Костик с Юной бежали следом за мангуром, стараясь не отставать и вывести из строя тех, кого не успел задеть верт. Но по какому-то молчаливому уговору пытались целиться только в руки и ноги и не наносить смертельных ран. Казалось неправильным убивать людей, в общем-то не сделавших им пока ничего плохого, кроме слишком усердного исполнения приказов своих хозяев. И не стоит выпускать из вида, как много у них может быть веских причин для подобного повиновения, мельком отметил Костик и тотчас забыл и про храмовую стражу и про их проблемы. Не до чужих бед, когда собственные намного ближе и серьёзнее. Через несколько минут, когда Костику почти поверилось что главная проблема уже позади, целитель не удержался и послал убегающим врагам подарочек и от себя. И теперь ехидно ухмылялся, глядя с какой скоростью они исчезают за кустами и заборчиками отчаянно зевая и поддерживая штаны. В этот момент бывшим узникам казалось, что они победили и на их пути к свободе больше не осталось серьёзных преград, и Костик уже мысленно благодарил удачу, но очень скоро осознал как глубоко ошибался. Или как мало знал про возможности жрецов и ловушки, которые они успели заготовить как раз на такие случаи. Не успели беглецы свернуть на дорожку, в конце которой мангур внутренним чутьём ощущал в задней стене высокой ограды небольшие воротца, ситуация резко изменилась. Из похожей на нишу крохотной беседки вдруг выплеснулся зеленоватый свет, и Костик с изумлением рассмотрел установленное там высокое зеркало, словно освещённое изнутри подсветкой. А в следующий миг из этого сиянья словно фокусник вынырнул немолодой мужчина. Он был одет в белый балахон жреца, расшитый колокольчиками и синими звёздами, и следом за ним на тропу выскользнул ещё один, в бледно-фиолетовом одеянии с золотыми рунами. Оба держали в руках жезлы, украшенные на концах гроздьями крупных камней синего и фиолетового цвета и от нехорошего предчувствия у землянина вмиг пересохло во рту. От равнодушно-деловитых рож этих жрецов за километр несло жестоким безразличием и высокомерным презрением существ, считающих себя недосягаемо выше всех остальных людей. И настолько уверенных в собственной правоте, что можно было не сомневаться, ради тех вещей, которые они считают правильными, эти двое не задумавшись ни на секунду растопчут судьбы и жизни сотен, если не тысяч тех, кому когда-то завещал помогать поддерживать справедливость святой Астандис.

— Ррр… — выдохнул Гром и отступил, а затем, поддев лапой Юнку, повернул её лицом к крыльцу и красноречиво оскалился на Костика.

