Опять в столице. Чего-то Марина не понимает. Есть война, или нет?! Если на «Выставку» трофеев не ходить, то и не заметишь ничего. Разве только и видно, что зенитки на башнях ПВО не зачехлены. Но чтобы их увидеть, знать надо, куда смотреть. А так… Всё понятнее становится, почему Саргон так столицу не жалует, да и Сордар с Кэрдин такого же мнения. Деньги у Марины есть, только вот считать она слишком хорошо умеет. Цены даже с прошлой поездки выросли. Не то, чтобы сильно, но чувствительно. А ведь Марина ничего особенного, кроме книг, не покупала. Да и книги похуже стали — обложек ярких нет почти, бумага стала хуже. Ладно, хоть, Марина всегда интересовалась в первую очередь содержанием, а потом уж формой.

Да и цена доставки книг в школу существенно выросла.

Пожалуй, единственное такое уж явное отличие от мирного времени, опять же для намётанного глаза — всякие прогулочные катерки с огоньками с реки исчезли. У причалов пустынно, пока по набережной гуляла, только один катер видела, да и тот — патрульный полицейский.

Забрела в район особняков. Тут роскошь, в принципе, та же, что и на Проспекте Грёз, только почти все дома скрываются в глубине садов и парков. Тут живёт много «приятных людей» по терминологии императрицы. Хм. Из старых знакомых вон чуть ли не над первыми воротами герб Тьендов красуется… Зайти, что ль, скандальчик устроить… Только зачем?

Вот Сордар как-то раз заявил, что всех живущих тут можно без суда и следствия расстреливать. Знал он что-то, или это выпивка да старая вражда с Тьендами болтала?

Как знать, как знать…

Полиции здесь нет. А вот охранников в псевдоармейской форме тут явно многовато. И все, как на подбор, молодые да здоровые. Что это они тут делают? Всеобщая мобилизация их не касается? Интересно, интересно…

Марина с нескрываемой враждебностью разглядывает бездельников. Здесь вам не тут, попытайся кто из них к ней прицепиться — Марина теперь учёная. О коде 941, да и много о чём ещё, осведомлённая.

Но что-то охранники на неё никак не реагируют. То ли настолько ленивые, то ли знают её, то ли просто представить не могут, что знаменитую Херктерент пред собой видят.

Хотя надо бы бездельников проучить. Просто за то, что они тут, когда там творится такое… Люди там гибнут, в большинстве — получше, чем они. Марина разглядывает фамилии на табличках охранников. Хм-хм. Память-то у неё прекрасная, в запутанных родственных связях Великих домов и примкнувших к ним разбирается отлично. Охранники — сплошь представители младших ветвей Домов второго и третьего рангов. Как раз тех, что по идее должны поставлять людей на пополнение офицерского корпуса. А они вот тут… Интересно всё тут, очень интересно. Сордар или даже Яроорт воевать должны, а эти тут, каблуки об асфальт протирают.

В этом же районе, насколько Марина помнит, проживают и представители младших ветвей Еггтов. Слухи-то про них нехорошие ходят, раз уж их Кэретта не любит (это при её-то заявлениях о «приверженности традиционным семейным ценностям»). А уж Саргон о них так выражается! (Правда, он не знал, что Марина его слышит).

Автомобильный гудок, напоминающий лошадиное ржание. Марина даже не оборачивается. В конце концов, идёт по тротуару, и никого не трогает, во всяком случае, пока. Снова гудение. Странно, что охранник впереди ну никак не реагирует, хотя по дороге Марина видела дорожный знак о запрете звуковых сигналов. Или тут и правила движения свои собственные? Очень даже может быть… Опять гудят! Что, какой-то придурок впервые за руль сел и кроме звукового сигнала ничего больше не освоил!? Опять гудят. На этот раз на несколько голосов. Марине разворачиваться и смотреть на дурака вовсе не охота.

— Марина-Дина, ты ли это, в конце-концов!?

Пришлось обернуться. Стоит, склонив голову и засунув руки в карманы. Если открытый автомобиль, похожий на самолёт с оторванными крыльями, видит впервые, то с владельцем более чем хорошо знакома. Скандально известный принц Херенокт. Сын Саргона от второго брака. Марина не интересовалась, где именно Саргон познакомился с бесшабашной и весёлой юной автогонщицей (кстати, как раз принадлежащей к младшей ветви одного из Великих домов). Тогда только что закончилась Великая война. Людям хотелось жить, людям хотелось любить. Последовал бурный роман, совершенно неожиданно закончившийся пышной свадьбой. Брак был недолгим. Став императрицей, женщина своим привычкам ни в чём не изменила, трижды побила рекорд скорости для автомобилей. Причём один раз превзошла своё собственное достижение. Новый рекорд поставили миррены. Она тут же вознамерилась побить и его, благо инженерное образование имела и гоночные машины проектировала. Пытался ли её Саргон отговорить от заезда, никто так и не узнал. Машина разбилась. Императрица погибла.

Любовь к скоростным машинам передалась сыну, а запас авантюризма ему от обоих родителей достался. Некоторые считали проблемой, что больше из черт родителей ему не досталось ничего. Хотя, и того, что имеется, хватает с избытком.

Красавец, гуляка, любимец женщин… Марина знает — ох немало в школе хранится фотографий её бесшабашного братца, многие по принцу безнадёжно вздыхают. Занимается журналистикой, в статьях зол, весел и циничен, не щадит никого. «Пустобрёхом» зовёт его Сордар. Марина ему не говорит, что статьи братца почитывает и кое с чем даже соглашается. Как военный корреспондент он несколько раз ездил на фронт.

Но больше всего он любит бездельничать в столице, шокируя всех своими выходками. Сордар, конечно, тоже бывало устраивал в столице богатырский загул… Но если выходки Сордара были, что называется, от души, словно медведь вышел размяться, повырочивать с корнем деревца, то выходки Херенокта носили характер утонченного издевательства, причём каждый раз было понятно, над кем именно.

Марине он и нравится, и не нравится одновременно. С одной стороны, его Сордар не любит, но с другой — Софи и Кэретте он тоже не слишком нравится, а Саргон по-разному о нём отзывался.

— Что такая надутая?

— А что, весёлой должна быть?

— В твоём-то возрасте все весёлые.

— Я сама знаю, какой мне быть в моём возрасте.

Херенокт усмехнулся.

— Тебя не учили быть вежливой со старшими?

— А тебя не учили правилам дорожного движения?

— Ладно, хватит дуться, — Херенокт слишком благодушно настроен и просто не хочет портить настроения ссорой с кем-либо, включая глупенькую младшую сестрицу. Принц вообще считает, что умных женщин в природе не существует.

