Глава шестая
День четвертый, почти хозяйственный
Тонкий солнечный лучик, скользнувший сквозь зеленое кружево, пригрел мне веко, подсветил его жарким заревом, пощекотал нос. Пора вставать, поняла я, выползла из-под руки безмятежно сопящего Талма и отправилась по своим делам.
Да какие еще у меня могут быть дела, как не разведка на местности? Однако ничего, кроме пары телег, неспешно двигающихся в направлении от деревни, да нескольких сонных селян, устроившихся в них, вокруг на несколько километров не было. Оно и понятно: все, кому удалось вчера сбежать, теперь, наверное, уже далеко отсюда.
Пора двигаться и нам. Я вернулась к месту ночевки и вдруг сообразила: чего-то тут не хватает. Вернее, кого-то. А точнее, Гарона. И когда же это он успел улизнуть, а главное, куда? Огляделась. Темный след, ведущий по серебристой от росы траве, только один, и тот мой собственный.
Значит, придется проводить доследование.
– Атанчик. Подъем!
Ну знаю я, что кружка родниковой воды, вылитая тонкой струйкой на сжавшуюся в комок голую спину гнома, – это подлое издевательство. Бедняжке и так холодно, а тут еще я. Но так ведь иначе он ни за какие коврижки просыпаться не хотел.
– Ну что тебе, Вия? – Поднимая на меня укоризненный взгляд, гном осторожно стирает ладошкой с тела мокрые разводы.
– Вот, возьми, – бросила я ему свою спортивную куртку.
– Не нужно, – неожиданно начал смущаться гном. – Скоро Гарон принесет одежду.
– А давно он ушел? – расставляя на столе туесочки, вскользь осведомляюсь, словно и не явилось для меня полной неожиданностью отсутствие мага.
– Сразу, как вы с Талмом заснули. – Ушки лесоруба снова начинают розоветь.
– А никому не попадется по дороге? – Вроде и не волнуюсь я за этого ушастого, почему же тогда так замирает сердце в ожидании ответа?
– У него сила начала восстанавливаться, ночью к лесу сумеет пробраться. А из леса он свое снаряжение возьмет, тогда его непросто будет поймать, – с непонятной гордостью за дружка ответил Атаний.
И с чего это я вдруг так разозлилась? Фыркнула, как… я сама, только в белой шкурке, и рванула к себе сумку.
– Тогда завтракайте побыстрее да пойдем уже! – рявкнула сердито. – И так из-за вас целый день вчера потеряли. А куртку пока все-таки накинь, мне на нее морок легче бросить, чем на твои синяки.
Сказала так и к кустам пошла, поменять майку на кофту гномью.
Возвращаюсь и сразу натыкаюсь на взгляд двух пар зеленых глаз, непонимающе уставившихся на меня. Ждут, наивные, то ли приказа, то ли объяснений. А откуда они у меня могут взяться, если я и сама пока ничего понять не могу? Вот и гаркнула приказ:
– Чего сидим, кого ждем? Вперед!
Деревня с пригорка открылась во всей красе, хорошая такая, богатая деревня. Еще немного, и потребует себе звание городка.
Только чем ближе мы подходили, тем больше бросалась в глаза одна странность. Людей нигде не было. Как повымело их с улиц. А такому явлению лично я только две причины знаю: либо боятся чего и потому сидят по домам, как тараканы по щелям, либо что-то у них неординарное произошло.
Древняя бабуся, сидевшая на скамейке у покосившегося забора, подтвердила мою вторую догадку:
– Так ить на токах они, у купецких анбаров. Сам ерциг прибыли.
Ох, и как же это я могла забыть про свою серебряную мечту! Срочно туда. Хоть и нет у нас особой надобности с теми воинами встречаться, но сердце как-то тянет, да и интуиция от него не отстает, а интуиции своей я привыкла доверять.
Выяснив местоположение купеческих амбаров, немедленно направляюсь туда, не обращая внимания на недовольное сопение шагающих позади гномов.
Столпившиеся на вытоптанной площадке у амбаров селяне нас словно и не заметили, и я такому отношению нисколько не удивилась. Ну, во-первых, на всех троих нас наброшены добротный морок и отводящее взгляд заклинание, во-вторых, подошли мы потихоньку, а в-третьих…
Взгляды всех присутствующих были прикованы к происходящему посреди площадки действу. И главным распорядителем на нем был рыцарь моей мечты, восседающий в мягком кресле, поставленном на помост.
Золотистые волосы любовно расчесаны волосок к волоску, ярко-голубые глаза смотрят надменно и холодно, пухлые губы кривит скучающая усмешка.
Ах. Ну прямо снежный король. Кай, не дождавшийся заплутавшей Герды и выросший в ледяных чертогах в юного повелителя. Я мечтательно вздохнула, и в тот же миг с двух сторон раздалось осуждающее фырканье.
Какие же вы все-таки вредные, гномы. Полюбоваться на давнишнюю мечту всласть не дадите.
Из амбара вывели рослого мужика, связанного широкими ремнями и с мешком на голове, и поставили перед моей мечтой.
Мечта надменно кивнула, с мужика стянули мешок. Все понятно, побег удался не всем из бандитов.
– Кто желает взять его себе в рабы? – объявил юркий сухонький мужичок с хитрющими глазками.
«Видимо, сельский староста», – решила я.
– Я беру, – выдвинулась вперед мощная баба килограммов под сто пятьдесят, и бандит несчастно скривился.
– Плати.
Женщина развязала узел платка и сунула старосте какие-то монеты. Ей в ответ всучили конец ремня, и она отвела раба в сторонку. Из дверей амбара появился очередной кандидат в рабы. История повторилась, с той лишь разницей, что молодого бандита купила пожилая супружеская пара.
«Ну, полюбовалась на красавчика, – вздохнула я, – пора и честь знать». Хоть я и не простая странница, а Бабка-ёжка из другого мира, но не светит мне с этим снежным королем под розовыми кустиками поворковать.
Нет, приворожить его для такой опытной ведьмы, естественно, раз плюнуть, только не про меня такое счастье. Каждый миг отравит понимание, что он меня не за мои собственные достоинства любит, а из-за капелек, с вином или чаем выпитых.
Пусть уж таким суррогатом другие наслаждаются, те, кому я эти капли и готовлю.
Глянула я на серебряную мечту последний разочек, набрала в грудь воздуха, вздохнуть восхищенно напоследок, да и забыла выдохнуть. Вывели из амбара еще одного пленника, и у меня сердце разом в пятки упало. Несмотря на попону конскую, которой его накрыли, сразу узнала я давешнего вампира.
И возмутилась, и изумилась одновременно. Это почему же его господин с ним так обращается? Ведь он мало того что его родич и начальник охраны, так еще и пострадал крупно от этих самых бандитов!
Тут уж я стоять позади не стала, ужом ввинтилась в толпу, в передние ряды пробираясь. Заворчали, завозмущались селяне, только не на ту напали. Мне, когда случается в метро или на автобусах в час пик ездить, и не такое выслушивать приходится.
Скинули с вампира попону, я и обмерла. Крылья, в лоскуты подранные, все в крови запекшейся, руки за спиной стянуты, грудь несколько свежих ран украшают, под глазами черным-черно, а один и вовсе не открывается.
– Есть желающие этого бандита взять? – таким тоном спрашивает староста, словно говорит: «Попробуйте возьмите. Потом не обижайтесь, вас предупреждали».
Стихла толпа, отступила на шажок, усмехнулся змеиной улыбкой король снежный.
Вот тут я и поняла, что пиратские захваты в Аденском заливе – это детские игры по сравнению с местными разборками. И в этот раз вампиру поражение было предрешено много раньше, чем он в путь отправился.
