Сопоставление закономерностей политической коммуникации в различных странах – одно из наиболее интересных, перспективных и одновременно наиболее сложных направлений политической лингвистики. Уже на предварительном этапе такого исследования встает несколько проблем: необходимо решить, политические дискурсы каких государств будут сопоставляться, по каким параметрам будет происходить это сопоставление и какая методика сопоставления способна принести оптимальные результаты.

В настоящем учебном пособии представлено сопоставление политических дискурсов России и Соединенных Штатов Америки – двух великих стран, которые долго находились в конфронтации, а теперь провозгласили себя союзниками, ищут пути к взаимовыгодному сотрудничеству, но до сих пор не могут избавиться от традиционного недоверия друг к другу, от груза прошлых предубеждений. Все это находит отражение и в политической коммуникации.

В качестве материала для сопоставления избраны политические метафоры, которые представляют собой не просто яркий, традиционно привлекающий внимание исследователей признак политической коммуникации, но в значительной степени отражают национальное самосознание, национальные стереотипы и ценности, национальную картину мира. В политической коммуникации метафора служит важным средством познания и объяснения мира, эффективным средством прагматического воздействия на сознание массовой аудитории.

 

Методика сопоставительного анализа метафорических моделей

Одна из актуальных проблем теории когнитивной метафоры – сопоставление закономерностей метафорического моделирования политической картины мира в политических дискурсах различных государств. Можно предположить в этой сфере постоянное взаимодействие двух тенденций. С одной стороны, как справедливо отмечает при сравнении русских и польских морбиальных метафор Т.В. Шмелева, «современные средства массовой информации составляют уже своеобразный интердискурс, в которых различия отдельных… языков – вещь чисто поверхностная. При обсуждении современных событий мировая пресса мгновенно подхватывает сказанное кем-то удачное выражение, оно разносится по изданиям и языкам… Мы смотрим на мир (или нам предлагается смотреть) очень схоже» (2002. С. 5). К подобным выводам приходит и А.А. Каслова (2002) при сопоставлении концептуальных метафор, используемых в российской и американской прессе в публикациях, посвященных президентским и парламентским выборам.

С другой стороны, следует согласиться с тем, что «наиболее фундаментальные культурные ценности согласованы с метафорической структурой основных понятий данной культуры» (Дж. Лакофф, М. Джонсон 1990, с. 404). Аналогичные мысли неоднократно высказывали и отечественные специалисты (Ю.Д. Апресян, А.Н. Баранов, Е.М. Верещагин, В.Г. Гак, Ю.Н. Караулов, В.Г. Костомаров, Б.А. Успенский и др.). Как ярко показал Дж. Лакофф (1991), в ходе дискуссий по проблеме законности и моральной оправданности американских боевых действий против Ирака, предпринятых в ответ на аннексию Ираком Кувейта, американцы и арабы использовали совершенно различные метафорические модели. При этом метафоры политических лидеров Ирака, основанные на характерной для Ближнего Востока метафорической картине политического мира, находили живой отклик в арабском мире, но совершенно не воспринимались в странах западной культуры. А политическая риторика лидеров США не производила ожидаемого впечатления в арабских странах, хотя воспринималась как достаточно убедительная в государствах западной культуры.

При сопоставлении двух названных тенденций можно сделать вывод о том, что российские метафорические модели в одних своих аспектах отражают современное состояние общества, национальную культуру и национальный менталитет, в других – типичны для «западного» (европейско-американского) культурного пространства, которое заметно отличается от культурного пространства арабского мира, стран Африки или Дальнего Востока, а в третьих – имеют общечеловеческий характер. Поэтому продолжение сопоставительного исследования метафорических моделей, используемых в политическом дискурсе различных стран, позволит лучше разграничить, с одной стороны, закономерности, общие для всего цивилизованного мира или его какой-то части, а с другой – специфические признаки того или иного национального политического дискурса.

При анализе существующих исследований можно выделить несколько основных методик сопоставительного описания метафорической картины мира.

1. Методика сопоставления оригинальных метафор и их переводов. В первом случае сопоставляются метафоры оригинального текста и его перевода на другой язык. Такое сопоставление позволяет выявить факты параллелизма метафорических образов и вместе с тем показать, что некоторые метафоры не могут быть переведены на другой язык буквально, что свидетельствует о различиях между существующими в данных языках метафорическими моделями (преимущественно они касаются отдельных фреймов, слотов и концептов). Например, зооморфные образы характерны для самых различных языков, но конкретные метафоры, соответствующие этой модели, совпадают далеко не всегда. При анализе сделанных лучшими отечественными специалистами переводов на русский язык технических (по сфере-источнику) метафор из немецкой художественной прозы обнаруживается, что в одних случаях метафора переводится практически дословно, а в других адекватный перевод возможен только при использовании другого образа, причем этот образ может относиться к совсем иной понятийной сфере.

Рассмотрение при переводе конкретных соответствий часто позволяет лучше осознать компонент, послужившей основой для метафоризации (иначе говоря, сему, объединяющую первичное и вторичное значение). Например, термин «ceiling price» (буквально – «потолочная цена») переводится как «верхняя цена». Как известно, что потолок – это верхняя граница комнаты, т. е. в словах «потолочный» и «верхний» обнаруживается общий компонент, который наиболее важен для развития метафоры. Показательно, что в русском и английском языках иногда наблюдаются очень похожие метафоры. Ср.: sick economy – больная экономика; oil prices collapsed – цены на нефть рухнули; price scissors – ножницы цен; recovery of price – оздоровление цены; price war – ценовая война (война цен); marriage of companies – брак (слияние) компаний и др. В других случаях используются однотипные модели, но при этом метафорически употребляются слова с близкой, но не одинаковой семантикой. Например, английское метафорическое обозначение parent company переводится как материнская (буквально – «родительская») компания; соответственно то, что в русском языке называется дочерними компаниями, в английском нередко обозначается как offsprings – отпрыски и babies – младенцы.

Подобные сопоставления могут стать основой для интересных выводов о том, для каких моделей особенно характерно сохранение при переводе внутренней формы метафоры. Например, специалисты обнаружили, что при переводе на русский язык внутреннюю форму сохраняют примерно 75 % немецких технических (по сфере-источнику) метафор, тогда как доля сохраняющихся спортивных образов значительно выше.

2. Методика параллельного сопоставления метафор, объединяемых сферой-магнитом метафорического притяжения. При использовании этой методики сопоставительного исследования закономерностей метафорического моделирования лингвист выделяет ту или иную ситуацию (или понятийную сферу-мишень) и определяет, какие метафорические модели регулярно используются для ее обозначения. Например, как показал Дж. Лакофф (1991), политические лидеры США использовали при характеристике войны между Ираком и Кувейтом метафорические образы разбойника и невинной жертвы, а в иракской прессе этот конфликт метафорически представлялся как внутрисемейные выяснения отношений между старшим братом (Ираком) и младшим братом (Кувейтом). Очевидными являются и системы развертывания моделей: необходимость помощи жертве кровожадного преступника и нежелательность вмешательства во внутрисемейные отношения.

Показательно, что при характеристике однотипных экономических ситуаций русские и англичане отдают предпочтение различным моделям. Например, при обозначении серьезных недостатков в экономической деятельности англичане особенно часто используют образы, связанные с пьянством и похмельем (drunk markets – пьяные рынки, drunk indexes – пьяные индексы, stock markets have a hangover – фондовые рынки страдают от похмелья).

Соответственно русские тексты богаты метафорами, связанными с болезнями (компании страдают от физических и душевных недугов, требуют реанимации, оздоровляются на основе шоковой терапии или хирургического вмешательства) и наркотической зависимостью (российские субъекты экономической деятельности нередко «сидят на игле», страдают от «ломки», пребывают «в наркотическом угаре»).

3. Методика параллельного сопоставления метафор, объединяемых сферой-источником метафорической экспансии. Применяя третью методику исследования метафорических моделей, автор выделяет общую для двух языков модель и детально ее описывает, используя для иллюстрации материал каждого из рассматриваемых языков. Так, Т.В. Шмелева (2001) при характеристике метафор, связанных со сферой медицины, болезней и их лечения (морбиальных метафор), описывает каждый фрейм, приводя по два-три примера на польском и русском языках; в результате оказывается, что метафорические системы рассматриваемых языков удивительно близки. Аналогичная методика была удачно использована и при сопоставлении многих иных сфер-источников. Подобные сопоставления показывают, что в самых различных странах политические организации, подобно живым людям, метафорически рождаются, живут, болеют и умирают, они могут даже заключать метафорические браки, от которых рождаются дети. Политические организации вне зависимости от национальной принадлежности постоянно метафорически воюют между собой, используя самое разнообразное оружие, в этих боях под руководством опытных генералов участвуют воины самых различных специальностей; после окончания войны начинается дележ трофеев и награждение отличившихся. Рассматриваемый подход позволяет наиболее полно выделить то общее, что наблюдается в сопоставляемых языках, и на основе этих общих свойств зафиксировать возможные различия.

4. Методика последовательного сопоставления метафор, объединяемых сферой-источником метафорической экспансии. Этот вариант сопоставительного исследования использован в монографии Е.И. Шейгал (2000), где сначала представлено описание метафорической модели в русском языке, затем дано описание аналогичной модели в английском языке, а на заключительном этапе сопоставления делаются выводы об их общих и особенных признаках. Такой подход позволяет полнее охарактеризовать специфику той или иной модели в каждом языке и обычно используется при достаточно серьезных расхождениях между языками или при необходимости максимально детально описать специфику каждой метафорической модели в рассматриваемых языках. Например, Е.В. Колотнина выделяет английские метафоры, внутренняя форма которых имеет прямые аналоги в русской речи. Ср.: Krizia, Cerruti and Gianfranco Ferre all need to expand and to find new blood (Компании Krizia, Cerruti и Gianfranco Ferre стремятся к расширению и поискам свежей крови). Most of big companies are back on their feet, the stockmarket is higher than it was before the crash, and the economy is perky again (Большинство крупных компаний снова встали на ноги, показатели фондового рынка выше тех, что были до падения, экономика вновь ожила).

