С судна мы сошли благополучно. По крайней мере, мне так казалось. Крестьянин в грубой серой войлочной шляпе типа тех, что надевают в саунах, топал впереди меня тяжелыми сапогами, и узнать в нем мага трудно было даже мне. А я, привязанная за талию веревкой как блудливая коза, послушно плелась следом, да еще и тащила на спине мешок с нашим имуществом.

В полумраке едва разгоравшегося нового дня никто из грузчиков и матросов, таскавших на пристань багаж сходивших тут путешественников, даже не взглянул на нас. И это я могла понять. Все устали и хотят спать, всем хочется побыстрее выгрузить вещи и загрузить багаж новых пассажиров, чтоб иметь возможность подремать хоть пару-тройку часов до прибытия в столицу. Но вот почему про нас до сих пор не вспомнил ни управляющий, ни Феллина, ни охранники, до меня никак не доходило. Предположить, что они с магом в доле было как-то неправильно, куда они тогда вернутся после окончания бала? Ведь зейр Жантурио сразу заподозрит всех в сговоре. А думать, что маг усыпил или отравил своих спутников, было как-то жутковато.

— Подожди тут, — привязал Дэсгард веревку за колышек забора, — я скоро.

И я осталась стоять у ограды как лошадь… или телка, как говорят в моем мире.

— Ты кто? — проходящий мимо мужик бесцеремонно приподнял капюшон холщового капора, который на меня нацепил эрг вместо чепчика, и отшатнулся, — тьфу, тьфу! Отверженная! Что это ты тут делаешь?

— Стою, — обиженно буркнула я, но он и сам уже заметил веревку.

— А, так ты с хозяином… что ж сразу-то не сказала, я уже хотел страже свистеть.

— Смотреть сначала нужно, — из ворот вышел маг, держа в поводу невысокую лошадку, запряженную в почти игрушечную тележку на двух колесах, — потом свистеть.

Он снял с моей спины мешок, убрал его в багажный ящик и только после этого отвязал меня.

— Залезай, — не дожидаясь, пока я выполню приказ, эрг решительно забросил меня в коляску и сел рядом, втиснув в угол единственного сиденья, — Пошла!

А вот это относилось уже к лошади, и к моему стыду, она оказалось и понятливее и расторопнее, чем я. Резво и послушно рванула с места, и вскоре мы уже быстро катили по спящей улице.

— Кто такие отверженные? — решилась я задать крутившийся на языке вопрос, когда деревня осталась далеко позади.

— Женщины… которые наказаны за свои преступления.

Здорово. Узнать бы еще, что именно он понимает под словом — преступление. Вернее, что именно в этом мире считается для женщины преступлением. Может, просто не вовремя сказанное хозяину слово? Или пересоленный суп? А может, что-то действительно плохое… только спрашивать мне уже расхотелось. Не верю я, что эрг скажет правду, да и не так уж она меня сейчас волнует, на самом-то деле.

Меня интересует моя судьба… которую вот так, по одной своей прихоти, решил мужчина, что так по-хозяйски развалился рядом. Вот только и про это мне как-то не хочется спрашивать… может, я трусиха, а может это просто проснулась самозащита или даже интуиция, в которую я не особо и верю. Да и где гарантия, что эрг скажет правду?

— Тебе неинтересно, куда мы едем? — вынырнув из своих невеселых размышлений, я внезапно обнаружила, что Дэсгард пристально изучает мое лицо.

— Нравится? — не удержалась я от подколки.

— Что? — изумленно взметнулась вверх одна темная бровь, — а, это… да. Хорошая работа. Жалко будет смывать.

— Что? — теперь уже потрясенно смотрела на него я, — так это… не настоящее?

— Настоящее заслужить нужно, — ядовито буркнул он, помолчал и спокойнее добавил, — а едем мы в столицу. Река тут делает крюк, а мы напрямую, через холмы.

— А мы не могли в столицу и дальше… на кораблике? — обдумав его слова, разочарованно протянула я.

Как то слишком быстро закончилось приключение с похищением… даже жаль. Не знаю, на что именно я надеялась… наверное, в первую очередь откосить от выбора в невесты. А точнее в гарем. Интересно… а как их все же зовут, жительниц гарема?

— Избранницы, — похоже, маг по-настоящему удивился, когда я все же решилась озвучить свой вопрос.

— А когда повелитель их продает через три года, тогда как? — во мне проснулся наследственный исследовательский интерес.

