Война — это сначала надежда, что нам будет хорошо;

потом — ожидание, что им будет хуже;

затем — удовлетворение тем, что им не лучше, чем нам;

и наконец — неожиданное открытие, что плохо и нам, и им.

/ Карл Краус/

Настало утро. Я собрал всех, кого смог, даже мой слуга Хмир со своим спутником за ночь успели попасть на точку перерождения и пополнили строй своими клинками. Демоны, люди, вампиры, все, кто имеет отношение ко мне и входит в наш малочисленный клан возрожденных, пойдут на острие атаки, чтобы кровью проторить дорогу к основной цели — кодаренным. Их смерть означает победу, и победитель будет известен по прошествии каких-то минут сначала сшибки двух армий. Либо мы, либо они, затяжная борьба — разорение обоих. Два игрока, два плана — один победитель.

Мои наемники выступили в сторону границ еще ночью, с трудом, но мне удалось убедить их в победе, золото и красивые слова творят чудеса с людскими сердцами. Трое суток на разграбление замка моего оппонента их главный приз в предстоящей резне, а клятва взять на себя магов противоположной стороны избавляет от части обязательств. К счастью, что де Геррот беден как последний нищий, а каждый жалкий медяк вложен в компанию, им не известно, так что сильно много я не теряю, напротив, солидный кусок территории стал бы прекрасным дополнением к моим землям и неплохой компенсацией за затраты.

Но это будущее, то, что я видел сейчас, мне не нравилось. Наемники стали лагерем всего в семи часах пути от замка, а это значит, что дальше поселения в сторону границы пусты…, ни один крестьянин не добрался до своего сюзерена, чтобы сообщить о несчастье. На войне никто не ошибается дважды, и эти люди ошиблись в последний раз, все, что мне остается сделать для своего дома — это быстро довести войну до конца.

— Нагайна.

— Госсподин? — Всего за одну ночь в компании с низшими она успела убить двадцать бойцов, прежде, чем маги начали на нее охоту всерьез. Три души остались заперты в хранилищедоминиона, и Горлум в нетерпении ждал команды, чтобы начать делать то, что нравится ему более всего — добывать богатства и силу для своего повелителя. А мне понадобится много сил для противостояния семерым магам, и совершенно не жаль троих неудачников, угодивших в ад из-за чужих амбиций.

— Ты знаешь, что делать. — Я отпустил змею в свободное плавание, ее задача в горячке рубки нежно выводить из строя офицеров и самых умелых бойцов. Не стоит забывать, что для прогресса моих низших война наилучший источник материала и из нее следует выжить максимум пользы.

Тем временем наемники выстраивались в шеренги, мечники готовили щиты, за их спинами проверяли готовность оружия лучники, маги перебирали весь свой арсенал смерти, полностью оставив защиту на меня. А я вправлял мозги и настраивал на нужный лад свою малочисленную гвардию.

— Мы последний рубеж, за нами дом, земли клана! Нашего клана, клана возрожденных! — О магический щит разбилось первое пробное заклинание, враг пока еще медленно двинулсянавстречу, а от стоящих рядом со мной повеяло страхом. Еще не каждый из них верит в возможность воскреснуть, но, похоже, каждый пройдет этот непростой ритуал посвящения.

— За повелителя, за солнечный свет, за бьющиеся сердца и горячую кровь! — вторила Сильвия и девять вампиров воодушевленно поддержали ее криками и лязганьем мечей о броню.

— Мы покроем наши имена воинской славой и умоем кровью врагов! Мы первые среди лучших! Следуйте за мной, и я приведу нас к победе. В бой! Все в БОЙ!!! — Заорал я и первым бросился вперед, а за мной последовали два десятка таких же безумцев, как я: люди, вампиры, демоны — все кто вольно или невольно присоединился ко мне и Сильвии. Мы выглядели горсткой сумасшедших, с двумя мечами наперевес несущимися в пасть к гигантскому льву, в то время как остальные вытягиваются в клин за нашими спинами.

Тоненький ручеек силы от трех пребывающих в муках душ непрестанно пополнял силы, сметенные порывами ветра зачарованные на преодоление защит стрелы по оперение утопали в земле, постоянный приток манны делал свое дело, и многочисленные заклинания оплывали и разрушались, касаясь полусферы, закрывавшей нашу армию. Магия столкнулась с магией, постоянно пребывающая сила, против мастерства и количества, один против семерых, и я держался, прикрывая себя и сотни бегущих за нашими спинами, в то время как мои маги, убедившись в своей безопасности, начали отвечать, все больше сил вкладывая в нападение. Начался обратный отсчет, потекли те самые малочисленные секунды, в которые ни одна сторона не могла нанести другой урон, щиты держались, а слабые амулеты личной защиты дарили надежду стоящему в первых рядах мясу.

