Проснулась Веся от голода. Острого, гложущего желудок и занимавшего все мысли. Широко распахнула глаза, рассмотрела над головой узорный свод, расшитую шелком голубую занавесь и почуяла запах чего-то невыразимо вкусного. И, еще не отойдя ото сна, вдруг на краткий, но невыносимо сладкий миг поверила, что все уже закончилось. И монстры, и разрушенные подземелья, полные ловушек и прочие беды последних суток. А ее каким-то образом перенесли наверх, и теперь можно вдоволь поесть и, не считая скудные глотки, выпить столько холодной, подкисленной ягодным соком воды, сколько захочется.

— Солнышко… — ласково пробежали по щеке уверенные пальцы, нежно погладили брови, обвели контур губ, — с добрым утром. Есть хочешь? Лавор сумел восстановить кое-что из старых запасов еды, вот твоя доля.

Веся села и уставилась на красивое блюдо, на котором стоял небольшой бокал, до половины наполненный водой и лежало несколько ломтиков сушеных фруктов и пара сухарей. Подозрение, что ее обманывают, возникло у куницы сразу же, и она пристально уставилась на мужа.

— Берест! Как по-твоему, я должна учить наших детей говорить всегда правду, если буду знать, что их отец способен на ложь?

— Я не лгу, — тотчас отказался он, рассмотрел в глазах любимой ехидный блеск, так хорошо знакомый по взглядам Ольсена, и вздохнул с нарочитой обидой, — вот теперь я наконец понял… почему ты мне сразу показалась такой знакомой…почти родной! Ведь муж с женой одного поля ягоды… а тебя воспитывала Кастина!

— А я сразу узнала в твоем отце взгляд прадеда, — припомнила Веся и осторожно предложила, — ну, скажешь мне правду сам, или идти вызнавать у магов?

— И совесть тебя потом не замучит, если начнешь проверять слова мужа у чужих людей?

— Мне будет непросто на это отважиться, — решила не сдаваться Веся, — Но во первых, они не чужие, а собратья и все поймут. И кроме того, мне будет еще хуже и больнее, если я позволю тебе меня обмануть. Ведь тех, кто позволяет обмануть себя в малом, после обманывают и в крупном… так говорят старушки в клане куниц.

— Весеника, — мигом отставив в сторону поднос, муж прижал ее к себе и, лихорадочно целуя, стиснул почти до боли, — не смей даже думать обо мне так. Я ястреб… а мы своих женщин на дешевые удовольствия не меняем. А поесть тебе нужно, ты ведь целительница, от твоего здоровья мы все зависим.

— Я пока не изголодалась, — упрямо сопела Веся ему в шею, — и буду есть наравне со всеми. И пока ты спорил, уже додумалась, как проверить, кто сколько съел. Потому давай сюда твое блюдо, я сама буду делить… и не спорь!

Больше спорить Берест не стал, и хотя жевал свой сухарь преувеличенно медленно и мрачно, заглянувшая в его глаза куница нежданно для себя рассмотрела там такое недоверчиво-счастливое изумление, что вдруг смутилась почти до слез.

И тотчас жарко обозлилась на Доренею, ну какая же она ястребица! Индюшка надутая, пока следила за крахмалом на нижних юбках воспитанниц, умудрилась прозевать увечность собственного сына! Нет уж, Веся со своих детей глаз не спустит, никаким самым лучшим дедам-прадедам их не доверит. Ну а если князья захотят с внуками поиграть, ум-разум передать, пусть приезжают в гости. Куница вскинула на мужа взгляд, поделиться своими планами и вдруг сообразила, что не слышит голосов чародеев.

И тотчас представила, как прислушиваются те к её спору с мужем, и хотя разговаривала они полушепотом, у магов вполне могут найтись способы услышать каждое словечко.

— А что это никого не слышно? — краснея, кротко поинтересовалась Веся, рассмотрела, как огорчённо поджались губы мужа и уже настойчивее спросила, — Берест?! Ты почему молчишь?

