Марина не любит бывать у Кэретты. Точнее, не просто не любит. НЕ-НА-ВИ-ДИТ! И плевать, что стройка Дворца Грёз наконец закончена. Да, здания и парк обещают быть великолепными. Только большинство людей там будет… Не особо хорошими. Даже Ленн и её подруги на их фоне могут показаться приятными и милыми собеседницами. Это лето целиком предстоит провести у императрицы. Право же, Марина с куда большим удовольствием осталась бы в школе. Пыталась подать заявление, что раз столица объявлена прифронтовым городом, то, как уроженец прифронтового района, она просит администрацию разрешить ей провести летние каникулы в школе. Директор вызвал Марину. И отказал. Оказывается, прифронтовой город сам по себе — это совсем не то, что прифронтовой город, находящийся в прифронтовом районе. Некоторые из городов, объявленные прифронтовыми, находятся на Севере, и миррены физически не в состоянии нанести им какой-либо урон. Уроженцы всех прифронтовых городов, не входящих в районы, должны проводить лето по месту жительства. Упоминание Мариной «особых семейных обстоятельств» директора искренне позабавило.

Ладно, хоть на пару дней в Загородный удастся заехать.

Марина притаилась на галерее. В привычном месте помещается с трудом. Интересно, знают ли, отец и Кэрдин, что их подслушивают? Почти сразу поняла — речь идёт об императрице.

Вспомнился довольно старый разговор. Тогда отец ругался с матерью. И причиной конфликта была… Кэрдин и её дружба с Мариной.

«Она не должна с ними общаться! Она же…»

«Несколько лет назад она увидела то, что просмотрели мы оба, — холодно сказал император, — и ты, и я. Только благодаря Кэрдин наша дочь растет и развивается нормально. Не в том месте, где пребывают некоторые твои родственники. Помни об этом!»

«Да она ей это все и подстроила!»

«Кэр..»

«Не смей меня так называть!» — закричала императрица, — «Ты её так звал! Да и зовёшь, наверное!»

«Раньше ты не обижалась на Кэр», — император чуть повысил голос: — «В конце-концов, исторически сложилось, несколько имён имеют одинаковую уменьшительную форму, и я тут ни причём! Кэр, я слишком хорошо знаю, насколько сильно одна женщина может ненавидеть другую. Рационального в этой ненависти — ноль процентов. Держитесь подальше одна от другой. И хватит об этом».

«Она же…»

«Она Ягр, и никогда не пойдёт против Еггта. Хоть об этом помни!»

А сейчас отец и Кэрдин обсуждают императрицу.

— Она даже со мной консультировалась относительно, так сказать, — Кэрдин скривилась, — «своего круга». Признаться, даже я удивилась — все, кто хоть близко касался чего-то подобного, изгнаны нашей, — новая гримаса, — «блистательной» из «своего круга» навсегда. Кроме того, в последнее время, на её балы и маскарады часто приглашаются «перспективные» молодые люди. Включая некоторых Ягронов.

— Точнее, целый один Ягрон.

— Поражаюсь Вашей проницательности, Ваше Величество!

— Так что скажешь в общем?

Отвечает бесцветным голосом:

— Тебе интересно мнение человека Кэрдин Ягр, или министра Бестии.

— Хотелось бы выслушать обоих.

— Человек скажет: будь у меня дочери, к личностям вроде Кэретты, я бы их не подпускала на пушечный выстрел.

— А что скажет министр?

— Это один из самых роскошных дворцов в мире, плюс расположенный в великолепном месте, созданы условия для всех видов отдыха и обеспечена великолепная (это моя профессиональная оценка) безопасность.

— Великолепие в кубе… Ты её по-прежнему не выносишь, — отвечает Саргон и направляет взгляд в то место, где обычно прячется Марина. Марине становится холодно и неуютно, но император почти сразу отводит глаза. А Марине так хочется, что бы он услышал человека Кэрдин Ягр. Но сегодня император услышал министра.

Кэрдин ушла. Входит Софи. Марина чуть не застонала. Софи последнее время почти всегда одевается как взрослая, а на этот раз выглядит просто классической леди, о чьем возрасте не скажешь ничего определенного: может, двадцать, а может, и сорок. Марина уверена — такой ей никогда не бывать. Молча завидовать получается с трудом.

Император взмахнул рукой в знак приветствия, говорит устало.

— Ты достаточно взрослая. О коде 941 знаешь?

— Какой-то из спецсигналов, — отвечает Софи, зачем-то озираясь по сторонам. Марина чуть не хихикнула. Софи что-то пытается высмотреть в том месте, где Марина никогда не пряталась.

— Правильно. Тебе, да и Марине, пожалуй, о нем стоит знать. При серьёзной опасности достаточно набрать телефон полиции или безопасности и сказать: «Код 941». Это значит — члену императорского дома угрожает опасность. Такой звонок моментально фиксируется, и принимаются меры.

— Какие?

— Любые. Включая самые жесткие. Только помни одно: применяй код, только если тебе и в самом деле будет угрожать опасность. Я не пугаю, но мы в очень сложное время живём.

— Я понимаю.

— Только учти, — проделки Марины основанием для кода 941 не являются.

Марина снова хихикнула. Пафос момента нарушен. Правильно! А то уж больно Сонька возлюбила высокопарные фразы.

Как ни относись к затее Кэретты построить Дворец-Мечту не считаясь ни с какими тратам, следует признать — вкус у императрицы отменный, и архитекторы, ею нанятые, талантливы. Словно воздушные здания раскинулись по холмам. Нежная зелень. Красота мрамора, какого-то особого, словно теплого изнутри. Гроты в скалах и скульптуры в них, словно созданные природой. Журчание фонтанных струй. Часто не поймёшь, где созданный руками человека фонтан, а где природный родник или водопад. Все вместе призвано создавать ощущение покоя и умиротворения.

У кого другого, может, и создаст. Но Марину всё вокруг БЕСИТ!!! Тепло камня — и холод людей.

Фонтаны-сюрпризы, запрятанные среди кустов. Неудачно наступил — и мокрый с ног до головы. Остроумие — уровня пятилетнего ребенка. Только нет даже поблизости от парка пятилетних детей, способных оценить всю глубину задумки! Ручные олени, большеглазые косули и какие-то мелкие пятнистые оленьки с клыками, как у свиньи, по парку бродят. В ладони тычутся, чего-то выпрашивая. У-у-у, попрошайки, можно подумать, не кормят вас тут. А знаете, сколько вашего брата в этом парке вашей нынешней хозяйкой перестреляно было? Это сейчас она, как мода на защиту редких животных пошла, любительницей природы стала, а в прошлом чуть ли не последнюю предгорную зебру, у которой только шея и полосатая, застрелила. Тогда мода на охоту была, сейчас на защиту животных.

Марина бродит по парку, пиная или сшибая утащенным из оружейной залы учебным деревянным мечом, ни в чем неповинные цветы да кусты. Это лето, похоже, будет худшим в её жизни.

Неправильный дворец, неправильные звери. Всё вокруг неправильное. Так нельзя. Окружающие императрицу чуть ли не хором говорят. «Эта глупая война». Марину злит, когда так говорят. Война какая угодно, только не глупая. Злая, кровавая, страшная — это да, но вовсе не глупая. Марина уже видела слезы детей, потерявших отцов. Сордар не говорил, но Марина заметила: что-то с левой рукой у него не то. И ещё она запомнила гримасу боли, исказившую лицо адмирала в тот момент, когда он думал, что его не видят. На этой войне убит Тайфун, в конце-концов. Пусть он был всего лишь псом! Но он умер на боевом посту. Как человек. И увидеть его ещё раз Марина хотела бы куда больше всех местных собачонок. Да и людей, пожалуй, тоже. Пусть так говорить, и даже думать неправильно.

Война рядом, совсем близко, дотянулась почти до каждого. А здесь словно не замечают её. Только страдают, что на известный курорт, неизвестно зачем ставший прифронтовым городом, уже не съездишь. Или какую-то там ежегодную выставку молодых мирренских живописцев не посетишь. Всё «эта глупая война» виновата.

И это взрослые люди! Да они хуже несмышленых малолетних детей! Дети по крайней мере, могут вырасти. А эти «миленькие», «дорогие» и «драгоценные» — уже нет.

