Председатель объявил, что миледи Ортензия Монтаеззи пока может отправляться в отведенную ей комнату и стражник открыл перед девушкой двери.

А я вздохнул посвободнее. Самое страшное для меня было позади. Теперь предполагались допросы остальных, а уж это я как-нибудь переживу.

Незаметно растер под столом нывшие костяшки пальцев, старательно не замечая несчастных взглядов Клариссы. Ну и что, затекли немного. Зато ни мой разум, ни чувства не затуманены никакими настойками.

Вторым на стул подсудимого сел Хенрик.

Обвел нас внимательным взглядом, задержавшись на один миг на моем лице и застыл, точно так же глядя в никуда серыми глазами, как совсем недавно смотрела его сестра.

Председатель начал задавать первые, самые простые вопросы и Хенрик четко назвал свое имя, рассказал про мать и отца, кем он приходится миледи, и кто его нанял замковым магом.

Разумеется, отец Ортензии. Он безумно обожал свою дочь, однако и к сыну своей тайной супруги относился очень хорошо. И когда у мальчика обнаружились способности, тот отправился в северную школу магии в карете милорда. И та же самая карета каждый раз ждала его у ворот, когда в школе начинались каникулы.

А когда Хенрик должен был получить аттестат, на его имя пришло приглашение из замка Монтаеззи.

— Вы знали, что ваша сестра планирует похитить милорда Зигеля дель Ксаро?! — Задал вопрос председатель и я вновь напрягся.

— Нет. — Отрицательно качнул темноволосой головой маг. — Не знал.

У меня отлегло от сердца. Непонятно, когда они успели сговориться, но им это может помочь. А я, естественно, не стану их выдавать. Потому что имею своё мнение по поводу всех произошедших в замке событий.

— И знать не мог. Ведь это я придумал и провел операцию по захвату милорда. Неужели вы поверили, что нежная, добрая девушка может измыслить, а тем более осуществить такой план? — Уверенно и чуть насмешливо сообщил королю Хенрик, заставляя меня крепче вжаться в кресло. — Мне давно стало понятно, если вернется Терон, то он выгонит из замка и меня и мою жену! Да и сестре придется несладко. До нас доходили слухи из столицы… он был хорошо известен как игрок, задира и грубиян. Если бы ему удалось склонить к ненавистному браку мою сестру, думаю, он бы быстро превратил нашу спокойную жизнь в ад. Вот я и предпринял кое-какие действия. И очень жалею, что они не увенчались успехом.

Ну всё. Он закопал и себя и ее. Теперь никто не поверит в глупую выходку не знающей реальной жизни девчонки. Сейчас налицо преступная семейка, всеми силами цепляющаяся за не принадлежащее им по закону именье.

— А как же ему удалось сбежать, раз ты так хорошо все продумал? — Интересуется председатель.

— У него был спрятан на груди амулет переноса. Я не догадался его обыскать. — признался Хенрик.

— А почему с ним вместе в перенос попала твоя жена? — Смотрит испытующе король.

— Случайно. Она ничего не понимает в переносах, и когда увидала, что Зигель исчезает, испугалась за него и схватила за камзол.

— А если бы Зигель уперся и ни в какую не захотел жениться? — Интересуется председатель, и я замираю.

Все. Смолчать про то, что я провел в подвале три дня, мне не удастся!

— Мне пришлось бы… подлить ему одно из тех снадобий… что делают людей сговорчивее. — Вздохнул Хенрик, почему-то быстро взглянув на меня.

Ну, хоть что-то сообразил. Однако это теперь такая мелочь, по сравнению с тем, в чем он признался!

Ему задали несколько не существенных вопросов и отправили в его комнату.

Несмотря на то, что каждая из этих уютно обставленных комнат имеет примыкающую умывальню, на окнах там стоят красивые витые решетки, а двери запираются на ключ. И стены защищены заклинаньями.

