Был мальчик с протезом вместо ноги, протез состоял из каких-то шин и кусочков кожи с дырочками; на ходу протез поскрипывал. Некоторые детали протеза походили на коньки, мальчик в результате прихрамывал. Я сказал: «Хочу протез!» Дедушка сказал: «Идиот!» Был еще один, с искусственным фарфоровым глазом, тоже замечательная штука. У третьего была какая-то резиновая трубка, которая свисала из уха. Все это были мои друзья. У меня были все номера «Розовой библиотеки для юношества», какие-то комиксы. Во дворе шла мена, мне сказали, что сейчас «Розовая библиотека для молодежи», поскольку она уже прочитана, идет в четверть цены. Я сказал: «Но ведь в ней все о Пегасе, крылатом коне, о Бернарде Палисси, изобретателе фарфора методом сожжения собственной мебели!» Они же подсчитали, что за одного солдатика марки «Линеол» с отломанной ногой я должен дать семь книжек «Розовой библиотеки для молодежи». Дедушка аж подскочил: «Ты что, с ума сошел?» Шел еще какой-то торг стеклянными шариками, сломанными машинками и другими вещами. Дедушка говорил: «Это грабеж!» Все это происходило во дворе, жирном от кухонной гари и скользком. В этот двор также выбросилась Ана Шилович, точильщикова жена. Она была в халате, будто накачанная насосом. Во дворе же играли в шахматы, у Мирослава были красные шахматы, венгерские. Меня не хотели принимать в игру, я с третьего этажа кинул помидор в доску. Мирослав сказал: «Попробуй только выйди!» Я просунул ключи, надетые на кольцо, сквозь пальцы и показал им. Мирослав и другие сразу помягчели, один из них сказал: «Кастет вынес!» Потом мы играли в шахматы у Мирослава дома, отмыв фигуры от ошметков помидорины, в комнате пахло мочой. Моя мама говорила: «Как ты только выдерживаешь!» Дедушка спрашивал: «Откуда у них эта вонища?» Я ответил: «Для меня существуют только шахматы!» Другой сказал мне: «Давай метать друг в друга стрелы!» Я сказал: «Давай!» Он попятился и влепил мне в лоб, его мама сказала моей маме: «Простите и приходите к нам на пироги!» Я сказал: «Он засранец!» Третий сказал мне: «У меня сто тысяч кубиков разного цвета, из них можно выстроить дом!» Я сказал: «Я всегда хотел иметь маленького человечка ростом в три сантиметра, но раз уж у меня его нет, так давай хоть дом сделаем!» А он после этого сказал: «У меня вообще кубиков нет, все это выдумка, и вообще!» Существовал Нанич Бошко, национальный иллюзионист, который работал на пару с одной предсказательницей. Дедушка говорил: «Чтоб им, циркачам!» Воздухоплаватель Джованни Джузеппе летал на каком-то устройстве, устройство называлось «воздушный шар», устройство запускали с пустыря г-на Макензи, как было обозначено на плакате. Дедушка обо всем этом сказал: «Брешут!» Был господин Драгутин Тафанек с Маленькой Марой. Был Бакич с группой сербских гимнастов. Отец сказал: «Вот это люди!» Были еще господа Алкалай и Дебицки, знаменитые чемпионы соколов. Отец сказал: «Я знаком с ними лично!» Генерал Павличенко, кубанский казак, после благотворительного концерта рассказывал жуткие эпизоды из своей профессиональной деятельности. Тетки сказали отцу: «Приведи его к нам, пусть споет под балалайку и все такое!» Господин Драгутин Харт, государственный палач, объявил о предстоящем в его карьере сотом повешении. Дядя сказал: «Хотел бы я глянуть!» Принцесса Марта Бибеско написала трогательную хронику «Мария, королева сербов». Мама прочитала хронику и сказала: «Я готова послать ей письмо, полное благодарности!» Господин Кушакович изобрел «Калодонт», средство для чистки зубов, грязных. Дедушка сказал: «Вот так!» Дядя сказал: «Мне вот никак не придумать какую-нибудь полезную вещь, на которой можно заработать!» Крупные государственные банкиры предстали перед судом по обвинению в грабеже. Дедушка сказал: «Бог с ними!» Филипп Мортон начал свои знаменитые распродажи, опубликовав книгу-путеводитель под названием «Неслыханно дешево!». Мама сказала: «Мне больше всего нравится делать покупки у господина Мортона на распродаже!» Пришел Никола, наш родственник, абсолютно мокрый, и сказал: «Меня облили во время демонстрации, на которой я познакомился с Милосавом Космайцем, полицейским агентом в штатском!» Дядя