…Новости часа. Всеми нами любимый посол США, великий человек, проводник демократии, совесть человечества, образец гуманизма, мистер Теффтель погиб сегодня утром в результате взрыва в посольстве. Эксперты предполагают взрыв бытового газа, поскольку посольство тщательно охранялось, проникновение на его территорию террористов полностью исключено…

…Появилась новая информация о теракте в американском посольстве. Бедного Теффтеля сгубила любовь к русской кухне. Оказалось, что господин посол всегда заказывал пельмени в одной и той же фирме. Пельмени со сметаной были его любимым блюдом. Каждое кушанье, доставляемое в посольство, тщательно проверялось и дегустировалось. Сотрудники спецслужб установили, что взрыв, лишивший нас лучшего посла за всю историю, произошёл в тот момент, когда Теффтель окунал пельмени в сметану. Подлые террористы создали взрывчатку, отдельные элементы которой абсолютно безобидны. Химическая реакция происходит в результате их соединения. Это — абсолютно новый вид взрывчатых веществ, его невозможно обнаружить никакими детекторами. В какой — то мере, несчастный Теффтель стал жертвой научно — технического прогресса. Это, конечно же, слабое утешение для родных и близких покойного, но его смерть послужит делу борьбы с террором, сотрудники спецслужб непременно сделают выводы из этого трагического инцидента. Сотрудники фирмы — производителя задержаны, и дают признательные показания. Прощание с покойным произойдёт…

— Васенька, я тебя недооценил, какой же ты проказник!

Я вскакиваю с постели — а? Что? Товарищ полковник? Вы здесь? В такое время?

— Обижаешь Васятка. Уже не полковник. За успешную операцию по ликвидации террористического подполья, я удостоен очередного звания…

— Товарищ генерал — майор?

— Так точно! Так и обращайся ко мне, по — дружески, без формальностей. Запанибрата! Господин генерал — майор! Орёл свинье не товарищ!

— Действительно…Ну, тогда я полетел…

— Хи — хи. Я оценил твой бородатый анекдот. А вот, скажи, пожалуйста, как ты думаешь, сколько может прожить человек, если ему отрезать одно яйцо?

— ?!

— А если оба?

— Н…не знаю…А…почему вы меня об этом…

— Расскажи, пожалуйста, зачем ты это сделал?

— Ч…что?

— Поджарил бедного Теффтельку. Зачем?

— Я…я не делал…я спал…я ни сном, ни духом…

Генерал щёлкнул пальцами, откуда — то из — за угла появился невидимый ранее охранник, он же водитель. Его бульдожьи брыли были растянуты в каком — то жутком подобии улыбки, в руках он держал целый набор инструментов: пассатижи, гвоздодёр, какие — то провода…

— Эт…это что? Муж на час? Я не заказывал…

Генерал громко смеётся, и останавливает ассистента взмахом руки.

— Говори, Вася, а то…я твоими яйцами капот машины украшу!

— Это не я! Это пимп!

— Кто?

— Пимп! Негр — сутенёр! Он…

— Бред какой — то, нет, всё — таки надо тебя привести в чувство…

Шофёр приблизился ко мне вплотную, и громко щёлкнул пассатижами в непосредственной близости от моих гениталий.

— Он появился недавно, представился новым связным, вместо Петра…потребовал свести его с химиком…рассказывал какие — то басни о том, что Шакальный уже три года как мёртв, что всё обман…что я — ничтожество…

— Ну, с последней мыслью не поспоришь. А вот остальное…Какой он?

— Разный. То в одежде сутенёра…ну, штаны такие отвисшие, будто туда целая рота насрала…то в стильном костюме с тросточкой…любит поговорить, цитатками разными щегольнуть,…например «чего не можешь …эээ…сбрить, и не пытайся …мыть?»

— «Чего не можешь взять и не пытайся брать?».

— Точно!

— Интересно. Как ты с ним связываешься?

— Н…никак. Он сам приходит. Прямо как вы, господин генерал…

— О каком химике ты упоминал? Кто он? Это он смастерил взрывчатку, избавившую нас от надоедливого посла?

— Так точно! Он! Сам предложил!

— Где он? Он мне нужен.

— Они с пимпом задумали какую — то крупную акцию…я скоро узнаю…какую именно…и сообщу вам, а вы сможете их накрыть…и тогда…звание генерал — лейтенанта…ваше…

— Считаешь себя хитрым, Васятка? Ищешь повод для того, чтобы я оставил тебя в живых?

— ?!

— Я хочу встретиться с этим твоим…негритёнком. Мой ассистент оставит тебе номер для связи, как только он объявится — звони!

