Марина заходит к Эр. Та делом занята — очередной ящик от соправителя разбирает. Недавно приехала…
По комнате уже сложно пройти, только это ненадолго. Большинство вещей и книг скоро сменят хозяина, а большинство сладостей будет стрескано самой Эридой.
Вертит в руках какой-то конверт пергаменной бумаги.
— Вроде, от папы. Только странный какой-то. Он свои письма…
— Дай сюда! — Марина почти вырывает конверт. Про отравленные письма читать приходилось. Оглядев со всех сторон, возвращает.
— Это в ящике было?
— Не совсем. Сопровождающий мне в руки отдал, и я расписалась в получении.
— Тогда точно от него, только не личное, а от одного официального лица, то есть его, другому официальному, то есть тебе. Привыкай! Чем взрослее будешь становиться, тем больше таких будешь получать. Причём, сильно не на все будет желания отвечать.
— Откуда ты всё знаешь?
Марина пожимает плечами.
— Ещё до школы учили. Тебя, наверняка, тоже, только ты, наверняка, всё прослушала — писем-то тебе тогда никто не писал.
Эр грустно вздыхает.
— Наверно так и было. Что-то про письма точно объясняли. Только, зачем? Мне и сейчас только папа и пишет.
— Может, прочтёшь? Давай вслух, если не секретное.
— А как определить?
— Там штамп в правом углу, красный должен быть. Но, раз на конверте нет.
Бумага плотная, справиться Эриде удаётся не сразу.
— Это приглашение. Через десятку открытие памятника «Видному военачальнику и государственному деятелю генералу центра Рэндэрду дерн Рэнду…»
— Не надо дальше, — прерывает Марина, — там на полстраницы его полный титул, что генерал и сам не знал, так как половину там уже его потомкам приписали.
— Я последняя.
— Что? Ах, да, точно ведь.
Эрида задумчива.
— Мне ехать?
— Ты у меня спрашиваешь?
— Папу надо спросить…
— Ты в руках официальное разрешение держишь. Будь это мне, вообще там был бы приказ присутствовать.
— Зачем ему памятник? Генерала и так все помнят. Сделают опять, наверное, в этом новом стиле, где не поймёшь, кто всадник, а кто конь.
Марина перечитывает приглашение. Мотает головой.
— Нет, этого точно не будет. Это ещё довоенный конкурс, победителя наградили, а поставить не успели. Вот решились, будто в войну заняться нечем больше. ЕИВ результаты утверждал, и всех этих, у кого конские головы на человечьи похожи и наоборот зарубил ещё на первом этапе. Притом некоторых хотел зарубить в прямом смысле слова.
Эрида хихикает.
— Он бы не смог. Папа говорит, ЕИВ фехтовать не умеет, и клинки для красоты носит.
— Таких, — с максимальным презрением выцежено, — художников, ЕИВ мясницким топором порубил. Сама знаешь, он очень сильный.
— Значит, хоть на человека похоже будет. Всё-таки, зачем ему ещё один памятник?
— Могу по-пунктам:
Первый: он один из тех, кто эти земли завоевал.
Второй: на этой площади ничего не стоит, и просто некрасиво.
Третий: недооценённый при жизни великий человек. Таких деятелей во всех областях очень любят сейчас.
— Постой. В чём его недооценили?
— Хм. Все «Дневники» читают, а ты «Переписку» прочти. Вот уж где просто кладезь мудрости видят. Паровозы давить надо, пока чайники они. Он ведь ещё тогда предлагал устроить крупную морскую экспедицию к мирренам и уничтожить империю их Сордара I.
— Но ведь договор о разделе мира тогда подписали, и он вон сколько лет действовал.
— Ну и? Подействовал и перестал. Генерал же хотел, чтобы вообще не с кем стало в тех краях договора подписывать. Отправили бы кораблей побольше. И как снесли бы их!
— Марин, а ты не задумывалась, а если бы они нас?
— На войне как на войне.
— Люди хотят жить.
