Инна Пащук уже часа два бесцельно слонялась по маленьким магазинчикам, расположенным в старой части центра города. В некоторых бутиках ее встречали как хорошую знакомую — впрочем, это было не далеко от истины. Таких клиентов, как Инна, надо лелеять, холить, а главное — помнить в лицо.

Напрягая память, Инна пыталась вспомнить, на каком жакете она прошлый в раз остановила свой выбор в бутике «Пако Раббани». Дома она не потрудилась даже вытащить обновку из пакета, поэтому сейчас никак не могла вспомнить ее цвет.

«Ладно, зайду туда, может, вспомню. Заодно присмотрю юбку к новому жакету. Все равно надо чем-то заняться еще хотя бы час…»

По понедельникам и четвергам дом Пащуков посещала приходящая уборщица. Инна не любила присутствовать при процессе уборки. Нельзя сказать, что она страдала какими-то комплексами или ей неудобно было перед Валентиной, вылизывающей ее жилище — с какой стати? — она за это деньги получает… но, тем не менее, Инна предпочитала на это время удаляться.

Поводов сомневаться в честности Валентины у нее не было, тем более что она досталась им «по наследству» от прежних владельцев. Двухэтажный дом, который Пащуки приобрели четыре года назад, по российским меркам смотрелся более чем скромно. Однако в старой Европе несколько другие представления о комфорте и эстетике, да и земля здесь стоит несравнимо дороже, чем в России, так что стать владельцем недвижимости в одном из самых престижных районов Дюссельдорфа — несомненный показатель жизненного успеха.

Обставили и оформили свой дом Пащуки на российский манер. То, что в России принято называть «евроремонтом», на самом деле показалось бы жителям Западной Европы чересчур кичливым, аляповатым и безвкусным. Но для Игоря и Инны это было символом благополучия.

Дубовые двери с резьбой, гипсовая лепка, бронзовые дверные ручки, хрустальные вазы и люстры, золоченые багетовые рамы пейзажей с русскими березками и обнаженными красавицами — у сдержанных немцев такой кич вызывал недоумение. Зато гости с бывшей родины не скрывали своего восхищения убранством дома.

Возможно, поэтому, возвращаясь к себе домой, они называют это евроремонтом?

Как бы то ни было, жизнь семейной пары Инны и Игоря Пащуков складывалась более чем удачно. Далеко не каждому эмигранту удается в новом для себя мире реализовать себя настолько, чтобы быть причисленным по уровню благосостояния хотя бы к среднему классу. А вот добраться до самых вершин… Это остается для большинства только мечтой, осуществление которой перекладывается со временем на долю детей — вот они вырастут, выучатся и тогда…

Фасад благополучия Пащуков был настолько добротным и непробиваемым, что заглянуть за него удавалось лишь немногим особо приближенным. Им, и только им, было известно, что семейной пары Инна и Игорь Пащук как таковой никогда не существовало. Под характеристику этого сожительства скорее подошло бы определение «коммерческое содружество на взаимовыгодных условиях».

Дортмунд. Шесть лет назад.

Задымленный полутемный зал ресторана «Карусель» протянуло сквозняком. В проеме раскрытой нараспашку двери показались три мужских силуэта, не оставлявших сомнений на свой счет — обладатели таких бицепсов и бычьих шей не просто любители бодибилдинга. Уверенная поступь, наголо выбритый череп, характерно оттопыренные задние карманы джинсов и пудовые цепи на шее выдавали, так сказать, «профессиональную» принадлежность неслучайных посетителей ресторана русской кухни.

— Где Паук? — не церемонясь, гаркнул один из качков пожилому гардеробщику прямо в ухо.

— К-кто?

— Ты что, дед, оглох? Я ж тебя спрашиваю: где Пащук?

— А-а-а… Извините, я не расслышал сразу, мне показалось, что вы сказали… что вы назвали другую фамилию.

Конец фразы потонул в громком хохоте парней, явно уже подпитавших себя увеселительной дозой.

— Так где? Говорить будешь?

