Нет, этот отряд уже слишком начинает напоминать аниме. Ближайшее окружение Динки состоит из десятка девиц её примерно возраста, неплохо владеющими различными колюще-режуще-дробящими орудиями. И где только она подобный цветник собрала? Хотя, догадаться несложно — тут не Римская империя, солдатам жениться никто не запрещает. Кое-кто из офицеров взгляды Дины на воспитание детей вполне разделяет.
Шуму они все вместе производят чуть ли не больше чем весь остальной лагерь. Количество молодых да и не очень солдат, околачивающихся вокруг их палаток, превышает все разумные пределы. А если учесть, что время мирное, и ходят они не в доспехах, а в весьма легкомысленных, по местным меркам, нарядах… Локальный дурдом обеспечен.
Главная розочка в этом цветнике постоянно порывается навязать мне свое общество. Я, как умею, стараюсь этого общества избежать. Блин, я же её больше чем на двадцать лет старше! Да и вообще, подобные связи тут крайне не одобряют, вплоть до проведения операции по отрезанию известного органа. Без наркоза, разумеется.
— Ну, для такого она вполне благоразумная девочка. Хотя девицы её — далеко не все. Я им давала кое-что с приказом принимать, если на глупости потянет.
Ну и ну, продвинутая тут медицина… Или это только Дина такая умная?
— И что?
— Да ничего, — она усмехается, — некоторые за новой партией приходили. Ветер в голове, да и не только, но ни одной беременности за полтора года.
— Она мне сказала тогда… Давно, ещё Дина не родилась.
«Тогда, не будь отца рядом, тебя и Линка спасти бы не удалось. Он дал вам свою кровь, тем более, детям не так много и требовалось».
«Ты после Кэр уже не могла?»
«Тогда я в таком состоянии была, что доспехи руками разрывать бы смогла, — злилась она тогда жутко, маму в таком состоянии только я не боялась, — Не в этом дело. Моя кровь для тебя и Линка — смертельна».
Мне страшно стало, но всё-таки, я спросила:
«А наша для тебя?»
«Тоже. Да ты не бойся. У Кэр моя кровь, у вас двоих — отцовская. Так всегда бывает, ребёнок наследует кровь одного из родителей, кровь другого при переливании убьёт его».
Я обиделась.
«Так хотела, чтобы у меня была твоя кровь, а ты такое говоришь!»
Она рассмеялась совсем весело, как я давно уже не помнила.
«Зря обижаешься, глупенькая, — так только она меня и могла, ибо я такой по отношению к ней и была… Да и осталась, наверное, — То что я сказала тебе — такой же закон природы, как восход Солнца или смена фаз Луны. Так просто есть. Я знаю, что это именно так, а не иначе. Чья там кровь, отца или матери — только на некоторые болезни влияет, да и нет их у вас. Куда важнее, что отец с матерью, как люди, из себя представляют. А что там в жилах — не столь важно, Может, и совсем чужое быть. Как у меня».
Я ей поверила. Ибо она была снова права, а я — нет. Она продолжала.
«Если я буду жива, когда у вас дети появятся… Кстати, мне совершенно не важно от кого именно, не хвалить, ни упрекать не буду, ваш выбор — это ваш выбор, а дальше по делам поглядим. Так вот, если жива буду, то смогу сказать у кого из них чья кровь, на тот случай, если случится что».
«Мама, а у всех людей кровь разная?»
«Не у всех, крови всего четыре или пять разновидностей».
«Значит, вместо отцовской мне бы подошла кровь…»
«Любого другого человека с кровью такого же вида. Со мной и Кэр всё тоже самое».
«Ты по виду человека определяешь, какая кровь у него?»
«Нет, мне немного взять нужно, чтобы понять».
«Ты на неё просто смотришь?»
«Нет, не просто. Кое-что другое делаю…»
«Мне покажешь, как это делается?»
«Потом как-нибудь, поздно сейчас уже. Устала я уже».
Потом было что-то другое. До сих пор жалею, что не настояла на своём. Я ведь кровь только перелить умею, благо с Динкой у меня одинаковая. Но если у Динки будет ребёнок то я уже ничего сделать не смогу. Останется только гадать, материнская, или отцовская.
Я слушал, и самым натуральным образом обалдевал, хотя на деле, моему состоянию соответствовали куда более крепкие словечки лексикона прежнего мира. Здесь, до меня точно побывал попаданец! Дина знает о группах крови, и переживает, что не умеет их определять! Но ведь знает же. Это уровень первой половины XX века! Тут век-то какой… Хотя, пойди, разбери, какой тут век! В нашем мире одно падение Римской Империи на столько лет назад цивилизацию отбросило. Чуть ли не тысячу лет восстанавливались. А не пади Империя, в каком бы мире мы сейчас жили? Ведь столько знаний погибло или было намеренно уничтожено. Причём, теми же самыми, кого так ненавидит Дина — церковниками! Пусть, они и разным божкам молятся. Паразиты! Форма разная, суть — одна. В том мире — выкрутились. В этом — вряд-ли получится. Уж мы постараемся.
В том числе и из-за вас, гениальный врач Дина больше озабочена качеством отлитых стволов и количеством выпущенного пороха, а не тем, как определять группу крови или восстановите Кэретте нормальные глаза. Вот уж точно, её бы энергию да в мирных целях! Не удержался от горькой иронии. Не придись ей полжизни заниматься войной, чего бы она в медицине нарыть могла! И это ведь притом, что Дина I далеко не все свои знания, где бы она их не набралась, успела дочери передать. Войны не дали! Сколько в них энергии, сил и жизней вбухали! И всё этим, пекущимся о душах людских, спасибо! Они спровоцировали Войны Верховных, стоившее Империи столько крови.
Их версия, откуда Дина I свои знания получила, проста, как копейки — от Врага Рода Человеческого, или, по нашему Дьявола. Оригинально, аж жуть! Рога Дины только весело сверкают в ответ. Я в её звезде вижу что-то родное и привычное по своему миру. Что там, что здесь похожие звёзды носили не самые худшие люди своих миров. Может, из тех яростных времён, с подбитого деникинцами бронепоезда, сабельной рубке под Варшавой, Перекопа или кроншдтского льда и занесло сюда яростное сознание, ставшее здесь Диной I? Боюсь, этого мне узнать не суждено.
