Проснулась Найдана от того, что ей стало жарко. Сколько прошло времени, она не знала. Не открывая глаз, потянула платок на шее, чтобы немного его ослабить. И только тогда она задумалась, почему спит в платке. Найдана открыла глаза и, приподнявшись на локте, осмотрелась. Она вспомнила все и со стоном рухнула обратно на лавку. Глаза тут же наполнились слезами, и девочка сильно зажмурилась, чтоб сдержать их.

Что сейчас – день или ночь – Найдана не понимала. В углу, на невысоком насесте сидела курица – единственная животина Ведагора. Она поглядывала на Найдану, повернув голову набок. Свет в землянке был такой же тусклый, как в избе, но шел не от лучины, а от почти потухшего очага. Что-то Найдана не припоминала, что здесь был очаг, когда она только пришла. Похоже, Ведагор на скорую руку его соорудил и всю ночь топил, чтобы обогреть жилище. Вон и хворост в кучу свален, а под ним – несколько поленьев. Найдана не помнила и этой кучи дров со вчерашнего вечера. Значит, Ведагор принес ее, пока она спала. А где сам Ведагор? Ни Ведагора, ни его кожуха, в который он ее давеча закутывал, не было. Должно быть, он вышел.

Слабой рукой Найдана провела по лицу. Щеки горели то ли от жары, то ли от пережитого горя. А может, это хворь от долгого лежания на снегу? Она села и стянула с себя платок. Обуви на ней не было, лишь толстые шерстяные чулки. Видать, Ведагор снял обувку, чтобы та не мешала, а Найдана даже не почувствовала. Тусклый свет от краснеющих углей еле освещал землянку. Жилище старца было более чем скромным: здесь и развернуться-то негде – едва хватало места для одного человека. Даже очаг, выложенный камнем, больше походил на небольшое кострище, чем на печь. Выпечь хлеб в таком точно не получится. Стола не было. Как и полатей. Только лавка напротив очага, на которой она спала. Несколько посудин сиротливо стояло тут же, на краю лавки. Наверное, это был и стол, и постель. Повсюду развешаны пучки сушеных трав – по стенам, над головой. И дух в землянке такой чудный, наполненный этими самыми травами. Словно Ведагор запер в своем жилище кусочек лета. На память.

Несмотря на туман в голове. Найдана понимала: нужно что-то делать. Но никак не могла определиться. Почти не осознавая своих действий, она сняла одежду, задумчиво вывернула ее и снова надела – швами наружу. По обычаю, в знак скорби. Ведь у нее не было специальных траурных одежд с черной строчкой вышивки, которые она должна теперь носить в течение года. Слезы снова брызнули из глаз. Найдана безвольно упала на колени и заревела в голос. Казалось, со вчерашнего дня прошло лет сто, и она – старая столетняя бабка, старше самого Ведагора. Может, и Ведагора-то уже давно нет. Если прошло сто лет… Все как в тумане… Но одежда-то на ней прежняя, которую еще при матери надевала. Не могла она служить сто лет – обветшала бы. В голове все перепуталось, как во сне. Нужно было что-то делать, чем-то отвлечь себя. А то так можно реветь, пока глаза не вытекут. И мысли странные совсем с ума сведут. Найдана быстрым жестом утерла рукавом слезы, шмыгнула носом, поднялась и подошла к очагу.

Угли совсем прогорели, из красных стали черными и слились с темнотой жилища. Найдана поежилась – ее опять бил озноб. Где-то тут она заприметила хворост и щепки. Или ей примерещилось? Она пошарила рукой и, наткнувшись на дрова, быстро подкинула их на угли и подула. Но они были слишком остывшие, чтоб разгореться снова. Найдана применила свой способ разжигания огня, за который ее ругала мать. Воспоминания нахлынули с новой силой, и Найдана поморщилась, преграждая им путь в свою голову. Иначе слезы уже будет не остановить. Хворост затрещал, охваченный пламенем, и землянка снова осветилась тусклым светом. Найдана нашла чугунок, воду в ведре и даже немного овса. Кашу-то она уже давно умела варить. Вот только соли не нашла. Но это ничего. Каша получилась жидковатая, Зара из такой делала лепешки, вкуснее которых Найдана ничего не пробовала. Сейчас все, что когда-то делали ее родители, казалось самым лучшим.

