Снаружи снег, а здесь словно тропики. Даже птицы яркие орут. Как-то изменился дворец Эриды от того, что вдруг стало в нём полно народу. Эрида и в самом деле пригласила сорок человек на зимние каникулы. Пригласила бы и больше, но Херт сказал, что больше разместить нереально. К выбору гостей подошла без изощренной изобретательности Софи, обожающей собирать в одном месте людей, общего у которых — только симпатии к самой Софи. А в остальном… Любит Софи наблюдать за разгорающимися ссорами и конфликтами, раздувая или гася — по настроению.

Но беззлобность Эриды в итоге собрала в одном месте больше врагов, чем самый изощренный план Софи. Эрида специально гостей не подбирала, звала всех, хоть сколько-нибудь знакомых, встреченных в коридорах школы. Кто с искренней или не вполне радостью соглашался, кто-то отказывал. Эрида не обижалась, она просто считала.

В результате и получилось, то что получилось. И Яздункотта с Мариной оказались далеко не самыми непримиримыми врагами. Хорошо, хоть Рэнд Эриде просто не попался в коридоре, а Рэдрии предстоит провести каникулы в больнице.

К некоторому, тщательно скрываемому, чтобы не обижать Эр, раздражению Марины, Дмитрий оказался в числе попавшихся Эр в коридоре. Интересно, согласился бы он поехать, если бы точно знал, что Марины там не будет?

Но он точно знал, что Марина там будет, так что отдохнуть от этого общества не удастся. Ну не может Марина намеренно говорить гадости тем людям, кого считает неплохими.

Софи, когда видит их вместе… Да не делает она ничего! Просто смотрит, но смотрит так, что сестрёнку хочется тут же побить. Марина почти завидует её умению небрежно брошенной фразой отшить любого, и не важно, с какими намерениями. Софи не в духе, и время есть только для себя любимой, а все остальные пусть идут… в произвольном направлении.

И чего он всё время за ней таскается? Конечно, Марина умна, на все 100 % рациональна (со своей собственной точки зрения). Она прекрасно понимает, почему Димка вокруг неё крутится. Даже весело иногда.

С бассейном во дворце архитекторы постарались на славу. Должно было выйти что-то одновременно оригинальное и удобное. А денег у соправителя хватает. Бассейн начинался как обыкновенный бассейн. Правда, он не прямоугольный, изгибается, словно берег озера, плиткой всякие рыбы да водоросли выложены. Почти круглая и очень мелкая заводь. Лучше всего освещается солнцем в утренние часы. Там больше всего любит полежать в воде Эрида. Хоть глубины в бассейне в разных местах — разные. Благо даже десятиметровая вышка имеется. Берег постепенно меняется, из искусственного становясь словно берегом озера в тропическом лесу. И под водой уже не плитка, а настоящий песок и камни. На берегу по сути оранжерея с тропическими растениями. Настоящий пляж, как на атолле есть. Птицы живут. Яркие тропические лягушки по веткам лазают. Раньше Марина рассчитывала найти среди них одну смертельно ядовитую с Южного материка. Приходилось читать, что ядом с кожи местные жители смазывали стрелы. Царапина становилась смертельной.

Но оказалось, что Херт пригласил для консультаций известного биолога и директора Императорского ботанического сада, так что оранжерея была заполнена исключительно абсолютно безвредными для человека животными и растениями. Любой плод, даже самого дурацкого вида, можно сорвать и съесть. Максимум — будет невкусно, если незрелый. Конечно, если на самое высокое дерево залезть и вниз прыгнуть, то можно себе что-нибудь сломать. Но чтобы Эрида на дерево полезла…

Марина всегда любила плавать в бассейне Эриды по ночам. Полумрак, словно лес на берегу, загадочные звуки, иногда крики птиц в самый неожиданный момент. Иногда и в самом деле кажется, что в сказку попал. Самое спокойное место из всех известных Марине.

Однако сегодня кто-то ещё тут решил поплавать. Халатик дворцовый, из тех, что в каждой комнате для гостей в шкафу по несколько штук висят. И чья-то голова (в полутьме плохо видно) торчит чуть ли не в геометрическом центре бассейна. Окликнуть? Ну, уж нет! Марина с усмешкой поправляет маску.

— Гардэ!!! — с разбега плюхается в воду.

Испуганный визг услышать успела. Заодно, и поняла, что это Динкерт.

Глаза распахнуты от испуга. М-да, глазки у Динкерт выразительные, зато всё остальное, как говорит Софи, никуда не годится. Кажется, ещё не рассмотрела, кто перед ней.

Динкерт как-то неловко выбирается на берег. Марина только сейчас обратила внимание, что она голая.

— Ты всегда так плаваешь? — интересуется Марина, вылезая вслед за ней.

