Когда маленькой была, из всех месяцев Марина больше всего не любила двенадцатый. Из-за Дня Рождения Софи в основном. Кажется, у Императора была затаенная мечта иметь дочь. И так уж случилось, что мечту реализовала Кэретта. Вот и получилось, блин, порождение Императора и Еггтов, Дома, славу которому приносили почти исключительно женщины, причём, вовсе не замужествами различной степени удачности.

Злясь на Софи и обстоятельства её рождения, Марина почти забывала, что и сама является точно таким же порождением Императора и Еггта, как и сестра. Более того, с формальной точки зрения, Первой в Доме Еггтов считается не Глава, а как раз, она.

Но День Рождения сестрёнки Марина всё равно не любит — слишком уж пышно он отмечается. В лучшие времена — даже с салютом в столице. Ну и что с того, что даются залпы с бастионов Старой Крепости. Видно-то всё равно на весь город. И всем известно, по какому поводу!

Ну почему Марина так неудачно родилась — в самый разгар лета. У грэдов со времён гибели Архипелага поговорка осталась — «летом не жди добрых вестей». Финал катастрофы пришёлся на летние месяцы. Летом погибла Кэрдин, на летние месяцы приходятся дни смерти всех четырёх Дин. Летом началась Первая война. В жаркие дни позапрошлого лета разразился кризис, приведший ко Второй войне. Пусть, тот кризис просто оказался последним в цепочке многих. Война-то формально из-за него началась.

Двадцать второго седьмого родилась Марина. И кто эту дату с её именем ассоциировать будет? Все, кто хоть немного историю помнят, с лёту скажут — в этот день началась Приморская битва — одно из самых ожесточённых и кровопролитных сражений Первого периода Великой, как говорили тогда, войны. Кто победил — историкам по сегодняшний день историкам спорить не надоело. Ясно только одно — обе стороны поставленных целей не достигли. Именно там, в Приморье, стали намертво вгрызаться в землю, опутывая траншеи колючей проволокой и ощетиниваясь пулемётами, обескровленные армии. Люди ужаснулись потерям. Они ещё не знали, что ждёт их впереди. Сколько лет ужаса, смертей и лишений. Тогда всё только начиналось. Составы тащили эшелоны пополнений.

Официально, день начала войны у старых-новых врагов один и тот же. Но неофициально… День Начала считается траурной датой у грэдов. День Конца — у мирренов. В общем-то, Марина ещё во время визита к Тиму, поняла, что устроенный в её День Рождения фейерверк был не самым удачным примером дипломатического хамства в адрес грэдов. Примерно таким же, как не сказавший во время визита ни одного слова по-мирренски, Сордар.

Конечно, праздников летом хватает, в том числе и в честь любимых Мариной побед Чёрных Еггтов. Но сама-то она родилась в один из самых неподходящих для праздников, дней года.

У Соньки же всё с точностью наоборот! Ничего особо трагического или героического в районе её Дня Рождения не происходило. Сама Марина на праздновании в том году не была. Официальное приглашение, причём, даже с печатью, стервочка-сестра прислать не позабыла, прекрасно зная, что Марина почти на месяц лишена права покидать школу. Правда, её тогда к директору вызывали и он предлагал неофициально отпустить её на праздник. Марина гневно и гордо отказалась. Приглашение он порвала и даже сожгла обрывки, не читав. Даже не знает, в Загородном, или Дворце Грёз, отмечали. Софи уехала сразу после уроков, и объявилась только в первый день нового десятидневья просто до отвращения сияющая.

В этот раз отвертеться от приглашения не получилось. Марина слишком горда для намеренного провоцирования драк или ещё чего с целью получения наказания. От души устроить ничего не получилось. Придётся ехать, ладно, лично вручать Софи ничего не требуется. Правда, тут есть и неприятный момент — увидеть не удастся сестрёнкиной физиономии, когда она будет открывать подарки Марины. В прошлом году шуточка получилась довольно злая и остроумная, во всяком случае, с точки зрения самой Марины. В этом году тоже уже отправлено кое-что, хе-хе.

Плохо только, что сестрица тоже настоящий Чёрный Еггт, и мастерски умеет прятать эмоции, впрочем, ничего людям не забывая при этом. С Софи не поехала, из принципа вызвав машину из Загородного на два часа позже её, и приказав ехать до первого поста внутренней охраны. Спешить некуда, лучше по зимнему парку побродить. Не тянет её домой, когда там Софи веселиться собирается. И к Эр не сходишь — она завтра собиралась быть, а сегодня собиралась встретится с собирающемся завтра уезжать соправителем.

Водитель и охранники, услышав приказ Марины, где её высадить, явно довольны. Чему? Марине объяснять не надо — в гараж они поедут явно самой кривой дорогой, по пути завернув либо к подружкам, либо в пивную. Гуляйте, всё по закону, только будь воля Марины, очень многих из персонала МИДв она отправила бы либо туда, где стреляют, либо на оборону работать. Но тут воля не её. Во всяком случае, пока.

М-дя, что-то всяких гирляндочек на деревьях многовато навешано. Интересно, что они насчёт светомаскировки думают? Ах да, законы-то у нас очень выборочно писаны. Хотя, глянув на небо, Марина приходит к выводу, что вряд ли мирренские бомбардировщики сегодня не появятся.

Снежных и ледовых скульптур что-то многовато. Ладно, хоть материал абсолютно бесплатный. Но работать-то кто-то должен. Впрочем, в школе тоже такие делали. Своими силами. Зачастую получалось ничуть не хуже. Но тут явно профессионалы работали, а в школе уровень мастерства сильно разный.

Разломать что ли какую из вредности? Но их тут слишком много, да и на фоне общего их количества, парочка разбитых смотреться не будет совершенно. Да и жалко ломать довольно красивые, хотя и абсолютно бесполезные, вещи. В стороне от аллеи снуют какие-то люди, что-то таскают, протягивают какие-то провода. Как обычно, всё надо сделать в последний момент, хотя времени на подготовку было в избытке.

Один раз заметила было идущих к ней охранников, уже настроилась на то, чтобы поругаться. Но они до неё не дошли. Пригляделись, и отправились в другую сторону. Блин! Марина уже забывать стала, что здесь вроде как её дом!

Гвардейцы привычно вскидывают оружие «на караул», Марина отвечает армейским приветствием. Считает, что имеет на это право. Как-никак, награждена медалью, приравненной к боевым. Хотя, награды настоящие, за колонии, или спецоперации — не спросишь. Саргон одним из первых своих указов с почётом уволил в отставку весь старый состав гвардии, изменив сам принцип комплектования. Если его предшественник, особенно в начале правления, на полном серьёзе издавал указы, где предписывалось, новобранцев с каким цветом волос и глаз следует направлять в какой полк. С комплектованием Третьего стрелкового вечно возникали проблемы — туда предписывалось направлять рыжих. Весьма императора волновала так же форма пуговиц и цвет воротников гвардейских полков. Марину весьма удивляет, что император помер от старости и болезни, а не был свергнут, ибо список странных решений указами о глазах не ограничивался.

Пожалуй, только за назначение наследника, старого императора никто не критиковал. Отправив в отставку старых гвардейцев, новый набор он начал с перевода в гвардию солдат, имеющих определённое количество боевых наград, а какого там у них цвета волосы или кожа — даже не вторичный, а самый последний по значимости признак. С той поры мало что изменилось. Интересно, отличившихся в это войне в гвардию уже переводили? Пока, вроде, незнакомых лиц не заметно.

Хоть в её комнатах не изменилось ничего. Словно вчера уехала. Каждая бумажка лежит на том же месте, где и оставлена. Только вот многие из них уже утратили значение, а выбросить — лень просто. Перевёрнутая на середине книга так и лежит на кресле. Можно взять и дочитать. Только, зачем? Глядя на оставленные вещи, понимаешь, насколько всё изменилось за прошедшие месяцы.

Может, сбегать в городок, найти кого из старых знакомых… Сколько она их не видела? Вспомнят ли её? Мотнула головой, прогоняя эту мысль. Злая она сегодня слишком. Лишнего наговорить может. Лучше завтра… Блин! Вряд ли с завтрашнего праздника удастся удрать. Тогда послезавтра… Три дня же впереди! Только она не знает, что на эти дни запланировано. Сама же приглашение сожгла. А раз отец здесь, то от ряда мероприятий отвертеться не удастся. Знать бы ещё, от каких…

Что за!!! В спальне везде где надо и не надо разложены разнообразные шмотки. В коробках и без. На многих видна такая знакомая голова пантеры. Какого! На ближайшем к двери платье лежит белый конверт без подписи, но зато украшенный красной сургучной печатью прямо посередине. Хватает, намереваясь разорвать и швырнуть в камин. Блин! Личная печать императора. Придётся прочесть.

«Марина! Надень завтра что-нибудь из этого. Или из своего, только прошу, в комбинезоне или в шортах не приходи». Подпись совсем, как на официальных документах. Но всё-таки, вполне человеческое обращение к ней, а не лёд писем Кэретты. Не так, так эдак хочет своего добиться. Сам-то он, естественно, ничего из разложенного в глаза не видел. Видать, просто послал порученцев по магазинам. Но всё-таки, пару строк Марине чиркнул. Ладно, наденет она что-нибудь из предложенного, но завтра постарается никому на глаза не попадаться. И как раз Софи в первую очередь. Не сообразила оставшийся от прогулки с Хереноктом нарядец прихватить. В таком над ней смеяться просто опасно.

Надо отдать имениннице должное — не боится никого. С неё сталось бы посмеяться прямо в лицо, или там, в пасть, легендарному дракону Чёрной Дины. Интересно, он бы её сожрал, или подавился бы? Жаль, проверить невозможно.

Марина плюхается поперёк кровати лицом вверх. Вот ждёшь чего-то, а приходит — и радости никакой. Когда в школе была, хотела вернуться, посмотреть, что в арсенале новенького, в тир, или на стрельбище сходить, где сколько угодно патронов любого типа. Ну вот, она снова здесь. Встать и пойти. А зачем?

Стрелять она практически из всего умеет, с любым новым образцом разберётся очень быстро. Любую мишень излохматит, хоть стоящую, хоть в движении. Пистолет, что ли нацепить? Ведь тут запреты не действуют.

И что ей здесь этот пистолет даст? Им тут даже похвастаться некому — у Соньки тоже свободный доступ к оружию, Эр к огнестрельному равнодушна. В город сходить? Не сегодня…

Но и так валяться — тоже не дело. В библиотеку сходить? Можно, конечно, если не знать, что императорская и школьная библиотека из одного и того же источника пополняются — и туда, и туда поступают обязательные экземпляры от всех издательств Империи. До войны, даже мирренские издательства присылали в школу книги (точно также и грэды слали книги в известные мирренские школы) проблем с цензурным комитетом не возникало — миррены достаточно были достаточно умны и знали, что посылать. Единственное, что в императорской библиотеке может найтись из того, чего нет в школьной — какие-нибудь узкоспециализированные работы про авиацию, да коллекционные современные фолианты, по сути служащие не источником информации, а являющиеся предметом роскоши. Иногда роскошно изданные издания полистать интересно, поражаясь различным чудесам полиграфии. Но это всё скоро и так в школе окажется — МИДв накануне нового года распределяет по школам и общественным библиотекам накопившееся за год излишки. Разумеется, все самые дорогие книги попадают в «сордаровку».

