– Слышишь?
– Нет. А что там было?
– Тсс, помолчи.
Дорд замер, прижавшись к прохладной стене грота. Ох и шуточки у Гиза! Ну вот зачем было настраивать портал именно сюда?!
А может, первоначально привязка делалась, чтобы сбежать от внезапного порыва шторма?! Или если требовалось набрать чистой воды?
Так в саду полно открытых и закрытых беседок, садовых домиков, галерей. А вода отсюда подведена в кухню, он точно знает. Когда они с Райтом рассыпали тут синюю краску, которой ради проверки лекции Гиза поливали куст белых роз, голубыми оказались и каша, и блинчики, которые подали на завтрак.
Герцог осторожно переступил на другой камень, в сапоге хлюпнула вода, и первый из голосов встревоженно зашептал:
– Ну, слышал?!
– Ага, – отозвался второй.
Вот тьма, только их и не хватало! И как теперь незаметно выбраться отсюда?
Пытаясь немного отжать воду, Дорд раздражённо провёл руками по мокрым штанам. Как ему повезло, шлёпнуться прямо в середину источника! Хорошо, что там мелко, всего по колено.
Герцог вспомнил недавнее перемещение к пиратскому острову и истерично хихикнул. Похоже, у Гиза устойчивая тяга на привязку порталов ко всевозможным водным ориентирам, вроде так это у магов называется?
– Оно там! – шёпот раздался почти рядом, и Дорд плотнее вжался в стену.
Задел рукой выступ, что-то стукнулось о камень, и в мозгу вспыхнуло воспоминание: поверни камень!
Интересно, а если попробовать?
Браслет крутнулся с небольшим усилием, словно и не болтался до этого свободно на запястье, и в полутёмном гроте, подсвеченном лишь проникающим от входа солнцем, стало ещё темнее. Выступы и поверхность воды подёрнулись знакомым туманом, и в сердце вспыхнула надежда – получилось!
Не переживая больше за то, что его услышат, герцог осторожно прокрался к выходу и обнаружил возле специально не стриженных зарослей самшита двоих встревоженных стражников, опасливо заглядывающих внутрь.
Ну и почему они, интересно, бродят по этому саду? Если должны ходить по окружающим монастырь стенам или сидеть в сторожевых башенках?
Один из стражников опасливо сделал несколько шагов, пройдя почти рядом с герцогом, оглядел овальную пещерку и уже смелее сообщил:
– А тут никого и нет!
– Дурак, смотри, следы!
Мокрый след тянулся от источника к ногам Дорда, и он первым сообразил, что сейчас его разоблачат.
Толкнул стоящего к нему боком стражника в воду и ринулся на того, который остался у входа. Пара заученных ударов под дых и по шее, и парень свалился в густое переплетение ветвей самшита.
До дома Дорд добежал за считаные минуты, ещё в детстве, играя тут с Райтом, они обнаружили, что все дорожки специально так закручены вокруг кустов, беседок и клумб, чтобы можно было гулять часами.
А на самом деле сад не так и велик, и от лестницы, ведущей к пляжу, до чёрного входа, которым пользуются слуги и любопытные мальчишки, можно очень быстро добраться напрямик. Если точно знать, в каком месте нырнуть в кусты, а где перепрыгнуть через клумбу.
Возле пышных зарослей сирени, почти загораживающих дверь, к которой он стремился, герцог стянул сапоги, вылил из них воду и, немного подумав, забросил в кусты. Пусть сохнут, надевать на ноги мокрую обувь, когда вокруг так тепло и солнечно, – просто противно.
Несколько шагов по вечнозелёной жестковатой травке – и знакомое крылечко радушно прикоснулось к стопам добела промытыми деревянными ступенями.
Некоторое время он стоял, пытаясь сообразить, как объяснит деду своё появление, потом заметил, что с одежды натекли предательские лужицы, торопливо растёр их ногой и решительно рванул дверь.