– Никто не желает? – уверенно заключил староста, и тут ноги сами вынесли меня вперед.
– Я желаю.
Народ задвигался, шеи вытягивает рассмотреть нахалку. Староста нахмурился и на мечту мою оглянулся. А тот только бровь едва заметно приподнял, откуда, мол, такая смелая выискалась?
– Кто ты, бабонька, вроде я тебя ранее не видел? – въедливо спрашивает староста, внимательно ко мне приглядываясь.
– Не мог ты меня ранее видеть, только сегодня мы с братьями сюда добрались, – скрипя зубами и изображая нечто вроде поклона, кротко объясняю я. – Вот собираемся просить землицы и копать землянушку. Братишки мои ремеслом плотницким зарабатывать будут, а мне на хозяйстве без помощника не обойтись.
– А разве ты не видишь, кого покупать собралась? – укоризненно журит меня староста. – Это же вампир. Неужто не боишься его?
– Да в том и дело, что денежек у нас маловато, – старательно обхожу я последний вопрос. – На нормального работника не хватит. А этого-то небось подешевле отдадите, да и кормить его не нужно. Поймает где-нибудь зайца – и сам надолго сыт, и мясо в дом принесет. Уж не откажите, люди добрые, бедной вдове, муженек-то у меня погиб, хозяина защищая, а раз деток бог не дал, то его родня из дома нас и выгнала!
Народ меня слушает да сочувствующе вздыхает. Ну а как же им не вздыхать, если я маленькое заклинаньице в своих словах запутала? На жалость и рассчитанное.
Золотоволосая мечта насмешливо хмыкнула и еле заметно кивнула. А я хоть его мысли и не умею подслушивать, но перевести на русский язык свободно могу. Смешно герцогу, что купят бывшего родственника по самой малой цене, дешевле бандитов придорожных. И заставят копать бедняцкую землянуху, а потом и жить там, в самом сыром углу.
– Ладно, бери, – по-барски усмехнулся мне староста. – А землю займешь с южного краю, там уже делянка нарезана, да не прижился переселенец. Ну, плати.
Я к Атанию обернулась, глаза ему страшные сделала, мол, деньги давай, гном.
Он страдальчески сморщился и несколько мелких монеток мне в руку сует. Ох, не слишком ли это мало? Как бы не сорвалась сделка.
– Вот, господин, – склонив виновато голову, протягиваю монетки старосте. – Это все, что есть.
Рыцарь моей мечты на монеты глянул и откровенно заржал. А я на его улыбку завораживающую так и засмотрелась. Эх, до чего же хорош, мерзавец!
И как жаль, что так редко уживаются красота с добротой и благородством в одном флаконе.
– Забирай, – милостиво хихикнул и староста, оглянулся на многозначительно приподнявшего бровь герцога и добавил: – Да помни, продавать его ты не имеешь права ни за какие деньги. Отныне он принадлежит твоей семье на веки веков.
– Благодарствую, – еще ниже склонила я голову. – Ни в жисть никому не продам, сама пользоваться буду.
И, стараясь не поднимать на свою бывшую мечту глаз, чтобы он чего лишнего в них не углядел, схватила за цепочку, которой обвязали торс вампира, и резво поволокла приобретение прочь.
Где, староста сказал, тут мой надел? Из деревни сразу уйти нам не удастся, немедля ему донесут. А тот – герцогу, в результате погоня нам обеспечена. Ну что я за несчастливая такая Бабка-ёжка, куда ни пойду, а в заварушку попаду обязательно! Хоть в своем мире, хоть в этом.
Гномы сзади топают и сопят недовольно, как два паровоза. Причем если Талм еще не так старается, признал, видимо, моего вчерашнего пленника, то Атаний прямо-таки почти рычит от возмущения. И я его злость понять вполне могу, их с Гароном бандиты с помощью этого самого вампира вчера и схватили, сами вечером рассказывали.
Но мне на их сопение внимание обращать некогда, вампир еле ноги передвигает, я уже сомневаться начала, что своим ходом до делянки дойдет.
Однако дошел.
Старушки любопытные, что надел мне показали, с вампира глаз не сводили, так интересно им, как у него крылья устроены.
Только я с ними разговоры разводить не стала, быстренько перешла на просьбы, мол, не поделитесь ли чем на обзаведение. Тут большая часть толпы сразу вспомнила про неотложные дела, остались только двое, бабка кривенькая да старичок глуховатый. Я с ними гномов отправила, принести что дадут, а сама вампира на делянку завела, под куст посадила и начала ремни распутывать.
Про себя такие словечки поминая, что Атаний вполне мог обзавидоваться. Если бы услышал.
– Зря ты за меня деньги отдала, женщина, – повернув ко мне голову, показал удлинившиеся клыки вампир. – Не удержать тебе меня в рабстве.
– Помолчи пока, а то у меня тут узел запутался, – прикрикнула я, показав свои зубы.
Эх, жаль сейчас я не в кошачьем облике, там у меня клыки не меньше, чем у него.
– Зачем ты вообще его покупала, кровопийцу этого? – буркнул Атаний, сгружая с тележки лопаты и кирки.
– Атанчик, лучше скажи мне, это что, действительно наши последние монеты были? – едко осведомилась я.
– Нет, – снова полыхнул огнем гном. – Просто остальные я спрятал, не при всех же доставать.
Вот и гадай теперь, куда же он их умудрился спрятать, если они тут даже стринги не носят?
– Вия, – проследив за моим заинтересованным взглядом, возмутился гном, – куда ты смотришь? Я их в сапог положил.
– А ты не кричи на нее, – ставя на землю котелок и бросая рядом мешок, в котором что-то звякнуло, ринулся на мою защиту Талм. – Она правильно поступила. Я потом понял. Этот герцог…
– Тшш! – шикнула я. – А вот про это ни слова. Давайте-ка лучше изображайте кипучую деятельность по выкопке землянки.
– А раб на что? – заикнулся было Атаний, но наткнулся на мой негодующий взгляд и смолк.
Но не смирился и, начиная копать какую-то непонятную кривую канавку, не переставая бурчал что-то недовольное себе под нос.
– Вия, – вылез из кустов Талм, – тут какой-то навесик старый есть, посмотришь?
– Чего смотреть, – сразу поняла я выгоду этой находки, – веди. Эй, вампир, вставай потихоньку да обопрись на меня, пойдем под навес!
– Упрямая ты, – то ли осуждая, то ли удивляясь, вздохнул вампир. – Но я тебе сразу говорю, я от тебя все равно сбегу, так что лучше не старайся.
На это заявление я предусмотрительно смолчала, не время с ним спорить.
– Пф! – фыркнул презрительно мой раб, когда я дотащила его до навеса.
Ну да, я и сама так еще два дня назад фыркала бы, увидев это полуразвалившееся сооружение, построенное из неошкуренных жердей. Тропка к нему заросла сорняками, вокруг плантация лопухов и крапивы в мой рост, а под самим навесом все завалено непонятным мусором, ногу поставить негде.
Только теперь у меня было тайное слово, и я его уже произнесла. Сорняки расступились перед нами, вьющиеся стебли плотно оплели крышу и стенки, укрепляя ненадежное строение. А пронырливые корешки разобрались с мусором. Нашли пару лопат и топор и, отчистив их от грязи, положили у стенки, остальной мусор утащили под землю, которая вмиг покрылась бархатным моховым ковром.
А у боковой стенки выросла невысокая травяная лежанка, на которой я намеревалась уложить вампира. Иначе мне не удастся осмотреть его поврежденные крылья.
– Кто ты? – насторожился вампир, обнаружив эту перемену, и уперся в одну из жердин входа.