Пожалуй, стоит сходить собственную оружейную комнату проверить. Как-никак, почти полтора года не была. Там хранится всё то, что ей в своё время позволили утащить с различных полигонов. Да и новые её заказы должны там быть. Он их так прошлым летом и не проверила.

У двери скалится тремя стволами пулемёт. Безмолвный и бессильный страж. Вот ему Марина обрадовалась почти как другу. Или старой игрушке из тех, что бывает до смерти может быть у иного взрослого. Что-то из тех времён, когда можно было быть без причины счастливым.

Подходит и кладёт руку на ребристый кожух охлаждения ствола. Холодный метал словно по-своему отвечает на рукопожатие. Машина словно спит. Марина прекрасно умеет её будить. Знает, как снаряжать ленты и менять короба, знает, как чистить и смазывать. И как стрелять. Трёхствольный вариант в войсках не прижился из-за дороговизны, массы и сложности в эксплуатации. Требовалось оружие, пользоваться которым не надо было долго учить. Одноствольный вариант любимца Марины, тоже выпускался не долго. Может, они уже исчезли в пламени великой войны, а, может, ещё и воюют где-то.

Стоит, поглаживая стволы. Перекладывает руку с одного на другой. Машину считает почти живой. Почти другом. Пусть, и молчаливым. Голос подаёт, только когда прикажут. Но зато, какой голос! Настоящий рёв хищника, внушающий первобытный ужас. Укрощённая руками людей изначальная сила огня и металла.

Марина кладёт руку на резину колеса. В одиночку пулемёт катать сложно, хотя у неё получалось, и отец был очень недоволен, когда увидел. Сказал, чтобы она такого не делала, иначе может очень сильно испортить здоровье. Девочка только потом догадалась, что именно он имел в виду.

Хотя, сейчас она сможет катать пулемёт без проблем. К тому же, оружие разбирается на несколько частей для переноски. Но к чему это?

Марина знает официальное обозначение оружия, но зовёт пулемёт «огневолком». Это не имя, это он и есть. Имя пришло как-то само — Змей. У неё когда-нибудь будет меч «Золотая Змея». А пулемёт Змей у неё уже есть. Приказать отвезти на стрельбище и устроить пальбу? Машину можно возить на конной упряжке или за любым тягачом или грузовиком. Впервые Змея она увидела, когда пулемёт везли на упряжке серо-жёлтых степных волкодавов. Псы громадны, говорят у себя дома волков они воспринимают даже не как врагов, а как добычу.

В другое время Марина непременно познакомилась бы с псами поближе. Но в тот раз её поразил именно пулемёт, так не похожий на виденные до этого. Тогда ей дали немного пострелять. Только потом узнала — помалу стреляли потому что новые образцы металлической ленты были ещё недоработаны и часто рвались при интенсивной стрельбе.

Псов стрельба не волновала совершенно. Флегматично лежали в сторонке, и даже обрезками ушей на грохот не вели. Когда всё кончились так же флегматично подбежали, дали подцепить пулемёт и по команде убежали. Кажется, Марина поняла, почему псов решили запрячь в пулемёт — на местно такая упряжка куда менее заметна, чем конная или тягач.

Ну, хватит воспоминаниям предаваться. Марина, в конце-концов, не старуха ещё.

Отправилась в «рабочую», как отец выражается, часть дворца. Вот там изменений хватает. Разноцветных кабелей под потолком стало намного больше. Некоторые двери заменены стальными, и внутрь охрана Марину не пускает. Сначала хотела обидеться, но подумав, решает — глупо. Жизнь так сложилась, что её дом одновременно и военная ставка. Связистов много в коридорах попадается. Как как армейских, так и из безопасности. У всех пропуска с фотографиями к форме приколоты. Раньше такого не было…

Хотела по привычке забраться на галерею отцовского кабинета, но охрана не пропустила. Печально! Но с другой стороны даже лестно немного. Раньше позволяли слушать всё, что угодно. Теперь нет. И правильно, значит, она достаточно взрослая, и у неё нет доступа к секретной информации.

Пока она тут покрутится. Может, с Кэрдин удастся увидится… Хотя, зачем гадать? Вон же один из личных секретарей сидит, ведёт «Журнал посещений», где указывается, кто во сколько вошёл, и когда вышел. Если ей дадут посмотреть…

Дают. С сожалением обнаруживает, что хотя большинство имён и знакомые, Кэрдин среди них нет. Среди прочих с неудовольствием обнаруживает и Соньку. Обозначена, как и все. Уже вышла, и то хорошо.

Интересно, кого из школы Софи пригласила? И будет ли кто из её бывших подруг и друзей? Помнится, осенью она о них так отзывалась… Марина и не знала, что сестре такие слова известны. Кто же её научил? Не Сордар уж точно.

Вот и интересно, проявит ли сестрёнка лживую змеиную сущность, или нет? Ведь подруги и друзья эти — дочери и сыновья известных и влиятельных людей. Многие в не слишком далёком будущем породняться между собой, сами став известными и влиятельными, породив со временем новое поколение… Таких же уродов сиятельных. Марина себя никогда принадлежащей к ним не считала, на что о ней думали — плевала.

Для Софи они до недавнего времени они кое-что значили. Только вот она теперь от них явно оторвалась. Захочет ли пристать обратно к ним? К кому-то другим? Или, как Марина, сама по себе предпочтёт плыть? Посмотрим…

Ладно, поглядим, что в приёмных залах творится. Всяко, Софи там сегодня точно не будет, она сюрпризы любит, так что до завтра точно не появится. Ей же для парада одеться надо! Глазки напудрить, носик накрасить… Или наоборот.

Это Марине для полного сбора минуты много, а Соньке бывает, и часа мало. Хотя, некоторые перед прошлым Новым Годом умудрялись одеваться с раннего утра и почти до полуночи. Смысл одеваться больше полусуток, чтобы потом ходить в этом часа три-четыре? Как говорится, пресловутая женская логика, вернее, её полное отсутствие.

Почему Марина может логичной быть, а другим это недоступно? Опять этот вопрос, кто тут неправильный? Она, или все остальные?

В приёмных залах на месте стоят только стены. Всё остальное перемещается в самых разных направлениях. В центре бывшего бального зала строят что-то непонятное, похожее и на волшебный замок, и на старинный парусник. Но больше всего — на обыкновенную стройку. Все куда — то бегают, половину не завезли, а другую привезли не туда. Непонятно, как это можно строить, но к назначенному сроку всё почему-то оказывается построенным. И тут так будет. Наверное.

— Девочка, ты что тут делаешь?

Так. Незнакомый строитель, судя по каске. Судя по взлохмаченому виду, дорогому костюму и громкому голосу, один из главных тут. Марина уже открывает рот, чтобы ответить, но он уже кричит кому-то, только ему в этом беспорядке ведомом.

— Куда прёте? Это на второй этаж! Кретины!

Как он только ответ услышал?

— А эту ***** в западный коридор. ДВЕРЬ ДВА.

Снова поворачивается к Марине.

— Кто тебя сюда привёл?

Ответ снова не услышал, ибо поглощён виртуозном матом, не дотягивающему по образности до Сордаровского, но не уступающему в энергичности. Марина немало кого знает, кто в обморок бы от таких словечек грохнулся бы. Ей более интересно понять глубинный смысл этого ора.

В общем-то понятно, что инженер собирается осуществлять противоестественные половые отношения с рабочими и их ближней и дальней роднёй за то что они… Проводку неправильно провели, или трубу не туда вставили?

Опять смотрит на Марину. Кажется, шокирован глубиной морального и физического падения подчинённых. Причём, настолько, что причины, вызвавшие появление здесь Марины, сразу отошли на периферию его сознания. Она решила ничего пока не говорить, так даже интереснее.

— Какому *** опять взбрело в голову ребёнку дворец показывать?! — разрождается он тирадой в пространство. Смерил Марину взглядом, вполне способным убить. — Так, а ты катись в зелёную зону, и там и сиди! Ещё раз в красной увижу — ухи выдеру!

Кажется, он не привык, что его слова не производят не малейшего впечатления. Марина смутно вспоминает, что какие-то ленточки разных цветов ей в переходах дворца попадались, но на фоне всеобщего бардака в этой части здания, она их проигнорировала. Охрана — то её пропускала, а куда во дворце ходить не следует, ей только те кто из крепостного полка, да Император указывать могут.

Поиграть в другую, оказывается, даже дома можно. Показав инженеру неприличный жест, Марина стремительно убегает под раскаты громового мата, впрочем, относящегося явно не к ней, а к каким-то половым органам с ушами, не туда несущими мебель.

Повнимательнее осмотрев ленточки, Марина пришла к выводу, что под зелёную зону отведена часть дворца, иногда открываемая для посещений. Но сейчас уже вечер. Во дворце сейчас работает много народа. Видимо, права перемещения по дворцу у всех различны. Раз наличию ребёнка в неположенном месте инженер не удивился, значит кому-то было позволено привести своих детей. Саргон по-прежнему себе верен. Кэретта свои дворцы для посещений не открывала никогда. Стройка Дворца Грёз шла несколько лет. Принимало участие много квалифицированных рабочих, нанятых в самых разных регионах страны. Платила Кэретта воистину как императрица, этого у неё не отнять. Но и порядки на стройке были… специфические.

Хм. Надо же, все гости из школы. Никого из бывавших во Дворце Грёз Софи не позвала. Принципиальная, оказывается. Видать, желая подколоть Марину, позвала Рэдрию и Дмитрия. Судя по физиономии Рэд, приглашения она не ожидала. Платье явно не от Бестии Младшей, но вполне на уровне. Марина, бывает, и более дешёвые вещи носит. Интересно, а сама Сонька что напялит? Не может же она не блистать на своём празднике.

Император и Софи. Марина аж зубами скрипнула. Смотрится сестрёнка. Выглядит тем, кем и является — настоящей принцессой.

Марина смотрится откровенно блекленько. Нет, точно не ей блистать нарядами. Поссорится что ли с кем-нибудь? А смысл. Не весело ей на празднике. Так сложилось, что в её честь не устраивали подобного. Да и звать ей по большому счёту, некого.

Вон Эр. Чудит, как обычно. Платье украшено бисером и стеклярусом. Переливается всеми цветами радуги. Что-то блестящее в косы вплетено. Какая-то Эрида сегодня совершенно нереальная.

Марина бродит по дворцу. Веселья нет совершенно. Хотя музыка играет. Много кого из известных артистов пригласили. Только вот Марина к эстраде совершенно равнодушна.

— Ты снова здесь! — опять этот инженер. На этот раз без каски и не настолько взлохмаченный. — Грубиянка!

