Завтракали путники, едва рассвело, но, несмотря на такую рань, очень торопились. Перекусили почти на ходу, похватали дорожные мешки и поспешили к выходу. Возле ворот, венчающих ведущую к спальным домикам тропку, их уже ожидал гружёный хутам. Сегодня пассажиров прибавилось, заняты оказались все коврики. Однако Конс, напрочь проигнорировав действия спутников, занявших полагающиеся им по статусу места ближе к голове бегемотогусеницы, садиться рядом с ними не стал. Устроился почти в конце кабинки и властно показал Майке на место рядом.

За длинную ночь он успел хорошо выспаться и спокойно обдумать своё положение. Относительно спокойно – сильно сбивало с мыслей сопение спящей почти рядом таджерки, с головой замотанной в своё одеяние, заменяющее ей плащ, одеяло и простыню в одном флаконе.

Нет, Костик даже близко не думал, будто влюблён в эту сумасбродную дикарку, тьфу-тьфу, через левое плечо, он же не мазохист!

Но и относиться равнодушно к её присутствию не мог. Хотя честно пытался. Потом обозлился на себя самого, да что за бред! У него столько проблем, вполне вероятно, что скоро самого в рабство загребут, хотя и не такое явное, как у неё, но не менее бесправное, а он только о том и думает, как бы просунуть руку под этот балахон.

Прямо как помешанный. Нет, нужно переставать тупить, не это сейчас для него самое важное. И таких моментов, как с ней, он надеялся пережить в жизни ещё не один и не два… чем больше, тем лучше.

Сидя в кибитке, Костик пробовал думать о будущем, смотрел в окна и изучал пассажиров, прислушивался к разговорам и пытался по обрывкам рассказов и фраз составить впечатление об этой стране, порядках и законах. Пока выходило не очень, многое здесь было по-другому, не так, как дома, хотя некоторые вещи оставались узнаваемыми и тут.

Например, торговля, правители, армия, конфликты с соседними странами, чего-то требующими от империи, в которой он оказался. И назревающая в связи с этими требованиями война.

– А мирно решить… никак нельзя? – спросил он спутников, выйдя после обеда из харчевни и искоса наблюдая, как Майка что-то перекладывает в своей корзинке.

Вопреки его ожиданиям, плетёнку, горшок и ещё какую-то прижившуюся у них посуду рабыня не отдала товаркам вместе с остатками еды, а чисто вымыла и теперь таскала с собой, как какую-то ценность. Хотя сейчас её предусмотрительность пригодилась, Авронос приказал девчонке забрать со стола остатки мяса, лепёшек и овощей, сообщив, что ужинать они будут очень поздно и еда пригодится, чтобы перекусить.

– Императрица не станет потакать соседям, особенно Зании, – уверенно ответил Хадзони, – и я считаю, она права. У них был свой проход, но Бангдирах, вместо того чтобы приказать перебить всякую нечисть ещё в самом начале, тратил всё время на девиц и развлечения.

– Ему было в то время всего пятнадцать, – заметил Авронос, ковыряя в зубах веточкой.

– У королей не бывает возраста, – не согласился торговец, – да и мать могла настоять, и советников нужно было заставлять побыстрее шевелить мозгами.

– Не стоило ждать разумных поступков от женщины, выбравшей в мужья таджерца, – презрительно скривился один из их спутников, проходивший мимо и слышавший конец разговора. – У таких на голове самое ценное – прическа.

– Медихар был очень достойным правителем, – резковато возразил Авронос, – и не его вина, что он не успел сделать всего, что начал. Но не нам судить о замыслах правителей, наше дело – слушать их мудрые указания и прилежно исполнять.

Костик от изумления даже глаза вытаращил, услышав такое завершение фразы, потом оглянулся и понял причину необычайной законопослушности спутника – неподалёку со скучающим видом остановилась вчерашняя компания и явно искала повод, чтобы прикопаться.

Вот только Авронос видел их насквозь и вовсе не желал скандалов. Кивнул Хадзони, дёрнул за рукав Конса и решительно увёл в сторону хутамника, по обычаю находившегося вдали от харчевни, восьминогие бегемоты не только много ели.

– Нужно потерпеть до Юдаира, – вполголоса бросил лекарь, когда они отошли от усатого и его дружков достаточно далеко, – там возьмём хотомар.

– Зря вы так его опасаетесь, – буркнул себе под нос Хадзони, – он почти нищий.

– Я знаю только одно – Тьершиг не станет просто так бегать по вратам, он привык до полудня в пуховых подушках валяться, – возразил осторожный Авронос. – Никто ведь до сих пор не выяснил, откуда он берет деньги на оплату своих развлечений, если наследство давно промотано.

– Посмотрим в Юдаире, – постановил Хадзони, – на чём он отправится дальше. Если возьмёт хотомар – вы правы, и гильдии стоит поторопиться с покупкой его долгов.

