— Нашли, черт вас возьми, время, — тихо шипит Анна, пока Агата оправляет манжеты блузки, которые кажутся измятыми. Она будто оглушена, и в голове ни единой мысли, а на душе пусто, будто Генри всё-таки выпил её досуха перед уходом, забрал с собой все чувства, что бились в сердце. Будто выжгло все безжалостной волной пламени, и сухой ветер лишь гонял пепел. Не думать. Не давать чувствам ни шагу в душу, ни мысли в голове. У неё есть дела. Очень срочные дела.
— Ты все равно потеряла след Джона, — ровно замечает Агата и оглядывает коридор мотеля. Четыре демона. Чем их размазал Генри, не очень ясно, но от этого демоны будто одуревшие. Еле шевелятся, тихо скулящие, будто… будто распятые в забытьи…
— Отличное оправдание. — Ехидно отрезает Анна.
— Коллинз, — Агата склоняется к Винсенту. У суккуба настолько жалкий и измученный вид, что Агата даже проникается к нему очень неуверенным, но все-таки — сочувствием. Винсент не приходит в себя, даже после пары пощечин.
— Он бесполезен, — Анна морщится, на её личике это выглядит как брезгливость. Такая высокомерная брезгливость утонченной леди, которая впервые в своей жизни увидела таракана, и не знает, как бы эту гадость поскорее раздавить.
— Он должен знать, где Джон, — Агата оглядывается, фокусируясь на смертном мире. По коридору плетется один из постояльцев мотеля. Пошатывается, регулярно облокачивается на стены, то и дело спотыкается о собственные ноги. Он не видит демонов, он шагает сквозь них, валяющихся на полу. Ни грамма физической плотности. И правда — будто прижжены крестом, придавлены и лишены сил небесным гневом.
Агата вскакивает на ноги и бежит в номер. Нет, чашки в номере нет, зато находится пластиковый стаканчик, предположительно для зубной щетки. Сойдет. И вода из-под крана для Винсента тоже вполне сойдет.
Касается пальцами воды, на краткий миг заставляет их засветиться. Прикосновение силы Орудия Небес должно освятить воду, а святая вода должна помочь справиться с распятной болью. Вновь бежит в коридор. Влить в Винсента два глотка воды оказывается трудно, но оставшуюся четверть стакана он опорожняет самостоятельно. Кашляет, с трудом, но все-таки начинает ворочать лицом. Глаза его фокусироваться отказываются.
— Т-ты? — шепчет он, глядя пустыми глазами на Агату.
— Я, я, — раздраженно отзывается она, — где Джон?
— Д-джон? — рассеянно повторяет суккуб. — Б-блондинчик-святоша?
— Да-да, — Агата торопливо кивает, — где он?
— Я… я должен был увести его к церкви, — Коллинз бубнит невнятно, чтобы разобрать, приходится вслушиваться. Кажется, сознание от него уплывает.
— К какой церкви, — Агата встряхивает его за плечо, пытаясь привести в чувство, — можешь показать?
Коллинз пытается подняться. Это у него плохо получается, он даже кажется не менее пьяным, чем тот постоялец, что брел по коридору и только-только справился с тем, чтобы открыть собственную дверь.
— Это будет долго, — саркастично качает головой Анна, наблюдая его потуги, — и вот скажи, почему мы ему доверяем?
— Не доверяем, — вообще сложно представить, в каком положении Агата взяла и полностью доверилась бы Коллинзу, — он сейчас прижжен и после освященной воды, по идее, должен идти на сотрудничество.
— Туфта, — Анна щурится, всем своим видом показывая что слова Агаты её не убеждают, — ладно, дорогая, это все из-за мистера Миллера, я бы это просто так ни за что…
До того как Агата успевает, уточнить, о чем она, Анна наклоняется к Колллинзу и крепко его целует.
