В зал для малых торжеств, куда нас так официально пригласила Сирень, я плелась в самом отвратительном расположении духа. Все мои самые худшие опасения превратились в неизбежную реальность.

Вначале исчезла последняя надежда на встречу с гольдами. После разрешенной мне прогулки по парку я убедилась всеми доступными методами, что ни одного из замеченных ранее проходов во владения маленьких рудокопов больше не существует. Даже ступени возле горного потока были теперь просто лестницей.

А вернувшись с гуляния, с огорчением узнала, что мне выделили новое помещение, совсем в другом крыле здания. Там, где раньше обитал Роул, а теперь жила Сирень.

Но что самое обидное, как выяснилось чуть позже, переделка этих покоев именно для меня и Эри велась уже не первый день и в строжайшей тайне. Даже князь разинул рот от изумления, когда вошел в просторную общую гостиную следом за мной.

А я наоборот – лишь покрепче сжала челюсти, сразу увидев снаружи на окнах очень изящные, выкрашенные в почти белый цвет, но от этого не менее крепкие, массивные кованые решетки. Во всех комнатах, от спален до гардеробных.

Впрочем, в моей половине никакой гардеробной не было. Как и мебели. Только каменное ложе посреди комнаты, накрытое меховыми покрывалами, и маленькая купальня без окон. Причем ни одна стена в ней не выходила наружу.

Еще из мебели в моей спальне был очень широкий подоконник, взобравшись на который, я сразу приметила расхаживающий по галерее, расположенной под окном, патруль в виде троицы очень представительных наемников. И у каждого на груди, рядом с амулетами и сигнальным рожком, висел тряпочный мешочек, очень похожий на тот, каким меня усыпила Малина.

И это был даже не намек, а прямое пояснение, для какой именно цели выписывают тут круги эти здоровяки.

Я, конечно, предполагала, что ведьма предпримет все доступные ей меры по охране одного знакомого мне горного краба, но не догадывалась, что она зайдет так далеко.

А обиднее всего показалась потеря нескольких вечерних и утренних часов, в которые я могла устроиться на подоконнике и постараться забыть про свой уродливый облик, хотя бы в мечтах став обычной девчонкой.

Представлять, как бежишь в полдень босиком по нагретым камушкам и с прогибающегося мостка прыгаешь в неширокую, но знакомую до последней ямки речку, а потом с визгом плывешь наперегонки с Жучкой за брошенным прутиком, на виду у вооруженных до зубов наемников не смог бы даже отпетый мазохист. А уж о чем-нибудь более романтичном, типа новогодней дискотеки в клубе или поездки с Мариной в город, даже помыслить невозможно.

Поэтому я решительно слезла с подоконника и просидела на каменном ложе спиной к окну все оставшееся время до собрания, жалея, что не могу вообще не видеть ни ненужного мне теперь окна, ни этих решеток.

– Кэт… – робко позвал князь, войдя в мою спальню после полудня, – можно я тут посижу?

– А ты видишь тут хоть одно кресло? – Если бы мой голос мог передавать эмоции, в нем плескалось бы целое море яда.

– Я бы принес, но они тут все каменные. Это специально еще прадед придумал, когда его чуть не убили стулом, – пролепетал мальчишка горестно. – Деревянную мебель можно ставить только там, где все хорошо защищено магией.

Он резко отвернулся и шагнул к окну, тщетно пытаясь удержать худенькие плечи от предательской дрожи, выдающей его рыдания.

«Проклятая жалостливость!» – злюсь сама на себя, сползая с лежанки и топая к подоконнику. Не зря тетка всегда говорила, что лучшую половину русских баб сгубило именно это чувство. Только я раньше по наивности самоуверенно считала, что это абсолютно не про меня.

– Эри, перестань, – хочу проворчать строго, но лунное серебро, вставленное в крабье горло, назло мне звенит нежными колокольчиками, и князь, рывком обернувшись, кладет руку прямо на шипастую морду.

