Северинцев засыпал зёрна в кофемолку и только собирался её включить, как зазвонил местный телефон.

— Александр Николаевич.

— Я.

— Это Оля. У меня тут Золотарёв в перевязочной. Антон Олегович сказал мне, что Вы его посмотреть хотели.

— Уже иду. Повязку снимай пока, приготовь длинный зажим, зондик — двоечку и резинку. Дренаж поменять надо. И хлоргексидин открой.

— Хорошо.

— Да. И ещё аппарат УЗИ подключи мне. Затёк поищем. Что-то мне его температура не нравится.

— Всё сделаю.

Когда он вошёл в перевязочную, все было подготовлено и Оля как раз втыкала вилку от портативного аппарата УЗИ в розетку. Вид у медсестры был очень расстроенный, а глаза красные.

— Оль, что-то случилось? — спросил Северинцев, моя руки.

Ольга кивнула и глаза налились слезами.

Он локтем закрыл кран, вытер руки салфетками и подошел к девушке.

— Что с тобой?

— Настю убили.

— Кого? Какую Настю?

— Прохорову. Она моей подружкой была. Лучшей, — слёзы градом полились на маску.

Он взял девушку за подбородок и заглянул в полные слёз глаза:

— Слушая меня, девочка! Я понимаю, это больно и тяжело и очень трудно, но ты соберись, пожалуйста. Давай сделаем перевязку, а потом поговорим. Если не можешь, лучше сразу скажи. Я позову сюда Наталью Игоревну, а ты пойдёшь домой.

— Нет, Александр Николаевич, — затрясла головой Оля, — я… я уже успокоилась.

— Точно? Сможешь продолжать работу?

— Да.

— Хорошо. Тогда умойся, смени маску, а я пока начну.

… Когда пациент был благополучно перевязан и отправлен в палату, он сбросил перчатки в дезраствор и развернулся к Ольге:

— Оль, если я тебя попрошу рассказать о Насте, ты не расплачешься снова?

— Не знаю. Я попробую.

— И?

— Её убили ещё в пятницу, — глотая слёзы, начала девушка, — недалеко от дома. Я к маме уезжала и не знала ничего. А сегодня, её родители позвонили Сергею Семёновичу и сказали. Я не знаю точно, как это произошло. Это… это просто кошмар какой-то! Сначала Полька, теперь Настя…Что происходит вообще? — Она закрыла лицо руками и всё-таки разрыдалась.

— Вот и я хотел бы знать, что у нас в клинике творится. Знаешь что, голуба моя, иди-ка ты всё-таки домой. Сколько у тебя ещё перевязок осталось?

— Пять. Из них две объёмные.

— Ничего. Наталья справится, не впервой.

— Спасибо, Александр Николаевич! Я правда, старалась взять себя в руки, но… никак не получается.

— Я понимаю, Оль. Тебя есть кому встретить? На твоём месте, я бы поостерёгся один ходить. Чёрте что творится!

— Мой парень сейчас на работе. Но я такси возьму.

— Беги давай. Наталье Игоревне скажешь, что я тебя отпустил.

«Да, что происходит, — думал он, направляясь в сторону своего кабинета, — какая тварь гробит девчонок? Совсем ведь молодые ещё!»

У кабинета его уже ждал Володька.

— Ты чего внутрь не заходишь? Я специально дверь не запер.

— Да я только что подошёл. Девчонки постовые сказали, что ты на перевязке, я и остановился с ними поболтать, — сказал Вовка, проходя следом за ним. — Настю Прохорову убили. Знаешь?

— Слышал уже. Жалко девку. Она хоть и вертихвосткой была, но всё равно. Такая молодая.

— Да уж. И Полинка тоже.

— Садись, я сейчас быстро кофе сварю.

Он загрузил кофе-машину, достал чашки, сахарницу и внушительную коробку «Вдохновения».

— О! Конфетки, — сладкоежка- Вовчик радостно потёр руки.

— Наслаждайся.

Волков распечатал коробку и тут же засунул в рот целую конфету.

— Вот смотрю я на тебя, Вова — чисто ребёнок! Даже Ромка твой не так сладкое любит, — улыбнулся Саня, разливая кофе по чашкам. — Сливок нет, так что если хочешь, вон вода кипяченая в графине.

— Ромка сладкое любит. Ему Наташка много не дает. Зубы портятся да и вредно мелким.

