После сумрачного, спрятанного в кокон дождя куска мокрой площади большая гостиная перед кабинетом показалась хранительнице особенно теплой и уютной. Потянуло посидеть в мягком кресле, согреть душу чашечкой взвара, а потом спокойно обдумать и обсудить появившиеся за последние полчаса мысли и задумки.
Леа так и сделала, а когда с наслаждением выпила горячий напиток, обнаружила, что почти все маги уже исчезли. Остались только Арвис с Ирсаной, Тан, да еще Лаберт, шелестевший бумагами в углу возле своего стола.
– Я пойду погулять? – вежливо спросил мальчишка, испытующе глядя на отца, и тот сразу поднялся с кресла, куда едва успел присесть.
– Идем.
– Можно я один? Ты не бойся, я не заблужусь.
– А я и не боюсь, – мгновенно спрятал досаду магистр. – Просто собираюсь предупредить дворецкого.
– Он будет за мной следить? – подозрительно посмотрел на него сын.
– Нет, – мягко улыбнулся Арвис, – следить за тобой никто не будет. Но ты можешь внезапно чего-то захотеть, пить или есть… все что угодно. Не нужно искать меня или свою комнату, просто скажи служанкам. Или любому магу, все они носят на плече вот такой знак.
Арвис показал вышитую шелком серебристую ящерку с изумрудными глазками, спускавшуюся с правого плеча на грудь.
– Только у подмастерьев она без украшений, у мастеров – в маленькой серебряной короне, а у магистров – в золотой.
– А у тебя со стекляшками, – разочарованно пробормотал Тан.
– У него с бриллиантами, – не выдержав, смешливо фыркнул Лаберт и серьезно пояснил: – Мастер Арвис – верховный магистр.
– А тот… глава гильдии?
– И он тоже, и Ирсана, – вмешалась Леаттия, – и Бензор. Только Лаберт пока магистр, но он тоже очень сильный маг. Тут только у меня нет дара.
– У тебя есть больше, чем дар, – не согласилась Санди, – наша дружба и доверие.
– Ваша светлость, вызывали? – появился в дверях дворецкий.
– Да, Памтсон. Знакомьтесь, это наш сын, Танельс. Он хочет погулять по дворцу. Предупредите прислугу и поваров и откройте двери в зимний сад, – ответил за герцогиню Арвис.
– Прошу, ваша милость, – сообразительно кивнув, старый слуга распахнул перед Таном дверь, – куда желаете пойти? В тренировочный зал, в гостиную или в зимний сад? А может, на галерею третьего этажа?
– Хороший мальчишка, – пробормотала Санди, когда за слегка ошарашенным Танельсом закрылась дверь. – Но мне не нравятся покои, где вы его поселили.
– Просто выбрал какие поближе, – усаживаясь поближе к невесте, буркнул магистр. – И, по-моему, там неплохо.
– Для тебя, – не согласилась магиня. – А мальчику нужно совершенно другое. Ему будет неуютно и скучно на огромной кровати среди позолоченной вычурной мебели и тяжелых штор. И не смотрите на меня так, я и сама бы не догадалась. Но вы же видели, сколько у меня родни? Так вот, когда кузен построил новый дом, то решил не ломать голову, а позволить сынишке устроить в своей спальне все, что тот захочет. Правда, мальчишке было в то время немного больше, чем Тану, но смотреть на его комнату ходили все родичи и соседи. И все признавали, что это самая подходящая комната для мальчика, но никто так и не решился последовать примеру. Потому что спальня походила на смесь шхуны с тренировочным залом и ярмарочным балаганом для детей.
– Ты меня заинтриговала, – призналась Леаттия, – и убедила. Даже я не отказалась бы в детстве пожить в таких покоях. Но, боюсь, Тан не решится выбрать нечто подобное. Он, как бы точнее пояснить… не трусливый и не забитый… скорее задавленный правилами ребенок, который думает в первую очередь об обязанностях.
– И это прекрасно, – не сдавалась Санди, – но ведь можно показать ему пример? Сделайте такие покои сами, мы все поможем. А потом спросите у него, захочет ли он там жить?
