В этот день я не проснулась. Нет, не потому, что уснула мертвым сном. Просто нельзя проснуться, если не засыпал.

Не знаю, спят ли осужденные на пожизненную каторгу перед отправкой в копи, но вот я в почти такой же ситуации уснуть не смогла.

Да и чем я на самом деле отличаюсь от приговоренного узника? Только размером и комфортом места заключения. Строгий неподкупный надзиратель и непреодолимые барьеры налицо, принудительные работы – тоже. А что не в соляной шахте мне придется их отрабатывать, а в супружеской спальне, так это еще неизвестно, где легче.

Морально, разумеется.

Утро началось с визита орды девиц в кружевных наколках, робко объявивших, что их прислал хозяин помочь мне с перевоплощением в невесту. Ну, они заявили немного не так, но суть была та же.

Судя по их испуганным глазенкам, маг предупредил горничных, что я могу не очень обрадоваться этому визиту. Но велел не отступать, даже если невеста начнет превращать их в жаб. Или швыряться фаерболами. Или настращал еще чем-нибудь похлеще. Вот только одного варианта он не предусмотрел: я никогда не опущусь до банального бабского скандала. С истерикой и битьем посуды. Во-первых, безрезультатно, во-вторых, некрасиво смотрится со стороны, а в-третьих, избито еще со времен «Кавказской пленницы».

Но самое главное, не зря я ночью бодрствовала, изобрела-таки один безумный план, не самый перспективный, конечно, но за неимением другого…

Вот потому я и не собираюсь доставлять своему тюремщику такого удовольствия, как усмирение разбушевавшейся ведьмы. Да и горничные тоже ни в чем не виноваты. Насмотрелась я уже, как маг их строит, словно старшина-сверхсрочник – лопоухих новобранцев.

Терпеливо позволила обрядить себя в платье, которое выбирала в соответствии с возникшим планом, и расчесать волосы. А вот прическу сделала сама, твердо и холодно отклонив все поползновения девиц. Заплела тугую косу, уложила веночком на темени, заколола шпильками из своей сумки. Не забыв вколоть и заколку с изумрудами. Она у меня давным-давно напичкана защитными заклинаниями от всяких магических и ментальных воздействий. Да еще кое-что хитрое добавлено и замаскировано под наговор на удачу. А в действие все заклятия приводятся простым кодовым словцом, над выбором которого я особо долго не думала.

Напоследок приколола к косе густую вуаль и опустила ее на лицо. Не стоит пугать гостей зверским выражением. Если разобраться, они передо мной тоже ни в чем не провинились.

А если уж совсем по-честному, то виновата во всем я сама. Слишком быстро привыкла к возможностям, которые дает изобилие энергии, слишком понадеялась на внезапно обретенную силу.

А как известно, каждое заблуждение заканчивается крахом. Вот и приходится теперь отдуваться за излишнюю самонадеянность.

Девчонки, посчитав, что с одеванием покончено, убежали и вскоре вернулись с полными корзинами цветов. Изящный букетик невесты, явно добытый Корделиусом в дорогом салоне, всучили мне в руки, пышные охапки роз поставили в вазы, лилиями и астрами украсили постель, белыми лепестками посыпали пол.

Все больше эти приготовления начинали напоминать похоронную церемонию, и с каждым мигом мне становилось все тошнее.

Вовсе не такой я мечтала увидеть свою свадьбу.

Не так было все.

Но особенно добил меня марш Мендельсона, внезапно зазвучавший из невидимого динамика.

Вовсе не под эту стереотипно-торжественную музыку дарят любимым свои сердца свободолюбивые Бабки-ёжки. У каждой из нас собственная любимая мелодия, и только одному человеку доверяем мы ее услышать в счастливый час объединения судеб.

Двери медленно распахнулись, и элегантный, как манекенщик, Корделиус в безукоризненном черном костюме, где банальный пиджак уступил ради такого торжественного случая место фраку, белоснежной рубашке и белом галстуке, заколотом огромным бриллиантом, предстал предо мной.

