— Алиночка? Я не поздно звоню?

— Что вы, Вальдемар Генрихович! Что-то случилось?

— Спасибо, все по-прежнему. У меня интересное сообщение. Может, пригодится в твоем… гм… расследовании.

— Конечно, конечно! Любые сведения могут быть полезны. Я сейчас как раз сижу за компьютером и читаю то, что скопировала у Полины на диск. Так что, я вас слушаю…

— Алиночка, я вспомнил, где слышал имя Валентины Кулик. Помнишь, о которой меня спрашивали, когда из полиции звонили? Она у Пащуков в доме убирала и ее сегодня утром нашли там без сознания с пробитой головой. Кажется, она с лестницы упала и ударилась о какую-то кадушку. Так вот, эта Валентина живет в том же доме, что и Полина. И как раз у нее хранятся запасные ключи от Полининой квартиры.

— Вы уверены, что это именно та соседка?

— Не думаю, что в Дюссельдорфе есть еще одна Валентина Кулик. А имя и фамилию я вспомнил, потому что на табличке квартирных звонков возле входа в дом их видел. И видно, в памяти осело — все-таки иностранная фамилия среди немецких выделяется.

— Наверняка, в полиции уже обратили внимание на это совпадение — две молодые женщины из одного дома, обе родом из бывшего Союза — с интервалом в три дня становятся жертвами странных обстоятельств.

— И посмотри — обе связаны с семейкой Пащуков!

— Вы все еще думаете, что Пащуки имеют отношение к смерти Полины?

— Не знаю, не утверждаю… но все это кажется мне неспроста! А драгоценности? Как они оказались в доме Пащуков? Может, эта Валентина украла их у Полины и продала Инне Пащук? Инна ведь давно на них виды имела… А потом… потом… они не захотели ей платить за краденое и пытались убить, инсценировав несчастный случай!

— Вальдемар Генрихович, я понимаю ваши чувства, но… в вашей версии есть несколько нестыковок. Зачем бы они вызывали полицию, не спрятав как следует такую видную улику, как драгоценности? И зачем им надо было избавляться от этой несчастной уборщицы в своем же доме? Более нелепого плана убийства не придумаешь! Кстати, вы, кажется, говорили, что она жива, только без сознания…

— Да, мне так в полиции сказали.

— Если она придет в себя и сможет говорить, станет многое понятно. Наверняка, между смертью Полины и несчастным случаем с Валентиной существует связь. Собственно, сомневаться нечего — пропавшие драгоценности нашлись. И нашлись, как это ни кощунственно звучит, благодаря несчастью с Валентиной.

— Одни несчастья от этих проклятых стекляшек! Вот и еще одна жертва… Завтра утром позвоню в полицию, надо сообщить им, что Валентина была соседкой Полины. Пусть посмотрят у нее дома, на месте ли запасные ключи от квартиры Полины. Может, они и сами уже заметили, что у них один и тот же адрес?

— Могли и не обратить внимания, ведь этими делами занимались разные следователи. Хотя, возможно, после того, как обнаружилась связь между ними, дело передали в одни руки? На мой взгляд, это было бы логично.

— Алиночка, я верю, что ты узнаешь правду. Мне Светочка рассказала, что ты раньше занималась журналистскими расследованиями.

— Да, баловалась когда-то…

— Я знаю, что это не баловство, а серьезная работа. У тебя так много общего с моей Полинкой, она тоже любила копаться в непонятном и нарывалась иногда на скандалы. Когда мы жили в Алма-Ате, она работала в молодежной газете и иногда давала «остренькие» статейки о местных нуворишах. Одного очень сильно зацепила, тот в депутаты собрался баллотироваться, а она откопала где-то парнишку, который его помнил по отсидке в колонии усиленного режима. Будущий депутат успел состряпать себе новую биографию, изменил имидж и взял фамилию матери, но тут появилась злополучная статейка… Сама представляешь, что было. Я тогда еще Полинке сказал, давай уезжать, посмотри, почти все немцы из Средней Азии, Сибири и Казахстана уже уехали. Завтра нам начнут кричать «фашисты», как это уже было когда-то. В Казахстане сейчас и русским несладко приходится, не то что немцам или другим нацменьшинствам. А этот депутат-нувориш как раз чистокровный казах — все как полагается, такие типчики в смутные времена всегда умудряются себе карьеру сделать. А тут какая-то журналистка вякнуть посмела на него, да еще и с фамилией подозрительной — Берг! Полина завоевала себе скандальную популярность, еле-еле удержалась на своем рабочем месте, но уезжать тогда наотрез отказалась.

