Сергей Павлович Глазенап (1848–1937)

Среди ученых иногда встречаются и такие, которые полагают, что научно-популяризаторская деятельность — не их удел. Не таков Сергей Павлович Глазенап — советский астроном, почетный член Академии наук СССР, заслуженный деятель науки. Он не замыкался в рамках одной только научной работы, а находил время и для научно-популяризаторской и общественной деятельности. Ученый являлся автором ряда учебников по математике и космографии. Ему же принадлежат широко известные в нашей стране математические таблицы, которыми пользуются при разного рода вычислениях.

Еще в годы царизма Глазенап, не покладая рук, трудился над тем, чтобы научные знания стали достоянием широких масс. Так, в 1890 году своей неутомимой деятельностью он способствовал созданию такой научно-просветительной организации, как Русское астрономическое общество. Для этого надо было преодолеть массу препятствий, расставленных царскими чиновниками, не заинтересованными в просвещении народа. На хлопоты ушло целых десять лет! В конце концов общество начало работать, при нем стал издаваться журнал. Первым председателем этого общества избрали Глазенапа.

Родом Сергей Павлович Глазенап из Тверской губернии. Родился в многолюдной семье разорившегося инженера-путейца. Рано столкнулся с нуждой и необходимостью зарабатывать хлеб своим собственным трудом. Кое-как окончив шесть классов Тверской гимназии, Сергей, чтобы не быть обузой родителям, по примеру Ломоносова покинул родной дом и с десятью рублями в кармане отправился искать счастье в Петербург. Он мечтал об университете. Жить пришлось на средства, получаемые от случайных уроков. Приходилось туго, иногда даже очень туго. Единственная отрада — огонек, светившийся впереди. Этим огоньком был Петербургский университет. Движение к поставленной цели делало жизнь, полную лишений, осмысленной и интересной.

Наконец Сергей окончил полный курс гимназии и успешно сдал экзамены на физико-математическое отделение Петербургского университета. Казалось, цель достигнута. Но долго учиться студенту Глазенапу не пришлось. Заболела мать. Врачи признали у нее туберкулез, который в то время считался неизлечимым. Пришлось спешно распродать все семейные пожитки и на собранные средства отправить мать лечиться в Италию. Но как отправить мать одну?

И вот мать и сын выехали в Италию. За границей Глазенап стремится провести время с пользой для себя. В Риме он посещает университетские лекции по физике и математике. Но, увы, эти лекции не могли удовлетворить его полностью, так как многое из того, что читалось, уже было известно из других источников.

После смерти матери Сергей поспешил вернуться в Петербург и, не теряя времени, приступил к занятиям в университете. Это было время, когда в столичном университете математику вели П. Л. Чебышев и А. Н. Коркин, химию — сам Д. И. Менделеев, механику — О. И. Сомов и астрономию — А. Н. Савич.

Да, было у кого поучиться! Уже тогда Глазенап не был равнодушен к астрономии. Но для занятий астрономией необходимы большие знания по математике. Вот почему студент, как зачарованный, сидел на лекциях академика Чебышева и с жадностью воспринимал тонкую мудрость математических дисциплин. Будущий астроном знал, что все это ему пригодится, причем в самое ближайшее время. Вероятно, именно поэтому первая его научная работа была выполнена по математике. Она носила скромное название «Об арифметических непрерывных дробях». За эту работу Глазенап получил золотую медаль.

Сергей Павлович на всю жизнь запомнил слова Чебышева о том, что «сближение теории с практикой дает самые благоприятные результаты». Это указание маститого ученого Глазенап старался осуществить не только в математике, но и в астрономии. Он перенял от Чебышева любовь к конструированию. Позднее, когда Глазенап стал астрономом, он много занимался изобретением и конструированием астрономических приборов. Им, например, сконструировано «солнечное кольцо» (кольцо Глазенапа) — простейший инструмент для определения времени и географической широты.

После окончания университета Сергея оставили при учебном заведении для подготовки к профессуре по астрономии. С этой целью он командируется для прохождения практики в Пулковскую обсерваторию на правах сверхштатного астронома.

Наконец, мечта сбылась. Он — астроном. Правда, все приходится делать по указке. Но недалек тот день, когда он расправит свои крылья и в научном творчестве приобретет полную свободу.

В то далекое время в Пулковской обсерватории было засилье иностранцев. Доморощенного, да еще не оперившегося ученого к большим инструментам обсерватории не допускали, и молодому человеку поневоле приходилось довольствоваться одной вычислительной работой, которую он выполнял под руководством опытных астрономов. Но, как говорится, нет худа без добра, и это ему в жизни пригодилось.

Однако Глазенап скучал по самостоятельной научной работе. И здесь проявил присущие ему настойчивость и упорство. Он добился, чтобы ему дали самостоятельную тему. Молодого астронома тогда интересовали вопросы, связанные с затмением спутников Юпитера. Наконец, он был допущен к большим инструментам и начал свои собственные наблюдения.

Успех не заставил себя ждать. Исследования затмений спутников Юпитера закончены. За эту работу Петербургский университет присуждает Глазенапу степень магистра астрономии. Работой ученого заинтересовались за рубежом. Она была переведена на английский и французский языки.

Перед Глазенапом настежь открылась дверь в науку. Он смело переступил ее порог. В декабре 1874 года Пулковская обсерватория снарядила экспедицию в Восточную Сибирь для наблюдения за прохождением Венеры перед диском Солнца. В эту экспедицию попал и Глазенап.

В качестве пункта наблюдения он выбрал Камень-Рыболов на берегу озера Ханка. И нужно сказать, что здесь ученому повезло. Члены экспедиции, проводившие наблюдения в других пунктах, из-за плохой погоды вернулись ни с чем, а Глазенапу все же удалось, хотя отрывочно, между облаками пронаблюдать редкое и в научном отношении весьма интересное явление.

В Пулковской обсерватории Глазенап проработал около восьми лет. После этого он возвращается в Петербургский университет и утверждается в звании приват-доцента. Здесь он проводит большую работу по исследованию явления рефракции с учетом плотности атмосферного слоя, через который проходит луч. По уточненным данным рефракции им были заново вычислены параллаксы некоторых звезд (Альфа Лиры — 61-й звезды созвездия Лебедя). Материалы этих исследований составили докторскую диссертацию, которую он, по совету Ф. А. Бредихина, защитил в Москве.

В 37 лет Глазенап стал профессором (сначала сверхординарным, а затем и ординарным) Петербургского университета и в этой должности проработал около сорока лет. Во второй петербургский период Глазенап преимущественно занимался дальнейшим изучением двойных звезд. За два с половиной десятка лет он произвел 5000 наблюдений. Результаты наблюдений опубликованы им в пяти выпусках. В процессе многократных вычислений орбит двойных звезд ученый нашел свой, более рациональный аналитический способ этих вычислений, который используется астрономами и в настоящее время известен как «метод Глазенапа».

Скончался Сергей Павлович на 89-м году жизни, оставив неизгладимый след в истории развития отечественной астрономии.

 

Аристарх Аполлонович Белопольский (1854–1934)

В списке отечественных астрофизиков имя Аристарха Аполлоновича Белопольского стоит рядом с именем Федора Александровича Бредихина. Уже этого вполне достаточно, чтобы судить, какой большой вклад сделал ученый в науку.

