Глава 18

Вечные ценности

[20]

Нет другого такого города, как Рим, подумал Магнус, когда на горизонте показались купола базилик. Разумеется, то же самое он мог бы сказать о многих других городах. Таково было одно из преимуществ вечной жизни. В этом мире его каждый день ждали новые чудеса.

Не было второго такого города, как Токио, с его уникальным сочетанием традиционной культуры и современных технологий. Не было другого такого города, как Бангкок, гигантская агломерация, простиравшаяся до самого горизонта, куда ни взгляни. В мире существовал лишь один Чикаго, город джаза и «глубокой пиццы».

Но ни одна из столиц Земли не могла по красоте сравниться с золотым Римом, Вечным городом.

Прошлой ночью Магнус и Алек уснули прямо у костра под открытым небом. Их разбудило пение птиц и первые лучи солнца, возвещавшие о наступлении нового дня. Магнус искренне считал, что это утро было одним из самых счастливых в его жизни.

Он сожалел лишь о том, что им не пригодился шикарный волшебный павильон из козьих шкур. Более того, ему показалось, что Алек даже не переступал порога этой «царской» палатки. Жаль, думал Магнус, который был очень доволен своей работой. Но он утешал себя мыслями о том, что у них с Алеком все впереди.

Он чувствовал прилив сил, и цель была совершенно ясна: как можно быстрее покончить с проблемой культа и вернуться к романтическим каникулам. Судя по всему, члены «Багровой Руки» обосновались в Риме. Магнусу оставалось лишь отыскать их и того, кто их возглавлял. У него найдется немало теплых слов и соответствующих заклинаний для этого наглеца, который присваивает себе секты, портит другим отдых и вызывает Верховных Демонов. Он был совершенно уверен, что способен одолеть почти любого мага в этом мире (даже Барнабаса – особенно Барнабаса). Магнус знал: даже если члены секты совершенно спятили и вступили в контакт с Асмодеем, они еще не вызвали демона. Если бы его отец пришел в этот мир, он давно разыскал бы Магнуса.

Да, определенно, все это скоро кончится.

Магнус аккуратно сложил походные принадлежности и отправил их туда, откуда они явились. Шинь Юнь последовала его примеру, и все трое забрались в «мазерати».

– Думаю, на сей раз карта нам не понадобится, – легкомысленно заметил Магнус, обращаясь к Алеку. – Все дороги ведут в Рим.

Алек в ответ усмехнулся.

– А мне кажется, карта с тобой не согласится.

Всего через пару часов они уже ползли по улицам Рима, где низкая посадка «мазерати» и его стильные очертания отнюдь не вызывали всеобщего восхищения. Напротив, на красный автомобиль обрушился гнев целой армии скутеров и крошечных «фиатов», окруживших его со всех сторон. Магнус знал, что тут на дорогах творится настоящий ад, а уж ему-то доводилось видеть города с ужасными пробками. Но, в конце концов, все закончилось благополучно, и они с Алеком добрались до забронированного заранее «люкса» в бутик-отеле «Палаццо Манфреди», через дорогу от Колизея. Не сговариваясь, они решили, что как только попадут в свой номер, тут же упадут на суперкомфортабельную кровать, застеленную дорогими шелковыми простынями, и проспят до вечера в шикарном номере с кондиционером. Даже Шинь Юнь, казалось, падала от усталости, направляясь в свой номер, расположенный по соседству. Во всяком случае, на прощание она не сказала ни слова.

Войдя в номер, Алек изумленно присвистнул. Он поставил чемодан у двери, прислонил лук к стене и растянулся во весь рост на роскошном, мягком, широком диване, обитом алым бархатом.

Магнус сотворил несколько защитных заклинаний, чтобы никто не потревожил их во время сна, рухнул рядом с Алеком на диван и положил голову ему на грудь. Точно так же поступил бы Председатель Мяо, если бы Магнус оказался сейчас дома. Он обнял Алека, уткнулся лицом в его шею, вдохнул аромат его кожи и волос. Рука Алека легла на спину Магнуса, пальцы нежно поглаживали его лопатки. Магнус поцеловал подбородок возлюбленного, потерся щекой о двухдневную щетину Алека. Он почувствовал, как Алек судорожно вздохнул.

– От тебя потрясающе пахнет, – прошептал Алек. – Почему… почему от тебя всегда так сексуально пахнет?

– Гм, – промычал Магнус, которого этот комплимент привел в восхищение, несмотря на одолевавший его сон. – Думаю, это сандал.

– Великолепно, – прошептал Алек. – Иди сюда, обними меня. Я хочу, чтобы ты был рядом.

Магнус поднял голову и посмотрел на юношу. Глаза Алека были закрыты, он дышал ровно, глубоко.

«Иди сюда, обними меня. Я хочу, чтобы ты был рядом». Может быть, Алеку было легче произносить вслух подобные вещи, когда он находился в полусне. Магнусу до сих пор не приходило в голову, что Алек, возможно, стесняется говорить нежности. Он-то думал, что тот просто не хочет или не умеет говорить ласковые слова.

Магнус свернулся рядом с Алеком, прижавшись к нему. Ноги их переплелись. Магнус провел пальцем по щеке Магнуса, вниз, к губам. У Алека были темные, изогнутые, пушистые ресницы, такие длинные, что они почти касались его скул, когда глаза у него были закрыты. Губы были мягкими, полными, спутанные кудри походили на черные шелковые нити. Алек выглядел таким нежным, уязвимым, и иногда трудно было поверить в то, что он – тот самый Сумеречный охотник, который в бою становился воином с холодным взглядом и твердо держал в руках смертоносный лук.

Магнус подумал: может быть, разбудить Алека, предложить ему перебраться в спальню. Он мог бы целовать этот чувственный, соблазнительный рот, перебирать шелковистые волосы. Он слегка коснулся губами щеки Алека, закрыл глаза…

Очнувшись, Магнус взглянул в огромное окно, увидел, что солнце уже стоит низко над горизонтом, и выругал себя за то, что проявил слабость и поддался усталости. Он понятия не имел, сколько часов проспал. Алека рядом не было.

Он обнаружил его на балконе, за накрытым столом, уставленным сверкающими приборами и тарелками с сыром, хлебом и фруктами. Алек взглянул на Магнуса и поднял бокал шампанского.

– Александр Лайтвуд, – восхищенно произнес Магнус. – Отлично сыграно.

Алек повертел в пальцах бокал. Образу представителя «золотой молодежи» не соответствовала лишь робкая юношеская улыбка.

– Просекко?

Балкон напоминал чашу, наполненную теплым солнечным светом. Они сидели рядом, и Магнус рассылал сообщения всем, кого только мог вспомнить, спрашивая, не видел ли кто в городе Барнабаса. Заодно он съел примерно килограмм ветчины. Несмотря на волнения последних дней и внутреннее напряжение, легкий ужин в компании Алека заставил его почувствовать себя почти как дома.

«Он должен ко мне переехать, – подумал Магнус. – Нет, нет, еще слишком рано… может быть, подождать год?»

Магнус был в ванной, когда услышал громкий голос Алека, доносившийся из гостиной. Он поспешно схватил огромное, пушистое махровое полотенце, похожее на облако, обернул его вокруг бедер и поспешил в гостиную, испугавшись, что на Алека напал очередной демон.

Алек и Шинь Юнь, сидевшие на противоположных концах дивана, замерли от неожиданности. Женщина быстро отвела взгляд; Алек, напротив, уставился на чародея. До Магнуса дошло, что он ворвался в комнату в одном лишь полотенце, с мокрой головой, и вода стекает с волос на обнаженную грудь.

Неловко вышло.

Магнус взмахнул рукой, и вместо полотенца на нем появились бордовая футболка с глубоким V-образным вырезом, небрежно повязанный шелковый шарф и облегающие джинсы. Он босиком подошел к Алеку и быстро прижался губами к его пылающей щеке. И только тогда соизволил заметить Шинь Юнь.

– Добрый день. Шампанского?

– Я ухожу, – отрезала Шинь Юнь.

– То есть как это, навсегда? – с надеждой спросил Алек.

– Не думал, что в полуобнаженном виде навожу на людей такой ужас, – заметил Магнус. – Напротив, некоторые главы государств в свое время считали «привилегией» возможность меня лицезреть.

Алек закатил глаза. Чувствовалось, что он напряжен. Наверное, стоит заказать несколько сеансов массажа, подумал Магнус.

– У меня в Риме есть пара знакомых, но они не станут разговаривать с Сумеречным охотником, – объяснила Шинь Юнь. – Кроме того, я провела с вами в машине почти двое суток. Пора отдохнуть друг от друга. Только без обид.

– Никаких обид, – пробормотал Алек. – Скатертью дорога.

– Может, хотя бы кофе выпьешь? – предложил Магнус, чувствуя себя немного неудобно.

– Я не могу задерживаться, – ответила Шинь Юнь.

– Она не может задерживаться, – повторил Алек. – Ты же слышал, что она сказала. Ей нужно идти.

Шинь Юнь помахала Магнусу, передразнивая его жест, и вышла из номера.

Магнус обернулся к Алеку, и тот поцеловал его.

Алек двигался так, как может двигаться только Сумеречный охотник, стремительно и бесшумно. Только что он сидел на софе, и вот уже стоит рядом с Магнусом, снимает рубашку, его ладони скользнули вверх по рукам Магнуса…

Он целовал своего возлюбленного, страстно, отчаянно… За короткое время он действительно преуспел в науке поцелуев. Он оторвался от губ Магнуса лишь затем, чтобы развязать его шарф и стащить с него через голову футболку. Футболка полетела в сторону окна. Магнус целовал лицо Алека, его руки, всеми способами побуждая его продолжать. Ему казалось, что он очутился в центре урагана наслаждения. Руки Алека плавно скользили вверх по мускулистой спине Алека, по его бокам, плечам, движения были нетерпеливыми, жадными. Магнус пошатнулся, шагнул назад – ему нужно было на что-то опереться, ноги у него подкашивались. Он привалился спиной к стене.

– Прости! – воскликнул Алек, и на его лице вдруг появилось озабоченное выражение. – Я… все в порядке, Магнус?

Выражение его лица стало робким, неуверенным. Магнус протянул руку, запустил пальцы в шелковистые волосы Алека и снова привлек его к себе.

– Все в порядке, – пробормотал он. – Все просто превосходно. Я люблю тебя. Иди ко мне.

Алек сжал его в объятиях, поцеловал, прикусил ему нижнюю губу. Прикосновение обнаженного тела сводило с ума, кружило головы. Магнус провел ладонью вниз по животу Алека, чувствуя, как напряглись могучие мышцы. Когда он начал расстегивать джинсы Алека, тот издал низкий, страстный стон, не отрываясь от губ Магнуса.

– Любимый, да… – прошептал он. – Прошу тебя, да…

Магнус заметил, что его рука дрожит. Наконец молния была расстегнута, и Алек откинул голову назад. Его глаза были закрыты, как и утром, прекрасные ресницы подрагивали, но на этот раз от наслаждения. Он приоткрыл губы.

И прошептал:

– Подожди…

Магнус немедленно отстранился, чувствуя, как бешено колотится сердце, убрал руки. Спрятал их за спину.

– Конечно, – хрипло произнес он. – Мы будем ждать столько, сколько ты пожелаешь.

Алек инстинктивно потянулся, чтобы удержать Магнуса. Затем руки его безвольно упали, и он стиснул кулаки. Взгляд его долго блуждал по телу Магнуса, но через пару минут он громадным усилием воли заставил себя отвести глаза. Чародей смотрел на четкие, даже жесткие черты лица возлюбленного и думал об упорстве и беспощадности ангелов.

– Я хочу этого, – произнес Алек с отчаянием в голосе. – Я хочу быть с тобой сильнее, чем чего бы то ни было за всю свою жизнь. Но… у нас все должно быть общим, и радости, и несчастья. Ты сейчас занят борьбой с сектой, и я не хочу просто весело проводить время, пока Шинь Юнь нет поблизости… Ведь я чувствую, что тебя терзает тревога. Что тебе нет покоя.

Магнус никогда не думал, что его может так тронуть речь, произносимая собеседником, застегивающим ширинку.

– Я хочу, чтобы проблема была решена как можно скорее, – сказал Алек, решительным движением натягивая рубашку. – Мне нужно идти.

Магнус подобрал свою скомканную футболку, которая валялась у окна. Оделся и некоторое время пристально смотрел на величественные очертания Колизея, где люди сражались друг с другом задолго до того, как он появился на свет.

– Мне бы хотелось, чтобы ты остался, – мягко произнес он. – Однако ты прав. Но хотя бы поцелуй меня на прощание.

На лице Алека застыло странное выражение – как будто кто-то причинил ему боль. Но нет, это не боль, подумал Магнус. Голубые глаза, которые Магнус так любил, почти почернели.

Алек одним прыжком пересек комнату, прижал Магнуса к окну и поднял его футболку так, что спина Магнуса касалась нагретого солнцем стекла. Он целовал любимого, на этот раз медленно, не торопясь, и поцелуи его имели вкус горьких сожалений. Невнятно, будто пьяный, Алек пробормотал:

– Да… да… Нет! Нет, я должен ехать в Институт.

Он отступил, шагнул прочь от Магнуса, подобрал свой лук, нервно покрутил его, словно ему нужно было чем-то занять руки.

– Если в городе появился новый культ или активизировались демоны, в Институте должны об этом знать. Мы должны использовать все ресурсы, которые только есть в нашем распоряжении. Мы и так уже проспали целый день. Кто знает, что успели натворить сектанты за эти несколько часов… Мне пора.

Магнус хотел рассердиться на Алека за отказ, но не мог злиться: он говорил правду, им действительно необходимо действовать – срочно, немедленно.

– Поступай, как считаешь нужным. Я с тобой согласен, – произнес он.

– Хорошо, – сказал Алек. – Хорошо. Я пойду. А ты оставайся здесь. Береги себя. Никого не впускай в номер. Никуда не ходи без меня. Обещаешь?

Магнус побывал в преисподней во время галлюцинаций, вызванных ядом демонов, бродил голодный и бездомный по улицам городов, которые сейчас лежали в руинах, испытывал отчаяние, заставившее его поджечь воду, валялся мертвецки пьяный в пустыне. И сомневался, что рок настигнет его в шикарном римском отеле.

Но он любил Алека именно за то, что тот беспокоился о нем.

– Мы всегда можем продолжить с того места, на котором остановились, – произнес Магнус, садясь на подоконник. – Ну, знаешь, когда ты вернешься.

Губы его медленно раздвинулись в лукавой улыбке. Алек сделал безнадежный и бессмысленный жест, сначала указал на себя, потом на Магнуса. Наконец, рука его застыла в воздухе. Он хотел что-то сказать, но, судя по всему, передумал, покачал головой, развернулся в сторону двери и вышел из номера.

Секунду спустя дверь с шумом распахнулась, и Алек появился на пороге.

– А может, остаться?

Магнус открыл рот, но Алек закрыл глаза, откинул голову назад, так, что даже слегка стукнулся затылком о дверь, и сам себе ответил:

– Нет! Я ухожу. Надо идти. Пока.

Он помахал Магнусу. Магнус щелкнул пальцами. Ключи появились будто ниоткуда и упали ему в ладонь. Он бросил их Алеку. Алек машинально поймал их, Магнус подмигнул ему.

– Возьми «мазерати», – сказал он. – И возвращайся поскорее.

 

Глава 19

Римский Институт

Алек мчался в лабиринте римских улочек. Он знал, что ему будет не хватать «мазерати». Ему уже сейчас не хватало Магнуса.

Он не переставая думал о том, как выглядел Магнус, когда вышел из ванной, когда его кожа еще была влажной и теплой, он вспоминал полотенце, обернутое вокруг узких бедер, рельефные мышцы, плоский живот, на котором блестели капельки воды. Темные волосы тоже были влажными, на них падал мягкий, золотистый солнечный свет. Алек больше любил шелковистые волосы Магнуса именно такими, без геля, без острых «шипов». Не то чтобы ему не нравилось, как Магнус одевается, но он видел, что тот носит одежду словно броню, будто пытается с ее помощью защититься от внешнего мира, который далеко не всегда встречал чародея с распростертыми объятиями.

Он не мог забыть о том, что произошло между ними в номере отеля двадцать минут назад. Он уже три раза разворачивал машину с намерением вернуться обратно. В последний раз он въехал задним ходом в слишком узкий переулок и поцарапал бок «мазерати».

Как ему хотелось, чтобы Магнус смог пойти вместе с ним в Институт! Алек удивлялся сам себе: он чувствовал беспокойство, смутную тревогу, чувствовал себя не в своей тарелке, потому что Магнуса не было рядом. Они проводили вместе каждый день и каждый час после отъезда из Нью-Йорка, и Алек к этому уже привык. Его не беспокоила очередная атака демонов… Вернее, беспокоила, но не слишком сильно. Он знал, что Магнус защитил номер отеля чарами и обещал никуда не выходить.

Это было так странно. Он скучал по Нью-Йорку; он скучал по Джейсу и Изабель, и по родителям, и даже по Клэри. Но сильнее всего он тосковал по Магнусу, а ведь они расстались всего полчаса назад.

Алек подумал: интересно, что ответит Магнус на его предложение жить вместе, когда они вернутся в Нью-Йорк.

По правилам, доступ в Римский Институт был разрешен только нефилимам; и, подобно многим Институтам, это здание при помощи гламора было замаскировано под старую церковь – ветхую, полуразрушенную и никому не нужную. Поскольку Рим по праву считался одним из самых густонаселенных городов Европы, Институт, помимо гламора, был защищен дополнительным слоем магии, которая на простых людей действовала так: они видели не Институт, а лишь полуразвалившуюся церквушку. Более того, они едва замечали ее, а если и замечали, то мгновение спустя забывали о ее существовании.

И это было очень грустно, потому что Римский Институт был одним из самых прекрасных в мире. Он был похож на многие римские храмы своими куполами, изящными высокими арками, мраморными колоннами, но скорее как отражение в кривом зеркале, которое удлиняет все, что показывает. Первый этаж Института, зажатый между двумя приземистыми домишками, был узким и тесным. Но когда здание поднималось над соседними, оно словно «расцветало», распускалось, как веер, канделябр или дерево, и выпускало наружу несколько куполов и башен. Результат был характерным для архитектуры Рима, и приятным глазу. Он был похож на живое существо.

Алек нашел поблизости место для парковки, но у него возник большой соблазн еще ненадолго остаться в машине и пролистать «Красные свитки магии». Он уже заметил несколько разночтений между текстом книги, которую они нашли в Венеции, и страницами, присланными Изабель. Но в последний момент он передумал и направился к дверям Института. Запрокинув голову и рассматривая впечатляющее сооружение, он вдруг почувствовал страх перед населявшими его незнакомцами, несмотря на то, что они были его собратьями, Сумеречными охотниками. Ему ужасно захотелось, чтобы рядом с ним сейчас был его парабатай. Он бы многое отдал за то, чтобы увидеть знакомое лицо.

– Привет, Алек! – раздался голос у него за спиной. – Алек Лайтвуд!

Обернувшись, Алек оглядел магазины на противоположной стороне улицы. И вдруг увидел знакомое лицо. Девушка сидела за небольшим круглым столиком на террасе летнего кафе.

– Алина! – удивленно воскликнул Алек. – Что ты здесь делаешь?

Алина Пенхаллоу смотрела на него, держа чашечку кофе. Ее черные волосы были подстрижены и едва доходили до подбородка, на носу красовались огромные солнечные очки. Она ослепительно улыбалась и выглядела гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Он и его семья гостили в особняке Пенхаллоу в ту ночь, когда пали щиты Аликанте. В ту ночь, когда не стало Макса.

– Мне нужно было отдохнуть от всего этого. Идрис отстраивают заново, но там сейчас такая неразбериха. Мама вся в делах.

– А как же иначе, ведь она – новый Консул. Поздравляю!

Алек не мог даже представить, что чувствует сейчас Джиа Пенхаллоу, избранная нефилимами «посредницей» между смертными и Ангелами. Ее обязанностью было следить за воплощением в жизнь заветов их небесных предков. Ему всегда нравилась мать Алины, спокойная, умная, искусная воительница из Пекина. Теперь, в новой должности, она могла сделать немало добра. Человек, занимающий пост лидера Сумеречных охотников, получал возможность многое изменить, и Алек все больше убеждался в том, что мир нуждается в изменениях. Он перешел улицу и перепрыгнул ленту, ограждавшую территорию кафе.

– Спасибо. А как у тебя дела? – спросила Алина. – Что ты здесь делаешь? И где ты раздобыл это невероятную, великолепную машину?

– Долгая история, – улыбнулся Алек.

– А как все остальные в Нью-Йорке? – расспрашивала Алина. – Все в порядке?

В последний раз они виделись вскоре после похорон Макса.

– Да, – негромко произнес Алек. – У нас все нормально. А у вас?

– Жаловаться не на что, – пожала плечами Алина. – Джейс с тобой?

– Э-э… нет, – пробормотал Алек.

Он подумал: а может быть, Алина спрашивает по какой-то личной причине? Он знал, что Алина с Джейсом как-то целовались в Аликанте, перед войной. Алек попытался вспомнить, что обычно говорила Изабель девушкам, которые интересовались Джейсом.

– Дело в том, – неуверенно начал он, – что Джейс – это прекрасная антилопа, которая должна быть свободной, чтобы носиться по равнинам.

– Как ты сказал? – удивилась Алина.

Наверное, Алека все же занесло не туда.

– Джейс сейчас дома со своей, гм, новой подружкой. Клэри. Ты ее, наверное, помнишь. – Алек надеялся, что это известие не разобьет сердце Алины.

– Ах да, та рыжая коротышка, – бросила она. Алина и сама была миниатюрной, невысокого роста, но упрямо отказывалась это признавать. – Знаешь, Джейс был таким печальным тогда, перед началом войны, вот я и подумала, что он, наверное, страдает из-за неразделенной или запретной любви. Мне и в голову не пришло, что это была Клэри. Ну, это же очевидно… Я думала, дело в том вампире.

Алек закашлялся. Алина протянула ему свою чашку с латте и предложила сделать глоток.

– Нет, – проговорил он, вновь обретя дар речи. – Джейс не встречается с Саймоном. Джейс… обычной ориентации. И Саймон тоже.

– Но я четко видела шрамы на горле Джейса, – возразила Алина. – Он позволил этому вампиру себя укусить. Он привел его в Аликанте. Я еще подумала: как типично для Джейса. Зачем ему обычные неприятности, если можно устроить настоящую катастрофу. Погоди… Ты что, подумал, что я хотела сесть в этот аварийный поезд?

– Что? – удивился Алек.

Как преданный парабатай, он находил весь этот разговор и тон Алины несколько оскорбительным.

– Я хочу сказать, что Джейс, конечно, очень клевый, и мне всегда нравились блондины, и мне на самом деле нравится Джейс, – начала объяснять она. – Он очень хорошо отнесся ко мне, с исключительным пониманием. И я надеюсь, что он совершенно счастлив со своей… как ее там. Или с этим вампиром. Или с кем ему угодно.

– Его зовут Саймон, – повторил Алек.

– Ну да. Я так и подумала, – сказала Алина. Она вертела в руках чашку с кофе, не глядя на Алека, потом добавила: – Я видела тебя и твоего, этого, из Нижнего Мира. Ну, ты знаешь. В Зале Соглашений.

Наступила тишина, неловкость стала буквально осязаемой. Алек вспомнил, как поцеловал Магнуса на глазах у Ангела и всех, кого он любил, а также нескольких сотен посторонних людей. У него тогда дрожали руки. Он так боялся сделать это, но еще сильнее он боялся потерять Магнуса, боялся, что один из них погибнет прежде, чем Магнус узнает о его чувствах.

Он не мог разгадать выражения лица Алины. Он всегда хорошо ладил с Алиной, которая была не такой шумной и энергичной, как Изабель и Джейс. Ему всегда казалось, что они понимают друг друга. Возможно, сейчас Алина не в состоянии была его понять.

– Наверное, это было настоящим испытанием для тебя, – наконец, произнесла она.

– Ну, допустим, – неохотно ответил Алек.

– Но теперь, когда ты это сделал, ты счастлив? – смущенно спросила Алина.

Алек не мог понять: то ли ее одолевало простое любопытство, то ли, подобно его отцу, она считала, что жизнь Алека стала бы легче, если бы он продолжал скрываться.

– Иногда бывает тяжело, – признался Алек. – Но я очень счастлив.

Неуверенная, робкая улыбка промелькнула на губах Алины.

– Я рада, что ты счастлив, – наконец, заговорила она. – Вы до сих пор вместе? Или все получилось как обычно, знаешь… теперь, когда он уверен, что нравится тебе, его увлечение прошло? Может быть, все дело было в том, что запретный плод особенно сладок? Ты когда-нибудь задумывался о таких вещах?

– До сегодняшнего дня – нет, – огрызнулся Алек.

Алина пожала плечами.

– Извини. Наверное, я просто не из романтиков. Я никогда не понимала, почему люди так волнуются по поводу отношений.

Алек когда-то тоже был таким. Он вспомнил тот первый раз, когда Магнус поцеловал его, вспомнил, как каждая клеточка его тела словно проснулась, встрепенулась и запела. Он вспомнил то ощущение – будто разрозненные части головоломки, которую представлял собой этот мир, наконец, сложились в четкую и ясную картину, и жизнь обрела смысл.

– Ну, – протянул Алек, – мы еще вместе. Мы отдыхаем. И это очень здорово. – Он бросил в сторону Алины суровый, вызывающий взгляд, затем вспомнил Магнуса и мягко добавил: – Он замечательный.

– Так почему же ты явился в Римский Институт, в то время как тебе следует приятно проводить время? – удивилась Алина.

Алек помолчал с минуту.

– Могу я тебе довериться? – спросил он. – Довериться полностью? Я серьезно. Я бы доверил тебе собственную жизнь, но могу я поделиться с тобой кое-чем более важным?

– Ничего себе, это уже слишком серьезно для меня, – усмехнулась Алина, но ее улыбка погасла, когда она заметила мрачное лицо Алека. Она прикусила губу. – Твоя борьба – это моя борьба, – произнесла она. – Ты можешь мне доверять.

Алек несколько долгих минут пристально смотрел на нее. Затем коротко объяснил ситуацию: рассказал о существовании секты «Багровая Рука», о том, что в поисках информации он отправился на вечеринку во дворец чародея, что девушка-фейри, которую он видел там в объятиях вампирши, оказалась Сумеречной охотницей Хелен Блэкторн, и что Сумеречных охотников в Римском Институте наверняка предупредили о подозрениях насчет него.

– Мне нужно выяснить, не было ли каких-нибудь признаков активности культа в Риме, – закончил он, – но никому в Институте я не могу рассказать, что именно ищу.

Алина некоторое время обдумывала его слова. Он видел по ее глазам, что у нее много вопросов, но она плотно сжала губы.

– Ну, хорошо, – наконец, проговорила она. – Для начала проверим записи об активности демонов за последние несколько недель. Я просто скажу, что мой друг, герой войны, заглянул навестить меня. Думаю, там и без тебя полно посетителей. Если нам повезет, местные будут слишком заняты и не станут задавать лишних вопросов.

Алек с благодарностью посмотрел на нее. Алина была доброй.

– Если твой чародей хоть как-то связан с демонами, нам придется отрубить ему голову, – добавила Алина.

Алина была доброй, но не очень тактичной.

– Никак он с ними не связан, – возразил Алек. – Если я герой войны, то и он тоже.

Алина несколько секунд переваривала эту информацию. Затем кивнула, допила кофе и заплатила по счету. Алек взял ее руку, и они вместе переступили через ограждение кафе.

Миновав гигантские золотые двойные двери Римского Института, они очутились в атриуме. Алек даже присвистнул. Этот Институт был одним из крупнейших в мире. Он слышал, что его называли «богато украшенным», но оказалось, что рассказчики сильно преуменьшали его достоинства. Интерьер буквально ослеплял, слишком многое нужно было сразу вобрать в себя. Со всех сторон вошедшего окружали прекрасные, сложные орнаменты и произведения искусства: полдюжины статуй у левой стены, необыкновенно реалистичные барельефы на правой. Волшебный, поражавший воображение купол, отделанный золотом и серебром, вздымался на высоту нескольких этажей. Вокруг окружности купола тянулась надпись на латинском языке: «И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».

– Это копия собора Святого Петра, – заметила Алина, пока они шли через вестибюль; затем они нырнули в какую-то полутемную аркаду.

Алина уже превосходно здесь ориентировалась. Она вела Алека по боковым переходам, избегая людных главных коридоров. Они поднялись по позолоченной винтовой лестнице, миновали еще десяток статуй и несколько дюжин фресок и, наконец, приблизились к какой-то стеклянной двери.

– Для того, чтобы попасть в архив, придется пройти через зал для тренировок, – объяснила Алина. – Надеюсь, там внутри никого нет, но если наткнемся на людей, надо будет вести себя понаглее.

– Ладно, – согласился Алек.

Алина постучала по стеклу кулаком и весело воскликнула:

– Внимание, к нам герой войны!

– Кто? – хором воскликнула дюжина голосов.

Кто-то крикнул:

– Неужели Джейс Эрондейл?

– Во имя Ангела, пожалуйста, пусть это будет Джейс Эрондейл! – раздался другой голос.

Алек и Алина вошли в помещение, освещенное ярко, словно теплица; мрамор сиял между матами для упражнений, и среди всего этого тренировались более дюжины Сумеречных охотников в полном боевом облачении. У дальней стены были установлены мишени, но стрелы торчали в основном во внешних кольцах. Было совершенно ясно, что итальянские Сумеречные охотники нуждались в практике, но Алек не мог понять, почему они должны были практиковаться именно сейчас.

Какая-то девушка, стоявшая ближе всех к нему, сделала разочарованное лицо.

– О, нет, это не Джейс Эрондейл. Просто какой-то парень.

Алеку показалось, что прошло минуты две, прежде чем эти люди справились со своим разочарованием и начали задавать вопросы. Сумеречных охотников было слишком много. Он не мог ответить всем сразу.

Тогда он сделал глубокий вдох и снял с плеча лук. Он приказал себе забыть об окружавших его людях, забыть о треклятой секте, забыть о Магнусе. Он научился фокусировать мысли и энергию в течение множества долгих ночей, когда он практиковался в стрельбе из лука; это произошло после того, как он понял, что Джейс и Изабель вечно будут очертя голову бросаться навстречу опасности, а ему вечно придется их прикрывать. А он не мог выполнять свой долг в то время, как голос в его голове твердил, что у него ничего не получится, что отец никогда не будет им гордиться – так, как Конклав гордился Джейсом – и что он недостаточно хорош, чтобы стать Сумеречным охотником.

Он выпустил пять стрел в пять мишеней. Все пять попали «в яблочко». Алек убрал лук.

– Я не Джейс Эрондейл, – сказал он. – Но я тоже кое-что умею.

В зале воцарилась тишина. Воспользовавшись ею, Алек отправился к мишеням за своими стрелами. Заодно он забрал все остальные стрелы, которые там торчали. У него возникло предчувствие, что они ему еще понадобятся.