С другой стороны, обнаруживается немало метафор, которые не могут быть переведены на русский язык с сохранением их внутренней формы. Например, arm's length transaction – сделка на расстоянии вытянутой руки, т. е. сделка, проводимая таким образом, как будто между участниками нет никакой связи. В английских экономических текстах сердце часто служит пространственным ориентиром, метафорически употребляется в значении «ядро», «сердцевина». Ср.: The heart of Tera Beam's technology is a transmitter receiver that is about the size of a small satellite dish and can be made for $150. (Сутью / буквально – сердцем / технологии Тера Бим является приемник-передатчик размером со спутниковую тарелку, который может быть изготовлен по цене $150 за единицу. Подобно тому, как физиологически позвоночник является опорой, скрепляющей части организма, в метафорическом употреблении он становится опорой, основой деятельности субъектов экономики. Ср.: «The family firm has been the backbone of the Indian economy», – declares an Indian invest-ment banker. («Семейная фирма стала основой / буквально – позвоночником / индийской экономики», – заявляет владелец инвестиционного банка).

5. Методика контрастивного описания отечественной метафорической модели и ее эквивалентов в другой культуре. Этот вариант сопоставительного анализа представлен ниже при описании монархической (по сфере-источнику) метафоры в современном российском и американском политическом дискурсе. Поскольку указанная модель очень характерна для русской политической речи и крайне редко встречается в американских политических текстах, то автор сначала предлагает детальное описание соответствующих метафор в русских политических текстах, а затем демонстрирует, что в Америке для обозначения аналогичных ситуаций используются совсем иные метафоры.

Во многих случаях автор в пределах одной и той же публикации использует различные методики. Так, М.Р. Желтухина (2000) сначала рассматривает общие свойства метафорических моделей, используемых в русской и немецкой политической речи для описания комических ситуаций, а затем сопоставляет частотность использования немцами и русскими указанных моделей. Это исследование показывает, что немцы особенно любят использовать в указанных ситуациях метафорические модели с исходными понятийными сферами «Механизм» и «Одежда», а российские политики и журналисты предпочитают метафоры, связанные с физиологией человека и миром животных.

Каждый из названных подходов имеет право на существование, все они позволяют получать интересные и (что очень важно) дополняющие друг друга результаты. При выборе методики сопоставительного описания моделей многое зависит от поставленной цели и специфики материала, избранного автором для анализа. В последующих разделах настоящей главы будут использованы различные методики сопоставительного исследования политических метафор.

Контрольные вопросы и задания

1. Перечислите существующие методики сопоставления метафорических моделей, используемых в различных национальных культурах.

2. Охарактеризуйте основные признаки методики сопоставления оригинальных метафор и их переводов.

3. Назовите общие и отличительные признаки методики сопоставления метафор, объединенных сферой-магнитом и методики сопоставления метафор, объединенных сферой-источником метафорической экспансии.

4. Охарактеризуйте основные признаки методики контрастивного описания отечественной метафорической модели и ее эквивалентов в другой культуре.

5. В какой мере рассмотренные выше методики применимы при сопоставительном изучении прецедентных феноменов, стилистических фигур или иноязычной лексики в политических текстах?

6. Какие задачи могут быть поставлены перед сопоставительным межнациональным исследованием политической коммуникации? Какую практическую пользу способны принести подобные исследования?

7. Проанализируйте статью Н.А. Красильниковой (см. список рекомендуемой литературы) и определите, какая методика сопоставления метафор в ней использована.

 

«Театр» как сфера-источник метафорической экспансии в российском и американском политическом дискурсе

Метафорическая модель ПОЛИТИКА – это ТЕАТР очень традиционна, специалисты отмечают, что истоки восприятия мира как театра восходят к Шекспиру, но, возможно, театральная метафора имеет и более древние корни.

Широкое распространение и употребление театральной (по сфере-источнику) метафоры на современном этапе развития общества связывают в первую очередь с усилением роли СМИ в политической жизни.

По мнению политологов, усиление тенденции к стиранию границы между программой новостей и развлекательным шоу привело к популяризации политики, к распространению так называемой символической политики или «политики театра», которые основаны «на образах или «имиджах» политических деятелей, специально сконструированных на потребу господствующим умонастроениям и вкусам». Созерцательное участие масс в политических процессах обусловливает роль народа лишь как адресата-наблюдателя, который воспринимает политические события как некий театральный спектакль, а себя – как заинтересованного зрителя. Любая избирательная кампания ставит своей целью привлечение на свою сторону как можно большей доли электората, обеспечение поддержки сторонников того или иного политического течения, а это, безусловно, заставляет напрямую или опосредованно (через СМИ) обращаться к массам. Политические лидеры обязаны постоянно помнить об избирателях-наблюдателях, а значит, играть на публику, тщательно режиссировать свои действия, держать под контролем результаты общественного мнения, т. е. обращать особое внимание не только на содержание своей программы, но и на организацию избирательной кампании, на ее форму, призванную привлечь симпатии избирателей.

Театрализация избирательных кампаний, по-видимому, характерна для всех демократических стран, но в России конца ХХ в. она проявилась особенно ярко. По наблюдениям специалистов, представление политики как театра превратилось в доминантную метафору, определившую эпоху Ельцина.

Показательно, что о параллелях между современной политической ситуацией и театром нередко говорят и представители мира искусства. По словам драматурга Александра Гельмана, «тот театр политики, который возник почти 15 лет назад в СССР и получил в дальнейшем широкое развитие в России (как, впрочем, и в других бывших союзных республиках), – это совершенно особенное театральное явление. Это театр свободы после десятилетий несвободы». Режиссер Андрей Житинкин размышляет, как бы он распределил роли в спектакле, где могли бы играть современные политические лидеры: «Если Путин – Гамлет, тогда, конечно, Офелия – Хакамада, Розенкранц и Гильденстерн – это Немцов и Кириенко. Если говорить о противостоянии, то Клавдия очень хорошо сыграл бы Лужков. Или Зюганов. Или, как ни странно, Селезнев. Ельцину играть Клавдия уже по возрасту поздно. Замечательный Полоний был бы Горбачев. Впрочем, Полония мог бы сыграть также и Черномырдин. Чубайс – это, конечно, Горацио. А вот Гертруду сыграл бы Жириновский. Наконец, наши олигархи, которые любят все время находиться в тени, справились бы с ролью Тени отца Гамлета» (Независимая газета. 2000. № 3). А Птушков пишет: «Я хочу сделать программу политического театра. Потому что политика – это, как человеческая жизнь, театр. Моя задача – осознать политический театр. Мне хочется показать, что политика – это сфера больших страстей, большой лжи, больших ставок, больших денег, но в то же время большой истинности в той степени, в которой она определяет судьбы страны» (АиФ, 11.10.00).

Следует подчеркнуть, что рассматриваемая метафорическая модель имеет интернациональный характер, театральная по сфере-источнику метафора используется и в России, и в Америке, и во многих других странах. Российская и американская театральная метафора очень близка по составу фреймов и слотов, по прагматическому потенциалу и другим свойствам. А поэтому в данном случае может быть использована охарактеризованная выше методика параллельного исследования метафор, объединяемых сферой-источником (в данном случае это сфера «театр»). В соответствии с этой методикой выявляются общие для двух языков фреймы и слоты, для иллюстрации их свойств приводятся фразы и на русском, и на английском языке, а на заключительном этапе описания обсуждаются национальные особенности соответствующих моделей.

1. Фрейм «Виды зрелищных представлений»

При анализе данного фрейма целесообразно разграничивать собственно театральные представления и смежные виды зрелищ. Метафоры из сфер собственно театра, цирка, кино, иных зрелищ позволяют отобразить любые нюансы политической деятельности.

Слот 1.1. Собственно театр и его виды

Рассмотрение российских политических текстов позволило обнаружить следующие метафорические обозначения с исходными смыслами «театр и его виды»: балаган, вертеп, драматический театр, музыкальный театр, театр оперетты, театр одного актера, театр теней. Подобные метафоры позволяют акцентировать специфику политической ситуации, выделить в ней самое главное, дать оценку действия политических лидеров.

Ср.: Если же подойти к делу не с формальной, а с логической точки зрения, все происходящее напоминает театр абсурда (М. Юсин). Точному следованию этой режиссерской сверхзадаче и следует, по мнению Житинкина, объяснить успех Путина в политическом театре (Р. Медведев). Деятельность Совета чаще всего проходила в стиле политического балагана, отличалась в основном сценами шинкования работающих на благо народа руководителей (И. Васильев). В регламентных выступлениях будущие общенародные «неизбранники» на высший пост выглядят как актеры из школьного драмкружка (И. Юрьев). Но в этом как раз самая сильная сторона человека, точно понявшего, что сегодня нужно нашему народу, уставшему от политического балагана (Ю. Васильев).

Слот 1.2. Смежные с театром виды зрелищных представлений

В российских политических текстах зафиксированы следующие метафорические концепты с исходными смыслами «виды зрелищных представлений»: кино, концерт, парад, стриптиз, шоу, эстрада. Ср.: Право, очень не хотелось говорить о политическом стриптизе, который устроили оппоненты Владимира Путина, когда уже стали известны предварительные итоги голосования (В. Кулик). О своей основной заслуге в прошедшем «шоу» Элла Александровна, кажется, и не догадывается, а если знает, то молчит (А. Достов). Знакомство с российской финансовой системой рождает желание написать сценарий для фильма ужасов (Г. Осипов).

Особенно часто в российской политической речи встречаются метафорические образы из цирковой сферы. Ср.: Сегодня и ежедневно на арене нашего политического цирка непревзойденная команда клоунов (А. Демидов). Есть что-то мелкое, циничное и смешное одновременно в показных трюках, направленных на «повышение» рейтингов кандидатов в президенты (А. Хисамов). Они (власти) играют в свою циничную командную игру, на фоне которой причуды Ельцина были только клоунскими репризами между главными номерами программы (Ш. Муладжанов). Славная когорта кандидатов в президенты, похоже, лишилась главного клоуна: ЦИК отказал в регистрации Владимиру Жириновскому (В. Устюжанин). Есть такая цирковая профессия – антиподист. Это когда артист подбрасывает и ловит предметы не руками, а ногами. В последнее время все большее число отечественных политиков (больших и малых) предлагают российским избирателям освоить причуды этого старинного жанра. Проголосовать не руками, а ногами (С. Чугаев).

В Соединенных Штатах политическая кампания (и ее элементы) также может быть метафорически представлена как шоу, парад, бой гладиаторов, кинофильм или стриптиз. В результате политическая жизнь предстает как нечто доступное и даже по-своему интересное. Ср.:

In the deeding autumn of 2000, the players in Washington not employed by George W. Bush or Al Gore were calling it the Seinfield Election: a show about nothing – or, anyway, not very much (E. Cliff / Newsweek). [Актеры, не нанятые Бушем осенью 2000 года, называли кампанию Сейнфилдскими выборами: шоу ни о чем или о незначительном]. It was less a campaign than a parade, and one that he (Bush) didn't always seem to be enjoying much (N. Gibbs, J. Carney, J.F. Dickerson, M. Dufty / Time). [Это больше походило на парад, чем на кампанию, что ему (Бушу), казалось, не всегда нравилось]. He's (Gore) to be a gladiator in the arena too – a pro who known how to get the job done, …because «the presidency is not an academic exercise or seminar, it's a daily fight (E. Pooley / Time). [Он также должен быть гладиатором на арене – профессионалом, знающим свое дело, …потому что работа президента – это не зарядка для ума, не семинар, это ежедневная борьба за власть].

