Наступил праздник Велеса, который не мог пройти незамеченным. И с погодой повезло: с утра светило яркое солнце, как в середине лета, и небо было чистое, без единого облачка.

Утром жрица сама вышла к людям в деревню. Спрятавшись от чужих взглядов под медвежьей шкурой, она пристально всех разглядывала. Жрицу побаивались, хоть никто и не признавался в этом. Незаметно стало обычным делом, что именно она, а не Кудес проводит обряды и праздники. Кудеса давно никто не видел, он не выходил из своей избы, а жрица никого к нему не подпускала, говорила, что жрец болен и она сама его исцелит.

– Духи подсказали мне, что Велес просит требу для себя, – жрица сделала паузу и медленно оглядела толпу: – Визимир пойдет и добудет оленя.

– Оленя? – удивился Визимир и усмехнулся, решив, что жрица шутит.

Люди зашушукались, переглядываясь. Никогда прежде в жертву Велесу не приносили оленя. Быка – да, барана какого, но чтоб оленя…

– Да, оленя! – Жрица грозно сверкнула глазами. – И Велес требует, чтобы его добыл ты.

Визимир вздохнул, не понимая странных прихотей бога, но спорить со жрицей и, тем более, с духами не посмел. Он собрался и ушел в лес. В одиночку, раз того потребовал Велес.

Зара проводила его из избы, да так и осталась во дворе, встретившись с Ладой. Они за эти годы крепко сдружились, помогали друг дружке во всем.

И вдруг со стороны Велесова святилища раздался барабанный бой. Люди удивленно переглядывались, не понимая, что он может означать, пока кто-то не сообщил:

– Жрица всех созывает. Пора начинать праздник!

– Почему так рано? – удивилась Лада.

– Да, странно… Еще и Визимир требу не добыл, – Зара, вытянув шею, посмотрела в сторону ворот. Но вряд ли Визимир успел бы так быстро вернуться.

Найдана с подружками собрались идти вместе. Подружки рассказывали что-то смешное, и все хохотали. Праздник – это всегда весело.

Краем глаза Найдана заметила Пересвета. В новой рубашке, подпоясанный красным кушаком, он был хорош. Даже Найдана обратила на это внимание. Впрочем, она давно замечала, что Пересвет в свои пятнадцать лет заметно вырос и окреп. Да и смотрит он на нее как-то странно, не так, как в детстве. Пристально, задумчиво, потом вдруг, будто спохватившись, отводит взгляд и хватается за какую-нибудь работу, а из рук все валится. Найдану это забавляло, и она старалась чаще попасть ему на глаза: пройти мимо, тряхнуть перед ним тяжелой косой, посмотреть как-нибудь этак, чтобы у него мурашки пробежали. А они пробегали – Найдана чувствовала, и это веселило ее еще больше.

Найдана с подружками прошла мимо, бросила быстрый взгляд в его сторону и улыбнулась краешком губ. Так, чтобы было непонятно, кому дарована улыбка и взгляд. Но Пересвет, конечно, принял это на свой счет! Он тут же собрался и пошел следом, на некотором отдалении, но Найдана чувствовала его присутствие. Теперь, когда ее магические способности раскрылись и она стала настоящей ведьмой, и не такое чувствовала.

Почти все пришли на поляну перед святилищем. Не хватало только Зары, которая стояла у ворот, высматривая, не идет ли Визимир. Ведь треба Велесу так и не готова. Вряд ли праздник начнется до прихода охотника.

Найдана встала с толпой подружек неподалеку от жертвенного костра. Она чуть поворачивала голову и искоса поглядывала на Пересвета, который встал чуть позади. Ей даже нравилось, что он не сводит с нее глаз, и она улыбалась. А если посмотреть на него пристальнее, он тоже начинал улыбаться.

Вышла жрица. В этот раз она была без медвежьей шкуры и без рисунков на лице.

«А она вовсе не старуха… – подумала Найдана. – Наоборот, молодая и даже красивая. Значит, правильно мне тогда показалось».

Жрица не улыбалась. И немудрено – ведь ей сейчас предстояло общаться с самим Велесом. Она вскинула руки вверх, призывая всех замолчать. Люди затихли и повернулись к ней. Жрица подняла глаза к небу и уже приготовилась что-то сказать, как вдруг:

– Ааа! – вскрикнула она и скрючилась, будто у нее прихватило живот.

Все насторожились, уставившись на нее. Жрица корчилась и стонала, и никто не решался подойти к ней. Кто же посмеет лечить жрицу, раз она сама не может справиться со своей хворью? Если уж жрице, на чьей стороне боги и духи, с которыми она общается, не под силу исцелить себя, никому другому этого и подавно не сделать. А может, это и не хворь вовсе, а часть замысловатого обряда? Кто же тогда посмеет мешать?

– Она ведьма!.. Это она наслала на меня проклятие!.. – жрица вдруг протянула дрожащую руку и показала в сторону Найданы.

Найдана удивленно посмотрела по обе стороны от себя: может, жрица указала на кого-то, кто стоял рядом с ней. Но все тут же расступились, и Найдана осталась одна, а жрица по-прежнему показывала на нее. Найдана покачала головой и стала в панике искать глазами мать в толпе.

– Я чувствую чары, которые она на меня напустила! – не унималась жрица. – Вы все можете стать ее жертвами!