Не знаю, погладить ему вздумалось меня по головке или просто дружески хлопнуть, – получилось лишь то, что и могло из этой попытки получиться. Алая струйка хлынула мне на морду, на клешню, которую я, не ожидая такого жеста, подняла слишком поздно, на его белую рубашку, к которой побледневший парнишка прижимал порезанную руку…

«Нужно позвать кого-нибудь, лекаря или мага!» – подорвалась я и вдруг застыла, злорадно обдумывая пришедшую в голову идею.

Проверить, что сделают наши сторожа в нештатной ситуации.

Прыгнула мимо Эри к окну и недолго думая нарисовала на толстом стекле плоской стороной окровавленной клешни знак Зорро.

Охранники, бдительно поглядывающие на решетки, дружно остановились и подняли тяжелые штуки, которые, по-моему, должны называться арбалетами, хотя на особую точность я не претендую.

И тогда я отступила в сторону, предоставляя им полную свободу для полета воображения.

Полет оказался вполне предсказуемым – охранники мигом схватились за свои рожки и, подняв невообразимый звон и свист, понеслись куда-то прочь.

Вот теперь ломай, Катька сколько хочешь решетку, не жалея чужих клешней, и беги отсюда что есть силы. Мчись куда глаза глядят, испытай последний шанс, авось повезет! Искушает душу шальная надежда, и я уж было дернула клешню вверх, к стеклу, – разбить быстрей, чем открывать, – да что-то остановило.

– Кэт, зачем ты это сделала? – потрясенно охнул князь, и я наконец сообразила, что именно меня остановило.

– Тебе нужен лекарь перевязать рану, а они все равно от скуки маются, вот пусть и побегают. И нам польза, и им развлечение, – с сожалением отвернувшись от окна, поясняю мальчишке и взбираюсь на свою постель.

– Ты забыла, что я маг? – Он показал мне еще выпачканную кровью, но совершенно целую ладошку.

– А кровь с рубашки убрать? – подначиваю, уже видя тепловым зрением толпу охранников, несущуюся в нашем направлении под предводительством темного мага.

– Тоже могу, – гордо кивает он, и взгляд становится напряженным.

«Ну же, быстрее», – мысленно подстегиваю я, предвкушая неожиданное развитие своей спонтанной шутки.

Ургазир в сопровождении громко топающих охранников ворвался в комнату в тот самый миг, когда последний кровавый след исчез и с рубашки князя, и со стекла.

– Что тут… – Демон замер, обнаружив Эри целым и невредимым.

– А, маг! – высокомерно фыркнул мальчишка, и от этого тона желваки на щеках демона нервно дернулись. – Вы пришли как раз вовремя, хотя и без разрешения. Распорядитесь, чтобы мне поставили тут кресло и стол. А еще поставьте ваших охранников так, чтобы мне не приходилось все время видеть в окне их небритые физиономии. И…

– Пусть повесят плотные занавески, – не таясь, подсказываю я, вы у меня получите сполна все, что заказывали.

И даже то, чего еще в мыслях не держали.

– Да, вот именно! Повесить плотные шторы! А теперь все свободны. И каждого, кто посмеет ворваться сюда без разрешения, я превращу в курицу. Вот такую! – Князь создал на ладони вполне реальную иллюзию, а я, чтобы припугнуть охранников посильнее, молниеносным движением сцапала курочку за лапы и одним махом сунула в пасть.

«Ой, мамочки…» – сжалось все в душе, едва в пасти что-то громко захрустело. Я потрясенно замерла, глядя на побледневших сторожей, которых не догадалась сосчитать пару минут назад. Она что, и вправду настоящая была? И откуда же этот… колобок ее взял? Или… из кого сделал? И от этой мысли мне стало окончательно не по себе.

Стражники вымелись из комнаты мгновенно, причем двигались они теперь на цыпочках, стараясь не производить ни малейшего шороха.

