Ко второму завтраку Вимбольд во дворец не явился. Не прибыл он и к обеду, зато прислал вежливое послание с извинениями. Принц якобы почувствовал себя нехорошо, и лекарь запретил ему вставать с постели.

Вельтон едко заметил, что оставшийся с носом жених наверняка ждет от батюшки послания с инструкцией, следует ли ему оскорбиться и потребовать назад подарки или все же попытаться извлечь из неудачного сватовства хоть какую-нибудь выгоду в виде сделок и договоров.

Необычайно благодушный и умиротворенный Арвилес, впервые за последние годы не занятый ничем, кроме собственной личной жизни, ответил на это неожиданно резко:

– Решать, выгодны эти договоры или нет, отныне будем только мы. За триста лет все вокруг привыкли считать Брафортское герцогство обычной страной, причем весьма небольшой, и все чаще разговаривают с ним свысока, намекая на свою силу и неприятности, какие могут доставить, если не выполнить их требований. Но теперь все мы знаем, что это не так, и значит, герцогине пора показать зубы. Не угрожать и не интриговать, а четко и открыто поставить всех на место.

– Ты прав, – кротко согласилась Леа и лукаво глянула на жениха, – и потому отныне все переговоры такого рода будешь вести сам. Начинай привыкать, через две декады все это станет твоими обязанностями.

– А чем тогда будешь заниматься ты? – осведомился Бензор.

Пользуясь тем, что в маленькой столовой не было никого постороннего, маги общались попросту, без титулов и расшаркиваний.

– Отдохнет, – рявкнул мгновенно ощетинившийся Арвис. – Может она хоть несколько лун пожить спокойно? Погулять по садам, покататься на яхте?

– Развлекаться, безусловно, приятно, – мягко согласилась Леа, – но я собираюсь сначала досконально разобраться в налогах и навести в них порядок. Как выяснилось, по указке Кайора чиновники накрутили столько сложностей в этом простом деле, что постепенно вся тяжесть бремени легла на плечи простых людей, селян, ремесленников и промысловиков. И получается – чем больше человек работает, тем больше он должен платить. Тогда как богатые бездельники, наследники имений и дворцов платят намного меньше, зачастую лишь налог на дороги, которые проходят через их земли. И потому стараются никаких дорог не строить и мостов не возводить.

– Так я и думал, – усмехнулся Вельтон. – Небось дракон подбросил идею?

– И не одну. – Спорить у Леаттии не было никакого желания.

Арвис весь день был рядом, и хотя они занимались серьезными делами, писали указы и изучали начавшие поступать от советников отчеты, в перерывах успевали поцеловаться и пошептаться о сугубо личном.

– Кстати, как он там? – с деланым равнодушием осведомился Арвис.

– Работает как сумасшедший, – доложил Эгрис, за утро все маги, знающие, кто сегодня прокладывает канал, исхитрились побывать на стройке и своими глазами посмотреть на спрятанного под личиной дагорца дракона. – Но ты не расстраивайся, это не последняя стройка в нашей стране. И кроме того, самое главное там сделал ты. Придумать и начать любое дело всегда труднее, чем завершить почти готовое.

– Мне понравилось, как ты сказал, – ответила магистру Леа, незаметно ободряюще пожав руку любимого мужчины, – про нашу страну. Ты еще не думал, как перевести темную гильдию в герцогство?

– Думал, – всего на миг изумился глава темных магов, – и даже намерен на днях собрать по этому поводу совет. Но сначала хотел спросить, где мы будем строить дома? Ты же знаешь, как любят жить темные.

– Возьмем каменистый пустырь на западной окраине, – уверенно ответил Арвис, и всем стало ясно, что он тоже размышлял над этим вопросом, – весь, до самого берега озера. У нас хватит сил собрать камни и выложить из них роскошную набережную, расчистить от камышей протоки и построить удобную, закрытую бухточку для яхт.

– Спасибо, заботливый наш, – ехидно ухмыльнулся Вельтон. – Удружил по-родственному.

– Мудрое решение, – задумчиво произнес Эгрис. – Нам на самом деле нельзя занимать лучшие земли. Сразу пойдут разговоры, что герцог старается только для своих. А вот если мы сделаем сад на неудобьях, прижмут хвосты даже рьяные противники гильдии. Но сейчас пока об этом рано думать, займемся после свадьбы.