— Я не люблю, когда на меня кричат. И ещё уши вырвать грозятся. А это крайне непедагогично.

— Мало тебя в детстве, видать, драли.

— Не драли вообще. У меня родители противники подобных мер воспитания.

— Да я тоже детей не бью.

— Ага. Сразу ухи выкручиваешь.

— До твоих-то не добрался.

— Потому что я оказалась быстрее.

— Думай, как хочешь. Сама-то что тут делаешь? Праздник всё-таки.

— Живу я тут. А праздники не люблю просто.

— Живёт. Я тебя впервые увидел, а мы тут уже два месяца работаем.

— Ну и что. Я умею исчезать и появляться когда захочу.

— Я это заметил уже. Всё-таки, тебя сюда пригласили, или кто из твоих здесь работает?

— Иногда приходится присутствовать там, где вовсе не хочется.

— Да ну, на Дне Рождения принцессы быть не хочешь?

— Да, совсем не хочу. Я бы в другом месте лучше бы это время провела. Где поинтереснее.

— Разве здесь не интересно? Столько же всего приготовлено!

— Это да. — вынужденно соглашается Марина. — Но всё равно — не моё эти праздники.

— А что же твоё?

Марина пожимает плечами.

— Не знаю. Сегодня много всего должно быть?

— Прилично. Неужели тебе никто ничего не сказал?

— Некому говорить было. У всех свои дела.

— Тебе даже программу не дали? Их же кучу отпечатали…

Марина тяжело вздыхает.

— На, мою возьми, я уже всё выучил, что мне надо. Ты поищи, может найдёшь что для себя интересное.

— Спасибо.

Всё равно, веселья особого нет. Останавливается, чуть не хлопнув себя по лбу. Сегодня же традиционный стрелковый турнир дворцовой охраны. Турнир полуофициальный — проводится с ведома Императора, и даже на его приз. Но никаких записей об участии в бумагах не делается. Саргон сам, бывало участвовал. И даже Марине дал разрешение. Пусть, два года назад, и её тут в прошлом году не было. Но в данном вопросе слово Императора только он сам и может отменить. А Марина не слышала, чтобы за старые и новые проделки на неё наложены какие-то новые запреты. Тем более, кое-кто из охраны в своё время и учили её стрелять и вообще, обращаться с оружием. Может, её ещё не забыли? Не забыли. Ни о ней, ни об императорском разрешении. Приз победителю — антикварный мирренский револьвер с рукояткой слоновой кости. Стреляли из обычных армейских пистолетов. Марине это оружие прекрасно знакомо. Особых чудес меткости продемонстрировано не было. Как достаточно быстро заподозрила Марина, потому что охранники откровенно ей подыгрывали, нарочно мажа по простым мишеням. Это ведь Марина, а не они довольно давно не практиковалась. Ну, и ладно, всё равно записи о победе нигде не будет. А вот револьвер достался Марине. Ремень с кобурой, она незамедлительно нацепила.

Дальше по дворцу бродить направилась. Револьвер тяжеловат, но потаскает она его из принципа. Как-никак, почти наградное оружие. К тому же из императорской коллекции. Патронов, правда, только те, что в барабане, но эту-то проблему она уж как-нибудь решит.

Хе-хе. А ведь кто-то из мирренских асов той войны ходил с таким револьвером, и вроде бы, злобного пёсика, похожего на гигантскую крысу, с собой в кабину брал. Наврать что ли Софи, что это того пилота оружие? Она же всякие авиационные штучки коллекционирует, а тут такая вещь — и у Марины. Вряд-ли Софи номер револьвера знает. У грэдов-то револьвер в итоге и оказался. Вроде бы Сордар говорил: «море не любит непотопляемых кораблей». Так, наверное, и небо не любит несбиваемые самолёты.

Последняя машина пилота изготавливалась под его требования, была штучной работы. Правда, по окраске не отличалась от прочих мирренских машин. Знающие люди знали её номер и эмблему на хвосте.

Расчёт зенитного пулемёта не относился к знатокам, и не знал ни того, ни другого. Они просто делали своё дело, изрешетив очередями атаковавший аэродром триплан. Ас был убит, злобное существо, защищавшее даже мёртвого хозяина, пришлось застрелить.

Саргон частенько покупает редкое оружие, так что теоретически, мог у него оказаться тот револьвер. Только он ли это? Достав оружие, Марина с сожалением вынуждена признать — револьвер не тот. Судя по клейму, изготовлен на последнем году Великой войны, а ас погиб раньше.

А уж в оружейных клеймах Софи разбирается. Похуже, чем Марина, но дату выпуска найдёт. Может, всё-таки похвастаться оружием, просто упомянув в разговоре, кому оно, возможно, принадлежало? Как-никак, у мирренских пилотов была мода расхаживать с самым невероятным оружием в кобуре.

Много мирренских молодых аристократов служили в авиации в начале Великой войны. Никто не планировал, что она будет такой… Треск грэдских пулемётов хорошо проредил аристократические роды враждебной империи.

Тот ас тоже был из таких. Представитель ещё не утратившего налёта романтики первого периода воздушной войны. Он банально подзадержался в небе. Начинавшие вместе с ним, либо погибли, либо осели на штабной работе. Он продолжал летать, несколько раз отказываясь должностей на земле. Родовитый аристократ, чей род едва ли не древнее императорской династии, мог себе такое позволить.

По иронии судьбы, очень нравящейся Марине, сбившие аса пулемётчики были самого, что ни на есть, крестьянского происхождения.

Среди лиц, симпатичных Софи, крайне мало не вызывающих антипатию Марины. И по закону подлости, то одна, то другая личность на дороге попадаются. Не то, что они пытаются Марине что-то сказать, или как-то не так посмотреть. Даже улыбаются довольно вежливо. Хотя с последним-то пунктом, как раз всё понятно. Надо уж очень сильно альтернативным мышлением обладать, чтобы не осознавать, что Загородный дворец, кроме прочего, ещё и личная берлога Марины.

Тут, пожалуй, только Сонька и сможет относительно безопасно шипеть на Марину. К тому же, даже она нашла сегодня занятие поинтереснее, чем препирательства с сестрой.

Марина вряд — бы поверила, скажи ей кто, что Софи о её существовании просто забыла. Во всяком случае, на какое-то время. Праздники она любит, особенно те, что лично с ней связаны. Этот точно будет не хуже прошлогоднего — не будет императрицы, следовательно, и их перепалок с императором, крайне раздражавших Софи. Пусть, она давным-давно научилась прятать мысли и чувства. Но всё равно, крайне не любит висящее в воздухе напряжение между вынужденными прятать своё раздражение друг другом, людей.

Собственная злость на императрицу за прошедшие месяцы несколько спала, но далеко не ушла. Ни одного письма так и не прочла. Младшая, насколько Софи известно, ведёт себя аналогично, и Софи не собирается её осуждать. Хотя и не верит в версию Марины, что Кэретта хотела её убить. Передёргивает, младшая, хотя, после пережитого и неудивительно.

Главным сюрпризом должен быть сам Праздник. Список подарков она в МИДв ещё месяц назад отправила, будучи уверенной, что, как и в прошлые разы, получит всё заказанное. Ещё Эр может что-то прислать. В прошлом году вышел курьёз — подарок вместо Загородного Эрида отправила во Дворец Грёз, забыла просто, что Софи там на тот момент, никогда не жила.

Три дня ещё впереди. Собственно, дата, второй. С утра вместе с отцом появилась пред гостями. Потом приезжают с докладами какие-то чины. Софи заметила — с прошлой встречи Саргон изменился. Заметно более нервный, куда резче в движениях. Словно с обленившегося сытого хищника сходит жирок и лоск, проступают прежние черты.

Появлявшиеся в начале войны мирренские карикатуры, где Саргон изображался дряхлым стариком, со страниц уже исчезли. Художники слишком привыкли к известному всем, биологическому возрасту императора. У большинства людей, до этих лет доживших, правнуки старше, чем Софи сейчас.

Карикатур на Саргона меньше не стало. Только теперь он куда чаще изображается в виде увешанного оружием маньяка, стремящегося сжечь мир. Маньяка мерзкого, но сильного. Под стать ему изображают всё больше становящихся похожими на чудовищ грэдские солдаты с одутловатыми мордами, звериными клыками и крошечными глазками. Кривоватые звёзды налеплены на все места, кроме тех, где их на самом деле носят.

Грэды, впрочем, по уровню чудовищности в изображении противников, не сильно от врагов отстают. Год назад враги на карикатурах изображались более-менее правдоподобно. На людей, по крайней мере, походили. Нынешний журналы год назад, показались бы Софи смешными и глупыми. Сейчас же они воспринимаются как данность. Стороны ожесточились. На всех уровнях.

Только иногда так хочется забыть о войне. Император в этом смысле такой же человек, как другие. В душе Софи ещё не ожесточилась. Но понимает — у отца это уже далеко не первая война. Хотя, на какое-то время можно забыть о творящихся где-то в тысячах километрах ужасах.

Софи без особой цели гуляет по дворцу. Действительно, тут удалось создать какое-то чудо. Она не узнаёт Загородного. Краем уха слышала, что Саргон нанял известных художников-декораторов. Вроде, даже из Дворца Грёз кого-то вызвал. Как-никак, Дворец принадлежит Императрице как официальному лицу, а не Кэретте, как человеку. Появись другая императрица — дворец перейдёт ей.

Только Софи отчего-то уверена: сколько бы родители не конфликтовали — Кэретта до смерти останется в статусе императрицы. Что Еггты, что Император не любят сор из избы выносить.

Здесь лучше, чем во Дворце Грёз. Атмосфера сама по себе как-то теплее. Особенно, сейчас. Всё словно в волшебной сказке. Ни злой, ни доброй. Просто волшебной. За вроде бы знакомым поворотом может открыться что-то неизвестное. Уже и тропики видеть приходилось, и лес заснеженный. Повсюду полно любимых Софи роз. Не срезанных, живых, цветущих в горшках. Как только сумели? Ведь и другие растения все живые. Как-то не интересуется Софи ботаникой, и понятия не имеет, где в разгар зимы можно раздобыть столько цветов. Вроде, у Херта оранжереи неплохие, но там просто не может вырасти столько.

Как говорится, очередной сюрприз. Может, поискать Марину? На вопрос она ответит, и, может, даже не слишком нахамит. Нет, не стоит. Софи просто не хочет портить себе настроение.

Стоит её вспомнить, как зеленоглазое чудовище непременно появляется. Идёт не торопясь, и, уже успевшим стать привычным страшноватым взглядом, по сторонам посматривает. Софи чуть не рассмеялась. Они всегда сильно отличались. Но сегодня… Марине взбрело в голову выбрать чёрное платье. Оно могло бы сойти за траурное, если бы покупавший не имел представлений о вкусах Марины. Что при чёрных волосах и собственной её бледности.

Только проблема в том, что Софи выбрала серебристое платье, белую шляпку с перьями и накидку из горностая. Просто Белая и Чёрные волшебницы из строй сказки. Совершенно ни в чём несхожие. И, как и они двое, родные сёстры.

