В поисках призраков

Чумаков Алексей Николаевич

Глава 3. Разные

 

 

Вынужденное присутствие

На часах было десять вечера. За окном стемнело, так что даже очертаний деревьев не разглядеть. Роб подбросил в камин несколько поленьев и вернулся за стол, где его ждала разношерстная компания, волею случая собравшаяся в одном месте.

– Я не верю женщинам, – задумчиво произнес уже порядком набравшийся Макс. – Не верю.

– Ты у нас любитель крайностей, – парировала Лиза, делая новый глоток виски.

– При чем тут крайности?

– Всех под одну гребенку – вот твоя проблема.

Макс ухмыльнулся.

– Сколько их было… Все вруньи.

– Так, может, пора обратиться к самому себе?

– Обратиться?

– Ну, приглядеться, неважно. Может, причина в тебе?

– Думаешь, только во мне? – он саркастично оскалился.

– Главная причина точно в тебе: ты же сам выбираешь таких женщин…

– О, какие новые слова!

– Ах, как кружится голова! – продолжила Лиза.

– Любишь вас – плохо, не любишь – тоже плохо. Чего вы вообще хотите?

– Это индивидуально, Максик, но нам нужно любить мужчину в себе, а не себя в мужчине, понимаешь?

Макс озадаченно почесал нос.

– А ты сама-то понимаешь?

– Я-то понимаю…

Роб скромно жевал бутерброд, а Слим отрешенно смотрел в одну точку, слушая музыку в наушниках. Пьяная философия, похоже, была интересна только двоим за этим столом.

Бутылка виски была почти выпита. Львиную долю прикончил Максим, но и Лизе трехсот граммов «Джека Дэниэлса» оказалось вполне достаточно.

– Дина, конечно, конченая сука…

– Прекрати! – возмутилась Лиза.

– А что – прекрати?! – Он повысил тон. – Весь мир к ее ногам постелил! Подарки, цветы – все! – Он залпом осушил стакан. – М-м-м-м-м-м… Все постелил… Мир…

– Максик, ты сейчас не готов к правде.

– Ой, Лизок, я уже ко всему готов…

– Сказать?

– Скажи.

– Скажу.

– Так скажи!

– Ты эгоист! – Она остановилась, вглядываясь в его глаза. – Все твои подарки и так далее – не более чем выпендреж! Ты просто чувствуешь себя на коне, даря дорогие вещи, но это никак не связано с желанием услышать женщину. Никак! «Посмотрите, какой Я! Посмотрите, что Я могу подарить! Посмотрите, какая у МЕНЯ девочка!» Максик, прости, что вмешиваюсь, но ведь так? – Лиза сделала очередной глоток виски с колой.

Молодой человек молчал. Ему было непросто переварить услышанное – и в большей степени потому, что он был пьян.

Лиза не успокаивалась.

– Может, ей были нужны простые ромашки? Может, ей были нужны простые слова? Может, ей было нужно всего лишь, чтобы ты однажды послал на три буквы все это телевидение хотя бы на один день и посмотрел с ней дома комедии? Может, все эти подвески, серьги и две машины…

– Три, – еле слышно поправил Макс.

– …три машины не стоят одного обычного обручального кольца? Спрашивал ли ты, чего хочет ОНА?

Максим молчал, тупо уставившись на смятый пластиковый стаканчик в руке.

– Ну, скажи мне? – Лиза рассеяно поправила воротник. – Хрен! Можешь не отвечать! Я знаю, что ты ничего не спрашивал. Вы все ни хрена не спрашиваете! Живете с женщиной ровно до тех пор, пока комфортно вам. А чуть что не так – сразу: «Пошла! Следующая!» Ну, скажи, разве я не права? Нагнуть, вставить, выспаться, ну, и чтобы еда была да мозг никто не трахал! – Лиза сдвинула брови. – Но стоит вас окунуть башкой в ледяную воду, дав в кои-то веки понять, что и мы можем послать вас куда подальше, так вы сразу – «сука конченая»! Ты расстраиваешься, что потерял ее, или тебе жалко себя и больно, что по хребту стукнули? Скажи честно! – Лиза не заметила, как привстала со стула. Она почти кричала. – Эгоистичные рационально мыслящие оплодотворители и кровососы! Дарите всякую покупную хрень, не осознавая, что в ответ получаете главный наш подарок – нашу жизнь, которая, между прочим, существенно короче вашей, если говорить о качестве жизни и своевременности возможностей!

Отрезвил ее случайный взгляд на Роба, о существовании которого она успела забыть за время беседы. Лиза медленно села и поправила челку. Взгляд Роберта был слишком красноречив: «Что с тобой? Успокойся! Ты сошла с ума?» Лиза вдруг почувствовала, что он впервые увидел в ней женщину, а не босса. И она, сама того не ожидая, увидела в нем мужчину, самца. Девушка отдавала себе отчет в том, что уже пьяна, а спиртное придает реальности иные краски, но эти ощущения возникли слишком уж неожиданно.

Девушка посмотрела на дно стакана и перевела взгляд на Макса, поймав себя на мысли, что забыла, о чем говорила секунду назад. Слишком мощное впечатление произвел на нее взгляд доселе незаметного мужчины.

Во внезапной тишине стало слышно, как надрываются динамики маленьких наушников в ушах Слима, напоминая негромкий, но агрессивный шепот. Не угадывались ни мелодия, ни слова, но все шипящие звуки вонзались в тишину, словно маленькие иголки в онемевшую ногу.

Лиза налила себе воды до краев и выпила залпом.

– Ты права, Лизок, абсолютно права! – Макс казался подавленным.

– Прости, Максик, кажется, я сегодня немного переборщила с правдой. – Она бросила взгляд на Роба, который еле заметно улыбнулся, словно одобряя эти слова.

– Да ну, что ты… Это все я. Я виноват, – голос Макса дрогнул. – Я скучаю по ней. Очень скучаю. – Он закрыл лицо руками и заревел навзрыд.

Лиза осторожно встала со стула, стараясь не покачнуться, подошла к Максиму и обняла его за плечи.

– Максик, все будет хорошо. Все будет хорошо, слышишь? – шепнула она.

– Я очень скучаю… Ничего не могу с собой поделать. Думаю о ней каждую минуту, никак не могу смириться с тем, что потерял ее. Не могу так больше…

Ему было необходимо выговориться. Публичность и имидж, которому нужно соответствовать, не позволяли дать слабину. Лишь сегодня в этом забытом богом месте, в заброшенном особняке, среди хорошо знакомых, но, по большому счету, чужих людей звезды сошлись: Лиза ненамеренно спровоцировала его, а виски сыграл роль сыворотки правды.

Роб внимательно смотрел на Макса и Лизу. В его взгляде была все та же спокойная грусть и глубокое понимание. Слим же исподлобья косился на коллег, демонстрируя нарочитое безразличие к происходящему, хотя ему, как и любому человеку, прежде не наблюдавшему ничего подобного в этой компании, было чертовски любопытно.

– Максик, послушай старую холостячку: между одиночеством и уединением огромная разница. Ты не одинок, мы рядом с тобой. В жизни так случается – люди расстаются, на то она и жизнь. Все забудется…

– В том-то и суть, что я не хочу ее забывать! – крикнул он. – Я не хочу, чтобы она стала всего лишь стертым воспоминанием! Хочу щупать свои эмоции, осязать их!

– Но тебе же больно?

– Больно! Но… – он крепко зажмурился, – но я не хочу забывать – и не забуду. Пусть я, сука, сожру себя, но не забуду ее! Она будет там, где и сейчас. – Он с силой ударил себя кулаком в грудь. – Вот здесь. – Кулак сжался сильнее. – Вот здесь ее место! Во-от зде-е-сь! – Он несколько раз что есть мочи стукнул себя по ребрам.

– Тихо, тихо! – Лиза перехватила его кулак, пытаясь остановить самоистязание. – Тихо, Максик… Давай лучше выпьем.

Роб, не дожидаясь, когда она потянется за бутылкой, разлил по стаканам остатки спиртного. Лиза благодарно кивнула ему, взяла оба стакана и передала один из них Максу.

– Что бы ни случилось – за любовь! – громко произнесла она и выпила до дна.

Смекнув, что ничего интересного больше не произойдет, Слим встал из-за стола, не обращая внимания на смолкнувших коллег, вышел в коридор, распахнул входную дверь и оказался во дворе. Это выглядело неагрессивно – ему просто наскучила эта компания.

Лиза дождалась его ухода и негромко резюмировала:

– Оказывается, наши беседы не так уж и плохи! Если дерьмо начинает отваливаться само, я готова говорить на эти темы вечно!

Успокаиваясь, Макс взял со стола бумажную салфетку и вытер лицо.

– Максик, еще раз прости! – прошептала девушка. Улыбка сползла с ее губ.

Он махнул рукой.

– Мне это было нужно. Не извиняйся. Если не ты, «злобная стерва», то кто? – Они рассмеялись. – Мне дуют в уши с такой силой, что скоро мозг высохнет. Так что иногда полезно прикрывать сквознячок правдой. Ничего, пусть теперь мысли вскипают. Пусть погреются.

– Ты будешь еще пить?

– Я? – Он неуклюже почесал подбородок. – Я считаю, что не нужно… не нужно задавать такие вопросы! Просто наливай – и все. Если пить, то пить.

– Мы с тобой бутылку выдули, ты в курсе?

– Их было две!

– Теперь уже одна.

– Ничего, скоро и ее не станет.

Лиза откинулась на спинку стула.

– Пьянь.

– На себя посмотри.

– Так я про себя.

– Действительно, про кого же еще это можно сказать.

– Вот говнюк! – Лиза игриво шлепнула его по плечу.

– Роб, вскрывай, – кивнул Макс.

Слим сошел с крыльца и сел на нижнюю ступеньку. Темный лес все громче шелестел ветвями и скрипел, словно старая телега. Тучи опустились так низко, будто вот-вот перестанут выдерживать собственный вес и рухнут на землю. Собирался ливень.

Слим плотнее укутался в куртку, поднял воротник и полез в правый карман за самокруткой, встречи с которой он ждал с обеда. Закурив, он прикрыл глаза и запрокинул голову.

Едкий дым марихуаны чуть оцарапал горло, пробежался по легким и вырвался наружу. Смочив слюной чуть ниже кромки раскаленного пепла, он снова втянул дым, на этот раз не торопясь его выпускать.

– Хорошая дурь! – закашлявшись, сказал он. – Не обманул, чудило!

Он улыбнулся и выключил музыку. Наушники повисли на шее, а Слим погрузился в шумы леса, закрыв от удовольствия глаза.

– «Гидроша», – расплылся он в улыбке. – «Время собирать камни». – Слим глубоко вдохнул новую порцию дыма и через несколько секунд выдохнул через нос.

Он любил это состояние. Это была уже не привычка. Все-таки привычка не всегда приносит удовольствие, а здесь все было иначе. Время от времени переходя на более тяжелые наркотики, экспериментируя и находя новые грани в уже привычных ощущениях, он всегда возвращался к марихуане. Правда, его уже не цепляла «простая» трава, он нуждался в штуке посильнее – в гидропонике. Входя в настроение, он мог часами рассуждать о пустяках, смеяться над совершенно не смешными шутками и находить свое «Я» в гримасах перед зеркалом. Но сегодня он впервые был наедине со своими обидами и страхами.

Под маской безразличия скрывалось смятение, но, вдыхая отравленный воздух, он наконец-то почувствовал, как все, что до сих пор казалось важным, теряет свой вес и важность. Именно этого ему и не хватало.

Главное отличие состояния «под травой» – это крайности: человек может веселиться напропалую или уйти в ступор и испытывать животный страх от любой простой мысли. Слим, как опытный боец, всячески старался контролировать себя и стремиться к позитиву. Но одиночество, помноженное на время, место и обстоятельства, было явно не в его пользу. Мысли тащили за собой на дно, словно якорь. Постепенно он стал терять нить здравого смысла, поддавшись хаосу, который рождался в его голове. Докурив косячок, он окончательно утратил связь с реальностью и адекватное восприятие себя в этом странном мире.

Слим медленно поднялся. Лесной пейзаж перед глазами то и дело рассыпался на детали. Поворачивая голову, он видел размытую картинку, но стоило сфокусировать взгляд, как все тут же дробилось на части и беспорядочно перемешивалось. Тогда он зажмуривался, а открыв глаза, снова видел пейзаж, потекший, словно акварель.

– Оф-ф-ф… – он тяжело выдохнул, вцепившись в перила. – Дурь – пипец! Меня разорвало! Меня нет…

Свет недавно взошедшей луны не мог пробиться через слой темных туч. Силуэты деревьев сливались с небом, образуя единый, почти черный фон. Единственным ярким пятном в пейзаже был дом за его спиной, но туда он возвращаться не торопился. Не спеша, он пошел вперед по заросшей тропинке. Поднявшись на небольшой холм, к месту, где они оставили машину, он вышел к кромке леса, окружавшего дом сплошной стеной. Здесь его внимание привлек минивэн, который мог бы приютить, согреть и дать возможность побыть одному, но ключи от машины были у Роба.

Слим вернулся к крыльцу, обошел дом и вышел на задний двор. Подойдя к камышам, парень остановился и оглянулся, глубоко вдыхая сырой прохладный воздух с болота.

Первый этаж особняка освещал заросшую сорняком поляну. Второй этаж уставился на Слима черными окнами, в которых изредка отражались просветы между тучами. Разрушенный балкон отбрасывал кривую тень, по форме напоминающую улыбку огромного рта.

Мысли хаотично скользили по извилинам обкуренного мозга, изредка вырываясь в виде потока несуразных слов:

– Что? Ну, да…

Слим вздрогнул, не сразу узнав свой голос, потом так же неожиданно расхохотался. Он слушал свой смех, и ему казалось, что звук, который он издавал, похож на мяуканье. Он вдруг почувствовал, что его губы растянуты в стороны, и чем дольше он улыбается, тем сильнее они растягиваются. Тут же он почувствовал, как уголки губ коснулись мочек ушей, а затем рот и вовсе сомкнулся на затылке. Он представил, как это выглядит: человек со ртом, растянутым в улыбку до самых ушей.

«Может, я и есть Чеширский Кот? – подумал он. – Это получается, я всю жизнь тупил и не знал о том, кто я на самом деле?»

Слим продолжал улыбаться, ощущая, как губы наполняются кровью и становятся все больше. «Если я так и буду улыбаться, то пипец глазам, носу, и вся моя голова станет одним большим ртом! Охренеть! Реально, каждый Чеширский Кот умирал именно оттого, что тупо превращался в огромный рот… Серьезно, я и есть тот самый Чеширский Кот?» Он принял эту мысль как откровение, словно нашел смысл жизни и ответы на все вопросы.

– Я и есть Чеширский Кот! – крикнул он. – Я не был готов знать правду! Но пора открыться и признать, что я – Чеширский Кот! – он сделал шаг. – Я бесшумный… Шшшшшшш… – он снова шагнул. – Я – Чеширский Кот… Шшшшшшшш… Охренеть…

Свет из окон первого этажа стал ярче. Слим даже ощутил, как его зрачки сужаются в две тонкие вертикальные полоски. Он поднял руки и осторожно закрыл лицо, стараясь не пораниться когтями, которые, как он чувствовал, только что вылезли наружу, превратив его кисти в лапы.

– Свет котам не в кайф… Мы реально ночные звери.

– В каком смысле? – вдруг раздался мужской голос.

Слим вздрогнул и широко раскрыл глаза. Яркий свет ослеплял, но он все-таки увидел контур головы того, кто был перед ним.

– Ты кто?! – моргая от слез, крикнул Слим.

– Дедушка Пихто, – последовал спокойный ответ. Голос был знакомый.

Слим протер глаза и увидел перед собой Макса.

– Ты навсегда покончил с мыслительным процессом? – уточнил пьяный Максим.

Слим отшатнулся, растерянно пытаясь понять, как он тут очутился. Оглядевшись, он понял, что сидит на полу в гостиной заброшенного особняка, прямо перед креслом-качалкой Максима.

– Слим, ну-ка, глянь на меня! Ну-ка, ну-ка… – Макс наклонился и с любопытством заглянул в глаза юноше. – Парень, да ты в хлам нынче! Когда успел убиться?

Слим с трудом сел на свое место, озираясь по сторонам.

– Лизок! – продолжил Макс. – Ты только посмотри на нашего красавца! Видишь?

Лиза кивнула.

– Я сначала не понял, чего это ты ползешь по дому. Остановился возле меня и уставился, как в зеркало. И тут-то мы узнали, что ты не кто иной, как Чеширский Кот! – Макс не выдержал и залился хохотом. – Чеширский Кот!!! Ха-ха-ха! Я сейчас сдохну! А ты говоришь, что я пьянь, Лизок! – Максим допил оставшийся в стакане виски. – Даже не знаю, сколько надо выпить, чтобы так убиться…

Лиза кивала по инерции.

Роберт, трезвый, как стеклышко, внимательно изучал поведение коллег. На его губах не было улыбки, а во взгляде не было удивления. Он пристально смотрел то на одного, то на другого, не выдавая собственных эмоций.

Лиза подняла голову и уставилась на молчаливого крепкого мужчину. Она изо всех сил старалась казаться трезвой, но невооруженным взглядом было видно, что девушка нуждается в присмотре, особенно учитывая небезопасную местность и компанию.

– Роб, ты так смотришь, что мне становится стыдно.

Он улыбнулся краем губ.

– Вам кажется.

– Мне не кажется, я читаю в твоих глазах осуждение.

– Нет.

– Извини. – Лиза вновь кивнула.

– За что?

– За то, что ты остался единственным трезвым человеком среди нас.

– Ничего, бывает, – Роб опустил глаза.

В этот момент Слим, наконец, сфокусировал взгляд на Максе.

– А чё ты ржешь? – внезапно высказался он.

Максим удивленно посмотрел на юношу:

– Ого, быстро ты реагируешь!

– Тебе поржать хочется?

– Да как же мне печалиться, слушая твое признание, мой юный друг? – ведущий снова засмеялся. – Уж извини! Хотел тебе рассказать, что на самом деле я – Буратино, только не смейся! О’кей?

– А-а-а… – Слим рьяно замахал указательным пальцем. – Ты-ы-ы… Ты не понимаешь…

– Конечно, не понимаю! – воскликнул Макс. – Между нами две бутылки виски и здоровенный косяк! Как мне тебя понять?