— А я и не дуюсь. Просто гуляю.

— Не далековато от школы?

— На календарь смотрел?

— А что там необычного?

— Сегодня занятий нет.

— Думаю, взбреди тебе в голову погулять, учебный день тебя бы не остановил.

— Может, да, а может, нет.

— Прокатиться хочешь?

— Подумать надо.

— Первый раз вижу девушку, думающую, стоит ли кататься на этой машине.

— Скажи ещё «И с настоящим принцем!», но я, если ты не позабыл, сама принцесса. И тоже настоящая.

Херенокт усмехается.

— Думай, думай, только недолго. Я на одном месте долго стоять не люблю.

«Машинку» принц, мягко говоря, соответствующую статусу, подобрал. Мало что, трёхосную, с двумя осями сзади; так ещё и с двигателем непомерной длины. Аж устанешь, пока до открытого салона дойдёшь. Окраска вот только странная для машины такого класса — стандартный армейский оливковый зелёный. Колёса, мало того, что здоровенный, так ещё и явным вездеходным протектором. Под крылом какие-то ящики, напоминающие здоровенные короба для пулемётных лент.

Марина неторопливо обходит автомобиль, с ленцой открывает дверцу.

Устроившись на сиденье, осведомляется.

— А что это за машина?

Херенокт трогается с места.

— Ты не знаешь?

— Нет.

— А говорят, ты техникой интересуешься.

— Я техникой интересуюсь, а не дорогими игрушками. У меня, между прочим, как раз за технику медаль есть.

— А я думал, что эта машина — единственная, марка которой известна всем женщинам.

— Знаешь, думать за всех женщин немного вредно.

— В кого ты язва такая?

— В саму себя. Неповторимую! Бе! — Марина проворно показывает брату язык.

— А что у меня за машина, всё равно не знаешь.

— Мог бы и сказать уже.

— «Гепард — 9» Генеральская версия. — самый быстрый и дорогой автомобиль в мире. У них даже на рекламном плакате написано «Машина для принцев».

— И кто за рулём?

— Я, конечно.

— Делать тебе нечего.

— Ага.

— Отец что на это сказал?

— А ничего, он им звание «Поставщик двора» давным-давно дал. Неужели, ты и правда не знала, что за машина «Гепард»?

— Представь себе, нет. А что, должна была?

— Да как сказать… На той рекламе, я, правда, на другой версии машины был. Гражданской, так сказать. Эта, сама видишь, военная.

— Псевдо, — с редкостной уверенностью сказано.

— С чего ты взяла?

— Не знаю, как у этого гепардо-танка с проходимостью, но, думаю, вблизи фронта преобладают машины обычного типа. Будь «Гепарды» армейскими, у всех мирренских диверсантов в «Инструкциях» было бы чётко прописано: «при обнаружении немедленно прекратить выполнение поставленной задачи. Приоритет — уничтожение машины». Она слишком выделяется. К тому же, открытая, и, наверняка, без брони.

— Броню можно установить по желанию заказчика. Подъёмная крыша тут есть.

— Мозгов у создателей этого агрегата нет. Да и у покупателей, пожалуй, тоже. На войне вбухивать деньги в предметы роскоши. Это вообще, как называется?

— Даже не знаю, что тебе сказать, — протягивает Херенокт, лихорадочно подбирая вразумительный ответ. Марина успевает первой.

— Ну, так раз не знаешь, что сказать, лучше молчать.

— Фамильная Еггтовская вежливость.

— Угу. Интересно, хоть один настоящий генерал, кроме тебя, на таком драндулете хоть по столице катается? Что-то машины тех, кого я видела, подозрительно напоминали отцовскую.

— Так я и не генерал!

— Угу. И я про то же. Я ведь довольно много генералов знаю.

— И как тебе они?

— По-разному. Но, в основном, с выветрившейся дурью твоего стиля из башки.

Херенокт попросту ржёт. Ему говорили, что нынешняя императрица Младшую недолюбливает. Он только сейчас окончательно понял, за что именно. Но в остальном — пусть и дальше катится по жизни этот клубочек живого огня. Сжигая сама. Поджигая других. Пока он сам за этот развесёлый в хорошем смысле, клубочек, кого угодно убить готов.

— Странно. Других катаешь — на такой скорости визг обычно такой стоит…

Марина флегматично скосила глаза на спидометр. Хм. Деления хвастливо расписаны до 250 км. А стрелка дрожит где-то в районе двухсот. И что тут такого? Истребитель всё равно быстрее.

— И какой же русский не любит быстрой езды?

Херенокт расхохотался, чуть руль не выпустил.

— Ну, Марина, меньше всего ожидал услышать от тебя эту поговорку.

— От меня ещё и не такое услыхать можно.

— Верю. Боцманский лексикон Сордара наверняка знаешь уже.

— Конечно!

— Было бы, чем гордиться…

— Ужином у людоедов, что ль, хвастаться?

— И про это знаешь?

— Ну да. И как человечина, вкусная?

— Если я был в стране, где часть племен ещё в каменном веке живёт, то это не значит, что людоедом стал.

— Думаешь, я твоего фото в боевой раскраске племени каннибалов не видела? Ну, у тебя ещё копьё с листовидным наконечником и пол кокосового ореха сам знаешь где. Черепа там сложены…

— Черепа там и в самом деле настоящие. Но в остальном… Не слишком добросовестные авторы приключенческих романов ославили племя зря. Людей они и правда ели…

Марина просияла.

— Лет эдак пятьдесят назад. Боевые раскраски да копья — это так, для туристов аттракцион больше.

— Ты туда не как турист катался.

— Всё-то ты знаешь!

— Конечно.

— Ну, тогда тебе должно быть известно, что я был вроде как добровольцем…

— Формально — наёмником.

— Ну, или так. Надо же был поддержать свободолюбивый народ, сражающийся против кровавого тирана…

— Который был виноват только в том, что не хотел давать базы нашему флоту, рассчитывая получить с мирренов больше.

— И так сказать тоже можно. Но ведь повстанцы его и в самом деле свергли. Заметь, вклад в это дело советников был минимальным. Видела бы ты, в какой нищете жил народ! Кстати, гвардия у него была из самых настоящих наёмников со всех концов света, причём вооруженная новейшим мирренским оружием.

— Ну, так и мы кому только оружие не продаем.

— Там нашего было мало… Видела бы ты, что повстанцы в своих мастерских лепили!

— А ты ничего не привёз?

— Почему, прихватил кое-что…

— Покажешь?

— Потом как-нибудь.

— А лидер повстанцев не во дворце свергнутого тирана поселился?