Твердо прошагал по лепесткам эксклюзивными туфлями, по-хозяйски поднял к губам мою руку и нежно поцеловал перчатку.

– Спасибо, что не стала капризничать, – прошептал еле слышно и уверенно повел меня в сторону парадной гостиной.

«Все у тебя еще впереди», – злорадно подумала я, послушно шагая рядом. Если не удастся сорвать церемонию, то у меня останется только один-единственный выход, и я им обязательно постараюсь воспользоваться.

Двери гостиной были распахнуты настежь, свадебный марш звучал оттуда во всю мощь дорогих динамиков.

На пороге маг на пару секунд приостановился, горделиво позволяя мне оценить весь масштаб проделанных им приготовлений.

Ну, что и говорить, постарался он все устроить с предельным шиком и предусмотрительностью. Обилие цветов невероятно украшало и без того превосходно обставленный зал, в глубине которого загадочно посверкивал серебром и хрусталем сервированный стол. А в переднем углу появилась увитая розами ажурная арка с явно антикварной кафедрой для жреца под ней. Вокруг арки горели в высоких канделябрах свечи, призванные, по замыслу Корделиуса, добавить церемонии торжественности и романтизма.

А для меня – сделавшие ее еще более похожей на отпевание.

Посреди зала на диванчиках и стульях чинно сидело десятка полтора приглашенных. Все в дорогих нарядах, рядом с несколькими гостями мужского пола расположились увешанные драгоценностями женщины.

И вот именно они, со своими довольными надменными личиками, шелестящими юбками и крупными, грубовато ограненными камнями в громоздких украшениях, стали для меня последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Той каплей, после которой уже безразлично, как расценят окружающие твою выходку. И не имеет значения, смешно или трагично ты будешь выглядеть, выживешь или умрешь в итоге.

Потому что жить так, как они, я не желала ни в коем случае. Терпеть выходки и капризы совершенно чужого по духу человека только за то, что он соизволил назвать тебя женой, пытаться выглядеть благодарной и любящей за обеспеченное существование, выслушивать постылые нежности…

Нет.

Лучше сразу умереть.

Но сначала кое-что прояснить о себе всем присутствующим.

Разумеется, без грубости и кровопролития.

Но по возможности как можно более доходчиво.

Тем временем маг благополучно отбуксировал меня к кафедре, и мы чинно застыли перед ней.

Благодушный лик упитанного жреца неизвестного мне божества нарисовался за кафедрой, Корделиус махнул рукой с видимым только мной пультом в сторону столика, украшенного шедевром флористики, и марш резко оборвался. «Видимо, у него на столике под цветами замаскирована аппаратура», – догадалась я.

– Любимые соотечественники! – патетически воззвал жрец, и я нервно хихикнула.

По крайней мере двое из присутствующих здесь никогда не были его соотечественниками. Может, уже пора начинать разборку, кто кому здесь земляк, а кто и нет?

Корделиус чуть крепче сжал мою руку, невозмутимо уставясь на жреца нереально честными глазами.

Ну и жук. И за кого же он, интересно, тут себя выдает? Наверняка за какого-нибудь графа или князя.

– …женится на девице Виолетте де России. Пресветлый бог домашнего очага и ремесел, которому я служу… – скороговоркой бормотал жрец, когда меня вывела из непонятного оцепенения больно вонзившаяся в кожу под косой заколка с изумрудами.

Это еще что за Виолетта? Кто такая, почему не знаю? И насчет чего это так хитро подмигивает жрецу мой женишок?

Судя по уставившемуся на меня жрецу, Виолетта де Россия – это я и есть. Ох и ни фига ж себе имечко.

И почему это у меня стойкое ощущение, что времени прошло намного больше, чем помнится? Я что, выпадала из реальности? И до чего ж тогда тут у нас уже дело дошло?

– …благословляет эту любящую пару на совместную жизнь и поручает мне объявить их…

– Пресветлого бога обманули! – строптиво выкрикнул женский голос, в котором я без труда узнала голос Кинны.