— Понял, не дурак, — буркнул землянин, по вбитой Афродитой привычке первым делом закрывший всеми щитами себя и Юнку, и строго прицыкнул на напарницу, — чего встала? Бегом назад. И Юнхиола побежала, задыхаясь от обиды и боли, и вовсе не внезапно свалившиеся из портала жрецы были тому виной а единодушное решение её спутников, явно собиравшихся прикрыть девушку своими телами. Даже не подозревая, насколько она неправа и как незаслуженно на них обижается. Вовсе не собирался ни один из её напарников тут гибнуть или сдаваться, всего лишь хотели иметь возможность не беспокоиться о спутнице в пылу сраженья. Они напали первыми, не дожидаясь пока приходящие в себя после переноса жрецы успеют оглядеться и просчитать ситуацию. И то ли по интуиции, по ли мгновенно оценив противников, выбрали для удара разных врагов. Гром швырнул затормаживающее заклинание в жреца, щеголявшего в белом, праздничном балахоне, а Костик бросил фиолетовому сильнейший сердечный спазм, вложив в него всю оставшуюся энергию. И ни один из них не ждал, будто этими слабыми мерами удастся вывести из строя или надолго задержать старших жрецов. Да они и изначально на такое надеялись, просто хотели выгадать несколько минут. И потому не дожидаясь результатов своего нападения, дружно развернулись и бросились догонять мчащуюся к крыльцу Юнхиолу. Не подозревая, насколько недооценили и себя и противника. Жрец в фиолете ещё успел швырнуть ветвистую молнию вслед осмелившейся напасть на него дерзкой девчонке, и полюбоваться, как она катится по дорожке, корчась от боли. И лишь потом ощутил резко сжимавшую сердце безжалостную руку, не дающую ни вздохнуть, ни позвать на помощь. А тот, что в белом, ощутив, как потяжелела и словно завязла в смоле держащая жезл рука, стиснул зубы и сумел невероятным усилием воли преодолеть замедление, навалившееся на него кучей тяжёлого песка и пробормотать кодовое слово, пробуждающее заложенное в амулет заклинанье добавления силы. Несколько мгновений жрецу казалось, будто в его тело вселилось семейство невидимых муравьёв и принялось кромсать и перекраивать его по своему вкусу и разумению. Тянуло каждую жилку и выкручивало суставы, в мышцы впивались острые как иглы зубы маленьких монстров, сердце то замирало, то бухало как набат. А в мозгу росло и крепло одно единственное желание — отомстить. И едва жрец смог пошевелить рукой, он превозмогая боль поднял жезл и со злорадным удовольствием направил созданный огненный шар в сторону зверя и девчонки, пытавшихся вдвоём затащить на крыльцо поверженную Райзом беглянку. Узнать, каким чутьём мангур почувствовал эту опасность и за миг до того, как огонь облил его спину, успел подмять под себя обеих девчонок, жрецу было не суждено. Исчерпав собственные силы и не имея возможности пополнить их запас с помощью зелий или кристаллов, старший служитель дочерям Астандиса в изнеможении повалился на ступеньки портальной беседки и сквозь полуприкрытые веки утомленно наблюдал за ползущим вверх по ступеням зверем. Впереди брела одна из беглянок, сгибаясь под тяжестью тела так и не пришедшей в себя подружки, и зверь умудрялся помогать ей, подталкивая неподвижную ношу огромной головой. В ожидании вызванной подмоги, которая должна была подоспеть с минуты на минуту, жрец отстранённо считал секунды и истово мечтал, как его младшие собратья расправятся со строптивицами, осмелившимися в открытую напасть на двух старших жрецов из круга шестнадцати. А едва младшие служители посыпались из портала, словно перезрелый горох из стручка, со злобной ухмылкой указал им на чёрный вход, куда девчонка и зверь уже успели втянуть погибшую спутницу. И неважно, что девчонка поторопилась захлопнуть дверь и наверняка заперла её на засов. Здоровым молодым мужчинам, вооружённым пиками и малыми жезлами, хватит всего нескольких ударов, чтобы выбить створку… а потом… Что произошло потом, жрец так и не понял, да и ни у кого из присутствующих не хватило сообразительности и наблюдательности чтобы связать хрустнувшую под ногой одного их них сухую косточку с тем ужасом, который начался буквально в следующие секунды. Почти прозрачное облачко пара, прыснувшее во все стороны и накрывшее толпу в один момент, казалось не причинило жрецам никакого вреда, но едва они вдохнули смешанный с неизвестным туманом воздух, как жизнь резко изменилась. Все вокруг вдруг превратились в жутких монстров, черных, колючих, клыкастых и хвостастых. Каждый из служителей видел своих чудищ, и у каждого они точно соответствовали представлению о том зле, которое нужно уничтожать как можно быстрее. Гром неверяще жмурился, прислушиваясь к звону оружия, выкрикам и воплям несущимся из-за двери, потом оглянулся на глотавшую горькие слезы девчонку, которую её друг, застрявший в чужой форме называл своей невестой и пополз к ней, спешно вливая собравшиеся капли силы в собственную регенерацию. Похоже, в события вмешались неизвестные пока силы… или обстоятельства и расправа над беглецами на время откладывается. И значит есть надежда, хоть крохотная, но единственная. Найти укромный уголок, где их будут искать в последнюю очередь и отсидеться там хоть денёк, пока он соберёт достаточно энергии, чтобы попытаться вытащить свою спасительницу… или спасителя из того неверного состояния полусмерти, в который поверг его удар жреца. Но когда-нибудь… он вернётся, — пообещал себе мангур, поудобнее зажимая ещё не окрепшими клыками куртку Тина, и пытаясь взгромоздить его на обожжённую спину, где под коркой спёкшегося меха уже вздувался огромный пузырь, притупляющий острую боль.