– Тренируйтесь усерднее, ребята, – посоветовала Алина. – А мы пойдем дальше, в архивную комнату.

– Очень хорошо, – раздался чей-то голос из задних рядов. – Потому что мне бы хотелось поговорить с Алеком Лайтвудом наедине.

Хелен Блэкторн вышла вперед, остановилась и, скрестив руки на груди, осмотрела Алека с ног до головы.

Алина замерла. Первым побуждением Алека было подбежать к окну и прыгнуть вниз. Затем он вспомнил, что до земли очень далеко.

Хелен подтолкнула его в сторону архивной комнаты; она находилась в выступе здания, в ней было множество окон с трех сторон, но всего одна дверь. Алина последовала за ними. Она молчала и ничего не предпринимала – толку от нее не было никакого. Откуда-то появился Леон Верлак и дружески помахал Алеку.

Хелен загородила собой единственный выход и заговорила:

– Итак, Алек. Сначала ты отказываешься ехать в Рим для того, чтобы ответить на вопросы, затем со всех ног удираешь из Венеции, с места преступления, и приезжаешь в Рим с какими-то своими целями.

– Ты забыла упомянуть об огромном материальном ущербе, – съязвил Алек.

При этих словах Алек слегка улыбнулся, но лицо Хелен оставалось совершенно бесстрастным.

– Что тебе известно о «Багровой Руке»? – сурово продолжала Хелен. – Где Магнус Бейн? Что произошло в Венеции?

Хелен явно собиралась швырнуть в лицо Алеку еще несколько вопросов, но Алина шагнула между ними и взмахнула рукой.

– Прошу прощения.

– Что еще? – Хелен, казалось, только в этот момент заметила девушку. Их взгляды встретились.

– Привет, – произнесла Алина.

Последовала короткая пауза.

– Привет, – поздоровалась Хелен.

Опять тишина.

– Э-э, извините, – нарушил неловкое молчание Алек. – Я был слишком занят, поскольку меня тут сразу начали допрашивать, и не успел должным образом вас представить. Хелен Блэкторн, Алина Пенхаллоу. Алина, это Хелен.

– А я Леон, – подал голос Леон. Алина даже не взглянула в его сторону.

Хелен не сводила пристального взгляда с Алины. Алек подумал: неужели его дружба с этой девушкой навлечет гнусные подозрения и на нее?

– Хорошо, – наконец, сказала Хелен. – В любом случае, Алек, ты должен немедленно ответить на мои вопросы.

– У меня тоже есть вопрос, – вмешалась Алина и сглотнула ком в горле. – Кем вы себя возомнили, Хелен Блэкторн, и по какому праву вы разговариваете с моим другом, Сумеречным охотником и героем войны за Аликанте, как с обычным преступником?

– Потому что его поведение вызывает сильные подозрения! – резко ответила Хелен.

– Алек – честный человек, – горячо возразила Алина. – Он никогда не делал и не сделает ничего подозрительного.

– Он путешествует в компании Магнуса Бейна, которого обвиняют в организации демонического культа, убийстве множества фейри и простых людей, – заявила Хелен. – Нашей единственной ниточкой к поимке преступников являлся член секты по имени Мори Шу, и Мори Шу был найден мертвым после вечеринки, на которой присутствовали Магнус Бейн и Алек. А кроме того, после вечеринки рухнул весь дворец.

– Да, это действительно выглядит подозрительно в вашем изложении, – признала Алина.

Хелен кивнула.

– И тем не менее, всему можно найти вполне разумное объяснение, – продолжала Алина.

– И какое же? – усмехнулась Хелен.

– Пока не знаю, – сказала Алина. – Но я уверена, что оно существует.

Хелен и Алина недоброжелательно уставились друг на друга. Хелен, которая была выше ростом, смотрела на противницу сверху вниз. Алина прищурилась.

– Я вижу, что не нравлюсь вам обоим, – произнесла Хелен. – Но мне на это наплевать. Меня волнуют лишь две вещи: как найти убийцу чародея и уничтожить культ поклонников демона, а вы двое по какой-то причине стоите у меня на пути.

– Если Алек связан с сектой, если он является подозрительной личностью, – вмешался Леон, – то зачем ему было спасать нам жизнь в Париже?

Алина бросила на Алека быстрый взгляд.

– Ты спас им жизнь в Париже? – едва слышно спросила она. Алек кивнул. – Отличная работа, – произнесла Алина и обернулась к Хелен. – Вот именно. Этот… не знаю, как его там… говорит совершенно правильно.

– Леон, – подсказал Леон.

Алина снова не обратила на него никакого внимания. Она смотрела только на Хелен.

– Итак, если я правильно поняла вашу позицию, Алек, герой войны, который спас вам жизнь, в то же самое время является агентом сатанинской секты, промышляющей убийствами?

– Я не считаю, что он добровольно служит этому культу, – возразила Хелен. – Я считаю, что злонамеренный лидер секты обманул его, соблазнил и вовлек в свою противозаконную деятельность.

– Ах, вот как, – проговорила Алина.

При слове «соблазнил» она отвела взгляд от лица Хелен.

– Магнус не имеет никакого отношения к этому культу! – упрямо твердил Алек.

– В Венеции я слышала разговоры о том, что Магнус Бейн основал этот культ, – процедила Хелен. – Как ты это объяснишь?

Алек молчал. Жесткий взгляд глаз Хелен, имевших цвет морской воды, несколько смягчился.

– Извини, – произнесла она. – Я понимаю, что ты доверяешь Магнусу Бейну. Поверь мне, я все понимаю. Я сама доверяю Малкольму Фейду и многим другим. У меня нет причин относиться к жителям Нижнего Мира с опаской, и ты это должен прекрасно понимать. Но ты также должен понять, что все это в целом выглядит очень подозрительно.

– Магнус не сделал ничего плохого, – решительно заявил Алек.

– Правда? – усмехнулась Хелен. – И где же он сейчас, в тот момент, когда ты ради него вламываешься в Римский Институт?

– Он в нашем номере, в отеле, – сказал Алек. – Ждет меня.

– Правда? – повторила Хелен. – Ты уверен?

– Совершенно уверен.

Алек вытащил из кармана телефон, позвонил в отель и попросил соединить его с номером Магнуса. Он стоял и ждал, слушая длинные гудки, один, два, три, четыре… Магнус не брал трубку.

– Может, он вышел за сэндвичем? – предположил Леон.

Алек позвонил Магнусу на мобильный, подождал. И снова никто не ответил. На этот раз сердце его мучительно сжалось, и ему стало холодно. Неужели с Магнусом что-то случилось?

– Это очень странно, – заметила Алина.

По лицу Хелен Алек догадался, что ей жаль его. Он ответил злобным взглядом.

– Послушайте, – заговорила Хелен. – Мы кое-что накопали. Нам известен адрес тайной явки «Багровой Руки» в пригороде Рима, которой пользовались члены секты. Почему бы не отправиться туда всей компанией. Там, на месте, мы все и увидим.

Было ясно, о чем она думает: она рассчитывала найти в этом доме или квартире Магнуса, злонамеренно руководившего злонамеренным культом.

– Отлично, – сказал Алек, убирая телефон. – Мне необходимо найти «Багровую Руку» еще сильнее, чем вам. Я должен снять с Магнуса эти бездоказательные обвинения. Поэтому я позволю вам помогать мне в моем расследовании.

– В твоем расследовании? – повторила Хелен. – Это мое расследование. Кроме того, насколько я помню, ты заявил, что у тебя отпуск.

– Никто не может запретить ему в одно и то же время отдыхать и проводить расследование, – вызывающе произнесла Алина. Они с Хелен обменялись жесткими, воинственными репликами, и началась уже вторая ссора между ними за три минуты, прошедшие с момента их знакомства. Алеку оставалось лишь надеяться на то, что из-за него у Алины не будет неприятностей.

Он отвернулся от споривших женщин и встретился взглядом с Леоном.

– Я лично не думаю, что ты имеешь какое-то отношение к этой заварухе с культом, – заговорил Леон.

– О, – пробормотал Алек. – Спасибо, Леон.

– Надеюсь, излишнее рвение Хелен не помешает нам с тобой сблизиться.

– Гм, – промычал Алек.

Леон, судя по всему, воспринял этот звук как поощрение. Алек, однако, не считал, что он чем-то поощрил француза. Леон шагнул к нему, и Алек попятился к Алине.

– У нас с Хелен много общего, – продолжал Леон.

– Рад за вас.

– Одна из черт, которые нас объединяют, – наконец, сообщил Леон, – это то, что мы оба любим разнообразие. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Вообще-то, не очень, – промямлил Алек.

Леон огляделся по сторонам и быстро произнес:

– Я хочу сказать, что мы с ней бисексуалы. Интересуемся как мужчинами, так и женщинами.

– О, э… – замялся Алек. – Я в этом не очень смыслю, но опять же, рад за вас.

Алек знал, что Магнус по природе такой же. Молодой человек постепенно начинал понимать, что существует целый мир, который прежде был ему незнаком и недоступен, он узнал слова «бисексуал» и «пансексуал». Это вызывало у него мрачные мысли и воспоминания о юности, о своем бесконечном одиночестве, когда он был уверен, что единственный на всем белом свете испытывает подобные чувства.

В темных, потаенных уголках души Алека иногда копошились сомнения. Почему Магнус выбрал его, если он мог выбрать любую девушку, женщину, выбрать легкую жизнь без проблем? Он вспомнил, какой ужас охватывал его прежде при мысли об осуждении со стороны родных и друзей.

Но с другой стороны, если бы Магнус стремился к легкой жизни, он вообще не выбрал бы в возлюбленные Сумеречного охотника.

– Когда все это закончится, я могу приехать в Нью-Йорк, – предложил Леон. – Можно будет неплохо провести время.

И он подмигнул.

– Только прошу, скажи мне, что на этот раз ты понял смысл моих слов, – добавил Леон.

– Понял, – ответил Алек.

– Превосходно! – воскликнул Леон. – Придется держать все в тайне, но мне кажется, что у нас получится неплохо повеселиться. У тебя столько достоинств, Алек. Ты можешь найти себе партнера и получше, чем какой-то чувак из Нижнего Мира с сомнительным прошлым. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?

Леон был симпатичным внешне, Алек не мог этого отрицать. Если бы Леон появился в Нью-Йорке в те времена, когда Алек был несчастен, озлоблен на весь мир и считал, что радость жизни никогда не будет доступна ему, возможно, он и поймал бы Леона на слове.

– Нет, – произнес он. Он отвернулся, затем все же оглянулся и бросил через плечо: – Я хочу, чтобы ты четко понял. У меня есть планы на сегодняшний вечер, но нет – они не включают тебя. Нет, мне не интересно по-тихому развлекаться с тобой. И еще одно «нет». Я не могу найти никого лучше Магнуса. Лучше Магнуса никого нет.

Алек незаметно для себя повысил голос, и Леон изумленно приподнял брови. Алина и Хелен тоже это заметили и, прекратив ссориться вполголоса, обернулись к мужчинам.

– Леон, неужели ты опять со своими непристойными предложениями? – сурово воскликнула Хелен Блэкторн. – Ну почему обязательно постоянно этим заниматься? Прекрати приставать к людям, Леон!

– Но ведь жизнь так коротка, а я француз и неплохо выгляжу, – пробормотал Леон.

– Итак. Сейчас мы отправляемся на эту тайную квартиру «Багровой Руки». Ты остаешься здесь, Алину мы берем с собой, – объявила Хелен. – Не вздумай соблазнить здесь кого-нибудь, пока нас нет. – Она обернулась к Алеку: – Идем, раздобудем оружие, и за дело. Не отставайте.

И она быстро зашагала прочь, а Алина спешила рядом с Алеком, в нескольких шагах позади.

– Скажи мне, ты давно знаешь Хелен Блэкторн? – каким-то странным тоном спросила она и откашлялась. – Ты сказал, что она целовалась с вампиршей на той вечеринке? Было это сказано или нет?

Алек вспомнил Хелен, ее белые руки, сиявшие в лунном свете, обнимавшие талию девушки-вампирши. Не следовало ему рассказывать об этом Алине. Это никого не касалось, кроме Хелен, и если Алина теперь будет презирать Хелен, вина за это ляжет целиком на него.

Он едва знал Хелен, но ощутил горячее желание защитить ее. Он чувствовал себя так, словно подслушал чужие сплетни и перешептывания о себе самом, в те времена, когда он был моложе, когда его так легко было смутить, испугать.

– Я познакомился с ней совсем недавно, – ответил он.

– Думаю, Джейс рассказал тебе о том эпизоде, когда мы с ним целовались, – ни с того ни с сего вспомнила Алина. – Точнее, почему мы целовались. Он хотел помочь мне кое в чем разобраться.

Алек печально взглянул на девушку. Алина всегда казалась ему рассудительной, никогда не теряла голову из-за мальчишек, но Джейс представлял собой исключение из многих правил.

– Мой парабатай не таков – он не рассказывает всем подряд о том, что целовался с кем-то, – ответил он мягко.

– Ясно, – бесстрастным голосом проговорила Алина.

Алек столько лет был уверен в том, что влюблен в Джейса, влюблен отчаянно, безнадежно. Он считал, что это его тайна, а теперь оказалось, что все знали с самого начала, особенно Джейс. Но Джейс не стал хуже относиться к Алеку. Он понимал, что Алеку нужен был, так сказать, «безопасный» объект влюбленности. Парень, которому Алек мог бы сказать: «Я тебя люблю», и не получить в ответ кулаком в лицо, не очутиться перед суровым судом Конклава. Люди могут быть невыносимо, кошмарно жестоки с теми, кто думает или ведет себя иначе, чем большинство.

От той подростковой влюбленности теперь остались лишь воспоминания. Когда-то она представлялась Алеку частью его любви к Джейсу, той любви, что сделала их парабатаями, но теперь она казалась Алеку лишь мимолетным отблеском света на золотом украшении. Отблеск появился и исчез, но драгоценный металл их дружбы остался – истинной дружбы, настоящей, как чистое золото.

Она могла бы выбрать себе объект влюбленности и похуже Джейса Эрондейла. Он никогда бы не смог поступить с ней жестоко, посмеяться над ней. Но он любил Клэри – любил так, что Алек был просто ошеломлен. Ему никогда бы в голову не могло прийти, что Джейс способен на такие сильные чувства. И тут уже ничего нельзя было изменить.

– Постарайся быть любезной с Хелен Блэкторн, – как можно убедительнее попросил Алек. – Тебе не обязательно ее любить, но не следует относиться к ней иначе, чем к другим Сумеречным охотникам.

Алина поморгала.

– Да я вовсе не собиралась относиться к ней как-то по-особенному. Разумеется, она… наша коллега. И я буду общаться с ней как с профессионалом. Именно так я и намеревалась к ней относиться. Спокойно и профессионально.

– Хорошо, – сказал Алек.

– У тебя нет ее номера? – спросила Алина. – На случай, если нам придется разделиться, или что-нибудь в таком духе?

– Нет, – сказал Алек.

Когда они очутились в оружейной, Хелен встретила их с грудой клинков серафимов. Завитки светлых волос обрамляли ее прекрасное лицо. Алина вздохнула.

– Мы ведь собирались проверить записи об активности демонов, – вдруг вспомнил Алек, – мы шли в архив. Но так и не сделали этого.

Алина взяла из рук Хелен несколько клинков и укрепила их на поясе.

– Ты не считаешь, что лучше предпринять активные действия вместо того, чтобы копаться в архивах? Если окажется, что это тупик, мы всегда сможем вернуться сюда.

Алек взглянул в огромное окно, из которого открывался потрясающий вид на Рим, и заметил, что солнце клонится к закату. Город все еще купался в золотом свете, но верхних этажах зданий уже коснулись алые лучи.

– Звучит разумно, – признал он и взял себе пару мечей.

Хелен хищно усмехнулась.

– Итак, отправляемся на охоту!

 

Глава 20

«Мертвая вода»

Магнус провел в одиночестве десять минут, в течение которых он лениво слонялся по номеру, лежал на диване и думал об Алеке. Затем раздался стук в дверь.

Магнус так и подпрыгнул от радости.

– Заходи!

Но его ждало жестокое разочарование. Это был не Алек, решивший вернуться, несмотря ни на что. На пороге стояла Шинь Юнь.

– Я связалась со своим контактом, – начала она без всяких предисловий. – Она назначила мне встречу в банях для жителей Нижнего Мира через… – Она смолкла и с удивлением оглядела номер. – А где Алек?

– Он отправился в Римский Институт, намерен узнать там, что сможет. – Магнус решил, что этого объяснения будет достаточно.

– Ах, вот как. Ну что ж, если тебе скучно сидеть здесь одному, можешь пойти со мной на встречу в римские бани, – предложила Шинь Юнь. – Моя знакомая не будет говорить в твоем присутствии, но если у нее на самом деле имеется ценная информация, а ты будешь поблизости, мы сможем немедленно перейти к действию. Твое присутствие в подобном месте никому не покажется подозрительным. В отличие от появления Алека.

Магнус поразмыслил над этим предложением. С одной стороны, он обещал Алеку оставаться в номере. С другой стороны, если он получит актуальную информацию и сразу сможет действовать, это ускорит завершение всей прискорбной истории с культом. Магнус на несколько мгновений представил себе, как он разбирается с проблемой самостоятельно, а потом отправляется к Алеку и объявляет, что все благополучно закончилось, и что Алек может расслабиться и отдохнуть.

– Обожаю римские бани, – произнес Магнус вслух. – Почему бы и нет?

Они направились к баням под названием «Мертвая вода», расположенным в историческом центре Рима, над золотыми водами Тибра. Магнус уже успел забыть, что Рим по сравнению с другими городами кажется созданным целиком из золота, подобно сокровищу, привезенному из дальних стран.

– Валите туда, откуда приехали, – пробормотал какой-то человек по-итальянски, переводя взгляд с лица Магнуса, с его характерными индонезийскими чертами, на кореянку Шинь Юнь. Он собрался оттолкнуть их и пройти мимо, но Шинь Юнь подняла руку. Человек замер, как вкопанный.

– Мне всегда было любопытно, какой смысл несет в себе эта фраза, – небрежно заметил Магнус. – Да, я родился не в Италии, но здесь появились на свет многие люди, чья внешность не отвечает вашим представлениям о настоящих итальянцах. Вы думаете, что нездешними были их родители, а может быть, какие-то более отдаленные предки? Почему всегда так говорят? Неужели основная мысль заключается в том, что все люди должны разъехаться по местам, где появились на свет их прапрадеды?

Шинь Юнь вплотную приблизилась к прохожему, который так и стоял совершенно неподвижно – лишь взгляд его метался туда-сюда.

– Разве это не означает, – спросил Магнус, – что, в конце концов, всем нам придется вернуться туда, откуда мы вышли – в воду?

Шинь Юнь щелкнула пальцами, и человек, издав короткий визг, полетел в Тибр. Магнус взглянул ему вслед, убедился в том, что он не получил телесных повреждений, и сделал так, что течение вынесло его на берег. Человек выкарабкался из реки и грузно шлепнулся в грязь. Магнус надеялся на то, что происшествие заставит его задуматься о жизни и пересмотреть свои взгляды.

– Я просто хотел заставить его подумать, что швырну его в реку, – пояснил Магнус. – Мне понятны твои побуждения, но ты всего лишь испугала его… – Он смолк и испустил вздох. – Угрозы – не слишком эффективное средство перевоспитания.

– Некоторые люди понимают только угрозы, – возразила Шинь Юнь.

Они стояли совсем рядом. Магнус буквально ощущал ее напряжение. Он взял руку чародейки и на мгновение стиснул ее в дружеском пожатии, затем выпустил. Он почувствовал, что женщина слабо пошевелила пальцами, словно хотела пожать ему руку в ответ.

«Она стала такой из-за меня», – подумал он, и снова эти пять коротких слов кружились в его мозгу, не отпускали его, как и всякий раз в присутствии Шинь Юнь.

– Я предпочитаю верить в то, что люди способны понять многое, когда им предоставишь такую возможность, – сказал Магнус. – Мне нравится твой энтузиазм, но давай больше не будем никого топить.

– Ты испортил мне все удовольствие, – проворчала Шинь Юнь, но тон ее не был враждебным.

Войдя в бани, они разделились; Шинь Юнь отправилась на поиски своей осведомительницы, а Магнус – на поиски места для купания.

Бани «Мертвая вода» содержали вампиры, что само по себе казалось Магнусу диковинным сочетанием. Здесь имелись четыре гигантских минеральных ванны, каждая размером с олимпийский плавательный бассейн, и несколько индивидуальных кабинок с небольшими ваннами. Магнус заплатил за пребывание в отдельном помещении и отправился переодеваться.

Клан вампиров, содержавших это заведение, был народом упрямым. Несколько веков они использовали бани в качестве «зоны» для добычи пропитания, пока нефилимы не положили этому конец.

Магнус считал, что пока операция не требует от него особых усилий. Он пошел в выделенную ему комнату, скинул полотенце и шагнул в ванну, находившуюся ниже уровня пола. Над водой, приближавшейся к точке кипения, поднимался пар. Вода была невыносимо горячей – именно такая температура нравилась Магнусу. Он опустился в небольшой бассейн по горло, чтобы тело его привыкло к обжигающей воде, и почувствовал, как волны боли и наслаждения захлестывают его. Он вытащил руки из воды, оперся о края бассейна и откинулся назад. Да, древние римляне умели наслаждаться жизнью.

После сражения на поезде у него осталось несколько синяков и царапин; кроме того, еще не зажили отметины, полученные во время разрушения палаццо. Сейчас ранки уже затянулись и причиняли ему боль лишь в случае неловкого движения. Он мог бы в любой момент исцелиться при помощи чар, но предпочел позволить времени залечивать раны. Не потому, что ему нравилась боль; вовсе нет. Когда он только еще научился исцелять себя, он тратил огромное количество времени и магических сил на излечение самых крошечных ранок. Однако за несколько сотен лет он усвоил, что эти незначительные повреждения – часть самой жизни. Боль и неудобства, которые они причиняли, учили его ценить здоровье и хорошее самочувствие.

И эти минуты в горячей ванне служили тому превосходным примером. Магнус чувствовал боль от каждого синяка и ссадины, чувствовал, как боль смешивалась с горячей водой и улетучивалась вместе с паром. Он закрыл глаза и расслабился.

Хотя Магнус заплатил за отдельное помещение, через некоторое время он почувствовал, что в его кабинке кто-то есть. Прежде чем он успел сказать хоть слово, кто-то с силой ударил ладонью по воде. По поверхности побежали волны, и содержимое минеральной ванны выплеснулось на пол.

В голову Магнусу пришли несколько резких фраз, и он открыл глаза, готовый их произнести. И вытаращил глаза при виде Шинь Юнь, которая сидела на краю ванны, завернувшись в полотенце. Она привалилась спиной к находившейся позади стене и положила подбородок на скрещенные руки.

– О, – пробормотал Магнус. – Привет.

– Надеюсь, ты не возражаешь против моего вторжения.

– Вообще-то, возражаю, но ничего страшного.

Магнус провел рукой над поверхностью воды, и полотенце материализовалось вокруг его бедер. Он вовсе не думал, что Шинь Юнь собирается предложить ему приятно провести время вместе, и не стеснялся своей наготы, но все равно ситуация показалась ему неловкой.

Шинь Юнь осторожно отодвинула подальше от края ванны телефон Магнуса, который лежал совсем рядом, и потянулась к полотенцу для рук. Вытерла лицо, которое было совершенно сухим. Было очевидно, что она тянет время.

– Ну что, раздобыла что-нибудь? – спросил Магнус. – У своей осведомительницы, я имею в виду.

– Да, – медленно проговорила Шинь Юнь. – Но сначала я должна тебе кое в чем признаться. Я случайно услышала ваш разговор вчера ночью, когда ты рассказывал о том, что убил своего отчима.

Магнус тогда говорил очень тихо.

– Значит, ты подслушивала. При помощи магии, – добавил он.

– Мне стало любопытно, – ответила Шинь Юнь, пожимая плечами, словно это могло служить извинением. – Ты так знаменит, ты тесно сотрудничаешь с нефилимами. Мне казалось, что у тебя нет проблем, что ты ведешь беззаботную жизнь среди роскоши. Я не думала, что ты такой же, как я.

Шинь Юнь наклонила голову. В этот момент Магнусу показалось, что она говорит искренне, не так, как прежде. Она казалась ему более уязвимой, более открытой, и это было никак не связано с тем фактом, что они сидели практически без одежды в горячей ванне.

Женщина подняла голову и взглянула чародею в глаза.

– Не хочешь выпить?

Магнусу не особенно хотелось алкоголя, но он почувствовал, что ей нужно расслабиться.

– Конечно.

Через несколько секунд рядом с бассейном возникло серебряное блюдо с бутылкой красного вина «Барбера д’Асти» и двумя пузатыми бокалами. Шинь Юнь разлила вино и «подтолкнула» бокал по воздуху к Магнусу. Они чокнулись.

Женщина заговорила, с трудом подбирая слова.

– Теперь я знаю твою историю. И будет только справедливо, если ты узнаешь историю моей юности. Я солгала тебе тогда, на вечеринке.

– Да, – ответил Магнус. – Я подумал, что такое вполне возможно.

Шинь Юнь одним глотком осушила свой бокал и отставила его в сторону.

– Когда у меня появилась отметина демона, мой жених не продолжал любить меня, несмотря ни на что. Моя семья отказалась от меня, вся деревня ополчилась на меня – и он тоже. Люди с лопатами и факелами пришли к нашему дому, требуя моей смерти, и человек, которого я всегда считала родным отцом, отдал меня толпе, жаждавшей крови. Именно мой возлюбленный затолкал меня в деревянный ящик, в котором меня должны были похоронить заживо.

Шинь Юнь соскользнула в ванну и горизонтально вытянулась под водой; над поверхностью находилось лишь ее лицо, по-прежнему напоминавшее маску смерти. Она рассматривала мраморный потолок.

– До сих пор я слышу стук земли, падавшей на крышку моего гроба; он похож на ливень, который барабанит по крышам во время бури. – Она согнула пальцы под водой. – Я царапала доски до тех пор, пока мои руки не превратились в кровавое месиво.

Магнус слышал, как жертва царапает ногтями дерево – это Шинь Юнь с помощью магии придала реалистичности своему повествованию. Он почувствовал, как стены сжимаются вокруг, сдавливают его, почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он сделал глоток вина, чтобы смочить горло, и поставил бокал на мраморный пол.

– «Ищите детей демонов. Любите их, как вы любите своего господина. Не оставляйте этих детей, не бросайте их в одиночестве». Они откопали меня. Вместе мы перебили всех жителей моей деревни. В живых не оставили никого. Потом мне случалось совершать и худшие поступки по повелению «Багровой Руки». Они сказали, что я должна им довериться. Я была так благодарна. Я хотела стать частью их организации.

– Мне очень жаль, – прошептал Магнус. «Шинь Юнь – это я. Она – то самое зеркало, в котором отражается моя темная сторона».

– Я знаю, – вздохнула женщина. – В «Багровой Руке» постоянно говорили о тебе, о господине, который рано или поздно вернется. Они говорили, что мы должны сделать так, чтобы ты мог гордиться нами, когда придет время. Помню, как страстно мне хотелось, чтобы ты вернулся. Мне хотелось, чтобы ты был моей семьей.

– Я бы стал твоей семьей, – сказал Магнус. – Но я ничего не помню об этом культе. Я ничего не знал о тебе. Если бы я знал, я бы пришел.

– Я тебе верю, – ответила Шинь Юнь. – Я тебе доверяю. Всю мою жизнь меня учили доверять тебе.

Магнус взял свой бокал.

– Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, чтобы положить этому конец.

– Спасибо, – просто ответила она.

Они снова уселись поудобнее в ванне.

– Я встретилась со своим информатором, – сообщила Шинь Юнь, снова переходя на обычный деловитый тон. – Она сказала, что в Риме расположено место встречи, где обычно собираются члены «Багровой Руки». Она сказала, что недавно там видели лидера.

– Она не сказала, это не Барнабас Хейл?

– Ей неизвестно его имя, – покачала головой Шинь Юнь. – Вся эта информация получена из вторых рук. Ни один из членов секты не заговорит теперь, после убийства Мори Шу.

– Надо рассказать Алеку, – воскликнул Магнус.

– Мы можем послать ему сообщение, – предложила Шинь Юнь, – но не из бань, потому что здесь нет Сети. Я не хотела рассказывать ему об этом прежде, чем тебе… и… сначала мне хотелось поговорить с тобой наедине.

Магнуса охватило мимолетное раздражение, но он не мог упрекать Шинь Юнь после того, как услышал историю о погребении заживо.

– Итак, не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, – произнес он. Он поднялся, взмахнул рукой, и влажное полотенце преобразовалось в джинсы и темно-синюю рубашку с желтыми звездами. Магнус взял с пола телефон и нахмурился; экран не реагировал на его прикосновения.

Шинь Юнь сотворила собственное заклинание, и полотенце начало скользить по ее телу, вытирая его. Когда с этим было покончено, полотенце упало на пол. Оказалось, что под ним уже имеется одежда – тот самый черный деловой костюм с защитными чарами, который был на чародейке в Венеции. Она похлопала себя по талии и бедру, проверила, на месте ли ножи, которые исчезли в тот же миг, когда она вытащила их из ножен.

Убедившись в том, что все в порядке, Шинь Юнь сделала жест в сторону двери.

– После вас.

Магнус выключил телефон и перезагрузил его. Надо же, перестал работать в самое неподходящее время! Но ничего; у него имелось множество других способов связаться с Алеком. Еще пара дней, и они снова будут вместе; они обязательно найдут и покарают лидера «Багровой Руки». Скоро со всем этим будет покончено.

 

Глава 21

Пламя

Магнус опаздывал.

Едва они успели отойти на квартал от Римского Института, как Алеку пришло короткое сообщение от Шинь Юнь, в котором говорилось, что у Магнуса не работает телефон. Она якобы получила какие-то ценные сведения от одного местного осведомителя, и теперь они с Магнусом направлялись в лес, расположенный на некотором расстоянии от города.

Чародейка не объясняла, зачем Магнус пошел с ней и где они находились все это время. Когда Алек пересказал содержание сообщения Хелен и Алине, девушки согласились, что разумнее всего будет встретиться с Магнусом и Шинь Юнь в том самом условленном месте. Эта информация была более «свежей», чем данные, полученные Хелен от Мори Шу; даже если в лесу не окажется никаких членов секты, рассудили Сумеречные охотники, они все пятеро, по крайней мере, наконец, встретятся.

Но время шло, и Алек начинал думать, что Шинь Юнь и Магнус каким-то образом заблудились, а может быть, он сам неверно понял их указания. Он был совершенно уверен в том, что они давно должны были добраться до леса. Если бы они столкнулись с какой-нибудь проблемой, Магнус обязательно дал бы о себе знать.

Алеку не давал покоя тот факт, что Шинь Юнь связалась с ним от имени Магнуса. Он снова взглянул на часы, поднял голову и отметил, что заходящее солнце уже скрылось за деревьями. Темнота стремительно наступала на них, подобно полчищам врагов, а волшебный свет мало помогал здесь, в непроходимом лесу. Алек пристально вглядывался в чащу, но его «фонарь» освещал участок тропы длиной всего лишь в несколько футов.

