По статусу Миша был вроде как мажор, а по понятиям и по жизни — классным парнем, надёжным другом, весельчаком и заводилой.

Статус мажора определялся наличием папы — прокурора области.

Миша был обычным милицейским следаком начала 90-х. Тянул лямку со всеми, а в чём-то и посильнее. Надо отдать должное, папа сына гонял, и Миша реально боялся его гнева. Папа, судя по всему, был последним нормальным прокурором области, который занимался именно тем, чем должен заниматься прокурор области согласно своему регламенту.

Пришедший впоследствии Кривобок был барыгой в том смысле, в котором это слово воспринималось во времена постСССР. О Сенчуке говорить вовсе нечего. Чистый аморальный бабкосос по харьковскому бизнесу. Не о них речь. О Мише.

Я ранее писал о том, что в моём производстве было дело по «отклофелиниванию» граждан Сьерра-Леоне нашими патриотичными девчонками-проститутками. Одну из них помогал здержать Миша.

В качестве отступления: На моей машине мы приехали по установленному адресу. Обычная пятиэтажка. Нашу предполагаемую подозреваемую звали банальным «проститучным» именем Анжелика. (Да простят меня настоящие Анжелы!)

Только подъехали к подъезду, как из него вышла деваха 52-го размера в лосинах с большими сиськами и с таксой на поводке.

— Тебя как звать? Привет!

— Анжелика.

— Очень удачно. Поехали с нами, Анжела.

Мы показали удостоверения.

— А собачку? — не удивилась она нашему гостеприимству.

Привезли мы Анжелу и собачку в райотдел. Девушку посадили в камеру, а собачку — в мой кабинет, чтобы не тявкала.

Пока суть да дело, дежурные менты заставили Анжелу вымыть полы и в дежурке, и в камерах. Разумеется в воспитательных целях.

Ближе к вечеру пришла мама Анжелы, всё это время выяснявшая, куда это двое жлобов увезли её дочь, и принесла ей поесть.

Тут же выяснилось, что это другая Анжела, а та Анжела, проживающая этажом ниже, уже сбежала. Ну так вышло. Бывает. Я об этом уже раньше писал. Напоследок Анжела убрала в кабинете за своей собачкой, поблагодарила нас и уехала домой.

Потом было много других проституток, но в каждой из них Мишка прежде всего видел женщину и некоторым дарил золотые изделия «из кулёчка».

Ладно, продолжу. Мы сидели в одном кабинете. Времена были нескучные, а с учётом Мишиного характера, очень сильно нескучные. По прошествии стольких лет сложно стереть из памяти прыжок его подследственного из окна второго этажа прямо на головы милиционеров, выстроенных командиром роты на развод.

Услышав звон стекла, милиционеры вовремя отскочили, а малолетний Мишин бандит вместо того, чтобы упасть к ним на фуражки, упал на ограждение газона и сломал себе какую-то конечность. По здоровой конечности его бил переволновавшийся Миша в ожидании «Скорой помощи».

Или Мишин сейф полный чудес. К примеру, в верхнем запираемом на дополнительный замок отделении лежал продолговатый полиэтиленовый кулёчек, наполненный различными золотыми украшениями, отчего имел вид колбаски из любого фильма про сокровища.

Золотом Миша распоряжался, как милиционер Грищенко из «Зелёного фургона» вещдоками. В основном дарил девушкам, как было сказано выше. Поясню, что золото было бесхозное, изъятое у разных бандитов, которые не помнили, откуда оно у них, а потерпевшими не опознано. Порядок сдачи вещдоков не работал, да и бюрократическую волокиту Миша не любил. Взяток Миша не брал.

Можете смеяться, но в то время мало кто из сотрудников занимался этим позорным делом. Кодекс чести мента не допускал продажности, и само понятие «продажный мент» было клеймом внутри коллектива.

Бардак в системе начался, когда в милицию стали приходить те, кого блатные родители устроили на платный факультет в профильные заведения. Ну, это моё субъективное мнение.