Черт, черт, черт! Что эта глупенькая ведьма тут забыла? Или вообразила, что она сильнее меня? Или думает, что маг позволит ей рассказать жрецу правду?

А может, она даже наивно надеется, что жрец поверит ей, а не Корделиусу?

Или девчонка полагает, что подлый маг позволит ей сломать свои планы?

Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове в ту единственную секунду, пока жених, не отпуская моей руки, поворачивал голову в сторону источника возгласа.

А в следующую секунду мирная благопристойная церемония бракосочетания превратилась в зону боевых действий.

Молниеносно выбросив руку, Корделиус швырнул в сторону гостей нечто невидимое. И только после того как одна из дам громко взвизгнула, отрясая с себя разъедающее одежду и кожу заклинание, я опознала в накрашенной и разодетой в шелка гостье спасенную несколько дней назад ведьмочку. В ответ сразу двое гостей бросили в мага боевыми заклятиями, молнией и фаерболом. Он едва успел отпустить мои пальцы и выставить перед собой ладони.

Молния стекла со щитов мага голубыми искрящимися струйками, а от фаербола он ловко уклонился. Огненный шар пролетел под аркой и взорвался над присевшим за кафедрой жрецом. Тот только тонко пискнул и поглубже заполз под кафедру. Завизжали испуганные дамы, полезли через диваны важные господа.

Все случилось так быстро, что я как-то не успела сообразить, что же в этой ситуации нужно делать мне и с чего это вдруг некоторые гости начали нападать на хозяев. Но Корделиус не растерялся. Схватил меня в охапку и выставил перед собой как живой щит.

– Перестаньте бросать свои фаерболы, если не хотите, чтобы пострадала Вия! – выкрикнул жених. – На ней нет защитных щитов!

– Твоих нет, – сердито буркнула я, роль живой мишени как-то не впечатляла.

– Твоих тоже. Я их снял, – любезно сообщил он.

– Вот спасибо Сулейману, – обозлилась я. – А чем это они тебе помешали?

– Догадайся сама, – нахально ухмыльнулся маг, осторожно отступая к двери и стараясь держаться так, чтобы между ним и взбунтовавшейся троицей гостей все время было мое упакованное в шелк и кружева тело.

Вот только мне это совершенно не нравилось. Мало того что замуж под принуждением вел, так еще и, как оказалось, ни в грош не ставит ни мои желания, ни мою безопасность. Или даже жизнь.

Похоже, пришла пора действовать.

Я быстро поднесла к лицу руку, сорвала зубами кружевную перчатку и привычно лизнула палец.

– Что за… – на миг оторопел Корделиус, но мне хватило этого мгновения, чтобы выскользнуть из его рук и метнуться к Кинне, которую успел подлечить один из ее сообщников.

Он стоял теперь рядом с ведьмочкой, и мой кошачий нос с точностью судмедэкспертизы сразу определил его подлинную личность. До одури знакомо и волнующе пахнущую дробами и лесными целебными травами.

И это внезапное открытие так больно впилось острым шипом в не зажившую еще рану, что я споткнулась о ковер и неуклюже растянулась на полу. Сгусток фиолетового огня, пущенный вслед мне взбешенным Корделиусом, пролетел над головой, опалив белоснежную шерсть, и врезался в ринувшегося навстречу гнома.

Он коротко вскрикнул и медленно повалился на ковер, зажимая рукой плечо.

Но за секунду перед ранением успел швырнуть мне за спину что-то очень серьезное и, судя по всему, тоже попал.

Сзади застонал Корделиус, но пока не сдался. Боевые заклятия вновь полетели по комнате, второй сообщник Кинны был, по всей видимости, неслабым магом. Да и ведьма ему активно помогала.

Вот только мне теперь до всей этой войны нет абсолютно никакого дела. С лежащего передо мной на ковре тела тихо сползало заклинание личины, проявляя бледное до синевы лицо Гарона.

