Хенрика в замке не оказалось. Ну, если честно признаться, на такое везенье я и не рассчитывал. Ясно же, что маг специально спровадил меня к Кадину, как очевидно и то, что ему тоже приказали. Но я вообще запретил себе даже вспоминать про тайную операцию магов. Зиновас напрасно просил прощения, еще в степи мне было понятно, чья это интрига. Как понятна и та простая истина, что маги всеми силами пытаются меня от чего-то удержать. Вот только от чего именно, я не могу пока понять. А если честно, и не хочу. Мне никогда не нравилась игра втемную, и лезть в нее я вовсе не собираюсь.

- Грег, там Мари пришла порталом, вместе с Кариком, - чуть вопросительные нотки звучат в голосе вошедшей жены, и я немедленно вскакиваю с места и устраиваю ее на диване.

- Пусть погостят, - благодушно соглашаюсь, располагаясь рядом и нежно целуя ее ладошку.

Да пусть хоть сотня гостей наедет, я буду только несказанно рад, если это развлечет мою жену. Мне очень не нравятся изменения, произошедшие в ней за те несколько дней, что я провел в Останских степях. Изводившая служанок капризность исчезла, словно смытая вешней водой ледяная переправа. Сейчас моя жена целиком захвачена потоком каких-то новых эмоций. И больше всего меня тревожит, что я догадываюсь, каких именно. Это беспокойство за кого-то близкого, настолько сильное, что перебарывает в Ортензии все остальные чувства.

- Грег… - нежные пальчики запутались в моих волосах, - она просит, чтоб ты ее выслушал.

Вот именно этого я и боялся. И не желал просто до дрожи в позвоночнике. Но и отказать жене родственника не могу, по очень многим причинам не могу. Поэтому придется ее выслушать, но для того, чтоб сказанное ею не стало достоянием ушлых магов, необходимо принять свои меры.

- Хорошо… пусть придет в мой кабинет после обеда. А сейчас давайте, просто погуляем?

Как же мне повезло, что моя жена отлично понимает мои взгляды и малейшие изменения интонации. И никогда не вступает в спор, как некоторые вздорные женщины, встречающиеся значительно чаще, чем того хотелось бы. Вот и сейчас она прекрасно расслышала не то, что сказано вслух, а то, что я хотел ей сказать.

И дала об этом понять мягкой улыбкой и поглаживанием моей щеки.

Поэтому гулять мы идем не в сад, и не на балкон. Наоборот, прихватив Мари, которая на удивление безоговорочно подчинилась взгляду Зии, начинаем спуск вниз, к тем самым подвалам, с которых и началось мое знакомство с этим замком. И с его прелестной хозяйкой, за что я не устаю благодарить всех известных мне богов.

На этот раз мы движемся довольно медленно, и Мари начинает уже выказывать откровенное нетерпение, но я вовсе не намерен из-за ее нетерпения рисковать здоровьем жены. И продолжаю так же неспешно спускаться впереди, полуобернувшись к Ортензии и контролируя каждое ее движение.

- Наконец-то, - буркнула себе под нос раздосадованная моим демонстративным пренебрежением невестка, когда мы вошли в одну из камер.

Теперь тут не так стерильно чисто, как оказалось, маниакальной чистоплотностью отличалась не Зия, а Ландиса. Зато появились шкафы, диваны, и прочая мебель, перекочевавшая из комнат верхних этажей, где голубоглазый старичок оборудует детскую комнату для будущего лорда Монтаеззи.

А кстати, что-то он мне еще не встречался с тех пор, как я вернулся. Интересно, успел он уже снести голубятню, или Хенрик нашел для него убедительные доводы? А если нашел, то любопытно узнать, какие?!

Усадив женщин на самый удобный диван, запираю дверь и активирую амулет безмолвия.

Теперь ни один самый сильный маг, если он даже затаился неподалеку, не сможет услышать ни одного слова.

- Говори, и поторопись. Амулет не бесконечный, - усевшись рядом с Зией, приказываю невестке нарочито строго.

Чтоб не вздумала начинать рыдать. Тогда ее долго не успокоить.

Но она рыдать не стала. Нет, она сделала много хуже. Неуверенно встав со своего места, несколько секунд нахмурившись меня рассматривала, так что я даже занервничал, и вдруг рухнула на колени. Прямо к моим ногам!

- Мари! - вскакивая, возмутился я, - ты что, с ума сошла?