– Ты не понимаешь… Мы те, кто мы есть!

– Новый виток отборного гона?

– Все не просто так! Да, я – Чеширский Кот, у меня есть когти, я гибкий, я сам по себе! И я ржу! Ржу потому, что вы все смешные! Нелепыши! – Слим защелкал пальцами. – А вот ты реальный Буратино! Сечешь, почему? Потому что ты – деревянный нытик, сваливающий от Карабаса-Барабаса! У-у-у… Тупой… Может, потому твоя Мальвина тебе фак и показала! Наверное, ты ей еще и нос пытался засунуть вместо… А когда она не дала, сам в себя начал его тыкать?

Улыбка мигом сошла с губ Максима.

– Я сейчас твой нос тебе в задницу засуну, мажор обдолбанный!

– У-у-у, какие мы грозные! Уже пофиг, что засовывать – лишь бы засунуть? Развелось вас!

Максим встал с кресла, шатаясь, сделал шаг и остановился, опираясь на стол.

– Робокоп, а Робокоп? – Слим вдруг переключился на оператора. – Как ты относишься к педикам? Серьезно, мне интересно, как такие, как ты, относятся к таким, как он, – Слим ткнул пальцем в Макса.

Максим еще на шаг приблизился к цели. Слим подскочил со своего места.

– Не, ну серьезно? – не унимался он, медленно отходя подальше от пьяного ведущего. – Ты же, типа, брутальный мен, должен, по идее, быть гомофобом!

– Ты, сгнивший, конченый урод, иди сюда! – крикнул еле стоящий на ногах Максим.

– Поделись! – продолжал гнать Слим. – Да, ты гомофоб! Это же, типа, скрытный! Латентный, типа того! Кстати, рифма: Роб-гомофоб! Как тебе?

Лиза, все это время наблюдавшая за происходящим, выпрямилась:

– Ты не успокаиваешься, тебе мало. Тебе нужно, чтобы тебе язык оторвали?

Макс покачнулся:

– Это типичный попрошайка, я таких козлов знаю. Они выклянчивают у других: «Ударь меня, ну, ударь меня!»

Но Слим не слышал их, глумливо улыбаясь:

– Робокоп, что молчишь? Педиков защищаешь? Своих в обиду не даешь? А-а-а! – завопил он. – Я понял!!! Я понял!!! Я тебе нравлюсь!!! Ты, типа, ко мне неравнодушен! Наверно, ты хочешь меня, но боишься признаться! А? Поэтому ты дерганый такой? – он ухмыльнулся. – Ну, давай, признайся, сейчас самое время! Вещай правду, мы же, типа, друзья!

Роб терпеливо ждал, когда Слим заткнется. Лицо мужчины оставалось таким же непроницаемым. Максим же медленно, но верно приближался сзади к юноше, на миг забывшему о нем и смотрящему на Роберта.

– Ты, что-то слишком спокойный тип сейчас! А, Роб? – продолжал Слим. – Или тебя парит только тема про нашу великую продюсершу? М-м-м? Конкретно на тебя можно гнать как угодно, но ты не взгреешься, так?

– Господи, да заткни же ты свой рот! – вмешалась Лиза.

Но тот не собирался замолкать, набирая обороты, переступая все дозволенные рамки.

– Я видел в порно, как такие жлобы, как ты, настоящие мужики с мускулами дрючили друг друга так, что аж дым шел! Я прямо вижу тебя в этой роли! Но ты должен, типа, доминировать, я понимаю… Это понятно, по жизни все дрючат тебя, ты никто, в самом низу пищевой цепочки, а вот в сексе ты у нас точно биг босс, угадал?

Терпеливо перекладывая салфетки, Роберт не издавал ни звука, видя Макса за спиной Слима и понимая безвыходное положение последнего. В тот же миг Максим сжал кулак и резко, наотмашь впечатал его в правое ухо наглого юнца. Раздался глухой удар, голова с растрепанными дредами дернулась, и Слим, как подкошенный, рухнул на пол.

В гостиной стало тихо. Максим так же медленно вернулся в свое кресло. Лиза налила себе сока и сделала несколько глотков. Роб оставил в покое салфетки и уставился на свои руки. Так они просидели пару минут.

– Как красиво трещит камин! – произнесла Лиза. – Никогда не обращала внимания…

– Огонь – великая штука, – спокойно ответил Макс.

– Всегда мечтала о камине. Обязательно поставлю его в своем доме – успокаивает… Хочу большой аквариум и камин, две вещи, без которых дом – не дом… Осталось только на дом как-то заработать.

– Лизок, все будет, – Максим почесал затылок. – Когда я приехал в Москву из своей пырловки, я и мечтать не мог о том, что имею сейчас… Мне тогда счастьем было на метро денег наскрести… А сейчас по утрам смотрю на людей, стоящих на остановке, и думаю: «Бедные, едут на работу ни свет ни заря, на холоде ждут автобус, а я в машине только еду домой. Приеду и как лягу спать!» В такие моменты лучше понимаешь, что высшая степень удовольствия – это свобода! Я – человек востребованный, обеспеченный, могу контролировать свой график и заниматься любимым делом, а не топать на работу каждое утро, в жару и в холод. Москва нас приняла – и это уже победа! Блин, как быстро к этому привыкаешь…

– Привыкать нормально. Главное – продолжать это ценить, – задумчиво произнесла Елизавета.

– Ценю.

Дом снова погрузился в тишину, нарушаемую лишь треском камина. Лиза, стараясь не прищуривать уставшие глаза, любовалась огнем, изредка поправляя волосы.

Макс тяжело вздохнул и посмотрел на Роба.

– Ты ни слова не скажешь? Не поддержишь беседу?

Роберт пожал плечами.

– Вы и без меня справляетесь.

Макс улыбнулся.

– Ты вообще не пьешь?

– Почему? Пью.

– А сейчас чего не выпьешь с нами?

Лиза вклинилась в их разговор:

– Ну, во-первых, кому-то нужно следить за нами, напившимися работниками телевизионного цеха. Во-вторых, уже и пить-то нечего, – она показала на две пустые бутылки виски на столе.

Максим расстроенно закивал:

– Понимаю. К тому же еще и компания не та.

– Хорошая компания, – возразил собеседник.

– Роб, вот скажи мне, – не отставал тот, – ты же прошел войну, верно?

– Верно.

– Ты убивал людей?

– Война на то и война, чтобы убивать.

– Извини, что спрашиваю, но мне интересно, что ты чувствовал, когда убивал?

Роб поднял глаза и посмотрел на Макса.

– Смотря как это происходило.

– Ну, в общем?

– В общем? – повторил Роберт. – В общем… Поначалу страх, потом думаешь об этом, не понимая, почему не чувствуешь вины. Позже можешь поплакать и увидеть это во сне, просыпаясь в изначальном страхе.

– А потом?

– А потом уже ничего не чувствуешь, просто делаешь свое дело, думая о том, что ты должен это делать. На войне нельзя не убивать, потому что иначе убьют тебя – все предельно просто.

– А что ты никогда не чувствовал там?

Роб взял паузу.

– Гордости.

– Ну, а как же патриотизм?

– Патриотизм может быть и слепым. Это порыв. А вот гордость за сделанное – это уже оценка. Собственная оценка. Делая что-то в порыве, далеко не всегда гордишься содеянным.

Макс задумался.

Роб продолжил, сделав глоток воды:

– Однажды мы зашли в глухую махаллю. Был день, и нам, молодым пацанам, хотелось просто есть и пить, ничего дурного мы не желали местным аульным. Боевики все еще оставались в ущелье в паре километров от того места, но наши держали их там уже несколько дней, так что ситуация была под контролем. Мы, чувствуя себя в безопасности, спустились вниз по реке и зашли к гражданским. Встретили нас с распростертыми объятиями, накормили, напоили, а когда мы уезжали, растаяв от собственной благодарности, нашу машину обстреляли в упор. Причем стреляли не мужчины, – те для отвода глаз были при нас без оружия, – а дети десяти – двенадцати лет. Всего-то несколько пацанов с «калашниковыми» наперевес! Из шести человек вернулись двое – я и сержант, остальные доехали трупами. На следующий день, ближе к вечеру, мы зачистили ущелье и по пути на главбазу заехали в тот аул. Меньше чем за час мы сровняли его с землей, не жалея никого! Стариков, женщин, детей – уничтожили всех до единого! – Он снова сделал глоток. – Хватаешь ребенка за волосы, сбиваешь с ног, второй рукой крепко берешь за щиколотки – и с размаху о дверной косяк! Голова лопается, как банка пепси-колы… И что ты при этом чувствуешь? Да ничего, кроме сумасшедшей злости! Абсолютно ничего, – он посмотрел на Макса. – Так же, как и ты, когда свалил с ног этого идиота. – Роб показал пальцем на все еще лежащего без сознания Слима. – Ты сделал то, что считал нужным, и в этом твоя правда. Он лежит под этим столом, но ни ты, ни я почему-то не испытываем угрызений совести. Никто из нас даже не удосужился привести его в чувство, мы даже не знаем, жив он или нет. Может, он так стукнулся затылком об пол, что уже начал коченеть? И кто в данном случае прав или виноват? На войне все так же относительно. Непонятно, убиваешь ты или кто-то твоими руками? Отвечать перед Богом тебе или правителям? Сеешь ли ты смерть среди добра или же защищаешь добро, оставляя после себя десятки изуродованных трупов? Все очень относительно…

Роб замолчал. В его голосе не было сожаления, просто он сказал все, что хотел сказать.

Лиза впитывала новую порцию того, что исходило от этого человека. Даже не пытаясь скрыть пристальный взгляд, молодая женщина изучала мужчину, вникая в свои ощущения. Она давно ни на кого так не смотрела. Сложно было понять, пугает он ее или вызывает восторг, заставляет задуматься или вытесняет все мысли из головы. Это был вихрь удивительных, противоречивых чувств, разобрать которые было не под силу даже женской логике. Роб, похоже, прочел это в ее глазах, но не стал давить ответным взглядом, предоставив ей возможность разобраться в себе самой. Он взглянул на Слима.

– Думаю, нужно привести его в чувство. – Он уверенно направился к телу.

 

То, что не изменить

Дважды пострадавший за один день Слим спокойно сидел за столом, придерживая у уха прохладную банку с кукурузой. Ему повезло не стукнуться головой об пол, и беспокоили его разве что опухшая мочка и редкие прояснения укуренного разума. В такие мгновения он сникал, осознавая свое униженное положение. Но тут же очередная волна дурмана, гуляющего в крови, возвращала юношу в состояние, когда реальность отступала на задний план, и он снова растягивал губы в глупой улыбке, бессмысленно глядя на окружающих.

Макс то и дело бросал пьяный взгляд на Слима, периодически справляясь о его самочувствии. Но тот не отвечал, продолжая издевательски улыбаться.

Лиза убрала со стола остатки ужина и аккуратно сложила мусор в большой целлофановый пакет.

– Роб, – заговорила она, – пойдешь проветриться – вынеси на крыльцо, хорошо?

Он кивнул.

– Еще принесу дрова.

– Уже закончились?

– Осталась пара поленьев.

– Ого, это сколько же мы просидели?

Роб посмотрел на часы.

– Мы разожгли камин в восемь вечера, а сейчас ровно час ночи.

– Пять часов, – лениво пробубнил Максим, раскачиваясь в кресле.

– Да уж… – удивилась Лиза. – Здесь, похоже, время останавливается.

Минуту спустя Слим неспешно встал из-за стола и снова вышел из дома. Лиза проводила его взглядом.

– Может, поумнел немного? Может, дрова принесет? А что, я верю в то, что люди могут меняться!

– Ага, щаз! – прошипел Макс. – Он сам – дрова!

– Ой, Максик, а ты у нас сегодня трезвый, как стеклышко! – отшутилась Елизавета.

– Сегодня я в хлам…

– Я вижу.

Прошло еще несколько минут. Слим так и не появился.

– Похоже, дров нам не дождаться, – Лиза устало улыбнулась. – Ты был прав, трезвенник! – обратилась она к Максиму.

В ответ раздались причмокивание и негромкий храп.

Роберт молча встал и надел кожаную куртку, висевшую на спинке стула. Он достал из левого кармана маленький фонарик и, убедившись в том, что тот исправно работает, вышел из гостиной.

Девушка еще раз протерла стол, подвинула стулья и подошла к Максу. Тот крепко спал, опустив подбородок и посапывая. Лиза подняла упавший с кресла-качалки плащ Максима и заботливо укрыла им спящего.

В доме было тихо. Треск камина стал настолько привычным, что его почти не было слышно. Никаких скрипов, сверчков или завывания ветра – абсолютно ничего. Это была почти оглушающая тишина, от которой обычно начинает звенеть в ушах.

Лиза стояла посреди комнаты и смотрела в темный коридор, ведущий к входной двери. Единственным светлым участком в кромешной тьме ближайших километров была именно эта гостиная, и Лиза не торопилась покидать ее. Она посмотрела на часы: стрелки показывали пятнадцать минут второго. Ночь только начиналась.

Лиза прислушалась, ожидая, что с минуты на минуту услышит шаги за дверью, а затем и увидит Роба с охапкой дров в руках. Понятно, что на Макса положиться было невозможно ни при каких обстоятельствах. Будь он даже трезв, он бы и не подумал заботиться об огне в камине. Скорее бы она сама принесла дрова из сарая за прудом, чем тот поднялся бы с кресла. А вот Роб с присущей ему молчаливостью сделал все, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию и обеспечить здесь маломальский комфорт. И теперь, когда он, пусть и ненадолго, оставил ее одну, Лиза вдруг почувствовала себя уязвимой.

Во всей этой ситуации было что-то знаменательное. Лиза не могла не думать о домашнем очаге и о своем стремлении оказаться в сильных руках настоящего мужчины, спрятавшись от страшного мира за окном. Она вдруг поняла, что именно с этим невзрачным на первый взгляд мужчиной она впервые в жизни хочет быть слабой. По ее телу побежали мурашки.

Раздался раскат грома. Этого следовало ожидать, ведь с вечера небо было затянуто тучами. Через несколько секунд капли дождя начали отбивать степ по крыше. Лиза улыбнулась и обняла себя за плечи.

«Почему нет? – подумала она. – По-моему, очень даже романтично… Да гори все синим пламенем, сегодня я хочу оказаться в его объятиях!» – Лиза кокетливо подмигнула и погрузилась в хмельной танец огня в камине под звуки надвигающейся грозы.

Тишину дождливой ночи нарушил рычащий звук машины. Гул мотора низкими частотами вторгся в безмолвие гостиной, пробиваясь сквозь мрачные стены особняка. Лиза вздрогнула, прислушалась и медленно подошла к темному коридору. Обороты двигателя стали более резкими, затрещали ветки под колесами, и ей показалось, что кто-то подъехал к дому, пытаясь припарковаться. Лиза накинула пальто и поспешила к входной двери. Выйдя на темное крыльцо, сквозь стену воды она увидела огни фар, которые рывками двигались вперед и назад. Лиза прищурилась.

– Не поняла… – произнесла она и спустилась по заросшей мхом лестнице, не обращая внимания на дождь.

Теперь лучи ксенона были направлены в сторону леса, и видно было лишь периодически срабатывающие стоп-сигналы. Девушка торопливо прошла по дорожке навстречу свету, но тут же остановилась. Она ожидала увидеть нежданных гостей, но это оказался их минивэн, который почему-то развернулся в тесном пространстве леса и отъехал от дома. В считаные секунды красные огоньки задних фар исчезли из поля зрения, прихватив с собой клокочущий звук мотора.

Лиза стояла посреди темного двора под проливным дождем, ничего не понимая. Она забыла о ночном лесе и всевозможных историях о призраках. В ее голове звенел лишь один вопрос: кто и зачем угнал их машину? Она огляделась. Вокруг были только сорняки, засохшие кусты роз и дом позади нее.

– Роб! Роб, ты здесь? – в ответ она услышала лишь удары капель по веткам и свое сердцебиение. – Что за… – Лиза побежала в дом.

– Макс! Макс! – Она стала трясти спящего за плечи. – Макс, просыпайся!

Тот с трудом открыл глаза и непонимающе уставился на нее мутными зрачками.

– Ааа… – захрипел он. – Мне нормально… Все нормально… – плотнее укутавшись плащом, он снова закрыл глаза и захрапел.

– Макс, срочно вставай! – Лиза принялась будить его с новой силой. – Кто-то уехал на нашем минивэне!

Максим лениво открыл глаза.

– Да… На мини… мани… – пробормотал он.

– Макс, послушай меня, открой глаза! – Она сжала в ладонях его лицо. – Глаза открой!

Молодой человек послушно уставился на нее.

– Макс, какая-то фигня происходит: только что угнали нашу машину!

– Кто? – промямлил он.

– Конь в пальто! Откуда мне знать?! Я выбежала и увидела только, как она уезжает!

– Хм-м-м… – Он медленно сел на край кресла и потер лицо. – Что случилось?

– Ты дурак?! – крикнула Лиза. – Вставай! Угнали нашу машину! Ты слышишь меня или нет?!

Максим вздрогнул.

– Слышу…

– Тогда подними свой зад с кресла!

– Подожди, сейчас… Сейчас… Я проснулся. А где он?

– Кто он? – Лиза нервно выдохнула. – Макс, ты мне сейчас нужен! Просыпайся и включай уже свой мозг! Кто он?

– Роб.

– Он пошел за дровами. Я ждала его здесь, а потом услышала гул.

– Он во дворе?

– Я выбежала, звала, но Роб не отзывается. Его нигде нет, иначе он не мог не услышать меня!

Максим встал. Шатаясь, он надел плащ и пошел к выходу. Лиза последовала за ним.

После относительно светлой гостиной чернота леса казалась всепоглощающей. Но вскоре их глаза привыкли к темноте и стали различать контуры избитых дождем зарослей.

– Роб! – во все горло закричала Лиза. – Ро-о-об!

Макс вглядывался в мглу, пытаясь найти объяснение происходящему.

– А где этот «дредоносец»? – спросил он, морщась от капель.

– Слим ушел первым. Его, похоже, тоже нет.

– А ключи от машины у кого были?

– У Роберта. Ты задаешь странные вопросы. Вспомни, кто нас привез!

Максим сдвинул брови.