В американской политической речи используется и метафорическое представление политической деятельности как циркового представления. Ср.:

As the primary season heats up, the candidates are showing their true colors: McCain juggles the issues to cheers and disbelief; Bradley dances with two left feet; Bush echoes dear old Dad; and Gore barks like a junkyard dog (E. Pooley / Time). [С накалом страстей перед предварительными выборами кандидаты показывают свое истинное лицо (окраску): Маккейн жонглирует проблемами под крики восторга и недоверия, Брэдли танцует на двух левых ногах, Буш зовет на помощь своего дорогого папочку, Гор лает как выброшенный на улицу пес]. He liked to clown around sometimes sophomorically (E. Cliff / Newsweek).[Ему (Бушу) нравилось изображать из себя клоуна, пусть даже это не всегда удачно получалось]. Though justices wear sober black robes, their moves last week were center stage in a political circus (H. Fineman / Newsweek). [Хотя судьи носят строгие черные одежды, их действия на прошлой неделе напоминали главные номера цирковой программы].

Но особенно типичны для американской политической речи образы, связанные с кинематографом: movie (кино), feature film (художественный фильм), soap opera (мыльная опера), cartoon film (мультипликационный фильм), preview (рекламный показ) и др. Возможно, в этом проявляется особая любовь американцев к кино. Ср.:

Like any other soap opera, this one was full of colorful characters and behind-the-scenes maneuvering (T. Evan, M. Isikoff / Newsweek). [Эта мыльная опера, как и любая другая, изобиловала яркими типажами и закулисными интригами]. But Bradley compares the primary schedule to a movie. Iowa and New Hampshire «are like the previews», he says, and the March contests «are the feature» (E. Pooley / Time). [А Брэдли сравнивает программу предварительных выборов с кино. Айова и Нью-Гемпшир «как рекламный показ», – говорит он, – а мартовские состязания «как основной полнометражный фильм»]. Simon (senior Gore aid) …said, «This is like a movie, where one character says, to another, 'This isn't the way it was supposed to happen. And then there's a wrinkle in time, and everything changes»(T. Evan, M. Isikoff / Newsweek). [Саймон (старший помощник Гора) …сказал: «Это похоже на кинофильм, где один герой говорит другому: «Все должно было случиться совсем не так», – и затем время чудесным образом поворачивается вспять, и все меняется»].

Видимо, авторы считают, что образы из мира кино максимально понятны зрителям-избирателям.

Различия между российскими и американскими метафорами, относящимися к рассматриваемому слоту, связаны с особенностями национальной культуры и имеют преимущественно количественный характер: американцы чаще, чем русские, используют метафоры, связанные с миром кино, но значительно уступают нашим соотечественникам по частотности обращения к «цирковым» метафорам.

2. Фрейм «Работники театра»

Рассматриваемый фрейм детально структурирован в современной политической речи, что позволяет использовать его для метафорического обозначения самых разнообразных политических ролей. В рассматриваемых текстах театр часто противопоставляется реальной действительности, что может быть выражено в оппозициях: игра – жизнь, играть роль – быть самим собой. Концептуальная метафора политическая ЖИЗНЬ – это ИГРА определяет возможность представления политических активистов как творческий и вспомогательный состав огромного театра.

Слот 2.1. Автор пьесы или сценария

Для обозначения социальных лидеров, определяющих пути развития событий, готовящих планы тех или иных действий, в современной политической речи используются метафоры автор, аранжировщик, драматург, комедиограф, сценарист. Соответственно планы, разработки событий метафорически обозначаются как либретто, пьеса (возможно включающая несколько действий и актов), сценарий. Ср.:

По-видимому, кремлевские сценаристы избирательной кампании решили вновь сыграть пьесу образца 1996 года: «Все против общего врага страны» (А. Степанов). Путин не только талантливый актер, но и сам себе режиссер и даже автор какой-то особой собственной пьесы, а также новой необычной стилистики (Р. Медведев). Путин уже не в завуалированной форме предложил нам новую аранжировку грефовской программы (В. Чикин). Безапелляционность заявлений Явлинского и феноменальный рост его рейтинга всерьез озаботили президентских драматургов (И. Иванцов).

Подобные метафоры широко представлены и в американском политическом дискурсе. Ср.: It is Republican leaders in Tallahassee and Washington, not Democratic ones, who weave lurid scenarios of legislative intervention if they don't get their way (M. Kinsley / Timej. [Именно лидеры республиканцев, не демократов, придумают / сплетут / страшный сценарий вмешательства в законодательную деятельность, если им не удастся достичь своей цели].

Слот 2.2. Создатели спектакля

Организаторы и вдохновители политических кампаний, государственные руководители и лидеры политических движений часто метафорически обозначаются как: балетмейстер, дирижер, Карабас-Барабас, кукловод, постановщик, режиссер, сценограф, хормейстер. Ср.:

И все чаще будет подниматься вопрос: а была ли отставка Ельцина действительно добровольной, коль так нагло, жестко действуют кремлевские кукловоды по отношению к депутатам, региональным лидерам, обществу? (Ш. Муладжанов). Ситуация накануне выборов мучительно напоминает драму, у которой есть сценарист и закулисный режиссер (Д. Табашников).

В современных политических текстах нередко используются и другие образы, связанные с людьми из мира театра: билетер, гример, клакер, клака, костюмер, осветитель, суфлер. Ср.:

Удивляясь и негодуя по поводу успеха Путина, «Новая газета» пыталась представить и.о. президента как актера, который оказался на большой политической сцене, не зная ни своей роли, ни пьесы, в которой ему предстояло играть, не понимая также, кого из многочисленных суфлеров он должен слушать (Р. Медведев).

Подобные образы используются и американскими авторами, которые пишут о месте лидера в политической жизни страны. Ср.:

Yes, there was dissonance and clatter. But most of the country liked Bill Clinton's way of striking up the band (J. Alter / Newsweek). [Да, звуки музыки диссонировали и звенели в ушах. Но большей части страны нравилось то, как Билл Клинтон дирижировал оркестром].

Слот 2.3. Актеры и их амплуа

Для обозначения политических лидеров и активистов при рассмотрении нюансов их деятельности могут использоваться метафоры актер, актер второго плана, актриса, амплуа, артист, артистка, антигерой, герой, герой-любовник, герой первого плана, героиня, комик, кордебалет, лицедей, первый любовник, петрушка, прима, статист, трагик, труппа, шут, участники массовки. Подобные метафоры часто имеют оценочный характер. Ср.:

Явлинский сознательно поставил себя на роль статиста для подтверждения легитимности выборов (А. Баранов). И еще – крепнущими симпатиями к одному из солистов тогдашнего политического театра (М. Крушинский). Я уж не буду сейчас называть «солистов» известных политических партий и движений (М. Левченко). Этот либеральный кордебалет, танцующий «тарантеллу свободы» на костях гибнущего народа, желает вызвать у нас симпатию своими страданиями (А. Проханов).

Очень похожие метафоры нередко обнаруживаются при описании политических событий и их участников в американских текстах периода избирательной кампании. Ср.:

Before a speech in Des Moines, Iowa, on Wednesday night, Nov. 1, he (Bush) sashayed around backstage like a vaudeville showgirl, twisting his waist one way thrushing his arms out the other (E. Cliff / Newsweek). [В среду первого ноября перед тем как произнести речь в Де-Мойне штата Айова, стоя за кулисами, он (Буш), поворачиваясь в талии в одну сторону и вытягивая руки в другую, очень напоминал девушку из варьете]. Don't get me wrong: Clinton was better to comedians than any other president in the 20th century (C. O'Brien / Time). [Не поймите меня превратно, Клинтон был лучшим из комедийных актеров по сравнению с другими президентами ХХ века].

Рассмотренные метафоры свидетельствуют, что пути создания образов при использовании данного фрейма очень похожи, о национальной специфике здесь можно говорить только по отношению к выбору метафор при характеристике соответствующего политического лидера (Билл Клинтон – музыкант, Григорий Явлинский – Гамлет).

3. Фрейм «Театральное здание и реквизит» Рассматриваемый фрейм предоставляет богатые возможности для метафорического представления локализации политической борьбы, используемых в ней средств и способов, места того или иного лидера в политической жизни страны.

Слот 3.1. Театральное здание

Наиболее частотные для современной политической речи образы из рассматриваемого слота – это сцена и арена. Значительное повышение или резкое снижение политической активности метафорически представляется как выход на сцену (арену) или уход с нее. В других случаях используются наименования элементов сцены: авансцена, арена, оркестровая яма, подмостки, рампа, суфлерская будка. Из числа других названий метафорически используются: вешалка, гримерная, закулисье, касса, уборная. В театральном зале выделяются амфитеатр, бельэтаж, галерка, зрительный зал, ложа, партер, первые ряды.

Ср.: Его уход с политической сцены был на редкость демократическим актом (Е. Крутиков). Некоторые из сторонников Путина считали такой исход выборов даже более предпочтительным, если учесть, что еще год назад мало кто из нас не только не знал, но и не слышал о Путине, столь неожиданно появившемся на политической сцене (Р. Медведев). Не имиджмейкеры сделали Путина, а Путин вышел на авансцену, и страна в него влюбилась (С. Коломейцев). Мы рассматриваем Центрально-Азиатский регион как оркестровую яму для нашей политики (В. Жириновский).

Аналогичные метафоры встречаются и в американском политическом дискурсе. Ср.: The supreme court itself was looking very much like a political arena unto itself, its justices divided roughly along party and certainly philosophical lines (H. Fineman / Newsweek). [Даже Верховный суд очень напоминал политическую арену: его члены разделились в зависимости от партийных предпочтений и определенных философских взглядов].

Слот 3.2. Театральный реквизит

Богатый метафорический потенциал в политической речи имеют обозначения театрального реквизита: грим, декорации, задник, занавес, костюм, кулисы, куклы, маска, марионетка, муляж, парик, реквизит, софит.