Вернёмся к Мише. Миша занимался плаванием, в том числе подводным. Парнем он был закалённым, и я не помню его в самые лютые холода в чём-то теплее, чем рубашка с закатанными рукавами.

Как только я выходил из кабинета, он в любую погоду открывал окно. Доходило до скандалов, но бесполезно. Одно наше совместное приключение разом перечеркнуло Мишкину любовь к холодам. Об этом и речь.

В силу разных законных обстоятельств у меня появился белый «Мерседес» в 123-м кузове. Номера 30–30, которые легко запоминаются, особенно с учётом модели и цвета, про который тогда не сходила с первых мест хип-парадов песня Распутиной «про тётю Соню, которая по городу Одессе на белом Мерседесе…»

В общем, примелькалась машина. Поскольку я тогда активно строил семейную жизнь, свою однокомнатную квартиру и этот «Мерс» обменял на двухкомнатную. Обычный советский обмен, без всяких там приватизаций. Ордерами обменялись, и всё.

Но мой контрагент был сявка и алкоголик, только что отмотавший «восьмерик» за какую-то уголовную фигню. Так просто совпало. Потом всеми, кроме меня, уважаемый генерал Музыка хотел этим фактом припереть меня к только-только зарождавшейся тогда антикоррупционной борьбе. Но это другая история, хотя тоже весёлая, интересная и замешанная на аресте мною значительного лица.

Итак в результате обмена, досталась эта машина вечно бухому, хромому, худому типу по имени Валера, олицетворяющему собою собирательный образ бомжа. Только на белом Мерседесе.

Когда я передавал ему ключи от машины, то просил номера поменять. Передача была осуществлена через генеральную доверенность. Переоформление, согласно договорённости, было тоже на нём в течение ближайших 10 дней. Он просто жаждал на ней уехать, поэтому я легкомысленно позволил ему сделать это по доверенности.

Ну отдал я ему машину и забыл о ней. У меня тут же появился такой точно, только зелёного цвета. Дизель, 2 литра. Классика по тем временам. Через пару дней утром заходит в мой кабинет коллега и с поздравительным выражением лица сообщает, что с меня бутылка.

— С каких дел? — спрашиваю, не особо удивившись.

Тогда любой вопрос — бутылка. Мало ли у нас их было.

— Я, — отвечает, — твою машину нашел.

— Не терял я её.

— Та ладно! Я из подъезда выхожу, смотрю машина твоя стоит возле дома, а в ней — бухой бомжара. Лыка не вяжет. Короче, бомжара в дежурке, машина у входа в райотдел. Вот ключи. С тебя бутылка!

— Спасибо, друг!

Я пошёл в дежурку. Мой обменщик с помощью смены немного пришел в себя и силился понять, как и за что он сюда попал. Меня увидел, обрадовался.

— Ты отчего, мудак эдакий, номера не сменил?

— Некогда, начальник. Обещаю, завтра.

— Отпустите его, это моё недоразумение ходячее. Часа через три, не раньше. В себя пусть придёт. — Это я дежурку попросил, ключи им оставил. — Отдадите ему.

И ушёл заниматься своими делами. Прошло некоторое время. Не особо много. Недели две-три. На улице начало декабря. Миша с открытым окном и закатанными рукавами. Дело к концу года: отчётности, план, окончание дел. В общем, есть, чем заниматься. Звонок по телефону.

— Саня, привет! — Это мне с регистрационной части ГАИ звонят. — Твою машину хотят снять с учёта.

— Ну, замечательно! Наконец-то!

— Не всё так замечательно, — отвечают на том конце, — желающих её на себя оформить задержали.

— Желающих? Блядь! Еду.

Машина оформлена на меня, сотрудника милиции. Мне оно надо? Поехал разруливать.