– Лизок, я пьян. Ты можешь обойтись без вот этих своих уколов? Можешь просто ответить?

Лиза резко развернулась.

– Ты куда? – дернулся Макс.

– Надо за домом посмотреть. Роб пошел за дровами – в сарай за прудом.

По скользкой тропинке они пробрались сквозь заросли к камышам и остановились. Лиза снова позвала Роберта, но ей ответил лишь гром.

– Не помешал бы свет, а я оставила свой телефон на столе… У тебя с собой? – спросила она Макса.

Он пошарил по карманам.

– Нет, тоже на столе остался.

– Тогда осторожнее.

Медленно, стараясь не провалиться в воду, они прошли по кромке берега и оказались на противоположной стороне пруда. Перед ними стояли две покосившиеся хибары. Дверь деревянного туалета была открыта, а сарай закрыт. Они подошли ближе.

– Помоги открыть, – раздраженно бросила Лиза, пытаясь самостоятельно оттянуть на себя деревянную дверь, раздувшуюся от непрекращающегося ливня.

Макс соизволил ей помочь.

В сарае было так темно, что не было видно даже собственных рук, вытянутых вперед, чтобы не наткнуться на бревна или какие-нибудь полки с лопатами и граблями. Из щелей в потолке лилась вода, обжигая лица молодых людей холодом.

– Я ни черта не вижу… – прошептала Лиза. – Ты тут, Макс?

– Тут, – ответил он.

В тот же миг раздался грохот. Что-то повалилось с полок и разбилось об пол. Зазвенел металл, что-то покатилось вдоль всего сарая.

– Что такое?! Макс! Макс! – Лиза завизжала и остановилась, как вкопанная.

В кромешной тьме возникла отвратительная пауза. Ледяной поток адреналина пробежал по лопаткам. Ее дыхание, казалось, могло раскачать эти дырявые стены. Через секунду в правом углу кто-то зашевелился.

– Макс? – выдавила она из себя.

– Лизок… – наконец-то раздался знакомый голос ведущего.

Она выдохнула и согнулась.

– Я чуть не сдохла… Что упало?

– Я.

Лиза нервно хихикнула.

– Ты «упало»? Уф-ф-ф… Пойдем отсюда. Ты где? Давай руку.

– Лизок… – снова повторил Максим.

Теперь сквозь шум дождя она услышала в его голосе странную интонацию: он был напуган.

– Что такое?

– Лизок, я не понимаю…

– Что такое?! – Его страх мгновенно передался ей.

– Тут что-то лежит.

Миллион иголок одновременно вонзился в Лизины пятки. Она взвизгнула.

– Я споткнулся обо что-то, и оно сейчас лежит рядом со мной.

Девушка сделала неуверенный шаг на голос, потом еще один, еще и еще, пока не уткнулась носом ботинка во что-то упругое. Широко распахнув глаза, словно слепая, она, не веря, что это происходит с ней, несколько раз ткнула ногой в страшную находку. Затем Лиза села на корточки и коснулась ее рукой. Это была человеческая нога. Девушка вздрогнула и резко отдернула руку.

– Что это? – спросил испуганный Максим, не находя в себе сил, чтобы встать.

– Человек.

Макс выдохнул со стоном.

Лиза вновь коснулась.

– Теплый.

– Бляха, кто теплый? – растерянно уточнил Максим.

– Пощупай, что на нем надето сверху.

– Я не хочу никого щупать! – резко выпалил он.

Лиза прошлась руками, и у нее перехватило дыхание.

– Роб, – прошептала она.

Обмякшее тело оператора с трудом занесли в дом. Максим изо всех сил держал его за подмышки, а Лиза – за ноги. Стараясь не уронить Роба, они внесли его в гостиную и положили на пол рядом со столом. Здесь было достаточно светло, чтобы выяснить причину бессознательного состояния мужчины и попытаться привести его в чувство.

Роберт был мертвенно бледным, но живым, а ватные конечности напоминали куклу, лишившуюся нитей кукловода. Его нынешнее состояние не имело ничего общего с привычной тихой силой, которой был пронизан этот человек. Лиза подняла ему веки и наткнулась на остановившийся взгляд манекена. Капля с его ресниц тонким ручейком скользнула по зрачку и скатилась вниз. Девушка испуганно зажмурилась.

– Господи… У него глаза не закатились.

– Это что значит?!

– Это значит, что он вырубился моментально, не успев даже понять, что теряет сознание, – Лиза приподняла голову Роба. – Воды, срочно!

Макс загремел посудой, торопливо открывая бутылку с газированной водой.

Лиза запричитала:

– Господи, господи, господи…

Максим вздрогнул.

– Что такое?!

– У него кровь на шее, сзади!

– Бляха… – Молодой человек подбежал к ней со стаканом воды. – Что делать?

– Помоги перевернуть его.

На затылке у основания черепа зияла большая дыра. Края раны были почти черными, а бордовая кровь, все еще появляющаяся изнутри, была слишком густой.

– Быстро тряпки, воду, все, что видишь, сюда! – громко и внятно скомандовала Лиза.

Макс замешкался, оглядывая комнату.

– Салфетки, полотенца, рви скатерть, все, что хочешь, только быстрее! Еще воду, быстро!

Максим схватился за подбородок, находясь на грани паники. Только сейчас он заметил, что весь путь, который они проделали от коридора до гостиной, был в крови.

– Твою мать! Бляха, твою же мать… – Макс начал срываться, сгребая все, что могло пригодиться.

– Виски остался? Хоть немного!

– Все выпили! – крикнул Максим.

Через несколько секунд он вывалил перед ней все собранное и отошел в сторону.

Лиза начала аккуратно обрабатывать рану, пытаясь заткнуть ее тряпкой. Ее мокрые руки моментально окрасились в красный цвет, но она хладнокровно продолжала заниматься своим делом.

Макс смотрел на белое лицо Роба, прикрыв рот рукой. Он был напуган и растерян. Затем он присел рядом с Лизой и решительно засунул руки в карманы лежащего на полу коллеги.

– Что ты делаешь?! – недоумевающе воскликнула Лиза.

– Ключи… Нет ключей от машины, – он схватился за голову. – Вот сука! Эта накуренная тварь украла нашу машину! – Он нервно приблизился к камину. – Вот же скотина! Это сделал Слим, а потом забрал ключи и смотался! – Максим грузно прошелся по гостиной. – Надо было убить эту падлу прямо здесь! Надо было выкинуть его в болото, чтобы он сгнил там навсегда! Сука-а-а! – Макс изо всей силы стукнул по стене. – Вот дерьмо! Ну, ничего, ничего… – Он перешел на шепот. – Я увижу его в Москве, обязательно увижу. Я из него все кишки вытащу, вот посмотришь, никакой дядька не поможет. Ну, ничего, ничего…

– Нужна «скорая», – спокойно произнесла Лиза.

– «Скорая»? Где я ее тебе здесь найду?! – снова закричал Макс. – Тут вокруг лес и через шесть километров только эта долбаная деревня! Они сами наверняка ездят в поликлинику до какой-нибудь ближайшей Кислодрищенской губернии и мрут по дороге! «Нужна «скорая»», – язвительно повторил он.

– Звони егерю. Его номер у меня в телефоне.

Макс быстро перепечатал нужные цифры в свой смартфон и вышел во двор.

Лиза продолжала терпеливо останавливать кровь, сочащуюся из затылка Роба. Ее руки, одежда и пол были мокрыми от воды и крови. Она убрала спутанные волосы с лица тыльной стороной кисти и осторожно обхватила липкими пальцами голову Роберта.

– Ну, давай, открой глаза, – прошептала она, склонившись над ним. – Давай, ты же сильный. Ты бывал и не в таких передрягах. Давай, мой хороший, ты справишься. Ты должен это сделать, слышишь? Ради самого себя должен…

Входная дверь распахнулась, и в дом вбежал взбудораженный Макс. Он тяжело дышал, его глаза блестели, а по лицу ручьями стекали капли дождя.

– Лизок, звони сама, я побежал! – Он бросил на стол телефон. Макс был столь возбужден, что не делал паузы между слов.

– Что случилось?!

– Похоже, эта скотина застряла там. Я вышел искать сеть, вдруг слышу – машина ревет где-то далеко… Он газует периодически, а значит, не может выбраться из какой-то ямы! Дождь нам в помощь! – заорал он. – Все, нет времени, ему капец! Я этого гондона сейчас приведу обратно и рожей окуну вот в эту лужу! – он показал пальцем на кровь, в которой сидела Лиза, и помчался обратно в лес.

Девушка не успела опомниться, как осталась наедине с лежащим на ее коленях Робертом в заброшенном особняке где-то посреди леса. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать свою беспомощность. Она медленно встала и с трудом выпрямила затекшую спину.

Дождь начал стихать. Редкие капли громкими шлепками ударялись о сгнившую прошлогоднюю листву и сразу впитывались в землю, вскармливая собой новую весеннюю поросль. Лиза поднялась на холм, держа в вытянутой руке промокший и измазанный мобильный телефон. Дом остался позади, зловеще глядя ей в след.

Дойдя до места, где раньше стоял их минивэн, стараясь не поскользнуться в темноте, Лиза остановилась. На дисплее наконец-то появилось одно деление сети, затем второе, – этого было достаточно, чтобы сделать звонок. Не торопясь, чтобы не перекрыть рукой нестабильный сигнал, она набрала номер егеря и поднесла телефон к уху. После долгой тишины раздался первый зуммер.

– Ну же, бери трубку, – нервно произнесла она вслух. – Бери трубку, – зуммер не прекращался.

«Дождь нам в помощь», – эти слова крутились в ее голове.

– Теперь нам нужна помощь Бога. Пожалуйста. Ну же! – шептала она, вглядываясь в ночную темноту.

«Пиии. Пииииии…» Тишина. «Пиии. Пииииии…»

– Алло… – раздался сонный мужской голос.

Лиза вздрогнула.

– Алло, Федор Степанович, это Лиза! – Ее сердце забилось быстрее. – Федор Степанович, простите, что так поздно, но у нас серьезные проблемы, алло!

– Да-да, я слушаю. Лиза, это вы? – шепотом переспросил местный.

– Да, да, да, это Лиза из съемочной группы!

– Одну минутку…

В трубке раздался скрип кровати и шаркающие шаги. Затем, по всей видимости, старик закрыл за собой дверь и вновь появился в эфире.

– Да, я слушаю, – чуть громче ответил он.

– У нас серьезные проблемы, срочно нужна ваша помощь!

– Что случилось? Я вас уже потерял. Ждал, ждал вашего звонка, сам звонил несколько раз, но вы были вне зоны действия сети. Вы приехали?

Лиза глупо уставилась в гущу леса.

– Алло? – снова произнес егерь.

– Федор Степанович, мы никуда отсюда и не уезжали, у нас здесь несчастный случай…

– А вы где сейчас? – перебил ее старик.

– Мы в доме.

– В каком доме?

Лиза нервно вытерла лицо рукой.

– Мы в том же доме, куда вы нас привели. Мы можем поговорить об этом потом? Здесь человек умирает…

– Стоп, стоп! – снова перебил он. – Вы уже в доме в лесу?

– Ну, конечно! – девушка раздраженно повысила тон. – Федор Степанович, я понимаю, что вы, возможно, еще спите, но, пожалуйста, проснитесь и послушайте меня.

– Да я вас слышу! – Мужчина тоже начал повышать голос. – Вы кому звоните-то?

– Так, – Лиза постаралась успокоиться. – Я Лиза, мы с вами созванивались, так?

– Так.

– Я режиссер и продюсер программы «В поисках призраков», и мы договаривались о том, чтобы вы проводили нас до этого дома, где я, собственно, сейчас и нахожусь благодаря вам. Так?

В трубке послышалось тяжелое дыхание.

– Алло?! – воскликнула девушка.

– Да, да… Лиза, – старик явно пытался сосредоточиться. – Я вас узнал…

– Слава Богу!

– Всегда слава, но речь не о том… Я вас не понимаю. Меня зовут Олег Владимирович, можно просто Олег. Вы назвали меня Федором Степановичем, и это сбило меня с панталыку. Я спросонья не понял, кто, кому и зачем звонит.

Лиза сдвинула брови.

– Вы же сами представились Федором Степановичем? Я и правда забыла ваше имя и отчество, когда звонила из Москвы, но мы встретились, и я все запомнила.

– Хм… Лиза, мы с вами так и не встретились! Вы позвонили мне днем, где-то в половине первого, и сказали, что подъехали к деревне и ждете меня. Когда я пришел к развилке, вас там не было. Я звонил, звонил, но бесполезно. Подумал, что, может, не к той деревне подъехали или перепутали что… Ну, и пошел обратно домой, думал, что сами отзвонитесь тогда. Ну, вот вы и позвонили, но я же не знаю, где вы, правильно? Чем я могу помочь?

Лиза с беспокойством посмотрела на дом в низине. Она искренне не понимала, что происходит.

– Федор Сте… – она осеклась. – Олег Владимирович!

– Да-да.

– А кто же нас тогда привел к этому дому, по-вашему?

– Понятия не имею.

– У вас здесь есть еще один егерь?

– Нет таких, – как на духу ответил тот. – Я единственный егерь.

– Как единственный? А фамилия Притужалов вам о чем-нибудь говорит?

Егерь кашлянул.

– Притужалов? Говорит, конечно, он раньше здесь егерем был.

– Вот он и проводил нас сюда!

Он глубоко вздохнул.

– Видите ли, в чем дело… Притужалов никуда не мог вас проводить, потому что он умер лет десять тому назад.

Лиза опешила.

– Как умер?

– От старости. А после него сразу меня егерем взяли. У него, правда, тут сын с семьей остался, может, он? Хотя он в лес ни ногой, я его хорошо знаю…

– И мы с вами не виделись?

– Пока нет.

Лиза окончательно запуталась.

– И Ваню вы домой не провожали?

– Какого Ваню?

– Больного мальчика Ваню.

– Ой, вы и Ваньку успели увидеть? Он у нас тут один юродивый, на велосипеде ездит. За ним мать-то уследить не может, а я тем более не знаю, где он шастает. Его и провожать-то не надо, он сам куда хочешь припрется. Вон даже с вами успел как-то познакомиться.

– Ладно, Олег Владимирович, я ничего не понимаю и, видимо, не скоро пойму. Прошу вас помочь мне. Нужна «скорая» или врач ваш местный. Что быстрее?

– Врачей у нас в деревне нет, а «скорая помощь» в сорока километрах, в районном центре.

– Она долго будет ехать сюда?

– Я сейчас позвоню им. Думаю, часа полтора, в лучшем случае. А что у вас случилось?

– У нас тут… – Лиза запнулась. – Оператору нашему плохо. Он без сознания, большая кровопотеря. Что произошло, я не знаю, но на затылке большая рана.

– Я должен буду дождаться «скорую» в деревне, иначе они не найдут дорогу к вам. Хорошо?

– Хорошо.

– Вы там не одна, я надеюсь?

– Одна… Алло?

– Да-да, я здесь. – Он шмыгнул носом. – Ни в коем случае не ходите в лес, слышите? Что бы ни случилось, старайтесь быть возле дома. Не хочу вас пугать, но должен предупредить, что люди пропадали в тех местах. Так я хотя бы знаю, где вас искать. Если уйдете, это будет очень плохо, слышите?

– Никуда я не собираюсь уходить. Я буду ждать вас здесь и еще позвоню, вы пока вызывайте «скорую», хорошо?

– Ага.

Лиза нехотя положила трубку и вгляделась в темный лес. Дождь перестал барабанить по веткам, и небо чуть прояснилось. Очертания деревьев на горизонте стали более различимыми, но спокойнее от этого не стало. Теперь все казалось еще более объемным и глубоким. Весь мир вокруг стал осязаемым, чего не было при кромешной тьме. Ночь есть ночь.

Макса до сих пор не было. Она прислушалась – тихо. Лиза думала о том, что хотела бы сейчас точно знать, догнал ли он Слима, как планировал, или не сумел. Но еще больше ей хотелось, чтобы Макс оставил его в покое и поскорее вернулся обратно. Она еще не до конца осознавала весь ужас своего положения, но старательно уверяла себя в том, что Макс вернется раньше, чем она все-таки начнет его осознавать в полной мере.

С нарастающим чувством тревоги девушка спустилась к дому и подошла к крыльцу. Отгоняя дурные мысли, она вошла в темный коридор. Впереди виднелся светлый дверной проем, а в нем – правый край стола и ноги Роберта под ним. Лиза отвела взгляд и, не решаясь подойти ближе, остановилась. В этот момент, как в кино, за ней захлопнулась входная дверь. Лиза взвизгнула и отскочила.

– Так, тихо, тихо, тихо… Спокойно, – она внимательно смотрела на дверь. – Ветер, сквозняк и так далее, тихо, Лизочка, успокойся. – Нервы девушки начали сдавать. Закрыв дверь на замок изнутри, она пошла на свет.

Тело было в том же положении, но теперь голова мужчины лежала в большой луже крови. Медленно растекаясь, густая жидкость захватывала все больше территории вокруг тела, убивая оставшиеся шансы на спасение. Девушка села рядом и вгляделась в лицо коллеги.

Его кожа стала тоньше, черты – более острыми и мелкими, глазные яблоки под полупрозрачными веками впали, а рот приоткрылся, окаймленный обсохшими, синеватыми, но все еще пухлыми губами. Лицо было белее мела. Лиза аккуратно взяла его вялое запястье и сжала тремя пальцами. Пульса не было. Роб умер.

 

Далеко до рассвета

Ночь перешагнула экватор. Вот уже семь минут, как можно говорить «семь минут четвертого утра». Лиза никогда не понимала, почему такую темень называют утром. Сейчас она, кажется, начала понимать… Во все времена люди тянулись к свету, и желание поскорее прожить ночь было столь велико, что мы придумали утро – понятие более чем эфемерное. Кто-то скажет, что в это время солнце переходит в фазу восхода. Но ведь и день начинает удлиняться с двадцать второго декабря, а мы не называем это время весной… «Десятое января весны» – абсурд. Тогда почему может быть семь минут четвертого утра? Это самая что ни на есть ночь. Глубокая, настоящая ночь.