Все согласно примолкли, отлично понимая, что, говоря о празднике, магистр имеет в виду черного колдуна, который притаился где-то неподалеку. И, уверенный в своем праве заставить хранительницу открыть ему вожделенный источник, ждет лишь удобного случая.

Вечер подкрался незаметно, Леа даже удивилась, обнаружив, что солнце уже скатилось к горизонту. Уже давно ее дни не пролетали так стремительно и не были так наполнены жизнью и душевным теплом.

После обеда ее навестили с поздравлениями почти все знатные и влиятельные люди столицы. Хотя до посвященного помолвке официального приема было еще два дня и, следуя этикету, долго никто не задерживался, спонтанная аудиенция заняла почти три часа.

Разумеется, больше всего их интересовал Арвис, и почти каждый гость попытался осторожно выяснить, насколько повезло в этот раз их герцогству. Господа отходили от невозмутимого дагорца, придирчиво взиравшего на них синими глазами, с отчетливым пониманием, что это не они изучали будущего правителя, а он их. А дамы, почти не таясь, завистливо вздыхали и опасливо шептали подружкам, что бывшей графине явно благоволит светлая Тэйлодита, богиня семьи и плодородия.

Приглашать на ужин Леа никого из них не стала, не было среди этих людей тех, кого она хотела бы видеть без особой на то причины. Те из друзей ее родителей, которые при Кайоре подвергались гонениям, пока не успели добраться до столицы, хотя по совету Бензора всем им были отправлены внушительные суммы в виде компенсации. А жившие неподалеку спешно шили и покупали одежду, явно не желая служить подушечками для острот придворных.

И все же без гостей обойтись не удалось. В тот миг, когда серебряный колокол позвал обитателей дворца на ужин, перед воротами открылся портал, и из него вышла толпа магов в белых одеждах. Пятеро мужчин и две женщины.

Спокойно и уверенно приблизились к воротам и сообщили, что желают видеть герцогиню Брафортскую, так как имеют для нее очень важное сообщение. Сидящие в привратницкой башне маги немедленно доложили Эгрису, и через пару минут новость знали все советники, успевшие собраться в столовой, но еще не приступившие к трапезе.

– Кажется, я догадываюсь, кто явился, – мрачнея, процедил Джарвис и смолк, обнаружив напротив себя дракона.

– Они сочатся предвкушением и заранее торжествуют, – предупредил тот и, схватив со стола кувшин с холодным взваром, опустошил его в несколько глотков. – Если хотите совет…

– Рорн, – вежливо перебила его Леаттия, вздохнула и, как с моста в воду, ринулась в выяснение отношений: – С тех пор как ты перестал быть духом, я считаю тебя другом, самым надежным и мудрым. И потому беспрекословно последую любому совету.

– А ритуал сегодня проводить не пожелала, – хитро прищурился он.

– Да, – не смутилась герцогиня, – и ты сам понимаешь почему. А еще, извини за прямоту, мне показалось, что тот совет был проверкой. Возможно, на здравомыслие или на умение выбирать между личным и государственным, а может, просто на честность.

– Почти верно, – одобрительно кивнул Рорн. – Но на самом деле я проверяю, как раскрываются в тебе духовные качества драконов. Вернее, та капля, которую ты получила по наследству. И все замеченное меня радует.

– А Арвис? – осторожно поинтересовался Бензор.

– И он, – подтвердил дракон. – Потому духи и имеют право одобрять избранников или избранниц хранителей. Но сейчас мы говорим о белых магах. Думаю, им очень не понравилось ослабление источника, и они намерены убедить хранительницу вернуть им магию. Поэтому советую Леаттии их принять и выслушать, но ничего не обещать, а мне выдать приказ действовать по обстоятельствам. И не открывайте им секреты хранителей.

– Ну конечно не откроем! – мгновенно согласилась Леа и предупредила: – Но, возможно, у меня появится особое желание, когда они выскажут свои доводы.

Дракон насмешливо фыркнул, подмигнул ей и исчез, а Эгрис передал охране приказ пропустить незваных гостей, но не давать им никаких поблажек. И как в воду глядел. Услыхав предложение оставить на входе все амулеты и накопители, белые маги уставились на темных, как на злейших врагов. Шипели и сверкали оскорбленными взорами, но в конце концов смирились, хотя своих вещей чужакам не доверили. Сдали все одному из спутников, оставшемуся ждать на скамейке за воротами, и важно двинулись к дворцу.

