Аня поднялась на второй этаж, в кабинет Венеры. Она сидела печальная за своим столом и смотрела на сверток с младенцем. Аня сразу же отреагировала на грусть в ее лице.

– Что? Он хочет уйти? – с истеричной ноткой спросила Аня.

– Нет, нет, пока нет. Он ждет тебя, Аня. Я просто смотрела на него и думала, что хотела бы себе такого младенца, – ее брови страдальчески поднялись. – Как жаль, что ему нужна лишь ты одна. Мне кажется, что он будет еще долго ждать тебя, Аня.

– Венера, а у вас были дети? – Аня присела на диван и взяла своего мальчика на руки.

– Я никогда и ничего не помню, Аня. Я знаю всех жителей этого города. Кто пришел, кто ушел. Но о себе я ничего не знаю.

– А вы сами не хотели бы уйти? – спросила Аня.

– Я нужна всем этим людям. Я не могу уйти.

– Странно. Ваше желание не играет никакой роли?

– Не играет. Потому что я не могу желать того, что не может исполниться. Мне хорошо, пока я нужна.

– А если ваш спрут всех сожрет, то, что вы станете делать?

– Уже не сожрет, – она опять широко улыбнулась, отчего ее лицо делалось неприятно хитрым. – Гедеон отравил его. Мне сказали, что это была твоя идея, да?

– Да, – изумленно проговорила Аня.

– Они с одним врачом из больницы рассчитали дозу яда для этого монстра и подсыпали ее в мясную тушу. Спрут умер очень быстро. Сейчас его пытаются вытащить из моря и закопать. Наконец-то, с чудовищем покончено. Теперь люди больше не будут бояться ходить по набережным и купаться.

– Хоть одна хорошая новость за все это время, – обрадовалась Аня.

– Для тебя скоро наступит тоже более спокойная жизнь, – заметила она. – Ты собралась возвращаться домой.

– Да, вы правы. Я пришла попрощаться с ним… и с вами. Хочу еще, чтобы вы передали от меня привет Вере, что живет на моей остановке в маленьком домике. И Гедеону тоже. А еще скажите мальчику Диме, чтобы нашел себе маму на пляже. Там много женщин потеряли своих детей. Возможно, кто-то захочет его взять к себе.

– Хорошо, Аня, я передам. А теперь иди, – она странно посмотрела на Аню. – Но мне, кажется, ты уходишь ненадолго.

– Постараюсь не попадать сюда больше, – уверенно произнесла Аня. – Берегите его. Хотя я и не чувствую его своим мальчиком, все же мне жаль оставлять его тут. Нельзя ли…

– Нет. Нельзя. Поверь мне. Тогда ты никогда не уйдешь отсюда.

Аня испугалась. Она очень хотела вернуться домой к Родриго и маме.

– Дайте мне воды, – попросила она, сильно побледнев.

Венера встала из-за стола и медленно подошла к умывальнику в углу кабинета. Налила ей небольшую чашку воды и подала. Аня взяла чашку одной рукой, а другой, удерживая ребенка на коленях, достала свой пузырек. Она высыпала из пузырька половину порошка к себе в стакан, и, поболтав, залпом выпила. Венера внимательно смотрела на ее действия, а потом сказала:

– Аня, отдай ребенка, а сама иди на свою кровать. Тебе надо находиться там, а не здесь. Ты уйдешь из той палаты.

Аня кивнула. Она раскрыла простыню, поцеловала лобик и ручки малыша. Потом протянула сверток Венере и бегом помчалась из кабинета.

Усевшись на своей кровати, Аня почувствовала тошнотворную слабость. По венам разлилось спокойствие, смешанное с неконтролируемым весельем. Ничего смешного не было, но Аня почему-то начала дико хохотать. Она смотрела на окружавшие ее кровати с мертвыми телами и видела, что это всё люди, ждущие своей очереди на жизнь или смерть, как и сказала Венера. И Аня ждала. Но она нашла способ вернуться, а они нет. Они не вспомнили, а она вспомнила. Ее это смешило. Она хохотала и говорила:

– Вы недоумки. Вам надо было найти мой пузырек. А теперь вы тут лежите и гниете, – от смеха ей становилось плохо, так как он перерастал в истерику.

Она начала безудержно рыдать и биться в какой-то агонии. Вытянувшись на своей кровати, она громко кричала и металась:

– Не хочу! Не хочу! Оставь меня. Я люблю Родриго. Ты падаль!