Казалось, что в лесу обитали призраки – что сам лес был живым. Раскидистые узловатые ветки склонялись почти до земли, некоторые переплетались, словно тела любовников, не давая путнику возможности сойти с узкой тропинки, протоптанной между стволами. Густые кроны скрывали небо. Тени листьев метались на ветру.

– Неужели эти сектанты не могли найти себе нормальную крышу над головой? – проворчала Алина. – Например, дом где-нибудь в городе.

Недавно прошел дождь, земля и трава были влажными, скользкими; передвигаться по лесу быстро и бесшумно оказалось нелегко. Особенно трудно приходилось Алине – ее туфли больше подходили для отдыха в кафе, чем для выслеживания злодеев.

– Вот, попробуй это.

Хелен вытащила нож и срезала с ближайшего дерева две длинные полосы коры. Затем опустилась на одно колено перед Алиной и прикоснулась к ее туфле. Алина замерла, а Хелен осторожно подняла ее ступню, привязала кору к подошве и повторила операцию со второй ногой.

– Ну вот, теперь тебе будет проще двигаться.

Алина сделала круглые глаза. Алек с неодобрением отметил, что она даже не поблагодарила женщину.

Хелен шла впереди, и Алеку пришлось ускорить шаг, чтобы не отставать от нее. Его кроссовки тоже скользили по грязи, но никто не предложил ему «обувь» из коры. Хелен шагала легче и проворнее, чем они с Алиной. Она двигалась не совсем как фейри – Алеку приходилось видеть эти волшебные существа в лесу, где они не задевали ни единой травинки, не производили даже самого слабого шороха. Но все же она ни разу не поскользнулась, а грязь, лужи и сырость под ногами нисколько не мешали ей. За движениями воительницы скрывалась грация фейри.

– Привязывать кору к ногам – это не уловка фейри, если вы что-то такое подумали, – резким голосом обратилась Хелен к Алеку, когда он поравнялся с ней. – Я научилась этому у Сумеречных охотников из Бразилии.

Алек захлопал глазами.

– А почему ты решила, что мы… что-то не то подумали? Послушай, мне очень жаль, что Алина так странно себя ведет. Это моя вина. Я рассказал ей о том, что произошло в ту ночь, на вечеринке в Венеции – я имею в виду, как я впервые увидел тебя с той девушкой из Нижнего Мира.

Хелен презрительно фыркнула.

– Ты хотел сказать «с другой девушкой из Нижнего Мира»?

– Нет, – возразил Алек. – Ты Сумеречный охотник. Правда, мне очень жаль. Я в тот момент сильно тревожился за Магнуса, а врать я не умею. Были времена, когда я бы сам очень расстроился и разозлился, если бы кто-то рассказал постороннему что-то подобное обо мне.

– Насчет этого не волнуйся, – усмехнулась Хелен. – Ни для кого не секрет, что мне нравятся не только парни, но и девушки. Жаль, конечно, если Алину это расстраивает. – Она украдкой оглянулась на Алину через плечо, затем пожала плечами. – Да, жаль. Симпатичная девчонка – горячая, как адское пламя.

Алек наклонил голову, чтобы скрыть улыбку. Он был немного удивлен, но, с другой стороны, неплохо было вот так свободно говорить с Хелен о личных отношениях, видеть, как спокойно и смело она держится.

– Возможно, – ответил он. – Не мне об этом судить. – Затем он смущенно добавил: – Но своего бойфренда я считаю горячим.

– А как же иначе, я его видела, – сказала Хелен. – Понимаю, почему ты потерял голову. Просто я ему не верю.

– Потому, что он из Нижнего Мира? – Голос Алека стал жестким.

– Потому, что я должна быть совершенно беспристрастной и более объективной в оценке жителей Нижнего Мира, чем другие Охотники, – объяснила Хелен.

Алек оглядел молодую женщину, ее остроконечные уши, слабо светящуюся белую кожу, покрытую рунами Сумеречных охотников. Сейчас, в ночном лесу, Хелен как никогда походила на фейри.

– И ты уверена в том, что рассуждаешь объективно?

– Я считаю, что Магнус Бейн основал эту секту, – заявила Хелен. – А это, само собой, делает его главным подозреваемым. Кому, как не ему, быть их руководителем? Все источники указывают на то, что глава секты – могущественный чародей. Во всем мире найдется не больше дюжины подходящих кандидатур. Скажи, много ли из них присутствовали на той вечеринке?

– Например, Малкольм Фейд, – заметил Алек.

Хелен сердито воскликнула:

– Только не Малкольм!

– Ах да, кто угодно, только не тот маг, которому ты доверяешь, – съязвил Алек. – Все понятно. А как насчет Барнабаса Хейла?

Хелен резко остановилась посреди грязной лужи, и глаза ее сверкнули в сгущавшихся сумерках.

– Он тоже там был? – хрипло произнесла она. – Я не видела его в списке гостей.

– Он пришел позже и испортил нам веселье, – объяснил Алек. – Так сильно испортил, что обрушился весь дворец.

– Я знала, что Малкольм сражался с другим чародеем, – пробормотала Хелен. – Но я была так занята… я помогала людям выбраться из здания и не видела самой схватки. И я решила, что его противник – Магнус Бейн.

Итак, вот она, вторая причина, по которой Хелен ополчилась на Магнуса. Она просто хотела оградить от подозрений Малкольма, Верховного Мага Лос-Анджелеса и своего хорошего знакомого.

– Это был не Магнус, – повторил Алек. – Он рискнул жизнью, чтобы прекратить столкновение. Он пытался помочь гостям спастись. Точно так же, как ты.

Хелен некоторое время обдумывала услышанное. Алек даже несколько обрадовался, когда понял, что ей не все до конца известно о последних событиях, и еще сильнее обрадовался, увидев, что она не возражает против возможной виновности Барнабаса. Может быть, думал он, с помощью Хелен и Алины ему удастся незаметно для Конклава разузнать у Сумеречных охотников что-нибудь новое об этом воинственном маге.

– Я лично не знакома ни с одним из этих ваших колдунов, – вмешалась Алина. – Но мне кажется, мы нашли нужное место.

Она указывала на небольшую поляну, располагавшуюся в нескольких шагах в стороне от тропы.

Не нужно было родиться Сумеречным охотником, чтобы понять: в этом месте проводились какие-то оккультные обряды. Самым верным признаком служила пентаграмма, выжженная в земле, но было здесь и кое-что еще. Они увидели наскоро сооруженный алтарь, по бокам которого находились две ямы с угольями; кто-то (или что-то) оставил на коре деревьев несколько порезов, напоминавших отметины от когтей. В грязи виднелся довольно большой круглый отпечаток. Хелен обошла поляну, осмотрела кусты и выкатила из зарослей бочонок с пивом.

– Ого, – воскликнула Алина. – Члены кровавой секты не прочь повеселиться?

– Участвовать в буйных вечеринках велит один из священных догматов «Багровой Руки», – пояснил Алек. Поймав озадаченный взгляд Хелен, он продолжал: – Так говорится в «Красных свитках магии». Это их священная книга. Я… э-э… дам тебе почитать.

Он сунул Алине свой телефон с картинками, присланными Изабель, а та, не спрашивая у владельца разрешения, передала его Хелен.

Хелен нахмурилась.

– Последняя заповедь приказывает не бросать детей в одиночестве, – произнесла она. – Это звучит… как-то странно, но мило, я бы сказала. Необычно для демонического культа.

– Мило, ты так считаешь? – негромко спросил Алек.

Все, что касалось Магнуса, было необычным, но милым. Алек не произнес этого вслух, поскольку Хелен наверняка восприняла бы его слова как доказательство вины чародея.

– Мори Шу был убит вампирами, – резко произнесла Хелен Блэкторн. – Насколько мне известно, ни Малкольм, ни Барнабас Хейл, ни Гипатия Векс – те маги, которые присутствовали на вечеринке и которые обладают достаточным могуществом, чтобы возглавить культ – не склонны иметь дело с вампирами. В то время как Магнус Бейн – и это все знают – имеет связи и даже романтические отношения с самыми кровожадными вампирами нью-йоркского клана. А кучка вампиров из Нью-Йорка как раз посетила тот самый бал-маскарад, где мы должны были встретиться с Мори Шу. И где Мори Шу был убит прежде, чем успел рассказать мне то, что ему было известно.

Алек усмехнулся про себя, услышав рассуждения о том, что Магнус связан романтическими отношениями с преступными элементами из расы вампиров. Ему показалось, что чародей относится к Лили, Эллиотту и прочим как к забавным капризным ребятишкам.

С другой стороны, он почти ничего не знал о личной жизни Магнуса. Магнус многое открыл ему из своего прошлого во время их совместной поездки – но ни слова не было сказано о его прежних возлюбленных.

Молодой человек постарался отогнать неприятную мысль.

– Рафаэль и Лили никого не убивали на той вечеринке.

– А это еще кто такие? – нетерпеливо воскликнула Хелен. – Это вампиры?

– Рафаэль Сантьяго – совершенно точно вампир, – вмешалась Алина, потому что Алек молчал.

– Ты их тоже хорошо знаешь, так, что ли?

– Нет, – ответил Алек.

Хелен и Алина уставились на него с одинаковым озабоченным выражением на лицах. Алеку не нужны были ни слова, ни взгляды, чтобы понять, как плохо все это пахло. Пахло это очень плохо.

Магнуса по-прежнему не было видно. Лес представлял собой мрачный лабиринт, и сумерки стремительно переходили в ночь. Сумеречный охотник обвел взглядом деревья. Ему было ясно: еще немного, и они окажутся среди кромешной тьмы. Ночь была временем, когда демоны выползали из укрытий, являлись в этот мир, и когда Сумеречные охотники выполняли свою работу. Алека темнота нисколько не беспокоила, но он опасался, что ночью Магнусу будет сложнее найти их.

Что-то еще грызло его, какая-то тревога, затаившаяся в безбрежном океане тревог. Так чувствует себя человек, получивший удар в лицо и сквозь захлестнувшую его жуткую боль осознающий, что зуб шатается.

– Хелен, – заговорил Алек. – Повтори, как звучала последняя заповедь в «Красных свитках магии»?

– Заботиться о детях, – в недоумении ответила Хелен.

– Прошу прощения, – пробормотал Алек.

Он вытащил свой телефон и прошелся по пентаграмме на противоположную сторону поляны. Он уже много раз пытался дозвониться до Магнуса. На сей раз он хотел связаться кое с кем другим.

После двух гудков трубку взяли.

– Алло? – произнес Алек. – Рафаэль?

– Они не знакомы, – сквозь зубы процедила Хелен. – Только время от времени звонят друг другу, чтобы поболтать.

– Я понимаю, – ответила Алина. – Тебе кажется, что Алек увяз по уши. Но я клянусь: он ни в чем не виновен, хотя со стороны все выглядит просто ужасно.

– Никогда больше не звони по этому номеру, – тем временем прорычал Рафаэль в трубку.

Алек оглянулся на Хелен и Алину, стоявших на другом конце поляны и печально качавших головами. Очевидно, сегодня вечером он на всех производил дурное впечатление.

– Я понимаю, что ты не в восторге от Сумеречных охотников, – вздохнул Алек. – Но ты ведь сказал мне, что я могу тебе позвонить.

Последовала короткая пауза.

– Просто я всегда так отвечаю на телефонные звонки, – заявил Рафаэль. – Что ты хотел?

– Я думал поговорить о том, чего ты хотел. Мне показалось, что ты хотел нам помочь, – ответил Алек. – Ты сказал, что поспрашиваешь насчет «Багровой Руки». И вот, мне нужно узнать, не раздобыл ли ты какие-нибудь новые сведения. Особенно о том, что касается Мори Шу.

Уголья в ямах для костра, находившихся около пентаграммы, были еще теплыми, и свечи были погашены всего несколько часов назад. Он опустился на колени рядом с одной из линий, составлявших пентаграмму, и понюхал ее: почерневшая земля пахла углем и солью, но не кровью.

– Нет, – отрезал Рафаэль.

– Жаль, – вздохнул Алек. – Но все равно, спасибо.

– Стой! – воскликнул вампир. – Погоди минутку.

Наступила очередная пауза, продолжавшаяся довольно долго. Алек услышал шаги: кто-то шел по каменному полу. Затем издалека донесся мелодичный, но отчего-то неприятный женский голос.

– Рафаэль? – позвал Алек. – Не все мы наделены бессмертием. Я не могу висеть на телефоне целую вечность.

Рафаэль раздраженно зарычал, и звук этот был вдвойне грозным, поскольку исходил из уст вампира. Алек немного отодвинул телефон от уха и прислушался только после того, как до него донеслись осмысленные слова.

– Есть одна вещь, – изрек Рафаэль и снова замолчал.

– Да?

Тишина между репликами Рафаэля была в буквальном смысле слова мертвой, потому что он не дышал. Вампиры не нуждаются в кислороде.

– Но ты мне не поверишь. Так что это бесполезно.

– Давай все же попробуем, – предложил Алек.

– Мори Шу был убит вовсе не вампиром.

– А почему ты сразу ничего не сказал?

– А кому мне было это говорить? – огрызнулся Рафаэль. – Подбежать к нефилиму и пролепетать: прошу, выслушайте меня, сэр, вампиров подставили! Да, найдено тело, и из него высосана кровь, но не вся, да, на горле жертвы имеются следы, но эти следы оставлены не клыками, а острием меча, о нет, мистер Нефилим, пожалуйста, уберите клинок серафима! Ни один нефилим не поверил бы мне.

– Я тебе верю, – возразил Алек. – А что это был за меч, случайно, не трехгранный? Не корейский меч?

Снова повисла тяжелая пауза.

– Да, – в конце концов, подтвердил Рафаэль. – Это был трехгранный корейский меч.

У Алека тоскливо сжалось сердце.

– Спасибо, Рафаэль, ты мне очень помог.

– Правда? – Внезапно в голосе Рафаэля прозвучала настороженность. – Каким образом?

– Я все это передам Магнусу.

– Не смей, – грубо ответил Рафаэль. – И не звони мне больше. Не желаю тебе больше помогать, никогда. И никому не рассказывай о том, что я помог тебе сегодня.

– Мне пора.

– Стой, – приказал Рафаэль. – Не вешай трубку.

Но Алек уже нажал на «отбой».

Рафаэль тут же перезвонил ему, но Алек выключил телефон.

– Что происходит? – воскликнула Алина. – Почему у тебя такой вид?

– Хелен, – заговорил Алек. – Ты упоминала, что Гипатия Векс – одна из твоих подозреваемых. Выходит, Мори Шу не сказал тебе совершенно определенно, что лидер «Багровой Руки» – мужчина?

Хелен несколько раз моргнула.

– Он не говорил… из его сообщения нельзя было понять, мужчина это или женщина.

– На Парижском Сумеречном базаре о главе секты говорили «он», – вслух размышлял Алек. – Потому что ходили слухи, что это Магнус. Даже если кто-то и не верил, что это Магнус, все машинально повторяли «он». А мы с Магнусом были так заняты попытками оправдаться, нам даже в голову не пришло что-то иное.

Информатор из «Багровой Руки» был убит на вечеринке в Венеции. На горле его остались отметины от трехгранного клинка.

«Во времена невзгод помните: все дороги ведут в Рим».

Этой строчки не было в версии «Красных свитков магии», присланной ему Изабель. Книга, которую они обнаружили в тайной Комнате, была переписана, в нее была добавлена новая «заповедь», которая должна была заставить их отправиться в итальянскую столицу.

А Шинь Юнь Цзюн, чародейка, которая являлась искусным воином, обладала способностью двигаться молниеносно и ловко, самым нелепым образом споткнулась о фигурку козла. Это было сделано для того, чтобы Алек и Магнус нашли фальшивую книгу. Это она привела их на поляну, затерянную в лесной глуши.

– Надо уходить отсюда, – воскликнул Алек. – Немедленно.

В тот миг, когда он развернулся к тропинке, лес, окружавший их, ожил. Над поляной пронесся резкий порыв ветра, заскрипели сучья, с деревьев полетели листья. Внезапно стало жарко, и температура продолжала подниматься. Всего несколько секунд назад стояла прохладная ночь, дул освежающий ветерок, но сейчас трое Охотников очутились как будто в духовке.

Вокруг них, по краям поляны, выросли пять огненных столбов; каждый из них был высотой с пятиэтажный дом и толщиной с вековой дуб. Трещали ветви и камни, языки пламени лизали деревья, траву, пожирали растительность. Сильно пахло дымом, стало невыносимо душно, дышать было практически нечем. Огненные столбы выбрасывали в небо огромные пылающие головни и снопы искр, и казалось, что в воздухе кружат сотни светляков.

Сумеречные охотники тут же вытащили свои стила и поспешно изобразили на коже защитные руны: руны Аккуратности, Стойкости, Силы и самую важную в данный момент – руну Огнестойкости.

Убрав свое стило, Алина прошептала слово «Джофиэль», и в руках у нее, как по волшебству, возникли кинжалы, наделенные силой Ангела. Алек схватился за лук, и слепящий белый свет озарил руку Хелен, когда она вытащила из ножен клинок серафима и произнесла имя Ангела. Алек не расслышал этого имени из-за рева пламени.

– Я рискую показаться неоригинальной, – произнесла Хелен. – И все же замечу: это ловушка.

Они стали спиной к спине посередине поляны. Перед лицом могущественного врага они показались себе маленькими и жалкими.

– Как глупо было приходить сюда втроем, – горько произнес Алек. – «Багровой Руке» было совершенно точно известно, где мы будем и когда.

– Известно? Но откуда? – воскликнула Алина.

Алек вложил в лук стрелу и натянул тетиву.

– Потому что их лидер… она сама отправила нас сюда.

 

Глава 22

Великий Отравитель

Старинная вилла высилась перед Магнусом, как гора, и ее полуразрушенные башни вырисовывались на фоне закатного неба, подобно обломкам зубов.

– Эти сектанты не склонны к скрытности, – заметил Магнус и взглянул на часы. – Алек уже должен быть здесь.

Шинь Юнь стояла совсем рядом с ним, и он физически ощущал охватившее ее напряжение.

– Может, его сейчас допрашивают в Римском Институте, – предположила она. – Ты же знаешь, что нефилимы вряд ли одобрят то, чем он в последнее время занимался. Возможно, у него сейчас большие неприятности. А если мы прождем его еще дольше, то потеряем единственный шанс застигнуть врасплох членов «Багровой Руки».

По словам осведомительницы Шинь Юнь, лидеры секты собирались встретиться здесь с группой потенциальных неофитов. Возможно, прибудет даже сам глава культа.

Алек наверняка захотел бы, чтобы Магнус дождался его. Сам Магнус хотел дождаться Алека. Но Шинь Юнь была права. Алек вполне мог угодить в ловушку; а вдруг сейчас он вынужден отвечать на каверзные вопросы в Римском Институте? И все это – по вине Магнуса.

Самое лучшее, что мог предпринять в настоящий момент Магнус – это схватить лидера и положить конец существованию «Багровой Руки». Естественно, это умиротворит нефилимов, и с Алека будут сняты все подозрения.

Шинь Юнь снова заговорила:

– А вдруг это наша единственная возможность?

Магнус сделал глубокий вдох и подумал, что его колебания просто абсурдны.

Здесь не было ничего такого, с чем он не мог бы справиться в одиночку. Прежде ему всегда удавалось успешно разбираться со своими проблемами без посторонней помощи.

– Веди, – велел он Шинь Юнь.

Они проникли на виллу через какую-то пристройку, которая, судя по всему, некогда служила конюшней, и обыскали ряд комнат. Здание давно было заброшено и пришло в запустение. Шкафы были разломаны, в гобеленах зияли дыры, пол был усеян осколками стекла. Природа постепенно захватывала виллу. Сорняки и ползучие растения проникали сквозь щели в полу и стенах. В воздухе висел сильный запах стоячей воды. Стены и пол были сырыми. От затхлости и вони у Магнуса закружилась голова, и он почувствовал, что ему тяжело дышать.

– Злодеям иногда можно найти оправдание. Однако неряхам прощения нет и быть не может, – пробормотал Магнус.

Шинь Юнь прошептала в ответ:

– Ты когда-нибудь перестанешь острить?

– Вряд ли, – ответил Магнус.

Они вошли в длинное помещение с низким потолком. Скорее всего, в прошлой жизни оно служило кладовой – вдоль стен валялись обломки полок. Но сейчас полки и шкафы сгнили, камни растрескались, разросшийся плющ скрывал стены. Посередине комнаты пол провалился, и в проеме поблескивала вода. Шинь Юнь подняла палец и замерла. Магнус прислушался. Вот оно, наконец-то: он услышал шум, где-то вдалеке кто-то нараспев произносил неразборчивые слова.

Шинь Юнь указала в противоположную часть комнаты и начала красться вдоль стены, тщательно обходя яму с гнилой водой. И как раз в тот момент, когда она собралась выйти из помещения, металлическая решетка, совсем новая по сравнению с остальными предметами обстановки на вилле, рухнула прямо перед нею и загородила дверной проем.

Магнус двинулся в сторону той двери, через которую они вошли, но было уже поздно, он не успел бежать. Послышался скрежет металла, и вторая решетка преградила ему путь. Магнус схватился за прутья и потянул. Но решетка не поддавалась. Они очутились в ловушке.

Шинь Юнь снова попробовала выломать ту, первую решетку. Магнус пересек комнату и присоединился к ней. Но все было бесполезно – решетка оказалась слишком тяжелой. Он отступил и, собрав все свои магические силы, попытался превратить железные ворота в пыль. Рука его светилась темно-синим светом; луч энергии ударил из кончиков пальцев, но погас, так и не коснувшись металлических прутьев.

Неожиданно Магнус ощутил странную слабость, словно вместо самого обычного, элементарного заклинания сотворил какие-то необыкновенно могущественные чары. Он поморгал, чтобы избавиться от пелены, застилавшей зрение.

– Что-то не так? – спросила Шинь Юнь.

Магнус с беспечным видом махнул рукой.

– Все нормально.

Шинь Юнь подняла с пола большой обломок камня и принялась колотить по участкам решетки, которые проржавели сильнее всего. Магнус отступил на середину помещения.

– Что ты делаешь? – воскликнула Шинь Юнь.

Вокруг его фигуры возникла зеленая воронка, могучий ветер хлопал его курткой, растрепал прическу. Он призвал на помощь всю свою магию, до последней крупицы, чтобы воронка набрала силу, но, несмотря на это, столб магической энергии уже начинал рассеиваться. Выкрикнув последнее слово заклинания, Магнус направил свою энергию в ревущее торнадо и приказал зеленому «столбу» лететь в дверной проем, через который вошли они с Шинь Юнь. Железные прутья застонали, заскрипели, а потом решетка оторвалась от каменного косяка и полетела назад, в коридор. Она исчезла во тьме, и где-то в отдалении раздался металлический грохот.

Магнус, хватая ртом воздух, упал на одно колено. С его магическими способностями было что-то не так.

– Как ты сумел это сделать? – тихо спросила Шинь Юнь. – Откуда у тебя столько сил? Ведь ты должен был уже ослабеть до предела.

Магнус заставил себя подняться и, пошатываясь, побрел к дыре, образовавшейся на месте унесенной ураганом решетки.

– Я ухожу.

Когда он проходил мимо Шинь Юнь, она резко выбросила вперед руку и схватила его за рубашку.

– Не спеши.

Магнус пристально взглянул в ее мертвое лицо, освещенное призрачным светом. Кровь шумела в ушах, сердце трепыхалось, предупреждая об опасности – но было слишком поздно.

– Вижу, что моим великодушием, снисходительностью и доверием к людям воспользовались в корыстных целях, – пробормотал он. – Уже в который раз.

Шинь Юнь резким движением оторвала Магнуса от пола и разжала пальцы; Магнус пролетел через полкомнаты и грохнулся на камни. Он попытался подняться на ноги, но его отбросили назад пинком в грудь. Он снова упал, врезался спиной во вторую решетку. Затем Магнус услышал металлический скрежет, решетка поднялась, и он почувствовал, что несколько пар сильных рук хватают его за запястья и плечи. Он почти ничего не видел.

«Я подверглась воздействию яда, который заставил меня потерять контроль над моей маскировкой», – рассказывала ему Тесса. Магнусу следовало запомнить эти слова.

– Ты подлила яд в мой бокал в банях, – пролепетал он, едва ворочая языком. – Ты отвлекла меня слезливой историей. Неужели все это было ложью?

Шинь Юнь опустилась на колени рядом с ним, на влажный каменный пол. Он различал лишь смутные очертания лица женщины, похожего на маску, висевшую над ним во тьме.

– Нет, – прошептала она. – Мне необходимо было вызвать в тебе жалость. Поэтому пришлось рассказать тебе правду. Именно за это я никогда тебя не прощу.

Магнус не слишком удивился, придя в себя в темнице.

Струйка воды стекала с потолка, каждые несколько секунд капля падала ему прямо на лоб, и это напоминало ему о тех днях, когда Безмолвные Братья наказывали его, чтобы он перестал болтать во время занятий.

Немного воды попало ему в рот, и он выплюнул ее. Он надеялся на то, что это всего лишь вода. Но, что бы это ни было, вкус оказался отвратительным. Он поморгал, пытаясь привыкнуть к темноте. Он сидел в круглом помещении без окон; дыра, забранная решеткой, казалась чернее тьмы, а в противоположной стене виднелась еще одна дыра, которая служила либо древним потайным ходом, либо примитивной уборной. Потянув носом воздух, Магнус решил, что последнее предположение вернее.

– Официально объявляю, – произнес он, ни к кому не обращаясь. – Это самый худший отпуск за всю мою жизнь.

Он поднял взгляд. В темницу попадало мало лунного света, но он различил в потолке круглую решетку. Похоже, он сидел на дне какого-то резервуара или колодца, хотя сейчас ему это было безразлично. Яма, камера, дно колодца. Так или иначе, это была тюрьма. Руки его были прикованы цепями к стене над головой, а сам он сидел на «постели» из сена, которое, судя по его цвету и запаху, прошло через пищеварительный тракт лошади. Пол был сложен из тесаного камня, поэтому чародей сделал вывод, что он, скорее всего, еще находится где-то на территории виллы. Магнус сглотнул ком в горле. Лицо и шея болели. Очень сильно. Сейчас он многое отдал бы за глоток воды.

Он надеялся на то, что Алека действительно задержали в Римском Институте. Что он не отправился туда, куда велела ему Шинь Юнь – теперь он понял, что она послала его совсем не на виллу. В Институте Алек будет в безопасности.

По ту сторону решетки возник какой-то силуэт. Раздался звон металла, заскрежетали петли, и дверь темницы распахнулась.

– Не бойся, – заговорила Шинь Юнь. – Этот яд не убьет тебя.

– «Потому что тебя убью я», – нараспев закончил за нее Магнус.

Шинь Юнь глупо заморгала.

– Ты именно это собиралась мне сообщить, верно? – спросил он. Затем закрыл глаза. Он не помнил, когда в последний раз испытывал такую жестокую головную боль.

– Я тщательно отмерила количество яда, – сказала Шинь Юнь. – Мне требовалось лишь обезвредить тебя, лишить магических сил. Мне нужно, чтобы ты мог стоять на ногах, встречая свой бесславный конец.

Это прозвучало не слишком ободряюще. Когда Магнус открыл глаза, она стояла прямо перед ним. Она была облачена в снежно-белые одежды, ворот и манжеты украшала серебряная вышивка.

– Свой бесславный конец? – переспросил Магнус. – Какое дурацкое клише. Ты никогда не замечала? Никто в такие минуты не говорит об обычном, спокойном и мирном конце.

Шинь Юнь ответила:

– Нет. Это моя судьба будет славной. Ты не заслуживаешь славы. Ты основал этот культ в качестве шутки. Ты заставлял людей валять дурака и исцелять больных. Ты сделал посмешище из имени Асмодея.

– Посмешище… на мой взгляд, это лучшее, на что годится его имя, – пробормотал Магнус.

В голосе Шинь Юнь прозвучал гнев.

– Мы оба должны были выказывать преданность Асмодею. Он осыпал тебя множеством благодеяний. А ты оказался недостоин его.

– Это он недостоин меня, – заметил Магнус.

Шинь Юнь в ярости закричала:

– Я устала от твоих бесконечных шуточек, от твоего высокомерия и самодовольства! Мы обязаны Асмодею жизнью. Я никогда не буду такой, как ты. Я никогда не предам своего отца!

– Твоего отца? – повторил Магнус.

Но женщина не слышала его.

– Я лежала в могиле, похороненная заживо, пять дней, прежде чем «Багровая Рука» пришла мне на помощь. Они сказали мне, что Асмодей отправил их вызволить его дочь. Последователи моего отца спасли меня, потому что мой отец постоянно наблюдает за мной. Моя земная, смертная семья предала меня, и я убила этих людей. Асмодей – единственный, кто меня любит, единственный, кто у меня есть, и кого я могу любить. Я преобразовала «Багровую Руку», сделала ее реальностью, избавила от насмешек и издевательств, и сейчас настало время стереть с лица земли того, кто оскорбляет нашего отца. Настало время избавиться от тебя, Великий Отравитель. Я убью тебя за то, что ты оскорбил Асмодея. Я принесу ему в жертву твое бессмертие, я впущу его в этот мир и буду вечно восседать рядом с ним на троне в качестве его любимой дочери.

– Кстати, насчет этого, – перебил ее Магнус. – Если бы ты обладала могуществом Князя Ада, я бы заметил.

– Если бы хоть один из магов обладал могуществом Князя Ада, мы давно уже правили бы этим миром, – нетерпеливо воскликнула Шинь Юнь. – Все маги являются детьми Асмодея, если они докажут, что достойны такого отца. Так учили меня в «Багровой Руке».

– Итак, ты… сделала Асмодея своим приемным отцом? – переспросил Магнус. – Или это он принял тебя в качестве дочери?

Он смотрел на женщину. Тюремное заключение вовсе не вызывало у него восторга. Еще меньший восторг вызывала у него перспектива «бесславного конца».

Но, несмотря ни на что, он не мог ненавидеть ее. Он понимал, почему она стала тем, кем стала, он понимал, какие силы сформировали ее характер, понимал, что его собственная тень омрачала ее прошлое.

– Не смотри на меня так! Мне не нужна твоя жалость. – Шинь Юнь шагнула к узнику и двумя руками стиснула его горло. Магнус подавился и начал задыхаться: маги бессмертны, но отнюдь не являются неуязвимыми. Лишившись возможности дышать, он должен был умереть. – Ты никогда не был достойным, – прошептала она, пока он пытался ловить ртом воздух. – Моим соратникам не следовало поклоняться тебе. Моему отцу не следовало оказывать тебе благоволение. Твое место принадлежит мне.

Мгновение спустя Шинь Юнь, должно быть, сообразила, что сейчас придушит насмерть предполагаемую «жертву Асмодею». Она разжала пальцы.

Магнус откинулся назад и повис на цепях; воздух устремился в его легкие.