Ровные шеренги врага все ближе, прозвучала команда, и они прикрылись щитами, выставив вперед копья и мечи, не забывая раз за разом осыпать нас стрелами. Сила атаки армии равна ее массе, помноженной на ускорение — на последних метрах, взяв максимальный разгон и смяв передние ряды магией, мой маленький отряд вломился в образовавшуюся брешь, непрестанно орудуя клинками, чтобы не терять темп. Через несколько секунд нашему примеру последовали наемники и воины баронства, пользуясь полной поддержкой наших одаренных. С этого момента воцарилось время честной стали, больше не выпускали стрел лучники, опасаясь попасть по своим, маги перестали обращать внимание на защиту солдат, полностью сосредоточившись на убийстве друг друга. Уже много позже, когда в их поединке определится лидер — положение изменится, но не теперь.

Сейчас власть стали, и в этом мои воины лучшие — сила, скорость, выносливость, во многом превосходящие доступное людям, помноженные на навыки и опыт, но даже нам приходилось несладко. Определив направление прорыва группы, на меня обрушился весь возможный арсенал всех известных стихий: спрессованные в копья потоки воздуха ударяли в удерживаемую защиту, земля растекалась под ногами болотом, затянув троих, бежавших впереди, прежде чем его удалось заморозить. Бьющие из земли иглы, пробивающие доспехи насквозь, хитроумные, невообразимо сложные плетения, разъедающие щит, непрестанные попытки остановить, замедлить уничтожить… — через минуту нас осталось тринадцать в окружении сотен.

Айн в паре с одним из низших, как ледокол, прорубает путь через орущую, лязгающую металлом и огрызающуюся сталью стену наемников, пока остальные закрывают меня — единственную причину, по которой нас еще не превратили в пыль. В какой-то момент на редкие магические атаки не остается времени, все внимание уходит на сдерживание пришедших в беспокойство магов, продавшихся де Герроту за золото. Мы движемся к цели. Резанные, колотые раны, бьющая струями кровь из отрубленных конечностей, голов — настоящая мясорубка, где роль говядины исполняют люди. Если доспех не удавалось пробить мечем, мои создания сминали его своими ударами, превращая в отбивную хрупкую плоть под излишне прочной скорлупой брони.

Брошенное кем-то копье останавливает наше шествие. Вошедшее под ребра низшего, оно пробивает бок Айна, и оба падают, насаженные на древко словно бабочки на иглу. Сцепленные вместе, они не могут быстро подняться, и налетевшие, обезумевшие от страха наемники буквально разрубают их на части, не удовлетворившись отрубленной головой — мы успели себя показать. Нас одиннадцать. Вперед выходит Сильвия, она еще слишком посредственный маг, но мечник от бога — снова уши ласкают стоны и крики раненных, снова лязг металла и висящие в воздухе капли крови, их так много, что они не успевают падать, настолько быстро их место занимают новые, и новые. Мы движемся вперед.

Я не успел заметить, в какой момент в моей груди оказалась стрела, и как они смогли пробить мой щит, недавно казавшийся неуязвимым. Для мага страхующего группу отвлекаться на собственные раны непозволительная роскошь, и, тем не менее, я не справляюсь. Против атаки четырех стихий с четырех разных точек не выстоял даже я, меня переиграли не напором, а мастерством, взломали одну часть защиты, пока я судорожно латал три других. На отряд обрушился всепожирающий огнь, не щадящий ни своих, ни чужих. Сильвия успела использовать вампиров как щит, но все равно не смогла укрыться полностью, зато прикрыла меня. Нас осталось шестеро.

Половина ее лица горела как факел, она стонала, рычала от боли, но не выпускала меча. Мне не известно, как она еще не сошла с ума, не потеряла сознание, полуслепая, неспособная потушить магический огонь, унять причиняемый им ужас. Пламя не унималось, получив пищу, оно как голодный зверь жрало плоть, расползаясь сантиметр за сантиметром, и вот уже мечами орудует не облаченная в доспехи вампирша, а объятая пламенем фигура, исполнившая свой долг до конца. Нас пятеро, но мы все ближе.