Отец Белопольского был культурнейшим человеком своего времени. Переехав из провинции в Москву, он работал надзирателем 2-й Московской гимназии, а позднее контролером Московско-Ярославской железной дороги. Бывая у хозяина дороги, известного покровителя и ценителя искусств С. И. Мамонтова, отец познакомился с И. Е. Репиным и с другими видными людьми. Старший Белопольский любил собирать в своем доме интересное общество из представителей науки и искусства. У него водились даже запрещенные книги, вроде герценовского «Колокола».

Это окружение благоприятно влияло на молодого Белопольского. Всю жизнь он с большой любовью относился к литературе и искусству, особенно к музыке.

Уже в раннем возрасте у Аристарха обнаруживается заметная тяга к техническому конструированию и изобретательству. Позднее это увлечение стало страстью, неотъемлемой частью его характера.

Среднее образование Белопольский получил во 2-й Московской гимназии. В 23 года он окончил физико-математический факультет Московского университета. Поступая в университет, молодой человек мечтал о профессии инженера. Но все получилось по-другому. А произошло это так. На одной из лекций по астрономии Ф. А. Бредихин обратился к слушателям с вопросом:

— Дорогие студенты, не найдется ли среди вас механика-любителя, который помог бы мне в техническом переоборудовании некоторых астрономических приборов? Дело в том, что по штату такой механик не положен, а без него мы как без рук. Может быть, кто-нибудь из вас согласится послужить науке?

Откликнулся студент Белопольский. Он охотно согласился помочь профессору. Вышло так, что Аристарх увлекся работой и стал неофициальным техническим помощником самого Бредихина, который в то время налаживал фотометрические наблюдения, требовавшие разного рода технических приспособлений.

Вот здесь-?? и пригодились технические знания студента. С этого времени и начался процесс превращения студента-математика, мечтавшего о профессии механика, в ученого-астронома.

Белопольский был мастером на все руки. Его увлечения не исчерпывались одним только техническим конструированием. В студенческие годы он хорошо изучил все секреты фотографирования и стал неплохим фотографом-любителем.

Бредихин в лице Белопольского получил хорошего помощника. Теперь было кому делать не только технические приспособления к приборам по его чертежам, но и проводить систематическое фотографирование ночного неба.

После окончания университета по настоянию Бредихина 23-летнего юношу оставляют при университете. Федор Александрович пожелал подготовить себе надежную смену. И старый профессор не ошибся. Белопольский вскоре становится ассистентом Московской астрономической обсерватории, сменив на этом месте известного астронома В. К. Цераского, который по состоянию здоровья должен был уйти в длительный отпуск. Вот тут-то будущий ученый и показал, на что он способен. Продолжая дело, начатое Цераским, Белопольский под руководством Бредихина занялся систематическим фотографированием Солнца. Вскоре он стал большим мастером технического применения фотографии к различным вопросам астрономии и получил ряд очень важных фотографий изучаемых небесных объектов, в том числе удачный снимок лунного затмения, состоявшегося 4 октября 1884 года. Непрестанно совершенствуясь в фотографировании, Белопольский при помощи последнего применил новые методы определения радиуса Солнца.

Будучи участником научной экспедиции в г. Юрьевец для наблюдения солнечного затмения 19 августа 1887 года, ученый получил первоклассные фотографии короны Солнца, по которым можно судить о распределении яркости и внутренней структуре внешней солнечной оболочки.

Материал, относящийся к Солнцу, Белопольский положил в основу своей магистерской диссертации «Пятна на Солнце и их движение» (1887). Интересно, что в этой диссертации теоретические выводы ученый подтверждает весьма остроумным, им придуманным лабораторным экспериментом. Чтобы опытным путем подтвердить определенную закономерность в движении солнечных пятен, Белопольский брал стеклянный сферический баллон с жидкостью, в которую были помещены мелкие кусочки стеарина, и быстро вращал его. Эффект получился замечательный! Частички стеарина во вращающейся жидкости повторяли движение пятен на Солнце. Так удивительным образом законы гидродинамики «работали» на Белопольского!

В своей диссертации ученый самым убедительным образом показал, что на Солнце угловая скорость вращения убывает от экватора к полюсам. Ясно, что твердое однородное тело так вращаться не может. Это дало повод Белопольскому сделать вывод, что Солнце состоит из газов разной температуры и разной плотности.

Ученому исполнилось 34 года, когда он перешел на работу в Пулковскую обсерваторию. Для астронома это, конечно, много значило. Недаром когда-то ее называли «астрономической столицей мира».

Вскоре директором Пулковской обсерватории назначается Бредихин. Пульс деятельности обсерватории заметно усилился. Если до прихода Федора Александровича астрофизические работы стояли в тени, то под руководством нового директора они выдвигаются на первый план. Бредихин назначает Белопольского на должность астрофизика. Теперь интересы молодого ученого лежат в области звездной спектроскопии, где его ждут весьма фундаментальные открытия.

Еще в 1842 году австрийский физик Христиан Доплер установил свой знаменитый принцип, который в честь ученого называется «принципом Доплера». Суть его заключается в том, что при взаимном сближении или удалении источника звуковых колебаний и наблюдателя меняется частота звуковых колебаний, причем это происходит пропорционально скорости движения.

Сам Доплер полагал, что его принцип применим и для световых колебаний, но подтвердить это экспериментально не мог. Для световых колебаний принцип Доплера формулируется так: при движении источника света по лучу зрения должны смещаться линии в его спектре (по отношению к положению линий в спектре неподвижного источника), причем если источник света приближается к наблюдателю, то длина волны уменьшается, а линии спектра смещаются к фиолетовому концу спектра, если же источник света удаляется от наблюдателя, то длина световой волны увеличивается, а линии спектра смещаются к красному концу (эффект «красного смещения»).

Принцип Доплера открыл Белопольскому широкие возможности для исследований в области звездной Вселенной. Однако на пути всех этих исследований стояло одно «но», с которым надо было считаться. Известно, что для звуковых волн принцип Доплера довольно легко проверяется экспериментально, но для световых волн этот принцип в лабораторных условиях еще никем не был подтвержден. Вот почему применимость принципа Доплера к световым явлениям некоторыми учеными ставилась под сомнение. Короче говоря, нужен был лабораторный эксперимент, который доказал бы применимость принципа Доплера к световым явлениям, независимо от каких-либо теоретических построений. И эту экспериментальную проверку принципа Доплера реализовал Белопольский.

Казалось, что на пути эксперимента стоит непреодолимая трудность. В лабораторных условиях нужно было развить колоссальную скорость источника света: только при этом условии будет заметно смещение спектральных линий. Вот тут и пригодилась конструкторская «жилка» Белопольского.

После мучительных исканий и разного рода технических проектов выход, наконец, был найден, причем самым простым и неожиданным образом. Ученый сконструировал прибор, позволяющий в лабораторных условиях имитировать движение источника света с чрезвычайно большой скоростью, порядка сотен километров в секунду. Для этой цели он применил систему зеркал, которые являются гранями двух вращающихся в противоположных направлениях барабанов с параллельными осями. Последовательное отражение луча света от движущихся зеркал производило такой же эффект, как если бы перемещался сам источник света. Когда скорость источника достигла 700 метров в секунду, Белопольский измерением обнаружил сдвиг линий спектра отраженного солнечного луча. Наблюдаемый сдвиг был в полном согласии с принципом Доплера. После опытной проверки принцип Доплера стал законом и не вызывал больше сомнений при его применении к световым явлениям.

