В зале на полу были разложены фотографии. Возле дивана стояла аккуратная стопочка фотоальбомов, на каждом из которых был написан год. Посреди комнаты на ковре сидел Александр Петрович и внимательно рассматривал фотографии.

– Папа, у нас что, были грабители? – спросила Настя, которая только что вернулась домой.

Полковник с озадаченным видом продолжал пристально вглядываться в фотографии, не обращая внимания на дочку.

– Все понятно, он опять никого не слышит, – усмехнувшись, сказала Настя. – Я думаю, что если бы сейчас на самом деле в дом ворвались грабители, он и не заметил бы.

Настя стояла, прислонившись к двери, и с нежностью наблюдала за отцом. Трепетная любовь разливалась по ее сердцу, когда она находилась рядом с ним. Эта любовь была безгранична. Она была готова на все, только чтобы папе было хорошо.

Улыбнувшись, Настя вспомнила, как мама рассказывала ей историю ее рождения. Когда она появилась на свет, Александр Петрович неделю никому не говорил о том, что стал папой. Полковник не мог поверить, что у него снова девочка. Как и любой мужчина, он безумно хотел сына, хотя бы одного, и вот снова дочка.

Сейчас полковник гордится дочерьми и ни капельки не жалеет, что стал счастливым обладателем двух девчонок. Хотя Настя в детстве не совсем походила на девушку, скорее – наоборот. Да и сейчас, выбрав не совсем женскую работу, ей было легче найти общий язык с мужчинами, нежели с представительницами ее пола.

– Папа, – вновь позвала она, – неужели ты меня слышишь!

– Привет, ты давно пришла?

– У меня нет слов, вообще-то я уже здесь минут десять стою и жду, когда ты обратишь на меня внимание.

– Извини, солнышко, я задумался, – с грустной улыбкой на лице сказал полковник.

– Я смотрю, ты снова формируешь семейный архив? Какой год?

– Да, что-то я позабросил это направление. Смотри, сколько уже накопилось, – Александр Петрович показал рукой на разложенные на полу фотографии.

– Да уж, нашел ты себе работу.

– Это не работа, а сплошное удовольствие. Настя, распечатай мне, пожалуйста, две таблички на фотоальбомы, сейчас скажу какого размера.

Взяв в руки линейку, полковник аккуратно приложил ее к альбому и снял размеры:

– Так, ровно пятнадцать с половиной сантиметров, а лучше пятнадцать сантиметров и три миллиметра.

– А давай лучше пятнадцать сантиметров и тридцать две сотые, – пытаясь сдержать улыбку, сказала Настя.

– Не умничай, а то я посмотрю, как ты будешь потом это измерять на компьютере, – сказал Александр Петрович.

– Слушаюсь, товарищ генерал, разрешите выполнять, – через смех сказала дочка.

– Разрешаю, – ответил полковник и тоже рассмеялся.

– Папа, а какой год печатать?

– Текущий, – раскладывая фотографии по стопочкам, ответил он.

На полу, прислонившись к стене, стояла стопка фотоальбомов. Сбоку, на каждом из них была приклеена бирка с определенным годом. В самом низу лежали большие, красного цвета и немного потрепанные от старости альбомы, на которых золотыми буквами были напечатаны названия городов: Брянск, Ленинград, Череповец и другие. У каждого альбома была своя история жизни. Жизни, которую прошел полковник.

Открыв альбом с надписью Ленинград, Александр Петрович на первой странице увидел себя в форме лейтенанта.

– Как давно это было, как недавно это было, – с печалью в голосе сказал он.

Сергей Васильевич сегодня еще сильнее всколыхнул воспоминания, которые и так каждый день не давали ему спокойно засыпать. Как разбитую чашку, полковник попытался по кусочкам собрать мозаику тех ужасных недель его жизни.

Не сказав никому ни слова, Александр Петрович набросил на плечи ветровку и вышел из квартиры. Медленными шагами полковник спустился к Свислочи и тихонько побрел вдоль набережной.

Его тридцати шестилетняя служба оборвалась в один момент. Весь смысл жизни рухнул в одночасье.

– Господи, да я и сам бы уволился, мне оставалось всего полтора года до конца контракта, – думал про себя полковник. – Меня выкинули, как ненужную вещь! И ради чего? Ради кого? Я великолепно вел дела, все было просто замечательно.