Навстречу бегут два десятка личной охраны, которые будут стоять до последнего, им лучше, чем кому-либо известно, после гибели магов мы возьмемся за остальных, и большая численность перестанет быть такой уж проблемой. Чтобы выиграть время и расчистить путь, низшие, как голодные волки кидаются вперед, наплевав на свои жизни, и один за другим вспыхивают как спички, едва успевая забрать с собой двоих-троих наемников. Сзади, боясь подойти и десяток шагов, нас поливают стрелами лучники. Мы с Хмиром стоим спина к спине, шаг за шагом двигаясь вперед, нас двое.

Отвожу несущийся в лицо меч в сторону, взмах и чья-то отрубленная кисть с зажатым в ней оружием, хаотично вращаясь, летит в сторону, а потерявши равновесие боец, падает на колени, так удобно подставляя шею. Еще один шаг по дороге, вымощенной частями разорванных и разрубленных тел, сожженных в огне или раздавленных тисками проклятий — за моей спиной только суеверный страх, кровь, и трупы. Осознание этого дарит силы, быстрее гонит по жилам кровь, пресыщенную адреналином, для меня все вокруг давно окрасилось алым, и больше нет иной цели, как остановить бьющиеся в ужасе сердца и забрать положенный по праву приз. Я даже не заметил, когда остался один.

Один из магов, больше других ценивший свою жизнь, истощив резерв до дна, истошно заверещав, дрогнул и побежал, не далеко, ведь никто из оставшихся даже не подумал прикрыть его отступление. Сделав несколько шагов и выйдя за предел объединенного щита, он упал, укушенный только и ждавшей этого мгновения Нагайной. "Минус один" — промелькнуло в голове. Последний из одаренных, что еще хоть как-то пытался ограничить магов, сражающихся на моей стороне, присоединился к своим товарищам, в едином порыве желавшим уничтожить меня как можно быстрей.

Я едва устоял, под их слитой воедино мощью, отступив на несколько шагов назад, и пропустил страшный по своей силе удар топора в спину. Противно хрустнула разрубленная ключица, сломанные ребра при вздохе разорвали легкое и горлом хлынула кровь, меч выпал из ослабевшей левой руки. Толчок ногой в спину, топор с чавканьем выходит из плоти — импульс жизненной силы и осколки костей встают на положенное им место, разворот, и обрадованный успехом здоровяк остается без ног. Прямо на ходу поднимаю в пустую руку щит и наконец-то пронзаю сердце одаренного, под обреченным взором остальных, выпивая метающуюся в поисках спасения душу. Это моя награда, МОЙ трофей!

Глаза наливаются алым цветом инферно, только пятеро стоящих напротив знают кто я, и они должны сдохнуть, осознавая свою обреченность и неизбежность, ведь это придает такой приятный аромат их сущностям. Думаю, если бы не шум и лязг вокруг, мой смех и радость победы услышали бы многие, а не два последних цепляющихся за надежду, опустошенных попытками выжить мага. Испещренный рунами меч без труда проходит через защиту амулетов и пронзает очередное сердце, но и сам рассыпается в прах. Я огорчен, мне нечем убивать последнего…

Немного расстроившись, бью кулаком в грудь, перемалывая кости и вырываю достаточно длинный и острый кусок ребра, прорвавший одежду, чтобы воткнуть в висок его же владельца. С самого момента смерти первого из магов вокруг нет ни одного наемника, все кто понял, что происходит, уже отступают в сторону леса — я в безопасности, и демонический огонь покидает тело. Растянутые мышцы, надорванные связки, не раз сломанные и вновь сросшиеся кости, этот бой дался тяжело.

Я опускаюсь на колени, чтобы забрать последнюю душу, мой вид оставляет желать лучшего: с тремя стрелами в груди, пробившими тело насквозь, рассеченный на спине доспех, смятый в десятках мест, где я пропустил очередной удар. Магия все еще прикрывает меня, но я остался один, каждый пошедший вслед за мной пал, разделанный на части, словно поганая нежить, поскольку убить нас не просто. За спиной осталась широкая просека, заваленная трупами, измятыми, изрезанными, иногда разодранными когтями и зубами, когда уже ничего не оставалось под рукой, или даже самих рук. Черные вороны, словно заранее прознавшие о будущей бойне начинают кружить над полем, ожидая своего часа полакомиться телами более чем тысячи погибших сегодня. Но мы победили… — это главное.