Ср.: Жизнь тем временем неотвратимо приближала судный час выборов. Казалось, ничто не помешает кукловодам расставить марионетки по тем полочкам, которые им предопределялись (Ю. Васильков). Не исключено, что, скажем, Явлинский, Примаков откажутся от унизительной роли декораций (О. Герасименко). Так называемые независимые депутаты бегом рванули в «Единство» – аморфное, разношерстное образование, называющее себя партией власти, хотя на деле это не более чем многоголовая ее марионетка (В. Петров). Зато лучший грим был у Геннадия Зюганова. Гримировать Геннадия Андреевича стали так густо и обильно, что лидер коммунистов с каждым днем становился все более похож на шарж своего исторического предшественника. Ну и хорош был «макияж» политический. Чувствуя падающий рейтинг красных идей, Зюганов все чаще гримируется под социалиста, а то и консерватора (А. Семенова, А. Достов).

В политических тестах гримирование, использование сценических костюмов, масок метафорически представляют стремление политиков скрыть свои истинные мысли и предстать в максимально выигрышном виде перед избирателями. Подобные метафоры используются и в американских политических текстах.

Ср.: There may never be a better time than these next few weeks to sit right up close to the small stage, where you can hear the lines that are fubbed and see costumes that don't quite fit and watch the candidates trying to master their roles (N. Gibbs, M. Duffty / Time). [Может не представиться лучшего случая, чем следующие несколько недель, чтобы подсесть поближе к сцене, где слышны неточные реплики, где есть возможность разглядеть костюмы, которые не совсем в пору, и понаблюдать за кандидатами, разучивающими свои роли].

4. Фрейм «Жанры и элементы представлений»

Слот 4.1. Жанры представлений

Политическая ситуация, деятельность различных социальных групп и отдельных лидеров часто характеризуются как балет, водевиль, драма, комедия, мелодрама, опера, оперетта, пантомима, реприза, трагикомедия, фарс. Ср.:

В первом акте политической драмы путинское окружение успело поделить все ключевые посты. А во втором – вдруг начали убеждать, что все по-честному (М. Ростовский). Думское меньшинство свой неуспех раскрутило до уровня шекспировских трагедий. Вышли на сцену и обманутый король Лир (Евгений Примаков), и загнанный в угол мятущийся Гамлет (Явлинский), и страдающий Ромео (Кириенко) (С. Благодоров). Речь пока идет лишь об инстинктивном старте очередного акта драмы, а финал ее по-прежнему неизвестен (П. Богомолов).

Метафорическое обозначение политической деятельности как различных видов театрального представления постоянно встречается и в американских политических текстах. Ср.:

If fate had put Gore and Bush in the other's place on election night, the drama of the next five weeks would have had everybody playing the opposite role (M. Kinsley / Time). [Если бы судьба поменяла Гора и Буша в ночь выборов, то в драме, разыгравшейся в последующие пять недель, каждый бы выступил в противоположной роли]. This election is not an award for past performance (A. Gore / Congressional Digest, October 2000, Vol. 79 № 10). [Предстоящие выборы – не присуждение награды за показанный спектакль]. Every time Clinton looked to the future, his past pulled him back. The story – and the promise of his presidency – unraveled like a Shakespearean meld of tragedy and farce (J. Alter / Newsweek). [Всякий раз, когда Клинтон вглядывался в свое будущее, прошлое тянуло его назад. Обещания на посту президента – повороты сюжета, напоминающего сплав шекспировских трагедий и фарса].

Слот 4.2. Игра актеров

Как известно, театральный спектакль состоит из отдельных актов и сцен, у него могут быть прелюдия и репризы, в нем выделяют кульминацию и финал, богатый коллизиями сюжета. Хорошо известные избирателям элементы театрального представления широко используются в политической речи, придавая выборам символическую форму. Социальная действительность, общественная деятельность отдельных лидеров, государственных структур, общественных организаций в современном политическом дискурсе может метафорически представляться как действо, исполнение роли, игра, исполнение арии, произнесение монолога. Участники спектакля могут декламировать, импровизировать, делать гримасы и пируэты, петь соло, дуэтом или хором, проявлять артистизм, изображать любовный треугольник, пускать петуха, танцевать и исполнять иные артистические функции. Ср.:

Вы как хотите, говорит он своим коллегам, а я не желаю играть роль в приготовленной вами пьесе, я буду просто жить. Действительно, как быть коллегам, если все они давно подзабыли, что значит жить в политике. Если все они на свою беду только и умеют играть в государственников, демократов, патриотов, реформаторов, оппозиционеров, премьеров и т. д. (О. Савченко). Единодушно отметив, что финальная импровизация Ельцина войдет в золотой фонд «мирового политического театра», американские специалисты по России сосредоточили внимание на фигуре Владимира Путина (А. Баранов). Григорий Явлинский – человек серьезный… Он не согласен быть на вторых ролях (А. Мякенький).

Похожие метафоры встречаются и в американской политической речи периода избирательной кампании.

Ср.: Al Gore has played supporting actor to Bill Clinton's leading man (Business week). [При исполнителе главной роли Билле Клинтоне Гор сыграл роль второго плана]. Now George Bush was playing the role of lout (E. Cliff / Newsweek). [В тот момент Джордж Буш играл роль деревенщины]. The roles had reversed: now it was Bush, not Gore, who sounded clintonesque (E. Cliff / Newsweek). [Роли поменялись: теперь именно Буш, а не Гор, говорил /звучал/ по-клинтоновски]. I played a role, along with other members of the Clinton – Gore team (A. Gore / Business Week). [Я играл роль вместе с остальными членами команды Клинтона – Гора]. His fellow upstart John McCain is trying to play the hardest role of all: a Washington insider with a conservative record running as a maverick outsider on a centrist platform, against the guy his whole party crowned months ago (N. Gibbs, M. Duffy / Time). [Его соратник-выскочка Джон Маккейн пытается сыграть самую трудную роль: приверженец консерватизма, входящий в политические круги Вашингтона, ведет себя как независимый центрист против парня, ставшего месяц назад лидером своей партии]. Last week Gore sang that refrain too, but you had to listen carefully for it (N. Gibbs / Time). [На прошлой неделе Гор пел тот же припев, но его нужно было слушать очень внимательно].

Политическая деятельность метафорически представляется как участие в театральном представлении, в котором каждый актер исполняет предначертания драматурга и режиссера. Это акцентирует несамостоятельность политических лидеров, их зависимость от требований ситуации и иных факторов.

Слот 4.3. Элементы представления

В современной политической жизни нередко обнаруживаются такие характерные для театрального представления элементы, как: акт, антракт, выход на бис, действие, завязка, интрига, кульминация, мизансцена, немая сцена; для кого-то звучит первый и даже третий звонок, на сцене опускают и поднимают занавес, слышатся реплики и др. Актеры помнят о ремарках автора и советах режиссера. Соответствующие метафоры активно используются для обозначения различных этапов и нюансов политического противоборства. Ср.:

Продемонстрированная им (В. Жириновским) многосерийная эпопея «Война и ЦИК» заслуживает отдельного признания. Количеству задействованных инстанций и коллизиям сюжета позавидовал бы сам Конан Дойл (А. Семенова, А. Достов). Впервые выборы в Думу стали не самостоятельной акцией или простой пробой сил перед президентскими выборами, а настоящей прелюдией к электоральной битве за пост главы государства (А. Колесников). Пока не ясно, выйдет ли инициатива Владимира Путина за рамки простой кадровой перестановки в чиновничьих кругах. Понятно одно: это только еще пролог (В. Носков).

Похожие метафоры встречаются при описании политической борьбы и в американских текстах предвыборного периода. Ср.:

On the other hand, the U.S. Supreme Court remains one of the most trusted institutions in the land, and its involvement raised the hope for a clear denoument to the post-election drama (H. Fineman / Time). [С другой стороны, Верховный суд США остается учреждением, вызывающим наибольшее доверие граждан, а его участие усиливает надежды на благополучную развязку драмы, разыгравшейся после выборов]. Hearings serve as a kind of overture to the First Act of a new President, a preview of all the themes and characters that will share the stage and shape the combat for the next four years (N. Gibbs / Time). [Слушанья заседаний служат увертюрой к первому акту правления нового президента, рекламный показ всех тем и персонажей, которые будут представлены на сцене в течение следующих четырех лет]. It wasn't any one note Joe Lieberman struck that set the… watchdogs growling. It was the whole sacred symphony… «When it reaches a certain crescendo, you know it," observes Abraham Foxman (N. Gibbs / Time). [Не кем-то спетая нота заставила рычать сторожевых псов…, по словам Джо Либермана. Это целая священная симфония… «Когда она достигнет крещендо, вы узнаете об этом», – заметил Авраам Фоксмен].

Представленный материал свидетельствует, что рассматриваемый фрейм в российском и американском политическом дискурсе не имеет существенных отличий: авторы метафорически представляют политическую деятельность как театральные представления различных жанров, в которых актеры-политики играют свои роли в соответствии с развитием сюжета и волей режиссера.

Фрейм 5. Публика и прием, оказанный спектаклю

Следящие за политической жизнью граждане часто метафорически обозначаются как зрители или публика. В театральных метафорах часто эксплицируется и оценка зрителями-избирателями деятельности политических лидеров, представленных как своего рода актеры и режиссеры. С этой целью образно используются такие наименования, как аплодировать, аплодисменты, бис, браво, вызывать на бис, овация, провал, провалиться, рукоплескать, свист, скандировать, успех, фиаско, хлопать. Для привлечения зрителей организаторы спектаклей выбирают репертуар, проводят репетиции, вывешивают афиши, продают билеты и абонементы, при необходимости сообщают об аншлаге, организуют бенефисы и гастроли. Ср.:

Посрамлены алчные шоумены «выборных технологий», народ не желает быть зрителем политических трагикомедий (Ю. Васильев). Нам представляется определить свой выбор не только бурностью и продолжительностью аплодисментов (Ю. Васильков). Для большинства партий преодоление пятипроцентного барьера – это грандиозный успех, но для ЛДПР это почти фиаско. Такого провала у Владимира Вольфовича еще не случалось (А. Перцев). В лагере демократической оппозиции сегодня такой разлад, что и третье место для них – скорее подарок от Владимира Жириновского, который изрядно поднадоел электорату своим избитым репертуаром (М. Куштанин).

