– Это что? Это где? – Маленький человечек, выпущенный тенью из мыльницы, недоверчиво оглядывал небольшой домик, сложенный из полупрозрачно-желтых, словно янтарь, стволов неизвестных деревьев.

– Это владения дриад, – насмешливо сообщил ему Алдер и поставил на стол корзинку, – а это еда. Я не прощаюсь.

– Спасибо, – устало пробормотала тень, – надеюсь, ты не придешь слишком рано.

– Я – нет, – пообещал вампир, но в его голосе тень уловила намек и огорченно вздохнула, хотя и начинала понимать, насколько они все правы, когда так спешат.

Посмотрела на тающий в зеркале туман и нехотя поднялась с широкой лавки, куда минуту назад посадил ее Хатгерн.

– Тук, есть тут место, где можно умыться?

– Налево за лесенкой маленькая дверь, – прозвенел жизнерадостный ответ домового, – удобный домик! Ужинать будете?

– Нет, – наотрез отказалась тень, – я нестерпимо хочу спать. Постарайся за пять минут приготовить мне спальню.

Спускавшийся по лесенке Хатгерн, ходивший изучать новое временное жилье, невесело усмехнулся, намек был более чем ясен. Хотя он и сам разумом понимал, как некстати им сейчас любовные игры, но где-то в глубине души втайне надеялся, что после поцелуя тень не захочет оставаться просто напарницей.

– Хорошо, хозяйка, – отозвался Тук и тут же как-то неуверенно доложил: – А на втором этаже две спаленки.

– Таэльмине приготовь большую, – суховато распорядился герцог и тут же, мысленно костеря самого себя за мальчишескую обиду, мягче добавил: – Она удобнее и там есть зеркало.

И отправился в кухню, одновременно служившую в этом домике и столовой. В отличие от тени Харн был не против что-нибудь сжевать, пока его строптивая судьба умывается. А если честно, не отказался бы и от кубка осеннего молодого вина. Сейчас, по прошествии получаса с того момента, как они, пошатываясь, выбрались из проклятой детской, на него вдруг накатило острое понимание рискованности их поступка. Ведь все могло закончиться совершенно иначе, и вампиры могли оказаться лгунами, а не безвинными страдальцами, и эмоций гостей их изголодавшимся отпрыскам вполне могло не хватить. И что страшнее всего, их никто не начал бы искать и никто не стал судить или наказывать вампиров, они перед любыми фейлами могли всем святым клясться, что наивный герцог со своей героической тенью сами пожелали войти в пещерку и никого не взяли с собой. Но пень с ним самим, он вообще совершает последнее время ошибку за ошибкой и вообще уже успел пожить, познать власть, страсть и войну, а теперь еще и знает, что такое настоящая любовь… Но Таэль еще ничего в жизни по-настоящему и не видела, кроме муштры и зубрежки! И о чем он только думал, позволяя ей так рисковать?

– Тук! Тут нигде нет вина? Или медовухи?

– Нету, – коротко буркнул домовой и ловко водрузил на стол глиняный расписной кувшин, – только квас на малине.

– Могу быстренько сделать настоечку на мухоморах, – деловито предложил знакомый голос, и Харну неожиданно расхотелось пить вино, но показывать этого он не собирался.

– Если выпьешь со мной, то делай.

– С тобой я лучше выпью квасу на малине. – Тень шлепнулась на лавку напротив напарника, открыто глянула ему в лицо. – Отцовские шпионы во всех отчетах особо указывали на безразличие герцога Крисдано к вину и прочим веселящим напиткам.

– Они меня перехвалили, – настроение герцога стремительно улучшалось, – я пил тайно.

– Тайно ты даже на важных встречах и церемониях зачастую пил сливовый или вишневый сок, – изобличила напарника Таэльмина и глотнула услужливо налитого домовым кваса. – Спасибо, Тук. Иди отдыхай, ты сегодня переволновался.

– Спокойной ночи, – пискнул домовой и исчез.

– Таэль, если бы я знал, что ты изучаешь мои вкусы, то пил бы только чистую воду и молоко, – ласково глядя на тень, признался Харн, – раз это тебе важно.