Лиза молча сидела на стуле. Она не хотела верить в то, что совершенно одна посреди леса в заброшенном доме, где когда-то расчленили всю семью; что сейчас середина ночи, и ей некуда бежать; в то, что рядом с ней лежит труп; в то, что слабый, во всех смыслах сгнивший юнец смог беспрепятственно убить сильного и справедливого мужчину, который, к тому же, начал ей нравиться. Ее вера в добро и справедливость таяла на глазах.

Свет нескольких тусклых лампочек освещал малую часть первого этажа. Весь остальной дом был под покровом ночи, и каждая комната хранила свои тайны, которые, казалось, то и дело выглядывали из темных дверных проемов. Энергия злых мест обретает силу, когда возникает страх, а ничто так не способствует ему, как неизвестность. Мы боимся темноты и смерти лишь потому, что не знаем, что нас ждет там. Мы разжигаем костер в лесу и ходим вокруг него, не перешагивая рубеж света. Здесь мы почему-то чувствуем себя в большей безопасности, хотя по-прежнему находимся в лесу и ничего, по большому счету, не изменилось.

Лиза думала об этом, изо всех сил стараясь не терять трезвость восприятия. Ей это не слишком удавалось, и не потому, что она была немного пьяна.

Елизавета встала и подошла к трупу. Вытекшая до последней капли кровь начала сворачиваться. Этот мощный при жизни мужчина сейчас был беззащитен. Это то, чего он не ожидал, и то, что уже не исправить. Роб сошел с дистанции в самом расцвете сил и желаний, пройдя ад на земле и одиночество в сердце, которое, возможно, могло закончиться сегодня, если бы все было так, как хотела Лиза. Но, увы, этого уже не будет никогда.

Елизавета заплакала. Это были слезы искренней жалости к человеку, который всегда был неподалеку, но которого она почти не знала. Он вошел в ее жизнь неожиданно и так же неожиданно ушел из нее. «Тихий парень, который всегда четко делает свою работу» – вот и все, что она знала о нем. Но так уж вышло, что именно она – единственная, кто прольет слезы над его мертвым телом.

Лиза взяла старый плед, наброшенный на кресло-качалку, и накрыла Роберта. Заледеневшие руки не слушались ее и с трудом справились с задачей. Бил озноб. Трясущимися, испачканными в крови пальцами она вытерла слезы и убрала волосы с лица. Из глаз и носа текло, и пульс в висках с каждым новым ударом становился невыносимее.

В доме становилось холодно. В камине тлели последние угли. Идти за дровами в сарай она боялась, предпочитая мерзнуть в остывающем доме. «В крайнем случае, – размышляла она, – в ход пойдут табуретки и стулья. Правда, все равно придется выйти во двор и подняться на заросший холм, чтобы позвонить».

Не спеша она прошла по черному коридору к входной двери. В ее голове оживали детские страхи и сюжеты, которые она сняла за время работы над «Поисками призраков». Лиза только сейчас поняла: пытаясь все эти годы пугать зрителей, в результате она напугала лишь саму себя.

Медленно открыв дверь, она выглянула во двор. Холодный ветер ударил в лицо и невидимкой ворвался в дом. Лиза вышла на крыльцо и огляделась.

Ночной лес казался спокойным, но страх, витавший здесь, въедался в поры. Казалось, она вдыхает его вместе с влажным, дурманящим воздухом. Нервы были натянуты как струна, но у нее не было другого выхода. Ничего не оставалось, кроме как пройти через весь двор и подняться к кромке леса.

– Алло, – еле слышно произнесла она.

– Да-да! – В трубке снова раздался голос егеря.

– Олег Владимирович, это Лиза.

– Да-да, Лиза, я знаю, что это вы. «Скорая» выехала, я дождусь их здесь и сразу к вам, как и договаривались.

– Спасибо, – она старалась держаться, чтобы не заплакать снова. – Спасибо за помощь, Олег Владимирович. – Ее голос дрожал.

– Вы как, в порядке?

– Не совсем.

– Скоро мы приедем, и все будет хорошо!

Лиза разочарованно улыбнулась.

– Уже не будет. Он умер.

В трубке повисла пауза.

– Как умер?

– Вот так, умер.

– Боже мой! Ну что же это такое…

– Олег Владимирович, здесь невозможно находиться. Я сойду с ума. Мне страшно.

– Деточка. – Егерь заговорил по-отечески. – Ты должна быть сильной! Господь тебе послал испытание, и ты должна его преодолеть. Если бы ты не могла, то Он бы тебе такое не посылал, а значит, ты справишься! Ты должна быть уверена, что Бог рядом всегда и не оставляет тебя ни на секунду. Чувствуй Его и будь сильной.

Слезы лились по ее щекам. Лицо скривилось в маске отчаяния. Не в силах больше держаться, молодая женщина рыдала в трубку, всем сердцем боясь прервать разговор с единственным живым человеком, который, пусть и издалека, но все-таки был с ней здесь и сейчас.

– Деточка, Лизонька, все будет хорошо. Я обещаю тебе, что мы уже скоро приедем и будем рядом с тобой.

– Я не хочу быть здесь… Я хочу домой. Здесь все в крови… Я боюсь оставаться в лесу, боюсь возвращаться в дом. Я не знаю, что делать… – Лиза рыдала в голос.

– Послушай меня, солнышко, тебе нужно пойти в дом и подождать нас там. Не броди по лесу, хорошо?

– Там труп и темные комнаты! Я боюсь!

– Лиза, послушай меня, нужно бояться живых. Ты должна преодолеть свой страх и вернуться в дом, хорошо?

Девушка слушала его, глотая слезы.

– Заходи в дом, закрой дверь на замок и подожди нас, мы совсем скоро приедем, слышишь?

– Д-да… – покорно произнесла она.

– Вот и хорошо… Сейчас ты должна нажать «отбой» и сделать так, как я тебя прошу! Я уверен, что ты справишься, договорились?

Лиза кивнула.

– Да.

– Все, нажимай.

Она молчала.

– Лиза, нажимай «отбой».

– Кладите вы трубку.

– Хорошо, я кладу трубку, но помни, что мы скоро приедем!

Девушка продолжала держать телефон трясущейся рукой.

– Я кладу трубку, хорошо?

– Хорошо.

– Всё, кладу, а ты иди в дом. – Еще несколько секунд тишины. – Всё, я кладу трубку.

Раздался щелчок, и разговор прекратился. Лиза отстранила смартфон от уха и посмотрела на яркий экран. Немного подождав и сделав несколько глубоких вдохов, девушка набрала следующий номер. Длинные гудки сразу врезались в барабанную перепонку и через долгих тридцать секунд сменились сонным и негодующим: «Да?»

– Поль, это Лиза.

– Что случилось?!

Из динамика послышался сонный голос Жаклин, она что-то спросила у супруга и замолчала.

– Лиза, сейчас ночь. Что случилось? – повторил Женотье.

Девушка вкратце рассказала о происшедшем. Поль слушал ее внимательно, не перебивая, но и по окончании истории не торопился говорить.

– Поль, что мне делать? – В ее голосе звенело отчаяние.

– М-м-м-м-м… – хрипло замычал он. – Подожди минуту, я приду в себя… Мне надо подумать, не отключайся.

Лиза вытерла лицо свободной ладонью и пробежалась глазами вдоль кромки леса. Тучи разошлись, обнажив скупое на звезды подмосковное небо. Несмотря на это, мрак и тишина вокруг застыли, явно не собираясь исчезать еще очень долгое время.

– Ты здесь? – вернулся Поль.

– Да.

– Значит, так, слушай меня внимательно. Для начала продиктуй мне телефон егеря, – Лиза выполнила его просьбу. – Теперь скажи мне вот что: рядом с сараем была установлена камера?

– Да.

– Хорошо. Иди в дом и ничего не трогай – ни камеры, ни кассеты, ни жесткие диски, – ничего. Поняла?

– Да.

– Не трогай труп.

– О чем ты?!

– Я не знаю, может, ты захочешь перетащить его в другую комнату, чтобы не видеть, так вот, не вздумай этого делать.

– Господи, я сойду с ума…

– Прости, но сейчас ты должна мыслить трезво. Не поддавайся панике и старайся воспринимать все реалистично. Слышишь?

– Слышу.

– Никуда больше не звони, ни егерю, ни в полицию, – никуда, поняла?

– Поняла.

– Сейчас я отправлю к тебе начальника охраны и кого-нибудь, кто дежурит сегодня в офисе. Через пару часов они будут. Расскажи им все максимально подробно. Последующие вопросы с полицией я беру на себя. Полностью избавиться от них, конечно, не получится, но долго мучить тебя не будут, я обещаю. Главное – не останавливай запись с видеокамер и просто жди.

– Я понимаю, понимаю.

– Утром я прилечу в Москву. Это не входило в мои планы, но… – Поль выдержал паузу. – Крепись, это скоро закончится. – На этом он закончил разговор.

Лиза тяжело вздохнула. Его сухой тон, безусловно, внушал уверенность, но она ожидала услышать совсем иные слова. Для него первостепенной оказалась проблема, а не она. Это расстроило Лизу, хотя и придало ей сил. Она оставила телефон включенным и направила свет от дисплея вниз.

Медленно спустившись с горки, цепляя грязной обувью прорастающие сорняки, она вышла на извилистую тропинку, ведущую к дому. Порывистый ветер шелестел скрипучими ветками и ворошил прошлогоднюю листву. Лиза шла, чутко прислушиваясь и стараясь отделить шорох собственных подошв от многообразия звуков вокруг.

За спиной послышались шаги. Лиза оглянулась. Сзади никого не было, но она почувствовала чье-то присутствие и пронзительный взгляд. Девушка ускорила шаг. Чужие шаги тоже ускорились, к ним добавилось отчетливое дыхание. Страх, и без того овладевший ею, слишком быстро начал перетекать в ужас. Лиза уже не шла, а бежала, спотыкаясь и поскальзываясь. Она не понимала, что именно гонится за ней, но, вспоминая истории местных о погонях в лесу, почти нарисовала себе образ того самого призрака маленького роста с огромными, волочащимися по земле руками. Девушка была готова в любой момент почувствовать мертвые пальцы на своих плечах, и это заставляло ее бежать быстрее, несмотря на усталость и ватные ноги.

Дом был совсем рядом. Еще какие-то десять метров – и она в безопасности!!!

«А в безопасности ли?» – это мысль неожиданно прострелила ей висок.

– Сто-о-оп!!! – что есть мочи закричала Лиза и резко остановилась.

Звуки стихли. Осталось лишь ощущение взгляда, сверлящего ее затылок, и ледяной озноб по всему телу.

– Стоп, – решительно и громко повторила она, стоя в нескольких метрах от заброшенного особняка. – Стоп.

Дрожащими руками Лиза выключила телефон. Тусклое пятно света, освещавшее ей дорогу, исчезло. «Чем быстрее бежишь, тем страшнее. Остановись», – сказала она себе. Ее губы дрожали, глаза не отрывались от крыльца. Лиза сделала вдох и заговорила:

– Мне все равно, кто ты. Мне все равно, зачем ты здесь. Я знаю, что это твоя территория, и не претендую на нее. – Она прислушалась. – Я хотела лишь рассказать в своей программе об этом доме и о том, что существует мир, которого мы, живые, не видим. Мир, который совсем рядом… Я чувствую, что ты здесь, и больше не хочу убегать. Мне нужна помощь и, наверное, твое присутствие сейчас лучше, чем пустота и полное одиночество. Я хочу, чтобы ты знал, что я не боюсь тебя, а, наоборот, рада тому, что ты рядом. Да, именно рада. – Лиза говорила четко и громко, словно позади стоял ребенок, до которого она должна была достучаться во что бы то ни было. – Я рада, что ты здесь, и рада, что все еще жива. Когда-нибудь я узнаю то, что знаешь ты, увижу твой мир изнутри, но это произойдет не сейчас. Я хочу, чтобы ты знал это. Сейчас я обернусь. Если хочешь показаться мне – покажись, если нет – не надо. Я приму любое твое решение. – девушка медленно повернулась…

Перед ней был все тот же темный лес. Никого рядом не было.

– Сейчас я пойду в дом, – продолжила она тихо, представляя, как нечто медленно ходит кругами вокруг нее, скрываясь от глаз и не понимая, почему жертва больше не бежит. – Я зайду в дом и закрою за собой дверь. Наверное, это глупо, но так и правда легче. Если хочешь, можешь зайти вместе со мной, я не против. Только знай, что я больше не испугаюсь. Можешь бегать сломя голову, топать, скрипеть дверьми, можешь дышать мне в ухо, сверлить взглядом и ходить по пятам… Можешь делать все что хочешь: я больше не боюсь тебя. – Лиза замолчала.

Вслушиваясь в ночь, она понимала весь гротеск происходящего, но то, что кому-то могло показаться смешным, сейчас казалось ей спасением. Она почувствовала облегчение, словно острое лезвие ужаса, которое разрезало ее душу минуту назад, вдруг затупилось и, продолжая елозить внутри, уже не причиняло такой боли. Она нарочито медленно поднялась по ступенькам и зашла в дом.

В конце темного коридора в тусклом свете люстры все так же лежало накрытое пледом тело. Теперь уже черная лужа крови, словно застывший воск, окаймляла его контур. Девушка прошла в гостиную.

– Ты здесь? – спросила она нечто. – Думаю, что да. – Лиза как бы между делом взяла бутылку воды и наполнила стакан. – Вот, посмотри, это Роберт, хотя, думаю, вы уже познакомились. – Она улыбнулась, вспомнив момент, когда так же знакомила его с Ваней. Ей очень захотелось думать, что нечто, преследовавшее ее в лесу, похоже на мальчика, который так понравился ей. Так было легче. Лиза вспомнила детский взгляд, искреннюю улыбку, и неожиданно для себя засмеялась. – Думаю, вы подружитесь! Я почти уверена в этом, потому что Роберт был прекрасным человеком, так что вам будет о чем поговорить. Ты просто обязан помочь ему там, где вы сейчас. Ты там все уже знаешь, а он еще нет, так что я по-дружески прошу тебя помочь. – Лиза подошла к трупу и села рядом с ним на пол, изо всех сил пытаясь подавить в себе страх.

Огонь в камине совсем погас. Несколько раскаленных угольков неумолимо остывали, превращаясь в безжизненную золу.

В доме было тихо. Вместе с треском камина исчезла единственная возможность не слышать мертвую тишину. Это сводило ее с ума. Сидеть и прислушиваться к каждому шороху она больше не могла. Нервы сдали.

Девушка достала из-под пледа ледяную руку Роберта. Его кисть податливо согнулась. Лиза посмотрела на тонкие, обескровленные пальцы и заговорила шепотом со своим невидимым собеседником.

– Я хочу попросить тебя еще кое о чем, можно? Ты должен ему рассказать, что он мне очень нравился. Не то чтобы давно, это произошло сегодня, но все-таки произошло. Я не успела ему сказать об этом, но очень хотела, правда! – Она закивала головой. – Думаю, ему это будет интересно. А ты как думаешь? – Лиза снова огляделась. – Симпатичный парень, добрый, настоящий, смелый! Почему нет? Мой отец такой же. Так что я знаю толк в хороших мужчинах! – Лиза развернула мертвую кисть ладонью. – Ты посмотри, какая длинная линия жизни, это хорошо! – затем она немного согнула мизинец и изучила образовавшиеся складки сбоку ближе к казанку. Она тут же перевела взгляд на свою ладонь и воскликнула: – Трое детей! Причем и у него, и у меня! Представляешь? Думаешь, совпадение? Не уверена… Ладно, ему пора отдыхать, сегодня был сложный день. Не буду мешать. – Лиза опустила руку и накрыла ее уголком пледа. – У нас с тобой не так много времени, чтобы поговорить, – продолжала она. – Скоро сюда приедут другие люди, и мы уже не поболтаем. – Лиза опустила голову. – Я начинаю привыкать к тебе, с тобой интересно. Кстати, мне тоже есть что рассказать. Я столько всего сняла на телевидении, ты даже не представляешь! Думаешь, легкая работа? Ха, совсем нет… Иногда так устаю, что хочу послать все к чертовой матери и уехать к себе в Ялуторовск. Город небольшой, но там мама с папой, ты же понимаешь… Зимой снег как выпадет, утром встаешь – сугробы, солнце! Так красиво! Все белым-бело, как на Рождество! В Москве такого нет, здесь снег грязный, слякоть, да и только. – Лиза поднялась и прошлась вокруг стола, перешагивая через лужи крови. – В Москве такого нет… Дом – работа, дом – работа, и так каждый день. Не успеваю дни считать – пролетают пулей! Хочется остановиться, подумать о себе, но нельзя. Приходится думать о работе. Ты слушаешь меня? – дом ответил тишиной. Лиза снова села. – Родители стареют, а я их не вижу. А ведь это нужно видеть обязательно, как и то, как растут дети. Как же еще можно увидеть время? – Она сделала глоток воды. – Всё кажется: вот-вот – и разгребу дела. Еще немного, и буду чаще видеть своих… Год, еще один, еще и еще… А потом смотрю на маму, а у нее морщинки уже. И их все больше и больше. Жалуется: то там болит, то там, а мне все кажется – все пройдет, все восстановится. А потом сижу, как дура, и плачу, потому что ничего не восстановится. Потому что в этой погоне за непонятным счастьем проходит жизнь тех, чье здоровье и делает меня счастливой. И когда их не станет и мне останется только вспоминать, что я вспомню? Что у меня не было возможности прикасаться к ним каждый божий день? Видеть счастье в их глазах? Слышать их самые родные голоса не по телефону, а вживую, рядом? Что мне останется вспоминать? Все это старо, как мир, и банально, как утренний чай. Да, все это скучно. Знаешь почему? – Девушка бросила быстрый взгляд в сторону коридора. – Потому что ничего не изменится, и я снова пойду на работу и отложу все свои переживания на потом, как всегда. – Она грустно улыбнулась. Елизавета задумчиво подвинула одноразовый стакан подальше от края стола. – О тебе я ничего не спрашиваю, все равно не расскажешь… Ты только пугать можешь.

Ночь упорно не сдавала позиции. Лиза сидела за столом спиной к коридору, крепко прижав руки к груди. Она не следила за временем и не переставая говорила, рассказывая своему новому невидимому знакомому всю историю своей жизни.

В голове роился миллион мыслей, и впервые в жизни она говорила все, что приходит на ум. Звучание собственного голоса не давало полностью окунуться в страх, отступавший недалеко и ненадолго.