— Вон — в самом конце зала, в правом углу столик видите? Они там, — старик махнул рукой в глубь дымной завесы и подобострастно наклонил голову.

— Не старайся, я чаевых не даю! — бросил ему на прощание «ведущий» боевой тройки по прозвищу Черепок и быстрым шагом прошел со своей компанией в указанном направлении.

Через пару минут из дальнего правого угла зала донеслись крики, маты, треск мебели и звон бьющейся посуды. Немногочисленные посетители ресторана, поспешно хватая свои вещи в гардеробе, выскакивали на улицу.

Пожилой немец отчитывал попутно свою спутницу:

— Говорил я тебе — пошли в китайский ресторан. А тебе приспичило попробовать новенького. Вот — получай свою экзотику! Попробовала русскую кухню? Хорошо хоть платить не пришлось!

Парень и девушка делились впечатлениями:

— Лет пять таких рож не видел. С тех самых пор, как последний раз на родине был.

— Прямо уж! Тут тоже бандитов хватает!

— Ну да! Только не демонстрируют они своим видом так красноречиво собственную принадлежность к бандитской клике.

— Может, в России быть бандитом престижно?

— Может. Но ведь они в Германию приехали…

Девушка достала мобильник из кармана:

— Надо в полицию позвонить!

— Не лезь в эти разборки. Без тебя вызовут кого надо.

У тротуара притормозила полицейская машина.

— Видишь, уже и без тебя обошлись! Пошли скорей отсюда, а то сейчас начнут свидетелей собирать. Мы все равно ничего и никого не видели…

Полицейские выбежали из машины и, не раздумывая, кинулись к распахнутой двери ресторана. Судя по всему, этот маршрут им был хорошо знаком.

— Всем оставаться на своих местах! — крикнул полицейский, вбегая в зал «Карусели».

В зале воцарилась гробовая тишина. Где-то в подсобке громко хлопнула дверь.

— Бегом во двор! — скомандовал один из полицейских, по всей видимости, старший по званию.

Двое полицейских сорвались с мест и побежали вдоль здания ресторана. В этот момент со двора выехал джип с залепленными грязью номерами, и, не обращая внимания на сигналы полицейских, выскочил на дорогу. Через две секунды машина исчезла за поворотом.

Полицейские вернулись в ресторан. Их коллеги уже беседовали с пострадавшими и осматривали место происшествия.

— Господин Пащук, я очень сожалею, но боюсь, придется решать вопрос коренным образом. Сколько это может продолжаться? Ресторан расположен недалеко от центра города, рядом жилые дома, через дорогу — детская площадка. Мы не можем допустить, чтобы эти разборки продолжались бесконечно.

— Но… но я ведь тоже пострадавшая сторона…

— Я вам сочувствую, но ничем помочь не могу. Со своими рэкетирами разбирайтесь сами. Немецкая полиция не в состоянии предотвратить нападки русских бандитов. Единственное, что я могу вам обещать, если вы сообщите нам имена и фамилии бандитов, то они никогда в жизни не получат от немецких властей въездную визу. Но вы сами прекрасно понимаете, что это проблему не решит никаким образом. Или приедут другие, или эти же с другими документами, или с визой любой другой страны Шенгенской зоны.

— Но я ведь плачу налоги, как и все немецкие предприниматели, неужели я не могу рассчитывать на помощь государства?

— Можете. Видите, мы приехали через пять минут после начала разборки.

— Но рэкетиры успели уехать…

— Знаете, что я вам посоветую? Закрывайте этот ваш ресторан и займитесь каким-нибудь более спокойным бизнесом. Они от вас не отстанут все равно. И мы можем когда-нибудь не успеть, если они пристрелят вас в конце концов. И что вы, русские, никак не поделите?

* * *

— Если бы не твой длинный язык, всего этого не было бы! — сквозь зубы процедил Игорь Пащук, глядя на отражение своей жены в зеркале. — Это ты натрепалась каким-то московским шлюшкам, что твой ресторан приносит миллионные доходы. Вот теперь и отстегивай бандюгам каждый месяц приличный кусок.