— Взрослым тоже не полезно. Ты когда-нибудь точно себе диабет заработаешь! Тьфу, тьфу! И атеросклероз.

— Да ладно тебе, Саня! На себя посмотри. Можно подумать, твоя мазута, — он глазами показал на северинцевскую чашку, в которую был налит крепчайший кофе, — очень для сердца пользительна! Кардиохирург тоже мне!

— Ну я же не часто себе такое позволяю, — Северницев сел в соседнее кресло и отпил глоток, — так о чём ты мне хотел поведать-то, друг мой Вовка? А?

— Эээ, — Володя замешкался, не зная с чего начать. Слишком резким был переход. — А ты знаешь, Маша, ну Лёхина дочка, помнишь? у нас в центре теперь будет работать.

— Не будет, а уже работает. Насколько я знаю, у неё сегодня первый рабочий день.

Волков во все глаза вытаращился на него.

— Знаешь? Откуда?! Ты что знаком с Машей?

— Не только знаком. Даже посодействовал в её трудоустройстве.

— Но как? Откуда?

— Вов, это длинная история, не хочу пересказывать. Спроси у неё сам, ладно? Ты от темы то не отвлекайся.

— Да. О чём это я? Так вот. Я как раз про неё и хотел поговорить.

— Так говори. Что ты ходишь вокруг да около.

— Просто, я не знаю с чего начать, — честно признался Волков, — в общем, помнишь на втором курсе мы делали лабораторку по Менделю?

— Помню. И что?

— Помнишь, мы ещё тогда над тобой прикалывались, что раз ты у нас такой уникум, то далеко пойдёшь. А ты ржал, что мы с Лёхой братья по крови?

— Ну?

— Вот. Я копию сделал с Машкиного анализа на группу. — Волков протянул ему листок.

Северинцев пробежал его глазами, и сдвинув брови сердито уставился на него:

— Только не говори мне, что Маша мой ребёнок! Ты прекрасно знаешь, как вела себя Ирка в то время. Её отцом мог стать кто угодно.

— Не кто угодно.

— Не цепляйся к словам! Ты знаешь о чём я. Не может быть, что у всех окрестных парней первая группа крови!

— Знаешь что, Север! Ирка может и была не лучшего поведения, да. Но когда она хороводилась с вами, других мужиков у неё не было! Это я точно знаю! Мне Любаня говорила. И потом, мы оба знаем, как ты относишься к резинкам. Уж если ты сейчас их игнорируешь при каждом удобном случае, что же говорить о том, когда тебе двадцать один было?

— И что?! Я предпочитаю подбирать себе чистых подруг, в которых уверен на сто процентов и которые сами могут позаботиться о том, чтобы не залететь. Так что это тут не при чём.

— Вот что-то мне с трудом верится, что Ириска в то время, вообще слышала о противозачаточных таблетках. И, Саня, я все же трансфузиолог, если ты забыл. Такое попадание в цвет! Особенно резус!

— Послушай Волков, — прошипел Северинцев вскакивая и хватая его за грудки, — не надо делать из меня идиота! Я прекрасно знал с кем имею дело и как раз предохранялся! Так что пошёл на хер со своими домыслами и догадками! Хотя я как раз оказался прав, что это не Лёхин ребёнок, а он на меня с кулаками полез.

— Отцепись от меня! — Волков зло стряхнул его руки. — Я между прочим тоже не горел желанием становиться папочкой, едва институт закончив. Однако результат нашего с Наташкой предохранения ты прекрасно знаешь. Ксюшкой зовут. Так что никакие презики от этой напасти не спасут и таблетки тоже. Самое действенное средство называется «спи один». И вообще, не хочешь — не надо! Заставлять тебя никто не собирается. Просто я думал, девчонка совсем одна. Бабка над ней издевается как хочет, а тут такой шанс! Не знал, что ты такая сволочь!

— Ладно, Вов, не злись, — примирительно сказал Северинцев, — Машка и правда хорошая девочка. Но это не говорит о том, что я её отец.

— Слушай, Сань, я прошу тебя! Давай проверим! А вдруг?

— Ты имеешь ввиду тесты?

— Ну конечно!

— И как мы это сделаем? Ты же не можешь подойти к ней и сказать: «Машенька, можно я в твоем ротике палочкой пошурудю. Тестик кой-какой надо сделать».

— Зачем? Я вызову её и возьму кровь.