— Представь себе, нет. Я с ним довольно много общался. Действительно храбрый, искренний, временами жестокий человек. Он и в самом деле разгромил латифундии и роздал землю крестьянам. Планов у него море, посмотрим, что сбудется…

— Ага, помню фото, где ты с ним и оба с автоматами… Кстати, давно хотела узнать, на чём вы сидите?

— На крыше бронированного трактора. Перед штурмом столицы соорудили несколько таких махин. Забронировали, чем нашли, на этом вообще камней между листами железа навалили, и вперёд!

— А вооружили чем?

— Да чем попало, на одном вообще из винтовок через бойницы стреляли, но в основном, пулеметы, как сейчас помню, на весь танковый батальон их было шестнадцать — семь наших, восемь мирренских и один самодельный. Причём — с водяным охлаждением ствола.

— А куда мы собственно, едем?

— Собственно, никуда. Я время убиваю. Думал сперва членов одного жутко закрытого аристократического клуба разыграть, но потом тебя встретил.

— Что за клуб? «Белый дракон?»

— Нет, «Серый замок».

— Знаю, он до Первой войны мирренским назывался. Сордар там числится, но не появляется никогда.

— Ну, так… С его-то происхождением.

— А как ты их разыгрывать собирался?

— Довольно злобно. У них званый вечер, все должны быть с супругами, а холостые — со спутницами из хороших семей. Ну, я и хотел явится с одной… Ладно, врать не стану, хотел позвать одну знакомую девицу, мягко говоря, не строго поведения… Язык у неё отвратительный, одеваться она умеет, но я бы попросил её надеть что-нибудь вызывающее… Представляешь, какие бы рожи были у всех этих леди.

— Ты туда уже опоздал?

— Нет ещё. А что?

— Я, знаешь ли, тоже люблю злые розыгрыши. Помнишь, что про Сордара и его любовь к девочкам моего возраста болтают?

— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь…

— Ну да. Давай туда вместе заявимся.

— Там половина народу тебя знает.

— Они меня давно не видели. Есть там кто-нибудь, кто раньше в нашей школе учился?

— Не, женщин и так не особо умны, но там такие дуры все! Даром что титулованные.

— Ну вот. Женщин я тебе как-нибудь потом припомню, а сейчас поедем в салон красоты, дабы сделать мою мордочку максимально на оригинал непохожей.

Херенокт хмыкнул.

— Что не так? Или боишься?

— Да нет. Костюм вот твой.

— А что в нём не так?

— Да ты в нём слишком уж на мальчика похожа. А там хоть и хватает тех, кто мальчиками интересуется, но я не хочу, чтобы такое обо мне болтали.

— А это бы ещё скандальнее было…

— Меру тоже надо знать… Ну что, едем к Бестии младшей? У неё ведь ещё и косметический салон есть.

У обеих Ягр, несмотря на большую разницу в возрасте, есть общая черта — они не умеют удивляться. Совершенно. Кто-то, может, и не одобрил бы затеваемый Хереноктом и Мариной розыгрыш, но не младшая Ягр. В конце концов, для маскарада «сордаровки» заказывали у неё наряды куда откровеннее, чем тот, что требовался Марине. Некоторой проблемой было только то, что требовалось быстро подобрать и подогнать что-нибудь из уже имеющегося.

А уж наложить максимально вызывающий макияж для сотрудниц младшей Ягр дело принципа. Профессионалов в своём деле обе сестры подбирать умеют.

Марина в зеркале с трудом узнает себя. Бледная, как смерть, губы ярко-алые, веки чёрные, стрелки от глаз чуть ли не до ушей доведены.

Обгрызенные ноготки пришлось скрыть под накладными блестящего чёрного цвета. Облегающее короткое шелковое платье, оставляющее открытой спину. Чулки в крупную сеточку. Не удержалась, повязав выше середины бедра красную ленту. Высокие каблуки терпеть не может, но ради такого случая… Ещё бархотку на шею нацепила и шляпкой с вуалью костюм дополнила. Перчаткой обошлась только одной, зато из пятнистой змеиной шкуры и почти на всю руку. Последним аккордом стала тоненькая, с карандаш рыжая косичка прицепленная на границе затылка и шеи. На фоне чёрных волос самой Марины, с её точки зрения, сложно придумать что-либо более нелепое.

Марина хихикнула, представив, что сказал бы Сордар, увидев её. Нет, Марине бы он не сделал ничего. А вот Херенокта убил бы попросту.

Херенокт дополнил свой костюм только высоченным чёрным цилиндром, что вместе с полувоенной формой и двумя нашивками за ранения должно было выглядеть верхом нелепости.

Херенокт смерил взглядом Марину с головы до ног.

— Потрясающе!

Марина вызывающе выставляет ножку вперёд, поднеся ко рту длиннющий мундштук. Даже на невозмутимом лице младшей Ягр мелькает что-то похожее на ухмылку.

— Может, ещё боа возьмёшь?

— Сонька пусть с этой глупостью ходит.

Принц галантно подаёт руку Марине. Та выплывает позаимствованной у сестрёнки походкой. Но если у той как-то само собой получается изящество, то движения бедер Марины вызывают какие-то не те ассоциации. Теперь все взгляды устремлены только на неё. Недоумевающие, удивлённые, злобные. Ну, Марина уже успела уяснить, что женщина всегда подсознательно ненавидит любую, кто моложе и симпатичнее. А если эта молодая и симпатичная ещё и сумела заполучить в свое распоряжение самого завидного жениха Империи, то ненависть становится воистину космических масштабов. Марина эту ненависть почти видит и нагло ухмыляется в ответ на лживые улыбки.

Тут ведь все на деле терпеть друг друга не могут. Насквозь лживое, пропитанное ядом сообщество. Тут словно во Дворце Грёз… Но если там Марина была вынуждена жить, то сюда-то она явилась поразвлечься.

Вытаскивает из серебряного ведра со льдом бутылку, зубами (больно! Но эффект того стоит) вытаскивает пробку и сплевывает её кому-то под ноги. Презрев бокалы, изрядно отхлёбывает из горлышка. Невкусно, но, как говорится, надо!

Херенокт куда-то делся. Зато, какой-то красавчик вокруг Марины стал вертеться. Голова прилизанная и, похоже, такая же гладкая внутри, как и снаружи.

— Я запамятовал, как вас зовут?

— Дина, — сквозь зубы выцеживает Марина.

— Вы давно с их высочеством?

— Мне хватает.

— Где же он с вами познакомился?

— Тебя туда не пустят.

— Зубастенькая. С перчиком. Люблю таких.

Чем-то это типчик ей хорька или крысу напоминает. Склоняется к уху. Начинает шептать.