– Зачем все это? – Он закашлялся. – Все это время, когда ты делала вид, что помогаешь нам, ты на самом деле заманивала нас в ловушку. Почему было просто не схватить меня в Париже, или на поезде, или в любой другой момент – у тебя было полно возможностей для этого! Зачем весь этот хитроумный обман?

– Алек… – Шинь Юнь выплюнула это имя, словно оно жгло ей язык. – Всякий раз, когда я была уже близка к цели, он становился у меня на пути. Я загнала тебя в угол на Парижском Сумеречном базаре, но он внезапно появился в том переулке у меня за спиной. Мы уже сцапали тебя на поезде, но он начал рубить моих демонов, как тюки сена. Алек уничтожил стаю раумов и большую часть роя рейвенеров. Осталась лишь одна искалеченная мать выводка демонов. Я не могла доверить ей завершение работы и не могла рисковать, потеряв твой след. Я решила оставаться с тобой, как можно ближе к тебе.

Шинь Юнь рассмеялась – Магнус никогда не слышал, чтобы она смеялась так. Это был жестокий, безрадостный, горький смех.

– Я научилась очень хорошо притворяться за сотни лет службы своему отцу. Мое лицо – это чудесный дар, ниспосланный мне для того, чтобы я могла как можно лучше служить Асмодею. Окружающие не в состоянии догадаться о моих истинных чувствах. Они приписывают безжизненной маске собственные фантазии и никогда не задумываются о том, что под маской скрывается живой человек. Я изображаю то, что мой собеседник хочет увидеть, и говорю то, что он хочет услышать. Но твой Сумеречный охотник не клюнул на эту наживку, а насчет тебя… единственный ход, который сработал с тобой – это попытка вызвать жалость. Я ненавидела себя за это, ненавидела тебя, но не могла помешать ему наблюдать за тобой, охранять тебя. Он всегда был наготове, ежеминутно. И я поняла, что единственный способ захватить тебя – это разлучить вас с Александром Лайтвудом.

Магнус вспомнил сожаление и разочарование, испытанные сегодня днем, когда Алек сказал, что обязан ехать в Римский Институт. Теперь он, наоборот, радовался тому, что они расстались. Сейчас его возлюбленному ничто не угрожало, а Магнус мог вынести что угодно, зная, что Алек находится в безопасном месте.

Шинь Юнь щелкнула пальцами, и в камеру Магнуса вошли несколько мужчин. Все они были одеты в белое, и у всех были суровые лица.

– Отведи его в Яму, Бернард, – приказала Шинь Юнь.

– Не надо отводить меня в Яму, Бернард, – возразил Магнус. – Ненавижу слово «яма». Звучит зловеще, а кроме того, сразу приходит в голову нечто грязное и негигиеничное. Ах, кстати, приветствую тебя, злой сектант Бернард!

Злой сектант Бернард с раздражением покосился на Магнуса. Он был тощим, как щепка; темные волосы были зализаны назад, и «прическа» подчеркивала узкое лицо и острый подбородок с жалким клочком, изображавшим бороду. Судя по его виду, этот Бернард воображал себя большим начальником. Он сдернул железные кандалы с запястий Магнуса, применив при этом излишнюю силу. Лишившись поддержки, Магнус соскользнул на пол. В настоящий момент даже Бернард представлял для Магнуса серьезную опасность. Чародей заставил себя подняться, но на большее он был не способен. Он ощущал тошноту, головокружение, чувствовал, что магические силы полностью оставили его.

Шинь Юнь не пожалела своего яда, ничего не оставила на волю случая. Судя по всему, она не желала, чтобы у Магнуса появился хоть какой-то шанс выбраться из Ямы.

– И последнее, – произнесла Шинь Юнь, и по ее голосу было ясно, что она улыбается.

Она шагнула ближе к Магнусу.

– Я привела тебя в такое место, где Алеку было не дозвониться до тебя. Я сделала так, что твой телефон перестал работать. А после этого связалась с ним от твоего имени. – Она злобно усмехнулась. – Я расставила ловушки вам обоим. Алек Лайтвуд скоро умрет.

Магнус мог вынести что угодно, зная, что Алек находится в безопасном месте.

Ему показалось, что у него в мозгу что-то взорвалось, его окутала тьма, и он услышал собственный вой, полный муки и ярости. Ярости, которой он практически никогда не позволял себе поддаваться. Ярости, унаследованной от отца. Он рванулся к Шинь Юнь. Бернард и другие сектанты схватили пленника за руки, попытались удержать, но он продолжал сопротивляться. На кончиках его пальцев появились голубые искорки, тусклые, бледные.

Шинь Юнь довольно сильно похлопала Магнуса по щеке – этот жест больше походил на пощечину.

– Надеюсь, ты должным образом распрощался со своим возлюбленным, потомком Ангела, Магнус Бейн, – прошептала она. – Не думаю, что вам грозит встреча в загробном мире.

 

Глава 23

Кровь Хелен Блэкторн

Столбы пламени становились все выше и выше; теперь они вздымались над кронами деревьев. Жар усиливался, раскаленный воздух опалял кожу Алека, и Охотнику казалось, что огонь пытается выжечь его руны, уничтожить их. Он лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Если они будут действовать достаточно быстро, то смогут проскользнуть между двумя столбами и спастись. Но в тот миг, когда Алек сделал движение в сторону просвета между огненными колоннами, они наклонились и преградили ему путь; едва он отступил, как они снова приняли прежнюю форму.

Однажды он видел, как Сумеречный охотник перепрыгнул через стену пламени такой же высоты, но он знал, что ему еще далеко до Джейса, и он не в состоянии повторить этот подвиг.

– О, клянусь именем Ангела, – произнесла Хелен.

Алек сначала решил, что она всего лишь выражает свою досаду, но, бросив в ее сторону взгляд, он увидел, что ее глаза закрыты. Блестящие пряди, походившие на серебряное зеркало, упали ей на лицо; волосы поблескивали в свете адского пламени, и казалось, что они действительно могут отражать свет.

Она прошептала:

– Простите меня, я так сожалею. Это все из-за меня.

– Что ты говоришь такое, каким образом ты можешь быть виновата в этом? – воскликнула Алина.

– Мори Шу отправил мне сообщение, в котором просил о защите – за ним охотился лидер «Багровой Руки», – торопливо заговорила Хелен. – Он приехал в Париж, чтобы встретиться со мной. Он выбрал именно меня, потому что моя мать была фейри. Он подумал, что я приму близко к сердцу известия об убийствах фейри, что меня больше, чем других Охотников, интересуют проблемы жителей Нижнего Мира. Мне следовало сразу взять Мори Шу под защиту, найти ему надежное убежище. Мне следовало рассказать все людям из Парижского Института, но вместо этого я решила разобраться с проблемой культа в одиночку. Я хотела сама найти лидера «Багровой Руки», доказать, что я – могучий Сумеречный охотник, что я не такая, как остальные из Нижнего Мира.

Алина, глядя на Хелен, в растерянности ахнула и прижала руку к губам. По лицу молодой женщины текли слезы; на ее длинных, загнутых ресницах мерцали прозрачные капли. Алек не переставал озираться по сторонам; он не сводил взгляда с огненных столбов, которые, казалось, были удовлетворены тем, что «поймали» Охотников. Возможно, они ждали прибытия кого-то или чего-то более грозного.

– Но у меня с самого начала все пошло не так, – продолжала Хелен. – Предполагалось, что мы с Мори встретимся в Париже, но «Багровая Рука» выследила его и натравила на нас демонов. Мори Шу удалось бежать. Леон повсюду таскался за мной, и демоны прикончили бы нас обоих, если бы не вмешался Алек. Но я по-прежнему никого не просила о помощи. Может быть, если бы я обратилась за подкреплением, Мори Шу остался бы в живых. Но я ничего не сказала ни главе Парижского Института, ни главе Римского Института после того, как Мори Шу привел меня в Италию. А теперь мы в ловушке, нам грозит неминуемая смерть, и все из-за того, что я не решилась никому рассказать… что чародей выбрал именно меня. О да, я прекрасно знаю, что в Конклаве ко мне относятся с подозрением из-за того, что я дочь фейри, существа из Нижнего Мира; я не хотела лишний раз напоминать им о своем происхождении.

Алина и Алек переглянулись. Да, «крестовый поход» Валентина, затеянный ради того, чтобы «очистить» ряды Сумеречных охотников, закончился провалом. Но это вовсе не означало, что нетерпимость, которую воплощал собой Валентин, была преодолена. Некоторые люди по-прежнему считали, что Хелен – чужая, не такая, как все; она была отверженной лишь потому, что в жилах ее текла кровь уроженки Нижнего Мира.

– Я не нахожу ничего подозрительного в существах Нижнего Мира, – возразил Алек.

– Расскажи это Конклаву, – горько бросила Хелен.

Алина неожиданно громко воскликнула:

– Конклав ошибается!

Хелен обернулась к ней, и Алина, прежде чем продолжать, сглотнула, протолкнув ком в горле.

– Я представляю себе, как они мыслят, – вновь заговорила она. – Однажды я отказалась пожать руку уроженцу Нижнего Мира, а потом он стал… – Алина бросила быстрый взгляд в сторону Алека, – …одним из героев войны. Я ошибалась. Они все ошибаются.

– Это нужно изменить, – вмешался Алек. – И мы это изменим.

– Но успеют ли мои братья и сестры застать эти изменения? – горестно воскликнула Хелен. – Мне кажется, нет. Я самая старшая из нас, семерых. У нас с моим братом Марком общая мать. Других моих братьев и сестер родила женщина из Сумеречных охотников. Почти сразу после того, как наш отец женился на ней, нас с Марком отослали в их дом. Та женщина могла бы возненавидеть нас. Но она нас любила. Она была так добра ко мне, когда я была маленькой. Она всегда относилась ко мне как к родной дочери. Я хочу, чтобы мои родные могли мной гордиться. Мой брат Джулиан очень умен. Наверное, однажды он станет Консулом – точно так же, как твоя мать, Алина. Я не хочу испортить ему репутацию, стать помехой в карьере, ведь он может многого достичь в жизни – они все могут многого достичь.

Алина, забыв на мгновение об опасности, которая угрожала им в эту минуту, подошла к Хелен и взяла ее руку.

– Ты ведь состоишь в Совете, верно? – спросила она. – А ведь тебе всего восемнадцать. Твоя семья уже может гордиться тобой. Из тебя получился великий Сумеречный охотник.

Хелен открыла глаза и пристально взглянула на Алину. Пальцы ее стиснули руку девушки. Искорки надежды зажглись во взгляде Хелен, но тут же погасли.

– Я не великий Сумеречный охотник, – возразила она. – Но я хочу им стать. Если я докажу, что я сильная, что я ни в чем не уступаю другим, если Конклав будет меня уважать, тогда я сделаюсь одной из вас. Но я сильнее всего на свете боюсь потерпеть неудачу, боюсь, что они всегда будут считать меня чужой.

– Я тебя понимаю, – сказала Алина.

Алек тоже понимал волнения и тревоги Хелен. Они трое обменялись многозначительными взглядами, словно объединившись перед лицом одного и того же страха – страха быть отвергнутым.

– Простите меня, – прошептала Хелен едва слышно, и слова медленно плыли в воздухе, подобно дыму.

– Тебе не за что просить прощения, – возразил Алек.

– Я так сожалею о том, что никому не сообщила о наших намерениях, не сказала, куда мы идем, а теперь из-за меня мы все погибнем, – пробормотала Хелен.

– Ну что ж, – заметил Алек, окидывая пристальным взглядом верхушки деревьев, – в твоей формулировке ситуация, пожалуй, выглядит не так уж плохо. – Он обратил внимание на то, что часть огненной стены брызгала искрами и шипела в том месте, где находился влажный участок почвы или какая-то лужа. Видимо, из-за сырости пламя не могло подняться на большую высоту.

– Хелен, на случай, если мы погибнем, – заговорила Алина, – я хочу сказать тебе одну вещь. Я знаю, мы только сегодня познакомились, но…

– Никто не погибнет, – перебил ее Алек. – Хелен, насколько высоко ты можешь прыгнуть?

Хелен поморгала и пришла в себя. Расправив плечи, она пристально оглядела пламя.

– Я не могу подпрыгнуть на такую высоту.

– Тебе не придется это делать, – объяснил Алек. – Смотри. – Он шагнул к просвету между двумя огненными столбами, но рыжие колонны, как в прошлый раз, склонились, преграждая ему путь.

– И что дальше? – спросила Алина.

– А дальше вот что, – ответил Алек. – Я сделаю так еще раз, а когда столбы наклонятся и сомкнутся, стена станет ниже, и одна из вас сможет через нее перепрыгнуть.

Хелен рассматривала преграду.

– Все равно прыгать придется на большую высоту, и это будет непросто. – Она решительно стиснула челюсти. – Но я сделаю это.

– Я могу это сделать, – сказала Алина.

Хелен положила руку на плечо девушке.

– Но ведь это я завела вас в ловушку, и поэтому я обязана вас вытащить.

– У тебя будет всего секунда или две, – напомнил Алек, отходя подальше, чтобы разбежаться. – Тебе нужно действовать сразу после меня.

– Все получится, – пообещала Хелен.

За мгновение до того, как Алек пустился бежать к огненной стене, Алина вскрикнула:

– Стойте! А если там, с другой стороны, тебя ждет что-то пострашнее?

– Именно поэтому, – ответила Хелен, взмахнув вторым клинком серафима, – я вооружена до зубов. Сахиэль. – Клинок охватило знакомое Сумеречным охотникам белое пламя, и алый демонический огонь, окружавший их, казалось, потускнел в сиянии адамаса.

Алек улыбнулся про себя. Хелен начинала ему нравиться. А затем он бросился бежать.

Он пригнулся, бросился на траву и почувствовал адский жар, когда столбы пламени склонились, чтобы помешать ему уйти из западни. Не поднимаясь с земли, он перекатился обратно, затем услышал восторженный крик Алины. Вскочив на ноги, он стряхнул с одежды грязь.

На мгновение воцарилась тишина.

– Хелен! – неуверенно окликнула Алина.

– Демоны! Огненные демоны! Это демоны! – послышался с другой стороны рыжей стены хриплый крик Хелен. – Это не просто… столбы… это… демоны! Он напал на меня!

Только сейчас Алек заметил, что один из огненных столбов, склонившихся, чтобы остановить его, странным образом изменился. Охотник сообразил, что перед ним возвышается гигантская фигура гуманоида, «сотканная» из языков пламени; и там, по другую сторону этой фигуры, находилась Хелен.

Они с Алиной переглянулись. Алек неуверенным движением снял с плеча лук и выпустил стрелу прямо в центр соседнего «столба».

Огненная колонна зашевелилась, заметалась, рассыпая искры, приняла форму гуманоида, и Алек узнал демона-черуфе. Тварь взревела, разинула пасть, в которой металась сотня кошмарных огненных языков, и напала на Алека, выпустив пылающие когти. Чудовище, двигавшееся со скоростью лесного пожара, в мгновение ока очутилось совсем рядом с Сумеречным охотником.

Алек ловко увернулся от когтей, бросился на землю и попытался перекатиться по траве в сторону «просвета» между двумя ожившими демонами; лишь чудом получилось так, что ему не вспороли живот, что его не поджарили заживо. Ему показалось, что земля содрогнулась, когда он рухнул и несколько футов проехался по траве. Наступила тьма. Лишь резкая боль, которую причинил Алеку горящий уголек, упавший на щеку, заставила его вернуться к реальности.

Голова кружилась, все тело охватила слабость, и он мог лишь беспомощно смотреть на то, как его атакует огненный демон, озарявший зловещим светом ночной лес. Демон приготовился ко второму прыжку.

Но затем в схватку вмешалась Алина; она так стремительно рубила врага своими кинжалами, что Алек даже не мог уследить за ее движениями. Ангельские клинки действовали на демонический огонь подобно струям воды: когда они проходили сквозь тело демона, он превращался в пар. Одним выпадом девушка вспорола врагу брюхо, вторым – рассекла грудь, еще двумя отрубила пылающие руки. А в следующую секунду демон-черуфе растаял и превратился в лужу магмы и сукровицы, над которой клубился ядовитый пар. Алина на миг застыла среди облака оранжевых искр.

Она сунула один из кинжалов под мышку и протянула Алеку свободную руку. Хелен, целая и невредимая, если не считать опаленных волос, перешагнула через угасавшие головешки, оставшиеся от первого демона, и поспешила к товарищам. Втроем они обернулись навстречу оставшимся черуфе, которые приняли обычные очертания «гуманоидов».

Алек упал на одно колено, три стрелы одна за другой просвистели в воздухе, вонзились в грудь одному из демонов, и из раны «брызнули» языки пламени. Тварь взревела и устремилась к Охотнику, оставляя за собой на земле огненный след. Алек выпустил еще две стрелы, пригнулся и отскочил в сторону, затем прикончил врага последней стрелой, направленной в глаз. Демон рухнул, подобно горящему зданию.

Хелен и Алина стояли спиной к спине на темной поляне, и их освещало мерцание адских искр и сияние ангельских клинков. Хелен прикончила очередного демона резким выпадом, разрубив его туловище пополам. Алек осторожно обошел труп, стараясь держаться на безопасном расстоянии, и выбрал мишень. Одной стрелой он «отсек» демону руку, еще несколько угодили в грудь; враг пошатнулся, но не оставил своих попыток добраться до Алины. Один удар кинжала, направленный сверху вниз, превратил его в дымящуюся лужу.

Хелен расправилась с последним демоном при помощи серии быстрых рубящих выпадов, раз за разом пронзая его шкуру из магмы, и вскоре языки пламени хлестали во все стороны из дюжины ран. Алина присоединилась к ней, уклонилась от удара горящего кулака и, стремительно обогнув демона, воткнула кинжал ему в спину.

Как только последний демон-черуфе был убит, пожар прекратился, и на поляне стало темно; о происшедшем свидетельствовали лишь черные шрамы на земле и серый дым, поднимавшийся к небу. Несколько веток еще пылали, тлели участки травы, но это пламя тоже стремительно угасало.

– Хелен, – задыхаясь, воскликнула Алина, – с тобой все в порядке?

– Да, – ответила та. – А ты не ранена?

– Я в порядке, – заметил Алек. – Если кому-то это интересно.

Он убрал лук, поморщившись при этом движении, но решил, что в состоянии вынести боль. У них не было времени радоваться победе – нужно было выяснить, где находится Магнус, выяснить немедленно.

Хелен прищелкнула языком.

– Нет, ты не в порядке.

Алек вздрогнул, разглядев ее лицо, на котором читались усталость и озабоченность; он знал: точно такое же выражение появлялось на лице у него самого, когда Джейс или Изабель вели себя безрассудно. Да, она была настоящей старшей сестрой.

Хелен заставила его сесть на землю, подняла рубашку и поморщилась при виде кошмарных волдырей. Она вытащила свое стило, прижала его к месту ожога и начала изображать руну ираци. Стило оставляло за собой мерцающие золотые следы, которые сразу проникали под кожу. По телу Алека пробежали волны обжигающего холода, и он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Когда эффект, вызванный руной, рассеялся, на груди у Сумеречного охотника, на месте страшного ожога, осталась лишь алая припухлость.

– Меня несколько отвлекли огненные стены и перспектива неминуемой гибели, – заговорила Алина. – Алек, по-моему, как раз перед началом заварушки ты сказал, что лидер «Багровой Руки» отправила нас сюда?

Он кивнул.

– Вместе с нами путешествовала некая чародейка по имени Шинь Юнь Цзюн. Она уверяла нас в том, что является бывшей сектанткой, что она порвала с «Багровой Рукой» и теперь стремится покончить с сектой – но теперь я думаю, что она и есть тот самый лидер, которого мы все это время искали. Нам необходимо найти Магнуса. Ему грозит опасность.

– Погоди минутку, – воскликнула Хелен. – Если я правильно поняла, ты говоришь, что твой бойфренд не является главой «Багровой Руки», но у вас была другая спутница, которая именно ею и является? То есть ты всегда путешествуешь в компании сектантов?

Алек взглянул на Алину в поисках поддержки, но та лишь развела руками, словно давая понять, что недоумение Хелен вполне оправданно.

– Нет, обычно я предпочитаю путешествовать в компании лидеров сект, – ответил Алек. Сунув руку в задний карман джинсов, он вытащил шелковый шарф, который сегодня днем снял с шеи Магнуса в номере гостиницы. Он вспомнил, что Магнус поцеловал его запястье, когда он развязывал узел.

Алек стиснул кусок шелка в пальцах и изобразил на тыльной стороне руки руну, позволявшую находить след. Руна подействовала примерно через минуту, и он увидел вереницу фигур, одетых во все белое, и высокие, неприступные стены. К собственному изумлению, он почувствовал страх. Он прежде даже представить себе не мог, что Магнус боится чего бы то ни было.

Возможно, это был его собственный страх.

Он также ощутил притяжение, сердце его словно превратилось в компас, стрелка которого указывала в определенном направлении. Обратно в Рим. Нет, не в сам город; нужное место находилось немного южнее.

– Я нашел его, – сообщил Алек. – Надо идти.

– Мне очень не хочется напоминать тебе об этом, но мы только что избежали смертельной ловушки, – сказала Алина. – Откуда нам знать, что мы не угодим в другую?

Хелен положила руку на запястье Алека и с силой сжала его.

– Мы не можем идти туда втроем, – заговорила она. – Я и без того наделала множество ошибок, когда решила охотиться за сектантами в одиночку, и в результате погиб человек. Сейчас нам повезло, но нам понадобится подкрепление. Мы должны вернуться в Римский Институт и все рассказать.

– Для меня важнее всего жизнь Магнуса, – возразил Алек.

Он понимал, что Хелен рассуждает разумно. Алек вспомнил раздражение и гнев, которые охватывали его, когда его парабатай бросался в сумасшедшие, смертельно опасные предприятия из-за какой-то девицы. Сейчас, очутившись на месте Джейса, он иначе взглянул на вещи.

– Алек, – начала Хелен. – Я знаю, ты не хочешь навлечь на Магнуса неприятности…

– Я пойду один, если понадобится, – перебил ее Алек.

Он не мог сейчас возвращаться в Римский Институт. Во-первых, ему вовсе не хотелось отвечать на множество щекотливых вопросов – а если у этих людей возникнут какие-то подозрения, они могут послать за Мечом Смерти, чтобы вынудить его сказать правду. Во-вторых, у него не было на все это времени; он был совершенно уверен в том, что Магнусу уже угрожает опасность. Ему необходимо было сохранить тайну Магнуса, и необходимо было спешить.

Ему хотелось, чтобы Алина и Хелен смогли пойти с ним, но он не смел просить их об этом. Он не мог требовать от них такого доверия к себе. Он ничего не сделал для того, чтобы его заслужить.

– Разумеется, я понимаю, что ты хочешь его защитить, – сказала Хелен. – Я тоже считаю, что нужно защитить его, если он невиновен. Ведь мы Сумеречные охотники. Но самый лучший способ его защитить и справиться с «Багровой Рукой» – это воспользоваться всеми средствами, которые имеются в нашем распоряжении.

– Нет, – возразил Алек. – Ты не понимаешь. Подумай о своей семье, Хелен. Я знаю, что ты отдала бы ради них свою жизнь. И я бы тоже с радостью умер за свою семью – за Изабель, за Джейса. – Он тяжело вздохнул. – И за Магнуса. Я бы отдал свою жизнь и за него тоже. Для меня было бы счастьем умереть ради него.

Он высвободил руку из пальцев Хелен и зашагал в том направлении, куда вела его руна. Алина побежала за ним.

– Алина, – горячо воскликнул Алек. – Я не желаю рисковать жизнью Магнуса. Я не собираюсь ни о чем сообщать в Институт, я не собираюсь ждать подкреплений. Я должен как можно быстрее освободить Магнуса. Дай мне дорогу.

– Я и не хотела загораживать тебе дорогу. Я иду с тобой.

– Что? – воскликнула Хелен.

Ответ Алины прозвучал не слишком уверенно, но все же чувствовалось, что она приняла твердое решение.

– Я доверяю Алеку. Я иду с ним.

Алек не знал, что на это сказать. К счастью, у них не было времени обсуждать эмоции. Он кивнул Алине, и вместе они бросились бежать прочь с поляны по направлению к лесной тропе.

– Подождите! – крикнула им вслед Хелен.

Алина остановилась и обернулась к ней. Алек бросил нетерпеливый взгляд через плечо.

Глаза Хелен были закрыты.

– «Отправляйся в Европу, Хелен», говорили они. «Нельзя вечно сидеть дома, Хелен. Хватит безвылазно торчать в Лос-Анджелесе, наберись культуры. Может, получится найти себе пару, начнешь встречаться с кем-нибудь». Но никто не сказал мне: «Члены сатанинской секты и смертоносные демоны будут гоняться за тобой по всей Европе, а потом безумец Лайтвуд поведет тебя на верную смерть». Думаю, худшей поездки до меня еще никто не совершал.

– Ну, надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся, – прошептала Алина с несколько потрясенным видом.

– Хватит болтовни, я ухожу, – рявкнул Алек.

Хелен вздохнула и в отчаянии развела руками, в которых были зажаты клинки серафима.

– Ладно, безумец Лайтвуд. Веди нас. Идем спасать твоего бойфренда.

 

Глава 24

Прóклятая Дочь

«Яма» оказалась вовсе не сырой подземной темницей, выкопанной членами секты, а древней частью виллы. Так называли амфитеатр, действительно представлявший собой огромное углубление на территории заброшенного сада. Каменные террасы окружали поросшую травой круглую лужайку, и на этой лужайке было возведено нечто вроде грубого помоста из необработанных досок. Две каменные лестницы, расположенные друг напротив друга, вели из сада к террасам и вниз, на «сцену». На террасах были установлены деревянные скамьи. Зеленая лужайка была пуста, за исключением помоста и белых луноцветов, высаженных странными, беспорядочно пересекавшимися рядами. Большую часть цветов помяли и втоптали в землю при постройке деревянных подмостков. Должно быть, поклонники Асмодея не питают особого уважения к кропотливому труду садовника, подумал Магнус.

Ряды скамей были заняты членами секты. На террасах не осталось ни одного свободного места, люди толпились за спинами сидевших. Магнус сказал себе: если ему суждено стать гвоздем программы, по крайней мере, утешает то, что зрительный зал забит до отказа.

Люди сидели молча, неподвижно. Все они были одеты одинаково – в дурацкие белые фетровые шляпы и белые деловые костюмы с белыми рубашками и белыми галстуками. Видимо, секта тратила просто астрономические суммы на стирку и химчистку.

Два человека, которые не то вели, не то тащили Магнуса к «Яме», поволокли его вниз по ступеням и бесцеремонно швырнули на траву. Магнус высвободился из лап охранников, поднялся, помахал зрителям и отвесил изящный поклон.

Он не хотел умирать в этой глупой дыре, в окружении бледных призраков своих прошлых ошибок, но если уж иного выхода не оставалось, он решил умереть как подобает. Он не позволит себе пресмыкаться перед этими людьми.

На поляну спустилась Шинь Юнь; ее белые одежды сияли во мраке ночи, словно они были сотканы из звезд. Чародейка указала на Магнуса. Бернард, который следовал за начальницей, приставил меч к горлу жертвы.

– Оденьте его в белое, – приказала Шинь Юнь, – чтобы отметина багровой руки была видна издалека.

Магнус скрестил руки на груди, приподнял брови и, повысив голос, заговорил:

– Ты можешь отравить меня и бросить в темницу. Ты можешь меня избить и даже принести в жертву Верховному Демону. Но всему есть предел; никакими силами ты не заставишь меня надеть белый костюм на вечернее мероприятие.

Бернард надавил на острие меча, упиравшееся в горло Магнуса. Чародей бросил презрительный взгляд на изогнутый клинок, положил палец на плоскую сторону и отодвинул его от себя.

– Ты меня не заколешь. Я – центральная фигура сегодняшнего представления. Если, конечно, вы, ребята, не собираетесь принести в жертву Асмодею Шинь Юнь.

Глаза женщины превратились в две черные дыры, в которых плескалась ненависть. Бернард нервно дернулся и поспешно отступил.

Несколько сектантов схватили Магнуса и заставили его стоять неподвижно, а Шинь Юнь подскочила к пленнику и с размаху нанесла ему два мощных удара ногой в грудь и в солнечное сплетение. Магнус согнулся пополам. Пока он напрягал последние силы, чтобы удержаться на ногах и справиться с приступом тошноты, на него напялили белый балахон.

Бернард грубо дернул жертву за руку и заставил выпрямиться. Магнус затуманенным от боли взглядом обвел бесстрастные лица сектантов.

– Узрите Великого Отравителя! – выкрикнула Шинь Юнь. – Основателя нашего культа. Пророка, который собрал нас вместе, но затем повел неверной дорогой.

– Для меня большая честь сегодня предстать перед вами, – хрипло выдавил Магнус.

Он внимательно осматривал амфитеатр, хотя надежды на спасение практически не было. Несколько демонов-раумов стерегли выходы, подобно капельдинерам в зрительном зале. Над головой со свистом кружили огромные крылатые существа. В кромешной тьме Магнус не мог разобрать, кто там летал, но было совершенно ясно, что это какая-то разновидность демонов – вряд ли «Багровая Рука» сумела оживить динозавров.

– Даже не надейся найти выход, – усмехнулась Шинь Юнь.

– А кто здесь ищет выход? – с наигранным удивлением произнес Магнус. – Мне остается лишь сделать комплимент твоему демоническому ритуалу; судя по всему, постановка имеет большой успех. Насколько я понимаю, здесь имеется нормальный бар?

– Тихо, Великий Отравитель, – прикрикнул на него сектант, стоявший слева и грубо державший его за плечо.

– Я просто предположил, – заметил Магнус. – Может, нам решить этот вопрос цивилизованным образом – поболтать за бокалом вина?

Бернард ударил его по лицу. Магнус ощутил во рту вкус крови, а в глазах Шинь Юнь зажглись хищные огоньки.

– Очевидно, ответ – «нет», – пробормотал Магнус. – Ну что ж, тогда остается ритуальная смерть на древней арене гладиаторских боев.

Шинь Юнь с помощью магии усилила громкость своего голоса; он заглушил слова Магнуса, загремел на весь амфитеатр.

– Великий Отравитель – фальшивый пророк, а его поучения ложны! И сейчас здесь, перед вами, мои братья и сестры, я свергну его и займу принадлежащее мне по праву место главы нашего ордена. А затем я принесу этого недостойного глупца в жертву моему отцу. Асмодей восстанет во славе! Дочь Асмодея поведет вас к могуществу!

Собравшиеся люди, до этого момента застывшие в зловещей тишине, зашевелились и начали нараспев произносить какие-то слова.

– Прóклятая Дочь. Прóклятая Дочь.

Магнуса затащили на помост. Несмотря на терзавшую его боль и головокружение, с которым никак не удавалось справиться, он заметил, что охранники старались не наступать на ряды луноцветов, которые окружали деревянную платформу и тянулись под ней.