Похожие метафоры используются и в дискурсе избирательной кампании в Соединенных Штатах. Ср.:

We celebrate the peaceful transition of power in a democracy; and then we sit back and judge how the players perform – how graceful the losers, how gracious the winners, a fierce pageant of patriotism and pride and prejudice all tightly staged on the Capitol (N. Gibbs / Time). [Мы гордимся, что можем передать власть мирным способом в демократическом режиме; потом мы откидываемся на спинку стула, чтобы оценить выступление актеров: как элегантны проигравшие и насколько снисходительны победители, зловещий маскарад, зовущийся патриотизмом, гордость и предубеждения, все тщательно организовано на Капитолийском холме.] Gore and Bush could consider 2000 a dress rehearsal (L. Mirror / Time). [Гор и Буш могли бы считать выборы 2000 генеральной репетицией].

Представленные в настоящем разделе материалы свидетельствуют, что в сфере «зрелищной» метафоры общего больше, чем различий. Это можно объяснить тем, что рассматриваемая сфера во всем цивилизованном мире имеет очень много сходного. Мир искусства и шоу-бизнеса – это некий глобальный интердискурс, который существует в сети Интернета, в рамках обмена гастролями и телепрограммами, благодаря прокату лучших кинофильмов во всех частях света и др. Категоризация сферы искусства в различных языковых картинах мира очень близка, это относится даже к национальным разновидностям зрелищ, в которых также существуют рассмотренные выше фреймы и слоты («создатели и участники представления», «зрители и их реакция», «подготовка представления», «жанры» и др.).

По существу совпадает и прагматический потенциал российской и американской театральной (по сфере происхождения) метафоры. Она акцентирует неискренность политиков, их несоответствие народным ожиданиям, стремление привлечь внимание яркой формой выступлений, создать атмосферу карнавальности и тем самым в той или иной мере отвлечь избирателей от серьезных проблем. Театральная метафора часто используется как средство сатиры, она привлекает внимание к самым больным точкам организации политической жизни.

Распространенность рассматриваемой метафоры в политическом дискурсе объясняется и той важной ролью, которую играют зрелищные искусства в социальной жизни названных стран, и тем, что организация политических мероприятий в современном мире все чаще реально напоминает театральные представления, что по представлениям «полит-технологов» позволяет эффективнее привлекать к ним уставших и все более апатичных избирателей. Неискушенные граждане все чаще воспринимают политическую борьбу как искусственное зрелище, созданное на потребу скучающему электорату, который в качестве аплодисментов, возможно, отдаст свой голос понравившемуся актеру.

Рассмотренные различия между российской и американской политической метафорой в указанной сфере связаны с деталями, а не с общими принципами ее организации:

• в американской политической речи велика доля метафор, связанных с миром кино; подобные метафоры используются и в России, но все-таки не так активно, как в США;

• в российской политической речи значительно чаще, чем в американской, используются образы, связанные с цирковым искусством;

• создатели российских политических текстов нередко обращаются к образам, характерным для традиционных русских национальных зрелищ (балаган, раек, действо). Однако сугубо национальные концепты занимают как в российской, так и в американской метафоре рассматриваемой сферы лишь очень небольшую нишу, это всего лишь частички отдельных слотов.

Легко заметить, что в настоящее время уже не воспринимаются как какая-то экзотика или своего рода знаки иного «заманчиво разлагающегося мира» метафоры, связанные с такими зрелищами, как рок-опера, мюзикл, стриптиз и др. В настоящем издании не место для оценки столь сложного и неоднозначного явления, как глобальная экспансия американской культуры, однако важен тот факт, что поток американских по происхождению образов в российской политической речи все увеличивается, а встречного движения пока не наблюдается.

Контрольные вопросы и задания

1. Чем можно объяснить активное использование метафорической модели «ПОЛИТИКА – это ТЕАТР» в современном политическом дискурсе?

2. Чем отличается использование метафорической модели «ПОЛИТИКА – это ТЕАТР» в российском и американском политическом дискурсе?

3. Назовите основные фреймы метафорической модели «ПОЛИТИКА – это ТЕАТР». Почему состав этих фреймов в российском и американском политическом дискурсе практически совпадает?

4. Чем вы можете объяснить тот факт, что метафоры из подсферы-источника «кино» используются в американской политической коммуникации значительно чаще, чем в российской?

6. Выделите в следующих фрагментах метафоры со сферой-источником «кино»? К каким фреймам указанной модели относятся следующие примеры метафорического словоупотребления?

Славная когорта кандидатов в президенты, похоже, лишилась главного клоуна: ЦИК отказал в регистрации Владимиру Жириновскому (В. Устюжанин, Комсомольская правда).

Думское меньшинство свой неуспех раскрутило до уровня шекспировских трагедий. Вышли на сцену и обманутый король Лир (Евгений Примаков), и загнанный в угол мятущийся. Гамлет. (Явлинский), и страдающий Ромео (Кириенко) (С. Благодоров, Комсомольская правда).

В лагере демократической оппозиции сегодня такой разлад, что и третье место для. них – скорее подарок от. Владимира Жириновского, который изрядно поднадоел электорату своим избитым, репертуаром. (М. Куштанин, Российская газета).

Но в этом как раз самая сильная сторона человека, точно понявшего, что сегодня нужно нашему народу, уставшему от политического балагана (Ю. Васильев, Российская газета).

Зато лучший грим, был у Геннадия Зюганова. Гримировать Геннадия Андреевича стали так густо и обильно, что лидер коммунистов с каждым днем становился все более похож на шарж своего исторического предшественника. Ну и хорош был «макияж» политический. Чувствуя, падающий рейтинг красных идей, Зюганов все чаще гримируется, под социалиста, а то и консерватора (А. Семенова, А. Достов, Московская правда).

Есть такая, цирковая, профессия – антиподист. Это когда артист подбрасывает и ловит предметы не руками, а ногами. В последнее время все большее число отечественных политиков (больших и малых) предлагают, российским избирателям освоить причуды, этого старинного жанра. Проголосовать не руками, а ногами (С. Чугаев, Комсомольская правда).

Безапелляционность заявлений Явлинского и феноменальный рост его рейтинга всерьез озаботили президентских драматургов (И. Иванцов, Комсомольская правда).

Есть что-то мелкое, циничное и смешное одновременно в показных трюках, направленных на «повышение» рейтингов кандидатов в президенты (А. Хисамов, Российские вести).

Они (власти) играют в свою циничную командную игру, на фоне которой причуды Ельцина были только клоунскими репризами между главными номерами программы (Ш. Муладжанов, Московская правда).

 

Война в Югославии как ситуация-магнит в российском и американском политическом дискурсе

В последнее десятилетие неоднократно обнаруживалось, что народы России и Соединенных Штатов проявляли трагическое непонимание позиций друг друга по отношению к локальным вооруженным конфликтам. Это непонимание наиболее ярко проявилось при оценке боевых действий на территории бывшей Югославии, Ираке и Чечне. Ярким примером может служить такой факт: абсолютное большинство граждан и все крупные политические партии России осуждали кровавый антисербский террор албанских сепаратистов в Косово и варварские бомбардировки мирных городов Югославии. А вот в большинстве европейских стран и в Соединенных Штатах общественное мнение было на стороне жертвы режима Милошевича – свободолюбивого албанского народа, которому оказали помощь доблестные войска НАТО.

Очевидно, что обычный человек не в состоянии объективно разобраться в причинах межнациональных конфликтов. Ему «помогают» в этом профессиональные политики и журналисты. А одна из задач когнитивной лингвистики – выявить пути воздействия на общественное мнение, способы концептуализации и переконцептуализации политической действительности в национальном сознании.

Исследование факторов, воздействующих на общественное мнение той или иной страны, – проблема многоаспектная. Один из важных путей ее решения – это когнитивное изучение способов метафорического оправдания (и осуждения) войны, т. е. способов образного объяснения того, почему данные боевые действия с моральной точки зрения необходимы и законны или же, наоборот, аморальны и беззаконны. Такое исследование должно быть проведено с учетом общей роли милитарных (по сфере-мишени) метафор в политическом дискурсе России и Соединенных Штатов.

В современном политическом дискурсе метафора стала мощным средством концептуального воздействия на общество. Например, в когнитивном исследовании Дж. Лакоффа (1991) показано, как правительство США и поддерживающие его средства массовой информации при помощи специальной системы концептуальных метафор внедряли в сознание американского народа (и всего мирового сообщества) мысль о том, что военные действия Соединенных Штатов против режима Саддама Хусейна в Ираке этически безупречны. Основной аргумент – это борьба против кровавого тирана, совершившего неспровоцированный акт агрессии против народа Кувейта. В этой же публикации рассматриваются метафорические аргументы, используемые в Ираке для осуждения вмешательства США во внутренние дела арабских стран и помощи тоталитарному режиму в Кувейте. Для арабов отношения между Ираком и Кувейтом – это внутрисемейные отношения между братьями, которые в какой-то ситуации могут поссориться, но не имеют права призывать в такой ситуации посторонних в качестве защитника или судьи. К тому же

Ирак – это старший брат, который по арабским традициям имеет полное право требовать послушания от младшего. Для арабов Америка – это чужестранец (и к тому же иноверец), пытающийся вмешаться во внутрисемейные отношения арабов. Для американских лидеров отношения между Кувейтом и Ираком – это отношения между наглым разбойником и мирным обывателем, которому, к счастью, приходит на помощь его старый надежный друг – доблестный полицейский.

Как отмечает Дж. Лакофф (1991), взаимное непонимание между американцами и арабами во время войны в Персидском заливе во многом объясняется различной ролью ряда концептуальных метафор в национальном сознании. Используемые американскими политиками для оправдания своих действий метафорические образы оказались убедительными для большинства европейцев и американцев, но на жителей Ближнего Востока большее впечатление производили метафоры сторонников Саддама Хусейна.

К не менее интересным и важным результатам могло бы привести сопоставление метафорического моделирования балканских событий в российском и американском политическом дискурсе. Оказывается, что и американская, и российская системы представления событий в Югославии вполне соответствуют рассмотренной Дж. Лакоффом метафорической схеме «Злодей – Жертва – Доблестный спаситель». Но Злодей и Жертва в политическом дискурсе США и России как бы меняются местами: для американцев Злодеи – сербы, а Невинная жертва – албанцы; а в освещении российской прессы все наоборот: Злодеи – албанцы, Невинная жертва – сербы. Соответственно в роли Доблестного спасителя в европейской и американской метафорической картине мира выступали войска НАТО, тогда как в представлении наших политиков и большинства журналистов эту роль должны были выполнить российские воины. Похоже, что российский взгляд на распределение ролей оказался под сильным влиянием метафоры родства: наши братья по крови и религии, конечно, больше подходят на роль жертвы, чем на роль злодея. Скорее всего, реальность не соответствует ни той, ни другой схеме: обе конфликтующие стороны были одновременно и жертвой и злодеем, а натовские генералы, возможно, думали о демонстрации своей мощи больше, чем о спасении невинной жертвы.