Чтобы те, кто выйдет оттуда свободным человеком, не могли пожаловаться на неудобства, а те, кому хотелось бы быть отсюда подальше, не смогли осуществить свои желания.

Председатель объявляет перерыв на час и мы встаем, проявляя таким образом почтение к стремительно выходящему прочь королю.

— Идем, выпьем чаю со свежими пирожками, — зовет Кларисса, и я нехотя плетусь за ней.

Не хочу я сейчас ни есть, ни пить, от точащей душу тревоги мне хочется сделать что-нибудь такое… чего не ожидают от меня те, кто уверен, что знает меня как себя.

Мы проходим мимо комнат, в которых заперты привезенные на сегодняшний суд подозреваемые и я мечтаю, чтобы двери хоть на миг стали прозрачными. Не все… только в одной комнате.

После перерыва в судную комнату ввели Мари. На голове девушки одет простенький чепчик, а выглядит она побледневшей и утомленной. Хотя маги уверяют, что здоровье ей подправили.

Девушка провела всю ту ночь, когда мы их искали, и следующий день, взаперти в маленькой заброшенной охотничьей избушке на болотах. Осенью, когда начинается перелет гусей и уток, в тех местах многолюдно, и её освободили бы быстро. Но сейчас весна и, пока до нее не добрались маги, Мари сидела, забравшись с ногами на стол, потому что по полу, оказывается, бегали мыши.

— Как твое девичье имя? — Первый же вопрос председателя вгоняет Мариту в легкий ступор.

Она оглядывает нас подозрительным взглядом, тяжело вздыхает, словно ей предстоит прыжок с моста в реку и тихонько бормочет:

— Марита Чануа.

Король вопросительно глянул на Клариссу, получил подтверждающий кивок и нахмурился.

— Кто может подтвердить, что ваш брак состоялся без применения силы и незаконных действий? — Взглянув на короля, переводит в слова его недовольство милорд.

А с чего его величество должен радоваться? Единственная дочь одного из самых толстых денежных мешков столицы могла бы оживить своим приданым любую из захиревших знатных фамилий.

— Я. — Произношу заранее приготовленное слово и это первое, что я сказал за сегодняшнее судилище.

— Как вы познакомились со своим мужем? — продолжает милорд совершенно не имеющие к делу вопросы.

Однако никто из нас не протестует. Король тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо, в том числе и любопытство.

Да и я пока не имел случая поподробнее узнать эту историю.

— Я его обругала. — Чуть виновато и мечтательно вздыхает Марита. — Я приехала в одну из лавок отца, туда утром привезли расписанные вручную отрезы антийского шелка… я собиралась отложить себе парочку. А он стоял у прилавка и выбирал бусы. Это я потом увидела… когда задела его локтем. Он оглянулся… и нечаянно порвал нить… бусы рассыпались. А я и сказала… неужели есть девушка, которой нравится этот растяпа?! Он покраснел… и стал таким милым… и пробормотал что это бусы для сестры. Продавцы кинулись помогать собирать бусинки, а я пошла в ту комнату, где лежали ткани. Но в дверях услышала… как он попросил прислать эти бусы в гостиницу "три коня". Я потому и запомнила… смешное название. А вечером отец познакомил меня с каким-то облезлым бароном и объявил, что это мой жених и что свадьба через три дня. Он, наверное, боялся… если у меня будет больше времени, я очухаюсь и придумаю, как удрать. Но мне хватило и трех дней. А когда я убежала… то помчалась в эти "три коня"… больше мне некуда было идти. Я не сразу сказала ему свое имя… просто объяснила, почему убежала. Он велел подождать и ушел. Я только много позже узнала, что он маг и может запутать следы. Если бы не он, меня поймали бы через день.

— Через несколько часов. — Сухо поправляет ее Кларисса, но в глазах у нее мелькают смешинки. — Тебе очень повезло, что Хенрик вовремя подчистил следы.

— Да. — С гордостью соглашается Марита. — Он самый лучший!