— Понимаешь… — говорит испуганно, ужасно боится сказать или сделать что-либо, из-за чего над ней станут смеяться. А уж высмеивать-то Марина умеет, всем известно. — Я не знала, что тут такой бассейн… И оставила купальник в школе… Да и Софи так плавала вчера ночью…

— Не иначе, кто-то из её дружков подглядывал! Иначе бы…

— Ой! — Динкерт попыталась соскользнуть обратно в воду. Марина хватает её за руку.

— Да не бойся ты, двери из того корпуса я закрыла, и до утра никто оттуда сюда не придёт.

— А что, двери на ночь не закрывают?

— Закрывают, — сказала Марина — точно она вообще-то знать не знает, но зато осведомлена, как охрана дворца Эриды поставлена. А так как и война, и гостей много, то можно не сомневаться — охрану соправитель, минимум, утроил. Хотя, новых охранниц у Эр она и не увидела.

— Но ты же про Софи сказала…

— Так у неё ключ есть. Как и у меня впрочем… Слушай, а вчера кто первым пришёл, ты или она?

— Мы вместе были. А что? — кажется, она что-то заподозрила.

У Марины тоже какие-то предчувствия… Нет, не нехорошие, странные просто.

— Тут всегда так темно?

— Обычно — да.

— Вчера тут намного светлее было.

Хм. Марина знает, где и как включить в бассейне полное освещение. Вот только она не думала, что это ещё и Соньке интересно. Забыть выключить освещение не могли — единственной причиной, по которой что-то могло во дворце произойти не в точно установленный срок, была просьба Эриды, а с ней Марина вчера допоздна в шахматы играла.

— У Эр бы купальник спросила, у неё тряпок — как у той мирренской императрицы, оставившей после себя платьев тыщ семьдесят и абсолютно пустую казну.

— Она ещё Летнюю резиденцию построила, — почему-то очень тихо говорит Динкерт.

— Угу, — недовольно буркнула в ответ Марина. Сомнительное достижение — отгрохать самый большой в мире дворец, да и парк при нём… Соответствующей. Вот уж не помнит, как архитектурный стиль называется.

Только мода потом пошла на подобные помпезные и бессмысленные стройки по всем большим и малым дворам. Сколько Гос. Бюджетов на бесполезную роскошь ушло. Миррены в то время уже научились производить шёлк, но тогдашний двор и высшая аристократия считали, что они достойны только лучшего грэдского. Несколько лет подряд мирренские купцы скупали весь произведенный в Приморье шёлк. Денежки рекой текли в императорскую казну. Купеческие караваны всегда сопровождала сильная эскадра. Не то чтобы грэды кого-то опасались, но пушек на береговых батареях с каждым годом прибавлялось. Любовь «мирренов» к захватам чужих портов слишком известна. Захват порта зачастую означал, что контроль над внешней торговлей страны теперь у мирренов. Грэды наивны не были. Мощные форты и эскадры должны были предостеречь далёкий двор от неправильных решений.

Тогда помогло…

Как раз в то время Империя снова округляла границы, громя полукочевые государства и племенные союзы. В один год случилось два события — на побережье Восточного океана основан первый грэдский порт и торжественно открыт Большой дворец Летней резиденции. И грэдский император, и мирренская императрица считали — деньги потрачены отлично.

Большая часть рабочих ушла со стройки ни с чем. Все деньги понадобились на празднование открытия. А штыки гвардейцев — аргумент, с которым безоружные люди спорить не в силах. Потом мирренская армия несколько лет подавляла бунты доведённых до разорения непомерными налогами крестьян. Сама по себе, императрица ни злой, ни жестокой не была. Просто не имела реальных представлений о ситуации в стране, да и не хотела их иметь. К счастью, хватило ума не смещать отцовских министров, да и её фавориты людьми были не бездарными. Вполне возможно, она и не знала, что утонченный, знавший несколько языков и писавший неплохие стихи «соправитель» бывало приказывал вырезать бунтующие деревни до последнего человека. «Соправителем» по ошибке его назвал на балу пьяный грэдский посол. Прозвище понравилось. Даже сами миррены частенько стали называть фаворита императрицы так. Хотя чаще его звали «Белый принц» — любил он этот цвет в одежде. О его любви с императрицей написано много слащавых романов. Вздыхающих про эту парочку, и про не понятую никем императрицу, среди девочек чуть ли не полшколы. Марина, Софи и, как ни странно, Эрида, относятся к другой половине. А вот Динкерт… Интересно, её романтическое увлечение прошло?

У грэдов в эпоху императрицы и «белого принца» далеко не все желали сниматься с насиженных мест и ехать на край света в свежезавоёванные земли. Да и налоги росли с каждым годом. Тоже бунтовал народ. До мирренских побоищ, когда взятых в плен восставших казнили по несколько сот человек в день, не доходило, но крови хватало. Одна из армий взбунтовалась, недовольная приказом о переводе с обжитой линии на другой конец материка… Когда поняли, что переговоры бесполезны, император сам навёл пушку на каре восставших. Колебались одни, колебались другие… Стрелять стали только после выстрела императора.