Люди с подозрением и осторожностью стали поглядывать на Найдану, а та, прижав руку к груди, отчаянно качала головой. Она не могла кричать, доказывая, что не виновата. Наконец, она увидела мать, приближающуюся к святилищу. Та сразу поняла, что происходит что-то странное, и поспешила к дочери. Жрица тем временем справилась с собой, выпрямилась и оглядела толпу, которая в сомнениях перешептывалась и не решалась ничего делать.

– Что случилось? – с тревогой спросила Зара, подойдя к дочери.

Найдана лишь испуганно посмотрела на нее. Зара взяла ее за руку и встала так, чтобы отгородить дочь от толпы. Жрица, прищурившись, наблюдала. Вдруг из толпы послышался возглас:

– Да! Я однажды видела, как она несла воду! Ведра были полные, а для нее не тяжелее пушинки. Они летали!

Все обернулись на голос. Найдана не удивилась, увидев, что это говорила Трындычиха. Удивительно было, что она так долго терпела. Видать, и правда думала, что ей все померещилось. А слова жрицы стали для нее толчком, подтверждением того, что она действительно это видела. И радости ее не было предела.

Народ загалдел. Кто-то был на стороне Найданы, не верил и говорил, что Трындычиха горазда выдумывать. Но были и такие, кто сомневался и с опаской поглядывал на девочку.

– Ее нужно отдать богам! – крикнула жрица. – Перун в грозу дал, пусть Велес заберет. Однажды ее уже готовили для жертвы. Но глупые люди выкрали божью требу и навлекли беду на свой род.

Зара пристально смотрела на жрицу. Откуда она это знает? Еще на обряде имянаречения у нее екнуло сердце, когда жрица произнесла имя Найданы. Сейчас ни лохмотья, ни медвежья шкура не скрывали лицо женщины. Красивая, молодая, она не была похожа на ту слабую и грязную растрепу, которую нашли у ворот деревни. Теперь она была полна сил. Длинные каштановые волосы цвета дубовой коры свободно спускались вдоль тела, темные брови тонкой дугой, будто чуть надломленной посередине, и глаза, зеленый огонь которых был заметен даже издалека. И вдруг Зара узнала ее. От страха голос перехватило, словно кто-то мертвой хваткой сжал ей горло.

– Кхарунда?.. – прошептала Зара, не веря своим глазам.

Она совсем не изменилась за эти двенадцать лет. Будто время для нее остановилось. Но как она нашла их?.. Зара от волнения крепче сжала руку дочери, не осознавая, что делает ей больно. Но Найдана на эту боль реагировала меньше всего. Слова жрицы не давали ей покоя. Как это ее готовили для жертвы богам? Неужели родители и есть те самые люди, которые ее выкрали? И какую беду они навлекли на свой род? Второй раз жрица вводила ее в замешательство. И ей это совсем не нравилось.

Люди вокруг галдели, не зная, чью сторону принять. С одной стороны, они давно знали семью Найданы, да и сама девочка выросла у них на глазах. Но никто никогда не задавался вопросом, откуда они пришли в селение. В те годы повсюду шел жестокий мор, и их объяснение тогда всех устроило. Жрицу же знали недавно. Хотя она уже несколько раз угадала с дождем, лечила захворавшего Кудеса, не подпуская к нему никого из местных, взяла все заботы о нем на себя. Незаметно для всех она стала «своей», люди ходили к ней за советом чаще, чем к прежнему жрецу.

По взгляду Зары Кхарунда поняла, что та ее узнала, но, похоже, это ее даже порадовало. Усмехнувшись краешком губ, она воскликнула, обращаясь к толпе, но глядя на Найдану:

– Однажды ей удалось избежать своей участи, но от судьбы не уйдешь! Ее нужно принести в жертву богам! Иначе их гнев обрушится и на ваши головы!

Люди переговаривались, не решаясь что-то предпринять. Они сомневались, но слова жрицы напугали их. Оставалось лишь подтолкнуть их в ту или иную сторону. Вдруг жрица снова застонала и согнулась пополам.

– Ааа! Ведьма хочет убить меня! Я чувствую, как она вытягивает из меня силы!.. – Жрица затряслась всем телом и, обессилевшая, рухнула на колени, склонив голову.

Тут у всех на глазах ее роскошные волосы поседели, стали тусклыми и редкими, свисающими серыми длинными, спутанными клоками, как старый мох на ветвях деревьев. Жрица подняла лицо, и все ахнули: она была стара. От молодости и свежести не осталось и следа. Сморщенная кожа обвисла и покрылась коричневыми пятнами, глаза выцвели, став почти белыми. Этой старухе было, по меньшей мере, лет пятьсот, настолько дряхлой она выглядела. Казалось, стоит ей шевельнуться, и она тут же рассыплется в прах.

Люди ошарашенно таращились на происходящее. Они никогда не видели ничего подобного. С опаской поглядывали то на Найдану, то на жрицу, но никто не решался сделать что-то первым.

– Что ты сделала со мной? – проскрипела старуха.