— А ты знала, что он решил захватить в плен милорда Зигеля, чтобы женить на своей сестре?! — Строго спросил осмелевшую девушку председатель, и она внезапно расхохоталась.

— Это, небось, он вам такое наплел? Ох, не могу! Да вы на них посмотрите, что он, что сестра, они же слова поперек правил приличия сказать не могут, не то, чтобы закон нарушить! Куда им, такие планы придумывать! Это я сама дельце провернула, и слуг приглядела и подкупила, и Зигеля в замок привезла! Да спросите его самого, кто с ним в подвале разговаривал? Можете даже опознанье устроить. Только парик мне черный отдайте, я тогда Ортензию изображала! И утром, пока он спал, в спальню пробралась, чтоб потребовать исполнения клятв… какие он якобы ночью давал… а он гад такой, перенос открыл. Я его удержать хотела… не пустить… За камзол ухватила… да куда там… здоровый, бугаище!

— И что же он вам сказал… когда вы с ним вместе перенеслись?

— Много чего сказал. — Сердито фыркнула Мари. — Он вообще гад редкостный оказался, издевался надо мной как мог. Волосы вот обрезал… кучером меня нарядил… хорошо, что не удалось Орти за него выдать… все они, эти знатные господа…

Тут она сообразила, что несет что-то не то, и замолчала.

— Грег… — Уставился на меня король. — Ты правда… издевался?!

— Она перенос сбила. — Пожал плечами я, утаивать правду дольше было невозможно. — Оказаться посреди незнакомой дороги без денег, с лохматой девицей в алом халате и ночных туфлях… конечно, я был зол. К тому же за то время, что я сидел в подвале… она мне надоела своими притязаньями!

— Он врет. — Категорично опровергла мои слова Мари. — Это не Зигель! Я ту белобрысую смазливую мордашку теперь всю жизнь помнить буду.

— Он был под заклинанием личины. — Снизошла Клара до пояснений девице. — Мы не могли допустить, чтобы опасности подвергался настоящий Зигель! Едва получили сообщение, что вы договариваетесь его украсть, так сразу и подменили.

— Кто договаривался? Какое сообщение? — Уперлась Мари. — Ничего такого не было! А если там был не настоящий Зигель, а вот этот… Грег… то я его постараюсь запомнить! Своих врагов нужно знать в лицо.

— Иди в свою комнату, если будешь нужна, тебя приведут. — Объявил председатель.

Марита послушно встала со стула, но, уже дойдя до двери, внезапно обернулась.

— А можно мне… к Хенрику? — Её голос жалобно дрогнул.

Председатель вопросительно глянул на короля, на Клариссу, на меня… и кивнул.

— Отведите ее к Хенрику Тарни.

— Спасибо! — Личико Мариты озарилось счастливой улыбкой и она упорхнула из комнаты.

Даже не понимает, дурочка, что если её объяснение этой истории признают истиной, то это может оказаться их последнее свидание. Хотя лично я намерен разобраться в этом деле до конца. И пока у меня остается хоть крохотное сомнение, я не дам согласия на окончательный приговор.

— Грег… ты не должен был так себя вести! — Сделал мне замечание король, и я с ним полностью согласился.

Сегодня я думаю точно так же, как он. Но ведь неизвестно, как бы он сам повел себя в той ситуации. Однако рассказывать ему подробности и оправдываться я совершенно не намерен. Злость на нее давно прошла, да я и вообще не злопамятный. И готов простить людям многое. Особенно, когда они совершают неподобающие поступки впервые, и руководствуются при этом благими намерениями. Хотя и не осознают в силу своего возраста или наивности до конца серьезности тех последствий, к каковым могли бы привести их действия. Если бы они осуществились. Тем более, если виновные искренне раскаиваются.

А в судную комнату тем временем важно вплыла старуха, засунувшая нас с Клариссой в подвал. Она одета в шелестящее шелком строгое черное платье, и причесана по моде двадцатилетней давности.

— Как ваше девичье имя? — Спрашивает севшую на стул престарелую даму председатель.