— Не продает, а дарит, — поправил эрг и как-то криво усмехнулся, — тогда их так и называют, дарованные, и передарить или продать подарок повелителя нельзя.

— Черт, — невольно вырвалось у меня, вот теперь я в полной мере осознала, что означало мстительное обещание зейра Жантурио.

Маг только фыркнул, и легонько щелкнул кнутом над ухом лошадки. Некоторое время, пока я взвешивала в уме разные варианты своего будущего и ближайшего и не очень, мы ехали молча. Хотя насчет того, что случится через три года, вроде и рановато пока волноваться, до него еще дожить нужно… но и не думать как-то не получалось.

— Я оставлю тебя в доме одного знакомого, там тебе помогут смыть краску и переодеться. Бал начинается с рассветом, но нам так рано там нечего делать, — поняв, что от меня он больше никаких вопросов не дождется, начал объяснять эрг, — мне нужно встретить управляющего и грузы. А после завтрака приеду за тобой.

— А почему мы не могли ехать с ними? — тихо спросила я, решив, пока Дэсгард разговорился, хоть немного прояснить ситуацию.

— Зейр Дортилис, мэр Липена, того города, где мы сели на корабль, совсем обнаглел в последние два года. Он считает себя хозяином всей округи… и всего, что в ней есть. В прошлом году он тоже ездил на бал, и пригласил всех знатных зейров в свою каюту на ужин. Вместе с подопечными, — Дэсгард мрачно вздохнул, и оглянулся, словно мэр мог быть рядом.

Картинка начинала проясняться, значит, зейры везут свой улов в столицу, в надежде на большие барыши, а по дороге их встречает рэкет… всё прям, как у нас.

— И что, ничего нельзя с ним сделать? — проснулось во мне демократическое мировоззрение.

— Можно… и сделаем, — с угрозой в адрес зарвавшегося чиновника процедил маг, — но не затевать же спор на судне? Во-первых, там запрещено использование магии, потому что корабль идет на магических кристаллах, а во-вторых, на мэре и его помощниках мощные защитные амулеты… как на представителях власти.

А в-третьих, — мысленно закончила я за эрга, у самого Дэсгарда с магией, судя по рассказам Сатиллы, совсем негусто. И тогда я вовсе не против прогулки на этой коляске, весь мой жизненный опыт и почерпнутые из инета знания говорят, что те, кто привык действовать по-шакальи, намного хуже остальных соплеменников, в какой бы эпохе они не жили.

Мы еще с полчаса ехали молча, и я, стараясь отогнать бесполезные грустные мысли, честно пыталась любоваться природой. Получалось не очень удачно, хотя вид отсюда был просто необыкновенно хорош.

Мы как раз въехали на вершину пологого холма, и перед нами открылась просторная долина, бурно расцвеченная в осеннее разноцветье. Темно-зеленые деревья, похожие на елки, выгодно оттеняли яркость лимонных, оранжевых, багряных и фиолетовых крон лиственных кустов и деревьев. Вдали, в тающем утреннем тумане серебрилась лента реки, а между ней и холмом, с которого мы спускались, раскинулся очень живописный город. Белые, розовые и бледно-серые здания украшали желтки причудливых крыш и стройные башни, а чуть в стороне сиял золочеными куполами дворец. Ничем иным он быть не мог, именно такие строили правители востока.

— Вон дворец повелителя, — как указкой ткнул кнутом в ту сторону эрг и искоса глянул на меня.

— Поняла уже, — отозвалась я безрадостно, — у нас, у всех султанов такие.

— А повелитель и строил по подобию ваших дворцов, — почему-то хмуро буркнул Дэсгард, помолчал и очень неохотно добавил, — всем твоим соотечественницам нравится. Вон Сатилла целыми днями может рассказывать, как там красиво и удобно.

— Мне очень жаль, что ее там не оставили, — искренне сказала я и тяжело вздохнула.

У всех людей свои критерии счастья и красоты. В одном селе, рядом с которым мы однажды вели раскопки, старик-хозяин гордо показывал нам свой дом, обложенный по фасаду разноцветной керамической плиткой и порезанными на квадратики зеркалами. Мы с отцом вежливо хвалили, и кисло переглядывались, лично я никогда бы не согласилась жить в таком доме всю жизнь.

— А ты была когда-нибудь во дворцах? — когда мы почти подъехали к окраине города, возобновил разговор маг.

