Месть это блюдо, вкусное под любым соусом.

/Жизнь/

Сильвия, не совсем обычная девушка вамп.

Наконец-то я нашла достаточно старого дворянина, у которого в живых не осталось ни одного прямого наследника, это было непросто… Если судить по тому, что удалось разузнать, в молодости он был довольно эксцентричен, самолюбив и расчетлив, вдобавок упорнее любой тягловой лошади шел вперед к намеченной цели, не считаясь с врагами и не обращая внимания на препятствия. Естественно, претендентов на его обширные плодородные земли хватало и без моей скромной персоны, и прав у этих грязных падальщиков неизмеримо больше… Но барон и раньше славился своей непредсказуемостью. Да во имя кровавого бога! Что мне мешает в обмен на исполнение последней воли просить титул и замок? Что его удержит от этого шага? Не надеется же он забрать прямо на небеса свою чертову крепость?

Шансов не много, этот человек серьезно болен и слаб, зато остался достаточно крепок умом и за долгую жизнь наверняка скопил кое-какие незавершенные дела, которые успешно может завершить профессиональный убийца. Достаточно печальная картина и я отнюдь не в восторге, что пытаюсь таким…, таким гнусным образом давить на умирающего, чтобы всеми правдами и неправдами заполучить титул. Но, черт возьми! Какая у него альтернатива?! Пятеро заплывших жиром от безделья и жадности "благородных", которые с радостью разделят между собой граничные земли? Раздерут минор в клочья, будут грызться между собой за каждую деревню, каждый жалкий клочок территории?!

Тем не менее, барон не унывал. Более того он умирал, умирал но смеялся. Смеялся над всеми претендентами на эти земли, над их желаниями, внезапно ставшими такими не важными. Со злобной усмешкой, застывшей в усталых глазах, заставлял выполнять свои сиюминутные капризы, подчас глупые и обидные. Постоянно говорил, что вот-вот огласит свою последнюю волю и ежедневно переносил этот всеми с нетерпением ожидаемый час на следующий день. Складывается такое впечатление, что сама богиня смерти Хель каждое утро дарила ему еще немного времени, чтобы вместе понаблюдать за суетой чующих поживу смертных.

А самое забавное, что каждый из этих жополизов не понимал простого факта — барон, не смотря на приближающуюся кончину, до сих пор не сдался! Напротив, потакая слабеющему с каждым днем старику, они верили, что таким образом повышают свой шанс на больший кусок чужой земли, считали это всего лишь вывертами сбрендившего старца. Но в его глазах совершенно не было безумия, была лишь ироничная брезгливость по отношению ко всем этим стервятникам, а также решимость и холодный расчет.

***

— Здравствуйте, барон Ганзак, — спокойно произнесла Сильвия, однажды ночью забравшись в покои дворянина.

— Барон "ДЕ" Ганзак, — поморщившись, поправил он, — чем могу быть полезен в столь поздний час, миледи? Случайно, не мои ли спорные земли привели вас в вольные баронства?

— А вы очень проницательны барон, — чуть склонив голову в знак приветствия, вежливо ответила Сильвия. Я здесь по приказу своего господина.

— И что же он хочет? Золото? Титул? Земли? Или все-таки решил принять скоропалительную смерть от рук моих ближайших "родственников" и соседей? — Почувствовав нового стервятника, язвительно спросил умирающий человек.

— Не угадали, барон, — улыбнулась Сильвия. — Как я успела убедиться у моего господина достаточно золота, чтобы ни в чем не нуждаться, а титул…, титул барона слишком мелок для его могущества. Мне всего лишь приказано подыскать подходящий замок, не более.

После ответа на свой вопрос де Ганзак, недоуменно приподнял бровь и замолчал на добрую пару минут. О чем он думал, какие вопросы крутились в его голове, а главное, к какому решению он склоняется? Ничего этого невозможно было прочесть на его спокойном усталом лице.

— Могущество значит…, - задумчиво протянул барон. По тону, которым он это произнес, можно предположить, он действительно на что-то решился, но вот на что? Сильвия не стала мешать не торопливому ходу его мыслей и терпеливо ждала ответ.