– Вот только давай вечер вопросов и ответов устроим чуть попозже? – пытаясь запихнуть его внутрь, взмолилась я. – Думаешь, мне легко тебя держать?
Он чуток посомневался и сдался. Пригнул голову, шагнул под навес, сделал шаг, другой и плашмя рухнул на пол.
Хорошо хоть трава у меня в подручных, подняла эту истерзанную тушу и к лежанке оттранспортировала. Да и там помогла уложить его так, что мне стало удобно до израненных крыльев добираться.
Взялась я осторожненько за одно, приподняла, развернула…
Я говорила уже, что ненавижу садизм? Так вот, тех, кто с живыми существами такое делает, назвать садистами – значит сделать комплимент. Это монстры, нелюди, и отношение у меня к ним соответственное.
Шлепнулась я на травяной стул, смотрю на изодранные в лохмоты перепонки и переломанные кости и не представляю, как же я это все сложу, сошью и выправлю?
А тут еще свет, что падает от широкого входа, загородила чья-то фигура.
Только я хотела начать возмущаться, подняла глаза… и сразу раздумала. Это, оказывается, наш маг явился собственной персоной. Чистенький, хорошо одетый и явно очень довольный собой. Шагнул ко мне, сияя как новый пятак, и тут внезапно рассмотрел мое приобретение. Ох, как его перекосило от одного взгляда на вампира! Да и на меня так подозрительно уставился, что настроение сразу резко испортилось.
Да и в самом-то деле!
Он где-то себе гуляет, ни с кем не считаясь, а мы должны, как зайчата, сидеть тихо под кустиком и ждать неизвестно чего?
– Ну что, нагулялся? – спросила я точно таким противным тоном, каким жена спрашивает припозднившегося с работы мужа. – Сияешь, словно с праздника вернулся.
И сама слышу, как некрасиво это звучит, а остановиться не могу.
– Да я смотрю, и вы тут не скучали, – язвительно отвечает он в тон мне. – Игрушечку себе приобрели. Только не забыли сперва выяснить, что это вампир из клана Черных бойцов? Их еще Черной, или Мгновенной смертью называют.
Ну ни фига себе. Ну разумеется, ничего такого нам никто не сказал… хотя вру, спрашивал вроде староста, насчет не боюсь ли я…
Но это теперь уже не имеет никакого значения. Потому как бросить вампира в таком положении я все равно не смогу.
– Знаешь, Гарончик, – примирительно вздохнула я, – это, конечно, очень интересно, все, что ты рассказываешь, но взгляни, в каком он состоянии. И это только наружные раны. Душу ему еще хуже искорежили. Предали так подло, как умеют предавать только близкие люди, те, кому доверяешь как себе.
– Откуда ты это знаешь? – еще строптиво спрашивает маг, а сам уже шагнул поближе, рассматривает изувеченные крылья.
– Да уж знаю. А тебе раньше не приходилось такие раны лечить?
– У гномов крыльев не бывает, – снова полез в бутылку маг. – Кроме того, лечить именно этого вампира у меня нет никакого желания. Может, ты забыла, что это он и помог нас поймать?
– Ничего я не забыла. Только он не по своей воле. Его шантажом заставили.
– Что такое «шантажом»? – немножко посопев недовольно, снизошел до расспросов Гарон.
– Ну, вот в его случае поймали дочку и обещали зарезать, если он не будет помогать бандитам. А еще маг на него ошейник какой-то нацепил, чтобы он не мог до того места долететь, где девчонку держали.
– Понятно. А ты уверена, что он не поубивает нас всех, когда мы его вылечим?
Судя по тону, маг почти сдался. Осталось только немножко его дожать.
– Он мне клятву дал, что никогда не навредит, – доверительно шепнула я Гарону.
– Да что ты врешь, женщина?! – зарычал, приподнимаясь на лежанке, вампир и молниеносно схватил меня за руку. – И вообще, откуда ты так много про меня знаешь?
Видок у него в этот миг был очень впечатляющий. Красный отблеск безумным огнем в непроницаемо черных глазах мечется, на руках острые когти растут, изо рта клыки, как у тигра, лезут.
Гарон спешно какое-то оружие выхватил… Ох, что тут сейчас будет!
Лизнула я быстрее вторую руку и уже на четыре лапы на пол спрыгнула. Вампир от изумления хватку ослабил, вот лапка и выскользнула. Зашипела зло, свои клыки на вампира выставила, когтями мох рванула.
– Ну и кто из нас врет, упрямый вампир? – рыкнула не хуже уссурийского тигра.
Он ошарашенно головой потряс, в глазах понимание появляться начало.
– Но ты же была другого цвета?.. – пробормотал еще неуверенно, втягивая назад когти.
– А вот какого цвета хочу, такого и хожу, – отрезала я и вновь лизнула лапу.
– Ну, Гарончик, или ты мне помогаешь его лечить, или не мешай, – вставая на ноги, предъявила ультиматум магу, нехотя прячущему свое оружие.
– Ладно, помогу, только больно ему будет, – скрепя сердце дал согласие маг. – У меня нет трав, чтобы вампирам боль снимать.
– О, вот это как раз не вопрос, – обрадовалась я. – У меня патентованное импортное средство, на всех действует.
И тут же увеличив свой мешок, начала в нем копаться. Гарон неслышно шагнул почти вплотную, засопел над ухом, с любопытством заглядывая в мою сумку через плечо.
– Вия, это что такое? – не выдержал гном, когда мне в руки попал блестящий рекламный журнальчик.
– А вот это я могу тебе подарить, только не мешай. – Сунув проспектик ему в руки, я продолжала сортировать лекарства.
О, так вот оно. Вытащила серебристую конвалюту, выдавила две таблетки, подумала и выдавила еще одну, чтобы наверняка. У меня для лечения головной боли свои методы, но некоторые лекарства держу специально для особых клиенток. Которым помогают только пилюли самых престижных зарубежных фармацевтических фирм.
Протянула таблетки вампиру на ладони:
– Разжуй и проглоти.
Он на меня исподлобья подозрительно глянул, хотел что-то спросить, потом горько усмехнулся и резко бросил таблетки в пасть. Назвать иначе его клыкастый рот было бы преступлением. Перед истиной.
Я запихнула в карман пару снадобий, какие пригодиться могут, снова уменьшила свой мешок и села на стул, ждать, пока анальгетик подействует. И Гарон тоже приготовился, коробочку из торбы достал, маленькую, вроде той, в каких кольца продают, еще палочку костяную и кисетик с какой-то травой.
– Ведьма, чем ты меня накормила? – минут через десять заплетающимся языком еле выговорил пациент, и я поняла – пора.
Кивнула Гарону, подвинулась ближе. Травке шепнула, чтобы крышу чуть раздвинула, свет впустила и родничок под навес вывела. Посветлело в нашем убежище, забил рядом со стеной в чаше из цветных камушков крошечный ключик, подвинулись мы с гномом ближе к истерзанному крылатому пациенту.
Маг свою коробочку раскрыл, там пыль серебристая. Вот он палочкой в пыль, как в чернильницу доисторическую, макает и на крыле узор рисует. Там, где сшивать перепонки или сращивать кости нужно. Я тампончиком ватным присохшую кровь осторожно оттираю, сама дыхание затаила, боюсь словечко сказать, чтобы не помешать лекарю.
А он споро действует, сразу видно, не впервой ему такая работа. Одно крыло разрисовал, к другому направился.
Шепнула я траве, лежанка на середину комнаты переехала. Творите, маэстро, все для вашего удобства. Гарон на секунду глаза от крыла поднял и улыбнулся настолько светло, что я запаниковала.