Опираясь на принцип Доплера, как на закон, Белопольский изучил скорость многих звезд по лучу зрения, или, как говорят, их лучевую скорость. Так, исследуя строение колец Сатурна путем измерения лучевых скоростей, ученый пришел к выводу, что эти кольца не сплошные и состоят из множества отдельных спутников, обращающихся по третьему закону Кеплера вокруг планеты.

Интересы Белопольского не исчерпываются сказанным выше. Ряд исследований он посвятил новым звездам, вспыхнувшим в конце XIX и начале XX века. Он оставил работы о скорости вращения Солнца, о природе и строении комет и т. д. Ученый много потрудился над совершенствованием астрономической техники и в этом направлении сделал ряд изобретений. Он опубликовал 273 научные работы. Это был труженик науки в самом высоком смысле слова. Ослепнув к концу жизни на один глаз, Аристарх Аполлонович не прекращал работы до последнего вздоха.

Белопольский еще при жизни достиг славы мирового ученого. В 1900 году он избирается академиком Петербургской академии наук. За выдающиеся открытия в области астрономии Парижская академия наук присудила ему в 1908 году золотую медаль, а через десять лет — премию Лалаида. Он был почетным членом многих иностранных научных обществ, включая Лондонское астрономическое общество и Итальянское общество спектроскопистов.

Будучи материалистом, ученый верил в неограниченные возможности человеческих знаний. Он стал классиком отечественной астрофизики. И если советский народ имеет большие достижения в освоении космоса, то дорогу к ним проложили такие ученые, как Белопольский.

Умер Аристарх Аполлонович на 80-м году жизни. Похоронен в Пулкове на обсерваторском кладбище.

 

Павел Карлович Штернберг (1865–1920)

В рассказе В. Г. Короленко «На затмении» приведен такой диалог:

— Ну, что, тетушка, — обращаюсь я к плачущей, — затмения ждете? — Ох, не говори, родимый!.. Что и будет! Напуганы мы, милый, то есть до того напуганы… Ноченьку все не спали.

— Чем же напуганы?

— Да все планидой этой.

Она поворачивает ко мне лицо, разбухшее от бессонницы и искаженное страхом. Воспаленные глаза смотрят с оттенком какой-то надежды на чужого человека, спокойно относящегося к грозному явлению.

— Сказывали вот тоже: солнце с другой стороны поднимается, земли будет трясение, люди не станут узнавать друг дружку… А там и миру скончание… [26]

Этот разговор происходил в городе Юрьевце 7 августа 1887 года за несколько минут до полного солнечного затмения.

Суеверные люди были порядком напуганы «знамением божиим» и с нескрываемой враждой относились к приехавшим вести наблюдения астрономам, которых они называли не иначе, как «остроумами» или «астроломами». Пришлось охранять лагерь «остроумов» нарядом полицейских и для надежности вызвать роту вооруженных солдат. Как свидетельствует автор рассказа, предосторожность оказалась очень кстати.

Среди астрономов, приехавших в Юрьевен наблюдать редкое небесное явление, был молодой ученый, недавно окончивший Московский университет, — Павел Карлович Штернберг. Он приехал в качестве помощника известного астронома Аристарха Аполлоновича Белопольского. Несмотря на капризную погоду, молодому ученому удалось получить несколько удачных снимков Солнца в момент его затмения. Эти снимки послужили хорошим материалом для выяснения строения солнечной короны.

…Родился Штернберг в городе Орле. Еще в гимназии он стал интересоваться астрономией. Когда Павел перешел в шестой класс, отец подарил ему небольшую зрительную трубу. То-то была радость для впечатлительного мальчика! Эта труба на самодельном штативе была установлена на крыше дома, ставшей излюбленным местом юного астронома. Здесь он познал первые радости наблюдения и красоту своей будущей профессии.

Молодой Штернберг понимал, что одной любви к астрономии мало. Профессия астронома требовала глубоких знаний в области физики и математики, а эти знания можно получить только в университете. Но вот гимназия осталась позади. Абитуриент усиленно готовится для поступления в высшее учебное заведение. И в 1833 году поступает на математическое отделение физико-математического факультета Московского университета.

Новый студент оказался в завидной компании выдающихся ученых: профессором астрономии и директором Московской обсерватории был Ф. А. Бредихин, профессором механики — Ф. А. Слудский, профессором геометрии — В. Я. Цингер. Несколько позднее механику читал сам «отец русской авиации» H. Е. Жуковский, а кафедрой физики ведал профессор А. Г. Столетов, прославленный русский ученый. Да, было у кого поучиться, чему научиться и с кого брать пример.

На лекциях Бредихина первокурсник Штернберг не сводил глаз со своего кумира. Его тянуло в обсерваторию, которая в представлении студента была «святая святых».

О своем первом знакомстве с прославленным астрономом Штенберг рассказывает так:

«Первое мое знакомство с Федором Александровичем состоялось в 1883 году. Я, тогда студент I курса, обратился к нему за разрешением заниматься в обсерватории. Ф. А. остановился на лестнице, по которой бойко сбегал по окончании лекции, несколько удивленно посмотрел на меня и после минутного раздумья сказал, чтобы я приходил на обсерваторию вместе со студентами IV курса. В первое же посещение я был поражен дружеским отношением и простотой обращения Ф. А. со студентами… Студенты очень ценили такое отношение к себе и с благодарностью вспоминали Федора Александровича. Выбравшие специальность астронома — их было весьма немного — получали полную свободу в своих работах. Ф. А. давал инструмент и предоставлял занимающегося самому себе и только издали присматривался к его работам. Он говаривал, что если кто любит науку и обладает способностями, то он преодолеет все встречающиеся затруднения и выберется на дорогу; в противном случае научный пыл у начинающего остынет и он примется за дело, которое ближе подходит к его натуре. Это нежелание насиловать свободу человека и сознание, что искусственными мерами нельзя заставить его приобрести знания, резко сказывались на переходных экзаменах».

Первая работа, которую выполнил Штернберг под руководством Бредихина, заключалась в сравнении инструментов Пулковской и Московской обсерваторий.

Видя ревностное старание студента и высоко оценив его исполнительность, Бредихин поручил ему обработку данных об измерении красного пятна на поверхности Юпитера. Работа была выполнена Штернбергом блестяще, получила лестный отзыв Бредихина, удостоена факультетом золотой медали и напечатана в «Анналах» обсерватории.

Прошло четыре года студенческой жизни. Университет окончен. Стараниями Бредихина выпускник Штернберг остается при университете. Впереди — подготовка к профессорскому званию. Его зачислили сверхштатным ассистентом обсерватории с весьма скудным жалованьем. Не беда, что молодому человеку придется подрабатывать где-то на стороне. Главное — работа по душе. Штернберг был искренне доволен своей судьбой и считал себя счастливейшим человеком в мире.

Прошло еще три года. За это время Бредихин переехал в Пулково. Вместо него директором Московской обсерватории стал Цераский, а его должность штатного астронома-наблюдателя занял Штернберг. Незадолго до знаменательного события молодой ученый сдал магистерский экзамен и был утвержден приват-доцентом. Мечта его сбылась: он стал кадровым работником обсерватории. Теперь Штернберг мог посвятить себя целиком самостоятельной исследовательской работе.