Не подающего ни малейших признаков жизни.

Не помню, когда я лизнула палец, да и лизала ли вообще. Помню лишь, как срывала с головы вуаль, чтобы заткнуть магу прожженную в левом плече дыру, из которой хлестали черные сгустки крови.

Такую рану не возьмет ни одно снадобье, это я поняла сразу, и теперь вся надежда исключительно на мой магический резерв. Который из-за установленного Корделиусом купола не пополнялся вот уже два дня.

А я хоть и тратила магию экономно, но постоянно обновляла на себе щиты. Хотя, как оказалось, совершенно напрасно. Раз жених сумел походя их снять.

Энергии мне хватило, чтобы кое-как остановить кровотечение и чуть стянуть края раны. Но залечить внутренние повреждения и восстановить порванные сосуды я не успевала. Жизнь утекала из не приходящего в сознание гнома, как вода из разбитого аквариума.

И не было рядом ни одного настолько сильного мага, чтобы ее вернуть.

Не было?

Ни одного?

Стоп.

А Корделиус?

Ну и пусть я его не люблю и не хочу за него замуж. Но он-то этого хочет? Значит, должен согласиться на мое предложение. И две луны этого мира мне свидетельницы – я приложу все силы, чтобы стать ему самой лучшей женой. Пусть только вначале вылечит этого безрассудного гнома.

Надежда с сумасшедшей силой подняла меня с колен и кинула к жениху. Чтобы уже в следующее мгновение облететь переспелым одуванчиком.

Никого мой несостоявшийся муж вылечить не сможет.

По крайней мере, в ближайшее время. Лежит он на другом конце огромного ковра, бледный и с закрытыми глазами, возле него стоит на коленях еще одна из разряженных гостий и роняет на лицо мага крупные слезы. А напротив нее, устало привалившись спиной к диванчику, сидит тот маг, что добивал Корделиуса, и почему-то ласково держит своего противника за безжизненную руку.

Чтобы окинуть все это одним взглядом, мне хватило пары секунд, а потом сердцем завладело черное отчаяние. Неужели нет никакого выхода, кроме…

Похоже, нет.

Ну что ж, значит, так тому и быть. Придется использовать так упорно отвергаемый мной вариант, оставленный как нежелательный на самый крайний случай. На самый безвыходный.

Вот именно на такой, как этот.

Я повернулась к умирающему магу и почему-то совершенно не удивилась, обнаружив возле него неизбежную Кинну и горестно вздыхающего Атания. Так все и должно быть – верный друг и любимая девушка рядом с ним в последний момент.

А я никто и звать меня никак. И никому нет дела, что сейчас я тоже умру, умру как человек, как личность, как все то, чем я была до этого момента.

И никто никогда не узнает, что умираю я для того, чтобы этот коварный бабник жил, потому как если умрет он, жизнь все равно потеряет для меня всякий смысл.

Я в последний раз вздохнула свободно и решительно сунула руку под широкий, летящий рукав свадебного платья. Выбранного мной именно из-за фасона рукавов.

Приложила ладонь к предплечью и вызвала в памяти вид того флакончика, что когда-то заложила туда хозяйка леса. Не думала я, что придется доставать его так рано. Надеялась погулять на свободе еще несколько лет. Или десятилетий.

Но теперь уже не погуляю.

«Это я что, жалею себя, что ли?» – привычно возмутилась, обнаружив текущие по щекам слезы.

Вот еще, больно нужно. Я кто, Бабка-ёжка или барышня кисейная?

Решительно поднесла ко рту флакон и, запрокинув голову, сделала первый небольшой глоток.

Потом второй, третий…

– Вия, – подскочивший ко мне Атаний теребит за рукав, – подожди! Не пей!

– Почему? – Отняв наполовину пустой флакон от губ, вижу умоляющий взгляд зеленых глаз.

– Ему оставь, – указал лесоруб на безжизненное тело мага, но я и сама уже отчетливо поняла, что это лучший выход.