— На предмет?

— Нуу… скажу, чтобы в банке её образец был. Она же ещё маленькая, и в этом плохо разбирается.

«Угу, — про себя подумал Северинцев, — зато Нара — отлично».

— Если я сделаю тест, ты от меня отстанешь?

— Да.

— Прекрасно.

— Сань.

— Что?

— А если Маша окажется твоей, что ты будешь делать?

— Не знаю. Давай сначала тест проведём.

* * *

Влад мрачно сидел, задрав ноги на стол, и курил уже вторую сигарету подряд. На соседнем столе печальный Денька разгребал кучу дел, накопившихся за последний год, сортируя их по тяжести и составу преступлений. Самой большой горкой возвышались «висяки».

Час назад на утренней летучке Влада прилюдно отчихвостил начальник 15 отделения подполковник Калинин Василий Геннадьевич в просторечии Васген.

Прилетело Владу от начальства из-за убиенной Прохоровой, которая оказалась племянницей какого-то полкаша из главка. С утра Васгена вызвали туда и публично «нагнули», а тот соответственно отыгрался на Хохлове. Начальство стучало по столу, орало и брызгало слюной в праведном гневе, в ультимативной форме заявив Владу, что если он в кратчайший сроки не найдёт эту суку, пусть готовит банку вазелина и пожарный шланг. Хотя вазелин искать не обязательно. Влад в своё оправдание хотел сказать, что он уже кое-что нарыл и как раз собирался навестить коллегу из десятого отделения, но Васген ничего слушать не пожелал.

Сейчас Влад сидел и ждал когда наступит двенадцать часов, чтобы навестить опера из «десятки», ибо тот с утра убежал в адрес. Он затушил окурок и потянул из пачки третью сигарету, когда дверь распахнулась и в кабинет влетел злющий как чёрт Гоша Забелин — зам начальника по уголовному розыску.

— Смирнов! — гаркнул Забелин на мечтательно раскачивающегося на стуле Вадика, делившего кабинет с Хохловым.

— Й-й-я! — испуганно откликнулся Вадик, едва не свалившись со стула от неожиданности.

— Я сколько раз говорил, чтобы ты с проспектовскими дилерами вопрос решил?! — Угрожающе продолжил Гоша.

— Много раз, — скорбно признал Смирнов.

Влад заинтересованно следил за разговором, на всякий случай убрав ноги со стола.

— Ну так решай наконец!! — заверещал Забелин, — твоя же земля. Бери вон Хохлова с собой и дуйте, вправляйте мозги! Чтоб границу, суки не переходили. У нас своего говна под подбородок! Понятно?

— Угу, — буркнул Вадик.

Влад сочувственно засопел.

Понять «боевой приказ» начальства было немудрено. «Земля» обслуживаемая Смирновым заканчивалась Парковой и Набережной. Чуть дальше уже на территории седьмого отдела, находящегося на Проспекте Строителей расположился супермаркет, который облюбовали для себя местные наркодилеры. Однако почему-то продавать дурь нарикам, они предпочитали за двести метров от магазина, уже на «земле» Вадика, что нарушало показатели отдела и добавляло лишнего геморроя. Забелин уже не один раз требовал разобраться, пусть мол «семёрка» сама свое дерьмо расхлёбывает. А у Вадика всё руки не доходили и Гоша судя по всему дошёл до «критической точки кипения».

Влад был не прочь подсобить коллеге, а заодно скинуть накопившийся после утренней летучки негатив.

Срочную Хохлов служил во внутренних войсках, а если точнее в Вологодском конвое, про который по России легенды ходят из-за крайней свирепости. Вообще-то Влад был добродушным малым. До тех пор, пока по той или иной причине не выходил из себя. Сейчас был именно такой случай.

… В супермаркете Вадика и Влада никто не знал. Они огляделись, сориентировались в расстановке фигур и быстро выцепили нужных. Ими оказались известные в узких кругах личности Коля «Зима» и Саша «Пигмей», носивший такую кличку из-за маленького роста.

— Выйдем-ка на воздух, разговор есть! — похлопал по плечу Пигмея Смирнов. Дважды судимый Саша оглянулся:

— А шо ты за перец, чтобы я на тебя время терял?

— Розыск пятнадцатого. Выходим-выходим! — подбодрил его Вадик, давно наученный не вести профилактические беседы при посторонних во избежание лишних свидетелей.