— Ушли они, — мрачно выдавил княжич, недобрым словом поминая данную пять минут назад самому себе клятву, никогда и ни в чём не лгать жене даже по мелочам.

— Куда? — изумилась княжна, — но ведь Филитий говорил, будто отсюда никуда уйти нельзя?! Или я неправильно поняла?

— Не знаю… почему он тебе ничего не объяснил, спросишь сама, когда они вернутся, — наконец нашел лазейку Берест, — но выход отсюда есть. Потайной, разумеется, и ведет он к подножию холма. Как я понял, сюда попасть через него нельзя, когда чародеи сражались за Антаиль, погибли те, кто знал тайну таких ходов.

— Значит, не захотел загодя обнадеживать, — язвительно проворчала Веся, — и за это спасибо. О том, как я буду за них волноваться, он, конечно, думать не пожелал. Ну, вот почему все считают, будто целители нужны только после того, как уже переломаны руки-ноги и в голове дырка? А ведь я могла их фантомам по капле силы добавить, у меня Малыш свой запас пополнил, когда мы зелень били!

— Веся, у них фантомы тоже не спали, — попытался защитить магов княжич, и, исполняя недавнюю клятву, признался, — а будить тебя я не стал… хотя они и не собирались. А ты не хочешь поговорить с Тироем? Он уже проснулся, как раз перед их уходом, и я его даже покормил.

— Что ж ты меня-то не разбудил? — заторопилась куница, — пойду, взгляну на него.

— Спасибо, Веся, — впавшие глаза чародея смотрели с печальной мудростью и куница вдруг поняла, сколько он пережил за те несколько часов и насколько сурово судит сейчас себя.

— Не за что, нам повезло… добраться до вас вовремя. Но на Саргенса я всё же в обиде… поняла уже, почему мне с вами спорить не хотелось. Начаровал, мозгокрут!

— Ругай лучше меня, это я ему приказал… хотел как лучше.

— А Филития тоже ты сейчас послал?

— Просто не стал ему запрещать, пусть проверит… а вдруг нам повезёт? — невесело улыбнулся княжне глава крепости.

И Веся смолчала, ей тоже очень хотелось поверить в чудо.

Однако чудеса вовсе не грачи, стаями не прилетают. Мрачные маги вернулись из своего похода через несколько часов, когда по ощущениям куницы на поверхности близился полдень, и молча разбрелись по своим местам.

— Ход завален намертво, и даже щелки не нашлось, — устало прислонившись в стене, тихо произнес Филитий, — зато Лавор почувствовал неподалеку водную жилку, передохнёт и пойдет приведёт небольшой ручеек.

— А может не стоит тратить на него силы? — задумчиво произнес Тирой, словно для самого себя, — зачем нам вода, если не будет свежего воздуха? Лучше отдохнуть и попытаться откопать дверь в зал. Хоть дырочку, у нас еще остался запас игл, попробуем добить того фантома.

— Их нет уже больше суток! — яростно стукнул по столу Ольсен и стоявшие за его спиной княжичи дружно кивнули.

— А вы сидите так спокойно, словно они отправились на отдых в северную цитадель, — едко добавила Кастина.

Егорша, сидевший за рабочим столом Тироя несчастно поджал губы и помахал изрядно потрепанным листком бумаги.

— Вот приказ! И пойти против него я не могу! — он хмуро взглянул на новичков и укоризненно добавил, — и вам я это объясняю уже седьмой раз. Дождитесь приезда Феодориса, они уже близко, мы получили письмо, и требуйте нарушений приказа с него. Он может всё. А меня Тирой отправит на три месяца тэрхов кормить, если ослушаюсь.

— Егорша, — тихо произнесла сидевшая в кресле у стола Бенреса, — он ведь не мог всё предусмотреть! Ещё никогда магистры не уходили больше чем на десять часов! А теперь их нет втрое дольше!