Показательно, что при характеристике положения дел в Югославии российские средства массовой информации постоянно использовали концептуальную метафору РУССКИЕ И СЕРБЫ – БРАТЬЯ. Как известно, использование метафоры родства – мощное средство переконцептуализации политической картины мира. Вместо общепризнанных в цивилизованном мире принципов межгосударственных отношений (невмешательство во внутренние дела, выполнение решений международных организаций, уважение прав человека и др.) к отношениям между Россией и Югославией метафорически применяется модель внутрисемейных отношений. А эти отношения регулируются не столько законами, сколько традиционными представлениями о том, как должны поступать родственники в тех или иных ситуациях. Все члены семьи – это «свои», и при необходимости они должны совместно противостоять «чужим»; в соответствии с семейной этикой на защиту «своего» надо становиться вне зависимости от того, прав он или нет; «своим» надо помогать бескорыстно, не задумываясь при этом о материальных издержках и взаимоотношениях с «чужими».

Удивляет сам способ метафорического выявления «братьев». По используемой логике, сербы – это наши братья, потому что все мы славяне. И Россия просто обязана им помогать. А вот католики-хорваты и мусульмане-боснийцы для нас уже не совсем братья, во всяком случае менее близкие родственники, чем православные сербы. Иначе говоря, при выявлении «братьев» используется еще и конфессиональный критерий. При этом как бы забывается, что в России живут не только славяне и не только православные. Например, российским татарам-мусульманам братья по вере скорее боснийцы и албанцы. А у татар-атеистов на раздираемых религиозными войнами Балканах вообще нет близких родственников.

При оценке роли рассматриваемой модели следует учитывать, что метафора родства – одна из наиболее традиционных для российского политического дискурса. В соответствии с этой моделью отношения между государством и гражданами, между лидером страны (царем, президентом, генеральным секретарем и др.) и народом концептуально представляются как отношения в семье, члены которой ощущают кровную связь между собой и душевную привязанность друг к другу. Точно так же представляются отношения между славянскими странами и между православными народами.

Эти метафоры по существу неистребимы в российском сознании. Метафора родства широко использовалась уже в политической речи Российской империи (Россия – это мать, Москва – матушка, царь – батюшка, императрица – матушка, соответственно подданные – это дети, «возлюбленные чада», все славяне – братья, православные народы — тоже братья).

В советскую эпоху рассматриваемая модель была приведена в соответствие с новыми идеологическими потребностями. Так, место братьев по вере и крови (православных и славянских народов) заняли «братья по классу» (пролетарии всех стран) и идеологии. Одновременно были обнаружены и другие родственные связи: как сформулировал В.В. Маяковский, «Партия и Ленин – близнецы-братья». В других случаях Ленин представал уже как «дедушка», а юные пионеры назывались его внуками. Сталин постоянно именовался «отцом народов», а вот Горбачев оказался отцом только перестройки (и одновременно ее прорабом).

Каждый новый этап развития политического дискурса привносит изменения в закономерности развертывания рассматриваемой модели. Ведущая концептуальная метафора времен Л.И. Брежнева – это большая семья братских народов (а также братских партий), каждый рядовой (и не только рядовой) член которой испытывает сыновьи чувства в ответ на отеческую (и одновременно материнскую, одним словом, родительскую) заботу коммунистической партии и советского правительства. В последнее десятилетие ХХ в. оппозиция много говорила о том, что государством управляет некая «семья», главой которой является сам президент. Одновременно крестные отцы, паханы, братки, семьи и кланы обнаружились и в среде политиков. В результате традиционная метафора родства объединялась с криминальной метафорой, которая тоже имеет в нашей стране многовековую историю.

В современных текстах встречается и метафорическое использование лексики родства в соответствии с традиционными моделями. Так, один из постоянных аргументов противников продажи земли состоит в том, что «Земля – мать, а мать продавать нельзя». Ср. также: Мы все говорим, что после матери вторая мать деревня (Н. Харитонов). Мы (русские, украинцы и белорусы) были непобедимы, когда были вместе. У нас общие корни, мы – единая семья (В. Путин).

Кстати, обратим внимание: наш президент в данном случае включил в «единую» семью только восточнославянские народы.

Значительное место в современной российской политической метафоре занимает образное представление союза страны и ее официального лидера. Президентские выборы могут метафорически обозначаться как обручение, последующий период – как предсвадебный, вновь избранный президент и страна – как жених и невеста, инаугурация – как вступление в брак, а первые сто дней после нее – как медовый месяц. Предложение занять важный государственный пост в нашей стране нередко называется сватанье (сватовство).

Для американского политического дискурса метафора родства мало характерна, а поэтому российские метафорические аргументы не производят должного впечатления в США. Для американцев гипотетическое и даже вполне реальное кровное родство – это не причина для оказания материальной и тем более военной помощи. Как показал Дж. Лакофф, в Америке особенно действенны метафоры болезни и здоровья, финансовые и спортивные метафоры, образ отвечающего за порядок полицейского, представление войны как продолжения политики (метафора немецкого генерала Карла Клаузевица) и др. В американской ментальности президент как бы подписывает контракт с народом-работодателем. А если президент Милошевич или президент Саддам Хусейн нарушают условия контракта, то они – преступники. Для американцев Югославия – это больной организм, который вынуждены лечить натовские доктора. Или нарушающий порядок гражданин, которого вынужден призвать к порядку доблестный полицейский дядя Сэм.

Однако американские метафоры сохранения здоровья, экономической выгоды и справедливого полицейского плохо воспринимаются в России. Такова уж наша национальная ментальность, что о своем здоровье мы начинаем думать, когда его уже не осталось. Говорить об экономической выгоде мы считаем неприличным, особенно если это касается политических связей с «братьями». А уж «справедливый милиционер» – это для значительной части наших соотечественников просто оксюморон.

С другой стороны, в российской политической (и бытовой) метафоре постоянно присутствуют криминальные образы, причем далеко не всегда они имеют негативную окраску. Разбойник и даже бандит – это у нас едва ли не похвала, а такие слова, как разборка, разводить, мочить, судя по всему, превращаются в обычные термины политической сферы. Очевидно, что такие метафоры совершенно недоступны американскому политическому сознанию.

В некоторых других случаях концептуальные метафоры русских и американцев на первый взгляд очень похожи, но пониманию мешают некоторые детали. Примером может служить концептуальная метафора ОБЩЕСТВО – это ДОМ. Хорошо известно, что Дом – важнейший культурный концепт в человеческом сознании, это традиционный для мировой культуры источник метафорической экспансии. Так, Н.Д. Арутюнова отмечает: «Со времен Маркса стало принято представлять себе общество как некоторое здание, строение… Эта метафора позволяет выделить в обществе базис (фундамент), различные структуры (инфраструктуры, надстройки), несущие опоры, блоки, иерархические лестницы» (Теория метафоры, 1990. С. 14–15).

Подобные метафоры широко распространены и в отечественной политической речи. Приведем несколько примеров.

Фундамент общества – возрождение крестьянства (А. Руцкой); Задумайтесь, какую крышу нам обещает Черномырдин? (Б. Федоров); К экономическому краху и обнищанию мы пришли из-за раскрытых настежь границ. Разве можно говорить о порядке в доме, если нет в доме дверей и замков? (В. Жириновский).

Метафоры рассматриваемой сферы, как правило, производят впечатление убедительности, соответствия изображаемой картины очевидным правилам мироустройства. Рассмотренные выше образы, видимо, относятся к общечеловеческим, но в этой сфере существуют собственно русские метафоры, образы, отражающие именно наше социальное сознание. В современном массовом российском сознании ДОМ – это вовсе не деревенская изба или собственный коттедж, а многоэтажное здание со множеством квартир, причем квартиры эти часто бывают коммунальными. Образ коммунальной квартиры оказался удивительно подходящим для метафорического обозначения всевозможных политических конфликтов. Ср.:

И у Косово и у Чечни есть сходство с коммунальной квартирой. К жарким баталиям на коммунальной кухне нам не привыкать – хоть со сковородками, хоть с минометами. А что способно решить квартирную проблему? Только расселение. Иначе «соседи» все равно будут лупить сковородками друг друга или «разводящих» (Б. Мурадов). Мир маленький, и в этом сообществе квартир мы должны жить в мире и не гадить друг другу в кастрюли (К. Боровой).

Можно предположить, что в системе американских политических метафор ДОМ – это не многоэтажная коммуналка, а жилище для одной семьи, это собственность семьи, ее крепость и вместе с тем показатель солидности, состоятельности. Поэтому «коммунальные» метафоры при переводе требуют специального лингвокультурологического комментария.

Рассмотренные материалы показывают, что в политических дискурсах различных стран и народов для обозначения сходных ситуаций нередко используются совершенно различные метафорические модели, а, казалось бы, однотипные метафорические образы могут по-разному восприниматься в различных национальных культурах. Возможно, исследования по когнитивной теории метафоры смогут помочь народам лучше понять метафоры, свойственные другим культурам. Это, в свою очередь, поможет людям стать более терпимыми к другой системе мышления, к иной системе образной концептуализации политической реальности.

Контрольные вопросы и задания

1. Каковы причины различий в метафорическом представлении военных действий на территории бывшей Югославии в российском и американском политическом дискурсе?

2. Почему в российских текстах, посвященных войне в Югославии, так часто использовалась метафора родства? Почему эта метафора практически не использовалась в американской прессе?

3. Почему в американских текстах, посвященных войне в Югославии, так часто использовались метафоры со сферой-источником «Экономика»? Почему подобные метафоры практически не использовались в российской прессе?

4. Почему американская метафора, представляющая государство как полицейского, поддерживающего порядок, и российская метафора, представляющая государство как милиционера, имеют столь различный прагматический потенциал? Почему в наших странах сотрудники органов правопорядка вызывают столь различный эмоциональный отклик?

5. В различных СМИ действия американцев и их союзников в Ираке обозначались как война «с кровавым диктатором», «с арабами», «с армией Ирака», «с народом Ирака», «с Ираком», «с президентом Саддамом». Боевые действие обозначались также как «возмездие» и «борьба против диктатора». Как различаются прагматические смыслы этих обозначений?