Херенокт услышал истошный женский визг. С нехорошими предчувствиями направляется на шум. Проталкивается. Так и есть — Марина стоит, обводя собравшихся бешеными злыми глазами. В руке сжимает горлышко от бутылки. Так, а где остальное? На пол догадался посмотреть не сразу. Ну, Маринка даёт!!! Валяющийся на полу Херенокту едва знаком. Интересно, за что сестрёнка его так приложила? От души так, кровь на волосах.

— Что случилось? — сквозь толпу проталкивается отставной генерал, один из немногих здесь людей в форме.

Красавчика уже подняли.

— Эта… — начал было он и осекся, встретившись взглядом с поглаживающим кулак Хереноктом. На пальце — массивный перстень с материнским гербом.

— Её Дина зовут, — подсказывает кто-то.

— Он полез ко мне с непристойными предложениями! Я честная девушка! — неожиданно хрипло выпалила Марина.

Херенокт с размаху врезал красавчику в челюсть. Тот снова повалился. Со стороны кажется, Марина вот-вот заплачет. Херенокт обнимает её. Звякает по полу горлышко бутылки. Пред ними расступаются.

— Извини, если хочешь, сейчас уедем.

Смех в ответ. В глазах Марины играют веселые искорки.

— Как я его! Давай лучше останемся! Тут так весело!

— Оригинальные у тебя представления о веселье.

— Ну да!

— Он и правда тебе что-то непристойное предложил?

— Ну да! Спросил, за сколько ты меня нанял, и сказал, что даст в два раза больше, если я соглашусь провести с ним ночь. Как говорится, за что боролась, на то и напоролась.

Опять тот лётчик появился. Херенокт его представлял, только Марина не запомнила.

— Вроде, тяжелого ничего поблизости нет, так что есть шанс спокойно поговорить.

— Смотря о чём.

— Да вот спросить вас, Дина, хотел.

— Ну, так спрашивай, пока я добрая.

Лётчик смотрит весело. Похоже, уже успел неплохо принять.

— Нет ли у тебя сестрёнки на пару лет постарше? Я бы с ней познакомился.

Херенокт с Мариной переглянулись… И расхохотались. Лётчик не обиделся. Благодушное настроение от выпитого перевешивает все остальные чувства. Выпили с ним. Марина думала, что он из столичной ПВО, оказалось — фронтовик. Не то чтобы ас известный, но десяток сбитых имеется. В столице долечивается — был ранен при бомбёжке. Ну, а отец — зам. министра путей сообщения устроил ему перевод в столичный госпиталь.

Что же, не так плохо, а то Марине уже приходилось слышать разговоры, что простой народ воюет, а Великие дома отпрысков по тёплым местам в тылу пристраивают. Этот вот не пристроился почему-то.

Марина бесцельно слоняется по залу. Женщины от неё откровенно шарахаются, зато мужчины смотрят с явным интересом. Видать, нечасто в это общество пересыщенных жизнью людей забредает что-то настолько новенькое и необычное. Позаимствована очередная бутылка. На этот раз не с целью самообороны, а для использования по прямому назначению. Ноги от каблуков уже гудят, но тут-то винить некого, сама такие туфли выбрала. Херенокт опять каких-то знакомых встретил. Марина по сторонам оглядывается, выискивая, с кем бы поссориться.

О-па! А тут есть и напитки покрепче вина. И никто Марине ничего не скажет. Совсем хорошо!

Интересно, танцы у них тут бывают? Не то чтобы особо хочется, просто интересно.

А этот, стукнутый, где? Либо прячется, либо его выставили. Интересно, насовсем, или как? А то Херенокт вроде говорил, что доступ сюда получить сложно, но за совершение некоторых деяний вылететь тоже очень просто, причем без права даже в отдаленном будущем, вернуться. Хотя… Проблема в том, что Херенокт по определению отсюда изгнан быть не может, что бы он ни творил, да и Марина тоже, но только после совершеннолетия. А пока она просто права не имеет здесь находиться.

Что-то проверять неохота, что там на втором этаже за дверьми с золочёными ручками скрывается. Может, важные господа вина дорогие пьют, а может, ещё как развлекаются. Марина уже заметила, что у некоторых из гостей, возрастом явно не намного младше Саргона, спутницы не сильно старше её. Заметила, что и кавалеры некоторых почтенных по возрасту леди тоже куда как молоды. И почему-то Яроортовского братца напоминают.

Если и рассчитывал Херенокт скандальчик устроить… Тут же полным-полно пар, выглядящих куда скандальнее, чем она с ним… Хотя… Как там император выражается? «Не зная броду, не суйся в воду». Причём, сам же сплошь и рядом наоборот поступает. А уж у Еггтов этот девиз, считай, в крови.

Так, а где там Херенокт? Хм, теперь он, похоже, решил с кем-то поссориться. Марина половчее перехватывает бутылку, косясь на стоящие у всех дверей полные комплекты лат. Доспехи, несомненно, подлинные, следовательно, и оружие настоящее. Вон какой чекан симпатичный…

Кто-то осторожно берёт её под локоток. Марина резко разворачивается, чуть не залепив бутылкой по физиономии. Но это тот лётчик. Кажется, столы с винами обошёл все, и не по одному разу. «Чё ему надо?», — думает Марина, на всякий случай примеряясь, как бы и куда пилота половчее стукнуть. Охранницы Эр ей много чего показали, какими путями можно избавиться от излишне назойливого внимания. Причём показывались самые болезненные для проявившего внимания способы.

— Оставь ты его, без нас разберётся.

Локоть Марины пилот уже отпустил. Марина демонстративно отхлёбывает из бутылки. Он тяжело вздыхает. Получается даже смешно.

— Тут, знаешь ли, ровно половина народа считает, что вечер удался, если его высочества не было, а другая половина сочтёт, что вечер невообразимо скучен, если его не было, и трёх-четырёх скандалов, драк, а то и настоящих дуэлей не было. Он то сам что-нибудь устроит, то… — он неожиданно замолкает.

— То что? — склонив голову набок и нехорошо щуря левый глаз, осведомляется Марина.

— Ну… Как бы тебе сказать…

— И не говори, дай-ка я сама догадаюсь: то его подруга в какую-нибудь историю вляпается, выставив дурой либо себя, либо всех собравшихся. Так?

— В общих чертах.

— И много их было?

— Кого?

— Подруг этих.