Говорят о чем угодно, только не о событиях на фронтах. Громкоговоритель у себя Марина сразу же отключила — он транслирует какую-то местную станцию, передающую исключительно веселую музыку, и почти не сообщающую сводок. Да ещё и диктор говорит каким-то дурацким голосом, даже не совсем понятно, мужчина он или женщина. Хорошо хоть обнаружился приемник в корпусе красного дерева с хромированными ручками и клавишами из слоновой кости. Зачем такая отделка, Марина решительно не может понять, но приемник и в самом деле великолепный — ловит все станции, о которых хоть краем уха слышала Марина. На модную новинку — телевизор — Марина взглянула только из интереса. Черно-белое изображение, выпуклый экран, несколько ручек для настройки. Смотреть не особо интересно — подумаешь, видишь диктора, читающего то, что уже слышал по радио; ну и что с того, что у него карта за спиной висит? А фильмы смотреть Марина и так не любит.

Как-то неправильно, что столько дорогих и не особо нужных вещей собраны в одном месте. Марине начинает казаться, что не будь Дворца Грез вполне могло быть два «Владыки морей». А то и три.

Кэретта и раньше с холодком разговаривала, а теперь вообще в айсберг самый натуральный превратилась. Ещё и белое в этом году в моде!

— Фе. Как это, должно быть, ужасно, каждый день общаться с вульгарными девками из простонародья!

А Марина подумала о Хейс.

Слушая Кэретту, Марина предпочитает помалкивать. Императрица, как и дочери, славится редкостным упрямством, и никого из троих ещё никому не удавалось переубедить.

На новую отделку комнат дочерей Кэретта не поскупилась. Уж насколько Марину сложно поразить чем-либо, но тут и у неё челюсть отвисла. Марина думала, краны в ванной позолочены — присмотрелась — оказалось из чистого золота. Да и сама ванна похоже, из какого-то ювелирного сплава.

Даже пристрастия дочери до какой-то степени пыталась учесть — картины на стенах — сплошь портреты Первых Еггтов и их сражения. Всё бы замечательно — только Марина слишком уж хорошо умеет считать.

Балы, маскарады, блестящее общество, всевозможные возвышенные «творческие» личности. День сменял ночь, а ночь сменяла день. Они не замечали происходящего, кружили, словно мотыльки у огня. Они тонули в удовольствиях, не видя окружающей их жизни.

Софи чем-то напоминает её… Привязанность к месту. Её любимый Загородный. Дом, где всегда можно обрести тишину и покой, место, где отдыхают тело и душа.

У Кэретты — Дворец Грёз, мир волшебной, и, прямо скажем, довольно-таки недоброй сказки. Словно у короля, строившего потрясавшие воображение волшебные замки, и не замечавшего, что пуста казна. Король жил в мире грёз. Поэты, художники и композиторы часто бывали в его волшебных замках. Некоторых из них король считал величайшими гениями. Щедро оплачивал все их оперные постановки. А они презирали его.

То же было и тут — блеск, богема… Им кажется, что вокруг атмосфера вечного праздника…

Марине просто душно в такой атмосфере.

Улыбки в лицо — и черная зависть пополам с ненавистью в спину.

Весь этот блеск был каким-то искусственным, а Марина терпеть не может фальши.

После посещения пары «литературных вечеров» Софи окончательно отказалась воспринимать «современное искусство». Художники и поэты раздражают Софи куда больше их творений. Изнеженные тонкие пальцы, маникюр перстни и амулеты с «языческими» символами. Культ всеобщего упадка и утонченного порока. Рассуждения о потустороннем. Обстановка всеобщей изнеженности. Глядя на некоторых личностей, Софи задавалась вопросом — какого они пола.

Обнаружился и брат Яроорта. На выпускном балу Софи спросила: «Я слышала, что твой брат художник».

«Художник — это ты, а он просто ничтожество. Если ты — слава Дома Еггтов, то он — позор нашего Дома.»- необычайно резко ответил Яроорт, сразу же переведя разговор на другое.

М-да, посмотрев на картины, посвященные тем, кого Сордар и Марина именовали в лучшем случае «пидарасами», Софи согласилась с мнением принца.

О достоинствах стихов Софи не взялась бы судить. Язвительные стишки Марины (даже те, где объектом насмешек выступала сама Софи) ей нравятся куда больше, чем слышанное здесь.

Братья совсем непохожи. Если Яроорт со временем станет точной копией отца, то на кого похож старший, так сразу не поймёшь. Длинные черные волосы, тонкие черты лица. Если смотреть только на лицо, то можно принять за сестру Яроорта. Не слишком привлекательную. Софи вспомнила разговор двух подружек в школе, одна фото принца впервые увидела.

«Это что за страхолюдная девица?»

«Вообще-то, это молодой человек…»

«Хм, — повертела фото в руках, — какой симпатичный!»

Яроорт немного скучен своей правильностью. Всё в нем, словно в книге открытой. Ни загадки, ни тайны. Брат не такой, словно аура тайны, пьяняще-недозволенный аромат загадки обволакивают его. Яроорт словно старинный живописный канон, все пропорции точно выверены, на лице никаких эмоций. Картина в академическом жанре с изображением героя. Абсолютно неживая картина.

Брат не каноничен. Во всем. Высок, одевается, словно благородный разбойничий атаман старинных баллад. Этакий романтично — порочный герой-любовник. Красив какой-то утонченно-нездешней красотой. (Насколько Софи помнит, бабка его была южанка с примесью мирренской крови).

Не понравились Софи только руки брата Яроорта. Пальцы длинные, тонкие, чуть ли не тоньше, чем у Софи. А вот лака, бесцветного да перламутрового, на ногтях у него точно куда больше. Софи лаком пользуется редко. Постоянное общение с самыми разными красками никакой маникюр не выдержит.

Да ещё и кольца эти. Серебро, платина или какой-то ювелирный сплав — Софи без разницы. Столько колец мужчина носить не должен. Резное кольцо, заканчивающееся словно когтем неведомого зверя, скрывает фалангу полностью. Софи неприятен коготь, почему-то кажется, что он вот-вот вонзится в щеку или в обнаженную руку. Медленно так разрывая кожу.

Старо-новые подружки (ни одна в «Сордаровке» не учится, да и «кошечки», пожалуй, поумнее будут) довольно много рассказывают о своей излишне близкой дружбе с мальчиками. В разговорах немалое место занимает обсуждение частей тела, обычно прикрываемых на старинных статуях каким-либо листом. Так же активно обсуждается находящееся на противоположной от листа стороне. По мнению многих, именно округлости этого места являются самым привлекательным в мужчине. О типах и размерах обычно прикрываемого рассуждают с большим знанием дела. Софи в разговорах не особенно активна, выкручивается, в основном за счет блестящего знания анатомии и физиологии. Подружки считают её жутко «продвинутой» — Софи лихо сыплет старогрэдскими терминами, обозначающими различные части органов размножения, а так же характер совершаемых ими действий.

Было, конечно, что одного из своих обожателей Софи подговорила попозировать ей в позе знаменитой статуи копьеметателя. (Уговаривать пришлось не особо долго). И таком же костюме, из одного копья состоящем. Дело было почти перед самым отъездом, на самом дальнем островке. Копьеметатель весь сеанс косился на Софи. На ней был самый открытый из купальников. В процессе рисования одна из лямок (по толщине немногим от толстой нитки отличающаяся) «случайно» развязалась. Копьеметатель стал немногим менее краснее вареного рака. Дальше хихиканья дело, впрочем, не дошло, хоть копьеметателю и удалось коснуться привлекшего его столь большое внимания маняще выпуклого предмета. Уже собираясь, Софи, словно невзначай развязала вторую лямку верха купальника. Разумеется, он свалился. Всю дорогу до школы «копьеметатель» был очень задумчивым и молчаливым. До вечера ходил как пришибленный. Софи тогда считала себя очень смелой. А Ленн ещё недавно казалась жутко распущенной девушкой. М-да, на фоне нынешних старо — новых подружек Софи, Ленн выглядит чуть ли не скромницей. Да и смелость определять стоит какими-то иными критериями, чем глубина познаний анатомии противоположного пола.