– Отличная идея, – рыкнул рядом с ними дракон и недовольно проворчал: – А порядочной еды у вас снова нет.
– Рорн! – обрадовалась Леа. – Как хорошо, что ты пришел. Еду сейчас принесут, а у меня появились вопросы.
– Мы все тебе рады, – искренне поддержал невесту Арвис. – И у всех вопросы. Этот ливень… ты, случайно, не знаешь, он настоящий?
– А ты сомневаешься? – пошутил дух. – Тогда выйди на улицу и постой минутку. Хотя я тоже приложил руку, каюсь. Но вы же понимаете, сколько воды потребуется, чтобы напитать пересохшую за многие годы почву, из которой испарились даже подземные источники? Канал с этим за лето не справится, а люди уже обсуждают, какие растения можно посадить, чтобы этой осенью снять урожай. Вы ведь обещали вернуть им жилье.
– И мы об этом не забыли. Эгрис и Вель с помощниками перерыли горы документов и опросили толпу стряпчих, занимающихся продажей домов.
– Знаю. Видел вашу сегодняшнюю прогулку. И даже хотел утащить всех во дворец, по городу ходит черный, которому очень не по нраву ваши планы. Но пожалел жителей, они были искренне рады этому разговору. Сейчас им завидует половина города.
– А про ростовщика ты ничего не слышал? – с надеждой посмотрела на дракона Леаттия. – Люди говорят о нем с таким теплом. Я надеюсь, они сумеют его уговорить.
– Никому это не удастся, – внезапно помрачнел Рорн, – кроме меня. Я мог бы к нему сходить – под личиной, конечно, если все вы дадите клятву никому об этом не рассказывать. Драконы, тем более духи, не имеют права помогать никому, кроме хранителей и их друзей.
– Разумеется, мы клянемся, – серьезно кивнул Арвис. – Но я даже представить не могу, о чем пойдет речь.
– Как всегда, о людях, которые твердо уверены в своем праве решать не только собственную судьбу, но и чужие, – хмуро фыркнул дракон и смолк, дожидаясь, пока скользнувшие в комнату слуги накроют на стол.
Разумеется, никто из них не видел странного гостя, и Леаттия была бы не прочь иметь такое же умение. Очень удобно иногда оставаться невидимкой, не смущать других и не следить за собственными гримасами.
– Все просто. Сорок лет назад в семье потомственных ростовщиков родился мальчик, которому деды и прадеды завещали свое непыльное, но прибыльное дело, хотя и требующее железной воли и сурового характера. А он вырос редким цветком, поэтом и романтиком в душе, мечтающим о путешествиях, яхтах и облитых весенним цветением садах дальних стран. И совершенно не хотел считать проценты и выколачивать из клиентов долги.
– Бедняга, – вздохнула Санди. – Я ничего этого не знала.
– Да и никто не знал. Его отец предпочитал решать такие вопросы за семью замками. С пятнадцати лет парня запирали в коморке с расчетными книгами и абаком и не давали есть, пока он не подведет баланс. Но Горен не хотел сдаваться и очень скоро научился считать так, что никто не успевал следить за его пальцами. У него слабые способности, но проверять их и учить парня магии никто не собирался. Достаточно того, что у него интуиция обостренная, как у всех магов.
Дракон смолк и несколько минут был занят только поглощением завтрака. Ел он по обыкновению быстро и с аппетитом, но это вовсе не выглядело некрасивым, ничуть. Его тонкие пальцы брали еду очень аккуратно, изо рта не сыпались крошки, а зубы не издавали ни чавканья, ни хруста.
Собеседники чуть понаблюдали за ним и, зараженные примером, невольно потянулись кто к пирожку, кто к печенью.