— Была… на раскопках и на экскурсиях. Ну и в книгах и интернете видела снимки. И снаружи и интерьеров.

— И как?

— Занятно… посмотреть, а что? — до меня запоздало начало доходить, что все эти разговоры ведутся неспроста.

— Просто так, — хмуро буркнул эрг и больше не сказал ни слова.

Дом, в который он меня привез, был приземистым одноэтажным строением, похожим на сарай или барак и стоял в глубине густо заросшего кустарником сада.

Дэсгард за веревку провел меня внутрь, пошептался с хозяевами и ушел, наказав во всем слушать Митима.

— Иди за ней, — безучастно велел Митим, указав на невысокую, черноволосую женщину в белом чепчике и простом, длиной по щиколотку, платье, и я, подхватив свою веревку, покорно потопала в указанном направлении.

Далеко идти не пришлось, всего-то через коридор.

Оказалось, дом делится на две части и проворная и смешливая черноглазая женщина является полноправной хозяйкой во второй половине. Ее звали Гайтола, и она ничуть не походила на смирных домочадцев зейра Жантурио.

— Ох, и разрисовал он тебя, — веселилась Гайтола, провожая меня в небольшую баню, — если не присматриваться, можно поверить, что настоящая отверженная.

Я только поморщилась, взгляды встречных горожан вылили на меня столько незаслуженного презрения, что уши горели до сих пор.

— Раздевайся и залезай, — наливая в корыто из огромного котла, стоящего на печи, теплую воду, не умолкала она, — пока ты отмачиваешь с лица краску и сушеную ежевику, я тебе волосы вымою. Дэс сказал, вы в каюте для пастухов ехали, там вполне можно вшей наловить.

— Что? — так и охнула я, — каких вшей?

Вот только этой пакости мне и не хватало… ведь из длинных волос их невероятно трудно вывести даже в нашем мире, где властвует химия.

И только через некоторое время, когда не перестающая тарахтеть Гайтола замотала мне голову полотенцем и отвернулась, чтобы подложить в печь дров, я припомнила одну насторожившую меня деталь. Эта простая на вид женщина запросто назвала мага Дэсом, чего, насколько я помню, не позволено было никому в доме зейра Жантурио.

И значит, нужно сразу отбросить возникшие у меня планы по ее допросу. Ничего такого, что не мог бы сказать сам эрг, она не скажет. Но можно попытаться выяснить самые общие сведения, вот хоть об этих самых отверженных.

— Гайтола, — невинно поинтересовалась я, выбрасывая из корыта очередную отмокшую ягодку, — а кто они, эти отверженные… что такого сделали?

— Все по-разному, — нахмурилась она, — кто-то запретным колдовством занимался, а кто и черные зелья готовил. Ну и убийцы… на этих бородавок больше всего ставят.

Понятно… но не совсем, и я уже открыла было рот, чтоб спросить, как тут определяют степень вины, но мне скомандовали закрыть и рот и глаза. Пришлось так и сделать, и Гайтола принялась осторожно тереть мое лицо и шею намыленным клочком овечьей шерсти.

А потом окатила водой и велела вылезать.

Вскоре я, замотанная в чистую холстину, сидела за столом и наслаждалась горячим травяным настоем с медом и свежими лепешками, а хозяйка расчесывала мои волосы и беспрестанно ими восхищалась.

— Гайтола, — не выдержала я, когда она начала повторяться, — иди, попей со мной чаю. Я больше ничего не буду спрашивать… раз тебе нельзя рассказывать.

Она враз смолкла, уселась напротив и налила себе отвар. Некоторое время пила молча, украдкой меня разглядывая, потом вздохнула и тихонько пробормотала, что может рассказать мне, какой красивый дворец у повелителя и как весело живут его избранные.

— А ты откуда знаешь, сама, что ли была такой? — внезапно обозлилась я.

Просто терпеть не могу назойливую рекламу, дома достала.

— Я не была… — похоже, она обиделась, — а даренные рассказывали…

— Меня не интересует информация из вторых рук, — оборвала я сухо, — тем более что одну такую дареную я видела лично, как тебя. И разговаривала с ней.

— Ну и что? — она еще пыталась изобразить любопытство, а меня уже начинал разбирать нервный смех.

— Да ничего, просто поговорили и разошлись.

— Ты странная, — уныло признала она через несколько минут, так и не дождавшись больше ни одного вопроса, а я только ядовито ухмыльнулась про себя.