Подружки подговаривают и Софи попробовать с кем-либо, многозначительно посматривая в сторону красавчика — принца. Одна достаточно тонко намекает, что если боишься с мальчиком, то можно получить удовольствие от девочки, это гораздо приятнее… А можно, и с двумя мальчиками сразу попробовать… Софи весело отшучивается, внутренне зверея. И это они ей год назад казались такими взрослыми и умными!?

Не будь последнего года — кто знает, может, и рискнула бы. Царящая во дворце Кэретты обстановка вседозволенности и утонченного наслаждения пьянит. Но год был, да ещё Марина на день рождения довольно зло съязвила над популярностью Софи у мальчишек. Прислала в подарок университетский учебник «Лечение венерических заболеваний», а так же «Клиническая гинекология». Шуточные подарки Марины обычно складировались Софи в самом дальнем углу шкафа. Но эти учебники (один, к тому же, в двух томах), начав пролистывать, Софи в итоге от корки до корки прочла. Отчасти из-за нескольких закладок, засунутых в разные места книг. Вредина Марина читает все книги, какие находит. И наверняка, при первом удобном случае начнет щеголять познаниями из этих. Чтобы в случае чего не ударить в грязь лицом, когда Марина опять начнёт умничать, книги Софи прочитаны. Софи поняла далеко не всё, но ряд иллюстраций весьма красноречив. Да и подробные описания течения различных заболеваний и путей их распространения тоже не прибавляют оптимизма. Так что определенные выводы для себя Софи сделала.

Грустный гепард на серебряной цепочке, карманные собачонки с бантиками и бриллиантами на ошейниках. Говорящие попугаи. Тоже с ошейниками.

С гепардом на цепочке Кэретта обожает появляться перед гостями. Даже костюм есть «Повелительница Природы». Марина подозревает, что гепард Суховей просто глуп от природы, иначе давным-давно бы удрал из Дворца Грёз, сожрав перед этим всех карманных собачек и искусав как следует хозяйку. А так чинно вышагивает, и даже позволяет горлышко почесать. До такой степени зажравшийся, или просто дурак.

Марину откровенно взбесил костюм матери для соколиной охоты. Весь чёрный, с золотой полумаской сокола, словно у сестры Дины II. На какой руке полагается держать птицу, Марина не знает, и не желает лезть в книги, чтобы узнать. Левый рукав материнского костюма, от шеи до кончиков пальцев — из какой-то странной белой кожи, похожей на человечью. Рука эта… Словно выползок змеиный. Ничего против змей не имеет Марина. Но словно вся ложь, окружающая мать, сосредоточена в белом рукаве. Ещё при прошлом царствовании многие знатные дамы блистали не только туалетами и драгоценностями, но и великолепными цветными татуировками на руках, плечах, и если верить живописцам, иных частях тел. На картинах татуировки выписывались столь же тщательно, как и ордена мужчин. На придворном портрете не важно лицо, Марина читала где-то, что в позапрошлом веке лица на парадных портретах великие мастера доверяли рисовать ученикам. Даже не самым талантливым. Лицо на портрете неважноно, но если художник ошибется в изображении награды… То, в лучшем случае, ничего не получит за работу.

Татуировки женщин были своеобразными отличительными знаками Великих Домов. Отчасти, мода стала проходить из-за Саргона, когда стало известно, что самый завидный жених — наследник терпеть не может женщин с татуировками. Тогда Саргон женился на мирренской принцессе. Мода на отсутствие татуировок осталась.

Еггты могут себе позволить плевать на любую моду. Марина знает — у всех женщин Еггтов есть татуировка на левой руке в виде змеи. У кого-то больше, у кого-то меньше. Сонька на совершеннолетие собирается наколоть тоненькую змейку у кисти. Эскизы показывала. Марина тоже от родовой традиции отказываться не собиралась. Попросила Софи сделать эскиз в виде рогатой гадюки от кисти до локтя. Как у Дины I. И чтобы в один цвет. Всё равно, татуировку лучше, чем у Кэретты, не удастся сделать никому и никогда. Кэретта по размеру и красоте татуировки могла бы дать фору всем четырем Динам, вместе взятым. Кончик змеиного хвоста доходит до ногтя среднего пальца. Роскошная, яркая, черная с золотом, красным. Змея, словно живая, обвивает руку. Каждая чешуйка неповторима. Со стороны кажется, что кожа переливается. С шеи императрицы словно смотрит всевидящий глаз с вертикальным зрачком. Чего-то в великолепной змее нет. Что-то важное утрачено. Прежние змеи не были такими пышными. Но их называли мудрыми. А про великолепную так никто не скажет.

Белый рукав, скрывающий великолепную змею. В детстве Марина боялась, что изображенная змея оживет, и укусит её. До смерти. Змея вползала в детские кошмары. Не змеи вообще, а именно эта, живая-неживая ядовитая змея. Змеи молчаливы. Как и Кэретта. Сухи и холодны. Как императрица. Марина не помнит, что бы мать её хоть за что-то похвалила. Маленькой Марине, бывало, хотелось прижаться к матери, услышать ласковое слово. Что бы кто-то погладил волосы. Кэретта словно исполняла обязанность. Ту, от которой, и рад бы избавится, но не можешь. Как и все дети, Марина чувствовала настроение взрослых. Должно было быть в Кэретте какое-то человеческое чувство, имеющееся у отца, у огромного и такого доброго брата. Что-то теплое исходит от них. Но ничего подобного в Кэретте нет. Мама любит только себя. Марина поняла это, ещё будучи совсем маленькой. И место в материнском сердце Марина занимает вряд ли большее, чем лохматые, или наоборот, бесшерстные, собачонки. С ними императрица хоть иногда разговаривает. Даже ласковые нотки можно услышать. В адрес собачонок. Но не Марины. Собачонки ухожены, собачонки всегда сыты. Все собачьи радости им доступны. Но с ними иногда разговаривают. А с Мариной — нет.

Собачонки шныряют под ногами. Мелкие, злобные, так и норовят исподтишка за ногу схватить. Привыкли, что им все дозволено. От пинка Марины обиженно заскуливший комок злобной шерсти с блестючкой на ошейнике умчался со скоростью хорошего ядра.

«Убью в следующий раз!» — крикнула Марина вдогонку, потирая укушенную щиколотку. Даже через штаны больно, зубки острые, как у крыски. Можно подумать, тупая псина могла понять. Жрет только особым образом приготовленную фазанью печень, да по углам гадит. Хотя прошедшая через кишечник печенка Марине ещё нигде во дворце не попадалась, не может же её вовсе не быть? Марина ещё раз злобно посмотрела вдогонку сбежавшей собачонке. Интересно, если в корм подлить смесь сонных капель со слабительным, что будет? В слабительных препаратах Марина разбирается, так что с дозировкой вряд ли ошибётся.

Императрица свору холеных пародий на собачье племя просто обожает. Бегают везде, мисочка у каждой серебряная. У особо зажравшихся по две, три, даже семь и десять у некоторых. Готовить для собачек даже специальный повар с двумя помощниками наняты. И даже парикмахер, называющийся непроизносимым мирренским словом, имеется. Ветеринар в штате дворца состоит, и вроде даже не один. Наверняка, ещё и модельер с ювелиром, на псинок работающие, из МИДв зарплату получают.

Кормят по расписанию, на выставки возят, расчешут — умоют — клизму поставят.

Сумасшедший дом какой-то.

И эти собачники считают себя нормальными людьми! Элитой нации!

В одном из кабинетов… По крайней мере, императрица называет кабинетами помещения, где нет ни одной книги и нет официальных, да и вообще, каких-либо других бумаг — обязательных принадлежностей кабинетов Саргона. Почти в каждом кабинете Кэретты- застекленный стеллаж, где на подставках стоят чучела собачонок. У каждой табличка. Имя, годы жизни и подпись вроде «Милый», «Дорогой», «Нежная пусечка», «Пушистик». Стены украшены портретами, самыми настоящими портретами противных мелких псов. Судя по датам, тут целые династии, или как там это у собак называется, изображены. Судя по некоторым датам, некоторые псы и сейчас ещё обивку на мебели портят. Да ещё и сертификаты, похожие на настоящие дипломы о дворянстве, подтверждающие происхождение псинок на трёх из четырёх стен красуются. Даже награды перечислены!

Марину как током ударило. Псы с бантиками, пёсики с челками и брошками на ошейниках.

