Канцелярская мебель восьмидесятых. Стулья с коленкоровой обивкой. Двухтумбовые столы с плексигласом на письменной поверхности.

Под него так удобно класть всякие бумажки. Машинки печатные с ободранной лентой. Плательные шкафы, заполненные всяким, порой неожиданным барахлом, окровавленными тряпками. Картонные коробки на этих шкафах. Гиря. Опечатанные кульки и пакеты с вещдоками. Огромные сейфы с облупленными боками и вымазанными пластилином дверцами. Настольные лампы. Отстающие от стен и замацанные обои, на которые пришпилены всякие приказы, инструкции, карикатуры и календарь. Обязательно календарь. Помните, пацаны? Помните, конечно.

Все помнят. И с одной, и с другой стороны стола. В смысле, помнят и следователи, и посетители, которые сидели на другой стороне стола. Об этом речь. Стол. На столе — плексиглас. Под ним — бумажки с номерами телефонов, записки, картинки. Всякая лабуда. Главное место отведено занимательной фотографии с какого-то преступления.

У экспертов много разных «веселых картинок». Отдали одну. Не жалко. На ней труп мужика, полусидя, прислоненного к батарее отопления. На руке мужика наручники, другим концом пристегнутые к батарее. Сама по себе фотография пустяк. Никакого художественного значения не имеет. Но вот смысловая нагрузка… Смысловая нагрузка имелась.

Мой друг и напарник по кабинету к этой фотографии приклеил ленточку бумаги, с отпечатанным на машинке текстом: «После допроса в кабинете Жоры». Многие поймут, о чем и о ком речь. Опять-таки многие с обеих сторон стола.

Жора — опер. Весьма значимый, как опер и как человек, имеющий кучу побед на соревнованиях всех уровней по какой-то там борьбе со штангой. Внешность такая, что при допросе упорного жулика ему достаточно просто войти в кабинет и, скажем, попросить у следователя ручку. После этого речь жулика становилась осмысленной и легко ложилась на протокол в нужном следствию направлении.

Хороший зимний день. День моего рождения.

С обеденного времени пошли поздравления. Сперва потихоньку, то есть зашел коллега, поздравил, выпил немножко, закусил хлебом, ушел, зашел следующий.

Они меняются, а я нет. Пью со всеми. Часам к 16 расслабляюсь. Впереди официальная часть в любимом кладбищенском кафе.

Не успел. Заходит начальник. Кабинет его неудачно напротив. Кладет на стол материал. Я дышу в свитер. «Сейчас, — говорит, — приведут бандита». И уходит.

Банальная кража кучей малолеток всего, что плохо лежит в районе. Одного поймали. Притащили ко мне. Лет пятнадцати. В данном случае этот негодяй спёр блестящий магнитофон из чьих-то «Жигулей». Хрен с ним.

Посадил его напротив, листик в машинку зарядил, поехали…

Сявка гордый. Идет в отказ. Мне не до установления истины. Скорее бы его отработать и перейти к жаренным цыплятам, картошке, водке. К празднику, в общем.

Напарник тоже возится с чем-то своим. Ждет конца событий. Понятное дело, жрать хочет не меньше меня. У всех же атмосфера предвкушения. Блин! Долбанный жулик. И опера эти так не кстати задержали… Короче, не идет в «сознанку». Виляет.

Друг мой и сосед по кабинету, не отрываясь от своих дел, отстраненно так, совершенно не подумав, говорит мне: «Отведи ты его к Жоре». Зря! Несколько последних минут жулик не отрывал взгляд от доступной к просмотру фотографии под плексигласом. Пытался прочитать текст, который был к нему «вверх ногами». Прочитал. Осознал. Одновременно с фразой напарника.

На отброшенный в сторону стул я отреагировал не сразу. День рождения все-таки. Выпил слегка, реакция притухла.

Испуганный сявка мечется по кабинету, как вылетевший из клетки неручной попугайчик.

К ловле подключается мой напарник. Наш стремительный и непредсказуемый в своем страхе малолетний жулик хватается за все, пытаясь уйти от погони в комнате размером девять квадратных метров. Шкафы складываются, коробки слетают. Я переворачиваю стол. Жулик слепо находит двери, толкает и вылетает на свободу. В коридор, то есть. Ух ты! Это побег! Все силы брошены на задержание преступника! Все силы немного пьяны и от этого более азартны.

Пробегаем открытый кабинет начальника. Замечаю его удивление, что кто-то, кроме него, в коридоре кричит матом.

Ушедший в побег гад инстинктивно понимает, куда бежать. На этаже начинается веселое движение. В общем, в прямом смысле всей толпой ловят карманника.

Тот трепетной ланью бежит по лестнице вниз. Впереди большой холл и двери, за которыми свобода и нет страшного Жоры. Двери открылись одновременно. Со стороны улицы в них стал протискиваться участковый Миша. Сперва протиснулся живот. Остальное не успело, так как с разгона в живот влетело стремительное тело. Миша ойкнул. Тело самортизировало прямо в руки преследователей.

Каждый хотел притронуться к едва не улизнувшему правонарушителю и засвидетельствовать задержание. Возникла праздничная вертикальная куча- мала. Из-за стекла дежурной части на активное шевеление удивленно смотрел некстати туда спустившийся замполит. Куча переместилась на лестницу и рассосалась возле моего кабинета, куда втолкнули дважды задержанного.

Через несколько минут вошел замполит, пожал мне руку и сказал: «Поздравляю». Я ответил на автомате: «Служу Советскому Союзу!». Потом уже мне донесли, что на вопрос: «Что происходит?» ему сказали, что это мой день рождения, с которым он меня, собственно и поздравил. Но всё-равно, служу Светскому, бля, Союзу!