– Ну и зачем вы это устроили? – едва испарилась охрана, с необычной деликатностью притворив за собой мощную дверь, устало спросил сразу осунувшийся маг. – Хотите, чтобы она усилила охрану?

– Куда еще усилять, – расстроенно хмыкнула я. – Закоренелых маньяков и то меньше стерегут.

– Потом расскажешь, кто это такие и как их охраняют, – невесело усмехнулся демон, – а сейчас вас ждет княгиня. Прежде чем выходить к гостям, все клятвы должны быть даны, а документы – подписаны.

– А кто подписывать не умеет?

– Поставит отпечаток ладони. Или клешни, – прикинулся маг, что не понял шутки. – Поторопитесь, у нее еще много дел.

Вот так и получилось, что подписалась я на пять лет служить верой и правдой юному князю, и клятву соответствующую дала. С условием, которое мне очень не понравилось. Очень хотелось спросить Ургазира, зачем такие осложнения, но он усиленно делал вид, будто не знает меня и никогда не знал.

Эри, правда, начал было что-то бормотать, типа, кому это нужно, но Сирень была сильно не в духе и так резко одернула сына, что он больше и слова не произнес, оскорбленно поджав задрожавшие губы.

Едва я произнесла клятву, ведьма отправила меня в коридор. Ей назло я не осталась стоять под дверью, а потихоньку потопала вниз, в сторону зала, где суетились, наводя последний лоск перед прибытием гостей, слегка ощутимые отсюда теплые пятнышки.

Ни сторожей, ни охранников поблизости не обнаружилось, да и зачем они теперь нужны? От попытки сделать хоть шаг к свободе меня отныне невидимыми цепями удерживало заложенное в клятву условие, по которому за мою верность и сохранность полностью отвечал демон. Который должен в случае моего побега или измены завершить заклинание, которое Латринея откроет ему перед своим уходом. Я крутила в уме это условие и так и сяк, все больше начиная подозревать, что ведьма изобрела нечто особо иезуитское. Потому как не видела никакой веской причины, по которой после ее смерти маг должен был неукоснительно исполнить свою клятву. А если честно, вообще не могла сообразить, как может ставшая пучком энергии ведьма проконтролировать данные ей клятвы. И в то же время ясно понимала, что, продумывая всю эту сложную систему, она не могла не изобрести гарантий, которые будут держать мага крепче цепей. И мрачный, как ночь, демон, по-видимому, понимал это не хуже меня, отчего наш с ним договор автоматически становился невозможен.

И хотя это делало меня бесправной рабыней, но не отнимало последнего, самого безнадежного шанса на побег. Если рабство в этом чудесном дворце станет нестерпимой ношей.

Время обеда уже прошло, когда нашедший меня возле окна демон тихо предложил пойти с ним.

Спорить я не стала, а толку-то? Развернулась и молча пошлепала следом, запоздало сообразив, что эта хитроумная клятва лишила меня не только свободы и стремления за нее бороться, но и желания мстить демону. Какой интерес мстить тому, кто наказан сильнее тебя самого?

А что маг унижен до глубины души, мог с уверенностью сказать каждый, кто знал его хоть несколько дней. Когти, которые он никогда после того случая в сокровищнице не позволял себе выпускать, постоянно впивались в ладони, хвост метался под плащом из стороны в сторону, как у разъяренного тигра в цирке.

Я даже слегка развеселилась, наблюдая за этим живущим своей жизнью яростным хвостом, и тут же себя пристыдила, вспомнив, как это низко – радоваться, когда кому-то еще хуже, чем тебе.

Зал уже заполнили гости, и Латринея в окружении тихо ненавидящих ее родственников с холодной отстраненностью восседала в кресле, когда мы вслед за важно шествующим судьей подошли к подиуму. Я сразу и бесповоротно решила, что на подиум не полезу, не комнатная собачонка, чтобы сидеть у ног хозяев.