…На одной заплесневелой горе, подальше от шумных людишек с их вечными дрязгами и визгами, жил бородатый мужичина атлетического телосложения. Любил он поесть, выпить, (после чего начинал оглушительно пускать газы, за что и был прозван «громовержцем») а при виде квёлой бабёнки, неряшливо завёрнутой в простыню (такая мода была в то время), он совершенно терял контроль над собой. Впрочем, злые языки утверждают, что «громовержец» любил не только девочек, но и мальчиков (одного из них, он якобы обменял на пару полудохлых кляч, и правдивое обещание обессмертить любовничка). У «громовержца» было двое братьев, один стал водолазом, другой шахтёром — дальше едешь, тише будешь. Нравы в то время были грубые, и никого не смущало, что бородатый скалолаз женат на собственной сестре, что не мешало ему скакать козлом вокруг других прелестниц. Осчастливленные бородатым чаровницы, хихикая, рассказывали, будто старый похотливец обожал ролевые игры — то ласковым бычком прикинется (старый пентюх, мычит и пускает слюни, припадочно потрясывая седыми патлами), то в тучку поиграет (я тучка, тучка, тучка, я вовсе не старпёр), то крякает, словно водоплавающий. А в последнее время, дед поддался модным веяниям, и в процессе ухаживания за буфетчицей из сельпо, изъявил желание пролиться «золотым дождём», что не встретило понимания со стороны объекта ухаживания, девушки строгой и неприступной. Отмечал как — то наш скалолаз очередную днюху (всё честь по чести: салат оливье из «Ашана», вино в пакетах, ну, то самое, при открывании которого струйка бьёт фонтаном (старик, смеясь говорил — прямо кратер!). Подпили, конечно, и родные. и близкие, и стала его жена — сестра спорить с дочерями: кто их них ещё девушка с персиками, а кто уже…бабушка с курагой. Идея дебильная (мать соревнуется с дочерями!) но…слово хозяйки — закон! Попросили они старика рассудить их. Дед (после выпитого) находился в состоянии невменяемом, и послал всех к…к Борису. Борис — стрелочник в местном депо (любитель «Тройного» одеколона, за своё пристрастие прозванный «троянцем») с похмелья ничего не понял, и признал самой свежей и прекрасной младшенькую сестричку (информированные люди говорят, что причиной тому её муж — злой кавказец из Гудермеса, слово Гудермес сложное для произнесения, сокращённо его звали — Гермес). Обиженные сестра — жена, и старшая сестричка решили прислать к троянцу на разборки чётких пацанчиков (фраер должен обосновать свой выбор). Дальнейшие события вошли в историю под названием «Троянская война». Мучимый отходняком Борис — троянец во время приступа белой горячки видел жутких существ: три громадные змеи (Жадность, Подлость, Обжорство) выползшие из подвала, задушили бухгалтера депо Лаокоонова с двумя раскормленными сынками в придачу, ворота депо протаранил окутанный дымом локомотив, управляемый дворниками — азиатами, вооружёнными вейпами (бойтесь китайцев, вейпы парящих!), рассчитанные на год запасы «тройного», спрятанные Борисом в укромном месте, нагло выхлебал одноглазый машинист Полифемов, жена Бориса и его тёща, вернувшись из санатория, и обнаружив мужа в непотребном виде, разорались как пожарные сирены, а услышав его рассказы о том, что он — не Борька — стрелочник, а троянский царевич, они немедленно вызвали санитаров. Поскольку Борьке спьяну привиделось, что он едет к родственникам в Одессу, (а не в психушку, как это было на самом деле), то его путешествие осталось в истории как «Одиссея». Заботливо укутанный в смирительную рубашку Боря продолжал галлюцинировать, он видел себя, плывущим на корабле мимо чудовища с огромными, острыми зубами, и смертельно опасной воронки, с плотоядным бульканьем засасывающей морскую водицу…Надо ли упоминать о том, что утром санитарам пришлось поменять Борину рубашку на другую, сухую?

…После ухода генерала, я чувствовал себя словно Одиссей, плывущий между Сциллой и Харибдой. Пимп и свежеиспечённый генерал взяли меня в клещи. Что мне надо сделать для того, чтобы остаться в живых?…

…Химик! Открывай! Спишь, что ли?

— Ххх…хто там?

— Ххх…хто, это Вася 0.7 литра!

— Ххххорошо! Зззахходи!

Я пинаю ногой трухлявую дверь, она медленно отворяется.

— Химик! У тебя тут проходной двор, не боишься незваных гостей?

— Шта? Каво? Гостей? Гостям я всегда рад…

— Мать твою, у тебя же тут химикаты…ты знаешь, что тебя ищут?

— А? Зачем?