Оказывается, моего делового знакомца два армянина буквально притащили к окошку регистрации. Невежливо держали за руки с двух сторон. Тот с конкретными синяками под обеими глазами, разбитыми губами пытался попросить сидевшего в окошке сотрудника снять машину с учёта и оформить на этих уважаемых людей.

Тогда это особого удивления ни у кого не вызывало, но на общем фоне борьбы с преступностью требовало реакции правоохранительных органов. Понятное дело, всех попросили стать лицом к стене и замкнули в наручники. Поскольку МРЭО ГАИ находилось в нашем районе, всех повезли в райотдел. И моя головная боль в виде этого худого бомжеватого несчастья поведала мне, что он и его супруга теперь бизнесмены, а вот эти — рэкетиры. Вжился, сука, в тревожное время. Коммерсант.

— Давай рассказывай!

— Мы с женой, начальник, — Валера привычно вошел в роль допрашиваемого, — узнали, что в России можно выгодно продать «Аляски». Мой сосед занимается их отшивом, - полупрофессионально сообщил Валера и потянулся к моей сигарете. Я не возражал. Валера закурил и заговорил дальше. — Мы взяли у него на реализацию 50 курток.

— Кто «мы»?

— Я и Людка моя.

— Ну?

Валера затушил о край пепельницы выкуренную в три затяжки сигарету.

— Ну поехали в Саратов продавать. Там познакомились с армянами. Душевные люди, начальник, — сообщил Валера и полез в мою пачку за новой сигаретой.

Миша встал со своего места и открыл окно.

— Почему в Саратов?

Я бросил сигареты в стол.

— Там дефицит всего, — сообщил маркетинговую тайну Валера. — Армяне помогли найти место на базаре и предоставили место, где жить. Это в 40 км от Саратова, но в своём доме. Короче, все куртки они у нас забрали, и я ещё им денег остался должен, — неожиданно сократил он своё повествование до финальной части.

— Пробухал всё?

— Вместе, — частично согласился с моей версией Валера.

— И что дальше? Как вы тут оказались?

— Они Людку в заложниках оставили. И машину. Сказали, чтобы машину я на них переоформил, тогда Людку отпустят.

Валера вдавил окурок в пепельницу. Я посмотрел на Мишу. Он отложил то, чем занимался, и слушал нашу беседу. Поймал мой взгляд.

— Поедешь? — спросил я его, не сомневаясь в ответе.

— Не вопрос, — ни на секунду не задумался Мишка.

— Машину водить умеешь?

— Конечно! — уверенно соврал напарник.

Дальше всё просто. Мой хороший друг и надёжный товарищ, который решал вопросы по ИВС, согласился передержать пару дней в камере двух вымогателей.

С собою мы взяли мою овчарку чисто чёрного цвета по кличке «Вайс». Умнейшая собака была. Приблудилась к райотделу. Зампоопер тогда и впоследствии авторитетный в отдельных кругах мент Кар. х обещал отпуск тому, кто собаку приручит. Я просто забрал её к себе, приручив без всяких отпусков. В райотделе его знали и любили. (Я сейчас о собаке.) Прыгнул он на заднее сидение, Мишка сел спереди на пассажирское, и мы тронулись навстречу приключениям, купив в ближайшем магазине еды в дорогу, в том числе и Вайсу толстую палку вареной колбасы.

Валил снег. Граница между Украиной и Россией только-только намечалась, и на её страже стоял бывший наш райотделовский мент Витя с группой единомышленников, которых тогда ни к пограничникам, ни к таможенникам отнести было нельзя. Просто стояли там с палочками и всех тормозили. С российской стороны была такая же братва, только количеством побольше. В общем, проехали мы Белгород и остановились ночевать в Старобельске на какой-то заправке. Ваську (Вайса) я из машины выгнал, и он уснул под ёлкой на клумбе. Мы разложили в машине еду и открыли водку.

— Ты машину точно умеешь водить? — переспросил я Мишу, потому как никогда его за рулём не видел.