Ох, не смотри на меня так, гном, теряюсь я от подобных взглядов. К тому же пока еще вам с Атанчиком тех дриад не простила.
Маг крылья разрисовал, кисет открыл. Оказалось, там иголочки – вроде елочных, только пахнут корицей. Достал гном щепотку, посолил ими крылья и сел в сторонке, что-то непонятное шепчет. А иголки как живые: в нарисованные линии нырнули и пропали. Сколько я ни приглядывалась, ничего не видно. Тут вампир зубами скрипнул, ага, значит, все же происходит в крыльях какой-то процесс. Ну, вскоре и я рассмотрела, как потянулись друг к другу рваные края, выправились изломанные кости, начали уменьшаться раны.
– Вия! – встревоженно выкрикнул Талм, заглядывая под навес. – Там староста пришел.
– Ну что ж ты так кричишь, неразумный гном? Мало я тебя учила партизанским правилам поведения в тылу врага? – буркнула вслух, а сама птицей из-под навеса метнулась, морок быстренько плету, траве приказы шепчу.
И бегом мчусь по тропке к тому месту, где Атанчик землянку копает. Ох, горе мне, и чего же это он такого тут накопал?
Круглая ямка размером с кухню в хрущевке ему уже почти по пояс, а вокруг груды земли.
И на одной из них стоит ушлый староста и в ямку с недетским любопытством заглядывает.
– Рады видеть вас, господин, на нашем подворье, – медовым голоском выпеваю, стараясь отвлечь старосту от строительного изыска Атания. – С чем пожаловали? Просто проведать нас али какую помощь оказать как бедным переселенцам?
Эта уловка в нашем мире отлично срабатывает, значит, и в этом не должна подвести. Как только у состоятельных людей начинают интересоваться посильным вспомоществованием, их словно ветром сдувает. Сразу находится тысяча неотложных дел, и в фитнес-центре на заседание ждут, и сауна без присмотра перегрелась, и яхта у берега от горя корни пустила.
Для таких ведь денежки – это самая важная в мире вещь, и им все время кажется, что все вокруг только и думают, как бы отнять неправедно нажитое. Эдакий синдром дракона. Если натаскал кучу ценностей, то ложись на них пузом, замуровав предварительно все входы, и жди триста лет какого-нибудь кладоискателя, чтобы сжечь его жгучим пламенем своей ненависти и праведного негодования.
Однако староста от моих слов не сбежал, но сморщился так жалобно, что я даже занервничала, как бы он у нас себе несчастному на кусочек хлеба не попросил.
– Споро вы взялись за обустройство, хозяюшка, – кося глазом в круглую ямку, в тон мне сладенько заворковал мужичок, подвигаясь ближе. – А что ж работничка не видать? Не зря ли монетки последние потратили?
Вот же жук. Ну и как ему отвечать? Скажешь «зря», предложит сделку расторгнуть, монетки вернуть, не иначе какая мыслишка подлая в изворотливую голову пришла. А соврать, что покупка только на миг в тенек ушла, тоже нельзя. С него ведь станется возвращения раба подождать.
– Да ить не разглядела я, как его твои молодцы-то разукрасили, – начинаю нащупывать опасную тропку между правдой и лукавством. – Теперь придется пару дней без работничка обходиться. Ну да, говорят, твари эти живучие, он потом мне в стократном размере все монетки отработает. Хочу я попозже избушку себе тут соорудить да садик насадить дерев на двести… растут тут у вас сады-то или как?
– Растут, как не расти. А сейчас он у тебя где? Работничек-то? – никак не желает уходить от опасной темы староста.
А сам уже вплотную стоит и ручкой меня за локоток уцепить пытается. Вот и приходится мне дирижировать так рьяно, как будто передо мной полковой оркестр марш играет.
– Да где ж ему быть, отволокли вон под навесик, чтоб мухота не засидела. Там и валяется.
– А навесик еще стоит? Ну надо же, а я думал, он еще зимой завалился! – Староста протиснулся мимо меня на тропку и рванул прямиком к навесу.
Я пошла следом, пытаясь понять, что же все-таки нужно этому прохвосту от вампира? Или от нас?
Чем ближе подбирается он к навесу, тем выше и шипастее становится крапива. Староста уже руки в рукава утянул и локтями от вредного растения лицо прикрывает.
– И как вы тут только ходите? – возмущается незваный гостенек.
– А я еще и не ходила. Братья его довели, а дальше он сам. Вот с утречка по росе и начнем сорняки вырубать, а пока некогда. И работы много, и гости отвлекают, – уже прямым текстом намекаю я, но староста добрался наконец до навеса.
И я не отстаю: если он морок нечаянно сбросит, придется принимать кардинальные меры.
Картинка нам открылась премерзкая. На куче гниющего мусора, бессильно раскинув изодранные крылья, валялся вампир, по нему ползали огромные зеленые мухи, а рядом нагло сидела жирная пятнистая крыса. И с любопытством поглядывала на нас зелеными глазками Гарона. Уф. Как же это я впопыхах забыла, что зеленоглазых крыс не бывает! Надеюсь только, что старосту больше вампир интересует, чем беспардонные зеленоглазые грызуны.
Уж не знаю, порадовало увиденное мужичка или огорчило, но гадкого запашку я втихаря велела травке прибавить.
– Как бы он тут у вас не сдох, – зажав пальцами нос, прогундосил староста, спешно поворачивая назад.
– Даст бог, выживет. Известное дело, они живучие, как звери, – равнодушно дернула я плечом и пошла следом. – Так как же насчет помощи-то, господин хороший? Семян бы да живность хоть какую на обзаведение. Да и из вещей чего, мы ведь голы, как лягушки в пруду.
– А ты приходи как-нибудь вечерком, без братьев, мы это и обсудим. – Хитрые глазки старосты масляно поблескивают.
– Ой, спасибо вам, господин, приду, чего же не прийти, – «обрадовалась» я, прикидывая, каким бы заклинанием наградить его за такую наглость. – А где вы живете?
– Нет-нет, туда, где живу, не нужно, я там дел не решаю, – быстро оглянувшись в поисках подслушивающих нас шпионов, горячо шепнул староста. – Ты к тем амбарам приходи, где утром сход был. Я там каждый день бываю, контора там у меня. Сегодня и приходи.
– Сегодня не смогу, – с огорчением протянула я, – у нас сейчас работы много. Вот чуток обустроимся, хоть дня два, тогда и жди. Да гляди не забудь, чего обещал.
– Не забуду, не забуду, – хихикнул игриво мужичок и протянул было руку щипнуть меня на прощанье.
Только в этот самый момент лицо его странно напряглось, глаза выпучились, и рука самовольно ухватилась вместо меня за собственный живот.
Не попрощавшись и не оглядываясь, староста помчался прочь с такой прытью, что соседская старушка даже остановилась посреди дороги и долго заинтересованно смотрела ему вслед. Вот только чем там интересоваться, не пойму, банальнейшее ведь заклинание. Я не знаю ни одной мало-мальски опытной Бабки-ёжки, которая его хоть раз не применила именно в такой ситуации.
– Атанчик, хватит копать, пойдем отдохнешь, – позвала я мрачного гнома, злобно швырявшего себе за спину огромные глыбы глины.
– Ничего, мне и тут неплохо, – рыкнул гном и швырнул назад такой ком, что ручка лопаты затрещала.
– Атанчик? – недоумевающе уставилась я на гнома. – Ты не заболел? Какая муха тебя укусила?
– Никто меня не кусал, – скрипнул он зубами, – и нечего тут лебезить – «Атанчик»! Беги лучше проверь, как дела у твоего вампира. А то на свидание опоздаешь.
