Ближние окрестности школы считаются парковой зоной. Правда, посетителей там никогда не было сильно много — от столицы далековато. Да и не способствуют поездкам за город нынешние времена. Так что основной контингент отдыхающих в основном ученики «сордаровки» и «кошачьей».

Эти парки разбивались позже школьных и в другом стиле. Если в школьном главные украшения всякие руины и загадочные места, то тут украшением должна быть сама природа. Созданные людьми, правда на естественной основе, пейзажи.

Природой любоваться может кто угодно, но не Херктерент. Она ещё и из принципа не пойдёт туда, куда всех понесло. Так что, несмотря на все реальные и мнимые опасности, гулять она предпочитает там, где ей нравится — преимущественно в столице.

Хотя всё время гулять в одиночку — скучно. Но возникла проблема: Эр не хочет нарушать никакие школьные правила. Марине удалось подбить её на получение отпускного билета. Сама Эр просить боялась, пошли вдвоём. Разумеется, билет на имя дочери соправителя выписан незамедлительно.

Только, снова ехать в столицу Эр отказалась. Ладно, до недавнего времени, Марине и одной было неплохо.

Вот только недавно появилась Рэдрия. Прогуляться бы в столицу второй кошмар школы не отказалась бы, но ей, действительно, тяжело ходить. Школьный парк она успела изучить досконально ещё когда с ногой проблем не было.

Неожиданно оказалось, что в граничащих со школой парках ни Марина, ни Рэдрия, ни Эрида никогда не были. Точнее, Марина некоторое количество раз перемещалась по их территории во время своих вылазок, и даже совершила танковый рейд. Но всё это несколько не то.

В парк собрались втроём во вполне легальное «свободное время» в последний учебный день десятки. Марина, да и Рэдрия предпочли бы выбраться в какое-нибудь местечко поопаснее, но Эриде не хочется ничего нарушать.

Идут по аллее втроём. Как в прошлый раз — Эр в центре, Марина и Рэд — по бокам. Болтают о пустяках.

Судя по шуточкам Рэдрии, Марина определяет, что та почти настолько же язвительна и цинична, как и она сама. И одновременно, какая-то иная. Довольно обидчивая, ранимая, скрывающая за внешней злобностью какие-то другие качества.

Эр что-то говорит о создателях парка. Марина слушает вполуха. Помнит, что кто-то из окружения императрицы составлял «Список утраченного культурного наследия». Там чуть ли не под номерами один и два шли «Ансамбли Загородных дворцов» — того, где школа сейчас размещается, и того, где Император живёт, когда в столицу приезжает.

В школьном парке, с точки зрения Марины, стало только лучше — исчезли дурацкие лабиринты из кустарников и не менее глупые живые скульптуры. Кстати, всё это было создано не при Сордаре III, как утверждает «Список», а как раз при предшественнике Саргона по просьбе его не слишком нормальной (по мнению Марины) жены.

Кроме того, снесли кучу хозяйственных построек и гостевых флигелей — так надо же было где-то строить жилые и учебные корпуса.

Парк Загородного дворца при Саргоне уже успел превратиться в лесопарк, а в перспективе, может стать и натуральным лесом.

Дворец поддерживается в идеальном состоянии — как-никак, Император временами там живёт. Но официальных приёмов и балов никогда не устраивает, к нему только министры ездят, да совещания в узком кругу проходят.

Подумаешь, «разрушен уникальный памятник» — статуи Император в музей передал, а что через крыши кой-каких построек уже деревья проросли — кому какое дело?

То, что нынешнему владельцу Загородного необходимо — дороги, центр связи, гараж, стрельбище — в идеальном состоянии.

Императрица, сколько себя Марина помнит, называла Загородный «самым унылым местом на свете». Марине же там всегда нравилось. Особенно, с той поры, когда она научилась читать. Спустя несколько лет она далеко не сразу поверила, что есть библиотеки больше императорской.

— Красиво!

— Угу.

Хотя, Эр права. Изрезанные берега озера, много маленьких островов. Тишина. Марина пристально оглядывается по сторонам. Даже странно, неизбежных следов пребывания человека на природе в виде кострищ и валяющихся по кустам обрывков бумаги, пустых банок и бутылок в поле зрения не наблюдается. Они тут первые?

Сильно вряд ли.

Рэдрия осторожно усаживается на поваленное дерево.

— Тут действительно, хорошо. И тихо.

— Да вы обе сговорились что ли! — возмущается Марина.

— А что? — непонимающий ответ на два голоса.

— Да, ничего, — хмурится Марина.

Не помнит названия растений, что возле воды растут. Во, вроде, лилии плавают. Никогда особо не интересовалась ботаникой. Хотя оценка «отлично».

— Интересно, тут в озере живёт кто-нибудь?

Эр сидит на земле, обхватив колени. Смотрит мечтательно.

— Тебя улитки или сонные рыбки интересуют?

— Марин…

— Чего?

— Какая же ты…

— И какая?

— Приземлённая. Словно совсем мечтать не умеешь.

— Мечтающие тебе нужны — к Софи обращайся. Она тебе про порошочек, мечтать помогающий, рассказать может.

— А она пробовала? — живо интересуется Эр.

— Не знаю. Меня таким убить хотели. Не получилось. Тоже хотела мозговую деятельность простимулировать.

— Неужели просто так не мечтается?

— О чём? О прекрасном принце что ли? Самой не смешно?

— Зачем он мне? Пока и так хорошо.

Рэдрия усмехается.

— Не так уж много времени пройдёт, и вы обе от обожателей палками отбиваться будете!

— У нас мечи есть. А ты сразу за лабрис возьмёшься? — елейным голоском осведомляется Марина.

— За какой такой лабрис? — недоумённо и настороженно спрашивает Рэдрия. Она ещё не отвыкла от подколок Марины.