Найдана поставила чугунок на камень и накрыла крышкой. Есть не хотелось. Хотя она не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Утром? Вчера? Еще в своей избе. Как же давно это было – будто в другой жизни.

Огонь в очаге разгорался все сильнее, но Найдану знобило, она никак не могла согреться. Еще недавно ей было жарко, а тут замерзла так, что зубы стучали. Она подкинула в огонь еще несколько поленьев и снова забралась на лавку, свернувшись калачиком и хорошенько натянув подол шерстяной шушки на озябшие ступни.

Дверь скрипнула, застав Найдану врасплох. Но она не испугалась, а только вяло повела глазами и еще сильнее поджала колени, стараясь унять дрожь. Ведагор прошел к очагу, положил рядом с ним охапку дров, заприметив про себя, что очаг не потух, да и каша сготовлена. Затем обернулся и пристально посмотрел на Найдану.

– Проснулась? – спросил он, хотя и сам видел, что девочка поглядывает на него. – Ну там и метет! Как в лютень! Я смотрю, ты каши наварила, хозяюшка.

Найдана молча наблюдала за ним, не в силах ответить. Ведагор подошел к лавке и вздохнул, заметив вывернутую наизнанку одежду Найданы. Она подняла на старца глаза, но оставалась такой же вялой. Ведагор прикоснулся сухой твердой ладонью к ее лбу.

– Э, девонька, да у тебя жар! – Он торопливо встал и засуетился в поисках нужной травы, ягод и горшка, чтобы приготовить отвар. – Пылаешь как горшок в печи.

Ведагор торопливо поставил чугунок с водой на огонь. Взял с лавки кринку и быстро пошел собирать травы по стенам. Он даже не задумывался, не останавливался ни на мгновение, потому что знал, что ему надо и где это находится. Пучок мяты, пучок ромашки, щепотка ревелки, горсть горьких ягод калины, добытых откуда-то из-за пучков травы, развешанных по стенам, – Найдана даже не подумала, что там могут быть какие-то полки. Ведагор все разминал пальцами и ссыпал в кринку, поглядывая на девочку, словно по ее виду определяя, какой травы еще нужно добавить. Тем временем вода в чугунке запузырилась, забурлила, старец слил ее туда же, в кринку, прикрыл крышкой и закутал рушником, чтобы целебный дух не вырвался наружу и не пропал зазря. Ведагор присел на край лавки, с жалостью глядя на Найдану.

– Тебе к людям нужно, – сказал он.

Найдана посмотрела на старца и отвела глаза. Ее щеки горели лихорадочным огнем, а тело трясло от озноба.

– Там бабы тебе и постель мягкую сладят и настилальник чистый постелят, а у меня тут лес кругом, – продолжил Ведагор.

– Я к ним не вернусь! – резко ответила Найдана.

– О как! – Ведагор хлопнул себя руками по коленям. – А я-то думал, мне почудилось, что у тебя голос появился. Пойми, нельзя тебе в глуши жить, неразумная! Среди людей нужно.

– Мне некуда возвращаться. Нет у меня больше дома. Ты вон живешь в лесу, и я с тобой буду, – упрямо твердила Найдана.

– Я уже старый, мне можно и в лесу. Да и со зверьми разговаривать мне проще, чем с людьми. А ты мала еще, чтоб отшельницей жить. Одичаешь.

– Не одичаю. Я с тобой хочу. Не гони меня…

– Ну что за упрямица! Негоже девке по лесам скитаться, понимаешь? А если со мной что случится, ты же совсем одна останешься. К людям тебе надо!

– Я тебе помогать буду, варить, стирать… Я умею!