Арвилес наблюдал за ними с балкона, прикрывшись отводом глаз, и едва не скрежетал зубами, одного за другим узнавая хорошо известных ему людей. Старших магистров, правивших в цитадели, где он когда-то жил, свою бывшую жену и ее младшую сестру, по уши влюбленную в него в те годы.

– Похоже, – мрачнея, пробормотал Эгрис, – вся эта шайка прибыла по твою душу. Сделать они, разумеется, ничего не смогут, но грязными ногами потопчутся всласть. Может, посидишь где-нибудь в другой комнате, посмотришь через шар?

– Если я буду смотреть через шар, – с ненавистью процедил Джар, – они не увидят моего презрительного взгляда. И не услышат всех слов, какие мне хочется им сказать.

– Арвис, – крепче прижалась к нему невеста, нежно погладила крепко стиснутый кулак, – можешь говорить им все, что вздумается. Но не забывай, я верю только тебе и отлично знаю, какой ты человек, поэтому какие бы они спектакли ни разыгрывали, меня этим не пронять.

– Спасибо, любимая, – с чувством выдохнул маг. – Только на это я и надеялся. Но очень горько осознавать, что люди, которым служил не за страх, а за совесть, собираются выкупать тебя в навозе ради собственной выгоды. Это в юности, когда еще был наивным и доверчивым, я считал, будто у старших магистров тоже ничего нет, кроме комнатенки в цитадели. А позднее узнал, что все они обзавелись замками и титулами, на случай если их дети или внуки окажутся бездарными. Разумеется, родители всегда мечтают сделать все возможное, чтобы дети не бедствовали, но у простых белых магов, каким тогда был я, даже монетки в карманах никогда не водится. В те годы я верил, будто все пожертвования и деньги за амулеты и зелья идут в общий котел, но лишь много позже узнал, как сильно ошибался. Туда попадает лишь сотая часть.

– Пора идти, – деликатно напомнил Эгрис и первым ушел с балкона, давая влюбленным минутку побыть наедине.

Белые маги стояли посреди приемного зала, кося взорами на резные панели драгоценного розового дерева, столетиями сохраняющего нежный аромат, на роскошные занавеси харказского шелка, расшитые диковинными растениями и зверями, на широкий круг свисающих с высокого потолка магических светильников, заключенных в вычурные хрустальные сосуды.

– Ее светлость Леаттия Брафорт! – звучно провозгласил дворецкий, едва распахнулась двустворчатая дверь чуть сбоку от внушительного старинного кресла из кости и золота, за ночь загадочным образом раздавшегося вширь.

Леа величественно прошла к трону и устроилась с левой стороны.

– Его милость Арвилес Легерро! – возвестил Памтсон.

Идущий следом за невестой магистр невозмутимо сел рядом с ней.

Со стороны гостей раздался дружный болезненный вскрик, и одна из женщин рухнула в притворный обморок, а вторую заботливо поддержали спутники.

– Его милость Эгрис Дуарис Тагорно! – с каменным выражением лица объявил дворецкий.

И всех остальных объявлял так же невозмутимо, словно не видел показной суматохи белых магов.

Темные неторопливо проходили к своим местам, даже головы не повернув в сторону незваных гостей, уложивших спутниц на созданные ими тощие воздушные тюфячки и поивших какими-то зельями.

– Гарлис, Лакод и Уварн, старшие магистры Белой цитадели Лима, столицы королевства Гестон, – представил Памтсон гостей, когда все советники заняли свои места, – и сопровождающие их лица.

Не учить имена посетителей, не имеющих титулов, званий и особых заслуг, позволил дворецким еще прадед Кайора, и с тех пор старшие слуги пользовались этой уловкой по собственному усмотрению.

– Добрый вечер, уважаемые коллеги, – суховато поприветствовал белых магов Эгрис. – Ее светлость разрешает вам сесть.

Ряд кресел скользнул к гостям, но они дружно сделали вид, будто не слышат, и даже не пошевелились. Стояли, гордо задрав носы, и мерили Арвиса презрительными взорами.

– Как низко может пасть человек, снедаемый мстительностью и подлостью, – желчно выплюнул наконец Гарлис и с наигранным огорчением поджал тонкие губы. – Ваша светлость, вы впустили в ваш дом и ваше сердце ядовитую змею, и мы пришли открыть вам глаза.