Марина чуть себя по лбу не шлёпнула. Откуда Рэд знать слова из другого мира? Ведь наверняка у такого топора есть и грэдское название.

— Другое название твоего топора.

— Ла-брис. Тоже красиво. Я-то думала, он только «лунный серп» называется. А ещё и такое название есть…

— Книжки читать иногда полезно.

— Умных никто не любит, — замечает Эрида.

— Дураки умных, действительно, не любят.

Смеются все трое.

— Ну, так что, Рэд, сразу ухажёров будешь лабрисом отгонять или погодишь слегка? — повторяет вопрос Марина.

— Не знаю. Возможно. Некоторых бы я им и сейчас угостила. Я доспех вообще-то пробить могу.

Марина спорить не стала. Может, так может, пусть гордится.

— А жаль, что в этих озёрах никого необычного нет.

— Кого ты хотела? Пресноводные дельфины в наших краях не живут, холодно им тут. Озёрных тюленей в столичном регионе почти всех перебили, да и мелковато для них озерцо это.

— Не знаю… Говорят, пресноводные дельфины — оборотни, иногда появляются пред молодыми девушками в виде прекрасного юноши…

— Угу. А потом живот почему-то начинает расти. Как там на юге говорят, если отец ребёнка неизвестен «дельфин проплывал».

— Марин, всё-таки ты невозможная.

— Да уж какая есть. Другой не будет.

— Может, всё-таки тут живут тюлени? У них маленькие такие милые, пушистые.

«Угу, как твоя шубка», — чуть не сказала Марина. Эр вроде бы защитой животных интересуется, журналы про охоту в руки брать боится. А то, поискала бы в библиотеке старые. Там иногда и соправителя фото на фоне подстреленного кабанчика попадались.

Однако, словно не отдаёт себе отчёт, откуда берутся меха, что она носит. Хорошо, Эр ещё не видела фото Сордара, когда он на промысел морских котиков ходил. Уточнить бы ещё, откуда лучший мех под названием «котик» берётся. Но лучше не говорить, а то Эр стошнит ещё.

— Бельки уже выросли. Это озеро искусственное?

— Нет, оно всегда тут было. Это озеро соединяется с большим, где ещё тюлени встречаются.

— Зачем они тебе тут нужны? В зоопарк бы столичный съездила, там их полно. Даже рыбку для кормёжки можно купить. — говорит Рэдрия.

— А ты кормила?

— Да. Они умные, говорят, даже в цирке выступают.

— Ты видела?

— Нет. Никогда в цирке не была, у нас в городе его нет.

— Я тоже не была. — грустно вздыхает Эр.

Марина с интересом на неё взглянула. Неужто врать наконец, выучилась? Ведь на её Дни Рождения соправитель не раз приглашал известных дрессировщиков и других цирковых артистов. Марина тоже на этих праздниках бывала.

Хотя, с другой стороны, о мире-то Эр судит преимущественно по книгам, и ей просто хочется в живую увидеть то, о чём читала.

В её дворце в одном из бассейнов тюлени плавают! Озёрные нескольких видов, какие-то редкие пятнистые с другого континента. Как они между собой уживаются? Впрочем, если всех хорошо кормить…

Разувшись Эр спускается к воде.

— Вода тут такая чистая! И тёплая. Давайте сюда.

Марина и Рэдрия переглядываются.

— Не боишься потонуть?

— А кто тебе сказал, что я плавать собираюсь? Кстати, тут мелко?

— Понятия не имею. У меня имя переводится как «Морская». Так что, выводы делай.

Эр бродит по мелководью. Разглядывает всякую живность.

— Интересно, на тех островах что-нибудь есть? Читала, что где-то на островах живут последние шерстистые носороги.

— Это не здесь.

— Жалко.

— Говорят, они глупые.

— Не думаю. Это не они глупые, это мы умные. Врагов-то в природе у них нет почти. Только мы. Враги всего живого.

— Обыкновенная борьба за существование. Либо мы, либо нас.

— Мы всё-таки не звери.

— Иногда сомневаюсь.

— Я тоже… Знаешь, я хочу посмотреть, что на том острове.

— А ты доплывёшь?

— Конечно. — иногда невозможно понять непоколебимой уверенности Эр в вещах, вовсе не выглядящих для Марины очевидными.

Рэдрия внимательно прикидывает расстояние от берега до острова. Она не считает, что плохо плавает. Просто, в тот раз ей действительно, не повезло. Но уверенности в своих силах с той поры поубавилось.

Эр начинает раздеваться.

Плыть придётся всем. Похоже, именно Эрида тут самая упрямая.

Марина только сейчас поняла, почему Рэд никогда не появлялась в бассейне. У неё на бедре — большой и не слишком старый шрам от какой-то серьёзной травмы. Знай Марина про шрам раньше — никогда в драку с Рэдрией не полезла бы.

Доплыли. Рэдрия сразу растянулась на нагретом солнцем огромном валуне. Кажется, она всё-таки устала и старается отдышаться.

Марина и Эр бродят по острову.

— Не знаешь, что это за птица поёт?

— Понятия не имею. Плохо в пернатых разбираюсь.

— Я тоже. Голос знакомый, а как называется — не помню. Никогда не была на таком маленьком острове.

— Он не такой уж маленький.

— Всё равно. Я никогда не была на море. А здесь похоже. Наверное.

— Угу. — отвечает Марина. Кажется, начинает понимать, почему Эр так искренне радуется вроде бы обыденным вещам. Не успела ещё пересытиться впечатлениями, как дочь императора. Неизведанное манит. А она только сказку видела.

— Смотри, сколько сучьев сухих валяется. Может, костёр разведём?

— Ин-тересно, как? — протягивает Эр.