– Поль меня отрезвил. Это он умеет. Мне, конечно, хотелось услышать слова поласковее, но, увы, не дождалась. Хотя рядом была Жаклин, может, поэтому… – Она поправила челку. Ее руки заметно дрожали. – Да бог с ним. Может, я и заслуживаю такого сугубо официального обращения. Зато ваш егерь, Олег Владимирович, – очень милый человек! Мы с ним лично не знакомы, как оказалось, но он мне понравился. Очень по-доброму говорил со мной. Кстати, хотела спросить тебя, ты что-нибудь знаешь о Федоре Притужалове? Он здешний, ты должен знать наверняка! Он рассказал мне о том, что у вас тут двое егерей, он и тот, что помоложе, видимо, имел в виду Олега Владимировича. Я уж не знаю, насколько тот моложе, но голос у него по телефону, как у пожилого человека. – Лиза на секунду задумалась. – Скажи мне, как может быть мертв Федор Степанович, если он привел нас сюда? Мы разговаривали, он показывал дом… Я даже пыталась взять у него интервью, а потом… – На этих словах она замедлилась и закончила фразу, уже не вникая в смысл, – потом он проводил Ваню домой… – Лиза резко встала. – Я даже пыталась взять у него интервью… – повторила она.

На секунду забыв о своем невидимом собеседнике, девушка уверенно шагнула в темный коридор и подошла к двери в импровизированную техническую комнату. Это была та самая единственная пустая комната справа от входа. Именно там Роб установил все оборудование и репортажные камеры со штативами. Не думая о темноте, Лиза зашла внутрь.

Небольшая мрачная комната уже не казалась пустой. Вдоль плинтусов лежали многочисленные сумки для камер, чехлы для крепежей и прочего оборудования. Рядом с окном располагалась мини-ПТС. Все это выглядело несколько кустарно, но, тем не менее, выполняло свою работу. На лежащем на боку рэке стоял прибор, в который помещалось несколько жестких дисков; именно на них записывалась информация с видеокамер, установленных со всех сторон особняка. В нем был встроенный Bluetooth-приемник, а на подоконнике стоял усилитель приема. Благодаря волнам изображение с минимальной задержкой доставлялось в накопитель. С учетом различных погодных условий съемок тянуть шнуры от камер до рэка было нецелесообразно, поэтому компания закупила более дорогое оборудование, работающее дистанционно. На записывающем устройстве стоял девятнадцатидюймовый монитор, на экран которого были выведены изображения со всех наружных камер. На довольно мелких картинках были все же видны все подробности кадра. Благодаря функции ночного видения картинку можно было наблюдать даже ночью.

Роб не доверял датчикам движения, поэтому запись велась непрерывно. Это, безусловно, усложняло работу монтажеров, но зато ни одна секунда материала не могла от них ускользнуть. Сидя в студии, работники часами отсматривали материал почти в режиме реального времени, но редкие находки были столь важны для проекта, что игра стоила свеч.

В комнате было темно, несмотря на тусклое свечение экрана, но намного уютнее по сравнению с другими уголками дома. Работавшие электроприборы делали небольшую комнату не только светлее, но и теплее.

Лиза присела, положила руки на нагревшийся за несколько часов работы накопитель и уставилась в монитор. На первой картинке были видны часть двора и фасад особняка с крыльцом. На второй и третьей – торцы дома. Четвертая камера снимала с балкона заросшую лужайку за домом и камыши. Пятая снимала дом со стороны пруда, а шестая – противоположный берег, где находился сарай.

Лиза внимательно изучила последний кадр. Под этим углом камера не могла не снять Слима, сначала зашедшего в сарай, а затем уходившего оттуда обратно в сторону дома. Ей хотелось нажать на «стоп», перемотать запись назад и убедиться в том, что ее предположения верны. Она была уверена в том, что убийца – Слим, но не исключала и того, что этот отморозок тоже лежит где-то неподалеку, убитый тем, кто, возможно, угнал их машину. Лиза понимала, что доказательства вины малолетнего урода сняты на камеры, нужно только посмотреть, но она не могла этого сделать, поскольку у полиции и так будет куча вопросов. Ей не хотелось добавлять еще один – про сбитый тайм-код записи. Оставалось ждать. Еще раз внимательно изучив изображение, девушка обратила внимание на единственную незачехленную камеру, стоявшую у двери. Именно она и была ей нужна.

Включив камеру, Лиза перемотала пленку и увидела себя в кадре.

– Света на дом достаточно?

– Пока да, – раздался негромкий голос Роберта за камерой.

– Максик, ты готов?

– А как же!

Роб прошел за Лизой и, поправив световой прибор, вернулся на место.

– Можно?

– Да.

– Федор Степанович, мы готовы. Заходите в кадр… Не стесняйтесь, вы будете стоять здесь, Максим будет слева от вас. Просто смотрите на него и отвечайте, не глядя в камеру.

Лиза вышла из кадра. На заднем плане снова показался Роберт и стал поправлять свет. Вдруг часть картинки помутнела, будто что-то сбило фокус. Этого не могло быть, поскольку камера была не на автоматическом режиме, но кадр словно разделился пополам.

– Ну, что? – Лиза услышала свой голос.

– Контровой мне не нравится, секунду, – ответил Роб.

Девушка нажала паузу и отстранилась от объектива. Перед глазами помутнело. Она поморгала, но эффект не исчез. И дело было не в ее уставших глазах. Она вновь нажала play. Мутное пятно переместилось в центр кадра и потемнело. Через миг оно вытянулось и приобрело контур человеческого тела – словно смотришь на кого-нибудь против света через матовое стекло.

– Давай уже моториться.

– Моторы уже идут.

– Моторы идут? Максик, давай! – ведущий вошел в кадр и встал рядом с непонятным силуэтом.

– Оу-оу-оу! Расссс-расссс-расссс! Сссемьдесссят-п-п-ять! Со звуком все в порядке?

Лиза в недоумении снова нажала на паузу. Впиваясь взглядом в стоп-кадр, она пыталась понять, что за странная фигура рядом с Максом. Она безуспешно старалась вспомнить, что именно там происходило.

По всему было ясно, что Федор Степанович все-таки зашел в кадр. Лиза показала ему нужную точку, Макс встал рядом и поглядывал на странный силуэт с натянутой полуулыбкой. Это выражение лица ведущего было ей знакомо; он делал так всегда, когда приходилось работать с неизвестными людьми, которые не были ему особо интересны. Лиза прищурилась.

– Он смотрит на него, – прошептала она. – Это егерь…

Фигура не была статична. Ее форма словно жила в рамках контура человеческого тела. Она не распадалась на части и не исчезала, как дым, но внутри темного пятна постоянно происходило какое-то движение. Руки вытягивались и снова приобретали нужные пропорции. То же самое происходило и с головой. В какой-то миг фигура стала четче, и на лице показались рот и глаза, но они тут же вытянулись и исчезли, уступив место безликому пятну.

Лиза сдвинула брови и перемотала запись на несколько секунд назад. Да, ей не показалось, это явно было лицо! Она вернулась снова и, дойдя до нужного момента, нажала паузу.

Два темных глаза, похожие на человеческие, и чуть вытянутый кривоватый рот были вполне различимы. Она вглядывалась в картинку, пытаясь увидеть детали, пытаясь разгадать загадку, но это категорически не умещалось в привычные рамки.

– Что же ты такое? – спросила Лиза. – Что же ты такое?..

На видео Роберт прошел сбоку, еще раз посмотрел на свет со стороны и исчез. Камера слегка дернулась, и в этот момент раздался голос Слима:

– Стоп, стоп!

– Что такое?

– Клацанье какое-то… У кого-то ключи болтаются.

– У меня ничего не болтается, – секундное шуршание за камерой.

– У меня тишина. У вас нет ключей или чего-то, что может звенеть? – вопрос продюсера был адресован старику.

Фигура слегка вздрогнула и на секунду исчезла, но затем появилась снова, уже повернутая в сторону Елизаветы.

– Оно реагирует на мой голос!.. Господи, этого не может быть! Что это? – Сердце Лизы, и без того истощенное, забилось быстрее.

– О’кей, моторы идут?

– Бляха, ну невозможно! – это был Слим.

Секундная пауза, и снова он за кадром:

– Ну, да ёп… Кто звенит?

Из маленького встроенного динамика видеокамеры послышался звук велосипедного звонка. Камера дернулась и отключилась. Больше на кассете ничего не было.

Лиза просмотрела запись несколько раз подряд и выключила камеру. В тщетных попытках найти внятное объяснение увиденному она села на пол и прислонилась к стене. Слева неярко мерцал монитор с выведенными на него картинками, за ним было окно, тускло отражающее стену, а прямо напротив – дверь. Девушка не хотела выходить из маленькой комнатки, хоть немного напоминавшей ее привычную жизнь. Все эти сумки и чехлы создавали чемоданное настроение, давая понять, что скоро все это закончится, и она сможет уехать домой. Этого она ждала больше всего.

Время тянулось медленно, словно кто-то свыше специально нажал рапид на воспроизведении ее жизни. Почему это происходило именно с ней – она не понимала, но пребывать в таком настоящем больше не было сил. Лиза держалась, хотя в ней по капле исчезало всякое желание противостоять ситуации. Она ослабла. Сердце, надорванное чрезмерной порцией страха, готово было выскочить из груди, мысли взрывали мозг, а тело дрожало от холода и усталости.

Из головы не выходила темная фигура, которая так отчетливо была записана на пленку. Последние несколько лет они гонялись за подобным, и, наконец, вот она – сенсация! Но радоваться было нечему: новоявленный убийца-звукоинженер, исчезнувший в лесу ведущий, автор программы наедине с трупом оператора в пустом старом доме ночью – вот итог этого приключения. Девушка вытерла вновь выступившие слезы трясущимися руками.

Рассказы местных, обрывки фраз лесничего, мальчик Ваня, улыбка Роба, пьяный замах Макса и откидывающаяся от удара голова Слима – тысячи картинок роились у нее в голове. Она пыталась сосредоточиться, но воспаленный мозг больше не мог переваривать информацию и тут же перелистывал страницу журнала памяти, перескакивая на что-то другое.

Лиза часто смотрела на часы, периодически включая подсветку телефона. Ей казалось, что с момента нахождения трупа до этой минуты прошла вечность, но на часах было лишь двадцать минут пятого.

– Скоро утро… – произнесла Лиза. – Еще немного – и начнет светать. Все будет хорошо.

Сидя на полу тише воды ниже травы, Лиза представила теплую ванну и горячий кофе. Ей захотелось курить, но сигареты остались на столе в гостиной, а лицезреть накрытый труп в луже крови и вглядываться в темные углы она уже не могла. Так, с каждой минутой относительного спокойствия хмель постепенно начал возвращаться. Разум оставался чистым, но голова снова слегка кружилась.

Ветер то и дело врывался в щели между ставнями, слегка подергивая их. Девушка каждый раз вздрагивала, пытаясь привыкнуть к шуму, и ей это почти удалось, но тут на первом этаже что-то щелкнуло. Лиза дернулась. Спустя минуту щелчок повторился. Похоже, звук выключателя доносился из гостиной. Стараясь не шуметь, девушка медленно встала, подошла к двери и прислушалась. Через минуту раздался еле слышный скрип половиц – и снова тишина.

«Это нормально, – сказала себе Лиза. – Все дома живут. Они скрипят, стучат и тому подобное. Этот дом – не исключение».

В ту же секунду в кухне со звоном упала пустая консервная банка. Лиза изо всех сил сжала зубы, невольно оскалившись. Почти не дыша, она всем телом прижалась к двери.

«Это мыши. Точно-точно!»

Вдруг скрипнула лестница. Звук повторился и стих. За ним раздался знакомый щелчок, теперь уже наверху, и снова заскрипел пол.

Все звуки, которые она слышала, были странными, но все же не настолько противоестественными. Скрип, щелчки, как и упавшую банку, можно было объяснить, обойдя тему паранормального. Это могли быть крысы, кошки – кто угодно. Этот факт успокаивал. Лиза всем существом боролась с надвигающейся истерикой и благодаря рациональному уму ей это удавалось. Пока не раздались шаги из холла второго этажа.

Это были тяжелые, медленные шаги, словно кто-то наступал всем своим весом, грузно, степенно. Наверху заскрипела дверь, и незнакомец вошел в хозяйскую спальню прямо над головой Лизы. Она с ужасом смотрела вверх, с каждой секундой теряя надежду пережить эту ночь. Девушка всем телом навалилась на дверь, стиснув руками дверную ручку. В этой маленькой комнатке было совсем небезопасно, но других вариантов у нее не было.

Послышался глухой удар. И через несколько секунд тишины кто-то неуверенно нажал клавишу старого пианино. Тонкий звук иглой вонзился в барабанные перепонки. Лизу резко замутило, из глаз покатились слезы, а ноги подкосились. Она сползла вниз, не отпуская ручку.

Звук стих, но тут же кто-то резко прошелся рукой по всей клавиатуре и с грохотом захлопнул крышку пианино. Гул струн повис в воздухе. Лиза взвизгнула и тут же зажала рот ладонью.

– Господи, помоги… Господи, помоги… – шептала она. – Господи, помоги мне…

Грузные шаги прошлись по второму этажу, спустились по лестнице и зашумели в гостиной. На мгновение застыв рядом с трупом, кто-то направился в коридор. Дойдя до двери, за которой сидела Лиза, шаги прекратились. Девушка затаила дыхание, сильнее вцепилась в ручку и приготовилась к атаке. Отступать было некуда.

Ручка дернулась. Наткнувшись на сопротивление, с той стороны двери надавили снова, но и эта попытка не удалась. Девушка сжала бледные пальцы до боли и старалась изо всех сил, но то, что стояло за дверью, было намного сильнее хрупкой девушки, и в результате резная ручка оказалась продавлена окончательно. Медленно и неуклонно дверь стала открываться, сдвигая девушку мощным давлением.

Сопротивляться было бесполезно. Дверь открылась настежь, прижав Лизу к стене. Завывая от безысходности и все еще держась за ручку, девушка сползла на пол, прячась за дверью, как за щитом. Ее мокрое лицо исказилось от отчаяния, губы потрескались, влажные волосы прилипли к щекам, а ледяные руки, перепачканные кровью, дрожали. Задыхаясь от ужаса, Лиза закричала.

 

Кто ты?

– Лиза?! Лиза! Открой дверь!!! Лиза, это Сергей Лосев! Открой дверь! – кричал мужчина, встревоженный истерикой девушки. – Лиза, это Сергей Лосев, начальник охраны офиса. Я от Поля. Все хорошо, мы здесь!

Лиза растерянно смотрела по сторонам, не отдавая себе отчет в том, что происходит. Она не могла прийти в себя и встать на ноги.

– Лиза!!! – Стук во входную дверь не прекращался. – Ты слышишь меня?! Лиза?! Это Лосев, Сергей Лосев!!!

Сидя на полу и опираясь о стену, Лиза осторожно выглянула из-за двери, услышав знакомый голос. В комнате никого не было. Захлебываясь в слезах, она высунулась в коридор, бросила испуганный взгляд в сторону гостиной и, не увидев ничего, кроме накрытого тела, подползла к входной двери.

Понадобилось время, чтобы девушка немного отошла от истерики. Всхлипывая, она выпила стакан воды и села на стул. Сергей снял с себя куртку, заботливо набросил ее на плечи Елизаветы и сел рядом.

Он был не один. С ним приехал охранник из офиса и какой-то пожилой мужчина, которого Лиза раньше не видела.

– Лизочка, солнышко, все хорошо, мы уже здесь, – глядя в глаза, произнес незнакомец. В его голосе звучали знакомые теплые нотки. Это был Олег Владимирович, местный егерь.

Услышав отеческий тон, Лиза вновь заплакала. Он обнял ее.

– Солнышко, успокойся! Все закончилось, мы рядом, не волнуйся. Хочешь чаю? – Лиза кивнула, давясь слезами. – Отличный горячий чай с малиной, посмотри! – Олег Владимирович улыбнулся и показал маленький термос. – Специально для тебя сделал!

– Спа-сибо, – еле слышно произнесла она.

Он налил чай в крышку.

– На, попей. Не представляю, чего ты тут натерпелась за ночь… Бедная девочка.

Мужчины дали ей еще немного времени, чтобы отдышаться и сосредоточиться на происходящем. Расширенные от темноты и страха зрачки постепенно пришли в норму, кожа приняла здоровый оттенок, сменив мертвенную бледность на легкий румянец.

– Во сколько его убили? Хотя бы приблизительно? – спросил Сергей.

– Примерно в половине второго ночи, точно не знаю… Все снято на камеры.

Он закивал.

– А где Максим?

Лиза сделала глоток и подробно рассказала о происшедшем. Она не стеснялась говорить и о своих ощущениях, которыми были наполнены эти страшные часы в одиночестве. Ее трясло при упоминании о преследовании в лесу, об одиноких звуках пианино в пустом заброшенном доме, о шагах на лестнице, но она продолжала говорить.

Внимательно выслушав ее, Лосев задумчиво посмотрел на часы.

– Половина шестого…

Лиза устало посмотрела на него.

– Мы можем уехать отсюда сейчас?

– Лиз, сейчас не сможем, – он махнул головой. – Нам надо дождаться людей, ты же понимаешь…

– Людей? – Ее руки все еще тряслись.

– Большой босс должен приехать.

– Большой босс? – Она уставилась в пол. – А полиция?

– Полиция потом.

– Как это – потом?

Сергей пожал плечами.

– Я не понимаю… – искренне заявила Лиза. – Что значит «полиция потом»?

– Это значит… – Он покосился на егеря. – Это значит, что нужно все правильно преподнести, – понизил он голос.

– Правильно преподнести? – неожиданно выкрикнула она. – Правильно преподнести?! Эта тварь убила человека, угнала нашу машину, оставила меня одну в этом долбаном доме! Макса нет, он где-то в лесу, и я не знаю, что с ним случилось! Объясните мне, как это «правильно преподнести»?!

Сергей снова закивал.

– Я знаю, знаю…

– Что ты знаешь?!

– М-м-м… Ты же понимаешь, что сначала нам нужно разобраться во всем, а потом…

– Вы сотрете запись? Да? – Лиза истерично захохотала. – Вот как, значит? Для этого Поль прислал вас? Для этого?