Бернард закончил посыпать солью пентаграмму, начерченную посередине сцены. Стражи грубо схватили Магнуса за локоть и швырнули его в центр магической фигуры. Чародей поднялся, уселся, скрестив ноги, и попытался принять небрежный вид. Бернард начал, запинаясь, лопотать заклинание, которое должно было запечатать пентаграмму.

Через пару минут Магнус громко зевнул и спросил:

– Помощь не нужна?

Краска бросилась в лицо Бернарду.

– Сиди тихо, Великий Отравитель. Я знаю, что делаю.

– Если бы ты знал, что делаешь, тебя бы здесь сейчас не было. Поверь мне.

Пентаграмма получалась жалкой, слабой и нестабильной; она словно специально предназначалась для того, чтобы нанести Магнусу оскорбление. Если бы магические силы вернулись к нему, он смог бы уничтожить эту штуку, всего лишь дунув на нее.

Бернард закончил свое заклинание и поспешно отступил, когда концы пентаграммы вспыхнули, и из них возникло пять фонтанов ослепительных искр. Магнус небрежно отмахнулся от крошечных пылающих угольков. Несколько мгновений спустя некоторые сектанты тоже сообразили, что деревянный помост может загореться, и начали махать руками и шляпами, разгоняя искры.

Ритуал начинался.

Шинь Юнь вытянула руку; один из ее приспешников вложил ей в пальцы корейский меч. Она сделала несколько шагов вперед, направив острие на Магнуса. Резко дернула рукой, кольнула его в горло, как раз под кадыком; порез был неглубоким, но Магнус испытал острую боль. Опустив взгляд, он увидел багровую струйку, стекавшую на белые одежды.

– У тебя не найдется содовой воды? – обратился он к Шинь Юнь. – Если от этих пятен сразу не избавиться, потом их ни за что не выведешь.

– Это от тебя мы избавимся сейчас, – рявкнула она. – Ты будешь забыт. Но сначала ты узнаешь, чего лишился. Время вспомнить, Великий Отравитель.

Шинь Юнь начала произносить магические слова. Толпа снова принялась скандировать фразу «Прóклятая Дочь», но тише, чем прежде. Над амфитеатром собрались черные тучи, и виллу озарила ослепительная молния – одна, вторая, третья. Облака над головой начали кружиться и образовали черный водоворот; Магнус решил, что это формируется портал между миром смертных и потусторонним миром.

Какой-то голос прозвучал в мозгу Магнуса, голос страшный, как дверь, ведущая в кромешную тьму: «Да, настало время вспомнить. Время вспомнить всё».

Резкий, невыносимо яркий свет возник из центра черного вихря, кружившегося в небе, и воронка начала принимать материальную форму. Струйки дыма – а может быть, какие-то насекомые, или нечто вроде статических электрических разрядов – мелькали внутри белой колонны. Острие воронки спускалось с неба, опускалось прямо на Магнуса, который не в силах был помешать происходящему и мог лишь беспомощно ждать того момента, когда его втянет в магический вихрь. Он закрыл глаза.

Он не хотел умирать вот так, от руки разъяренной чародейки, которая не смогла забыть трагедию юности, в окружении самодовольных, дурно одетых глупцов; он не хотел, чтобы эта секта, плод ошибки его бурной молодости, уничтожила его, не оставив ни малейшей надежды исправить содеянное. Если сейчас ему действительно предстояло умереть, он не хотел, чтобы последним чувством, испытанным в этом мире, было сожаление.

И поэтому он стал думать об Алеке.

Об Алеке, полном самых удивительных противоречий, противоречий, причинявших ему страдания – застенчивом и смелом, безрассудном и ласковом. Он вспоминал темно-синие глаза, вспоминал выражение лица возлюбленного после того, как они поцеловались в первый раз. И в последний. Магнус не думал в ту минуту, что их сегодняшний поцелуй станет прощальным. С другой стороны, никто никогда не знает, в какой момент поцелует возлюбленного в последний раз.

Магнус видел всех своих дорогих друзей. Всех смертных, которых он потерял, и всех бессмертных, которые продолжали жить. Свою мать, которая так ни разу и не засмеялась, несмотря на все его старания; Этту, ее замечательный голос, под звуки которого он мог танцевать вечно; первого Сумеречного охотника, который стал его другом – Уилла. Рагнора, который так и остался для него учителем, и который ушел раньше него. Катарину, ее руки, способные исцелить любой недуг, ее неземную грацию. Тессу, ее стойкость и мужество, бесстрашие перед лицом любых опасностей. Рафаэля, который презрительно усмехнулся бы, услышав о том, что Магнус вспоминает его в предсмертный час. Свою Клэри, первого и последнего ребенка, который вырос на глазах у Магнуса, девушку, которой предстояло стать великой воительницей – он был в этом совершенно уверен.

А потом он снова вспоминал Алека.

Алека, который бегом поднимался по ступеням шикарного бруклинского особняка Магнуса, чтобы пригласить его на свидание. Алека, который не дал Магнусу утонуть в ледяной воде, поделился с ним собственной силой. Потрясение и счастье, испытанные им, когда к его губам прикоснулись горячие губы Алека, когда его обняли эти уверенные, сильные руки – в тот день, в доме его предков, детей Ангела. Алека, который защищал жителей Нижнего Мира в венецианском палаццо, который пришел на помощь Магнусу, уничтожив стаю демонов, старался оберегать Магнуса всегда и везде. Алека, который всякий раз выбирал Магнуса, без малейших колебаний отвергая Конклав и его предрассудки. Алека, который пошел против Законов, управлявших его жизнью с самого рождения, ради того, чтобы защитить Магнуса и сохранить его тайны.

Магнус никогда не думал, что будет нуждаться в защите. Он считал, что это сделает его слабым. И он ошибся.

Страх смерти куда-то исчез. Магнус дрожал от слабости, он был практически не в состоянии пошевелиться, на него опускалась демоническая тьма, но он ощущал сейчас лишь благодарность за все, что дала ему жизнь.

Он был не готов к смерти, но был твердо уверен в одном: если ему суждено умереть именно сегодня, он взглянет в лицо убийцам с высоко поднятой головой и с именем Александра Лайтвуда на устах.

Затем на него обрушилась боль, внезапная, страшная, невыносимая боль. Магнус закричал.

 

Глава 25

В логове врага

Алек завел «мазерати» и, следуя «указаниям» руны, поехал вверх в гору, по серпантину. Хелен и Алина кричали, чтобы он снизил скорость. Но он не слушал их и несся вперед сломя голову, не обращая внимания на резкие повороты. Хелен вцепилась в его плечо, но в следующее мгновение замерла, уставившись вперед.

– Во имя Ангела, – пробормотала она. – Торнадо.

Это действительно походило на торнадо. Причем какое-то невиданное, сверхъестественное торнадо: в окружении черных завитков дыма сиял белый свет, резкий, бьющий в глаза. Странная воронка опускалась прямо на полуразрушенную виллу, торчавшую на вершине горы, и отбрасывала на ночное небо неприятный, мертвенный отсвет. Сумеречные охотники остановили машину на полпути к вилле, чтобы разглядеть необычное явление.

– Ты думаешь, нам туда? – сухо спросила Алина.

– К счастью, мы не наделали глупостей и не вызвали подкрепление, – пробормотала сквозь зубы Хелен.

Помимо страшной дьявольской воронки, над горой бушевала сильная гроза, и ночной мрак время от времени разрезали молнии. За молниями следовали титанические раскаты грома, от которых гудело в ушах и тряслась земля под ногами.

– Я должен вытащить оттуда Магнуса, – решительно произнес Алек. Он завел мотор, и «мазерати» резко рванулась вверх по дороге. Когда машину заносило на крутых поворотах, Хелен и Алина непроизвольно цеплялись друг за друга.

Дорога заканчивалась у массивных железных ворот, за которыми виднелся главный корпус виллы. По обеим сторонам от ворот тянулись высокие каменные стены, похожие на крепостные валы; они ограждали территорию поместья.

Одна створка ворот была приоткрыта, но вход охраняли два члена секты; они были одеты в белые костюмы и шляпы, и их отлично видно было в темноте – с таким же успехом они могли надеть светящиеся одежды.

Алек остановил «мазерати» за последним поворотом, так, что ее не было видно стражам у ворот. Сумеречные охотники выбрались из машины и осторожно отошли от нее примерно на двадцать футов, но люди в белом по-прежнему не замечали их. По знаку Алека Алина вышла из укрытия и махнула рукой. Как они и предполагали, лидер культа сделала так, что гламор не действовал на членов «Багровой Руки», но Охотники собирались использовать этот факт в своих интересах. Люди на долю секунды отвлеклись, увидев Алину, и Алек швырнул камень в стража, находившегося слева; метко брошенный булыжник угодил человеку между глаз, и тот вырубился. Когда второй сектант обернулся, чтобы посмотреть, что произошло с его приятелем, Хелен бросилась в атаку; она мгновенно, словно по волшебству, преодолела расстояние, отделявшее их от ворот, и сбила охранника с ног. Удар локтем – и второй человек, в свою очередь, отключился.

Они быстро связали охранников, оттащили их в кусты и вошли на территорию виллы. Подъездная дорожка, ведущая к парадному входу, была забита беспорядочно припаркованными машинами.

Алек заметил еще двоих сектантов, стороживших входную дверь; несколько человек возились у машин, но, кроме них, около виллы никого не было.

– Куда все подевались? – вслух удивился он.

– Скорее всего, туда, куда ведет тебя руна, – ответила Хелен.

Следуя за Алеком, они двинулись вдоль каменной стены, обошли виллу и вскоре очутились с противоположной стороны здания. «Крепостные валы» смыкались где-то вдали, но разросшийся заброшенный сад мешал Охотникам рассмотреть территорию. Алек снова сосредоточился на «руне отслеживания» и указал в сторону сада.

– Нам туда.

– Отличная новость, – заметила Алина. – Судя по виду этого местечка, живыми нам отсюда не уйти.

Хелен кивнула.

– Значит, идем прямо в центр смертоносного торнадо.

В одичавшем саду Алек и девушки были надежно скрыты от взглядов врагов, которые могли наблюдать за ними из окон виллы. Им пришлось прорубать себе дорогу сквозь колючие лианы и кусты со спутанными ветками, но ветер ревел оглушительно, ветви деревьев с шумом хлестали друг друга, поэтому Алек был уверен в том, что никто их не слышал. Они довольно долго пробирались по запущенному саду, пока не показался просвет. В дальнем конце поляны виднелась высокая, но частично обвалившаяся каменная стена.

Алина ахнула от ужаса.

По траве вдоль стены туда-сюда расхаживала громадная двуногая ящерица; поперек ее лба тянулась пасть с двумя рядами острых зубов. У твари был и второй рот, пониже; из него торчали клыки, с которых капала слюна. Ящерица била по траве хвостом с острыми, как бритвы, краями.

Алек прищурился.

– Демон-раав.

Всего несколько месяцев назад ему пришлось сражаться с подобными чудищами.

Алина содрогнулась и закрыла глаза.

– Ненавижу раавов, – страстно воскликнула она. – Я дралась с одним из таких на войне, и я просто ненавижу их.

– Может, он нас не увидит в темноте? – с надеждой в голосе произнесла Хелен.

– Он нас уже почуял, – угрюмо возразил Алек.

Алек заметил, что у Алины немного дрожат руки, а костяшки пальцев, стиснувших рукоять клинка, побелели. Хелен положила ладонь поверх руки Алины. Девушка с благодарностью улыбнулась и слегка разжала пальцы.

Хелен шепотом предположила:

– Может быть, ветер отнесет в другую сторону наш запах.

Демон, похожий на ящерицу, поднял морду, высунул язык, словно пробуя воздух на вкус, и обернулся к Сумеречным охотникам.

Алек с мрачным видом взялся за лук и натянул тетиву.

– Ну что ж, по крайней мере, до сих пор нам везло.

И без дальнейших разговоров выпустил стрелу в грудь чудовища. От удара демон зашатался. Но еще прежде, чем стрела попала в цель, Хелен бросилась вперед, за долю секунды перепрыгнула газон, взмахнула мечом и рубанула врага по ноге выше колена. Демон взревел от боли, а Хелен проворно отскочила в сторону, чтобы избежать удара лапы с огромными когтями. Слепой ящер отреагировал с невероятной, сверхъестественной скоростью: он хлестнул по земле хвостом и сбил Хелен с ног.

В этот момент в бой вступила Алина; подпрыгнув, она вонзила оба кинжала в спину демона. Тот испустил высокий, едва слышный вой. Алина выдернула один из кинжалов и всадила его в загривок чудовища. Демон выпрямился во весь рост и попытался достать Алину длинным языком, похожим на хлыст. Но Алина вовремя пригнулась и, вцепившись в демона изо всех сил, продолжала колоть его с яростью, которой Алек никак не ожидал от нее. Вскоре спина гигантской ящерицы превратилась в одну огромную кровоточащую рану. Наконец, девушка оттолкнула противника, сделала сальто и опустилась на землю, а Алек получил свой шанс. Он быстро прицелился и выпустил стрелу в незащищенное горло демона. Тот тяжело грохнулся на землю и исчез, оставив после себя лишь облако зловонного дыма и пятна мерзкой слизи на затоптанной траве у каменной стены.

Алина подошла к Хелен и протянула ей руку. Хелен помедлила мгновение, затем сжала запястье Алины и с ее помощью поднялась с земли.

– Спасибо, – сказала Хелен.

Алек убрал лук, вышел из кустов и присоединился к девушкам.

– Из вас двоих получилась неплохая команда.

На лице Хелен промелькнуло довольное выражение.

– Верно, – согласилась она.

– Ты нам очень помог, – добавила Алина, не желая обижать приятеля. Алек насмешливо взглянул на нее, приподняв бровь.

Алек забрал стрелы, торчавшие из земли в том месте, где исчез демон, и повел своих спутниц к полуразрушенному участку стены. Высота ее превышала человеческий рост, но опытным Сумеречным охотникам не стоило труда преодолеть такую преграду.

По ту сторону стены находилось какое-то ветхое здание, нечто вроде флигеля или сторожки. Перед зданием разгуливали шесть сектантов, вооруженных до зубов и одетых в белые костюмы, которые светились в темноте, словно неоновые.

– Моя руна говорит, что нам нужно туда, – прошептал Алек, указывая на двери домика.

– Прямо сквозь заслон врагов, – устало ответила Хелен. – Ну а как же иначе.

– Все нормально, – сказала Алина, положив руку на пояс с ножнами. – У меня сегодня боевое настроение.

– Ладно, – произнес Алек. – Если мы рассеемся…

И в этот миг тишину ночи разорвал пронзительный вопль. Это был долгий вопль, полный боли и ужаса, душераздирающий, сводящий с ума, вопль, от которого кровь стыла в жилах. Этот голос Алек узнал бы из тысячи.

Он горестно вскрикнул, не соображая, что делает.

– Алек, – прошептала ему на ухо Хелен, вцепившись в его рукав своей маленькой рукой. – Успокойся. Вместе мы вытащим его.

Магнус перестал кричать, но Алек уже забыл все свои планы и стратегию. Он бросился вперед, размахивая луком, словно дубиной.

Охранники в изумлении обернулись, но ни один из них, естественно, не успел отреагировать вовремя. Ближайшего противника Алек на бегу ударил локтем в живот, второго с размаху стукнул луком по лбу. Третий сектант попытался нанести Сумеречному охотнику удар кулаком, но Алек свободной рукой поймал его за запястье. Он вывернул руку так, что тело человека изогнулось под неестественным углом, затем с силой швырнул его на землю.

Сражаться с простыми смертными было слишком легко.

Хелен и Алина подбежали к нему, сжимая в руках клинки. Заметив еще двоих разъяренных Сумеречных охотников за спиной могучего воина, который мгновенно расправился с их сообщниками, оставшиеся три охранника побросали оружие и бежали.

– Вот, правильно! – крикнула им вслед Алина. – И прекратите поклоняться демонам!

– С тобой все в порядке, Алек? – спросила Хелен.

Алек тяжело дышал.

– Да, просто немного выпустил пар.

– Так это принято у Сумеречных охотников, – согласилась Алина.

– Со мной все будет в порядке только после того, как мы освободим Магнуса, – процедил Алек.

Хелен кивнула.

– Тогда идем.

Они перешагнули через поклонников демона, валявшихся без сознания, вошли в старое здание, совершенно пустое, если не считать пыли и паутины, и, выбежав с другой стороны, очутились в…

…амфитеатре.

На вид он был очень древним и представлял собой всего лишь чашеобразное углубление в земле, окруженное рядами примитивных каменных скамей. На скамьях сидели и стояли «зрители» – члены «Багровой Руки», одетые в одинаковые белые костюмы. Длинная каменная лестница вела вниз, к широкой деревянной платформе, установленной на траве и служившей в качестве сцены. Алек сразу же нашел взглядом Магнуса: чародей, низко опустив голову, стоял на коленях в центре пентаграммы, изображенной при помощи соли. Его стерегла Шинь Юнь с мечом в руке. Воронка, которую Сумеречные охотники заметили с дороги, теперь была ясно видна; острие черного конуса опускалось прямо на голову Магнуса. Внутри этого адского «конуса» клубился пепел, сиял неестественный свет. Казалось, гигантский черный вихрь сейчас поглотит весь амфитеатр или сожжет его дотла.

Алек очертя голову бросился вниз.

 

Глава 26

Старые грехи

Земля содрогалась, ветер свистел в ушах, и Магнусу чудилось, что все его тело пронзают одновременно тысячи игл. Какая-то неведомая сила захватила его сознание, подчинила себе. Ему казалось, что кто-то сжимает его мозг, стискивает, месит, как тесто, придает ему совершенно иную форму. Он кричал и кричал.

Боль окрасила окружающий мир в белый цвет. Когда Магнус открыл глаза, а пелена, застилавшая зрение, рассеялась, он увидел просторный зал с оштукатуренными стенами и услышал собственное имя, произнесенное знакомым голосом.

– Магнус.

Тот, кому принадлежал этот голос, был мертв.

Магнус медленно повернул голову и увидел Рагнора Фелла. Он сидел за старым деревянным столом, изрезанным ножом, напротив самого Магнуса – второго Магнуса. Молодого Магнуса, которого не терзала невыносимая адская боль. Оба держали в руках большие оловянные кружки, оба были взъерошены, оба были сильно пьяны. Белые волосы Рагнора клубились вокруг рогов, словно облака, попавшие в пропеллер двигателя. Зеленые щеки «раскраснелись» – приобрели темно-изумрудный цвет.

Он выглядел просто нелепо. Было так приятно видеть его снова.

Магнус сообразил, что угодил в собственное воспоминание, что его вынудили мысленно вернуться в далекое прошлое.

Он приблизился к Рагнору, и Рагнор протянул руку через стол. Магнусу так хотелось быть тем, к кому тянулся его друг. И этой надежды оказалось достаточно: он почувствовал, как его прежнее и настоящее «я» сближаются, затем сливаются воедино. Магнус снова был молодым, и сейчас ему предстояло стать свидетелем тех вещей, которые он некогда сотворил.

Рагнор мягко заметил:

– Я беспокоюсь за тебя.

Магнус, старательно изображая беспечность, махнул пивной кружкой. Бóльшая часть ее содержимого выплеснулась на стол.

– Я веселюсь.

– Ты уверен? – спросил Рагнор.

Призраки старой боли жгли его – сейчас они ненадолго ожили и подвергали его невыносимым мучениям. Его первая любовь, та, что осталась с ним на всю жизнь, умерла от старости у него на руках. С тех пор он не раз предпринимал попытки найти новую любовь, но все было напрасно. Он потерял так много друзей, но был еще слишком молод и не умел справляться с потерями.

Кроме того, его терзало еще кое-что.

– Если мне сейчас не весело, – усмехнулся Магнус, – значит, нужно просто больше стараться.

– С тех пор, как ты узнал, кто твой отец, ты сильно изменился. Ты уже не тот прежний Магнус.

– Разумеется, нет! – воскликнул Магнус. – На меня вдруг снизошло вдохновение. Я создам культ своего отца. Культ, служители которого будут заниматься самыми нелепыми и идиотскими вещами, какие только придут мне в голову. Либо это начинание с треском провалится, либо станет величайшим розыгрышем за всю историю человечества. Но и в том, и в другом случае моя цель будет достигнута.

Сотни лет назад, люди, естественно, выражались иначе, но воспоминания искажают реальность, и теперь, много лет спустя, они с Рагнором разговаривали так, как говорят в современном мире. Память – странная штука.

– Я так понимаю, это была шутка, – заметил Рагнор.

Магнус вытащил толстый кошель с деньгами, развязал его и перевернул. На стол посыпались сотни гнутых, бесформенных кусков серебра, искореженные серебряные монеты. Пьяные воры и бандиты, окружавшие двух чародеев, смолкли.

Вся жизнь Магнуса была жестокой шуткой. Он столько лет потратил на то, чтобы доказать неправоту отчима, и вот теперь выяснилось, что на самом деле он, Магнус, сын Князя Ада.

Он нелепо замахал руками над головой.

– Угощаю всех!

Посетители таверны разразились одобрительными воплями. Когда Магнус обернулся к Рагнору, то увидел, что друг смеется, покачивает головой и пьет эль из заново наполненной кружки.

– Ничего, все в порядке, – сказал Рагнор. – Мне уже не раз удавалось отговорить тебя от воплощения в жизнь безумных идей. Точнее всех, буквально всех твоих идей. А эта еще не самая нелепая из них.

Если Магнус сможет рассмешить других, он и сам научится смеяться. Если вокруг будут происходить забавные вещи, если все будут веселиться, он забудет о своем одиночестве; если притворится, что все в порядке, то рано или поздно, мысль станет реальностью. Все будет в порядке.

– Итак, – тем временем продолжал Рагнор. – Допустим, ты действительно собираешься основать дурацкий, издевательский культ. С чего ты начнешь?

Магнус усмехнулся.

– О, у меня есть план. Превосходный план. – Он щелкнул пальцами, голубые искорки вспыхнули на его ладонях и посыпались на разбросанные по столу монеты. – Вот что я собираюсь сделать…

Ярко освещенный зал таверны, потолок, пол, стены, украшенные оружием, щитами и охотничьими трофеями, растаяли. Рагнор и люди, сидевшие за соседними столами, обратились в пыль. Магнус остался один, растерянно и печально глядя на пустое место, где только что находился его лучший друг.

В следующий миг он очутился в другом зале, в другой стране, на какой-то сцене; он обращался к толпе с вопросами, страдали ли они когда-нибудь от одиночества, и не хотелось ли им когда-нибудь стать членом семьи, большой семьи. Он сделал глоток красного вина из чаши, махнул рукой и увидел, что кружки всех присутствующих наполнились элем. Магнус воззвал к Асмодею, и все люди, как один, засмеялись в изумлении и восторге.

Потолок растворился и превратился в ночное небо; канделябры сменились мерцающими звездами. Вместо деревянного пола, устланного пушистыми коврами, под ногами появилась зеленая трава, вдали виднелись аккуратно подстриженные кусты, рядом журчал фонтан. Магнус поднял руку и обнаружил, что держит высокий тонкий бокал с искрящимся шампанским.

– Великий Отравитель! – скандировали его последователи. – Великий Отравитель!

Магнус сделал сложный жест, и перед ним появился стол, на котором красовалась искусно составленная пирамида из бокалов. Наверху бил фонтан белого вина; оно каскадом лилось вниз, наполняя бокалы и образуя сверкающий волшебный водопад. Снова раздались овации, толпа неистовствовала, и Магнусу показалось, что сейчас его сердце лопнет от счастья.

Он поднял тост за последний успешный налет на сокровищницу злобного и жадного вельможи; добытые деньги были пожертвованы больницам. Его последователи подметали городские улицы, кормили бедных, раскрашивали лисиц в синий цвет.

И все это во имя Асмодея.

Его культ был шуткой. Жизнь была шуткой, и напоминание о том, что его жизнь никогда не кончится, было последней строчкой этого печального анекдота.

Магнус подошел к гигантскому костру, пылавшему посреди поля. Люди, которые с трудом удерживались, чтобы не вскакивать с мест, взялись за руки и рухнули на колени, когда высоко над ними появилась исполинская фигура Асмодея. Магнус потратил на создание этой иллюзии почти неделю и очень гордился результатом.

Он ждал, что люди снова разразятся восторженными криками, но они молчали. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было потрескивание костра.

– Сегодня особенный день, – заговорил гигант, мерцающий белый Асмодей, обращаясь к своим поклонникам. – Передо мной кучка глупцов, которую возглавляет самый безмозглый глупец из всех. Тот, кто сделал из меня марионетку в своей дурацкой пародии на религию.

Воцарилась тишина, как на поле битвы, усеянном трупами. Все молча стояли на коленях.

О нет.

– Привет, сын мой, – продолжал Асмодей.

Ослепительный, безумный вихрь, который, казалось, захватил Магнуса, внезапно исчез, рассеялся, и головокружение прекратилось. Он сделал посмешище из имени Асмодея, он насмехался над самой идеей поклонения. Он хотел, чтобы его деяния озаряли небо, подобно метеору, хотел бросить вызов обоим отцам – родному и приемному.

Магнус сделал это потому, что знал: к кому бы он ни взывал, никто не придет.

Но он ошибся. Князь Ада явился в этот мир, чтобы сокрушить своего сына.

Магнус застыл, как изваяние, и не мог даже пальцем пошевелить. Он беспомощно смотрел, как Асмодей выходит из гигантского костра и не спеша приближается к нему.

– Многие поклонялись мне, – заговорил Асмодей, – но не часто мое имя выкрикивала такая большая толпа, да еще так громко. Они привлекли мое внимание, а потом я увидел, кто их возглавляет. Пытаешься со мной связаться, дитя мое?

Магнус хотел заговорить, но его челюсти были стиснуты неизвестной магией. Изо рта вырвался едва слышный стон.

Он встретился взглядом с Асмодеем и покачал головой. Да, говорить он не мог, но хотел, чтобы отец понял: он, Магнус, не желает иметь с Верховным Демоном ничего общего.

Пляшущие язычки пламени в глазах Асмодея на миг погасли.

– Премного благодарен тебе, что собрал вместе всех этих людей, – прошипел он, наконец. – Не сомневайся, я найду достойное занятие своим новым слугам.

Пот ручьями тек по лицу Магнуса. Он снова попытался заговорить, и снова ничего не вышло.

Асмодей усмехнулся, сверкнув двумя рядами остроконечных зубов.

– А что касается тебя, то с тобой следует поступить, как с непослушным ребенком. Твоя дерзость заслуживает наказания. Ты забудешь все, что сделал, ты не сможешь извлечь урок из этой ошибки, потому что «память праведника пребудет благословенна, а имя нечестивых омерзеет».

Это были слова из Священного Писания; демоны любили цитировать Библию, особенно те из них, кто претендовал на высокое происхождение.

«Нет, – мысленно взмолился Магнус. – Оставь мне память».

Но Асмодей уже положил на лоб Магнуса свою тощую, костлявую ладонь, похожую на когтистую лапу хищной птицы. Все исчезло, осталась лишь ослепительная белая вспышка, а затем на Магнуса обрушилась тьма.

Когда Магнус пришел в себя, он снова очутился в реальном мире, он стоял на коленях перед последователями его собственного культа, и воспоминания, которые отнял у него отец, вернулись к нему.

Шинь Юнь склонилась над ним так низко, что лицо ее находилось совсем рядом с его лицом.

– Теперь ты понял? – сурово спросила она. – Теперь ты видишь, что натворил? Ты видишь, кем мог бы стать, чтó могло бы принадлежать тебе?

Первым ощущением Магнуса было облегчение. Где-то в глубине его души постоянно жило беспокойство; он боялся самого себя и того, на чтó он на самом деле был способен. Он знал, кто он такой: дитя демона, сын Князя Ада; поэтому он всегда боялся собственных возможностей. В последние несколько дней его постоянно грыз страх, он страшился узнать, что создал этот культ с какими-то преступными намерениями, воспользовался им для каких-то кровожадных целей, а потом сам стер собственные воспоминания для того, чтобы не знать, забыть то, что натворил.

Но нет. Он был глупцом, но он не был негодяем.

– Да, теперь я понимаю, – негромко произнес он.

Вторым чувством, охватившим его, было чувство стыда.

Он неловко поднялся на ноги и повернулся лицом к зрителям. Он смотрел на случайное сборище простых людей, которых он собрал вместе и превратил в сектантов, чтобы осуществить свою злобную шутку. На кучку простофиль, каждый из которых всего лишь искал чего-то большего в этой жизни, жаждал получить уверенность в том, что его существование имеет смысл, что он не одинок в этом мире. Теперь Магнус вспомнил: боль его была так сильна, он не думал о том, что его окружают не куклы, не призраки, а живые люди, наделенные душой, сердцем, человеческими чувствами. И он выставил их на посмешище. Он стыдился этого, и ему очень не хотелось сейчас, чтобы Алек узнал о его бессердечном поступке.

Долго, долго, много лет он пытался стать другим. И сейчас он понял, что больше не испытывает сводящей с ума боли, которая терзала его в тот давний день, в таверне, в обществе Рагнора. После встречи с Алеком он стал свободен.

Магнус поднял голову и заговорил четким, громким голосом.

– Мне очень жаль. – Его слова были встречены гробовой тишиной. – Очень давно, много лет назад, я подумал, что было бы забавно изобрести новый культ. Собрать группу простых людей, чтобы откалывать всякие штуки, играть в игры. Я пытался сделать эту жестокую, суровую жизнь веселее. Но шутка не удалась. Прошло несколько веков, и вам всем приходится платить за мои ошибки. И за это я искренне прошу у вас прощения.

– Что ты творишь? – воскликнула Шинь Юнь, стоявшая у него за спиной.

– Но еще не поздно, – крикнул Магнус. – Вы все еще можете отречься от кровавого культа, от демонов, которые желают сделаться богами, от причуд бессмертных существ. Оставьте все это и живите своей жизнью.

– Заткнись! – заорала Шинь Юнь, пытаясь перекричать его. – Это твои поклонники! Мои поклонники! Их жизнь принадлежит нам, и мы можем делать с ними все, что угодно! Мой отец прав. Ты величайший глупец, король дураков, и ты будешь продолжать болтать чушь до тех пор, пока кто-нибудь не перережет тебе глотку. Я сделаю это сама. Я сделаю это ради моего отца.

Она вышла вперед, загородила собой Магнуса.

– Настало время, и сейчас свершится неизбежное. Настал тот час, когда вы, мои братья и сестры, возвыситесь над остальными людьми, даже над ангелами, и никто больше не сможет указывать вам, кроме самых могущественных демонов и чародеев. Вы будете сидеть у подножия трона моего отца!

Она смолкла, видимо, ожидая услышать аплодисменты и одобрительные крики. Но люди молчали. Магнус вдруг заметил в задней части амфитеатра, на верхнем ряду скамей, какое-то движение, суматоху. Сектанты собрались в кучку, затем кто-то или что-то с силой оттолкнуло их, и несколько человек упали на скамьи, покатились по ступеням.

Шинь Юнь, судя по ее виду, растерялась. Она сделала знак охранникам, дежурившим у сцены.