— Глянь на меня повнимательнее.

Марина вертит в руках армейский нож.

— Где ты его взяла?

— Внимательнее смотри.

На лодыжке Марины пристёгнуты ножны.

— Там с другой стороны ещё карман герметичный под спички или зажигалку.

— Его же из под одежды доставать неудобно.

— А кто тебе сказал, что у меня один нож?

Рэдрия уже сидит на вершине валуна.

— Спокойно тут.

— Угу. Сейчас запалим что-нибудь — повеселее будет.

— Где ты огонь-то возьмёшь? — интересуется Рэдрия даже не поворачиваясь.

— Ты сучья давай таскай, а уж огонь-то я добуду.

— Одна я ничего таскать не буду.

— Я помогу.

Костёр разгорается. Эр сидит на бревне. Заворожено глядя на огонь.

— Взять надо было что-нибудь с собой.

— Хорошая мысля…

— Так сходить ещё можно. Тут городок не то, чтобы далеко. Всю ночь можем тут посидеть. Искать нас… Рэд, у тебя билет есть?

— Да. Мне ещё зимой дали, чтобы без проблем в клинику ездить. На берегу лежит.

— Чудненько! На, а оба наших и так у меня.

— Деньги кто-нибудь взял? — интересуется Эр, — У меня только чеки в сумочке лежат.

— Не думаю, что в местных магазинах их берут.

— У меня есть. Только немного.

— У меня, зато вполне достаточно.

«Инициатива наказуема» — весело вспоминает Марина армейскую мудрость. Кому за продуктами идти? Естественно, предложившей идею.

Собственно в ценах на обычные продукты Марина разбирается не особо. Покупки в магазинах маленьких городков ей делать не приходилось. Городок в окрестностях Загородного не в счёт — там практически всё население работают в МИДв.

Обычные городки она видела только из окна императорского поезда. На таких станциях остановки бывали редко.

Где в городе находятся магазины или рынок Марина не знает, но полагает, что найдёт легко.

Марина идёт не особо торопясь, всё-таки, маленький городок не самое обычное место для прогулок принцессы.

Херктерент думала, что только торгующие антикварными книгами магазины бывают маленькими. Оказывается, не только. «Молоко», «Мясо», «Булочная», «Гос. Торговля», «Одежда», «Обувь». Чтобы всё нужное купить, надо весь город оббегать. Как ни крути, а Марине определённо больше нравятся огромные столичные магазины, где можно найти сразу всё.

Насчёт цен там и здесь Марина просто не знает. Интереса ради заглянула в книжный. Нужного ничего не нашла, хотя выбор приличный. Цены не выше столичных.

Так, чего бы взять? Мяса маринованного что ли? Только, Марина готовить не умеет, и несказанно рада, что домоводство является факультативным предметом. Интересно, Эр и Рэд готовить умеют? Эр-то точно нет. Рэдрия… Хм. Насколько Марина помнит программу школы первой ступени, там этот предмет тоже необязателен.

Так. Мяса она возьмёт. Хочется созорничать и купить спиртного. Но вроде бы, несовершеннолетним не продают. Хотя, может, тут нравы не такие строгие? Сильно вряд ли. К тому же, Марина и так выглядит младше своих лет.

Покупая мясо, Марина обратила внимание, что продавщица смотрит на неё как-то странно. Ну, что с того, что она расплатилась купюрой самого крупного номинала? Мясо в конце-концов, не шоколадное мороженное, стоит довольно дорого. Одна из продавщиц зачем-то убегает в подсобку.

Сдачу Марине почему-то очень долго собирали. Хотя уже далеко не утро, должны были на размен наторговать.

На входе Марину останавливает полицейский.

Представляется.

— Что-нибудь случилось? — осведомляется Марина, уже заподозрив, что её деньги, точнее их количество привлекли излишнее внимание.

— Нет, пока ничего, — кажется, полицейский не может решить, как себя вести со странно одетой девочкой. Сразу видно — не местная. — Ты откуда?

Марина небрежно лезет в карман со школьным удостоверением. Она уже успела понять, какую силу могут иметь определённые документы.

Полицейский слегка меняется в лице. Про знаменитую школу он слышал. Равно как и про то, что среди учеников попадаются дети весьма и весьма высоких чинов. В том числе и таких, что способны дать дочке на конфеты сумму, равную зарплате рабочего за несколько месяцев.

Козырнув, возвращает удостоверение. Остается только надеяться, что девочка не из числа избалованных злобных маленьких стерв, вполне способных испортить жизнь обычному человеку.

Полицейский проклинает тот миг, когда телефонную трубку снял. Хватило ума этой дурре, сестрице двоюродной, позвонить и заявить о возможном подозреваемом в ограблении её незадачливого муженька, накануне потерявшего по пьяни всю зарплату. А тут раз — чужая девчонка с черепом на берете, и расплачивается крупными купюрами, а муженьку вчера как раз такими зарплату давали.

Вот уж дура! Ей-то ничего, а вот он, возможно, крупно вляпался.

— Успеете в школу вернуться? — попытался спросить он по возможности вежливо. Хотя с такими никогда не знаешь как себя вести. Успел заметить, что странная девочка внимательно изучает его форменную колодку с фамилией и званием.

Марина уже спокойно вытаскивает отпускной билет.

— Я должна в школе появится только на следующей десятке. Пока могу гулять, где хочу.

Полицейский, едва глянув, возвращает билет. Вроде, не особенно жарко, да и тени они стоят, только с чего это он испариной покрылся?

Марине почти весело. В билете есть фото, а он даже не посмотрел. Иначе бы заметил, что и имя, и фото не то, что в удостоверении. Марина случайно показала ему билет Эриды.

— Ну, если всё в порядке, то я пойду. Ещё не всё купила.

