А Лэни уже добежала до следующей лестницы и стремительно помчалась вниз, благодаря Святую Тишину за помощь. И заодно удачу, как раз наступило время обеда, и потому ни в коридорах, ни на лестницах не было ни одного лакея или служанки. В такие часы все заняты подачей еды многочисленным придворным и домочадцам. Да и праздношатающихся гостей тоже не видно, эти поторопились занять лучшие места в столовых.

В коридор, ведущий к кабинету Олтерна, девушка свернула, уже успев продумать свои действия, и теперь шла хоть и торопливо, но твердо, как человек точно уверенный в правильности своих поступков.

Как оказалось, она не ошиблась в расчетах, герцог уже был в замке, об этом можно было издали понять по стоявшим у двери преданным телохранителям.

– Привет, Рис, Олтерн один? – дружески кивнула тихоня знакомому охраннику, и тот мгновенно расслабился, узнав по голосу и глазам девушку, несколько дней назад выполнившую их работу.

– Добрый день, госпожа Эсталис, пока один.

– Доложи.

– Господин, – приоткрыв дверь, спросил Рис, – пришла госпожа Эсталис.

– Пропускай ее всегда без вопросов, – донесся из кабинета голос герцога.

– Добрый день, Эста, – широко улыбающемуся девушке Олтерну хватило мига, чтобы сообразить, кем сегодня работает графиня. Несомненно, снова глупышкой. – Проходи, садись.

– Некогда, Олтерн! Я от мужа сбежала, – нарочно трагическим голосом прошептала тихоня, чтобы герцог немного осознал серьезность момента и перестал светиться, как начищенный к празднику светильник.

– Что?! – И в самом деле нахмурился он. – Ты не шутишь?!

– Ни капли. Он приставил ко мне охранников, а мне нужно было послушать разговоры слуг. Ты же понимаешь, между собой они не церемонятся, и можно узнать много интересного, если умеешь искать. Ну и сбежала я от охранников… а теперь он меня ищет.

– Но ведь такие поиски сразу раскроют тебя перед всем замком, Змей же должен понимать?!

– Он понимает, Олтерн, – печально вздохнула Лэни, – но моя безопасность ему дороже.

– Ну, тут я его тоже понимаю, – честно признался герцог, едва представив, как бы себя чувствовал он сам, если бы его Леона ходила по кухне в фартучке и подавала тарелки придворным кавалерам.

– Я сама его понимаю, – еще горше вздохнула тихоня и вдруг насторожилась. – Олтерн, он идет сюда. Я спрячусь в умывальне… а ты поздоровайся с ним и иди, проверь, как там порядок в замке.

– Ладно… – не успел еще проговорить герцог, а графиня уже исчезла за дверкой в углу кабинета. Слава святым, его Леона не тихоня!

Змей злился. И больше всего на себя самого. За вспыхнувшее в душе сумасшедшее пламя, в котором вмиг сгорели его привычная рассудительность и осторожность, едва откуда-то повеяло даже не угрозой, а намеком на опасность для Лэни. И в голове не осталось ни одной мысли, кроме как найти, схватить, унести, спрятать свою глупышку так, чтобы не добрался ни только злодей, а даже сквознячок.

И ведь в то же самое время жило в душе горьковатое понимание непреложной истины, его Эста далеко не обычная герцогиня, выросшая в гостиной за пяльцами, а сестра Тишины, опытный и умелый мастер в своем деле. Лучшая, как все время подчеркивает Тмирна.

Хотя только этому пониманию и должны говорить спасибо все стражники и слуги дворца за то, что спокойно кормят обедом гостей и обедают сами, а не обшаривают пядь за пядью комнаты и залы в поисках его жены.

Разумеется, он предпринял меры, и сейчас никто не подозревает, для чего на самом деле по кухне с подозрительным видом ходит один из дознавателей, размахивая зачарованным от ядов амулетом над котлами и жаровнями. Все считают это просто мерой предосторожности, ведь недавние покушения на герцога не успели стереться ни из чьей памяти. И только сам Змей да два его помощника точно знают, кого они ищут. Вовсе не отраву, а ловко ускользнувшую из-под присмотра помощницу Наерса.