– Он умудрился всех обмануть, – в голосе дракона слышались гнев и сожаление, – набрал денег и сбежал. Сел на корабль и отправился в Банлею, надеясь затеряться на дорогах королевства. Отец был в ярости, нанял для поимки черного мага, темные за этот контракт не взялись. Его привезли домой в ящике и несколько месяцев пытались сломать, но он стоял насмерть. В нежной душе поэта пророс железный стержень. На все увещевания и угрозы Горен отвечал отказом, и тогда отец снова нанял черного, а тот придумал чудовищный план. Незаметно занес парню в обе ступни заразу и потом три месяца изображал борьбу с болезнью. А когда она достигла колен, отец лицемерными слезами вынудил сына дать согласие отнять ноги. Горен выздоравливал тяжело, почти два года, и больше не мечтал о путешествиях – на него навалились другие беды. Вышла замуж за другого девушка, которую он любил, выпила яд мать, знавшая страшную правду. Потом паралич разбил отца, не догадывающегося, что искреннее проклятие наделенного способностями человека может настичь подлинного обидчика. После смерти родителя Горен нашел в его записях договор с черным магом. Вот с тех пор появился ростовщик, который сочувствует бедным и обманутым и ненавидит золото, отнявшее у него все, что он любил и ценил.
– Рорн… – Леаттия умоляюще смотрела в лицо дракона, не замечая текущих по щекам слез, – ты же сможешь… вернуть ему ноги? И пусть едет куда хочет… раз он так мечтал.
– Ну раз ты настаиваешь, – хитро ухмыльнулся тот.
– Конечно. И не просто требую, а умоляю, приказываю… – всхлипнула герцогиня, припав к плечу неизвестно когда оказавшегося рядом с ней жениха, – верни ему здоровье. Он заслуживает это больше многих… не каждый способен делать добро, когда у него самого так искорежена жизнь.
– Но почему-то именно те, кто знает цену предательству и потерям, – тихо вздохнула Санди, – как правило, намного добрее и отзывчивее счастливчиков, лелеемых жизнью. Да иначе и быть не может, не дано тому, у кого буфетная всегда забита пирогами и колбасами, понять голодающего, три дня не видевшего даже корки.
– Ты права, – кивнул напарнице Арвис. – И еще я тут давно думал… Лаберт, пиши указ. Каждый день все городские харчевни должны в обед наливать чашку супа и давать хлеб и кашу беспризорным детям, старикам и нищим. Летом можно под навесом, зимой пусть выделяют угол в общем зале. За это маги гильдии будут бесплатно накладывать им на погреба заклинание холода. Проверять буду сам, и, если попытаются хитрить, пусть пеняют на себя.
– Я тоже хочу проверять, – не отрываясь от бумаги, сообщил секретарь. – Кстати, я пишу «всех нуждающихся», а внизу разъяснение, что отказывать человеку, судя по его платью или виду, никто не имеет права. У всех могут быть тяжелые моменты.
– Пиши, как знаешь, – кивнула Леаттия. – И проверять тоже можешь кого хочешь. Но не забывай об осторожности. Рорн, у меня последний вопрос, как там в Лиме?
– Устроили в тайной пещере секретное совещание, – огненные глаза дракона заискрились смехом, – решили натравить на вас соседей. Завтра к ужину ждите гостей. Еще Вимбольд собирался прийти сегодня к обеду… но ты же не хочешь его видеть?
– Не хочу, – с полуслова поняла намек герцогиня. – У нас праздник для своих. А что ты говорил про детскую спальню? Картинки, случайно, нет, как это можно сделать?
– Картинки нет, идея есть, – задумчиво буркнул дух. – В конце концов, я тоже должен ему подарок. Да и ты просила.
– Не просто просила, – просияла Леа, – умоляла!
– Ну вы и жулики! – огорошенно помотал головой Арвис. – Мне на такое наглости бы не хватило!
– Я ведь здесь ненадолго, – в голосе дракона разорванной струной прозвенела печаль, – хочется оставить о себе добрую память, как любому разумному существу.
– Прости, – выдохнул маг. – Мы как-то быстро привыкли…
– В источнике останется дух, – отмахнулся дракон, – и он – это я. И дракон, ушедший в далекие миры, – тоже я. Когда-то меня выбрали главным хранителем энергии и скопировали мое сознание в особый артефакт. Он хранится очень глубоко, в том алмазном доме, где вы уже были. Огромный кристалл мы создавали специально для этой цели. Ну, я ухожу делать комнату для одного упрямого мальчишки, который сейчас пытается отобрать у конюха скребок.
