Горожане, впервые попавшие весной в южную степь, обычно шалеют от восторга и на пару часов превращаются в неуправляемых детей. Да и те из местных жителей, кто давно не видел пышно цветущего разнотравья, тоже растроганно бросаются к каждой особенно красочной полянке. И я давно привык не удивляться такому поведению. Но старший князь Шуари просто потряс меня. Доехав до голубого, как осколок неба, лоскутка цветущих незабудок, он спрыгнул с лошади, упал лицом в цветы и несколько минут лежал неподвижно. И только по едва вздрагивающим плечам можно было догадаться, что он плачет от счастья. Потому что давно простился даже с мыслями о возможности своего возвращения в эту степь.

И глядя на его вздрагивающую спину, я дал себе слово, что не стану жалеть негодяя, ради богатства отнявшего счастье и покой у целой семьи.

Однако вовсе не мне удалось вонзить нож в злобное существо, расплатившееся половиной стад за чужое имя и имущество. Князь Иштадин исхитрился срубить вместилище грязных и жадных помыслов самолично.

Мы три дня гонялись за угнанными двойником стадами и повозками с добром. Узнав о приближении большого вооруженного отряда по пастушьей почте, лже-Иштадин загрузил на телеги все ценное, запер домочадцев в подвале и велел слугам поджечь дом. Спасла бедолаг только его поспешность, убедившись, что солома, разложенная вокруг дома, разгорелась, негодяй ускакал вслед за ушедшим обозом. И тогда преданные слуги, давно раскусившие самозванца, отгребли горящие снопы и вывели из подвала приговоренных. Они еще очень мудро поступили, не потушив солому сразу, а стаскав в одну кучу и целых три часа добавляя в нее кизяк, мусор и свежую траву.

Охранники негодяя, сдавшиеся сразу после смерти хозяина, рассказали, что двойник не единожды оглядывался убедиться, что густой столб дыма продолжает рваться в весеннее небо.

- Спасибо тебе за все, отныне мой дом - твой дом, мой хлеб - твой хлеб, - прижав руку к сердцу, поклонился князь, когда я объявил, что не поеду в ними в разграбленное поместье, а прямо отсюда вернусь домой.

И мы оба знали, что это не пустые слова. Если мне негде будет жить, я смогу приехать и меня примут как самого близкого и любимого родственника. Вот только вряд ли у меня когда-нибудь появится такая нужда, хотя, как сказал один мудрец, ни от чего в жизни не стоит зарекаться.

Потом меня долго мяли и хлопали по плечам вовсе не нежные ручки друзей, и я сносил все это безобразие без малейшего возмущения, потому что чувствовал себя жутко виноватым. За то, что посмел заподозрить проверенных в бою друзей.

И, наконец, все закончилось. Сделав вокруг меня последний круг, ускакал вслед за хозяевами Дирам, уводя в поводу коня, от которого я категорически отказался.

Прекрасно помня, что в моем замке портальная площадка находится на балконе.

- У меня не хватит сейчас энергии на портал, - спокойно объявил сидящий у погасшего костра Юрис, когда последние телеги скрылись между пологих холмов.

В погоне за самозванцем, и в последующем бою он действительно очень помог нам своим искусством. Легко находил нужное направление, путал травами ноги вражеским лошадям, прятал в тумане подбиравшийся к двойнику ударный отряд. Однако я уже столько лет общаюсь с магами, что могу с первого взгляда точно определить, когда они действительно опустошены до предела, а когда еще могут кастовать. И теперь прекрасно видел, что мой помощник смог бы открыть и не один такой портал.

Однако говорить ему ничего этого не стал, просто лег на траву и приготовился ждать. За последние несколько дней я уже сделал окончательные выводы и теперь хотел посмотреть, что он предпримет. Потому что, раскусив исполнителя хитроумного плана, пока не мог догадаться, с какой целью все это было проделано.

А что цель была, и немаловажная, сомневаться не приходилось, слишком много труда и усилий было вложено в ее исполнение. И вот это и злило меня больше всего.

Потому что я человек, по сути своей, доверчивый и добрый. И если мне объяснить по-хорошему, то я могу все понять и пойти навстречу. А когда меня к тем же действиям принуждают хитростью и интригами, где-то внутри от обиды и возмущения просыпается просто ослиное упрямство и непокорность.