 

Российская монархическая метафора и ее американские эквиваленты

При изучении современной российской политической метафоры нетрудно заметить, что важное место в системе образов занимает концептуальная метафора ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ – это ЦАРЬ (монархическая метафора). Такая метафора в соответствии с национальными традициями представляет главу государства как пользующегося абсолютной властью монарха, «помазанника Божия», а структуру государственной власти – как своего рода феодальную иерархию, в которой существуют не только царь, но и наследник престола, разнообразные феодалы (удельные князья, региональные бароны и др.), императорский двор, свита. Атрибутами государственной власти по-прежнему служат трон, мантия, скипетр и корона. Возможно, у нашего народа до сих пор существует потребность в ниспосланном свыше сильном правителе, который должен быть эталоном совести и высшей справедливости, действовать уверенно и решительно, не обращая внимания на сомнения и формальности. В рамках представленной модели выделяются следующие фреймы.

1. Фрейм «Носитель верховной власти»

Президент России может метафорически представляться как самодержец, т. е. не ограниченный конституцией или чем-либо еще монарх, полный хозяин своей страны, имеющий священное право на власть, в том числе на передачу этой власти наследнику. В конкретных контекстуальных условиях могут акцентироваться те или иные признаки российского самодержца.

Слот 1.1. Монарх

Слот представлен концептами «царь», «монарх», «государь, «правитель всея Руси», акцентирующими идеи недосягаемости, силы, могущества, авторитета носителя верховной власти, а также его доброты, справедливости, снисходительности.

Ср.: Хотя вроде бы было выгодно исполнить роль миротворца и справедливого царя, которую так умело играл время от времени Ельцин, Путин не решился (Ш. Муладжанов). Превратимся ли мы из ожидающих появления «доброго царя» подданных в граждан, берущих в свои руки судьбу страны, или так и будем, как говорил Чаадаев, «расти, но не взрослеть»? (А. Кива). Именно в этот момент он (Ельцин) перестает быть разухабистым русским увальнем, превращаясь в русского государя, отечески опекающего страну (А. Архангельский). Но вообще к монархии мы привыкли. И Ленин, и Сталин, и Хрущев, и Брежнев, и Ельцин, и Путин – все монархи (С. Говорухин).

Эмотивные смысловые компоненты (веры, любви, почитания, страха) усиливают характеристики представления президента как монарха, которого подданные одновременно страшатся и обожают, к которому нельзя относиться как к обычному человеку, как к чиновнику, по воле народа занявшему на время высший пост в государстве.

Слот 1.2. Носитель священной власти

Показательно, что безграничная власть, возможность постоянно быть на виду, любовь, почитание, поклонение народа сближают президента не только с образом монарха, но и святого. Такое сближение усиливает эмоциональный эффект, направленный на создание образа «безупречности» и «всемогущества», объекта преклонения, вызывающего священный трепет.

Дистанцированность «верховного правителя», а также стремление российского избирателя к абсолютной, всепоглощающей любви и вере находят проявление в обозначении президента, который предстает как мессия, небожитель, патриарх, помазанник Божий, носитель таинства верховной власти, чью личность канонизируют и чье имя стремятся не упоминать всуе. Ср.:

В указе и.о. президента Владимира Путина нашему ушедшему «небожителю» гарантированы царские привилегии (Р. Колчанов). Путин уже фактически глава государства, носитель таинства верховной власти, которая всегда вызывала у немалой части россиян чувство священного обожания (В. Никонов). Похоже, что процесс канонизации личности и.о. президента вовсю набирает обороты (В. Авербух, Д. Владимиров). Нет смысла преувеличивать мистически-христианские пружины путинского назначения на рубеже тысячелетий как якобы приход мессии, призванного остановить крах православия как глобального фактора (П. Богомолов).

Деятельность святого нет смысла обсуждать, понимание ее не всегда доступно простому смертному, в него надо верить, он способен творить чудеса.

Слот 1.3. Хозяин страны

В демократических странах высшее должностное лицо воспринимается как своего рода управляющий, которому носитель верховной власти (народ) поручил управление государством, но не передал права собственности. Это ограниченный в правах высший менеджер, но не собственник. В российской традиции обладатель верховной власти часто представляется как полновластный хозяин страны. Российский президент часто метафорически представляется как хозяин, барин, который самовластно управляет государством. Ср.:

То, с какой охотой губернаторы и разномастные партийцы, деятели искусств, истомившиеся в ожидании нового Хозяина, припали к руке свежеиспеченного кандидата… свидетельствует об одном: Россия так и осталась страной, психологически способной воспринять культ (П. Вощанов). Этот редкий в политической практике консенсус оказался возможным благодаря тому, что общество осознало свою беззащитность перед произволом хозяина Кремля и его окружения (Г. Шахназаров). О нем (Ельцине) писали как о барине-самодуре, разорившем имение, запутавшемся в долгах, уморившем скот и людей и постоянно меняющем управляющих, на которых он и валил свое банкротство (Р. Медведев).

Рассмотренный материал свидетельствует, что в соответствии с национальными традициями к президенту в России относятся не как к высшему чиновнику, а как к самовластному правителю, хозяину страны и почти святому, который способен творить чудеса, имеет право казнить и миловать, может облагодетельствовать или разорить подданного, волость, губернию.

2. Фрейм «Монархическая форма правления»

Образ самовластного русского президента-царя последовательно эксплицируется через поступки, свойственные феодальному «властителю», и способ передачи власти. Наш президент не исполняет обязанности, а полновластно царствует. Он сам решает, как ему следует поступать, когда уйти на покой, кому оставить державу.

Слот 2.1. Царствование

Деятельность президента РФ в рамках данного слота ассоциативно связана с царствованием монарха, способного приподнести царский подарок, отчитываться о плодах собственного царствования, по-царски уйти.

Ср.: Действительно, такого в России еще не бывало: властолюбивый глава государства, которого уже чуть ли не «приговорили» к пожизненному царствованию, находясь в здравом уме и твердой памяти, вдруг надевает пальто и… уходит (А. Гатов). Если начало его (Ельцина) царствования было для России периодом надежд, то второй президентский срок стал временем жестоких разочарований (Ю. Скуратов). Не может быть, чтобы в такой день этот человек понял, что он сотворил, и потому наконец-то решился расстаться с властью. Словом, преподнести царский подарок народу (В. Никифорова).

Идея абсолютной власти подчеркивается метафорическими конструкциями, позволяющими осмысливать срок президентского правления как эпоху царствования монарха, а форму правления как президентскую монархию.

Ср.: Одна из таких идей – обязательство в случае избрания инициировать изменение Конституции, которая бы ликвидировала президентскую монархию (О. Герасименко). В самой этой фразе заключены все пороки психологии, сформировавшейся в эпоху царя Бориса (П. Вощанов).

Слот 2.2. Атрибуты власти

Основные атрибуты царской власти это корона и скипетр, владение которыми символизирует полновластие государя. Соответственно потеря или передача этих атрибутов приравнивается к смене власти.

Ср.: В этом случае никакой жесткой вертикали власти не получится: она выродится в скипетр нового властителя, которым он сможет и голову проломить (В. Тимашов). И даже не в том смысле, что Борис Ельцин ошарашил весь мир, досрочно передав свой «скипетр» Владимиру Путину, – удивительным образом прореагировали на политическую трансформацию биржи (Н. Бойцов). Владимиру Путину не удастся забыть, из чьих рук он получил корону (Р. Юшков).

Еще атрибут монархической власти – трон. Его расположение в пространстве, на возвышении, символизирует недосягаемость царя для подданных, его могущество, возможность все видеть и одновременно быть всеми увиденным. В метафорическом контексте президентских выборов широко употребляется наименование трон, актуализируя величие и дистанцированность монарха от его подданных. Ср.: Утверждают, что за сценой борьбу у подножья трона ведут команды Чубайса и Березовского (М. Стахов). Они страшно боялись появления на троне чужака (Ш. Муладжанов). Лишь оно способно вознести политика на трон реальной победы (И. Зверев).

Слот 2.3. Наследники

В монархических странах в случае ухода обладателя короны власть передается его наследнику. Монарх обычно заранее решает, кто именно будет его наследником. Такой порядок передачи власти и характеризует рассматриваемая метафора, по существу «отрицающая» законный демократический способ передачи власти в России. Ср.: Путин Владимир

Владимирович….Долгожданный наследник царя Бориса (В. Жириновский). Многие чувствуют себя обреченными на победу «наследника» и заранее пытаются подобрать себе место поуютнее в ближайшем его круге (Е. Савостьянов). Помимо «наследника» Путина, среди претендентов на пост первого лица России мы видим все тех же, уставших от думских словопрений паркетных бойцов (К. Сретенский). Многие газеты писали тогда о Немцове как о «дофине» или наследнике (Р. Медведев).

Показательно, что монархическая метафора используется даже при обозначении кандидатов в президенты, которым отнюдь не симпатизировал Б.Н. Ельцин. Все кандидаты, так или иначе связанные с политикой и претендующие на пост главы государства, рисуются в виде престолонаследников, дофинов, кандидатов на трон, соискателей кремлевского трона, соискателей престола.

Ср.: За десять дней до выборов президента расклад симпатий наших избирателей, похоже, определился: Путин и Зюганов – основные кандидаты на трон (В. Днепров). По большому счету, на фоне нынешнего Ельцина любой «престолонаследник» выглядел бы орлом (П. Вощанов). Гораздо органичнее соискатель престола смотрится не в обществе стенографистки, а в момент вручения наград знаменитым и, простите за слово, немолодым женщинам (С. Новопрудский).

Слот 2.4. Передача власти

Добровольный уход Бориса Ельцина от руководства государством последовательно представлялся в средствах массовой информации как отречение от престола. Соответственно начало деятельности нового президента – это восшествие на трон, коронация или венчание на царство.

Ср.: Тридцать первого декабря совершенно неожиданно для всех он отрекся от «престола» (М. Малюкова). Итоги голосования наверняка стали главным аргументом тех, кто убедил Б.Н. Ельцина освободить престол (Ш. Муладжанов). Включая Б.Н. Ельцина, которого сподвигли-таки к передаче престола столь верному и популярному наследнику (Ш. Муладжанов). Главное внимание было приковано к мероприятиям, связанным с восшествием В.В. Путина на русский трон (М. Соколов).

Прагматический смысл данного фрейма можно сформулировать следующим образом: в народном сознании – руководитель государства – это, как и прежде, могущественный, уверенный в себе царь-батюшка, наделенный священной властью. Царь сам решает, как ему править, когда уходить и кому передавать свой трон. Символы монархической власти эксплицируют недосягаемость, властность, могущество президента-царя.

3. Фрейм. «Система монархической власти» В демократическом государстве существует разделение властей: представительная, исполнительная и судебная власти взаимно ограничивают друг друга и вместе с тем уберегают от ошибок. Метафоры показывают, что российская система власти устроена совершенно иначе. Помимо исполнительной власти (правительства) в монархической России огромную роль играют, во-первых, Двор, семья Государя, его свита, «ближние бояре», а во-вторых, региональные феодалы, воеводы и наместники Государя.