Потом она услышала мамин голос:

– Врача! Врача! Она пришла в себя!

Шум и суета вокруг ее кровати, немного привели ее в чувство. Она перестала бешено вертеть головой, и увидела Гедеона в белом халате и Венеру тоже. Гедеон распоряжался:

– Еще вколите ей два кубика реланиума.

Венера наклонилась над ее лицом и двумя пальцами расширила ей веки.

– Аня, ты видишь меня? Если не можешь сказать, то моргни.

Ане не нравилось, что Венера трогает ее глаза, поэтому она отодвинула ее руку и сказала:

– Венера, зачем вы оставили ребенка?

– Какого ребенка? И кто такая Венера? Я твой врач. Ты понимаешь меня?

– Нет. Ты Венера, – упрямо прошептала Аня. – Ты пристроила моего мальчика в своем саду? Ты обманула меня?

Гедеон тоже наклонился над Аней и заглянул в ее глаза. Потом они с Венерой немного отодвинулись от ее кровати и тихо зашептались. «… зрачки расширены», – донеслись до нее слова. Ане стало подозрительно, что они шепчутся вблизи от нее, и, по-моему, обсуждают ее.

– Гедеон, вы что, с ней заодно? Или вы тоже хотите уйти и подыскиваете себе место в ее саду?

Он с удивлением посмотрел на Аню. Потом подошел к ней и спросил:

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Аня.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Где ты живешь?

Аня улыбнулась и назвала свой адрес. А потом сказала ему:

– Плохая же у вас память, Гедеон. Ведь всего четыре дня назад, я вам все рассказывала. Лучше порадуйте меня. Это правда, что вы смогли отравить спрута?

– Что за спрут? – спросил он.

– Ну, тот монстр, что чуть не слопал нас? Мы сидели под мостом.

Венера тихонько сказала ему что-то на ухо.

– Аня, тебе снился длинный сон, – сказал Гедеон. – Я твой врач – Константин Павлович, а это тоже твой врач – Екатерина Александровна. Ты сейчас под действием лекарства, Аня.

– Какого лекарства? – удивилась она и попыталась сесть на кровати. – Я сама приняла наркотик, чтобы очнуться здесь.

Она увидела, что в ее руку воткнута иголка и в вену течет бесцветное лекарство. Она лежала под капельницей. В палате кроме нее никого не было. Аня повертела головой и удивленно приподняла брови.

– А куда же все делись? Тут только что было полно мертвецов. Неужели вы уже всех пристроили, Венера? Я о вас была лучшего мнения.

– Аня, ты долго болела, – сказала Венера. – Ты еще не пришла в себя. Отдохни. Сейчас придет твоя мама.

Она застучала каблуками и вышла из палаты. Гедеон снова наклонился над ней и поводил перед ее носом металлическим молоточком. Аня хихикнула, ей казалось странным, что ее знакомый Гедеон изображает из себя врача.

– Вы все еще живете на набережной, или теперь переберетесь под мост?

– Успокойся, девочка. Все пройдет, все придет в норму.

Дверь открылась, и Аня услыхала мамин голос.

– Аня, Аня, доченька моя, – мама села на кровать и прижалась к Аниному лицу. – Наконец-то, ты пришла в себя. Как долго ты лежала.

– Мама, – прошептала Аня. – Я так долго искала свой дом. Прости меня, мама, я больше никогда не пойду через кладбище. Пусть эта Венера живет там безвылазно, но я туда ни ногой. Только знаешь, мама,… – Аня запнулась. – Там мой ребенок, мама. Я не смогла забрать его с кладбища. Он остался в музее у этой Венеры, – Аня кивнула в сторону женщины. – Она сказала, что нельзя его взять с собой. Мама, ты знаешь, что у меня есть ребенок? Вернее был ребенок?

Аня попыталась посмотреть в мамино лицо, чтобы узнать, как ее признание отразилось на ней. Но мама только сильней уткнулась в Анину шею, и Аня почувствовала на коже теплые слезы.

– Ты плачешь, мама? – поразилась Аня.

– Аня, – сказал Гедеон. – Твой ребенок… он не выжил. Срок был слишком маленький, мы не смогли спасти его.

– Что значит, не выжил? Я только что видела его, и с ним все было хорошо. Он у нее, – она кивнула на Венеру и подозрительно посмотрела на нее. – Она хотела себе малыша, она забрала его! Она воровка! – закричала Аня.