Но нигде, нигде во всем огромном дворце, Марина не видела ни одного, даже маленького своего портретика! Её здесь словно нет! Она словно пустое место для хозяйки Дворца Грёз! Софи и то… Но припомнив портреты, Марина не может с уверенностью сказать, Софи на них, или Кэретта в детстве. Вот уедет Марина… (Поскорее бы!) И ведь даже следа не останется, что она здесь была.

Вспомнилось… В школе по выходным родители и близкие родственники могли посещать учеников. Как-то раз, Марину остановила незнакомая женщина, и спросила, где она может найти свою дочь, назвав незнакомые Марине имя и фамилию. Марина ей так и сказала, что не знает. А женщину явно смущали размеры парка и корпусов школы, а так же количество перемещающихся во всех направлениях (в том числе и по деревьям, Марина перед разговором на суку сидела) детей. Да и видок Марины тоже наводил на некоторые мысли. День не учебный, и большинство учеников ходит не в школьной форме, а в одежде по вкусу. На Марине, разумеется, любимый берет со смеющимся черепом.

«Может, ты её видела?» — как-то неуверенно спросила женщина. Марина по говору определила — северянка, и явно волнуется, что столичные её не очень понимают. Ленн, да и Софи, пожалуй, точно бы сделали вид, что ничего не понимают. Грэд должен говорить на центальноравнинном диалекте, и всё тут. Не умеешь — значит, глуп просто, и разговаривать с тобой не о чем.

Женщина достала из-под платья медальон. Открыв, протянула Марине. Фотография маленького мальчика, и девочки, чуть старше Марины. Лицо девочки знакомо. Точно, вокруг Соньки отирается, художница.

«Она, наверное, в студии, вон то здание с застекленной крышей».

Глаза женщины слегка округлились. Марина ответила на северном диалекте. Тётенька, ты не думай, на Севере и кроме твоей доченьки умненькие девочки найдутся.

Поблагодарив, женщина заспешила в указанном направлении. Марина, неизвестно зачем, увязалась следом.

«Мамочка!» — радостно закричала девочка, бросаясь на шею матери.

Марине тогда стало почти больно. Что там Кэретта носит в медальоне, Марина не знает, но уверена — точно не её или Сонькину фотографию на пару с локоном.

Великолепный зверинец с самыми редкими животными. В ухоженном загончике весело похрюкивают какие-то карликовые свинки. Почему-то вблизи них частенько крутится Софи. Притаскивает им что-то вкусненькое. Чешет брюшко. «Видать, нашла родственные души»- со злостью думает Марина.

По какому принципу зверьки подобраны — Марина догадалась почти сразу. Это не собрание диковинок для развлечения больного ребенка, как у Херта, и не биологические коллекции, как в школе. Тут всё подчинено одному — мода. Модно держать карликовых собачек, экзотических поросят, хорьков, норок и их гибридов между собой, каких-то здоровенных ящериц и тупоносых косоглазых кошек. Плюс обязательные для Главы Дома Еггтов змеи. Да звери престижа, что-то вроде живых символов, статуса Дома. Львы, пара обычных, да целый прайд горных безгривых, леопарды, пятнистые и черные. Что-то без конца роющие в загоне, оформленном как уголок дубравы, кабаны. Медведи нескольких видов, включая косматых и очень ленивых, пещерных. Как и всё во Дворце, Зверинец содержится в нереально-идеальном состоянии. И как и всё во дворце, запредельно раздражает Марину.

Костюмы некоторых гостей кажутся Софи откровенно странными. К примеру, жены третьего секретаря Херта, принадлежащей к одному из Великих Домов. Женщина, немногим младше Кэретты, обожает шокировать всех покроями своих туалетов. Сам третий секретарь у императрицы почему-то никогда не появляется, хотя знатен, к Великому Дому Первого разряда принадлежит, а таким людям у Кэретты всегда дверь открыта.

Вроде бы стандартное черное вечернее платье, плотно облегающее фигуру. Все бы ничего, но платье из полупрозрачной материи. И под ним ничего нет. Софи часто видела в безумно дорогих журналах откровенные фотографии этой женщины. Как в откровенных платьях, так и без них, только кокетливо завернувшуюся в боа. Кэретта говорит, что платье «очень смелое». Смелость или нет носить подобные туалеты — Софи не знает. А к мнению Кэретты прислушиваться что-то неохота. Что от этой безусловной красавицы через сколько-то лет останется, кроме пожелтевших фотографий? У неё детей нет…

С Софи Кэретта разговаривает нечасто. Довольно милая болтовня, как с человеком, с кем незачем портить отношения. Чем-то Кэретта в разговоре неуловимо напоминает Ленн. Впрочем, с внешним дружелюбием общаться с неприятным человеком, Софи и сама умеет. Спасибо императрице, её школа.

«Со стороны никто и не скажет, что мы мать и дочь. Вроде просто две светских подруги, болтающие о пустяках вроде умений поваров, новинок Теренн и „Пантеры“, да рассуждений о привлекательности того или иного мужчины. Неужели эти живые эталоны красоты, вкуса и стиля, кумиры миллионов мужчин и женщин на самом деле настолько ограничены?»

— Вообще-то, Сордар про кронпринца сказал: «Если у них на флоте все капитаны похожи на флаг-капитана этого линкора, то, случись война, дайте мне „Славу“, авианосец и пяток эсминцев — и про мирренский флот вы больше никогда и ничего не услышите».

Кэретта наморщила носик (она не любит, когда при ней упоминают сына императора, человека на несколько лет старше её, дружба дочерей с единокровным братом императрице тоже не нравится, хотя прямо она не возражает — Сордар, при всех своих чудачествах, по представлениям Кэретты — человек «нашего круга»), но с Софи согласилась.

— Ты знаешь, дорогая, мне их высочество тоже крайне не понравился… Есть в нём что-то… Как не от «Дома Льва»… Всё в этой жизни переменчиво… Война кончится. Но можете быть уверены — никто из Еггтов невестой кронпринца не будет.

Кстати, твой кавалер с бала — Яроорт, кажется — партия нашего круга. Причем, даже происхождение без изъянов, что в наше время — редкость. Так что, считай, что все разрешения от Главы Дома на любые — последнее слово с какой-то липко-загадочной интонацией произнесено — отношения тобой получены. Но я бы рекомендовала тебе обратить внимание на другого…

Софи изящно улыбнулась в ответ. Затягивается сигаретой. В школе за курение ей бы влетело, в Загородном, пожалуй, тоже, а здесь… Кажется, становится понятно, почему Марина так не любит бывать во «Дворце Грёз». Здесь даже атмосфера отравлена.

— К тому же, он первый ученик.

— Мама, вы ошибаетесь. По итогам года, первой по учебе признана Хейс Рект…

— Девка из простонародья. Ты не забывай директор: выходец из низов, как и всякий человек подлого звания, имеет затаённую мечту — унижать представителей благородных домов. Ему представилась возможность реализовать мечты быдла. Вот он и реализует мечты- пользуясь своей властью, выдвигая в школьные знаменитости не представителей благородных семейств, а лично ему симпатичных, не знаю в каком качестве, выскочек. Пока он директор, никто из представителей благородных домов не появиться в списках лучших учеников. Какое он ничтожество!

«Особенно, если вспомнить, что в прошлом году все лучшие к этим самым благородным домам относились, кстати, вполне заслужив свои звания. Если сама получаешь удовольствие, унижая других, нечего думать, что остальные получают удовольствие от того же самого. Хотя люди склонны мерить всех по себе. Особенно, в дурном». - подумала Софи.

— Второй — Марина. Третьей — я. А он только четвёртый. Кстати, хулигань Марина поменьше, была бы первой.

— Рада за вас, но, мои дорогие, когда же вы наконец, поймёте: зачем девушкам вашего круга все эти физики-химии? Для чего убивать годы на заучивание неизвестно чего? Вам нужны хорошие манеры, языки, танцы, поэзия и живопись допустимы, но… Вы же опускаетесь до уровня всех этих выскочек… У Марины полностью отсутствуют какие-либо манеры…

«Нет, мы просто доказываем, что в роду Еггтов ещё не перевелась древняя слава. И в нас есть ещё кое-что. Кроме хороших манер!»