Волшебный сок дроба поднимет мага лучше всякой живой и мертвой воды. Жаль только, я не знала этого раньше.

Опустившись на колени рядом с гномом, одной рукой осторожно приподнимаю голову любимого, другой подношу к посиневшим губам флакон. Стараясь не пролить ни капли, бережно вливаю в рот драгоценное снадобье.

Оно уходило в умирающего бесследно, словно вода в песок, а как только последняя капля коснулась бледных губ, флакончик вспыхнул зеленым светом и исчез. Просто растаял между моими пальцами и лицом Гарона.

Соединив меня с магом этой вспышкой, словно незримой нитью. И это было так правильно и так замечательно, что я на миг забылась, гладя кончиками пальцев твердо очерченные губы, в которые понемногу возвращалась жизнь.

И тут же осадила себя, с усилием отдернула руку, распахнула глаза и столкнулась с умиленным взглядом лесоруба.

– Атаний, – позвала гнома приторно-ласковым голосом, – ну-ка объясняй, что все это значит и зачем ты это сделал?

А сама уже понимала проснувшимся в мозгу чужим знанием, что значит в дивном лесу ритуал разделения последнего, третьего, бокала. Но решила, что выслушать Атания все равно не помешает для полноты картины.

– Вия…

И почему мне так не нравится его виновато бегающий взгляд?

– Не стесняйся, Атанчик, рассказывай, – с ядовитой лаской подбадриваю гнома.

– Он ни в чем не виноват, – не выдержала Кинна. – Он просто не так все понял. И тебя спутал. Я никогда не…

– Не нужно, Кини, я сам могу за себя ответить, – мягко обнял ее за плечи лесоруб. – Вия, я тогда, на поляне, подумал… что Кини… это…

– Ты подумал, что я заигрываю с твоим другом, – снова вмешалась ведьма. – А я просто рассказывала ему, как проще восстановить энергию, ведь он никогда не жил так подолгу вдали от леса. А после той ночи был совсем пустой.

– После какой такой ночи? – не поняла я.

– После той, когда он тебя нашел и издали внушил тому меховщику, что редкую кошку выгоднее продать живьем.

– Стоп. А вот отсюда поподробнее.

До этого времени я была твердо уверена, что спас меня Атаний. А расспрашивать о деталях не стала по вполне понятным причинам: сначала мне было просто не до того, а потом вообще стало все безразлично.

– Ну куда еще подробнее? – непонимающе вылупилась ведьма, но наткнулась на мой строгий взгляд и, вздохнув, принялась рассказывать: – Ты ушла и не вернулась, а мы не знали, где тебя искать. Да и боялись после того случая соваться в деревню… А потом прилетел Гарон. Он издали почувствовал, что с тобой что-то неладно, и спешил со всех сил.

– Откуда, из Дарота? – презрительно фыркнула я, припомнив жгучую обиду, которую нанес мне маг своим побегом.

– Не был он в лесу, – осуждающе смотрит на меня лесоруб. – Не смог уйти насовсем. Все время следом за нами летел.

– Так почему же не вернулся? – еще вредничаю я, но уже понимаю – потому и не вернулся, что не смог перебороть себя.

Да и моих упреков выслушивать не захотел. Хотя, возможно, я и не стала бы тогда его упрекать. Не знаю.

– Вот он и нашел, где тебя держат, – не обращая внимания на мой последний вопрос, спокойно продолжает рассказывать Кинна. – И нас туда провел. А пока шли, все время внушал меховщику… ну, про это я уже говорила. А утром он хотел уйти. Чтобы лететь, у него было очень мало магии. Вот я и пыталась уговорить. Видела же, как ты переживала, когда не нашла его на стоянке. А насчет всего остального… мне с первого дня Атаний нравится. Очень. К тому же вставать между вами я никогда не собиралась, мы, ведьмы, вообще никогда друг дружке дорогу не перебегаем. Да и пустое это, он, кроме тебя, никого вокруг не видит. Неужто сама не замечаешь?