– Помощница тоже мне! – ворчал Ведагор. – Только голос обрела и снова хочешь забыть его среди зверья-то?

Найдана хотела что-то ответить, но закашлялась. Ведагор спохватился, подошел к кринке с отваром, приоткрыл ее и понюхал. Душистый пар, вырвавшийся наружу, тут же разошелся по жилищу. Ведагор осторожно отлил немного отвара в чашу, снова подошел к Найдане и помог ей приподняться.

– Пей давай, – придерживая одной рукой Найдану за спину, другой старик держал чашу у ее рта. – Завтра хвою заварю. И меда побольше раздобыть надо. И молока бы еще горячего…

Найдана не отвечала, отпивая горячий отвар, но понимала, что эти слова Ведагора означают, что он разрешил ей остаться. Во всяком случае, до завтра.

* * *

Несколько дней Найдана пролежала в лихорадке. Она бредила и металась, стонала и плакала, будто снова, раз за разом, переживала во сне гибель родителей. А Ведагор выхаживал ее снадобьями, обтирал и был рядом, стоило ей издать хотя бы звук. И настилальник он все же где-то раздобыл. Сам-то он привык просто спать: сена охапку бросит – чем не постель? Да хоть на голой земле! Бывает, так за день ноги стопчешь, что готов уснуть где угодно. А дитю так нельзя. Вот и принес чистый настилальник и одеяло. А уж где он их раздобыл – ему одному известно.

Наконец хворь отступила. Найдана открыла глаза и осмотрелась. Крошечное жилище, все увешанное сухими пучками трав. В углу на насесте, нахохлившись, спала курица и изредка тихо квохтала во сне. Почти затухшее кострище прямо на земляном полу было источником света и тепла одновременно. Горько пахло дымом, как всегда в избах зимой. Взгляд Найданы уперся в чистый настилальник, которым была застелена подстилка, где она лежала. Найдана провела по нему рукой и улыбнулась. Ведагор хоть и ворчал иногда, а был очень добрым.

Где-то внизу, под лавкой, послышался шорох и чье-то тихое ворчание. Найдана притихла и осторожно посмотрела, что там. А там был Ведагор, устроившийся на ночлег прямо возле лавки, на охапке соломы. Он приподнялся, чтобы подкинуть дров в очаг, который находился так близко, что Ведагору и вставать не приходилось – лишь протянуть руку. Он разворошил угли поленом и положил его сверху, а на него еще пару и, прежде чем улечься обратно, по привычке взглянул на Найдану – проверить, как она себя чувствует.

– Очнулась! – обрадованно воскликнул он, заметив, что та не спит. – Ну и напугала ты меня, девонька!

– Есть хочу, – вяло пробормотала Найдана, с удивлением прислушиваясь к своему голосу, словно впервые его услышала.

– Есть она хочет! Ах ты, голубушка! – еще больше обрадовался Ведагор. – И немудрено! Столько дней на одних отварах.

Он торопливо, насколько позволял возраст, поднялся и засуетился, не зная, за что хвататься. Словно от волнения напрочь позабыл, что где в его землянке находится. Наконец, взял глубокую чашу, деревянной ложкой начерпал из чугунка и подошел к Найдане.

– Похлебка жиденькая, – сказал он. – Тебе сейчас самое то.

– Я сама, – сказала Найдана, когда Ведагор попытался кормить ее с ложки.

– Сама, конечно, сама! – радовался Ведагор, передавая ей ложку.

Найдана осторожно отхлебнула один раз, другой, затем опустила руки. Видать, была еще слишком слаба после болезни.

Воспоминания вдруг нахлынули с новой силой. Найдана задавалась вопросом, почему это произошло, как можно было предотвратить? Она даже винила себя в гибели родителей. Ведь наверняка можно было что-то сделать и спасти их.

– Я просила тебя показать мне грядущее! Помнишь? Я бы все исправила, если бы знала! Я же тебя просила! – в отчаянии крикнула Найдана.