Молчание виснет. Марина дуется, Эр хмурится.
— А ты со мной поедешь?
Марина пожимает плечами.
— Конечно. Я, как принцесса, на любых подобных мероприятиях имею право присутствовать. Бе-е-е! — показав язык дразнится Марина.
— Но он ведь и твоим предком считается. Мне эта версия даже больше нравится.
Марина хмурится.
— Это смотря кем считается. Софи ещё на первом году до всеобщего сведения довела — если кто при ней на подобное намекнёт — то он или она труп. Просто труп в самом прямом и окоченевшем, смысле.
— Так эти же слухи с тех времён и гуляют.
— Ты ещё про похабную версию вспомни!
— Так я её знаю. Будто Рэндэрд был отцом и Дины III, и Дины IV.
Эр-р-р-рида! Прибить бы тебя, невозможную.
— Я обиделась, — выдаёт Марина с несвойственной ей капризно-плаксивой интонацией, девочки такую ой как любят, но не она.
— Не надо, Марина! — теперь Эр напугана. Ладно, пощадим её сердце, не у всех же такой «пламенный мотор», как Херктерент.
— Не бу-у-уду, — с той же противной интонацией, — но накажу-у-у!
— Ты что, Марина! — кажется, вот-вот расплачется.
Херктерент смеётся обычным смехом.
— Наказание такое! Рассказывай настоящую версию своего происхождения, а не бред этого «великого классика приключенческой литературы», и не сказку собственного сочинения.
— Ты же её знаешь!
— Ничего, ещё раз послушать не откажусь. Знаешь ли, людям не всякая болтовня нравится. За некоторые слова и в глаз дать могут. Будут они у тебя одного цвета — багрово-синие и заплывшие.
— Так сама знаешь: никто потом так и не смог разобраться, откуда в доме генерала появилась довольно большая девочка. Никто не смог узнать, где и у кого она росла, и кто её матерью был. Только генерал всем стал говорить, она его дочь, наследница имени и состояния. Потом вообще прошение на имя Верховного подал с просьбой узаконить её и признать полнородной. Дина старому другу отказать не смогла. Потом ей уже Дина III титулов добавила. Всю жизнь ей благоволила. Поговаривали, это потому, что они сёстрами были.
— Убью! — хохочет Марина.
— Я всего-навсего считаю, генерал вполне мог быть отцом и Дины III, и той девочки. У тебя и братьев тоже матери разные.
— Ты ещё свою сказочку распиши. Ту, зимнюю. Тоже неизвестно кого мне в родню запишешь.
— А у меня там и нет ничего такого, кроме безответной любви Дины III к моему предку.
— Угу. Поедем когда, меч взять не забудь. Тебя-то в лицо мало кто знает, а клинок, как-никак «достояние Империи». Хм. Похоже, твой отец решил, пора тебе на людях появляться. Всю жизнь в «Сказке» не проживёшь.
— Мне там хорошо. Хотя и грустно иногда. Как и здесь.
И опять Марина не знает, что ответить.
— Так поедем?
— Машину вызови из своей канцелярии — туда и обратно свезут.
— Не, не хочу. Хочу просто с тобой, как обычный человек.
— Угу. Нашла двух самых обычных.
— Не, правда, давай так просто съездим. А то с машиной — как увидят, магазин закроют, и как собачки цирковые, на задних лапках бегать перед нами будут. А я не хочу. Мне… противно, когда люди так себя ведут.
— Откуда знаешь. Не ездила, вроде.
— Софи рассказывала. Мне не понравилось.
— Скажу, в город не хочется, поверишь?
— Нет.
— Почему?
— Тебе сейчас всё равно делать нечего, иначе не пришла бы ко мне.
— Ладно. Куда хоть собралась? Или просто по городу побродить охота?
Моргает удивлённо. Неужели сама не поняла?
Марина пожимает плечами. Мысли читать не умею.
— Так на официальное мероприятие поедем. А мне одеть нечего.