— Да, — немногосложно ответил он.

Выпили, закусили.

— Давно ездил?

— Один раз выгонял папину «пятёрку» из гаража. Стукнул о стенку, получил от папы тумаков, и всё, — спокойно ответил Мишка.

— Молодец. Спи!

Ещё по тёмному мы двинулись дальше. Адрес был на руках. Саратовская область, Птищевский район, деревня Сартыковка. Приехали в Саратов. Стали на каком-то пятачке, рядом круг троллейбуса или автобуса, не помню. Мишка пошел в магазин. Тогда рубли ещё ходили по свежим самостоятельным республикам.

Пока он ходил за сигаретами или за чем там ещё, я выпустил Вайса. Когда пёс, пописяв вернулся, я дал ему колбасу. Ну, что значит колбасу — всю большую толстую палку. Целиком.

Злобные взгляды людей на остановке чётко дали понять, что уровень жизни в Украине был гораздо выше.

Профилактируя возможный конфликт, я загнал ничего не понявшую собаку в машину, бросил в багажник надкушенную колбасу, и махнул показавшемуся Мишке, чтобы он поторопился. Было ещё темно, когда мы подъехали к райотделу. В условиях всеобщей неразберихи, но полной солидарности милицейского ведомства нам было проще простого сообщить, что мы из Харькова и наша цель — освобождение заложника.

Тогда это не носило такого зловещего смысла, как будет лет через пять. Решение было принято на уровне дежурки. Минут через двадцать раздался неприятный шелест и приятный грохот. Со второго этажа спустилось человек десять бойцов с автоматами. Жуткий шелест фольги и целлофановых кульков издавала их форма, сшитая аффилированным к местному руководству кооперативом из какой-то инопланетной ткани с грязными разводами, имитирующими камуфляж. Ботинки были кирзовые, настоящие, и дополняли шелест, как ударный барабан симфонию виолончелей.

Откровенно говоря, мы сами испугались размаха операции. Ну ладно. Марку держим. Поехали. Местный спецназ в своём автобусе, мы с Мишей и Вайсом следом на Мерсе. Нашли местного участкового. Он показал дом. Проникли во двор, приникли к окнам. Довольная мирная картина. Заложница сидела на коленях у одного из находящихся там мужиков и клевала виноград. На столе бутылки шампанского, армянские разносолы. Комната нормально обставлена. Ковры, видеомагнитофон. В общем, не подвал с цепями.

Местные бультерьеры ждать не стали. Двери вынесли, окна побили, внутрь проникли, зашелестели по комнатам. Всем лечь мордой в пол. Заложницу собой заслонили. В общем, всех победили. Во дворе стоит Мерс. Белый. Номера «30–30». Здравствуй, родной! В салоне похоже была досрочная встреча Нового года. Мандариновые шкурки, раздавленная селёдка, бутылки из-под водяры и шампанского. Вонь, грязь. Под капотом всё в масле, крышки заливной маслогорловины нет. Скрутил крышку бензобака, закрутил вместо маслозаливной. Подошла. Крутить стартером бесполезно, ни одна лампочка не горит, аккумулятору капут. Бойцы погрузили в свой «Фердинанд» ничего не понявших армян и прямо с праздника жизни повезли их убивать в райотдел.

Я остался с бухой заложницей, не заводящимся мерседесом, Мишей, умеющим не полностью выезжать из папиного гаража, и собакой. Хорошо. В багажнике для такого случая припасена верёвка. Прицепил к Белому, дёрнул Зелёным. Порвалась. Связал. Трос стал короче, но крепче.

— Садись, — говорю. Михаил за руль. — Учись ездить. Я тебя на верёвочке повезу, как в детстве.

Надо понимать, что на улице градусов десять мороза. Понятное дело, что в белом печка не работает, как и всё остальное электрооборудование.

— Как раз, — говорю напарнику, — можешь рукава на рубашке закатать.