сказал: «Я видел знаменитого актера Дугласа Фербенкса, который транзитом проследовал через наш железнодорожный вокзал!» Антон Дреер начал выпускать пиво, назвав его «Сербское». Дедушка воскликнул: «Ну, что я говорил!» Были братья Кунервальд, выпускающие все. Существовал Гоур-Йоровский, фабрикант минеральной воды. Далее существовали Талви и Мандилович, владельцы вновь открытого сербского салона. Дедушка сказал: «Эк их разбирает!» Отец сказал: «Это все наши!» Мама спросила: «Только как запомнить все эти фамилии?» Был господин Шломович, производитель ботинок, самых разных. Был Соломон Мони Руссо, торговец смешанным товаром. Мама сказала: «Это мне нравится!» Далее были Петар Козина, фабрикант обуви, и Йован Смейкал, который делал колбасу. Мама говорила: «У него всегда все свежее!» Г-н Тадия Зондермайер начал летать на собственном самолете. Дядя сказал: «Это мое давнее и несбывшееся желание!» Господин Илич-Раковачки применил новый способ осмотра легких посредством электрического тока. Дедушка сказал: «Все под себя гребут!» Были еще: бр. Вишацки, фаты для новобрачных, Ана Чилаг, Вена, косметика, Иван Швандтнер, а также Иосиф Карио, текстиль. Отец сказал: «Везет же людям!» Был господин Славолюб Пенкала, изобретатель автоматической ручки с одноименным названием для писания чернилами, в дальнейшем большой друг авиации. Мама сказала: «Я видела его портрет в газетах, ничего особенного!» Был господин Джордже Вайферт, человек, который мог все. Отец заявил: «Я видел его на одной вечеринке в честь торговой молодежи, вот это человечище!» Дедушка удивился: «Да ну?» Существовала госпожа А. Русоевна, шляпы. Мама сказала: «Мне не нравится, как она это делает!» Был господин Батавелич, был господин Теодор Клефиш, мясо по различным рецептам, а также девицы Ана Полушка и Даринка Призеткович, без определенных занятий. Мама сказала: «Боже сохрани, чтобы мое имя мурыжили по газетам, каким бы оно ни было!» Существовал господин Сима Конфорти, лучше фамилии я не встречал. Существовали г-н Премович, электрические люстры, г-н Юлиус Майнл, г-н Яролимек, ковры, наконец, г-н Шонда, шоколад. Дедушка бесновался в квартире, громко орал: «А мы, а мы?» Отец сказал: «Я хотел торговать гвоздями, но в этом смысле дела блестяще идут у Германа Полака и сыновей, а мой сын еще не дорос!» Тетки сказали: «Мы хотели бы заняться пением, но уже есть девица Ольга Ольдекоп, меццо-сопрано!» Тетки сказали: «В конце концов, всех мы их видали!» Пришла госпожа Даросава и сказала: «Мой отец был генерал, а я – придворная дама, только мне плохо стало!» Дедушка сказал: «Подстилкой она была, брешет и не краснеет!» Госпожа Даросава сказала, что знакома со всеми учеными, футболистами и королями мира и состояла с ними в интимных отношениях любовного характера. Дедушка сказал: «На самом деле все они были водопроводчики!» Мама сказала: «Мой сын ходит в одну школу с сыновьями генералов, колбасных фабрикантов и других!» И далее: «Все эти дети одеты как маленькие лорды, а некоторые из них приходят в школу с губами, измазанными завтраком миллионеров, состоящим из яйца всмятку!» Дедушка сказал: «Все это прогнившие семьи, которые поддерживают жизнь искусственными средствами, например пищей!» Вследствие отличного состояния здоровья я поедал на завтрак фасолевый суп с фрикадельками. Мама сказала: «В школьном дворе я поддерживаю прекрасные разговоры с миллионерскими родителями, и все они очень довольны анекдотами, которые я им рассказываю, особенно господин Попович, фабрикант колбасы!» Мы ходили на чай к господину Поповичу, я играл с его сыном, у которого все игрушки были заводными. Я спросил: «А карликов у тебя нет?» Он сказал: «Нет!» Я столкнулся с Воей Блошей, лоб в лоб. Кожа над глазом лопнула, брызнула кровь. Мама спросила: «Кто это тебя бритвой?» Я сказал: «Это головой!» Я терся около примуса; оттуда шваркнуло огнем, опалило мне большой палец. Я сунул палец под струю воды, палец вздулся. Было торжество с фотографированием, на фотографии остался мой палец, большой, замотанный бинтом. Мама говорила: «Это кукла!» И далее: «Почему бы тебе не признаться, кто тебя порезал бритвой?» И еще: «Ну почему ты не девочка?»