Аня выдернула из руки иголку и сбросила капельницу. Кровь потекла из ее вены, но Аня пыталась встать. Мама удерживала ее в постели, Аня сопротивлялась и кричала:

– Что ты с ним сделала?! Ты же обещала присматривать за ним? Как это умер? Он не мог умереть! Мама, пусти меня! Я хочу пойти в ее кабинет, там мой ребенок! Он лежит на диване!

– Аня, успокойся! – громко сказал Гедеон и кивнул Венере. – Это все галлюцинации, бред.

– Где мой малыш? – плакала Аня.

– Анечка, девочка моя, он умер, – мама плакала вместе с ней. – Он был слишком маленьким. Он прожил только три дня. Его нельзя было спасти. Только шесть месяцев, понимаешь? Он был слабенький.

Аня громко зарыдала. У нее в голове не укладывалось, как такое могло произойти? Она только что держала на руках своего мальчика, здоровенького, нормального. И теперь ей говорят, что он умер три дня назад. И ему было только шесть месяцев. Аня ничего не понимала. В палату вошла медсестра со шприцом и, прижав крепко Анину руку к кровати, сделала внутривенный укол. Аня не вздрогнула от укола, ей было наплевать на это, она плакала о своем мальчике.

– Мама, где Родриго? Позови Родриго. Я хочу видеть его!

Но мама вдруг заплакала еще сильней и погладила Аню по голове.

– Сейчас она уснет, – прошептал Гедеон. – Не бойтесь, все будет в порядке. Она очнулась. Это самое главное.

Анино тело стало ватным и ее глаза закрылись. Теперь Аня ничего не видела и не слышала.

– Что с ней, Константин Павлович? – спросила Анина мама.

– Рано еще говорить, – врач потер пальцами бровь. – Пока это бред. Иногда случается, после длительной комы. Мозг мог пострадать. Но она назвала себя, помнит вас – это уже хорошо. У нее есть эмоции, она помнит о ребенке. Возможно, она видела яркие сны и слышала, о чем мы говорили, и все перемешалось в ее голове. Еще рано судить. Пусть поспит нормальным сном. Вы бы тоже отдохнули, Вера. Аня проспит часов восемь. Идите домой, отдохните. Себя тоже надо беречь.

– Спасибо вам, – сердечно проговорила Анина мама. – Но что же мне сказать ей о… Родриго? Я не знаю… И Антон, – она опять громко заплакала. – Это так ужасно.

– Не плачьте, пойдемте со мной, – врач увел ее из палаты. – Вам пора принять ваше лекарство. Остальное мы возьмем на себя.

Когда Аня очнулась во второй раз, в палате было уже не пасмурно. Солнце пробивалось из-за штор на окне. Ане было удивительно смотреть на него, потому что в последнее время в городе было мрачно, и лил дождь. Она очень мерзла. А тут было тепло.

Она была одна в палате. Это была самая обычная палата, а не морг. Аня вспомнила про маму и своего малыша. Неужели это правда и ее мальчик умер? Всего шесть месяцев. Аня даже не видела его настоящего. Какой он был?

Шесть месяцев? Значит, она проспала… четыре месяца? Аня попыталась сесть, но из ее руки опять торчала капельница. Аня снова выдернула ее и села. Она потрогала свое тело. Оно было не такое, как в том призрачном городе. Аня была очень худая и высохшая. «Посмотреть бы на себя в зеркало, – подумала она. – Скоро может придти Родриго. Ведь мама уже сказала ему, что я проснулась».

Она потрогала свое лицо. Кожа была сухая. Потом провела рукой по волосам и обомлела – их почти не было. Жесткий ежик был под рукой. Что случилось с ее волосами? Ей захотелось встать и пройтись по палате. Возможно, здесь есть зеркало где-нибудь? Она неуверенно поднялась на ноги и покачнулась. Давненько она не ходила по-настоящему. Она утратила чувство равновесия, и поэтому схватилась за спинку кровати. Зацепив какой-то провод рукой, Аня испугалась, потому что сразу услышала писк прибора, рядом с ее кроватью. Аня сделала два шага и почти упала, но в последний момент схватилась рукой за этот же прибор. Ноги были такие слабые, что она не смогла идти дальше, а опустилась на пол. Дверь открылась и вошла молодая медсестра.

– Доброе утро, Аня. Тебе нельзя ходить. Немедленно ложись.

Потом она увидела, что капельница висит, и лекарство стекает на пол и рассердилась.