– А если он достал средства, но из хитрости отправится на барке?

– Не думаю, что у него хватит терпения ещё целую декаду жить без игорных домов, если есть возможность добраться до столицы за ночь.

Как позже оказалось, в делах, касающихся денег, торговец был очень прозорливым. Усатый печёночник Тьершиг взял хотомар.

Как и спутники Конса. Одно радовало парня – в корзинке, увешанной уже знакомыми по хутаму серовато-зелёными тыквами, места было значительно меньше, чем в кибитке хутамщика. Примерно столько, как в салоне газели. И компания Тьершига, опротивевшая за три дня совместного пути, вместе с ними никак не поместилась бы даже при желании. А вот именно его никто из попечителей Конса и не испытывал.

Они вообще никого не взяли в хотомар, заявив, что хотят добраться до Мановрана как можно скорее и без проблем.

– Много за ужином не пейте, – предупредил Костика лекарь, пока Хадзони ходил договариваться с хозяином хотомара, – остановок не будет.

Спрашивать, почему, Конс не стал, решив, что лучше один раз всё увидеть самому. Да и мысли его были заняты совершенно другим.

А если точнее – другой. Майка по приезде в Юдаир вдруг стала образцово послушной и предупредительной рабыней: по своей инициативе бросалась убирать, подносить, разливать еду и больше не стреляла ненавидящими взглядами, если Костик нечаянно задевал её ногой или рукой.

И это с одной стороны грело самолюбие парня, а с другой – не могло не насторожить. Слишком уж резко девчонка сменила гнев на милость.

Да и спутники Конса тоже это заметили.

– А она не такая уж дурочка, – буркнул Хадзони, кромсая огромного лобстера и провожая взглядом метнувшуюся за чистыми мисками Майку, – быстро сообразила, куда ветер дует.

– Она с самого начала была пронырливее других, – смешливо фыркнул в ответ Авронос, – ещё когда придумала, как жрецов обвести.

Тут они дружно заухмылялись, и Конс почувствовал, как у него начинают гореть уши. Он уже тоже давно сложил два и два, и хотя злился на Майку, осуждать её не мог. Как понял за время пути, прислушиваясь к разговорам пассажиров, служба Астандису котировалась у местного населения ещё ниже, чем чистка хутамников. Потому-то жрецы и вербовали послушниц на Таджере и Зании.

А вот зачем покровители вздумали обсуждать Майку при нём, Конс понял незадолго перед посадкой. Почти в тот самый момент, когда к нему внезапно подошёл абориген с пронырливыми глазками.

– Сколько господин хочет за рабыню? – обратился он к Костику с совершенно неожиданным для того вопросом.

– Она не продаётся, – огрызнулся Конс и рассмотрел расцветающее на лице аборигена изумление.

– Но ведь за те деньги, какие вы отдадите за место для неё в хотомаре, можно купить смеску-морянку или имрайку, – попытался убедить работорговец Костика, и вот именно тогда парень раскусил, отчего так шустрит таджерка.

Боится, как бы он её здесь не продал. Конс взглянул на застывшую неподалёку Майку, намертво, как в спасательный круг, вцепившуюся худыми смуглыми пальцами в ручку любимой корзинки, и неожиданно разозлился. Вот, значит, как, вся её показная расторопность только ради выгоды?! А ведь он почти поверил, что девчонка оценила хорошее к ней отношение!

Коварная мысль немного проучить интриганку пришла мгновенно, и Конс не стал ей противиться. В конце концов, должен же он получить хоть моральное удовлетворение от того, что им воспользовались как лохом?

– А сколько ты мог бы за неё предложить? – небрежно поинтересовался парень, стараясь не замечать умоляющего взгляда чёрных глаз.

– Три серебряка, – с готовностью заулыбался абориген. – Очень хорошая цена!

Ну да, ну да! Вот если бы ещё не приезжали в их городок толпы торговцев из ближнего и не очень зарубежья с кучами палёного барахла и не рассказывали, заглядывая в лицо почти искренними глазками, что отдают товар себе в убыток, из горячей любви к этому конкретному покупателю, он, Костик, возможно, и поверил бы. А так – извини любезный. Да и цель у него совсем другая.

– Тридцать.

– Что?! – вытаращил глаза тот, – да за такие деньги обученную танцовщицу купить можно!

– А почему ты решил, что моя рабыня не умеет танцевать? – всерьёз заинтересовался Костик. – Ведь даже не видел её! Тридцать пять.

– Ты сумасшедший?! – возмутился работорговец. – Так никто не торгуется! Нужно идти навстречу покупателю! Ладно, дам восемь, раз говоришь, что танцевать умеет.

– Сорок. Она ещё и не то умеет, – наблюдая, как начинает нервничать девчонка, вошёл во вкус Конс.