— Надеюсь, претензий не имеется?

В глазах Марины заиграли нехорошие огоньки. Иногда её буквально провоцируют на неправильные действия. Видят же, что её боятся.

— Претензий не последует…

Полицейский даже не смог скрыть вздох облегчения.

— При одном условии: сейчас идём до винного магазина, купите мне выпивки, да и сигарет заодно. На ваши деньги я не претендую, у меня своих достаточно. Договорились?

Торопливый кивок в ответ. Кажется, он ждал чего-то более неприятного. И сейчас считает, что легко отделался.

Марине как-то мерзковато на душе. Терпеть не может, когда пред ней заискивают. Претит раболепство.

Но и погулять, как следует тоже хочется. Заодно Рэд и Эр подпоить. Иногда скучно от чужой правильности. Тем более, Эр вина не пьёт не потому что ей кто-то запрещает, а потому что сама не хочет.

Убедить её совершить что-нибудь не слишком разумное вполне можно. Интересно, а как насчёт Рэдрии?

Кроме вина, денег Марины хватило и на бутылку дорогого бренди, неизвестно каким путём попавшей в эти края.

Пока ей покупали алкоголь, подумывала, не заставить ли полицейского ещё и отвезти её на берег озера. Решила, что это будет уже перебор. Во первых, она обещала, что он ей только вина купит, а словами Марина бросаться не привыкла. Во-вторых, просто не хочется, чтобы кто-то знал, где они находятся.

Хотя даже без вина, нагрузилась Марина качественно, наверное ещё рюкзак придётся купить.

Купив вина и бренди, полицейский счёл себя достаточно измотанным на сегодня, чтобы вознаградить измотанные нервы парой бутылок пива. Марина тут же конфисковала одну с возвратом стоимости.

Попробовала. Понравилось. Тут же последовал дополнительный заказ ещё и на партию пива.

Где-то Марине становится понятно, как это упиваться своей, пусть и не слишком великой властью над людьми. Не то, чтобы ощущение такое уж неприятное. Но в данной ситуации что-то явно неправильно.

Когда носят на руках победителя в тяжелом бою — поклонение искреннее. От сердца.

А когда лебезят и преданно смотрят в глаза из-за твоей корочки, наверняка ненавидя, презирая и боясь на деле — это совершенно другое. Крайне неприятное Марине.

Обратно добралась без проблем, хотя и устала. Немного. Насчёт своих сил и выносливости Марина сомнений не испытывает.

Одежды на берегу не обнаруживается. Зато видно Эр и Рэд, сидящих на памятном камушке чуть ли не в обнимку.

Появления Марины они не заметили. Ладно-ладно.

Положив сумки и сняв рюкзак, Херктерент оглушительно свистнула.

Рэдрия и Эрида испуганно вскакивают. Рэд, оказывается, решила без лифчика позагорать. Пытается закрыться.

Марина небрежно машет рукой.

— Рэд, плыви сюда, будем думать, как это всё перетащить.

— А я?

— А ты там сиди! Тебе тяжести таскать вредно. И кстати, одежду куда дели?

— Сюда перенесли.

— А зачем? Пусть бы она тут и лежала, всё равно никого нет.

Пока Рэдрия плыла, Марина попивала пиво.

— Будешь? — протягивает Рэд непочатую бутылку.

Тоже проверочку захотелось устроить. Сможет ли без открывашки открыть? Рэдрия только усмехается. Оглядевшись, находит пенёк.

Ударом сшибает крышку.

Стукаются бутылками.

— Хорошо сидим! — глубокомысленно изрекает Марина.

— Стоим, точнее.

— А мне? — доносится голос Эр.

— Тут всем хватит. Надолго!

Марина косит глаза на грудь Рэдрии. Нет, блин, ну почему у неё столько? Не то, чтобы Марину свой размер не устраивал. Хотя и хотелось бы побольше. Немного. Но у Рэд-то что-то с чем-то! И это притом, что Рэдрия не знает, что одногодка с Мариной. Хотя, с другой стороны, у Эр не больше, чем у Марины, а она старше. Это только у Соньки ровно столько, сколько надо.

Эр взгляда не заметила. Усаживается на песок.

— Как пиво-то смогла купить?

— Уметь надо!

— Я серьёзно. Мне много раз говорили, что я взросло выгляжу. Попробовала как-то раз купить — не продали.

Марина усмехается.

— Местами ты и в самом деле выглядишь очень взросло. Зато лицо у тебя полностью возрасту соответствует. Возрасту, в котором хорошо воспитанные девочки крепкие напитки ещё не употребляют, — заканчивает Марина с капризно-противной интонацией, позаимствованной у кого-то из гостей императрицы.

Рэдрия не обижается.

— Почему тебе всё удаётся?

Марина пожимает плечами.

— Не знаю.

Пока Марины не было, Рэдрия, наверное, собрала сучья со всего острова. Некоторые проблемы возникли с тем. Кто будет жарить. Кажется, в своих талантах кулинара никто из троих не уверен.

Так как Рэдрия догадалась соорудить у костра стойку под котелок (которого нет), то ответственной назначили её.

— Качество не гарантирую!

— Всё в этой жизни бывает первый раз. — философски констатирует Марина, откупоривая ножом очередную бутылку, — курить кто-нибудь будет?

— Тебе ещё и сигареты продают? — не поворачиваясь спрашивает Рэд, — Что ты им там сказала?

— Только правду.

Рэдрия только хмыкнула в ответ.

— Надо было ещё палатку взять.

— Угу. Вспомни, сколько тут до школы.

— Надо будет потом куда-нибудь выбраться по-настоящему.

— Эр, если хочешь куда-нибудь выбраться — позвони домой. У твоего отца точно парочка вездеходов есть. Они тебя куда хочешь отвезут.

