Через три дня настал день расставания. Я понял, что день этот пришел, когда, пробудившись на рассвете, золотыми лучами пробивающемся в горницу, распахнул окно: набирая высоту, мимо окна моего пролетел белый голубь. Я успел еще заметить на нем малиновый мешочек… Голубь уносил последнее письмо Эдварда Айронсайда к Ярославне.

…Заполнена народом была в этот день пристань на берегу Роси. По сходням широкого в бортах, украшенного на носу дубовым единорогом судна сновали туда-сюда гребцы и купцы, следящие за укладкой своих товаров… Ветер, казалось в нетерпении, рвал уже синий парус…

- Вряд ли свидимся еще, Эдвард Эдмундич! - в последний раз обнимая возлюбленного друга моего, ощутил я хрупкие его плечи под зеленым аксамитом плаща…

- Numquam te videbo, - как всегда в волнении Эдвард сбивался на латынь, - прощай!»

- Прощай, пошли тебе Господь удачи…

- Прощай! - тонкий и легкий, Эдвард взбежал на сходни последним: помедлив немного, поклонился в сторону вздымающегося городского холма поясным русским поклоном… Сходни убрали. Борт корабля плавно пошел от берега…

- Прощай, rex! - звонко крикнул Эдвард. - Прощай аah!

Я не знал, что значит это слово, слово родного языка Эдварда. Но не понять его значения я не мог.

«Аah» - навсегда.

Прощай навсегда! Навсегда!

- Коня!!

Ко мне подводили уже Букефала. Никто не поддержал мне стремя - в седло я словно взлетел и, изо всей силы ударив в конские бока, помчался не разбирая дороги… В стороны шарахался народ на многолюдной пристани… Лиц я не видел, только разноцветные пятна плыли перед глазами…

Навсегда!

…Как очутился я в лесу?.. Черный мох на необхватных стволах, густые кроны над головой зеленоватят солнечный свет, проникающий через них вниз…

Я знаю это место - недалеко отсюда - заброшенный языческий погост…

Спустя еще некоторое время листва над головой стала реже: вскоре я выехал к небольшому озеру, заросшему вдоль берега камышом.

И снова захотелось мне скакать без оглядки, чтобы утишить боль… Как любили мы с Эдвардом вспоминать о смерти князя Артура, о том, как съер Борс бросает в озеро, заросшее камышом, дивный Артуров меч, чтобы не служил он боле никому!

Что умерло у меня? Счастье дружбы, которую невозможно забыть.

Что бросить в озеро мне?

В первое мгновение я вздрогнул. Затем твердой рукою вытянул из-за пазухи шелковый шнурок ладанки…

- Навьи!! Спасибо вам, навьи! Был я силен вашей силою - хочу быть силен своей! Кончилось ныне мое право на вашу силу - почему, ведаете сами! Поклон вам низкий, да прощайте на том, навьи!

Вдруг легко и радостно стало на душе: взамен могущества, теряемого мною, словно вливалось в меня новое, неведомое могущество, новая сила… И отчего-то почудилось мне, что сила эта притянет и уничтожит хоть часть опасностей, ждущих Эдварда Айронсайда в далекой земле бриттов…

Я примерился и бросил ладонку во озеро.

Помнилось мне, что высунулась и подхватила ее чья-то темная рука?

По воде побежали круги…

Прощай, волхованье!