Он яростно поддел толстенный пласт глины, ручка лопаты не выдержала и сломалась.
– Хрр! – яростно рыкнул гном, отшвырнул сломанный черенок, выскочил из ямы и рванул прочь прямо через заросли крапивы.
Объясните мне, бестолковой, что такое на него нашло? Если это то, о чем я подумала, то с какой стати он так мне хамит? Я ему что, повод для этого давала? А кроме того, они только позапрошлой ночью к дриадам вперед меня как ошалелые помчались, и потом до утра с ними долги друг другу отдавали, я же не рычала.
– Вия, а ты правда к этому облезлому пойдешь? – несчастно смотрят на меня чистые глазки Талма.
– Вот скажи мне, гном, я тебе вчера для того полдня про партизан объясняла, чтобы ты мне сегодня такие идиотские вопросы задавал? – сорвалась я на ни в чем не повинного парнишку.
Но этот глупыш на меня почему-то не обиделся, наоборот, расцвел как майская роза и, чуть слышно взвизгнув от восторга, заговорщицки подмигнул:
– Так это была партизанская хитрость, да, Вия?
– Тсс. Не кричи на все село. Здесь у каждого лопуха вражьи уши! – прикрикнула я на парнишку и тут же не выдержала, протянула руку и потрепала его по светловолосой голове.
Ну да, морок, что я с утра на них с братцем его шальным наложила, еще не один день продержится. Если чужим колдовством не перебить. А магов я тут пока поблизости не чую и очень надеюсь подольше не учуять.
– Пошли пообедаем, – стараясь не глядеть в осиротевшую ямку, зову гнома и направляюсь к навесу.
– Фу, как тут воняет! – зажал нос меньшой, а я только в этот миг и вспомнила, что, выпроваживая назойливого старосту, забыла скомандовать траве отбой.
«Ох, что мне сейчас устроит за такое издевательство маг!» – ахнула я и, спешно снимая морок, выдала травке команду убрать отвратительный запах. А чтобы задобрить гнома, попросила добавить парочку приятных сюрпризов.
– Можешь открывать нос, уже ничем не пахнет, – подтолкнула вперед Талма, очень надеясь, что при нем маг не будет особо ругаться.
Однако он ругаться и не думал, а вместе с Гароном и приподнявшим голову вампиром изумленно разглядывал мои сюрпризы.
«А ничего, живенько получилось», – входя под невысокую крышу, удовлетворенно огляделась я. Вьюны, оплетшие стены, расцвели всевозможными цветочками, источающими тонкий аромат, а с крыши вниз провисли тяжелые грозди винограда, помидоров, огурчиков и прочих овощей и фруктов, которые можно есть в сыром виде и в салатах.
Ну, салат-то мы быстро сообразим. Я выпросила у мага кинжал, висевший в ножнах на поясе, а Талм сбегал за посудой. Травяной стол поднялся на удобную высоту, вокруг выросли мягкие пуфики.
– Вия, это можно кушать? – трогая просвеченную солнцем длинную кремово-прозрачную виноградину, зачарованно спросил Талм.
– Кушать можно все, – киваю гному, ловко кромсая в котелок огурцы и помидоры.
Что еще… перец болгарский, луковку из пола выдернуть, укропчика с петрушечкой со стены по веточке сорвать… где там у гнома соль была?
Готово. Эй, гномы! К столу! Маг из своего мешка маленькие лепешки достал, кусок холодного вареного мяса. Живем! Где только этого лесоруба психованного черти носят?
– Скажи… ведьма… раз тебе такие чудеса доступны… почему вы по миру скитаетесь? – еще непослушным языком пробурчал вампир и попытался подтянуть крыло.
– Лежи смирно! – рявкнул на него маг, как все целители, не выносящий слишком самостоятельных пациентов. – Кости еще не окрепли, снова сращивать придется.
– И так лежу, куда деваться, – кривовато усмехнулся вампир и отвернул голову к стенке.
– Талм, беги брата позови обедать. Он под откосом у болотца, – небрежно роняю, словно только вспомнила про Атания.
– А что он там делает? – подозрительно уставился маг.
– Вот его и спросишь, когда придет, – неожиданно разозлилась я, однако сразу опомнилась и, пытаясь загладить вину за этот срыв, примирительно спросила: – А вас тут запашок не слишком достал? Не хотелось мне, чтобы этот любопытный за морок полез.
– Нет, здесь никакого запаха не было. А что он увидел, если у него лицо так скривилось?
– Кучу мусора, вампира с рваными крыльями, навозных мух и большую крысу. С зелеными глазами, – честно ответила я.
Не люблю врать по пустякам.
Маг еще пребывал в зависшем состоянии, а плечи лежащего навзничь вампира уже тряслись от смеха. Вот как немного чело… тьфу, вампиру нужно для счастья. Чуть-чуть заботы, хорошего лекаря и простенькую шутку. А вот у меня его дочка почему-то все не идет из головы. Отчего он с самого утра ни разу о ней даже не вспомнил, хотя еще вчера, помнится, умереть за девчонку был готов?
– Вия, как ты могла?! – Возмущенный взгляд мага обличает и осуждает мой безнравственный поступок.
– А чем ты недоволен? – Приподнять брови и наивно похлопать ресничками умеет каждая уважающая себя Бабка-ёжка. – Я ведь тебя не взаправду в крысу превратила, только видимость создала. Как там, на поляне, вам же тогда понравилось?
– Эх! – Гном укоризненно уставился на меня, его скулы и уши занялись огнем.
Потом безнадежно махнул рукой, выскочил в предвечерний зной и, не замечая злющей крапивы, рванул в противоположную от собратьев сторону.
Вот это я оправдалась. М-да, так и приводят людей в ад добрые намерения.
И вообще, ну и что такого обидного сказала-то, что его потянуло в бега? Причем бежит он, судя по докладам травы, прямиком на чужие огороды. Не хватало нам еще скандалов с соседями. Я шепнула травам приказ, и они расступились перед гномом ровной тропкой, незаметно уводя к друзьям. Пусть сообща обсудят свои проблемы, может, придут к разумному решению.
А я, пока их нет, хочу прояснить одну проблему.
– Как тебя зовут? – потихоньку отщипывая с кисти виноградины, осторожно начинаю допрос вампира.
– Теперь – никак, – едко хмыкнул он.
– Фу, это я уже где-то слышала. Сам никто, зовут никак, – пробурчала я. – Вот только от имени отказаться никогда не поздно, но и торопиться не стоит. Давай по-честному, ты расскажешь про себя, а я про себя. Чур, ты первый.
– Хитришь, ведьма. – Голос вампира был горек, как дым от осенних костров. – Впрочем, так мне и надо. Ладно, я согласен. Имя мое Дарвиль из семьи Торай. Твой друг правильно сказал, этот клан зовут кланом Черной смерти. Испокон мужчины моего рода были самыми преданными и надежными стражами правителя. И я должен был пойти по этому пути… да почти пошел. Уже носил звание старшего крыла, уже доверяли мне серьезные посты во дворце. Только однажды приехал в гости к тогдашнему правителю герцог Эндвийский, прадед Лайофа. С ним была дочь… Знаешь, как это бывает? Глянул я на нее и понял, плевать мне, что она не моего племени. И не важно, что у нее уже был жених, а у меня невеста, и вообще ничто на свете не важно, кроме того, что она на меня смотрит восхищенно своими голубыми, как небо, глазами и начинает понемногу краснеть.
Я сочувствующе вздохнула. Все понятно, первый выстрел – наповал.