Была игра «Жизнь при капитализме через развлечение, или Монополия». В большой коробке находились искусственные деньги, вымышленные облигации, а также макеты различных средств собственности: домики, автомобильчики, совсем маленькие отели. Коробку приносил сын часовщика; он говорил: «Давай пограбим немного!» Он приводил приятелей, также жаждущих обогащения. Мы совершали трансакции, нелояльно конкурировали друг с другом, обманывали, воровали и выпускали необеспеченные облигации, в конце сын часовщика был пущен по миру. Я заграбастал все отели, другие разграбили бензоколонки. Сын часовщика вытащил платок и стал рыдать в него. Ему не верили. Все это было ложь, игра, разумеется. Я одолжил у Болтека, чеха, какие-то часики, весьма маленькие. Часы были некрасивые, я упал и разбил стекло. Потом приходила его мать, она говорила: «Это память о семье, из Брно!» Воя Блоша сказал: «Давай лазать сквозь трубы!» Трубы лежали на улице, рабочие закапывали их в землю и ели сырокопченую свинину с луком. Мы ползали по трубам долго, без остановки, мама сказала; «Они могла закопать вас живыми в канализацию!» Воя Блоша сказал: «Ух, мать его так!» Мама сказала: «Несчастный мой сыночек, дружит с оторвами и теми, что ругаются!» Я лежал в кровати и потел, все говорили: «Это пройдет!» Мне представлялось, будто я сижу в отцовской грудной клетке, как в тюрьме, и что отец абсолютно прозрачный. Потом мне представлялось, будто меня связали по рукам и ногам и за мной гонится автомобиль и старается задавить. Кто-то сказал: «Вот это надо обязательно!» И еще: «В кино поменьше ходить надо!» Воя Блоша сказал мне: «У моей матери искусственная челюсть, а спит она совсем голая!» Я сказал: «У нас есть запрещенная книга, которая называется „СССР в фактах и образах"!» Воя Блоша сказал: «Ну и что?» Во двор приходили люди. Они кричали и требовали металлолом, дырявые кастрюли, сплющенные тазы, чтобы из всего этого сделать что-нибудь более-менее годное. Дедушка сказал: «Не дам!» Мама нашла какую-то проволоку, весьма убогую, потом сказала людям: «Сделайте мне из этого шнельзидер!» Люди понятия не имели о том, что это такое. Тетки на обрывках бумаги писали свои пожелания, записки бросали вниз людям с гитарами. В одной было написано: «Ох, как тяжко мне тебя забыть!» Гитарист подумал, что записка относится лично к нему, однако позже спел то, что от него требовали. Требовали и другие, более сложные вещи, например: «Любовное томление», «Чубчик», «Ах эти синие глаза», а потом и нечто более определенное – «Вернись!». С записками бросали мелочь, однажды, воспользовавшись моим отсутствием, взломали копилку с очень сложным запором и все мои накопления угробили на «О, как хочу я видеть образ твой!», дуэт. Потом певцы осмелели, спросили: «Не изволите ли стакан воды?» Выпив воду, сказали: «Мы студенты, а вы читали Маркса?» Дедушка сказал: «Пошли вон!» Тетка записывала все это в свой дневник, время от времени всхлипывая. Приходила женщина, говорила: «Мой племянник это устроит, он работает на пароходе, а пока дайте полтинник!» Еще один пришел и сказал: «Все еще ничего, а я именно сегодня рассчитывал на первый приз в Государственной лотерее!» Другая женщина говорила: «Я бы с удовольствием открыла предприятие по производству