- А что же было дальше, батюшка? Так и не видал ты более ни старого волхва, ни Эдварда Эдмундича, ни Анны Ярославны? - Андрей вскакивает с высокого дубового кресла, стоящего перед облицованной синими изразцами печью, и начинает взволнованно ходить взад-вперед по библиотеке. Щеки его разгорелись, глаза возбужденно сияют. - Батюшка, расскажи!

Андрею скоро двенадцать: когда я смотрю на него, мне мнится, будто это я вновь стал двенадцатилетним отроком и стою у медного зеркала. Те же серые глаза, те же жесткие спадающие на плечи русые волосы, так же непокорно выбивающиеся из под серебряного тонкого ободка… А взаправду ли это не так? Разве давно ушедшее мое отрочество не возродилось в нем?

- Сядь, в очах мельтешит, - говорю я строго. - Ни Эдварда, ни, тем паче, волхва, я более не видал. Часто доводится мне видаться и ныне с князем Всеволодом Ярославичем, что правит ныне Русью в гордом триумвирате со своими братьями. Встретишься с ними и ты, как будешь приносить присяги на верность. А с Анною Ярославной встречались мы потом не один раз до ее замужества.

- Я знаю, батюшка, Анна Ярославна - жена Великого князя Франции. Но скажи, ведь она ждала одиннадцать лет?

- Ждала, Андрей.

- Но почему же она пошла не по любви за Генриха Французского? Ведь не по любви, батюшка?

- По любви, Андрей. По великой любви к земле русской. Ярославу, а значит - Руси так надобно было. Не для себя живут князья. Запомни это.

- Запомню, отец.

- Княгиня Ингрина Эдмундовна зовет княжича Андрея Владимировича к себе, - говорит в дверях челядин.

- Заговорились мы нынче, - я разворачиваю свою книгу, - а латынь твоя не ждет. Иди скорее к матери!

сентябрь-декабрь 1981 года

(Книга написана в подарок на девятый день рождения Лизы Чукловой)