Кинна испытующе смотрит на меня, словно вопрошая, поверила ли я ее рассказу.

«Конечно, поверила», – не желая мучить верных друзей, кивнула я.

Новые силы, вызванные к жизни выпитым соком дроба, пробудили во мне необычные способности и возможности. Но другим человеком я при этом не стала ни на грамм. Даже слегка смешно и неловко вспоминать теперь свои панические мысли и прощание с жизнью.

А еще появилось понимание, что рассказ хозяйки про последствия третьего бокала был последней проверкой. Не тянет меня срочно ринуться в лес, не стала я его неизменной составляющей. Да и желание вернуться домой ничуть не потускнело в душе. Вообще все стало проще и понятнее, наполняя душу и сердце необычайной легкостью и уверенностью. И только тревога за Гарона стала еще сильнее.

Нет, не за здоровье, я почти физически ощущала, как срастаются обожженные ядовитым огнем сосуды и ткани, как выравнивается дыхание и пульс. Теперь я тревожусь лишь о том, как он воспримет мой поступок, поверит ли, что сама хотела разделить с ним волшебное снадобье, а не сделала это по просьбе Атания?

И захочет ли отправиться со мной на Землю, если ему так трудно прожить без любимого леса даже в своем мире?

– Повелительница! – рухнула рядом со мной на колени женщина, рыдавшая над Корделиусом. – Не откажи в просьбе!

– Ты уверена, что хочешь моей помощи? – Против воли мой голос ровен и холоден, и в нем звенят интонации хозяйки леса.

– Уверена, госпожа.

– Не зови меня так. Я такая же ведьма, как и вы. Тем более вы вернули мне свободу. Но прежде чем я приму решение, тебе придется рассказать мне всю правду.

– Я расскажу. Все, ни капли не утаю. Вот только он не доживет… – Голос просительницы срывается в рыдание.

– Вия, они сразу, добровольно решились нам помочь, – волнуется за моим плечом Атаний.

– Ладно, – соглашаюсь, чуть помедлив, пользуйтесь тем, что сегодня я добрая.

Уже почти полчаса.

Но первым делом я все-таки отлевитировала на ближайший диванчик Гарона и убедилась, что его голова удобно лежит на подушке, выращенной мной попутно из ближайшего букета.

А уже потом, погладив мимоходом зеленоватую волну рассыпавшихся волос, направилась к бывшему жениху.

Корделиус действительно очень плох, это я увидала сразу, как подошла. Как и заклинание, которым ударил его Гарон, – «цветочную пыльцу». Типичное даротское заклинание, неудивительно, что мой земляк не сумел его нейтрализовать.

Небрежное движение рукой, и последствия «цветочной пыльцы» ликвидированы. Теперь нужно лишь немного времени, чтобы маг пришел в себя.

– Рассказывай, – усевшись в подъехавшее кресло, киваю просительнице и подгоняю ей второе кресло.

– Меня зовут Инила. Я его жена, – оторвавшись от созерцания порозовевшего лица мага, начала она непростой рассказ. – Делик всегда был очень упрямым. И не хотел понимать, что он тоже может быть не всегда прав. Меня пугало его упрямство и несговорчивость. А когда я поняла, что жду второго ребенка и это будет мальчик, то решила, что нельзя доверять его воспитание Делику. Вот и придумала, как его обмануть. Потому и несла с собой Валери, чтобы он, отобрав ребенка, порвал со мной всякие отношения.

– Тебе трудно пришлось?

– Нелегко. Но помогали подруги. Несмотря на то что в Кошаках ведьмы живут обособленно и небогато, в беде никого из своих не оставляют.

– Это твой сын? – оглянувшись на сидящего рядом с магом парня, догадалась я.

– Да. Ярославу уже шестнадцать, и он очень разумный мальчик. И талантливый маг. Он знает все о своем отце. А Валери знает правду о нас. Она встречается с братом уже больше десяти лет. Тайком, конечно.