Найдана испуганно замотала головой, пытаясь сказать, что она тут ни при чем. Но что ее молчаливое качание против слов жрицы, представшей в образе жертвы? Одна лишь Найдана точно знала, что не причастна к этому колдовству. Она ничего такого не делала. Но как доказать это другим, если не имеешь даже голоса? Найдана взглянула на жрицу и тут вдруг узнала ее. Это была та самая старуха, которая столкнула ее в реку в купальскую ночь. Это точно она! Значит, тогда не духи мешали ей, а жрица не хотела, чтобы она прошла обряд. Найдана принялась трясти мать за руку, показывая ей на жрицу, что-то мыча и пытаясь объяснить. Но все было тщетно.

Вдруг жрица шевельнула губами, беззвучно произнеся какое-то слово, и сделала жест рукой, на который, пожалуй, обратила внимание лишь Найдана. Это была магия. Выходит, жрица тоже владела ею? Помнится, Ведагор говорил, что жрецы далеки от этого. Но, значит, ее перевоплощение – лишь магия? Найдана не знала этого заклинания, но ощутила, как магическая волна разошлась по святилищу, охватив всех, кто там стоял. Капля сомнения под действием колдовства разрослась и заполнила собой все уголки человеческой души. Все, кто лишь сомневался, теперь были уверены в правоте жрицы и встали на ее сторону. Не коснулась эта магия лишь Найданы, твердо уверенной в своей невиновности, да Зары, крепко держащей за руку дочь.

Люди на мгновение замерли, но тут же все разом повернулись в их сторону. Похоже, заклинание Кхарунды сделало свое дело: они поверили пришлой жрице, напрочь забыв все хорошее, что видели от Найданы и ее семьи. Их добрые чувства притупились, выпустив наружу злость и агрессию. Даже подруги Найданы, с которыми она недавно смеялась, идя сюда, сейчас смотрели на нее с ненавистью.

– Жертву! Жертву богам! – кричали люди. – Мы не хотим, чтобы боги на нас гневались! Сжечь ведьму!

– Люди, уймитесь! – испуганно кричала Зара, пытаясь прикрыть Найдану. – Это же дочь моя! Вы что, не видите? Или злоба застлала ваши глаза? Какая же она ведьма? Она ничего плохого никому не делала! Не верьте Кхарунде!

Но люди ее не слышали. Теперь ими повелевала Кхарунда. Подчиняясь ее магии, они подходили все ближе и ближе. Зара быстро обернулась к дочери и выпалила:

– Беги!

А сама кинулась на толпу, пытаясь задержать ее. Найдана побежала. Куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. К лесу! Там Ведагор, он поможет. Где-то там отец, он не даст в обиду. Главное – выбежать за ворота, а там уж и до леса недалеко. Но как оставить мать? Что эти обезумевшие сделают с ней? Найдана на бегу обернулась и, запнувшись, упала. Тут же на нее кто-то накинулся и сильно прижал к земле, прямо лицом в грязь. Еще несколько человек подбежали и схватили ее. Найдана чувствовала тычки, но не видела, кто ее бьет. Кто-то больно потянул за косу, так, что даже голова запрокинулась. Наконец, ее подняли и поволокли обратно к святилищу. Найдана беспомощно дергалась, испуганно озираясь по сторонам. И тут она увидела человека, который держал ее с одного бока. Это был Первушка! Тот самый Первушка, который защищал ее от мальчишек, которому она доверяла. Точнее, его уже года три звали не иначе как Пересвет. Пересвет, который только что ей улыбался. Так какой же он Пересвет, если поддался действию колдовства жрицы? Взгляд его был чужой, словно душу захватила темная сила. Это уже был не тот Первушка…

– Ведьма! Ведьма! Сжечь ее! – изредка выкрикивал кто-нибудь из толпы.

Найдана сопротивлялась, пыталась толкаться и выбраться из крепких рук, пока не увидела мать. Зару так же крепко держали несколько человек. Ее волосы выбились из-под платка, на щеке кровоточила ссадина. Видимо, она не на шутку защищала свое дитя. Увидев это, Найдана сникла и безвольно повисла на руках своих мучителей.

– Руки! Руки ей держите! – в исступлении кричала старуха-жрица, боясь, что Найдана тоже применит магию.

Люди держали ее так крепко, что она не могла пошевелиться. Найдану подвели к кострищу, посреди которого возвышался столб. Тут были приготовлены дубовые поленья для ритуального костра. Но, похоже, все забыли, какой сегодня праздник, настолько заклятие Кхарунды помутило рассудок людей. Они привязали Найдану спиной к столбу, и та, как затравленный зверек, перепачканная и растрепанная, испуганно поглядывала на них. Вдруг вспомнилось, как корчилось и чернело в костре лицо Морены. Все веселились тогда, пели песни, плясали и смеялись. Неужели ее ждет та же участь?

– Люди!.. Что вы делаете!.. Она же еще совсем дитя!.. – в отчаянии кричала Зара, и ее голос срывался на плач.

Но ее, казалось, никто не слышал. Люди монотонно, будто делали свою обычную работу, которую выполняли изо дня в день, подготовили жертвенное кострище, обложили столб, у которого стояла Найдана, по кругу поленьями и сухими ветками. Найдана плакала от безысходности и страха, в панике поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, наблюдая, как люди размеренно и несуетливо готовят жертву богам. Слезы застилали ей глаза, текли по щекам, размывая грязь и оставляя светлые дорожки. Она знала всех этих людей много лет, но сейчас не узнавала их. Словно в них что-то вселилось, что-то такое, что полностью изменило их, заменив прежнюю сущность. Похоже, мир сошел с ума с появлением в деревне этой странной жрицы. Найдана никак не могла понять, за что та хочет расправиться с ней.