— Чтобы торжественно вручить тебе нобелевскую премию за убийство американского посла.

— Ааа, смишно…

— Так что? Не думаешь о защите? Что делать будешь, когда за тобой придут?

Тишина, и лёгкое похрапывание в ответ.

— Химик! ХИ — МИК!

Он недоумённо смотрит на меня — а? Чего?

— Я говорю, у тебя тут химикаты, препараты и прочая байда. Чего ты не занялся безопасностью? Вдруг ограбят? Или копы нагрянут? А у тебя трухлявая дверь, проходной двор…А? Чего молчишь?

Он негромко щёлкнул пальцами, из невидимых глазу пазов на окна опустились мощные решётки, вход в квартиру перегородила решётчатая дверь из толстых металлических прутьев, мы оказались заперты в клетке.

— Устраивает?

— А…да. А если ворвутся, если не успеешь закрыться?

— А…авон…аавон…

— Какой «авон»? Эйвон? Косметика, что ли? Бредишь?

— А…вон по углам форсунки висят…видишь?

Я пригляделся, форсунки были настолько искусно вмонтированы в верхние углы комнаты, что, не зная об их существовании, разглядеть их было невозможно.

— Ну?

— Ссс…ссс.

— Где у тебя туалет? Дотерпишь?

— Ссс…сссекунда, и всё полыхнёт, ничего…ничего не останется…

— Как ты управляешь этим механизмом?

— Пс…пс…пс…

— Пэ — эс? Это какая — то аббревиатура?

— Пс…не скажу!

— Дело твоё. Я смотрю, ты уже размялся чем — то крепеньким, да так ловко, что мои 0.7 тебе не интересны.

— Эээтт…этто свободная страна брррат…у нас демокррратия…с утррра поддал…весь день чувствую себя как верррховный манагерррр…хррр… — химик звучно захрапел, и я понял, что мне лучше уйти. Я звучно пощёлкал пальцами — ничего не случилось, решётки остались неподвижны, я оказался заперт в этой мышеловке, набитой химикатами.

— Химик! Проснись, скотина! Выпусти меня!

Он оторвал голову от стола, и осоловело посмотрел на меня налитыми кровью глазами.

— Ты…ты кто?

— Я — Вася 0.7 литра.

— Оооо! Наливай!

— Тебе уже хватит…

— Не тебе решать! — химик внезапно пришёл в ярость — наливай, сука тупая!

— Ух ты! Какой ты темпераментный!

— Где бутылка? Ну? — на меня смотрело дуло какого — то неизвестного мне оружия.

— Чем ты мне угрожаешь?

— Высоко…высоко…

— Высоко, высоко, над рекой летает Ко…

— Высокочастотный испаритель! Во…секунда, и …«моя любовь не струйка дыма, что тает ночью у огня, а вы прррошли с улыбкой мимо, и не заметили меня…».

Пробка открылась с характерным хрустом, я налил ему на две бульки (алкаши со стажем знают, количество водки в бутылке измеряется не литрами, а «бульками» — когда начинаешь наливать водку в стакан, она издаёт своеобразное бульканье, обычная поллитровка вмещает от четырёх до шести «булек»). Химик жадно схватил стакан, и быстрым, профессиональным движением опрокинул его в глотку, это получилось у него так естественно и грациозно, что мне показалось, будто водка попала в пищевод, не касаясь ротовой полости.

— Да ты мастер! Техничен как этот…алкоМесси…помнишь такого футболиста?

— Аааа…этот, карлик со смещённым центром тяжести…дааа…

Я незаметно включил запись — химик! Выпусти меня!

— Нееет, ты останешься со мной, ты мне ндравишься…

— Я серьёзно, у меня встреча.

— Путь к перцу мущщины лежит через…через что?

— ?!

— Праильно…сосни…сосни…

— Чего? Да ты охерел, что ли? Я не из этих…

— Сосни…со снипелем чё — нить покурить, есть?

— Уфф, конечно есть, держи сигарету…

Он затянулся, и его глаза стали слипаться.

— Химик! Мне надо идти! Открой решётки!

Он щёлкнул пальцами, решётки беззвучно спрятались в невидимые пазы. Я вышел из его квартиры в задумчивости, проходившая мимо бабка шарахнулась от меня в сторону, крестясь на ходу. Редкие прохожие старательно обходили меня стороной, опуская глаза вниз. Я неторопливо прошёл несколько кварталов, прежде чем заметил, что машинально перекатываю из одного угла рта в другой, мокрую, импотентно обвисшую сигарету. Добрые люди боялись испачкаться в остатках моего мозга, они были уверены, что жить мне осталось несколько секунд, и поэтому старательно обтекали меня, как вода обтекает камни.