Так как «Дом хороших людей» все еще не был построен, то Фомку пришлось приютить просто в белом доме у Артюшиной мамы.

- А к лавочнику я больше не пойду,- заявил Фомка.- Хватит. У меня и то уши еще с обеда горят.

- Ну да, не хот,- отвечал Артюшка.- Вот придет мама с работы, мы ей все и расскажем. И товарищу Тому тоже.

- Это, который черный?-спросил Фомка и откусил новый кусок.

Дети сидели на крылечке и разговаривали обо всех своих приключениях. Воробей уже лежал в коробочке из-под ландрина на вате, прикрытой пестрым лоскуточком, а Фомке Наташка притащила здоровенный ломоть хлеба, намазанный маслом, и большущий кусок сахара.

- Все равно как медведю,- сказала Асенька и, вздохнув, посмотрела на сахар.

- Конечно, черный,- ответил Артюшка Фомке про товарища Тома.- Он же негр и Кэттин отец. Он наш самый лучший друг. А какой он умный, ты и не знаешь! Он самое трудное электричество в одну минуту починить может.

- Ишь ты! - с уважением сказал Фомка и покачал тоновой .- Самое трудное?

- Самое трудное Я весною раз пробки пережег. Проводы соединил, да не так, как надо. Огонь как фыркнет, как вылетит, как ударит меня по руке! А потом во всей квартире стало темно и все стали на стулья тыкаться, как слепые. Я думал, уж никогда светло не будет. Спрятался под кровать-испугался Ну, думаю, сейчас меня со всего дома ругать придут. А товарищ Том пришел, повертел, посмотрел и все починил. В одну минутку прямо…

- Вот это здорово! - согласился Фомка и догрыз последний сахар.- А у нас в деревне тоже электричество есть.. Лампочка Ильича называется.

- Знаю,- сказал Артюшка и важно кивнул головой.

Артюшке очень хочется поговорить про электричество и про лампочку Ильича, и про провода, и про выключатели, и про пробки, и про самого товарища Тома, но наверху уже хлопает форточка и Наташка кричит, высовываясь из окна:

- Идите в комнату! Идите! Я в школу иду и ждать не буду.

- Пойдем,- говорит Артюшка Фомке и воробья понесем, а то ему уже холодно.

В комнате коробочку с воробьем ставят повыше на комод и, чтобы воробью не скучно было лежать, расставляют вокруг него целый сад: веточки, натыканные в пустые пузырьки из-под лекарства. Колюшка притаскивает рябины. Несколько ягодок кладут воробью под самый нос, чтобы было ему чего поклевать, когда он наконец проснется, а остальные делят между собой и все медленно сосут рябинный горьковатый сок.

- Пускай это будто мороженое,- говорит Сонечка, обрывая ягодки с круглой коралловой кисти.

- Нет, лучше пускай пирожное,- отвечает ей Ася и, подумав, прибавляет жалобно:-Только, пожалуйста, будто самое настоящее. С Кремом.

Девочки сидят тихо и играют в гостей. Артюшка тоже приходит к ним на минуточку в гости и, наскоро выпив чаю из вазелиновой баночки, вскакивает с табуретки и тащит Фомку смотреть свои сокровища. За сундуком, накрытым одеялом, у Артюшки помещается целый склад строительных материалов. Вот уж вторую неделю таскает он с соседней стройки разные обрезки, щепочки и фанерки. От щепочек пахнет сосной, лесом и вкусной прозрачной смолой, и на всех на них видны следы веселого рубанка, топора, острой пилы.

- А сколько там было стружек! - говорит Артюшка.- Во! Мы с Лихунькой целый мешок притащили для Карошки. Пускай спит на стружках. А то ему зимой совсем холодно будет.

- Ну, до зимы еще не скоро,- басом говорит Фомка.

- Нет, скоро, - отвечает Артюшка. - Вот только октябрь пройдет - и зима…. А к октябрю мы представление придумали. Будешь с нами представлять?

- Буду,- говорит Фомка.- Я представлять здорово умею. Почитай час на голове стоять могу.

И не успевают ребята и оглядеться, как Фомка уже стоит на голове, высоко задрав вверх босые пятки.