Но хватит рассиживаться, наемники не из тех людей, кто осознав неизбежность поражения спешат сложить голову и сражаются до конца, это не та порода людей, которые способны лить кровь за идеалы — приближается время собирать трофеи. Тела магов, чтобы возвысить низших, офицеров и лучших из бойцов, чтобы поднять навыки на качественно новый уровень, рядовое мясо очень пригодится, чтобы вернуть в строй павшую гвардию. Осталось не так много времени, чтобы погрузить тела мертвецов и все еще живых на телеги и отвезти достаточно далеко, чтобы без свидетелей отправить в доминион. Нельзя терять драгоценные минуты, особенно когда из помощников имеющих плоть осталась только Нагайна, и пора бы уже к дьяволу вырвать из груди эти чертовы стрелы! С ними невозможно дышать! Опираясь на застрявший в чьем-то доспехе меч, я медленно поднимаюсь с колен, чтобы встав в полный рост и осмотреть место подходящей к своему завершению битвы.

Понтий, второй сотник баронства де Ганзак.

Сегодня многие проклинали тот день, когда принесли клятву верности баронессе, а еще больше день, когда рядом с ней появился надменный эльф, считающий себя хозяином. Пока был жив старый барон, ни разу, вы слышите, ни разу не было столь масштабных сражений между баронами. Даже находясь при смерти, не вставая с постели, он продолжал твердой рукой держать свои земли в строгости, а соседей на почтительном расстоянии. А это без малого два десятка лет порядка и тишины, которые помню лично я, а что сейчас? На каждый меч два чужих, на каждого мага двое куда более опытных и умелых! Неужели это наш последний бой?

Я посмотрел на стоящий рядом первый десяток. У каждого в деревнях остались близкие, у многих жены, дети… При воспоминании о семье я крепче сжал меч. Пусть любой из нас не раз рыл носом землю вдоль тракта, в поисках разбойников, хотя бы однажды лицом к лицу сталкивался с орками и сообща, всеми вольными землями, выбивал этих тварей обратно в степи, но сейчас каждый из моих парней недобро косится на командиров и всерьез боится за жизни родных. Раньше на нашей стороне были дружины всех баронов, без исключения, мы стояли на толстых стенах замков и крепостей рядом с десятком сильных магов — тогда мы знали, за что отдаем свои жизни, знали чего ожидать, верили, что выстоим и победим. А сегодня вынуждены резать глотки тем, с кем когда-то бились плечом к плечу с общим врагом, делали общее дело, и все из-за ссоры паскудных дворян, которые привыкли разгребать жар чужими руками. Я зло посмотрел на эльфа вместе с баронессой расхаживающего перед своей охраной.

— Мы последний рубеж, за нами дом… — Дом… Любой из моей сотни без колебаний отдаст жизнь за то, чтобы ни один наемник не дошел до дверей, за которыми укрылись его дочери. Дьявол, будь прокляты эти междоусобные войны, нам нужна эта победа, мне нужна эта победа!

— …В БОЙ!!! — Раздался крик, поддерживаемый сигналом рожка, и нам ничего не оставалось, как двигаться вперед, для прорыва перестроившись клином, но даже самые опытные солдаты не смогли бы предположить, что произойдет дальше — сама баронесса в числе первых ринулась на ряды наемников.

Два десятка фигур, закованные в одинаковые черные доспехи, как демоны войны единым ударом ворвались в строй противника и не останавливаясь, расшвыривая наемников словнослепых котят двинулись прямиком к магам. Безумцы! Их слишком мало для прорыва! Вопреки приказу, не произнося ни слова, как умеют только бойцы не единожды сохранившие друг другу жизнь, мы одновременно усилили натиск и последовали за баронессой.

— Первый десяток! На прорыв! — Пока брешь не успела закрыться, мы ударили в самый центр, расширяя ее, закрепляя успех. Если противника удастся разделить, появится шанс, пусть призрачный, но все-таки шанс, и хлынула первая кровь.

— Раненных в центр!

— Сигун, Торн, помогите же, черт бы вас подрал!

— Держать строй!

— Стрелы!

— Вторая линия, поднять щиты!

Команды сыпались со всех сторон, но уже мало кто их слушал, крики, стоны, лязг, все слилось воедино, но каждый и без того знал, что ему делать. Мы рубили, кололи, потом снова рубили и все равно не успевали за воинами в черном. За всю бурную молодость и две компании я ни разу не видел, чтобы так владели мечом. Чтобы приблизиться и ранить хоть одного, свои головы теряли минимум десятеро, а раненный поднимался вновь и кидался вперед, к магам. Меч немногих беспомощно ударялся о доспех, чтобы секундой позже упасть вместе с держащей его рукой, остальные наемники даже не успевали приблизиться, словно сами собой, распадаясь на части или падая изломанными куклами, настолько быстро они двигались. А в центре всего этого безумия спокойно шел эльф.