Эри дернулся было позвать меня к себе, но мать так на него пришикнула, что я очень пожалела, что никто не может превратить ее в курицу. Хотя бы на несколько секунд, мне бы хватило.

Не сразу я заметила сидевших по другую руку от Латринеи двух гольдских старейшин, Кройза и еще одного, мне незнакомого. И стоящих у них за спинами воинов, среди которых был Делз. А когда заметила, то поняла, что бывший охранник усиленно пытается подать мне какой-то знак. Вот только понять, что он означает, я никак не могла.

И хотя уже пожалела, что не влезла вовремя на возвышение, исправлять эту оплошку было поздно.

Важный судья встал между подиумом и гостями и размеренно прочел обращение княгини к почтенным подданным князя Аглензайра. О том, что вдова князя Эрнилинса Аглензайра, Латринея Аглензайр, отправляясь в дальнее и опасное путешествие по делам княжества, поручает воспитание и обучение своего сына, князя Эрифиуса Аглензайра, до его физического совершеннолетия главному магу княжества, Ургазиру дей Рроквейсу, а личную охрану – горному крабу по имени Кэт. Решение финансовых вопросов доверяется совету старейшин племени гольдов в лице его главы Кройза Халлганта. Контроль за советом и крабом возлагается на главного мага, принесшего на собственной крови клятву в верности и неукоснительном исполнении этого поручения. Оплатой за исполнение этой клятвы станет открытие магу важной тайны, касающейся лично его, а наказанием за недобросовестное исполнение обязанностей – пробуждение проклятия, наложенного на близкое ему существо. Кроме того, заклинание проклятия наложено и на самых добропорядочных граждан города, чтобы краб Кэт не нарушил своей клятвы верности. И в силу оно вступает незамедлительно после отбытия княгини.

– Я не понял… – поднял на Латринею взгляд судья, произнеся эти слова, – на кого именно?

А вот я сразу сообразила. И они тоже понемногу начинают догадываться, серея и бледнея на глазах. Гномы и гномки, пришедшие на званый обед.

А их-то за что?

Хотя я уже знаю ответ. Никогда теперь я не решусь сделать даже один шаг к свободе, зная, что все эти совершенно чужие мне люди, или гномы, не все ли равно, будут мучиться по моей вине. Что останутся сиротами маленькие гномята, опустеют уютные домики.

– Ох, какая же ты сволочь! – Вот ведь не хотела я ничего говорить, само вырвалось.

– Кэт.

Что она собирается делать? Прибить меня на месте? Да и флаг ей в руки, для чего мне такая жизнь?

А это еще зачем? В панике пячусь от опустившейся передо мной на колени Сирени.

– Я знаю, что ты меня ненавидишь. Так и должно быть. И если бы у меня была хоть крошечная возможность вернуться и все объяснить… попросить прощения… но ее не будет. Когда-нибудь у тебя родятся дети, и тогда, возможно, ты поймешь, что я чувствую. А сейчас… могу только сказать, другого выбора у меня просто нет. Так уж сложилась моя жизнь… никогда не было выбора.

Она решительно поднялась на ноги и, не касаясь ногами пола, вернулась на помост, оставив в моей душе после этого коротенького монолога ощущение тягучей горечи и вины. Хотя в чем я могу быть перед ней виноватой, даже не представляю.

– Ургазир… – теперь ее голос тих и безжизнен, – чтобы расплатиться с тобой, я нарушаю старую клятву, но это уже не имеет никакого значения.

– НЕТ! – вскочила с кресла Малина и ринулась к ней. – Ты не можешь так поступить со мной за все, что я вынесла!

Она попыталась схватить дикую ведьму за руки, но ее пальцы прошли насквозь, как через туман.

– Ой! – Лин дула на обожженную руку, ошеломленно разглядывая сестру, словно перед ней был призрак.