– Прости. – Серые глаза глянули на напарника с неожиданной горечью, и Таэльмина тотчас опустила взгляд. – Я отлично знаю, как отвратительно сейчас с тобой поступаю, но иначе не могу. Понимаешь? Я ведь в душе калека, мое сердце заперто на огромный замок. Ты не знаешь, как часто в последние дни я пытаюсь заглянуть под тот замок в поисках таких же чувств, какие вижу в тебе… и не нахожу. Поверь, больше всего я сейчас боюсь ошибиться. Я много видела людей с разбитым сердцем и исковерканной судьбой, наставники нарочно искали таких и заставляли меня слушать их исповеди, это одна из особенностей нашего обучения – изучать жизнь не по книгам и рассказам учителей. Мне отлично известно, как тяжело люди переносят обман, поэтому я больше все же тревожусь не за себя, мне не хочется невольно обмануть тебя. Ведь это подло и жестоко, дать человеку надежду на счастье, а потом разбить сердце. И если когда-нибудь, когда высшие снимут с меня действие проклятого ритуала, я вдруг пойму, что все-таки люблю, но вовсе не тебя… Как мне тогда смотреть тебе в глаза? И как вообще жить?

– Счастье мое! – Хатгерну хотелось смеяться и рычать от досады одновременно. – Ты во многом права и все же не права. Но я не буду тебе ничего доказывать и торопить тебя тоже не буду. Я давно уже не зеленый нетерпеливый юнец и не самовлюбленный эгоист и не боюсь какого-то неизвестного незнакомца, который вдруг встанет между нами. Пока мне достаточно и того, что я всегда рядом с тобой, могу помочь в трудную минуту, поддержать, утешить. Кроме того, я не хочу ничем усложнять твою жизнь, нас ждут нелегкие испытания, и неизвестно, как они закончатся. Возможно, через несколько дней я буду… типаром и тогда смогу лишь радоваться, что ты не станешь по мне плакать.

– Не смей так даже говорить, – мгновенно нахмурилась Таэльмина, – пока я твоя тень и напарница, типарами станут все вокруг, но не ты. Кстати, у тебя нет никаких догадок, откуда они берутся?

– Есть, – лукаво усмехнулся герцог, – но ты очень устала и хотела спать. Поэтому потерпи до утра, раньше я не скажу ни слова.

– Хорошо, – не стала спорить тень, – ты прав. Я иду спать, и ты тоже не сиди долго. Почему-то мне не верится, будто дриады дадут нам выспаться.

– Сейчас пойду. – Хатгерн поймал ее руку, нежно поцеловал ладошку и поспешил отпустить, пока его счастье снова не начали терзать муки совести.

Некоторое время после ухода напарницы герцог не спеша жевал холодную гусятину и запивал квасом, раздумывая над засевшим в голове вопросом – что произошло здесь в незапамятные времена? Какую страшную обиду нанесли высшие расы феям, если те, уходя, в наказание придумали для всех остальных жителей неснимаемое проклятие? Или еще какую-то напасть. Но во всех случаях с каждым днем светлый образ фей начинал как-то терять белые крылышки и становился довольно мрачным и зловещим.

Тихий стук в окно отвлек Хатгерна от этих размышлений, и он, нахмурившись, несколько мгновений смотрел на задернутую занавеску, решая, нужно подходить или лучше все же послать всех нежданных гостей лесом? Стук повторился громче и настойчивее, герцог невнятно рыкнул сквозь зубы нечто яростное и нехотя шагнул к окну, погасив по пути свечу. Встал сбоку, положил одну руку на рукоять кинжала, а второй осторожно отдернул цветастую ткань, сомневаясь, сумеет ли рассмотреть в темноте настырных посетителей.

И тут же улыбнулся, обнаружив под окном облитый ярким лунным сиянием стройный женский силуэт в светлом просторном полупрозрачном одеянии. Похоже, хозяйки этих мест торопятся познакомиться с ним поближе, усмехнулся герцог, увидев, как призывно незнакомка машет ему рукой.

Взгляд Харна рассеянно скользил по фигуре поздней гостьи, угадывая под легкой тканью заманчивую упругость высокой груди, пышность бедер и гибкость талии – бесподобное, неотразимо притягательное сочетание для давно истосковавшегося по женской ласке мужского тела. А в следующий миг он внезапно ощутил, как вспыхнувший в груди жгучий огонь страсти мгновенно растекся по телу жаркой волной. Во рту сразу пересохло, а язык невольно облизнул приоткрывшийся от нетерпения рот. Руки сами дернули в сторону мешавшую занавесь, зашарили по раме в поисках защелки, а с губ сорвалось досадливое восклицание, встреченное поощрительной улыбкой следящей за действиями герцога гостьи.