Софи знает, что напоминает императрицу. Не по внешности. По повадкам. По имени не Кэретта. Но тогда кого напоминает Марина? Сейчас не разберёшься.

Из исторических анекдотов Марине нравится про несостоявшееся замужество Рыжей Ведьмы. Не про уже поднадбившую оскомину историю о безответной любви генерала Яроорта, а куда более приземлённый сюжет про не состоявшийся, но вполне реальный династический брак.

Эрендорн Старый, когда мог, старался не воевать, предпочитая стравливать между собой соседей или, банально, нанимая одних против других. С одним из достаточно крупных полукочевых государств уже почти три десятка лет были вполне мирные, граничащие с дружескими, отношения. Связано это не столь с политикой Эрендорна, сколь с личностью тогдашнего правителя степняков, любившего всё грэдское, но одновременно, не забывавшего заветы предков.

Несмотря на безупречный грэдский, он был степняком до мозга костей. Весьма воинственным и хитрым. Линию не тревожил. Достаточно хорошо считать умел, поняв, что продавая грэдам, отары овец и даже диковинных двугорбых верблюдов, с грэдов получить можно гораздо, нежели тревожа их земли набегами. Крепости тяжело штурмовать. Грэдские всадники сами стали уже почти как степняки и могут забраться очень далеко в глубь Великих Равнин.

К тому же, в Дальней Степи тоже хороший спрос на грэдские товары. Так что Друг Грэдов отменно наживался на посреднической торговле. Тех, кто рассчитывал пройти через его земли для набега на грэдов, он не пропускал. Чаще всего, собственных сил хватало. Но тут пришли несколько объединившихся орд. Притом, пришли всеми родами, вместе с жёнами и детьми. На земли Друга Грэдов они не претендовали. Рассчитывая, пройти через них и оттяпать у Империи парочку провинций. Или не собирались они так делать. У Друга Грэдов земли и табуны тоже неплохи. Делится он был не склонен и запросил помощи у Эрендорна.

У того тоже разведка работала. Друг, если и преувеличил опасность, то не сильно. Вот противники свои силы всерьёз преувеличили. Разгром был полным. Трофеи взяли богатейшие. Особенно доволен был Друг Грэдов. Могущественный союзник совершенно не интересовался пленными, ну, а ему новые рабы не помешают. К тому же, их можно банально продать хотя куда — мстить за них некому.

Разделом остальной добычи стороны тоже остались вполне довольны. Так что за боевое братство двух народов пили вполне искренне.

Друг даже предложил Верховному породниться, отдав свою дочь за кого-либо из сыновей Эрендорна, или даже за него самого. Да и сам Друг готов жениться на дочери Эрендорна. Он много женщин знал, но такой не видел никогда. Ибо это даже не женщина, это дух войны в женском облике.

Эрендорн задумался. Зимняя ставка Друга от грэдского города почти ничем не отличалась. Так что условия жизни практически не изменятся.

Измениться может другое. Верховный не думал, что своенравная, дерзкая, грубая, довольно жестокая, правда, великолепно умеющая обращаться с любым оружием, Кэрдин, может произвести такое впечатления.

До недавнего времени он подумывал, не выдать ли Кэрдин замуж за кого-нибудь из не слишком явных врагов. Такой «подарочек» кого хочешь быстро загонит в могилу, тем более она имеет некоторые познания в использовании ядов. На войну её взял исключительно затем, что разрушительная слава стала уж слишком громкой. Чуть ли не впервые девчонка искренне обрадовалась. Тоже мне, девчонка, на тот момент она уже почти ростом с Эрендорна, и судя по пропорциям рук и ног не собиралась останавливаться на достигнутом.

У степняков женщины, умеющие обращаться с оружием не то, чтобы редкость. Но не уровня Кэрдин. Не каждый может разрубить человека от плеча до седла. Чудовищный лук тоже производил впечатление. Равнодушие, с которым Кэрдин смотрела на допросы и пытки пленных вообще стало казаться знаком особого расположения высших сил. За море ушёл великий воин древности. Из-за моря пришли предки Кэрдин. Неспроста всё это, тем более, Великий Предок был рыжеволос.

Кэрдин стала чуть ли не живым знаменем. Потом пришла победа. Многие считали, именно присутствие Рыжей Ведьмы принесло победу. Её прозвали «Свирепой». Как свои, так и союзники. То, что Друг Грэдов был немногим младше Эрендорна, того волновало меньше всего. Политические браки вещь что в степи, что у грэдов, довольно распространённая вещь.

По Степной линии ещё добавлялась ситуации большого количества войск и малого количества колонистов наблюдалась нехватка женского населения. Спрос, как известно, рождает предложение. Последний регион Империи, где существовала полу легальная работорговля. Собственно в степи продажа женщин не была чем-то таким уж необычным. В Дальней Степи Друга Грэдов ненавидели. Захваченных женщин он продавал грэдам. Солдаты покупали. С формальной точки зрения это считалось выкупом из рабства. Сбежать было невозможно. Большинство из любовниц со временем становилось вполне официальными жёнами. Более того, теперь уже чистокровные степняки стали свататься к солдатским дочерям.

Эрендорн тогда всерьёз задумался. Кэрдин действительно пора выпихивать подальше от столичных дел. Иначе она просто станет опасной, начав потихоньку расчищать себе путь на место Верховного. Иллюзий относительно детей и братской любви Эрендорн не питал. За каждой из его жён, стоит та или иная группировка. Далеко не всегда союзная. И правда, выпихнуть её в степь? Но слишком уж она своенравна. Успела завоевать приличную популярность. Ближняя Степь пока союзник. Но Кэрдин лучше быть где-нибудь в другом месте. Ибо она не слишком надёжна, ибо имеет своё мнение по каждому поводу. В приграничных частях много полу, а то и вовсе натуральных степняков. Многие из них ещё не отказались от старых суеверий. Уже шепчутся, будто Рыжая потомок их древнего героя. Собственно, когда её с собой брал, на то и расчет был, глядя на играющуюся с оружием рыжую девочку вспомнят древние легенды. Вот только никто не знал, что она настолько рьяно возьмется соответствовать.

Марине блеск Софи не понравился. Себе самой врать не станешь. Блеск не наведённый. И не от ярких одежд. Что-то от самой сестрёнки исходящее. Что-то… Ну, Еггты частенько славились красотой женщин. Правда, дур среди этих раскрасавиц было… Если уж Кэретта всех прочих Еггтов прямым текстом дегенератами называла… Хотя Марина последнее время всё больше укреплялась во мнении, что у матери был абсолютно законченный эгоизм, помноженный на столь же законченное человеконенавистничество, распространявшееся на всех людей. Включая и Марину. Пресловутые перепалки, а то и стычки сестёр всем в школе памятны. Только вот с Кэреттой Марина сестру не сравнивала никогда. Ну, разве что детали внешности да из одежды кое-что похоже…

* * *

Марина ещё и с револьвером. Интересное дополнение к вполне классического вида платью. Вроде, такого Софи у неё раньше не видела, хотя какое ей дело до сестрёнкиного арсенала? У неё свой, в конце-концов есть. Правда, заведённый исключительно затем, чтобы иметь всё, имеющееся у Марины. Как сама частенько у знакомых замечает платья или вещи, вроде тех, что она носит. Сорочий принцип на деле, ничего не объясняющая фраза: «Я ничего не могла с собой поделать эта штучка такая миленькая». Другое дело, что у Марины представления о «миленьких» вещах своеобразные. Софи ей не говорила, что не слишком скрываемая мечта сестры — разрешение на ношение оружия, у неё есть. У грэдов с получением разрешений фактически нет, при соблюдении нескольких несложных условий, вроде отсутствия проблем с законом. Есть и ряд других, в том числе и критичные на данный момент для Софи и Марины — несовершеннолетие.

Сестрица танки не только любит, но наподобие их и действует, лобовой атакой сокрушая все имеющиеся на пути к цели, преграды. Хм. Софи читала, что атаки в лоб для современных машин — далеко не основной вид действий. Для машин, но не для Марины. Ну, и пусть лбом об стенку бьётся. Софи не обязана ей во всех начинаниях помогать. Но вообще — в МИДв есть и юридический отдел, если Марина о его существовании не знает — её проблемы. Софи довольно давно туда наведалась. Сделав жалобные глаза и сославшись на военное время, поделилась страхами за свою безопасность, попросила помочь с получением разрешения на оружие. Не будет же она, учась в лучшей школе страны, вопиющим образом нарушать её правила, владея нелегальным!

Крючкотворов в МИДв держат ещё тех! Мечта любого выпускника юридических факультетов на работу в МИДв попасть. Устроится сложно, но зато, за будущее можно быть спокойным. Из юридического отдела МИДв уходят либо на повышение, либо в могилу. Императорские юристы сплошь и рядом занимаются довольно сомнительными делами. Но и платят им с императорским размахом.

Не учитывать просьбу уже известной прекрасной памятью на лица и фамильной Еггтовской злопамятностью, старшей дочери Императора, пусть и не вполне подпадающую под действующее законодательство, может быть крайне вредно для карьеры. Дырки есть в любом законе. Законы пишут люди; людям свойственно ошибаться. Ошибку одного человека другой рано или поздно, найдёт. Ситуация с «Законом об оружии» исключением не была.

Так что вожделенное удостоверение Софи вскоре доставили. При следующем визите в город, Софи специально вырядилась так, чтобы выглядеть постарше. Намереваясь получать удостоверение, она же не говорила, что пистолет собирается покупать. Хотя, одно из другого вполне вытекает. Боялась, что в «Оружейном» придерутся к возрасту, и, возможно, привлекут полицию или безопасность. Софи обожает устраивать истории, но крайне не любит в них попадать.

Всё обошлось, пустых страничек, куда записывают номера твоего оружия, осталось ещё много. Софи одним пистолетом не ограничилась, первым делом купив охотничью винтовку с инкрустированным перламутром ложем. Винтовка совсем-совсем не нужна, инкрустация понравилось. Как-никак, Софи на тундростепных слонов охотится приходилось.

Обзавелась и гражданской версией армейского пистолета. Продавец ещё посетовал, что берут их хорошо, но они старые запасы распродают. Новые поставки когда ещё — вскоре после начала войны Ставка Верховного запретила отпуск частным лицам всех образцов оружия, состоящих на вооружении и значительно ограничила отпуск боеприпасов армейского образца. Ну и ладно, Загородный формально военный объект, следовательно, проблем с патронами не будет. На сладкое из принципа купила мечту Марины — штурмовой пистолет вроде сордаровского в отделанной красным бархатом коробке. Даже постреляла из него как раз на прошлый День Рождения. Хорошо, сразу Марине не похвасталась, а не то она бы долго смеялась.