– Десять! – Абориген пока не догонял, куда могут привести такие торги.

– Пятьдесят.

– Но так нечестно! Сбавляй цену, я и так тебе уступаю! – взвыл торговец.

– Щаз. Шестьдесят. – Костик веселился от души.

– Двенадцать – последняя цена.

– Я беру за шестьдесят! – Откуда взялся Тьершиг, Конс не понял, увидел только отчаяние в глазах Майки и почувствовал себя скотиной.

– Чего берёшь? – холодно осведомился он у усатого.

– Твою рабыню, – нагло уставился на него печёночник.

– А с чего ты взял, будто я её продаю?

– Но вы же торговались! – В голосе игрока сквозь высокомерие и раздражение скользнула непонятная паника.

– Ничего подобного. Я ему сразу сказал, она не продаётся! – сухо отрезал Конс. – А вы, прежде чем лезть в чужие разговоры, хотя бы поинтересовались, о чём речь.

– Как это не продаёшь? – внезапно поразился работорговец. – А зачем торговался?

– Когда я торговался? – поднял бровь парень. – Напомни! Я сказал тебе, что не продаю её? Сказал.

– А потом спросил, сколько я предложу! – оскорбился проныра.

– Ну да, мне интересно было узнать, сколько стоят в Юдаире рабы, а ты чего себе вообразил? Ещё и людей в заблуждение ввёл! – укоризненно попенял проныре Конс, и, заметив махавшего ему Авроноса, важно кивнул Майке: – Идём.

Полезная всё-таки вещь, пикировка в чатах, поневоле учишься быстро выкручиваться из скользких ситуаций, довольно ухмылялся парень, подходя к лекарю.

Однако озабоченный взгляд Авроноса сразу вернул его в реальность.

– Зря ты связался с этим подлецом, – хмуро отчитал парня лекарь, – у него большие связи… вернее, прикормленные подхалимы, и невероятная злопамятность. Ладно… это я виноват, не предупредил. Идем, пора отправляться.

Майка топала следом, и пару раз удручённый Конс явственно услышал осторожное шмыганье носом.

Путешествие на хотомаре оказалось в разы быстрее, немного комфортнее и неизмеримо скучнее, чем размеренная езда на хутаме. Мечтам Конса рассмотреть местность с высоты не суждено было сбыться, выяснилось, что из хотомара не видно ровным счётом ничего. Путникам оставалось только спать, маленький светильник Хадзони погасил, едва все удобно устроились в куче мягких подушек и одеял.

Майке лекарь велел тоже взять побольше одеял и устроиться рядом с хозяином, чему Конс абсолютно не обрадовался. Организм реагировал на близость её тела вполне предсказуемо, и это не могло ему нравиться, в такой тесноте парень не собирался даже дотрагиваться до рабыни. Только хуже будет. Но спорить не стал, знал уже, что лететь предстоит напрямик, через перевал, а над горами ночью бывает довольно холодно.

Зато к обеду они будут в столице.

Однако боги и судьба никогда не считаются с планами ничтожных существ, гордо называющих себя венцом природы. Перед рассветом Костика разбудил голос пилота, советующегося с Авроносом, где лучше приземлиться. Над Хедулом висел непробиваемо густой слой дождевых туч.

В кабинке тихо тлел еле видный огонёк лампадки, и звучали незнакомые названия, доводы в пользу одних мест и сомнения по поводу других. Но Конса эти вопросы минули стороной, пока спутники обстоятельно решали, куда всё-таки приземлиться, парень был занят личной проблемой.

Трясущейся от холода таджеркой.

Несмотря на два одеяла, девчонка замёрзла как цуцик, пальцы на руках были просто ледяными. На лице Майки застыло упрямо-несчастное выражение, и она изо всех сил сжимала зубы, чтобы ими не стучать. И это ей удалось, хотя Костик по себе знал, удержаться от лязганья челюстями в такие моменты почти невозможно.

Рыкнув Майке в лицо какое-то ругательство, парень приоткрыл собственный кокон из одеял и решительно подгрёб рабыню поближе. Вот только простуженного имущества ему и не хватало! Протянув поверх девчонки руку, сначала подоткнул свои одеяла, затем сверху набросил и её. И снова сунул руку в кокон, покрепче держать вздрагивающее крупной дрожью худенькое тело.

– Что с ней? – договорившись с пилотом, заметил странный клубок лекарь, и Костик поморщился, похоже, тут не только с состраданием напряжёнка, но и с тактичностью.

Но вслух ответил кратко:

– Трясёт.

– Я же говорил, чтоб укрылась получше! – досадливо бурчал Авронос, роясь в своём мешке. – На Таджере всегда жара, а в нашем климате они все мёрзнут. Поэтому и ходят в балахонах из рыжего льна, он очень хорошо тепло держит. Погоди, я сейчас ей настой одной травки дам, хорошо кровь согревает.