Свалка не прекращалась, шум усиливался. Магнус не видел, что именно там происходило, но похоже было, что в драке участвовало человек десять. Кто-то швырял сектантов вниз с лестницы, и люди натыкались друг на друга, падали. Вооруженные охранники с трудом пробирались сквозь толпу к месту беспорядков.

В душе Магнуса вспыхнула слабая надежда. Возможно, некоторые члены культа решили отказаться от своего безумного, смертельно опасного намерения. Возможно, теперь они перессорятся друг с другом – в сектах подобное не являлось редкостью – и забудут о нем, забудут об Асмодее. Может быть…

– Ни на кого нельзя положиться, – недовольно произнесла Шинь Юнь, в кулаке которой разгоралось рыжее пламя, – все приходится делать самой.

Чародейка приблизилась к краю помоста. Но, шагнув на траву, она словно наткнулась на какой-то невидимый барьер: что-то с силой отбросило ее назад, и она пошатнулась. Пентаграмма, нарисованная солью, и луноцветы начали светиться, подобно бледному пламени.

Магнус замер, когда до него дошло очевидное: луноцветы были высажены на круглой поляне отнюдь не с декоративной целью. Он проследил взглядом за пересекавшимися линиями белых цветов, часть которых уходила под деревянную сцену. Вместе они образовывали гигантскую пентаграмму. Намного более крупную и мощную, чем та, которая была изображена солью на помосте. Но кто ее начертил? Было ясно, что не Шинь Юнь: чародейка была потрясена, обнаружив, что заперта внутри магической пятиконечной звезды.

Женщина поднялась на ноги и уставилась на белые цветы. Она попыталась снова перешагнуть через них, но и во второй раз ее швырнуло назад, с еще большей силой. Она застонала и кое-как встала с земли.

Бернард стоял по другую сторону от линии белых цветов и наблюдал за магами со странным выражением на лице, словно предвкушая что-то.

Шинь Юнь зашипела на него:

– Что это все значит?

Бернард с издевательским видом отвесил ей поклон.

– Прими мои искренние извинения, Прóклятая Дочь. Как нам всем известно, ты являешься представителем наиболее воинственной и кровожадной группировки внутри нашей организации. Но основными ценностями этого культа с самого начала были развлечения и радости жизни, поэтому мы не собираемся полностью посвящать свое время и силы злу. Члены «Багровой Руки» пришли к соглашению. Мы не желаем больше подчиняться твоим безрадостным, унылым догматам и существовать под твоим неоправданно суровым руководством.

– Ну и ну, – прошептал Магнус.

– Ты имеешь что-то против, Великий Отравитель? – спросил Бернард.

– Ни в коем случае, – возразил Магнус. – Давайте веселиться на полную катушку.

Шинь Юнь некоторое время пристально разглядывала Бернарда, затем обернулась к амфитеатру, переполненному сектантами. Магнус понял: эти люди пришли сюда вовсе не затем, чтобы поклоняться своей «пророчице». Они собрались здесь, чтобы стать свидетелями предательства и кровопролития.

– Но я одна из вас, – решительно произнесла Шинь Юнь. – Я принадлежу к этой секте. Я ваш лидер.

Бернард бросил быстрый взгляд на Магнуса.

– При всем моем уважении к Великому Отравителю, позволю себе заметить: мы все прекрасно знаем, как легко заменить одного лидера другим.

– Что все это значит? – повторила Шинь Юнь.

Бернард ответил:

– Ты не единственная, кто общался с Асмодеем. Ты не единственная, кто умеет вызывать демонов, чтобы они служили тебе.

– О, – пробормотал Магнус. – О нет.

Бернард торжествующим тоном продолжал:

– Он приходит, когда мы призываем его!

Магнус закрыл глаза и пробормотал едва слышно:

– Зло всегда является на зов.

Снаружи пентаграммы бесновались и пронзительно вопили члены секты, ревели демоны, в небе мелькали черные тени. Внутри пентаграммы царила полная тишина – если не считать хриплого, прерывистого дыхания Шинь Юнь.

– Мы не хотим, чтобы нами руководили чародеи, – говорил Бернард. – Мы хотим безграничной власти, хотим сумасшедших вечеринок. Поэтому вы оба теперь заключены в этой пентаграмме, и мы собираемся принести в жертву Асмодею вас обоих. Без обид, Великий Отравитель. Я лично ничего не имею против тебя. Напротив, ты для меня в некотором роде икона стиля.

– Что бы ни обещал тебе Асмодей, уверяю тебя – он лжет, – начал Магнус, но Бернард лишь презрительно усмехнулся.

Магнус знал: как только Верховного Демона призовут, и он придет в этот мир, он развратит всех, до кого сможет дотянуться. Асмодей предлагал такие соблазны, сопротивляться которым было невозможно; он играл в такие жестокие игры, которые даже не снились смертным людям. Неудивительно, что Бернард был ошеломлен, когда Магнус пошутил насчет того, чтобы принести Шинь Юнь в жертву.

Шинь Юнь никогда не видела врага. Шинь Юнь никогда не являлась истинным лидером «Багровой Руки». С того момента, когда Магнус лишился контроля над сектой, все эти годы, ее возглавлял Асмодей. Это всегда был только Асмодей.

Бернард отвернулся – судя по всему, он был уверен в том, что пентаграмма не выпустит своих пленников. Шинь Юнь в безумии бегала вдоль рядов белых цветов, словно жертва пожара, охваченная пламенем. Она пыталась освободиться при помощи чар, но у нее ничего не получалось. Она вопила на своих «поклонников», требуя убрать барьер, но те взирали на нее с прежним, абсолютно бесстрастным выражением.

Наконец, она резко обернулась к Магнусу и заорала:

– Сделай что-нибудь!

– Не волнуйся так, Шинь Юнь. Мне известно заклинание, с помощью которого можно освободиться из любой пентаграммы – за исключением самых могущественных. – Магнус взмахнул руками, но затем замер и пожал плечами. – Ах да, я совсем забыл. Я мог бы нас освободить, но лишился магических сил потому, что кое-кто надумал меня отравить.

– Я тебя ненавижу, – прошептала Шинь Юнь.

– Хотелось бы еще добавить, что «Прóклятая Дочь» – не самое удачное прозвище, – сказал Магнус.

– И это ты мне говоришь? – окрысилась Шинь Юнь. – «Великий Отравитель»!

– Справедливо замечено, – согласился Магнус. – Это был каламбур, связанный с моим именем. Магнус Бейн, Великий Отравитель – как звучит, а? Признаюсь, я имею слабость к каламбурам…

В этот момент Шинь Юнь ахнула. Летающий демон с кошмарным душераздирающим визгом рухнул на землю; сектанты в панике бросились во все стороны. Толпа расступилась, и появился Алек Лайтвуд – он стоял на ступенях каменной лестницы, на полпути к сцене.

Магнус был поражен. Внезапная боль может произвести на человека такое же впечатление; она захватывает врасплох, терзает, душит, сметает все на своем пути, уничтожает вселенную. Но то, что сейчас чувствовал Магнус, вовсе не было болью.

Это было подобно взрыву. Множество разных эмоций одновременно обрушилось на него: страх за Алека, и нежность, и облегчение, и болезненная, отчаянная радость. «Алек, мой Александр. Ты пришел за мной».

Воинственные сектанты набрасывались на Алека, а он без видимых усилий расшвыривал их. Однако на месте каждого отброшенного прочь человека тут же возникали трое других. Они мешали Алеку двигаться вперед, но не могли его остановить; его не могли остановить ни люди, ни демоны – ползающие или летающие. Кроме того, Сумеречный охотник пришел не один: слева от него шагала какая-то светловолосая девушка, справа – другая, с темными волосами. Девушки отгоняли людей прочь, угрожая им ангельскими клинками; воспользовавшись передышкой, Алек осы́пал стрелами крылатого черного демона, ударил какого-то человека луком, сбил его с ног.

Магнуса околдовало это зрелище: могучие плечи, развевающиеся волнистые волосы, синие глаза. Магнусу всегда нравился именно этот оттенок синего – такой цвет имеет вечернее небо в последний миг перед наступлением ночи, когда его освещают последние лучи заходящего солнца.

Магнус подошел к мерцающей линии пентаграммы. В душе у него зарождалось какое-то радостное чувство, вместе с любовью и надеждой набирало силу нечто яркое, волшебное. Он чувствовал, что магические способности возвращаются к нему; еще несколько минут – и он станет прежним Магнусом.

Он протянул руку к Алеку, и пальцы его проникли сквозь мерцающую завесу, как будто волшебная стена была всего лишь потоком воды. Однако, когда чародей попытался шагнуть к Алеку, он врезался в эту невидимую преграду, словно в каменную стену.

Да, он сумел просунуть кисть руки за пределы пентаграммы, но сейчас это не могло принести ему большой пользы.

– Рано радуешься! – проревела Шинь Юнь за спиной Магнуса. – Мой отец уже идет сюда! Он поразит тебя, неверный, которому следовало быть самым истовым верующим, уничтожит фальшивого пророка, мерзких нефилимов. Всех вас! Он возьмет меня к себе, и я буду сидеть на троне рядом с ним – там мое настоящее место!

Магнус резко развернулся, и радость его мгновенно сменилась тошнотворным страхом.

Каменные скамьи и ступени амфитеатра, окружавшие арену, утратили свой прежний цвет. С верхнего уровня вниз устремилась какая-то магическая «волна»; камень выцвел, стал белым, а потом словно «размазался» в воздухе и образовал мерцающую колонну, которая сливалась со столбом дыма, поднимавшимся к небу с места проведения ритуала. В толще этой новой белой колонны кружился вихрь крошечных темных точек. Внутри света танцевали пряди черного дыма. Магнус услышал леденящий кровь гул, хор зловещих голосов, шепот, доносившийся из иного мира.

Голос в голове Магнуса произнес: «Я же сказал тебе, настало время вспомнить всё».

Это говорил не его собственный страх, это говорил его отец.

– Он идет! – крикнула Шинь Юнь.

– Как это возможно? – крикнул ей в ответ Магнус. – Никого еще не принесли в жертву!

«Я пришел потому, что поклонники желают меня видеть, – произнес голос. – Этого для меня достаточно».

Воздух стал плотным, удушливым, словно кто-то дохнул на Магнуса затхлым, спертым, зловонным дыханием, от которого кровь стыла в жилах. Ужас побуждал Магнуса бежать прочь, куда-нибудь, все равно куда, убраться отсюда немедленно, но тело его не шевелилось. Какой-то животный инстинкт, живущий глубоко внутри, говорил ему, что бежать некуда, что нигде во всей вселенной он не сможет скрыться от этого кошмара.

Приближение Верховного Демона, пришедшего в этот мир потому, что великое множество служителей его культа воззвало к нему, притупляло все ощущения, уничтожало все чувства; остался лишь первобытный смертельный страх.

Мерцающий белый столб, возникший в воздухе над пентаграммой, начинал обретать форму.

 

Глава 27

Белое пламя

Алек прекрасно понимал, что они очутились в безнадежном меньшинстве. Все люди, собравшиеся в амфитеатре – а их было великое множество, – обернулись к Сумеречным охотникам. Пока лишь несколько человек вскочили на ноги и схватились за оружие; в основном это были дубины и палки, но в зловещем потустороннем свете блеснуло несколько клинков.

– Ух ты, да их здесь целая армия, – пробормотала Алина. – Наверное, набились в машины по шесть человек.

Хелен улыбнулась, но улыбка тут же погасла – два сектанта вцепились ей в руку. Алина локтем врезала одному по горлу, а Хелен головой ударила второго в грудь. Какой-то идиот хотел наброситься на Алека, но в результате оказался на земле со сломанным носом. В следующую минуту Алек потерял Магнуса из виду: перед ним выросла стена из рук, которые пытались схватить его, и ног, которые пытались его пнуть.

Единственный способ добраться до Магнуса заключался в том, чтобы пробиться сквозь эту стену.

– Дамы, – произнес Алек. – Начнем?

– С удовольствием, – энергично воскликнула Хелен и пнула противника в колено.

Алек уклонился от неумелого выпада кулаком и нанес в ответ умелый выпад. Когда напор врагов несколько ослабевал, Алек стрелял из лука в крылатых демонов, маячивших наверху.

Он мог так стрелять и пробиваться сквозь «живой заслон» хоть до завтрашнего вечера. Он видел перед собой лишь один путь. К деревянным подмосткам. К Магнусу. Все остальное не имело значения.

Время от времени, когда сектанты отступали, ему удавалось разглядеть Магнуса: тот стоял на сцене и, судя по позе и мимике, обращался к толпе. Шинь Юнь бегала вокруг, что-то кричала и размахивала руками, но, к счастью, пока не замечала появления Сумеречных охотников. Магнус стоял вполоборота к Алеку; на его горле и белой одежде виднелись пятна крови, на лице темнел огромный синяк.

У Алека мучительно сжалось сердце. А в следующий миг Магнус поймал его взгляд: это произошло в один из тех моментов, когда во время битвы наступает затишье, словно в оке тайфуна, и секунды тянутся бесконечно. Алеку казалось, что Магнус находится совсем близко, что он может протянуть руку и прикоснуться к своему возлюбленному, исцелить его раны, облегчить его боль, загородить его своим телом от обезумевшей толпы.

Он вспомнил, как однажды пришел к Магнусу в его бруклинский особняк. Они тогда совсем недавно начали встречаться. В те дни столько всего происходило, во внешнем мире и во внутреннем мире Алека. Началась война; молодого Сумеречного охотника одновременно терзали гнев, смятение, тоска, сердечная боль, и он никак не мог разобраться в собственных чувствах.

Он был знаком с Магнусом всего пару недель. Со стороны его поступок выглядел бессмысленным, нелепым: он побежал на свидание, в то время как семья и друзья думали, что он тренируется, и его ложь в любой момент могла выйти наружу. Он так боялся, все время боялся и вынужден был бороться со своими страхами в полном одиночестве.

У Алека имелся ключ от входной двери – Магнус объяснил, что для него так будет проще. Дом был защищен мощными чарами, и хозяину сразу стало бы известно о появлении постороннего. Алек взбежал вверх по лестнице, чувствуя, как кровь шумит в ушах. Он увидел Магнуса в огромном помещении, занимавшем весь верхний этаж: тот сидел за столом, поглощенный своим делом, и не замечал ничего вокруг. Он был одет в оранжевую шелковую рубашку и рылся одновременно в трех магических книгах: две он листал руками, унизанными кольцами, а страницы третьей переворачивались сами собой в вихре голубых искр. Алек испытывал невыносимый ужас, что-то болезненно сжималось у него внутри при мысли о том, что подумает его отец, если узнает об этом.

А потом Магнус поднял взгляд от своих книг с заклинаниями, увидел молодого человека и улыбнулся. И сердце Алека, бешено колотившееся в груди, подобно пленнику, в отчаянии бросающемуся на прутья решетки, тотчас же успокоилось. Алек подумал, что этого мгновения ему достаточно для абсолютного счастья; он мог бы до самой смерти стоять вот так на пороге, глядя на Магнуса и любуясь его улыбкой.

Магнус сейчас улыбался точно так же, несмотря на ужасы, творившиеся вокруг них, и в уголках его золотых глаз образовались морщинки. Это была такая милая, удивленная улыбка; глядя на чародея, можно было подумать, что при виде Алека он забыл обо всем на свете от изумления и счастья.

Алеку захотелось улыбнуться в ответ.

Он услышал крик Хелен:

– Демоны-шинигами!

«Багровая Рука» не теряла времени даром. Из всех летающих демонов шинигами являлись самым серьезным противником. Эти твари с огромными, мерзко ухмылявшимися ртами, похожими на акульи пасти, и широкими, неровными черными крыльями получали огромное удовольствие, отгрызая людям лица и перемалывая черепа в порошок.

Алека накрыла какая-то тень. Подняв взгляд, он увидел прямо над собой разверстую пасть с множеством зубов и отпустил тетиву.

Первый шинигами все-таки успел уклониться от стрелы и устремился вниз, прямо на Сумеречных охотников. Почти сразу за ним последовало еще несколько крылатых гигантов. Второй стрелой Алек сбил ближайшего шинигами, и тот, накренившись, полетел на каменную террасу амфитеатра. Но стаю черных демонов было не так просто остановить.

Пронзенное стрелой чудовище с глухим стуком упало на ступени. Алина мгновенно очутилась рядом с ним и принялась рубить его грудь клинками серафима, нанося ему глубокие раны. Демон взревел, ударил ее крылом, сбил с ног.

Затем раненая тварь поднялась и нависла над девушкой. Крылья чудовища, казалось, пожирали звездный свет, образуя на усыпанном бриллиантовыми точками небе черную дыру с рваными краями. Второй демон-шинигами рухнул прямо в толпу сектантов, и те бросились врассыпную.

– Эремиэль! – Голос Хелен был слышен даже сквозь рев демонов, вопли людей и шум драки. Она грациозно сновала среди грозных черных фигур, и ее клинки, сиявшие белым небесным огнем, прогоняли дьявольскую тьму.

Очередной демон пронесся над головой Алека, выставив лапы с острыми когтями; еще миг – и когти впились бы в плечо Сумеречного охотника, но он вовремя отскочил в сторону. Он упал на спину, проехался по ступеням и одновременно пронзил стрелой крыло твари. Покалеченный демон грохнулся на землю. Алек быстро огляделся.

– Алина, осторожно!

Алина уже была на ногах, она металась между двумя демонами-шинигами, рубила и колола их кинжалами. Но с неба на нее летел еще один враг.

В самый последний миг Хелен оттолкнула Алину прочь. Демон промахнулся, со свистом пронесся у них над головами, затем сделал вираж и приготовился к новой атаке. Злобно ощерившись, он обнажил клыки, каждый из которых был длиной с человеческую руку. Хелен с видимым усилием поднялась на ноги, сжимая задетое плечо. Но когда монстр прыгнул, она упала на колени, резким движением выставила вверх клинок серафима и рассекла демону брюхо – от пупа до горла.

– Клянусь Ангелом! – крикнула Алина. – Это было просто невероятно.

Хелен просияла, но лицо ее сразу же стало серьезным. Едва успела она вытащить клинок из раны, как другой демон приземлился прямо перед ней и взмахнул крылом, вооруженным острым шипом, целясь ей в лицо. На сей раз Алина подоспела вовремя и, рубанув по суставу, отрезала крыло целиком. Хелен закончила работу: меч ее, просвистев в воздухе, снес чудовищу голову.

Алек сосредоточил внимание на снижавшемся демоне, который собрался разрубить его надвое острым краем крыла. Сумеречный охотник оказался проворнее, и враг не сумел застигнуть его врасплох; мысленно прикинув траекторию демона, Алек выстрелил ему в спину. Крылатая тварь ударилась о землю рядом с нижними скамьями амфитеатра.

– Алек! – окликнула его Алина. – Посмотри на сцену!

Алек резко развернулся и успел увидеть, как огромная белая колонна вырвалась из пепельной воронки и ударила в большую мерцающую пентаграмму из ночных цветов, посередине которой стояла деревянная сцена. Ослепительный свет залил амфитеатр.

Среди этого невыносимо яркого света выделялся темный силуэт Магнуса. Алек различал лишь его сверкающие глаза. Они были прикованы к нему, к Алеку. Магнус открыл рот, губы его шевелились, словно он хотел что-то сказать.

Вдруг Магнус и Шинь Юнь исчезли. Ослепительный свет, режущий глаза, заполнил пространство внутри пентаграммы из цветов, уничтожая все, что там находилось.

Алеку показалось, что у него остановилось сердце. Он бросился вниз, к сцене, но дорогу ему преградил какой-то человек из секты. Алек мощным ударом сбил противника с ног и взглянул в испуганное лицо следующего. Он заговорил спокойно, но достаточно громко для того, чтобы все могли его услышать.

– Если хотите жить, – произнес Алек, – уйдите с дороги.

Ближайшие к нему сектанты метнулись в разные стороны. Алек побежал к пентаграмме. В голове у него не было ни единой мысли, его охватил невыносимый ужас; он хотел перепрыгнуть ряд белых цветов, но врезался в невидимое препятствие, неприступное, словно гранитная стена.

Рядом с пентаграммой топталась группа членов культа. При виде Алека какой-то тощий человек с жидкой бородкой выступил вперед, безуспешно стараясь придать лицу внушительное выражение. Алек никогда прежде его не встречал.

– Где Магнус? – угрожающим тоном заговорил Алек.

– А ты кто такой? – ответил бородатый человек вопросом на вопрос.

– Мы Сумеречные охотники, – вмешалась Хелен, подходя и останавливаясь рядом с Алеком. Алина, держа оружие наготове, выступила с другой стороны. – А у всех вас большие неприятности. Что здесь происходит? Кто ты такой?

– Меня зовут Бернард, и я лидер этого культа.

Кто-то выкрикнул из-за спины бородатого:

– Мы договорились принести в жертву демону Великого Отравителя и Прóклятую Дочь. Но никто не соглашался признать тебя нашим лидером, Бернард.

Бернард побагровел.

– Кто такой Великий Отравитель? – спросила Алина.

– Основатель нашей организации, Магнус Бейн, – ответил Бернард.

Хелен со свистом втянула воздух сквозь зубы.

– Но мы уже много лет назад решили порвать с его учением и отвергли его догматы – заботиться о детях, грабить богачей и раздавать деньги бедным, – заявил Бернард. – С тех пор как он ушел, мы отказались от этих мирных целей. Некоторые из нас занимаются убийствами. В последнее время приходится довольно часто убивать. В принципе, мы преступная секта, но не слишком зацикливаемся на этом.

– Выходит, Магнус ни в чем не виноват! Ну, почти, – сказала Алина. Хелен, судя по выражению ее лица, в этом сильно сомневалась.

Алека мало интересовали цели секты, прошлые и настоящие. Он шагнул к Бернарду, сделал глубокий вдох и вытащил из висевших на поясе ножен клинок серафима.

– Рагуэль, – произнес он, и меч засиял ангельским светом.

Воспользоваться клинком серафима против смертного человека считалось страшным преступлением. Отец говорил ему, что ни один истинный Сумеречный охотник даже в мыслях не допустит подобного.

Прежде, чем кто-либо успел его остановить, Алек взмахнул мечом, и сияющее острие промелькнуло в непосредственной близости от горла Бернарда; воротник белой рубашки почернел и задымился.

– Где Магнус? – грозно воскликнул Алек. – Спрашиваю в последний раз.

Бернард вытаращил глаза, открыл рот и заговорил голосом, принадлежавшим другому существу. Голос был страшным, как грохот обвала, но в то же время напоминал потрескивание веток в костре.

Это был голос демона. Голос Князя Ада.

– Великий Отравитель? Что ж, я отвечу тебе: он здесь, совсем рядом.

Бернард, двигаясь неловко, словно марионетка, махнул рукой в сторону пентаграммы, залитой адским светом. В центре ее, среди белого пламени, начали вырисовываться какие-то бледные тени. С каждым мгновением очертания фигур становились более четкими.

– Найди его, – произнес демон, вселившийся в тело Бернарда. – Если сможешь.

Теперь то, что происходило внутри пентаграммы, было ясно видно. У Алека пересохло в горле от невыносимого ужаса.

Да, он видел Магнуса. Но не одного Магнуса.

– Где-то здесь, среди этих многочисленных пар противников – настоящий Магнус Бейн и настоящая Шинь Юнь Цзюн. Можешь считать это испытанием, маленький Сумеречный охотник. Если ты узнаешь его, ты сможешь его спасти.

Алек сжимал в руках лук и клинок, и каждая мышца в его теле была напряжена до предела. Он был готов сражаться, он сходил с ума от страха за Магнуса, но страх сковал его, и он не мог сделать ни шага.

Сто Магнусов Бейнов схватились в отчаянном поединке с сотней Шинь Юнь Цзюн. Все они были совершенно одинаковыми. Сто Магнусов Бейнов в белых одеждах ударили сто Шинь Юнь, и любой из них мог быть настоящим Магнусом. Тот, что упал на землю и ждал последнего, смертельного удара, мог быть настоящим Магнусом, отчаянно нуждавшимся в помощи Алека. Тот, что почти одолел Шинь Юнь, тоже мог быть настоящим Магнусом, и Алек, пытаясь его спасти, мог нечаянно его убить.

– Оригинальный магический ход, если мне позволено будет так выразиться, – произнес демон устами Бернарда. – Умный, но в то же время очень жестокий, потому что дает жертве надежду. Все, что нужно сделать – это найти настоящего Магнуса Бейна. По-моему, такая ситуация часто попадается в сказках. Принц может узнать свою невесту в любом обличье, будь то лебедь в стае лебедей или галька на пляже, среди миллиона галек. – «Бернард» издевательски хмыкнул. – Жаль, что реальная жизнь совсем не похожа на сказку, нефилим.

 

Глава 28

Глупец

Внутри пентаграммы повисла жуткая тишина, хотя снаружи царил хаос. Затем был свет. Казалось, этот свет навсегда отделил Магнуса от остальной вселенной. Все, что находилось за пределами пентаграммы, включая Алека, исчезло. Остался только его отец.

Мужчина в белом костюме парил в темной воронке, глядя вниз, на Магнуса и Шинь Юнь. Голову его венчала корона из колючей проволоки, в рукава были вдеты такие же запонки из потускневшего серебра. Он грациозно опустился на землю, подобно прозрачному ручейку, струящемуся по галечному дну.

Асмодей едва заметно улыбнулся, приоткрыв кончики острых зубов, зубов хищника. Снова окинул немигающим взглядом Шинь Юнь, потом Магнуса.

– Я вижу, здесь для меня имеется подарок.

– Отец? – неуверенно, как ребенок, пролепетала Шинь Юнь.

Магнус призвал на помощь остатки сил, чтобы скрыть снедавшие его страх и ненависть, небрежно отбросил упавший на лоб локон и беззаботным тоном произнес:

– Привет, папа.

Взгляд Асмодея был прикован к Магнусу, и хищная полуулыбка предназначалась только для него.

Магнус отметил, в какой именно момент истина, наконец, дошла до сознания Шинь Юнь. Только что она стояла совершенно неподвижно, а мгновение спустя все ее тело начало содрогаться в конвульсиях, словно она сидела на электрическом стуле.

Чародейка медленно обернулась к Магнусу.

– Нет, – простонала она едва слышно. – Ты не можешь быть его сыном. Не можешь быть его настоящим сыном. Только не это.

Магнус изобразил ироническую гримасу.

– К сожалению, так оно и есть.

– Я же говорил тебе, моя дорогая, что сегодня у нас намечается воссоединение семьи. – Асмодей, впитывая ее боль, улыбался все шире. Он провел языком по губам – да, он наслаждался вкусом эмоций, переживаемых женщиной. – Правда, я, кажется, забыл упомянуть, что ты к моей семье не принадлежишь.

Все это время Асмодей играл с чародейкой, он одурачил ее так же легко, как Магнус когда-то одурачил членов секты «Багровая Рука».

Шинь Юнь несколько мгновений переводила взгляд с одного на другого, затем отвернулась, словно боялась ослепнуть от вида демона и его сына. Магнус подумал: интересно, заметила ли она внешнее сходство между ними? Женщина дышала тяжело, прерывисто. Наконец, она повернула голову и злобно уставилась на Магнуса.

– Ты получил все, – прошептала Шинь Юнь. – И все отнял у меня.

– Кстати, неплохая идея, – заметил Асмодей. – Почему бы тебе не воплотить ее в жизнь, сын мой? Отними у этой жалкой неудачницы секту, которую ты основал. Займи место, о котором она мечтала. По правую руку от моего трона.

– Нет! – взвизгнула Шинь Юнь.

Глаза ее, в которых пылал неукротимый гнев, наполнились слезами. Когда она набросилась на Магнуса, прозрачные капли текли по ее лицу. Магнус уклонился от меча Шинь Юнь, хотел отступить, но споткнулся. Она сделала новый выпад, и Магнус, рухнув на землю, вынужден был откатиться в сторону, чтобы избежать смертоносного клинка. Пыль попала ему в глаза. Он знал, что, будучи безоружным, не сможет долго ускользать от безжалостной стали.

Но третьего удара не последовало. Магнус слегка повернул голову, увидел, в чем дело, затем осторожно поднялся на ноги.

Шинь Юнь замерла в неустойчивом положении, почти в прыжке – казалось, она вот-вот повалится на землю лицом вниз. Магнус взглянул ей в глаза. Они были живыми, безумный взгляд метался из стороны в сторону. Тело ее теперь застыло точно так же, как прежде – лицо. Жили лишь глаза.

Магнус обернулся к Асмодею, который развел руки в стороны с грацией, хорошо знакомой ему, Магнусу. Он сам множество раз проделывал этот жест, когда приходилось колдовать.

– Ну вот, теперь я совершенно ничего не понимаю, – заговорил Магнус. – Ты устроил себе развлечение. Исполнил свой знаменитый трюк, сделал мне коварное предложение, причинил столько боли, сколько мог, разжег в душе этой чародейки безумную, безграничную ярость. Зачем ты ее остановил? Почему не довел дело до конца? Не то чтобы мне очень хотелось, чтобы меня порубила на шашлык разъяренная сектантка; просто я никак не соображу, чего ты добиваешься.

– Мне всего лишь нужно поговорить с собственным сыном, – ответил Асмодей. – Прошло почти двести лет с тех пор, как мы общались в последний раз, Магнус. Ты не пишешь, не звонишь, не приносишь жертвы на моем алтаре. Все это ранит сердце любящего родителя.

С усмешкой, напоминавшей оскал черепа, он шагнул вперед, чтобы отечески похлопать Магнуса по плечу. Тот взмахнул рукой, намереваясь оттолкнуть демона.

Но его пальцы прошли сквозь тело Асмодея.

– Тебя здесь нет, ты сидишь у себя в аду!

Жуткая усмешка Асмодея стала еще шире, хотя казалось, что это невозможно.

– Меня пока здесь нет. Чтобы явиться в этот мир, я должен забрать у кого-нибудь бессмертие и воспользоваться им в качестве «якоря».

– У кого? У меня? – спросил Магнус.

Асмодей небрежно махнул в сторону Шинь Юнь.

– Зачем же так сразу. Ее бессмертие вполне подойдет.

Его рука была бледной, гладкой, пальцы заканчивались острыми когтями. Магнус увидел, что глаза Шинь Юнь, единственное, что еще жило в ней, снова наполнились слезами – слезами унижения.

– Итак, ты оставляешь мне жизнь, – сказал Магнус. – Вот это удача. Могу я узнать почему? Вряд ли дело в безграничной отцовской любви. Это чувство тебе недоступно.

Рядом с Верховным Демоном появилось обитое бархатом кресло с высокой спинкой. Асмодей уселся, затем пристально оглядел Магнуса с ног до головы.

– У ангелов есть дети, – прошипел демон, обращаясь к Магнусу. В эту минуту он выглядел как кошмарная пародия на отца, который рассказывает ребенку сказку на ночь. – Говорят, что эти существа – самый ценный, самый прекрасный дар небес обитателям грешного мира. Нефилимы, могучие воины, истребители демонов. А ведь у нас, Князей Ада, тоже есть дети. Многие из них погибают, потому что не в состоянии вынести бремя своего происхождения, и после них остается лишь прах и пустота. А некоторые выживают. Они рождены, чтобы занять железные троны. Если верить преданиям, им суждено стать причиной самых страшных несчастий, которые когда-либо обрушивались на мир смертных.