– Лиза…

– Да, я – Лиза, и я чуть с ума не сошла только что! И все из-за этой скотины, которая опять выйдет сухой из воды!

– Мы ничего не будем стирать… Посмотрим – да, но стирать не будем. Просто…

– Я хочу уехать отсюда сейчас, – твердо произнесла она. – Делайте что хотите! Стирайте запись, уничтожайте пленку, сжигайте дом – творите что хотите, просто увезите меня отсюда!

– Лиза, мы не можем. Дай нам время.

– Какое, к черту, время?!

– Лиза, ты все понимаешь. Извини. – Сергей встал и вышел в коридор. Девушка проводила его разочарованным взглядом, понимая, что разговор зашел в тупик и никаких шансов свернуть в сторону нет.

Наступил рассвет. Небо приобрело насыщенный розовый оттенок. Серость ночи растворилась, словно пар изо рта, в который раз прощаясь с миром. Ночь уходила в никуда, забирая с собой одеяло страха, которым накрывает каждого, кто впустил темноту в сердце. Прячась среди деревьев, мгла словно продолжала твердить, что совсем скоро она вернется, а пока…

Лиза сидела на стуле, закутавшись в теплую мужскую куртку, и ждала, когда охранники обойдут весь дом, заглядывая в каждый угол. Рядом с ней сидел егерь, молча глядя в одну точку.

– Олег Владимирович, можно вас на минутку?! – крикнул начальник охраны.

– Да-да, иду, – встрепенулся он и поспешил в коридор, обходя лежащий на пути труп за несколько метров.

Лиза резко встала с места и направилась за ним.

– Ты куда? – обернулся местный.

– С вами. Одна я здесь не останусь.

Тот кивнул.

Они вышли на крыльцо и спустились по тропинке.

– Что?

– Где здесь ловит телефон?

– Хм, – он пожал плечами, – понятия не имею, в жизни не звонил из этих мест.

Лиза поправила челку.

– Надо подняться наверх, к машине.

Они бросили недоверчивый взгляд в ее сторону и направились к припаркованному автомобилю.

Это был такой же минивэн. В автопарке телекомпании было несколько совершенно одинаковых машин с фирменным логотипом, отличавшихся только номерами.

– Да, здесь есть пара делений, – Сергей начал рыться в записной книжке телефона.

Лиза наблюдала за ним, не скрывая презрения. Она понимала, что он тут ни при чем, но ничего не могла поделать со своими эмоциями. Мир перевернулся. Те, кто до этой ночи были друзьями, оказались равнодушными манекенами, преследующими только свои цели, а незнакомцы, от которых она ничего не ждала, протянули руку помощи, одарив ее заботой и пониманием. Измотанные нервы девушки соприкасались с пустотой в сердце, издавая безмолвный, леденящий душу крик разочарования. Ей больше не хотелось входить в положение других людей. Сейчас ей было нужно лишь одно: уехать отсюда поскорее.

– Откройте машину, я больше не зайду в дом.

Второй охранник чуть помешкал, но после одобрения старшего исполнил просьбу.

– Да, в доме прохладно, – согласился Сергей.

Лиза села на заднее сиденье еще не остывшего «Мерседеса».

– А можно включить печку?

– Конечно. – Младший сел за руль и завел машину.

Тепло мигом распространилось по салону. Лиза закрыла глаза: «Господи, как хорошо…»

Сергей негромко поговорил с кем-то по телефону и заглянул в машину.

– Ты здесь будешь?

– Да, – сухо ответила она.

– Хорошо. Мы пойдем глянем видео. – Лиза промолчала. Сейчас ей действительно было все равно, что они сделают с этой записью.

– Олег Владимирович, – обратился охранник к егерю. – Побудьте с ней, пожалуйста.

– Да-да, хорошо, – он растерянно пожал плечами и забрался в салон, закрыв за собой дверцу.

Тепло напоминало восход. И, несмотря на то, что они все еще были в этом проклятом месте, девушке захотелось улыбнуться. Лиза медленно приходила в себя.

– Олег Владимирович, – сказала она после того, как двое мужчин исчезли из виду, – спасибо вам.

– За что? – искренне удивился тот.

– За заботу. Поговорила я с вами по телефону, и как-то полегче стало на душе, не знаю… За то, что приехали, спасибо, и за чай.

– Да ну что ты, дочка, разве за это благодарят?

Лиза вытерла выступившие слезы.

– Я, конечно, была в недоумении, когда вы рассказали мне про Федора Степановича…

– Хм. Сам удивился, когда ты о нем сказала. Даже я забыл о том, что он егерем был раньше. Откуда же вы узнали?

Лиза улыбнулась снова.

– Я рассказала вам, что он привел нас сюда.

– Да, но…

– Я знаю, что это звучит нелепо, но это правда. Есть запись.

– Как это?

– Мы хотели взять у него интервью, но так и не смогли, поскольку приехал Ваня. Правда, он все-таки попал в кадр, но наш оператор, видимо, не успел увидеть его через объектив. Думаю, иначе он бы заметил…

– Что заметил?

– Он бы заметил, что Федор Степанович не совсем такой, каким мы его видим… – Она посмотрела на недоумевающего егеря. – Вам надо просто посмотреть пленку, и вы все поймете. Сначала после разговора с вами я подумала, что это ошибка, но потом посмотрела запись. Вы не представляете: мы сняли призрака! Можете сами убедиться в этом!

– Так он же помер давно…

– Я и еще несколько человек видели его, и довольно долго. Он был вполне реальный, казался обычным, кстати, очень милым человеком. И если бы не камера, которая сняла его, я бы никогда не поверила вам.

– Ну, как такое может быть? – сокрушался пожилой мужчина.

– Не знаю. Вы твердите, что он умер, а мы видели его вполне живым.

– Может, он не умер вовсе? Хотя нет, я был на похоронах. Кстати, если хотите, могу показать его могилку… А при чем тут камера?

– Объектив часто ловит то, что не видит человеческий глаз. Я не знаю, почему, но, вероятно, существует какое-то объяснение этому. Фотоаппараты часто снимают всякие странные силуэты на фоне пейзажа или какой-нибудь компании людей. Вы видели такое?

– Нет.

– В Интернете масса таких картинок.

– Настоящие?

– Понятия не имею… Но наша запись настоящая. Вы можете не верить, конечно, но я-то знаю.

– Чего ж не верить? Верю, конечно. В этих лесах такого добра пруд пруди.

Лиза снова вздрогнула от волны, подобно электрическому разряду, пробежавшей по всему телу.

– После сегодняшней ночи я уже ничего не отрицаю.

– Натерпелась, бедная…

– Вы были с ним знакомы?

Мужчина задумался.

– Можно сказать, что нет. Видел его, конечно, но тогда я еще не работал в лесах. Я ведь в эту деревню переехал недавно, лет десять тому назад, еще мать была жива. Собственно, к ней и переехал. До этого по дурости отсидел пять лет, а как вышел – понял, что идти-то и некуда. Так оказался здесь. Притужалов еще работал тогда. Жил через два дома от меня с сыном и невесткой. Я только приехал, а он буквально через месяц умер. Говорят, хороший был человек. Так что…

– Он говорил, что у него внук есть, но тот боится его, вот они и не общаются. Мы еще пошутили, что ему нужно просто побриться.

– Да, есть внук Даня, правда, родился уже после его смерти.

– А жена и дочь? Федор Степанович рассказывал, что они далеко отсюда, и он редко их видит.

– Не совсем так… Мужик настрадался, конечно: сначала дочь похоронил, а потом жену. Те в Москве жили, не с ним, видимо, разошлись, кто знает… От того не легче.

– Но он утверждал, что они видятся! Правда, сейчас его слова обретают совсем другой смысл, понимаете? С сыном и внуком он не общается, а с дочерью и женой поддерживает связь!

– Если честно, с трудом представляю, о чем речь. Все-таки, думается мне, что вас кто-то разыграть решил, что ли… Уж прости. Другое дело, одному в лесу быть – тут всякое почудится, но не ходить же с призраком и разговоры разговаривать?

Лиза закрыла глаза и откинулась на спинку.

– Я же говорю, есть запись…

– Да я-то слышу…

– Хорошо, давайте я расскажу, как он выглядел! Рост примерно метр семьдесят, седые недлинные волосы, бесформенные брюки цвета хаки, ботинки старые, вязаный свитер и кожаная куртка.

Олег Владимирович снисходительно кивнул.

– Так тут у нас все так ходят!

– И у всех ваших нет больших пальцев на обеих руках?

Этот аргумент застал собеседника врасплох.

– Ох, ты ж, етить! – негромко воскликнул он.

Лиза приподняла бровь.

– Все сходится?

– Его беспалым и звали за спиной… Тогда ничего не понимаю.

Лиза сложила руки на груди в замок.

– Не верите мне.

– Верю.

– Так если верите, то как вы не можете понять, что нам нужно убраться отсюда быстрее? Это страшное место, кому, как не вам, знать об этом?

– Я-то знаю, но этих, – он показал пальцем в сторону дома, – хрен переубедишь!

– Это обычные бультерьеры. Им дали приказ – они выполняют.

Егерь уставился перед собой.

– И что делать?

Лиза пожала плечами.

Прошло еще некоторое время. Девушка говорила без умолку, компенсируя свое ночное одиночество. Егерь охотно поддерживал беседу, но через полчаса, когда тема была пережевана, Лиза почувствовала усталость. Сидя в теплой машине и в удобном кресле, она вдруг поймала себя на том, что не слышит свои же слова. Перед глазами плыло и слегка звенело в ушах. Она и сама не заметила, как провалилась в сон.

Длинный узкий коридор становился все светлее. Выложенные черно-белым кафелем стены, потолок и пол напоминали шахматную доску. Здесь не было ни окон, ни дверей, одна лишь бесконечная перспектива спереди и сзади. Все это выглядело настолько однообразно, что можно было запутаться, откуда и куда ты идешь. Лампочки отсутствовали, но становилось все светлее…

Лиза открыла глаза. Сон, который ей приснился, был неприятным. В нем не было монстров или мертвецов, но его безысходность пугала не меньше привычных ужастиков.

Оглядевшись, она поняла, что одна в машине. Егеря поблизости не было. Печка все так же работала на всю мощь и, откинув в сторону куртку Сергея, она опустила стекло.

За окном окончательно рассвело. Новый день обещал быть пасмурным. Справа в низине виднелся дом, одиноко расположившийся посреди леса, а слева – тропинка, уходящая в чащу. Лиза вздрогнула. Мысль, которая пришла ей в голову, казалась сумасбродной и неправильной, но сопротивляться искушению не было сил.

Лиза вышла из машины и еще раз посмотрела вниз. Никого из мужчин поблизости не было. Она решительно подошла к водительской двери, села за руль и, не мешкая ни секунды, тронулась с места.

Путь через лес длиной в шесть километров был долог и непрост. То и дело оглядываясь, она не могла избавиться от чувства, что за ней гонятся. Двигаясь по проторенной дорожке, цепляя зеркалами ветки, она все-таки выехала к деревне.

Не сбавляя скорости, машина выехала из леса и оказалась на поляне прямо перед поворотом в деревню. Огромные деревья остались позади, а среди них и страхи, которые вцепились своими когтями, не желая ее отпускать. Лиза на секунду притормозила и посмотрела назад, стараясь справиться с нарастающими эмоциями; никого не увидев, она продолжила движение.

Теперь, когда она почти вырвалась из лап кошмара, девушка почувствовала, что слабеет. Силы, которые держали ее в тонусе, были на исходе. Это было совсем не вовремя, ведь впереди ее ждали еще сто с лишним километров до Москвы, где она будет по-настоящему в безопасности. Лиза понимала, что забыть эту ночь не сможет никогда, но в данном случае воспоминания менее опасны, чем ее нынешнее положение.

Озноб вернулся – теперь уже другой, какой бывает после сильнейшего стресса, доводящего человека до сумасшествия. Лиза сопротивлялась, как могла, но слезы лились ручьем, мешая следить за дорогой. Прилично отъехав, не в силах больше терпеть, она остановилась, поставила коробку передач на Parking, закрыла лицо руками и зарыдала.

Ее трясло. Чувства переполняли измученное сердце, вырываясь наружу. Лиза кричала, и в этом крике смешались отчаяние, страх, злость, обида. Забыв про все на свете, она кричала что есть мочи, стиснув руками виски и рыдая навзрыд.

Воспоминания пролетали с огромной скоростью, словно кадры кинопленки, ускоряясь с каждой секундой. В какой-то момент все превратилось в сплошную черную массу, но потом в этой зияющей пустоте возникло лицо Роба. Он смотрел на нее, и его черты становились все яснее. От этого грустного взгляда невозможно было скрыться. Это было невыносимо. Лиза открыла глаза.

Мутная от слез картинка медленно становилась четче. Вытерев лицо рукавом, девушка посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Опухшие веки покраснели, а темные круги под глазами выдавали бессонную ночь. Неподалеку среди деревьев ей померещилось какое-то движение. Лиза вздрогнула и тут же переключила коробку передач в режим Drive. Машина дернулась и покатилась вперед. Вглядываясь в уходящий пейзаж, она заметила силуэт, который секунду спустя вышел из тени на середину дороги. Это был Ваня. Он все так же держал велосипед в руках и улыбался. Мальчик неуверенно поднял руку и помахал ей вслед, но Лиза не собиралась останавливаться.

– Черт бы вас всех побрал! – воскликнула она. – Что ты тут делаешь в такую рань? – Лиза села поудобнее и решительно надавила на газ.

Лесные пейзажи сменялись полями и поселками. Пролетая мимо, Лиза даже не пыталась разглядеть богатства земли российской, чередующиеся с нищетой спившихся деревень. Главное сейчас было следить за дорогой и не заблудиться в этих забытых Богом местах.

Девушка проехала около двадцати километров по бездорожью, пока, наконец, не увидела указатель на Москву.

– Слава богу… Еще пара километров – и нормальная трасса.

Усталость и опустошенность легли тяжелым грузом, но она не переставала давить на педаль, подлетая на кочках и не жалея подвеску. Мысли путались, а глаза то и дело наполнялись слезами. Все, что она пережила за эту ночь, казалось страшным сном, но реальность не хотела уступать место фантазиям, неустанно напоминая о себе.

Лиза и не заметила, как разогналась до ста километров в час. Кривые дороги с крутыми кюветами казались ей сейчас меньшим злом, чем тот злосчастный дом. Она мчалась вперед – подальше оттуда.

Неожиданно машина влетела в выбоину и дернулась вправо. Лиза не успела вскрикнуть, как минивэн отбросило на обочину и замотало из стороны в сторону. Словно контуженная, она вцепилась в руль и зажмурилась. Резкий тормоз, вспышка, хлопок где-то снизу и секунда темноты…

Рев мотора продолжался. Машина еще немного повиляла, но удержалась на самом краю дороги. Лиза отрыла глаза и увидела, что продолжает движение. Она не поняла, как это произошло, но то, что каким-то чудом минивэн не перевернулся и не улетел вниз, мгновенно отрезвило ее. Проехав несколько метров, она остановилась.

Адреналин моментально разбавил кровь, заставив сердце колотиться как бешеное. Еще какой-то миг, и она бы слетела в кусты, изуродовав машину о деревья, поджидающие любого неудачника с распростертыми объятиями.

Лиза открыла окно.

– Нет, только не сейчас! Еще вся жизнь впереди, – она сделала несколько глубоких вдохов и, взяв себя в руки, продолжила путь.

 

Верю – не верю

Поль стремительно вышел из стеклянных дверей и запрыгнул в ожидавший его «Bentley».

– В офис, – скомандовал он водителю и уткнулся в телефон.

Шесть пропущенных вызовов начальника охраны беспокойно зарябили на дисплее.

Ситуация, в которую попала его съемочная группа, была из ряда вон выходящей. Даже столь опытный человек, как Поль Григье де Женотье, повидавший за свою жизнь немало профессиональных перипетий, не был готов к столь жесткому повороту событий. Он был растерян.

За спиной остался аэропорт Шереметьево, а впереди ждала проблема, которую придется решать именно ему, поскольку все люди, замешанные в эту историю, не считая Слима, были наняты именно им. Большой босс дал понять, что вопрос придется уладить деликатно – особенно в отношении членов его семьи. Запись с наружных камер должна была оказаться на его столе раньше, чем о ней узнает полиция. И дураку было понятно, что тот не собирается показывать ее никаким структурам. Нет доказательств – нет виновных. Полю оставалось лишь замести следы и решить вопрос с теми самыми свидетелями, которых, как сказал большой босс, «быть не должно». Женотье предстояло переступить грань собственной морали и стать соучастником преступления, скрывая правду от закона. Как именно это сделать, он пока не знал. К тому же у него было катастрофически мало времени, поскольку о трупе в любом случае должно быть заявлено, и чем скорее, тем лучше. Держать его там пару дней не представлялось возможным.

Перебирая в голове ходы, он пытался найти оптимальное решение задачи, но каждый раз сталкивался с тупиковой ситуацией. Поль порылся в телефоне и нервно нажал кнопку вызова.

– Слушаю, – сразу ответил мужской голос на другом конце.

– Я уже в Москве.

– Отлично.

– Мне нужно ехать туда?

– Не думаю. Решай вопросы в Москве, я сам съезжу и пойму, что к чему.

Поль массировал виски.

– Миша, дело гнилое…

– А я, по-твоему, не знаю? Я, черт бы вас всех побрал, председатель совета директоров этой гребаной компании! Ты понимаешь, сколько дерьма на меня польется, если будет известно, что мой скотский племянник убил человека?!

– Понимаю. Но меня радует, что ты хоть понимаешь, что он «скотский».

– Хватит глумиться.

– Миша, это были мои люди. Мои, понимаешь? Каждый из них – профессионал своего дела, а теперь одного убили… – Поль выдохнул. – Второй, между прочим, известный телеведущий, пропал без вести непонятно где и как. Продюсер, наверное, поседела в свои двадцать восемь лет, наблюдая все это. – Он выдержал паузу. – Ты понимаешь фразу: «наблюдала все это»? – В трубке молчали. – Допустим, ты уничтожишь все записи, затем объяснишь полицейским, почему сразу после убийства Лиза позвонила мне, а не им, и почему труп пролежал в доме всю ночь и день, а лишь потом мы сообщили об этом. Допустим, ты решишь этот вопрос и сможешь закрыть глаза закона на некоторые нестыковки, допустим. Но теперь ответь, что мне сказать Елизавете, когда она спросит: «Поль, а почему я должна врать, если знаю, что это было убийство, а не несчастный случай? Ради чего я должна покрывать Слима?»