– Он же не хотел чистить за животными! – изумилась Санди и, обнаружив, что ее напарник уже открывает портал, схватилась за руку герцогини.
Они так и вывалились толпой в освещенную магическими светильниками конюшню, сразу попав в разгар сражения.
– Я умею! – упрямо сжав губы, с обидой глядел на смотрителя конюшни Тан. – Мне обещали подарить любую лошадь!
– Ваша милость, – устало увещевал его немолодой мужчина, служивший тут не один десяток лет, – я вам верю. Но приказа пока не получил. Если ваш батюшка увидит, что вы навоз скребете, он котлету не из вас будет делать, а из меня. А у меня дети, внуки чуть меньше вас. Идите, ваша милость, погуляйте по зимнему садику или в тренировочный зал сходите, там интересно. Можно книжки смотреть, конфетки кушать, а с навозом и конюхи справятся.
– Я не хочу книжки, я помогать хочу! – В голосе Тана сквозь упорство пробивалось отчаяние.
– Сынок, – шагнул к ним нахмурившийся Арвис, но Санди его опередила, бросилась к мальчишке первой:
– Танельс, наконец мы тебя нашли! А чем ты тут занимаешься?
– Его милость желает чистить лошадей, – с облегчением поведал старший конюх.
– Какую именно лошадь ты себе присмотрел? – живо вмешалась в их разговор магиня, на миг оглянулась и послала напарнику странную гримасу.
– Понял уже, – буркнул Арвис.
– Чего она хочет? – шепотом спросила Леа.
– Чтобы ей не мешали, – ответил маг, увлекая невесту в сторону денников, отмеченных особыми знаками. – Тут чистопородные харказские скакуны, взгляни, какие красавцы.
– И каждый стоит как особняк, – хмыкнула герцогиня. – Мне Манрех хвастался. Хотя сам никогда на них не ездил, они не выносят боли. Как и я.
– Боль всем ненавистна, – крепче прижав ее к себе, мрачно усмехнулся магистр, и в его голосе прозвучала незыблемая уверенность. – И нормальным людям, и животным, даже самым слабым и миролюбивым. Если случайно прижать лапу безобидному домашнему кролику, он начинает кусаться, как дикий кот, я сам видел. Мне кажется, я догадываюсь, о чем ты думаешь, счастье мое. Я никогда не поверю, будто девушкам нравились изуверские игры Кайора. Да и Миралина не поверит. Целители знают, как редки люди, у которых на самом деле в разуме что-то исковеркано. Намного чаще встречаются те, кто притворяется таким ради выгоды.
– Я вспомнила о тех несчастных, – со вздохом призналась герцогиня, испытывая давно забытое ощущение счастья, казалось навсегда оставшееся в том прошлом, когда ее понимали с полуслова, – которых носят на носилках. Думаю, их нужно попытаться вылечить или попросить Рорна. А ты не можешь подслушать, о чем они говорят? – вдруг резко сменила она тему разговора, заметив, что Арвис поглядывает из-за угла в ту сторону, где бродят между рядов Ирсана и Тан.
– Про девушек можно узнать у Миралины, – поцеловал ее в висок жених, – а Санди и сама все расскажет. Тем более они идут сюда.
– …давай спросим отца. – Магиня еще за десяток шагов поставила в известность о своем приближении.
– О чем? – отозвался Арвис и шагнул им навстречу, не выпуская из объятий невесту.
– Тан говорит, каждый должен работать, – кротко доложила Санди и на миг подняла к небу взор, показывая бесполезность уговоров.
– И он прав, – незаметно подмигнул ей напарник. – Люди, которые ничего не делают, просто неинтересны другим. И пользы от них никому и никакой нет.
Танельс задрал голову и глянул на Ирсану с видом победителя.