Магнус обнаружил, что не может дышать. Чувство было такое, будто в воздухе не осталось кислорода.

– У меня на Земле было много детей, – продолжал Асмодей. – И почти все принесли мне разочарование. Некоторые оказались полезны, но ненадолго, да и результат едва ли стоил затраченных усилий. За сто лет силы их истощались, они лишались рассудка. Дети Верховных Демонов весьма могущественные создания, но у них очень хрупкая психика. Я долго ждал появления настоящего ребенка, который стал бы проклятьем для смертных, но в конце концов бросил это дело. Оказалось, что мои дети не в состоянии выжить и процветать ни в этом мире, ни в каком-либо ином. Это были слабые, дрожащие огоньки, которые ничего не стоило погасить, убогие существа, недостойные меня. Но только не ты. Ты силен. Ты продолжал бороться, несмотря ни на что. Ты искал меня, звал меня, и твой отчаянный крик был способен сокрушить небеса и разнести вдребезги ад. Ты говоришь, и дети ангелов прислушиваются к твоим словам. Ты создавал порталы между мирами. Ты, сам того не зная, совершал невероятные, невозможные деяния, которые по силам лишь избранным, и все это время не переставал наслаждаться жизнью и развлекаться. Я давно наблюдаю за тобой. Знаешь ли, демоны могут чувствовать гордость. Пожалуй, даже сильнее, чем что-то другое. Сын мой, я тобой горжусь.

У Магнуса заболело сердце, но не оттого, что речь отца вызвала у него какие-то чувства, а оттого, что он ощущал лишь пустоту. В молодости он многое отдал бы за то, чтобы услышать эти слова.

– Как трогательно, – наконец усмехнулся он. – Чего ты от меня хочешь? Не думаю, что тебе так уж необходимы сыновние объятия.

– Мне нужен ты, – заявил Асмодей. – Ты – мой самый могущественный ребенок, и поэтому самый любимый. Мне нужно, чтобы ты обратил свои таланты мне на пользу, чтобы ты служил мне. После всего, что я сделал для тебя, я имею право на твою преданность.

Магнус рассмеялся. Асмодей открыл рот, чтобы заговорить, но Магнус жестом велел ему замолчать.

– Отличная шутка! – пробормотал он, вытирая слезы. – Когда, скажи на милость, ты хоть что-то сделал для меня?

Всего одно неуловимое мгновение, и Асмодей оказался рядом с Магнусом. Он прошептал ему на ухо несколько слов. Его шепот был словно шипение пламени в гигантской печи.

– Ты забыл, что я сказал тебе? – обратился к сыну Асмодей. – Настало время вспомнить все.

И он прижал свою костлявую лапу к лицу Магнуса.

Перед глазами Магнуса возник серый туман; некоторое время его сознание сопротивлялось постороннему вмешательству, но затем мир вокруг изменился. Только что он стоял на сцене, в центре пентаграммы, а в следующую секунду ощутил нестерпимый жар. Его кожу жгло палящее тропическое солнце, и на лбу у него выступили капельки пота. Маг сделал шаг назад – под ногами хрустел песок. Ветер донес до него запах моря, и он услышал шум волн, разбивающихся о берег.

Теперь Магнус понял, куда именно он попал, и в какой конкретный момент прошлого, и это открытие наполнило его душу невыносимым страхом. Он стоял на песчаном пляже; за полосой песка начинались джунгли. Это было в прошлой жизни, в одной из его прошлых жизней. В самом начале его земного пути, в первом и последнем месте, которое он называл домом.

Внезапно Магнус с пугающей четкостью осознал, что находится в теле ребенка. Рубашка болталась на узких плечах; тонкие руки утопали в ней, как в огромном балахоне. Он стал взрослым мужчиной много веков назад, и с тех пор тело его не менялось. Он совсем забыл, каково это, быть слабым и хрупким, забыл, как ужасно быть маленьким и уязвимым.

В горячем влажном воздухе разнесся низкий, скрипучий мужской голос.

– Иди сюда, мальчик.

Эти слова были произнесены на древнем диалекте малайского языка, вышедшем из употребления много веков назад. Магнус не слышал его и не говорил на нем с тех пор, как был маленьким ребенком.

Отчим вышел из зарослей, ударил перепуганного до смерти мальчика, которому предстояло стать Магнусом, и тот распластался на песке.

Магнус дрожал под градом ударов своего смертного отца. Все воспоминания об этом человеке, которые ему с таким трудом удалось загнать вглубь сознания и запереть на ключ, нахлынули на него и становились все более четкими с каждым приступом боли. Он чувствовал, как песок скрипит на зубах, чувствовал, что взмокшая одежда прилипла к телу. Он снова ощущал прежний страх, прежний гнев, возмущение, ярость, ненависть. Он сжал руки в кулаки – его охватило отчаянное желание сопротивляться, сделать хоть что-нибудь, все, что угодно.

Он почувствовал, как грубые пальцы отчима сомкнулись на его худенькой руке, как его рывком поставили на ноги. Его потащили по песку в заросли, к почерневшим остаткам сожженного амбара.

Это было прошлое, его прошлое. Магнус совершенно точно знал, что сейчас случится, и потому ужас его был сильнее, чем тогда, в детстве.

Обугленный сарай, в котором повесилась его мать, превратился в гробницу. В крыше зияли дыры, одна стена рухнула под тяжестью опутавших ее лиан, пол порос сорняками.

Там, в полумраке, с потолка еще свисал обрывок веревки. Узкий ручей протекал через амбар, и остатки крыши отбрасывали на него зловещую рваную тень. На низком столике стоял сосуд с ароматическими палочками, две чаши с подношениями и плоский камень с грубым, примитивным изображением женского лица. Магнус посмотрел на камень и вспомнил глаза матери, полные вечной печали.

Магнус-ребенок поднял взгляд на приемного отца и увидел, что тот плачет. Магнус снова ощутил стыд того, прежнего мальчика, стыд за свои чувства, за ненависть к отцу, и одновременно желание полюбить его.

Взрослый Магнус, наблюдавший за этой сценой как бы со стороны, прекрасно знал, что произойдет дальше.

Отчим положил тяжелую руку на плечо мальчика и повел его к ручью. Мальчик чувствовал, как напряглись пальцы человека, словно он делал над собой усилие, чтобы сдержать дрожь.

Затем грубая рука сомкнулась вокруг его шеи; мужчина схватил ребенка и сунул его голову в воду. Магнуса сковал ледяной холод, дышать было невозможно. Непроизвольно он сделал вдох и захлебнулся. Мальчик молотил руками по поверхности ручья, но не мог вырваться из рук отчима.

Внезапно Магнус ощутил едва уловимое движение воздуха; так шевелятся листья и ломаются ветки, когда кто-то движется сквозь непроходимые джунгли. Это магические способности просыпались в нем. Мальчику каким-то чудесным образом удалось вырваться из сильных рук взрослого мужчины.

Магнус, кашляя и отплевываясь, убрал с лица длинные мокрые волосы и хрипло, с большим трудом выговорил:

– Прости меня. Я буду хорошим. Я же стараюсь стать хорошим.

– Только так ты можешь стать хорошим! – проорал человек, всю жизнь называвший себя его отцом.

Магнус пронзительно завопил.

Руки крестьянина стиснули его горло, словно железные клещи; Магнус слышал совсем рядом его тяжелое дыхание. Убийца снова заговорил, тихо, почти шепотом, и в голосе его – как это ни странно, ласковом – прозвучала ужасная, жестокая решимость.

– Это для того, чтобы ты очистился, – прошептал единственный отец, которого он знал. – Доверься мне.

Он резко сунул голову мальчика под воду, на этот раз так глубоко, что Магнус ударился лбом о камни на дне ручья. Магнус ощутил боль, от которой онемело все тело; руки и ноги перестали повиноваться ему, и мальчик начал терять сознание, скользить вниз, навстречу смерти.

Магнус тонул, но в то же время он как будто бы находился вне собственного тела и со стороны наблюдал за гибелью маленького мальчика. И вдруг он заметил над водой какую-то тень.

В голове мальчика прозвучал чей-то шепот; он был холоднее воды, наполнявшей его легкие.

– Сейчас ты услышишь слова, которые помогут тебе освободиться. Произнеси их, и этот человек умрет вместо тебя. Только один из вас может сегодня остаться в живых. Воспользуйся своим могуществом, иначе ты погибнешь.

В тот момент выбор был очевиден.

Мальчика охватило странное спокойствие; слова заклинания слетели с его уст, и вода унесла их. Руки его, которые только что в панике молотили по воде, замерли, затем изобразили серию сложных жестов. Он не в состоянии был дышать, но сумел сотворить заклинание.

Магнус размышлял об этом сотни лет, но до сегодняшнего дня не мог понять, как ему удалось привести в действие смертоносные чары и избавиться от отчима.

Теперь он знал.

Мальчик превратился в колонну синего огня, настоящего, жгучего огня, и вода в ручье вскипела. Жадные языки пламени поползли по рукам человека, который топил ребенка, и пожрали его заживо.

Жуткие крики жертвы разносились среди черных стен амбара, в котором умерла его мать.

Внезапно Магнус обнаружил, что стоит напротив мальчика; взгляд ребенка был устремлен прямо на него. Рубашка его обуглилась, над телом курился дымок. На мгновение Магнусу почудилось, что мальчик видит его. Затем он сообразил, что тот пристально смотрит на мертвое тело приемного отца.

– Я не хотел этого, клянусь, я не хотел, чтобы так получилось, – прошептал Магнус, обращаясь к теням умерших и мрачным призракам прошлого, к своей матери, к ее мужу и к растерянному, несчастному ребенку, каким он был когда-то.

– Но ты сделал это, – напомнил ему Асмодей. – Потому что хотел жить.

Отец стоял рядом с мальчиком и смотрел на теперешнего, взрослого Магнуса сквозь пелену дыма.

– А теперь иди, – негромко произнес он, обращаясь к ребенку. – Сегодня у тебя все получилось превосходно. Иди и постарайся стать достойным меня. Возможно, однажды я вернусь и потребую оказать мне ответную услугу.

Магнус поморгал, потому что от едкого дыма защипало глаза, и обнаружил, что снова стоит на сцене посередине амфитеатра, под черным небом.

Земля под ногами качалась, но он знал: это просто головокружение. Прошло всего несколько секунд. Шинь Юнь по-прежнему застыла в неловкой позе, устремив на Магнуса пристальный взгляд, полный безграничного отчаяния. Непроницаемая тьма, скрывавшая пространство за пределами пентаграммы, постепенно рассеивалась и превращалась в серый туман. Магнусу даже показалось, что он различает силуэты людей, наблюдающих за ним.

Асмодей стоял рядом, положив руку ему на плечи; эта поза почти походила на объятие.

– Теперь ты понял? – произнес он. – Я спас тебе жизнь. Ты выбрал меня. Ты мой любимый ребенок, потому что это я выковал тебя в том пламени. Я вернулся за тобой, как и обещал. Во всей вселенной и множестве миров, составляющих ее, не найдется никого, кто мог бы принять и понять тебя до конца. Только я. Все, что у тебя есть, все, что ты есть и чем ты можешь когда-либо стать – все это ты получил от меня. Ты принадлежишь мне.

В руке Магнуса откуда-то появился кинжал, холодный и тяжелый. В негромком голосе отца он слышал потрескивание адского огня.

– Воспользуйся этим клинком, чтобы пролить кровь Шинь Юнь. Принеси ее в жертву, и я приду к тебе из иного мира. Я видел, как ты боролся, и я гордился тобой, когда ты восставал против судьбы, – продолжал Асмодей. – Мы, демоны, всегда сочувствуем непокорным бунтарям. Все страдания, которые выпали тебе на долю, были посланы с определенной целью, чтобы сделать тебя сильным и помочь тебе дожить до этой минуты. Ты оправдал все мои ожидания, я безгранично горжусь тобой, дитя мое, мое самое старшее, самое древнее проклятье. Ничто не доставит мне такого удовольствия, как возможность возвысить своего самого достойного сына, посадить его на подобающий ему престол и положить к его ногам все царства мира.

Магнусу казалось, что он ощущает прикосновение руки отца к своему плечу. Затем он почувствовал тепло на запястье другой руки – это пальцы Асмодея сомкнулись на нем, чтобы направить адский кинжал прямо в сердце Шинь Юнь.

Много лет назад князь преисподней точно так же вынудил Магнуса убить своего приемного отца. Тогда Магнус сделал свой выбор. Возможно, этот выбор был правильным.

– Видишь ли… – заговорил Магнус. – Дело-то в том… что мне не нужен мир и всякие там царства. Мир – это просто гигантский бардак. А я даже в своем доме не в состоянии поддерживать порядок. Я до сих пор не отчистил блестки от абажуров после вечеринки по случаю дня рождения моего кота, а это было несколько месяцев назад.

Несмотря на охвативший его жар и давление руки Асмодея, Магнус опустил нож. Теперь он был взрослым, и от того перепуганного ребенка его отделяло множество миров, множество жизней. Он не нуждался в подсказках. Он был в состоянии сделать выбор самостоятельно.

Асмодей рассмеялся, и мир содрогнулся в очередной раз.

– Неужели все дело в этом мальчишке?

Магнус думал, что ничего страшнее с ним случиться уже не может, но теперь он испытал новый приступ первобытного страха, парализующего мозг. Сам того не осознавая, он привлек внимание Асмодея к Алеку.

– Моя личная жизнь тебя не касается, отец, – произнес Магнус, пытаясь из последних сил изобразить высокомерие и оскорбленное достоинство. Разумеется, он прекрасно понимал, что Асмодей чует его смертельный ужас. Просто Магнус не желал доставлять демону удовольствие, демонстрируя свои чувства.

– Я нахожу это весьма забавным, – ответил Асмодей. – Итак, тебе удалось поймать в свои сети нефилима. Ничто так не развлекает нас, как сложная и интересная задача, а что может быть интереснее, чем совращать с пути самых чистых и безгрешных? Нефилимы говорят о нас с праведным гневом. Я понимаю, насколько велик был соблазн бросить тень на этот «образец для подражания». Даже нефилимы подвержены соблазнам, ведь они всего лишь грешные существа из плоти и крови. О, они способны испытывать человеческие чувства, приносящие страдания, но такие прекрасные: ревность, плотское влечение, отчаяние. Да, можно даже сказать, что это в большей степени относится именно к нефилимам. Чем более они праведны и чисты сердцем, чем выше они стоят над остальными, тем страшнее падение и острее боль. Я восхищен тобой, сын мой.

– Все не так, – возразил Магнус. – Я люблю его.

– Любишь? – переспросил Асмодей. – Или просто хочешь убедить себя в этом для того, чтобы иметь возможность поступать так, как тебе удобно? Как в тот день, когда ты сжег заживо своего так называемого «отца»? Демонам недоступно такое чувство, как любовь. Ты сам это недавно сказал. Твое тело, душа, мысли наполовину принадлежат мне. Ты наполовину демон. Естественно, поэтому и сердце у тебя лишь наполовину человеческое.

Магнус отвернулся. Много лет назад Безмолвные Братья говорили ему, что у магов есть душа. Он всегда предпочитал в это верить.

– Все, что у меня есть, – прошептал Магнус, – принадлежит мне.

– А он любит тебя? – спросил Асмодей и снова расхохотался.

Он повторил слова Катарины, и в ушах Магнуса снова прозвучал ее голос, голос сомнения. И вот теперь отец намекал на то, что он не умеет любить, что у него нет ничего своего, ничего тайного, ничего личного, ничего такого, что можно было бы скрыть от Асмодея.

– Никогда он не полюбит такого, как ты, – продолжал Асмодей. – Существо, в чьих жилах течет адский огонь, существо, которое сжигает все, к чему прикасается. Возможно, сейчас его влечет к тебе, но ведь ты не называл ему имени своего отца, верно? – Асмодей улыбнулся. – И это было весьма мудро с твоей стороны. Если бы он узнал мое имя, мне пришлось бы его убить. Я не могу допустить, чтобы нефилим узнал о моем старшем проклятии.

– Он ничего не знает, – процедил Магнус сквозь стиснутые зубы. – И прекрати называть меня так.

– Ты понимал, что подобное открытие может поставить под удар твоих приятелей-чародеев, – говорил Асмодей, и Магнус, к своему ужасу и отчаянию, осознал, что Асмодей тасует его воспоминания, словно колоду карт. – Но ты и рад был получить этот предлог, верно? Ты просто боялся, что, узнав о твоем происхождении, Александр Лайтвуд с омерзением отвернется от тебя. Ты знаешь, что это еще может произойти. Рано или поздно он возненавидит тебя за то, что ты бессмертен и вечно остаешься молодым, а ему неизбежно предстоит состариться и умереть. Он пришел на эту землю для того, чтобы вести праведную жизнь и сражаться во имя добра и света, а твоя участь – вечная ночь. Сознание того, что ты рожден от Князя Ада, будет вечно терзать нефилима. Он не сможет долго терпеть рядом с собой тебя, сына демона. Ваша связь уничтожит его – или же он своими руками уничтожит тебя.

Голос Асмодея больше не походил на дым и пламя. Слова его были подобны каплям ледяной воды, падающим в океан отчаяния. Асмодей не мог сказать Магнусу ничего такого, чего он мысленно не повторял самому себе сотни раз.

Взгляд его упал на кинжал. На рукояти и гарде повторялась эмблема владельца – какое-то насекомое с расправленными крыльями. Он поднял голову и посмотрел на Шинь Юнь: та уставилась на смертоносное острие. Несмотря на то, что женщина превратилась в ледяное изваяние, по лицу ее градом катился пот.

– Ты и без меня все понимаешь. Ты с самого начала знал, что долго это не продлится. – Дыхание Асмодея шевелило волосы Магнуса. – Все, кто тебя окружает, всё, что ты для себя построил, рано или поздно обратится в прах – кроме меня. Без меня ты станешь по-настоящему одинок в этом мире.

Магнус склонил голову. Он помнил, как, спотыкаясь, бежал по раскаленному песку, и сердце его разрывалось от боли и отчаяния, а дым, поднимавшийся над пеплом его прежней жизни, преследовал его. Бывали времена, когда на него обрушивалось невыносимое, безнадежное, тоскливое одиночество – да, он не знал, что ответил бы в один из таких моментов на предложение Асмодея.

Но теперь он знал.

Магнус отвернулся, отошел прочь от своего отца и швырнул его кинжал на пыльный деревянный помост.

– Я не одинок в этом мире. Но даже если бы это было так, мой ответ остался бы неизменным. Я научился верить и надеяться на лучшее, – сказал Магнус. – Я знаю самого себя и знаю, кого я люблю. Мой ответ – нет.

Асмодей пожал плечами.

– Что ж, будь по-твоему. Но перед смертью вспомни, что я попытался дать тебе шанс. Мне нужен был ты, но меня вполне устроит и приемная дочь.

Асмодей лениво взмахнул рукой, и Шинь Юнь, хватая ртом воздух, рухнула на доски сцены. Рука ее по-прежнему крепко сжимала эфес меча. Магнус не знал, что именно она видела или поняла из их разговора.

Через пару секунд она пришла в себя и кое-как поднялась на ноги. Она посмотрела на Асмодея, затем на Магнуса, потом снова на свой меч.

– Шинь Юнь, дочь моя, – заговорил Асмодей. – Я выбрал тебя. Тебя ждет высокое положение и слава.

Она подняла к нему свое непроницаемое лицо. Затем самая преданная служанка шагнула к демону, своему хозяину.

– Отлично, – произнесла Шинь Юнь и вонзила меч в тело Асмодея.

Ослепительно-белая фигура затуманилась, постепенно растаяла, и от нее остался лишь мерцающий след; затем демон снова обрел форму, но он находился теперь вне пределов досягаемости и смотрел на чародеев откуда-то сверху.

– Измена и предательство забавляют меня, – сказал он. – Поэтому я тебя прощаю. Я понимаю, что ты не в силах подавить гнев. Я знаю, какую сильную боль ты испытываешь. В душе у тебя ничего нет, кроме боли и ненависти. Я знаю, как одинока ты была всю свою жизнь. Воспользуйся этой возможностью. Отними у Магнуса бессмертие, и ты получишь все, о чем только можно мечтать: отца, легионы демонов, повинующихся каждому твоему слову, и владычество над целым миром.

Шинь Юнь повернула голову к Магнусу. Плечи ее поникли, но затем она выпрямилась; мышцы ее напряглись, и вся ее поза теперь выражала решимость. Она стремительно бросилась на соперника с мечом в руке, толкнула его и сбила с ног.

Магнус почувствовал, как ему на лицо упали ее горячие слезы. Она ударила его свободной рукой, и еще раз, и еще. Она занесла над ним меч, но почему-то помедлила.

– Не делай этого, – выдавил Магнус, сплюнув кровь.

– У меня нет выбора! – гневно воскликнула Шинь Юнь. – Он нужен мне. Без него я ничто.

Магнус возразил:

– Ты и без него можешь начать новую жизнь, лучшую жизнь.

Шинь Юнь покачала головой. В ее глазах он не видел ничего, кроме отчаяния. Магнус принялся судорожно шарить в пыли в поисках выброшенного кинжала, сжал в пальцах рукоять, но затем тяжело вздохнул и выпустил оружие. Кинжал зазвенел о доски.

Шинь Юнь стиснула меч двумя руками и занесла его над грудью Магнуса, целясь в сердце.

 

Глава 29

Спаситель

Алек в отчаянии смотрел на сражение, которое разворачивалось внутри пентаграммы. Он разглядывал бесчисленных Шинь Юнь, и все они выглядели совершенно одинаковыми. Он пристально вглядывался в лица Магнусов, и все они казались ему настоящими: Магнус, размахивающий клинком, задыхающийся Магнус, рухнувший на колени, Магнус с поднятыми над головой руками, Магнус, над которым нависла Шинь Юнь с мечом, занесенным для смертельного удара.

– Вот и над тобой подшутили, Сумеречный охотник, – произнес Бернард своим обычным голосом.

Члены «Багровой Руки», окружавшие его, захихикали. Хелен резко обернулась к ним, угрожающе взмахнув блестящим клинком серафима. На щеках ее блестели слезы. «Она плачет по мне, – подумал Алек с некоторым удивлением. – Ей жаль меня».

– Заткнитесь, – прошипела она. Смех прекратился.

– Просто он так забавно выглядит со стороны, – заметил Бернард. – Он пришел сюда, думая, что он герой. Он решительно настроен уничтожить врага! Но он даже не может найти врага. Он не понимает, которая из них – настоящая.

Алек крепко стиснул в пальцах лук, натянул тетиву и прицелился.

– А мне это не нужно, – бросил он. – Я знаю, который из них – настоящий.

Стрела вылетела из лука и пробила сверкающую стену, окружавшую пентаграмму.

 

Глава 30

После битвы

Магнус ждал удара, но его не последовало. Шинь Юнь неожиданно вскрикнула, дернулась и отпрянула – в руке у нее торчала стрела.

Знакомая стрела.

– Алек! – вскрикнул Магнус и вырвался из-под сапога Шинь Юнь. Он покатился в сторону по доскам, покрытым пеплом и пылью, неловко поднялся на одно колено. Другая стрела пролетела у него над головой в сторону Шинь Юнь; Магнус бросился к смутной тени, которую с трудом можно было различить сквозь мерцающую стену, окружавшую пентаграмму, пробил магический барьер и просунул руку наружу, к свету.

Возможность просунуть кончики пальцев за пределы адской пентаграммы оказалась полезной.

Магнус почувствовал прикосновение чьей-то руки. Руки Алека, которая с силой сжимала его руку, как уже дважды бывало прежде – в холодной воде и на краю обрыва. И вот теперь он пытался вытащить Магнуса из пентаграммы, порождения Верховного Демона, который олицетворял величайший страх Магнуса. «Возьми мою силу», – когда-то сказал ему Алек, и Магнус, прежде полагавшийся лишь на себя, был потрясен. Магические способности снова подчинялись ему. Снова, как прежде, Алек подарил ему часть собственной силы. Магия вернулась к нему, горячая и яркая, пугающая, преобразующая все его существо.

Кровь быстрее побежала по жилам, энергия наполнила его тело. Зловещий свет, испускаемый пентаграммой, потускнел. Магнус отпустил руку Алека и обернулся к отцу.

– Нет, – воскликнул Асмодей, словно этот приказ мог повернуть время вспять, отменить, уничтожить поступок чародея. – Магнус, подожди…

В этот момент Магнусу показалось, что тело его взорвалось; новая, могучая сила возникла из его рук, из самого его существа, сила, являвшаяся «сплавом» любви, магии и могущества ангелов. Светящийся барьер, порождение Князя Ада, рухнул. Они снова очутились в реальном мире, среди хаоса битвы, услышали вопли раненых сектантов, визг демонов.

Но отец Магнуса упустил свою возможность прийти в этот мир. В последний миг перед тем, как его призрачная фигура превратилась в тень и растаяла, Верховный Демон Асмодей, правитель Эдома и Князь Ада, поднял руку, и страшная тьма распространилась из центра пентаграммы, пожирая свет.

В плотной завесе облаков, кружившихся в темном небе, появились просветы, а вихрь задрожал и замедлил вращение. Он потерял прежнюю форму, начал рассеиваться, и из «трещин» в облаках хлынули потоки света – ослепительно белого и черного, как ночь. Земля задрожала, вспучилась, и в том месте, где находилась середина пентаграммы, образовалась бездонная черная яма; эта страшная «пасть» начала втягивать в себя все, что находилось поблизости. Деревянная платформа под ногами Магнуса накренилась, и он съехал вниз, к яме.

Магнус упал на колени. Его затягивало в преисподнюю с невероятной силой, каждая клеточка его тела чувствовала притяжение бездны. Каждый нерв ощущал страшную, разрывающую на куски боль, и он непроизвольно вцепился в обломки сцены, словно утопающий в спасательный круг.

Шинь Юнь была рядом и тоже отчаянно хваталась за доски. Ураган подхватил ее, оторвал от земли, и она вскрикнула.

– Магнус! Держись за мою руку.

Магнус услышал голос Алека сквозь гудение полуразрушенного барьера и шипение умиравшего адского света. Он поднял голову, поискал взглядом своего возлюбленного.

Земля уходила из-под ног Магнуса. Шинь Юнь с воплем вцепилась в его просторный белый пиджак, покрытый кровавыми пятнами, и оба они начали соскальзывать вниз, в ад…

Внезапно падение прекратилось, и они повисли над пропастью. Пальцы Алека сомкнулись на запястье Магнуса. Каким-то образом ему удалось прорваться внутрь уничтоженной пентаграммы, к обломкам деревянной сцены: он лежал на животе, вытянувшись во весь рост, и половина его тела свисала с обрыва в черную бездну. Он попытался вытащить Магнуса, но вес двух человек оказался слишком велик для него. Он медленно, но верно соскальзывал вперед, из последних сил цепляясь одной рукой за край обрыва.

Сердце Магнуса сжалось от непереносимого страха. Шинь Юнь не отпускала его. Он понял, что сейчас они упадут – все трое.

– Отпусти меня! – крикнул он Алеку. – Отпусти.

Алек широко раскрыл глаза от изумления и еще сильнее стиснул запястье Магнуса.

Над ним, наверху обрыва, Магнус заметил какое-то движение. Рядом с Алеком появились две девушки, Сумеречные охотники, которых он привел с собой. Одна наклонилась и, схватив Алека за одежду, потащила его наверх. Вторая потянула Магнуса. Бездна издала злобный, отчаянный вой, когда Магнус и Шинь Юнь освободились из смертоносных объятий тьмы и вместе с Алеком бессильно рухнули на опаленную траву.

А в следующее мгновение бездны не стало.

Наступила странная тишина.

Девушки, не теряя времени, подбежали к Шинь Юнь и связали ей руки за спиной, хотя чародейка даже не пыталась сопротивляться. Магнус неуклюже сел, задыхаясь и хрипло хватая ртом воздух, и сообразил, что по-прежнему цепляется за руку Алека. Он все еще держал Алека – точнее, Алек все еще держал его.

Алек был покрыт грязью и потом, на лице его виднелись пятна крови, в синих глазах плескались смятение и гнев. Магнус краем сознания отметил, что вокруг, в отдалении, бегают и суетятся какие-то люди, что Шинь Юнь куда-то уводят. Но ему все было безразлично: он смотрел только на Алека. На Алека, который пришел спасти его.

– Александр, – прошептал Магнус. – Я же сказал тебе – не надо меня держать.

Внезапно Алек рванулся к нему, стиснул его в объятиях с такой силой, что у Магнуса перехватило дыхание. Магнус, подавляя рыдание, уткнулся лицом в шею Алека. Руки Магнуса скользили по спине и плечам молодого человека, ласкали нежную кожу у него на затылке, завитки темных волос; он безумно жаждал убедиться в том, что Алек жив, здоров, что он здесь, рядом, что он настоящий.

Алек притянул его ближе и прошептал ему в ухо:

– Я ни за что, никогда тебя не отпущу.

Однако радоваться воссоединению им суждено было ровно три секунды. Последствия невыполненного ритуала по вызову Верховного Демона оказались поистине впечатляющими.

Завершила все неожиданная мощная вспышка магической энергии, затем раздался оглушительный треск и за ним – взрыв; в воздух поднялось грибовидное облако пыли и дыма. Магнус обнял Алека и торопливо пробормотал заклинание, которое должно было защитить их от падающих обломков, камней и комьев грязи.

Когда гул стих, и все успокоилось, Магнус осторожно «опустил» свои магические барьеры. Оказалось, что он так и сидит на земле, вцепившись в Алека руками и ногами, а Сумеречный охотник, хлопая глазами, озирается по сторонам.

– Перестань просить меня, чтобы я тебя отпустил, – наконец, заговорил Алек. – Я даже слушать этого не хочу. Я хочу быть с тобой. Я никогда ничего в своей жизни не желал так сильно. Если ты упадешь, я должен упасть вместе с тобой.

– Останься со мной, – произнес Магнус и взял в руки голову Алека. Пламя пожара, пылавшего вокруг них, отражаясь в зрачках Алека, превращалось в две звезды. – Я люблю быть с тобой. Я люблю все, что связано с тобой, Александр.

Магнус прикоснулся губами к губам Алека и почувствовал, как тело его возлюбленного словно обмякло, как напряженные мышцы внезапно расслабились. Магнус ощущал на губах его вкус – вкус пламени, земли, крови, неба. Алек снова закрыл глаза, и его длинные ресницы легко, словно крылья бабочки, коснулись лица чародея.

– Ребята! – раздался рядом женский голос. – Очень рада, что вы снова вместе, но территория просто кишит сектантами. Пошли, вставайте.

Магнус, подняв голову, увидел темноволосую девушку, одну из тех Сумеречных охотников, которые помогали Алеку. Это дочь Джиа Пенхаллоу, сообразил он. Затем оглядел амфитеатр, представлявший собой картину разрушения и хаоса.