Я-то как раз нормальная и в свои двадцать лет успела побывать во многих местах и много чего повидать. И отлично знаю, именно та информация, которую от тебя старательно утаивают — и есть самая ценная. А вот если тебе ретиво пытаются что-то расхвалить, нужно постараться от этого отделаться. А мне уже который раз неназойливо расхваливают дворец и жизнь избранниц. Смешно. И очень подозрительно.

А еще меня почему-то постоянно преследует ощущение, что хожу кругами вокруг чего-то важного, висящего на самом виду.

После завтрака Гайтола помогла мне одеться и новая одежда кардинально отличалась от того, что носят в замке зейра Диморбиуса.

Почти земное, из невесомого шелка белье и тонкие чулки, облегающее длинное шелковое платье телесного цвета, с короткими рукавчиками и откровенным вырезом. Странно, задумалась я, глядя на отражение в зеркале, вроде служанки в доме Жантурио говорили о совершенно иной моде?

— Так то — мода для гостей и свободных зейр, — осторожно хмыкнула Гайтола, оглядывая меня с нескрываемой завистью, в ее невысокой фигурке явно притаилось на пару десятков килограмм больше, чем нужно, чтоб надевать такие платья.

Понятненько, перевела я для себя, значит, потому и надели на меня платье, в котором можно без труда изучить все достоинства фигуры, что к свободным я не отношусь.

Примолкшая хозяйка еще раз тщательно расчесала мои распущенные волосы, и помогла надеть верхнее одеяние. Из простого полотна темно-серого цвета, очень похожее на вид то ли на монашескую рясу, то ли на чадру и полностью скрывающее не только нижнее платье, но и волосы, и часть лица.

Вот это маскировка, невольно восхитилась я, обнаружив в зеркале бесформенное чучело, вместо стройной фигурки. А когда еще оказалось, что к капюшону пришита такая же серая, довольно плотная вуаль, стало совершенно понятно, что во дворец мы собираемся пробираться по-шпионски.

Едва я это осознала, как мигом возникла крамольная мысль, если эргу так необходимо, чтоб я туда попала, то мне самой это как раз совершенно не нужно! Вот только жаль, что способа, как сбежать, я не вижу. Конечно… можно бы попытаться сейчас попросить хозяйку что-нибудь принести… молока например, и вылезти вон в то узкое оконце, но куда я пойду потом? Даже если выйду со двора, и сумею спрятаться от погони? Ведь мне даже не известно, что означает здесь моя одежда. А может именно в такой и положено разгуливать по городу жрицам любви?

И я, вместо дворца и нежеланной перспективы стать одной из наложниц правителя, попаду в место, где меня никто вообще не будет считать за человека.

Печально… но, похоже, сейчас мне лучше никуда не рыпаться. Но это вовсе не значит, что я не вернусь к этой идее позже, когда лучше изучу законы и порядки и научусь обманывать бдительность охраны.

— Волнуешься?

Вот зачем она задает такие вопросы, да еще и самым вкрадчивым голоском? Хочет что-то выведать, или и в самом деле сочувствует? Ну, можно и проверить.

— Гайтола, у тебя есть родители?

— Д-да… ответила она с запинкой.

— А они тебя любят?

— Ну… — на миг задумывается хозяйка, — мать, конечно, любит, а у отца нас четверо… но он всегда заботился.

— А я у отца одна. Мать бросила нас, и меня и папу, когда я была совсем маленькой, и меня вырастил отец. Сам варил кашу, сам стирал одежду, особенно в экспедициях. И сам учил читать, писать… сейчас он живет в другой стране… оттуда очень дорогие звонки, но мы разговариваем в инете… каждый вечер. Как ты думаешь, что с ним творится все эти дни?

— Н-не знаю… — как-то виновато и растерянно пролепетала она, — так ты только за него волнуешься? А за свою судьбу?

— А чем я могу изменить свою судьбу? — замирая от неожиданной догадки, нахожу в себе силы отвечать с горькой покорностью, — убежать? Ну, это же смешно, меня поймают и накажут. И вернут на то же место. А если несказанно повезет и не поймают, то куда я пойду, не зная ни обычаев, ни законов? Кто мне поможет, кто научит как тут выжить? Молчишь? Вот именно, если сбежав, я попаду в гораздо худшее положение, то стоит ли напрягаться?

