Сидеть в засаде – это самое нервотрепное в мире занятие, точно знала я уже через час. И не имеет никакого значения, какой у тебя в этом деле опыт, каждый раз время тянется одинаково медленно, а по нервам бьет взрывом даже упавшая песчинка. Особенно если у тебя слух монстра, похожего на уродливого краба с куриными лапами, а нервы воображаемые.

Но хуже всего, что все происходило вовсе не так, как я себе представляла, сидя на широком подоконнике в уютной комнате и рассматривая со второго этажа безупречные аллеи сада и цветущие клумбы.

С той самой минуты как мы с Делзом разными путями добрались до условленного места рядом с потоком, где нас ждал следивший за ведьмами гольд, заранее оговоренный план действий начал гореть синим пламенем.

– Быстрее, – нетерпеливо прошипел шпион, – они снова сменили место встречи. Теперь оно за восточной стеной, на том склоне, где будут строить для них дома. Мы еще успеваем устроить схроны.

– А Кройз знает? – засомневалась я, не желая без разрешения старейшины выходить за периметр надежных стен.

– Ждет тебя внизу, – открывая проход, сообщил гольд. – Хочет сам дать наставления.

Тогда я согласна, незыблемая вера в то, что старый гольд не бросит в непредвиденном случае, добавляет мне энтузиазма.

Кройз встретил нас в той же комнате, и на столе так же стояло огромное блюдо с кусками вареного мяса.

– Поешьте, неизвестно, сколько ждать придется. – Старик без ненужных раскланиваний пододвинул к нам еду. – И помните: никаких вмешательств в их дела и разборки. Пусть хоть поубивают друг друга, сидите и молчите. Если не сможете выдержать, говорите сразу, узнаем их планы другим способом. Кэт, тебя это касается в первую очередь.

– Обещаю, – без колебаний откликнулась я, вовсе не мечтая быть втянутой в ведьминские разборки.

Это не лучшее занятие даже в шкуре краба.

– Хорошо. Воины готовят три схрона в разных местах, подходящих для тайного собрания. Сейчас вас туда проводят и замаскируют, и от магического взгляда тоже. Когда ведьмы разойдутся, мы вас выпустим. Но лежать или сидеть нужно тихо и неподвижно. – Он снова оглянулся на меня: – Выдержите?

– Да, – серьезно кивнул Делз, и я поняла, что гольд собирается участвовать в этом деле наравне со мной.

А как же Эри? Кто соврет ему насчет моего гулянья?

– А как Делз объяснит, почему спокойно сидит в комнате, а не охраняет тебя? – фыркнул Кройз, когда я все-таки задала ему эти вопросы. – Надеюсь, вы не задержитесь, ну а если что… придумаем, что сказать.

«Ну еще бы, ведь у них многовековой опыт вождения за нос своих мнимых хозяев», – ехидно хихикнула я про себя и активнее захрустела костями.

На выходе из подземного хода, уже с внешней стороны ограды, нас ожидало несколько гольдов с оружием и лопатами. И маг, чья замотанная в черный плащ фигура резко выделялась среди них ростом. Он мельком оглянулся на нас и вдруг застыл, словно пораженный сделанным открытием.

– Немедленно назад! – раздался в следующую секунду повелительный рык, и мы послушно ринулись в проход.

Да и невозможно было ослушаться, столько ярости и силы было в негромком, глуховатом голосе.

– Что случилось? – Провожавший нас до выхода Кройз, успевший отойти на несколько шагав, бегом возвратился назад.

– На ней маячок. Совсем свежий, не больше суток. – Теперь голос водящего надо мной руками мага едва слышен.

Но я все равно его узнала, хотя и не по голосу. Это маг из Бранмлейна, тот самый, что так не хотел отдавать за Роула свою госпожу.

– Латринея приходила утром, – отвечает на вопросительный взгляд старейшины Делз. – Может, не стоит ей туда ходить?