– Но и ты права, – вмиг остудил его торжество отец.
– Так не бывает, – возмутился мальчишка.
– Я докажу, – спокойно пообещал Арвис. – Но сначала скажи: ты выбрал себе лошадь или хочешь пони? А может, ездовую собаку, в горах Дагора, моей родины, выращивают огромных псов, которые могут вытащить из снежной западни даже взрослого человека. А мальчишки вроде тебя ездят на них с поручениями, там пастухи и скотоводы не живут в селах, их фермы разбросаны по склонам не ближе лиги друг от друга.
– Хотелось бы посмотреть на такого пса, – задумчиво произнесла Леа. – Мы же можем туда слетать?
– Туда лучше идти порталом, – скрывая огорчение, отказался ее жених, над ухом которого раздался строгий приказ не соглашаться. – А слетаем мы на тот мыс, где ловятся огромные крабы, как только кончится ливень. А сейчас идем в дом, ты же хотел объяснений, – закончил он, открывая портал.
– Кстати, – оказавшись в гостиной, обратилась к мальчику Леа, – а как ты добрался до конюшни?
– Туда шел младший маг, – нехотя признался он, – под щитом, он меня довел. Ну, почему она права?
– Все очень просто. Здесь никто не работает бесплатно, кроме нас и магов, – развел руками Арвис. – Все получают жалованье, и очень неплохое. А если ты будешь каждый день чистить лошадей, управляющий уволит одного конюха, и тот останется без денег. А ведь каждый уже придумал, куда их истратить. На еду, на одежду, на развлечения и подарки, на игрушки малышам. И еще многие копят. На старость или на большой дом, на свадьбу сыну или на приданое дочери, на лошадь или на лодку, мы живем на берегу озера, и все ловят в нем рыбу, катают девушек и детей, плавают на пикники. И никто не хочет потерять место во дворце, поэтому я и сказал, что Ирсана права. Нельзя делать за слуг их работу, если не хочешь, чтобы тебя начали ненавидеть и бояться.
– Но я же помочь…
– Танельс, – Леа, не выдержав, прижала ребенка к себе, – как ты думаешь, люди везде живут так, как в Белой цитадели?
– Нет. В городе живут плохо, – уверенно заявил мальчишка. – У них дома маленькие.
– В Лиме есть не только маленькие дома. Там, между прочим, и король живет, – вздохнул Арвилес, уже успевший убедиться, что голова его сына до отказа забита баснями белых братьев, – а у него дворец побольше нашего. И слуг там толпы, а кроме них, еще с десяток старших магов из вашей цитадели. И они ничего не моют и не метут, устраивают фейерверки и чудеса. Я сам там был.
– Давай ты сегодня просто отдохнешь, походишь по дому и зимнему саду? – заглянула в непримиримые синие глазки хранительница. – А после обеда пойдем смотреть новую комнату, которую делает для тебя один магистр.
– Ладно, – нехотя согласился Тан и вдруг с затаенной обидой спросил: – А в тех комнатах… будет жить ваш ребенок?
– В каких? – еще не понял Арвис, а Леа с магиней уже сообразили, переглянулись и дружно двинулись к двери.
– Идем.
– Куда? – с одинаковым изумлением взирали на них две пары синих глаз.
– Смотреть.
– Но еще рано, он, наверное, не успел доделать, – нахмурился Арвис, однако последовал за ними, не желая при сыне показать хоть малейшее недоверие к любимой девушке и преданной напарнице.
Тан неохотно брел следом, но подгонять его никто не собирался. Неторопливо дошли до длинного зала-галереи герцогского крыла, куда выходили двери всех покоев, и остановились, поджидая ребенка. И пока он доплелся, Арвис отлично осознал, что именно хотела показать упрямому мальчишке хранительница, и незаметно ухмыльнулся. Это самый верный способ разговаривать с упрямцами, особенно с маленькими, пока еще всецело не доверяющими никому. Дать им все потрогать своими руками, наглядно убедить в своей честности и зародить сомнение в скороспелых выводах, сделанных согласно опыту их небольшой жизни.