Через час к Вяземскому зашел Кирилл.

Григорий сидел, положив ноги на крышку стола. В зубах торчала сигарета, в руках был зажат стакан с виски. Рядом стояла бутылка.

— О! Картина маслом! Президент компании пьет на рабочем месте, — укоризненно сказал Казанова.

Он подошел и сел в свое любимое кресло.

— Спиваемся? — поинтересовался он. — По какому поводу пьянка?

Вяземский достал из ящика стола ещё один стакан, налил в него темно-янтарного напитка и подвинул другу.

— Присоединяйся.

Казанова взял стакан.

— За что пьем?

— За то, чтобы на земле стало меньше подонков!

— Хороший тост!

Они выпили по глотку.

— А если серьезно? — спросил Кирилл. — Что случилось, Вяз? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение манекенщицы, умершей от анорексии. А Смолкин? Он то, зачем приходил?

— Он приходил, чтобы попросить меня не увольнять Юлю.

— Какую еще Юлю? А, это ту маленькую грубиянку?! Ему то она зачем?

— Это его внучка, Казанова.

— Внучка?! У старого еврея, с манерами аристократа, такая внучка?! Кошмар! Куда мы катимся?! Ну, и что ты решил? Ты сказал ему, что девчонке нужно работать не Модном Доме, а на колхозном поле пугалом, чтобы птиц разгонять?

— Нет. Не сказал. Юля остается у нас.

— Вяземский, ты что, рехнулся?! Это не может работать в нашей компании! Да нас же на смех поднимут! Ты что, хочешь черного пиара? В «QUIN STYL» все должно быть красиво, и люди в том числе!

— А я сказал, что она остается! — повысил голос Григорий. Я руковожу компанией, и мне решать, кому работать в ней, а кому нет!

— Слушай, а с чего это ты вдруг такой добрый стал? Ты же сам орал, что вышвырнешь эту нахалку за дверь! Что наплел тебе, этот хитрый лис Наумыч?

— Он объяснил мне, почему девушка себя так ведет.

— И почему?

— У девчонки глубокая душевная травма. Она очень долго лечилась у психиатра. И сейчас, не совсем восстановилась.

— Вяземский! Я с тебя просто офигеваю! Ты берешь на работу психопатку! Ты что сдурел, Гриша?!

— На это есть причина, Кира! Ну, почему она такая…

— Так объясни, что ты ходишь вокруг да около!

— Да потому, черт возьми, что её изнасиловал собственный отец, если можно так назвать эту сволочь! И мать, зарезала его, у неё на глазах! Девочке тогда было семь лет, всего семь, понимаешь!! Я вообще не представляю, как она смогла такое пережить!

Кирилл молчал, потрясенный тем, что только что сказал Григорий.

— Ты представляешь, — Вяземский вскочил с кресла и навис над другом, — представляешь, что может сделать взрослый мужик с маленькой девочкой?! Ублюдок! Тварь!! Надеюсь, его посадили на самую раскаленную жаровню ада!!

— Ни хрена себе! — очнулся, наконец, Казанцев. — Бедный ребенок! Слушай, налей-ка еще, а то мне как-то не по себе.

— Мне тоже, — Вяземский сел и наполнил стаканы наполовину.

Они выпили.

— Ты понимаешь, Казанова, — продолжил Григорий, — когда я услышал эту историю, у меня волосы дыбом встали! Я, вообще не понимаю, откуда берутся такие твари?! Изнасиловать собственного ребенка!! Это… это уму непостижимо!! Сломать девочке всю жизнь! Сделать из неё, практически инвалида! Теперь я понимаю, почему она себя так ведет! Из — за этого ублюдка, все мужики на свете ей кажутся мерзавцами! Её душа заледенела от ужаса и страданий!

— Не говори, Гриша, — я тоже не понимаю. Покуситься на ребенка — тяжкий грех! Хотя для таких как этот…, не существует ни Бога, ни Дьявола. Им все едино! В Москве шлюх — пруд пруди. Девочку — то, зачем трогать?!

— Да потому, что он был ненормальный! Педофил, понимаешь?! Думаешь, у нас мало таких уродов?

— Ну, я, например, до сегодняшнего дня не знал ни одного!

— А ты посмотри криминальную хронику!

— Боже упаси! Я ненавижу ужасы!

— Это — правда жизни, Казанова, а не ужасы.

— Ну, хорошо. Но, это все — эмоциональные всхлипы. Что ты намерен делать? Она остается, что дальше? Ты что, позволишь ей приходить на работу в таком, мягко говоря, экстравагантном виде?!