Лётчик мнётся. Марина краем глаза следит за Хереноктом. Кажется, спор уже перешёл некую критическую точку. Пара спорщиков куда-то делась. Хотя нет, вот они, возвращаются, каждый по две дуэльных шпаги тащит. Марина презрительно кривит губы. Взрослые люди, а отношения, считай, на игрушечном оружии выяснять собрались. Если уж Эрида двуручником владеть умеет…

Херенокт не глядя берёт одну из шпаг. Оппонент довольно долго выбирает свою. Направляются к выходу. Проходя мимо Марины, Херенокт весело ей подмигивает. Та пожимает плечами. И сама бы смотреть не пошла. Патологоанатом тут есть? Или хотя бы, врач обычный? Соперник пьян, и явно глуп. А тут не школа, могут ведь и не до первой крови бой вести…

— Та-а-ак! Я ещё про подруг не дослушала.

Лётчик явно рассчитывал, что Марина пойдёт смотреть дуэль. Вид понурый.

— Сколько их было? Говори, я не ревнива. — «Что я несу!»

— Ну… С начала войны я тут третий раз. Те два раза другие были.

Марина ухмыляется.

— А до того?

— Я только одну два раза видел. А так — каждый раз новая.

— И где он только берёт?

— Сам хотел бы знать.

— Завидно?

— Если честно, то да. Немного.

— Было бы чему завидовать!

— Сама небось завтра подругам хвастать будешь, где и с кем была.

— Не буду. Поводов-то для хвастовства.

— Чего-то я не понимаю.

— Чего именно?

Марина ставит бутылку у ног. Вытаскивает из сумочки мундштук и вспоминает, что сигарет-то и нет — с собой не носит, а ту, что брат дал, скурила уже давно. И зажигалки нет. Ну, вот невезуха! Оглядывается по сторонам. Лётчик только руками разводит.

Так! Поблизости стоит несколько молодых грымз, подозрительно напоминающих фотографию Ленн скверного качества. Направляется к ним.

— У них тоже нету.

— Откуда ты знаешь?

— Здесь не принято, чтобы леди курили.

— А я не леди. Где тут курево взять?

Пилот отвечает явно не без некоторой внутренней борьбы.

— На втором есть курительные салоны, там для господ приготовлены сигары. И хороший бренди, — добавляет он обречённо в спину поднимающейся по лестнице Марине.

Наверху Марина обнаруживает, что он за ней увязался. Скорчила гримасы.

— Веди!

— Куда?

— За сигарами!

К счастью или к сожалению, в отделанной дубовыми панелями комнате с камином и глубокими креслами, никого нет. Привычных пачек тоже в поле зрения не наблюдается.

— В ящиках.

— Угу.

Прежде, чем открыть то, что ящиком назвать можно только при полном отсутствии фантазии, Марина обращает внимание на причудливый массивный сосуд резного стекла с кофейного цвета жидкостью. Ух ты стаканы какие, в лоб запустишь — убьёшь пожалуй. Щедро наливает. Опустошает залпом. М-да, посерьёзнее во всех отношениях, чем «Южная звезда»… С чего это так тепло стало? Ах да, камин же горит. Что-то не понять, он на дровах или газовый?

Открывает ящик. Да, таких сигар она даже у императора не видела. Саргон, хотя и любит хорошие вещи, не курит. Ну, распробуем! Запихивает в сумочку с десяток. Больше не влезло просто. Берёт ещё одну. Так, а это что за гильотина для мыши? Ах да, читала же — прежде чем такие курить, надо кончик обрезать… Вот только какой? А, наплевать, будет этот. Кривовато отхватывает. Зажав в зубах, принимается искать зажигалку. Не обнаружив, направляется к камину. Чтобы закурить, пришлось на четвереньки встать. Обратно подняться удалось с некоторым трудом. Голова какая-то не такая. Да и ноги гудят уже как-то совершенно дико.

Лётчик как стоял у двери, так и стоит. Смотрит страдальчески.

— Пошли.

Привалившись к перилам, приходит к выводу, что спуститься она спустится. Вот только вопрос, каким местом или местами придётся ступеньки пересчитывать?

Где там пилот наш?

Цепляет под руку.

— Ну, что? Вперёд на юг?

— Угу.

Хм. А без него она точно бы с лестницы навернулась. Только почему в этот раз ступенек так много? Чтобы не свалиться, приходится повиснуть на лётчике. Сигару, впрочем, удаётся не выронить. Глаза тоже отказываются смотреть в одну точку.

Осторожно толкают локтём.

Ой!

Херенокт!

Стоит с обнаженной шпагой в руках. А кого это там тащат? И вроде живого. А почему это все на Марину так уставились? Или это только кажется так.

Лётчик явно её отпускать не собирается. Похоже, боится, что Марина просто свалится.

— За… Заколол?

Херенокт чуть скосил глаза в сторону. Тут же какой-то типчик с ножнами в руках появился. Вернув оружие, принц подходит к сестре. Осторожно подхватывает под другую руку. Лётчик с явным облегчением, её отпускает.

— Пошли, прогуляемся.

— Ога!

А Марина и не знала, что тут парк такой да ещё с фонтанами.

— Отдыхать продолжаешь?

— Огу-а! Сам же скандала хотел.

— Не без этого.

Марина плюхается на скамейку. Энергично мотает головой. Нагибается и стаскивает туфли. Разогнувшись, весело смотрит на Херенокта. Хм, а он думал, что она перебрала. Но нет, непохоже. Хоть бренди от неё пахнет, но взгляд насмешливый, да и язвительный, пожалуй.

— Каковы причины дуэли? — орёт Марина, ну да Херенокт в курсе, что голосок сестрёнка совсем контролировать не может.

— Ты.

— Что «ты»? Или ты хочешь сказать, я?

Херенокт усаживается рядом с ней.

— Ты причина дуэли, кошмар зеленоглазый!

— О-га! А с чего опять я? Даже рассмотреть не успела, кого это ты проткнул!

— Зато, он тебя рассмотреть успел. И ко мне подкатил примерно с тем же, с чем тот…

— Обутыленный?

— Ну да. Знал, что тут полно извращенцев, но не знал, что их столько… Другое дело, что рассуждал потоньше… В какой такой оранжерее я такую обворожительную колючую розочку срезал… И сколько стоит срезать другую… Ну, тут я его и вызвал.

Марина хрюкнула от смеха.

— Что такого?

— Лучше бы ты его обутылил.

— Не люблю даже свои номера повторять.

— Не, точно, лучше бы обутылил. Только, на втором этаже лучше. Знаешь, какие там бутылки стоят! Раз по голове дашь — убьёшь наверняка, а она целой останется.

— Ты-то что там поделывала, да ещё и не одна…

И не поймёшь, шутит он или серьёзен.

— Я достаточно разумная девочка, чтобы не делать неразумных вещей…

С Херенокта можно лепить статую «скептицизм».