Кое-что, и даже многое указывает, что могла она быть из абсолютно конкретного времени нашей истории. Слишком уж по-большевистски она ненавидела церковь, да и само понятие бога. Да и звёзды… Только ведь звёзды грэды всегда носили. Гораздо более серьёзный аргумент против попаданца-большевика — невиданные в нашем мире бешенные стрелы. Только вот, может, просто в нашем мире оставшийся безвестным гений просто погиб, не выпустив винтовки или шашки, в одно из тех лет, что навеки разрубили историю нашего мира. Это было до, а это — после. Он погиб, не успев привнести в наш мир ещё одно разрушительное оружие. Если он такое на средневековой базе соорудил, то как бы он в двадцатом веке развернулся?
Вот в чём я уверен, так это в том, что Дина, или вселенец-попаданец — великие воины.
Но, если она попаданец была, то не могла же она ни разу не проколоться. Родной язык, я имею в виду. Я тут не слишком давно, но от меня уже «Блин» появился. Уже прослыл самым забористым, в смысле, пригодном для написания на заборах, словом. И я даже знаю, кто первая там написала.
За это словечко Кэретта меня уже прибить готова. Кажется, у неё доченька поинтересовалась, что это такое. А той словечко, наверняка под страшным секретом сообщила миленькая Диночка. Когда в платье, да причёсанная — такая прелесть. Сущий ангелочек. А на деле — настоящий дьяволёнок. У Кэретты, небось, челюсть на пол отпала, когда от примерной доченьки такое услыхала. Откуда та таких слов набралась, интересоваться не стала. Отсутствием мозгов не страдает. Сразу понимает и от кого, и благодаря кому.
Динка тоже от тётки старается подальше держаться, хотя все Еггты и Ягры между собой прекрасно ладят. Идиллия, блин! Сказал человек, до недавнего считавший чуть ли не единственным родным существом компьютерную мышь, да лохматую соседскую кошку, хотя и домашнюю, но изначально самого подвального происхождения по кличке Саффи. Единственную представительницу этого племени, кого не следует пускать на шаверму. Это существо хотя бы притворялось, что меня любит
От Дины I, будь она и в самом деле попаданкой, словечек должно было остаться побольше моего. Что там Штирлиц радистке Кэт говорил насчёт родов? Великая безо всякой иронии, Дина, рожала трижды. Сомнительно, что никто при этом не присутствовал и ничего не слышал. Спросить, что ли, на каком языке составлены легендарные «Записки»? Угу, счаз! Это как в нашем мире министр к президенту придёт и попросит ядерный чемоданчик и коды к нему. Долго он после такого живым министром пробудет? Хотя, до записей Дины добраться надо… Ведь если прочту — буду жить ровно столько, сколько буду Еггто-Ягров родному языку учить… Хотя, может пора бы бросать категориями своего мира мыслить? Еггты ни зла, ни добра не забывают. Да и не для себя им тайны «Чёрной ведьмы». Для всех грэдов. Кстати, вот зацепка ещё — ведь не факт, что Чёрной её за дела прозвали. Может, у неё была примесь негроидной расы? Дина II смугловата, да и губы у неё довольно полные, не говоря уж о черноволосости.
— Она когда-нибудь говорила на неизвестных языках?
Дина неожиданно хохочет.
— Это её любимая игра — поддеть меня на незнании языка. Сама-то в походах росла, людей из самых разных народов навидалась. И языки все учила очень быстро. Тоже так умею. — теплеет суровое лицо, — До сих пор помню — отец Эрескерта стоял натурально посерев и рот разинув, как рыба подыхающая. Она какого-то пьяного конюха из его отряда такими словами их старого языка обложила. Нескольких даже он не знал. Его предки колдунами были. Там самая страшная ругань вроде антимолитвы — духов злых отгонять. Притом, слова эти в племени знали только мужчины. Они уже тогда почти грэдами стали, он полноправное гражданство получил через пару дней. Кой-во что верили ещё. Считалось, что если эти слова узнает женщина, да на мужчину их скажет, то эти демоны явятся и разорвут… Или что-то там оторвут всем мужчинам, кого увидят. Именно мужчинам, если женщина сказала. Мужчина, считалось у них, эти слова может говорить женщине только один на один, и если считает её в чём-то сильно виновной. Тогда они тоже явятся. Но разорвут только одного. Кого сочтут виновным. Так что, бывшие соплеменники Эрескерта до сих пор с женщинами вежливы очень. Эрескерт кой-какие выводы из смеси суеверия, своего длинного языка и большого количества дур на этом свете кой-какие, полезные для себя выводы сделал. Сам знаешь, он вечно готов, как котяра по весне. И кошечек находит постоянно.
— Угу, буркнул я, — выпитое начинает сказываться, сейчас брякну такое, что мои приключения в этом мире тут же наверное, и кончатся. — Тут в замке живёт парочка молоденьких кошечек, вряд ли водивших близкое знакомство с котами.
Хохотнув, так что чуть потолок не рухнул, Дина тыкает в меня кулаком. Несмотря на силу, пинок вполне дружеский.
— Ну, почему ты всё напрочь забыл? Ладно, дорассказать придётся. Конюх тот и правда, упал. Мама ему врезала. Эрескерт Старший почти белым стал. Думал, что умрёт сейчас. Мама сама тогда… весёлая была. Как заорет.
— Пошли прочь!!! — потом ругалась долго на их и нашем языке, — Вы над их народом больше не властны!!! Они мне служат!!!
Он был нашим офицером. И бывшим колдуном. И он знал, что так говорить с демонами, или духами, вечно эту чушь путаю, может только величайший колдун. Или, шаманка. А зло против женщины из шаманского рода замышлять… Могу заверить тебя — даже Эрескерт ещё верит, что это очень мучительный и жестокий способ самоубийства.
Вот и до обсуждения проблем мироздания добрались. Поговорить Дина любит. Правда, голова потом реально пухнет от того, чем нагрузила. Само-собой получается интеллектом давить. Ибо и в самом деле, высоченный.
— Сколько комбинаций можно составить из пяти цифр?
— Сто двадцать.
— А из шести?
— Семьсот двадцать.
— Хм. Этого не забыл. Помнишь про перемножение порядковых номеров. Вот и с тем, что вокруг видим примерно как с цифрами перемноженными. Чем их больше, тем число возможных сочетаний выше. Как на первую клетку «Смерти Императора» кладёшь зёрнышко, на вторую — два. На третью — четыре. Дальше восемь, шестнадцать… И так далее. Тогда на шестьдесят четвёртую придётся положить больше, чем есть всех зёрен всех злаков в мире. Так и с тем, что вокруг видим.