– В ту же ночь я покинул пост и влетел в ее окно, – печально усмехнулся вампир. – И в ту же ночь унес ее в укромное место, о существовании которого больше никому не было известно. А несколько лет спустя узнал, что меня с позором изгнали из стражей, правитель всему клану выразил недоверие и родичи от меня отказались. Но тогда я ни о чем не жалел, моя любимая была со мной, мы были неимоверно счастливы. Старый герцог через некоторое время простил дочь и принял меня в семью. А его сын доверил мне пост начальника охраны. Все было прекрасно, я нашел средство, как поддерживать в любимой молодость, отец оставил ей кроме одного из своих замков богатые земли и деревни. Только одно омрачало жизнь – детей у нас не было. И вот однажды, восемнадцать лет назад, в замок забрел укрыться от непогоды молодой маг. Он втерся к Катрине в доверие и упомянул, что у него есть снадобье, которое поможет ей стать матерью. Я не стал ее отговаривать, она могла обидеться, но лучше бы мы жили в ссоре. Дочь у меня появилась… а любимой не стало.
Вампир смолк, скрипнули клыки, вонзились в травяную лежанку мгновенно отросшие острые когти.
– Дарвиль, но это значит, твоей дочери уже семнадцать лет? А ты говорил о ней так, словно она малышка.
– Мы взрослеем позже, она выглядела на двенадцать, но это уже не важно. У меня теперь нет дочери, – хрипло буркнул он и отвернулся, давая понять, что больше разговаривать со мной не хочет.
Эй, вампир! Так, между прочим, невежливо поступать, особенно с женщиной. Бросил рассказ на самом интересном месте, как безответственный автор одного виртуального журнальчика, где я люблю иногда скачать новенькую книжку, и выпал из зоны доступа.
– Она что, умерла? – скорбно поджав губы, гляжу в спутанные белокурые локоны.
Хотя почему-то уверена, что говорил он не о смерти.
– Нет, – помолчав, взрыкнул мой раб. – И скажи своим друзьям, пусть войдут, я их чувствую.
Я тоже их почувствовала пару минут назад, вернее, трава доложила. Только окликать не стала, вот еще! Незачем им знать, что они у меня под колпаком гуляли, у мужчин всегда должна оставаться хоть иллюзия свободы.
– Талм, – позвала я того из гномов, в чьей преданности была уверена полностью. – Чего вы там застряли?
– Уже идем, – как-то непривычно серьезно вздохнул он, и гномы молча прошли под навес.
Атаний беглым взглядом окинул украшающие наше временное пристанище цветы и фрукты и сурово поджал губы. Гарон вообще состроил физиономию проповедника, с которой ходит по стоянкам, а Талм исподтишка посматривал на меня несчастными глазками. Интересно, почему мне заранее не нравится решение, которое они приняли на своем семейном совете? Хотя я даже не знаю пока, в чем оно заключается.
Но бросаться сейчас в расспросы, как морж в прорубь, и не подумаю. Мой жизненный опыт подсказывает, что это будет выглядеть жалко и нелепо. Нет ничего глупее, чем пытаться выяснить у внезапно надувшегося на тебя мужчины, почему это масик обиделся. Не нужно идти на поводу у своего любопытства, желание высказать свои обиды и так распирает оскорбленного индивидуума. Достаточно некоторое время спокойно переждать, объект быстрее созреет до того, чтобы начать разговор первым. А терпеливо выслушав претензии, всегда легко отыскать в его доводах слабое место. Потому что оно там обязательно есть.
Я молча разложила по чашкам салат и подвинула их гномам. А сама устроилась поближе к вампиру, по привычке сунув кончик ногтя в зубы, пытаясь сообразить, как бы поделикатнее вытащить из него объяснение о пропаже дочери.
– Ну что ты сопишь мне над ухом, ведьма? – не выдержал вампир уже через пять минут. – Спрашивай уже, что тебя так мучает?
– Я хочу понять, что такого страшного может сделать ребенок, чтобы родной отец от него отказался?
– И на такой простой вопрос ты так долго придумываешь ответ? – с ядовитой горечью фыркнул он. – Так не мучайся, я тебе объясню. Ребенок должен просто предать своего отца.
Он резко отвернул голову к стене и крепко стиснул руки в кулаки, чтобы произвольно удлиняющиеся когти не выдали его душевной боли.
Ох, вампир, как я тебя понимаю. Думаешь, раз я Бабка-ёжка, то меня никогда не предавали? Ошибаешься, этой чаши не удается избежать почти никому. Но есть одна маленькая тонкость. Иногда, решив, что меня подло предали, и, познав всю бездну черной боли и обиды, я через некоторое время убеждалась, что приняла за предательство более возвышенное чувство. Или простое совпадение событий. Вот только, к великому моему сожалению, пережитая боль от этого понимания никуда не пропадала.
– Знаешь, а это не ответ, – дав ему немного успокоиться, делаю разочарованное лицо. – Я объясню почему. Если про то, что дочь предала, сказали другие…
– Она сама мне в лицо это сказала, – гневно прошипел вампир и вонзил-таки когти в лежанку, яростно измельчая в труху крепкие стебли.
– Ну и что же, что сама? – стараясь не бередить еще кровоточащую в его душе рану, мягко бормочу словно для себя. – Тогда у меня возникает еще больше вопросов. Первый – она сделала это по доброй воле или по указу? Некоторые, например, еще недавно тоже верно служили бандитам.
– Она сказала, что теперь знает мой истинный облик и не желает больше зваться моей дочерью. И что такие негодяи, как я, не имеют права не только на свободу, но и вообще на жизнь, – не поворачиваясь ко мне, сквозь зубы прошипел вампир.
– У, как все запущено! – с сочувствием присвистнула я. – И давно у вас с ней это непонимание? Ну, то есть я хочу сказать, ведь не всегда же она тебя ненавидела? Наверное, было время, когда дочка тебя обожала? Сможешь припомнить, с чего все недоразумения начались?
Вампир посмотрел на меня чуть ли не с ненавистью и снова отвернулся к стене. «Если он будет так вертеться, то у него на шее скоро мозоль появится», – привычно съехидничала я и приготовилась к долгому ожиданию. Но вампир врубался в смысл сказанного мной намного быстрее гномов. Видимо, он и сам где-то в глубинах подсознания все время прокручивал обидную сцену, вновь выслушивая брошенные в лицо, как горсть острых осколков, злые слова дочери.
– Это началось после весеннего бала, – глухо пробормотал он скорее для себя, чем для меня. – Ее выбрали тогда феей цветов, в том году она как-то незаметно стала такой хорошенькой. Лайоф сам возложил Нилине на голову венок феи. Она была очень счастлива в тот день. А потом у нее все не находилось времени со мной поговорить. Раньше мы часто разговаривали по вечерам, я рассказывал ей, как устроен мир, какие народы живут на севере, какие на востоке, она была такой любознательной… до этой весны…
Ох, лишеньки мне. Ну все, диагноз почти ясен. Про народы он ей рассказывал!
А про то, что такое любовь и сколько на свете подлецов, рассказать девчонке, как водится, и не подумал. Мала она еще, видите ли. А что у нее подружки-ровесницы уже в курсе всех тайн и с ней поделиться не забыли, во внимание конечно же не принял. Ну и как мне теперь вампиру объяснить, что на дочку вовсе не обижаться нужно?
– Нужно ее спасать, – вынесла я вердикт.
Изумленный таким выводом вампир уставился на меня ошалелым взглядом.
– Вия, – с недоумением заглянул мне в глаза Талм, уже давно вместе с сородичами внимательно прислушивавшийся к нашему разговору, – ты про кого?