— Я ничего не потерял, сынок! — отмахнулся дилер.

Смирнов изменился в лице и Влад ухмыльнулся. Вадик действительно выглядел очень молодо, на такое обращение всегда злился и терпел его только от Васгена.

Оскалившись, Вадик саданул каблуком по стопе Пигмея, тут же добавляя коленом в промежность — дилер, выпучив глаза, стал хватать ртом воздух:

— Ты… ы-ы-х… эт-то… ы-ы…

— Только дёрнись, вообще без хозяйства оставлю, — угрожающе пообещал Вадик.

Влад между тем выдернул кушак из моднейшего белоснежного плаща Зимы и рявкнул, показывая, что два года в конвое не прошли даром:

— Шнурки, ремень-долой! Металлические пуговицы отодрать! Подбородок прижать, руки на загривок! Не оборачиваться! Первый — на выход! При выходе из магазина — на корточки! Собаками затравлю, падлы!

Зима впал в ступор, а Пигмей видимо мгновенно учуявший запах костра на лесоповале под Костромой, сразу засеменил к выходу. Глаза у него засветились заискивающей покорностью, руки автоматически сомкнулись за спиной:

— Начальник, всё путём, не зверей!

Зима, еле увернувшийся от пендаля последовал за ним:

— Командир, командир — нет проблем!

— Командиры на воле остались, здесь — начальники! — поправил его Влад. — Понял?

— Понял, понял, господи ты боже ж мой!

— ВОХРа сегодня злая — даёшь образцовую высадку на этапе!!

Посетители супермаркета и продавцы с благоговейным ужасом глазели на не на шутку расходившегося Влада, который и так был не в лучшем настроении, а оборзевшие дилеры его совсем из себя вывели.

Смирнов всё же придал Зиме ускорение пендалем и «великолепная четвёрка» вывалилась на улицу.

Перейдя через дорогу, Смирнов остановился у гранитного речного парапета, где Зима на свежем ветерке начал приходить в себя:

— Между прочим, я не рассмотрел удостоверение!

— Я тоже! — рявкнул Вадик, а Хохлов, продолжая «кошмарить» стукнул кулаком по парапету и прямо-таки зарычал:

— Всё из карманов сюда! Живо! Документы! Резких движений не делать! Смех**чки закончились в «столыпине»! Первому кто спилит ель, приварок к пайке!

Окончательно прифигевшие дилеры шустро начали вытряхивать барахло из карманов.

На граните быстро выросли две кучки из ключей, документов на машины, зажигалок и сигарет.

Не долго думая, Влад выкинул обе пачки в мутную речную воду:

— В ШИЗО курить запрещено!

Зима открыл было рот, чтобы выразить протест произволу.

Зажигалки «Зиппо» полетели следом.

— В зажигалках содержится газ, то есть сильнодействующее отравляющее вещество, — почти ласково пояснил Влад.

— Начальник, помилосердствуй! — взмолился Пигмей. — Ежели из родственников кого обидели — всё возместим!

— Я сирота! — отрезал Влад, выкидывая в речку записную книжку в дорогом кожаном переплёте. — Судимый? Статья, срок?

— Осужденный Брянцев Александр Павлович, 1987 года рождения, статья 228, часть первая!.. — решил вроде как схохмить Пигмей, но Влад перебил его без улыбки:

— Тогда должен знать, что обиженных е**т!

Первым капитулировал Зима, увидев, что Смирнов взялся за его права и техпаспорт на машину:

— Хорошо, хорошо, начальник! Были не правы! Признаём! Подскажи как встать на путь исправления!

— А вот теперь польётся у нас незатейливая, можно сказать товарищеская беседа, — удовлетворённо хмыкнул Вадик.

— Слушаем и повинуемся! — Пигмей ещё пытался юморить, но уже было видно, что ему не до смеха.

— Видите ли вы угол Парковой и Набережной, дети мои? — с благостной интонацией сельского попа спросил Хохлов.

— Отчётливо, ваше преосвященство!

— А знаете ли вы, на чьей земле Парковая?

— Грамоте не обучены, просветите, — Зима с Пигмеем дружно пожали плечами.

Влад вздохнул с укоризной:

— И-эх, яхонтовые вы мои! А земля эта старшего оперуполномоченного по особо важным делам подполковника Смирнова! Представляете ли вы себе перспективы вашего не столь уж отдалённого будущего, если вы ещё раз переступите черту и скинете дурь на его земле? Отвечать, рожи немытые!