— Это не то. Хочется самой. Понять, что можешь.

— Марин, дай нож. — зовёт Рэд от углей.

Кидает вместе с ножнами. Рэдрия ловко ловит.

— Зачем он тебе?

— Проверяю, готово или нет.

— И как думаешь?

— Ещё рано.

Марина подбирается поближе. Насчёт готово. Или нет, она не уверена. Просто от огня закурить хочется, а не от зажигалки.

— Пахнет вкусно. — заявляет Эрида.

— Можно ли это есть? — непонятно у кого интересуется Рэдрия.

— Скоро узнаем. Кстати, если кто не в курсе, алкоголь значительно улучшает вкусовые качества любых продуктов.

Рэд запускает в неё шишкой. Успешно.

— Как думаешь, это съедобно?

— Исходя из того, что мясо это мы хоть и не ловили, но на себе всё-таки таскали, откровенной отравы быть не должно.

— Угу. Плесните себе что-нибудь для храбрости. У нас даже бренди есть.

— А что кроме него есть? — интересуется Эрида.

Марина показывает бутылки.

— Ой, «Приморское розовое», я про него читала, но не пробовала… А у нас штопор есть?

Марина с ухмылкой извлекает штопор из рукоятки одного из своих ножей. Пробка тугая, но на силу Марина не жалуется.

Рэд, явно в пику ей, зажав бутылку между ног, вытаскивает пробку руками.

— Странно, что вы обе со мной общаетесь.

— А что в этом такого?

— Вы хоть понимаете, кто я?

— Рэдрия Хорт. Мне этого как-то достаточно.

Рэдрия как-то странно усмехается.

— Марина, у тебя меч есть?

— Конечно, даже не один.

— А у меня нет.

— Ну, так купишь потом, не думаю, что он сильно дороже твоего топора и кольчуги стоит.

— У меня нет права носить, — выпаливает Рэдрия, зачем-то сжав кулаки.

— Как это нет? — не совсем понимает Марина.

Рэдрия ворошит палкой в костре.

— Вы обе, да и все почти тут принадлежат к военному сословию. А я — нет.

Кажется, ожидала, что от неё отшатнуться. Но ничего не происходит.

— Хочешь сказать, что твой отец в армии не служил, и в той войне не участвовал?

— Да! — Рэдрия чуть не плачет.

— Ну и что? Человек должен за себя отвечать, а не за славой рода прятаться.

Рэдрия смотрит как-то странно.

— Ты действительно так думаешь? Ты же Еггт.

— В первую очередь, я — Марина. Я это я, а кто там предки — меня не волнует.

— Даже странно…

— Ничего подобного. Вспомни-ка, что у меня, что у Эр отцы вовсе не знатного происхождения. Они сами своих постов добились. Ты не из-за того переживаешь.

— Не знаю даже. Я просто не видела здесь никого, кто бы не принадлежал к военному сословию.

— Нашла о чём волноваться. Хотя, если это тебя так тревожит — у меня, как у Младшего Еггта есть право жаловать дворянство.

— Ты серьёзно? Ты же ещё не взрослая.

— А это право от возраста не зависит. Прецеденты были — значит и у меня это право есть.

— И как же ты это сможешь сделать?

— Технически, в этом ничего сложного нет. Я напишу в департамент герольдии. Они оформят патент, внесут твоё имя в родословную книгу, патент тебе по почте пришлют.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Как человек ты получше многих титулованных, кого я знаю. Так что, если для тебя это так важно…

— На самом деле, важно. Очень. Только я ведь ничем этого не заслужила.

Марина усмехается.

— У тебя хватило храбрости вызвать на бой Чёрного Еггта. Этого вполне достаточно. Тем более, я понятия не имела, что у тебя с ногой плохо. Так что, с нынешнего вечера можешь считать себя дворянкой.

Марина встаёт и чеканит.

— Воля Младшего Еггта. Рэдрия Хорт возводится в дворянское достоинство.

Рэдрия вскакивает.

— Спасибо, Марина. Извини, я не знаю, что полагается говорить в таких случаях.

— Да ладно, я сама точную формулировку не помню. Главное, что я сказала Волю Еггта. Когда вернёмся, напишу в Департамент… Пожалуй, ещё лучше будет писать через канцелярию МИДв — их печать вполне заменит мою личную, которой у меня пока нет. Но насчёт моего права Еггта можешь не сомневаться. Дина III примерно в моём возрасте применяла это право.

— Тогда другие времена были.

— Если ты думаешь, что люди с той поры стали сильно лучше, то глубоко ошибаешься.

— Я так не думаю. Отец про ту эпоху знает очень много, но говорит, что о некоторых вещах не напишет никогда. Считает, что писать надо так, чтобы предками можно было гордиться.

— Все по-разному пишут. Как раз из-за злопамятности некоторых писателей о первых Еггтах гуляет не самая добрая слава.

— Славу каждый сам себе создаёт.

— Только при жизни. Потом зачастую такие чудеса начинаются.

— Почему вы обе временами такие занудные? — интересуется Эрида.

— Такие уж, какие есть. Рэд, ты когда меч покупать собираешься? Или заказывать будешь?

— Закажу, наверное. У отца есть кузнец знакомый. Он мне кольчугу ковал. Лабрис тоже его работы. Меч предлагал сделать, а я отказалась. Не было у меня права меч носить. Он не знал, что я не дворянка. А он из старинного рода.

Марина усмехается.

— Оружейники и у меня в роду были.

— Я знаю. Мечтала в детстве увидеть Еггтовский клинок, может, даже коснуться рукояти.

— Мечтать не вредно. Мне самой пока нельзя их в руки брать.

— Твой меч — «Глаз Змеи». Меч всех Дин…

— Ну так и у меня второе имя — Дина.