В панике Найдана искала какой-нибудь выход. Вдруг она вспомнила про мудрого старца, который всегда помогал ей.

«Ведагор! Ты нужен мне!» – мысленно позвала Найдана, вложив в послание всю силу, на которую была способна. Но ее зов словно уходил в никуда, оставаясь без ответа.

Найдана быстро взглянула на жрицу, а та, чувствуя свое превосходство, ухмылялась.

– Что, не получается? – с усмешкой спросила она. – Зря стараешься! Сейчас здесь все в моей власти.

В отчаянии Найдана задергалась, пытаясь расслабить веревки, чем еще больше насмешила старуху-жрицу.

Зара билась, пытаясь вырваться из крепких рук, удерживающих ее. Сердце разрывалось при виде дочери, привязанной в кострище. От ужаса, а еще больше от бессилия она чуть не теряла сознание. Зара то кричала, то переходила на шепот, повторяя: «Люди, что же вы делаете?..» Но люди были неумолимы, они словно не слышали ее. Страшный сон, кошмар, который, как она думала, давно позади, сбывался.

Вот мимо прошла Лада с охапкой соломы. Всегда ласковая и улыбчивая, сейчас она хмурилась, глаза были потухшие и мрачные, и Зара не сразу признала ее. Она подалась вперед, пытаясь приблизиться к подруге, но люди, удерживающие ее, не позволили сделать этого. Тогда Зара крикнула, цепляясь за любую возможность спасти дочь:

– Лада! Ладушка! Ну хоть ты услышь меня! Ты же говорила, что мы выходим мою дочку, помнишь?! Что не отдадим ее Морене! Ты помнишь, сама мне это говорила! – Ее крик сбивался рыданиями.

Лада даже не остановилась, будто и не слышала ничего. Она прошла мимо, закинула солому на поленья, взяла несколько пучков, подоткнула их пониже в просветы между дровами и отошла прочь.

Старуха-жрица, опираясь на высокий крючковатый посох, подошла к жертвеннику. Найдана в ужасе притихла, понимая, что сейчас произойдет. Она не сводила глаз со старухи, надеясь, что та передумает или скажет, что все это дурацкая шутка. Или Найдана проснется, и происходящее окажется просто страшным сном. Жрица смотрела прямо на нее, наслаждаясь мучениями жертвы, будто страх Найданы добавлял ей сил.

– Наконец я нашла тебя! – довольно усмехнулась старуха, ничуть не боясь, что ее слова может кто-нибудь услышать. – Теперь твой род не станет для меня помехой!

Она сверкнула взглядом, и солома, которую только что принесла Лада, вспыхнула. Народ ликовал, все вокруг плясали и смеялись, как делали всегда на праздниках. Будто не замечали, что в этот раз в жертвенном кострище – живой человек, которого они сами туда и поставили. Их сознание точно помутилось, праздник больше походил на безумство: юная девушка, привязанная к столбу, плачет, пытаясь освободиться, ее мать кричит и бьется, как пойманная птица, стараясь спасти свое дитя, а люди вокруг галдят и веселятся.

Пламя разгоралось, сухие ветки потрескивали. Найдана уже чувствовала жар, идущий от огня. В отчаянии она подняла глаза к небу: неужели Велесу нужна эта жертва? Но небо не отвечало ей, равнодушно раскинувшись незабудковым полотном от края до края. Похоже, богу молний и дела нет до этой жертвы. Среди гула голосов и звуков, сквозь треск веток и шум разгорающегося пламени Найдана слышала, как истошно кричит ее мать, готовая потерять рассудок. От волнения, страха, а может быть, от дымящегося костра, Найдане не хватало воздуха. Она жадно хватала его ртом, как рыба, выброшенная на берег. На мгновение закружилась голова, и вдруг Найдана почувствовала, что неведомая сила разливается по телу. Ее глаза сверкнули зеленым огнем, который заметила, пожалуй, только Кхарунда, стоявшая ближе всех. Жрица с сомнением прищурилась, надеясь, что ей показалось.

Лицо Найданы стало отрешенным, будто она была не здесь, и ей не угрожала опасность. Она тяжело дышала и смотрела в одну точку перед собой. Вдруг поднялся ветер. Но было непонятно, с какой стороны он дует. Будто каждое мгновение, даже долю мгновения он менял направление. Дул ниоткуда и одновременно отовсюду. Бабы и девки с визгом придерживали подолы, рвущиеся вслед за ветром ввысь. Мужики путались в собственных бородах, раздуваемых в разные стороны. Этот ветер не разжигал пламя, а странным образом прижимал его к земле. Ветер быстро усиливался. Неведомо откуда он, как пастух собирает овец, согнал тучи над селением. Они набухали, темнели, тяжелели, словно питаясь и жирея на незабудковом небесном лугу. Вскоре раскормленные тучи уже застилали собой все небо, не давая солнечным лучам добраться до земли.

Кхарунда с возмущением запыхтела и зафыркала, поглядывая на тучи. Потом перевела полный ненависти взгляд на Найдану и воскликнула:

– Ты все равно от меня никуда не денешься! Ни ты, ни твои потомки! Я не позволю им завладеть миром и буду преследовать их повсюду! – и исчезла. Будто растворилась в воздухе. И никто, кроме Найданы, этого не заметил.