А вот это уже явно про меня, хотя я никак не могу понять, какая опасность может угрожать мне в схроне под присмотром кучи гольдов? Тем более если этот маг снимет с меня маячок?

Так я им прямо и заявила, и после некоторых сомнений и совещаний гольды все же выпустили меня за стену и позволили залезть в похожую на неглубокий колодец ямку.

После чего перекрыли ее где-то на середине высоты бревнами, вставили трубку для воздуха и засыпали землей. А сверху тщательно уложили дерн, я сама видела, как все это делается, меня прятали последней.

Где-то вдалеке с тревожной голосистостью четыре раза прозвенел главный городской колокол, знаменуя этим полночь, а в моей памяти всплыло запечатленное до мелочей сказочное зрелище, открывшееся вчера ночью. Когда я в поисках выхода в вертикальный ход, которые находятся в местах соединения основного здания и башен, внезапно распахнула дверцу на крышу. Загадочные и уютные огоньки в окнах раскинувшегося где-то внизу городка, накрытого огромным звездным небом, две разные по цвету и размеру луны, важно совершающие свой извечный путь, резные флюгера и остроребрые крыши, поблескивающие в их свете.

Красота.

Легкие шаги, раздавшиеся прямо надо мной, спугнули волшебное воспоминание и чуть пристыдили своей неожиданностью. Сначала подумалось, что я, замечтавшись, прозевала их приход, и только потом, после первых сказанных шепотом слов, пришло понимание, что ведьмы прибыли на собрание не пешком, а в своих ступах и корытах.

– Может, не нужно было ее звать? – решив вопрос размещения корыт, спросила с сомнением Клюква и тихо добавила, как бы про себя: – Не верю я ей.

– Зато я верю, – непримиримо отрезала Береза. – Она больше всех нас натерпелась. Незачем ей бежать с доносом, спасибо все равно не дождется.

– А его никто не дождется, – горько и зло фыркнула не сразу узнанная мной ведьма, но почти сразу всплыло в памяти бескрайнее звездное небо и развевающаяся флагом юбка.

Так это же Вишня!

– Все собрались? – чуть виновато спросила Лин и, явно спрыгнув с колоды, мягко шлепнула по земле босыми ступнями.

– Почти, только Ромашка что-то задержалась. А Рябинку мы и звать не стали, незачем впутывать.

– Здесь я, – сообщил кто-то незнакомый. – Слишком большой круг дала, пока направление путала. О чем сбор сзывали?

– О самой, – осторожным шепотом сообщила Клюква. – Непонятно она себя ведет, сомнения одолели. И слова у нее с делом расходиться начали, и обещаний не держит, да и намерения каждый день меняет, как тут про устройство на новом месте думать? Только обживешься, сердцем прикипишь, как все по-новому повернет… Решайте сами, сестры.

– А я так скажу. Все бы понять можно и простить, ведь чужим народом править ой как непросто, кабы она к сыну тянулась. Ведь как плакала, вернуть его рвалась… а вернулся – хуже чем с пасынком обращается.

Вот этот голос мне незнаком, но звучит очень решительно. И до того созвучно моим чувствам, что я свою пасть намертво стиснула да клешней зажала, чтобы чего не поддакнуть из-под земли.

– А я еще с того раза, как она девчонку эту пришлую вместо сына в проклятое безвременье сунула, поняла – недоброе что-то с ней творится. Ведь сговаривались же князя поместить в то место, я и дурман наготове держала, и вдруг…

– Мне тоже не сразу поверилось, – печально подхватила Клюква. – Даже решила вначале, будто это шутка или проверка такая. Я ведь демонского не знаю, о чем они договаривались, не поняла. А теперь и подойти к девчонке не могу, совесть сжигает. Представляю, что она про всех нас думает, память-то у нее в полном порядке.

– Все не так, как вы представляете… – в отчаянии пробормотала Малина, но ее сразу перебили возмущенные ведьмы.