– Я тебя убью. Как ты могла со мной так поступить… – тихо прошипел Корделиус и зашелся в приступе кашля.

– Тебе пока нельзя разговаривать, – холодно бросила я магу и, обернувшись к Иниле, добавила: – Хочешь, я лишу его силы?

– Не нужно, повелительница! – испугалась ведьма. – Делик не сможет жить без своей силы, ведь это единственное, чем он гордится. Но теперь мы будем рядом с ним, и со временем он поймет все свои заблуждения.

– Нет у меня заблу… – снова кашляет маг.

– Надеюсь, все будет, как ты планируешь, – не обращая внимания на злобный взгляд Корделиуса, отворачиваюсь к его жене. – Но если что, я всегда помогу или любая из моих сестер. Мы добра не забываем. А сейчас прощай. Надоел мне этот дворец как не знаю что.

Я вытряхнула из сумки, висевшей под видом кулона на шее, компактную пока самолетку и приказала ей отпочковать один коврик.

Что, не было еще в этом мире ковров-самолетов?

Теперь будут.

Потом трансформировала самолетку в нечто похожее на мини-катер со всеми удобствами и попросила Атания уложить туда Гарона.

Я и сама легко могла бы его отлевитировать, но нужно же дать лесорубу попрощаться с другом. А пока гном удобно устраивал мага на широкой лежанке, вручила Кинне коврик и объяснила, как он действует.

– Раз решила остаться с Атанчиком, тебе нужно иметь собственное средство передвижения. Держи. Будешь ему на дальние делянки обед возить. Да не жалей ковра для моего друга Талма, давай мальчишке иногда покататься. Доступ к управлению для него я предусмотрела. И последний вопрос – где мой фейри?

– Вия, ты только не расстраивайся… – Глаза ведьмы смотрят подозрительно жалобно.

– Что с ним? – Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

– Понимаешь, я и сама раньше не знала… оказывается, фейри проходят в жизни три ступени развития, и каждый раз имеют право выбрать, кем стать. Первый выбор он сделал, когда решил спасти заблудившегося в лесу ребенка. До этого времени он был похож на полупрозрачную большую стрекозу с человечьим тельцем. А второй сделал сегодня утром, отдав все свои силы на прочные личины для нас. Гостей ваших мы подкараулили и усыпили, а потратить силы на личины не могли. Нам бы тогда ни за что не победить этого Корделиуса.

– Где он? – хотела я спросить спокойно, но голос сорвался.

– Я тут.

Из-под дивана вылез вихрастый худенький мальчишка лет семи с круглыми любознательными глазками.

– Вия, ты очень расстроилась? – тревожно смотрят Атаний с ведьмой.

А по-моему, это они расстраиваются больше всего. Хотя… а что, собственно, тут огорчаться? Ведь теперь я вполне могу его усыновить. Осталось уговорить Гарона.

– Гарон сказал, если ты от меня откажешься, то он сам возьмет меня в дети, – тихонько шмыгнул носом Шомо и покосился на самолетку, в которой целительным сном спокойно спал маг.

– Ну, тогда полезай в метелку, – притворно вздохнула я и подмигнула облегченно переведшим дыхание друзьям. – До свидания.

Потом провела руками по пышному белоснежному подолу, превращая его в привычный спортивный костюм, и следом за фейри полезла на свое место.

Захлопнула за собой дверцу и решительно направила транспорт в широко распахнувшееся окно.

– Шомо, – с комфортом растянувшись на лежанке, предупреждаю кандидата в дети, – я не спала всю ночь. Поэтому немножко посплю, но, если проснется Гарон, ты меня обязательно разбуди. Ладно?

– Хорошо, – серьезно кивнул он, а в глубине глаз мелькнули хитрые искорки.

Но я устало сомкнула ресницы и не стала вникать в его проделки, все потом, когда проснусь. И уже на самом краю сна мне смутно привиделось, как чьи-то нежные пальцы бережно вытаскивают шпильки из свадебной прически и осторожно распускают тугую косу.

Но это, конечно, мне только снится…