Марине скучно вот так сидеть на берегу этого не то гигантского бассейна, не то искусственного озера не самых маленьких размеров под стеклянным куполом. Хочется чего-то сделать. Пихает Динкерт локтём в бок.

— Давай до островка сплаваем!

— А я там ещё не была.

— Поплыли!

— Может, ты купальник снимешь?

— А зачем?

— Мне как-то неловко. Я-то без одежды.

А что Марина теряет? Из любителей ночью поплавать может только Софи появиться, а она сама в такое время предпочитает купаться в том, что от природы дано.

На островке павильон с фонтаном. Сама Эр туда никогда не плавала.

Динкерт испуганно хватает Марину за руку.

— Там кто-то идёт. В белом.

Марина вглядывается. Эр в длинной ночной рубашке.

— Эрида это.

— Что она тут делает?

— Вообще-то, она тут живёт.

— Ой, точно!

Эр их не видит. Спускает с плеч рубашку. Под ней — ничего. Лезет в воду. Плывёт к островку. Довольно уверенно, к некоторому удивлению Марины.

— Эрида! — зовёт Марина.

Та встаёт вертикально в воде. Сначала лёгкий испуг, потом обычная чуть глуповатая улыбка.

— Ой! Марина! Динкерт!

Подплывает поближе.

— Тоже без одежды плавать любите?

— Мне всё равно как-то, а Динкерт купальник в школе забыла.

— А мне просто нравится так плавать. Словно в мире растворяешься. Как будто, не дома и дома одновременно. Ты и весь мир. Так здорово!

Переворачивается на спину.

— Вот так на звёзды смотришь!

Марина молчит. В карте звёздного неба она ориентируется, но особой красоты в нём не видит.

Эр вылезает и садится рядом с ней.

— Люблю плавать по ночам.

Марина в общем-то, знает. Она тут и раньше неоднократно ночевала.

Динкерт закрывается руками.

— Да нечего стесняться! Человеческое тело совершенно!

— Угу. Ещё скажи, особенно твое, — у Марины очередной приступ ворчливости.

— Конечно! — Эр улыбается, довольно щурясь, — Я же плинцесса, и не могу быть некрасивой.

Неоспоримый, так сказать, аргумент. Особенно, если учесть, что это одеваться она не умеет, а когда без ничего, видно, что фигурка у неё ничем Софи не уступает, если не превосходит.

— Воть я какая! — вертится на месте.

Марина чуть ей подножку не поставила, но всё-таки, удержалась. Тут камень, падать больно.

— А я какая? — тихонько спрашивает Динкерт.

«Нашла, ценителя красоты. — мрачно думает Марина, — Хотя, как знать, может и нашла. Эр художник, как-никак».

— Ты? — Эрида в задумчивости обхватывает подбородок, — Встань-ка, хочу на тебя как следует посмотреть.

Динкерт встаёт. По-прежнему закрывает руками груди и промежность. Голова опущена. Эр подходит. Берёт Динкерт за руки и отводит их от тела.

— Не смущайся, глупенькая. Как же я увижу то, что спрятано? На меня посмотри. Вот так. И не горбись. Вот так. Хорошо.

Качает руки из стороны в стороны. Динкерт робко улыбается ей.

— Знаешь, с одного уровня не видно. Вон постамент есть для статуи. Встань на него.

— А сама статуя где?

— Когда тут всё строили, была. Потом мне разонравилось, её и убрали. Какую новую ставить, я не придумала. Динкерт, что ты стоишь как настоящая статуя? Подвигайся, словно танцуешь. Ты же умеешь.

Вместо этого, Динкерт, взвизгнув, спрыгивает с постамента, и прячется за ним, сев на корточки.

— Ты чего?

— Сюда ещё кто-то идёт. Отсюда коридор виден.

— Чужие здесь не ходят, — смеётся Марина.

«Ещё кем-то» оказывается Софи. Останавливается на берегу. Чуть вытянув шею, рассматривает, кто на островке. Эрида машет ей. Никак не ответив, Софи сбрасывает халат. Другой одежды на ней нет. Ловко прыгает в воду. Марина в очередной раз убеждается, Сордар был прав, сравнивая сестру с торпедой. Стремительная и опасная.

Выбирается на островок.

— И ты здесь? — удивляется, увидев всё ещё сидящую за постаментом Динкерт, — Чем занимаетесь?

— Эй, что везёшь? Сено. Какое же это сено, если это дрова! А раз видишь, то зачем спрашиваешь?

— Марин, тебя сколько раз за твою «вежливость» били?

— Бить — ни разу. Пытались — много. Хочешь попробовать?

— Нет. Так чего собрались? И, Динкерт, вылезай ты оттуда.

Встаёт. Взгляд опущен, но на этот раз руками не прикрывается.

— Не горбись, — говорит Софи.

Марина раскатисто хохочет.

— Ты чего?

— Ей Эр тоже самое говорила перед тем, как ты пришла.

— Правильно говорила.

— Она хотела, чтобы Эр сказала, красива ли она. А Эр попросила её на постамент встать и потанцевать.

