Льон уверенно шел вперед, а мы за ним следом. Он ни разу не посмотрел в карту, будто знал дорогу наизусть. Хотя чего это я? Зарак сказал ведь, что Льон из тех мест и у него где-то там до сих пор живут родственники. Немудрено, что этот Льон такой хмурый и молчаливый. Если родился в стране Ночных Кошмаров, еще и не таким хмурым будешь.

– Ты давно знаешь этого Льона? – тихо, почти шепотом спросила Дашка у Седы.

– Я его совсем не знаю, – ответила Седа, – хотя он мой брат.

– Как это – брат? – удивился я. Слишком уж непохожи они были.

– Наш отец был из страны Ночных Кошмаров. Наши родители сначала жили там, там и Льон родился, но мама никак не могла привыкнуть к оживающим кошмарам, и родители перебрались в Фиоляндию. Отец пытался жить в Фиоляндии, но не смог, поэтому ушел обратно и взял с собой маленького Льона. Вот так моим родителям пришлось расстаться. Слишком уж разными они были… Я тогда только родилась, поэтому знаю эту историю по рассказам мамы. Недавно Льон вернулся в Фиоляндию. Я пытаюсь наладить с ним отношения, все же он мой брат, но, если честно, я его немного побаиваюсь. Какой-то он угрюмый и скрытный…

Мы молча закивали, соглашаясь с Седой. Мы-то сразу заметили какой он хмурый и мрачный, а теперь даже его родная сестра подтвердила наше мнение о нем.

– Далеко до этой вашей страны Ночных Кошмаров? – спросила Дашка.

– Далеко, – коротко ответил Льон.

– Целых два часа, – добавила Седа.

– Ну, всего два часа! – усмехнулась Дашка. – Это не так-то и долго.

– Наш фиоляндский час – это как четыре ваших, – пояснила Седа. – У нас тут время тянется гораздо дольше.

– Вот и я думаю, что день какой-то длинный, – сказал Колька.

А ведь и правда, еще сегодня утром мы были дома и носились с прокисшим супом, а уже столько всего произошло! Как будто этот прокисший суп был не сегодня, а неделю назад. Надо же! Действительно, как долго тянется время!

– А почему мы тогда спать не хотим? Ведь у нас, наверное, уже ночь? – спросил я.

– Нет, у вас сейчас тоже еще пока день, – улыбнулась Седа. – Как бы вам объяснить?… За неделю у нас с вами пройдет одинаковое количество суток, но в Фиоляндии они будут длиннее. По ощущениям. То есть за наши сутки можно успеть сделать больше, чем за ваши.

– То есть, если мы пробудем тут у вас три длинных фиоляндских дня, то в нашем мире нас не будет обычных три дня? – спросила Дашка.

– Да, все правильно, – кивнула Седа.

– Ух, как же все это сложно! – воскликнул я.

– Ничего сложного, – усмехнулась Седа. – Вы привыкните.

Хорошо все-таки, что с нами пошла Седа. Этот Льон такой молчун, с ним было бы очень скучно, и длинное фиоляндское время показалось бы еще длиннее. Он то и дело поглядывал на небо и что-то ворчал себе под нос. А Седа очень даже милая и веселая. И объясняет она все понятно.

Мы шли по полю, но не в сторону сарая, через окно которого попали сюда, а совсем в противоположную. Льон все так же уверенным шагом шел впереди, а мы все за ним. Он даже не оглядывался, а просто шел и шел и, похоже, ему было не важно, идем ли мы следом или уже давным-давно отстали. Но мы старались поспевать за быстрым шагом Льона. Он единственный из нас, кто хорошо знал дорогу, и отстать от него означало заблудиться в этом незнакомом мире.

– Давайте быстрее! – крикнул Льон. – Мы идем слишком медленно!

– У вас нет, что ли, какого-нибудь транспорта? – спросил заметно уставший Колька. – Ну машины там или велосипеда? Чего мы все пешком и пешком идем? На машине-то быстрее было бы.

– Нет, у нас нет машин, – ответила Седа.

– Эх, нужно было лезть в тот сарай со своим великом! – воскликнул Саня.

– Да уж, – согласился я. – Жалко, что хорошая идея поздно приходит.

– А при помощи волшебства можно переместиться? – спросила Дашка, и мне сразу понравилась ее идея.

А ведь на самом деле, они же говорили, что владеют магией, так почему бы не переместить нас в страну Ночных Кошмаров? Мы же не просим переместить нас в наш мир, знаем уже, что это невозможно, но переместиться в их мире – это же проще. И время сэкономим.

– Наше волшебство заключается в эликсире. А его запасы на исходе, поэтому мы не можем попусту тратить его. Если есть возможность что-то сделать самостоятельно, без помощи эликсира, то мы стараемся его сэкономить. А сейчас, когда нет нашей госпожи, мы тем более должны экономить волшебный эликсир!

– Почему? – спросил Саня.

– Потому что ягоды для него может добыть только она!

Мы все понимающе промычали, хотя я все равно не понял, что это за ягоды такие, которые может добыть только госпожа. Ведь чего проще – пошел в лес и насобирал ягод, каких тебе нужно. Что, у них в лес только по пропуску можно ходить?

Вдруг Льон прервал мои размышления:

– Смотрите! – Он показал рукой вперед. – Там уже показался Ночной колпак. Немного осталось.

– Ночной колпак? – удивилась Дашка.

Я, прищурившись, попытался разглядеть этот самый колпак, который увидел Льон, но, кроме круглого холма, поросшего травой, ничего не увидел. Наверное, этот колпак слишком маленький, вот его и не видно. А может, он за холмом?