– Ложь, – скучающе произнес Бензор, вместе с силой получивший от духа усиление способности ощущать истинные эмоции. – На самом деле ничего такого он не думает.

– Как низко пали белые маги, – сокрушенно вздохнул Вельтон, передразнивая гостя. – Ради выгоды готовы лгать правительнице в присутствии толпы верховных магистров, отлично чувствующих ложь.

– Ты никогда не имел таких способностей, черный, – едко усмехнулся Уварн. – Иначе Даггер не выпустил бы тебя из своей башни.

– Поразительная осведомленность, – ледяным тоном произнесла Леаттия, решив, что пора вступить в разговор. – И все же вы ошибаетесь. Но это сейчас не имеет никакого значения. Важнее другое. Вы явились сюда с целью оболгать и опорочить моего жениха, которого я знаю как самого честного и достойного мужчину и мага. Поэтому на эту тему я не желаю слышать больше ни одного слова. Но если у вас есть другие вопросы, вы можете их задать.

Белые обменялись быстрыми взглядами, и вперед выступил Лакод.

– Мы предвидели, что любовь затмит вашей светлости разум, – трагически кривя губы, заявил он, – и принесли вам доказательство… вот оно.

В руках мага появилась рваная детская рубашка, покрытая бурыми пятнами.

– Что это? – нахмурилась Леа, не собираясь давать воли сразу возникшим у нее нехорошим подозрениям.

– Разве жених не доложил вашей светлости, что у него уже есть семья? Жена, сын и привороженная любовница. Женщины здесь, можете их допросить, а мальчик… К сожалению, дети узнали, что по воле его отца у них не будет сладкого…

«Рорн!» – мысленно позвала Леа, стараясь не смотреть любимому в лицо.

«Слышу, – рыкнуло у нее над ухом. – Скажи им все, что тебе хочется, у тебя есть две минуты».

– Жених рассказал мне о сделанном им выборе между жизнью ребенка и вечеринкой бездельника. – Голос герцогини звенел под сводами зала, словно промороженная сталь. – И как за это вы вышвырнули его из цитадели и из семьи. Про отказ его жены следовать за мужем в радости и печали, как завещано священным союзом, я тоже знаю. Известно мне и о том, что вы не признаёте древних законов и превратили в одураченных рабов сотни одаренных собратьев, набивая золотом собственные сундуки и скупая замки и поместья. Даже о короле, которого держите за горло зельем молодости. А еще я знаю, что ваш источник скоро иссякнет окончательно, если вы не осознаете подлость своих грязных интриг и не вернетесь на путь истинного добра. Но думать об этом вы будете дома. И когда найдете правильный ответ, можете прийти сюда еще один раз. Последний.

Под куполом зала раздался раскат грома, сверкнули молнии, и взметнулись от яростного ледяного порыва вышитые занавеси. А в следующий миг все стихло, ярче вспыхнули померкшие светильники.

Посреди зала больше не было ни магов, ни их спутниц, так и не успевших доиграть свои лживые роли.

Зато стоял дракон, держа в огромных руках худенького босоногого мальчика в обтрепанной, застиранной одежке. Светлые спутанные волосы ребенка рассыпались по могучему плечу, с которого, больно раня души присутствующих, безжизненно свисала тонкая исцарапанная ручка.

– Что с ним? – рванулся с места дагорец и замер, боясь услышать страшный ответ.

– Спит, – непривычно тихо шепнул Рорн и лукаво улыбнулся. – Они его просто заперли и закрыли тройным щитом.

– Наивные, – ехидно ухмыльнулся Вельтон. – Вот пусть теперь поломают головы, как ему удалось сбежать.

– Можно?.. – хрипловато спросил Арвис и встревоженно оглянулся на любимую.

Но она уже спешила к нему и улыбалась так светло, что сердце мага обдало мягким теплом.

– Думаю, его лучше отнести в небольшую комнату, чтобы не испугался, искупать и переодеть, а потом накормить, – посоветовала Санди и, покосившись на мужа, решительно добавила: – А нам придется сегодня поужинать без вас.

– Спасибо, – кивнула ей Леаттия, сразу оценив правильность этого совета.

В спальню на третьем этаже, по соседству с собственными покоями, Арвис нес сына сам, сам и будил, взглядом попросив у невесты прощения.