– Ты бы ничего не смогла сделать… – тихо произнес Ведагор.

– Смогла бы! Я бы спасла их! Если бы знала…

– Я видел твое грядущее… – начал Ведагор, но Найдана вдруг вспыхнула:

– Ты видел?! И не сказал мне? Как ты мог?.. – Слезы брызнули из ее глаз.

– Успокойся, моя девочка… – Ведагор обнял ее за плечи. Найдана сначала сопротивлялась, злясь, и отталкивала его, но потом, обессилев от горя и слез, сама уткнулась ему в грудь, тихо всхлипывая. Ведагор, поглаживая ее по вздрагивающей спине, продолжал: – Я видел твое грядущее. Еще до того, как ты попросила. Но увидеть грядущее – не значит его изменить. Ты просто знаешь, что произойдет, и ничего не можешь сделать. Я видел все, что произошло с тобой и твоей семьей. Если бы был хоть один шанс что-то изменить, я сказал бы тебе и помог всем, чем только мог. Но шанса не было. Ни единого! Если бы сказал тебе тогда, это принесло бы лишь страдание. О некоторых вещах лучше не знать. Ты прожила эти годы в неведении, и они не были испорчены ожиданием неизбежного.

– Ты знал! И ничего мне не сказал! – Найдана всхлипывала и кричала, будто не слышала, что говорит ей Ведагор. – А сам… Сам вообще ушел! За какими-то своими дурацкими травами!

– Эти дурацкие травы спасли тебе жизнь, – спокойно ответил Ведагор. – Если бы я не набрал их, не смог бы вылечить твою хворь.

– Ты должен был сказать мне… – всхлипнула Найдана.

– Когда? Когда ты была совсем маленькой? Зачем? Чтоб превратить твою жизнь в кошмар? Послушай меня, – он коснулся ее подбородка и, повернув ее лицо к себе, заглянул в глаза, – ты ничего не смогла бы сделать. Поверь мне. Я заранее знал о гибели моей семьи и ничего не смог изменить. Хотя потратил на это много лет. Некоторые вещи мы должны просто принимать такими, какие они есть. Эти видения показывают, что должно произойти, но не говорят, когда это произойдет. С тех пор как я увидел твое грядущее, сердце мое болело от неизбежного. Я не мог допустить, чтоб и ты страдала.

Найдана крутанула головой, отстранившись от руки Ведагора, и отвернулась.

– Я не могу так просто простить ему гибель моих родителей, – тихо сказала она. – Они должны быть отомщены.

– Нельзя допускать такие мысли, – испуганно воскликнул Ведагор. – А не то Ворон добьется, чего хочет, и ты станешь такой же, как он.

– Он и так будет этого добиваться… – Найдана уже не всхлипывала, ее взгляд был суров, но слезы безудержно скатывались по щекам. – Уж лучше я стану темной ведьмой, отомстив за своих родителей, чем став его ученицей.

Ведагор молчал. В словах Найданы была правда. Раз уж Ворон нашел ее и задумал сделать из нее преемницу, он ни перед чем не остановится и будет добиваться своего.

– Только пообещай мне, что впредь не будешь скрывать от меня грядущее, – Найдана взглянула на старца, ее глаза то ли от слез, то ли от сполохов огня в очаге будто светились зелеными искрами. – Даже если грядущее будет ужасным, ты не скроешь его от меня.

– Обещаю… – тихо произнес Ведагор.