— Для нашего рода ещё необходимо искусство фехтования… Ты с нового года могла бы уже блистать на столичных балах…

— Однако, до окончания школы меня там не будет. Это говорю я, Софи-Елизавета дерн Оррокост Еггт-Саргон.

— Это твоя воля, и я не в праве её оспаривать.

Знай Кэретта, что после окончания школы Софи твёрдо решила идти в авиационное училище и стать лётчиком-истребителем — не одобрила бы подобное решение дочери. Впрочем, желание Софи после войны окончить Академию Изящных Искусств она бы тоже не одобрила.

У эфеса рапиры Кэретты изображен герб. Герб на оружии может носить только победитель ежегодного соревнования на Императорский приз. На одной из рапир Кэретты — пять гербов. «Три из них я взяла, уже будучи императрицей. Этот — она показала на четвёртый — за победу над Кэрдин».

Кэретта резка, временами грубовата, но Марина терпит молча. Как ни крути, а Кэретта и в самом деле великолепный фехтовальщик. Лучший в стране, а может, и в мире. Марине в школе, когда хотела заняться фехтованием, тренер едва посмотрев на то, как она держит оружие да делает выпады, сказал: «Классическая Еггтовская школа! Высшей пробы! Девочка, в начальную группу я тебя взять не могу — тебе там просто нечего делать. Ты их всех превосходишь. А взять в другие группы — не имею права по причине твоего возраста. Приходи года через полтора — прославишь школу и себя. А пока- извини». Кажется, это был единственный случай, когда Марина искренне гордилась матерью. Радости, впрочем, не было — на фехтование Марина пошла только потому, что туда не взяли Софи. Хотелось уделать сестренку, похваставшись, что её взяли туда, куда не приняли Софи. Понятно, почему Софи не приняли.

— Закройся! Плечо выше! Ан гард! Секунда! Терс! Полукруг!

Снова удар, пришедшийся плашмя.

— Упряма, — говорит Кэретта, — хорошо. Атакуй!

Снова уводит в сторону клинок Марины.

Марина не успевает задержать удар. Кэретта падает на четвереньки.

— Мама!

— Ничего! Хороший удар! На сегодня, пожалуй, достаточно.

Холодная красота матери отталкивает.

— Мама, мне нужны деньги. Много.

— На что?

— Книги. Очень дорогие. Для учебы. Сказано, что бы у всех было к девятому. — Марина ненавидит просить. Ещё больше она ненавидит лгать. Кому бы то ни было. Несмотря на военное время, все учащиеся в полном объеме обеспечиваются литературой. Просто на книги Кэретта не даст. Но и не допустит, что бы у дочери не было чего-либо, имеющегося у всех.

— Учеба… Не понимаю, зачем вас обеих понесло в эту школу… — Кэретта словно сама с собой разговаривает — Девочке нашего круга достаточно просто быть красивой…

Марине кажется укол во фразе «быть красивой» — прекрасно знает, что обладает не слишком привлекательной внешностью, до сестры далеко, а уж до матери… Кэретта, словно не замечая Марины, подходит к зеркалу. Снимает серьги, достает из шкатулки другие, прикладывает к ушам, решая, подходят ли они к платью. Эта пара её не удовлетворила, достает другую…

— Мама! — напомнила о себе Марина.

— Что? А ты ещё здесь… Где второй сейф в Голубом кабинете, знаешь?

— Да.

— Он не заперт. А даже если и заперт — код цифровой, день, месяц и две первые цифры года моего рождения. Там миллиона полтора… Должно хватить… Возьми, сколько нужно.

— Спасибо! — сказала Марина, подумав: «Она что, и в самом деле не знает, что сколько стоит?». Что мама не считает деньги, Марина знает давно. Но держать миллион в незапертом сейфе… А сейфов во дворце около двадцати… Марине вспомнился подслушанный разговор отца с замминистра обороны по танковой промышленности. Саргон сказал:

— Девятьсот пятьдесят тысяч за машину в случае начала серийного производства… Машина неплоха, но бюджет у нас не резиновый. Машина другого КБ во сколько обойдется?

— Около семисот тысяч, но в настоящее время для принятия на вооружение не пригодна, требуется доработка.

— Пусть займутся. И оба КБ должны подумать о снижении стоимости своих агрегатов. Мы богаты, но не настолько, чтобы платить по миллиону за танк…

Лично Марине нужно было чуть больше тысячи, и она знает, что далеко не каждый квалифицированный рабочий столько зарабатывает за месяц. А вот знает ли об этом Кэретта…

Насчет сейфа Кэретта сказала правду. Денег там оказалось даже не полтора, а два миллиона. Марина взяла, сколько просила. Но в сейфе кроме денег ещё какие-то ящички- коробочки. Марина решает посмотреть, что в них. Вдруг какое-нибудь оружие. Конечно, Марина предполагает, что если пистолет у матери и найдётся, то наверняка будет серебряным с золотой гравировкой и наверняка, какими-нибудь драгоценными камушками на рукояти. Но уж лучше такой, чем никакой. К тому же, его можно будет попросить у матери- обожающая холодное оружие Кэретта к огнестрельному относится безо всякого пиетета. А вот украшениями своими Кэретта давала Софи пользоваться. И даже курить разрешала, если сестрёнка не врёт. Да не врет, похоже, Марине вино пить никто не запрещает.

В лакированных ящичках да бархатных коробочках лежат какие-то украшения. Не интересно. Следующий ящичек заперт на миниатюрный висячий замок. Ключик прилагается. Марина открывает. Пистолета нет и здесь. Есть несколько маленьких целлофановых упаковок какого-то белого порошка. Все запечатаны каким-то странным знаком с изображением цветка. Марина недавно читала биографию умершего несколько лет назад известного физика. Несколько раз упоминалось, что для стимулирования мыслительного процесса он употреблял наркотики. И даже утверждал, что ряд открытий непосредственно связан с их приемом. Может, попробовать? Курить Марина пробовала — не понравилось, вино- понравилось. Надо и порошок попробовать, тем более, что от одного раза ничего не будет… Сколько он там нюхал? Или он не нюхал, а в десны втирал? Пожалуй, стоит попробовать… Но не сегодня. Сегодня Марина за книгами поедет. А вот на днях… Тем более, тут и так скукотища смертная. Даже лень смотреть, что в последних коробочках.

Дворец просто огромен. Кое-кто из гостей живёт месяцами. У некоторых нравящихся императрице художников, даже мастерские в павильонах дворца. Гостей всегда много, но сейчас среди них слишком велико количество молодых людей на три-пять лет старше Софи. К одному из них императрица излишне (причем по мнению как Софи, так и Марины) благоволит. Кэретта называет его принцем. Блестящий молодой человек. Красавец. Софи почувствовала себя обиженной — она не привыкла, что бы мать называл принцем кого-либо, кроме детей императора и соправителей. Решила проверить в «Ежегоднике Великих Домов» — неофициальном списке высших аристократических родов. Мечта слишком многих честолюбцев обоего пола попасть на страницы «Ежегодника». Машинально пролистывая первые страницы сборника, Софи к некоторому удивлению довольно быстро находит принца. Оказалось, принцем он именуется на самом законном основании — он правнук императора. Притом по женской линии. Кэретта пригласила поэтессу (вместе с сыном, разумеется) провести лето во «Дворце Грёз», «вдали от грязи и мерзостей столичной жизни».

Прочитав о происхождении принца, Софи почувствовала своеобразный укол. Кэретта временами говорит о себе «мы». И она неоднократно упрекала дочерей: «Мы никогда не путаем титулов великих домов, а вот вы обе — постоянно». Упрек справедливый, но зачем помнить то, что никому не нужно?

Самое интересное, оказалось, Софи давным-давно знает мать принца, правда, не лично. Известная поэтесса, автор многочисленных стихотворений самого романтического содержания. Большинство школьных подруг Софи всю весну восторгались новым сборником. Софи прочла, особого (точнее, вообще никакого) восторга не испытала. Не то, что бы романтика и лирика Софи так уж чужды, как-никак, стишков разной степени бездарности получено очень много. Не все, конечно, бездарны, но первое понравившееся стихотворение Софи показала Хейс, а та, усмехнувшись, достала с полки книгу неизвестного Софи поэта, и показала стихотворение. Софи разозлилась, и хорошо, что записочка была без подписи, иначе отправитель рисковал бы стать, самое меньшее, главным школьным посмешищем. А мог бы и трупом стать.