— Так что ли?

Софи ловко запрыгивает. Вскидывает руки вверх. Начинает извиваться всем телом с воистину змеиной грацией.

— Я так не смогу, — очень тихо говорит Динкерт.

— Попробуй! Ты ведь умеешь танцевать.

— Попробуй всё равно. Должно получится.

— Даже не знаю… Понимаете, только не обижайтесь, пожалуйста. Я только сейчас по-настоящему поняла, почему вас двоих иногда Змеями зовут. Думала раньше, за что другое. Теперь уверенна — именно за гибкость и ловкость вас так зовут.

— Я немножко другую версию предпочитаю… — задумчиво начинает Марина. Софи не даёт ей закончить.

— Думаешь так, так думай. Мне даже приятно, что обо мне так думают. Так что, залезай.

На взгляд Марины, двигается Динкерт и в самом деле, куда хуже сестрицы. Но она этого не скажет. Мнением Эр вообще-то интересовались, а не её. Хотя по каждому поводу у Херктерент есть собственное мнение, оно далеко не всегда озвучивается. Особенно, в областях, где на первенство Марина не претендует. Хотя, тут не всем известно о наличии у неё способностей ещё и в этой области, хе-хе.

— Ты скованна очень. Вспомни, как обруч крутить, ты же умеешь.

Теперь уже и с точки зрения Марины, получается если и хуже, чем у Софи, то ненамного. Стиль движений правда, другой. Так ведь и человек не тот. Эр обходит постамент с другой стороны. Смотри заворожено, полу открыв рот. Динкерт оглядывается через плечо. Эрида ободряюще улыбается.

— Иди сюда, скажу, что ты хотела.

Спрыгивать Динкерт не стала. Сначала садится. Подходит к Эр. Та обнимает её за плечи. Девочка чуть дёргается.

— Да не нервничай ты так! Ты спрашивала, красива ли ты. Я вот сейчас смотрела. Мне так понравилось! — снова такой знакомый, довольный, почти кошачий, прищур, — Ты красива, Динкерт. Честно-честно! Будь я мальчиком, влюбилась бы обязательно!

Неожиданно целует Динкерт в щёку. У той взгляд испуганного оленёнка. Эр, радостно заверещав, с разбегу прыгает в воду. Выныривает. И почему она такая довольная?

Софи берёт Динкерт за руки.

— Эрида права, ты красива. Не беспокойся больше из-за этого. Расслабься немного.

Вдруг ловко целует Динкерт в другую щёку, и, рассмеявшись, тоже прыгает в воду.

Кажется, удивлённее, чем после поцелуя Эр быть уже нельзя. Однако, Динкерт умудряется ещё больше глаза вытаращить. Сидящая Марина обводит её взглядом снизу вверх. В ответ — только непонимающее хлоп-хлоп длиннющими ресницами. Марина глубокомысленно изрекает.

— Если ты думаешь, что я тоже намереваюсь с тобой целоваться, то ошибаешься глубоко.

Кажется, у Динкерт наконец, немного восстанавливается способность соображать. Подходит и садится рядом с Мариной.

— Нет, не думаю. Просто… Понимаешь, меня дома хвалили очень редко. Даже не поздравили почти, когда сюда поступила. Как будто, ничего особенного в этом нет. Да ещё говорили часто, сестра в особенности, какая я страшненькая. Меня никогда не хвалили принцессы. Понимаешь ты это? Наверное, от половины страхов избавили. Я так им благодарна.

Сначала, когда Эрида меня позвала, я даже не сразу поверила. И скажи мне это не она, а передай через кого-то, не поверила бы вообще. Кто она, а кто я…

— У неё свои критерии оценки людей. Какие именно — точно только она и знает. Но могу тебя заверить, происхождение или богатство не играют для неё никакой роли.

— Боялась, не знаю чего, пока мы сюда ехали. Даже и не думала, что где-то может быть лучше, чем в школе. А тут сказка просто. Настоящая. Они меня похвалили… Не верю даже, кажется что я во сне.

Марина не сильно, но довольно чувствительно стукает её кулаком по спине. Ухмыляется в ответ на недоумённый взгляд.

— Это чтобы осознала — ты не во сне. Там больно не бывает. Да и принцессы того… разными бывают.

Софи и Эрида со смехом плещут водой друг в друга.

— Давайте к нам!

— Я думала, ты несколько более взрослая.

Софи в ответ показывает сестре язык. Марина демонстрирует кулак.

— Марин, а показать можешь, как ты танцуешь? Я на Новый Год далеко стояла и не рассмотрела, что ты там делала.

Нет, у Эр талант просто талант на неудобные просьбы. Да и Сонька больно уж странным взглядом смотрит. Разболтала уже Эриде про её похождения? Хотя, не факт, что её саму снабдили правдивой информацией.

— Настроения нет.

— Так и сказала бы, что не умеешь! — Софи верна себе.

— Настроения нет, — с лёгкой угрозой повторяет Марина.