Конс только крепче прижал к себе глупую южанку и нервно хихикнул – рядом с такой ледышкой все фривольные мысли сдохли сами собой, словно вымерзли.

Пока Авронос поил Майку своим лекарством, пока растирал её скрюченные пальцы пахнущей смолой настойкой и сердито ругал, хотомар качнуло и повело вбок, а потом толкнуло снизу, как в лифте.

Прибыли.

Конс выбирался из кибитки последним, таща свой мешок и корзинку Майки, а её саму унёс вперёд на руках Авронос. Эта вроде безобидная помощь почему-то разом настроила Конса против лекаря. Ну вот чего он во всё вмешивается? Такую худышку Костик и сам вполне мог бы утащить.

Место, куда доставил путников хотомар, оказалось одним из постоялых дворов, принадлежащих торговой гильдии Хадзони. И торговца, как сразу стало понятно, тут очень хорошо знали. Буквально через пару минут, несмотря на раннее утро, откуда-то появился сияющий от счастья хозяин и объявил, что у них как раз готов пирог и к нему есть парное молоко.

– Мы только с хотомара, – бросил Хадзони, – сначала умоемся.

Умываться их провели в довольно удобно устроенное помещение, с круглой, обложенной керамическими плиточками бадьёй для омовений и котлом с горячей водой. В комплекте оказался и довольно чистенький примитивный туалет, первый более-менее приличный из встреченных Консом в этом мире. Мужчины умылись быстро, а Майке лекарь велел налить в бадью горячей воды и посидеть, пока не согреется.

– Одежду бы ей чистую, – робко заикнулся Костик, и Хадзони немедленно отдал приказание хозяину.

– Спасибо! – искренне поблагодарил парень.

Ни одной секунды при этом не сомневаясь, что просто так никто и ничего для него делать бы не стал.

Как они говорили – не за красивые глазки? Знать бы ещё, за что именно. За всё время путешествия спутники так и не проговорились о своих планах, на все осторожные, дипломатичные вопросы Костика отвечая крайне уклончиво.

Пока завтракали в отдельном кабинете, мысли парня назойливо вертелись вокруг двух проблем: куда его потащат дальше и как там Майка. Но спрашивать он не торопился, бдительно вслушивался в переговоры лекаря с торговцем. Их сделка вступала в завершающую, самую важную фазу, и оба проявляли недюжинную настойчивость и осмотрительность, обсуждая план действий.

«Торгуются так, как будто они спонсоры футбольных команд, а я перспективный молодой вратарь, – фыркнул тихонько парень. – И каждый боится переплатить, но одновременно не желает уступить другому».

– Решено, – твёрдо подвёл итог переговоров Хадзони, – мы остаёмся тут и ждём вашего возвращения. Три дня, как договорились.

– Я немедленно выезжаю, – подтвердил хмурый Авронос, – пусть готовят повозку. Панги у них имеются?

– Да.

– Беру.

– Что такое панги? – Утоливший первый голод Костик не стал искать особого повода сбежать из-за стола.

Успел уже найти лучший способ, каким можно вынудить спутников от него отвязаться – расспрашивать про всё подряд. Начиная с рецепта нового блюда и заканчивая политикой.

– Это животные, на них можно ездить, – терпеливо пояснил Хадзони и дёрнул за шнурок.

Костик спрятал довольную ухмылку, спутники постепенно становились довольно предсказуемыми.

– Покажите моему гостю его комнату, – приказал торговец возникшему в дверях коротышке в зелёной жилетке прислужника, и тот с жизнерадостной улыбкой побежал впереди Конса.

Парень топал за ним по причудливо изгибающимся коридорам и лесенкам молча – не принято в этом мире беседовать со слугами. Тем более показывать им свои чувства, особенно волноваться за невольников. Это рабыни должны переживать, как бы лишний раз не расстроить хозяина.

Хотя и в его мире никто о рабах не заботится, особенно о тех, кто, угодив в неволю, не озаботился обзавестись вначале богатыми и пробивными родственниками или друзьями-журналистами.

Можно подумать, он сам ведёт себя лучше других, припомнив, как недавно торговался с рабовладельцем, желчно хмыкнул Костик. С того момента, как парень ощутил рядом с собой трясущееся от холода тело Майки, его жестоко пилила совесть за глупую шутку.

Но сейчас Конс твёрдо решил действовать не торопясь. Сначала посмотрит, что за комнату ему выделили, потом уже потребует привести рабыню. Хотя, вполне может быть, она уже тихо сидит в уголке в ожидании прихода хозяина. А он даже не вспомнил, что Майка тоже хочет есть – сердито засопел Костик, едва представив сидящую на половичке таджерку.