Первая большая работа Штернберга, выполненная в обсерватории, посвящена определению широты Московской обсерватории в связи с движением полюсов Земли. Этой работе он посвятил 10 лет напряженного труда. По мнению специалистов, она является образцом добросовестности и точности исполнения. В процессе выполнения работы ученому пришлось быть одновременно и конструктором, и механиком, и слесарем, и токарем. Штернберг самым тщательным образом исследовал и учел всевозможные ошибки, которые бывают при наблюдениях и их обработке. За этот труд Павел Карлович получил степень магистра и был удостоен медали Русского астрономического общества.

Еще не окончив первого исследования, ученый ведет кропотливую работу в других направлениях. В «Анналах» обсерватории он печатает одну статью за другой, посвященные определению сил тяжести поворотным маятником, результатам измерений фотографическим путем звезды гамма Девы, фотографическим наблюдениям за прохождением Меркурия по диску Солнца.

Штернберг был видным организатором науки. В 90-х годах по его инициативе и под его руководством переоборудовалась Московская обсерватория. Благодаря находчивости и смекалке Павла Карловича в обсерватории установили главный инструмент — 15-дюймовый астрограф. Устранение дефектов и приспособление регулятора к новому инструменту является исключительно заслугой неутомимого Штернберга.

Ученый не замыкается в рамках одной астрономии. Являясь сторонником женского образования, он с группой передовых ученых добивается возобновления работы Высших женских курсов в Москве и ведет там сферическую и практическую астрономию. Лекции Штернберга отличались продуманностью, глубоким внутренним содержанием, прекрасным внешним оформлением и собирали большую аудиторию.

В 1905 году П. К. Штернберг вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию и с этих пор связал свою жизнь с русской революцией, став ее видным деятелем. В самые тяжелые годы подготовки и свершения первой русской революции он принимал активнейшее участие в событиях. Он стал образцовым конспиратором. Казалось, что, кроме своей астрономии, этот угрюмый на вид человек ничего не знает и знать не хочет. Так по крайней мере думали его сотрудники. А на самом деле в груди его всегда билось сердце революционера, готового по зову партии ринуться в бой, целиком отдать себя делу рабочего класса и, если нужно, пожертвовать собой.

В январе 1906 года Штернберг вернулся из заграничной командировки в Москву. Это было после поражения декабрьского вооруженного восстания, когда Россия захлебывалась в крови от разгула карательных экспедиций, когда партия ушла в подполье. Вот тут-то и понадобился Павел Карлович, который был тогда вне подозрений. Ему партия поручила сохранить оружие, уцелевшее после декабрьского восстания. С этой задачей ученый справился блестяще. Ему даже удалось часть оружия спрятать у себя в обсерватории.

Ученый-большевик принял самое активное участие и в Великой Октябрьской социалистической революции. Еще до ее свершения Штернберг был видным работником Военно-технического бюро Московского комитета партии, в задачу которого входило изготовление оружия и боеприпасов, а также составление детального плана Москвы как будущего плацдарма военных действий.

Составление плана города Штернберг взял полностью на себя. На карту нужно было нанести не только площади, улицы и переулки, но и проходные дворы, заборы, дома и другие сооружения, а также данные о их высоте и протяженности. Такой план создавался впервые и должен был выполняться на глазах полицейских и горожан. Предвиделись большие трудности, связанные с немалым риском. Долг большевика требовал идти навстречу опасности и преодолеть ее.

Чтобы избежать провала, следовало применить хитрость. Для этого Штернберг через университетское начальство добился от высших городских властей разрешения производить наблюдение над напряжением силы тяжести в самой Москве, причем разъяснялось, что работа будет производиться методом нивелиро-теодолитной съемки и что последняя диктуется необходимостью выяснения возможных залежей железа и других металлов под самой Москвой.

После того как разрешение было получено, Штернберг приступил к детальной съемке плана Москвы. Работу производили студенты, а также переодетые в студенческое платье рабочие, прошедшие предварительную подготовку под руководством Штернберга.

Необходимый партии план Москвы со всеми стратегическими данными был составлен. И когда в 1917 году развернулись решающие бои с буржуазией, этот план оказал большую услугу делу революции.

Законспирированный большевик, «статский советник» Штернберг не оставлял научной работы. После выполнения задания партии по составлению плана Москвы он продолжает работу на большом астрографе и фотографическим методом выясняет относительное положение компонент двойных звезд, а также определяет собственное движение некоторых туманностей. И эта его работа приводит в восторг специалистов высоким уровнем исполнения и точностью, о которой мечтают астрономы. Эти исследования легли в основу книги «Некоторые применения фотографии к изменению двойных звезд», которая послужила докторской диссертацией ученого.

С 1914 года Штернберг назначается профессором кафедры астрономии, а в 1916 году и директором Московской обсерватории. Обремененный административными обязанностями, он все же не оставляет большой научно-исследовательской работы. Так, в 1915 году с группой ученых Павел Карлович проводит гравиметрическое изучение Московской губернии, а в последующие годы живо интересуется вопросами организации научной работы по астрономии в России.

1917 год. В России вспыхнула Февральская революция. Царя свергли, но к власти пришла буржуазия. Большевики ведут борьбу за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. На этом ответственном этапе истории ученый-большевик вместо своего любимого астрографа предпочитает иметь дело с артиллерийским орудием. Не в небо, а в сердце контрреволюции направляет он дуло этого орудия. Штернберг входит в состав Центрального штаба Красной Гвардии и принимает деятельное участие в разработке плана вооруженного восстания в Москве. Партия назначает его уполномоченным партийного центра по Замоскворецкому району.

Под руководством Штернберга у Бабьегородской плотины установили два шестидюймовых орудия, из которых был открыт огонь по Кремлю, где укрывались белые. Этот обстрел помог боевым дружинам окружить Кремль и начать решающий штурм.

После Великой Октябрьской социалистической революции ученый недолгое время работает комиссаром Московской губернии, а затем назначается комиссаром по высшим учебным заведениям и членом коллегии Народного комиссариата просвещения. На долю Штернберга выпала тяжелая работа по подготовке и проведению реформы высшего образования в условиях прямого саботажа реакционно настроенной профессуры.

А тем временем страну захлестывает огненное кольцо контрреволюции. В сентябре 1918 года Штернберг мобилизуется на фронт и назначается политическим комиссаром и членом Реввоенсовета 2-й армии Восточного фронта. А в 1919 году он становится членом Реввоенсовета всего Восточного фронта. И если Красная Армия, теснимая Колчаком, перешла в контрнаступление и вдребезги разбила его полчища, то в этом немалая заслуга принадлежит и Павлу Карловичу Штернбергу.

При форсировании одной из сибирских рек Штернберг простудился и заболел воспалением легких. Скончался Павел Карлович в ночь на 1 февраля 1920 года.

Дело замечательного ученого-большевика продолжают его ученики и последователи. Он прославился далеко за пределами страны. Вполне правомерно, что когда в 1930 году на базе Московской обсерватории, Астрономо-геодезического института университета и Астрофизического института Наркомпроса РСФСР создавался объединенный Астрономический институт, то ему присвоили имя Павла Карловича Штернберга.

 

Сергей Константинович Костинский (1867–1936)

Есть ученые, которые лишают себя всех благ и жизненных удовольствий, кроме одного — служения науке. К такой категории ученых принадлежал Сергей Константинович Костинский. Он был настолько поглощен наукой, что ему даже некогда было подумать об оформлении своей научной степени. И если бы не инициатива почитателей Костинского, то он вряд ли был бы дипломированным ученым. Так «гора пошла к Магомету». Считая для Сергея Константиновича защиту диссертации чисто формальным актом, ученый совет Московского университета в 1915 году присудил ему звание почетного доктора астрономических наук. Вскоре Академия наук избрала его своим членом-корреспондентом, хотя он вполне был достоин звания академика. Скромность, честность, простота и удивительное трудолюбие — характерные черты замечательного ученого, которого при жизни считали «корифеем астрофотографии».