Чего Марина с Сордаром в этих огромных пистолетах находят? Софи, мало того, что никуда не попала, так ещё и руку чуть не вывихнула отдачей. Неужели, Маришка настолько сильнее, ведь Софи видела, как она с лёгкостью управляется с громадным пистолетом как дома, так и в школе? С хвастовством Софи решила подождать — сам факт наличия разрешения при отсутствии должной практики вряд ли останется незамеченным язвительной Мариной. Софи хотела как-нибудь потом попрактиковаться в стрельбе, но из-за насыщенной жизни вскоре забыла об этом желании.

Вспомнила, только когда револьвер Марины напомнил. Даже не удосужилась чего-нибудь огнестрельного на Праздник заказать на Праздник.

Интересно, сейчас-то ей зачем оружие понадобилось? Ухо востро надо держать. Софи даже поёжилась. Она всегда либо устраивает что-то, либо вляпывается куда-нибудь. Как в прошлый раз… У неё же совершенно тормоза не работают. С неё станется полезть невзорвавшийся снаряд главного калибра линкора разбирать исключительно по причине граничащей неизвестно с чем смелости, да прочитанной год назад популярной статьи о конструкции аналогичного снаряда с мирренского линкора. Может и разобрать. А может и по-другому получится. Но как-то думать не хочется о подобной ситуации. Хотя с Мариной всегда нечто подобное иметь ввиду.

Стоят так, что хочешь, не хочешь, надо как-то друга на друга отреагировать. Не виделись ещё сегодня. Марина ухмыляется со своей обычной иронией. Не поймёшь, на кого направлено. Но всегда можно воспринять на свой счёт, чтобы использовать как повод для ссоры. Марина нарочито медленно достаёт оружие. Софи на всякий случай, осторожно косит глазами по сторонам, высматривая охрану, хотя и знает — обычно их не видно, но, когда надо, всегда на месте.

Столь же медленно Марина и целится, хотя Софи прекрасно знает — она умеет стрелять быстро и метко. Так-так, понятно, шарики её заинтересовали. Софи вызывающе скрещивает руки на груди — мол, внимательно смотрю.

Раз, два, три. Марина лихо расстреливает с десяток шариков, совсем, как в фильмах, левой рукой взводя курок после выстрела. Дунув в ствол и крутанув оружие на пальце, убирает в кобуру. Софи, надув губки, демонстративно небрежно хлопает в ладоши. Марина одаривает её одной из самых ядовитых ухмылок.

Каждая считает, что победа за ней.

* * *

Всё-таки решается Марина в городок прогуляться. Пальба неожиданно подняла настроение. Да и удостоверилась в очередной раз в своей меткости. В конце-концов, с костюмом мудрить не надо — только сапоги нацепить, да куртку накинуть и вперёд! Обойдутся тут сегодня без её общества.

Хм. А раньше через забор сложнее перелезать было.

Да и горка ей повыше казалась. Что-то все незнакомые. Хотя, так же кто-то катается, кто-то в снежки играет. Нет, не узнаёт никого… Так ведь и не должна. Время для всех идёт. Не только она повзрослела. Два года с той зимы минуло. Как раз в этом возрасте радикально меняются интересы, да и сами люди. Причём, изменения внешности далеко не главное.

Всё вокруг узнаваемое, и одновременно, совершенно иное. Сама Марина прежде всего. Подобрав палку, сшибает снег с кустов. Только сейчас понимает, что действительно взрослеет. Всё, абсолютно всё кажется совершенно не таким, как пару лет назад.

Читала, или слышала где-то: «никогда не возвращайся в те места, где бывал счастлив». Вроде, не так много лет прошло в её случае, как в той истории. Понимаешь правоту автора. Не надо бередить светлые воспоминания. Пусть они и останутся такими…

Развернуться и уйти? Благо, никто её пока не видел, и все старые воспоминания останутся при ней… Но уж нет, она дойдёт до конца. Ей, Чёрному Еггту, Дочери Императора ни к лицу пасовать перед опасностями. Она пойдёт дальше. Увидит, насколько здесь всё стало иным. Банально, из-за памяти о прошлом. Прошлым нельзя жить. Но и забывать не стоит. Никому и ничего.

В самом городе вроде ничего не изменилось. Дома стареют куда медленнее людей. Ладно, она сюда вроде как за людьми пришла. Хе, отправилась в город не взяв документов, но не сняв револьвера. Гулять так — до первого полицейского. Видок-то у неё для здешних мест… Да примерно, как у Эр, где бы та ни появилась. Хотя, у Марины теперь найдётся, что сказать. Становится неожиданно весело. На оружие-то документов у неё тоже нет. Нет, все бумаги на револьвер уже принесли в арсенал. Но она-то тут, а не там. Вместе с револьвером. Хе-хе.

Краем глаза уже заметила, что какие-то мелкие дети в количестве трёх за ней увязались. Следят, за сугробами прячась. Разглядели, что не местная, в таких городках все всех знают, и теперь гадают, куда направляется. Ведь разглядели уже, что она не плутает, идёт уверенно, даже слишком. Ладно-ладно, найду постарше кого, будет вам сюрприз. Жалеет теперь, что не нацепила старинной потупеи с клевцом каким-нибудь.

Где там ещё тайные места были? У «взрослой» горки, прозванной так за крутизну и опасность. Тогда Марина по ней скатиться не рискнула. Никто из сверстников — тоже. Катались постарше, примерно такие, как она сейчас. Вон они там, внизу, что-то увлечённо обсуждают. Наверх никто не смотрит. Кое-кого узнаёт, несясь стоя вниз. Свистит ветер в ушах. С координацией движений у неё всё хорошо. Её заметили, разворачиваются, показывают руками.

Она останавливается. Повзрослели друзья по старым играм. Вытянулись. Поглядим, как у них с памятью.

— Ой! Это же Марина!

— Да, это я. — отвечает просто, словно вчера расстались. Хотя, кошки на душе скребутся всё-таки.

Восторженный рёв. Снова, как тогда. Опять поднята на руки. Опять качают. Как тогда…

Получается, иногда стоит возвращаться. Или, может, просто не стоило уходить?

Дальнейший разговор удалось продолжить не скоро из-за всеобщего ора. Марина восседает на плечах двух парней поздоровее. Чувствует себя — почти Диной II после победы над Эрендорном. Кончилась жестокая война. Пусть впереди светит другая. Но сейчас победа. Сейчас счастье одно на всех. И она символ и победы, и счастья, и вообще всего светлого, что есть на свете. Не забыли её. Легендой стать тут успела. О легендах слушают рассказы. О легендах читают в книгах. А она вот тут. Живая. Весело хохочет. Орёт, пытаясь ответить всем. Не получается никому. Шуму много, и она чуть ли не главный источник. Ей самой чуть ли не веселее всех.

В такие моменты ощущаешь, что такое настоящая жизнь. Так носили на руках Дину II. Так носят сейчас её, тоже Дину в какой-то степени. Неужели на ней начинается новый виток спирали? Новая слава Империи. А почему бы и нет!? Жизнь идёт вперёд несмотря ни на что. Зачастую, вопреки всему. Кто-то должен быть впереди. Вставать со знаменем под огнём. Не только в игре. В жизни. Вставать, зная что можешь упасть навсегда. Но вставать надо! Ибо кто же, если не ты? Все знают, кто ты. Хотя, даже если бы не знали. Иногда просто нельзя поступать по-другому. Потому что…

Потому что она человек просто. А Еггт, принцесса и всё остальное — уже потом. Сильно потом.

Говорят о происходившем тут, спрашивают как там. Марина отвечает. Когда по делу, когда — не вполне. Иногда имена путает, что встречают беззлобным хохотом. Марине просто по-человечески хорошо. Всё-таки её мир скорее тут, чем за стенами Загородного. Да и там…

Война пробралась сюда, пролезла и за стены «сордаровки». Стены Загородного… Ведь внутри — одно из мест, где и родилась война. Война, да и многое другое, весьма неоднозначное, появились на свет в этих стенах. Но там же родилась и Марина. И значит, какая-то доля ответственности лежит и на ней. Иначе, какой смысл там жить, если выпущенное тобой начинает по своей воле гулять по миру, частенько крайне мало принося в мир нового, кроме крови и трупов. Ведь почти закон мироздания — монстр, вроде мировой войны, порождённый в местах вроде Загородного почти никогда не возвращается назад. Ничем чудовище не повредит породившем его. Да и не все осознают, где настоящая родина терзающих мир чудовищ.

Этот день Марина крепко не любит, но от каких-либо выходок принципиально воздерживается. Шестое двенадцатого месяца. День Рождения Софи. В этот день ощущаешь себя как-то особенно никому не нужной. Сказать, что сестрица в центре внимания — не сказать ничего. Такое ощущение, что в этот день мир и на самом деле вокруг неё вертится. Среди гостей в прошлом кого только не бывало. Пару лет назад ни много, ни мало, мирренский посол с подарками от его величества прибыл. Сами подарки Марину не заинтересовали совершенно — какие-то драгоценности немыслимой стоимости, вроде даже из сокровищ их короны.

Не много ли Соньке чести? Тим никогда и ничего не делает просто так. Саргон — тоже. А если вспомнить, что посол сам лицо императорской крови, хотя к Дому Льва уже не принадлежит (он праправнук императора, по женской линии, Тим тоже праправнук, но по прямой мужской). Кажется, тогда, пытаясь избежать войны, пытались просчитать самые экзотические, одним из которых была теоретическая возможность брака Софи и мирренского наследного принца. Возраст Софи тут никакой роли не играл. И у грэдов, и у мирренов в истории десятки раз были случаи, когда между договорённостью о браке членов Великих Домов и фактическим заключением проходили многие годы.

Марина только сейчас начинает понимать, насколько серьёзная тогда шла игра. Миррены не особенно верят, что Саргон фактически бессмертен. Тим-то в любом случае не вечен, да и так немолод уже. Потенциальный ребёнок грэдского и мирренского императорских домов, или же его отец с матерью получают шансы на объединение Империй, пусть хоть и под личной унией. Варианты ещё в прошлом просчитывались. За Саргона тогда намеренно выдали принцессу из младшей ветви. Опасались, что сын от принцессы из старшей сразу же окажется в первом десятке в очереди наследования короны. Это может много где пробудить амбиции не нужные. А при браке с младшей ветвью номер её сына в очереди мирренских претендентов сразу сдвигается на несколько десятков.

Потом контакты прервались. Когда их удалось восстановить, выяснилось, что поезд уже ушёл. Принц оказался грэдом до мозга костей, великолепно знающим мирренский, но ни в коей мере не наоборот. Император достаточно умён и смог вырастить сына грэдом. Хотя, богатырским сложением он удался в мирренского деда. Миррены, остававшиеся при императрице на момент её смерти, предпочли и дальше оставаться грэдскими придворными и не наживать себе неприятностей, пытаясь влиять на принца или же искать контакты со своим прежним двором.

Похоже, ещё совсем недавно планировалось разыграть новые фигуры на доске. Только вот, похоже, не все игроки поняли, что правила изменились. Слишком много нефти в этих почти бесплодных равнинах. Слишком много, чтобы один брак мог решить её судьбу.

Но всё равно, не нравится Марине, что к событиям мирового масштаба сестрёнка уже оказалась причастной. Пусть, не из-за каких-то своих выдающихся качеств, а просто по факту существования. Но всё равно.