– Ты больше всех от нее пострадала и все равно продолжаешь защищать! – прицыкнув на расшумевшихся подруг, сурово заявила Клюква. – Неужто не видишь, что ей наплевать и на тебя и на нас? Да и на сына. Она наконец дорвалась до власти и нарядов, каждый день по три раза переодевается, гостей принимает. Как мы можем доверять ей свои жизни? И судьбы учениц? Если она свою единственную ученицу обманом в монстра сунула?

Спасибо, Клюква. За эту речь я, пожалуй, прощу тебя и завтра утром, если вы решите остаться во дворце, сама приду к тебе поговорить. Мне очень не хватает общения с теми, кто понимает в произошедшем немного больше, чем я. С Кройзом на эту тему не побеседуешь, не смыслит он в ведьминских законах.

Что-то шлепнулось на траву, еще, еще… что такое там у них происходит? На драку вроде не похоже, нет ни выкриков, ни возни, может, все-таки вылезти?

С моими клешнями прокопать дыру в обычной глине – дело пары минут.

– Какой улов! А вот и главная рыбка, – с ядовитым восторгом протянул прямо надо мной знакомый голос, и я почувствовала, как меня стягивают незримые путы.

«Но ведь этого не может быть, на крабов не должна действовать магия!» – пытаясь шевельнуться, запаниковала я и услышала, как над головой шуршит спешно разгребаемый кем-то грунт.

Вот встали дыбом перекрывающие колодец бревна, посыпались сверху комья глины и куски дерна. Но ни одна песчинка не попала на мой панцирь, я медленно поднимаюсь вверх, словно заключенная в надувной шарик огромного размера. Причем абсолютно прозрачный. «Наверное, он на самом деле каким-то образом спрессовал вокруг меня воздух», – сообразила я, но никакого облегчения от этого открытия не испытала. Никакие, даже самые правильные догадки теперь не помогут мне вырваться на свободу.

– И почему некоторые девушки такие бестолковые? – насмешливо разглядывая повисшую в метре от травы крабью тушу, нехорошо ухмыляется Байтарз. – Никак не хотят понимать, что от предложений таких мужчин, как я, отказываться бесполезно!

Тут он разглядел наконец мою зажатую клешней пасть и развеселился еще больше.

– Ох, моя бедная малявка, эти гадкие гольды, что втянули девочку в свои шпионские игры, запретили тебе говорить? Как они могли так поступить с самым льстивым и лживым язычком в этом мире? Надеюсь, ты не настолько наивна, чтобы поверить, что трехсотлетний демон может так просто простить маленькой хитрой козявке унижение и боль, которые испытал по ее вине? Но про это позже, сначала я разберусь вон с тем самоуверенным наглецом, что пытается подобраться сзади.

Бормоча последнюю фразу, демон чуть развернулся и послал куда-то в ближайшие кусты ветвистую алую молнию. Над кустами вспух и заиграл кровавыми отблесками трехметровый пузырь, видимо, у нападавшего была поставлена защита.

– О, силен, гаденыш! – зло восхитился маг, и несколько мелких серебристых и багровых шариков кометами ринулись на защитный кокон, присасываясь к нему жадными пиявками и прогрызая себе дыры в облитой пламенем защите.

И кокон не выстоял, беззвучно взорвался, разлетаясь рваными лохмотами, медленно тающими в темноте ночи. Еще одна молния прочертила алый путь и облила языками пламени стоящую в кустах фигуру в глубоком капюшоне. Яростный вскрик, полный досады и боли, вырвался из груди мага, и синий смерчик закружил подле него, срывая и гася яростный огонь. Но досмотреть, чем окончится эта борьба, мне не удалось.

– А вот и тяжелая артиллерия торопится. – В голосе демона появилась озабоченность. – Пора, дорогая, сказать им «прощай».