Достаёт золотой с императорским цветком.
— Что это?
— Самая нужная для войны вещь. Когда её много.
Усмехается.
— Наловчился отвечать… Точно, полезно иногда по голове стукнуть. Но что ещё ты видишь?
— Золото.
— И только?
— В золоте, кроме самого золота, крови, смертей и великих свершений можно всё, что угодно рассмотреть.
Касается рукой моего лба.
— Хм. Вроде не горячий. Всю жизнь тебя знаю, но таких оборотов не припомню. Прям поэзия почти. Но главного-то и не рассмотрел. Первоосновы.
— Чего?
— Всего, что вокруг видим, самих нас включая.
Подкидывает и ловко ловит монету. Я мысленно включаю режим болвана.
— Что мы из золота сделаны?
Смеётся.
— Может, и из него немного. Золото только одна из первооснов. Серебро, платина, ртуть, медь, свинец, железо, олово, сера — другие.
— Только эти?
— Нет, и другие ещё есть. Но все между собой связаны. Смешение этих первооснов и даёт нам весь этот мир, что мы видим. Самое простое — сплавы меди и олова. Из двух первооснов получается нечто третье. Сплавов десятки, если не сотни. Первоначальных компонентов — всего несколько.
— И много всего этих первооснов?
— Не знаю. Думаю, больше ста. Иначе просто весь этот мир не охватишь. Больше ста чисел перемножишь — и то совершенно запредельное число получится. Но мир ведь огромен и столько разного в нём. Однако, всё можно свести к сотне с лишним первооснов. Из сожжённого дерева можно получить уголь. Но есть и каменный уголь. Значит, какие-то общие первоосновы есть и в камне, и в дереве. Да и уголь когда-то очень давно был деревом. Видела деревья, становящиеся камнями. Пройдут века, они ими станут. Пока же они нечто промежуточное. Первоосновы меняют характер связей друг с другом. Каждая может быть твёрдой, жидкой и газообразной. Просто, люди не всегда могут перевести их из одного состояния в другое. Сами первоосновы расположены в определённой закономерности относительно друг друга.
— Вроде как кусок льда растопить, а потом испарить.
— Примерно. Только вода к первоосновам не относится. Она из двух первооснов состоит.
Сижу и тихо офигеваю. Золоторогая додумалась до периодической системы элементов. Привет Менделееву.
Может, ей кто-то сообщил о такой системе? Глупая мысль. Люди сами ничего не могут. Вечно им первоначальные знания то бог, то царь, то герой, то пришельцы из космоса, приносят. Сами они до всего доходят. В крайнем случае, у соседа воруют. Потом только мифы о культурных героях сочиняют.
— Каких-то первооснов больше, каких-то меньше. Что-то мы просто не нашли пока. Но найдём. Систему первооснов поняла уже. Скоро весь ряд выстрою.
— Это запретные сведения?
Пожимает плечами.
— Нет. Просто никому, кроме меня, не нужные.
— Они записаны хоть? — понял уже, у неё, наверное, компьютер вместо мозгов, столько всего в голове таскает. Для себя иногда оставляет пометки на обрывках бумаги. Информацией всё-таки дорожит — смертная казнь ждёт любого, кто хоть один её обрывок украдёт или выбросит.
— Да записала я это.
— Отдай таблицу в печать. Она не должна уйти вместе с тобой!
Резко впивается взглядом. Глаза в глаза! Зелёное пламя беснуется.
— Я не говорила, что это таблица!
Не в гневе, скорее удивлена, да и реакция эмоциональна чересчур по причине выпитого. Ладно, будем выкручиваться.
— Говорила о цифрах. Вот я и решил, что порядок первооснов этих должен быть как-то записан. Вспомнил, где за деньги расписывался.
Усмехается недоверчиво, вспышка явно затухает.
— Наверное… Слишком много всего набралось за эти годы. Материнское разбирать некогда, да ещё и своего уже набралось. Ладно, это почти закончила, поняла уже связи первооснов друг с другом. В некоторых местах уже знаю, что и с какими свойствами должно быть. Ничего подходящего нет. Самой поискать, или пусть другие займутся?
— Напиши про связи эти. Проще искать будет. Объяви законом. Да и не усомниться никто, зная, кто такой закон издал.
Кривовато усмехается.
— Законы люди обожают нарушать. Каких бы кар не сулили за их несоблюдение.
— Дождь всё равно падает с неба. Нравится кому-то или нет.
— Первоосновы всё равно связаны друг с другом именно так, а не иначе. Будет готово — прикажу издать. Даже интересно, что мне попробуют возразить.
— Интересно, кто?
— Такие всегда найдутся. Иногда даже становится скучно быть всегда правой. Тяжело видеть дальше всех.
Не мания величия. Просто осознаёт своё превосходство. В это время ещё можно быть учёным-энциклопедистом. Дальше станет сложнее. Открыла закон из тех, что меняют мир. Практически не предав ему значения. Литью пушек куда большее значение имеет.
Мне, как обычно, лучше помалкивать. Что по химии в рамках школьного курса знал — практически всё забыл. Тут же рядом человек, уровня если и не Менделеева, то ненамного ниже. Да и Менделеев, если склероз не изменяет, к производству взрывчатки отношения имел, и на воздушном шаре летал. Много чего делал. Водки вот только не изобретал.
* * *
Смысла особого в этих конных прогулках не вижу. Верховный в наглую демонстрирует всем и вся: «Вот она я. Смотрите хорошенько. Жива, здорова и ничего не боюсь. Свита не сильно пышная — я, Кэретта, да шестеро телохранителей. Мне как-то всё равно — ничем осмысленным не занят, а вот Кэретта частенько выглядит весьма недовольной.
Маршрута постоянного нет. Город огромен. Миллион народу точно есть. Скорее, даже два.
Сад как сад. Скульптуры какие-то непривычных очертаний. Тут что, уже свои серреалисты завелись? Присмотрелся получше. Соскочил с коня. Сердце колотится бешено. Переплетённые змеи, оскаленные пасти, черепа, причудливые орнаменты. Что за! Откуда здесь ацтеки?
— Как это сюда попало?
Дина смотрит как на идиота. Спешившись, говорит.
— Кэрдин сюда притащить велела.
— Откуда взялись те, кто это изваял? Как они выглядели?
Что-то во взгляде странное.