— Что я получу взамен? — вновь с сарказмом улыбнулся скованный смертельной болезнью барон, — быть может, жизнь?

— Жизни ваших врагов Вас устроят? — Барон довольно осклабился на эту незаурядную фразу, на иное он и не рассчитывал.

— У меня будет несколько условий, впрочем, о них мы поговорим немного позже. Похоже завтра наконец-то будет оглашена моя предсмертная воля, я буду ждать вас. Скажем в полдень, такое время вас Устроит? — С намеком спросил барон, обдумывая последние детали и выгоды от неожиданного предложения.

— Очень на это надеюсь, господин де Ганзак, очень надеюсь…, - не понимая, что же задумал барон, согласилась на встречу Сильвия. В случае чего у нее есть два десятка прекрасных наемников, чтобы ночью попытаться вырезать всех в этом замке или вырваться из него с боем. Она уже давно готовилась к этому разговору и запасных вариантов у нее хватает.

После ее ухода барон с трудом сел на кровати, опершись на стоящий неподалеку стул, встал на ноги и, медленно следуя вдоль стены, подошел к письменному столу. Он не был мастером пера или рифмы, и тем более ему было далеко до настоящих бардов, в особенности длинноухих. Ведь у долгоживущих частенько выходят поистине замечательные произведения, но на последнюю насмешку и имеющихся талантов будет достаточно. Не спеша, букву за буквой он начал выводить на листе гербовой бумаги короткие строки:

Еще под кожей бьется пульс,

Не затих сердечной мышцы робкий ритм,

А уж стервятников раздался страшный гимн.

Что для каждого из них далекой крови узы?

Лишь пустой звук, у их близости совсем иной мотив.

Раз уж болезнь смертельная сковала плоть,

Они твое имущество стремятся расколоть,

Чтоб каждому досталась часть чужого пирога

И не случилось в дальнем родиче нажить себе врага.

Так оставь надежду на мирной старости покой,

Соберись и дай паскудам свой последний бой!

Они за выгодой в погоне терзают разум твой и плоть,

А ты возьми и подготовь для них сюрприз,

Вложи все средства в старческий каприз.

И наслаждайся гнева сладостной гримасой,

Что для тебя изменит их проклятий масса?

Кхк-хе, а ту амбициозную девчонку я все же удочерю, взяв клятву верности роду, так можно быть уверенным в достойном барона погребении, и что все то, что создано за долгую насыщенную жизнь не растащат по кускам безмозглые бездари, по крайней мере, не сразу. А этот самый листок я оставлю им всем в качестве единственного наследства, чем не достойная месть за неуважение? После такой пощечины даже эти глупые дворянчики еще долго после моей кончины не перестанут поминать добрым словом Благородного Барона де Ганзака. На душе как-то теплее становится от одного осознания этого факта, вот уж шутка так шутка. Не стоит даже после смерти разрушать с таким трудом созданную репутацию жесткого неординарного человека, хе-кхе, кхе… — и мстительный, саркастичный смех у старого барона перешел в натужный болезненный кашель. — Будем надеяться, чужие загребущие руки обломают коготки об этого таинственного "господина" и его вооруженную до зубов спутницу, а лучше потеряют руки вместе с головой. Да…, это и будет мое последнее условие.

Анст, он же Сат

Я уже несколько дней наблюдал за Сильвией. Подсознательно она знала о моем незримом присутствии рядом с ней и сама старалась дать своеобразный отчет о минувших событиях, о проделанной работе, непостижимым для меня образом формировала целые пакеты из воспоминаний и разговоров. Вообще-то большинство вампиров мастера ментального воздействия на разум: загипнотизировать, заворожить жертву, манипулировать, а затем лишить памяти о последних часах жизни — все это по их части. Но мало кто знает о том, что они могут делать со своими собственными мыслями. Просматривая ту информацию, которой щедро делилась со мной Сильвия я получал полный эффект присутствия, можно было не только смотреть и слышать все вокруг, но и ощущать запахи, слышать стук ровно бьющихся сердец, бегущую по жилам алую кровь…

В одну из ночей Сильвия не стала никак фильтровать происходящее, напротив, уловив закономерность в моем появлении, она дождалась нужного момента и раскрылась полностью, при этом стараясь тщательно отслеживать мои эмоции от диалога с медленно гаснущим от непреклонной старости аристократом. Там было о чем послушать, чему посочувствовать, чем восхититься, и вместе с тем чего опасаться и завидовать, этой ночью они многое сказали друг другу, но еще больше осталось за кадром.