Она никогда не запиралась раньше, Гася, старшая кухарка деда, постоянно жившая в доме вместе с мужем, любила, сидя на этом крылечке, перебирать фасоль и чистить овощи. Её муж служил деду камердинером и дополнительно исполнял обязанности мажордома, а остальные слуги приходили днём из расположенного за стеной семейного монастыря.
Вернее, весь этот остров принадлежал монастырю, кроме небольшого участка, где дед лет пятьдесят назад выстроил себе просторный и удобный дом, называвшийся летним дворцом.
Дверь оказалась традиционно не заперта, и Дорд легко проскользнул в просторный коридор, ведущий к кухне, столовой и задней лестнице. Осторожно, стараясь не шлёпать босыми ногами, герцог прокрался мимо распахнутой на кухню двери, вдохнул запах горячих булочек и сбежавшего молока и метнулся к лестнице. Поскольку дед не изменял себе ни в чём, его комнаты и спальни для членов семьи находились на самом верхнем, третьем, этаже.
Герцог допрыгал почти до площадки второго этажа, когда донёсшиеся снизу звуки заставили его резко замереть с занесённой над следующей ступенькой ногой и пошатнуться.
Нет, не может быть.
Показалось.
Мало ли женщин поют эту песню…
Но откуда тут вообще женщины?! Дед, хотя и выглядел ещё очень привлекательно, даже слышать не хотел ни о каких женщинах. В их роду все мужчины однолюбы.
Герцог решительно развернулся и пошёл вниз. Коридор закончился дверью в небольшой приёмный зал, и стоило её открыть, звуки пения стали слышнее.
А голос…
Дорданд на несколько мгновений прислонился к стене и зажмурился, пережидая резанувшую душу боль.
…солнце ясное встаёт…
Спать малышке не даёт…
Несколько шагов, потребовавшихся, чтобы пересечь зал, он сделал как в бреду, шагнул под арку, отделяющую зал от кабинета, и снова замер.
Не осталось ни малейшего сомнения, ни крошечной надежды на ошибку. Эту женскую фигуру он узнал бы и со спины, и издали, и в многотысячной толпе. А сейчас она сидела вполоборота, и он прекрасно разглядел и знакомый до мельчайших чёрточек профиль, и свисавшую на лоб лёгкую прядку, всегда выбивавшуюся у неё из причёски.
Боль стала просто нестерпимой. Но теперь к ней примешивалась и жгучая обида – за что?
За какую провинность они так жестоко поступили с ним?! И с Райтом?! Зачем разыграли эту комедию?! И даже… если так было нужно, почему не предупредили, не намекнули хотя бы словечком?!
Неужели бы он не понял, не поверил? И не сумел сыграть так, как нужно? Зачем было обрекать его на эту невыносимую боль, на многодневные метанья с амулетом по самым глухим топям и непроходимым трясинам?
И неужели же они считали, будто больше никогда с ним не встретятся? И в таком случае, с какими лицами собирались смотреть ему в глаза, какие лживые оправдания приготовили?!
И неужели надеялись, что он всему поверит?!
Нет.
Прочь.
Немедленно прочь отсюда. Из монастыря ходит на материк какое-то судёнышко, добраться до него, залечь среди груза… Через пару дней он будет в порту, свободный и независимый от всех этикетов и условностей.
И от всякой любви. Да её вообще нет. Просто тяга одинокого сердца к теплу и пониманию.
А Райт… ну к нему можно будет сходить… проведать… но позже. И только.
Отныне он одинокий волк, и никто ему не указ.
Дорд решительно развернулся и шагнул в дверной проем, но в последний момент вдруг заколебался, поражённый внезапной догадкой.
С сомнением оглянулся проверить…
Наполненный болью и пронзительной тоской родной голос прозвучал в унисон его собственной горечи и отчаянью, потянул к себе, рождая сомнения и надежду.
– Сыночек… – она уже стояла перед одним из висевших на стене портретов, ласково проводя тонкими пальцами по краю тяжёлой рамы, – как ты там?