Хейс ещё посоветовала сходить в библиотеку, и посмотреть разделы лирических стихотворений в сборниках вроде «Как быть неотразимым». Софи просмотрела. Выводы сделала. Больше ни одно стихотворение из обнаруженных в школьном почтовом ящике не произвело ни малейшего впечатления. Те, что казались хорошими, в лучшем случае были написаны ещё до рождения Софи, а в худшем — около двух тысяч лет назад.

А кто-то ночами над книжкой плакал.

У Марины, большую часть весны читавшей только технические справочники, о качестве каких-либо стихов спрашивать бесполезно. Увидев перед отъездом сборник у Эриды, Софи поинтересовалась, как ей стихи. «Какие-то глупости она пишет, эти цветы вообще не пахнут. А восторгаться весной приморским голубоцветником невозможно — они осенью цветут. Я знаю. Вообще, мне её стихи не нравятся».

Принц, кажется, привык, что молоденькие девочки от него без ума, и чуть ли не пищат от восторга, когда видят. То, что Софи смотрит на него как на пустое место, принца несколько озадачило. Софи, неизвестно зачем, спросила у сестры: «Ну, и как тебе принц?»

Марина ответила с обычной безапелляционностью: «Это просто какая-то Ленн в штанах!»

Можно подумать, кому-то из друзей Софи от Марины доставались лестные определения.

Марина добавила: «К тому же, он ещё и дурак набитый: в нашу школу поступал, баллов не набрал. Его даже к Херту не взяли — видать, совсем тупой».

Софи запомнила сказанное сестрой. При всех своих недостатках, даже о неприятных ей людях, Марина никогда не расскажет какого-либо слуха. Скажет только то, в чём абсолютно уверена.

Факт, что принц сейчас учится на знаменитом медицинском факультете столичного университета, на Софи особого впечатления не произвел. Хотя матушка принца по степени транжирства недалеко ушла от императрицы, все-таки перевести на счет Университета сумму с большим количеством нулей, она вполне в состоянии, а в администрации Университета всегда хватает сообразительных деятелей, прекрасно понимающих, какого рода ответная услуга требуется взамен.

От внимания принца к своей персоне Софи стала откровенно уставать. Не то что неприятен, или как-то не так себя пытается вести. Какое-то подспудное неприятие: если почти каждый день слышишь, как кого-то нахваливают, поневоле начнешь в нем искать что-то, не заслуживающее похвалы.

В начале восьмого месяца Софи стала зачеркивать дни в календаре, остававшиеся до отъезда в школу. Как-то зайдя к Марине, увидела висящий на стене календарь аналогичного содержания, только дни зачеркивались с первого дня пребывания. Некоторые крестики поставлены так энергично, что бумага порвана. Софи присмотрелась — в эти дни у Кэретты были какие-либо празднования. Там Марина стабильно отсутствовала. Мнение о происходящем, как обычно, скрывать не стала.

Подруги постоянно подговаривают Софи взять с собой Марину. Софи отшучивается: «Да она ещё маленькая!». Глядя на окружающую компанию, Софи почти радуется, что Марина не смотрит на неё влюбленными глазками, как некоторые младшие сестры в других семьях. Марина никогда не станет ей подражать. И не сделает каких-либо глупостей просто за компанию. Но зато непременно сделает то, что побоялась сделать Софи. Отчасти и поэтому она и не зовёт с собой Марину. Она-то может отказаться от бокала излишне крепкого вина, но Марина, увидев отказ Софи, тут же этот бокал выдует и второй потребует.

Курящие девочки возраста Марины, одевающиеся излишне откровенно, даже по мнению любящей шокировать нарядами Софи. Марина тот ещё подарочек, но с сигаретой её Софи не видела.

Многозначительно посматривают на Софи, говоря, что сегодня они будут веселится у красавчика- принца. Запас благоразумия Софи не на столько высок для отказа от приглашения, но достаточно высок, что бы отказаться от поездки с полупьяными подружками, прямо заявляющими, что права им папа купил. Да Софи скорее с Сордаром на мотоцикле поедет, чем с ними на розовом кабриолете, напоминающем упавший гигантский шкаф с колесами. Судя по количеству хромированных штучек да полированности прочих поверхностей, шкаф безумно дорогой и модный.

Машину Софи взяла из гаража Дворца Грёз. Явно, не модную, за новинками автопрома императрица не следит, и ездить предпочитает на массивных, тяжелых, бронированных, чем-то похожих на танки автомобилях, аналогичных тем, что использует Саргон. (Хоть в чем-то вкусы Императора и Императрицы совпадают) Каждая из машин собирается вручную, отделывается по индивидуальному проекту. Внешне машины императора и императрицы похожи, отделкой салона отличаются довольно сильно.

Шофер немолод, насколько Софи помнит, Кэретта ездит исключительно с ним. Что же, при всех недостатках императрицы, в лихачестве её никто никогда не обвинял.

На вечеринку Софи слегка опоздала, не сразу найдя парикмахера, всё-таки появляться без прически у принца как-то не солидно. Перед входом особняка в беспорядке стоят несколько дорогих машин. Оба шкафа на колёсах тоже присутствуют. У одного- разбиты две фары из четырех, центральный прожектор, помята решетка радиатора, крыло, спущено одно из передних колес. Софи на этой машине и должна была ехать. Шофер Софи оказался единственным, кто чётко поставил машину на отмеченное на стоянке место.

Из окон доносится веселая музыка. Судя по всему, вечеринка уже в самом разгаре.

Принц возлежит на широченном диване. Шелковая чёрная рубашка полностью расстегнута, рукава закатаны. Сложен принц отменно. На шее болтаются несколько амулетов. На стеклянном столике перед ним — несколько насыпанного полосками белого порошка. Поблескивают металлическими частями пара шприцов в открытых деревянных коробочках. Софи с детства не любит даже вида шприцов. Когда-то во время болезни брали кровь на анализ. Игла в вене — самое неприятное ощущение из испытанных Софи. Игла в вене- самый большой страх Софи. Скрещивает руки, словно желая защититься. Жалеет, что платье без рукавов.

На диванах и креслах расположились остальные. На маленьких столиках- такие-же полоски. Ладно хоть нет шприцов. Объятия нескольких парочек уже начинают переходить в следующую стадию. Их подзадоривают пьяноватыми возгласами. Ага, вот и столы, заставленные бутылками. Среди разнокалиберных емкостей присутствуют и запретные почти для всех собравшихся крепкие напитки.

Софи приветствуют как-то излишне весело. Принц попытался подняться, и не смог этого осуществить, рухнув обратно. Каким-то шальным взглядом смотрит по сторонам. Наконец, находит искомое. Заполненный шприц. Поднимает. Выдавливает капельку на конце иглы. Приглашающее протягивает Софи. Она холодеет, и столь откровенно морщится, что даже принц что-то соображает.

— «Жемчужная пыль». Высшей очистки. Зря отказываешься.

Сноровисто всаживает иглу себе в вену, медленно опуская поршень. Хорошо, на Софи никто не смотрит. Она зажимает рот, с трудом сдерживая рвотный позыв.

— Первый раз в вену — конечно, страшновато. Хотя именно так лучше всего… Не стесняйся, можешь нюхнуть, вот малая доза. Настоящий порошок веселья. Нюхнул — и полдня счастлив.

Подмешав бриллиантовую пыль в кофе, можно убить — стучит в висках Софи фраза из какого-то романа. Бриллиантовая, или всё-таки жемчужная пыль смертельна?

Уже попробовавшие, откровенно глуповато хихикают, да и глазки у них блестят как-то странно. Софи чуть было не согласилась, только чтобы всё это побыстрее кончилось, лишь бы только не видеть этих шприцов. Липкий страх всё-таки не полностью овладел ей. Даже смогла спросить, где телефон. Она решила сперва позвонить Яроорту, и поинтересоваться, что это за порошки веселья такие.

Едва услышав про порошки, Яроорт, заорал в трубку.

— Ничего не бери! Это опасно! Б… Убью этого выродка! Жди меня! Буду через двадцать минут!

Вообще-то внизу стоит машина с шофером. И Софи может уехать в любой момент. Но больно уж хочется узнать, чем дело кончится. Страх куда-то отполз, но на стол Софи старается не смотреть.