– Тьма, как же это открывается-то?

– Звал, хозяин? – раздался снизу встревоженный голос, и перед глазами Харна тотчас мелькнул знакомый серый смерчик, наполняя его душу надеждой на немедленную помощь.

– Открой! Быстрее! – Герцог помахал ожидавшей его прелестнице, давая понять, что еще немного и он будет в полном ее распоряжении, и чуть поморщился, ощутив, как начинает нагреваться браслет напарников.

Но тут же забыл о нем, рассмотрев в лунном сиянии призывную улыбку чаровницы.

– Сейчас! – Долговязая фигура вмиг подросшего домового резко оттолкнула хозяина от окна, опрокинула на застеленную ковриком лавку и ловко опутала крепкой веревкой его руки и ноги.

Сверху бесшумной серой птицей слетела по лестнице тень, на миг замерла, оглядываясь и отмечая все мельчайшие подробности происходящего, и метнулась к лавке. Крепко обхватила голову яростно вырывающегося напарника, прижала к себе, строго глянула на домового.

– Тук?! – в коротком, еле слышном шепотке прозвучало так много интонаций – от вопросительной до почти угрожающей, что растерялся бы любой, окажись он на месте домового.

Однако Тук только отмахнулся и начал расти. И не только. Вместе с ростом изменялась и его внешность, и вскоре перед напарниками стояла совершенная копия Хатгерна. Только молчаливая и саркастически ухмыляющаяся.

– Это лунница, – еле слышно ответил Тук ожидавшей объяснений хозяйке, – утром расскажу.

И прошел прямо сквозь стену к даже не заметившей этой странности гостье.

Тень проследила сквозь стекло за удаляющейся обнявшейся парочкой, мрачно фыркнула и плотно занавесила окно. И лишь после этого зажгла свечу и вернулась к герцогу. Пристально вгляделась в его лицо, с сомнением вздохнула, и вдруг отвесила напарнику хлесткую пощечину.

– Таэль?! – непонимающе вскинул голову Хатгерн, и его губы оскорбленно дрогнули. – За что?

– Прости, – без тени раскаяния в голосе заявила Таэльмина и поднесла к его губам бокал с квасом, в который перед этим что-то незаметно капнула, – мне показалось, будто ты до сих пор под наваждением. Вот выпей, сразу полегчает.

Проследила, как герцог нехотя глотает квас, и принялась неторопливо разматывать веревки.

– Вообще-то я взрослый мужчина, – мрачно пробормотал Харн, растирая руки и поглядывая, как тень спокойно сматывает бечеву, – и совершенно свободный.

– Я знаю, – так же безмятежно кивнула тень, продолжая свое занятие.

– Почему Тук на меня набросился? – Герцог уже понимал, что вляпался в какую-то дрянь, и теперь желал выяснить, насколько паршивую.

– Он ничего не объяснил, – пожала плечами тень, – просто ушел на свидание вместо тебя. Как я понимаю, это была какая-то нежить, я про таких ничего раньше не слышала.

В этот раз они молчали дольше, пока тень убирала со стола и поправляла упавшие коврики. А затем Таэльмина решительно уставилась на напарника и строго объявила, что пора спать.

– Иди, я тоже сейчас отправлюсь, – нехотя буркнул Хатгерн, все больше свирепевший по мере того, как припоминал мельчайшие детали своего несостоявшегося свидания.

И заодно сказки, в которых всякие мавки и полуденницы одной только улыбкой уводили в чащобу доверчивых лопухов. Как выясняется, не так уж сильно лгали эти легенды и не такими уж простофилями были невольные жертвы. Ведь не может же он считать простаком самого себя?

– Ну уж нет, больше я с тебя глаз не спущу. И в отдельную спальню ты не пойдешь, – категорически отрезала тень, шагнув к лестнице, – будешь спать в моей.

– А ты? – послушно топая за ней по ступенькам, недоверчиво прищурился герцог, даже на миг не дав собственным надеждам поднять голову. Да и какую нужно иметь совесть, чтобы после такой промашки мечтать о прощении?

– Найду себе место, не волнуйся, – многозначительно пообещала Таэльмина, пропустив напарника в комнату и решительно подталкивая к постели.