Сегодня особо экзотических гостей не приглашено. Все — имперские граждане, правда, сильно разных чинов и званий. Марина на глаза старается особо не попадаться. Так больше шансов заметить что-то нужное. «Удружила» когда-то Дина I, вводя новый календарь, отдалённому потомку. Теперь до скончания веков каждый день года к своему дню десятки привязан. Вечно День Рождения Софи будет к выходному дню привязан. Точно так же, как и её — к самому обычному. Все даты с той поры к своему дню привязаны. Только День Нового года и високосный день постоянного места не имеют.

Не планировали и ей какой-либо роли в этих, уже закончившихся, или так и не начавшихся, играх? Как знать, как знать. Её не особенно мирренскому учили. Но всё-таки, учили, к тому же, она, как и сестрица, от природы, оказывается, к языкам способны. Перепалки Саргона и императрицы во время оно частенько шли по-мирренски. Не хотели, чтобы девочка понимала, что они ссорятся? Неловко у отца, да ещё сегодня, спрашивать. Во всяком случае, они слишком поздно поняли, что молчаливая девочка их прекрасно понимает. Наболтать они к тому времени уже успели немало лишнего. Марина не помнит уже, из детской непосредственности, или уже из взрослого, сознательного и расчётливого цинизма, она задала родителям крайне неудобный вопрос. Запомнила, что их не сам вопрос поразил, как-никак «змеиный язык» Еггтов давно уже в поговорку вошёл, а то, на каком языке, задан.

С Сордаром Саргон тоже время от времени по-мирренски разговаривал, но от родителей в то время этот язык слышала гораздо чаще. Император с небрежным изяществом только защищался. Не нападал. Атаковала императрица. Злилась, что защиту пробить не может. Но не прекращала попыток. Потом, небрежность постепенно стала переходить в глухое раздражение. Потом…

Во всяком случае, частично, своей цели Марине тогда удалось добиться: удалось их настолько поразить, что несколько дней, по крайней мере, при ней, они не ссорились. Мама, правда, на неё без излишней привязанности посматрировала, но девочка к этому уже привыкла.

Что такого в том, чтобы изучить язык по «Самоучителю»? Многих поражает, как она на такое способна. Ну, а что такого? На память не жалуется, прочитанное усваивает легко. Дней десять — и спокойно может любые книги на новом языке читать. Правда, знает, что говорить будет не столько коряво, сколько с жутким акцентом, хотя любой, знающий язык, поймёт её без труда. При наличии хоть небольшой практики достаточно быстро устанавливается правильное произношение. Странности начинаются дальше: «самоучители» обычно пишут для изучения основного литературного варианта языка, диалектические отличия, если и упоминаются, то далеко не все. Диалекту грэдских мирренов Марину не учили. Хотя их язык официально признан в Империи региональным и на нём издаются книги и газеты. Разумеется, миррены существования отдельного языка бывших соотечественников не признают.

Марину учили обычному мирренскому. Распространённый у грэдов диалект происходит от существовавшего около трёхсот лет назад варианта, законсервировавшего язык в существовавшем тогда состоянии. А с той поры у мирренов и гражданский шрифт изменился, и буквы новые ввели, а некоторые, наоборот, упразднили. А уж как изменилось произношение…

Болтали как-то раз мирренские подростки об оружии. Мимо Марина проходила. В дискуссию тут же встревает, хотя разговор не по-грэдски идёт. В оружии Херктерент разбирается. Но дискуссия постепенно превращается в её монолог. Миррены замолкают один за другим. Слушают очень внимательно. И взгляды очень пристальные. Марина замечает, и с обычной «вежливостью» интересуется, мысленно настраиваясь на драку.

— Я что-то не то сказала? — кривая ухмылка с демонстрацией клыка.

Один из мирренов торопливо и как-то неловко улыбается.

— Нет, Марринна, — они почему-то так всегда произносят её имя, удваивая согласные, хотя, пишут как положено, — ты всё правильно сказала. Просто ты сначала говорила как… — слегка запинается, подбирая нужное слово на родном языке, — как, как… как заграничная. Вот! Знаешь, кто это такие?

Марина кивает. Знает прекрасно. Так грэдские миррены зовут бывших соотечественников, нынешних врагов, когда говорят о них не выражая эмоций, просто о как существующем помимо их воли негативном явлении вроде чумы или оспы. Грэдскому миррену назвать заграничного мирреном примерно как Марине вежливой быть. Сами себя они тоже мирренами зовут, только употребляя слово, существовавшее триста лет назад и отличное от нынешнего по произношению и числу букв. У грэдов так их зовут вполне официально, но Марина употребляет только слово миррен. Какими бы другие не были, Сордар он такой, как есть, а он себя так называет. Если бы Марине пришлось бы обратиться к грэдскому миррену так, чтобы избежать хоть намёка на национальность было нельзя, она обратиться «Гражданин Империи». Никто не оскорблён, и на сделку с совестью идти не пришлось.

— Ты и говорить сначала стала на их языке. Но потом… Сначала одно наше слово. Другое. Третье. Те, кого тому языку учат, этих слов просто не знают, — «Угу, — подумала Марина, ты, наверное, просто „Большой грэдско-мирренский словарь“ издания филологического отдела АН не видел. Филологи народ не такой гибкий, как политики и не пытаются из одного народа сделать два, а то и три при первой возможности. Во всяком случае, наши. В „Словаре“ полным-полно слов с пометкой диалектические. Хотя, миррены официально вообще только один диалект своего языка признают. Когда их даже без наших семь или восемь». — Слово за слово. Ты совсем на наш язык перешла. Полностью. Да мы в осадок просто выпали! — «Химики!» — Мы не слышали, чтобы грэды так по-нашему говорили. — вокруг согласный гомон. Марина склоняет голову набок, прищур недоумивающ. Редкий случай, когда она ничего понять не может. Сордар ей говорил, что у неё мирренское придворное произношение. Тогда ей было приятно. Потом её произношение Тим V похвалил, сказав после ответа на ничего не значащий вопрос «Вы безупречно говорите на нашем языке. У вас великолепное произношение». Насколько Марине известно, человек, кого Саргон редко называл иначе, чем Старый Лис, к лести крайне не склонен.

Здесь явно что-то не то. Массовый розыгрыш? Не похоже. Именно, потому что миррены. Культ Императора, причём, не особо важно, кто именно носит венец, у них стал чуть ли не второй религией, причём исповедуемой чуть ли не активнее первой. Как-либо повредить члену Императорского Дома для них немыслимо. Значит, не розыгрыш. Но что тогда? Её учили только официальному мирренскому, диалектами она не владеет, так, несколько словечек знает. Так она думала до недавнего времени. Когда не знаешь, что говорить, можно и правду сказать.

— Я не знаю вашего языка.

От хохота чуть потолок не обвалился. Кажется, они давно так искренне не веселились. Марина бесится. Злобную насмешку от радости она отличает прекрасно. Они смеются над тем, что сказала Марина, но ни в коей мере не над ней. Только в чём причина?

— Я сказала, что-то смешное? — уже произошло переключение в боевой режим. Теперь её интонация не предвещает ничего хорошего. Она так перед дракой говорит. Когда неважно, сколько противников. Но они миролюбиво настроены. Даже сейчас.

— Ты ничего смешного не сказала, Марина. Ты очень хорошо говоришь на нашем языке. Может быть, вообще лучше всех в нашей школе.

Открывает рот для ответа. Сразу же закрывает. Фраза сказана на другом языке. На грэдском. И она понимает, что до этого на самом деле говорила на диалекте мирренского. Которого не знает. Или же. Она ведь быстро усваивает любую информацию. Неужели настолько? Похоже.

— Наших девочек в школе с весны никого нет. Из ваших языка не знает никто.

— По-грэдски разговаривать не пробовали? Он знаете, ли известен намного лучше.

Хохот. Только другой какой-то. Они ведь и между собой говорят чаще по-грэдски, чем на своём язык. Тот разговор, куда Марина встряла шёл на своём только потому что дома-то винтовки есть у всех. А здесь грэдские оружейные термины не каждый ещё выучил. Разговорившись, постепенно перешли на свой язык. Тут появилась Марина. Насколько она помнит прошлый год, среди выпускников было уже несколько ярко выраженных парочек. В том числе и тех, где он — миррен, она — грэдка. Это почти гарантированно означает — в свои республики миррены не вернутся. Нынешние не собираются отставать от предшественников, поинтересоваться у Софи что-ли, сколько сейчас таких парочек? Жизнь ведь идёт своим чередом. Память на имена у Марины хорошая. У троих из собравшихся — грэдские имена. Хотя они свои среди мирренов, до недавнего времени дававших своим детям имена исключительно в честь древних святых. В школе время от времени появляются и девочки-мирренки.

Если историю вспомнить, при вхождении в состав Империи, самые большие разногласия в республиках вызывал как раз вызывал «Закон о всеобщем образовании», требовавший обязательного образования детей обоего пола. Против образования как такового миррены ничего не имели, их студенты и раньше не были особо редкими гостями в грэдских университетах. Но тут было пусть мягкое, но покушение на устои. Многие проповедники были в ужасе от распутства грэдских женщин, спокойно ходивших в одиночку по своим городам! А уж их наряды…

Не столь упёртые проповедники больше интересовались числом грэдских дивизий, а не длиной юбок грэдок. Ухитрялись трактовать религиозные запреты в пользу большей свободы. И даже не имели нечего против «Закона». Грэды хотят, чтобы мы строили школы для своих дочерей. Но они предоставляют право подбирать им учителей. К тому же, святые тексты ниспосланы для всех, а дочери многих из вас читать не умеют. Тут даже упёртые примолкали. Совсем уж прямого запрета в святых текстах не было. А вот благочестивые женщины, читавшие сами и учившие детей, находились.

С «Законом» в итоге, согласились.

— И что, так плохо с грэдками разговаривать получается?

— Да у кого как.

Снова хохот. Марина делает себе мысленную зарубку на память. Оказывается, люди любят, когда кто-то с ними на родном языке заговорит. Другое дело, что говорить хорошо надо.

К Марине вскоре после этого разговора приклеилось новое прозвище. Но она на «Мирренскую императрицу» совершенно не обиделась. Более того, сказала так, чтобы побольше народа слышало: «Передайте той, кто это придумал, что у неё шансы занять этот пост за стенами школы намного выше моих. Зато внутри стен, чьи-либо шансы претендовать на это имя, кроме меня, с недавнего времени находятся в области отрицательных чисел. Ну, или абсолютно нуля».

Миррены с той поры её между собой только императрицей и зовут. Кто-то попытался сказать одному из них. «Да какая из этой крысы имп…» Не договорил. Началась драка.

Софи узнала — не замедлила явиться для издевательского поздравления: «Как говорится, с почином. На моей памяти, первый случай, когда из-за тебя произошла драка. И какой из них тебе больше понравился? Советую, не медлить с выбором, годы идут, молодость уходит. Больше ведь никто может и не позариться на подобную… императрицу».