— Ну, хоть что-нибудь покажи! — у Эр такая рожица смешная, что отказать просто невозможно.

— Что-нибудь, что-нибудь, — ворчит Марина, вразвалочку подходя к берегу.

Резко разбегается, добежав до постамента с прыжка встаёт на руки, балансируют несколько секунд. Резко изогнувшись, вновь оказывается на ногах, добегает до фонтана, запрыгивает на узенький бортик чаши, пробегает по кругу. Спрыгивает в фонтан, подняв тучу брызг. Руки вскинуты вверх. Несколько раз резко двигает бёдрами.

— Такое «что-нибудь» устроит?

Софи таким вряд ли удивишь, Эрида добродушно кивает, зато Динкерт смотрит открыв рот от изумления. Марина усаживается в фонтане, благо водичка не холодная, рыбки тут не плавают. Только после осведомляется.

— Не слышу ответа.

— Тебе бы в цирке выступать… — выдыхает Динкерт.

— Цирковая принцесса. Только этого мне и не хватало.

— Но ты такая ловкая…

— Сама же говорила, что понимаешь, почему нас Змеями зовут.

Марина укладывается в фонтане, свесив ноги наружу.

— Тебе удобно?

— Нормуль.

Эр танцующей походкой направляется к постаменту. Запрыгивать всё-таки не стала, так залезает. Поднеся руку к глазам, смотрит на развалившуюся в фонтане подругу.

— У тебя такой вид!

— Какой?

— Перегнутый.

— Сказанёшь ты иногда. Аж стукнуть хочется.

— Но ты же не будешь.

— Вылезать неохота.

Эр встаёт на цыпочки.

— Ты знаешь, я никогда в фонтан не залезала.

— Я вообще не знала, что ты на остров плаваешь.

— Только пару дней назад начала. Я тут живу, и куча мест есть, где не была ни разу. Вот и решила всё осмотреть как следует.

— Ну и много чего нового нашла?

— Ага.

Решается спрыгнуть. Подбежав к фонтану, не слишком грациозно перелезает через бортик и устраивается в воде рядом с Мариной.

— Софи! Динкерт! Давайте сюда, тут так здорово!

По мнению Марины, так ничего особенного, но все вчетвером поместились.

— Холосо тут! Надо сказать, что бы сюда принесли чего-нибудь скусненького. И мячей каких-нибудь. — продолжает благодушно щурится Эр.

— Угу. Круг спасательный ещё. И утят резиновых.

— Их-то зачем?

— Чтобы ты спросила.

Эр брызгается, Марина отвечает тем же.

— Вообще-то, тут есть телефоны. Можем сказать, и нам всё принесут.

— Не, ночью люди обычно спят. Не хочу никого беспокоить. Да и просто, хочу, чтобы здесь сегодня были только мы.

— А что в нас одних такого особенного?

Марина в ответ показывает сестре язык. Эр совершенно просто отвечает.

— Да, ничего, собственно. Просто, иногда так тихо и спокойно, что крикнуть какую-нибудь глупость от радости хочется.

— А зачем?

— Не знаю.

— Может, выбираться будем, а то водичка не самая тёплая? — с откровенно наигранным капризом интересуется Софи.

Марина мысленно хмыкает. В пышных шубах сестрёнка ходит только когда хочет покрасоваться перед кем-нибудь мужского пола, или позлить кого-нибудь женского стоимостью. Так-то она зимой довольно легко одевается, лыжница наша. Хотя, в этом году явно меньше кататься стала.

— Так у того берега вообще горячие источники сделаны.

— Как я забыть могла! — Эрида вскакивает в полный рост. Поскальзывается и чуть не падает, но всё-таки удерживает равновесие, — Поплыли туда!

Свет ярче становится, плиты на дне постепенно превращаются в песок. Рыбки появляются. Интересно, как сделали, что они на другую половину бассейна не заплывают?

Постарались нанятые соправителем архитекторы! Тут и природный горячий источник, и пляж с песком кристально-белого цвета, и заросли тропического леса прямо из воды. Даже ракушки всякие тут и там валяются. Глубина меняется постепенно, выход на берег пологий. Эр, неожиданно, оказывается первой. Выскакивает на песочек. От её визгов реально начинаешь уставать. Плюхается на спину в позе морской звезды. Интересно, что-либо, кроме довольного прищура на её лице увидеть сегодня можно?

Динкерт скачет на одной ноге, пытаясь вытрясти воду из уха.

— Тепленько! Песочек словно солнышком нагретый! Как на настоящем море! — пищит Эр. Марина чуть не ругнулась, но вовремя закрывает рот, вспомнив, что на море дочь соправителя никогда не была.

Динкерт, наконец, по сторонам огляделась. Сразу на лице её фирменный взгляд. Глазки-то у неё, в самом деле, удались, только вот использовать их в качестве оружия не научилась ещё. Шепчет.

— Тут что, всё настоящее?