Родился С. К. Костинский в Москве. Ему не было и трех лет, когда он потерял отца, служащего финансового ведомства. Оставшись с тремя детьми, мать Сергея Константиновича оказалась в тяжелом материальном положении. Умная и образованная женщина не растерялась. Источником существования для своей семьи она избрала небольшой принадлежавший ей участок земли под Москвой. За счет образцового ведения хозяйства она и жила.

Мать была первым учителем Костинского. Она подготовила сына для поступления в Первую московскую гимназию, славившуюся тогда хорошей постановкой преподавания.

В гимназии Сергей Костинский считался способным мальчиком. Ему легко давались древние языки. Он с увлечением занимался физикой и математикой.

В старших классах под влиянием популярных книг по астрономии Костинский почувствовал тягу к этой науке. Он узнал, что астрономия читается в Московском университете и что преподают ее там знаменитые ученые Бредихин и Цераский.

Прозвенел последний звонок в гимназии. Вскоре Костинский сдает экзамены в Московский университет. Мечта сбылась. Теперь он — студент старейшего учебного заведения, основанного еще Ломоносовым. На первом и втором курсах изучает математику. Астрономией стал заниматься с третьего курса. Непосредственными руководителями Сергея Костинского были его кумиры — Бредихин и Цераский. На четвертом курсе Федор Александрович привлекает талантливого студента к участию в своих исследованиях по теории кометных форм, давая ему выполнять некоторые вычислительные работы.

Незаметно прошли студенческие годы, и подошло время, когда надо было определить дальнейшую свою судьбу и найти подходящую работу. И здесь молодому ученому повезло. В тот год, когда Костинский окончил университет, Бредихин становится директором Пулковской обсерватории; он приглашает к себе новоиспеченного «звездочета» в качестве внештатного астронома. Позднее Костинский становится штатным, а с 1902 года — старшим астрономом обсерватории.

В Пулкове Костинский прожил 46 лет. Уже в начале работы в Пулковской обсерватории он зарекомендовал себя серьезным и вдумчивым ученым.

Первые работы молодого астронома были посвящены исследованию изменения астрономических широт и новым способам вычисления кривой движения полюса. Но самым большим достижением ученого впоследствии явились его фундаментальные труды по астрофотографии и фотографической астрометрии. Они получили мировое признание, а их автору принесли славу одного из основоположников применения фотографических методов в астрономии.

Ученый открыл так называемое «явление Костинского» — смещение в узлах звездных туманностей как результат ложного стереоскопического эффекта. Сергей Константинович из открытого им явления сделал правильный вывод, что наша Галактика — одна из бесчисленного множества галактик, расположенных друг от друга на громадных космических расстояниях.

В течение 40 лет ученый получил огромное количество фотографий спутников внешних планет и фотографий звездного неба. Это уникальное собрание фотографий позволило Костинскому и его последователям проникнуть в тайну нашей Галактики и подойти вплотную к изучению собственного движения звезд.

Сергею Константиновичу было 50 лет, когда свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Почти двадцать лет ученый прожил при Советской власти. На его глазах строилось первое в мире социалистическое государство, и сам он принимал активное участие в этом строительстве. Это вдохновляло его на то, чтобы с удвоенной энергией проникать своим «фотографическим глазом» в далекие звездные миры и создавать все необходимые предпосылки для наступления космической эры, начало которой положили советские ученые и наши славные летчики-космонавты.

 

Сергей Николаевич Блажко (1870–1956)

Метеор чем-то напоминает зажженную спичку на ветру: мелькнет яркая огненная полоска и пропадает. Это происходит потому, что метеор, или, как говорят в народе, «падающая звезда», проходя через атмосферу, раскаляется и превращается в пары. Попытка сфотографировать спектр раскаленных паров падающего метеора всегда оканчивалась неудачей. Ведь свечение метеора происходит всего один только миг, и возникает оно всегда неожиданно. Здесь требуется буквально «подковать блоху».

Впервые в мировой науке сфотографировать спектр метеоров сумел Сергей Николаевич Блажко. Ему было всего 27 лет, когда он начал «охотиться» за метеорами. К 34 годам он добился того, чего не могли сделать другие: ему удалось получить спектры двух метеоров. Прошло три года напряженной работы, и Блажко получает спектр еще одного метеора. Разгадка тайны строения метеорных тел теперь в руках ученого. Была разработана новая теория обработки метеорных спектров. Оказывается, раскаленные пары метеоров, которые получаются при полете последних через атмосферу, содержат в себе кремний, железо, кальций и другие известные «земные» элементы. Таким образом, развеялся библейский миф о каком-то особом, неземном строении «падающих звезд». Тайна строения метеорных тел была разгадана.

Параллельно с работой над получением и изучением спектров метеоров ученый при помощи спектрографа собственной конструкции изучает спектральные типы переменных звезд. В 1912 году он выпускает книгу «О звездах типа Алголя», явившуюся плодом долголетних и упорных исследований. Эту книгу Сергей Николаевич представил как диссертацию, которую защитил в 1913 году. В ней ученый разработал свою общую теорию затменных переменных звезд типа Алголя, что явилось большим вкладом в науку.

Блажко является крупным специалистом по исследованию переменных звезд. За свою долгую жизнь он детально исследовал свыше 200 переменных звезд различных типов. Ученым открыт эффект, названный его именем, — «эффект Блажко». Это явление заключается в периодическом изменении кривой и периода блеска у некоторых короткопериодических цефеид, т. е. переменных звезд высокой светимости.

Однако Сергея Николаевича интересовали не только звезды и метеоры. В поле его внимания было и наше Солнце, при исследовании которого он проявил немало изобретательности. В 1914 году при помощи найденного им метода фотографирования Блажко получил весьма удачную фотографию короны Солнца, послужившую основой для далеко идущих выводов о строении внешних областей короны. Еще раньше, в 1900 году, занимаясь систематически фотографированием Солнца, по положению факелов на диске ученый установил период обращения Солнца.

Работа ученого проходила в Московском университете, где он являлся профессором. С 1918 по 1931 год он по совместительству возглавлял Московскую обсерваторию. Блажко — автор широко распространеных университетских курсов по общей и сферической астрономии. Работы С. Н. Блажко составляют славу и гордость советской науки и прочно вошли в историю отечественной и мировой культуры.

 

Гавриил Адрианович Тихов (1875–1960)

Есть ли жизнь на Марсе?

Одни говорят «есть», другие — «нет».

Спор продолжается. Однако наука все больше и больше склонятся считать правильной первую точку зрения: жизнь на Марсе существует, хотя бы в самых примитивных формах.

Наукой доказано, что свойства жизни во Вселенной по существу едины, хотя и различаются по форме. Установлено также, что приспособляемость жизни к условиям среды чрезвычайно велика. Если, скажем, температурный режим на других планетах отличается от земного, то это не значит, что там нет никакой жизни.

На некоторых планетах, как полагают ученые, жизнь вполне возможна. Планетами солнечной системы, где предполагается жизнь, являются Марс и Венера, с которой советские ученые завязали «тесное знакомство», осуществив мягкую посадку автоматической межпланетной станции на ее поверхность.