* * *

Иногда память играла с ней в жестокую игру. Воспоминания о той жизни вдруг нахлынывали, и Найдана замирала, позволяя им окутать ее настолько, что начинала путаться, где воспоминания, а где явь. Найдана даже закрывала глаза, чтобы глубже погрузиться в те чувства. Вот ей казалось, что она снова в своей избе, Зара топит печь и напевает. Тихо, почти неслышно. Найдана потихоньку подпевает – теперь она тоже может петь, матушка должна быть довольна. Ведь ее дочь знает все песни, а она об этом и не догадывалась. Найдана улыбнулась и открыла глаза… Она даже не сразу поняла, где находится, с удивлением оглядывалась вокруг. А когда поняла, затихла, улыбка медленно сползла с ее губ, руки опустились, слезы выступили на глазах… Ей не хотелось возвращаться в реальность…

Прошло еще несколько дней, прежде чем Найдана перестала плакать. И еще несколько, пока она начала контролировать себя в воспоминаниях. Девочка не избавилась от них полностью, разрешая время от времени уносить себя в прошлое. Но нужно было жить дальше и набираться сил, чтобы дать отпор Ворону.

Зима в этот год выдалась вьюжная и снежная. Старики говорят, к богатому урожаю. Но в такую метель особо из избы не выйдешь – заметет. И к лучшему. У Найданы совсем не было желания выходить, видеть других людей, делать что-то, а Ведагор и не гнал. И хотя он раздобыл где-то для нее кожух, она никуда не выходила. Найдана могла целый день, закутавшись в одеяло, лежать на лавке и смотреть, что делает Ведагор. А старец то занимался травами, то разбирал корешки: одни измельчал, другие бережно заворачивал в тряпицы и укладывал в короба. Или подолгу смотрела, как огонь в очаге скачет по дровам, постепенно окрашивая их в черный цвет.

Еще какое-то время она лежала, вглядываясь в причудливые тени и блики от огня, расползавшиеся по всему жилищу, как сказочные существа. Казалось, они живут своей жизнью, подглядывая за людьми из укромных уголков. А когда все засыпают, существа выбираются из своих тайников и перешептываются. Или это трещат поленья в огне?

Найдана села, подтянув коленки к самому подбородку и обхватив их руками.

– Что ты делаешь? – спросила она, наблюдая, как Ведагор выволок на середину жилища клубок надранного ровными полосками лыка.

– Лапоточки тебе к лету плести буду, – ответил Ведагор.

К лету… Она и не думала, что когда-то наступит лето. А у нее и правда даже лаптей нет. Ничего не осталось после пожара: ни утвари, ни украшений, ни одежды. Лишь то, в чем удалось сбежать. Даже рукавиц нет.

– Может, у тебя шерсть есть? – спросила Найдана.

– Откуда? – хмыкнул Ведагор, не отрываясь от своего дела.

– А то я бы рукавицы связала. И тебе, и себе. Я умею. Да и носки тоже… – робко предложила Найдана и потупила взор, потому что Ведагор вдруг пристально посмотрел на нее.

– Носки, говоришь? Хех! Носки – дело хорошее. Раздобуду тебе шерсть.

– Ведагор… – Найдана сделала паузу. – А если Ворон меня здесь найдет?

Они уже давненько не говорили о Вороне.

– Не найдет. Тут место заговоренное, он его никогда не найдет, так что можешь спокойно жить. Тут он тебя не учует, – успокоил Ведагор Найдану.

* * *

Найдана осталась у Ведагора. Он рассказывал ей про травы и хвори, которые этими травами лечатся, учил некоторым заклинаниям. Он даже шерсть раздобыл, как и обещал. Не так нужны ему были носки, как он хотел занять чем-то Найдану, отвлечь от печальных мыслей. Постепенно девочка стала привыкать к новой жизни, помогала по хозяйству, варила кашу. Только изредка вдруг замирала, задумавшись, и грустно улыбалась.

Однажды дверь распахнулась, и в землянку вместе с облаком морозного воздуха зашел Ведагор. Найдана отвлеклась от вязания и обернулась, хотя знала, что, кроме Ведагора, в жилище никто зайти не сможет. Старец, молча и как-то даже стесняясь, протянул ей сверток. Найдана удивленно взглянула на него: Ведагор не баловал ее подарками. Наверное, нужно что-то починить из его одежды. Она развернула сверток и закусила губу в замешательстве: это была понева. Совсем простая, из трех кусков красной клетчатой ткани, собранных вместе на поясе. Вспомнилась та, которую Зара приготовила ей для обряда, расшитая лентами и украшенная вышивкой. Она сгорела вместе со всем добром.