— Почти. — через плечо бросает Софи. Соорудить уголок атолла в холодном краю — умудриться надо. Да ещё и художник создатель бассейна неплохой — к пейзажу у Софи претензий нет. «А уж с таким дополнением, как наши фигурки любые претензии помрут в зародыше… Может, предложить написать их на таком фоне. Хотя Марина точно не согласится. Вот не знаю, как Динкерт. Может, попробую потом остальных подговорить. Есть там… любопытные типажи. Но это потом…»

Динкерт неожиданно падает на колени. Поднимает из песка огромную ракушку с множеством шипов. Держит рядом с лицом. Софи внимательно смотрит, стремясь как следует запечатлеть малейшие чёрточки. Такое совершенно детское и искреннее ощущение счастья на лице.

— Только на картинках и видела такие. Думала, их выдумали.

— А ещё «отл.» по морской биологи имеешь! Брюхоногих моллюсков коралловых рифов проходили уже, — бросает Марина. Бродит по берегу, пиная камушки.

Её не слышат. Динкерт, подобрав ноги под себя, лежит лицом к раковине, вглядывается внутрь, словно жемчужину хочет разглядеть. «Знать бы должна, что в таких раковинах жемчуга не бывает. Хотя, знает наверное. Помню, чего она про обитателей рифа написала… Ладно, тогда я не участвовала. А она, оказывается, всё по книгам да музейным экспонатам писала. Любить море, не видя его. Интересно, я бы так смогла?»

— Позагорать бы… — мечтательно шепчет лежащая теперь по стойке «смирно» Эрида.

Динкерт по-прежнему ничего не слышит. Теперь уже три раковины у неё. Насколько Марина помнит, все из очень отдалённых друга от друга морей. Но в сказке же всё бывает.

Марина и Софи переглядываются. Если у кого и был летний загар, за эти месяцы он полностью сошёл. Все четверо почти одинаково белые, только Старшая Херктерент оттенки и различит.

— Тут ничем помочь не могу. Солнце включать не умею, есть ли у тебя тут где ультрафиолетовые лампы — без понятия. Из доступного — могу только предложить голой по снегу побегать.

Не повернув головы, Эр отвечает.

— Я думала так сделать. Потом как-нибудь. Тепло и холод. Контрасты.

Сёстры переглядываются в обеих взглядах «это не я её надоумила».

Марина знает — в прошлом месяце колонна Херта попала под бомбёжку. Саргон, узнав, нервно бросил: «Старый дурак! Куда его понесло!» Была ли это трагическая случайность или что-то иное, Марине не доложили. Броня машины спасла от осколков, но взрыв был слишком близко, соправителя контузило, правда не слишком сильно. Эрида об этом ничего не знает. Херт с дочерью говорит о чем угодно, только не о войне. А Марина достаточно сообразительна и прекрасно понимает о чем стоит молчать. Она не сомневается — Херту о её знании известно.

Хотел ли соправитель отдохнуть подольше, Марина так и не узнала.

Ей не спалось с утра. К Эр не пошла — та поспать любит. Вышла через башню, без цели отправилась к главному входу.

Сначала она увидела машину. Огромный, приземистый, чёрный, чем-то похожий на танк автомобиль Херта. Мотор работает. Что он тут делает?

Эр не спит. Стоит, обняв соправителя. Не слышно о чём они говорят. Снежно-белая, словно легкая искрящаяся шубка Эриды. Длинный чёрный кожаный форменный плащ соправителя. Марина впервые видит Херта здесь в этом плаще. Он создал маленький сказочный мир и старался не допустить в него грязи снаружи. Да и не только грязи. Просто всего сурового и страшного. Того, немаловажной частью чего нт и сам является. Какой-то он напряженный. У Марины защемило сердце. Херт — последний в своём роду. Мать Эриды тоже была последней. У них на целом свете нет никого, кроме друг друга. Никого нет в этом раскалывающемся на части мире. Кажется, Херт иногда жалеет, что дочь умна не по годам. С красивой дурочкой, не замечающей ничего вокруг, кроме любимой себя, было бы проще. Но Эр это Эр.

Кажется, Эр плачет. Херт гладит её по голове, словно маленькую. Грозный Херт. Беззащитная Эрида. Хотя почему беззащитная? Пока Херт жив — любой, кто замыслит зло против Эр проживёт очень недолго. Говорят, Херт бессмертен. Как и отец. Но он стар. Груз прожитых лет на нём отпечатался куда сильнее, чем на Саргоне. Марина помнит один из парадных портретов называется «После парада» Саргон и соправители у стены старой крепости. Херт по левую руку от императора. На парадных портретах всё и всегда приукрашивают, разве только форму и ордена рисуют как есть. Только и на портрете Херт выглядит старше остальных. Марина знает — у картины есть мирренское прозвище — «Демоны ада». Они все в чёрном. Чёрен мундир Саргона, черны плащи соправителей. Властные, надменные и гордые лица. Словно стена. Живое воплощение силы империи. И ведь, действительно, не люди. На погибшем архипелаге императоров и вельмож изображали в виде богов и героев. И тут художник смог изобразить их. Существ из другого мира. Стоящих над людьми и их мелкими склоками.