и изготовлению шляп, но как начать?» Дедушка спросил: «Что как?» Были люди, которые рассказывали о своих родственниках и уверяли при этом, что мы тоже состоим в родстве с ними. Все они были очень грязные. Некоторые из них подвязывали штаны куском веревки или проволоки, вешали на себя различные предметы, например мышеловки. Один, с бородой, проповедовал: «Грядет Страшный Суд!» Дедушка сказал бородачу вот что: «О чем ты?» Люди говорили громко, некоторые играли на инструментах. Тетки читали книгу «Мать» Максима Горького, в книге были такие же люди, тетки наслаждались. Они говорили: «Мы как в романе!» Дедушка говорил кратко: «Это пройдохи!» Пришел какой-то тип предлагать средство от облысения. Пришли какие-то нищие, мама подала им картофельный паприкаш, позавчерашний. Она сказала: «Это полезно для здоровья!» – и добавила два динара. Пришел еще один, сказал: «Мать моя померла, отец в больнице, а я сумасшедший!» Еще какой-то показал маме бумажку и сказал: «Написали, чтобы я получил с вас пять динаров!» Один предлагал какое-то пальто, очень дешево. Дедушка заорал: «Оставьте меня в покое, всех поубиваю!» Я спросил: «Какой они будут играть спектакль и когда?» Мама говорила: «Жизнь горька!» На этом все заканчивалось.

Я выступал также на уроках музыки госпожи Аладрович-Сухомирской. Я играл «В монастыре» Рахманинова, «Хоровод гномов» Грига, а также попурри из различных песен под названием «По желанию исполнителя». Госпожа Аладрович-Сухомирская была абсолютно глухая, но, глядя на клавиши, могла понять, о чем идет речь. Она считала следующим образом: «Айнеке, цваеке, драеке, фир!» – пристукивая какой-то палкой. Иногда, прислушиваясь к своему внутреннему голосу, госпожа Сухомирская засыпала. Я тут же переходил к финальной фразе, ради скорейшего пробуждения госпожи.

Госпожа Шуг изготовляла шляпы, очень чудесные. Из разных тряпочек, в основном никуда не годных, госпожа «сотворяла чудеса». На шляпы она водружала искусственные цветы, фрукты, а также фигурки амуров, по желанию заказчика. В свободное время она расшивала шляпы маленькими иконками и другими вещами. «Если желаете, я вам сделаю святого Теофрастуса!» – говорила она маме. Дедушка отвечал: «Не дай Бог!» Госпожа Шуг предложила сделать репродукцию произведения «Королевич Бранко и вила», в натуральную величину. Госпожа Шуг предложила вышить для кухни лозунг с текстом: «Муженек тогда лишь воду пьет, когда женушка ему деньжаток не дает!» Госпожа Шуг заявила, что желает осчастливить нас покрывалом с вышитым курящим султаном. Двое требовали тряпок щипать корпию, все равно каких. Гитарист и его помощник сказали: «Сейчас мы вам споем арию Марио Каварадосси из одноименной оперы „Тоска"!» Госпожа Аладрович-Сухомирская сказала: «Если хотите, я лично сыграю вам "В монастыре", и вы услышите, как звучит эта вещь!» Госпожа Гелин заявила, что желает сделать наконец для нас этот абажур. Василие Кривак, мой личный цирюльник, сказал: «Постригу вам его в любое время, хотите – и на дому!» Госпожа Шуг сказала: «Могу научить французскому!» Я сказал: «Хочу грести!» Я вышел на улицу и катался на роликах, пока не сбил очень толстую женщину. Тетки читали запрещенную книгу «Как стать монстром, в восьми лекциях». Все это было весной.