Когда Яроорт вошел, Софи каким-то десятым чувством поняла: сейчас будут убивать. Яроорт просто страшен. В распахнутом кожаном плаще, так похожем на знаменитый отцовский, присутствующий на большинстве официальных портретов соправителя. Под плащом — мундир Пятого полка Гвардейских стрелков- подшефной соправителю части. Яроорт, как сын шефа полка, имеет право носить такой мундир. Софи вспомнила — у неё же есть мундирные платья нескольких полков.

Софи вдруг понимает, до чего же чужим в этом пьянящем дурмане ощущает себя принц. От него словно полыхнуло войной. Той войной, о которой не помнят собравшиеся здесь. Реальной, и довольно неприглядной жизнью, ворвавшейся в искусственный и насквозь фальшивый мирок.

В бешенстве Яроорта словно слышен крик: «И за ЭТИХ я должен воевать?!!!!!». Он чужой здесь. До невозможной степени чужой. Он словно кричит, обращаясь только к Софи: «А ТЫ что среди них делаешь?!»

А брат ничего не понял.

— О, Ярик пришел! Хочешь повеселиться?

Яроорт пнул стул. Одна из девиц испуганно взвизгнула. На мгновение пригнулся. Когда встал- в руке вытащенный из сапога волнистый кинжал самого зловещего вида. Софи знает: такие кинжалы — один из знаков отличия солдат Пятого полка Гвардейских стрелков.

В лице брата что-то изменилось. Он попытался приподняться. Зачем-то схватился за один из амулетов. Яроорт преодолел разделявшее их расстояние поистине звериным прыжком.

Софи вспомнила, что дальний предок Яроорта во времена Дины IV прославился ещё и тем, что разрубил командира вражеского отряда от плеча до седла одним ударом. Потомок лихого кавалериста явно собирался повторить его подвиг. Только проделает он это ме-е-е-е-е-едленно.

Кто-то завизжал. А Яроорт уже прижимает брата к полу, приставив кинжал к горлу:

— Где ты взял дурь, мразина?

— У её Величества в сейфе в Голубом кабинете. Она там брала-а-а! Все приглашенным по упаковке подарила-а-а!

— Врёшь! Убью!

— Я-я не-не…

Софи стоит довольно далеко, но слышит, как у братьев зубы стучат. От ярости у одного и страха — у другого. Пора бы и вмешаться. Софи уже рот открыла, но её опередили:

— Не думаю, что происходящее понравится вашему отцу, принц.

Голос незнакомый. В дверях стоят двое. Софи чуть сощурилась. Нет, не ошиблась. Вошедшие в форме без знаков различия. Но самый важный знак при них- маленький серебряный значок с головой кабана- родовой герб соправителя. Только у пяти Великих Домов осталось древнее право содержать военные отряды, не входящие в состав армии. Маленькие отряды преданных лично главе Великого Дома.

В весьма недавнем прошлом члены отрядов довольно часто отчаянно резались друг с другом, защищая противоречащие друг другу интересы хозяев. Да и сейчас… Софи знает, что отец недолюбливает «Змей» Кэретты, и никогда не останется ночевать в месте, где охрана только из них. Да и у Кэретты настроение резко портится, стоит человека со значком «Пантеры» Ягров, увидеть…

Софи вспомнила, что шофер носит Змею Еггтов. Он-то как здесь оказался? Очень нехорошо «кабаны» и «змей» друг на друга посматривают.

— Заберите… это, — устало сказал Яроорт и ушел, ни на кого не глядя, и ни с кем не попрощавшись.

Софи почувствовала себя в коротком шелковом платье с обнаженными плечами, ярким макияжем, в маленькой шляпке, про которую Марина бы непременно сказала «дурацкая», а то и чего покрепче… Почувствовала себя. Да просто до невозможности отвратительно. Легкие словно физически обожгло. Словно, на глубине, когда не хватает воздуха. Рвёшься к поверхности, пробить водную гладь, выпустить скапливающуюся в легких отраву. Вдохнуть свежего воздуха, не отравленного ничем.

Яроорт словно нырнул в мутное болото. И среди гнили, грязи и мерзости увидел ещё недавно казавшуюся идеалом. Такую же, как и все остальные. А как же сама понять не могла, что в болоте, и оно медленно, но необратимо затягивает? Гнилушки светятся в темноте, но это мёртвый свет.

Липкие путы надо рвать. Иначе, так и завязнешь. Бесповоротно. Вырваться! Скорее вырваться, Софи протягивает руку к шее, словно стремясь расстегнуть пуговицу воротника. Воротника нет. Только душащее ожерелье с пушистой бархоткой. Словно ошейник, собачий ошейник. Душно! Софи рвет ожерелье, ломая замочек и ноготок.

Всё в каком-то тумане.

— Софи, ты уже уходишь?

Не узнает стоящую. Но если та не исчезнет, то Софи ударит. Не как в девчоночьей драке. По болевой точке, как учили на рукопашном.

— Её высочество действительно хочет уйти. — незнакомый голос. Точно! Это один из «кабанов». Другой старается поставить на ноги рыдающего принца. Вот так красавчик- размазня и трус. Что-то в голосе и взгляде «кабана» сквозит такое. Полузнакомый силуэт из поля зрения Софи пропадает.

Кажется, она сейчас упадёт. Кто-то подхватывает её. Словно в детстве Сордар. Она выпрямляется. Сордара здесь нет. К сожалению. Есть шофер.

А Софи не совсем помнит, как оказалась возле машины.

Она даже не знает имени человека… Какого! Ко всем мирренским демонам! Еггт она или кто!

— Змей, — говорит Софи по-старогрэдски. Змей — обращение члена Дома к гвардейцу, — поедем отсюда.

Он молча распахивает перед ней дверцу.

— Подожди. Я на переднем поеду.

Шофер ничего не сказал.

Дорога идёт между правильных, каких-то нереальных, и всё равно, красивых полей. Побродить бы по ним…

— Змей. Останови здесь.

Снимает туфли, босая бредёт по росе. Что же тут вокруг творится? Почему всё так… Неправильно? Роса холодит ступни. Хочется скинуть платье, и кататься по ней, смывая прилипшую мерзость. Выдергивает из волос заколку. Одну, вторую, пятую. Безжалостно уничтожая если и не шедевр, то весьма и весьма достойное произведение парикмахерского искусства. Волосы рассыпаются по спине.

Почему? Ну почему в этом мире всё так неправильно? Кто друг, кто враг? Перепутала в первый раз… Или в очередной.

Змей стоит у машины. Бесстрастно смотрит.

— С вами всё в порядке?

Протягивает руку, помогая выбраться на дорогу.

Как-то странно, вот так ощущать под босыми ногами асфальт. Каждый камушек. Туфли искать не будет.

— Да. — Софи отвечает, только вновь забравшись на переднее сиденье.

Змей заводит мотор.

— Куда едем? Домой… Или…

— Или? — переспрашивает Софи.

Он кашлянул.

— Не мое дело, советовать Члену Дома, но, как верный долгу вассал Дома, я бы советовал Члену Дома вернуться обратно в школу.

От силы два часа езды. К тому же на этой машине. Просто ухватиться за решение, предложенное другим, как за соломинку. Всегда проще, когда за тебя решают другие… Решать человек должен сам, и ответ сам держать, если что. Вроде бы всё просто. Но…

Софи и Змей переглянулись. Подумали одно и тоже.

— Марина. Мне нельзя ехать, оставляя её там.

— Предложите уехать и ей.

— Ты думаешь, что всё так просто, Змей?

— Я высказал свое мнение. Ваше дело решать.

— Поехали домой. Завтра поговорим. Ты подумал, что будет с тобой, если выполнишь предложенное?

— Ничего. Я должен выполнять любую волю Чёрного Еггта, если она не противоречит моей присяге, и воле Главы Дома. Глава Дома относительно младших членов Дома не давала мне никаких указаний.

— Эта история не должна выплыть наружу.

— Вы имеете в виду, на публику?

Софи кивает.

— За ограды этих поместий выходит только то, что хотят владельцы.

— Я так и думала. Но соправитель…

— Он всё и так знает. Некоторые добровольно наложенные рамки держат крепче любых оков.

— Тогда… Змей, ты слышал, что он говорил о… — Софи замялась, не зная, что сказать. Речь ведь идёт о матери.