По всему выходило, что своевольный барон практически завершил свой земной путь, и у него не осталось ничего, о чем бы он по настоящему сожалел в своей жизни, он был готов к тому, что вскоре неминуемо произойдет. Но судьба земель, на которых жили его предки, в которые было вложено неизмеримо много времени и сил, подтачивала его изнутри. По каким-то причинам не имея наследника, он предвидел незавидную судьбу своих владений и потому упрямо продолжал с боем вырывать у костлявой каждый новый день, каждый час и тратил его, чтобы по максимуму испоганить жизнь "наследничкам". Маленькая месть, небольшое развлеченье для практически прикованного к кровати человека, сохранившего острый проницательный ум и надежду. Сегодня Барону де Ганзак повезло, он наконец-то дождался своего единственного шанса, шанса сохранить земли в целости, как монолитный, неделимый майорат, точно так же, как делали многие поколения его предков. Он дождался Сильвию.

Мне стала любопытна сильная и непреклонная личность барона, захотелось задержаться подольше и самому поговорить с этим интересным человеком. Думаю спасти его жизнь и вернуть молодость вполне посильная для меня задача. Вот только иметь под боком такого опытного игрока чужими эмоциями и поступками…, нет уж, увольте. Либо он продолжает оставаться властителем своих земель, но приносит клятву верности, становясь моим верным слугой, либо…, либо природа и старость возьмут свое. Выбор не прост, или из полноправного господина сотен, или скорее тысяч, самому стать зависимым, или смерть, но к ней он хотя бы готов.

Я не стал останавливать Сильвию, заставлять следить или подслушивать, нет, их разговор давно окончен, дальше должны говорить именно мы, вдвоем, нам ни к чему свидетели. Для того, чтобы остаться в комнате, а не удаляться вслед за вампиршей, ставшей моим маяком для перемещения сути, мне пришлось всей своей волей зацепиться за каменные стены замка, буквально зубами и когтями держаться за окружающий все вокруг воздух. И вот я остался незримым, бесплотным духом, парящим посреди комнаты, но как, черт возьми, в таком состоянии разговаривать?

Чтобы изменить хоть что-то, пришлось попытаться собрать всю разлитую в пространстве силу, до которой я только смог дотянуться и впитать. Не сразу, спустя какое-то время, но у меня появился достаточный запас, чтобы предпринять определенные действия, и я не заставил себя долго ждать, начав стягивать к себе тени щедро отбрасываемые неровно горящей лампой. Касаясь меня, они исчезали, чтобы появиться вновь, на этот раз в виде моего прозрачного силуэта, силуэта человека, сотканного из тончайшего полотна тьмы. Наконец сидящий ко мне спиной барон, почувствовал чужое присутствие и решил прервать дела, обратив на меня свое внимание.

— Так-так-так…, - слегка удивившись, протянул он, — сегодня прямо день свободных прошений в императорской канцелярии. Только нихрена здесь не канцелярия. — Выразил он всю свою "радость" от очередной незапланированной встречи затем, чуть помолчав, продолжил, — Но мне все же интересно, с чем же вы все-таки пожаловали и, собственно, что вы вообще такое?

— Позвольте вначале представиться барон де Ганзак, мое имя Анст, маг. — Я сделал галантный поклон в лучших традиция аристократов империи и отдал должное выдержке барона, не каждый сохранит хладнокровие и гонор, когда с тобой разговаривает сама тьма.