Херктерент чуть не выругалась. Насчёт одежды — это заболевание или персональный заговор против неё? Содержимое шкафов Эр… Впрочем, оно меняется постоянно. Она прошлогоднее новогоднее платье успела отдать кому-то. Притом, помнит — отдавала, кому именно — нет.
— Так куда поедем-то? — с невинным видом интересуется Марина. Всегда интересно смотреть, как на лице подруги мыслительный процесс отображается. Будь она актрисой — цены бы такому подвижному лицу не было бы. Хорошо, хоть к театру она равнодушна.
— К «Пантере». Разве есть ещё варианты?
Вообще-то, куча только там расчёты исключительно на сверхбогатую публику. Это не умница Пантера, у кого платье найдётся хоть на императрицу, хоть на работницу. И это не оборот речи, императрица с дочерьми у неё бывали, другое дело, самой Марине на Пантеру в то время было плевать.
— Оденься только как-нибудь по-другому, что ль.
— Я умею уже. Научилась за лето. Рэда столько всего показывала. Да и другие…
— Ладно, пойду собираться.
Стоя в дверях, бросает через плечо.
— Только лабрис не бери.
— Может, Рэду ещё позовём?
— Она на дополнительных, а Коаэ — на других.
Тропинку к кустам, где самый низкий участок забора, притом почти рядом с междугородней остановкой, только слепой не заметит. Однако, уже много лет очень уж старательно не замечают.
«Наверное, скоро лестницу пристроят», — мрачно думает Марина, косясь на идущую рядом Эр.
Опять детские страхи на предмет своего роста пробудились. Эрида хорошо так вытянулась. Большую часть жизни была с Мариной одного роста, хотя и старше. И вот теперь совершенно резко ушла в отрыв, притом настолько, что рядом с Херктерент себя неловко чувствует и слегка горбится.
Ладно, хоть насчёт всего остального — неизвестно, у кого лучше.
— А нас не хватятся, что мы вот так сбежали?
— Не, — Марина даже глаз не открывает, — нас пасут сто процентов.
— Как пасут?
— Ну, охраняют.
— Кто? На остановке же никого не было!
Эрида явно недоумевает.
— А таких обычно и не видно. Как в «Сказке» у тебя.
— Причём тут это?
— А притом, тут для многих тоже сказка, только большая и не такая красивая. Ты из внешней охраны «Сказки» своей многих знаешь?
— Только командиров смен. Да и то с ними недавно познакомили, а до того не видела.
— Ну, и тут тоже. Хоть раз слышала о проникновении в школу посторонних?
— Нет.
— Но это не значит, что их не было.
Эр испуганно озирается по сторонам. Марина уверена — в каждом злоумышленник мерещится.
— Ты хоть карту смотрела?
— Зачем?
— Затем. Тут в округе — только объекты МИДв или МО и населённые пункты, где персонал живёт. Легко туда на работу попасть?
— Думаю, не очень.
— Правильно думаешь.
— Ты же рассказывала, сколько раз убегала. Да и Софи…
— Убегала, потому что мне это позволяли. Я, если не забыла ещё, тоже девочка, и временами, сперва говорю, а потом думаю. Прошлой зимой… Какова вероятность того, что я, Пантера и Кэрдин столкнёмся в одном месте?
— Ты же говорила, дружишь с ними.
Марина плечами пожимает.
— Дружу. Одно другому не мешает. Это я, дура, в самый известный припёрлась. У Пантеры в городе одиннадцать магазинов, причём главным считается тот, что в районе поместий, причём сама Ягр время от времени бывает во всех. И туда же, совершенно случайно, заходит сама Бестия. Я не верю в такие совпадения.
— Но как они…
— Радио и телефон не вчера изобрели.
Некоторое время едут молча. Потом Эр всё сильнее и сильнее головой по сторонам вертит.
— Странно… Столько домов, и все разной высоты.
— А ты чего хотела?
— Читала где-то, дома в столице должны быть не выше императорского дворца, а памятники — не выше обелиска побед.