- Могли бы доехать с ними до поместья, - в никуда пробормотал Юрис, - отдохнуть и спокойно уйти в Торсанну. Что тебе так приспичило вернуться именно сейчас?

- Может ты забыл, или не расслышал, что у меня жена скоро должна рожать? И у меня болит за нее душа, - устало пояснил я, и прикрыл глаза.

Ну же, не тяни, выдай мне заранее заготовленную речь. Не понимаю, зачем вам понадобилось что-то от меня скрывать, знаю лишь, что это почти удалось. Если бы не многозначительный подарок Ештанчи, да не случайная оговорка Кадина, я бы выбросил из головы все сомнения еще три дня назад.

- Нужно было раньше выехать, - сердито рыкнул я на друга, когда мы, едва не загнав лошадей, примчались к еще дымящейся куче мусора, разложенной перед центральным входом в летний дом князя.

- Так ведь тебя же ждали, - встревоженно высматривая среди вымазанных сажей людей своих племянников, буркнул Кадин - Ештанчи так и сказал, ты обидишься, если не дождемся.

Он опомнился в тот же миг, начал что-то объяснять про недовезенное оружие и нехватку наемников, но я уже все понял и поставил в своих выводах последнюю точку. И решил, что буду впредь вести себя очень осторожно и ничем не выдам своих подозрений. Пусть тот, кто решил сыграть со мной странную шутку, считает, что я временно оглох и ослеп. И катастрофически поглупел.

- Мне кажется, можно попробовать, - завозился Юрис часа через два.

Солнце уже стояло в зените, и он почти сварился в своем форменном камзоле. Я приоткрыл один глаз, с сомнением посмотрел на его покрасневшую физиономию и скептически хмыкнул.

- Давай лучше подождем, пока ты не будешь полностью уверен?

Мне солнце не мешало совершенно, белая полотняная одежда и накинутый на два прутика платок, который в дороге я ношу намотанным на голову, спасали от жары.

- Я уверен, - похоже, еще немного, и ему придется сотворить какой-нибудь дождик.

Скорее всего, он давно мечтает его устроить, и только собственные слова о нехватке энергии заставляют терпеть. Ну, так ведь это справедливо, что маг так расплачивается за свою ложь. Никто не заставлял его лгать. Или все же заставлял?

Портал вывел нас в совершенно незнакомое мне место, и на мой вопросительный взгляд Юрис невнятно объяснил, что это промежуточный пункт. А затем поспешно сбежал, оставив меня одного.

Ну, наконец-то, ухмыльнулся я про себя, усаживаясь в кресло, сейчас начнется самое главное.

- Грег Диррейт? - очень официально осведомился вошедший в комнату незнакомый сыскарь, многозначительно кладя перед собой пачку документов.

- Да, это я, - надеюсь, ответ звучит достаточно сухо и в нем не проскальзывают насмешливые нотки.

- У нашего ведомства к вам несколько вопросов.

- Задавайте, - благосклонно кивнул я в ответ, едва не съязвив, мол, не стесняйтесь.

Но вовремя прикусил язык, ни к чему его дразнить или злить. Ведь издали видно, рядовой работник, к тому же молодой, амбициозный. Наверняка считает, что раскручивает дело государственной важности.

- Вначале сдайте все оружие, которое вы имеете.

А вот этого предложения я ждал. Глупо было бы не ждать, после того как Юрис пытался проверить мои дротики. Ничего он в тот раз, разумеется не нашел, я специально засунул подаренное Ештанчи оружие в те гнезда, до которых очередь дойдет в самый последний момент. Точно зная, что такое в моей практике не случалось пока ни разу.

Они и сейчас там лежат, вот только чудодейственных химикатов в них нет. Я перепрятал их в более надежное место. Конечно, пришлось припомнить уроки Клариссы и с часочек поработать иголкой, зато теперь я уверен, что ничем не выдам старого шамана.

- Пожалуйста, - поднявшись с кресла, поднимаю рубаху и отстегиваю с простого ремня свой арсенал.

Положив его на стол, начинаю доставать ножи из-за голенищ сапог, отстегивать наручи, вытаскивать из намотанного на голову платка диски и звезды.