– Ты уж прости, не силен я в ваших бабских обрядах… – ворчливо добавил Ведагор. – Не знаю, что да как…

– Матушка говорила, что праздник соберет… – тихо произнесла Найдана.

– А мы с тобой и соберем, – Ведагор потер ладони. – Сейчас на поляне костер запалю, выходи.

Ведагор вышел. Найдана разложила поневу на лавке, задумчиво провела по ней рукой. Вот и стала она взрослая, до поневы уж доросла… Найдана неловко обмотала пояс вокруг талии, оправила, разгладила полотна. Обмотала голову платком и надела кожух, который был ей так велик, что рукава пришлось подгибать. Выйдя из землянки, Найдана с непривычки и от обилия свежего воздуха покачнулась. Костер уже полыхал, высоко подбрасывая языки пламени. Над ним Ведагор прилаживал котел, чтоб приготовить отвар из сушеных лесных ягод. Найдана стряхнула снежную шапку с верхушки пня и присела на него.

– Я уж отвык от праздников-то, – будто извиняясь, сказал Ведагор. – Что там делать-то и не знаю.

– Да и я отвыкла, – грустно усмехнулась Найдана. – Будем, значит, по-своему праздновать.

– Вот и ладно, – Ведагор даже с облегчением снова засуетился возле костра.

Он приготовил отвар, который был не только вкусным, но и целебным. Разлив его по плошкам, они с Найданой пили праздничный отвар и разговаривали. Вот и весь праздник. Но Найдана была не против. Ей совсем не хотелось веселиться, плясать и петь песни.

– Я вот думаю… – сказала вдруг Найдана. – Вся моя жизнь будто разделилась на две части: то, что было до имянаречения, и после…

– Это потому, что двенадцать лет – серьезный возраст для ведьмы. Тут дело даже не в имянаречении. В этот период ты сама набираешь силу, начинаешь чувствовать чужую, но и тебя другие теперь чувствуют. Поэтому и Ворон тебя учуял.

– Помоги мне справиться с ним! – яростно сверкнув глазами, попросила Найдана. – Я ни о чем другом думать не могу!

Ведагор задумчиво поставил свою плошку, воткнув ее прямо в сугроб, не спеша взял палку из горы хвороста, пошурудил ею в костре и кинул туда же – в огонь. Он о чем-то думал и не торопился говорить, а Найдана видела, что он что-то знает, и терпеливо ждала, не мешая.

– Есть предсказание, – наконец произнес Ведагор. Он говорил медленно, с длинными паузами, словно обдумывая каждое слово. – Оно нетленно, как и сам Ворон. Его начертал могущественный колдун Варлок, предчувствуя, что Ворон – его ученик – вскоре сочтет себя главным в мире магии. Некоторые ведуны не могут жить в мире с другими. Они знают свою силу и стремятся уничтожить своих соперников, чтоб единолично править миром. Ворон нашел способ уничтожить Варлока, хотя уничтожить нетленного почти невозможно. А вот уничтожить предсказание так и не смог. Тогда он разделил его на части и спрятал в разных местах, чтобы никто не смог соединить предание воедино. Я почти всю жизнь посвятил поискам. Нашел одну часть и теперь знаю, где искать вторую. Я потратил на это много лет. И много лет пытался понять, о чем говорится в первой части, – Ведагор взял в руки свой веревочный пояс, к которому были привязаны холщовые мешочки, выбрал один, развязал его, достал небольшую дощечку и протянул Найдане, держа осторожно, как великую ценность.

Найдана взяла в руки странную дощечку с неровными, обломанными краями, которая легко умещалась на ладони. Будто бы из дерева, и цвета такого же, но все же это было не дерево, а что-то тверже и холоднее. Дерево, даже мертвое, сохраняет природное тепло, а от этой штуковины веяло холодом. На дощечке были нацарапаны знаки. Некоторые Найдане показались знакомыми, но в целом прочесть не удавалось, словно какое-то заклинание путало мысли при одном взгляде на дощечку.