К горлу Агаты подкатывает тошнота, впрочем, не ей пришлось это делать, и на том спасибо. У Анны вроде нет столько долгосрочного отвращения к Коллинзу, сколько есть у Агаты.
— Как это нам поможет?
Анна деловито отмахивается, заглядывает в глаза Винсента, и он замирает, аж в струнку вытягивается.
— Прикидывался, — со знанием дела констатирует Анна, — хотел еще воды у тебя выцыганить.
— Ты что сделала?
— Отравила и загипнотизировала! — Анна пожимает плечами. — Демона я могу подчинить, только отравив. Ну, если демон меня слабее, разумеется.
— Будут проблемы, — и это даже слабо сказано. Анджела сожрет Агату заживо, за то, что в её присутствии демон отравил душу. Пусть даже демона, пусть даже конченного мудака, который так мало выдержал по амнистии.
— К черту проблемы, — Анна встряхивает волосами и уставляется на Винсента, — веди.
Агата заставляет себя сконцентрироваться, истончается сущностью, исчезая от демонического взгляда и чутья, оставаясь видимой только для Анны. Это сложно. Артур потратил на обучение этому навыку целый день. Впрочем, сейчас это очень пригождается, потому что стоит только вывернуть к церкви — старой, заброшенной, покосившейся, погибшей в огне, — и тут же приходится нырять за угол вместе с Анной.
На траве перед церковью — демон такого страшного вида, что даже Анна удивленно ахает. Демон там не один — рядом горит рыжим огнем затылок, уж больно похожий на Джули Эберт, такую миниатюрную на фоне этого громадного чудовища. А у ног Джули к земле прижат тяжелой лапой Генри. Брыкается. И что-то в груди болезненно впивается колючими шипами в душу.
— А Хартман-то что тут забыл? — недоумевающе интересуется Анна, и Агата, прикусывая губу, пожимает плечами. Вообще не очень понятно, что здесь произошло? Не очень-то похоже на свидание, но как-то же Джули и Генри встретились?
Яснее ясного, что она одна тут не справится. Пальцы касаются знака «альфа» на запястье. Артура приходится ждать. Долгие десять минут, в течение которых Генри сбрасывают в колодец, притулившийся у церковной ограды, и наваливают на него сверху бетонную плиту.
— Паршиво, — замечает Анна, — земля по бокам, земля сверху… Выбраться ему самому не удастся. Отравлен суккубьим ядом…
За спиной покашливает невозмутимый Артур.
— Вы звали, мисс Виндроуз? — интересуется он, поправляя на шее галстук.
— Сами взгляните, сэр, — Агата не находит слов, чтобы описать ситуацию.
Артур смотрит. На огромного демона, расхаживающего перед церковью. На Джули Эберт, усевшуюся на бетонную плиту. Несколько раз шумно втягивает воздух.
— Паршиво, — сквозь зубы выдыхает он, — вот, значит, кто в Лондон заявился…
— Вы знаете… это?
— Реджинальда Фокса? — уточняет Артур. — Да, знаю. Легендарный демон среди европейский конфедератов Чистилища. Поглотил два Орудия Небес. Обычно шляется по провинциям, где Орудий очень мало, постоянно кочует, чтобы Небеса его не успели догнать. В Лондоне еще не пробыл и месяца.
— Кажется, он решил здесь осесть…
— Мисс Фриман, — Артур не дает суккубе даже договорить, — я был бы очень благодарен, если бы вы вернулись в Чистилище.
— Но как же… — суккуба бросает взгляд в сторону церкви, — там же…
— Мистер Миллер? — уточняет Артур. — Да, я знаю, мисс Фриман. В колодце, вместе с мистером Хартманом, да. Именно поэтому — пожалуйста, уйдите. Вам не должно оказываться в поле действия сил Орудий Небес.
— Откуда вы знаете? — изумленно восклицает Анна. — Я не говорила про мистера Миллера.