- Прости… я виновата, я потом вспомнила… все вспомнила… и отцу рассказала… я вела себя так чудовищно…

- Мари! - добавляю в голос строгости, стремясь быстрее поднять ее с полу и прервать этот бессмысленный лепет.

Но она, заливаясь слезами, отчаянно цепляется за мои ноги и бормочет все более непонятные и неприятные вещи.

- Я знаю, тебе трудно все позабыть… но больше мне некого попросить, а они запретили… даже рассказывать и думать. Я начала все забывать… и вдруг нашла амулет. Хенрик оставил, сказал, поверни камень, если почувствуешь что-то не то.

- Мари, это было давно, я уже все простил. Я тогда тоже был виноват, - усадив, наконец, невестку на диван, бормочу успокаивающие слова.

Без труда догадавшись, что так нелепо сработал оставленный Хеном амулет. Все ментальщики больше всего опасаются вторжения в мозги своих родичей и всегда стараются соорудить им амулеты посильнее. Вот и он, похоже, перестарался. Если вместе с недавними событиями к ней вернулись заблокированные магом воспоминания почти четырехлетней давности.

- Так ты мне расскажешь, наконец, что произошло?

- Я не знаю… но они не вернулись… - снова жалобно заплакала Мари, - понимаешь, никто не вернулся!

Так.

Вот оно.

То, чего я так упорно не хотел предполагать.

Они!

Значит, Хенрик все же ушел на задание. И ушел не один. Но сначала сплавил в Останские степи меня. Очень ловко сплавил, нужно будет поздравить его с успехом.

Я ведь в тот момент даже не догадывался, что он может так со мной поступить. И теперь мне понятно, откуда Ештанчи все знал заранее. Наверняка, тоже получил задание задержать меня подольше. Но выполнять его не стал, наоборот, дал мне намек. А возможно и подсказку, как именно следует решить эту задачу. Ну, что ж, значит, у меня на одного проверенного друга стало больше. Узнать бы еще так же точно, на сколько больше стало тех, кому я теперь никогда не смогу доверять, как прежде.

- Мари, успокойся, выпей вот это, - непонятно, где Зия взяла маленький стаканчик и какие-то пузырьки, но действует она вполне уверенно.

Значит, таскает с собой, а я и не обращал никакого внимания на вышитый кошель, какие все дамы носят у пояса. Нужно будет выяснить у лекарей, чем это они ее поят, и почему я до сих пор не в курсе.

Мари тем временем немного успокоилась, а может, лекарство подействовало, и я приступил к расспросам. Далеко не сразу ей удалось объяснить все более-менее внятно, однако, уловив суть произошедшего, я на несколько мгновений оторопел.

И, забывшись, даже присвистнул. Все было не просто плохо, все было хуже некуда.

А началось все с короля. Вернее, с того страшного события, которое произошло больше двадцати лет назад. Я был в то время совсем мальчишкой и не вникал в подробности, но атмосферу горя и подавленности, царившую вокруг, помню хорошо.

Плакали женщины, мрачно ругались мужчины. В тот день погиб наш прежний король.

Вместе с королевой и гостившей в Торсанне принцессой Луизьон, старшей дочерью короля Фляндии. И любимой невестой нашего Торреля Дортеона. В один миг он лишился и родителей и возлюбленной.

Потом, конечно, сыскари нашли и тех, кто задумал это страшное преступление и исполнителей, позарившихся на огромные деньги. А молодой король в результате этого расследования лишился еще двоих родственников, дяди по материнской линии и его единственной дочери, своей кузины. Которая с детства вбила себе в голову, что именно на ней должен жениться Торрель.

С тех пор наш король так и не женился, хотя недостатка в женском внимании никогда не испытывал. Но пока ни один из портретов подрастающих принцесс из соседних стран не задел его сердце всерьез, как и многочисленные поклонницы из знатных семей родного королевства. А недавно он получил очередной портрет, из Шладберна. Когда Мари сказала про это, я вдруг припомнил, что и сам в курсе этого события. Вспомнились даже едкие шуточки, которые отпускали доставившие портрет портальщики. Что страна могла бы несказанно разбогатеть, если бы брала хорошие деньги за телепортацию таких ценных предметов.