Мысли о том, что скажет своему зайчику сама Эста, когда он ее найдет, граф старательно задвигал как можно дальше, главное, что он ей скажет. Вернее, о чем напомнит…

Змей не сдержал блаженной улыбки, вспоминая ее нежное лицо, освещенное пламенем единственной свечи, тихий счастливый смех в ответ на его опасливый вопрос. И уверенный ответ – конечно хочу, милый, мечтаю, чтобы у нас был сынишка.

Листики и цветочки на запястье словно шевельнулись и потеплели, обдавая пониманием приближения жены, и Змей мгновенно принял самый строгий и неуступчивый вид. Не стоит показывать любимой, что воспоминание об обещанном наследнике повергло его в самое благодушное настроение. Иначе она так и будет рисковать собой и своим будущим ребенком, которого Святая Тишина уже вполне могла вознамериться им подарить.

Несколько минут цветочки становились все теплее, оживая как под лучами солнца, и Змей, напрягшись, ждал: вот сейчас, еще пара секунд – и она появится из-за поворота коридора. Но появилась и опасливо скользнула на кухню совсем другая женщина, хотя графу показалось, будто краем глаза он заметил промелькнувший подол форменного платья.

Дагорд даже счел сначала, что обманулся, но через минуту, когда на душе появилось ощущение все увеличивавшейся пустоты и цветочки на запястье как-то остыли и словно привяли, вдруг понял, она действительно недавно была рядом. И теперь уходит.

Змей повернулся и, стараясь шагать размеренно, пошел прочь, постепенно все ускоряя шаг и ощущая, как разрастается в душе тревога.

Почему Лэни ушла?

Какую опасность, спугнувшую ее мгновенно, как осторожную сороку, могла заметить тихоня? Граф пытался припомнить, не было ли неподалеку чего-то или кого-то, но в памяти остались только деловитые слуги, тихо, как запуганные мышки, пробегавшие мимо него.

Кашлявший охранник выбрался навстречу Змею из коридорчика для слуг и в промежутках между кашлем и руганью сообщил, что девчонка сбежала в сторону лакейских спален, бросив ему в лицо какую-то гадость.

– Болван, – зло рыкнул на него Дагорд, – за каким демоном ты ее вообще хватал? Тебе приказали охранять девушку, а не ловить! Она ведь не преступница! Запомни, если с нею случится беда, то я первый оторву вам головы. А потом придет Олтерн, приставит и открутит снова!

И помчался в указанном направлении, с каждой секундой все сильнее начиная убеждаться в неприятном открытии. Не нужно быть великим дознавателем, чтобы сообразить, от кого именно убегает Эста. От него самого, демон его побери!

А это может означать только одно, вольно или невольно он чем-то нарушил ее планы или даже рассердил свою глупышку. Или даже обидел? Но она ведь умная и должна понимать, раз есть подозрение, что в замке, несмотря на чистку, остался преданный ведьме человек, то именно Эста подвергается опасности больше других, почти так же сильно, как герцог и сам Змей.

Пробежав по коридору до очередной лестницы, Дагорд задумался, а куда дальше? И с чего начать разговор, когда он ее найдет? А найдет он обязательно, хотя звать охранников больше не будет. Просто попытается научиться пользоваться своим браслетом, как путеводной нитью.

Оказалось, это не так и трудно, нужно всего лишь выбрать один цветочек и внимательно на него смотреть. Дагорд специально возвращался туда, где жены быть не могло, и цветочек начинал еле заметно бледнеть, потом шел к лестнице, поднимался на десяток ступеней…

Всего несколько таких опытов – и вскоре граф уже уверенно шел по коридору, сворачивал в знакомое крыло, начиная подозревать, что знает, куда именно она бежала, спасаясь от погони.

Тяжелая обида поднялась откуда-то из глубины души, заставила остановиться у окна, перевести дух и попытаться разобраться, почему она прибежала за помощью к Олтерну, а не к нему?! Неужели считала мужа непробиваемым тираном, который запрет ее в кабинете или даже отправит домой? Или рассердилась за приставленных охранников и теперь не хочет вообще с ним разговаривать?! Неужели же обиделась… не подумала, ради чего он это сделал?! Или не поняла, как больно Змею было там, на леднике, когда он увидел бегущие между ее пальчиков алые струйки?!

А ведь Эста даже не подозревает, как несколько острейших ножей разом вонзилось в самое сердце Змея, когда его напарницу грубо связывали сразу трое злобно сопящих безжалостных бандитов?! Нет, испытать эту боль еще раз он не желает ни за какие блага на свете. А ведь тогда Даг еще не знал, кто она на самом деле, и не догадывался, сколько прав имеет на ее защиту.