— Бенра… хоть ты мне душу не рви, а? — тоскливо глянул на неё чародей, — ходили мы к дверям… ещё вечером. Двое дверей открыть сумели, а третьи заперты изнутри… знаешь, что это означает?

— Мы не знаем, — въедливо уставился на него Даренс, — рассказывай!

— Это значит, там было что-то необычное и опасное, — ещё несчастнее вздохнул Егорша, — а у нас остался всего один магистр и тот — алхимик! Остальные с ним ушли. Да я вам это уже десятый раз рассказываю! Если там какая-то дрянь… с какой не справились они, то мы вообще ничего сделать не сможем, всё самое сильное оружие и мощные амулеты Тирой забрал с собой. Там ведь подземелье! А в нём большая часть тех заклинаний, которыми мы воюем со степняками — запрещена! Бенра, но ты-то должна понимать! Если выпустим сюда какую-то дрянь, могут пострадать женщины, дети и ученики. И магия погасла… за сутки никто не пополнил запаса!

— У нас две барки. Можно посадить на них всех домочадцев и слабых магов, остальным разбиться на отряды…

— Нет! Пока не приедет Феодорис, я никому ключей не отдам. Все, идите отдыхайте, вам силы понадобятся, если так хотите идти в Антаиль, — решительно заявил чародей и спрятал в стол злосчастный указ.

— Его бесполезно уговаривать, — поднялась с места Бенра, — Тирой знал, кому оставлять крепость. Ну, раз нельзя туда идти, пойду хоть посплю… попытаюсь хоть что-нибудь увидеть.

— Как отдохнёте, соберем совет, — постановил Тирой, проследив, как измученные походом маги жадно глотают скудные порции воды и еды, — может быть, к тому времени придут в себя и остальные.

Обиднее всего, что еда была. И много, но вяленое мясо, рыба и сыры за века превратились в камень, а для того, чтобы приготовить неимоверно сухие крупы и муку нужны была вода и магия. Хотя уставшие чародеи заявили, что ячмень и гречу могут жевать и сырыми, и сейчас честно ломали зубы о твердые, как камушки зёрна.

Магистр тайком вздохнул и стиснул зубы, как неудачно закончилась их разведка! Наверное, права была эта девчонка с необычным даром, нужно было идти всем вместе. Но Феодорис не однажды повторил просьбу её беречь, и ради способности судить и карать негодяев, и ради мира, наконец-то установившегося между двумя сильнейшими кланами из шести старших. Ведь если с ней что-то стрясётся, этого не простит ни Радмир, ни, как ни странно, Илстрем. Да и Шангор обязательно прознает… хотя и невелик у него дар, зато обширен опыт и много друзей и соглядатаев.

Но если по совести, больше всего от её потери пострадает цитадель. Именно магам она уже сделала неоценимый дар, спасла почти две сотни заражённых и защитила их на будущее. И пусть кто-нибудь скажет, будто ей попросту повезло, и мысль об фантомах подсказала сама жизнь! Тирой давно и прочно уверен, такие открытия никогда не сваливаются на тех, кто не привык вдумываться во все попавшие на глаза тайны и не старается разобраться в причинах не только своих, но и чужих бед.

— Где мы? — раздался слабый голос с соседней лежанки и Тирой, с усилием поднявшись с места, потихоньку двинулся к другу.

— Ну и куда ты плетёшься? — поймала его на полпути куница, — мы с Берестом и сами с ним справимся.

— Поздороваться, — виновато вздохнул магистр, чувствуя, как его поддерживает крепкая ручка целительницы.

— А, и Веся тут… — Саргенс снова обессиленно прикрыл глаза, — значит, мне пора каяться.

— Тебе пора выпить вот это зелье, — твердо объявила куница, поднося к губам чародея небольшой стакан, — и если хочешь, Берест отведёт тебя в умывальню.