Но вот о том, что этот портрет чем-то понравился Торрелю, я услышал впервые. А о таком безумном шаге с его стороны, как неофициальный визит, не знает, по-моему, никто, кроме очень ограниченного круга влиятельных лиц. Да Мари, умеющей лучше любого сыскаря выуживать из Хенрика самые секретные сведения. Единственное, чего она не смогла сказать, это кто именно отправился сопровождать короля. То есть, имена-то Хен называл, но они были ей незнакомы и потому не запомнились. Зато Мари точно знает, с кем ушел пять дней назад ее муж. Кларисса, Леон и Энилий.

Очень интересная подборка. Одна природная магичка и трое менталов. Они планировали вернуться через два дня, портальные амулеты были у всех. Но не вернулись до сих пор и не прислали ни одного вестника.

Хуже ситуации, чем эта, я даже припомнить не могу, и теперь отлично понимаю угрюмость Зина. Мало того, что они короля потеряли, так еще и приходится возится с возможными претендентами в спасатели. Особенно с такими нахальными как я. И ведь понимал же он, что вся их возня бессмысленна, если я захочу уйти, то уйду.

И клятва меня не удержит, потому что я вообще старше его по рангу, и имел полное право не давать никаких обещаний. Надеюсь, Зин понимает это так же ясно, как и я.

Но сейчас для меня намного важнее другое, понять, с чего следует начать поиски.

Потому что, еще только давая Мари разрешение на этот разговор, уже точно знал, отказать ей в помощи я не смогу. Тем более, выяснив подробности.

- Грег, а как ты выберешься из замка? Порталы они наверняка сбили, - задумчиво хмурится Ортензия и у меня прокатывается по сердцу теплая волна.

Большинство из знакомых мне дам в этой ситуации встали бы в дверях с воплем - не пущу! Или закатили истерику, предложив мужу выбрать между ней и службой.

Некоторые выразились бы еще хуже, заявив, что нечего мужу туда соваться, раз даже сильные маги не смогли справиться.

А моя жена размышляет, как помочь мне обмануть могущественный ковен и не попасть в лапы соглядатаев.

- Мне нужно немного над этим подумать. Все равно пара часов ничего не изменит, - благодарно целуя ее запястье, вздохнул я, - попытайся лучше определить, кто в нашем замке работает на ковен, и, пожалуй, нам пора отсюда уходить.

- А зачем определять, я точно знаю, - сквозь вымученную улыбку Зии сквозит тревога, - Хен еще два года назад шепнул по секрету. Это наш мажордом. Но он влюблен в Ренну, и я могу ее попросить…

- Нет. Ничего никого не проси. И не объясняй. Я сам все сделаю, просто постарайтесь вести себя, как обычно.

Проводив женщин наверх, и устроив с удобствами в гостиной, я рванул было в библиотеку, но новая мысль развернула меня на полдороге. Не буду я копаться в пыльных фолиантах, наводя на догадки тех, кто попытается меня выследить. У меня есть совершенно уникальная возможность получить нужные сведения из первых рук.

Но вначале нужно тщательно продумать все тонкости начинающего вырисовываться плана побега.

Мне пока не особенно понятно, как именно я попаду в Шладберн, это должно выясниться позже. Но одно предельно ясно уже теперь, магия в этот раз мне не поможет. Да и ни в какое сравнение не идет мощность кучки амулетов, накопленных мною за годы службы, с мощностью толпы магов, ушедших туда. И не вернувшихся назад.

Простой вывод напрашивался сам собой, если она не помогла им, то мне тем более не стоит и пытаться. Следовательно, нужно искать другие пути и других помощников.

И вот этим я и займусь в первую очередь, едва покину замок. А покидать его нужно как можно скорее. Маги наверняка отслеживают передвижение Мари, и вскоре на помощь моему персональному соглядатаю прибудет более опытное подкрепление. А возможно, уже и прибыло. Значит, нужно создать такую обстановку, работать в которой им будет намного труднее.

В потайной кладовочке у меня собран целый склад вещей, которые любой нормальный лорд давно бы выбросил на помойку. Старая одежда и обувь, ливреи, сумки, шляпы, походные принадлежности и всевозможные инструменты. И, разумеется, в особом шкафчике разложен целый арсенал зачарованных предметов. Однако в этот раз все они остались на своих местах, как ни хотелось мне взять хоть самые простенькие амулеты. Наоборот, к ним добавилось несколько вещиц, которые я с сожалением снял с себя. Оставив, да и то лишь до того момента, как смогу отдать на сохранение Ортензии, идентификационный овал и фамильный перстень.