Марина подцепляет ножом кусок мяса.

— Ну, как? — интересуется Эр. Рэдрия настороженно молчит.

— Скус-но! — отвечает Марина с набитым ртом.

— Я боялась, что не получится.

— Ошибочка вышла!

Эр маленькими глотками пьёт розовое вино из бумажного стакана.

Рэдрия, хватив за раз полстакана, слегка закашлялась. Похоже, вино пить она не привыкла, просто хочет казаться взрослее, чем есть на деле.

Марине то ли от выпитого, то ли просто так, необычно весело. Хочется что-нибудь сотворить, только вот что? Ссориться не с кем, все ракеты и химикаты припрятаны далеко. А вот чего-нибудь необычного хочется. Даже жаль, что носороги на этом острове не живут.

Эрида доедает мясо Рэд готовит новую порцию. Марина метает в сухое дерево нож.

— Ловко у тебя выходит.

— Ага. В случае чего, могу так кинуть, что перебью сонную артерию на шее.

— Ой! Зачем тебе это?

— Никогда не знаешь, что в жизни может пригодиться.

— Ты иногда пугаешь.

— Само так получается.

— Ты же не воин.

— Я Еггт. Вряд ли мне удастся от войны отвертеться..

— Не говори так.

Марина пожимает плечами.

— Это правда. Война кончаться не собирается.

— Хоть сейчас не надо о грустном.

— Как скажешь. Ты ведь тоже с оружием обращаться умеешь, хотя и скрываешь это.

— Не надо об этом. Что с этого умения? Я ведь не воин, и не смогу им стать.

— Готово! — зовёт Рэдрия.

Марина показывает на бутылку бренди.

— Попробуем?

— А оно не слишком крепкое?

— Я в прошлом году пила после боя.

— За высоту?

— Ага.

— Помню, хотя мне отмываться потом долго пришлось.

Разливают понемногу. Марина пьёт залпом, Эр только слегка пригубливает. Рэдрия, глядя на Марину, тоже опустошает залпом. Кашляет, глаза вытаращены.

Херктерент беззлобно смеётся.

— Запей чем-нибудь!

Рэдрия незамедлительно отвечает энергичным непристойным жестом. Марина от хохота даже с бревна сваливается.

— Ой!

— Встать помоги!

Рэдрия подходит, держась за горло.

— Ну как? — интересуется Марина.

— Не знаю. — хрипло отвечает Рэд, — Тепло как-то. И приятно.

— Хорошо. — констатирует Марина.

— У тебя спина грязная.

— Пойду сполоснусь. Кто со мной?

— Вроде в таком состоянии плавать не рекомендуется.

— Какое состояние? Я морская или нет?

Плюхается в воду с разбега. Нарочно долго не выныривает.

Когда появляется на поверхности, Рэд и Эр стоят уже по пояс в воде. Напуганы, кажется.

Марина машет рукой.

— Сюда плывите!

— Твои шуточки. Херктерент, — доносится голос Рэдрии.

— А что в моих шуточках не так? Тут не глубоко, я до дна достаю.

— Эр, плывём?

— Ага. Посмотрим, что на соседнем островке.

Марина подплывает поближе. Рэд в воду заходит осторожно.

— Что, нога?

— Даже и не знаю. Ноет что-то. Мне штифты стальные ставили, потом вынимали.

Эр ойкнула, хотя, насколько Марина помнит, дочери соправителя в детстве много пришлось общаться с врачами. Она их очень боялась, когда маленькая была.

— Думала, что всё восстановилось.

— Ладно, хватит болтать, поплыли, пока не стемнело.

— А потом ещё ночью надо поплавать, я никогда ночью на озере не была.

— У тебя дома бассейн лучше любого озера.

— А тут настоящее.

Марина на берег выбирается первой. «Хорошо, тут Софи нет» — мрачно думает она. Видно, насколько хуже её плавают Рэд и Эр. Проблема что она сама настолько же уступает Софи. Но её тут нет! Так что, всё замечательно.

Эр вылезать из воды не стала. Плещется на мелководье.

Рэд усаживается рядом с Мариной.

— У нас там ничего не сгорит?

— Не должно.

— А то лесной пожар мог бы быть…

— Сейчас ещё нет особой жары.

— Я не люблю жару.

— Я тоже. У нас иногда горят леса. В городе очень тяжело летом.

— Ну, в окрестностях столицы вырубка леса запрещена.

— Да, тут лучше, чем у нас. Тише во всех смыслах. Спокойнее…

— Ты, считай, на курорте находишься. Тут и должно спокойно быть. А в столице непосредственно всякого хватает.

— Как и везде. Но мне домой ехать не особо хочется.

— А я вот и не знаю… В куче мест жить довелось, и никуда ещё не захотелось вернуться.

— Даже странно…

— Что именно?

— Не знаю. Иногда ты слишком похожа на взрослую.

— Кто бы говорил.

— У меня одно, у тебя — другое.

— Твоё как-то пока больше внимания привлекает, — Марина ловко показывает Рэдрии язык.

Та не обижается.

— Против законов природы не попрёшь. Южанки, говорят, ещё быстрее развиваются.

— Не знаю, не слежу.

— Я тоже. Хотя, меня уже пытались подкалывать на тему того, что у меня накладные.

Марина прыснула.

— Небось, те у кого вообще ничего нет?

— В основном. Не понимаю я подобного повода для зависти.

— Угу. — а вот Марина, кажется, понимает.

Мир между Мариной, Эридой и Рэдрией на несколько дней стал главным поводом для школьных сплетен. Как-никак эти трое весьма специфические личности каждая сама по себе, а уж втроём… Впрочем, по отношению к остальным, никто из троих не изменился. Рэдрия по-прежнему на всех огрызается, а Эр всё так же добродушна.