— Жаль, что мы раньше не были знакомы с Полиной, но я могу примерить ее поступки и мысли как бы на себя, и это поможет мне вычислить возможные мотивы… Я не верю, что гибель Полины произошла по естественным причинам. У нее ведь не было серьезных проблем со здоровьем?

— Она пережила сильный стресс после аварии, но уже прошло столько времени…

— Иногда бывает, что и через несколько лет сказываются последствия травм, ранений…

— Она никогда не жаловалась…

— Может, просто не хотела вас расстраивать?

— Не знаю. Надо у Светочки еще спросить. Но это лучше будет тебе сделать, она может при мне постесняться какие-то девичьи секреты выкладывать… Ну а ты, нашла что-то интересное в записях Полины?

— Тут много интересного, но надо еще рассортировать по степени скандальности и возможности повлиять на судьбы разных людей. К сожалению, я не знаю многих имен.

— Может, я тебе помогу?

— Сейчас посмотрю. У меня отдельно выписаны фамилии людей, которые фигурируют в папке с надписью «Компромат». Там и Пащуки присутствуют. В их досье стоит пометка: «Издательство — крыша для отмывания черных денег. Откуда?»

— Знаешь, на эту мысль я ее навел. Полинка ведь в финансовых делах не очень разбиралась, а я — экономист по образованию. Я ляпнул сдуру, а она, видно, хотела копнуть дальше… Может, Пащуки об этом узнали и решили избавиться от чересчур любопытной журналистки?

— Если так рассуждать, то любой из фигурантов «Компромата» должен был желать ее смерти. Но ведь эти сведения хранились только в ее домашнем компьютере! Хотя, если Валентина Кулик украла драгоценности, чтоб отдать их Инне Пащук, то она могла и в компьютер к ней залезть. А потом рассказать тем же Пащукам. Там кстати, присутствует еще и график-дизайнер с их фирмы Олег Гарий. К его персоне пометки: «скользкий тип, следит за Игорем Пащуком и его дружками, активно интересуется расценками на печать, гонорарами журналистам и фотографам и т. п.»

— Что меня еще убедило в двойном ведении дел на фирме, так это то, что непосредственно в офисе нет бухгалтера. Как это может быть при таком объеме разнообразных денежных поступлений и выплат? Там ведь не только зарплаты и гонорары, еще и реклама, оформление подписки, типография, почтовые расходы. Кто рассчитывается со всеми этими инстанциями, и откуда поступают деньги? Все покрыто мраком. Следовательно, бухгалтерию ведет какой-то посвященный во все дела «свой» человек, который «сводит» белые и черные деньги на один чистенький отмытый счет. Это моя гипотеза, как экономиста.

— Очень интересно! Ваш комментарий поможет мне взглянуть на дело по-другому. Надо все попробовать. А когда речь идет о таких деньгах, думаю, заинтересованные лица не будут рисковать и уберут всех любопытных со своего пути. Получается, что и этот самый Гарий догадывался о каких-то махинациях своих хозяев? Хотелось бы мне с ним познакомиться!

— Как, вы разве не знакомы? Ты же была в редакции?

— Да, но он как раз заболел в этот день и ушел домой.

— Действительно, «скользкий тип» — выскользнул и как будто он везде ни при чем. Ну, а кто еще в «компроматах»?

— Тут и… Эдгар Пауль… это же ее друг?

— Я никогда и не сомневался, что он тот еще типчик! Даже знаю, что он противозаконного делает. Хотя Полина никогда мне об этом не говорила. Мы вообще о нем не говорили — у нас как бы безмолвный договор был на эту тему. Она знала, что я его недолюбливаю, но я старался щадить ее чувства и не говорить об Эдгаре ничего плохого. Но ведь она и сама не дура… была… А компромат на зубного врача, тем более связанного с русской клиентурой, даже вычислять не надо. И так понятно — протезирование «по-черному». Ну что, я угадал?