– Эта гора и есть Ночной колпак, – пояснил Льон, – просто название такое.

– Странное название… – хмыкнула Дашка.

– Обычное название, – ответил Льон. – За той горой начинается Дремлющий лес.

– Может быть, «дремучий»? – переспросила Дашка.

– Дремлющий! – четко произнес Льон, недовольный, что Дашка сомневается во всех его словах.

– Ладно-ладно, как скажете, – усмехнулась Дашка.

– Мы не успеем подойти к Гнилым болотам до темноты, – серьезным тоном сказал Льон, сделав вид, что не заметил слов Дашки. – Один бы я давно добрался, а вы идете слишком медленно. Боюсь, нам придется заночевать в Дремлющем лесу. Но это лучше, чем ночевать здесь, в поле.

– Удачное название для того, чтоб спокойно заночевать там, – усмехнулся Саня.

– А почему нельзя в поле? – спросил я.

– Поле ничье, – ответил Льон.

Я с интересом посмотрел на него, ожидая продолжения ответа, но он замолчал. А вот это – «поле ничье» – мне ни о чем не говорило. Подумаешь – ничье. Это же, наоборот, хорошо, не надо ни у кого спрашивать разрешения, можно остановиться в любом месте, и никто тебе не запретит.

– Ну и что? – спросил я, не дождавшись более полного объяснения от Льона.

– А то, что не зря оно ничье. Просто никто не сумел отвоевать эти территории у бродяг, – строго ответил Льон, наверное желая, чтоб я поскорее отстал от него со своими вопросами, но меня опять не удовлетворил его ответ. Как-то коротко и непонятно все. Хотя задать еще один вопрос я не решился: слишком уж сурово взглянул на меня наш проводник.

– Бродяги – это призраки, – пояснила Седа. – Они выползают только в темное время суток и пожирают все живое на своем пути.

– А как же они не забрались в ваш город? – удивился я, страшно довольный, что Седа, в отличие от Льона, охотно отвечает на мои вопросы.

– Ворота, – просто сказала Седа. – Вы думали, они там для красоты стоят? Нет, они не простые. Они защищают Фиоляндию от бродяг. Эти ворота – как закрытые глаза. О, так вы же ничего не знаете! – вдруг спохватилась она, увидев, как мы с ребятами удивленно таращимся на нее. – Бродяги не видят свою жертву, если у нее закрыты глаза. Понимаете? Вот сидите вы с закрытыми глазами, и бродяга может даже совсем близко пройти мимо и не заметить. Но, как только вы откроете глаза, даже на мгновение, и все – вас увидели.

– И что?… – в напряжении спросила Дашка.

– И сожрали – вот что! – усмехнувшись, ответил Колька. – Сказали же тебе, что бродяги пожирают все живое!

– Ну так мы же спим с закрытыми глазами. Значит, они нас не увидят, – сказал Саня.

– А если ты проснешься посреди ночи? Ты же не сообразишь спросонья, что сейчас – день или ночь? – и откроешь глаза. А один из бродяг в это время будет стоять над тобой…

– Брр!.. – передернула плечами Дашка. – Не надо мне такого рассказывать! Я потом вообще спать не смогу!

Признаюсь, мне тоже стало не по себе, когда я представил эту картину.

– А какие они – эти бродяги? – спросил Саня.

– Никто не сможет тебе ответить на этот вопрос, – задумчиво произнесла Седа. – Те, кто их видел, уже никогда не расскажут нам об этом…

– Торопитесь! – крикнул Льон. – Уже птицы смолкли! Скоро стемнеет!

И правда вдруг наступила какая-то неприятная тишина. Птицы, кузнечики, разные мухи, только что надоедливо жужжащие повсюду, в одну секунду разом смолкли, будто совсем исчезли. Такая тишина пугает даже больше, чем громкий, резкий звук.

– Но до темноты еще есть время, – сказала Дашка, – посмотрите на солнце.

– Времени нет! – крикнул Льон и побежал.

Мы посмотрели на Седу, чтоб она поддержала нас и опровергла слова Льона, но та подхватила свою длинную юбку и помчалась следом за Льоном, крикнув нам через плечо:

– У нас нет времени! Бегооом!

Ее встревоженные глаза были полны страха. Нас не пришлось уговаривать и повторять еще раз. Быстро, как только можно, мы помчались следом за нашими проводниками. Хотя тогда я еще не понимал, к чему такая спешка. Ведь бродяги появляются только в темноте, до которой еще час, как минимум, это значит четыре наших человеческих часа. Холм уже совсем близко, до него каких-нибудь минут десять неторопливым шагом. А мы несемся как угорелые! Или Льон с Седой решили нас разыграть? Сейчас остановятся, обернутся и захохочут: «Ха-ха-ха! Обманули дурака на четыре кулака!» Но они все бежали и даже не думали останавливаться. Непохоже, что они шутят, невозможно притворяться, что тебе так страшно…

Мы добежали до холма. Теперь уже были видны высокие деревья, растущие за ним. Их стволы были окутаны дымом. Нет, запаха не было, значит, это не дым. Туман! Туман в такую жару? Это странно… Или все-таки дым?

И тут солнце вдруг стремительно покатилось вниз. Резко. Неожиданно. Будто ниточки, на которых оно висело на небе, вдруг оборвались. Такого поворота даже я не ожидал!

– Не останавливайтесь! Быстрее!! К тем деревьям! – крикнул, обернувшись, Льон. Его глаза были полны ужаса, а на лице застыла маска тревоги. Льон схватил за руку Дашку и потащил ее за собой, чтоб она бежала быстрее. Мы с ребятами прибавили скорости.