«Происходящей от простолюдина просто не может быть известно понятие чести». - холодно ответила Марина на превосходном старогрэдском — фактически официальном языке насмерть враждующих аристократий с разных краёв материка.

Софи яростно сверкнула глазами в ответ. Планировала устроить вспышку бешенства Чёрного Еггта. А та, в ответ, ловко пнула любящую порассуждать (правда, в строго определённом обществе) о древности рода врожденном благородстве, сестру, по самой большой дыре в её родословном древе, притом красующемся на самом видном месте.

«Интересно, как на всё это люди в окрестностях смотрят? Точнее, что они про всех про нас думают? Двор утратил связь с реальностью? Император спятил? Или ещё что-нибудь, столь же „весёлое“? А, может, вообще ничего не думают, тупо радуясь дармовому развлечению и свалившимся ниоткуда деньгам? Хотя, тут в уме ему не откажешь. Денежные выплаты практикует довольно широко, но жить только на них нельзя. А подарок из императорской канцелярии к не государственному, но всё-таки, во всех календарях присутствующему, праздничку, получить приятно. Деньги никогда лишними не бывают… Сказала та, кто все свои в жизни потратить не сможет. Самой-то не смешно?»

Бродит угрюмая Марина среди гостей. Не самая красивая, но тут и пострашнее есть. Далеко не лучше всех одетая, но тут хватает и одетых гораздо хуже. В себе и происходящем пытается разобраться. Идея праздника для всех неплоха, вроде, вот только от повода к празднику уж больно тошнит. Повод увлечённо сласти трескает. Может, зуб там о какой орех сломает? Вроде как всем, под страшным секретом, известно, что в одном из пирожных, или кексов, или конфет, или ещё хрен знает где, запрятана золотая монета. Нашедшему её будет…

А вот, что именно будет, Марина и не знает. Про монету ей Эр начала рассказывать. Марина не дослушала, прервав её почти хамством: «и что там может быть такого, чего у тебя нет?» Теперь вот жалеет, что ей неведомо известное всем.

Почему-то в этом году Новогодние праздники явно пройдут пышнее предыдущих. Хотя, война. А, может, наоборот, из-за неё. Жизнь должна продолжаться, и всех, кого можно, от неё стоит оградить. Марина знает — император не только не сократил финансирование школы, на наоборот, увеличил, причём как за счёт МИДв, так и за счёт своих личных средств. И Херт так же поступил, во всяком случае, по словам Эриды. Опять будут заказы у Бестии младшей…

Только Марина недавно видела в Загородном Кэрдин. Вроде бы всё по-прежнему, Бестия ослепительно красива. Но что-то иное появилось в привычном образе. Немного подумав, Марина поняла — Кэрдин просто устала. Устала страшно, и понятия не имеет, когда сможет отдохнуть. Кэрдин улыбнулась Марине как раньше. Но только губами. В глазах — усталость, и не избавишься от неё никак.

— Ты выросла, — неожиданно сказала Кэрдин тогда, — давно тебя не видела.

Марина по обыкновению сидела на подоконнике. Кэрдин неожиданно опускается рядом. Достаёт портсигар. Открывает и протягивает Марине.

— Будешь?

Поражённая Марина мотает головой, хотя на самом деле хочется. Что это с Кэрдин?

Бестия закуривает.

— Как быстро растут чужие дети! Время летит!

Марина чуть ли не впервые в жизни не может понять, что именно Бестия хочет сказать.

— А то давай, — Бестия снова протягивает портсигар, — скажешь «не пробовала» — всё равно не поверю.

— Пробовала, — стала врать Марина, — не хочу сейчас просто.

— Ну, как знаешь. А я пристрастилась что-то. Нервы на взводе. Всё время на взводе. И сколько это продлится — не известно никому. Курево хоть чуть-чуть напряжение сбрасывает. На время. А я не железная. То одно, то другое. Людей не хватает, денег не хватает, не хватает всего, и времени в первую очередь.

— Так ведь война, — говорит Марина, лихорадочно соображая, не сказала ли она какую-нибудь глупость.

Кэрдин только рукой махнула.

— Война! Слово объясняющая всё и одновременно — ничего. Знала бы ты, сколько старых язв враз открылось! И лечить их надо все. А не сил, ни средств не хватает.

— Но ты же лечишь их! Я же читала «Чёрные книги»!

— Добралась значит…

— Ну да. Недавно прочла все за последние десять лет, — не удержалась Марина от хвастовства.

— Там одного не написано — чего нам стоит их писать. Там кровью зачастую страницы написаны.

— Я знаю!

Кэрдин вздыхает.

— Не спорю, но многого ты не знаешь ещё… В этом году вряд ли ты «Чёрную книгу» прочтёшь.

— Её больше не пишут?

— Почему, пишут, и будет она, к сожалению, куда толще предыдущей. Но она теперь ДСП, и не попадёт в библиотеки.

— А я тут её прочитаю!

— Не думаю, что он пускает тебя во все отделы своего книгохранилища.

Марина кивает, хотя считает иначе. Похоже, Кэрдин просто надо, чтобы её слушали.

— Интересно, кем нарядится Рэдрия?

— Я знаю, кем, — ухмыльнувшись ответила Марина.

— Откуда? Она же никому…

— А вот я знаю!

— И кем же?

— Рэдрией!

— Но…

— Спорим?

— Ты опять выиграешь… Ты всегда выигрываешь.

— Только потому, что всё знаю.

Насчёт костюма Рэдрии Марина не ошиблась. Шлем с длинным алым пером и двойной топор, притом вполне способный раскроить кому-нибудь голову. Двойного толкования быть не может. Даже косматая меховая безрукавка, перетянутая ремнём с золочеными бляхами, если прямо в истории и не упомянута, то во всяком случае, знаменитому образу не противоречит. Лезвия топора в чехле черной кожи, впрочем, как заметила Марина, застёжки там таковы, что чехол сдёрнуть можно мгновенно.

Конечно, обманывать Эр не хорошо, но если персонал Загородного дворца, наученный горьким опытом, никогда не вышлет Марине никакого оружия, не проконсультировавшись с Саргоном, то у Херта все запросы дочери соправителя выполняются незамедлительно. Марина неплохо осведомлена о содержимом оружейной коллекции соправителя, и попросила Эр прислать для неё клевец с крюком да ещё и граненым лезвием на навершии. Посылка вскоре прибыла. Эр хватило объяснения: «Для маскарада».

Кажется, Рэдрия намеревалась вызвать Марину чуть ли не на церемониальный бой с кучей формальностей и условностей. Но, как обычно, планы и реальное положение дел в лагере противника категорически отказались совпадать.

Если Рэдрия и искала Марину, то та нашла её первой. Засть Рэдрию врасплох не получилось (да Марина и не особенно стремилась), но и до состояния стопроцентной готовности Рэдрии далеко. Шлема, во всяком случае нет, только наушники меховые. Ну, да на Марине вообще шапки нет. Зато зловещего вида клевец, на поясе присутствует. Улыбка до ушей, и лезвие страшноватого оружия направлено в сторону Рэдрии.

Топор как по волшебству оказывается в руке Рэдрии. Чехол ещё не успел коснуться снега.

Рэдрия с ухмылкой слегка поправляет воротник. Марина замечает блеск звеньев кольчуги. Она, что, Еггта пугать вздумала!? Злобно ухмыльнувшись, смачно сплевывает в сторону Рэдрии.

— Что, на доспех денег не было? Только на кольчужку хватило?

У Рэдрии опять лицо пятнами пошло. Марина крутанула клевец. Под курткой Марины, в принципе, тоже может оказаться кольчуга, а то и панцирь. Правда, их там нет, но Рэдрия-то не знает.

Топорик хорош, делался явно под её руку. Как владеет оружием Рэдрия, Марина не знает; думает, что неплохо, но навряд ли лучше самой Марины.

Лабрис, вспомнилось тут Марине словечко из другого мира для такого оружия, хоть и не под взрослого сделан, но пропускать его удар вовсе ни к чему. Марина и не пропустила. А вот Рэдрии не повезло. Удар Марины достиг цели.

Рэдрия ощерилась. Теперь будет осторожнее. Вряд ли Марина ей что-либо сломала и даже серьёзно повредила, хотя удар и сильный.

Рэдрия атаковала снова, Марина опять увернулась. Лезвие вспарывает безрукавку, лязгнув по стали. Рэдрия даже не поморщилась, но Марина-то знает — проняло.

— Ты устанешь первой, — с весёлым злорадством бросает Марина, — и будешь и вправду шрамолицей.

Следующий удар Рэдрии мог бы стать последним. Для неё. Марина крюком цепляет рукоятку топора. Рвёт на себя! Рэдрии удается освободить оружие, чуть не упав на Марину. Марина даже жалеет, что не столь предусмотрительна, как Рэдрия. У той вон кинжал из-за сапога торчит. Будь кинжал у Марины, она бы успела пнуть слишком приблизившуюся в попытке не потерять оружие, Рэдрию в бок. Но чего нет, того нет.

Рэдрия отступает назад. Вроде бы, поскальзывается. Падает взмахнув руками, с обрывком непристойного ругательств. Плюхнувшись, вроде бы стонет. Уловка? Сколько раз Марине приходилось читать, как торжествующий победитель бывал жестко наказан за беспечность, подойдя слишком быстро ко вроде бы поверженному и беспомощному врагу. Метательный ножи у Рэдрии Марине видеть приходилось…

Резкий прыжок… Марин опускает оружие. И так ясно — бой Рэдрией проигран. Только она этого ещё не поняла. Смотрит с привычной яростью и непривычным удивлением. Что-то во взгляде ещё… Неужели боль? И хруст Марине не послышался?

Марина пинком откидывает топор подальше. Больно уж Р нервная, не пришло бы в голову топор в спину швырнуть.

— Я встать не могу. Очень больно, — говорит, словно к пустому месту обращаясь. О помощи прямо Рэдрия никогда не попросит.

Марина поворачивается, и, закинув клевец на плечо, собирается уходить.

— Ты меня бросишь тут?

Не поворачиваясь, Марина отвечает:

— Знаешь ли, Р, мы не в ста, и даже не в пяти километрах от ближайшего жилья. Тут кого-либо бросить очень сложно, даже если захочешь.

Вообще-то, направляется Марина как раз в медицинский корпус, чтобы сказать о происшествии. Но Р об этом знать не обязательно.

— То что я поскользнулась и упала, к моей драке с Херктерент не имеет никакого отношения.

Врач понимающе кивает, с трудом удержавшись от вопроса: «Ну, и кто победил?». Если на драки этих двоих уже в тотализатор играют — он не удивится.