Ну, да, признаюсь, я заранее просчитал, что мне устроят эту проверку и специально к ней подготовился. В обычное время большая часть этого оружия хранится в специальных пеналах и ножнах. И вовсе не на моем теле, а в походной сумке. Но сейчас мне просто необходимо ошеломить и сбить с толку не только сыскаря, но и магов, незаметно замерших в проеме открытой двери.

- Все, - лихим движением фокусника встряхнув платок, ловко скручиваю его в жгут и оборачиваю вокруг головы.

- Еще амулеты и все зачарованные предметы, - как-то нервно просит он, опасливо поглядывая на кучу острых и смертельно опасных железок, выросшую на его столе.

- Пожалуйста, - устало соглашаюсь я, снимая с шеи связку кулонов, а с рук браслеты и пару колец.

- А остальное? - подозрительно уставился сыскарь на последнее кольцо и идентификационный амулет.

- Это фамильное кольцо с печаткой, - поворачиваю я перстень, - и его я сниму только в том случае, если король объявит, что лишил меня титула. А вот это - обойдя стол, привычным жестом открываю верхнюю крышечку амулета, чтоб сыскарь мог ясно увидеть знак старшего королевского ока, - даже король единоличным решением не имеет права снять.

- Но я… - сыскарь до этого момента явно не подозревал о моем особом статусе, и теперь несчастно поглядывал на магов в ожидании подсказки.

Однако, не получив от них никакой поддержки, неуклюже сделал вид, что все это ему отлично известно. И начал деловито отодвигать от меня небрежно выложенный арсенал. Именно с таким расчетом и разбросанный, чтоб ни кто, не умеющий с ним обращаться, не смог безнаказанно взять оружие в руки.

И почти сразу получил возмездие за свою самоуверенность. В виде довольно глубокого пореза и брызнувшей фонтаном крови.

- Нельзя ли поосторожнее, - высокомерно скривился я, - счищать кровь с оружия и кожаных пенальчиков не самое приятное дело.

Один из магов в три прыжка оказался возле незадачливого сыскаря и мгновенно остановил кровотечение. А потом одним движением руки убрал кровь с моих вещей.

Все ясно, выпускник южной школы.

- Извините его, - с легкой досадой извинился лекарь, - он не нарочно. Пройдите в соседнюю комнату, подождите, пока мы проверим, нет ли на ваших вещах чужих заклинаний или проклятий. Таково указание главы ковена.

Я только безразлично пожал плечами, типа, мы люди подневольные, нам все равно. И неторопливо отправился в соседнюю комнату.

- Не хочешь чаю, или травяного отвару? - притворно бодрым голосом предложил Юрис, сидящий возле накрытого стола с кружкой в руке.

Ну, маги, вы что, совсем меня за дурака держите? Да на такие примитивные крючки я не ловился, даже когда еще был учеником второго круга. Даже смеяться расхотелось, от такого оскорбления.

- Ничего я не хочу, - раздраженно рычу, плюхаясь на диван, - сколько раз тебе говорить, у меня жена беременна! Мне домой нужно! Я вообще на эти три месяца отпуск взял!

- Да пойдешь ты домой, не переживай, - хмуро вздохнул маг, - сейчас переговорят с тобой и отправят.

За пять дней, что мы провели вместе, я довольно-таки хорошо его изучил, и теперь могу утверждать, что на эту роль Юрис согласился без особой радости. Скорее всего, его пришлось уговаривать, или даже приказать. И за свое решение он уже заплатил. Мои друзья почти сразу поняли, что к этому магу я отношусь вовсе не так, как к Клариссе с Леоном, и сделали свои выводы. Уже через сутки, а может и раньше, Юрис понял, что в отряде он на положении изгоя, и замкнулся. Ел в сторонке, в разговоры не вмешивался. Оживлялся только в те моменты, когда его о чем-то просили. Хотя я не раз ловил его внимательный взгляд, когда мои друзья начинали вспоминать подробности нашего осеннего приключения.

И сейчас он явно дает мне понять, что ни в чем серьезном меня не подозревают, не догадываясь, что я и сам уже сделал подобные выводы. И даже больше, осмелился предположить, что догадываюсь о настоящей причине. Вот только ему об этом знать вовсе не положено.