— Подожди, я намажу… — девчонка держала в руках флакончик с зельем, слишком маленький, чтобы этого хватило и на небольшой участок, и верт яростно замотал головой. Сейчас нужно было срочно уходить от этой двери, к которой они так стремились всего несколько минут назад, хотя казалось, будто прошёл уже не один час. И она с удручённым вздохом покорилась, она вообще оказалась понятливой и отважной, эта по мужски одетая девушка. Помогла верту поудобнее устроить на спине своего друга, привязала его снятой с пояса верёвкой и потопала следом, ничего не говоря и не задавая бесполезных вопросов. Юнхиоле и на самом деле было все равно куда идти, и что делать.

Все эти нестерпимо долгие минуты, пока она из последних сил тянула к крыльцу вдруг потяжелевшее тело Тины, занийка упорно искала и не находила ни одного выхода из той ловушки, в которую они попали. Ну не считать же на самом деле выходом мелькнувшее было желание сдаться жрецам?! Не потому сдаться, будто Юнке вдруг захотелось стать невестой Астандиса или его жрицей. И не из-за страха перед наказанием, о нем девушка даже не думала. Нет, у неё вдруг мелькнула безумная надежда на милосердие жрецов и на их целителей… глупая мысль, как она поняла уже через минуту, когда жрец в белом балахона вдруг послал в них огромный комок обжигающего огня. Несмотря на мгновенную реакцию мангура, часть этого «подарка» все же попала ей на руку… и Юна сама не знает, каким чудом сумела удержать крик. А теперь кожа на тыльной стороне ладони вздулась и горела, словно ее поджаривали раскалённым клеймом, как преступника, но девушка все сильнее зажимала зубами прикушенную губу. Ни в какое сравнение не шла эта боль с той, которая раздирала её душу, где совсем недавно пышно расцвел диковинный цветок небывалого счастья. А теперь лишь чёрный вестник смерти высвистывал траурную мелодию.

Песнь о гибели единственного человека, который сумел рассмотреть под обликом мальчика-воина ее истово и нежно любящее девичье сердце, терпеливо ожидающее именно его любви. И она пришла… но оказалась такой короткой! А теперь Тин умирает… и хотя жизнь ещё еле теплится в его искорёженном страшным ударом теле, но никакой надежды на его исцеление нет. Во всяком случае, Юнхиола не видит даже слабого шанса. Мангур сам изранен и еле бредёт, попавшаяся им навстречу немолодая женщина в платье служанки смотрела на неожиданных гостей с нескрываемым ужасом и потом сбежала стремительно, как от зелёной лихорадки. И Юна была уверена, если в этом крыле огромного здания появятся их преследователи, эта служанка выдаст жрецам случайно встреченных беглецов безо всякой жалости.

Ветки дерева больно хлестнули по лицу, в спине отозвался старым страхом смягчённый Кляксой удар об толстую ветку, как видно обычное место, куда Тарль выходит из портала. Сам мальчишка тихонько охнул от боли и тут же сердито зашипел, тряся ударенной рукой.

— Давай мазью помажу, — миролюбиво произнесла Слава, отлично понимая как зол и обижен на них одичалый сирота, — и не сердись на Васта. Он про унса правду сказал, у нас живёт три таких, но одного нам подарили, а второго мы спасли… от злого человека. А теперь еще появился малыш… я тебе дам его подержать, он хорошенький.