— Ты что, забыл кто такие бодроны? И на кого они похожи?
— Да.
— Хм. Кэр, у тебя зеркальце есть?
— Только в пудренице.
— Сойдёт. Дай сюда.
Протягивает круглую коробочку, ничем не отличающуюся от виденных в другом мире. Ничего не понимая, открываю. Дина подходит. Тоже в зеркальце смотрит. Потом вопросительно на меня.
— Удовлетворил любопытство?
— Ты о чём?
Дина буквально взрывается от хохота. Хлопает меня по плечу. Кажется, даже слёзы от смеха текут.
— Крепко же тебя приложили! Бодрона хоть рассмотрел?
— Где?
— Да в зеркале же! Забыл отца родного! Он же у тебя бодрон чистокровный, да и мать, насколько я знаю, бодронка на три четверти.
Так, значит ацтеками тут и не пахнет. Бодроны сами придумали себе таких жутких богов. А я получается что вроде абстрактного дон Диего Уицилопочтли — были такие деятели из перешедших на сторону испанцев смертельных врагов из Тласкалы и других городов. Принимали крещение, отказывались от старых богов, учили испанский. Потомки этих людей стали мексиканцами. Здесь всё по-другому. Идёт ассимиляция, причём без учёта национальных или расовых особенностей. Нынешняя моя морда лица тому подтверждение.
— Многие считали, что его свирепость обусловлена каким-то голосом крови. По мне, так чушь полная. Бодронского в нём была только любовь украшать всё, что надо и не надо изображениями черепов с костями. Не влияет кровь ни на что. Ты достойный сын своего отца, а вот братцы твои откровенно не удались, про сестёр вообще молчу. А кровь-то у вас у всех одна.
— Ничего не помню. Даже имени отца.
— Его именем детей пугали. Да и сейчас пугают, наверное… Хотя, раз вспомнил статуи — уже хорошо. Возвращается память, значит.
Остаётся только кивнуть. Лучше бы имя отца назвала, похоже всем известный и крайне неоднозначный тип был.
— Видел статуи эти. Может, здесь, может, где в другом месте. Но не помню, как они сюда попали.
— Кэрдин сюда приказала сюда притащить, когда храм разрушили.
— Этих богов?
Воительница смеётся.
— Не-а. Святош наших разлюбезных, что Ведьма не добила. Помнила, что бодронов они ненавидят хлеще, чем нас. Ну, так вот вам — на месте святыни будут древние статуи стоять. Их еле нашли столько. Имена мало кто помнил. Как и письмо — но тут уж святошам спасибо — они почти все их книги пожгли. Правда, у меня есть парочка.
— У тебя там не только книги есть! — с чего это Кэретта так злится?
Дина ухмыляется.
— Ну, а что, забавные такие маски.
У меня, наверное, вид законченного барана, ибо окончательно утрачиваю способность что-либо понимать. Кэретте в сообразительности не откажешь.
— Хочешь знать, что за маски? Забавные такие. Паршивцы эти из лицевой части черепов такие делали. Вместо языка и носа кремнёвые пластины вставляли. В глаза — камушки разные. Чудовище маленькое несколько лет назад такую маску где-то нашло. Во всё чёрное вырядилась, её нацепила, и отправилась мою Кэр пугать.
Дина хохочет. Да и я, как сценку представил, усмехаюсь.
— Ага, а ты её в переходе между башнями поймала. С той поры и пошли слухи бродить, что у нас в замке приведния водятся. Ты и сама испугалась, кстати.
Довольная, аж сияет. Кажется, до сих пор в восторге, что доченька сумела проучить сестрицу.
— Единственный раз в жизни, когда мне хотелось ребёнка выпороть.
— Она от тебя всё равно убежала. Только маску оставила.
* * *
Попаданец тут есть. Это я. Но очень похоже, что по историческим меркам недавно поработал в Империи прогрессор. Настоящий. Дина I. Видимо, после вчерашнего ещё одна версия возникла не противоречащая написанному в другом мире. Не большевик она. Местная. Только из другой эпохи.
Причём, как и в моём случае, имел место перенос сознания. Только намеренный. Из будущего, или из другого мира — теперь уже неважно. Сознание взрослого человека, кстати, даже не факт, что женщины, было перенесено в тело младенца, найденного великой воительницей перед последней битвой…
Прошло пятнадцать лет — и понеслось. Она могла примерять старых врагов и находить неожиданных союзников. Сколько нового она внесла в военное дело. Писала законы, лила пушки, ковала мечи.
Прогрессор явно имел одну главную цель — задавить в зародыше государственную монотеистическую религию. И церковь. Первый раунд схватки был выигран Кэрдин и Эрендорном.
Кажется, я нашёл точку развилки — как раз обнаружение Дины. Может быть, в другом, теперь уже никогда не станущем реальным, будущем немолодая, неспособная иметь детей, да к тому же с трудом балансирующая на грани безумия, женщина-воин и нашла младенца. Из которого выросла ничем не примечательная, скорее всего, порядком затюканная властной матерью, девочка. Почти наверняка погибшая вместе с ней, а даже если и уцелевшая — ничем особо не отметившаяся. А ведь не будь Дины, что было бы?
Эрендорн к централизации страны не особо стремился. Ему хватало видимости единства и доходов со своих провинций. Правда, армию он содержал превосходную. Но зато варлорды целой кучи провинций продолжали увлеченно грызться друг с другом. Кэрдин, кстати, в этих разборках активно участвовала. Несмотря на поражение, былой славы она не растеряла. Её часто приглашали то в качестве наёмного полководца, то командиром крупного отряда наёмников. Благо среди наёмников в то время было полным-полно бывших солдат её армии, и только она с ними и могла по-настоящему управляться. Иногда Кэрдин приглашения принимала, иногда — нет. Во всех случаях, когда приглашение было принято, кампания заканчивалась успехом той стороны, кому Кэрдин служила.
Бежавшие за линию проповедники смогли обратить в свою веру племена. Нашёлся и сильный лидер. Скоро, очень скоро объединившиеся под знаменами новой веры народы попробуют на прочность дряхлеющую империю. Будут постепенно отгрызать провинцию за провинцией, основывая свои недогусадарства, смотря на бывших хозяев в лучшем случае, как на овец для стрижки.