Миша дырочку в лобовом стекле продышал. Поехали. До райцентра 20 км. На всю дорогу где-то по середине пути один столб с лампочкой, как в фильме ужасов. Верёвка раз пять рвалась, потому что ничего не видящий и осторожный Миша тренировался нажимать на тормоз. В итоге трос сократился до полутора метров, и мы пешеходной скоростью глубоко за полночь приползли к райотделу. Говорить, что там все бухие, излишне. Не просто бухие, а вообще себе отчёт не отдающие, кто они и где находятся. Но нас вспомнили. Обрадовались, налили за дружбу между Украиной и Россией. Откровенно говоря, развал страны мы все тогда воспринимали как дикое и временное недоразумение. На этой почве было полное и взаимное понимание.

Не откладывая в долгий ящик и понимая, что чем раньше мы отсюда свалим, тем лучше, я попросил помочь завести белый мерс. Откликнулась вся неспящая часть райотдела в количестве двух человек. О нищете материального снабжения тех лет говорит тот факт, что во всём райотделе не было буксирного троса. Местных это никак не смутило. На дежурном УАЗике мы поехали по посёлку. Далеко не отъезжая и не мудрствуя лукаво, наши помощники в первый попавшийся дом стали стучать ногами и руками. Громко и настойчиво.

На часах два ночи. Саратовские обыватели к демократиям не приучены. В доме загорелся свет и на робкий вопрос «Кто там» прозвучал синхронный ответ из тридцатых годов: «Открывайте, милиция!».

Открывшей в предынфарктном состоянии дверь хозяйке без экивоков был задан прямой вопрос: «Трос есть?». Там был яркий диалог, но приводить его целиком смысла нет. Воображение у всех развитое. Представьте. В общем, троса не оказалось.

Не оказалось его и во всех домах по всей улице. Гостеприимные милиционеры не сдавались. Нужно помочь коллегам из Украины. Вспомнили о каком-то АТП. Там точно должен быть. Поехали туда. Тычками сапог разбудили бухого сторожа. «Трос давай, козёл». Тот приволок реальный трос. С трактора. Еле дотащил. Толщиной с черенок лопаты с петлями диаметром с ведро. «Вот, — говорит. Верните только». «Пошел на хуй», — вежливо сказали ему местные менты, прицепили трос к УАЗику и поехали заводить наш трофей.

Приехали, выпили, прицепили трос, потягали «Мерс» по всему посёлку, завели, снова выпили и уехали нести службу. Работающий как трактор мерседес мы прогрели и не глуша оставили под стенкой райотдела. В него положили спать так ничего и не понявшую заложницу с Вайсом, а сами упали в зелёном. Вздремнув пару часов, стали готовиться к отъезду. Выглядело это так: сперва я на зелёном отъехал на определённое расстояние. Затем вернулся к белому. Посадил Мишку за руль, показал схему включения передач, педали, разъяснив, где какая. Он нажал сцепление, я воткнул ему первую передачу. Поехали. Я побежал к своему, запрыгнул и обогнал Мишу. Тот был счастлив! И от приключения, и от того, что ехал самостоятельно, и от того, что работала печка. К тому времени он уже реально кутался в вещи и рукава опустил навсегда.

Рассвело. Выезжая из города мы, увидели зелёную «буханку»-УАЗик, полный армян, которые летели в райотдел выручать своих. В зеркало заднего вида я не сводил глаз с Миши. Вместо крови был чистый адреналин. Сейчас все протрезвеют, начнётся выяснение и точно погоня.

Миша радостно ехал за мною со скоростью асфальтного катка. За окном снежок, морозец. Красота! Впереди небольшой населённый пункт. На первом же светофоре Миша заглох. Понятное дело. Населённые пункты преодолевали, как бабушка с четырьмя узлами: отнесла на расстояние видимости два чемодана или узла, вернулась за остальными. Взяла их, пронесла дальше первых двух, опять-таки на расстояние видимости. Вернулась за предыдущими.