Вдруг огромная молния раскромсала небо на части, и в то же мгновение сильнейший гром загрохотал над селением, далеко разносясь раскатистым эхом. Бабы завизжали, несколько человек упали на землю, словно их чем-то придавило с небес. Резко полил дождь, крупный и частый, нескончаемым потоком, будто кто-то наверху перевернул огромное ведро с водой. Дождь хлестанул по кострищу и, встретившись с пламенем, зашипел, превращаясь в белые облачка. Люди суетливо забегали в поиске укрытия, совершенно забыв про праздник, про жертвенный костер и обряд. Сейчас все были заняты собой. А гроза бушевала все сильнее, и казалось, ей не будет конца. Молнии сверкали по всему небу то тут, то там. То короткие яркие вспышки, то длинные кривые, похожие на огромные ветки огненного дерева, хлестали небо вдоль и поперек. Раскаты грома один за другим раздавались над самой головой. Не успевало затихнуть эхо одного раската, как тут же грохотал другой. Дождь мигом затушил костер, оставив дымящиеся черные поленья и ветки. Найдана стояла посреди него, мокрая и отрешенная. Дождь смыл грязь с ее лица, насквозь промочил рубашку и волосы.

Ее трясло. Она не понимала, то ли от холода, то ли от пережитого.

Мужики, державшие Зару, еще какое-то время оставались на месте, жались, пытаясь сохранить важный вид, но им это плохо удавалось. Жалкие, мокрые, скукоженные, они уже не выглядели так грозно, то и дело растерянно таращились по сторонам, не зная, что делать. Да и не перед кем было выпендриваться: все разбежались кто куда. Мужики растерянно переглядывались, словно не понимая, что они здесь делают. В какой-то момент, не сговариваясь, они помчались прятаться от стихии, бросив пленницу. Ослабевшая Зара, оставшись без поддержки, не устояла на ногах и плюхнулась в лужу. Она попыталась встать, но ноги ее не слушались, и тогда она поползла. То поднимаясь, то снова падая, судорожно всхлипывая, она добралась до кострища. Трясущимися руками, воя, как раненый зверь, она дергала и рвала мокрые узлы, ставшие вдруг такими тугими, а руки такими непослушными. Наконец она справилась с ними, веревки упали к ногам Найданы, и Зара тут же принялась суетливо ощупывать дочь – не ранена ли, не коснулся ли ее огонь. Все было хорошо, Найдана уцелела.

Грязные, мокрые, измученные мать и дочь сидели, обнявшись, в центре кострища и плакали. А вокруг них бушевала безумная стихия природы. Такую грозу Зара видела второй раз в жизни. И оба эти раза были связаны с Найданой. Гроза снова вернула ей дочь…

* * *

Улица быстро опустела. Все попрятались в избах, испугавшись дождя. Словно сам Перун спустился с небес и прервал обряд, а перечить ему никто не решился. Найдана с матерью, поддерживая друг друга, пригибаясь под стихией и вздрагивая от каждого раската грома, побрели с этого жуткого места. По лужам, так быстро наполнившимся, скакали пузыри, лопались и тут же появлялись снова. Найдана и Зара шли, не разбирая дороги, прямо по лужам. Да и какая разница? Они все равно уже промокли насквозь. Хотелось уйти как можно дальше, но куда? Да и Визимир еще не вернулся, а уйти без него – даже мысли такой Зара не допускала. Если когда-то она и решилась бросить все и сбежать, оставить даже мужа, чтоб спасти маленькую девочку, то сейчас нет. За эти годы Визимир доказал, что надежнее человека Заре не сыскать. Надо дождаться его, чтобы принять решение.

Зара то и дело оглядывалась. Но их никто не преследовал. Беспрепятственно дойдя до своей избы, Зара пропустила дочь внутрь, а сама еще раз оглянулась и захлопнула за собой дверь. Найдана устало опустилась на лавку. А мать и не думала ругать ее за то, что та в мокрой одежде да на постель. Зара молча помогла дочери снять мокрую рубашку, переодела ее в чистое и сухое, уложила в постель, а сама села рядом и монотонно гладила ее по голове. То суетливо поправляла одеяло, то снова гладила по волосам, то быстро утирала набежавшую слезинку.

– Все хорошо… Все наладится… – будто пытаясь себя в этом убедить, повторяла Зара.

Найдану вдруг начал бить озноб. Ее трясло так, что зуб на зуб не попадал, а щеки горели лихорадочным огнем. Даже одеяло, заботливо подоткнутое матерью, не помогало усмирить дрожь. Найдана устала так, как никогда раньше не уставала, и в то же время не могла сомкнуть глаз. Она была взбудоражена, сбита с толку и совершенно запуталась. Мысли роились в ее голове, о многом хотелось спросить мать, но она не могла. А Зара, похоже, не хотела вспоминать давнюю историю.