В кабинет сыскаря меня позвали лишь через два часа. Сделав самую кислую физиономию из своего богатого набора, плетусь вслед за магом, заранее настраиваясь на длительный и занудный допрос. Выбор сыскаря для сегодняшнего спектакля яснее ясного сказал мне, что ни один из старых знакомых не согласился играть эту роль. Вид моих ножей, старательно разложенных по кучкам, вызвал у меня приступ смеха, который я сдержал только невероятным усилием воли. Ясно, что ничего они не нашли, да и не могли найти, а вернуть дротики на их привычные места просто не сумели.

- Я могу забрать свое оружие? - самым любезным тоном, каким я разговариваю лишь с врагами и иностранными послами, осведомляюсь у сыскаря.

- Да, разумеется, - так же вежливо разрешает он, но по алеющим скулам и свежим розовым шрамам на пальцах стража закона без слов понятно, что он уже сто раз пожалел о своем согласии.

На роль в этой постановке. Ну, ничего, зато на будущее у него будет отличный иммунитет против участия в интригах начальства.

Взяв со стола свой пояс, мельком его осматриваю, и, убедившись, что кожа нигде не попорчена неумелым обращением, начинаю быстро рассовывать дротики по местам.

Сначала самые простенькие и дешевые, ими я лишь предупреждаю серьезных врагов и наказываю мелких воришек. Потому они и не всегда возвращаются на свое место.

Затем боевые, самые тяжелые и длинные, они хороши, когда враг еще далеко. Потом фигурные, отлаженные бить с переворота. И наконец дорогие, именные, которые можно использовать и как кинжалы. Диски и звездочки упаковываю в кусок тонко выделанной кожи варана и кладу в специальные гнезда на внешней стороне пояса.

Знакомая тяжесть надежно обнимает торс, возвращая иллюзию свободы.

- Привет, - входя в комнату, хмуро буркнул Зиновас Лавайзир, начальник одного из сыскных подразделений.

И мой старый знакомый, почти друг, не раз ходивший со мной на задания. А теперь решивший выступить против меня, если я правильно понимаю? Или нет, скорее позволивший кому-то натравить себя на меня. И этого я ему не прощу, даже если цель у них самая что ни на есть благородная.

- Привет, Зин, - отвечаю с самой широкой улыбкой, которую сумел изобразить, и дерзко опускаюсь в облюбованное двумя часами ранее кресло.

Кажется мне, или оно точно стало с тех пор каким-то комковатым? Чуть скосив глаза на обивку, понимаю, нет, не кажется. Значит, бедное кресло подвергли осмотру с пристрастием. Как вовремя я подсуетился со сменой тайничка!

Зин испытующе рассматривает мое кристально честное лицо и мрачнеет на глазах. И правильно делает, кому-кому, а уж ему-то давно известно, что не из тех я людей, которые забывают добро. И, тем более, зло.

- Извини, что тебя здесь задержали, - сквозь зубы выдавливает он, - надеюсь, ты не будешь на нас обижаться. Откройте портал в замок Монтаеззи. Но… Грег, у меня к тебе личная просьба… никуда не выходи из своего замка, пока не получишь от меня вестника.

- Нет… я не буду обижаться… - улыбаюсь старому сыскарю так лучезарно, словно он только что подарил мне всех своих знаменитых собачек, - и просьбу твою, разумеется, выполню. Какие могут быть сомнения? И не стоит меня благодарить… сейчас. Потом сочтемся.

Это Зиновас дернул зубами, или так обиженно скрипит раскуроченное кресло? На всякий случай я встал с него, и, поглядев на младшего сыскаря, теребящего от волнения свои бумажки, решил, что, по крайней мере, хоть этому, вполне могу отплатить уже сейчас.

- Прощай, сыскарь, - произношу дружелюбно, - мне очень жаль твои руки… попробуй взять несколько уроков у хорошего мастера. Увидишь, это совсем нетрудно.

Простой дротик, выдернутый так быстро, что сыскари не успели даже рты раскрыть для возражений, беззучно пронесся над головой парня и приколол к створке распахнутого окна противную зеленую муху. Прилетевшую на запах свежей крови, но так ничего и не обнаружившую.

- Прощай! - кивнув потемневшему Лавайзиру, выхожу из кабинета и по разгорающемуся сиянию портала понимаю, маги отлично расслышали все сказанное.