— Хм…, вижу, что не конюх. Но не слишком ли поздно ты вспомнил о надлежащем этикете? — Совершенно не испытывая страха перед непонятным посетителем усмехнулся барон, — особенно после того, как кое-кто посреди ночи вломился в спальню к аристократу? Если уж возникло желание сделать все по правилам, утром запишись на прием у моего управляющего. — Уел, старый черт. Однако вывести меня из равновесия, смутить или заставить убраться восвояси так легко не получится, не на того напал, если, конечно, это действительно проверка на вшивость, а не очередная издевка. Раз уж мне прямым текстом указали, что бесполезно распыляться на поклоны и лесть, так тому и быть, буду говорить прямо.

— Барон, я пришел именно к вам. Не стану скрывать, ближайшие несколько минут я находился в этой комнате и прекрасно слышал ваш разговор. Мне важно знать, смог ли вас заинтересовать мой человек? — Как можно более честно признался я барону. Тот немного наклонил голову, видимо подтвердив все свои догадки, и снова обратил на меня свое внимание, сделав нехитрое заключение, что разговаривает не с рядовым исполнителем или неизвестно как сюда попавшим случайным колдуном. Он понял все, без труда связав две яркие нити. Только это был далеко не единственный вывод, который сумел сделать барон о посетивших его этой ночью гостях, далеко не единственный.

— Все будет зависеть от того какие ответы я получу на некоторые свои вопросы.

— …?

— Прежде всего, как ты намерен удержать мои земли? На столь лакомый кусок много желающих, и если у них хватит ума объединиться, баронство неминуемо падет. Здесь тебе не империя и не какое-нибудь королевство, это вольные земли, считай самая граница с великой степью, где периодически пошаливают кровожадные орки. Мы одинаково уважаем только две вещи: право силы и надежных союзников, здесь нет никакого смысла искать себе сюзерена и уповать на законы. — Вот так, по военному быстро и четко, словами бывалого воина и незаурядного политика меньше чем за полминуты мне дали понять местные реалии.

— Прежде всего, я бы мог заручиться вашей поддержкой как человека, который уже достаточно давно ведет своих подданных к богатству и процветанию. — Осторожно, возможно с капелькой лести предположил я. — Перед вами прекрасный лекарь, мои навыки вплотную приблизились к уровню мастера жизни, но мне нужны гарантии, что после вашего выздоровления вы останетесь ТОЛЬКО управляющим, а не полновластным хозяином, который поспешит избавиться от ненужного и назойливого кредитора.

— Хм…, вполне разумно. — Нахмурил брови барон. — Возможно, будь я на твоем месте, то поступил бы так же, в наше время на слово верить нельзя никому… А ты знаешь, что когда-то сделал мой прадед, когда ныне покойный император попытался взять под свою руку территории вольных баронств? Нет? Зря… Опрометчиво вступать в переговоры, не выяснив всех деталей, но ничего, я поясню. Мой прадед, мир его праху, со всех баронств собрал и возглавил двухтысячную армию из легкой пехоты, арбалетчиков и тяжелой конницы, вооружил ополчение и стер к демонам три тысячи карательного рейда. Более того в совете он смог склонить на свою сторону одного из архимагов — советников, и не позволил императору выслать регулярную армию, ослабив тем самым остальные границы. Заметь, все это он затеял исключительно ради того, чтобы сохранить свою независимость. Надеюсь, намек понятен?

— Более чем, барон, более чем…, - чуть расстроившись признался я, — но должен был попытаться. — Барон улыбнулся.

— Понимаю и не осуждаю. Но пойми и ты меня, становиться слугой после более чем семидесяти лет полноправного правления баронством для меня неприемлемо, точка. Я прожил достаточно долгую жизнь и мало о чем сожалею, так что распутывать этот змеиный клубок интриг за наследство придется уже не мне.

— В таком случае всегда есть запасной, правда, куда менее приятный выход. Эти проблемы может решить череда несчастных случаев среди глав семей пограничных баронов. Борьба за власть внутри их земель, ослабление позиций, что может быть милее сердцу соседей? Надеюсь, им всем будет уже не до меня. Также во многом все зависит от того, признают ли мою помощницу Сильвию законным наследником, будет ли в мое отсутствие беспрекословно выполнять ее приказы дружина, слуги, сербы и вольные бонды. Если власть признана, с ней намного труднее бороться, а подорвать авторитет остальных баронов на их собственных землях пусть сложно, но вполне выполнимо. — Барон вновь расщедрился на скупое подобие улыбки.