— Вы не говорили и про колодец, да, мисс Фриман, — терпеливо кивает Артур, — я даже догадываюсь, что вы не знали о колодце, ведь вы Джона учуять не можете. Но объясняться мне некогда. С удовольствием выслушаю ваши догадки по возвращении. А теперь идите. Я бы не хотел рисковать душой мистера Миллера напрасно.
Кажется, последний аргумент на Анну все-таки действует, и она, сжав жетон пальцами, исчезает.
Артур же снова задумывается.
— Что нам делать, мистер Пейтон? — тихо спрашивает Агата.
— У нас две задачи, — Артур кивает, поднимая ладонь и к нему начинает медленно слетаться весь ненужный металлический мусор, что вообще есть на этой улице, — во-первых, нужно освободить мистера Хартмана и мистера Миллера до того, как у нас станет одним Орудием меньше. Во-вторых, нужно увести Фокса в менее людное и менее заселенное место. Идеи?
— С освобождением вам разбираться, мистер Пейтон, — Агата повела плечами, сбрасывая с плеч напряжение, — я вас умоляю — только не задерживайтесь.
Она не ждет разрешения Артура. Сейчас ей не нужны никакие разрешения. О том, что делать ей, не нужно никаких указаний, все ясно и так.
Выпустить на волю запах. Раскрыть за спиной крылья. Взмыть в небо. Невысоко, так, чтобы быстрая тварь в случае чего не смогла поймать её в прыжке. Зависнуть в небе, рядом с высоким куполом церкви, полыхнуть белым светом, привлекая внимание.
Что в душе? Пустота. Ничего нет в душе, и так проще. Ни о чем не думаешь, ничто не страшно. Фокс реагирует однозначно — срывается с места, вопреки возмущенному воплю Джули.
Он голоден. Если что Агата и успела понять о демонах, так это то, что голод — это их постоянное и очень естественное состояние. Если Джон здесь… Если он цел — значит, из-под носа Фокса увели сильную душу, которая могла утолить голод на некоторое время. Искусится ли он душой Орудия Небес? Одинокого Орудия Небес, при кажущейся слабости? А Орудия Небес с запахом, за который «даже удивительно, что её еще не сожрали»?
Фокс искушается. Фокс срывается с места и несется за Агатой по улицам. Затем, видимо, заколебавшись вписываться в повороты, останавливается, и за его спиной разворачиваются черные крылья. Две пары огромных, черных крыльев. С учетом его скорости новость о том, что он может летать — не самая обнадеживающая.
Впрочем, у всего на свете есть цена. Есть цена у дара Небес. Есть долг, которому надлежит следовать. Нужно беречь смертных от опасностей вроде Реджи Фокса. И если так выйдет, что Небеса в Агате ошиблись, — значит, они выберут кого-то другого. Того, кто справится. А сейчас — попробует справиться она.
Для силы Артура необходимо открытое пространство, просто потому что даже при том, что он с ней очень осторожен, — даже от малейшего перенапряжения могут пострадать люди. Поэтому вокруг не должно быть жилых зданий. Это главное условие. Старый пустой парк с покосившимися качелями вполне пойдет. В такой час здесь никого нет, даже случайные гуляющие обходят стороной — в парке не густо с фонарями, и это очень кстати.
Агата успевает приземлиться, увернувшись от спикировавшего на неё Реджи Фокса. Приземляется, а затем полыхает светом так, что имей смертные возможность видеть её свет — решили бы, что взорвалась звезда и затопила все белым, неподвижным, таким неживым светом.
Реджи Фокс сваливается на землю кулем, он парализован — но рано радоваться. Демоны такого уровня должны избавляться из-под действия силы Орудия Небес — одиночного — за очень короткий период времени, так что у Агаты не так и много времени, чтобы призвать остальных.
Для этого нужно не так уж много: сложить ладони у груди, склониться к ним лбом.
Губы сами вычитывают формулу призыва.
«Fratres in armis»
«Fratres in armis»
«Fratres in armis»