В последние полгода до увольнения на Александра Петровича неожиданно стало поступать давление от высшего руководства, совершенно не причастного к его работе. Намеки на то, чтобы он освободил должность, изначально были ненавязчивыми и звучали больше, как шутка. В скором времени Виноградов понял, что это далеко не шутки, а запланированная «игра» неизвестных ему людей. Через несколько недель в его управление с внезапными проверками нагрянули неизвестные в штатском, которые перевернули с ног на голову всю документацию. Так ничего и не обнаружив, проверяющие ушли, но напоследок ясно дали понять, что они еще вернутся и обязательно докопаются до правды. Только вот какую правду они собирались искать, так никто и не понял.

Полковник понимал, что он ставит под угрозу безопасность своих подчиненных, а играть жизнями своих людей он не хотел. Вспоминая последний разговор с руководством, Александр Петрович осознал, что помощи и поддержки со стороны людей, на которых он раньше мог рассчитывать, он не получит, а предъявляемое требование немедленно покинуть должность и передать ее другому человеку – стало «устным» приказом.

Еще до увольнения Александр Петрович узнал, что именно стояло за его срочным увольнением – должность являлась благодарностью за оказанные услуги руководству. Новый начальник в недалеком прошлом оказал «помощь» в постройке нескольких дач одному из министерских «боссов». За проделанную работу был установлен прейскурант – хорошая должность в столице.

Узнав, за что у полковника забрали его детище, смысл его жизни, первые несколько недель он не мог ни спать, ни есть, а единственным утешением был алкоголь. Невыносимая, жгучая боль от нанесенного удара, наполненного подлостью, малодушием и жадностью, разрывала ему сердце. Все, во что он верил, рухнуло в одночасье. Получив пощечину от тех людей, которым он служил, которым доверял – вера офицера была разрушена. А слово «честь» утратило тот великий и неприкосновенный смысл, с которым он жил всю свою жизнь.

Сейчас, спустя время, рана на сердце Александра Петровича начинала затягиваться, но он четко осознавал, что никогда не сможет забыть и простить.

Окутанный своими мыслями, он и не заметил, как дошел до моста, который разделял «мир детства и развлечений» с одинокой аллеей, омывавшейся Свислочью. Глядя на мелкие волны от быстрого течения, темп которому задавал внезапно возникший теплый весенний ветер, полковник попытался также быстро прогнать гнетущие его мысли.

Столица была пропитана невероятным запахом весны. Каждое деревце наперебой пыталось сообщить людям о приходе новой поры года. Своим легким шелестом от только что появившейся листвы они передавали эту радостную новость друг другу. В это время Минск становился прекрасным. Все везде обновлялось. Дорожная разметка сверкала новизной, столбики деревьев были покрашены свежей побелкой, а люди в яркой зеленой форме, старательно рассаживая в новые клумбы цветы, творили уличные шедевры. Создавалось впечатление, что каждый, кто находился в это время на улице, пытался вдохнуть в себя глоток новой счастливой жизни.

Решив еще немного прогуляться, Александр Петрович вошел в арку под мостом и оказался в детском парке. Поднимаясь вверх по алее, полностью погруженный в свои мысли, он не сразу услышал звонок телефона. Подняв трубку, полковник услышал взволнованный голос Екатерины Владимировны.

– Александр Петрович, здравствуйте! Вы меня узнали?

– Добрый день, Екатерина Владимировна, я как раз собирался вам позвонить.

– Вы не поверите, что случилось! Это ужасно! Я не знаю, что делать.

– Успокойтесь и расскажите мне, что произошло.

– Я сегодня была на конюшне и то, что я увидела… Это ужасно! – прокричала Екатерина Владимировна.

– Что ужасно? Что у вас произошло?

– Лошадь. Она убита. Очень жестоко. Я не знаю, что делать и кому звонить.

– Ничего не предпринимайте, я сейчас приеду.

Положив трубку, Александр Петрович быстрым шагом направился в сторону дома. Недавняя боль в спине немного утихла, и это позволяло полковнику шагать более уверенно.

Подъезжая к конюшням, Александр Петрович увидел огромное скопление людей перед входом и, судя по их лицам, на которых был отпечатан ужас и недоумение, увиденное их сильно впечатлило.

Найдя глазами Екатерину Владимировну, полковник быстрым шагом направился к ней.

– Дорогой наш друг, я ничего не понимаю. Что происходит? Зачем кому-то убивать нашу любимую лошадь?