Наука, изучающая различные формы жизни на других планетах, носит название астробиологии. Составной частью астробиологии является астроботаника, изучающая растительной мир на других планетах. Родиной астробиологии и астроботаники является Советский Союз, а основателем этих наук — наш советский ученый Гавриил Адрианович Тихов.

Родился Тихов в Белоруссии в поселке Смолевичи, недалеко от Минска. Отец его служил на железной дороге, был, как говорится, мастером на все руки. Свое трудолюбие он привил и сыну.

Окончил Тихов Павлоградскую прогимназию. Из класса в класс переходил с похвальным листом и дарственной книгой.

Однажды, уже в Симферополе, куда переехала семья, возвращаясь с уроков, которые он давал, чтобы помочь родным, семнадцатилетний Тихов обратил внимание на две звезды. Одна горела ярко, а другая, как алмаз, переливалась всеми цветами радуги. Ему захотелось узнать, что это за звезды. Оказалось, это были Венера и Сириус. В городской публичной библиотеке он достал «Историю неба» и «Популярную астрономию» французского астронома Камиля Фламмариона. Обе книги произвели на юношу огромное впечатление. Судьба Гавриила Тихова определилась — он твердо решил стать астрономом.

Приобщиться к наблюдательной астрономии ему удалось еще в гимназии. Там имелась метеорологическая вышка, на которой были установлены кометоискатель и трехдюймовая астрономическая труба. Он добился разрешения посмотреть в них на небо. То, что он увидел, превзошло все ожидания, перед его глазами предстали Сатурн и его кольцо. Этот факт послужил новым поводом к неодолимой страсти в приобретении новых книг по астрономии, а вместе с ними и знаний в области этой науки. Юноша твердо решил поступить в Московский университет и специализироваться по астрономии.

Гавриилу Тихову было всего 18 лет, когда он переступил порог «alma mater». Вот и первая лекция. Кто ее не помнит? О ней остаются воспоминания на всю жизнь. Первую лекцию читал профессор математики В. Я. Цингер. Сознание того, что он, Гавриил Тихов, студент Московского университета, может слушать таких замечательных ученых, как Цингер, делало его счастливым.

К сожалению, астрономия на первом курсе не читалась. Но самостоятельные занятия этой дисциплиной не прекращались. Студент посещает астрономическую вышку оптического магазина и один раз побывал даже в Московской обсерватории. На скопленные от частных уроков деньги Тихов выписывает из Германии астрономическую трубу с объективом диаметром 65 миллиметров.

В каникулы в родных Смолевичах труба устанавливается на крыше сарая. Желающих посетить «обсерваторию» более чем достаточно. Соблазнился невиданным зрелищем и семидесятилетний дедушка Тихова. Было уморительно смотреть, как он, кряхтя, карабкался по лестнице на крышу сарая, чтобы собственными глазами посмотреть на небо в трубу…

На II курсе астрономию читал профессор В. К. Цераский. Студенты восхищались его лекциями и слушали их, затаив дыхание. Скуку утомительных вычислений лектор умел скрасить весьма умелым «лирическим отступлением», а усталость разогнать веселой, остроумной прибауткой.

В то время членами астрономической кафедры были, кроме Цераского, приват-доцент П. К. Штернберг и ассистент С. Н. Блажко. Их лекции и практические занятия студент Тихов посещал с большим интересом и пользой для себя.

Четыре студенческих года прошли незаметно. В руках Тихова диплом об окончании университета. Перед молодым человеком стал вопрос: где работать? Вероятность получить работу в университете была незначительной.

Пришлось опять заниматься частными уроками. Несколько лет Тихов довольствовался случайной работой. Но его не оставляло все это время желание работать в Пулковской обсерватории. И мечта сбылась. Помог астроном А. А. Белопольский, с которым Тихов вел переписку и под чьим руководством выполнял научную работу. Два года молодой ученый бывал в Пулкове наездами и работал без всякой оплаты. И только в сентябре 1906 года, когда Тихову было уже за 30 лет, его, наконец, зачислили адъюнкт-астрономом Пулковской обсерватории.

На вопрос вновь назначенного астронома «что прикажете делать?» Белопольский ответил: «Делайте, что хотите. Мы знаем, что вы глубоко интересуетесь наукой, а поэтому времени терять зря не будете».

В условиях полной самостоятельности и доброжелательности Тихов занялся вопросами дисперсии света переменных звезд. Нужно было установить, что при дисперсии переменные звезды, меняющие свою яркость, должны менять и свой цвет. Эту работу Тихов выполнял на астрографе, приобретенном на средства самого Бредихина и установленном после его смерти в 1905 году.

В результате исследований в 1908 году ученый публикует большую работу «Два способа изыскания дисперсии в небесном пространстве». За ней последовала другая — «Опыт изыскания света в межзвездном пространстве из наблюдений спектрально-двойных звезд». За эти работы Тихов и французский астроном Нордманн, работавший независимо от Тихова в этом же направлении, получили от Парижской академии наук премию Вильде. Тихов и Нордманн обнаружили, что изменение длины волны влияет на скорость света у некоторых переменных звезд. Это явление получило название «эффекта Тихова-Нордманна».

В 1917 году ученого мобилизовали в армию. Волею судеб он попал в летную часть, в которой служил отважный русский летчик Нестеров. В армии ученый занимался аэрофотосъемкой, улучшил методы фотографирования и обработку их результатов. После окончания войны Тихов вернулся в Пулково, где проработал до начала Великой Отечественной войны. В пулковский период своей жизни он работает в области развития новых астрофизических методов исследования небесных тел. В это же время ученый занимается конструированием сапфирового цианометра — прибора, воспроизводящего при наблюдении все оттенки ясного неба. Результаты исследования Тихов опубликовал в монографии «Наблюдения ясного неба сапфировым цианометром», изданной в 1948 году.

Какой цвет имеет та или иная планета? Какой, скажем, цвет имеет наша Земля, если наблюдать ее с Луны? Вот вопросы, которые одно время волновали Тихова.

Применяя разные сорта фотопластинок и разные фильтры, методом фотографирования можно, оказывается, определить цвета планет. Так, при помощи разработанного им метода ученый пришел к выводу, что Земля, видимая с Луны, имеет белесоватый цвет. Если же смотреть на Землю из космического пространства, то она представилась бы диском бледно-голубоватого цвета.

Наступил грозный 1941 год. Ученый оказался в Алма-Ате. В этот период Тихов занялся изучением Марса. Он получил около тысячи изображений этой планеты при помощи фотографирования через светофильтры. В результате он пришел к выводу, что полярные шапки на Марсе состоят из тонкого льда и что знаменитые «каналы» Марса, открытые еще в 1877 году, имеют такой же цвет, как и «моря», которые считаются участками растительности.

Наблюдение за Марсом позволило Тихову создать новую дисциплину — астроботанику, изучающую свойства растительного покрова Марса и Венеры. Любопытно, что это изучение ведется на основе исследования оптических свойств земных растений в условиях, приближающихся к условиям на Марсе (например, на высоких горах, где атмосферное давление и температура в какой-то степени приближаются к атмосферному давлению и температуре на Марсе). Обработка многочисленных спектров растений показала, что оптические свойства) земных растений, растущих в условиях сурового климата, сходны с оптическими свойствами марсианских растений. Тихов считает вполне вероятным, что на Марсе имеется низкорослая стелющаяся растительность голубоватой окраски. Ученый полагал, что растительность есть и на Венере, окруженной плотным слоем атмосферы. Температура 70–80° тепла, как утверждает Тихов, пригодна для жизни.