У Софи пытались спросить, что она думает, но та кажется погружённой исключительно в свои личные проблемы — опять вокруг неё кипящий котёл страстей. Тут до своих-то подруг дела особого нет, а уж до делишек младшей, тем более, не направленных против неё, дела нет и подавно.

У Марины вторую весну приступ зависти к сестрёнке. Приступ не персонифицированный — никто из кавалеров сестры особого впечатления не производит, хотя есть среди них и довольно симпатичные. Вроде, ни одного Орена — тайной любви Эр среди них нет, а выискивать среди многочисленных носителей этого имени нужного — зачем это Марине надо? Правда, «Крылатые фразы и выражения на все случаи жизни» с закладкой в разделе «О любви» притащить не поленилась — пусть знает, откуда почти все школьные «поэты» вдохновение черпают. Хотя, если здраво разбираться, не очень-то Эр в подобном справочнике нуждается — сама стихи сочиняет. По мнению Марины, не особенно чтящей поэзию, выходит у Эр, как минимум, не хуже, чем у школьных рифмоплётов. Правда, с их «творчеством» приходилось знакомится только по издевательски — хамским пересказам Софи. Сестра, если ей надо, кого угодно в прямые родственники дубового бревна произведёт.

Рэдрия вот вполне искренне плакала, когда Эр ей стихи читала, причём далеко не самые новые. Однако, слышать-то их Марина раньше слышала, даже хвалила (не вполне искренне по причине граничащего с нелюбовью равнодушию к поэзии) Эр тогда ей скорее поверила, нежели нет. Как-никак, Марина на тот момент была единственной, с кем она решила поделиться своим увлечением.

А вот на Рэдрию произвела впечатление. Марина краем глаза посматривает на них, делая вид, что наблюдает происходящее за окном. Эр излишне увлеклась, не замечает уже, что Рэд вся в слезах. Да и у Марины что-то предательски в глазах щекочет. Соринка, наверное. Хотя, стихи всё-таки берут стихи за душу. Знают ли Эрида и Рэдрия, что Херт в своё время славился как блестящий оратор? Он уже лет пятнадцать почти не выступает публично, только с отчётами подчинённых ему ведомств. Но когда-то говорить так, что до печёнок слова пробирали, соправитель умел.

Ему солдатские бунты в конце Первой войны пресекать удавалось. Находил молодой соправитель слова, что пронимали видевших сотни смертей штурмовиков и окопников. Бывало, солдатские выступления приходилось подавлять силой оружия. Херту прибегать к силе не пришлось ни разу. Он находил слова. Хотя и признавался потом (он не знал, что любопытная дочь императора их подслушивает): «Ещё несколько месяцев — и всё, у меня бы больше не нашлось бы слов. Не нашлось бы и тех, кто бы стал в них стрелять. Мы на грани были тогда, на грани…» Марина только спустя несколько лет смогла понять, о какой грани шла речь.

Ораторские способности соправителя вот в таком преображенном виде унаследовала дочь. Только ей другой отцовской способности не досталось: соправитель толпы не боится; любой, даже вооруженной. Эрида робеет, если много людей. Зачастую в результате просто не скажет много из того, что собиралась.

Заметив слёзы Рэдрии, Эр испуганно замолкает.

— Ты плачешь? Что-то случилось?

Марина неохотно отворачивается от окна. Не хочется признаваться — проняло и её. Хотя, темы смерти и безответной любви, мягко говоря, не принадлежат к числу любимых. Но больно уж ловко плетёт Эр словесную вязь.

— Да… То есть, нет. То есть, да. Жалко их, тех про кого ты написала. Грустно, что всё так кончилось.

— Я плохо умею писать весёлые вещи. Ты уж извини, что получилось так. Осенью я это писала. В пору увядания. Вот и вышло…

— Кх-м. — напоминает о себе Марина, раскачиваясь на стуле. — Вообще-то осенью у ненормальных активность повышается.

— Марина… — Эр смотрит на неё так, что становится даже стыдно. Немного.

— А что, я ничего, это во всех медицинских учебниках написано.

— Я, знаешь ли, тоже видела книжку одного психиатра, утверждавшего, что любовь — это психическое заболевание. Наряду с пьянством, употреблением наркотиков, болезненной страстью к воровству и поджогам. Настаивал на его включении в официально утверждённый список заболеваний. Вот только методы лечения были уж больно неубедительны.

— И чего? Насколько я знаю, среди психиатров шарлатанов больше, чем среди всех остальных учёных вместе взятых.

— Даже если любовь заболевание, в чём я не уверена, у тебя на него стопроцентный иммунитет.

— Зато у многих явно сезонное обострение. Причём у значительного процента — обострение либо на пустое место, либо на совершенно недостижимый объект.

— Марин…

— Чего?

— Попробуй влюбиться… Может, взгляд на мир изменится…

— А чем тебя мой взгляд не устраивает?

— Он тебе, прежде всего, мешает видеть очень многие вещи в мире.

— Зато, позволяет видеть многие другие, — недовольно отвечает Марина.

Кажется, теория, что некоторые вещи для понимания требуют достижения определённого биологического возраста, имеет под собой некоторые основания. Всё-таки Эр старше… Но Рэд, особенно внешне, тоже, но всякими возрастными глупостями не страдает. Или скрывает их очень хорошо. И кроме Дворца Грёз хватает мест, где быстро учишься держать мысли при себе.

Хотя, надо признать, стихи Эр сочинять умеет. Интересно, много она уже из своего почтового ящика добыла? Марина-то принципиально неподписанные не читает. А на неё стишками впечатления не произведёшь. Интересно, а на Эр возможно? При её-то талантах. И кто, в конце-концов, этот Орен таинственный? Правда, что-ли, заняться его поисками, а найдя записочку от имени «таинственной незнакомки» подкинуть? Вот только зачем ей это за исключением удовлетворения пустого любопытства?