С литературой, как и с прочими предметами проблем у Марины нет. Благо читает много. Да и среди Еггтов хватает тех, кто литературой баловался с различной степенью успешности. Даже нынешнюю Кэретту никто бездарной поэтессой не называет. Может, боятся просто. Может, и нет. Саргон никогда над этим её увлечением не иронизировал, ни в лицо, ни за глаза. Хотя, по другим её странностям проходился частенько. Марине стихи вообще не нравятся. Ничьи. Она вообще считает, что поэзию придумали те, кому делать сильно нечего было. Хотя известных поэтов читала. Просто так. Над стихами Эр никогда не смеялась. Над материнскими — тоже. Правда, ей их никто не читал. Только напечатанными видеть приходилось. Кэретта более-менее разбиралась в степенях подхалимажа, слишком уж откровенных не терпела. Марине приходилось видеть даже её кривые ухмылки, если в статьях её сравнивали с Великой Кэреттой. Самой же Марине стихи что Великой, что не очень откровенно не нравится. Хотя, отношение к ним, как к людям различается кардинально.

У Эриды по литературе весь диапазон оценок. Хотя по начитанности, она, пожалуй, даже Марину превосходит. Но вот взгляды имеет сильно специфические. Нравиться ей что-то — ответит и напишет блестяще. Что малоинтересно — соответственно, будет средне. Если что-то не выносит — вместо ответа будет молчать, причём не от робости, как в прошлом году, а абсолютно принципиально. «Не знаю» не скажет. Вместо письменного ответа сдаст чистый лист и получит заслуженное «отвратительно», из-за которого будет плакать потом. Хотя ведь читала всё. И всё равно, будет поступать так, а не иначе. Утешить её кому находится всегда. Все ведь знают, что память у Эр прекрасная.

Даже для Марины «отвратительно» Эр неожиданны всегда. Вроде спокойно о какой-нибудь книжке говорили. А на завтра раз — и «отвр». И только после Эр скажет «Бесит он меня!» Причём, бесить может как одно произведение, так и всё творчество оптом. Хорошо хоть подхалимы из Министерства Образования пока не догадались включить Кэретту в обязательную программу. Ибо узнавать её мнение о собственной матери не хочется совершенно. Ибо сказать или не сказать Эрида может очень много.

Сочинение за полугодие казалось Эриде смертельно опасным, ибо при неудачных темах она не напишет ничего и получит «отвр», оно и станет полугодовой оценкой. Отец, конечно, никогда её ругать не станет, но Эр знает, что соправитель расстроится.

Когда объявляли темы, Марине становится почти страшно. Не за себя. Её любая из пяти устраивает. Материалом она владеет. Но вот Эр… Про четыре Марине точно известно, что авторы дочь соправителя бесят. А пятая «Образы грэдских полководцев в произведениях современной литературы» откровенно далека от сферы её интересов.

Марина пишет, то и дело поглядывая на Эр. Та ничего не пишет по сторонам смотрит да ручку грызёт. Пока не особенно страшно. Эр явно просто размышляет. Когда она знает, что ответа не будет, она совсем по-другому сидит. Встречается взглядом с Софи. Похоже, тоже всерьёз опасается, что Эр пролетит на экзамене. Ведь ей тогда реально плохо стать может. Медики в школе, вроде хорошие.

Кажется, обошлось. Улегшись на стол Эр начинает писать. Если уж ручку взяла — то теперь не остановится.

Впрочем, сдаёт раньше Софи и Марины. Они тоже вскоре заканчивают. Пока идут, успевают обменятся весьма ядовитыми взглядами.

Однако, к поджидающей их в коридоре Эриде подходят вместе. Та, по привычке, вертит в руках монокль. Добродушно улыбается, но не как обычно, а когда чем-то сильно довольна. Первый вопрос естественен.

— Ну, про что писала?

— По пятой.

Марина присвистнула.

— Даёшь ты, Эр! Не знала, что ты такими вещами интересуешься! Книга-то хоть какая?

— Я не по книге писала. У меня же меч генерала Рэндэрда. Вот я про него и написала.

— Про меч? — не понимает Марина.

— Нет. Про самого Рэндэрда. Точнее, про то, как он умер.

— По какой из версий?

— Той, где его тайно Дина IV тайно любила. А он верность хранил какой-то неизвестной женщине. И даже о том, что его любят, узнал, умирая уже. Умирал, и Дину именем той неизвестной назвал.

— Я знаю эту историю. — говорит Софи, — Самая красивая и недостоверная версия его смерти. Тогда, по легенде и оказался у твоих предков этот меч.

Но ты же не по книге писала. Тебе плохую оценку поставить могут.

— Не могут. Я лучшее написала, — со спокойной уверенностью говорит девочка.

На следующий день — оглашение результатов. Сначала лучшие. Первой традиционно оказывается Софи. Эриды в списке лучших нет. Марина косится в её сторону. Она ведь и заплакать сейчас может. Зачитывают фамилии получивших «хорошо». Тут первая традиционно Марина. Она не считает, что пишет лучше Софи, но понимает причины её постоянных побед. Не то, чтобы у Марины хромает грамотность. У неё мысль просто опережает слово. Поэтому при письме она частенько обрубает окончания, а то и пропускает целые слова. При проверке удаётся найти не всё. Хороших работ большинство. Фамилии названы почти все. Эр натурально пребывает в состоянии молчаливого ужаса. Глаза широко раскрыты, монокль выпал. Кусает губы.

Называют три посредственных работы. Остаётся только одна.

— И последее «Сочинение» на сегодня. Встаньте, Эроин, — Эр взвивается как ужаленная. — Признаем, наши мнения относительно данного произведения разделились. Что работа очень хороша, не спорил никто. Но формально она написана не по теме, хотя посвящена хорошо известному человеку генералу Рэндэрду. Тому, кого бывало, звали Четвёртым Еггтом за его близость к Великим Еггтам. В конце-концов, к столь нестандартной работе решили применить нестандартный подход. Автору напоминаем, что темы задаются не просто так и им надо стараться следовать. Данной же работе выставляется «отлично» и она отмечается особо…

Договорить не удаётся. Стёкла чуть не вылетают от радостного вопля Эр. Она поворачивается, явно намереваясь убежать. Софи ловит её за руку. Не переставая верещать, Эрида обнимает её, лезет целоваться. Плачет и смеётся одновременно.

На лицах всех остальных примерно одинаковое выражение. Если излишняя эмоциональность Эроин вещь давно известная, то некоторые уже нешуточно переживают, что не догадались сесть поближе к ней. Тогда был бы шанс оказаться на месте Софи.

Когда всё утихло, вернулись к прерванному.

— Данная работа будет опубликована в школьном сборнике за этот год. А вам не лишне послушать, что именно она сочинила:

«Варвар понял, что убил генерала. Но звериная радость с хари так и не успевает сползти. Я дотянулся. Этого нет. Есть другие. Я качнулся. Сейчас бросятся. Добивать. Но они даже пятятся. Слегка. Надо отдать им должное — людей они не боятся. Но в их легендах есть место для первобытного ужаса, прорвавшегося в наш мир и заклятого против обычного оружия.

Сейчас такой ужас видят во мне.

Я умираю. Но они-то этого не знают.

Повожу мечом. Делаю шажок. Маленький. Сил уже нет.

— …ааардээээ!!! — сзади, катится лавиной.

Накатывается тьма.

Тащат.

Кто?

Куда?

Теперь всё равно уже. Почему тьма?

Снимают шлем. Солнечный свет ослепляет.

— Он жив!!!

Тело отрывается от земли. Куда тащат снова?

Опять тьма.

Стоит надо мной, словно судья из мифов, в которые я не верю.

Дина. Она не судья.

Она просто врач. Лучший в этом мире.

— Бесполезно. Это конец.

Она не приговор выносит. Просто описывает то, что видит пред собой.

С трудом разлепляю пересохшие губы.

— Сколько?

Дина смотрит пристально.

— Недолго. Полчаса. Может, час…

— Что там?

— Добьем. У тебя завещание есть? Если да, то лично прослежу, чтобы всё было исполнено.

— Не… Никогда не умел планов строить.

Невесёлая улыбка в ответ.

— Себе забирай… Меч мой где…

— Нашли, — доносится не пойми откуда голос Кэретты.

— Отдай кому из своих детей.

Всё холоднее. А солнце всё ярче.

— Где он?!

Дина-младшая. Без шлема. Растрёпанная. Волосы в пыли. Ссадина на щеке. Смотрит на меня. Потом на них. Понимает.

— Спаси его!

— Я не могу.

— Спаси его! — крепенькие кулачки сжаты. Ярость, боль и отчаяние дочери. Спокойное обреченное равнодушие матери.

— Она не может. Это правда, Дина. — кажется, расслышала с трудом.

Но расслышала.

— Не умирай, Рэндэрд! Я люблю тебя!

Не плачь, храбрая девочка. Не плачь. Ты воин, тебе не к лицу. Смерть она тут уже. Рядом. Умирая, довелось впервые в жизни услышать эти три слова „Я люблю тебя“. Что же, выходит, я не зря прожил этот год. „Я люблю тебя“. И как она сейчас кажется похожей на ту, оставшуюся неизвестно где.

Оставшаяся далеко меня не любила. Никогда. Только сейчас признаешься в этом и только самому себе.

Касаюсь волос. Не чувствую ничего. Рука в кольчуге.

Смотрит в лицо. Глаза в глаза.

Материнские. Зелёные.

Не плачь, девочка.

Первая любовь часто приносит боль. Я не хотел. Да и вообще, старался пореже в твою сторону смотреть. Боялся сам не зная чего. Я и она — ровня по местным законам.

Вот так увидел, как это, когда тебя полюбила принцесса. Пусть такая… Настоящая. За минуты до смерти. Что же, за минуты счастья приходится платить годами одиночества.

Проводит рукой по щеке. Почему-то вспоминаю, что не брился два дня. У Дины слёзы в глазах. Умна. Понимает, что видит неизбежное. Не может смириться. Холод ползёт всё выше. Что же, значит, время пришло. Мне даже нечего оставить ей действительно своего… Храбрая девочка не любит двуручное оружие… Хотя…

— Дина…

Наклоняется, чтобы услышать.

— Перстень мой… Со звездой… Возьмёшь…

Кивает и плачет.

— Подгоню и никогда не сниму.

Не снимет. Она такая.

— Чему ты улыбаешься? Тебе лучше?

А что ей ответить. Свет всё ярче. Видишь только лицо. Как же она теперь похожа на оставшуюся в неизвестности. Как похожи… Словно одна. Обнимает меня… Они похожи… Только сейчас увидел. Значит, в своё время в этом мире родятся такие. В чём-то прежние, в чём-то другие…

Светло-карие глаза, в которых можно утонуть. Какой же свет исходит от них… Он может сжечь, может позвать за собой… Как ярок этот свет. Как поздно я увидел его… Всё тонет в этом свете… Всё проходит…

Прощай…

— Всё?

— Да.

— Что он сказал?

— Какое-то имя…

— Ты знаешь, кто это?

— Нет.

Дина Младшая так и лежит. Тело девушки мелко-мелко трясётся. Кэретта нагибается к ней. Дина Старшая хватает её за руку. Мотает головой. Кэретта выпрямляется. Взгляды встречаются. Сталь зелёных глаз, сталь голубых камней.

Ни день, ни бой ещё не кончился».