И как теперь объяснить жене, куда она должна бежать со всеми своими сомнениями и вопросами? Именно к нему, своему мужу и защитнику, а вовсе не к чужим, хотя и надежным мужчинам или братьям! Отныне он сам намерен всегда разбираться и в ее тревогах, и в собственных поступках!

Дагорд сильнее сжал зубы, развернулся и решительно направился к двери в кабинет, с досадой ощущая, как с каждым шагом исподволь тает его уверенность в своих выводах и действиях.

– Добрый день.

– И тебе добрый. – Герцог, стоявший неподалеку от двери, заговорщицки подмигнул Змею и направился к выходу, – подожди меня тут минутку, срочное дело.

И уже взявшись за ручку двери, красноречиво показал графу глазами в тот угол, где был вход в умывальню.

Змей застыл на месте столбом, осознав, что Эста от него спряталась.

От бандитов не пряталась, в ловушку шагала спокойно, как на ковер, и даже от Зоралды сбежать не пыталась… да вообще никогда не отступала, наоборот, еще и его в авантюры втягивала. А вот теперь и убежала, и спряталась… после всех нежных обещаний и признаний, после всего, случившегося с ними за эти дни и ночи?!

Демонская сила, да как же он умудрился так запугать или обидеть любимую? Чего не додумал или недопонял? И как сейчас идти в эту умывальню, какие слова говорить, как смотреть в глаза, полные тревоги или, спаси Тишина, даже ужаса?! Как преодолеть внезапно вставшую между ними стену непонимания и недоверия?!

Дагорд стиснул зубы, как от боли, и, тяжело ступая, прошел к окну. Встал вплотную, вцепился руками в раму, прижался лбом к стеклу, пытаясь побороть растерянность и унять обиду. А заодно понять, как жить дальше, если он никогда даже не предполагал, что можно так мучиться раскаянием за поступок, сделанный из самых лучших побуждений и с самыми благими целями.

Тихих, словно поступь Хара, шагов жены Змей не слышал, но о приближении Эсты понял по согревшим запястье цветочкам. Однако обернуться не смог, закаменел спиной, ожидая холодных колких слов и гневных упреков.

Теплое тело прижалось к спине, тонкие руки обняли, сомкнулись на груди, потом расцепились и осторожно погладили нежными пальчиками напрягшиеся мышцы.

– Он очень злился?

– Кто? – не понял Змей, чувствуя, как стремительно тают обиды и подкатывает к горлу тугой комок.

– Тот охранник…

– Нет… но я на него еще и накричал, – отпустив окно, Даг осторожно положил прохладные ладони на ее руки.

– Тогда можно не извиняться. – По голосу жены Змей понял, что она облегченно улыбнулась.

Маленькая капсула появилась в ловких пальчиках ниоткуда, раздался хруст, и на Змея обрушился голубой простор неба, с которого светило не спрятанное ни за одно облако нежаркое солнце, редкий для осени подарок.

– Я хочу пообедать дома, – сообщила тихоня, так и стоя за его спиной, и только теперь граф сообразил, она задумала все это заранее, потому и держала наготове капсулу.

– Лэни… – Змей резко обернулся, поймал ее в объятия, спрятал лицо в шелке волос, на которых уже не было ни дурацкой вуали, ни шляпки. – Я…

– Я все понимаю, зайчик. – Виноватая нежность, прозвучавшая в ее голосе, с оглушающей скоростью растопила в душе графа все остатки обиды и сомнений, и взамен там вспыхнули совсем другие чувства.

– Лэни… солнышко мое… я так боюсь за тебя… – в промежутках между поцелуями признавался Змей, ведя жену по лестнице. – И еще, оказывается, совсем не знаю, как другие семейные люди решают важные вопросы…

– Я тоже… – отвечая на поцелуй, шепнула ответное признание Эста. – Но я очень тебя люблю… и постараюсь научиться.

Вернувшись через полчаса в свой кабинет, Олтерн никого там не застал, хотя охранники доложили, что из кабинета никто не выходил.

Никого не нашлось и в умывальне, войти в которую герцог решился далеко не сразу. Зато потом, усевшись к столу, герцог обнаружил две записки, написанные на разных листках, но одним и тем же почерком.