— Все живы? — выпив зелье и полежав несколько минут, набираясь сил, снова открыл глаза Сарг, и с тревогой уставился на друзей. — Неужели вам удалось добраться до тайного укрытия?

Они уже уселись на краю его лежанки, чуть побледневшие и осунувшиеся, но живые и невредимые, одетые в непривычные глазу старинные серые балахоны.

— Как видишь. И здесь все уцелело… только нет воды.

А еще через несколько минут, выслушав краткий рассказ обо всем произошедшем, магистр оглядел их испытующим взглядом и тихо сказал:

— Как вы сами понимаете, у нас всего два пути, попытаться проделать хоть небольшую щель для воздуха или тихо ждать помощи. Феодорис собирался выехать немедленно, когда узнал про Весин способ изгнания фантомов. Но даже если мы решим пойти по первому пути, всё равно спешить не следует. Не открою никакой тайны, напомнив, что наши тела получают магию двумя способами, собирают из природы ту, которую выбрасывают источники и вырабатывают сами, находящимися у позвоночника крохотными створками, развитыми только у одаренных. И хотя магии, созданной этими створками, очень немного, но для нас сейчас и это огромная помощь. Никто из нас не погибнет и даже не ослабеет, прожив сутки без еды и воды, зато за это время все выспятся, отдохнут и немного пополнят запасы силы. И тогда возможность выстоять против шаманского создания у нас будет неизмеримо больше.

Чародеи расходились от его постели молча, а о чем еще говорить? Хоть и не самый быстрый и не самый геройский способ выжить, зато самый надежный.

Берест вернулся в свою нишу, которую хозяйственно занавесил найденными в древних шкафах покрывалами, когда Веся уже устроилась в уголке и замоталась в теплое одеяние. Эти странные балахоны из тонкой ткани, похожей на кошму тоже притащил ястреб, и они оказались очень теплыми и удобными, дав возможность снять куртку и пояс с оружием.

— Все жуют вот это, — поставил Дест на одеяло мисочку с крупой и Веся недоверчиво взяла в руки сухое зернышко, — а еще я хотел тебе сказать… я всё думаю над твоими словами, и понял, ты права, любимая. Или ваши бабушки… неважно. Мой отец солгал матери из лучших побуждений, не хотел причинять ей боль, и за это шесть лет страдали и они, и я, и даже мои братья. Маленькая ложь рождает всё большую и большую, как те крысы. Так вот… я хочу признаться… я тебя немного обманул, в тот день, когда мы праздновали освобождение заражённых.

Ястреб удрученно вздохнул и поморщился, никогда раньше он не думал, как это трудно, признавать себя виновным в том деянии, какое в глубине души считаешь верным.

— А поточнее объяснить не можешь? — заинтересованная княжна отставила миску с каменным зерном и подвинулась ближе к мужу.

Обвила нежной рукой за шею, попутно погладив твердый подбородок и стиснутые губы, прижалась к груди и заглянула в зеленые глаза, сразу засиявшие навстречу облегчением.

— Дарса я привёл… и мы подслушали ваш разговор с Милой. Он аж побледнел… когда услышал про те орешки. И мне тоже так обидно стало, ну почему я в то время с ним не дружил, ведь он всего на два года младше? Счастье моё, ты не сердишься?

— Конечно, нет… но лучше бы ты рассказал мне это сразу. Я бы за неё так не волновалась. Ведь совсем ещё девчонка! А я хотела тебя спросить, ты еще не придумал, где мы построим наш город? Вряд ли Филитий забыл те слова, про выбор свободы. Думаю, нам нужно будет уйти, как только вернёмся в крепость.

— Побродим по берегу Ойрет, — почти сразу ответил Берест, перемежая свои слова нежными благодарными поцелуями, — поищем где-нибудь неподалеку от Южина удобное местечко… мне тут нравится. А всё остальное решим, когда начнем жить по своим законам.