— О Главе Дома, — заканчивает Змей за неё, — я докладывал Главе Дома о не самых лучших увлечениях принца. Её указание — «не обращать внимание на грехи молодости».

Софи захотелось ругаться. Самыми грязными словами из обширного лексикона Сордара. Даже тут перекос представлений о плохом и хорошем. Да какой перекос? Абсолютно дичайший крен! Полное смещение представлений с заменой всех общепринятых минусов на плюсы! И главное — моральные устои разрушены у тех, кто по идее, должен подавать пример их сохранения! Марина, похоже, думает примерно тоже, и просто не может четко сформулировать словами угнетающее её.

Вернувшись, Софи проверила сейфы в Голубом кабинете. Там и в самом деле, кроме украшений, лежат какие-то препараты. В том числе, и известные Софи сильнодействующие лекарства. Некоторые из них очень дороги. Сейф закрыт кодовым замком. Не все так плохо. Это Софи Кэретта сказала коды от некоторых сейфов с украшениями. Марине-то украшения даром не нужны. Заодно вспомнилось, что «избранных» императрица только в Голубом кабинете и принимает. А семья Яроорта к «избранным» как раз относится. И, возможно, императрица тоже смотрит на мир через сладковатый дурман. Тогда всё совсем плохо. Но может, и нет. Софи вспоминает заторможенность принца, да и некоторых подружек. Чтобы стремительная и ловкая Кэретта нуждалась в каких-то препаратах. Не верится. Но факты — вещь упрямая.

До Большого Бала Софи потерпит. Как-никак, пара дней осталась. А уж на Балу она устроит. Все надолго запомнят. Кэретта их обеих после бала точно выгонит. И вряд ли когда-нибудь захочет принимать у себя Софи и Марину.

— Ты Марину не видел? — презирая утонченное обращение, Софи последние несколько дней грубит всем подряд, с трудом удерживаясь от украшения речи непечатными идиомами в «лучших» традициях младшей сестры. Принц ей уже смертельно надоел. Хотя бы тем, что с убийственным постоянством попадается на пути, а потом, словно приклеенный, таскается следом.

— Их высочество направилась в Голубой кабинет.

У принца вечно что-то с языком случается, стоит в разговоре упомянуть Марину. Говорит о ней — словно титулы из справочника зачитывает.

Софи рванулась по анфиладе, принц, разумеется, увязывается следом. Пусть Марине вряд ли что-то может понадобиться в сейфе с украшениями. Но зная её любопытство, лучше всё-таки проверить.

Марина лежит лицом вверх, рука безвольно откинута, глаза закатились, изо рта пена.

— МАРИНА!!!!!!!!!!!

Принц вжимается в стену, влез бы внутрь, если мог.

— Что с ней?

— Передозировка, похоже…

— Вызывай врача!!!

— Её Величество отпустила на три дня весь медицинский персонал. Звонить надо в город…

— Звони!!!!! Где у неё тут телефоны?!!!!!!!!!

Принц косится на Марину.

— Они приедут только часа через два-три. За это время их высочество… — он осёкся.

— Может умереть?

Он кивнул.

— Лекарство есть?

— Там, в сейфе…

— Код?

— Не заперт…

От обилия препаратов рябит в глазах.

— Какое?

— Не помню… Упаковка с двумя зелеными полосами.

Софи вышвыривает препараты на пол.

— Это?

— Да…

— Что дальше?

— Две ампулы в шприц и прямой укол в сердце…

— Если врёшь — тут и подохнешь, — сквозь зубы цедит Софи, расстегивая комбинезон Марины.

— Я этого делать не буду — даже руки за спину убрал.

— Сама сделаю. В анатомии разбираюсь!

Иглы страшны. Очень страшны. Таких Софи ещё не видела. Но надо. Надо перебороть страх. Иначе всё. Шуточек Марины больше не будет. Самой Марины не будет! Сердце вот тут! Еле слышно, но ещё бьётся.

Тело Марины выгнулось дугой, из горла вырывается то ли крик, то ли хрип. И всё. Девочка лежит неподвижно. Из уголка рта появляется струйка крови.

В глазах красавицы беснуется адское пламя.

— Маленькая… Я отомщу за тебя… Я клянусь…

Безжизнен взгляд зеленых глаз. Похоже, всё… Софи опускает голову сестры. Целует в лоб.

Снова смерть во взгляде.

— Ты мне наврал!!!! Это было не лекарство!!!! Я убью тебя!!!!!!!

Зрачок пистолета смотрит прямо в лицо. Он пытается отползти, зная, что бесполезно. В лицо пышет еггтовская ярость самой высшей пробы. Все бесполезно. Или… Трясёт пальцем.

— Там… там… там!!!!

Только презрительная ухмылка в ответ.

— Жил как дерьмо, так хоть сдохнуть попытайся, как человек.

— Она жива!!!!!!!!!! Обернитесь!!!!!!!!

— Да пош…

Пистолет падает на пол. Софи услышала хрип сестры.

Марина дышит. Отрывисто засасывая воздух, и словно выплёвывая выдох. Дышит тяжело. Но дышит!

Принц стоит. В руке пистолет. Похоже, впервые в жизни держит в руках оружие. Нехорошо смотрит.

Софи буравит его ненавидящим взглядом.

— Что ты хочешь, трус? Что бы ты ни сделал — помни: от Императора и Кэрдин не сбежишь! Они тебя…

Он шагнул вперед.

— Я не хуже вас знаю, что они со мной могут сделать.

Поднял пистолет стволом вверх. Повернул боком. Постоял так пару секунд. И демонстративно положил, почти швырнул оружие на стол. На лице непривычная жесткость. Человек словно стал на десять, а то и двадцать лет старше.

— Мое слово ничто против вашего. Прошу об одном — скажите правду. Я не хочу умирать.

— Катись отсюда, дурак, получай большее, чем ты заслуживаешь — никто не узнает, что ты был здесь!

Только дойдя до телефона, Софи догадалась положить пистолет. Гудки тянутся, словно часы.

— Код 941!

Секундная пауза и четкий ответ:

— Звонок зафиксирован! Боевые группы выехали. Есть возможность описать ситуацию?

Софи тяжело вздыхает. Напряжение медленно отступает.

— Там есть врач?

— Общего профиля. Нужен определённый специалист?

— Да. По лечению последствий тяжелых отравлений.

Вторая лестница охвачена светом. На вершине стоит… Вторая Кэретта. То же серебристое платье, манто на плечах, изысканная прическа с диадемой, тонкая сигара в длинном мундштуке… Только на цепочке вместо гепарда — самый обыкновенный черно-белый поросёнок. Оглушительный свист. Поросенок стрелой несётся по лестнице. Гепард рванулся… Цепь лопнула!

— Что вы себе позволяете, Ваше Высочество? — голос Кэретты легко перекрывает шум.

— Смотри! — у дочери голос не хуже материнского.

Софи вытягивает руку и переворачивает сумочку. Тонкой струёй сыплется белый порошок. Разжав руку, Софи говорит.

— Марина нашла это. У тебя!!! — кулак разжат, палец с обломанным наманикюреным ноготком указывает на Кэретту словно клинок, — Она попробовала эту дрянь! Передозировка! И её…

— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!!!!!!!! — словно смертельно раненный зверь кричит императрица, падая на колени и вцепившись ногтями в лицо.

Софи стоит как манекен, Кэретта напоминает ожившего мертвеца. По лицу императрицы течет кровь. В большом зале — сумасшедший дом.

С грохотом распахивается дверь. Вращая глазами, словно жерлами орудий, у входа танком возвышается Сордар. За его спиной слева стоит Бестия-Кэрдин. Трость держит, словно для драки. Молча торжествует. Саргон стоит, словно памятник самому себе. Сзади ещё кто-то. Явно с оружием.

— Где Марина?!!!!!!!!!!!! — раненым зверем взревел Сордар.

Тонкий звеняще-злобный голос в ответ:

— Её отвезли в госпиталь ВМА. Она будет жить.

Ходячий танк прошел через зал. Сграбастал сестрёнку. От души расцеловал в губы.

— Ну, Сонька, я этого тебе до гроба не забуду!!!!

— Кажется, с финансированием двора её императорского величества будут проблемы, — сказал Саргон.