Только убедившись, что дочь задремала, Зара отошла от нее и переоделась. Гроза стихла. И лишь гром тихим эхом, звучащим где-то далеко, еще напоминал о себе. Зара осторожно приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Солнечные лучи уже кое-где разогнали тучи и добрались до земли. Мелкий дождь – остатки ливня – еще покрапывал, но его уже не боялись ни животные, выходящие из своих укрытий, ни дети, с хохотом прыгающие по лужам. Через все небо раскинулась яркая цветная радуга. Даже двойная! Люди выходили из своих изб, переговаривались, как обычно, обсуждали прошедшую грозу, удивлялись радуге. Зара не решалась выйти и потихоньку подсматривала в узкую щель. Все произошедшее казалось каким-то чудовищным сном. А сейчас она будто проснулась, и жизнь в деревне снова прежняя. Никто не говорил о жертвоприношении, никто не кричал: «Сжечь ведьму!» Всех волновали обычные житейские дела. Будто все разом потеряли к ним интерес или напрочь забыли, что только что произошло.

Вдруг Зара увидела вдалеке Визимира. Он шел с пустыми руками. Видать, охотничья удача в этот раз была не на его стороне. Вот к нему подошел Болебор, и Зара напряглась, ожидая, что ее мужа сейчас схватят. Она с тревогой посмотрела на дочь, но та после пережитого провалилась в глубокий сон. Зара снова припала к щели. Болебор что-то рассказывал Визимиру, размахивал руками, а тот смеялся. Зара напряженно осматривала окрестности, насколько позволяла узкая дверная щель, ожидая подлого нападения или ловушки, но люди, похоже, и думать забыли о жертве. Каждый, как ни в чем не бывало, занимался своим делом. Кто-то снова выпускал на улицу кур, спрятавшихся от дождя. Кто-то из соседок укоризненно качал головой, глядя на насквозь промокшее белье, развешенное на плетне, которое перед дождем было уже совсем сухим. Дети бегали и веселились. И не было ничего странного. Это еще сильнее пугало и сбивало с толку Зару.

– Придется Велесу по старинке довольствоваться быком, – усмехнулся Визимир, вешая на стену оружие. – Я смотрю, тут дождь прошел? А в лесу ни капли не упало.

– Что тебе сказал Болебор? – напряженно спросила Зара.

– А, – махнул рукой Визимир, – рассказывал, как мальчишки его курей за ворота угнали.

– И все? Больше ничего?

– А что он должен был мне рассказать?

– Они чуть не принесли в жертву нашу дочь! – не сдержавшись, воскликнула Зара. И тут же, испуганно посмотрев на спящую Найдану, зажала рот рукой.

Визимир, не понимая, взглянул на жену, потом перевел взгляд на дочь и опустился на лавку.

– Как это? – растерянно спросил он. – Вместо оленя?.. Они же не знали, что я его не добыл.

– Это все Кхарунда, – отчаянно зашептала Зара, боясь, что ее услышат. – Как мы с тобой сразу не рассмотрели, что пришлая жрица – она и есть.

Визимир нахмурился, а Зара продолжила:

– Как она нашла нас? И почему до сих пор никак не успокоится? Ведь столько времени прошло! У нее будто цель – уничтожить нашу дочь.

– Помнишь, она говорила, что деревня, в которой она раньше жила, вся вымерла?.. Значит… вся наша родня… – наконец проговорил Визимир и многозначительно посмотрел на Зару.

– Хочешь сказать, что она была права? И это Найдана навлекла беду?.. – Зара на мгновение задумалась. – Нет! Я не верю! Во-первых, мы ушли оттуда, и, если бы Найдана несла с собой беду, она принесла бы ее сюда и уж никак не оставила бы в том месте, где ее больше нет. А здесь за все эти двенадцать лет ни разу не было ни плохого урожая, ни мора. Значит, это не Найдана.

Опершись о стол рукой, Визимир склонил голову и молча думал. Зара, видя, что муж вдруг стал угрюм и задумчив, в отчаянии бросилась перед ним на колени и попыталась заглянуть в его глаза.

– Ты, главное, не сомневайся! – яростно шептала она. – Мы все сделали правильно. Она не может никому причинить зло. Посмотри на нее: да, она не говорит, но в глазах ее доброта. Как может такое дитя принести беду? Хотя бы ты не сомневайся!

– Я и не сомневаюсь, – Визимир погладил ее по голове. – Но ты говоришь, ее опять хотели принести в жертву? Как же тебе удалось уберечь ее?

– Не знаю… Это какое-то чудо… В последний момент все разбежались, словно забыли про нас… Визимир! Нужно что-то делать!

В это же мгновение дверь вдруг скрипнула, и в избу заглянула улыбающаяся Лада.

– Соседушка, маслицем не выручишь? – как всегда задорно, спросила она.

Зара вскочила, схватила ухват и, закрыв собой Найдану, угрожающе зашипела сквозь зубы:

– Уходи!

– Что случилось? – растерянно захлопала ресницами Лада, но на всякий случай попятилась.

– А ты не знаешь?! – Зара сурово взглянула на соседку и еле сдержалась, чтоб не пустить в ход ухват. У нее перед глазами все еще стояла картина, как Лада утыкала солому в костер, не реагируя на слезные мольбы.

– Хоть убей, не понимаю, – Лада даже прижала руки к груди, показывая, что она говорит искренне.

– Не понимает она! – воскликнула Зара, от возмущения забыв, что дочь спит. – А как мою дочь на костер вели! Как ты сама этот костер готовила, забыла уже?

Найдана проснулась от крика матери и села, натянув на себя одеяло.

– О чем ты? Какой костер? Уж не сон ли тебе привиделся? – недоумевала Лада.