- Не надо! не надо! - кричит перепуганная Асенька.- Слезай с головы, а то ты непременно надорвешься!

Сонечка от восхищенья визжит и прыгает на одном месте, а Артюшка обходит Фомку со всех сторон и внимательно осматривает его и со спины, и с боков, и с живота.

- Вот это класс! - говорит с уважением Артюшка.- А у меня голова совсем дурацкая. Ни за что бы не выдержала.

Красный от натуги, Фомка переворачивается опять на ноги и говорит скороговоркой:

- А я и на руках ходить умею. И сказки разные знаю. И присказки. У меня бабушка - у! - затейница. Все знает.

И такой же скороговоркой Фомка выпаливает, пока ему не помешали:

- И я знаю! И я! - кричит Ася.- Тоже про два и про четыре. Только не про сено, а про зайчика.

Но Фомка не слушает Асеньки. Фомка уже сидит калачиком по самой середине комнаты и, шлепая ладонями по коленям, загадывает веселые загадки:

- Ну-ка, кто отгадает?

Все молчат и поглядывают друг на друга. Сонечка от усердия даже встала на коленки и засматривает Фомке прямо в рот, будто отгадка вылетит непременно оттуда, совсем как какая-нибудь птица.

- Водопровод! - наконец выпаливает Артюшка.- Водопровод, а возле него дедушка Акиндин бороду моет.

- Врешь, не водопровод! - в полном восторге кричит Фомка.- У нас и водопроводов-то в деревне нету… Не водопровод, а мельница. Только водяная, конечно.

- Водяная!-недоверчиво тянет Артюшка.- Я водяной-то и в глаза не видел. А про ветряную я и сам знаю.

- Ну да, знаешь!- смеется Фомка.

- Знаю! - И скороговоркой, совсем как Фомка, Артюшка выговаривает одним духом:

- Правильно! - кричит Фомка и еще раз пробегает по комнате на руках.

- Правильно - кричит за Фомкой Колюшка.

- Правильно! - пищат Сонечка и Ася.

И только один Лихунька не говорит ничего. Лихунька сидит в уголке скучный и тихий, и молчит, молчит, будто это вовсе даже и не Лихунька, а какой-то незнакомый мальчик.

- Мне холодно,- говорит вдруг Лихунька и подсаживается ближе к отоплению.

Но дедушка Акиндин и не заходил сегодня в котельную. Целый день сегодня грело настоящее солнце, и никому не хотелось пускать по трубам горячую булькающую воду. Трубы стоят пустые и скучные, и Лихуньке еще холодней от не согретого железа

- Мне холодно! - повторяет Лихунька и присаживается на подоконник.

Но на подоконнике уже нет солнца. Солнце спряталось за высокую крышу соседнего дома и все лужи во дворе сразу стали темными и серыми. Даже красная рябина в саду кажется уже не красной, а черной, и через форточку слышно Лихуньке, как начинает шуметь ветер в пустом саду.

Но ни Артюшке, ни Фомке, ни Кэтти, ни Колюшке, ни даже маленькой Асеньке ни капельки не страшно от вечера и ветра.

- Раз… два… три… четыре… пять…. восемь…. десять,- считает Артюшка но пальцам и, растопырив обе пятерни, показывает ребятам.- Вот еще сколько дней до праздников. Мы еще двадцать домов за это время сделаем. И сто представлений вздумаем. И тысячу песен выучим.

Фомка смеется и хлопает в ладоши. Но потом вдруг вспоминает о лавочнике и немного ежится, посматривая на Артюшку.

- А что, как лавочник требовать меня будет?- боязливо спрашивает он.

- Ну и пускай!- задирает нос Артюшка. - Теперь ты не лавочников, а наш. Мы тебя теперь всем товариществом усыновили.

- Мне хоть бы до бабки тут перебыть,- продолжает сомневаться Фомка.- А как приедет бабка, я и уехать могу. Бабка у меня ничего старуха, сговорчивая. Я как расскажу ей, как он меня дубасил, она и сама .меня тут оставлять не станет… Вон у меня до сих пор пузо болит от его самоваров.