Волна нежности и раскаяния вмиг смыла все обвинения и злость, поменяла местами чувства и толкнула вперёд.
В один миг Дорд оказался рядом, положил руки на плечи, тихо выдохнул:
– Мама…
– Вот… уже галлюцинации начались… – скосив глаза, жалобно пожаловалась она портрету сына, – а что дальше будет?
– Всё будет хорошо, только в обморок не падай, ладно? – С тех пор, как считал себя взрослым, Дорданд всегда разговаривал с ней слегка покровительственно, и мать принимала это как должное.
– Может, мне лучше сесть, – засомневалась миледи, – что-то голова кружится… и голоса слышатся…
– Отличная идея, – герцог подвёл её к креслу и бережно усадил, – но это никакая не галлюцинация, а амулет невидимости, мне Гиз дал. Я его сейчас сниму, а ты постарайся не пугаться, ладно?
– Дорд?! – Её рука метнулась вперёд и вверх, наткнулась на плечо, скользнула вниз, вернулась к подбородку… неверяще поднялась по щеке к волосам, нащупала на затылке шрам, про который не знал даже отец, и герцогиня схватилась второй рукой за лицо, стараясь сдержать крик.
– Мама, ну мама! Я живой и невредимый, не нужно так переживать… мама!
– А ты можешь… снять этот амулет? – Она ещё не верила, волновалась и сомневалась.
– Могу, только ты не пугайся, ладно? Я мокрый и без сапог… у Гиза странные шутки, портал вывел меня в грот. Ну в тот, где мы с Райтом краску рассыпали.
– О боги, Дорд! – Лаурина уже смеялась и плакала. – Да разве же это имеет значение!
– Раньше имело, – чуть ворчливо сообщил он, поворачивая браслет, – дед обязательно сказал бы: неподобающий принцу вид!
– А как они там?! – Герцогиня замерла, вглядываясь в проявляющееся лицо сына, и, видя его непонимание, уточнила: – Ран и дедушка?
– Там?! Они?! – Дорд изумлённо уставился на мать, и в этот момент до него начало доходить. – А! Не переживай, там всё в порядке… а они под личиной… даже я не узнал.
– Ты и не должен был узнать… – Вокруг её рта прорезались непривычно глубокие, скорбные складки. – Враги очень опасны… и безжалостны… Ох! Ты же, наверное, кушать хочешь? Я сейчас…
– Потерплю… сначала ты мне всё расскажешь… – Дорд уселся на пол у ног матери, намереваясь узнать правду немедленно, и только теперь вспомнил ту мысль, которая вернула его назад. – Мам… а какую это песню ты тут пела?
– Колыбельную… – неожиданно растерялась мать и, безошибочно угадав его порыв, крепко вцепилась худыми пальцами в плечи сына, – подожди, я объясню… это не то, о чём ты подумал…
– Можно, я посмотрю? – Дорд глаз не сводил с накрытой лёгким покрывалом переносной колыбели, стоящей у окна.
– Да, конечно… Это Мэлодис, твоя сестрёнка… – Её светлость метнулась с кресла, бережно приподняла пальцами край кисейной накидки, открывая взгляду Дорда раскинувшую ручки спящую малышку. – Сынок… не обижайся, так получилось… я так жалею… нужно было раньше с тобою поговорить. Ран всегда хотел, чтобы у нас было несколько детей… но моё здоровье не позволяло. Да и враги не оставляли отца в покое… Он раскопал какую-то очень скверную интригу и стал им опасен. Когда покушения стали повторяться всё чаще, Рану с дедом пришлось придумать план… как одурачить врагов. Расследование нужно было довести до конца.
И тут обнаружилось… что я жду ребёнка. Подготовленный план пришлось срочно менять, дед Теорид нас сразу забрал… и сделал всё, чтобы убедить всех в нашей гибели… Но не позволил нам ничего говорить тебе. Враги могли в любой момент подвергнуть тебя проверке сознания. А появление твоей сестрички ничего не меняет… я люблю тебя ничуть не меньше, чем прежде… и Райта тоже. А где он?