В воздухе по-прежнему ощущалось присутствие магии, одно крыло виллы загорелось, но в целом опасность, судя по всему, миновала. Большинство членов «Багровой Руки» бежали; остальные как раз покидали амфитеатр, а несколько десятков раненых лежали на траве и каменных скамьях. Немногочисленная кучка наиболее фанатичных и безмозглых сектантов пыталась сплотить остальных и побудить их атаковать Сумеречных охотников.

– Ты абсолютно права, – обратился Магнус к этой девушке, Пенхаллоу. – Сейчас не время для любви. Нужно немедленно убираться отсюда.

Они с Алеком поднялись с земли и направились вслед за Алиной к парадному крыльцу виллы. На подъездной дорожке Магнус не заметил ни сектантов, ни демонов. Хелен уже была здесь; она привязала Шинь Юнь за скованные запястья к обломку какого-то мраморного столба.

Шинь Юнь стояла молча, склонив голову. Магнус не понял – то ли она ранена, то ли просто подавлена. Две девушки, Сумеречные охотники, сосредоточенно перешептывались о чем-то; он наконец-то присмотрелся к ним внимательнее и вдруг узнал ту, у которой были золотистые волосы – он видел ее на заседаниях Совета.

– Ты Хелен Блэкторн. Из Лос-Анджелесского Института, верно?

Хелен вздрогнула и обернулась с несколько встревоженным видом, затем кивнула.

Магнус взглянул на ее спутницу, молодую женщину невысокого роста.

– А ты, должно быть, дочь Джиа. Айрин?

– Алина, – выпалила та, распахнув глаза. – Никак не могла подумать, что ты знаешь мое имя. Ну, то есть, ты почти угадал. Я видела вас с Алеком издалека в Гарде. Я твоя большая поклонница.

– Всегда приятно встретить поклонника, – заметил Магнус. – Ты просто копия матери.

Во время заседаний они с Джиа иногда обменивались язвительными замечаниями на китайском насчет тех или иных членов Конклава. Она была приятной женщиной.

Алек кивнул в сторону Алины и Хелен.

– Без их содействия я бы до тебя не добрался.

– Благодарю вас обеих за то, что пришли мне на помощь, – сказал Магнус.

Золотоволосая девушка с заостренными ушами феи и глазами Блэкторнов вздрогнула всем телом.

– Я пришла не для того, чтобы спасти тебя, – призналась Хелен. – Я собиралась захватить тебя и доставить на допрос. То есть, я хочу сказать… раньше. Естественно, сейчас я понимаю, что ты невиновен.

– Ну, – протянул Магнус, – так или иначе, для меня все кончилось благополучно. Все равно, спасибо.

– Только не ждите, что Сумеречные охотники из Римского Института проигнорируют взрыв древнего амфитеатра и гигантскую воронку в горах, – вмешалась Алина. Она прислонилась к потрескавшейся каменной ограде и усмехнулась, глядя на Хелен. – Мои поздравления, Блэкторн. Наконец-то ты получила возможность вызвать подкрепление.

Но Хелен не улыбнулась в ответ. Она быстро нацарапала огненное сообщение и отправила его; лицо ее было очень бледно.

– Что мы теперь скажем другим Сумеречным охотникам? – спросила Алина. – Кстати, я до сих пор так и не поняла, что произошло внутри пентаграммы.

Магнус начал пересказывать урезанную версию событий этой ночи, не упоминая лишь об одной маленькой детали – о том, что Асмодей был его отцом. Он понимал, что должен все им рассказать, но слова Князя Ада отпечатались в его памяти: «Если бы он узнал мое имя, мне пришлось бы его убить. Я не могу допустить, чтобы нефилим узнал о моем старшем проклятии».

Асмодей покинул этот мир, но это вовсе не означало, что он был мертв или утратил могущество. Магнус ненавидел себя за то, что поневоле повиновался отцу, но он не в силах был заставить себя произнести слова, которые могли разлучить его с Алеком. Только не сейчас.

Шинь Юнь подняла голову, слушая рассказ Магнуса, и он увидел, как глаза на ее бесстрастном лице прищурились – она сообразила, что он умолчал о самом главном.

Он знал, что она могла бы сейчас сорвать с него последнюю маску. Она могла бы открыть нефилимам всю правду. Магнус прикусил губу и ощутил вкус крови и страха.

Но Шинь Юнь ничего не сказала. Она даже не открыла рта. Взгляд ее, казалось, был прикован к чему-то бесконечно далекому, как будто настоящая Шинь Юнь находилась сейчас на другом конце земли.

– В конце концов, Шинь Юнь попыталась прикончить Верховного Демона, – произнес Магнус почти против воли.

– А потом попыталась прикончить тебя, – напомнил ему Алек.

– У нее не было выбора, – возразил Магнус.

– У нее был выбор, точно так же, как и у тебя.

– Она лишилась ориентиров, цели в жизни, – объяснил Магнус. – Она отчаялась. Когда-то я тоже был таким.

Голос Алека прозвучал угрюмо.

– Магнус, мы можем обратиться к Конклаву с просьбой проявить к ней снисходительность. Но больше ничего нельзя сделать, учитывая все, что она совершила. Ты знаешь, что это правда.

Магнус вспомнил слова отца, который говорил о детях Ангела, рожденных для того, чтобы вести праведную жизнь. Может быть, он желал проявить милосердие к Шинь Юнь лишь потому, что сам был отнюдь не праведником. А может быть, потому, что она предпочла хранить его секрет – пока.

– Да, – пробормотал Магнус. – Я знаю.

– Зачем вообще это обсуждать? – Хелен заговорила излишне громко, и голос ее надломился. – Весь Римский Институт уже мчится сюда! Вы же понимаете, что Конклав приговорит ее к смертной казни.

Хелен долго молчала, и сейчас голос ее дрожал. Алина озабоченно всмотрелась в ее лицо. Магнус совершенно не знал Хелен, но он был уверен, что вовсе не судьба Шинь Юнь так сильно взволновала ее.

– В чем дело? – спросила Алина.

– Я изо всех сил пыталась поступить правильно, но получилось наоборот. Если бы не ты и не Алек, я бы не появилась здесь. Погибли бы невинные люди, – отрывисто произнесла Хелен. – Не таким Сумеречным охотником я когда-то мечтала стать.

– Хелен, любой может совершить ошибку, – утешал ее Алек. – Конклав запрещает нам доверять существам Нижнего Мира. Несмотря на Соглашения, несмотря ни на что, всем нам внушают, что они недостойны, что они ниже нас, а мы… – Он смолк, поднял голову и взглянул на холодные звезды, ясно видимые на черном небе. – Я следовал этим правилам, потому что думал таким образом защитить всех, кого я люблю, – продолжал он. – Но прошло время, и я понял, что «все, кого я люблю» – это не только Сумеречные охотники, но и те, кого не одобряет Конклав.

– Так что же ты предлагаешь? – шепотом спросила Хелен.

– Мы изменим Конклав, – объявил Алек. – Изнутри. Мы установим новые Законы. Они будут лучше нынешних.

– Главы Институтов могут предлагать новые законы, – сказала Алина. – Твоя мать…

– Я хочу сделать это сам, – возразил Алек. – Кроме того, я хочу большего, нежели просто стать главой какого-то Института. Я понял: мне не нужно меняться. И вам тоже: ни тебе, Хелен, ни тебе, Алина. Это мир вокруг нас нужно изменить, и именно мы его изменим.

– Сумеречные охотники пришли, – неожиданно заговорила Шинь Юнь хриплым голосом. Все обернулись к ней. – Смотрите.

Она была права. Сумеречные охотники Римского Института действительно пришли. Большой отряд появился в воротах поместья; воины в изумлении оглядывались вокруг, рассматривали горящую виллу, обугленную траву и почерневшие камни, а также сектантов в белых костюмах – некоторые лежали на земле, некоторые суетились у машин.

Заметив Сумеречных охотников, люди в белом обратились в бегство. Охотники бросились в погоню. Магнус вдруг ощутил страшную усталость; привалившись к стене виллы, он принялся наблюдать за беспомощными идиотами в белом.

Он невольно заметил, что Шинь Юнь тоже смотрит в ту сторону. Она стояла, крепко прижавшись к своему столбу, словно хотела слиться с камнем, но по-прежнему молчала.

Она знала, что Конклав казнит ее. Совет Спирального Лабиринта вряд ли отнесется к ней с бóльшим милосердием, чем нефилимы. Как можно сочувствовать чародейке, которая убивала невинных людей и фейри и в конце концов едва не призвала в этот мир Князя Ада, Верховного Демона? Магнус прекрасно понимал все это, но, несмотря ни на что, ему было жаль Шинь Юнь.

Алек стиснул его пальцы.

К ним приблизилась какая-то темноволосая женщина и быстро заговорила с Хелен по-итальянски. Магнус решил, что это, наверное, Кьяра Малатеста, глава Римского Института; на лице ее было написано недоумение и раздражение.

В конце концов, Магнус вмешался в разговор.

– Хелен проявила большую храбрость, – сказал он. – Она понимала, что не может задерживаться ни на минуту, иначе она не успела бы помешать ритуалу. Я обязан жизнью ей и Алине Пенхаллоу.

– Эй, – возмущенно воскликнул Алек, но на губах его играла усмешка. Магнус поцеловал его в щеку. Кьяра Малатеста приподняла брови, но промолчала и лишь пожала плечами. Итальянцы проще смотрят на любовь.

– Маг, – произнесла она на безупречном английском языке. – По-моему, я встречала тебя на заседаниях Совета. Здесь довольно много раненых. Ты поможешь нам исцелить их?

Магнус вздохнул и закатал рукава своего отвратительного, безнадежно испорченного белого пиджака-балахона.

– В некотором роде вся эта неразбериха произошла из-за меня, – сказал он. – Пора заняться уборкой.

Хелен и Алина согласились присоединиться к синьоре Малатесте и остальным, и Сумеречные охотники принялись обыскивать поместье в поисках оставшихся сектантов и демонической активности. Алек остался стеречь Шинь Юнь, и Магнус надеялся, что его друг отдохнет хотя бы немного.

В воздухе висела плотная завеса пыли, из-за которой огненные взрывы в небе казались лишь смутными желтыми вспышками; они слабо освещали обломки камней, то и дело попадавшиеся под ногами. Всякий раз, когда Магнус находил раненого человека из секты, он вспоминал о той минуте, когда Алек пришел к нему на помощь, и исцелял своих врагов, подобно Катарине.

Через какое-то время из-за пелены дыма и огня появилась новая группа Сумеречных охотников. Он попытался думать об Алеке, а не о том, что станется с Шинь Юнь.

– О, привет, – произнес какой-то молодой человек, внезапно останавливаясь рядом с Магнусом. – Магнус Бейн? До сих пор мне не удавалось рассмотреть тебя хорошенько, с такого близкого расстояния.

Магнус пренебрежительно фыркнул.

– Обычно я выгляжу лучше. – Он представил, какой у него сейчас вид: он был весь в синяках и царапинах, взъерошен и одет в окровавленный, бесформенный белый пиджак, который был ему велик на несколько размеров. – Намного лучше.

– Ух ты, – воскликнул парень. – Ты хочешь разбить мне сердце? Кстати, мы с Алеком очень близки. Мы с ним недавно обсуждали кое-какие планы на будущее. И будем очень рады, если ты присоединишься к нам. Можно неплохо поразвлечься – заняться тем, чем тебе захочется. – Он подмигнул. – Всем, чем угодно.

– Хм-м, – промычал Магнус. – И как же тебя зовут?

– Леон Верлак, – ответил молодой человек.

– Ну что ж, Леон Верлак, – очень медленно произнес Магнус. – Можешь продолжать мечтать.

 

Глава 31

Милосердие

Прислонившись к растрескавшемуся каменному столбу, Алек наблюдал за своими друзьями. Хелен и Алина обходили сад и надежно связывали попадавшихся им сектантов. Они вытащили клинки из ножен, приготовившись сражаться с отбившимися от стаи демонами, но эта предосторожность была излишней. Судя по всему, взрыв, произошедший в момент исчезновения Асмодея, заставил адских тварей покинуть этот мир. В принципе, дела у них осталось немного: нужно было извлечь из-под развалин десяток сектантов, погасить небольшие пожары, проводить римских Сумеречных охотников в амфитеатр.

Магнус занимался исцелением тех самых людей, которые совсем недавно с нетерпением ждали момента его принесения в жертву. Он с невозмутимым видом переходил от одного человека к другому, точно так же, как делала это Катарина тогда, после вечеринки. Алек мог с легкостью найти его даже в темноте – на кончиках его пальцев сверкали голубые искорки. Алек считал, что Магнус не просто проявляет исключительную доброту – он вел себя как святой.

Молодой человек обернулся к Шинь Юнь. «Зеркало, в котором отражается моя темная сторона», – однажды сказал ему Магнус, но он, Алек, так не думал. У его возлюбленного не было совершенно ничего общего с этой негодяйкой. Женщина была по-прежнему привязана к каменному столбу, она по-прежнему немигающим взглядом смотрела куда-то во тьму. Алек вздрогнул от неожиданности, заметив, что по лицу ее катятся слезы, хотя она не издавала ни звука.

– Хочешь позлорадствовать? – горько спросила она, поймав взгляд Алека. – Я вела себя как идиотка. Я думала, что Асмодей – мой настоящий отец. Я думала, что «Багровая Рука» – моя семья. Но все это оказалось ложью. Я всегда была одинока, и смерть моя тоже будет одинокой. Ты доволен?

Алек покачал головой.

– Я просто размышлял о том, какой бы ты стала и как бы вела себя, если бы встретила человека, неспособного на предательство.

– Предлагаешь мне начать встречаться с Магнусом? – злобно усмехнулась Шинь Юнь.

Даже она, чародейка, захватившая Магнуса в плен, вытащившая на арену, чтобы принести его в жертву на глазах у кровожадной толпы, видела, кто такой Магнус. Любой мог видеть это. Алек ощутил смутное беспокойство – снова в мозгу возникла настойчивая мысль о том, что множество людей, без сомнения, не прочь завести близкие отношения с Магнусом. Он не хотел думать об этом. Он все время пытался убедить себя в том, что ему никогда не придется ревновать.

– Ты хотела его заколоть, – заметил Алек. – Поэтому, отвечая на твой вопрос, скажу: естественно, нет.

Шинь Юнь лишь хмыкнула. Алек усилием воли заставил себя не думать о ее клинке, который опускался на грудь Магнуса тогда, в пентаграмме.

– Я сожалею о том, что пыталась его убить, – пробормотала Шинь Юнь, уставившись в землю. – Передай ему это.

Алек вспомнил лицо Магнуса в тот момент, когда исчез барьер, ограждавший пентаграмму. Магнус обернулся, и казалось, что природа и все ее стихии подчинялись ему. Рука его была поднята, магический свет окутывал его тело, струился по гладкой смуглой коже; прозрачная «вуаль» магии парила над его взъерошенными черными волосами, пламя и ветер метались в его сверкающих глазах. Он был наполнен этим магическим пламенем, он был невозможно прекрасен и грозен.

Но он не причинил вреда ни одному из тех, кто хотел его убить.

Магнус доверился Шинь Юнь, а она предала его; но Алек знал, что его любимый после этого не перестанет доверять людям. Алек доверил свои тайны Алине, и Хелен, и даже вампирам из Нью-Йорка, и оказался прав. Это сработало. Возможно, это единственная вещь, которая работает – когда отметаешь свои страхи и доверяешься людям.

Разумеется, он не хотел, чтобы Шинь Юнь избежала наказания. Она должна была расплатиться за свои преступления, но Алек понимал: если она попадет в лапы Конклава, живой ей не уйти.

«Пусть будет так, – сказал он себе. – Закон суров, но это Закон».

Отец часто предупреждал его о том, что следует быть осторожным, не совершать ошибок, не импровизировать и не действовать в одиночку, что следует повиноваться духу и букве Закона. Он вспомнил Хелен, как она пыталась стать идеальным Сумеречным охотником ради своей семьи. Алеку пришла в голову неприятная мысль: он не такой, он наверняка не оправдает надежд отца; а ведь он всегда старался следовать законам и правилам.

Магнус мог бы прикончить Шинь Юнь после разрушения пентаграммы, или в любой момент после этого. Но вместо этого он почему-то отчаянно стремился спасти ее от смерти. Тот Магнус, которого знал Алек, всегда выбирал доброту и снисхождение – когда ему предоставляли такой выбор.

Алек наклонился и клинком серафима разрезал веревки, которые связывали запястья Шинь Юнь; сила Ангела, заключавшаяся в оружии, помогла ему справиться с магическими путами.

– Что ты делаешь? – прошептала Шинь Юнь.

Алек и сам толком не знал, что он сделал и зачем.

– Уходи, – грубо произнес он. Шинь Юнь продолжала неподвижно сидеть на земле, тупо уставившись на Сумеречного охотника. Алек повторил: – Уходи. Или ты хочешь остаться, отдаться во власть Конклава? Рассчитываешь на его милосердие?

Шинь Юнь поднялась на ноги, вытерла слезы тыльной стороной руки. Во взгляде ее он заметил горечь и злобу.

– Тебе кажется, что ты знаешь Магнуса Бейна. Но ты понятия не имеешь о том, какие страшные, темные тайны он скрывает от тебя. Он еще многого не рассказывал тебе о себе и своем прошлом.

– Я не хочу ничего знать, – бросил Алек.

Чародейка криво усмехнулась.

– Придет день, и ты узнаешь.

Алек резко обернулся к ней, и на лице его отразился гнев. Шинь Юнь ахнула и бросилась бежать прочь, в сторону завесы дыма.

Сумеречные охотники контролировали территорию поместья, и Алек понимал, что беглянку, скорее всего, схватят. Но он сделал все, что мог, дал ей шанс. Теперь никто не сможет обвинить ни Магнуса, ни Алину, ни Хелен в содействии побегу чародейки. Алек сделал это сам. Один.

Он поднял взгляд на клубы дыма, взглянул на взрывы, озарявшие небо алыми и пурпурными вспышками. Когда-нибудь он снова начнет подчиняться законам. После того, как эти законы изменятся.

Когда из-за пелены дыма возникли две фигуры, он вздрогнул, напрягся и приготовился отвечать на возмущенные вопросы суровых итальянских Сумеречных охотников. Но это оказались всего лишь Алина и Хелен, а за ними на некотором расстоянии следовал Магнус. Алина шла впереди. Она невольно приоткрыла рот, увидев Алека, стоявшего у старого мраморного столба, и перерезанные веревки у его ног.

– Во имя Ангела! – ахнула Алина. – Шинь Юнь удалось бежать?

– Ну, – пробурчал Алек, – сама видишь, ее здесь больше нет.

Алина сжала губы. Выражение ее лица было таким, будто она проглотила лимон.

– Больше нет? – повторила Хелен. – Что мы теперь скажем остальным Сумеречным охотникам? «Мы взяли в плен чародейку, убийцу и главу опасного культа, но позволили ей ускользнуть. Вы уж нас извините, ребята!»

В ее изложении ситуация выглядела не слишком радужно.

Поблизости раздались крики. Алек разглядел вереницу вооруженных до зубов воинов, которые уводили прочь пленных сектантов. Магнус присоединился к их небольшой группе, столпившейся вокруг валявшихся на земле веревок. Сердце Алека болезненно сжалось, когда он увидел выражение лица чародея – на нем читались облегчение и тревога, и это причиняло Алеку боль. Белый балахон Магнуса был покрыт пятнами крови и сажи. Он был ранен и выглядел очень усталым.

– Шинь Юнь бежала? – спросил он и на миг закрыл глаза. – Я почти рад.

Услышав, что Магнус «почти рад», Алек решил, что его поспешное решение все-таки было правильным.

– Слушайте меня все, – тщательно подбирая слова, заговорил Магнус. – Вы трое заслуживаете огромной благодарности и всяческих наград за сегодняшний подвиг. Вы втроем разогнали секту людей, поклоняющихся демону, сровняли с землей итальянскую загородную виллу и помешали Князю Ада проникнуть в этот мир. Я уверен, в Институте всех вас ждут громкие похвалы и одобрительные похлопывания по спине.

В душе Алека зарождался невыносимый страх – тот холодный страх, который он почувствовал, увидев Магнуса на арене и подумав о том, что Магнус может умереть прежде, чем он, Алек, доберется до него.

– Но? – осторожно спросил Алек.

– Но ко мне Конклав, само собой, отнесется без особого восторга. Именно я находился сегодня ночью в пентаграмме. Я был центральной фигурой сегодняшнего скромного мероприятия. Именно меня будут допрашивать Сумеречные охотники. Я не хочу, чтобы у кого-либо из вас возникли неприятности из-за того, что вам пришлось меня спасать. Мне кажется, вы все должны воспользоваться успехом этой миссии и предотвратить неловкие вопросы, которые могут появиться у вашего начальства. Вы случайно наткнулись на сборище сектантов, совершавших ритуал и вызывавших демона. Больше вы ничего не знаете. Пусть Конклав обращается ко мне за разъяснениями.

Алек обменялся взглядами с Алиной, затем с Хелен.

– Мы уничтожили «Багровую Руку», – произнес Алек. – А это самое главное, верно?

Алина кивнула.

– Члены секты пытались вызвать Асмодея. Мы втроем выследили их и прекратили ритуал прежде, чем демон появился в этом мире.

– Мы также ликвидировали их штаб-квартиру, – добавила Хелен. – И спасли человека, которого они собирались принести в жертву. Это правда. И это все, что следует указать в отчете.

– Мы ведь не будем лгать Конклаву, – торопливо заговорила Алина. – Я бы никогда не стала этого делать, потому что мама лишит меня Меток – хуже того, она скажет, что разочаровалась во мне. Мы просто пытаемся избавить Конклав от лишних, не относящихся к делу подробностей. Ты никак не связан с «Багровой Рукой», Магнус – кроме того, что сегодня едва не стал ее жертвой. А кому есть дело до событий, произошедших триста лет назад?

– Я все же признаюсь в своей ошибке. Когда Мори Шу обратился ко мне за помощью, я должна была сообщить в Парижский Институт, а не пытаться решить проблему своими силами, – возразила Хелен.

– Вы не хотите, чтобы мое имя смешивали с грязью, – вступил в разговор Магнус, – но и твое тоже незачем позорить, Хелен. Главное вот что: ты получила важную зацепку и с похвальной целеустремленностью решила размотать этот клубок. Совершенно неважно, почему тот маг обратился именно к тебе, поступил ли он так, зная о твоем происхождении, или по какой-то иной причине. Как показали дальнейшие события, он сделал правильный выбор.

– Это был лучший выбор, – подхватила Алина. – Ты положила конец существованию «Багровой Руки». Сделала все, что могла. Ни один Сумеречный охотник не мог бы вести себя более достойно и храбро.

Хелен подняла взгляд на Алину. Ее щеки слегка порозовели. Алек с изумлением догадался о ее состоянии по взгляду и выражению лица: это было то же самое чувство, которое часто охватывало его в присутствии Магнуса. Восторг, смешанный со страхом и неуверенностью в том, что Магнус действительно такого высокого мнения о нем. Как часто он боялся, что Магнус сочтет его недостойным!

Алека наконец озарило. Очевидно, он упустил нечто важное насчет отношений между девушками, пока его голова была занята спасением Магнуса.

– Проблема, разумеется, заключается в том, – заговорил Магнус, – что теперь, когда Шинь Юнь бежала, Конклаву понадобится кто-то, на кого можно повесить руководство «Багровой Рукой».

Алек испытал приступ паники.

– Только не ты, – прошептал он. – Этого не может быть.

Магнус бросил на него неожиданно ласковый взгляд.

– Нет, не я, любимый, – сказал он. – Мы что-нибудь придумаем.

Он замолчал. К ним приближалась группа итальянских Сумеречных охотников, которые занимались осмотром поместья. Они поспешили прочь, а Хелен обменялась парой слов с их командиром.

Чародей, Алек и девушки направились к воротам виллы. Алек поймал взгляд Хелен.

– Прости меня. Я едва не провалил все дело.

– А что я говорила тебе, Алек Лайтвуд? – усмехнулась молодая женщина. – Всюду, где бы ты ни появился, происходят катастрофы и всевозможные бедствия. Рушатся здания. Преступники сбегают из-под стражи. Я уже начинаю привыкать к этому. – Она украдкой бросила взгляд на Алину, и та отчаянно покраснела. – И еще, по-моему, это начинает мне нравиться.

Алина откашлялась.

– Я знаю здесь одно местечко. Ничего особенного, просто небольшое кафе на набережной Тибра. Может, мы там как-нибудь посидим? Ну, то есть, когда у тебя будет время. Если ты захочешь. – Она обернулась к мужчинам: – Если что, это приглашение относится только к Хелен. А не к вам с Магнусом.

– Я понял, – буркнул Алек, который наконец-то все понял.

– Я в Европе по делам, – медленно произнесла Хелен. – На следующей неделе мне нужно быть в Пражском Институте.

– Ах, вот как. – Алина выглядела совершенно несчастной.

Хелен, казалось, что-то обдумывала.

– Но после такой крупной операции я заслужила небольшой отдых. Возможно, я смогу это устроить, и останусь в Риме еще на некоторое время.

– Правда? – прошептала Алина.

Хелен пристально посмотрела на нее. Алек и Магнус попытались сделать вид, что их здесь нет, и они ничего не видят и не слышат.

– Если ты имеешь в виду то, что я подумала, – произнесла Хелен. – Если ты говоришь о настоящем свидании. Со мной.

– Да! – воскликнула Алина, которая, судя по всему, решила больше не сдерживаться. – Да, да, да! О настоящем свидании. Хелен Блэкторн, ты самая красивая женщина, которую я встречала. Ты сражаешься, как легендарный воин. Когда ты говорила о своей семье, я едва не расплакалась. И я… я приглашаю тебя выпить кофе, или пообедать, а может быть, съездим на выходные во Флоренцию? Погоди, нет, я… мне надо было сказать что-то более сложное, навороченное и романтичное. Я почитаю любовные романы и научусь говорить о таких вещах. Извини.

Выглядела она смущенной.

– За что ты извиняешься? – удивилась Хелен. – Мне понравилась твоя речь.

– Правда? – спросила Алина. – Значит, ты хочешь со мной позавтракать?

– Ну… вообще-то, нет, – ответила Хелен.

Услышав это, Алина шмыгнула носом. Казалось, она готова разрыдаться.

– Я все испортила. Но когда?.. Как, что я такого сказала?..

– Да нет, я другое имела в виду, – поспешно произнесла Хелен, – давай лучше пообедаем. Так будет удобнее – мы сможем сначала зайти в Институт, принять душ и переодеться. А то у меня все руки в этой мерзкой слизи.

– А, – Алина помолчала. – Хорошо. Превосходно! То есть, я хотела сказать, давай.

Она начала подробно рассказывать о своих планах насчет обеда. Алек не мог понять, где и как она собиралась всего за три часа найти джазовый оркестр, но был рад, что она счастлива. Ее глаза блестели, щеки раскраснелись. Должно быть, Хелен считала, что она выглядит не просто счастливой, но и самой красивой – в тот момент, когда Алина смолкла, чтобы перевести дыхание, Хелен наклонилась и поцеловала ее.

Это был даже не поцелуй, а быстрое, едва заметное прикосновение губ к губам. Алина улыбнулась, не отрываясь от Хелен, взяла ее за локоть и привлекла к себе. Первые лучи солнца, появившиеся из-за горизонта, упали на кольцо Пенхаллоу, и украшение засияло, когда Алина убрала назад волосы Хелен и осыпала поцелуями ее лицо.

Алек негромко заметил:

– Надеюсь, у них что-нибудь получится.

Магнус ответил:

– Вообще-то, сначала я думал, что они уже давно вместе. Красивая пара. Дамы, мне очень не хочется вас прерывать, но сюда идет Леон Верлак.

Хелен и Алина разомкнули объятия. Они улыбались. Лицо обычно веселого и жизнерадостного Леона, напротив, было угрюмым и неприветливым. Он толкал перед собой Бернарда.

Руки Бернарда были связаны, он яростно вырывался и громко возмущался.

– Вы не можете со мной так поступить! Во всем виноват Магнус Бейн!

– Ага, так мы тебе и поверили, – презрительно усмехнулся Леон.

– Я лидер «Багровой Руки», ее пророк и темный властелин, я – та сила, которая стоит за нашей организацией, и тот, кому предначертано восседать на черном троне! Я не потерплю, чтобы со мной обращались, как с простым уголовником!

Леон Верлак оглянулся на Хелен и Алину, затем бросил взгляд на Алека с Магнусом. Выражение лица Алека было непроницаемым.

– Да понял я, понял, – проворчал Леон и в очередной раз подтолкнул вперед пророка и темного властелина «Багровой Руки». – Сегодня у всех нас выдался непростой денек.

Алина улыбнулась, глядя на Алека и Магнуса, и в глазах ее загорелись восторженные искорки.

– Мне кажется, вопрос насчет лидера «Багровой Руки» решен.

– И кто бы мог подумать, что придет день, и я буду рада видеть Леона! – улыбнулась Хелен.

– Я считаю, что мы должны заключить договор, – заговорил Алек. – Мы все четверо сохраним в тайне то, что нам известно о «Багровой Руке». На самом деле, я предпочел бы больше не упоминать об этом в разговорах с кем бы то ни было в Нью-Йорке. Никогда.

– Мудрое решение, – заметила Алина. На щеках ее по-прежнему горел румянец, и она не отпускала руку Хелен. – Если Джейс и Изабель узнают, что мы устроили себе такое развлечение без них, они нас пристукнут.

Хелен кивнула.

– Мы четверо никогда не встречались на этой вилле. Ничего этого не было. Буду очень рада когда-нибудь увидеться с тобой, Алек. В первый раз.

Алек знал: если бы его отец услышал о культе и прошлом Магнуса, он обязательно пришел бы к таким же выводам, что и Хелен – только в сто раз хуже. Алек очень не хотел, чтобы это случилось. Он все еще верил в то, что его отец, получив возможность узнать Магнуса лучше, в конце концов увидит то, что разглядели Хелен и Шинь Юнь, то, что Алек увидел почти с самого начала их знакомства.

Конечно, его отцу было бы приятно услышать, что Алек сыграл не последнюю роль в большой операции в Риме. Они схватили главу «Багровой Руки», положили конец существованию культа и помешали поклонникам демона довести до конца кровавый ритуал. Возможно, думал Алек, Римский Институт даже официально поблагодарит их за отлично выполненную работу.

Но по сравнению с мнением Магнуса одобрение или неодобрение отца – да и любого члена Конклава – ничего не значило для Алека. Алек знал себя. Он знал, чтó он сделал, за что боролся, он знал, за что будет бороться в будущем.

И он совершенно точно знал, кого он любит.

Пыль постепенно оседала, солнце светило все ярче, его живительные лучи прогоняли ночной мрак и возвещали о наступлении нового, счастливого дня. Деревянная сцена, каменные сиденья амфитеатра и вилла, служившая последним оплотом «Багровой Руки», лежали в руинах под ясным, безоблачным осенним небом.

Алек, к собственному изумлению, рассмеялся вслух.

Он потянулся к Магнусу и взял его протянутую руку.