— Хм. Когда-то так и было. Только вскоре после коронации, канцелярия отца оказалась завалена запросами. У всех взыграли верноподданнические чувства. Возникло желание увековечить память недавно скончавшегося. Вот и суть вопроса — допустимо ли делать монументы выше монументов ранее правящим и к ним приравненным, а если допустимо, то насколько.
Отца и спросили. Как раз в то время экспедиция альпинистов на одну из высочайших вершин забралась. Восемь тысяч шестьсот двадцать, кажется. Назвали её «Пик Императора». Вот он и сказал:
«Высота высочайшего монумента Императора восемь тысяч шестьсот двадцать. Строить монументы, равно как и другие искусственные сооружения выше данной высоты — запрещается».
Заодно, снял этим указом ограничения по высоте построек любых зданий в любых городах. А то развелось любителей «сохранять исторический облик», — желчно добавляет, вспоминая старые ссоры отца и матери.
Эр только посмеивается.
Эрида всё косится на стайки сверстниц, парочки, если попадаются, через монокль разглядывает.
«Интересно, если кто с младшим братом или сестрой до трёх лет попадётся, визгу много будет?» — желчно думает Марина.
Дочь соправителя не соврала, одеваться как обычная девочка, научилась. Вот только с лицом так ничего сделать не смогла, а там Великий Дом, как минимум первого разряда, написан.
Сама Марина подмечает — у всех их возраста где-нибудь на видном месте на одежде — петличная эмблема рода войск, или кокарда на головном уборе — знак того, в каких войсках кто-то из родственников. Можно не сомневаться — у всех настоящие.
На Марину тоже косятся — «чёрных беретов» не очень много, а у неё ещё и планка медали.
Тут словно цветущий кусок довоенной жизни. Той зимой было не до того, а сейчас есть и время, и возможность всё как следует рассмотреть.
У Херктерент взгляд на признаки войны заточен, и они с лёгкостью даже здесь найдены. Чёткие указатели путей к бомбоубежищам высокой категории защиты, яркие стрелки к пожарным кранам, почти везде указан путь к ближайшему выходу.
Насколько Марина помнит «Справочник» по гражданской обороне, в этой части города все бомбоубежища высокой категории, то есть, держат в теории фугасную бомбу в полторы тонны (пока ни в одно не попали) и способны защитить от химического оружия. Этой дряни на столицу миррены пока не сбрасывали, хотя на фронтах активно применяют, другая сторона отвечает тем же.
* * *
Эриды у себя нет. Коатликуэ, Рэдрия и Софи её тоже не видели. Малознакомая выпускница сказала, видела её в библиотеке административного корпуса.
«Что её на юриспруденцию потянуло?» — думает Марина.
Из отделений школьной библиотеки, то, что в административном наименее популярное. Там собрана юридическая литература. В первую очередь, по всем вопросам действующего законодательства. Исторические правовые акты. Кодексы Великих домов. Полные списки лиц, принадлежащих к военному сословию, то есть сейчас под четверть населения страны, притом, что все сословия упразднены несколько сотен лет назад. Старая слава умирает медленно.
Эрида сидит, обложившись всякими «церемониалами». Мельком взглянув, Херктерент сразу определяет — взяты исключительно действующие.
— Глава городской администрации больше четверти века на своём посту. Он твою маму попросту помнит, да и говорила я уже — у таких инстинкт — чётко помнить, кто в каких званиях и чинах, и как эти чины между собой соотносятся.
— Других разве нет?
— Если ненавидящие друг друга императрица и министр безопасности по какому-либо поводу придерживаются одного мнения, то это так и есть.
— Пойдём теперь в «Двенадцать гербов», — Марина мысленно стонет. Известнейший и самый дорогой ювелирный магазин. Название значит количество званий «поставщик двора», полученное от императоров и соправителей. Вздумай Эр сегодня им звание пожаловать — уже завтра на вывеске и во всех каталогах будет «Тринадцать гербов». От Саргона герб один — за украшения императрицы к бракосочетанию, к двум другим тоже здесь заказывали, но на дополнительные звания император пожадничал. Ещё три — от самой Кэретты, и Марине даже знать не охота, за что.