Ефим Наумович обещал мне, что она будет одеваться, как положено. И вообще, Кира, я хочу ей помочь!

— В каком смысле?

— Ну, чтобы она снова поверила людям, оттаяла душой. Чтобы поняла, что на свете существуют порядочные, хорошие мужчины. Что таких отморозков, как её отец, на земле единицы! Хочу, чтобы она встретила умного, красивого молодого человека. Чтобы жизнь снова расцвела для неё яркими красками!

— И как ты собираешься это осуществить? — поинтересовался Казанцев.

— Мы создадим для неё атмосферу праздника. Окружим её заботой и вниманием. Дадим ей понять, что мужчина, это не только грубая сила, которая причиняет боль, но и забота, доброта, любовь, наконец!..

— Мы — это ты и я? — помолчав, спросил Кирилл.

— Ну, да!

— Извини, друг, но я — пас!

— Почему?!

— Я не умею обращаться с маленькими девочками. У меня нет младших сестер. Ты же знаешь, у меня только Макс, который старше меня.

— Я тоже не умею. Я вообще, единственный ребенок! Мы научимся!

— Чему?!

— Как с ними обращаться! В смысле, с маленькими девочками. С большими, ты же умеешь ладить! Воот! И с ней научишься! Примени хоть раз свое обаяние в мирных целях! Но, прежде всего, конечно, мне нужно завтра перед ней извиниться за свое поведение.

— Ты собрался извиняться перед этой девчонкой?! — вытаращил глаза Казанова.

— Да! А что здесь такого?! Я её оскорбил, накричал на неё, в общем, вел себя по — хамски. Вот. И завтра, я попрошу прощения.

— Ну, знаешь, Вяземский, это уже чересчур! Ты все-таки- президент компании. Зачем же унижаться?!

— А по- твоему, извиниться, значит унизить себя?

— А что — нет?

— Ты идиот, Казанова, если так думаешь! Она — девушка, я — мужчина. Даже по этикету положено так делать!

— Согласен! Но у женщины равной тебе по положению! Равной, Гриша, а не у девчонки, которая тебе же и нагрубила!

— Это была лишь ответная реакция, Кирилл! Я же первый накричал на неё!

— Хорошо! — сдался Казанцев. — Хо-ро-шо! Поступай, как знаешь!

* * *

В дверь постучали, и вошла секретарь.

— Что еще, Наташа? — недовольно спросил Григорий, — я занят!

— Григорий Петрович, вам звонит господин Авербух. Просит соединить с вами. Что мне ему передать?

— Илья? Хорошо, соедини.

Вяземский взял трубку.

— Здравствуй, Григорий Петрович, — раздался в трубке голос Авербуха, — прими мои поздравления! Твой Ростов превзошел сам себя. Классная коллекция! Моя Ирина просто в восторге!

— Привет, Илья, — ответил Вяземский, — рад, что мы оправдали ваши ожидания. Ты звонишь, просто поздравить или у тебя ко мне какое-то дело?

— Вообще-то да. Я по делу. Слушай, Григорий, одолжи мне Валерия на пару дней. Хочу, чтобы он помог мне с костюмами.

— Ну, что ж, пожалуй, пару дней наш дизайнер может поработать с тобой.

— Спасибо, Гриша, с меня причитается.

— Ещё бы! Услуга за услугу, Илюша.

— Я — весь внимание.

— Мне нужны два, нет три билета на твое шоу. VIP места. Идет?

— Без вопросов. Через два часа, максимум, через три, билеты будут у тебя на столе.

— Замечательно! Жду. Все, пока.

— До свидания, Григорий Петрович.

Вяземский положил трубку.

— Мы идем на ледовое шоу? — поинтересовался Кирилл.

— Да.

Класс! Там такие фигуристочки, просто мечта! Давно хотел познакомиться с одной или двумя…. Представляешь, как весело мы проведем с ними время. Они такие… гибкие — это что-то!..

— Охолонись, родной! Мы пойдем не одни. Ты не слышал? Я заказал три билета.

— А! Ты хочешь взять с собой Дашу! Зачем? Мы и вдвоем неплохо развлечемся!

— Нет. Это будет не Даша.

— А кто?

— Увидишь.

— У, интриган! Опять что-то придумал…

В кармане Казанцева зазвонил мобильник.

— Да! — ответил Кира на звонок. — Что случилось? — Он прикрыл трубку рукой. — Это Ростов. Он на производстве. Там, что-то с тканями. Говорит, если мы сейчас же не спустимся к нему, он кого-нибудь убьет.

— Хорошо, скажи — уже идем…