- Вот расскажу я про него товарищу Тому, это ему не продет! - вскакивает с места Артюшка.- Хочешь, пойдем сейчас к Тому?

Но в это время кто-то громко, громко стучит в запертую дверь квартиры.

- Ой! - кричит Сонечка и спрыгивает со своего стула.- Ой кто это?

- Н-не знаю,- тоже почему-то пугается Артюшка.- Только это не мама.

- Конечно, не мама,- откликается Асенька.- У мамы не такие руки.

- И не Наташа…. И не товарищ Том,- продолжает перечислять Артюшка.

- Тук-тук! Тук-тук!- еще громче стучат в дверь.

- Да открывай же скорей,- говорит Артюшке Кэтти-Катюшка.- А то дверь лопнет.

- А сама почему не откроешь?- огрызается Артюша и нехотя идет в переднюю.- Кто там?- спрашивает басом Артюшка и прикладывает ухо к замочной скважине.- Кто там?

- Тут-тук! Тук-тук! - изо всех сил колотит кто-то кулаком и не говорит ни слова.

- Кто там?- еще раз спрашивает Артюшка и уже подымает руку к дверной цепочке, как вдруг кто-то трогает его сзади за плечо.

- Я знаю, кто это,- шепчет Артюшке Лихунька, полязгивая зубами от холода.- Я сидел на окошке и все, все видел. Это лавочников Васька. Не открывай ему. Это он тебя бить пришел.

- Не открывай! Не открывай! - кричат теперь и другие лети и даже сама храбрая Кэтти-Катюшка пятится обратно в комнату.

Но Артюшке вовсе не хочется бояться Васьки. Это ничего, что Васька на целую голову выше Артюшки и что у него такие длинные штаны, что даже никаких чулок не видно, и кепка с пуговицей, и папироса во рту. Артюшка все равно покажет ему! И за воробья и за Фомку, и за собственный перочинный ножик.

- Эх вы, трусы! - говорит Артюшка сквозь зубы оробевшим детям.- Чего же вы боитесь? Мы же здесь целое товарищество. А он там один.

- Он не один,- хочет крикнуть Лихунька, но Артюшка уже не слушает его.

Лязгает цепочка, гремит ключ, и дверь отворяется на темную холодную лестницу.

За дверью, заложив руки в карманы, и вправду стоит лавочников Васька. И он не один -это тоже правда. Рядом с ним - и тоже руки в карманы,- какие-то мальчишки в таких же кепках и с такими же папиросами, как и Васька.

- А, председатель!-говорит Васька Артюшке.- Что, не ждал гостей? А мамашенька дома?

Она не мамашенька, а мама,- отвечает сердито Артюшка.- И потом она вовсе не дома, а на работе.

- Одни, значит, посиживаете?

- Значит одни.

- И не страшно?

- А чего нам страшно? Маленькие мы, что ли?- отвечает опять Артюшка и хочет закрыть перед Васькой дверь.

- Но Васька уперся в притолку плечом и дверь никак не хочет закрываться, как ни толкает се Артюшка. И вдруг Васька сдвигает на затылок свою кепку и вынимает из карманов руки, и Васькины приятели тоже сдвигают на затылки картузы и тоже вынимают руки из карманов.

- А ну-ка, подходи! - говорит Васька.- Кошачий председатель. Бил я тебя весною, да, видно, мало.

- Это я тебя бил весною, да, видно, тоже мало,- отвечает Артюшка.- А если я кошачий председатель, так незачем к нам и в товарищество проситься.

- Фу-ты, ну-ты! Ножки гнуты! - еще пуще задирает нос лавочников Васька.- «Товарищество» - тоже подумать, невидаль… Да я к вам и сам не пойду.

- И не ходи.

- И не пойду. И сам не пойду и Фомку возьму.

- Нет, не возьмешь.

- Нет, возьму. Ишь, выдумали,- чужих мальчиков прятать по комнатам… Фомка, домой! - кричит Васька на Фомку.

Фомка стоит у двери, а вперед ни шагу. Не хочет Фомка идти опять к лавочнику, к пузатым самоварам и полосатым перинам, к темным гераням и чужому варенью, к тяжелым ведрам и трудной работе.