Племена, прорвавшие линию и погубили империю. Тысячу лет, если не больше, церковь властвовала над умами людей. Мир погрузился во мрак. Постепенно, с огромным трудом стали возрождать утерянные знания. Похожее у нас было. А тут у них не будет второго шанса цивилизацию отстроить. Придут к ним гости со звёзд — и привет. Останутся грэды только в этнографических заповедниках, где длинноухие ученые будут изучать развитой феодализм да церковь вселенскую. Может, один из потомков аборигенов, обученный колонистами, решил дать своему миру второй шанс и встретить гостей незваных атомными бомбами…
Возможно, такова история мира, откуда появилась Дина I. Но кто-то решил, что история пойдёт другим путём. Этот кто-то отправился, или был отправлен сюда. Почему-то я уверен — идею фикс матери дочь осуществит. Разгромит нарождающуюся религию и церковь. Аналога средневековья здесь не будет.
Тут даже поговорка есть про ненавидящий взгляд: «Что ты смотришь, как Дина на попа?»
А там, откуда она пришла, либо начали искать и нашли беглеца, либо просто изъяли зарвавшегося сотрудника. Отсюда и непонятки у местных насчёт того, куда тело девалось. Изъяли ведь очень удачно — со дня на день должен был начаться поход за линию. А «меч божий» — таков титул верховного вождя тех, что за линией, в то время азартно резался с родней и другими вождями. И я уверен — без грэдского золота в развязывании той войны не обошлось. Момент для нанесения удара — раз в сто лет такой бывает. Но он был и прошёл. «Меч божий» усмирил непокорных. Но ведь и у грэдов гражданская кончилась… Скоро две силы столкнуться лоб в лоб.
И не факт, что где-нибудь на периферии не вызревает ещё какая-нибудь гадость, которая через десятилетия нанесет удар по ослабевшим в борьбе гигантам.
С догматами столь не любимой Еггтами религии ознакомился бегло и через пень-колоду. Мракобесы с рассуждениями о первородном грехе человека да боге-спасителе везде одинаковы. С меня достаточно того, что по их мнению, вся мудрость мира сосредоточена в какой-то святой книге. Они её так и зовут «Книга».
А уж от трактата по демонологии я чуть под стол не сполз. Нет, блин, они серьёзно рассуждают о именах демонов и магии чисел, содержащихся в них. Породы демонов подробно описаны… Тут я уже не хохотал, а ржал попросту. Главный демон у них — бесполый (в смысле, могущий быть и мужчиной, и женщиной), красный, с золотыми рогами и звездой во лбу.
Умри, Денис, лучше не напишешь!
Как в глазах истинноверующих смотрится Дина в красном доспехе, рогатом шлеме, со звездой на лбу да ещё и с чёрной личиной, что вполне можно принять за портрет демона, я теперь понял. Неясно только одно — это у попов такая фантазия богатая, или Дина I сознательно на суевериях играла? Дина II ведь носит доспехи и шлем, сделанные по образцу материнских.
Возможно, смешение того и другого. Символ «врага рода человеческого» по мнению попов местных — пятиконечная звезда. А звезда — старый грэдский символ, ещё с погибшего материка пришедший. Я уже слышал, как кто-то уже предложил именовать войну Дины и Безглазого «Войной звёзд», правда, дискутировали, каких именно — красной и белой, или чёрной и синей.
Символика попов местных мне не нравится. Совсем. Ибо главный символ — самая настоящая свастика. Чёрная. А в какую там сторону лучи повернуты, мне наплевать в общем-то.
Что же, фигурально выражаясь, скоро начнётся великая война звезды и свастики.
Со знаками различия почти как у нас — размещается на наплечнике. Правом. Ношение наплечника обязательно и вне строя. Правда, можно носить не доспешный, а тканевый. Знаки различия носят все, кроме Дины и Кэретты.
Когда не можешь в себе разобраться, приходиться прибегать к традиционному отечественному средству. Как и у нас, есть тут кабаки, куда не всех пускают. Но уж мне-то все двери открыты.
Сижу и мрачно надираюсь в одиночку. Живая музыка играет. До другой тут ещё не скоро додумаются… Хотя, не додумались уже, видел краем глаза у Кэретты какую-то музыкальную шкатулку, причём вовсе не работы Дины.
Посреди зала — помост, на нём не сильно одетые девки выплясывают. Симпатичные. До чего же гибкие! Кто-то из персонала уже вежливо интересовался, не желает ли господин генерал, что бы кто-то из них скрасила мое одиночество. Господин генерал никого и ничего, кроме крепкого вина не желает.
Отнеслись с пониманием.
Публика тут — аристократы столичные. Обоего пола, причем женщины зачастую одеты не больше девок со сцены. Только что причёски получше, да золота побольше. Зато, те что на сцене куда как моложе, хе-хе.
По своему миру помню — рожа у меня такая, что люди, особенно женщины, даже от трезвого шарахались. А уж от пьяного… Рэндэрд, судя по всему аналогичное впечатление производил. Народ прибывает, свободных мест всё меньше.
Слышу как какая-то дамочка не первой свежести, но неплохо сохранившаяся спрашивает кавалера:
— Кто это там такой? Военный и страшный.
— Тихо ты! Генерал Рэндэрд это.
— Тот самый?
— Да.
— Как он смотрит… Убили у него кого-то наверное.
Вскидываю бокал в салюте. Может, здесь так не принято. Кавалеру мой жест явно не нравится, женщина, пьяненько хихикнув, отвечает вполне милой улыбкой. Мне больше нет до них дела. И ссориться я ни с кем сегодня не хочу, а мужик этот, судя по габаритам и сам драться не станет. Неглупая у тебя подруга.
Убили у меня. Всю мою прежнюю жизнь. Неизвестно кто, и неизвестно, за что. Разорваны все старые связи. Хотя, по большому счёту, не осталось там никого, о ком стоило бы тосковать. Да и хрен с тем миром.
Только ведь и у вас убили. Рэндэрда вашего больше нет. Только я имеюсь. Вместо него. И замена пока выходит вовсе не равноценная. Как-то параллельны мне были все кризисы того мира. По большому счёту, я там болтался как известная субстанция в проруби. Здесь в стороне стоять не получится. Слишком многое тут уже завязано на тебя… товарищ генерал.
Чёкаюсь с кувшином. Может, позвать кого из девиц? Им в конце-концов платят ещё и за разговоры, а в таком месте девки должны быть не только красивые, но и не тупые…
Опустошаю очередной стакан. Нет уж, обойдусь уж как-нибудь сегодня без… «подруги».