– Там остался, он теперь маг… правда, пока слабый, но врагов здорово разоружать наловчился… а сколько ей лет?
– Каких, лет, о боги, ей недавно полгода минуло, – засмеялась Лаурина, блестя счастливыми глазами. – Нет, я тебя всё-таки покормлю, идём!
– Госпожа! – с грохотом и топаньем ворвалась в приёмный зал толпа стражников, – в ваш дворец проник злодей! Он напал на Микса и Торлика, но мы по следам разобрались, куда он направился! Аккурат сюда! Позвольте дворец обыскать, никуда он не денется!
Лаурина вскочила с кресла, оттолкнув сына, метнулась к арке и встала посреди, загораживая собой проход.
– Нет! Ничего не нужно! Уходите! Прочь!
– Госпожа?! – присматриваясь к мокрым следам у её ног, встревоженно протянул старший охранник. – У вас тут всё в порядке?! Может… он вам угрожает? Вы только знак подайте…
Усатая физиономия, дёргая щекой, усиленно подмигивала герцогине, подсказывая, какой именно знак должна она подать стражнику.
– У меня всё в порядке, и нет тут никого чужого! – взяв себя в руки, заявила Лаурина строгом и ровным, «этикетным» голосом, – отправляйтесь на свои посты!
Охранники, недоверчиво сверля её взглядами, отступили к дверям, и тут точно посреди зала заклубился туман портала.
– А это ещё чё такое? – подозрительно пробормотал старший и поудобнее перехватил копьё, готовясь метнуть его в непрошеных гостей.
– Остановитесь! – грозно крикнул Дорданд и бросился вперёд, отстраняя с дороги мать. – Убрать оружие!
– Так это ж он и есть! – подталкивая старшего локтем, заторопился стражник с синяком на скуле. – Глянь, и ноги босые, и штаны мокрые!
– Дурак, – с поклоном отступая назад, тихонько заворчал на подчинённого старший, – это же сынок её светлости! А что босиком – так он тут всегда так бегает, и дружок его тоже… теперь держи ухо востро… всех кошек с пристани сюда перетянет…
Тут он рассмотрел появившихся из портала людей и потрясённо смолк, сражённый их видом. Одежда забрызгана грязью и закопчена, у женщины один рукав полуоторван, волосы торчат, на лицах светлого пятнышка нет. Это кто же такие и откуда?!
– Гиз?! – с нехорошим изумлением поднял бровь герцог, повернулся к стражникам, сделал зверское лицо и рыкнул: – Брысь!
– Ну, убедился? – вмиг оказавшись за дверью, сердито фыркнул на Торлика старший. – Вылитый дедушка! А ты – «лазутчик»! Видел теперь, как они сюда попадают?! Вот и помалкивай, пока цел!
– Ну, слава богам, жив и невредим, – рассмотрев Дорда, с облегчением объявила Тренна, – значит, пути не искривились.
– Да, и жив, и здоров, – не повёлся на это замечание герцог, – и хочу знать правду! Гиз, ты знал?! ГИЗ! Посмотри мне в глаза! Я же по болотам… по кочкам… все топи и гиблые пади излазил… ты не мог намекнуть?
– Не мог, – сурово глянул на него магистр. – Тренна, ты не хочешь привести мужа в приличный вид? Только не так, как Райт.
– Я так и думала, что это он у тебя такому безобразию научился, – не обращая внимания на закипавшего бессильной ненавистью герцога, добродушно проворчала магиня и как-то по-особому махнула пальцами. – У тебя всегда были просчёты в бытовых заклинаниях.
– Мужчина должен иметь хоть один недостаток, – с удовольствием оглядывая безукоризненно чистую одежду, сообщил маг, – иначе жене не за что будет его ругать.
– Вы это нарочно? – сообразил герцог и ринулся прочь, но неведомая сила опутала ему ноги, развернула и довольно небрежно швырнула в кресло. – Отпусти немедленно!