- Я не пойду,- говорит Фомка тихонько.- Нет у тебя правов меня домой забирать.

- Э, да что тут разговаривать! - командует Васька.- Хватай его за руки! Хватай!

- Нет, не хватишь! - кидается к Фомке Артюшка и тут же кричит остальным ребятам: - Эй вы, члены! Напирайте на них. Лихунька, Катюшка, Сонечка! Разом!

Страшно ребятам, а нечего делать. Не отдавать же в самом деле Фомку лавочнику тележки с помидорами таскать.

Схватили Фомку Сонечка и Ася. Крепко схватили. Сонечка за пояс, Асенька за ногу. Держат - не пускают. Не отнимет Васька Фомку, - не оторвет. А Артюшка с Колюшкой, и Лихунька, и Кэтти впереди стеною стали.

- Убирайтесь! - кричит Артемий.

- Сами убирайтесь! - вопят Васькины приятели и лезут через порог, засучивая рукава.

Храбро дерутся Лихунька и Артюшка,-так и наскакивают они на лавочниковых ребят, так и налезают на них, как петухи. Но недаром у Васькиных приятелей такие длинные руки. С маленькими справиться недолго. Один - Артюшку, другой - Лихуньку, а на Колюшку да на Кэтти и смотреть не стали. А сам Васька Фомку за руку тянет… Хорошо еще, что дверь на лестницу не заперта. Извернулся Артюшка, изловчился да и вырвался из мальчишкиных рук, да прямо на площадку.

- Том! Том! Товарищ Том! - кричит Артюшка через перила.- Лавочник Фомку берет! Самовары ставить!

Но товарищ Том и без того уж выскочил на лестницу. Через три ступеньки прыгает товарищ Том. Не успел Артюшка и крикнуть хорошенько, а он уже тут как тут.

- Что это вы тут делаете, бесстыдники? - кричит товарищ Том Васькиным мальчишкам. - Вон! И чтоб духу вашего не было!

А Васька уже и сам за дверь пробирается, к стенке жмется, чтобы не так его видно было. Боком, боком, скорее к лестнице, за порог. А оттуда вниз что есть мочи. Так и посыпался вместе со своими приятелями, будто горох покатился.

- Хлоп! Хлоп! Хлоп!- хлопает внизу входная дверь.

- Дзинь! Дзинь! Дзинь! - позванивают заклеенные трещинки на стекле.

- Шлеп! Шлеп! Шлеп! - шлепают по лужам Васькины ноги. И прямо за калитку, прямо по переулку, прямо к лавочникоьым полосатым перинам, подальше от белого дома, от товарища Тома, от сердитого товарищества «Друг».

А в квартире номер два вокруг товарища Тома прыгают ребята и наперебой рассказывают ему обо всем. И о воробье, и о перочинном ножике, и о Васькиных мальчишках, и о лавочниковых помидорах, и о Фомкином больном животе.

- Ведь не может он его взять? Не может? - спрашивает Артюшка и теребит товарища Тома за рукав.

- Не может, - отвечает товарищ Том. - Он теперь и сунуться сюда не посмеет.

- Я же и говорю, что не посмеет, - обрадованно кричит Артюшка и весело хлопает Фомку по спине. - Хватит! Довольно! Пускай теперь сам себе самовары ставит, когда хочет. А мы тебя уже никуда не пустим. Правда, Лихунька? А?

Но Лихунька опять молчит и прячет руки в рукава своей куртки.

- Мне холодно, - говорит опять Лихунька и постукивает зубами. - Мне очень холодно!

- Это тебе с перепугу, - решает Артюшка. - Вот придет мама, чай будем пить - сразу горячо станет.

- Чаю можно и у меня напиться, - говорит товарищ Том. - Чаю нам и Кэтти нальет, а вот с вареньем дело у меня плохо.

- Ничего, мы и без варенья! - кричит Артюшка и тащит оробевшего Фомку за собой.

- К Тому! К Тому! Ну-ка, скорее! Кто первый?.. Кто второй?.. Кто третий?..