А она и не подумала обижаться, прекрасно понимая, что уверенные в своей недосягаемости белые успели настроить мальчишку против отца. Уселась на диване в соседней гостиной, выдала служанкам указания насчет одежды для ребенка и ужина и негромко окликнула Рорна.

– Что тебя беспокоит? – немедленно появился он в стоящем неподалеку кресле.

– Жизнь этих людей, магов, их жен и особенно детей. Арвис говорил, что по вечерам в их цитадели весело и хорошо, а мне почему-то эта жизнь видится мрачной и беспросветной. И возникает вопрос, можно ли им чем-то помочь, а главное, имею ли я право вмешиваться в чужие дела и не сделаю ли им хуже?

– Ты задала самый сложный вопрос из всех, какие когда-либо волновали совестливых и истинно благородных людей, – усмехнулся дракон и с неожиданным вздохом добавил: – Да и разумных существ других рас – тоже. Нужно быть очень осмотрительным, никогда не рубить сгоряча и не решать все за тех, о ком беспокоишься, если не хочешь навредить. Я знаю тысячи примеров, когда движимые благими целями люди приводили к гибели тех, о ком радели, самих себя и даже целые народы.

– Но мы все же забрали у них энергию, – ответно вздохнула Леаттия, – значит, уже сделали кому-то хуже. И я догадываюсь, кому, раз эти белые интриганы готовы восстановить против нас детей и самых слабых обитателей цитадели.

– Я долго сомневался, – серьезно кивнул бывший дух, – прежде чем принять такое решение, и приготовил несколько сюрпризов на случай, если они не захотят менять свои привычки. Пусть не сразу, постепенно, но мы их убедим в бесполезности сопротивления и ни одного шага больше не сделаем первыми. Только в ответ на их шпильки.

– Спасибо, – с чувством поблагодарила хранительница, но в кресле напротив уже никого не было.

Зато распахнулась дверь спальни, и в гостиную, опасливо озираясь, вышел бледный мальчишка лет шести. За ним на небольшом расстоянии следовал Арвис, и, судя по его хмурому лицу, особого взаимопонимания они с сыном пока не достигли.

Леаттия внимательно рассматривала неуверенно приближавшегося мальчика и волновалась все сильнее. С детьми она встречалась, когда сама была такой же, а в последние годы не видела их вообще, только издали, из оконца коляски. Беспризорники Миралины, которых хранительница навестила три дня назад, в счет не шли, они были другими, более осторожными, дикими и одновременно более ушлыми. Как сказала с печальным вздохом целительница, самостоятельная жизнь заставляет детей учиться выживать, и потому они взрослеют намного быстрее.

А сын Арвиса жил в двойной семье, в окружении хотя и строгих, но заботливых родственников и собратьев по убеждениям, и, несомненно, уверен, что они – самые лучшие и правильные.

Все дети так считают, даже выросшие в бандах, промышляющих на дорогах Харказа, ведущих в Иль-Хозэд, столицу Аларии. Были случаи, когда их ловили охранники обозов и привозили в Югрет. Приручить этих злобных зверенышей было намного труднее, чем диких степных котов.

– Здравствуйте… – С худенького личика настороженно смотрели на герцогиню так хорошо знакомые ей синие глаза, и в душе крепла благодарность к дракону.

Теперь она ясно понимала, что никогда бы ее любимый не был до конца счастлив и спокоен, пока его сын оставался рядом со своей матерью и теми, кто так грубо походя разрушил чужую жизнь. Из-за денег, как теперь стало понятно, но, прикрывшись при этом якобы незыблемым правилом невмешательства в волю богов.

– Добрый вечер, – тепло улыбнулась девушка отмытому и причесанному ребенку, одетому в слегка великоватые вещи. – Меня зовут Леаттия. А тебя?

– Лес, – пристально разглядывая красивую девушку, буркнул он. – Вы графиня?

– Леаттия – герцогиня, – спокойно поправил сына Арвис, взмахом руки придвигая ближе к невесте накрытый стол и два кресла. – А его зовут Танельс. У него с рождения были способности, поэтому я выбирал имя мага.

– Значит, Тан или Тано, – серьезно кивнула Леаттия. – Магам и знатным людям не положено брать имена с обрезанным началом. Чего тебе хотелось бы съесть, Тан?