— Прямо в яблочко!

— Кто еще тебя заинтересовал в этом списке?

— Может, вы знаете, кто такой Аркадий Речицкий? Он выделен как бы в отдельную графу, но записи какие-то отрывочные и сплошные вопросительные знаки…

— Аркадий Речицкий? Так это же бывший хозяин издательства. Он продал фирму Пащуку, а сам уехал в Америку.

— Получается, Полина не могла его знать? Насколько я помню, она пришла на фирму уже при Пащуке. Поэтому он и считал ее «своим» человеком, а к «старым» сотрудникам относился с недоверием.

— Да, я не слышал, чтобы они были знакомы. Странно, чем же особа бывшего хозяина могла ее заинтересовать?

— Не знаете, может, у этого Речицкого родственники здесь остались?

— Понятия не имею… Стой! Они ведь, кажется, с Эдгаром Паулем были знакомы! Точно! Еще когда Полина познакомилась с Эдгаром в Риге, он пообещал, что когда она приедет в Германию, он ее устроит на работу к своему другу! Но пока мы приехали, обстоятельства поменялись, и владельцем стал Пащук. Полина просто так, без всякого знакомства, пошла к нему и он сразу за нее ухватился — ему ведь хотелось набрать новую «свою» команду. Полина, кстати, его убедила, что этого лучше не делать, иначе поменяется «лицо» газет и журналов, и многим читателям это может не понравиться. Тогда он прислушался к ее словам. Кстати, с приходом Полины он начал выпускать новый женский журнал «Лина». Название сам предложил, вроде как краткое от «Полина». Может, понравилась она ему, не знаю. Но у них никаких отношений, кроме рабочих, не было. Это точно.

— Знаю, знаю…

— Я и не оправдываюсь, да и ни к чему сейчас это. Просто знаю, что Эдгару она ни разу не изменяла.

— Значит, Эдгар Пауль и Аркадий Речицкий — друзья! Не знаете, а после переезда в Америку они связь поддерживали?

— Понятия не имею! Я же тебе сказал, что только слышал о нем… Стой! Ты ведь можешь о нем расспросить у старых сотрудников фирмы! Они-то наверняка его хорошо знают, а может, кто-то и связь с ним держит. Поговори для начала с Татьяной Павловой, у нее с Полиной на фирме были самые доверительные отношения…

— Спасибо большое, Вальдемар Генрихович!

— Это тебе спасибо за то, что взялась за эту головоломку. Для меня это вопрос жизни, а ты ведь могла себе не забивать голову. Все равно, делом полиция занимается…

— Полиция пусть занимается. И я займусь. Спокойной ночи, Вальдемар Генрихович!

— Спокойной ночи, детка!

* * *

Алина с трудом разлепила глаза и автоматически посмотрела на часы. «Ничего себе! Заспалась я после ночных компьютерных бдений!»

Вставать, однако, сразу не стала: так можно спокойно прокрутить события вчерашнего дня и подумать, что предпринять сегодня.

«Валентина Кулик! Сегодня неплохо было бы разузнать об этой особе побольше. Интересно, с кем она живет? Адрес я знаю, можно наведаться…»

Алина опустила ноги на пушистый ковер и посмотрела на гору постельного белья, которое она постирала еще два дня назад. Вернее, постирала стиральная машина, а высушила — сушильная. Ее функция ограничилась рассортировкой и загрузкой белья сначала в стиралку, а потом — в сушилку. Когда процесс был завершен, она собрала сухое мятое белье вперемежку с носильными вещами и вывалила все в одну кучу.

«Если так будет продолжаться дальше, то хозяйство придет в полный упадок! Как только некоторые женщины умудряются совмещать семью с работой и хозяйством? Я вот всего на три дня отстранилась от домашних дел, и уже начинаются необратимые процессы. То есть, они, конечно, обратимые, но с приложением гораздо больших усилий, чем, если постоянно поддерживать „статус кво“…

Что за ерунда в голову лезет? Дом не развалится, а беспорядок… Маркус вообще не заметит — пылесосила я дом вчера или неделю назад. Главное, чтобы ему на работу было что надеть…»

Алина, мягко ступая по ковру, прошла в смежную со спальней комнату, которая выполняла у них роль гардеробной. До появления Алины в этом доме комната представляла собой… игровую. Может, кому-то покажется странным, но самое распространенное в Германии мужское хобби — собирание разного рода масштабных моделей. Чаще всего — связанных с железной дорогой и ее атрибутами.