Саргон картину одобрил. Репродукции разрешено размещать в любых учреждениях в качестве официальных портретов Его Императорского Величества и Их Императорских высочеств. Марине картина скорее нравится — веет от неё какой-то нечеловеческой мощью. Не зря автор звание академика живописи в двадцать шесть лет получил.

А вот Эрида картину с детства не любит. Даже заплакала, увидев репродукцию впервые. Девочке стало страшно. Даже не спала несколько дней. Боялась, что из ночной тьмы выйдут фигуры с полотна.

А сейчас Херт словно сошёл с картины. Эрида снова плачет. Только она боится не его. Она за него боится. Пусть и от живого Херта и в самом деле исходит какая-то нечеловеческая мощь. Но Эриде страшно. Она понимает, что на силу уже нашлась равная сила. Реальный мир всё настойчивее врывается в придуманный ей самой и созданный вокруг неё, мирок.

Марина смотрит. Понимая, что видит не предназначенное для посторонних глаз. Херт, как ни крути, старик. А Эрида всего на несколько месяцев старше Марины. Что-то назревает. Там, за горизонтом, где в смертельном противостоянии перемалывают друг друга огромные армии. Саргон уехал несколько дней назад. Марина не слишком волновалась — император редко когда подолгу задерживается на одном месте. Но вот теперь уезжает Херт. Кэрдин тоже нет в столице… Что-то глобальное затевается, а Марине ничего не известно. Расспросить Эриду? Но она наверняка не знает ничего. Просто ей никогда не отказывает интуиция во всем, что касается взаимоотношений с Хертом. На отношения с другими людьми интуиция Эр не распространяется.

Херт с какой-то странной неловкостью разжимает объятия дочери. Марина почти слышит, как он говорит: «Мне пора…»

И Эрида знает — пора на самом деле. Херт пунктуален. Он с удовольствием остался бы с Эр. Но он должен быть в другом месте. Должен. И всё тут.

Идёт к машине. Охранник распахивает дверь. Соправитель останавливается. Вскидывает руку в прощальном жесть. Эр машет в ответ. Стёкла в машине тёмные. Эр стоит выпрямившись. Стройная, сейчас она похожа на принцессу куда больше, чем Софи в её лучшие деньки. Но это продолжается мгновения. Пока машина не скрывается за поворотом. Эрида вздыхает. Словно какую-то тяжесть взваливают на девочку. Плечи опущены, снова смотрит исключительно под ноги, не замечая окружающего. Только вряд ли в ближайшее время кто-то увидит добродушную и чуть глуповатую улыбку Эр.

Марина думала, что Эр пойдёт обратно к себе. Но нет, близоруко осмотревшись вокруг, направляется в парк. Там где стояла Эрида, Марина замечает что-то белое и пушистое. Точно, шапку потеряла. В который уже раз. Да и коса заплетена от силы наполовину. Не простудилась бы.

Марина идёт за ней. Эр по сторонам не оглядывается. Просто бредёт по направлению к только ей известной цели. Марина торопливо вспоминает, что интересного в этой части парка. Вроде только беседки всякие, да фонтаны шуточные. Но они сейчас выключены. Ещё горячий источник есть, причём даже Марина не знает, настоящий он, или искусственный.

Павильон деревянный, весь изукрашенный резьбой над ним построен. Эр как раз туда направляется.

Живые цветы под стеклянными колпаками. Марина ловит себя на мысли, что никогда не была в этой части парка зимой. Хотя тут не зима, а что-то непонятное. Времена года перемешались все в одном месте. На миниатюрных деревцах где почки, где зеленые листья, а где — желтые и красные. Игрушечные озерца и островки, ажурные мостики. Маленькие фонтанчики. Летом Эр иногда любит понежиться в горячей воде. Тут ни в одном водоёме не утонешь, даже если захочешь.

Эрида облокачивается о перильца.

На берегу сидит пятнистая лягушка. А в паре метров — снег. Лягушка надувает щёки. Ну и голосок у неё! Не время же сейчас для песен! Эрида оборачивается на звук. Марине захотелось сквозь землю провалиться. За Эр в её же собственном доме шпионить. Но она даже не испугалась. Приветливо машет рукой.

— Марина, иди сюда, — совсем не удивилась, что Марина тут.

Неохотно подходит. Протягивает шапку. Эр удивленно хлопает глазами.

— Ты обронила.

— Думала, оставила наверху. — машинально отвечает, думая о чем-то своём. Снова облокачивается о перила. В прозрачной воде снуют яркие рыбки.

— Знаешь, вон тут летом иногда ставят кормушку. Я кидаю им сушеных рачков… А сейчас её нет…

— Они не похожи на голодных.