Происходит то, чего и следовало ожидать. Охранник вежливо приветствует Марину и Эр с полным малым титулом. Посетителей нет, так что зал тут же закрывается для «особого обслуживания».
Потом их провожают в «Зал брильянтов» — своеобразную выставку великого мастерства и непомерной роскоши. Тут демонстрируются лучшие и самые дорогие украшения. Большинству не глядя можно присваивать статус «национальных сокровищ», даром, что кровавых историй за камушками пока нет.
Про этот зал все, кто детективы читают, знают. В сотнях романов последних десятилетий различные любители лёгкой наживы регулярно его грабили или пытались. Столько изощрённых способов проникновения предполагалась!
Скучная реальность куда прозаичнее — ограбить «Зал» до сих пор никому не удалось. Марина знает — «Гербы» не только камнями занимаются — они и сейфы производят и оборудуют. Причём, даже с Государственным банком сотрудничают.
Украшение зала — убранство, достойное императрицы. Херктерент цена, благодаря познаниям Эриды, прекрасно известна. На линкор, как минимум тянет. Подумывает, не попросить ли из озорства померить. Больно уж охота посмотреть, как это, линкор на голове носить?
Хотя, лучше внимания Эр не привлекать. С неё станется купить. Она ведь временами в вопросах траты денег абсолютно безумная.
Хм. Кроме Эриды можно представить только одну покупательницу этого украшения. Марина не Марина, если через несколько лет это не окажется на Сонькиной голове в день её свадьбы.
— У нас есть экземпляры оружия особой работы лучших современных мастеров. Все имеют сертификаты «особо ценных современных мечей». Желаете ознакомиться?
Марина косится на подругу. Та вертится у витрин дальше всего расположенных от самой опасной в смысле уничтожения денежных средств соправителя.
Почему бы и не взглянуть? Всё-таки неплохо быть богатой девочкой.
Булат — слово, услышанное от отца. От матери — змеиная сталь.
Точные копии легендарных клинков.
Марина, особо не задумываясь, выхватывает из ножен «Глаз Змеи». Такой же как тот. Ей пока не принадлежащий, настоящий. Этот разить будет вряд ли хуже.
— Копии изготавливаются по разрешению нынешнего Главы Великого Дома Еггтов, — чуть поводит глазами в сторону. Херктерент следит за взглядом. Точно, под стеклом это самое разрешение со знакомой подписью и печатями, красуется.
Клинок во всём подобен легендарному. Кроме одного: под клеймом Дины выгравирована цифра семь.
— Это требование главы — на видном месте должен быть номер копии.
— А «Золотая Змея» у вас есть?
— Нет. Разрешение на изготовление копии данного клинка получено не было.
«Почему мне достаётся всё ненастоящее? Фальшивые чувства, фальшивые клинки. Всё фальшиво. Деньги только настоящие. И где предел того, что за них можно купить? Во времена настоящих клинков кто-то сказал: „Лучше обучить двести пикинёров, чем купить дорогой меч. Люди скорее спасут тебя в бою, нежели сталь“».
Прибыл курьер с охраной из Загородного дворца. Совершенно буднично и как то скучно Марине передали «Глаз Змеи». Тот самый, созданный самой Чёрной Змеёй столетия назад. Вот те на!
Столько раз мечтала в детстве, когда клинок станет её. Фантазировала всякое.
Вот, произошло. Только радости никакой нет. Детские мечты в детстве и должны сбываться. Сбывшиеся после оставляют только горечь. Время не повернёшь вспять. Только в комнате стало теснее.
Вместе с курьером рабочие из МИДв приехали. Сейф для оружия привезли, и к полу прикрутили. Марина ещё за принятие работы и получение ключа расписывалась.
Что там намереваются открывать, Марина знает и так. Как-никак, проект ЕИВ одобрил.