– Не знаю. – Завороженно рассматривая затейливо украшенные блюда, ребенок украдкой косился на отца.

– Сначала горячее, так учили меня родители, – снял крышку с гусятницы Арвис. – И побольше мяса. От него мальчики хорошо растут.

Невозмутимо подцепил огромный кусок и положил сынишке. Потом добавил всего, что считал самым вкусным, и угомонился, лишь когда воздвиг на тарелке целую гору.

– Я столько не съем, – еще вяло бормотал Танельс, а сам уже втыкал вилку в румяную котлетку.

– Сколько хочешь, столько и ешь, – подарив жениху укоризненный взгляд, сочла нужным предупредить Леа. – У нас нет правила обязательно доедать все до крошки.

Ребенок только молча кивнул, его рот был забит едой. Хранительница не стала его смущать, и трапезу они продолжили в молчании, не считать же за беседу учтивые просьбы или замечания.

После ужина мальчишка как-то слишком быстро начал зевать, и Арвис увел его укладывать спать. А вернувшись, сел не рядом с невестой, а напротив, и некоторое время мрачно вздыхал, набираясь решимости.

– Ты его усыпил? – наконец не выдержала Леаттия.

Наблюдать, как мучается любимый мужчина, было свыше ее сил.

– Да, – нехотя признался он и, бросив на нее несчастный взгляд, тихо выдавил: – Нам нужно поговорить.

– А разве мы сейчас молчим? – попыталась обратить все в шутку хранительница, но маг сморщился еще сильнее.

– О нашей свадьбе… теперь я тебе не подхожу. Тебя будут осуждать все кому не лень, когда узнают, за кого ты вышла замуж. Я не могу этого допустить.

– Если бы я была магиней, – помолчав, печально сообщила Леаттия, – то сейчас попыталась бы тебя сжечь. Если одной из юных фрейлин – уже бежала бы на самую высокую башню, чтобы прыгать наверняка. А на своем месте очень хочется полить тебя взваром… но это мне очень не понравилось. Поэтому скажу просто: ты оскорбляешь меня подозрением, будто я смогу от тебя отказаться из-за мальчика.

– Но я лишь хочу тебя уберечь от злых языков и презрительных взглядов! Герцогини не выходят замуж за тех, кто не сумел отвоевать собственного ребенка! А спрятать его и навещать раз в день или отдать в Гайртон учителю не могу… Белые очень постарались представить меня сыну подлым монстром, и теперь я должен завоевать его доверие.

– Только час назад на этом самом месте один очень привлекательный мужчина рассказывал мне, сколько трагедий случилось из-за желания людей облагодетельствовать других так, как кажется правильно им! – не выдержав, рявкнула Леаттия. – И я уверена в его правоте. И в том, что твой выбор никому не принесет счастья. Ты можешь представить, как я выхожу замуж за Вимбольда, позволяю ему себя обнимать и целовать, носить на руках?

Магистр помрачнел как туча и скрипнул зубами.

– Или думаешь, я сама могу представить кого-нибудь на твоем месте? Да защита теперь сожжет любого, кто попытается взять меня за руку! Значит, мне предстоит навсегда остаться старой девой, брошенной женихом перед самой свадьбой. Вот тогда действительно в меня некуда будет иголки втыкать.

– Леа!.. – бросился к ней дагорец, подхватил на руки, осыпал жаркими поцелуями. – Прости… я как-то сегодня поглупел… от ярости, наверное. Эти подлые белые мыши умудрились несколькими словами убить во мне все хорошее, что я хранил в памяти о прожитых с ними годах.

Но герцогиня не желала больше слушать про незваных гостей, сумевших полить ядом их счастье, заставить страдать и ссориться. Ей хотелось снова ощутить себя самой нужной и самой любимой, опять потерять счет времени, задыхаясь в нежных и горячих поцелуях.

– А кто это тут был… – с трудом отстранившись от восхитительно порозовевшей и растрепанной невесты, Арвис вспомнил резанувшее душу слово, – очень привлекательный?

– Она мне польстила, – ничуть не смущаясь признанием в подслушивании, буркнул, появившись в кресле напротив, Рорн. Оглядел стол, ухватил гусятницу и поставил перед собой. – Нормально поесть не успеваю.

– А что ты делал? – приводя в порядок прическу, заинтересовалась хранительница.