— Положительно, мой мальчик, до чего же приятно наконец-то встретить разумного молодого человека, к тому же трезво оценивающего свои силы, — по-отечески улыбнулся он. — Я тоже думал над этим и полностью со всем согласен, но уже при принесении МНЕ клятвы верности РОДУ де Ганзак. В этом случае я признаю и приму в благородную семью "незаконнорожденного бастарда". И поскольку ты и одна из твоих людей станете последними из рода, именно на ВАШИ плечи ляжет забота о майорате. Только на таких условиях я согласен сотрудничать. — Поставил жирную точку барон.

— Верность роду…, хм. Не думал, что здесь обзаведусь родословной… Сильвия Баронесса де Ганзак — задумчиво, пробуя на язык каждое слово, проговорил я, хотя, думаю нетрудно догадаться, кто будет истинным повелителем этих земель. И секундой позже, приняв единственно правильное решение, уверенным тоном добавил, — почту за честь быть причастным к столь неординарному роду, как ваш, барон, и коль этот замок станет мне новым домом, клянусь быть достойным рода и сделать из него поистине неприступную крепость. — На что старый барон только одобряюще хмыкнул и вновь повернулся к столу, вернувшись к недавно прерванному завещанию.

— Я согласен, маг Анст, — устало бросил он через плечо, словно скинув с души тяжкий груз, — как господин своей подопечной будь же достоин нового рода и титула, постарайся оправдать мое доверие.

Впоследствии мне еще не раз удалось пообщаться с бароном и получить несколько последних напутствий. Например, я узнал, что вольные баронства остаются вольными только до тех пор, пока являются буфером между степью и империей. Пока императору невыгодно размазывать армию по многокилометровой границе и постоянно держать во всеоружии десятки застав, они могут быть уверены в своей независимости. Так что родовые замки для тупых и плохо вооруженных орков раз в десяток лет с успехом продолжают выполнять функции пограничных крепостей, и опытные воины с уверенностью отбивают их редкие набеги.

— Это политика сынок, поверь старику, не стоит ломать отлаженный механизм, и что бы то ни было в нем менять, далеко не факт, что на обломках получится построить нечто лучшее и работающее — сказал мне тогда де Ганзак. — Пока бароны разрознены, не представляют угрозу власти императора и продолжают ограждать империю от неприятных соседей, нашу независимость терпят и будут терпеть.

Если в общих чертах, то пока вся свара будет в пределах вольных земель и не будет серьезного передела влияния внутри них, никто даже не почешется. Ну, пустят немного бароны друг другу кровушки, ну и что? Это их личное дело. Вот хватило бы у них ума войти в состав империи, тогда регулярная армия быстро бы прекратила все беспорядки и нашла виноватых, а так… За что боролись, на то и напоролись, называется. Однако, про ежегодный налог, обязанность по первому требованию выставлять и обеспечивать довольно солидный отряд от каждого баронства и делать то, что прикажут — эти "маленькие" недостатки подданства все тактично опускают. Про кровавые истории, когда вырезались целые семьи неугодных императору аристократов тоже упоминать не принято, впрочем, от этого не застрахован никто, даже вольные земли.

— Но сейчас не об этом. Самое главное для тебя, по крайней мере, пока не начнешь разбираться в ситуации хотя бы на уровне посредственного дипломата, в случае волнений в столице всегда придерживаться исключительно вооруженного нейтралитета и посылать к чертям абсолютно все стороны настойчиво требующие немедленной военной помощи. Поверь, "сынок", — усмехнулся барон, упомянув мой формальный статус, — никакая сомнительная выгода не стоит собственной шкуры. Впрочем, чтобы у тебя не возникло соблазна играть во взрослые игры я, пожалуй, расскажу тебе одну занимательнейшую историю про один графский род, некогда достаточно многочисленный и процветающий во времена моей далекой юности.