С этими словами он притянул к себе зажавший меня шар и начал выписывать рукой какой-то вензель, но в этот миг зашевелилась одна из бездвижно лежащих на земле ведьм. С трудом приподняла голову, потянулась к демону и с усилием прошептала:

– Возьми… с собой.

– Желание дамы для меня закон, – польщенно ухмыльнулся маг и легко подхватил снова потерявшую сознание Малину.

А потом завершил свой замысловатый жест, и мир вокруг нас на миг исчез.

Чтобы возникнуть вновь, но уже в совершенно другом оформлении. Не было больше ни бездонного неба, наполненного загадочным перемигиванием звезд, ни голубой луны, обгоняющей медленную подругу, ни травы, усеянной неподвижными телами ведьм.

Багровыми отсветами гуляли по темным стенам зала отблески высоких светильников, скалили зубы разбросанные по полу шкуры неведомых хищников.

– Эту умыть, переодеть, дать бодрящего чаю и в мой кабинет, – сбросив в руки метнувшихся к нему слуг Малину, холодно скомандовал демон. – А этой я сам займусь.

И стремительно направился в распахнувшуюся перед ним дверь, а я, как шарик на веревочке, послушно поплыла следом.

Спешно вспоминая все инструкции по обращению с маньяками и аналогичные случаи из жизни. И, как ни печально, все больше понимая, что ничего из этого арсенала мне сейчас не подходит.

– Посиди пока тут. – Манеры мага и стиль общения снова неуловимо изменились, он больше не был ни одной из тех личностей, которые я видела в нем за время нашего короткого знакомства.

В этом месте он чувствовал себя господином, и все вокруг должны беспрекословно подчиняться, это ощущалось в каждом жесте и каждом слове.

– И не вздумай ковырять в стенах дырки, здесь стоят мои заклинания, и я все сразу узнаю. И тогда ты будешь ждать ритуала в цепях, я хорошо рассмотрел, как это делается. – На секунду в его холодных глазах мелькнуло злое презрение.

Хлопнула дверь, громыхнул засов.

Стягивающий меня невидимый шар растаял, и я шлепнулась на каменный пол. Опять камень. «Как они любят этот холодный, некомфортный строительный материал», – сердито оглядывая почти пустое помещение без печки и окон, ворчу про себя. Мне-то все равно, крабьим лапам холод каменного пола нипочем, но судя по жидкой подстилке на широкой деревянной скамье, изначально это помещение предназначалось вовсе не для крабов.

Разумеется, я не стала даже пробовать делать в стенах дыры, и вовсе не потому, что так испугалась угроз демона. Просто успела посмотреть вокруг крабьим внутренним зрением и обнаружила: лучшее, что мне светит, даже если удастся продолбить дыру, – это точно такое же помещение, но уже обитаемое.

Несколько почти одинаковых по размеру камер расположены за стеной, и во всех спят какие-то люди. И я почти уверена, что находятся они здесь не по своей воле. Но про все это и многое другое я стараюсь не думать, все равно слишком мало у меня пока информации, так чего зря нервы себе портить? Хотя не уверена, что крабьи нервы можно испортить и более серьезными проблемами.

Шаги нескольких существ, направляющихся в нашу сторону, мое тело уловило издалека, и я решила, что лучше всего попробовать притвориться спящей. Как правильно заметил Кройз, крабы могут спать даже стоя и не нуждаются для сна в особых условиях, да и сон у них короткий и чуткий, вполглаза. Но ведь не всем же это известно?

Вот и пристроилась в уголке на какой-то тряпке, ноги поджала, глаза втянула, пусть попробуют не поверить, что я сплю. И что даже грохот засова меня не разбудил.

Но обманывать оказалось некого, Малина, еле дошедшая до скамьи, была не в том состоянии, чтобы меня разглядывать, а провожавший ее то ли слуга, то ли охранник поставил возле двери кувшин с прикованной к нему за цепочку кружкой и захлопнул дверь.