– И что же там? – спросила она.

– А ты не видишь? – удивился Ведагор.

– Я не могу прочесть…

– Там о тебе: «Две ведьмы одного рода из разных времен, объединившись, сотворят то, что никому не подвластно».

– Почему же обо мне? – смутилась Найдана.

– Совсем недавно я понял, что только ты сможешь одолеть Ворона. В тебе достаточно силы и боли, чтобы справиться с ним. И ты сама этого хочешь.

– Почему тогда две ведьмы? Кто вторая? Зачем мне еще кто-то? Я сама справлюсь! – горячилась Найдана.

– Не справишься, – упрямо твердил Ведагор. – В предании сказано, что только так и не иначе. Нужны две ведьмы. Из одного рода, но из разных времен.

– Как это? – удивилась Найдана. – Я же не знаю своих родных. У меня никого не осталось… Я даже не знаю, где искать место, откуда я родом. Может, там кто-то знает моих дальних родственников. Но есть ли среди них ведьмы? О-о-о… Это займет не один год! Ворон успеет так спрятаться, что мне его никогда не найти!

– Род – это не только прошлое… – Ведагор таинственно замолчал и, прищурившись, посмотрел поверх огня на Найдану.

– О чем ты? – не поняла Найдана.

– Как знать, может, среди твоих потомков есть та, которая тебе поможет.

Найдана недоверчиво посмотрела на него. Старец вдруг переменился в лице от внезапно возникшей мысли. Судя по всему, это была совершенно невероятная мысль, но он ухватился за нее, как за единственно правильную. Языки пламени причудливо играли светом и тенью, напуская еще больше загадочности, таинственности и непонятности. От всего этого мурашки легким холодком пробежали по спине Найданы.

– О чем ты? – Она невольно передернула плечами, прогоняя навязчивую дрожь. – Какие потомки? У меня и мужа-то нет.

– Думай о ней! – Ведагор, как безумный, подскочил к Найдане и уставился на нее.

– Да о ком же? – Найдана слегка отстранилась. Но не потому, что испугалась внезапного напора старца. Каким-то непонятным для себя образом она чувствовала, что он не причинит ей зла.

– Думай о ведьме, которая тебе поможет! Ее имя! – требовал Ведагор.

Найдана растерялась. Какое имя? Какие ведьмы? Нет, определенно ее старый друг начал сходить с ума.

– Как же я скажу имя, если я ее совсем не знаю? Нужно хотя бы посмотреть на нее, на какого зверя она похожа, или цветок, или день, или ночь. Я назову ее Добряной, а она той еще змеюкой окажется. Имя должно подходить.

– А ты почувствуй вот здесь, – он приложил руку к своей груди. – Ты его произнесешь и поймешь, что оно – то самое.

В поиске подходящего слова Найдана торопливо шарила взглядом по стволам деревьев, сугробам и полыхающему огню. Но ничего не приходило на ум. Легко сказать – имя… Не назовешь же ее Березой. Хотя почему нет? И все же должно быть что-то нежнее. При этом имя должно быть сильным и показывать мощь своего носителя. Совсем как те пушистые скромные ростки, что скоро пробьются сквозь снег и зацветут самыми первыми, вопреки всему. Как их любила матушка…

– Сон-трава! – воскликнула Найдана.

– Как? – с сомнением поморщился Ведагор. – Нет такого имени! Ты не понимаешь, что это не баловство? Лучше думай. Закрой глаза, представь, почувствуй сердцем… – Он сам прикрыл глаза и затих, показывая Найдане, как нужно делать.

– Чем тебе не нравится такое имя? Разве мало в нем магии? По-моему, вполне подходящее для ведьмы.

– Нет такого имени! Говори другое. Ты должна его почувствовать, оно само придет к тебе, стоит хорошенько подумать.