– Про малолетнюю влюбленную дурочку, которой какой-то негодяй, и я даже подозреваю, какой, навешал на уши всякой лапши, чтобы урвать жирный кусочек. В виде замка, десятка деревень и двух заводов. Я ничего не забыла? – оглядываюсь на начинающее темнеть лицо вампира. – Первая любовь – самая доверчивая и безрассудная, а этот красавчик, судя по всему, опытный бабник, и окрутить неискушенную девчонку ему ничего не стоило. Наверняка и жениться пообещал. И, скорее всего, соврал.
– Конечно, соврал! – отчаянно задергал непослушными еще крыльями вампир. – У него уже невеста есть, одна из дочерей соседнего князька. Только это пока не оглашается, там политика замешана. Князь за ней кусок земли обещает, что в герцогские пределы клином врезался, а герцог взамен разрешает проезд по своей территории в земли гномов и вампиров.
– Не двигай крыльями! – не выдержал Гарон. – Сколько можно объяснять? А то наброшу сон и буду спокойно ждать, пока все заживет.
– Прости, гном, – упрямо качнул головой вампир. – Некогда мне ждать, пока крылья восстановятся. Слышал, что ведьма сказала? Это я во всем виноват, от обиды на несправедливые слова даже думать разучился. И даже сопротивляться не стал, дал себя связать, как последний дурак.
Он вновь попытался встать, да неожиданно обнаружил, что, как коконом, оплетен мягкими, но очень прочными стеблями.
– Ведьма. Это твоя работа? Отпусти меня немедленно! – Яростный алый огонь сверкнул в черных глазах.
– И не подумаю. Что ты собираешься делать, если даже на ногах стоять как следует не можешь? Помчишься своим мучителям второй раз сдаваться? На большее ведь тебя не хватит. Нет, я сама пойду, только сначала расскажи мне, какие порядки у этого красавчика. Во сколько спать ложится, устраивает ли вечером пирушки – всё и поподробнее. Да не сверкай так глазюками-то, не боюсь я. И поторопись, вечер близится, а мне еще придумать нужно, как действовать. И подготовиться соответственно.
Пока обозленный вампир рычал и фыркал, пока, сдавшись перед неопровержимыми доводами, рассказывал мне все, что знал про распорядок и привычки Лайофа и его охраны, которые он по долгу службы и в силу родственных отношений знал как нельзя лучше, за деревней отгорал закат.
На неприступно строгих гномов я, занятая своими мыслями, старалась без лишней надобности не глядеть, но краем глаза все же заметила странные переглядывания и сигналы. Ох, что-то не к добру они активизировались, надобно держать ушки настороже.
Поэтому когда увидела, как маг начал шептать свои заклинания, в ответ сразу бросила траве тайное слово. И все три гнома вмиг оказались точно в таких же коконах, как вампир, только маг – еще и с закрытым ртом.
– Вия! – возмущенно взвыл Талм. – Ты что сделала?
– Лишила вас на некоторое время возможности совершать глупости, – жестко сообщила я и кивнула вампиру: – Рассказывай дальше.
– Вия, – наконец-то прорезался голос у Атания, – ты все неправильно поняла… отпусти нас.
– Атанчик, – с ехидной лаской спросила я гнома, повернувшись к нему лицом, – объясни мне, почему вы все считаете меня дурой? Помнишь, я вам один раз поверила, и вы меня тут же связали, вот с чего ты решил, что я допущу подобное еще раз?
– Вия, но ты же нас тогда простила! – потрясенно смотрит Талм.
– Простить и доверять – это разные вещи, – назидательно сообщаю ему. – Да, за тот раз я вас простила, но доверять больше не собираюсь. Тем более я еще не простила этих двух блудников за те ночные пляски под луной. Вернее, за то, что они привели меня туда, как овцу, ничего не пояснив. И кроме того, они сегодня ночью снова провинились.
– А что такого они сделали сегодня ночью? – не понял наивный гном.
– Не сочли нужным посоветоваться или хотя бы известить меня про свои планы. Тишком дождались, пока усну, и тайком отправили Гарона в лес. Ну вот объясни, с какого бодуна я должна вам доверять, если у вас все время от меня какие-то тайны?
– Вия! Но я же тоже ничего не знал! – уже с отчаянием взвыл меньшой.
– А это говорит только о том, что тебя тоже держат за дурака. И используют как пешку. А я к такому отношению не привыкла и терпеть его не намерена, – неожиданно для меня самой прорвалась в голосе жгучая обида. – Дорожку сюда я заговорю, ваши коконы исчезнут после полуночи, и отправляйтесь-ка вы домой. Все. Хватит. Я разрываю наш уговор и дальше пойду одна. Язык и до Киева доведет.
– Что такое «киев»? – любознательно интересуется вампир, с преувеличенным вниманием уставясь мне в рот.
Угу, рано обрадовался. Сейчас я поведусь на твои вежливости, растаю от внимания и пущусь в долгие объяснения. Как бы не так. Я сегодня злая, и на такие штучки меня не взять.
– Киев – это очень известный город в моем мире, но это сейчас абсолютно не важно. Вспоминай быстро, не забыл ли чего, операция «Перехват» начинается, – коротко отвечаю ему и раскрываю свой мешок.
Где она тут, подружка закадычная, спасительница верная? Вот кто есть-пить не просит и хлопот не приносит, метелочка моя с сиденьем от цепочной карусели!
Вытащила я ее, у вампира в глазках сначала изумление появилось, потом понимание мелькнуло, а следом и азарт разгораться начал. Я не телепат, но как наяву слышу его меркантильные мысли насчет покататься вместе со мной. Нет уж, пациент-голландец, сегодня тебе придется как-нибудь обойтись без приставки «летучий».
Метелка в полуметре от пола зависла, я кошель свой зачаровала и на шею повесила, предварительно нужными вещичками карманы набив, на сиденье села… Ну, милая, не подведи.
– Вия, подожди! Я все объясню!
Отчаянный крик Атания едва не заставил меня оглянуться, но я сумела выдержать характер.
– Раньше нужно было думать, что творите, пока я вам давала возможность, – отозвалась холодно и на бреющем полете выдвинулась из-под навеса.
Над деревней уже сгустились сумерки, наступил тот самый час, когда обыденные предметы и кусты начинают терять четкие очертания, превращаясь в опасных незнакомцев, а луна еще не вышла на маршрут. Место, где остановился герцог, было мне уже известно, он, не церемонясь, занял со своими приближенными дом старосты, отправив того с семьей искать приюта у родичей.
Набросив на себя отводящее глаза заклинание, не таясь направляю метлу к добротному двухэтажному особнячку, стоящему почти в центре деревни, центральным входом на главную улицу.
И у этого самого входа почти сразу замечаю четверку вооруженных воинов. Значит, герцог в целях предосторожности выставил усиленную охрану. Интересно, у него действительно могут быть здесь настолько серьезные враги, которые решатся на нападение, или красавчик страдает манией преследования?
Однако меня его охрана не волнует ни с какой стороны, я все равно не собиралась лезть в дом через парадное крыльцо. Сегодня мой аэродром будет на крыше, вот только разведаю вначале дислокацию. Медленно облетаю особняк по кругу, сначала заглядывая в окна первого этажа, потом, не найдя там интересующих меня личностей, поднимаюсь до второго.
Некоторые окна раскрыты настежь и освещены масляными лампами, у таких я задерживаюсь подольше, стараясь не только рассмотреть и запомнить обитателей, но и понять смысл их разговоров.
Другие закрыты наглухо, и их я пытаюсь прощупать простеньким заклинанием. Некоторые пусты, в других, а таких я насчитала три, находятся люди. Возле них пришлось оставить отметочку: если не найду Нилину в остальных помещениях, позже вернусь сюда.