Увидев этот кувшин, я прямо умилилась, даже про Лин на миг забыла, так похожа была эта цепочка на ту, которая связывала в другом мире другую кружку с жестяным бачком, что стоял в столовой интерната.

– Пить, – прошептала бледными губами ведьма, и зыбкие видения родного мира испарились без следа.

Я молнией метнулась к кувшину и, подхватив его вместе с кружкой, бросилась к ведьме. В кувшине оказался теплый настой, пахнущий травами и медом, и я, осторожно приподняв ведьме голову, влила в нее почти полную кружку.

– Что он с тобой сделал?

Нет, я не простила ее, эту верную сообщницу и сестру моей главной обидчицы, но, если когда-нибудь мне выпадет шанс отомстить демону, счет должен быть предъявлен по максимуму.

– Ничего… особенного… выкачал магию.

– Всю? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Нет… дня через три восстановится.

Все понятно, демон в своем любимом репертуаре. Хотя нет, не все. Для того чтобы выкачать из ведьмы магию, умывать ее не нужно. Значит, она что-то скрывает, и при одной мысли о том, что этот негодяй мог с ней сделать, во мне клокочет ненависть.

– Лин, ты сказала неправду.

– Что?

– Он велел тебя умыть и переодеть. Я не ребенок и не дурочка. Что еще сделал этот подонок?

– Кэт, не волнуйся. Все не так, как ты подумала. Ведьм не так-то легко всех разом силы лишить, а вот ему удалось. Наслал на нас дождик из настоя золотого ятрышника. Это зелье любую ведьму вмиг валит в сон, потому и вырубаем мы по весне все всходы, что найдем. Он ведь не везде растет, всего одно ущелье в Проклятых горах и любит. Вода там необычная, да и почва не как везде. Дай-ка мне еще кружечку… хорош квасок. С понятием сварен. Так вот, еще им в черный цвет кожу красят, ятрышником-то. Вот и позаботился хозяин, чтобы не ходила я после вся в пятнах, умыть велел. Да и одежда от настоя этого, считай, пропала. Ты кувшинчик-то рядом со мной поставь, я сейчас еще чуток выпью да спать лягу.

Ведьма выразительно подмигивает мне, хватает за колючее запястье и придвигается так близко, словно хочет сообщить на ушко какой-то секрет.

И едва я, заинтригованная ее маневрами, придвигаюсь вплотную, выхватывает из-за пазухи висящий на простом шнурке невзрачный мешочек и со всего маху бьет им меня по морде.

– Лин, ты что, с ума сошла?! – еще успеваю спросить я, как накатывает безнадежное понимание – нет, ведьма как раз не сошла, она действует на редкость здравомысляще и целеустремленно.

Это я резко поглупела, раз не вызубрила за эти дни, что никому из них нельзя доверять. Вот и попалась снова на простую удочку – на жалость. И ведь говорил мне мальчишка, что есть только пара снадобий, пыльца какого-то цветка да редкий минерал, толченный в пыль, которые могут обездвижить краба и погасить его сознание. Да я и подумать не могла, что это знает кто-то еще, кроме него. Теперь вот убедилась в обратном.

Тяжелая клешня, движимая гневом и отчаянием, несется к ведьме, но порошок уже подействовал, уже всосался в чуткие ноздри, ядом проник в кровь, и удар выходит далеко не такой силы, какой желало мое вновь оскорбленное в лучших намерениях существо.

Однако и его хватило, чтобы ведьма отлетела к стене и безжизненно застыла, вызвав во мне этой неподвижностью взрыв острого ужаса от осознания сделанного и запоздалое раскаяние.

Ой, мамочки, я же не хотела…

И тут все вокруг пришло в движение, комната сначала медленно, потом все быстрее закружилась на сумасшедшей карусели, постепенно сливаясь в темный круг. «Наверное, это зелье подействовало в полную силу», – тяжело шевельнулась последняя мысль, и все погасло.