Спорить он не стал, присел на край довольно широкой деревянной лежанки, привычно оценив в уме ее ширину. Пожалуй, тут можно будет разместиться вдвоем так, чтобы не касаться друг друга, решил Харн, хмуро наблюдая, как тень накрепко запирает дверной засов и проверяет окна. А потом невозмутимо сгребает с лавок и сундуков разнообразные коврики и начинает стелить у порога.

– Таэльмина! Спасибо за заботу, но я и сам могу себе устроить постель.

– А я стелю вовсе не для тебя, – не прекращая своего занятия, безразлично пожала плечами тень, – ты спишь на кровати. Я, между прочим, тоже выспаться хочу, а если лягу там, то придется вполглаза за тобой присматривать, чтобы куда-нибудь не убежал. Надо мной же вся гильдия смеяться будет, если узнают, как глупо я проворонила напарника.

– А если они не узнают? И не будут смеяться?

– Это не важно. Я сама всегда буду помнить о своей ошибке и казниться, если утром обнаружу у крыльца типара. Я же говорила, ты мне больше чем друг и даже напарник и потерять тебя я совершенно не желаю, – хмуро пробормотала тень и взялась было за край одеяла, но тут же оказалась в плену нежных рук.

– Счастье мое, – виновато глянув ей в глаза, тотчас опустил взгляд Хатгерн, – тогда отчего ты так сердишься? Поверь, это было сильнее меня. А сейчас ты мне очень хорошо объяснила про безопасность, и я с этим согласен, но не стоит оскорблять меня подозрениями. Неужели я похож на насильника? Тут места хватит, ложись и спи спокойно, или я сам приду на твой половичок.

– Ладно, – помолчав всего несколько мгновений, решилась тень, – снимай верхнюю одежду и ложись к стенке, я буду спать с краю.

Довольной усмешки напарника Таэльмина постаралась не заметить, как не стала и гадать, улыбался бы он так же лукаво, если бы знал, что через несколько минут уснет счастливым сном младенца.

– Странно… вы спите вместе, и аура у вас похожа, а любовной близости я не ощущаю. Разве ты ее не любишь? – Сидевшая на лавке Ильсора с откровенным любопытством рассматривала лежащих на постели напарников.

Тень тихонько возмущенно фыркнула, натянула на голову одеяло и закрыла глаза. Вот ведь как чувствовала, что и тут им не дадут выспаться!

– Дриада, – обозлившись, приподнялся на локте Хатгерн, и без того чувствовавший себя мерзкой помесью олуха и подлеца, – а разве не ваша раса должна разбираться в этом лучше других? Близость и любовь – это две совершенно разные вещи! Желание близости говорит только об одном, о телесном здравии. И более ни о чем. А любовь – это сложная смесь восхищения, уважения, желания радовать и заботиться, дарить нежность и ласку и получать все это в ответ. А еще – жить одной судьбой, строить общий дом, рожать и растить детей. И без любой из этих составляющих нет настоящей любви, это лишь самообман, жалкое подобие. Недавно я понял это со всей ясностью. А еще, разумеется, любовь, как всякую истинную ценность, нужно рьяно оберегать и ни в коем случае не торопить, не пытаться получить все сразу, не позволив возлюбленной понять свои чувства и проверить их на истинность. Потому что любовь без взаимности горька и бесплодна, словно выжженная пустыня.

– Спасибо, дорогой, – не открывая глаз, сонно пробормотала тень, – ты у меня самый лучший. Так хорошо объяснить свои чувства я и сама не смогла бы.

– Объяснить, где черное, где белое, все они отлично умеют, – вздохнула дриада, – еще бы и действовали так же разумно. Вот почему вы меня не спрашиваете, где ваш домовой?

– Ильсора! – Оба напарника сели в постели так резко, что едва не стукнулись головами.

Но даже не обратили на это внимания, сердито уставившись на незваную гостью.

– Чего же ты молчишь? – с обманчивой кротостью поинтересовалась тень, не дождавшись никакого объяснения.

– Жду, – безмятежно сообщила дриада и снова смолкла.

– Любимая, – задумчиво спросил Хатгерн, осторожно приобняв напарницу за плечи и заглянул ей в лицо, – как будем действовать?

– Очень просто, – улыбнулась ему Таэльмина, погладила по щеке и, мягко высвободившись из объятий, слезла с лежанки.