Михаил молчал, внимательно слушая собеседника. Поль продолжал.

– Она его ненавидит. Впрочем, как и все остальные, ты знаешь. С какой стати ей становиться на сторону человека, из-за которого все вдруг перевернулось вверх дном? Как я могу помешать ей говорить правду? У тебя есть возможность стереть память человека?

Михаил выдержал паузу.

– Есть пара специальных приемов.

Поль презрительно улыбнулся.

– Ты о чем? Насмотрелся «Людей в черном»? – как ни в чем не бывало спросил он.

– Ты все понимаешь.

– Это угроза? – Женотье усмехнулся. – Насколько я понимаю, ты Селеверстов Михаил Григорьевич, председатель совета директоров телекомпании NeTV, а не Чикатило Андрей Романович, маньяк-убийца. И, если я верно понимаю, о каких приемах ты говоришь, то это не то решение вопроса.

– Хм… Ты знаешь Чикатило по имени-отчеству? Любопытно… Я даже не знал, как его зовут, – с издевкой ответил тот.

– Я, знаешь ли, отсматриваю программы своей компании, в отличие от тебя, и стараюсь заработать нам деньги, но сейчас не об этом.

– Угу.

– Я только что прилетел из Парижа и еду в офис. Ты первый, кому я позвонил после приземления. И ты мне так и не ответил, что, по-твоему, я должен сделать, чтобы Лиза сказала полиции, что это несчастный случай.

– Не знаю, это же твои люди, вот и постарайся найти к ним подход.

– Да, это мои люди, и они никого не убивали, в отличие от твоего племянника.

– Ты повторяешься.

– Кстати, где он сейчас?

– Пока не знаю, но, думаю, появится.

– Мой тебе совет: оставь все как есть и вызывай полицию сейчас же. Поверь мне, на тебя польется намного больше дерьма, если ты скроешь преступление.

– Поль, ты вроде взрослый человек. Ты понимаешь, что это сын моей сестры? От того, что он прикончил этого оператора-неудачника, мне не жарко и не холодно!

– Вот как ты заговорил… Он убил человека и сбежал, оставив остальных в лесу за кучу километров от Москвы! Это преступление, Миша! И я не собираюсь нарушать закон и заставлять Лизу делать то же самое!

– Поль… – Михаил задумался. – Ты не понимаешь. Как бы тебе объяснить? Ты в России, и здесь другие правила. Если ты не поможешь мне с нужными показаниями, то, боюсь, мне придется обратиться к другим, менее человечным людям, сечешь? Зачем ты так подставляешь своего работника?

Поль закивал.

– Ох, Миша, Миша! Извини, что говорю тебе это, но раз уж так все повернулось… Я не дам тебе даже притронуться к ней. Предупреждаю: забудь об этом. – Он говорил с холодной улыбкой. – Спустись с небес и попробуй понять, что ты – не самый влиятельный человек в мире.

– О, а ты у нас самый-самый?

– Нет, – нарочито засмеялся Поль, – конечно, нет. Я – скромный француз, работавший с тобой все эти годы. Но я знаю тех, кому ты можешь быть весьма интересен. Ты же знаешь, любой бизнес может вызвать кучу вопросов, и я говорю исключительно о законных действиях, заметь.

– Ух, какие мы зубастые и пушистые! – столь же мило ответил Михаил, принимая правила игры.

– Ты должен знать: если собака не кусает, это еще не значит, что у нее нет зубов. Рядом с ней ты в безопасности ровно до тех пор, пока она считает тебя хозяином.

– Мне приятна твоя аналогия.

– Я готов быть псом в твоих глазах, это не проблема, но ты должен знать, что я далеко не щенок, «хозяин»! – продолжал Поль с улыбкой. – У тебя есть прекрасная возможность не спускать меня с цепи, но для этого тебе придется набрать «02» и сделать все правильно, по закону. Иначе…

– Иначе что?! – расхохотался Михаил. – Иначе что?! – повторил он. – Я скажу тебе, что иначе: я могу сделать так, что она вообще больше ничего не вспомнит! Я лично пробью ей голову на хрен! Или сделаю так, что все будет выглядеть, будто это она убила того чувака!

– Роб. Его звали Роберт.

– Да мне насрать, как его звали! – Он повысил тон. – Видео, считай, не было, мои ребята на месте и уже постарались. А Слим, когда он появится, даст показания в полиции, что видел, как она стукнула жертву по голове, испугался и уехал, опасаясь за свою жизнь. Вот и все, мой друг, вот и все! А дальше мы посмотрим, кто перетянет одеяло на себя – ты или я!

– Ты пойдешь на это ради какого-то ублюдка, разрушившего не только свою жизнь?

– Да, мой друг, да! Это у вас, французов, не принято заступаться за своих, а у нас в России детей в обиду не дают!

– У нас, французов, принято воспитывать детей так, чтобы потом не пришлось отмазывать их, если ты об этом. А квасить водку, забыв обо всем, и оставлять ненужного сына больным бабушкам и дедушкам, уезжая с молодым любовником, у нас и правда не принято. В этом, ты прав, мы совсем разные.

– Мне насрать, какие вы! – заорал Михаил. – Ты в России, братец, и пока ты здесь, будешь прыгать под нашу дудку! Скоро ты узнаешь, как она звучит!

– Ну, что ты, Миша, я знаю. – Поль был спокоен. – Она звучит точь-в-точь как твой голос, раздающийся из динамика диктофона на столе у следователя.

Молчание.

– Не понял…

– Все ты понял, Миша.

– Хм… Какая ты сволочь! Ты записываешь наш разговор?

– Ну, перестань, не нужно оскорблений.

– Какая же ты сука, – негромко произнес тот.

– Так что, общение зашло совсем не в ту степь?

Михаил был обескуражен и не понимал, как теперь вести переговоры.

– А если я дам ей много денег?

– Я передам твое предложение, обещаю. Если ты думаешь, что я хочу влезать во все это дерьмо, то ты не прав.

– Хорошо, и как поступим? – Михаил мигом стал шелковым.

– Если с Лизой или со мной что-то случится, ну, вдруг, мало ли, то можешь считать, что эта запись уже в полиции. И тогда сядет не только твой племянник, но и ты. Подумай о своих родителях, вряд ли они переживут такое! Также я передам Лизе твои слова о вознаграждении, и если она примет это предложение, то я не буду давить и добиваться справедливости. И последний совет. – Поль взял маленькую бутылку воды из подлокотника и неспешно сделал глоток. – Позвони Лосеву и останови его, не рой себе яму. Прекращай блефовать и просто дай мне поговорить с Лизой.

Михаил негромко смеялся в трубку. Поль слушал его злорадный смех, глядя на пролетающий мимо пейзаж. Наконец, тот успокоился.

– Ну что, мой друг, тогда на связи? – негромко произнес Михаил.

– Именно.

– Признайся, чувствуешь себя Наполеоном?

– В каждом французе есть что-то от Бонапарта.

– Хм… – усмехнулся тот. – Тогда вы должны помнить и о Кутузове.

– Что-то припоминаю… Если мне не изменяет память, у него остался лишь один глаз? В этом вы с ним пока не схожи. Но не думаю, что нужно повторять ход истории и оставлять тебя без последнего шанса увидеть мир во всем его разнообразии. – На этом Поль закончил разговор.

Отстранив телефон, он остановил запись встроенного диктофона и тут же отправил аудиофайл на несколько своих электронных ящиков, включив в рассылку и Жаклин. Удостоверившись, что письма отправлены, он набрал номер Елизаветы.

«Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».

Поль сделал еще несколько тщетных попыток и откинулся на спинку кресла. Мерзкое чувство беспокойства усиливалось с каждой минутой. Он быстро набрал текст и отправил SMS Жаклин: «Долетел прекрасно. С добрым утром. Люблю».

Дисплей погас, оставляя его наедине с мыслями, в сопровождении еле слышного шума мотора и мелькающей за окнами Москвы.

Холодный ветер вальяжно прогуливался по улицам, то и дело натыкаясь на пешеходов и отвешивая им невидимые, но ощутимые пощечины. Природа нынешней ранней весной не отличалась благосклонностью, и заморозки упорно не желали отступать. Но всевластное время возвращает все на круги своя, тщательно восстанавливая равновесие. Людям остается лишь покорно ждать благосклонности одной из главных сил и своевременности другой, пытаясь не сойти с ума от осознания собственной беспомощности.

Поль посмотрел на часы и направился к выходу. Проторчав весь день в офисе в попытках правильно выстроить дальнейшие действия, он задумчиво сел в машину.

Чтобы сыграть на опережение, он старался просчитать все возможные ходы Михаила, который явно не планировал сдаваться так быстро. Женотье смог на время загнать его в тупик и дать себе небольшой тайм-аут, но как долго он продлится – этого не знал никто. Михаил был слишком не прост и имел достаточно серьезные связи, чтобы устроить всем вокруг «сладкую» жизнь. Война началась.

– Домой, – сказал он водителю и поднял шторки на задних стеклах.

Лиза до сих пор не появилась. Женотье не находил себе места, пытаясь отогнать мысли о самом худшем. Он несколько раз говорил с Сергеем, начальником охраны, но смог узнать лишь то, что Лиза уехала на их машине. Подробностей о трупе и видеозаписях выудить так и не удалось. Цепной пес большого босса был крайне осторожен в общении с ним и не собирался выкладывать факты, способные хоть как-то повлиять на ход дальнейших событий.

Было ясно, что Женотье недолго удержится в этой телевизионной компании. Возможно, он вообще больше не сможет работать в России. Поль слишком хорошо знал, что страшнее беспринципного спрута может быть лишь уязвленный беспринципный спрут с хорошей памятью. Это крайне небезопасно в стране, где у руля зачастую бандиты, выжившие в лихие девяностые и чудесным образом превратившиеся в «законопослушных» предпринимателей. Безусловно, ждать честной игры нигде не приходится, так устроена жизнь, но все-таки у стен Лувра меньше шансов быть съеденным заживо, чем в клетке со львами.

Они доехали от улицы 1905 года до Мосфильмовской за какие-то двадцать минут. Поль вышел из машины и жестом показал водителю, что сам позвонит, когда будет нужно. Тот кивнул и без лишних вопросов исчез за поворотом.

Промозглый ветер сквозил среди припаркованных машин и с легкостью взлетал на пандус, на котором одиноко стоял Поль. За спиной была дверь в подъезд элитной многоэтажки, больше напоминавшей огромный бизнес-центр, но Женотье не спешил внутрь. Он все пытался понять, чего пугаться больше: произошедшего или неуверенности в собственных силах. Он давно не был настолько подавлен.

И все-таки больше всего его беспокоила угроза, нависшая над Елизаветой. Никогда доселе он не принимал так близко к сердцу проблемы по большому счету постороннего человека. Все его мысли были о том, как спасти ее, а потом уже уберечься самому. В этом не было наигранного героизма, это были честные мысли взрослого человека, осознающего свою ответственность. Конечно, Поль мог бы в любой момент исчезнуть навсегда и забыть этот кошмар, пустив все на самотек, но трусость была не в его правилах.

Поль посмотрел на темное небо, освещенное иллюминацией гигантского города, и вдохнул холодный воздух. Перед его глазами стоял Париж, его улочки и особая атмосфера любви и свободы. Всего несколько часов назад он дышал тем воздухом, ощущая рождавшуюся в нем умиротворенность. Он уже успел привыкнуть к России, но сейчас, стоя под хмурым московским небом, Поль впервые почувствовал себя чужаком в этой стране. Бессилие и уязвимость впились в него острыми когтями, затягивая все глубже в свою нору, полную страха и неизвестности.

Однажды, когда он был маленьким мальчиком и страшно переживал из-за развода родителей, отец привез его на Елисейские поля. Они долго гуляли, ели мороженое, а затем поехали к Эйфелевой башне и поднялись на нее. Вокруг не было ни души. Наверху отец взял его за руку и подвел к самому краю.

– Сынок, сейчас у нашей семьи не лучшие времена. Я знаю, что для тебя это сильнейший удар, знаю, что ты обижен на меня и на маму и имеешь на это право, но я хочу сказать тебе кое-что, – отец обнял его за плечи. – Посмотри вниз. Что ты видишь?

– Город, – ответил маленький Поль.

– Город, огромный город! Но мы сейчас так высоко, что все улицы и дома кажутся игрушечными.

– Да.

– Я хочу, чтобы ты запомнил сегодняшний день и каждый раз, когда встретишь на своем пути проблемы, которые будут казаться тебе неразрешимыми, ты смотрел на все отсюда – с Эйфелевой башни. Все, что тебе кажется гигантским, на самом деле не такое уж и большое. А все потому, что по-настоящему большой мир – это твое сердце, а не то, что вокруг. Достаточно подняться на башню, как все покажется маленьким и смешным, и лишь то, что внутри тебя, останется неизменным, вне зависимости от высоты над уровнем моря. Запомни: нет проблем, которые невозможно решить, есть лишь страх внутри тебя, который не позволяет увидеть их в нужном ракурсе.

Тогда маленький Поль не до конца осознал отцовские слова, но этот день настолько ярко запечатлелся в его памяти, что каждый раз, сталкиваясь с трудностями, он вспоминал вид игрушечного Парижа. Это и правда помогало. Вот и сейчас он представил, как взбирается по лестнице наверх, чтобы увидеть все в правильном свете. Он стоял, закрыв глаза, и мысленно прорисовывал каждую деталь постепенно уменьшающегося огромного мира.

Поль открыл глаза и поморгал. Еще раз, оглядев освещенный фонарями двор, он направился к подъезду, но перед самым домофоном остановился. Почувствовав затылком чей-то настойчивый взгляд, Поль невольно обернулся. Он не сразу рассмотрел спрятавшуюся в тени соседнего подъезда фигуру, но порция адреналина тут же впрыснулась в кровь. Женотье прищурился, пытаясь разглядеть черты лица незнакомца, но тот сам шагнул на свет.

– Лиза?! – воскликнул он.

Она молча подошла к нему и опасливо заглянула в глаза.

– Я звонил тебе раз тридцать! Почему ты не отвечала? – Он взял ее за руку и неуверенно потянул к себе, пытаясь обнять.

Она поддалась, но не обняла его в ответ.

– Почему не позвонила мне и не сказала, что ты уже здесь? Давно ждешь?

Она опустила голову и заплакала. Поль обнял ее крепче.

– Боже мой, я уже надумал себе столько всего! Не понимал, где тебя искать… Почему ты не перезвонила? – Лиза продолжала всхлипывать и дрожать.

Отстранив ее голову от своего плеча, он посмотрел в заплаканные глаза.

– Успокойся, королева Елизавета, все будет хорошо! Я рядом!

Поль продолжал держать девушку, стараясь не делать резких движений, но ее растерянный взгляд все так же беспокойно блуждал по сторонам.

– Тебя что-то пугает? – Лиза вытерла нос и снова оглянулась. – Что такое? Кто-то следит за тобой? – Лиза продолжала молчать. – Так, все, быстро в дом! – он набрал код домофона, и дверь запищала.

Они торопливо прошли мимо консьержа и вызвали лифт.

– Ты меня напугала! – не успокаивался Поль. – Я понятия не имел, где тебя искать.

В этот момент из своей каморки выглянул консьерж.

– Что? – спросил он.

– Ничего, я не вам.

– А-а-а-а… – старик развел руками. – Я думал, вы мне что-то говорите, прошу прощения.

– Ничего страшного, – Женотье учтиво кивнул, и консьерж скрылся из виду.

Двери лифта раскрылись, и они поднялись на пятнадцатый этаж.

– От Макса нет известий? – Поль открыл квартиру, и они зашли внутрь.

Лиза глубоко вздохнула.

– Нет.

– Думаешь, он все еще в лесу? – Она пожала плечами и позволила ему снять с себя пальто.

– Не знаю, он так и не вернулся обратно. Прошло уже слишком много времени, он должен был появиться…

– Да, но ты же не появлялась, хотя уже давно в Москве. Кстати, когда ты приехала?

– До обеда я была уже дома.

– Да уж… Не судьба была перезвонить мне?

– Я только-только пришла в себя…

– Понимаю. Сейчас за рулем?

– Нет, – еле слышно ответила Лиза.

– Ты, конечно, добавила седины в мои и без того белые виски… Так и чокнуться можно.

Они прошли в гостиную. Поль включил свет. Лиза внимательно наблюдала за каждым его движением, и он обратил на это внимание.

– Ты странно на меня смотришь…

– Разве?

– Да, очень странно! Я чувствую себя неуютно.

– Я могу уйти.

Он улыбнулся.

– Ты пришла сюда для того, чтобы сказать мне, что можешь уйти?

Лиза пожала плечами.

– Я пришла для того, чтобы ты знал всю правду о том, что произошло. Но я не понимаю, можно ли верить хотя бы тебе или уже нет.

– С каких пор ты перестала мне верить?

– С сегодняшней ночи.

Поль развел руками.

– Я разве… что-то не так сделал?

– Наверное, ты все сделал правильно.

– Что значит «наверное»?

– Я ждала твоих людей, как манны небесной! – Лиза покачала головой. – Мне нужна была помощь, и я покорно ждала ее в глупой надежде, что они увезут меня оттуда как можно скорее. Но когда они приехали, оказалось, что их главная цель – уладить все вопросы и прибрать за Слимом до приезда полиции. Мне же было велено сидеть в доме с трупом и даже не пытаться сдвинуться с места. Не знаю, возможно, я бы до сих пор была там, если бы не угнала эту дурацкую машину. – Девушка с укором смотрела на Женотье. – И после того, как ты дал мне почувствовать себя никчемной пешкой, ты хочешь, чтобы я смотрела на тебя с беззаветным доверием?

– Постой, постой… – Он выставил ладони вперед.

– Постой? Ты не знаешь, что я пережила в ту ночь в том проклятом доме! Ты понятия не имеешь, какая чертовщина там творилась!

– Лиза, – перебил Поль, – постой, прошу тебя.

Она замолчала. Он выдохнул и продолжил:

– Во-первых, это не мои люди. Во-вторых, я знаю, тебе сложно, но нужно понять, что ситуация из ряда вон выходящая. В третьих, я всегда был, есть и буду на твоей стороне, ты должна это знать.