Марину порадовало — скульптор явно не поленился ознакомится с подлинными генеральскими доспехами, в одном из них генерала и изобразил.
Эриде нечего из этого не известно. Сама себе сюрприз хочет устроить. Марина не настолько вредная, подкидывать проектное изображение не станет. Херт дочери просто не сказал, ему недавно макет памятника из камня и бронзы прислали как мужу последнего потомка генерала. Эрида как последний потомок, до совершеннолетия не рассматривается.
Что считает Эрида, то её дело. Марина считает, возраст не по календарю наступает, а в голове. И у дочери соправителя этим двум датам не совпасть.
На подобных мероприятиях бывать приходилось многократно. Вот для Эриды всё впервые. Могла бы описание прочесть, но нет, накрутила себе в голове невесть что.
Аж два меча прихватила — легендарный двуручник и парадный военного образца. Особо въедливые могут не сомневаться — любые документы на армейское оружие у дочери соправителя в полном порядке. Поверять никто не станет, но Марина слишком хорошо Херта знает.
Впервые с последней встречи Марина жалеет об отсутствии Кэретты — раньше на подобных мероприятиях она отдувалась ничего не значащими фразами да милыми улыбками. Принцесса, одна или две штуки просто рядом стояли, и даже улыбочки наклеивать не обязаны были.
Теперь же не отвертишься, раз уж вылезла. Тут народ такой — ночью и по пьяни полный императорский титул без запинки выдаст, да и с титулатурой всех остальных членов дома этого не ошибётся.
Марина тоже много чего не сильно нужного помнит, но при случае много чего интересного может на ушах развесить.
С глазомером у Марины всё хорошо, да и какой-никакой художественный вкус имеется. Памятник и площадь размерам друг друга соответствуют. Вполне ожидаемо, мечом генерал показывает на юг, более того, точно по меридиану, где вражеская столица расположена. Как он стремился сравнять уже в те года великий город с землёй! Да и саму землю солью засыпать, что бы никто там больше не жил и ничего не росло.
Неожиданно обеим поступило приглашение немедленно ехать в Загородный.
Отец чем-то сильно недоволен, хотя в сводках для командования ничего страшного нет. Тот случай, когда радио насчёт «на всех фронтах идут бои местного значения» не врёт.
Дальше совсем уже странное что-то началось. Дворцовый комендант сообщил, им следует переодеться в траур, и как можно скорее идти в малый обеденный зал. Если сказано что-то надеть, то можно не сомневаться — в комнатах уже лежит приготовленное.
Саргон там официально никогда никого не принимал. Иногда только обедал с доверенными лицами.
К некоторому удивлению Марины, Софи успела переодеться раньше её. Только по подведённым чёрным глазам и видно — как и сестра ничего не понимает.
— Кто-то умер? — неужели сама Софи чем-то напугана.
— Траурных сообщений не было. Хотя, может, и умер. Напечатают всё равно после праздников. Хотя, нам бы сообщили, если этот кто-то из Еггтов.
— Может, он лично сообщить решил? Это кто-то очень важный.
Марина кривит лицо.
— Я уверена, это не она.
Мельком окинув взглядом собравшихся, сразу понимает. Точно кто-то умер. У всех траурные повязки на рукавах. Только почему-то, красные с чёрной каймой.
Молчание затягивается. Никакого портрета в трауре в поле зрения не наблюдается. С тарелками и бутылками соседствуют бумаги. У всех. Просто листы лежат. Без папок. Никогда раньше такого не было.
— Кто-то умер? — некстати повторяет Софи.
Марина изучает сидящих за столом. Наиболее доверенные приближённые. Почти друзья. Вроде все на месте. Тогда, по кому посмертный пир?
Кто-то из старых друзей скончался? Все видные деятели начала правления Саргона, тогдашние единомышленники давно уже ушли на покой по причине преклонных лет. Эти уже второе, а кое-кто — и третье поколение. Сейчас особенно хорошо видно — Император выглядит ровесником собравшимся. Вот только лет ему на деле ого-го-го сколько!