– Что еще за фокусы? Немедленно ложись. Сейчас придет врач, и достанется и тебе и мне.

– Я уже належалась, – пробурчала Аня.

Медсестра подошла к ней и начала поднимать ее легкое ослабевшее тело. Потом насильно увела в постель и уложила Аню на место. Она забрала капельницу и унесла ее. Через пять минут она вернулась с врачом. Это снова был Гедеон.

– Доброе утро, путешественница, – весело сказал он. – Выспалась? Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – лаконично ответила она. – Когда я могу уйти отсюда?

– Какая быстрая, – улыбнулся он. – Так скоро не получится. Ты должна понять, Аня, что у тебя было тяжелое состояние. Ты пробыла в коме четыре месяца. И если бы,… если бы не преждевременные роды, то может ты бы не очнулась. Твой организм откликнулся на рождение ребенка. Хотя я и сожалею, что мы не смогли спасти его. Ты помнишь, о чем мы вчера говорили?

– Помню, – из ее глаз опять потекли слезы. – Где он?

– Мы уже похоронили его, Аня, – печально произнес врач.

– Это же был мальчик?

– Да. Но ты не думай об этом, Аня. Ты еще молода, скоро окрепнешь, у тебя вся жизнь впереди. Будет когда-то еще один малыш. Я уверен в этом. А теперь позволь, я осмотрю тебя.

Он склонился над Аней. Проверил ее глаза, послушал ее сердце, измерил давление.

– Ну, хорошо, – повеселев, проговорил он, – очень даже неплохо, учитывая, сколько тебе всего пришлось перенести.

– Скажите, доктор, что со мной случилось? Я не все помню. Почему у меня нет волос?

– Аня, это очень грустно рассказывать. Один твой приятель подсыпал тебе наркотик в напиток. Его обычно курят. Мерзкий наркотик, сходный с фенилциклидином. Очень большую дозу. Тебе ввели препарат, блокирующий действие наркотика – налоксон. Но отек легких уже начался, а потом и отек мозга. Тебе делали операцию на головном мозге. Поэтому сбрили все волосы. Ты впала в кому, и после операции ты из нее не вышла. А дальше я говорил, начались роды, и ты очнулась.

– А как же мой ребенок… и кома?

– Иногда бывают и такие случаи. Твой ребенок рос в тебе, получая внутривенное питание. Поэтому он и был таким слабеньким. Возможно, большая наркотическая доза тоже повлияла на его развитие. Началась отслойка плаценты, и он родился. Ну, ничего, не плачь. Все уляжется, утрясется. Скоро придет твоя мама, Аня. Она не отходила от тебя все эти три дня. Она ждала, когда ты проснешься. И до этого тоже, Аня, она много ухаживала за тобой. Ты береги ее, потому что ее здоровье надорвано.

– Что вы хотите сказать? – удивленно произнесла она.

– Аня, твоей маме очень трудно будет сообщить тебе печальные новости. Она не может сказать, чтобы не навредить себе. У нее был сердечный приступ, и ты береги ее, девочка. Вам теперь нужно крепко держаться друг друга, заботиться друг о друге.

– А Антон? – спросила Аня. – Мой брат?

– Об этом я и хочу сказать тебе, Аня. Видишь ли, когда ты попала в больницу в таком печальном состоянии, твой брат, испытывая чувство глубокой вины, покончил с собой.

– Что? – слабо пролепетала Аня, не понимая смысла слов.

– Видишь ли, Аня, он баловался наркотиками. Он принял слишком большую дозу. Его не удалось спасти. Твоей маме больно говорить на эту тему. Я обещал, что сам все расскажу тебе.

– Антон умер? – еще не веря в это, спросила Аня.

– Да, – подтвердил доктор. – Он написал записку, что виноват во всем и покончил с собой.

– Я не верю, – Анины губы не шевелились. – Я хочу к Родриго. Где он? Вы сказали ему, что я очнулась? Мне надо позвонить ему. Я не верю.

– Аня, успокойся. Будь мужественной. Плохие новости на этом не кончаются.

Анино сердце защемило, она почувствовала дурноту.

– Родриго жив, не волнуйся. Но он не сможет придти к тебе. Когда твой приятель отравил тебя, Родриго не сдержался, он убил его. Недавно его осудили и отправили в колонию.

– Как? Родриго нет здесь? – Аня поняла только это.

– Его нет, Аня. Остался только еще один приятель, который играл в их группе.

– Родриго нет, – Аня зациклилась на этой мысли.