От дальнейшего разговора она просто улизнула, вспомнив, что у нее есть где-то срочное дело. Ну да, молоко убежало, ехидно фыркнула я и пошла к окну. Хоть посмотреть на нормальную природу, во дворце небось, все листики в симметричном порядке пострижены. А тут — сплошное запустение, все растет и плетется, как хочет, и кустики осенних цветов стыдливо выглядывают из зарослей сорняков. Что-то вдруг снова показалось мне неправильным, и я попыталась отрешиться от всех своих проблем, и постараться сообразить, что же тут не так?!

Толстая крыса деловито выглянула из-под кустика с незнакомыми листиками, принюхалась и неторопливо потопала прямо через дорожку. Густо заросшую едва примятой травой.

И вот тут меня накрыло подозрение… да какое там, почти уверенность. Уже совершенно другим взглядом я осмотрела очень скудно обставленную и как-то по-мужски безликую комнату, прислушалась к происходящему за дверью и метнулась за занавеску, где стоял сундук. Именно из него Гайтола доставала мою новую одежду.

Рывком открыла крышку, и мгновенно захлопнула, а чего пялиться в совершенно пустой ящик. Потом побежала на цыпочках к полкам, с которых хозяйка доставала миски с едой, щелкнула ногтем по отозвавшимся гулким эхом кувшинчикам и кринкам и поторопилась вернуться к столу.

Теперь у меня было о чем подумать. И засомневаться в некоторых сделанных ранее выводах. Эх, как жаль, что нет времени… хотя бы на денек раньше сюда приехали. Может мне и удалось хоть чуточку больше разобраться с некоторыми очень странными несовпадениями.

Хозяйка вошла в комнату, мазнула по мне быстрым взглядом, успокоенно вздохнула и лицемерно поинтересовалась, не хочу ли я еще что-нибудь скушать.

Ох, как меня подмывало попросить чего-нибудь вполне обыденного… просто, чтоб посмотреть, как она будет выкручиваться. Но я сдержалась, пусть думают, что им удалось меня провести.

— Нет… кушать не хочу, аппетита нет. Можно я в садике погуляю… вот тут, прямо рядом с домом? Я никуда не убегу, честное слово.

— Слово зейры? — помолчав, как-то несчастно поинтересовалась она.

— Слово зейры, — кротко согласилась я.

— Иди… только к воротам не подходи.

— Хорошо, — я торопливо бросилась к двери. Выйдя, окинула беглым взглядом коридорчик, который служил границей между половинками дома, обнаружила в уголке кучу мусора, прикрытую дырявой корзиной, насмешливо хмыкнула и вышла в сад.

Пару минут стояла у порога, словно любуясь чахлым кустиком в мелких ягодках, а на самом деле внимательно изучая дорожку, по которой никто не ходил до этого дня месяца два, кучки яблок, гниющие в зарослях бурьяна, густую пыль, покрывающую окна тех комнат, в которые меня не планировали пускать.

Потом сошла с низенького, в одну ступеньку, крылечка и медленно пошла вокруг дома. И как раз успела заглянуть за угол и рассмотреть двух привязанных под навесом лошадок, как сзади раздался недовольный окрик:

— Таресса!

Явился, немедленно разворачиваясь назад, фыркнула я, и явно не в духе. Определенно что-то случилось… интересно, как там Феллина? И тут же рассердилась на себя, меня тут таскали, как козу, на веревке, строили непонятные интриги, и сейчас повезут неизвестно куда, а я, дурочка, о Феллине волнуюсь!

И все же не выдержала, подойдя ближе и, разглядев хмурое и осунувшееся лицо мага, неуверенно спросила:

— Что-то с Феллиной?

Дэсгард с минуту разглядывал меня изучающе, как пойманную бабочку, потом вдруг потер ладонью лоб и нехотя буркнул:

— Все с ней в порядке, можно сказать, повезло. Забрал очень почтенный человек… одинокий, — на секунду смолк, затем другим, властным тоном приказал, — иди к тележке, я догоню.

— Но у меня там туфли… — вспомнила я, чтоб не мучить заранее ноги в изящной, но не очень удобной обуви, Гайтола предложила мне пока ходить в прежних ботинках.

— Принесу, — коротко пообещал маг, поворачиваясь к двери, судя по всему, он очень торопился.

Вернулся эрг через пару минут, молча усадил меня на коляску, и подал туфли. Потом сел рядом, надвинул на глаза свою крестьянскую шляпу и щелкнул кнутом. Я мысленно плюнула три раза через левое плечо и попросила у судьбы удачи.