На верхнем листке стремительно летящими буквами была начертана всего пара слов: «Ушли обедать!».

Олтерн успокоенно улыбнулся и загнал поглубже завистливый вздох, он и сам был не прочь пообедать дома. Посидеть на диване в любимой гостиной южного замка, той, которая находится на третьем этаже в угловой комнате и обращена к морю широким балконом. И снова крепко держать в кольце рук Леону, положившую на его плечо голову так доверчиво, что в носу начинает щипать от давно выжженных жизненными напастями слез.

Вторую записку он прочел два раза и несколько минут размышлял, как поступить со старой маркизой Китерой Твигерн, родной тетушкой Фиренса Твигерна, богатого вдовца и потому желанного жениха для почти десятка знатных невест из отряда старых дев.

Маркиза вполне могла искренне озаботиться нарядом Ритолы, которую незадолго до последних событий всячески отваживала от немолодого племянника, годящегося тетушке по возрасту в младшие братья. И точно так же могла выполнять чье-то задание, но Олтерн не знал ни одного надежного способа, каким можно заставить госпожу Китеру признаться. Несмотря на кажущуюся болезненность и хрупкость, эта дама обладала невероятным упорством и ее невозможно было заставить, припугнуть или подкупить.

– Добрый день, ваша светлость, – дружно приветствовали герцога братья Лэрнелии, появляясь в двери кабинета. – А где Дагорд?

Олтерн насмешливо кивнул и помахал листком бумаги.

– Можно прочесть? – Арвельд оказался у стола первым, прочел, задумался. – Эста писала. Странно. Неужели тут не нашлось бы места, где можно пообедать?! Не слишком ли шикарно тратить на это капсулу? Она вовсе не мотовка.

– Зато не шикарно, чтобы помириться, – буркнул Олтерн. – Садитесь, рассказывайте новости, сейчас придут Наерс и Гартлиб, Змей его назначил дознавателем. А вы пока прочтите кусочек разговора, услышанный Эстой.

– Мы пока хотели бы узнать про Эсту и Змея, – не купился на деловой тон Арвельд. – И поподробнее, они оба нам небезразличны.

– Я никогда не поверю, будто сестра могла сделать нечто неподобающее. – Геверт точно помнил, это он настаивал, чтобы Лэни не бросала ремесло, и готовился защищать ее от любых обвинений.

– Змей приставил к жене охрану, – хмуро глянул на него Эфройский, – а она пошла прогуляться по замку в платье горничной. Я уже расспросил своих людей, слежку Эста заметила быстро и обвела парней вокруг пальца, отправив к Змею другую служанку в таком же платье. Охранники проследили, как девушка принесла чай и спокойно уходит, и спросили у Дагорда, нужно ли ходить за ней и дальше. Разумеется, он сразу все выяснил и начал ее искать. А она прибежала сюда. Потом пришел Змей, и я сразу ушел: Эста заранее попросила. Думаю, теперь уже волноваться не стоит. Расскажите пока, нашли хоть что-то интересное?

– Немного, – еще хмурясь, признался старший из братьев. – Как выяснилось, тех, кому ведьма полностью доверяла, было очень немного, и мы с Кэнком в их число, разумеется, не входили. Да их вообще знали очень немногие, кто-то слышал случайное слово, кто-то отвозил в условленное место запертые тяжелые сундуки и видел, как их забирали люди, похожие на обычных бродяг. И только один из тех, кто хорошо меня знает, рассказал, что такие посылки ведьма отправляла за последние пару лет довольно часто, а среди бродяг он узнал одного из мятежников, освобожденных в числе первых. Про этого человека известно немногое. Он довольно хитер и сумел избежать отправки в каменоломни, переодевшись в кучера, а настоящий кучер в это время в его одежде попытался сбежать и попал в магическую ловушку.

– Демонская сила, – зло хлопнул по столу пачкой бумаг Олтерн. – Мне все больше хочется собрать всех работавших тогда судей и дознавателей и предъявить им эти записи. Хочется послушать, как они будут выкручиваться.

– Не стоит, – твердо заявил от двери женский голос, и все мужчины резко обернулись в ту сторону.

– Матушка Тмирна! Но ты же собиралась отдохнуть и переделать свои дела!

– И отдохнула, и сделала, – насмешливо сообщила она, проходя к стоящему у камина дивану. – Прикажи, Олтерн, чаю принести, погорячее, у нас уже первая метель.