— Ландиса де Трасль. — Высокомерно задрав нос, роняет она.

— Что вы можете сказать о Ортензии Монтаеззи? — Размеренным голосом задает вполне обычный вопрос милорд Тайнери, но лицо женщины вдруг становится маской ненависти.

— Она дрянь… низкородная самозванка… хитрая гадина, как и её мать! — Шипит она так злобно, что возникает невольное желание отодвинуться от этого перекошенного ненавистью рта. — Она провела его… старого дурака… и он женился на ней… он все время женился на ней!

— Что значит… всё время? — опасливо интересуется милорд, вопросительно оглянувшись на Клариссу.

— Его женили на ней, потому что она загуляла! — Взорвалась ненавистью старуха. — Вы понимаете? Как простолюдинка, как… собака! Я, я была старше! И он должен был жениться на мне! Но она загуляла, эта подлая шлюха, с простым садовником, с плебеем… и папенька её застукал! Честь семьи… скрыть концы…

Я хотела открыть глаза этому болванчику в золотом мундире, но они меня заперли! Подло, заманили в кладовую и заперли! О, я им отомстила! Я перебила все крынки с маслом и медом… наш дом потом долго пах прогорклым маслом… Но меня тогда все равно не выпустили… пока они не уехали в его замок.

А мне разрешили поехать к ним в гости только через два года. Я вела себя очень хорошо… даже принимала ухаживания графа Левоне… все поверили, что я смирилась! Нет! Я просто стала хитрее! Я все продумала! И ткнула его носом в эту грязь, которую он называл своей жизнью! Все получилось по-моему! Он запер ее в башне… и ждал, пока она подохнет!

А она… о, как она смотрела… когда я гуляла под окнами башни с ее щенком! Я прикормила его конфетами… и он называл меня мама… А я просила: Скажи погромче, ты любишь свою мамочку? О, это были счастливые дни! А потом она все-таки подохла… не с первого раза… нет, тогда ее вылечил один дурачок! Больше его не звали в наш замок.

Я пошла к нему… он должен был жениться на мне… в благодарность за все, что я для него сделала! Но он отказался! Этот тупица… этот солдафон… отказался жениться на мне, Ландисе де Трасль, своей законной невесте! Он вообще посмел сказать… что терпит меня только за ту услугу, что я оказала пять лет назад!

Но я уже умела ждать. Я искала пути… в его комнаты… и я их нашла. Я подружилась с этой глупой курицей… с его кухаркой… как же я не разглядела ее раньше! Она бы и близко к замку никогда не подошла! Он носился с ней и с ее выродками… особенно с девкой… но я успокоилась, когда он выдал ее за Терона! Да! Этот щенок вырос! И плебейская кровь его папочки показала себя во всей красе! Он был груб и жаден… и мечтал о том времени, когда станет хозяином поместья!

Но он сгинул… погиб за океаном… а потом… вдруг пришел от него человек… и я сама отвела его к Доральду. В это время, наконец, сдохла его кухарка… и я старалась ему почаще напоминать… что рядом есть женщина… которая ждет его столько лет!

— Леди, вы же всё знаете… не можете подсказать, кто захватил милорда Зигеля? — Состроив преувеличенно почтительную гримасу, осторожно перебил ее откровения председатель.

— Так эта девка приблудная вместе с магом и захватили! Сами переоделись в слуг и захватили! Еще Тума брали и Нейжа. Так те мне все сразу и рассказали! Как обмотали бедного парнишку с ног до головы веревками, грязную тряпку в рот сунули и положили в багажный ящик!

Король чуть виновато косится на меня, уже сожалея о резких словах сказанных недавно.

— И как они только решились, украсть милорда! — Сочувственно поддакивает ей председатель, но получает в ответ высокомерную ухмылку.

— Да как же им было не решиться! Если ОН! Сам! Все придумал и им внушил! — С превосходством бросает старая леди, тыча вверх сухим пальцем.