Жизнь, по мнению Тихова, вездесуща. «Многие, — говорит он, — отрицают существование микроорганизмов на других планетах, приводя сотни всевозможных возражений. Безусловно, возражать легче, чем доказывать. Для доказательства нужны убедительные факты. Но сегодня у нас нет возможности побывать, например, на Марсе и привести маловерам неопровержимые доказательства. Зато у ученых есть другие возможности. Они могут, тщательно изучая разнообразные жизненные формы на Земле и условия их существования, сопоставлять полученные данные с условиями на планетах солнечной системы и тем самым делать научные предположения о возможности жизни организмов на других планетах. В этом, пожалуй, и заключается сила подлинной науки».

Обычно после публичных лекций Тихову задавали вопрос: «А есть ли на других планетах животные?» На этот вопрос ученый отвечал так: «Ничего определенного сказать не могу. С точки зрения философской думаю, что эволюция жизни не может остановиться на полпути».

Будучи материалистом, ученый горячо выступал против биологического геоцентризма. «По ориентировочным подсчетам астрономов, — подчеркивал он, — на миллион звезд должна в среднем приходиться одна обитаемая планетная система. Это значит, что в Галактике можно найти около ста пятидесяти планетных систем, где существует жизнь. Конечно, на таком множестве планет жизнь развивается не одинаково. На одних она находится в зачаточном состоянии, на других достигла высоких форм развития».

Гавриил Адрианович был другом молодежи. Для нее ученый написал ряд полезных книг. И совсем не случайно в начале книги Тихова «Шестьдесят лет у телескопа» говорится: «Советской молодежи — тем, кому осваивать просторы Вселенной, — посвящаю». Ученый знал, что эстафету его научного подвига продолжит наша советская молодежь, которой Коммунистическая партия, народ вверили ключи от науки.

 

Григорий Абрамович Шайн (1892–1956)

Трудно обнаружить собственное движение звездных систем, но еще труднее установить вращение звезды вокруг своей оси. В самом деле, хотя размеры видимых звезд значительно больше Солнца, но они так удалены от нас, что в ночное время кажутся всего только светящимися неподвижными точками. Вот и разберись: вращается звезда вокруг своей оси или не вращается. Ученым казалось, что проблема обнаружения осевого вращения звезд неразрешима. Тем не менее она была блестяще разрешена советским ученым Григорием Абрамовичем Шайном. В 1927 году он совместно с известным американским астрономом О. Л. Струве (правнуком В. Я. Струве) в результате многократных и весьма тонких измерений едва уловимого расширения спектральных линий установил, что звезды имеют осевое вращение, причем экваториальная скорость вращения самых горячих звезд значительно превосходит экваториальную скорость вращения нашего Солнца. Он даже подсчитал, что экваториальные скорости указанных звезд измеряются сотнями километров в секунду, тогда как экваториальная скорость Солнца составляет всего 2 километра в секунду.

…Шайн родился в Одессе в семье бедного столяра-ремесленника. Беспросветная нужда стала непреодолимой преградой для поступления мальчика в гимназию. Путь к образованию оказался тернистым, пришлось прокладывать его самостоятельно. Необходимость заставила мальчика без всякой посторонней помощи готовиться к сдаче экзаменов за полный курс гимназии экстерном. Упорство и настойчивость победили. Теперь Григорий мечтает об университете.

Но еще готовясь к экзаменам за гимназию, Шайн увлекся астрономией. На крыше дома он построил астрономическую вышку, оборудованную простейшими приборами. Мальчик знал, что в Одесском университете имеется обсерватория. Он пошел туда и рассказал сотрудникам о своей безграничной любви к астрономии и готовности выполнить под их руководством любую работу. Просьба была настолько горячей и искренней, что юного астронома, к великой его радости, допустили к работе в обсерватории.

С этого момента жизнь стала интересной и целенаправленной. Утром мальчик готовится к экзаменам, а вечером бежит в обсерваторию и работает там до ее закрытия. И так каждый день. В результате интенсивной работы юный астроном публикует свое первое научное исследование, посвященное вычислению орбиты одного из метеорных потоков.

Высшее образование Шайн получил в Юрьевском университете (ныне Тартуский университет). После окончания университета непродолжительное время работает ассистентом в Пермском и Томском университетах.

В 1921 году молодой ученый переезжает в Пулково и целиком посвящает себя научно-исследовательской работе по астрофизике. Спустя четыре года ученый переезжает в Симеизскую обсерваторию, в которой и проходит остальная часть его жизни.

В основном все работы Шайна направлены на изучение физической природы звезд, звездных систем и газовых туманностей. Для выполнения своей научной программы Григорий Абрамович в 1924 году установил в Симеизе один из крупнейших для того времени рефлекторов (диаметр зеркала 102 см).

Симеизский период жизни Шайна явился самым плодотворным в творческой деятельности ученого. Пользуясь мощным рефлектором, он совместно с астрономом В. А. Альбицким, идя по стопам своего учителя Белопольского, определил лучевые скорости около 800 звезд. Большой вклад в науку ученый сделал в выяснении вопроса о происхождении и развитии звезд и звездных систем. Со своими сотрудниками он обнаружил на некоторых звездах нестационарные процессы, аналогичные, например, солнечным протуберанцам. Ученый-астрофизик стал подлинным разведчиком новых, до того неизвестных туманностей в нашей и других галактиках. Так, он открыл около 150 туманностей и исследовал их структуру, новую комету, которая в честь его называется «кометой Шайна», а также несколько десятков новых спектральнодвойных звезд.

Но это еще не все. Изучая структуру туманностей, ученый пришел к выводу о их расширении и наличии в Галактике магнитных явлений.

Шайн был горячим патриотом своей Родины и прекрасным организатором научных исследований. Об этом свидетельствует самоотверженная работа ученого в годы Великой Отечественной войны и в последующие послевоенные годы. Известно, что фашистские оккупанты полностью разрушили Симеизскую обсерваторию и привели в негодность 102-сантиметровый рефлектор. После войны обсерваторию восстановили, а рядом с ней в селе Партизанском построили новую мощную обсерваторию. Обе обсерватории составляют теперь одно учреждение — Крымскую астрофизическую обсерваторию Академии наук СССР, самую крупную в нашей стране и одну из крупнейших в мире.

Заслугой Шайна является то, что он возглавил огромное строительство новой обсерватории и принял непосредственное участие в ее оборудовании современными приборами. Григорий Абрамович был первым директором Крымской астрофизической обсерватории.

В 1939 году Шайн избирается действительным членом Академии наук СССР. Он был почетным членом многих иностранных академий и научных обществ. Ценность заслуг академика Шайна измеряется не только большим количеством его научных работ, ставших теперь классическими, но и деятельностью большой научной школы советских астрофизиков, которую он фактически создал и которой плодотворно руководил.

 

Отто Юльевич Шмидт (1891–1956)

То академик, то герой,

То мореплаватель, то плотник…

Эти слова А. С. Пушкина вполне можно адресовать академику Отто Юльевичу Шмидту, однако и они не исчерпывают его полной характеристики. К ним следует добавить, что Шмидт был еще крупнейшим математиком и астрономом, а также владел рядом других профессий.