– Лорд! – В голосе заслонившей сына Лаурины зазвенели лёд и сталь. – Если вы действительно Гизелиус, то отпустите его немедленно! Мальчик пережил столько горя, врагу не пожелаешь! Он не заслуживает такого обращения!
– А я заслуживаю? – встав перед ней, прищурился метр. – Извините, леди Лаурина, но к вам выяснение наших отношений не относится никоим образом! Вы тоже в этом деле пострадавшая сторона, и мне остаётся только склонить голову перед вашими мужеством и терпением. Но с Дордом я намерен поговорить… не откладывая ни на минуту. Времени у нас в обрез, в крепости ждут на совещание.
Так вот, в чём ты собрался меня обвинить?! В том, что я сдержал клятву, данную твоему отцу? А как я мог иначе, если даже по Анриму ходили соглядатаи! Я говорю не про Фиру! А про тех, которые случайно свалились в поток… подлые были люди. Или в том, что я, не отставая ни на шаг, лазил вместе с тобой по этим чёртовым болотам?! Проклиная его величество за отмену варианта с яхтой.
А может, ты собираешься осудить меня за согласие помочь твоему отцу спасти жизнь его и миледи?! Или за обещание присмотреть за вами с Райтом?! Так я бы никогда даже не подумал отказаться, твой отец сделал для меня слишком много… Я и за гораздо меньшее пойду на всё.
– Не надо, Гиз, это я знаю. Но хоть малейшую надежду, хоть крошечную? Неужели в твоём сердце не шевельнулось сострадание…
– Дорд! Ты и сам знаешь… никто лучше меня не ощущал, как тебе было больно. Ведь я испытывал все твои эмоции… и когда они становились невыносимыми, заставлял тебя уснуть и во сне снимал самые тяжёлые чувства. Неужели ты думаешь… если бы была хоть какая-то лазейка, я бы не дал знать? Я четыре раза находил на твоей ауре следы вторжения в верхние слои сознания, после того как ты возвращался из столицы. И это происходило, хотя Брант никогда никому заранее не говорил, куда намерен отправиться с тобой. Да он и сам не знал, наугад выбирая из списка в последний момент. А его люди, переодетые извозчиками и гуляками, пасли вас как золотых овец. Я и сам до сих пор под клятвой крови, и если кто-то сумеет влезть в мои мозги, то немедленно сработает заклинание огня… Да и тебе сейчас говорю это лишь потому, что ты уже всё знаешь. Но Райту пока говорить не будем. Впрочем, тебе теперь всё равно нельзя никуда уходить с этого острова… Чеджерг сумел вырваться и открыть портал.
– Как сумел? Ведь он выглядел таким… покорённым?!
– Увы. Много рассказать не могу, сам пока ничего толком не знаю. Но нам пора уходить в обитель. Тренна, мне жаль… но тебе придётся дать клятву… а ведь я был почти уверен, что эту тайну сегодня можно будет открыть всем.
– Клятвой больше, клятвой меньше, – легкомысленно отмахнулась Тренна и просительно уставилась на герцогиню, – покажите мне, пожалуйста, то чудо, чью ауру я вижу за этой аркой, и напоите нас чаем… А то этот изверг действительно потащит меня давать клятву на голодный желудок.
– Проходите, – делая приглашающий жест, миледи встала так, чтобы загородить собой Дорда и, дождавшись, пока маги перейдут в кабинет, горестно шепнула: – Сыночек… видят боги, я была против… прости.
– Мам… это ты меня прости … прибежал… разобиделся… Я видел сегодня, как он силён, толпа магов не сумела справиться. Для меня главное, что вы живы, остальное мелочи. Я пойду, переоденусь, прикажи подавать завтрак.
«Ну и хорошо, ну и слава богине! Нужно будет передать в дар монастырю тушу бычка, а то у них в основном на обед рыба», – провожая взглядом сына, решила миледи и дёрнула шнурок звонка. Пора было распорядиться насчёт завтрака.