Она так рвалась в этот мир, хотела найти его, чтобы быть с Родриго вместе. А его нет. Его нет, и их ребенок тоже умер. Брат умер, мама больна. Богдан мертв.

– Как он убил его? – не своим голосом спросила Аня.

– Не надо, Аня. Зачем тебе это знать? Подумай о себе, тебе надо поправиться и заботиться о себе и маме. Такую трагедию трудно пережить, я понимаю. Но ты справишься. Ты хорошая девочка, твоя мама любит тебя. У тебя все будет хорошо.

– Если вы мне все не расскажете, мне придется расспрашивать свою маму, – равнодушно произнесла Аня. – Как умер Богдан?

– Что ж, – с каким-то вызовом ответил Гедеон. – Родриго перерезал ему горло струнами своей гитары. Спасти этого Богдана было невозможно.

– Он плакал? – спросила Аня.

– Родриго? Не знаю. Меня там не было.

– Я слышала, как он плакал. Только не по нему. Он плакал, потому что хотел жениться на мне, и не смог. Вы знаете, Гедеон, мы ведь хотели уехать с ним вместе в Москву. Он решил быть со мной вместе, чтобы растить нашего мальчика. А теперь их нет у меня. Если бы я не пришла туда так рано, ничего бы не было, – равнодушно сказала Аня.

В палату вошла Венера. И Аня зло уставилась на нее.

– Ты мне обещала, что все будет хорошо. Ты просто старая стерва! – выкрикнула Аня. – Ты всегда мне не нравилась! Со своими могилками и моргом. Ты забрала моего ребенка! Ты просто гадина!

Аня вскочила с кровати и бросилась на врача. Та отшатнулась, и Гедеон еле успел удержать Аню от того, чтобы та не вцепилась ей в горло. Аня была слаба, и удержать ее ничего не стоило. После такого порыва Аня тяжело дышала. Потом она громко зарыдала, причитая:

– Мой Родриго, мой мальчик. Я хочу к ним!

Венера и Гедеон громко переговаривались.

– Я была права. Психоз налицо. Я пропишу ей успокоительное. А вы Константин Павлович проследите, чтобы оно попало куда нужно.

– Константин Павлович! – громко передразнила Аня. – Он Гедеон, а вы Венера, любительница покойников. Можете притворяться сколько угодно, но я знаю, кто вы есть.

Венера ушла, а Гедеон остался с Аней. Он внимательно смотрел на Аню и о чем-то думал. Аня успокоилась и лежала на кровати, соображая, как вырваться из этой больницы и найти Родриго. Этот вопрос заставлял страдать Аню.

– Вы не знаете, где, в каком городе мой Родриго?

– Не знаю, – он раздраженно посмотрел на нее. – Скажи, ты на самом деле не понимаешь, что происходит или прикидываешься?

Аня округлила глаза, не понимая, что он хочет узнать.

– Гедеон, Венера. Ты находишься в больнице, Аня. Ты пролежала в коме четыре месяца. Мы врачи. Ты видишь это?

– Я вижу, – признала Аня. – Спасибо, что лечили меня. Без вас я никогда бы не очнулась в своем городе.

– Что значит в своем городе? Что тебе снилось, Аня? Где, по-твоему, ты находишься?

– Сейчас я нахожусь в своем городе, а до этого, когда была в коме, то находилась в похожем месте, только со своими правилами. Понимаете, там вы были Гедеоном, а она, – Аня кивнула на дверь и ее глаза сверкнули, – заведовала кладбищенским музеем. Она распределяла людей на смерть.

– Это как?

– Люди приходили к ней, а она выбирала им место на кладбище. И потом могилы усасывали их прямо в землю. Я сама это видела. А она была такая счастливая. Терпеть ее не могу! Разве можно так радоваться, когда человек умирает? Я поверила ей, что она будет следить за моим мальчиком, я оставила его ей на диване. Она сказала, что я не могу его взять с собой. А он умер, понимаете? Она позволила ему пойти в тот сад, чтобы найти свою могилку, – Аня опять заплакала.

Вошла медсестра со шприцом и искусственно улыбнулась.

– Время укола.

Аня послушно подставила руку, и получила очередную порцию лекарства. Гедеон жалостливо смотрел на Аню.

– Аня, ты должна понять, что видела очень яркий, реалистичный сон, ничего не имеющий общего с реальной действительностью. То, что было там, там и осталось. В реальности, здесь, мы с Екатериной Александровной являемся врачами. И она, кстати, твой врач-невролог и психиатр. Поэтому старайся вести себя с ней правильно, вежливо. Если ты будешь кидаться на нее, то попадешь совсем в другую лечебницу, из которой уже не выйдешь.