Как астроном Отто Юльевич прославился своей космогонической гипотезой, которая изложена в его книге «Происхождение Земли и планет» (третье издание этой книги вышло в 1962 году).

Вопросами космогонии Шмидт стал заниматься в 1942 году и этой проблеме посвятил все последующие годы своей жизни. Первыми ласточками космогонической гипотезы Шмидта были две его статьи, опубликованные в 1944 году в «Докладах Академии наук СССР». 1945 и 1946 годы стали особенно «урожайными». В это время Шмидт в тех же «Докладах» опубликовал еще шесть статей, которые предназначались для ученого мира. Но ученый-коммунист горит желанием, чтобы его гипотеза обсуждалась не только в узком кругу специалистов. Для этой цели свою гипотезу он излагает в общедоступном журнале «Природа». Надо отметить, что работа ученого над проблемами космогонии протекала в условиях все усиливающейся болезни ее автора (туберкулез легких).

Интерес ученых к космогоническим исследованиям Шмидта был необычайно велик. Когда стало известно, что 31 января 1947 года на пленарном заседании Второго Всесоюзного географического съезда с докладом «Новая теория происхождения Земли и планет» выступит О. Ю. Шмидт, желающие послушать его буквально осадили конференц-зал Академии, где должен был выступать ученый. Зал и все смежные комнаты были заполнены.

Шли годы. А интерес к космогоническим работам Шмидта все рос и рос. В апреле 1951 года состоялось Первое совещание по космогонии, на котором всесторонне обсуждалась гипотеза Шмидта. Академик сделал двухчасовой доклад. В прениях выступило 40 ученых разных специальностей. Конференция одобрила работу О. Ю. Шмидта и зафиксировала ряд критических замечаний, указав на некоторые первоочередные, нерешенные еще проблемы.

Суть космогонической гипотезы Шмидта заключается в следующем. Несколько миллиардов лет тому назад Солнце, совершая свой путь во Вселенной, прошло через газово-пылевую туманность (таких туманностей в мировом пространстве встречается довольно много) и захватило с собой часть этой туманности, образовавшей вокруг него гигантское облако. Согласно естественным законам, газово-пылевое облако получило вращательное движение, стало постепенно сжиматься и делаться все более плотным. Возник густой поток метеорных тел, которые, вращаясь вокруг Солнца, сливались, образуя крупные тела. Так возникли Земля, Нептун, Уран, Сатурн, Юпитер, Марс, Венера и Меркурий, причем ближе к Солнцу, где температура сравнительно высокая, сформировались плотные планеты, а дальше от Солнца, где обогрев частиц хуже, образовались планеты, богатые легкими веществами, включая и водород.

Таким образом, согласно гипотезе Шмидта, в своем далеком прошлом Земля не была, как думали некоторые ученые (Кант, Лаплас), огненно-жидким телом, а представляла собой холодную массу. Внутренние недра Земли стали нагреваться, когда Земля достигла больших размеров. Этот нагрев происходил за счет радиоактивных элементов (уран, торий, радий), находящихся внутри земного шара. Разогревание Земли сопровождалось выделением в большом количестве газов и водяных паров. Из последних после конденсации образовались моря и океаны, а из газов — атмосфера.

Еще при жизни Шмидта выдвинутая им гипотеза вызвала живую дискуссию. Многие ученые, в том числе и академик В. Г. Фесенков, считают, что газово-пылевое облако окружало Солнце уже со времени его возникновения и что Солнце, а за ним и планеты солнечной системы возникли из одного и того же вещества.

Шмидт отдавал себе отчет в слабых сторонах своей гипотезы. По этому поводу он писал: «Развитие предложенной нами теории происхождения планет еще далеко не закончено. Еще не все вопросы решены. Не исключена и необходимость пересмотра отдельных положений. Но в целом, оглядываясь на пройденный за шесть лет путь развития, можно констатировать, что теория оказалась жизненной. Мы будем продолжать работу в уверенности, что проблема происхождения планет может быть решена в наше время и должна быть решена в Советской стране».

В 1951 году Шмидту исполнилось 60 лет. От празднования юбилея он отказался. Тем не менее близкие друзья преподнесли ему большой букет любимых им гвоздик и фотомонтаж. На нем были изображены О. Ю. Шмидт, сидящий в задумчивой позе на берегу моря, а над горизонтом — схема развития его солнечной планетной системы. Рядом, на левой стороне монтажа, приводятся такие стихи:

Этой стихотворной шутке Отто Юльевич был очень рад.

Биография Шмидта богата значительными событиями, героическими делами. Родился он в Белоруссии, в городе Могилеве. Отец служил приказчиком в писчебумажном магазине.

В гимназию Шмидт поступил девяти лет. Сначала обучался в Могилевской гимназии, а затем — в Одесской, которую окончил с золотой медалью.

В гимназии с ним произошел следующий случай. Однажды учитель математики на уроке вызвал гимназиста Шмидта к доске и велел доказать заданную на дом теорему. Отто смутился. Учитель это заметил.

— Что, Шмидт, не выучили урока?

— Да, господин учитель, вы правы: я не выучил домашнего задания.

— Что же прикажите делать с вами? — саркастически спросил учитель.

— А вы прикажите мне доказать домашнюю теорему самостоятельно, по-своему.

Последовало разрешение, и Шмидт доказал нужную теорему способом, описания которого не было в учебнике. Учитель сменил гнев на милость и «неуспевающему» гимназисту поставил высшую оценку.

Уже в гимназии Шмидт овладел латинским и древнегреческим языками и на этих языках свободно читал классиков. В студенческие годы он дополнительно изучил английский, французский и итальянский языки, чтобы читать литературу по первоисточникам.

Высшее образование Шмидт получил в Киевском университете. Прилежного и талантливого студента скоро заметил профессор Д. А. Граве, создавший в России первую алгебраическую школу. Он привлек Шмидта к работе своего научного семинара и стал руководить его научными исследованиями. Уже на II курсе студент Шмидт за решение одной алгебраической задачи награждается факультетом золотой медалью.

Еще в студенческие годы Шмидт приступил к написанию монографии «Абстрактная теория групп» (вышла в свет в 1916 году), сыгравшей исключительно большую роль в развитии современной алгебры. Говоря словами проф. Б. Н. Делоне, «по качеству эта книга оставляла за собой позади все аналогичное в мировой литературе». Эта монография в течение ряда десятилетий являлась настольной книгой каждого советского алгебраиста. Она не потеряла актуального значения и в настоящее время.

По широте научных знаний Шмидта можно смело назвать энциклопедистом XX века. Существенный вклад в сокровищницу науки он сделал и как математик, и как астроном, и как геофизик, и как географ-путешественник.

Навеки останутся в памяти народа знаменитые экспедиции в глубь Советской Арктики, возглавляемые академиком Шмидтом. Заметим, что вопросами современной алгебры Отто Юльевич не переставал заниматься даже в суровых условиях Севера. Так, например, одна из его работ, опубликованная в сборнике «Труды семинара по теории групп», выполнена им на легендарном корабле «Челюскин».

О. Ю. Шмидт — один из первых Героев Советского Союза. Несколько лет он был вице-президентом Академии наук СССР, начальником Главсевморпути. Он явился одним из организаторов и главным редактором Большой Советской Энциклопедии. Шмидта избрали депутатом Верховного Совета СССР первого созыва.

Слава об Отто Юльевиче Шмидте облетела весь мир. Его именем назван остров в Карском море и мыс в западной части Чукотского моря.