Вскоре мы завязли, отбиваясь от постоянно наседающего врага, на нас давили с двух сторон, а все, что я видел впереди это десятки тел и черные спины, неумолимо двигающихся вперед воинов из отряда баронессы. В какой-то момент несколько из них по пояс ушли во внезапно ставшую мягкой землю, их кинулась рубить целая свора шакалов, но даже так они смогли дорого продать свои жизни, в то время как остальные, не обращая внимание на отставших, продолжали прорыв.

— …удачи вам, — прошептал я и еще усерднее чем раньше заработал мечом, мы продвинулись достаточно далеко, успешно прикрывая спины безумцам, решившим двумя десятками пробиться к магам сквозь более чем двух тысячную армию. Их начали бояться, трусливые наемники предпочитали отскочить назад, натыкаясь на клинки собственных товарищей, чем приблизиться к черным фигурам. Вскоре стрелы и копья стали мелькать чаще, чем честный меч, но неминуемо бессильно опадали столкнувшись с защитной магией эльфа.

— Отступаем! — отдал я единственно верный приказ, если нас отрежут от основного войска, смерть парней будет напрасна, мы и так слишком рисковали, покинув строй.

— Отступаем! — повторили мой приказ десятники, им не нужно повторять дважды. "Прорвутся", — подумал я глядя вперед на отдаляющийся отряд и хватаясь за древко стрелы, торчащее из груди, — "обязаны прорваться…, никогда не видел, чтобы так… владели мечом", — меня подхватили чьи-то руки и свет померк.

***

Пришел в себя от страшной боли в груди, кажется, меня спешно несли, безжалостно шатая из стороны в сторону, правый глаз ссохся от залившей его крови и пыли. Попытался поднять руку к лицу, чтобы вытереть грязь, оглядеться и понять, что творится вокруг, но новый приступ боли от резкого движения отправил меня в беспамятство.

***

Снова боль, но вскоре она утихает, оставаясь назойливым фоном. Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как началось сражение. Надо мной небо, бескрайнее яркое синее небо, ни одного облака нет на нем. Правой рукой почти невозможно шевелить — боль возвращается с новой силой. Старательно вытираю лицо левой и смахиваю крошки застывшей коркой крови, грязи и пота, наконец-то получилось взглянуть нормально на мир. Это, казалось бы, простое действие вытянуло из меня последние остатки сил, в изнеможении рука опустилась на грудь, боль, стон, темнота.

***

— ААА!!! — я кричал и скулил, позабыв о гордости, из груди вырвали стрелу. Я пытался рассмотреть, кто это сделал, но от внезапной боли из глаз хлынули слезы, и не удавалось увидеть ничего, кроме мельтешения мутных образов.

— Держите его. — Раздался твердый спокойный, но какой-то безжизненный голос, боль уходила, сменяясь приятной прохладой от чужого прикосновения, оставалась только усталость, неимоверной тяжестью навалившаяся на плечи.

— Господин, разведка вернулась, на час пути все деревни сожжены, тел селян нет, думаю, их захватили. Уверен, такое творится до самой границы. — "Деревня, там и моя деревня…" — вспомнил я. Тяжело думать, мысли путаются, но воспоминание о доме, жене, детях разожгло в груди огонь ненависти ко всем этим баронам, их проклятым ссорам и жажде власти, я попытался подняться.

— Да держите же его, черт бы вас подрал! Ты. Найди коменданта, пусть соберет оставшихся в живых солдат, возьмет одного из магов и возвращается в замок за золотом. Думаю, тысячи будет достаточно, чтобы выкупить рабочих и крестьян. Если удастся нагнать конвой — еще лучше, вырезайте не задумываясь.

— Комендант мертв, господин, из офицеров жив только Понтий, он перед вами. — Я продолжал лежать более не в силах пошевелить и пальцем, из глаз катились слезы. Мои дети, я должен быть рядом, я должен быть с ними!