Соседи стали подавать теткам знаки, самые разные. На крышках коробок из-под ботинок они писали разные слова, например: «Сестричка!» или: «Невыразимая!» Тетки отвечали очень сурово: «Ничего не выйдет!» Портной с противоположной стороны двора пытался переговариваться с помощью морской азбуки, понаделав из отходов материи разноцветных флажков. Тетки делали вид, что не понимают. Из другого окна некто пытался изобразить свои желания с помощью бутылки. Все это было непонятно и немного странно. Были какие-то учителя танцев, они приходили домой и говорили: «Это ничего!» или: «Станете легкой, словно перышко!» Тетки только смеялись. Потом один учитель рассказал о наиновейшей операции на слепой кишке посредством гипноза, о гипнозе он сказал: «Вы сейчас в теплой ванне, а не на операционном столе, как вам говорят сейчас ваши ощущения!» И еще: «Я мог бы вам лично это показать!» Дедушка заявил: «Я этих пройдох из дому выставлю!» К маме подходил господин Ш.Миллер, всегда причесанный. У господина Миллера был туберкулез, вследствие чего он занимался только легкой работой, например фотографией. Господин Ш. Миллер спросил: «Не желает ли госпожа сфотографироваться со своим единственным сыном или с сестрами?» Мама ответила: «Желает!» Потом он отвел нас на бега и угостил мороженым под названием «Тутти-фрутти», пестрого цвета. Мама любила песню «Жизнь прекрасна, как ночная тьма падет, жизнь прекрасна, потому что снова будет май!». В наш дом приходил С. Петрашинович, народный атлет по прозванию «Атлет из Лики!». Атлет ел рубленый шницель и другие вещи, потом уходил перегрызать кусок железа в благотворительных целях. Приходил и Миле Крджич, маэстро игры на гавайской гитаре, маэстро говорил: «Мы, кажется, родственники!» – улыбался теткам и играл свою самую последнюю гавайскую пьесу о пальмах. Потом пришел Йован Смилянич по прозванию Митар. Митар вытащил из кармана бумажку и прочитал: «Россия победит в войне против Финляндии!» И далее: «Пролетарии, объединяйтесь!» Обо всем этом были фотографии, в том числе и семейные. Все эти фотографии мама берегла, на некоторых вырезала каких-то людей, у снимков получались странные края. Я полагал, что мама из вырезанных фигурок собирается делать детский театр. Тетки спрашивали: «Вырезала?» Мама отвечала: «Помалкивайте!» Приходил человек, предлагал французские замки, мама говорила теткам: «Опять он!» Тетки дрожали: «Боже сохрани!» Одна тетка пересказывала фильм, в котором мужчина говорит девушке: «А сейчас раздевайтесь!» Девушка краснеет, а мужчина говорит: «Спасибо, именно это я хотел видеть!» Тетка тоже покраснела. Все это она рассказывала в полумраке. Мама сказала: «А тебе не обязательно слушать!» Я спросил: «Почему?» Соседи возобновили свои предложения младшей тетке, в этот раз с помощью новых знаков и куклы. На кукле, уже негодной, сосед, как на макете, показывал известные места и точки, интересующие его. Тетка сказала: «Нет!» Сосед принес еще одну куклу, похоже деревянную, потом стал показывать различные действия, производимые этими двумя предметами. Тетка снова сказала: «Нет, нет, никогда!» Меня увели от окна. Я протестовал: «Почему, ведь это игрушки!» Госпожа Мариетта говорила: «Та нога, что на рекламе чулок, так это моя нога!» После нее оставался запах мочи и еще чего-то, сладкого. Госпожа Мариетта сказала мне: «Приходи, я тебе картинки покажу!» Дедушка, стоявший за моей спиной, сказал: «Топай!» В другом углу двора, в бельэтаже, один умер от ангины. Оттуда веяло новыми запахами, все это было очень заразно.