– Мне сложно воспринимать ее по иному, – призналась Аня. – Мне кажется, что она лицемерка. Я в конце, перед тем, как проснуться, почти поверила ей, прониклась к ней сочувствием, а она вон как со мной поступила. Никогда не прощу ей моего мальчика.

– Аня, это был всего лишь сон, – напомнил ей врач. – Она никогда и ничего не делала с твоим ребенком. Когда он родился, им занимались другие специалисты – врачи-педиатры. Екатерина Александровна занималась только тобой, и ты должна сказать ей спасибо, Аня. Она помогла тебе вернуться с того света. Ты могла умереть. Поэтому в следующий раз не кидайся на нее и не груби.

– Мне трудно этого не делать, – вновь повторила Аня. – Она для меня Венера, а вы Гедеон. И он, кстати, был хороший человек. Только одинокий.

– Я в чем-то тоже одинок, – врач, улыбаясь, потер свой нос. – Аня, я не верю в то, что ты сумасшедшая. Твой мозг, конечно, пострадал, но не до такой степени, чтобы ты не могла отличить реальность от сна. Так что постарайся вести себя правильно. Потому что, Венера, как ты ее называешь, уверена со вчерашнего дня, что тебе придется сменить эту больницу на новую. Ты понимаешь?

– Да, – кротко ответила Аня. – А как пострадал мой мозг?

– Думаю, ты будешь сильно уставать, у тебя будут головные боли, слабая память, дезориентация. Ты не сможешь пока закончить учебу в колледже. Надо подождать, пусть организм придет в себя. Попьешь лекарства, съездишь в санаторий, а там видно будет.

– Я хочу спать, – сообщила она. – Это от укола?

Гедеон вздохнул и кивнул.

– Если будешь на нее бросаться, все время будешь спать.

– Я же говорила, она гадина, – засыпая, пробормотала Аня. – Она не даст жить людям.

Аня проснулась через два часа. Открыв глаза, она увидела на стуле, рядом со своей кроватью маму. Аня улыбнулась.

– Мама, здравствуй, – прошептала она.

– Анечка, как я рада, что ты очнулась. Как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо, мама. Нам бы уйти отсюда. Не нравится мне эта Венера. От нее можно ожидать всего.

– Дочка, это не Венера, это очень хороший врач. Ее зовут Екатерина Александровна. Она много хлопотала над тобой. И Константин Павлович, он очень хороший доктор. Такой внимательный, – мама заглянула в глаза Ане. – Он и меня лечил, Аня. Тут у меня сердце прихватило, так он был и моим доктором. Он очень сочувствует нам, Аня.

– Ладно, мама, – мягко ответила Аня. – Мне очень жаль, что случилось так с Антоном. Я бы никогда не подумала, что он способен на такое.

– Он очень мучился из-за тебя, – мама тихо заплакала. – Когда, после операции ты не пришла в себя, тогда он…

– Мама не надо, – разволновалась Аня. – Тебе нельзя нервничать. Скоро меня выпишут, и я вернусь домой, – Аня повертела головой. – Сейчас какое время года, мама?

– Конец мая, дочка. Ты долго пролежала.

– Мама, а ты знаешь, в каком городе Родриго?

– Зачем тебе? – ее слезы сразу высохли. – Забудь его, Аня. От него все наши беды. Если бы не он, то ничего бы не было.

– Мама, это не он виноват, – защитила его Аня. – Он хотел жениться на мне. Он просто ждал моего восемнадцатилетия. Если бы не Богдан…

– У них одна шатия-братия. Это они подсадили Антона на наркотики. Этот Родриго во всем признался на суде. Я и слышать о них не хочу.

Аня вздохнула. Сейчас она не могла спорить с мамой. Потом, когда ее выпишут из больницы, она сможет рассказать ей, какой Родриго был хороший, и как он поддерживал ее в длительном сне.

– Мама, а как там моя Кристина? – спросила о подруге Аня.

– Учится. Все так же. Она навещала тебя пару раз.

– Скажи ей мама, что я очнулась. Пусть придет, я хочу ее видеть.

– Хорошо, Аня, я скажу. А вот и завтрак принесли. Давай-ка, поешь немного. Врач сказал, что тебе можно пока жидкую легкую пищу.