Сам, и только сам сможешь решить как жить и что дальше делать. Пока очевидно одно — с идейками о переустройстве мира или внедрении чего-либо лучше не спешить. Раз руки произрастают не из вполне нужного места, а принцип «инициатива — наказуема» здесь вполне работает. В структуру местного общества я вполне встроен фактом попаданства. Карьера — сделана (не мной), по армейской линии выше меня — фактически только Дина, даже Линк и Ярн то же звание, что и я имеют. Наместника из меня не выйдет — ленив слишком и откровенно хреново в людях разбираюсь.
* * *
Кажется, это у неё не настоящая лаборатория, а экстравагантный приёмный зал. О назначении некоторых устройств догадываюсь с трудом. Другие более-менее понятны, вроде модели летучего кораблика с шестью медными шарами. Причём, можно не сомневаться, Дина прекрасно знает — эта штука летать не будет.
Кое-какие схемки опять наводят меня на грустные мысли о собственной бесполезности как прогрессора. Рисунок архимедова винта. Чертёж картечного снаряда. Орудие с расширяющимся овалом стволом. Как говорится, превед медвед, то есть Шувалов.
— Это как, для отвода глаз, или как?
— Или как. Таким снарядом, да по пехоте — получше, чем из многостволок будет. Особенно, с таким стволом.
— Проверяла?
— В бою — ещё нет. Но боёв ждать не долго осталось. Пошли, я как раз на пушечный двор собиралась.
Двором я не просто поражён — шокирован. Кажется, всё что можно сделать без применения пара, тут сделано. Пушки могут лить целиком, вместе с цапфами, могут высверливать стволы. Всё стандартизировано, разнобоя в калибре орудий нет. И главное — много пушек. Очень. Причём преобладают как раз местные «единороги». Хотя немало более длинных и тяжёлых орудий. Клин под ствол для вертикального наведения уже придуман.
Часть Двора обнесена ещё одной каменной стеной… У ворот вооружённая охрана. Внутрь ведёт извилистый проход. На стенах — бойницы. Большая часть второго двора пуста. Стоит несколько непонятных конструкции, затянутых грубой тканью. Большая поленница дров. Вроде, только сосна и берёза.
Под навесом что-то блестит надраенной медью. Я не инженер, но судя по котлу с трубой и какими-то тягам они тут делают паровую машину.
В нашем мире первые паровые машины, насколько я помню, сначала воду из шахт качали.
Только вряд ли профессиональный вояка в первую очередь будет думать о мирном использовании своего детища. Точно, вон стоит конструкция, отдалённо напоминающая увеличенный орудийный лафет с передком. Передние колёса поменьше, задние значительно массивнее, металлом по ободу оббиты. Интересно, это прообраз танка или артиллерийского тягача?
Тем временем, паровую машину выкатывают из-под навеса. Оказывается, она уже обмотана цепями. Подцепив за них краном начинают устанавливать машину на лафет. Похоже, проделывают это не впервые, ибо Дина смотрит за вознёй довольно равнодушно.
— Не взлетит.
— Ты имеешь в виду, не взорвётся ли котёл из-за высокого давления?
Уела. С потрохами.
— Что-то вроде того.
— Я с запасом взяла толщину стенок.
Так, всё чудесатее. Похоже, понятие «сопротивление материалов» ей известно.
— Пушку на него поставить не думала?
— Думала, но потом — машину надо посильнее. А то, если бронёй обшить — паровик с места не сдвинется.
Опять уела. Интересно, паровик её разработка, или плоды рытья в материнских чертежах?
Машину тем временем заправляют водой. Разжигают топку.
— На рычаги кого-нибудь поздоровее надо. А то будет, как в тот раз. — говорит один из мастеров.
— Угу, — бурчит Дина, — хорошо, хоть котёл не взорвался.
Выразительно уставилась на меня снизу вверх. Из присутствующих я самый крупный.
В принципе, ничего сложного. Переключения скоростей тут нет. Сила нужна главным образом, для поворота.
Дина нацепляет принесённый кем-то кожаный шлем с очками-консервами вполне привычного по историческим фильмам, вида. Она ещё и перчатки с раструбами нацепила! Не пойму, издевается, или как? Котёл уже разогрет. Из трубы валит дым. Похоже, экипаж агрегата минимум трое: водитель, механик и кочегар. Взялся за рычаг. Хм, похоже, количество водителей не мешало бы увеличить до двух — трёх.
— Трогай!
Скорость, прямо скажем, не впечатляет. Пешеход и то быстрее. Но главное уже сделано — это теперь ездит.
— Поворачивай!
Тяжело и в самом деле. Но лавры парового агрегата Кюньо нам не грозят. Я с управлением справился. Но если она решит запустить паровики в серию, с подбором водителей будут проблемы. Тем более, что паровик везёт только двигатель, да нас.
Сделав круг по двору, останавливаемся. Дина чем-то недовольна.
— Цепляйте пушку!
Махина ползёт значительно медленнее. Этот круг завершили с трудом.
— Гасите топку. Хватит на сегодня.
На столе расстилают чертежи. Дина и мастера погружаются в обсуждение технических деталей. Вроде бы, в нашем мире ещё в XVI в. Вполне работоспособный пароход построили. Кто там его уничтожил? Лодочники, опасавшиеся конкуренции, или король не оценил перспектив? Не помню уже. А интернета или его аналогов здесь ещё долго не предвидится. Тут-то опередивший своё время изобретатель и его финансовый покровитель удачно совместились в одном лице.
Прибегает курьер с бумагами от Кэретты. Дина торопливо читает, ставит какие-то резолюции. Мастера отсоединяют двигатель от шасси. Все делом заняты, только я торчу тут столбом.
Страдая от безделья, изучаю вместе с Ярном недавние пополнения его коллекции оружия и доспехов. Разумеется, почти все экземпляры добыты на полях недавних сражений. Об оружии мужчины в любом мире могут рассуждать часами. Я пока больше поддакиваю, заодно просвещаясь. Ярн, действительно, знаток. Рэндэрд-то оружие тоже коллекционировал, но экземпляров у него на порядок меньше, хотя возможности для пополнения сопоставимы были. Ярн ценит не количество золота да камушков, а необычность самих образцов.
С пополнение коллекции Безглазый ему «удружил» — держал в своей парадной страже наёмников самых разных народов, начиная от варваров за линией и кончая выходцами из полунезависимых негритянских государств дальнего юга. Личная стража Безглазого погибла почти полностью.