— Черт! — сквозь зубы выматерился голос. — Слышишь?! — На до мной склонилось залитое кровью лицо эльфа, облаченного в черный доспех, и жестким уверенным голосом продолжило, — вижу что слышишь. Через два часа придешь в норму, да и солдаты переведут дух, потом собирай сотню. Что делать дальше ты понял, медлить нельзя, если людей успеют продать… — Что будет, если их успеют продать додумать было не сложно, рабы потекут в сторону от империи, где рабство запрещено императором, возможно, часть попадет в степь к оркам в качестве мяса. Я смотрел эльфу прямо в глаза, в моем сердце возродилась надежда, я вдруг осознал — мы победили, победили благодаря ему. Остается самая малость — во чтобы то ни стало вернуть семью.

Анст.

Я отдавал приказы как пулемет, не давая ни минуты покоя, ни себе ни солдатам. К границе на разведку тут же был отправлен конный десяток. В близлежащие деревни за лекарями и телегами отправилась часть наемников, остальные ищут раненных и относят в сторону трупы. Как жест доброй воли, я предложил недельный контракт всем, кто сложил оружие и сдался, а таких набралось более двух сотен. Раненным же я, не медля ни секунды, оказывал помощь, не разбирая на правых и виноватых, с той малой разницей, что наемникам приходилось платить за мои услуги. Отрубленные пальцы, руки и ноги я ставил на место не менее чем за клятву год отслужить в замковой страже, ведь первое время я буду остро нуждаться в солдатах, особенно после сражения — не стоит забывать, что в вольных землях много баронов, и не все спокойно переживут смерть одного из них.

— К телам магов не прикасаться, солдат завернуть в сукно и отослать в замок для похорон, с остальными поступайте, как знаете, но всех, кого убил мой отряд, принадлежат мне, как и трофеи. — Никто не смел мне возражать, многие видели, как дорого мы заплатили за смерть одаренных. Да и мой потрепанный вид говорил о красноречивее всяких слов.

— Господин, у вас кровь…

— Млять! Такое бывает, когда получаешь топором по хребту! Пошел вон и не смей путаться у меня под ногами! — Солдат попытавшийся проявить заботу шарахнулся в сторону как ошпаренный, едва не сбив с ног своего товарища. Проклятье! Чтобы бросить до сих пор зажатый в руке меч, пришлось по одному отгибать одеревеневшие пальцы. Я устал. Очень устал, почему-то никто и никогда не упоминал о тяжелом запахе крови и нечистот в месте, где скопились сотни убитых, о голодном зверье, которое обглодало лица и руки тех, кого смерть застигла глубоко в лесу. Обратная сторона войны поражала, ни благородства, ни рыцарства, ни принцесс и великой цели — только политика, любая подлость за победу, а после только стоны и проклятия, раненых. Только непрерывный поток силы из доминиона до сих пор держал меня на ногах. Сделав глубокий вдох, я успокоился и продолжил разгребать кучу дерьма, свалившуюся на наши головы после сражения.

— Всех тяжелых к западной стене замка, там организовать палаточный городок и обеспечить уход. Постарайтесь как можно дешевле выкупить у наемников все доспехи, мечи, секиры, ровно, как и любое другое железо — все это в кузню. Тела магов и их охраны взять в кольцо, никого не подпускать, не хватало еще спасать идиотов, решивших поживиться амулетами. (Заодно и сбережете мое имущество под благородным предлогом).

— Господин Анст…

— Барон Анст! — Громко четко и жестко произнес я, чтобы услышали все вокруг, и они разом заткнулись. — Баронесса билась в числе первых за ваши жизни, жизни ваших близких и отдала свою собственную за эти земли, перед тем назвав меня своим приемником! — На каждом нужном слове я делал особый акцент, чтобы собравшиеся поняли, кому обязаны жизнью и кому теперь подчиняются. Ни для кого давно не секрет, кто командовал в замке последние дни, и кому не смела перечить сама баронесса, а потому недовольных не было.

— Барон, списки погибших… — Мне в руки подали свиток с длинной чередой имен и множеством цифр, полный отчет о том, кто сложил голову, ранен или остался в строю, часом позже точно такие же бумаги мне предоставили и наемники.

Сумасшедший день подходил к концу, разгорались костры, выставлялись часовые, тревожным сном забывались люди… А мне предстояла не менее сумасшедшая ночь, с перетаскиванием тел магов в доминион, проведением ритуалов и так далее и тому подобное. И, надеюсь, никто не заметит пропажи десятка раненных из числа тех наемников, вокруг кого обнаружили более всего мертвых тел. Сумасшедшая ночь — отдохнуть не удастся.