— Вообще-то, его волновал только один вопрос — как бы я пожар не устроила.

— Ну-ну… А то были уже прецеденты.

— С чем?

— С пожарами.

— Хм, — сказала Марина, сообразив, что закуривала от камина она довольно долго, а вид-то на камин для стоящего у двери отличный.

— Жить-то этот хоть будет?

— Будет. Тут в штате есть несколько квалифицированных и крайне неразговорчивых медиков…

— А что было бы, убей ты его?

— Ничего особенного. Это офицерам и гос. служащим дуэли запрещены, а представители Великих домов не находящиеся на службе, могут шинковать друг друга, сколько душе угодно. Лишь бы всё в рамках старинных правил. Он нигде не служит, я сейчас в отпуске по ранению, так что всё законно. Убей я его на дуэли — безопасность провела бы закрытое расследование и всё. Сама знаешь — дуэли только формально к убийству приравнены, на деле старые кодексы ещё действуют.

— Хм. А что бы было, оскорби меня офицер?

Херенокт усмехнулся.

— Тогда я ему просто и неблагородно набил бы морду. Только тут офицеров раз два и обчелся, да и те почти все женатые.

— А лётчик с кем тогда сюда пришёл?

— Ни с кем.

— Ты же говорил, что сегодня так нельзя…

— А, ты об этом? Так его сюда сестрица родная вытащила. Есть тут один…

Марина оскалилась.

— Тады понятно!

— Ты ей, между прочим, очень не понравилась.

— Надо думать, — самодовольно ухмыляется Марина, — она от предложения непристойного в обморок бы брякнулась.

— Возможно.

— А покажи мне её.

— Зачем?

— Ну, я подойду, и что-нибудь такое… Непристойное, — она томно вздыхает, — ей предложу. Ни разу не притворного обморока не видела.

— Марин…

— Чего?

— С тобой общаешься — жалеть начинаешь, что телесные наказания в наших школах отменены.

Она гримасничает.

— Мне это уже говорили.

— Ладно! Провертелись. Назад пошли?

Марина с мукой смотрит на свои туфли.

— Так я не поняла — танцы будут.

— Не уверен, что они соответствуют твоим представлениям о данном мероприятии.

В глазах Марины играют заговорщические огоньки.

— Что не так в моих представлениях?

— Ну я вообще-то, тоже учился в «Сордаровке», и о вашем любимом новогоднем балу имею некоторые представления. Крайне сомневаюсь, что девушки на него стали надевать больше, чем в моё время. Скорее, наоборот.

Марина прыснула. Херенокт невозмутимо продолжил.

— Так что, если ты имеешь в виду под танцами нечто подобное происходящему у вас — то сильно ошибаешься.

Марина бурчит насупившись.

— Вообще-то, я ещё выпускной бал видела.

— И как там было?

— Скучно…

— Ну, так тут будет не веселее.

— А всё равно!

— Только не говори, что собираешься танцевать.

— А чито?

— В твоём наряде…

— Наряд, как наряд.

— И я о том же, собственно…

— Так сам же говорил, что скукотища будет.

— У всех людей разные представления о веселье.

— Кто бы это говорил…

— Ты танцевать-то умеешь?

— Представь себе, да. Устроим им? — не то, чтобы Марина так уж умеет, просто не страдает отсутствием ловкости и самоуверенности.

— Нет.

— О как! — Марина выглядит оскорблённой в лучших чувствах А я-то думала… Ты же мой…

— Именно поэтому я и не буду с тобой танцевать. Можешь другого партнёра для танцев поискать.

— Я, кажется, одного знаю… А так же знаю, что танцевать с чужой э-э-э подругой считается жутко неприличным… Ух, что мы им устроим!

Лётчика Марины разыскала в компании не слишком симпатичной и слишком разряженной девицы. В чертах лиц — определённое сходство. Ну точно, это его сестрица.

Херктерент «чарующе» с демонстрацией клыков улыбается (в школе от этой ухмылочки у иных сразу пропадало желание в драку лезть). В руке за горлышко Марина держит очередную бутылку. Не из соображений самообороны или употребления, а просто для антуража.

— Разрешите, я похищу вашего кавалера?

Торопливые кивки в ответ. Вот только лётчик почему-то явно Марине обрадовался. Ну да, насколько противна может быть сестра, Младшей Херктерент прекрасно известно.

— Знаешь, где здесь танцуют?

— Да.

— Веди.

Ещё не начали. Оркестр разминается. Одну из стен, с таким видом, будто стоит ему отойти, здание непременно рухнет, подпирает Херенокт. Смотрит так… Очень смелым, или очень глупым надо быть, чтобы к нему подойти.

Марина почти слышит, как разряженные грымзы ему косточки перемывают, притворно сочувствуя. Как же страдает, бедненький, самый настоящий благородный принц, а ему предпочли неизвестно кого. Особо злорадствуют, наверняка, те, кто сами не прочь были к Херенокту в постель залезть. Одна беда — подружек принц где-то в других местах подыскивает.

То, что он сейчас на публику разыгрывает молчаливую яростную ревность, понимает только Марина, да, ещё, может быть, пилот.

Сейчас вступает в дело известная поговорка про степень испорченности. Тем более, самой испорченной во всех отношениях выглядит как раз она, уже известная всем под именем Дина.

Поблизости зачем-то крутится сестрица пилота. До Марины не сразу доходит — элементарно боится за брата. Боится, что он или сам с Хереноктом поцапается, или Дина из-за врождённой гадливости спровоцирует свару между своими кавалерами.

«Интересно, ей самой такую свару хоть раз устроить удавалось? — со злым весельем думает Марина. — Похоже, что нет! Хотя, она, похоже, как и братец, смелая. Но совсем не умная».

На самом-то деле, разговор совсем о другом идёт.

— Этот танец даже на родине неприличным считается!

— Я уже успела заметить, что о приличиях тут представления своеобразные. Закажи оркестру!

— Здесь деньги не играют ничего.

— Зато на просьбы некоторых людей отвечать отказом здесь тоже не принято. И ты как раз из их числа!

Херенокт криво ухмыльнулся. Марина краем глаза успевает заметить, как побледнела сестрица пилота. Хе, пожалуй, пудру по белизне превзошла.

Происходящее в центре зала нравится Херенокту всё меньше и меньше. Марина выделывается по-полной. Ловкость и гибкость потрясающие. Кажется, понятно, почему у неё змея на гербе. Только слишком уж откровенно Марина извивается вокруг лётчика.

«Не зря про Еггтов легенды ходят, что они со сказочными демонами страсти в родстве».

Марина улыбается, как принято при этом танце. Только глаза злые, не весёлые.