Увидел смутно знакомый шлем. Точно, видел такие на картинках и в фильмах про конкистадоров. Характерный испанский шлем. Что, опять попаданец? Шлем совсем не украшен, не нашлось никаких надписей латиницей, равно как и любым другим алфавитом или иероглифами. Вот только толстый металл
— Это шлем от современного мирренского доспеха.
— Мирренского?
— Что, совсем крепко стукнули? Ну миррены, Империя на самом дальнем юге.
— Вроде помню… Только шлем-то этот как у тебя оказался?
— Так у Безглазого было несколько отрядов из них.
— Неужто они в такую даль… за толстым кошелём поплыли?
— Не, насколько я знаю, их навербовали в основном из охраны купеческих кварталов, да дезертиров с мирренских кораблей. Дрались неплохо. Если бы не они, Линк бы, пожалуй, словил Херенокта.
Щелкнул по металлу.
— Разрубишь?
Ярн призадумался. Берёт шлем. Я и он — одинакового роста и сложения.
— Клинок соскользнуть может.
— А болтом… Или пулей? — Ярн помрачнел.
Роется в железе.
— Тут панцири их были. Вроде даже не один. Точно! Вот!
Подзывает немолодого слугу, явно из отставных солдат.
— Отобрать все мирренское оружие и принести в фехтовальный зал. Принести ружья и арбалеты!
Ружьё! Наконец-то услышал это слово.
Зал большой, метров пятьдесят. Для проверки должно хватить. Осматриваю мирренские кирасы. Похожи на европейские века XVI, очень мне не нравится их толстый металл.
Ружья фитильные. Уже додумались до бумажных гильз с отмеренным количеством пороха и пулей.
Панцирь вешают на приставленные к стенке козлы. Ярн не побрезговал зарядить ружьё сам. Я, оказывается, тоже это умею. Метров пятьдесят — вроде бы предельная прицельная дальность для первых ружей.
Ярн стреляет. Я тоже.
— Мазила! — с усмешкой бросает он.
Доспех не пробит.
Ярн мрачнеет. Берёт другое ружье, побольше и потяжелее. Линк с рук смог бы выстрелить. Но и Ярн, и я предпочли воспользоваться сошками.
На этот раз попали оба. Доспех пробит в двух местах.
— Неплохо!
— Плохо! — показываю на дыру. — Понимаешь, что значит?
Ярн в задумчивости трёт подбородок.
— Хочешь сказать, что у них тоже ружья есть? От купцов я что-то ничего подобного не слышал…
— А сам бы на их месте стал говорить?
Ярн промолчал.
— Без ружей, им ни к чему такие доспехи.
— Сам вижу! — огрызается Ярн. — Арбалет мне!
Ставят новую мишень. Стреляет из обычного. Потом, схватив многозарядный расстреливает весь боекомплект. Подходим. Стрела из обычного броню пробила. Стрелы из многозарядного — только поцарапали. Ярн ухмыляется почему-то удовлетворённо и приказывает переставить доспех поближе. Снова расстреливает с десяток стрел. Довольно смотрит. Все из кирасы торчат. Глубоко вошли.
Рано радуешься!
— Наш доспех пуля из тяжелого возьмёт?
— Какой именно?
— Тот, что жена твоя носит.
— Да у неё их…
Женщины! Не могут без того, чтобы не коллекционировать шмотки. Пусть и стальные.
— Тот, что в последнем бою на ней был.
Ярн поворачивается к слугам. Те исчезают и вскоре приносят почти совсем такую же кирасу, как была тогда на Кэретте, разве что совсем не украшенную, но тоже выполненную с учётом некоторых особенностей женской анатомии, хе-хе.
Ярну не до смеха. Стреляет с дальней, потом с половинной дистанции. Только потом идём смотреть. Две вмятины, одна побольше, другая поменьше. Похоже, эту кирасу можно пробить только выстрелом практически в упор.
Я киваю в сторону мирренских кирас.
— Как думаешь, их хорошие мастера делали?
— У всех почти такие были.
— Значит, для военачальника они вполне могут соорудить… Вернувшийся домой наёмник может рассказать много интересного.
— У них корабли — говно.
— Пока — говно.
— Ну, пусть пока. Меня больше волнует, что у Меча этого, божия много кавалерии. А у нас тяжёлых ружей хорошо, если треть. Причём, кони у нас хуже.
— Пошли, ей скажем, да простреленные доспехи возьмём.
В орудийном дворе Дины уже не было. Сказали, что она поехала в лагерь. Там её тоже не оказалось. Поехали на стрельбище.
Думаю, стрельбище я бы и без Ярна нашёл по грохоту ружейных залпов.
М-да, удивлять она умеет. Первая шеренга даёт залп, отбежав за последнюю начинает перезаряжать оружие. Стреляет вторая, третья.
— Две шеренги!
Первая опускается на колено. Залп!
Как там в нашем мире такой порядок назывался? Караколе, кажется. Дина нас заметила. Отдает какое-то распоряжение непосредственному командиру этой части и направляется к нам. Выслушала про ружья и доспехи. Плечами только пожала.
— Вон к тому дереву новый доспех поставьте.
До дерева метров сто.
Телохранитель приносит оббитый чёрной кожей ящик. Из него Дина достает ружье непривычного вида. Хотя, это может для Ярна непривычное. Два ствола один под одним у каждого — свой замок. Колесцовый. Дина заводит их. Раз из одного ствола! Два из другого!
— Можете полюбоваться.
Ярн пошёл, а я остался.
— Можно глянуть?
Дина протягивает оружие. Так я и думал — стволы — нарезные.
— Ты сразу посмотрел в ствол. Знаешь про свойство нарезов?
— Да.
— Что ещё знаешь?
— Такого оружия нельзя делать быстро и много. Замки и стволы сложны и дороги. Им не вооружишь всю армию.
Подходит Ярн. Недовольный. Лучший доспех из тех, что могут сделать грэды пробит в двух местах.
Перехватив оружие за стволы Дина протягивает Ярну.
— На, держи… Дырокол.
— Не, лучше Кэретте отдай.
— Ну, так сам и свези. — кажется, ей надо просто вежливо избавится от Ярна.
Тот вертит оружие. Далеко не сразу догадывается заглянуть в стволы.
— Зачем тут разрезы какие-то?
Дина выразительно смотрит на пробитый доспех.