* * *
– Бесподобные пироги. – Гиз откинулся на спинку стула и блаженно расслабился, чрезвычайно довольный, что выяснение правды обошлось без особых бурь и гроз.
Самым слабым местом их плана был именно Дорданд, никто не мог предвидеть, как он отреагирует на гибель родителей, а потом на их возвращение. Ведь, несмотря на то, что Агранат старательно ускорял ход событий, специально подстраивая одни и подгоняя другие, главный враг мог ещё долго не поддаваться на провокации. Они давно вычислили, что за действиями Вестура и Хисланда, за истериками Аннигелл и беспробудным разгулом Вольдера стоит кто-то очень мощный и хитрый. Но самое главное – жестокий, злопамятный и люто ненавидящий магов.
И когда начала проявляться истина, им оказалось невероятно трудно в неё поверить. Они по сотне раз проверяли, изучали и разбирали случаи и сведения, неумолимо указывающие на Чеджерга Юрхайта, и старательно искали им опровержение. Однако факты вещь упрямая, и в конце концов им пришлось поверить в отвратительное предательство и подлость главы ковена. Оставалось сделать самое трудное, точнее, почти невозможное – доказать это преданным главе ковена магам.
В последний год Агранат специально отстранил Гизелиуса от всех дел, запретил вмешиваться в расследование и как-либо выдавать себя. Метру было вменено только одно задание: охранять жизнь наследника и его кузена, притворяясь чудаковатым, но безобидным старичком. И не мешать врагам проверять Дорда и себя, что ему удачно удавалось до того самого времени, пока он не попал в лапы Вестура.
– Тьма! – Внезапно подскочил метр, как будто его укололи. – Нам нужно возвращаться! У меня возникла одна идея!
– Зелик, несколько минут она потерпит… не забыл, что мы хотели прояснить ещё один вопрос?!
– Не нужно! – с нажимом процедил герцог, сразу сообразив, куда она клонит. – Леди Тренна, я вас безмерно уважаю и очень счастлив за Гиза. Он женился на поистине замечательной женщине. Но… никаких вопросов прояснять не надо. Я не хочу.
– Дорд, – посерьёзнел магистр, – ты не понимаешь… есть очень важные причины…
– Гиз! Или ты сейчас замолчишь, или я с тобой поссорюсь. Если ты хочешь, чтобы я послушно сидел на Битаре, никогда не поднимай эту тему.
– В чем дело?! – немедленно всполошилась миледи. – Гиз, о чём он?!
– Простите, леди Лаурина, я не имею права говорить… спросите своего сына, но предупреждаю, он ошибается!
– Гиз!!!
– Всё, больше ни слова! Разрешите откланяться, нам действительно пора. Был счастлив познакомиться с леди Мэлодис, подарки за мной.
– Если соскучишься – пиши, – на прощанье Тренна протянула Дорду невесть откуда взявшуюся шкатулку с зачарованной бумагой и, послав миледи многозначительную улыбку, исчезла в тумане портала.
Гизелиус только сухо кивнул, выдавая этим своё недовольство, и шагнул следом.
– Дорд… – дождавшись, пока растает тень портала, позвала Лаурина, но молодой герцог решительно поднялся со своего места.
– Прости, мам… мне нужно выспаться. Они всю ночь не давали поспать.
Миледи посмотрела вслед прыгающему по ступенькам парадной лестницы сыну и грустно вздохнула. Похоже, её мальчик стал совсем взрослым.
* * *
Первым делом, очутившись в отведённой им Ленбаром спальне, Гиз достал острый целительский кинжальчик и хмуро протянул жене. Тренна, не колеблясь, закатала рукав, кольнула руку чуть ниже локтя и подставила мужу стекающую струйку.
Несколько заученных фраз, чуть горьковатый дымок сгоревшей на амулете капли крови, и клятва вступила в силу.
– Обещай мне, что в следующий раз не помчишься следом за мной так неосмотрительно, – серьёзно потребовал маг, нежным прикосновением дыханья заживляя крохотную ранку.