Худо-бедно, к пятому населённому пункту Мишка глохнуть перестал и научился плавно трогаться. Мы, разумеется, заблудились, но в этом был положительный момент, поскольку погони можно было не опасаться. В общем, добрались до Белгорода. Осталось всего ничего. Заехали в город. Пока суть да дело, я глянул в зеркало заднего вида и привычно плетущегося за мною ведомого не увидел. Понятное дело, Миша уже научился ездить. Стал полностью самостоятельным и поехал, куда глаза глядят. Я запсиховал. Начал накручивать круги по близлежащим улицам, переулкам, площадям.

Нашел Мишу на светофоре при выезде из города. Вышел покурить, заглянул в его мерс.

— Миша, где заложница?

— Уехала!

— Миша, куда она уехала? На чём?

Ситуация немудрёная и предсказуемая. Миша от меня оторвался и заблудился. Собственно, мы и так не особо знали направление выезда, поэтому формулировка «заблудился» была условной. Мы блудили от Саратова. Пока он глох, заводился, снова глох и мельтешил по дорогам города, Людка пришла в себя. Сперва потихоньку начала выяснять ситуацию: кто мы, куда и зачем её везём. Как образно описал Мишка, с каждой минутой голос её звучал увереннее и набирал обороты. Назревал ненужный скандал, финалом которого явно просматривалось: «Положите меня туда, где взяли». Компромисс был им найден быстро.

— Люда, вот это город Белгород. В нём наверняка есть вокзал. Оттуда поезда ходят по всему бывшему Советскому Союзу. Хочешь, дуй в Харьков к любящему мужу, хочешь, к своим тиранам в Саратов, хочешь, вообще в тёплую и гостеприимную Армению.

Выдал ей десять рублей, показал направление, и «Джанго — освобождённый» скрылась из виду. Короче, Миша принял единственно правильное решение. Остался пустяк. Пересечь призрачную границу, и мы дома.

Хотя после всего пережитого Миша считал себя заправским водилой, но педали всё равно периодически путал и коробкой передач скрежетал так, что и мне было слышно. Трасса Белгород — Харьков тогда была прямой стрелой. Никаких таможенных и пограничных нагромождений. Со стороны России, как я и сказал, много всяких людей в форме. Со стороны Украины — Витя с полосатой палочкой. Поехали, разогнались до запредельной с учётом Мишкиного опыта скоростью. Километров шестьдесят, не меньше. Российский пост. Я проехал, Мише махнули палочкой, тот не среагировал. Ну и правильно. Едем дальше. Но уже тогда граница, видимо, была на замке. Не таком прочном как нынче, но по ситуации достаточным. Рации были. Обиженный постовой, жест которого Миша проигнорировал, прилип губами к рации. Я увидел, как впереди приготовились разворачивать средство остановки «Ёж» — лента такая брезентовая с шипами. Проезжая мимо, показал в окно удостоверение и крикнул, что свои мы, просто тот, который сзади, не умеет останавливаться так резко и на такой скорости. Моя тирада возымела действие, потому что российские коллеги, задумавшись, ленту не развернули, и напарник проскочил на территорию уже самостоятельной Украины.

Так мы с ним окончили операцию по освобождению заложников. Выпили водки, закусили, кому было можно об этом рассказали и разошлись по домам. С тех пор Мишка окно в кабинете не открывал и рукава на рубашке без надобности не закатывал. Намёрзся за время поездки в обледенелом «Мерсе» и вообще в пути. Зато научился ездить. По взаимному согласию я отдал Валере деньги за машину, а сама машина досталась моему другу из соседнего кабинета. Приключения Белого Мерседеса на этом не закончились, но это уже другая история, не имеющая к нам с Мишкой никакого отношения. Вот так мы и жили в наше время. К сожалению, Мишка не долго. Царство тебе Небесное, друг мой! Золотой ты был парень. Не вовремя ушёл…