— Не догадываешься? Пуля бьёт сильнее, дальше и точнее!
— А заряжать это как?
Дина подзывает одного из своих офицеров.
— Поедешь с ним, покажешь как дыроколом пользоваться.
Поиграться с новым оружием Ярн никогда не откажется. Ускакал.
Снова знаменитый змеиный Еггтовский взгляд. Я уже понял, на большинство людей действует как взгляд Каа на бандерлогов. И ещё понял — в отношении меня она что-то подозревает. Знать бы только, что? Ведь когда не первый год находишься рядом с человеком, сразу заметишь резкое изменение поведения. Дине в наблюдательности не откажешь.
Может, у меня начинается паранойя, но начинает казаться, что у неё в голове не одно попаданческое сознание, а два или даже несколько. Причём, ещё и Дина оригинальная присутствует, так сказать. Хотя, вроде и без попаданцев/вселенцев бывает, что в одной голове по два-три сознания. В медицине такие случаи прекрасно известны. Называется — шизофрения.
Вся в чёрном, из оружия — только вундервафля в кобуре. Кажется выше, стройнее да и моложе, чем утром. Взгляд абсолютно ледяной, без привычных насмешливых искорок. Явно чует, что меня не просто в голову ранили.
— Откуда ты узнал про нарезы?
— Пуля — шарик. С детства знал, что кручёный мячик быстрее и дальше летит.
— Возможно. — что-то изменилось в лице. — Я тогда больше книги читала. Но тебя замок не удивил.
— А что, должен был?
— Вообще-то, это четвёртый и пятый замки такой конструкции. Их никто, кроме меня, делать не умеет. Я видела, как брал оружие Ярн. Он так всегда берётся за новенькое. Но ты… Ты взял дырокол как что-то привычное! Ты уже видел и колесцовый замок, и нарезные стволы! Где?
— О смысле нарезов — догадался. Сказал уже. Чертёж замка — в лаборатории валяется. Кстати, там не только я хожу.
— А… — махнула рукой, — Из тех, кто в механике хоть что-то понимает, там никого не бывает.
Это что же выходит, я ничего не понимаю? А ведь не понимаю на самом деле, а что там у Рэндэрда было — теперь не узнать.
Подкинуть ей идейку что ли? Насчёт аналога снайперов.
— Дырокол этот сильно дальше обычных ружей бьёт?
— Именно этот — раза в полтора. Но у меня ещё с десяток длинноствольных делается. У тех дальность куда выше. Мне уже подобрали с десяток метких стрелков. Как начнётся — раздам им. Пусть пред боем выбивают вождей и прочих командиров. Есть у варварского командного состава дурная привычка в первых рядах в бой идти да ещё в золотых доспехах. Очень, знаешь ли, на фоне прочих выделяется…
«А у кого тут рога золотые по метру?» — подумал со сдержанным раздражением. С какой же скоростью она мыслит? Или просто, телепатией владеет!? Хотя, вряд ли. Предпочитаю считать, что пока какое-то явление не доказано экспериментально — его и не существует. Умна она просто. Видел я в лаборатории у неё вольтов столб. Только вот зачем он Дине понадобился? Электрозапал что ли для осадного орудия?
Разглядывает пробитую мирренскую кирасу.
— Как мне это надоело! Стоит одну проблему решить — сразу появляется новая. Миррены теперь эти повылазили. Сталь так себе, мы такие доспехи тысячами можем делать. Но, раз можем мы, то может и кто-то другой. А их купцов всё больше.
— Только купцов?
— Да где ты видел купца, который был бы только купцом? Война, торговля и пиратство — три вида сущности одной.
Из нашего мира фраза! Хотя, если разобраться — почему её здесь сочинить не могли?
— Их много в наших городах?
— Прилично. У Адмирала Юг даже просили разрешение на мысу при входе в одну удобную гавань крепость построить.
— И что адмирал? — я похолодел — помнится в нашем мире «просвещенные мореплаватели» точно так же потихоньку проникали в Индию, попутно стравливая местных, монополизируя торговлю и постепенно подготавливая захват страны. Процесс был небыстрым. Но всем известен результат.
— Адмирал их очень внимательно выслушал — и сам заложил в этом месте крепость, попутно запретив мирренским кораблям заходить в эту гавань. Заодно заказал у меня несколько тяжелых пушек. У них как раз дальнобойность позволяет перекрыть вход в ту бухту.
— Умно. — признал я. — Адмирал не думал, что такими действиями от спровоцирует мирренов на ответные шаги?
— Мирренские купцы видели наши корабли. Это должно предостеречь, так сказать.
— У них настолько хуже?
— Ага. Скорлупки.
— Однако, через полмира до нас добрались.
— Да и мы до них можем!
— А ходим?
— Нет. Последнее время как-то не до этого было.
— У мирренов есть пушки на кораблях?
— Адмирал не докладывал. Правда, просил прислать ему мастеров-литейщиков… Слушай, ты дурака валяешь, или настолько память отшибло? Три же месяца назад его письмо обсуждали!
— Настолько отшибло. Даже не помню, кто чего хотел. Надо бы послать ему мастеров. Пока не поздно.
Тут Дина уперла руки в бока.
— Я же тогда именно это и предлагала! А вы все… Генералы с казначеем. Упёрлись, как бараны. Мол, адмирал и у Безглазого запрашивал разрешение на порубку леса для кораблей. Дались вам эти кедры! Забыли, что ли — из сырого леса корабли только во время войны строят. Для нормальных кораблей дерево лет десять сушить надо, а адмирал хомяк ещё тот. Запасов строевого леса у него — хоть задницей жри, если заноз не боишься. Да ещё пред войной он у нас чуть ли не оптом железо скупал… Ладно, отвлеклись.
Что же ты так резко мнение сменил? Доспехи увидел?
— Именно.
— Знаешь, глядя на тебя, начинаешь думать, что по голове иногда полезно стукнуть. Люди от этого умнеть начинают. Что бы там все ни говорили, но мастеров я к нему отправила. Вот меди и олова не продала — сам пусть ищет.
— Найдёт?
— Адмирал? Да он тебе в пустыне снег найдёт, если понадобится.
— Предупредить бы его о возможном наличии у мирренов огнестрела.
— Предупредим, не волнуйся. Ему в принципе, без разницы я или Безглазый себе шею свернёт. Лишь бы зерно к нему поставляли.
— Хм. Адмирал Аренкерту не родственник?
— Нет, насколько я знаю.