Такой наглости Зара не ожидала. Она даже не нашлась, что ответить, и просто вытолкала соседку из избы. Лада пошла к себе, растерянно оглядываясь и качая головой. Зара с ухватом наперевес осталась у двери и провожала ее сердитым взглядом. Она дождалась, пока соседка дойдет до своей избы, и только тогда вернулась к себе.

– Странно все это… – задумчиво молвил Визимир. – Люди ведут себя так, будто ничего не произошло.

– Ты хочешь сказать, у меня помутился рассудок? Думаешь, я все выдумала? – Зара подскочила к дочери, схватила ее за руку и показала Визимиру запястье, на котором остался красный след от веревки. – А это что, по-твоему?

– Я тебе верю, – сказал Визимир. – Но, согласись, странно, что больше никто не говорит о жертвоприношении. И Болебор ни слова не сказал, и Лада вот… Да и остальные просто заняты своими делами. Вряд ли такое забылось бы. Не каждый же день в жертву человека приносят. А тут будто ничего и не было…

«Это все магия!» – мычала Найдана, но родители ее не понимали. Она удивлялась, как другие ничего не заметили, ведь даже не глядя можно было ощутить силу волшебства.

– Как не было? Было! – Зара даже растерялась. Не зная, как еще доказать мужу свою правоту, она выскочила на улицу и, набравшись смелости, пошла туда, где толпились люди.

Озираясь по сторонам и ожидая, что на нее вот-вот снова нападут, Зара медленно шла в сторону ворот. Время от времени она оглядывалась, проверяя, смотрит ли муж. Чем дальше она отходила, тем меньше ей хотелось что-то ему доказывать: пережить все заново она не желала. Зара прошла до самых ворот, но ее никто так и не остановил. Лишь раз кто-то из соседок спросил, пойдет ли она на праздник к святилищу. На что Зара не ответила, а лишь непонимающе уставилась на нее. Затем огляделась и заторопилась обратно. Лада только вышла из своей избы, но, увидев Зару, тут же спряталась обратно.

– Похоже, они в самом деле ничего не помнят… Будто дождь смыл все воспоминания. Но почему тогда я все помню? – Зара растерянно смотрела на мужа, не зная что и думать. Она была совершенно сбита с толку и уже начала сомневаться, не сошла ли она с ума. Но, посмотрев на Найдану, отбросила сомнения. Ее дочь тоже была там и, если бы она могла говорить, подтвердила бы все.

Раздался звон, созывающий всех к святилищу. Люди поспешили на празднество. Нарядные и веселые, они семьями выходили из изб и шли на холм, под которым находилось святилище Велеса. Только лишь из избы Найданы никто не вышел, Визимир впервые не понес освящать свое оружие к жертвенному костру.

Всю ночь отмечали Велесов праздник. Со стороны холма слышались песни и смех. Только под утро все стало стихать, а люди расходиться по домам. Поднявшись с первыми петухами, Зара вышла из избы и встретилась с Ладой, только возвращавшейся с праздника.

– Ну что? Ты успокоилась? – Лада миролюбиво усмехнулась. – А то ишь, с ухватом на меня выскочила! Да я же Найдану с младенчества нянчила, а ты на меня такую напраслину несла.

Зара молчала, настороженно присматриваясь к подруге.

– Зря вы не пошли на праздник, – продолжила Лада. – Жрец наш, кстати, появился. Полегчало ему. Он и обряд совершал.

– Жрец? – встрепенулась Зара. – А где пришлая жрица?

– Не знаю… Пропала куда-то. Может, за травами какими в лес пошла… Не было ее на празднике.

Со временем Зара убедилась, что люди не отдавали себе отчета в своих действиях и творили все будто по чьему-то приказу. Не могли они вдруг стать такими жестокими лишь на мгновение. Без навьей силы тут явно не обошлось. А тут еще Кхарунда вдруг бесследно исчезла, и тогда все сложилось. Зара решила, что Кхарунда в случившемся и виновата. Она понимала, что обвинять людей бессмысленно, прятаться от них – пустое. Не этих, так других Кхарунда заставит творить зло. А от всех не спрячешься.

Но Найдана с тех пор начала сторониться людей, стала недоверчивой, осторожной. На улице почти не показывалась. А если и выйдет – лишь для того, чтоб в лес к Ведагору сбежать. Там она забывала обо всем и становилась прежней. Но стоило кому-нибудь подойти к ней с вопросом, как Найдана тут же замыкалась в себе, опускала глаза и напрягалась как струна. У нее и до этого близких подруг не было, а тут совсем стала одинокая. Видать, сильно испугалась. Зара понимала ее и не осуждала, против воли общаться с людьми не заставляла. «Маленькая еще совсем. Подрастет – забудет все и простит их», – думала мать.

* * *

Что-то произошло. Найдана пока не могла понять, что именно, но определенно произошло. Она с самого утра наблюдала за матерью, которая то задумчиво улыбалась, то вдруг спохватывалась и начинала суетиться по хозяйству, но вскоре опять задумчиво застывала, глядя в одну точку. Зара будто прислушивалась к чему-то. И Найдана тут же, следом за матерью, настораживалась, пытаясь уловить, что же та чувствует, нет ли какой опасности. А Зара снова чему-то улыбалась.