Возле одного из окон я задержалась дольше всех. И вовсе не для того, чтобы полюбоваться на красоту развалившегося в серебряной походной ванне мужчины. Я никогда не принадлежала к отряду легкомысленных особ, для которых внешность важнее душевных качеств. Наверное, в этом заслуга моей бабушки, потомственной колдуньи, которая с раннего моего детства не уставала рассказывать различные поучительные истории и повторять мудрые поговорки типа: «С личика – яичико, а внутри – болтун». Или: «Краса – на время, а норов – навсегда».
Потому я и старалась не обращать внимания ни на золото волос, над которыми колдовал ловкий цирюльник, ни на бронзу накачанных плеч, ни на стройность поднятой из душистой воды ноги, тщательно проминаемой чуткими пальцами массажиста. А просто ждала, не скажет ли Лайоф чего-нибудь такого, что поможет мне понять, где сейчас находится дочка вампира. Но герцог не снизошел до беседы с трудящимися над его красотой слугами, просто получал удовольствие, прикрыв глаза, и только змеящаяся по губам ядовитая ухмылка выдавала направление его черных мыслей. Красавчик явно задумывал очередную пакость, и моя бабко-ёжкинская интуиция прямо-таки вопила об опасности. Нет, пока не для меня, скорее для кого-то другого, и, вполне возможно, даже для юной смески.
– Заканчивайте! – Грубый окрик герцога даже мою метелку заставил вздрогнуть, а уж слуги-то как сразу засуетились, пальцы так и замелькали.
Видно, бывает не по-детски крут с ними господин, если так резко побледнели лица и напряглись спины. Но в этот раз у него не было либо времени, либо желания учить их порядку. Лайоф молча вылез из ванны, опираясь на заботливые руки слуг, позволил растереть себя мягкими полотнами, бесстыдно поднимая поочередно ноги, чтобы слуги не пропустили ни клочка влажной кожи, и, дождавшись, пока ловкие руки завяжут на талии накинутый на плечи белоснежный шелковый халат, быстро покинул комнату. По облегченному вздоху, сорвавшемуся с уст лакеев, да по их расслабленным позам было понятно, что такой финал купания – вовсе не норма, а редкое исключение из правил.
Вот почему мне вампир о таких вещах ничего не рассказал, не знал или не вспомнил? А может, просто не счел важным, и тогда стоит задуматься о его собственной системе ценностей. Все же чужой мир – он и есть чужой, и даже беспомощный и обиженный вампир для меня сейчас – такое же белое пятно, каким была для Колумба Америка.
Поняв, что больше я тут ничего не увижу, перелетаю к следующему окну. О, опять герцог. Теперь красавчик сидит за маленьким столиком и вяло ковыряется странным столовым прибором в изящной тарелке. Кроме нее и бокала с рубиновым напитком, на столе ничего нет. Дарвиль пояснил, что герцог очень тщательно следит за своим здоровьем и потому кушает по вечерам нечто вроде фруктово-овощного салата, запивая соками.
Ну, судя по кислоте его физиономии, просидит он тут еще долго, поэтому я с чистой совестью отправляюсь дальше. Еще пара окон, одно – в хозяйскую спальню, которую теперь занимает Лайоф, второе – на лестницу. Ага, вот это удача. Я спрыгнула на подоконник и отпустила метлу. Она будет верно ждать меня на крыше и прилетит по первому зову.
Осторожно выбираюсь на лестницу и по ступенькам, уходящим вверх, понимаю, что в доме есть и мансарда, которой не было заметно с фасада. Снизу раздается уверенный топот, и мне ничего не остается, как отступить выше, благо там нет никакого освещения, ведь единственное, что меня может сейчас выдать, – это тень. Можно сколько угодно отводить чужие взгляды, но законов физики изменить нельзя.
По лестнице поднимается слуга с подносом в руках, а за ним топает один из воинов, держа в руках масляную лампу.
Я отодвинулась в темный угол, надеясь, что они пройдут к одной из комнат второго этажа, но они повернули в мою сторону, и мне пришлось спешно отходить.
Вот это именно та ситуация, какие я не люблю сильнее всего. Когда нужно отступать, а отступать некуда. Небольшая площадка в конце лесенки вела только в узкий коридорчик, в который выходило несколько запертых дверей. Это я сразу сообразила, да и каждый на моем месте понял бы, увидев массивные замки.
Похоже, я попалась. Ну что ж, если не удастся проскользнуть незамеченной, буду пробиваться с боем. Однако мне неожиданно повезло. Слуга остановился у самой первой двери и ждал, пока воин, поставив ему на поднос лампу, возился с ключом.
Наконец замок поддался. Воин забрал светильник и поднял повыше, второй рукой приоткрывая дверцу ровно настолько, чтобы мог пройти поднос. Слуга быстро поставил еду на пол, и воин немедленно захлопнул дверь.
Их странные действия так меня заинтересовали, что я даже дышать забыла. И выдохнула, лишь когда воин заскрежетал ключом.
Потом они снова громко затопали, теперь уже вниз, а я подкралась к запертой двери и приникла к ней ухом. Там явно кто-то был, потому что раздавались шаги и странное позвякивание. Как же мне туда проникнуть, не отпирая замок?
Таких заклятий я знала всего два, и оба были настолько энергоемкими, что после них я не смогла бы даже добрести до метлы. А если учесть, что как накопитель силы она работает очень слабо, пользуясь в полете моей энергией, то и улететь далеко мы не сумеем. Вот интересно, а окно там есть или эта комната слепая?
Я тенью скользнула по лесенке до знакомого подоконника, вызвала метлу и помчалась искать нужное оконце. Вот чего у меня не отнять, так это умения ориентироваться в самых запутанных строениях. А особнячок старосты к таким точно не относился, поэтому, завернув два раза за угол, я очутилась прямо перед стеной, за которой должна была находиться загадочная комната. И наткнулась на наглухо закрытые ставни.
Такие здесь имелись повсюду, только все остальные были распахнуты. Но самое неприятное я обнаружила, взглянув вниз. Эта стена здания выходила на хозяйственные постройки, возле которых у костра, на котором что-то булькало в большом котле, устроилось еще полтора десятка воинов. Видимо, смена тем, что стоят у входа.
О том, чтобы открыть ставни незаметно для них, не шло и речи. Поднявшись выше, зависла над краем крыши и задумалась.
Ответ был очевиден – нужно отвлечь вояк, но чем? Наклонившись вниз, я внимательно разглядывала сараи, конюшню и сеновал, когда случай подкинул подходящую идею. Лохматая дворняжка, привлеченная запахом еды, вылезла из-под сарая и осторожно виляла хвостиком, не решаясь подойти к незнакомцам. Образ родился в голове мгновенно, и в следующий миг я уже набрасывала на собаку морок.
Один из смотревших в ту сторону воинов моментально завис, медленно роняя изо рта недоеденный кусок. Затем, проследив за взглядом друга, завис и его сосед. А через полминуты онемели и выпали из реальной жизни и остальные, и поднять голову, чтобы следить за окном, ни у кого из них сейчас не хватило бы силы воли.
А я, призвав на помощь гибкую лиану, что за пару секунд добралась до чердачного окна, совершала проникновение в чужое жилище. Особо циничным образом, со взломом замков изнутри. Простые растения в моем мире асфальт ломают, а здесь волшебной лиане всего лишь потребовалось выдернуть какой-то засов.
Через минуту я уже перелезла через подоконник загадочной комнаты и отпустила метлу. Закрывая за собой створки ставень, бросила последний взгляд на соблазнительно покачивающую бедрами застенчивую зеленоволосую дриаду, одетую лишь в бикини из листьев.
И на воинов, которые, следуя всем правилам захвата «языка», крадучись брали ее в кольцо.
