Раскачиваясь в своем любимом ротанговом кресле, полковник прикрыл глаза, пытаясь еще раз осмыслить произошедшее. Сильная боль в спине мешала сосредоточиться, поэтому периодически он издавал звук, напоминающий скрип старого пола. Приоткрыв дверь, в комнату заглянула Алла Владимировна.

– Ты не спишь? – шепотом спросила она.

– Нет, Алченок, заходи.

У Александра Петровича была привычка называть близких людей ласково. Во время ссор или споров он всегда громко и с акцентом называл собеседника по имени и отчеству, отчего сразу становилось смешно, и злоба утихала.

– Как там Настя? – ласково спросил он, – бедная моя девочка, намаялась она сегодня.

– Она уснула в зале перед телевизором. Для нее это был шок, хотя она говорит, что видит смерть не в первый раз и не боится, но сегодня ей стало не по себе.

– Сегодня всем стало не по себе. Для семьи это вообще полная неожиданность, ведь никто не знал, что у Ильи были проблемы со здоровьем.

– Бедная Екатерина Владимировна, бедные дети, как они сейчас страдают.

– Это ужасно когда умирают близкие люди. Это страшное горе. Знаешь, я ведь в первый раз теряю друга. За тридцать шесть лет своей службы я ни разу никого не терял. И сейчас это ужасно. Я не могу в это поверить и не могу это принять. Мое сердце и мозг не хотят верить в то, что Ильи больше нет.

После этих слов полковник медленно поднялся с кресла, чтобы Алла Владимировна не заметила, что у него болит спина. Она всегда очень сильно переживает и расстраивается, когда узнает, что супругу плохо. Поэтому и сейчас Александр Петрович медленно принялся расхаживать по комнате, делая вид, что сильно озадачен.

– Я считаю, что люди не должны уходить из жизни так рано, тем более такие люди как Илья. Он всегда был хорошим семьянином, замечательным отцом и верным другом. Такие люди должны жить и творить добро.

Подойдя к шкафу с посудой, полковник принялся переставлять посуду так, чтобы каждая чашка стояла ровно посередине блюдца.

– Человек должен пройти путь до конца, увидеть всю красоту и всю грязь, что приготовила ему судьба, – сказал он. – Когда я был маленький, отец всегда говорил, что Бог забирает самых лучших к себе, потому что там будет еще лучше, а плохих оставляет жить на земле, чтобы они в полной мере поняли, насколько жестокой может быть судьба.

Алла Владимировна тихонько сидела на краешке дивана и слушала супруга.

– Теперь я понимаю, что он имел в виду, – с горечью в голосе добавил полковник. – Ни отца, ни друга.

В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как тикают настенные часы и как у соседей сверху назревает скандал.

– Алла, пойдем ужинать, я сегодня почти ничего не ел, – сказал полковник и провел рукой по выпирающему из-под рубашки животу.

Настя всегда любила подшучивать над отцом из-за живота, а он, в свою очередь, всегда говорил, что это не живот, а авторитет, заработанный за долгие годы.

Алла Владимировна за несколько минут собрала на стол и позвала супруга кушать. Александр Петрович зашел на кухню, держа в руках бутылку армянского коньяка. Подойдя к столу, полковник с тяжестью поставил спиртное посередине стола и достал две рюмки. Алла Владимировна искоса посмотрела на мужа, но не сказала ни слова.

После своего увольнения полковник довольно часто стал употреблять спиртное. В первые недели он буквально каждый день приходил домой подвыпивший, мотивируя это тем, что прощается с коллегами по службе. Но проводы закончились, а спиртное нет. Становилось страшно, что полковник может спиться из-за своего горя. А это было действительно горе – он потерял смысл жизни. Порой, когда ему было совсем плохо, он говорил, что у него ощущение, будто он лишился ноги или руки и ощущает себя инвалидом. На глазах сильный и успешный мужчина терял лицо и превращался в… алкоголика. Но прошло время, и с помощью супруги и дочери он взял себя в руки.

Алла Владимировна молчала. Полковник аккуратно разлил коньяк по рюмкам и, не чокаясь, выпил залпом. Затем снова налил, и немного помолчав, сказал:

– За тебя друг. Ты был достойным человеком. Я тебя не забуду.

Алла Владимировна, немного отпив из рюмки, принялась раскладывать еду по тарелкам.

– Знаешь, я все равно не могу понять, как могло так получиться, что они одномоментно упали с лошадей. Допустим, у Ильи действительно произошла остановка сердца, но Даша, что произошло с Дашей?

– Ты говоришь, врач сказал, что это пищевое отравление, – добавила Алла Владимировна, – но почему тогда с остальными все в полном порядке?

– У меня тот же вопрос. Есть предположение, что Илья тоже отравился и не выжил, а Даше просто повезло, – размышлял полковник, – но мы все ели и пили с одного стола и с нами ничего не произошло.

Виноградов снова взял бутылку со стола и налил себе полную рюмку. Поймав возмущенный взгляд супруги, он сказал:

– Алла, не сегодня. Прошу тебя. Мне нужно выпить.

Часы показывали ровно половину первого ночи. Александр Петрович никак не мог заснуть. Боль в спине была просто невыносима. Собрав все силы в кулак, полковник сел на кровати. Несколько попыток подняться не увенчались успехом.

– Ух, ничего себе сегодня меня прихватило, – вслух сказал он, – черт бы побрал эту спину!

Дотянувшись до стула, Александр Петрович, наконец, встал на ноги. Опираясь на спинку, он медленными шагами проследовал на кухню, пытаясь ступать бесшумно, так, чтобы никого не разбудить. При каждом скрипе пола он вздрагивал и несколько секунд стоял на месте в надежде, что никто не проснулся.

– Какой позор, какое унижение, если меня сейчас кто-нибудь увидит в таком состоянии, – подумал он, – докатился, как беспомощный старик. Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

Скрипнув зубами и сжав кулаки, полковник отодвинул стул в сторону, и, хромая, прошел на кухню.

Налив полную рюмку коньяка, Александр Петрович залпом выпил ее до дна.

– Сейчас должно стать немного легче, таблетки ведь все равно не помогают, а так и телу, и душе станет спокойней, – размышлял он в темноте.

Стрелки часов показывали ровно час ночи.

– Ну, вот полчаса туда и еще полчаса пути обратно в комнату, к утру как раз дойду, – усмехнувшись, сказал полковник.

Тяжело вздохнув, Виноградов крепко сжал стул руками и сделал шаг вперед.