Только пару амулетов переноса, засунутых в потайной кармашек пояса, я не тронул.

Конечно, вокруг замка маги легко поставят искажающий купол, который собьет перенос и вернет меня назад. Но накрыть все окрестности не под силу даже им.

Поэтому мне нужно лишь выбраться из замка и отойти на несколько миль. Жаль, конечно, что в Шладберн или хотя бы в Гассию мне не попасть, эти амулеты настроены на сравнительно небольшие расстояния, но обогнать магов я все же надеюсь.

После того, как я разобрался с амулетами, пришла очередь одежды. В одну сторону откладываю то немногое, что намереваюсь взять с собой, в другую то, что поможет мне уйти незаметно. Затем на маленьких листках бумаги я написал пару подробных инструкций, свернул их в крошечные квадратики и спрятал за обшлагами рукавов.

Убедившись, что письма не выпадут при нечаянном движении рук, тяжело вздохнув, направляюсь в гостиную, где пьют чай мои дамы.

Предстоит самое удручающее, прощание с женой. Только вчера вечером я вернулся из опасной экспедиции, а сегодня вынужден снова бежать из дома. И в этот раз даже приблизительно не могу сказать, когда снова увижу любимые серые глаза. Но даже несмотря на то, что это мое путешествие вряд ли будет легким, я прекрасно понимаю, насколько тяжелее будет ей. Тем, кто остается ждать, всегда труднее.

Разум, эта величайшая награда и величайшая кара человека, ежечасно будет терзать ждущего страшными картинками выдуманных бед. Воображаемые сцены гибели любимого отравят самое существование, страшные кошмары станут преследовать не только ночью, но и днем. Лишь очень немногие, абсолютно лишенные воображения люди легко переносят разлуку, но, как я подозреваю, они и не знают счастья истинной любви.

- Зия… ты не против, если до обеда я займусь хозяйственными делами? - произношу вслух, а глазами говорю совершенно иное.

- Разумеется, нет, я же сама попросила тебя взять на себя эти заботы, - глядя мне в глаза, твердо сообщает Ортензия, и я прекрасно понимаю, что она тоже имеет в виду не проверку отчетов.

Мари, незаметно получившая вместе с дружеским пожатием квадратик послания, в деланном негодовании поджала губки и покинула гостиную.

Все, начался отсчет выделенного мною на эту авантюру времени. Словно закрутились невидимые колесики, разгоняя мельницу событий. Теперь невестке потребуется несколько минут, чтобы прочесть письмо и собраться. И только эти минуты остались у меня, чтоб произнести самые важные слова, те, которые будут успокаивать Зию в мое отсутствие, и греть надеждой ее измученную ожиданием душу.

- Я вернусь. Даже если придется совершить невозможное. Ты мне веришь?

- Да…

- Не забудь про это. Пока ты веришь, меня хранят удача и боги. И береги здоровье… кстати, что это такое ты таскаешь в кошеле?

- Самые обычные настойки, их все женщины в моем положении пьют. Чтоб сон был спокойнее, чтоб ноги не так отекали… Не волнуйся, я сама не стану пить лишнего.

И пожалуйста… постарайся вернуться… к тому моменту…

Как все женщины, никогда не рожавшие детей, Ортензия жутко боится родов, и давным давно взяла с меня обещание, что в этот трудный день я буду рядом. Хотя я и сам не собирался оставить ее в такой момент. Вот только жизнь, как всегда, внесла свои поправки.

- Зия… я вернусь намного раньше. Что мне там делать столько времени? А ты не нервничай, побольше гуляй… ну, сама знаешь.

- Я хочу покататься! В вашем замке такая скука! - капризно объявила влетевшая в гостиную Мари, и я тяжело вздохнул.

Собралась она намного скорее, чем было в моих планах.

- Отправьте кого-нибудь за коляской, - приказываю, вызвав звонком мажордома, - да пригласите ко мне в кабинет управляющего с отчетом. Дорогая, ты тоже поедешь кататься с Мари?

- Нет, я хочу немного полежать перед обедом. Проводи меня, - устало вздохнула жена и оперлась на мою руку.

Проводив Зию в спальню и получив на прощанье несколько нежных поцелуев, щедро приправленных горечью расставания, отдаю взамен маленький мешочек, в который спрятал фамильный перстень и свой овал. Ортензия должна тайно хранить эти бесценные вещи до моего возвращения.