Может, действительно, пусть сами друг с дружкой разбираются? Только ведь не решится Эрида ни на что. Новый Год вспомнился. Она тогда ни с кем не танцевала. Не так уж легко пригласить пусть причудливую и абсолютно добродушную, но всё-таки самую настоящую принцессу. Сама она тоже ни на что не решилась. Хотя… Кто там вокруг неё тогда крутился? Марина корит себя за невнимательность. Но тогда у неё другие приоритеты были.

На самом деле, подстроить что ли Эр роман? Софи говорила, что весело романы устраивать, а потом мирить или ссорить, смотря под настроение. И почему это люди ей верят? Фамильные дипломатические способности Еггтов пробудились? Неужели не помнят, что любой миротворец в первую очередь не стремится помочь сторонам, а преследует в первую очередь, свои интересы. Софи-то уж точно себя не забудет.

Или Марине, по причине миновавшего её весеннего обострения, просто заняться нечем? Нечем, на самом деле. Канун экзаменов, кто-то весь на нервах, но не всезнающая Марина. Знает, что про неё давно болтают, будто оценки ей ставят не за знания, а за происхождение. Ей, в сущности, плевать, злит только то, что болтают только про неё, хотя и других представителей Великих Домов более чем достаточно. Слухи же только про неё бродят. Софи словно непогрешима. Хотя Марина сомневается сильно, что высшую математику Софи решает сама. Если считать она всю жизнь хуже Марины считала, да и шахматы что ей, что Эр проигрывала всегда, то вряд ли сейчас у неё с чего-то вдруг открылись гениальные способности. Ни в каких школьных мероприятиях математической направленности она никогда не участвует, однако, имеет стабильно отличную оценку. С чего бы это? Ведь так не только с математикой происходит! Так творится со всем, в чём Сонька раньше не блистала. Этот год был сложнее предыдущего даже для Марины, а сестра словно не напрягается совершенно. Точно, дружков-приятелей эксплуатирует, они ведь не только для добычи авиационных запчастей годятся.

А вот для чего ещё? Что-то там Сордар про укус змеи говорил? Смысл она тогда ещё уловила, только в полной степени правоту Сордара осознаёт только сейчас. Так и не добилась зимой тех слов, которые Дмитрий чуть тогда не сказал. Слова почти в воздухе витали, да и он сказал фактически. Только не на том языке. Впрочем, с зимы их двоих почти все, включая прекрасно знающую Марину, Эриду, стали считать их парочкой. Он-то потому ничего и не сказал — налетел на её привычно растопыренные колючки. Софи до сих пор делает разной степени пошлости намёки на излишне углубившийся характер их отношений. Марина в ответ вставляла не менее едкие шпильки. Только всех почему-то стали интересовать только высказывания Софи. В лицо-то Марине особо не посмеёшься, только за спиной можно хихикать относительно безнаказанно, ибо всех отколотить она всё равно не сможет.

Интересно, попадись ей настоящее, а не отправленное из злого розыгрыша, любовное послание, какова бы была реакция? Ведь кто бы не взялся писать, знать должен, что литературный слог Марины хвалят все преподаватели. Вскрыть, что ли одно из неподписанных. Она тот ещё графолог, но несколько почерков прекрасно знает. Почерк Эр или Софи при случае и изобразить может. Проблема в том, что Дмитрий знает о нелюбви Марины получать, и тем более, читать, письма. Так что вряд ли он станет писать, зная, что не дождётся ответа.

Начинает казаться, что не у всех вокруг, а как раз, у неё чувства как-то неправильно устроены. Хотя, может, у неё просто стадное чувство совершенно не развито? Очень даже может быть…

С Рэдрией она не пошла. Та в библиотеку собиралась, экзамены как- никак скоро, а если уж решила позаниматься, то делать это лучше по-одиночке. В почтовый ящик не заглядывала уже несколько дней. Проверить что ли? Сперва заглядывает в обычный. Хотя там вряд ли что будет. Заглядывает.

Ну что за дерьмо! Письмо от императрицы. Марина их НЕ-НА-ВИ-ДИТ. Она их не читает. Уже несколько месяцев. Как в грязную лужу плюхаешься, очередное письмо увидев. День теперь испорчен бесповоротно. Только злость и раздражение на всех и вся. Никого и ничего видеть не охота. Да пошли все! Убежать бы и не видеть никого. На самое дальнее озеро, или ещё куда-нибудь. Или у себя закрыться и до завтра не вылезать. Ну, почему всё так плохо? Чего ей надо? Могла бы после одного раза понять, что не хотят с ней больше общаться. Софи тоже писем не читает. Марина не выясняла причин, почему.

Злобно идёт к школьному ящику. Открывает, чуть ключ не сломав. Ну, так и есть. Ещё парочка. Не подписанных. Сколько раз Марина говорила, что никогда не прочтёт адресованного ей, но не подписанного письма. Что, тут глухих столько? Марина ведь уверенна, что отправителей писем несколько. Да ещё крайне трусливых вдобавок, сказать гадость в лицо боятся, бумаге доверится решили. Думаете, Херктерент будет бегать, выясняя, кто каких гадостей ей понаписал? Не дождутся!

Она сегодня почти решила открыть одно из лежащих в ящике писем. Чуть не сделала хуже самой себе. И так всё омерзительно, так чуть ещё хуже не стало. Так что, пусть это всё лежит, где лежало. Как яд какой-нибудь. Только, что-то уж много этого яда скопилось. Пить, вроде, незачем. Уничтожить? Но даже яд иногда бывает нужен. Хотя бы для врага…