– Гулял по цитадели белых магов и устраивал ловушки, – безо всяких угрызений совести сообщил он. Поднял взгляд на насторожившихся хранителей и усмехнулся. – Пока я был духом, у меня был только разум, а как только стал материален, прорезался характер. И появились вещи, которых я никогда не стану терпеть и никому не прощу. На первом месте – подлость и жестокость в обращении с детьми и женщинами. А когда я ходил к белым за ребенком, мне очень не понравились некоторые порядки цитадели. Там ни у кого нет времени на себя, кроме пары часов после ужина. Старшие магистры скрашивают это вечерними посиделками и праздничными обедами, но от каждодневных обязанностей никто из обитателей нижних этажей никогда не освобождается. Кроме тяжелой болезни, но лекари там очень сильные.

– Да, – хмуро подтвердил Арвис, – все дети уже с четырех-пяти лет начинают помогать взрослым. Следят за малышами, приносят мелкие вещи, заправляют свои постели, подметают пол и стирают пыль. Разумеется, это неплохо, если у ребенка остается время на игры, шалости и интересные занятия. Рисование, постройка игрушечных башен и катание на пони. Или на санках. Но в цитадели этого очень мало, потому что мужчины весь день в городе, в окрестных селах и поместьях, а огромная цитадель – на женщинах. Они ведь почти не покупают продукты, держат свиней и коров, овец и кур. Сажают овощи и злаки, вяжут теплые вещи и даже валяют обувь. И еще куча разных обязанностей, и все ради того, чтобы сэкономленное золото рекой текло в сундуки нескольких избранных.

– Нет у них больше сундуков, – небрежно заметил Рорн, отставляя пустую посудину и подвигая ближе чашу с котлетами и блюдо пирогов. – Я все спрятал. Но часть денег раздал торговцам и велел отправить в цитадель детские вещи, игрушки и всякую мелочь вроде бумаги для рисования и книжек с картинками. Потому что точно знаю: детьми, которые с детства привыкли думать логически и сами находить ответы на все вопросы, невозможно управлять, как зачарованными болванчиками.

– Тогда они явятся сюда очень скоро, – мгновенно сделал вывод Арвис. – Старшие магистры весьма сообразительны.

– Пусть приходят, – сердито фыркнула Леа. – Надеюсь, у них хватит ума не обвинять нас в своих пропажах?

– Они собирались предъявить ультиматум, – выдал белых дракон.

– И чем собираются угрожать? – Арвис невольно крепче прижал к себе любимую, словно его бывшие собратья могли отобрать ее прямо сейчас.

– Ничем особенным, – презрительно ухмыльнулся Рорн. – Всем тем, чего боятся сами. Разоблачениями, угрозами.

– Чем будем отвечать?

– Найдем, – зловеще пообещал дракон, отставил очередное пустое блюдо, вытер губы салфеткой и заинтересованно уставился на мага. – Скажи, что ты думаешь о верховном магистре белых?

– Что раньше думал или теперь подозреваю? – ответил вопросом тот.

– Все.

– Раньше я считал его мудрым и справедливым, как… ну, как ты. И занятым очень важными делами, думами о благе своих собратьев. – Арвис горьковато усмехнулся. – Но когда меня выгнали и он даже не ответил на мои послания, начал в этом сомневаться. А после того как познакомился с Эгрисом, стал понимать, что глава гильдии, который сидит в своей башне и выходит оттуда только по самым большим праздникам, на самом деле абсолютно равнодушен к тем, чьими жизнями правит. К Эгрису может прийти любой, даже новичок или родители ученика, если они недовольны решением его помощников. И он для каждого найдет минутку, хотя еще и берет самые трудные контракты. Вот последние пять лет под личиной служил Кайору придворным магом, у него чутье на всякие подозрительные события. И помолвка Кайора показалась очень странной – после смерти жены он мог выбрать любую из соседних принцесс, а уцепился за Леа. Вот потому я постепенно перестал считать Руалиса идеалом белого мага, а теперь он и вовсе мне кажется темной лошадкой. Ведь не может же не знать, куда его помощники девают золото, полученное за зелья, амулеты и в виде пожертвований? Значит, и сам тоже в доле. И тогда понятно, почему он целыми днями не выходит из башни. Наверняка, как Эгрис, уходит куда-то, где ему интереснее.

– Проверю, – задумчиво кивнул дракон и исчез, не прощаясь.