Урвав на прощанье еще один, самый горький поцелуй, с тяжелым сердцем отправляюсь назад в кабинет. Мне предстоит совершить самую непредсказуемую часть задуманного.

Я намерен склонить к соучастию старого управляющего, верно служившего еще отцу Ортензии. Без его помощи мне не удастся незаметно выскользнуть из ловушки, в которую маги превратили наш замок.

- Вы меня вызывали, милорд?

- Садись, Гавор. Мне нужна твоя помощь в очень щепетильном деле, но если ты откажешься, я не стану обижаться.

- Я не стану отказываться, - перебил меня обычно очень вежливый старик, - говорите, что нужно делать. Я для вас на все готов.

- Пропал Хен… - до решительного согласия старика я еще сомневался, стану ли пояснять ему суть происходящего.

А теперь просто не могу смолчать, сраженный его великодушием. Да и пытать его никто не станет, даже если что-то пойдет не так, как я запланировал.

- Но я не могу открыто пойти на его поиски… Ковен считает, что это опасно.

- А это… в самом деле опасно?

- Не больше, чем любое другое дело, - солгал я, - просто немного необычное. Но я надеюсь вернуться, и Зия в это тоже верит.

- Что требуется от меня?

Он понял мой замысел с полуслова, и через несколько минут все было готово.

Закончив приготовления, я звонком вызвал в свой кабинет мажордома, которому теперь не доверял и потому собирался сыграть со шпионом небольшую шутку. А едва он вошел, направил на соглядатая амулет, подчиняющей сознание. Энергии, вложенной в него, хватает лишь на минуту, но мне хватило бы и нескольких секунд, чтобы приказать мужчине выпить полстакана воды.

Он и выпил, совершенно не подозревая, что к воде подмешано снотворное, подаренное мне Ештанчи. Впрочем, он выпил бы даже в том случае, если подозревал, амулет, сделанный Леоном, способен вывести из строя и более мощного мага.

Усадив спящего в кресло, отправляю Гавора отдать нужные распоряжения, а сам быстро и тщательно переодеваюсь. И активирую амулет личины, решительно меняя собственную внешность. Разумеется, до полной трансформации, какую накладывает Кларисса, амулету иллюзии бесконечно далеко. Меняется не весь облик, а лишь лицо, делая его похожим на того человека, чей образ запечатлен при первой активации.

На этом амулете мы несколько минут назад запечатлели образ Гавора.

- Похож, - удивляется управляющий, - только такие камзолы я никогда не ношу.

Возьмите лучше мой.

- Но он больше никогда к тебе не вернется… - сомневаюсь я, глядя, как Гавор решительно стягивает отутюженный камзол.

- О чем вы говорите! Да я все готов отдать… чтоб Хенрик вернулся. Не знаю, говорили они, или нет… могли и смолчать, по скромности… но старый лорд тоже любил его, как сына. И даже собирался подарить один из замков… да запамятовал по болезни.

- Я отдал Хену свой дом в Торсанне… - мне почему-то захотелось оправдаться, - а если он захочет, может всегда жить тут…

- Да я не про это, - расстроился добрый старик, - мне известно, что вы для них сделали… я просто хотел сказать, что и я для него готов на все. И для вас с Зией.

- Береги ее, - вздохнул я, натягивая еще хранящий тепло законного владельца камзол, - я постараюсь вернуться побыстрее. Никто из слуг не заподозрит, почему я сижу тут так долго взаперти?

- Так привыкли уже… что вы со странностями… и слова не скажут, - только произнеся это, Гавор сообразил, что назвал меня, по меньшей мере, чудаком.

А по большей - сумасшедшим.

- Не переживай, я знаю, что ты так не считаешь. А для меня, как видишь, такое мнение даже выгодно. Ну иди, отправляй лакеев.

- А забежать переодеться я не успею? - уже в дверях спросил старик, с сомнением оглядывая старенькую ливрею, отобранную у меня.

- Только поторопись. Они должны выйти в тот же момент, как прибудет коляска, - киваю покладисто, у нас есть немного времени в запасе.

А через несколько минут я важно сошел в холл и имел возможность самолично понаблюдать за суматохой, вызванной объявлением моего двойника. Сообщившего слугам, что тот из них, кто первым доставит в замок баночку розового варенья и лукошко перепелиных яиц, получит неделю оплаченного отпуска и портал в любой город.