Слот 3.1. Двор и ближайшее окружение монарха

Ближайшее окружение президента, его помощники могут обозначаться как бояре, аристократия, Двор, придворная свита, дворцовый коллектив, слуги и просто холуи. Основное отличие такой системы власти состоит в том, что демократически назначенный министр несет ответственность перед народом и парламентом как выразителем интересов избирателей. Метафора подчеркивает, что в России важнейшие решения принимаются совсем в иных условиях, а главное достоинство приближенного – личная преданность монарху. Ср.: Назначенный губернатор всегда будет стараться угодить не жителям региона, а придворной свите, от которой зависит, останется он на своем посту или нет (Е. Савостьянов). Возможно, что в той почти бесплодной кремлевской среде, в том «дворцовом» коллективе, в котором с 1996 года работал Путин, он был относительно одинок (Р. Медведев). Ельцин раз в году появлялся на людях, окруженный холуями и придворными, давая понять, кто царь на Руси (А. Проханов). Фактически и.о. царя страны предлагается собрать бояр и по-годуновски долго выпрашивать собственной легитимности (В. Константинов).

Слот 3.2. Императорская семья

Как известно, в Российской империи значительное место в системе власти занимала «императорская фамилия»: императрица, императрица-мать, великие князья, княгини и княжны. Ближайшие родственники императора часто назначались на важные официальные должности (что нередко осуждалось противниками режима), но не сама по себе должность (или ее отсутствие) определяла степень влиятельности члена императорской семьи. При чтении современной российской прессы может создаться впечатление, что с тех пор мало что изменилось. Ср.:

Демократический царь создал под себя византийскую систему управления (Двор и Семья «разруливали» ситуацию лучше системы взаимодействия ветвей власти) (С. Бабаева, Г. Бовт). Специалисты по коридорам власти в таких случаях советуют обращаться не в правительство, а к младшей дочери президента. Это вернее (В. Горунов). Лихие депутаты второго созыва придумали Татьяне псевдоним Дочка Франкенштейна (Н. Гужева). Известно, что в Москве, в Кремле все решает «семья», и здесь то же. Клан, который сформировал Руцкой (Н. Иванов).

Слот 3.3. Региональные феодалы и наместники

В соответствии с логикой развертывания рассматриваемой модели периферийная политическая элита (руководители субъектов Федерации и др.) может метафорически обозначаться как удельные князья, региональные бароны, воеводы, феодалы, наместники государя, помещики. Ср.:

Путин бьется за диктатуру закона и даже не подозревает, что уральские князьки такой ножичек у него за спиной точат (Ф. Сергеев). Упреки Москвы в адрес воевод-жуликов не выглядят особенно убедительными (М. Ростовский). Я лично с трудом представляю его (Степашина) себе в Совете Федераций среди заседающих там акул-феодалов (В. Крупнов).

В других контекстах в качестве важных звеньев феодальной иерархии выступают важные государственные чиновники, руководители крупных кампаний, СМИ, банков и иных подобных структур. Ср.:

Гусинский стал первым в России медиабароном. Постепенно расширяя сферу влияния, его империя стала включать журнал «Итоги», радиостанцию, спутниковое телевидение (С. Богданов). Министры станут политическим прикрытием своих направлений, «министрами-царями» (С. Новопрудный).

При изучении представленного материала становится понятным, почему так легко провести метафорическую параллель между президентом и царем, между свободными гражданами демократической страны и подданными самодержца. Неограниченная власть монарха, осознание своего могущества, отдаленность от народа, неведение или нежелание проникнуться его бедами, проблемами, придворные интриги ассоциируются в нашем сознании с президентскими полномочиями и привилегиями, «закулисной» жизнью в кулуарах власти, зачастую равнодушному отношению к избирателям. Но в российском национальном сознании упорно сохраняется «идеальная» политическая ситуация в монархической стране: к власти приходит разумный, деятельный, осознающий свою ответственность правитель, на которого, видимо, до сих пор уповает русский народ. Содержащиеся в сознании избирателей представления вербализуются в концептуальной метафоре.

Важно подчеркнуть, что концептуальная политическая метафора отражает национальное сознание и существующие в данной стране представления о структуре государственной власти. В частности, при сопоставлении агитационно-политического дискурса президентских кампаний в Америке и России обращает на себя внимание тот факт, что в средствах массовой информации США интересующая нас метафорическая модель по существу не используется. Президент «Нового света» может быть представлен как commander-in-chief (главнокомандующий), prizefighter (боксер-профессионал), the leading man (исполнитель главной роли), hero (герой) и т. д. Это свидетельствует о том, что в сознании американского народа верховная власть Соединенных Штатов ассоциативно не связана с монархической системой управления. Президент для американцев – это не монарх, святой или полновластный владелец страны, а нанятый народом управляющий, ведущий в бой командир или исполнитель ведущей роли в политическом спектакле. Таким образом, рассмотренная в данном разделе концептуальная метафора является специфичной для российских текстов предвыборной агитации и не представлена ни одним наименованием в американском политическом дискурсе.

Однако если речь в американских СМИ заходит о российской президентской кампании, то монархическая метафора оказывается достаточно продуктивной. Для номинации основных кандидатов на пост главы Российского государства в современной американской политической речи часто используются следующие метафоры: a new Russian tsar (новый русский царь), an inheritor (наследник), the Russian strongman (русский властитель), President of all Russia (президент Всея Руси). Ср.: Now Vladimir Vladimirovich Putin has been catapulted from the shadow into the most public of positions: President of all Russia. He is about to inherit constitutional powers akin to a Czar's in what is called an election but amounts to coronation (J. Mcgeary / Time). [Сейчас Владимира Владимировича Путина вытащили из тени на самое видное место: президент всея Руси. Он, подобно царю, собирается унаследовать власть посредством того, что по конституции называют выборами, а на деле равносильно коронации]. The Russian strongman courts his neighbours (Ch. Caryl / U.S. News & World Repor). [Русский властитель добивается расположения своих соседей].

Внеязыковые причины такого широкого спектра коннотаций следует искать в социальной, историко-культурной информации, в тесной связи национального языка с национальным сознанием. Русскому народу на протяжении многих веков была свойственна вера в сильного правителя, культ его личности. Как известно, у граждан Соединенных Штатов существует совсем иная система политических ценностей и убеждений. Это играет решающую роль в выборе метафорических моделей, которые используются русскими и американцами для обозначения своих политических лидеров.

Представленное исследование свидетельствует, что феодальная сфера по-прежнему занимает важное место среди источников метафорической экспансии в политическом дискурсе современной России, а для ее ведущих фреймов легко находятся аналоги в современной политической действительности. Но подобная метафора в силу известных культурно-исторических причин совершенно нетипична для американского политического дискурса, где президент – это не «помазанник Божий», а назначенный народом главный менеджер, предводитель армии или исполнитель ведущей роли в политическом спектакле. Отметим также, что сказанное совершенно не относится к британскому политическому дискурсу, где хотя бы номинальной главой государства является отнюдь не метафорический монарх, а поэтому образы двора, свиты и королевской семьи прочно закрепились в национальном сознании.

Рассмотренные в настоящем разделе факты еще раз доказывают, что специфика используемых в обществе метафорических моделей определяется не только национальным языком, но и национальными традициями, национальной культурой, национальным самосознанием, национальной политической системой. Распространенность в России феодальной метафоры определяется вовсе не спецификой русского языка, а нетипичность подобной метафоры для американских и британских политических текстов никак не связана с особенностями английского языка.

Заканчивая общее сопоставление моделей российской и американской политической метафоры, еще раз подчеркнем сложную диалектику процессов. С одной стороны, факты подтверждают реальность существования общих закономерностей, своего рода интердискурса. Например, театральные метафоры в российской и американской политической коммуникации удивительно близки по составу фреймов и слотов, по прагматическому потенциалу, по функциям их использования и даже (разумеется, не в полной мере) по инвентарю концептов. Похожая картина обнаруживается при анализе метафор из военной, спортивной и медицинской сфер-источников.

С другой стороны, сопоставление способов метафорического представления одной и той же политической ситуации (военных действий в бывшей Югославии) в российском и американском политическом дискурсе показывает, как избирательна метафора и насколько различен прагматический потенциал моделей, используемых при характеристике указанной ситуации. Еще более глубокие различия обнаруживаются при сопоставлении российской монархической метафоры и ее американских эквивалентов.

Сопоставление метафорических моделей, используемых в современных российских и американских политических текстах, позволяет лучше понять специфику метафорической картины политического мира в рассматриваемых государствах и выделить то общее, что создает базу для взаимопонимания и толерантности.

Контрольные вопросы и задания

1. Охарактеризуйте основные фреймы метафорической модели «ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА РОССИИ – это МОНАРХИЯ». Почему эта модель активно используется в отечественном политическом дискурсе?

2. Почему монархическая метафора, столь характерная для российского политического дискурса, практически не используется в английской и американской прессе при описании политической жизни названных государств?

3. Какие метафорические модели используются в США для обозначения президента и предвыборной борьбы за политическую власть?

4. Определите, какой метафорической модели соответствуют заголовки, приведенные в каждом пункте. Мотивируйте свое мнение.

1) Торговая, война. В ожидании реванша. Мыльная, война. Холодная война (Статья экономического содержания о рынке производителей мороженого). Битва за автолюбителя. Битва вафельных стаканчиков. Бой с тенью. Последний бой. A phony war. Yesterday's war, tomorrow's peace. War and piecework. Bra wars. All – Out War. After South Carolina Comes Battle of Michigan.

2) Железный кулак. Контрольный в голову. Глаз народа. Clean hands. In a few hands. Foot in the door. Heads, shoulders and broadening bottoms. The royal appendix.

3) Белорусский «заяц»: время, линьки. Начнут, ли резать священных коров? Раненый зубр. Скатерка для. крыс. Белка в колесе. Пираньи в компьютерных сетях. Талант к мимикрии. КПРФ и «Единство» – кому страшен ручной «Медведь». Paper tigers. Prowling tiger, slobbering dog. Madison Avenue bear. Who let the bears out. The penguin gets serious. Tax beast.

4) В ожидании шока. Целительное воздержание. Акционерная гомеопатия. Досадная, близорукость. Эпидемия, жестокости… Шанс выздороветь. Шоковая, терапия. Bundesbank's new diet. Pulling teeth. Pass the pain killers. Tasting its own medicine. When America sneezes. Health Care: A Litmus Test.