Все уже смотрят только на них двоих. Свет направлен. Кажется, Дина вот-вот обернётся гигантской змеёй. Словно какая-то первобытная пьянящая стихия времён древнее, чем погибший материк вырвалась наружу. Кажется, вот-вот появится прекрасное, порочное и смертоносное олицетворение этой стихии.

Музыка смокает.

Дина застывает причудливо изогнувшись. Тишина мёртвая. Похоже, не один Херенокт подумал о гремучнике.

Зал взрывается. На миг Херенокт похолодел. На его памяти не было, но освистать здесь вполне могут. Миг был и прошёл. Рёв восторга. Самого первобытного. И искреннего.

Марина идёт воистину императорской походкой. Лётчик при ней так, фон, не больше.

«Еггты кланяться не умеют» — вспомнилось принцу старинное присловье.

— Замечательно! Но если ты честный человек, то после такого танца должен на ней жениться!

— Да я не против, пусть только подрастёт слегка.

Марина резко вскидывает кулаки, чуть не попав обоим по лицам.

— Так! Сват с женихом, заткнулись оба, а не то обоим женилки поотрываю!

Принц и лётчик переглядываются.

— Лучше помолчим.

— Она сможет оторвать.

— Тебе сейчас куда? В школу?

— Ну да! — весело отвечает Марина, затянувшись сигаретой.

— Это ничего, что в три ночи?

— А плевать! У меня отпускной билет на все выходные. Хоть три дня гулять могу!

— Новенькое что-то ввели.

— Не знаю, для кого — новенькое. Со второго года обучения давать начинают. Всем у кого отличное поведение. Выходные можно проводить дома, но на время действия билета, школа снимает с себя ответственность за моё состояние. Отвечают родители или иные лица. То есть, ты! Бе-е-е! — Марина показывает язык.

Херенокт саркастически ухмыльнулся.

— В жизни не поверю, что у тебя может быть отличное поведение. Сама наверное, билет и нарисовала. Или Софи просила, — он хитро подмигивает сестре.

Марина капризно надувает губки.

— Настоящий он у меня.

Марина не врёт, точнее не всю правду говорит. Нынешняя главная староста по характеру далеко не Хейс. Если у той обострённое чувство справедливости пересиливало все остальные, она плевала на социальный статус учеников, спокойно вкатывая наказания за провинности хоть члену Великого Дома, хоть принцессе, то нынешняя пред обеими Херктерент умеренно заискивала, сквозь пальцы смотря на проделки Марины и пытаясь попасть в число друзей Софи. Марина уверена — Хейс бы ей билет на три дня никогда бы не дала. Именно потому, что слишком хорошо её знала. Нынешняя знает ненамного хуже, но билет Марина получает по первому требованию, если нет наказания, наложенного на Марину учителями. Притом она прекрасно знает — Марина направляется куда угодно, только не в Загородный дворец, и уж тем более, не во «Дворец Грёз».

— И почему я тебе не верю?

— Потому что ты один из величайших врунов нашего времени.

— Ну да, я такой. Кстати, в школе не очень удивятся, увидев тебя в таком виде?

— Ой, точно. Переодеться надо. Да и костюмчик Бестии вернуть.

— Не нужно. Я это всё тебе купил.

— Си-сибо. Заначу до маскарада.

— Вряд ли будет лучше, чем сегодня.

Марина просияла.

— Это да! У тебя есть, где переодеться?

— Есть, но туда дальше, чем до школы твоей, — сказал Херенокт, мысленно прикидывая, кто из его многочисленных подружек достаточно не ревнива и сообразительна, что он не просто так заявляется к ней посреди ночи с девочкой, похожей на кого угодно, только не на ту, кем она на самом деле является.

— А поедем к Бестии.

— Так у неё уже давно закрыто.

— Я знаю, где она живёт.

— Ты думаешь, её охрана впустит нас в такое время.

— Накрайняк, ты ей напомнишь, что она вассал Еггтов. А по древнему праву…

— Сама знаю! Поехали!

«Гепард» подкатывает к воротам причудливой художественной ковки. В центре каждой створки — оскаленная серебряная голова пантеры в профиль.

Херенокт просигналил. Открывают даже не взглянув. Поехали к особняку в глубине сада.

У дверей встречает хозяйка в непривычного покроя длинном цветастом платье с широкими рукавами и поясом.

Интересно, её хоть раз можно застать в тот момент, когда она выглядит не безупречно?

Марина в очередной раз убедилась — наверное, единственное, чего не умеют обе Ягр — удивляться. У младшей это даже лучше выходит из-за расы.

Бестия Младшая церемониально прижимает правый кулак к сердцу.

— Приветствую в моём доме младшего члена старшего Дома.

— Ой! — пискнула Марина. Она забыла, что следует говорить в таких случаях.

— Приветствую прекраснейшую представительницу славного дома Ягр.

— Принц, ваши манеры безупречны, но я не из тех, на кого ими можно произвести впечатление.

— Перейдём на «ты», Пантера. Не будем смущать девочку.

— А я и не смутилась! Думаете, я не знаю, что ты не только со мной у тебя в магазине бывал?

— Марина… — начал было Херенокт. Бестия Младшая закончила.

— В своём репертуаре. Среди моих клиенток «сордаровок» много, так что о твоих похождениях я в курсе. Если тебе переодеться надо, то по тому коридору первая дверь. Твою одежду туда уже отнесли.

Марина убегает.

— Херенокт, чему ты девочку учишь? Я же вижу, что она пила сегодня, да и сигареты…

— Да брось ты, Пантера, что я, псих Еггту что-то запрещать? И если уж на то пошло, вином и куревом дело сегодня не ограничилось. Стать звездой вечера у неё определённо получилось. Этот мой визит в клуб долго не забудут.

— Надо думать. Можешь не рассказывать. Подробности мне всяко скоро доложат.

— О, женщины! — сказал Херенокт с непонятной интонацией.

— Дальше где гулянку собрались продолжать?

— Нигде. Она в школу хотела ехать.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Везти её в мою берлогу тоже не очень умно.

— У тебя там, что подруга живёт?

— Нет, просто точно знаю, что за виллой частенько следят представители бульварной прессы. Иногда в газетах появляются мои снимки, так сказать, со спутницами.

— Уверен, что после вчерашнего ничего не будет?

— Уверен. Там всё очень хорошо с безопасностью.

— У меня оставайтесь. Завтра, точнее уже сегодня, днём отвезёшь её в школу. А ещё лучше, если ты оставишь её тут на два дня. С транспортом у меня проблем нет.

— Ты этот огонёк живой попробуй на месте удержать.

— Удержу, и очень легко.