Так вот, в комнате по всей площади был расположен макет ландшафта, как мы бы увидели его с самолета при небольшой высоте, по извилистому и бугристому пластику которого проходят железнодорожные пути. Вокруг стоят дома, деревья, по маленьким улицам ездят автомобили и по крошечным тротуарам шествуют человечки. На железнодорожных станциях ждут своих поездов пассажирики. В общем, маленький кусочек немецкой жизни, по которому время от времени — по пожеланию хозяина — проходит поезд с разными вагончиками и паровозиками. Количество и разнообразие последних зависит от вкусов и — в немалой степени — от кошелька владельца такой игрушки для взрослых.

Хобби это, мягко говоря, не из дешевых. А чтобы изготовить самому такое чудо электротехники, надо сочетать в себе инженерный ум, художественно-пространственное воображение и руки умельца-«левши». Комплект достоинств, встречающийся в реальной немецкой жизни, избалованной благами цивилизации, все реже и реже.

Алина подозревала, что до знакомства с ней эта самая штука заменяла Маркусу все в жизни и заполняла собой вакуум, остававшийся после любимой работы.

Кстати, и работа была любимой именно потому, что она выросла из поглотившей Маркуса целиком и полностью страсти к этим самым моделям. На небольшой фабрике, принадлежавшей Маркусу, выпускались в основном компоненты ландшафтов для макетов железных дорог и несколько видов моделей вагончиков и паровозиков. Зато в магазинах продавались не только изделия его собственные, но и образчики со всего мира.

Естественно, Алина не могла терпеть «соперницу» рядом со спальней. И постепенно, без нажима, она убедила Маркуса, что макет можно спустить в игровую комнату подвала, а в освободившемся помещении будет очень кстати устроить гардероб.

«Так, кажется, запаса поглаженных рубашек хватит еще как минимум на две недели. Еще дюжина новых в упаковках лежит вон на той полочке. Прекрасно! Месяц можно вообще не заниматься глажкой, а там посмотрим! Если во мне и дальше не угаснет трудовой энтузиазм, придется искать помощницу по дому… — Алина напряглась от ассоциативной связи, возникшей у нее при этой мысли. — Помощницу по дому… Валентина Кулик ведь тоже была „помощницей по дому“, как деликатные хозяева иногда называют своих уборщиц. Впрочем, обычно одной уборкой их деятельность не ограничивается, поэтому называть таких женщин „помощницами“ более справедливо. И звучит приятнее…»

Размышляя таким образом, Алина переместилась в ванную комнату, а потом, закончив гигиенические процедуры, спустилась на первый этаж. В последние годы ее безделья утренние дела у нее обычно затягивались часа на два. Хотя раньше, в своей деятельной московской жизни, она укладывалась максимум в полчаса.

«Но ведь в моей московской квартирке расстояние от ванной до кухни было два метра, а тут надо спускаться на целый этаж!..» — оправдывала она сама себя.

Оправдание с натяжкой проходило для успокоения собственной, изредка выглядывавшей наружу из уютного халата, совести. Впрочем, дело даже не в совести. Тысячи женщин с удовольствием проводят свою жизнь, сознательно ограничивая себя домашними застенками. При этом они своей жизнью очень довольны!

Алине просто физически не хватало в последнее время суеты, спешки, неразберихи и даже некоторой доли риска московского бытия.

Сегодня, приближаясь к показателям своих московских утренних сборов, она через сорок минут после пробуждения уже вставляла ключ в замок зажигания своего «гольфа». Дорогу к дому погибшей журналистки, в котором по случайному (или не случайному?) стечению обстоятельств жила еще одна женщина, имя которой появилось в полицейских сводках последних дней, Алина Вальд запомнила хорошо.