Неторопливо прошлепала босыми ногами к оконцу, с минуту скептически изучала открывшийся ей вид, потом потянулась и вздохнула.

– Рань-то какая… Но раз уж нас разбудили, придется идти умываться и завтракать. Потом немного погуляем… или снова поспим. Ну а там наступит время подумать и об обеде.

– Согласен, – спуская ноги с постели, сказал герцог, – но сначала все же обуйся. Пол холодный.

– То есть я правильно поняла, – загадочно усмехнулась дриада, – искать вашего друга вы не собираетесь?

– Мы думали, – изумленно уставилась на нее тень, – это ты сейчас пойдешь его искать! И приведешь сюда в целости и сохранности, а не в виде какого-нибудь типара.

– Наха-альна, – протянула Ильсора с насмешкой, в которой невольно проскользнуло уважение, – но умна. Тогда ответь мне на один вопрос: почему ты считаешь, будто я немедля побегу выполнять твое желание?

– Так ведь оно и твое тоже, – едко фыркнул спокойно одевавшийся герцог, – ну не думала же ты всерьез, будто мы сразу помчимся в ваш лес собирать расставленные вами ловушки?

– Надеялась, – фыркнула дриада, – что не помчитесь. Хотя многие на вашем месте побежали бы.

– Эти многие вызывают у меня искреннее уважение, – сухо отозвалась Таэль, и отвернулась к напарнику. – Сначала ты умываешься или я?

– Иди ты, – кивнул он, но хозяйка решительно прервала их разговор:

– Еще два вопроса, и уйду я.

– Мы и так уже ответили на три, – строптиво прищурилась тень, – тогда с тебя четыре ответа.

– Задавай вопросы, – неожиданно легко согласилась Ильсора, снова опускаясь на скамью.

– Первый – за что вы превращаете людей в типаров, второй – кто такие лунницы, третий – почему вы так боитесь фей, и последний: успеем мы позавтракать или ты сразу отправишь нас к эльфам?

– Если я буду отвечать подробно на все вопросы, – хитро прищурила свои прекрасные глаза дриада, с важным видом загибавшая пальцы, слушая вопросы тени, – вы успеете и пообедать. И тогда вам не придется отвечать на мой третий вопрос.

– Ты же говорила – два? – насторожился Хатгерн.

– Когда поняла по вашим вопросам, что вы знаете о том, куда отправитесь, возник третий.

– Нет, – огорченно мотнула головой тень, – хоть нам и очень интересно, но подробно не нужно, только самое основное. А к эльфам мы пойдем сразу после завтрака, и ты лучше нас знаешь, почему нам нужно спешить.

– Алдер рассказал о решении совета наблюдателей, – полуутвердительно подтвердила дриада и задумчиво добавила: – Но тогда свой третий вопрос я могу и не задавать.

– Задавай, я отвечу, – усмехнулась тень, – ты ведь хотела спросить: намерены ли мы ожидать Ганти и его компанию? Так вот, отвечаю на этот вопрос. Мы собирались попросить совета у тебя, и если ты скажешь, что с ними нам будет хоть на каплю легче исполнить задание, мы будем ждать.

– Это трудный вопрос, – нахмурилась Ильсора, и ее точеное личико сразу стало старше, – но я попробую ответить. Сначала, когда вы будете идти к цели, они, несомненно, могут пригодиться, а вот как поступят потом, предугадать невозможно. У гоблинов приступы благородства и подлости иногда случаются без видимых причин.

– Понятно, – мрачно усмехнулся Хатгерн, – а если припомнить, насколько осложнится путешествие с такими попутчиками, то сразу возникают сомнения, стоит ли этих издержек их помощь.

– Ты против? – встревоженно оглянулась на него Таэльмина. – Тогда не будем ждать.

– Нет, я не против, – спохватился герцог, – раз от них будет польза для дела, то потерплю. Но сюсюкать ни с кем не буду.

– Тогда и я не против, – почему-то вздохнула тень и снова уставилась на внимательно следившую за ними дриаду. – Рассказывай. Но прежде прикажи вернуть Тука.

– Верну, когда уйду. Незачем маленькому народу слушать наш разговор. Но прежде чем я начну отвечать на ваши вопросы, сходите умойтесь и пожалуйте на кухню. Там вас ждет завтрак.