— Боюсь, что представляем, — медленно кивнул Пигмей.

— А я боюсь, что нет — цикнул зубом Влад, — боюсь, что подполковник Смирнов гулять вас пустит не только голыми и без денег, но и без кожи… Верите ли вы мне, богобоязненные чада?

— Верим, — закивали дилеры. — А кто такой этот Смирнов? Расскажи, надоумь, как язык с ним общий найти?

— Мы же не хотели его об… — Зима сам себя стукнул ладонью по губам, — в смысле огорчить его не хотели!

— Если бы хотели — то уже в КПЗ с сержантом о куреве договаривались, — ухмыльнулся Вадик.

— Неужто такой зверь? — ужаснулся Зима.

— О-о-о, — скривился Влад, как будто сам боялся, и добавил доверительно: — Нас то он послал как стажёров… Сам не пошёл — не хочет при первой встрече кровушку пить… А повадки у него такие: домик у него под Яганово — ма-ахонький, но жена там хряков разводит… и когда время забоя приходит, так его от стакана с тёплой кровью не оторвёшь!

Похоже, Пигмей и Зима не только поверили во всю эту чухню, но и живо представили себе картинку. Потому что интеллигентного Колю, закончившего в своё время философский факультет МГУ приметно затошнило.

— В общем с богом, непутевые вы мои! — закруглил разговор Влад. — Не доводите Смирнова до греха. Я его сам побаиваюсь, честно говоря.

Оставив дилеров переживать и бояться, Вадик с Хохловым с чувством выполненного долга вернулись «на базу». В отделении они натолкнулись на Забелина, который на ходу поинтересовался:

— Ну как, нашли со злодеями общий язык?

Хохлов, к которому вернулось хорошее настроение улыбнулся и бодро отрапортовал:

— Никак нет! — мы просто сразу жало с корнем вырвали!

Гоша, зная характер обоих своих подчинённых, махнул рукой и подробности уточнять не стал.

— Влад, братан, большое тебе мерси за содействие, — с чувством сказал Вадик, — если надо где подсобить, обращайся!

— Да, сами пока справляемся, — отмахнулся Хохлов, — сейчас вон Деньку заберу и в десятое рванём. Мне тут в пятницу Иваныч зацепку кой-какую дал, по девочкам нашим. Когда мы на вскрытие ездили. Такая мерзость, скажу я тебе! Сколько раз был уже, а всё одно не привыкну. Денька так вообще едва в обморок не грохнулся, а Иванычу хоть бы хер по деревне — сидит себе чаек с бутером наворачивает, рядом с трупом развороченным. Вонища-а стоит, а он как не замечает. Жесть, одним словом.

— Да Иваныч по ходу вообще на всю голову больной. Но спец классный! И память — дай бог каждому.

— Во-во! Вот он и вспомнил, что три года назад такую же девку к нему привозили. Смерть от асфиксии, внешних повреждений никаких и у трупа ручки на груди сложены. Так что хочу съездить к тамошнему оперу подробности разузнать.

Визит в десятое отделение, куда Влад с Денисом попали уже после обеда прошёл в тёплой дружественной обстановке. Опер назвавшийся Ваней до изумления похожий на Жака Паганеля из фильма «Дети капитана Гранта» в исполнении Лембита Ульфсака, оказался малым разговорчивым и таким же добродушным как киношный профессор энтомологии.

По словам Вани, дело было стопроцентным «глухарём».

— Понимаешь, чувак, — вещал опер, расхаживая по кабинетику три на три по-журавлиному поднимая длинные ноги, — я сразу на месте понял — «глухарь». Ни одной зацепочки, ни одного пальчика. Если бы не протокол аутопсии, в котором чёрным по белому написано, что потерпевшая скончалась от асфиксии, можно было подумать, что она умерла естественной смертью. Представь, лежит себе такая — ручки на груди сложены, юбочка поправлена, лицо спокойное, даже волосы аккуратненько так расстелены по траве, ну чисто поспать прилегла. Сроду такого не видывал! Обычно же как — кровища кругом, а то и кишки наружу, а тут прямо идиллия — прости господи. Странный какой-то убийца этот. Будто сам стесняется того что натворил. Палыч, эксперт наш так прям сходу его «ласковым убийцей» обозвал. Ну мы поискали конечно для порядка, окружение её поспрошали, но глухо как в танке, блин.