– Сейчас вам следует успокоиться, а я постараюсь во всем разобраться, – спокойным голосом сказал полковник. – Подскажите, с кем я могу поговорить о случившемся?

– Я вас сейчас проведу к управляющему делами центра, он первый обнаружил Джессику.

– Какую Джессику?

– Так звали убитую лошадь. Она была нашей гордостью, победительницей всех соревнований. Умнейшее животное.

Пробираясь через толпу людей, Александр Петрович увидел перед входом в здание тело убитого животного. У лошади было перерезано горло и вспорот живот. Зрелище было не из приятных. У полковника при виде несчастной скотины к горлу подступил ком.

– Добрый день, меня зовут Николай Александрович. Екатерина Владимировна предупредила меня по поводу вас. Безумно рад знакомству. Понимаете, мы не хотим привлекать к этому инциденту милицию, дабы избежать огласки случившегося.

– Я понимаю и прошу вас подробно рассказать мне, что здесь произошло.

– Конечно. Я с утра, как обычно, приехав на работу, делал утренний обход конюшен. Подойдя к загону, я обнаружил калитку открытой. Лошади там не было. Сначала я подумал, что кто-то из сотрудников вывел ее на прогулку и, не придав этому значения, пошел дальше. Когда я покидал конюшню, я увидел, что перед входом в леваду лежит лошадь.

– Кто-нибудь был рядом с ней?

– Нет, я сразу же подбежал, но было уже поздно. Лошадь была мертва. Я немедленно позвал наших сотрудников, но они ничего не видели и были шокированы не меньше моего.

– У лошади перерезано горло и вспорот живот. Неужели человек с помощью ножа мог так легко убить такое крупное животное?

– Вот здесь я вообще ничего не понимаю, так как лошадь была убита не ножом, а из ружья. Уже после выстрелов убийца вскрыл ей горло и живот, как будто хотел еще больше поиздеваться над умирающим животным.

После этих слов Александр Петрович быстрым шагом направился к месту событий. В голове не укладывалось только что услышанное, мысли путались, а предположительные мотивы убийства пугали офицера. Подойдя к телу, Александр Петрович присел на корточки и провел рукой по гладкой шерстке лошади. В области сердца полковник увидел три отверстия от пуль.

– Значит, животное умерло не сразу, – еле слышно пробормотал он. – Три выстрела в область сердца. Даже для такого животного этого было достаточно, зачем надо было издеваться над телом?

В недоумении полковник еще несколько минут просидел рядом с лошадью, ласково поглаживая ее по шикарной, ухоженной гриве.

– Очевидно, есть взаимосвязь между смертью Ильи и убийством животного, – подумал Александр Петрович, – просто не верится, что все это происходит на самом деле.

Внимательным взглядом он окинул близлежащую территорию. На земле рядом с изгородью полковник нашел три гильзы, которые аккуратно были сложены рядом.

– Очень странно, очень странно, – вслух повторил он.

– Что странно, Александр Петрович? – спросил управляющий, который все это время стоял рядом и наблюдал за действиями полковника.

Сложив гильзы в карман, Александр Петрович подошел к Николаю Александровичу и аккуратно отвел его в сторону.

– Любопытно и одновременно странно, что все гильзы лежали ровно в одном месте.

– И что здесь необычного?

– А то, что кто-то специально собрал их и положил на видное место, что бы мы с вами могли их найти.

– И кому, и, главное, зачем нужно было делать это?

– А вот на эту загадку нам и придется найти ответ. Лучше вспомните, у вас в центре у кого-нибудь есть гладкоствольное оружие? Или, может быть, у вас имеются заядлые охотники?

– Гладкоствольное? Точно нет. Наших сотрудников я знаю уже очень давно и никогда не слышал, чтобы среди них были охотники.

– Спасибо вам за помощь, – искренне улыбнувшись, сказал Александр Петрович и на прощание крепко пожал руку своему собеседнику.

– Подождите, – крикнул Николай Александрович, – что вы собираетесь делать?

– Уважаемый Николай Александрович, я знаю, где стоит искать ответ на этот вопрос, – в полголоса сказал полковник, – тот, кто это сделал, очень хотел, чтобы мы об этом узнали. Еще раз большое спасибо за помощь. Как только я что – нибудь узнаю, я вам обязательно сообщу.

Попрощавшись, Александр Петрович крепко сжал в кармане пиджака гильзы и направился к дому Колесниковых.