Не одно столетие они успешно выживали в хитросплетениях интриг и грязной борьбы за императорскую благосклонность, золото, власть и привилегии. Более того, придерживались одного и того же весьма действенного принципа: в случае малейших волнений или имеющих вполне осязаемый шанс на успех покушений глава рода до самого конца поддерживал исключительно своего императора, в то время как один из сыновей негласно пребывал в рядах недовольных. Таким образом что бы не происходило, какие бы потрясения не переживала империя, кто бы из претендентов в итоге не сел на трон, род графа никогда не прерывался, всегда оставался в выигрыше и при своих немалых земельных наделах, отделываясь лишь малой кровью. До недавнего времени…

На их беду, старший сын графа Генрих оказался через-чур талантлив и непростительно хорошо подобрал исполнителей и спланировал покушение на тогдашнего первого наследника, слишком хорошо, но не достаточно для того, чтобы старый фокус сработал снова. Десятки самых лучших лекарей с величайшим трудом смогли спасти жизнь нового императора, что нельзя сказать про внешность, которой он, безусловно, весьма дорожи. Сильные мира сего умеют быть мстительными и жестокими, поверь моему богатому опыту.

Палачом императора в те времена являлся знаменитый Халийский Мясник Тод, прославившийся своей любовью отрезать допрашиваемым конечности, а также изобретательностью и жестокостью, с которой он все это делал. Надо признать еще тот был умелец раскаленными щипцами вытягивать все нужные сведения, в том числе самые потаенные намерения и желания. Ни для кого не секрет, что даже признавшись в создании ада и родстве с демонами сложно было рассчитывать на быструю смерть, но после ЕГО допроса большинству позор и прилюдная казнь кажутся избавлением. Неудивительно, что бедняга не удержался и упомянул про участие отца и роль своей семьи в десятках под коверных интриг.

К тому же пленного допрашивали и пытали в присутствии и непосредственном участии самого императора, который наверняка сумел вдоволь отыгрался за свое изувеченное покушением и магией тело и близко к сердцу принял хитрости графа. В довершении всего Генриху вырвали язык, по локоть и по колено отрубили руки и ноги, а в голову, в особую точку, вогнали раскаленную иглу, сделав из здорового полного сил перспективного юноши пускающего слюни идиота, с одним только животным желанием гадить и жрать. Дальше на него повесили шипастый собачий ошейник, который вешают только на тупых, агрессивных псов, не поддающихся дрессировке, и на приеме в честь коронации подарили затейливо хрюкающую четвероногую зверюшку родному папаше, как пример того, что бывает с покусившимися на жизнь и здоровье императора.

Не трудно догадаться, в каком состоянии тот пребывал глядя на изувеченного и опозоренного сына и толпы приглашенных дворян, тут любой бы тронулся рассудком и допустил свою последнюю в жизни ошибку, решившись на месть. Сильные мира умеют быть очень мстительными и жестокими…, на тот момент в поместье уже были подкупленные слуги и доносчики. Спустя всего какие-то несколько месяцев многочисленный род графа перестал существовать, а земли перешли в пользу империи. Да, кроваво, да, никто из дворян не поддержал аморальный поступок молодого императора и его палача, но абсолютно все понимали. С предателями иначе нельзя, ведь из друзей и подданных они стали врагами, а, как известно, хороший враг — мертвый враг, никогда не забывай об этом.

Вот такая вот, мать его, страшная сказочка про то, как поступать не стоит, особенно если учесть, что некоторые ее действующие лица до сих пор живут и здравствуют. Если кто не понял, я имею в виду того самого императора, а возможно и его малость подвинувшегося крышей палача. Однако напутствия на жизнь грядущую это, конечно, полезно, следовать им стоит и все такое, но меня в последнее время все больше и больше начинает беспокоить мое настоящее. Знаете ли, когда уже разок ненароком переходил извилистую дорожку чужих интересов, волей-неволей привыкаешь оглядываться в поисках подстерегающих за каждым углом неприятностей. В моем случае обычно они находят меня сами, причем в наиболее неподходящий момент, но я до сих пор тешу себя надеждой, что научусь видеть их издалека и вовремя избегать с ними встречи. Между прочим, желание не лишенное смысла и практической пользы, а от того еще более притягательное…