— А работала она где? Не в кардиоцентре часом?

— Не. Она вообще не работала. На инвалидности сидела. Справки как раз какие-то собирала для комиссии. У неё их полсумки было, да. Там же правила какие. Будь ты хоть инвалид с детства, или без конечности останься — будьте любезны каждый год освидетельствование пройти. Как будто за год можно себе новую ногу отрастить или ДЦПешник в одночасье выздоровеет.

— Вань, ближе к телу. Что за болячка была у потерпевшей.

— Ну-у… вот ты сейчас про кардиоцентр спросил. Так вот, некоторое отношение она всё же к нему имела. Четыре года назад, она там оперировалась. С сердцем у неё что-то не в порядке было. Диагноз мудрёный. Какой — сейчас уже и не вспомню, а если и вспомню всё равно не выговорю. Василич на вскрытие чёт такое завернул, я даже не сразу понял.

— Ну и? Вы туда ездили?

— Куда? В кардиоцентр?

— В него.

— А зачем? Целый год после операции прошёл. Она уже собиралась рабочую группу получать. Нам отец её говорил. Вот мы в центр и не заглядывали, зачем докторов зря от дела отрывать. Жила девушка на другом конце города, нашли её чуть ли не у крыльца собственного подъезда, так что одно с другим как-то не вяжется. Многим ведь операции делают, а их потом какие-нибудь отморозки убивают. Так что ж теперь, всех врачей обходить что ли?

— Это вы зря.

— С чего бы?

— С того, Ваня, что теперь там кто-то сестрёнок мочит почём зря. Двух уже грохнули. И почерк один в один. У последней, правда, стрижку чутка подправили.

— Да ладно!

— Так-то, Ваня. А вот подсуетились бы вы в своё время, глядишь у меня бы сейчас не было бы геморроя.

— Ты чё, думаешь этот ласковый урод как-то связан с больничкой?

— Пока не знаю. Но подозреваю, что ниточки надо искать именно там.

— Может просто совпадение?

— Может. Но проверить всё равно надо.

— Ну тогда бог в помощь. Дело будешь забирать?

— Угу. Почитаю вдумчиво вечерком, глядишь ещё чего надыбаю. Денька вон парень глазастый. Может он углядит, что вы не заметили. Правда, Денис? Ты что стоя заснул что ли? — Влад толкнул в бок зазевавшегося Деньку, который с интересом рассматривал «лист гнева» висевший напротив Ваниного стола. Лист был весь утыкан дартсом. Особенно досталось левому глазу.

— Классную ты себе развлекуху нашел, Вань, — понятливо поцокал языком Влад, — фотку верховного начальства в инете скачал или с доски почёта снял?

— В инете, — пристыженно буркнул Ваня. — В «Одноклассниках».

— У-у. По мозгам схлопотать не боишься? За осквернение, так сказать.

— Та не, — беспечно махнул рукой Иван, — во-первых я его обычно прячу, а во-вторых у нас и так каждый опер наперечёт. Ну уволят меня, пойду таксистом работать, делов-то. Да только найди мне такого дурака, который за три копейки будет во всём этом дерьме копаться? Так что, сам знаешь — кто как умеет пар спускать. Кто-то на задержанных отыгрывается. А я от природы человеколюбивое создание, вот и пуляю начальству в глаз. Помогает, кстати. Сам попробуй. Очень советую.

Денька мерзко захихикал, а Влад представив на минуту физиономию Васгена увидевшего такое глумление над собственным портретом, подумал, что ему после этого даже должность дворника не светит. Живьём сожрут.

— Ладно, Вань. Спасибо. Погнали мы.

— Давайте. Удачи. Только, Влад, сначала сходи в канцелярию, оформи как положено изъятие дела, а там уж и до дому. Напарник тебя здесь подождёт.

Денька согласно кивнул.

— Лады. Я мигом.

Через пятнадцать минут, они оба стояли на крылечке «десятки».

— Ну что, хлопец, — Влад с наслаждением закурил, буркнув на просьбу Одинцова о сигаретке: «мелким курить вредно,» — почапали до хаты. Сегодня поизучаем, что там коллеги нарыли. А уж завтра с утреца эскулапов навестим.