– Здорово у тебя получилось, – вытирая с руки платочком остатки крови, похвалила магиня, – раньше ты не умел так исцелять.
– Это кинжал так зачарован, в последний год приходилось селян немного лечить. Но ты не ответила… мне не нравится твоя манера соваться во все самые мерзкие тайны. Вот что это за история с Аннигелл?
– Зелик! Ты тоже лезешь туда, куда не следует!
– Любимая! Я не даю клятв, за которые будут расплачиваться другие!
– Мы ссоримся?!
– Нет, – немного помолчав, метр с усилием взял себя в руки. – Я, наверное, просто слишком устал за последние дни… извини. Давай я буду рассказывать эту историю так, как понял сам, а ты – просто помолчишь?!
– Я не стану тебе помогать, – предупредила Тренна, но магистр прекрасно слышал её эмоции и не сомневался в тайном согласии жены с его предложением.
Те, кто берёт клятвы на крови, могут поставить щит против ментального вмешательства, но никак не могут защитить свою тайну от эмпатов. И поэтому им остаётся лишь надеяться, что сильный эмпат никогда не встретится на пути хранящего чужой секрет.
– Двадцать лет назад у Аннигелл родилась дочка, – сняв ментальные щиты, начал метр с общеизвестного события.
Ощущения показали, что Тренна согласна с этим утверждением.
– Роды принимала ты, не знаю уж почему, но это не вызывает сомнения.
И снова реакция магини совпала с ожидаемой.
– Когда принцесса родилась, пришёл Хисланд и потребовал заменить ребёнка… Не так? Давай я подумаю.
Он пришёл позднее? Нет? Он выкрал Милли? Тоже нет? Да что же там произошло… ладно, потом разберусь. Перескочим вперёд на несколько лет… как я предполагаю, примерно на три-четыре. Вместо Милли во дворце бегает дочка Хисса, это факт, Аглесса очень похожа на свои детские портреты, а Людвиг обожает с ней играть, он мне сам говорил.
Маг проверил эмоции и грустно улыбнулся, тут он угадал.
– Аннигелл явно в курсе, что это дочь вовсе не её, так? Ага, отлично. И поэтому она безжалостно отправляет Агли в монастырь, на воспитание. Снова угадал?! Ещё лучше. В монастыре ты берёшь девочку под своё крылышко… Снова не так? Или немного не так? Дай подумать… а, наверное, Хисс просил тебя… нет? Ну, тогда не знаю… хотя, стой! Ты же знала, кто мать Агли… ага, тепло! Значит, просила Мирена?!
Облегчение, которое испытала Тренна, не шло ни в какое сравнение с чувствами самого Гиза, но он твёрдо вознамерился разгадать эту загадку… или хотя бы понять, чем грозит раскрытие тайны его жене. Все остальные секреты тоже волновали метра, но в значительно меньшей степени.
– Ясно… раз просила Мирена, значит, она не знала, кто такая Милли. Угадал? Но как я припоминаю… сама Аннигелл не знает, кто такая Милли… вот оно! Значит, двадцать лет назад ты подменила принцессу на обычную девочку? О, боги! Как я сразу не понял! Следовательно, ты догадывалась о намерении Хисса подменить принцессу и спасла её… подменив на другого ребёнка? И куда же делась та малышка? Тьма! Видимо, Хисс забрал бедняжку? Тренна, не плачь, умоляю, я дурак, зачем оно мне было нужно! Иди сюда… милая моя, сколько же тебе пришлось вынести… А отчего же Сард тебе не помог?
– Я тогда уже почти не общалась с ним… поняла, что сделала ошибку… – Тренна последний раз всхлипнула, вытерла лицо платком мужа и, привычно встряхнув платок, вспомнила: – Нужно научить тебя правильно кастовать это заклинание…
– К тьме все заклинания, – запирая взглядом засов на двери, пробормотал маг и крепче прижал к себе жену, – да и всё остальное… родная моя…