Инна Пащук с невозмутимым видом сидела возле зеркала и накладывала на лицо вечерний макияж. Боковым зрением она уловила красноречивые взгляды супруга, и, не обращая на них внимания, начала подкрашивать глаза.

— И куда это ты собралась, на ночь глядя? — продолжал заводиться Игорь.

— А тебе что за разница?

— Ты же, вроде как, моя жена.

— Вот именно, вроде как. А меня «вроде как» не устраивает. Мне мужик нормальный нужен. Нор-маль-ный! Усек?

— Да трахайся хоть со всеми кобелями подряд. Но давай будем соблюдать внешние приличия. Мы же не с пэтэушными твоими подружками тусуемся.

— Да в твоем обществе приличном каждый второй налево ходит! И на себя глянь-ка, кобелек…

— Не забывайся, дорогая женушка!

— Кстати, а что ты мне подаришь на очередную годовщину свадьбы? Напоминаю, если вдруг ты запамятовал — этому знаменательному событию через неделю шесть лет стукнет.

— Скоро серебряная свадьба… — усмехнулся Игорь.

— Ты что, мозгами поехал? Какая серебряная свадьба? Это ж двадцать пять лет!

— Ну да, я и говорю. С тобой — год за четыре.

— Тьфу, козел! Вечно со своими шуточками придурочными! Так что подаришь жене?

— А что хочешь?

— Хочу кое-что…

— Так говори, не ломайся!

— Хочу быть хозяйкой издательства!

— Что-о-о? А владычицей морской не хочешь? Или, может, хочешь опять вернуться к своему разбитому корыту?

— А та, рыбка моя золотая, челюстями зря не хлопай! Слушай — дело говорю! В Дюссельдорфе есть русское издательство. Ну, знаешь — газеты, журналы на русском языке. Короче, оно продается.

— А ты откуда знаешь? Про такие вещи ведь на заборе не пишут.

— Знакомый один сказал. Он делает репортажи для газеты, ездит часто в Дюссельдорф.

— Неужели, среди твоих хахалей попадаются приличные люди?

— На хамские вопросы не отвечаю! Так как насчет подарочка?

— С издательством идейка неплохая. Через газеты и журналы можно запускать любую рекламу. У меня давно была мысль заняться торговлей по типу каталога с набором товаров из России. Через газету распространять товары должно быть перспективно… Как бы связаться с хозяином издательства? Ресторан надо срочно продавать. Надоело мне эти наглые рожи кормить. Да и аппетиты растут у них непомерно.

— Ну вот, а ты меня все за дуру держишь! Сам-то, небось, опять бы в какой-нибудь грязный бизнес вляпался. А так можешь стать приличным человеком. Издатель! Звучит! А?

«Звучит! Еще как звучит! — у Игоря учащенно заколотило в груди. — Это и есть настоящее дело! И денег хороших можно срубить, и при этом на тебя не будут смотреть, как на торгаша. Издатель — это солидно! Очень солидно!» Игорь, не откладывая в долгий ящик, взялся строить планы:

— Скоро должен приехать Сашка Болотников, он сумел сделать себе новое свидетельство о рождении, в котором написано, что у него мать — еврейка. Теперь он на законных основаниях, как эмигрант, приедет в Германию. Он мне и поможет заняться новым делом. Хотя, если издательство раскрученное, делать особо ничего и не надо. Ты можешь через своего репортера узнать, действительно ли дела в издательстве идут хорошо и почему тогда его продают?

— Узнаю. Я ведь, как владелица, должна быть в курсе дел…

— Не задирай сильно нос. Сама знаешь, я не имею права открывать на себя фирму. Так что ты у меня владелица всего, женушка дорогая.

Инна захихикала:

— А будешь плохо себя вести, кину тебя, и останешься нищим, как церковная мышь!

— Я-то не пропаду даже с дыркой в кармане, а вот ты что будешь без меня делать? Так что сиди и не квакай! Связаны мы с тобой одной веревочкой, дорогуша… как это во время венчания в кирхе пастор говорил — «пока смерть вас не разлучит…» Именно так…