* * *

Нара стояла у окна и грустно смотрела на улицу. Эйфория от впечатляющей утренней встречи сошла на «нет» уже к обеду, оставив после себя неразрешимую задачу как теперь себя вести. Мысли вообще метались от «Нара, ты вела себя как не знаю кто» до «он больше не придёт». Она бездумно бродила по квартире, не зная куда себя деть и к тому времени когда нужно было ехать на приём в поликлинику, накрутила себя до такой степени, что ей казалось будто все встречные прохожие знают о том, как низко она пала. Мало того, пока Нара сидела в очереди к врачу, нарисовался Владимир Петрович- лучший друг Северинцева. Его за каким-то чёртом именно сейчас принесло в ИФА — лабораторию. Она попыталась слиться со стулом, но он заметил её и остановился справиться о здоровье. Пунцовая от смущения, не зная куда деть глаза, она ответила, что всё в порядке, мечтая о том, чтобы он быстрее ушёл. Наконец, подошла её очередь.

Терапевт выписывать Нару категорически отказалась и продлила больничный до пятницы.

— Но я уже поправилась, — робко возразила Нара.

— Профессор Северинцев другого мнения, — равнодушно ответила докторица, — он звонил мне и попросил Вас не выписывать пока не будете совсем здоровы.

— Но почему?

— Понятия не имею. Так что вот Вам талон, жду Вас в пятницу. Всего хорошего.

В полной прострации Нара выпала в коридор, уже совсем не понимая, что это — забота о здоровье или он её просто видеть не хочет?

К вечеру, она так устала от бесполезных метаний, что просто решила: «будь что будет». Уж лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном.

В пять часов явилась Маша и пока Нара собирала на стол, Манюня до макушки загрузила её впечатлениями о первом рабочем дне. Потом, Маша умчалась играть в «Техномагию», мотивируя это тем, что ей необходим отдых, а Нара, вместо того чтобы помыть посуду уставилась в окно.

Знакомый джип подъехал к подъезду в половине седьмого. Нара затаила дыхание. Но Северинцев не спешил покидать салон машины. Вместо этого зазвонил её телефон. Дрожащими руками она нажала на приём.

— Я слушаю.

— Это Северинцев. Ты как, готова машину свою забрать?

— Д-да.

— Ну так выходи. Только давай побыстрей, хорошо? А то я знаю, как обычно девушки собираются.

— Вы что не зайдёте?

— Мы что, опять на «вы» перешли?

— Не знаю.

— Что значит «не знаю»? Послушай, Нара, давай отложим официоз. Успеешь ещё на работе навыкаться.

— Ладно. Просто Машка уже дома.

— Понятно.

— Она ждёт.

— Мы с ней уже виделись сегодня. Передай ей, что я в другой раз с ней пообщаюсь.

— Но…

— Нара, пожалуйста!

— Хорошо. Что-то случилось?

— Абсолютно ничего. Просто у меня сегодня другие планы. Так что хватит болтать. Бегом одеваться. Я жду.

Он отключился, а Нара кинулась в комнату.

— Ты куда это намылилась? — Маша оторвалась от монитора, наблюдая, как Нара прыгая на одной ноге пытается влезть в джинсы.

— За машиной. Александр Николаевич звонил.

— А-а. Он что, даже не зайдёт?

— Маш, он просил извиниться. Сказал, что в другой раз тебя навестит. У него сегодня какие-то планы.

— Понятненько. Нарусик?

— Что?

— Тебя ждать обратно или можно сразу на все замки запираться?

— Марья!

— А что я такого спросила? Думаешь я слепая, да? Думаешь не вижу, как он на тебя всё время пялится?

— Ничего он не пялится!

— Хорошо — смотрит. Хотя по мне, это одно и то же. И вообще, этот ваш страстный поцелуй в подъезде! — Маша мечтательно закатила глаза, — просто обязан иметь продолжение. И не надевай эту футболку! Бежевая маечка тебе больше идёт. Ты в ней такая соблазнительная! И не вздумай напялить мокасины!

— Боже! Вот ведь воспитала советчицу на свою голову! Ладно, пошла я.

— Ну-ну. Счастливо! И я между прочим болею за дядю Сашу.

— Да кто бы сомневался.

Машка чуть ли не силой выпихнула её на площадку и с замиранием сердца Нара ступила на ступеньку, мысленно уговаривая себя вести себя естественно и не строить из себя обманутую девственницу. Тем более, что уже всё равно поздняк метаться.