В этот момент и прибыла коляска для Мари. Лакей, сидевший за кучера, с такой завистью смотрел на приятелей, что не отпустить его было просто невозможно.

Впрочем, именно на это я и рассчитывал заранее, осчастливить парнишку великодушным движением руки, а вожжи взять в свои руки.

- Госпожа Марита ждет на западной веранде, - выскочила на крыльцо служанка, и я резко щелкнул кнутом, направляя лошадь на дорожку, огибающую дом.

Все-таки хорошо, что мы решили снести стены, раньше пришлось бы слезать с козел и открывать не одни ворота. Проезжая мимо полюбившейся голубятни, я издали заметил копошащиеся фигурки рабочих и белую шляпу архитектора, но воспринял это на удивление безучастно. В момент, когда в опасности жизнь друзей, судьба старого сарайчика перестает казаться такой значительной.

Развернув коляску так, чтоб она полностью закрывала собой выход с веранды, выбранный мною за идеальное совпадение просчитанному до мелочей плану, слезаю с облучка и иду за Мари. Однако вовсе не забота об удобстве гостьи занимает сейчас мои мысли. На самом деле мне нужно помочь Гавору незаметно пробраться в коляску, ведь тот, кто наблюдает за замком снаружи, обязательно сосчитает всех вышедших.

А потом и вернувшихся. И надеюсь, что магов, сидящих там, все же меньше чем моих лакеев. Которым для быстрейшего исполнения задания приказано бежать в разные стороны.

Все удалось просто замечательно. Прикрываясь нами как ширмой, благо, Мари догадалась надеть самую пышную юбку и развевающуюся летнюю накидку, старик незамеченным никем добрался до коляски и ловко нырнул внутрь. Сидеть ему пришлось на полу, задрапировавшись юбками Мариты и полой ее накидки, но преданный слуга героически терпел. Правда, я незаметно спихнул ему подушечку с кучерского сиденья, и старался не гнать лошадей слишком быстро, пообещав себе, когда вернусь, придумать для управляющего достойную награду.

Выехав за ворота, решительно направляю лошадей к виднеющейся вдалеке рощице, но, проехав с полмили, резко сворачиваю вправо, словно подчиняясь прихоти капризной барышни. А на самом деле пытаясь найти свидетельство чужого присутствия. Однако все вокруг спокойно, птицы не взлетают, спугнутые чужаками, трава не колышется от движенья невидимых ног. Вот только все это вполне может и ровно ничего не значить. У ковена столько тайных способов следить за людьми, что знать их все просто невозможно. Однако можно попробовать просчитать, насколько они ценят мою персону, и скольких магов могут выделить без ущерба всем прочим проблемам. По всему выходило - не очень много. Наверняка сейчас все их усилия направлены на спасение короля и коллег. Значит можно слишком не затягивать спектакль с капризной гостьей в главной роли, и не мучить доброго старика, а выиграть несколько лишних минут.

Собиравшая подснежники Мари, правильно раскусив мой громкий вздох, немедленно полезла в коляску, громко сообщая, что тут ей не очень нравится, и она хочет проехать дальше.

Хочет, значит поедет, безразлично киваю в ответ, и направляю лошадь к королевскому тракту. Там я давно заприметил один отличный овражек, протянувшийся едва ли не на десяток миль.

- Вот здесь мы и расстанемся, - спрыгнув с коляски на маленькой полянке, окруженной густыми зарослями вербовника, объявляю побледневшей Мари, - погуляйте еще с часок и возвращайтесь. И запомни намертво - никому ничего говорить нельзя.

Даже если этот человек будет похож на Клариссу или на меня. Я смогу вернуться в самом лучшем случае не раньше чем через пять-шесть дней, и тот, кто придет раньше, будет просто двойником. Но если мне все же повезет вернуться раньше, то придумаю, как доказать, что я не подделка.

- Поняла, - глотая слезы, пробормотала она, - а ты постарайся… его найти.

- Конечно, а зачем еще я иду? - не оглядываясь, бурчу в ответ и ныряю под покрытые пушистыми почками ветви.

Мне нужно пробраться оврагом как можно дальше от дороги, чтоб маги не засекли слабый всплеск энергии от используемого амулета переноса. Ну, а в случае, если они его все же заметят, направление переноса должно заставить сомневаться всех здравомыслящих сыскарей в том, что отсюда уходил именно я.