— Я не хочу… хорошенького, — горько скривился Тарль, — мой Кис самый лучший. И он больной… у него никогда не будет детей.

— Мы его вылечим, поверь моему слову, — пообещала Слава, и приказала Кляксе отпустить телепортиста. А в следующий миг он замахал руками и исчез, недоверчиво ухмыльнувшись напоследок. Некоторое время Ярослава сидела, размышляя, сколько времени потребуется Тарлю, чтобы принести сюда Васта и мага и жалела, что не сообразила добавить мальчишке энергии. В той башне она восстановилась у Славы очень быстро, хотя она и не брала извне ни единой капли. Постепенно мысли землянки переключились на детей, хотя она и всячески старалась на эту тему не думать. Ну что может с ними случиться, если у каждого есть напарник, да и сами они все теперь имеют довольно мощные способности. Вот только материнское сердце почему-то не желает соглашаться с такими очевидными доводами разума, и с каждым часом ноет все сильнее. И желание заглянуть в заветную ладанку тоже все крепнет, и уже не получается думать только о чем-то другом, например о где-то застрявшем муже. Слава недовольно посопела и решилась, приказала Кляксе перенести её на другую ветку и держать покрепче, а затем дрожащими от нетерпенья пальцами потянула из-за ворота шнурок. Знакомая фигурка паука с двумя лицами сама скользнула в руки и едва рассмотрев ее, Слава сначала с досадой усмехнулась, нужно было перемешать получше.

А потом нахмурилась, припомнив, как целый час проверяла по списку значение уже знакомых ферм и изучала новенькие, подаренные хозяином леса. И торопливо ссыпала их потом в ладанку, услышав приказ сына собираться в путь. Теперь ей больше не было смешно, наоборот, некоторое время Слава хмурилась и сердито сопела, пытаясь представить такую причину, которая заставила бы Костика перессориться со своими клонами или ее саму поругаться с Вастом. О том, чтобы Стан поцапался с кроткой Лийлезой или Конс с услужливой Майкой она не волновалась. Скорее она сама поспорит из за чего-то с Вастом или Станом… или Тарос вдруг снова начнёт досаждать Тину. Но во всех случаях — предупреждён — значит вооружён, решила наконец землянка, и значит теперь ее главная задача — постараться свести к шутке любой спор или разборку.

— Шарик нашёл Ма! — звонко сообщил под ухом Славы голосок унса и задумавшаяся женщина так и подпрыгнула от неожиданности. И непременно свалилась бы с ветки, если Клякса не выполнила ее приказ очень точно и не примотала хозяйку к ветке сразу десятком щупалец.

— Ну что ж ты так орёшь-то, — выдохнула Слава с облегчением и приказала, — доложи, все пришли в назначенный пункт?

— Все… — не совсем твёрдо пробормотал унс, и женщина тотчас уловила эту нерешительность.

— А Ма с Вастом?

— Пришли… — ещё неувереннее доложил разведчик и растерянно заморгал глазами.

— И что же они там делают? — очень ласково продолжала выводить его на чистую воду Слава, начиная понимать, как не напрасно грызла её тревога! Теперь можно не сомневаться, к месту сбора не явились не только они с Вастом.

— Ничего… — пробормотал виновато Шарик и вдруг звонко отчеканил совершенно другим тоном, — приказ понял, от Ма не отходить, докладывать обо всех подозрительных!

— Кто отдал приказ? — мгновенно перехватила нить разговора Слава.

— Командир Конс.

— А чем занят Стан?

— Ушёл на разведку с Линел.

— А Тин?

— Тин с Юной… — бодро начал Унс и вдруг смолк, вытаращив и без того круглые глаза.

— Я знаю, — сблефовала Слава, — их пока нет, но это секрет.

— Секрет, — радостно подтвердил Шарик и не подозревая, какую рану нанес матери этим коротким словом.