Кого же на этот раз он пережил?
Херта здесь нет, но это неудивительно. Он — союзник, ценнейший союзник уже множество лет. Союзник, но ни в коей мере не друг.
Кто же был настолько значимым? Ничьё имя на ум не приходит, хотя Марина знает практически про все перестановки в министерствах за всё время правления отца.
Хе. Может, у него старая возлюбленная померла? Говорят, в прошлом их было немало. С одной сама Марина дружит, но она точно жива, более того, вон там сидит.
— Умер. — театральные паузы Император блестяще умеет выдерживать. — Страны, где я когда-то родился, уже несколько дней больше не существует. Государству Великой Мечты пришел конец! Даже не думал до такого дожить, хотя там и прошло куда больше лет, чем здесь.
По правую руку от Императора два пустых места.
— Что встали? Садитесь.
— Всё там. Совсем всё. Без войны страну угробили, кретины.
Тут до Софи доходит — отец и все остальные слегка пьяны. Не навеселе, как принято говорить, а пьяны зло. Как перед боем. Или после разгрома.
— Хотите посмотреть самую позорную для страны фотографию в истории?
Софи ожидала, самое меньшее, сдающуюся армию в полном составе или руины до горизонта. Судя по гримасе Марины, сестра разочарована не меньше.
Здание вроде современных жилых. Серый бетон и ничего лишнего. Первый этаж отведён под магазины и разные забегаловки. Тут тоже. Только забегаловка одна. Большая. Красная вывеска с жёлтыми буквами.
Эмблема — огромная буква М. Надписи по-русски и по-английски.
И люди. Множество людей. Огромная очередь, почти перешедшая в состояние толпы, тянущаяся куда-то за пределы снимка.
На праздник не похоже, на какое-то проявление недовольства — тоже.
— Что здесь такого страшного?
— Людей видите?
Сёстры согласно кивают.
— А их тут нет! Ни одного! Тупое стадо, за булку с мясом рушащее свою страну. Тут ещё не конец. Только начало конца.
— Какая булка?
— Гамбургер, — сквозь зубы выцеживает Бестия. В таком же состоянии, что и остальные.
— Амэриканская мечта! — откровенно кривляется Император, — Дети людей моего поколения превратились в это! Про внуков я и знать не хочу!
— Ты можешь себе представить, что кто-то мечтает жрать мирренскую еду, украшает комнату дерьмовыми фото их актёров и даже пустыми банками от выпитого не им пива?
— Насчёт актёров ещё могу. Насчёт остального — как-то в голове не укладывается.
— У тебя голова хотя бы есть. И мыслей, что в самой дерьмовой стране на свете живёшь, там нет.
— У меня нет другой страны. Как можно считать дерьмовым место, где родилась? Землю, политую кровью моих предков.
— Вообще-то, очень легко. Верите тому, что вещают голоса?
Марина пожимает плечами.
— Если нас ругают — значит, мы всё правильно делаем, опасаться надо, если начинают хвалить. На юге — враг, желающий нас уничтожить. Больше там никого и ничего нет.
— Наше болото не хочешь расшевелить?
— Зачем это мне?
— Танками давить надо было.
— Угу. Пытались. Без снарядов. У узкоглазых соседей тоже было. Только там задавили. Посмотрим, что выйдет.
— На пропаганде не экономили. Пол страны мечтало это жрать.
— Быстро им внушили, что вся их история и идеалы — дерьмо. Такой скорости обработки нам самим стоит поучиться.
— Не нравится — так сам знаешь, через переход прямо на это город можно несколько взрывных устройств сбросить. Специальных. Или диверсантов.
— Х… им. Сами всё просрали — сами пусть в дерьме тонут или выплывают. Я им ничем не обязан.
— Догадываюсь, что сказал их посол, глядя на всё это. Сфотографировал, снимки в столицу отправил. С подписью: «Открывайте вино! Войну мы выиграли».
Всё буду делать, чтобы у нас подобное не повторилось.