— Наверное…

Эр садится на резную скамеечку. Начинает разуваться. Марина вспоминает, что сапоги Эр мехом наружу вроде из шкуры самого грозного хищника севера — ледяного медведя. У Марины где-то был клык этого зверя. Эр засучивает штаны до колен. «Зачем ей цепочка на щиколотке, если она в штанах?!»

— Здесь тёплые камни. И всё такое… Реальное и не настоящее одновременно.

Марина присев касается камней. Тёплые и в самом деле.

— Пойдём, я хочу тебе кое-что показать.

Ручейков всяких тут меньше, зато травка вся зелёная и стеклянных колпаков со всякими кустиками куда больше.

— Карликовые приморские розы. Вон там! Видишь, цветут?

— Угу. Красивые.

Эр грустно улыбается.

— Ты не любишь цветы, Марина. Даже в розах прежде всего ценишь шипы. А у Приморских роз нет шипов. Совсем. Они не умеют колоться. Таких в природе нет, они могут расти только благодаря людям. И полностью от них зависят. Они красиво цветут. Но если убрать колпак, они погибнут очень быстро. Почти мгновенно. Смотри!

Марина хватает её за руку. Эр даже и не пытается вырваться.

— Зачем тебе цветки-то морозить?

— Ни за чем. Я бы не смогла их убить.

— Тогда зачем?

— Я посмотреть хотела, остановишь ли ты меня.

Эр-р-р-рида! Марина чуть не выругалась. Может иногда номер выкинуть.

— Эти розы. Они как я… Могут только под колпаком с подогревом жить. И представить не могут, что будет, если колпак убрать. А я вот представить могу.

— И что? — недовольно спрашивает Марина, понимая, что говорит какую-то глупость.

— И ничего. — отвечает Эрида, — Просто я умру. Навсегда.

Марина непонимающе смотрит. Что-то непонятное появилось в привычном разноцветном взгляде. Или это в мире что-то не то, а здесь отражение?

Шуба сброшена, Эр садится на камни, опустив нрги в пузырящуюся воду.

— Здесь всё нереально. Я слышала про другие миры. Наверное, в таких местах проходит между мирами граница…

— Ты думаешь, там лучше, чем здесь?

— Навряд ли. Просто, хочется верить, что где-то добрый мир существует. Раз можно сделать кусочек, то может быть, кто-то когда-то сможет сделать целый.

— Зачем тебе на ноге цепочка?

— Читала. На погибшем архипелаге было принято носить такое украшение на ноге. До совершеннолетия. Считалось, что оно отгоняет зло. Правда, та цепочка вроде бы должна быть с колокольчиком. Но я такой не нашла.

— Чего ты боишься, Эр?

— Я даже не знаю точно. Но словно в воздухе витает… Что-то нехорошее. Как чувствуешь, что вот-вот будет гроза. А я не смелая.

Марина кивает. Отцовской храбрости Эр не досталось. Но и трусихой Эр, пожалуй, не назовёшь. Странно как-то всё это.

— Ты думаешь, это надолго?

— Что «это»?

— Война, — шепчет Эр, — война. И остальное.

— Не знаю. Думаю ещё на год так точно.

— На год… А я вот другого боюсь — это не на год, не на два. А навсегда. Это всё не кончится никогда. И как я буду жить в этом мире? Мне Динкерт, не наша, а та, что у меня в охране служит… Точнее не мне, они между собой говорили, а я услышала. У неё сестру убили и трёх детей маленьких. В тылу… Вроде бы диверсанты эшелон боеприпасов подорвали. Их дом и накрыло… А муж её во флоте. Как раз на «Елизавете» служит. А от них даже хоронить нечего было. Всё разметало. Динкерт… Она в армии раньше служила. А я даже не интересовалась, где именно. Опять хочет пойти воевать. Ты знаешь, у отца кабинет в северной башне… Я знала, что его бумаги смотреть нехорошо, но ведь Динкерт везде ходить может. Я увидела на столе её рапорт с просьбой перевести её во фронтовую разведку… Я плохо поступила, но я забрала этот рапорт, порвала и выбросила. И папа даже нее знает, что он вообще был!

— Зачем?

— Я не хочу, чтобы Динкерт убили! Не хочу, чтобы убивали ещё кого-нибудь! Но я ничего, ничего не могу сделать! — Эрида чуть не плачет.

Поддержать Эр надо, но и врать ей нехорошо. Марина говорит угрюмо.

— Я немного знаю Динкерт. Она новый рапорт напишет. Потом ещё один…

— А потом её убьют. Я знаю. И не хочу, чтобы ещё кто-нибудь умирал!

Марина молчит. Эр и права, и неправа одновременно. Даже не знаешь, что ей сказать. Что будет, если убьют Сордара? Но без него там нельзя обойтись. Без него нельзя… А можно ли без Динкерт? Что будет через несколько лет? Где в этом жестоком мире место для Марины? Для Софи? А где для беззащитной Эриды? Опять вопросы, ответы на которые в книгах не найдёшь. Но ответы искать придётся. И скоро…