— Интересно, как?

— Она моей библиотеки ещё не видела. Пошли туда. Там нам стол уже накрыли.

Херенокт и Бестия Младшая сидят за низким столиком с закусками и дорогим бренди. Принц поражается прозорливости Ягр. Увидев обилие старинных книг, Марина издала какой-то победоносный вопль и тут же побежала их смотреть. На стол даже и не глянула. Бестия бросила вдогонку.

— Вечером, если хочешь, покажу тебе дневники Великой Кэретты.

Радостный вопль «Гардэ!!!» в ответ.

— У тебя на самом деле есть эти дневники?

— Конечно, я никогда не вру детям. У меня весь архив Дома Ягр за несколько столетий.

— Я думал, он должен быть у главы…

— Она мне недавно передала архив. Сказала, что тут он будет в большей безопасности, а при её образе жизни ей недосуг следить ещё и за старыми бумагами.

— Мне, может, тоже дашь посмотреть? Знаешь ли, статьи о тайнах Великих Домов очень популярны.

— Думаю, что самого таинственного там давным-давно уже нет. Кэрдин, а скорее всего, не только она, изъяли довольно много бумаг самых разных времён.

Всё равно, дай взглянуть.

— Смотри. Днём пришлю к тебе хранителя библиотеки.

— Не думал, что у тебя столько книг.

— Я знаю, что ты думаешь — если красивая — то дура обязательно, а я, Кэрдин или твоя сестра — исключения, лишь подтверждающие правило.

— Ягры всегда славились проницательностью. Тем более, сестра красавицей себя не считает.

— Надо думать, имея сестрой первую красавицу Империи, любая комплексовать начнёт. Я это тоже проходила в своё время, разве что в лёгкой форме.

— Не забывай, сколько Софи лет.

— Она будет первой красавицей, можешь мне поверить.

— В жизни не поверю, когда одна женщина признаёт красоту другой.

— Я просто знаю, что скоро придёт её время. Жизнь быстротечна, ничто не вечно.

— Ты философ, оказывается.

Бестия смотрит в сторону роящейся в книгах Марины.

— Где та накладная косичка?

— Потеряла, наверное.

— Надеюсь, она там только косичку потеряла. — пантера многозначительно промолчала.

— Вроде как она достаточно благоразумна.

— Вроде как, или ты точно знаешь? Я ведь в курсе, что есть и другие любители появляться там со спутницами подобного возраста.

— Предпочитаю рассчитывать на её благоразумие.

— Херенокт, если бы тебе взбрело в голову потащить туда её старшую, то я бы тебе голову оторвать не успела, потому что, это бы сделала Кэрдин.

— Ты думаешь, Софи станет гулять по столице в одиночку?

— В ближайшее время начнёт обязательно. Кстати, рано или поздно, всплывёт, с кем это ты вчера гулял. Репутацию ты ей подпортил. Представляешь, как к ней будут относится через несколько лет?

Херенокт усмехнулся.

— Абсолютно точно так же, как и к твоей сестре. Будут вежливо улыбаться в лицо, ненавидя втихую. А у Марины к этому обществу уже сейчас хватает обоснованных претензий.

— Нам для полного счастья, только второй Кэрдин и не хватает.

— Второй и не будет. Но будет что-то, настолько же популярное в определённых кругах.

У Пантеры оказалось значительно интереснее, чем думала Марина.

Старинные листы пергамена, иероглифы, печати на золотых шнурах, толстые, пожелтевшие от времени листы старинной бумаги с водяными знаками и следами от сит. Есть какое-то очарование в старых документах.

Кривоват почерк Великой Кэретты. Она много лет писала будучи слепой. Потом зрение восстановилось. Почерк не исправился.

Вот на портрете сверкают золотые рога на шлеме Дины II. А вот её резкая роспись на старинном письме.

Сама не зная, Бестия-Младшая осуществила мечту Марины. Несколько лет назад, она просила отца пустить её в находящийся в Старой Крепости «Архив Древних Актов», где хранились почти все сохранившиеся документы эпохи Чёрных Дин. Саргон отказал: «Маленькая ещё!»

Оказывается, всё, что в «Архив» не попало, находится у младшей Ягр. И все материалы в полном распоряжении Марины, тем более, есть отличный каталог. Хотя, хранители выражают умеренное недовольство, что шкафы и витрины приходится открывать для ребёнка, Ягры не из тех, чьи приказы обсуждаются. Старинными документами Марина так увлеклась, что просидела за ними весь день. Не обратила внимание, чем занимался Херенокт, и когда вернулась Пантера. Усталая, но довольная поплелась спать.

Херенокт и Бестия переглянулись.

Взгляд младшей сестры в точности напоминает взгляд старшей, когда та крепко не в духе.

— Надо понимать, получен отчёт про вчерашнее?

— Поражена вашей проницательности принц. Отчёт получен. В энном количестве экземпляров. Звону было — только про вас двоих. Самое мягкое про тебя — «шокирована его вульгарностью». Сам понимаешь…

— На их языке, это круче всех ругательств Сордара.

— Именно. Но говорили в основном, про неё. Я, правда, не совсем поняла, как это невысокая девочка может «оскорбить действием» здорового лба, так, что понадобилось наложить пятнадцать швов, и это в нагрузку к сотрясению мозга средней тяжести.

— Было бы чего сотрясать…

— Родственница этого… сотрясённого очень возмущалась, что кто-то осмелился поднять руку на её любимого племянничка. И что этого она ей так не оставит. Грозилась уничтожить карьеру всей её родни и её самой. В твой адрес, не было сказано ни одного худого слова.

— Бутылки от старинных марочных вин такие большие и тяжёлые… Кстати, эта крыса позабыла, что всегда защищаю всех своих подружек, если у неё из-за меня начинаются неприятности. Со мной ведь то же ссорится… — мелькнуло на лице что-то хищное, — небезопасно.

Бестия вздохнула.

— На кого наш зеленоглазый кошмар пьяным с лестницы свалился?

— Чего не было, того не было.

— Даже если и не было, нового и интересного я узнала очень много. Умоляли во-первых: ни в коем случае не обслуживать подобное существо, если она ещё раз у меня появится. Они так и говорили — «существо». Во-вторых — немедленно сообщить им если «существо» появится.

— Так и сказали, «им»?

— Ну да.

— Тупой коллективный разум. Марине рассказать не забудь. Ей понравится.

— Не стану. Нечего девочке предоставлять подтверждения того, что она сама себе в голову вбила — мол все её кругом ненавидят и никто не понимает. Она потому и атакует всех и вся — боится пропустить вражескую атаку. Боится получить огонь под броню.

— Пройдёт с возрастом.