Найдана подошла и легонько прикоснулась к руке матери, пытаясь заглянуть ей в глаза. Зара вздрогнула, отвлеченная от своих мыслей, быстро повернулась к дочери и обняла ее. Найдана неожиданно растерялась, ошеломленная вдруг нахлынувшими на нее ощущениями. Как она раньше не почувствовала? Ее мать ждала ребенка! Найдана явно чувствовала новую жизнь. Возможно, Зара еще даже не сказала об этом мужу, боясь, что ей только кажется. Но Найдане были не нужны слова, она и так все чувствовала.

Прошло еще несколько дней, прежде чем Зара решилась рассказать мужу. Найдана слышала, как родители осторожно шептались посреди ночи.

– Может, нам перебраться жить в другое место? – спросил Визимир.

Зара молчала, поэтому он после небольшой паузы продолжил:

– Найдана совсем здесь одичала. Людей сторонится, на улицу не выходит. Может, в другом месте легче будет? Забудет все со временем, снова станет людям доверять…

Найдана напряглась, прислушиваясь к разговору, ведь речь шла о ней.

– Не могу я… – тихо промолвила Зара.

– Что? – не расслышал Визимир.

– Тяжело мне сейчас с места срываться…

– Что случилось? Ты не захворала? – встревожился Визимир и приподнялся на локте, пытаясь разглядеть в полумраке жену.

– Понесла я… – тихо сказала Зара, словно боясь, что духи могут услышать и прогневаться. – Уже три месяца как… К весне дите у нас будет…

Наступила мгновенная тишина, будто время остановилось, а вместе с ним и все звуки. Найдана улыбнулась и крепко-крепко сжала в кулаке край одеяла, чтобы от радости не выдать, что она не спит и все слышит. Значит, правильно она почувствовала новую жизнь-то. И вдруг посреди этой звенящей тишины Визимир подскочил так резко, что брякнули пустые горшки на полке.

– Да тихо ты! – шикнула на него Зара. – Дочку разбудишь!

– Как?! – только и мог воскликнуть он, еле сдерживаясь, чтобы не закричать в голос.

– А вот так… Боялась тебе рассказывать. Думала, показалось. Может, боги шутят. Помнишь, Кхарунда говорила, что не будет у меня своих детей, если найденыша в жертву Макоши не отдам? Видать, обманулась жрица…

Найдана притихла, прислушиваясь к разговору и стараясь не упустить ни слова. Опять новые тайны, касающиеся ее рождения. Мысли о том, что она приемная дочь, уже не причиняли ей боль, но она знала слишком мало о своем происхождении, поэтому пыталась собрать все по крупицам.

– Обманулась! – с радостным волнением повторил за ней Визимир. – Значит, правильный наш выбор-то был! Верно сделали, что спасли девчушку от Кхарунды.

«Опять Кхарунда, – подумала Найдана. – Да что же ей надо-то от меня?!»

– Хотела в тайне сохранить, как можно дольше. Чтоб беды не накликать, – продолжила Зара.

– Да ты ж у меня теперь сосуд драгоценный! – не унимался Визимир, ошеломленный хорошей новостью. – Может, хочешь чего? Тебе бы лежать побольше…

– Да что ж я, хворая, что ль? – усмехнулась Зара.

– И что, никому не рассказала?

– Тебе только.

– И Найдана не знает?

– Нет, я не говорила. Потом, уж когда заметно станет…

Найдана усмехнулась краешком губ.

– Как с Ладой-то не поделилась? Она, кажись, тоже тяжелая. Который у нее? Пятый?

– Шестой…

– И не скрывает поди ж! Вот бы тебе с ней сейчас обсудить все.

– Мы отдалились с Ладой после Велесова дня. Она хоть и не помнит ничего, но я-то все помню. Хожу, улыбаюсь ей, а у самой перед глазами картина, как она солому в костер утыкает. Понимаю, что против воли все делала, но ничего с собой поделать не могу.

Найдана нахмурилась, вспомнив тот день. Но тут же постаралась отогнать грустные воспоминания, чтоб они не портили впечатление от потрясающей новости. У нее будет брат или сестра! Совсем как в других семьях. Ведь в каждой избе полно детей, постоянно шум и веселье, и только в их тихо. От молчуньи Найданы не так-то уж много шума. Теперь не она будет ходить в чужие избы, чтобы зимними вечерами в толпе ребятишек послушать сказочные истории, а к ним будут приходить другие дети. Хотя какие могут быть сказки! Она же теперь совсем взрослая! Не сегодня завтра наденет поневу. Теперь нужно думать о серьезных вещах, а не о сказках. Вон, одна из подружек Найданы, с которой она с младенчества вместе бегала, – Малаша, просватана уже. Пусть свадьба не сей год будет, а года через два, но Маланья уже вовсю готовила приданое. Ведь за эти два года ей нужно и рушников, и настилальников, и покрывал, и рубашек, поясов разных навышивать. А уж подарков родне будущего мужа столько, что она сама и не справится. Все подружки ей уже начали помогать ткать, шить и вязать. И ей хорошо – приданое добавляется, и им неплохо – учатся, опыта набираются, все равно себе потом шить придется. Найдана тоже помогала. Раньше. До Велесова дня… Найдана вздохнула. Как быстро скачут мысли от хороших воспоминаний к плохим и обратно! Не угнаться за ними, не остановить.