– Сон-трава, – упрямо твердила Найдана. – Ты сказал назвать имя, вот я и назвала. А теперь посмотрим, кто она такая – эта Сон-трава, и где ты мне ее такую найдешь. Потому что не бывает такого, чтоб люди одного рода, но из разных времен встречались. Люди – не боги.

– Как скажешь… – ворчливо пробормотал Ведагор и даже махнул рукой, видя, что спорить с упрямой Найданой бесполезно. – Сон-трава, так Сон-трава… Пусть она тебе за такое имя «спасибо» скажет. Значит, предположим, что твоя Сон-трава уже достаточно взрослая и тоже прошла обряд имянаречения. Нужно второе имя – родовое.

Найдана вытаращила на него глаза: опять имя? Сколько можно? А Ведагор только молча кивнул на ее немой вопрос.

– Со… – начала Найдана, но, увидев, как Ведагор сердито сдвинул брови, усмехнулась и быстро добавила: – Фи!

– Что? – старец аж скривился.

– Софи! – повторила Найдана, выделив звук «о».

– Нет такого имени! – вздохнул Ведагор.

– Ты и про Сон-траву говорил, что нет такого имени. А оказалось, очень даже есть. Значит, и Софи есть.

– Сон-трава, может, и есть, – смирился Ведагор, – а вот Софи точно нет. Что оно означает?

– Не знаю. А я тебе сразу говорила, что сама справлюсь с Вороном. Это только мое дело и ничье больше! Вот и ищи теперь эту Сон-траву с именем Софи! – Найдана возмущенно подскочила и ушла в землянку, сильно хлопнув дверью.

Найдана сидела на лавке, уставившись на очаг, и даже не шелохнулась, когда зашел Ведагор.

– Ну чего, успокоилась? – спросил он.

Найдана только раздраженно передернула плечами.

– Слышал я про диковинные вещицы Варлока. Говаривали, что он делал зеркало, которое помогает соединять миры. Вот только не успел доделать. Раньше это казалось мне сказкой, а теперь я подумал… Ведь это именно то, что нам нужно! Мы найдем ведьму из твоего рода в грядущем.

– Зачем какой-то ведьме из грядущего влезать в мои проблемы? – с сомнением спросила Найдана. – Я уверена, что она откажется. Ее это не касается.

– Еще как касается! И это не только твои проблемы. То, как сейчас все решится с Вороном, отразится на твоем роде. И если он сможет переманить тебя на темную сторону, всем твоим потомкам быть темными. Если одолеет тебя, ведьме из грядущего не жить.

Слова Ведагора заставили Найдану задуматься. Она никогда не думала о таком далеком будущем. О том, что у нее когда-то будут дети, внуки и даже правнуки. А ведь и правда, если с ней что-то случится, ее род на ней и прервется. И тогда уже не будет никаких детей, внуков и правнуков. Она будет последней. Это очень страшно – оказаться последним человеком из рода.

– И что же делать? – растерянно спросила она.

– Сейчас? Сейчас мы поедим каши и ляжем спать, – мягко сказал Ведагор. – А завтра я отправлюсь за зеркалом Варлока. Наступает день зимнего солнцеворота, это хороший день для встречи с темными силами.

– Я с тобой! – торопливо воскликнула Найдана.

– Ну конечно, со мной она! – передразнил Ведагор. – Давно ли лежала влежку? Пошевелиться не могла. Еле выходил. А тут быстренько собралась. Да ты знаешь, кто такие эти темные демоны? От них всего можно ждать. Нет, голубушка, сиди здесь. Место вокруг землянки заговоренное, Ворон тебя не учует, здесь безопасно. Остаешься и будешь меня ждать. И без разговоров! – добавил он, заметив, что Найдана снова открыла рот, чтоб возразить.

Найдана покорно опустила голову, искоса поглядывая, как Ведагор снимает с огня котелок. Спорить с ним, когда он говорил таким тоном, было бесполезно.