– На моей стороне? Да я не знаю, с кем ты, Поль! – Ее глаза вновь наполнились слезами. – Мне ты говоришь одно, а там, на деле, все выглядело совсем иначе! Они уже уничтожили видео или займутся этим после того, как большой босс посмакует документальный триллер?

Поль на секунду задумался, но тут же заговорил. Его тон был спокойным.

– Сегодня утром я говорил с Михаилом. Это был не очень приятный разговор, который, как мне кажется, уничтожил все мои шансы остаться в этой компании. Его позиция ясна: он спасает шкуру своего племянника, но наши позиции в корне отличаются. Мы расстались как враги. Игра «кто сильнее» уже началась, и я собирался поговорить с тобой об этом. – Лиза слушала внимательно. – Не спорю, мысли о неких компромиссах возникали, но то, что я могу подставить тебя, – полный абсурд! Единственное, на что я согласился, это передать тебе его предложение…

– Предложение?

Поль вздохнул и развел руками:

– Он не желает шумихи вокруг убийства и потому хочет заплатить тебе большую сумму денег за молчание.

Лиза, не мигая, смотрела ему в глаза. Слезы катились по ее щекам и капали на сложенные на коленях руки.

– Деньги, – тихо повторила она.

– Деньги, – подтвердил он.

Они молчали. Поль не давил, ожидая ответа. Это должен был быть ее выбор, и он не хотел навязывать собственное мнение. Подойдя к окну, он задернул шторы.

– Ты голодна?

Она покачала головой.

– Выпьем?

Ответа не последовало.

Поль прошел к барной стойке и взял с подставки бутылку белого вина, а из стеклянного шкафа – два бокала.

– Белое?

Она кивнула.

Женотье разлил вино и сел рядом с Лизой.

– Королева Елизавета, – он протянул ей бокал, – ваше вино.

– Спасибо, – прошептала она и сделала глоток.

– Так-то лучше.

Лиза снова отпила.

– Я впервые у тебя дома.

– Добро пожаловать.

– Да уж. Для этого должно было случиться непоправимое…

– Видимо, всему свое время.

Она посмотрела на бокал.

– Хорошее вино.

– Обычное «Пино Гриджио». – Он пригубил.

Лиза залпом выпила остаток и протянула ему пустой бокал. Поль молча наполнил его снова.

– Что будем делать?

Она пожала плечами.

– Не знаю.

– Я не хочу на тебя давить, – произнес Поль. – Но тебе надо хорошенько подумать: эта скотина просто так не отстанет. Я беспокоюсь за тебя.

Лиза усмехнулась.

– Убьет?

– Я не исключаю расправы. Нам нужно все взвесить.

Лиза вновь выпила до дна. Поль налил еще.

– У меня есть запись его угроз. В крайнем случае, можем спекулировать этим, но ты понимаешь, это крайне небезопасно. – Он глотнул вина. – Если тебе интересно мое мнение, думаю, тебе нужно взять деньги и постараться забыть эту историю. Понятно, что ни ты, ни я работать там уже не будем, но это единственный шанс уйти без риска. Справедливости не добьешься, так что подумай сейчас только о себе. Поможешь родителям, уедешь на некоторое время из Москвы, а потом, думаю, все устаканится. – Поль выпил еще и снова наполнил бокал Елизаветы.

Она, не мешкая, выпила до дна и посмотрела Полю в глаза.

– Устаканится… – закивала она. – Мне кажется, все уже давно устаканилось… Роб мертв, Макс пропал, я куплена, Слим, эта сволочь, невиновен… Все действительно устаканилось! Все отлично! – Она засмеялась. – Алле-оп! Деньги решают все, ты же знаешь!

– Сейчас они гарантируют твою безопасность.

– Безопасность надо было гарантировать чуть раньше, когда мы были там. Когда я говорила тебе, что эту скотину не нужно брать с собой! Когда я просила тебя этого не делать, но ты меня не слушал. «Повякает и перестанет» – так ты думал? – Она говорила громко. – Тогда надо было гарантировать мою безопасность!

– Ты винишь во всем меня?! – повысил голос Поль.

– Нет, себя! – крикнула Лиза. – Себя! За то, что не послала тебя к чертям собачьим, когда ты рассказывал мне байки о том, что все будет хорошо! Себя за то, что нашла этот дом! Себя за то, что еще тогда не закрыла эту долбаную программу! Себя за то, что пыталась угодить тебе и не послала вас всех на хрен в офисе! – Губы у нее тряслись. – Единственный человек, который тут ни при чем, – Роб! Не тварь, преследующая свои интересы, как все мы, а нормальный, слышишь, нормальный человек! – Лиза зарыдала. – Я видела, как он умирает, Поль! Я вот этими руками затыкала ему дырку в шее, чтобы он не истек кровью! Вот этими руками! – Лиза подняла трясущиеся руки и крепко сжала кулаки. – Он валялся в сарае, беззащитный и мокрый от дождя! Он был еще жив, когда эта тварь угнала нашу машину, оставив нас в чертовом доме! Поль, мы тащили его в дом, как тушу, как кусок мяса! И мы не смогли спасти его, потому что тот малолетний урод лишил нас шанса это сделать! Я виню себя за то, что не помешала Максу искать Слима в лесу. Может, одной жертвой было бы меньше… И сейчас, когда я еще толком не отмылась от человеческой крови и всего этого дерьма, от которого вряд ли вообще отмоюсь, ты говоришь мне, что нужно взять деньги и отойти? Это что, мать твою, игра «Кто хочет стать миллионером»? Это, по-твоему, какое-нибудь долбаное ток-шоу?! Это жизнь! – вопила она. – Это моя долбаная жизнь, Поль! И уж лучше я сдохну, чем заткнусь и буду жить со всем этим! Пошел ты к черту, слышишь, пошел ты к черту!

Поль резко взял ее за волосы и притянул к себе. Лиза не успела опомниться, как он впился губами в ее губы, и в квартире воцарилась тишина.

Это было настолько неожиданно, что Лиза даже не успела понять, почему все вокруг исчезло, растворилось. Провалившись в поцелуй, они на мгновение выпали из времени. Спустя минуту Поль медленно отстранился от ее лица. Они смотрели друг на друга, опешив от случившегося. Женотье опустил голову и выдохнул.

– Вот это да… Я…

Но на этот раз уже Лиза не дала ему договорить. Поль обнял ее и положил на диван.

Нежный поцелуй становился все более страстным. Они «съедали» друг друга, кусая губы и не замечая боли. Поль торопливо снял с нее блузку и быстрым движением освободил от бюстгальтера. Лиза расстегнула его рубашку и обхватила его голову руками; ее пальцы утонули в густой шевелюре. Они скатились на пол, столкнув бутылку и бокалы с журнального столика. Одной рукой держа ее за волосы, а другой чуть царапая спину, Поль целовал шею и мочки ушей. Забыв про запреты, он выпустил на волю свои желания, даже не задумываясь о том, что будет завтра. Сейчас он хотел ее так сильно, что не мог бороться с соблазном.

Продолжая слегка покусывать ее и крепко держать, словно хищник, вцепившийся в добычу, он мелкими поцелуями спустился к груди. Лиза отвечала стонами, то и дело вонзая ногти в его широкую спину. Глаза девушки закатились, а тело извивалось, словно змея, вырывающаяся из рук. Мужское дыхание вторило женскому, сливаясь в единую мелодию возбуждения.

– Я хочу тебя, – прошептала она срывающимся голосом.

Поль коснулся ладонью ее щеки и провел языком по ее губам. Резким движением он задрал юбку и лег сверху. Затем, не говоря ни слова, расстегнул брюки и прижался к ней. Лиза тут же обхватила его ногами и выгнула спину. Стон стих, но через миг возобновился и, пройдя пунктиром через дыхание девушки, превратился в крик блаженства. Никогда еще этот мужчина не был так близко и никогда еще она не чувствовала столь сумасшедший порыв, которому поддалась сейчас.

– Мы с тобой натворили дел… – выдохнул Поль, лежа на полу и глядя в потолок.

– Да, неожиданно, – согласилась Лиза.

– Неожиданно? – Женотье искренне рассмеялся. – По-моему, неожиданно то, что мы натворили их только сейчас! Вот это действительно неожиданно!

Лиза не скрывала улыбку.

– Ты жалеешь?

– О том, что натворили, или о том, что только сейчас?

– Обо всем.

Он замолчал на секунду.

– Конечно, я отвык от другого тела, но сейчас я ни о чем не жалею.

– А как же чувство стыда перед Жаклин?

– Хм… Мне уже давно не двадцать. С возрастом все приобретает совсем иные черты. Все больше живешь прошлым и все меньше боишься будущего.

– А что с настоящим?

– Настоящим просто живешь. Когда ты юн, у тебя не так много прошлого, чтобы вспоминать о нем, зато столько будущего, что можно забыть о настоящем. Мне нравится мой возраст, потому что лишь сейчас я действительно живу.

Лиза пожала плечами.

– Ты, как всегда, прав.

– Ну, что ты… – игриво возразил Поль. – Хотя, пожалуй, соглашусь с тобой. – Он повернулся к ней и коснулся пальцами ее лица.

Лиза затихла. Он медленно потянулся к ее губам и остановился.

– Ты плачешь?

Девушка отвела глаза.

– Королева Елизавета, вынужден признать, что тебе и это идет. – Он вытер большим пальцем ее слезы.

Лиза все так же лежала на полу. Слезы тонкими струйками скатывались по щекам и падали на пол, едва задевая мочки ушей. Печальные зеленые глаза смотрели в никуда. Ее дыхание было ровным.

– О чем ты думаешь?

Она закрыла глаза.

– Всю жизнь я шла вперед, чтобы доказать всему миру, что способна на что-то. Наверное, это мешало мне смотреть по сторонам и думать о ком-то еще, кроме себя. Было ли мне стыдно? Нет, но я часто думала об этом. Вокруг меня всегда было много простых вещей, но я не замечала их, пытаясь найти что-то, как мне казалось, более достойное внимания. Оказалось, что вся моя жизнь и состояла из тех самых простых вещей, просто я старалась усложнить их и почувствовать себя более весомой. Вся эта ответственность, глобальность происходящего – не что иное, как выдуманный мир. – Она вытерла слезы. – Что я имею на самом деле? Одиночество, вечную неуверенность в завтра, фальшивых приятелей и чашку кофе по утрам. Вчера ночью я впервые столкнулась с чем-то действительно важным и, как оказалось, не была к этому готова. Если бы до этого мне хватило ума замечать простые вещи, возможно, все было бы иначе. – Она повернула голову и посмотрела на Поля. – Знаешь, почему я здесь? – Он молчал. – Потому что я хотела этого. И дело не в том, что мне некуда больше идти, и не в том, что ты единственный, кто может разобраться во всем… Просто, наконец, я стала самой собой и хотела, чтобы ты первый увидел это. Мне очень жалко Роба. Признаюсь, он даже понравился мне той ночью, но… Но когда случилось несчастье, я поймала себя на мысли, что в виде реального спасителя представляла только тебя. И когда я думала об этом, мне становилось легче. Для меня ты стал талисманом. Думая о тебе, я всегда представляю большой драгоценный камень, который нельзя ни поцарапать, ни разбить, ни уничтожить. И если ты спросишь, что для женщины является главным фактором в мужчине, я скажу: безоглядная уверенность в нем. Я хочу тебе признаться… Нет, не в любви. – Она пристально смотрела в его глаза. – Любовь – это совсем другое… Я хочу признаться тебе в том, что ты – единственный мужчина в моей жизни, в котором я была уверена. Хотела ли я тебя? Наверное, да. Любила ли я тебя? Уверена, что нет. Но никто из тех, кого я хотела сильнее и однозначно любила, не стал для меня талисманом. И мне кажется, что это чувство больше, чем любовь в нашем, людском понимании. Если ты спросишь меня, люблю ли я Бога, я отвечу «нет». Как я могу любить кого-то, кого я никогда не видела и о ком знаю лишь по книгам? В этом трудно признаться, но я скорее боюсь Его. Мне внушили это. Делая что-то плохое, я думаю о том, как убежать от Него, делая что-то хорошее, я думаю о том, оценит ли Он. Разве это честно? Разве это любовь? Нет. Но при этом Он единственный, кому я молюсь. И в такие минуты я понимаю, что это больше, чем любовь, это абсолютное доверие. Сегодня ты спросил у меня: «Для чего ты приехала?» Я приехала для того, чтобы ты узнал меня. Для того, чтобы хотя бы попытался понять, что ты для меня значишь. Завтра ты уедешь в Париж, я же останусь здесь, навсегда растворившись в твоих воспоминаниях. И пусть я никогда не стану твоим талисманом, я вечно буду благодарна тебе за то, что именно ты помог мне познать что-то большее. Теперь я спокойна.

Поль смотрел на Лизу, не пытаясь найти во всем этом какой-либо подтекст. Сейчас, как никогда ранее, все было на поверхности. Лиза не пыталась вызвать жалость к себе или намекнуть на то, что в его жизни есть Жаклин и ей нет здесь места. Нет, все было не так банально. Ее слова были столь искренни, что не нуждались в комментариях.

Лиза встала и подошла к окну.

– Мне пора. Ты можешь вызвать такси?

Поль тоже поднялся и сел на диван.

– Оставайся, утром я отвезу тебя домой.

Лиза промолчала в ответ. Женотье улыбнулся, понимающе кивнул и без лишних слов взял со стола мобильный.

– Я не знаю ни одного номера такси… – задумчиво произнес он.

– Посмотри в Интернете.

– Подожди, я попрошу консьержа. – Он нажал кнопку вызова. – Алло, добрый вечер еще раз. Да, это Поль. Простите, у вас есть номер телефона какого-нибудь проверенного такси? Отлично. Будьте любезны, вызовите на ближайшее время. Да… Хорошо. – Он положил трубку и обратился к Лизе: – Перезвонит, когда подъедет машина.

Лиза кивнула и подобрала с пола разбросанные вещи.

Поль дождался, когда она застегнет последнюю пуговицу на блузке, и негромко уточнил:

– Насколько я понял, ты твердо решила?

– Мы уже вызвали такси.

– Я могу отменить заказ. – Он снова потянулся к трубке.

– Нет, я хочу уйти.

Он кивнул.

– Понимаю. – Поль тяжело выдохнул.

Лиза села рядом. Он взял ее за руку.

– Не думаю, что что-то случится, но все-таки тебе некоторое время нужно быть осторожней. Думаю, будет лучше, если ты пока поживешь у какой-нибудь подруги.

– У меня нет подруг в Москве.

– Хм… Я думал, только я не обзавелся здесь друзьями…

– Работа у нас такая.

– И работа тоже, – согласился Поль.

– А Слим нашелся? – спросила Лиза.

– Нет. Ни его, ни машины до сих пор нет, насколько мне известно.

– Может, тебе просто неизвестно?

– Не исключаю. Но в любом случае после того, как все вернется на круги своя, думаю, тебе не помешает куда-нибудь уехать, перезагрузиться…

– Вернется на круги своя… – задумчиво повторила Лиза.

– Ты сомневаешься в этом?

– После вчерашней ночи я сомневаюсь во всем.

– Время лечит.

– Ты становишься оригинальным, – улыбнулась она, но Поль не ответил на легкую колкость.

Раздался телефонный звонок. Поль поднял трубку.

– Да, слушаю.

Звонил консьерж.

– Так быстро? Хорошо, спасибо.

Лиза встала и подошла к зеркалу. Она поправила растрепавшиеся волосы и, вернувшись к окну, отодвинула занавеску.

– Будешь скучать по Москве? – спросила она.

– Не знаю, – признался Женотье. – Такси будет через три минуты. Ты уверена, что хочешь уехать?

– Да. Не хочу заснуть с тобой.

– Это так страшно?

Лиза усмехнулась.

– Ты все понимаешь.

– Это моя беда.

– То, что произошло, должно было произойти, но засыпать вместе – это уже слишком. Не дай мне повода влюбиться в тебя, мне и так больно, – Поль разглядывал контуры ее стройного тела. – О чем ты думаешь?

– Честно?

– Да.

– Я пытаюсь представить тебя раздетой.

– Обычное тело.

– Спасибо за то, что произошло. Это было удивительно, – не слушая ее, произнес Поль.

– Да.

Женотье встал с дивана.

– Мне кажется, мы стали ближе и дальше друг от друга одновременно.

– Вечный вопрос дружбы и секса, ты же знаешь.

– Знаю. – Он подошел и обнял ее. – Ты будешь писать мне?

– Нет.

– А звонить?

– Нет.

– А думать обо мне?

– Нет.

– Жестоко, – улыбнулся Поль.

– Я странно чувствую себя сейчас – словно больше нет якоря, удерживавшего меня. Мне удивительно легко, и это как-то слишком по-новому.

– Даже не знаю, рад ли я этому.

– Знаешь, я начинаю забывать лица родных, и мне хочется летать. – Она сияла.

Поль поцеловал ее в шею. Под окнами проехало такси и повернуло в арку.

– Ну вот, можно уходить, – спокойно сказала она и отошла от Поля.

Он постоял у окна еще несколько секунд и вышел за ней в коридор.

Лиза застегнула сапожки, поправила шарф и надела пальто, галантно поданное ей Полем. Она повернулась, и их лица встретились.

Поль был серьезен.

– Я все равно еще буду звонить тебе, так что бери трубку, хорошо? Нам нужно уладить все вопросы, так что не игнорируй меня.

Лиза кивнула и коснулась пальцами его губ.

Поль нехотя открыл входную дверь. Девушка вышла за порог и молча вызвала лифт.

– Единственное, о чем я жалею, – негромко произнесла она, – так это о том, что все произошло слишком поздно.

Двери лифта открылись.

– Ничего не поздно. – Поль пристально смотрел ей вслед.

– Поздно, – уверенно повторила она и нажала кнопку с единицей. – Поздно. Прощай, мой талисман.

Он не успел сказать ни слова, как двери закрылись и лифт неумолимо устремился вниз.

Поль закрыл входную дверь и постоял на пороге с минуту. Он не мог разобраться в чувствах, которые сейчас плескались в нем. Ему было хорошо и плохо одновременно, грустно и легко, спокойно и боязливо. Он впервые был полон противоречий.

Женотье прошел в гостиную, поправил ковер, поднял с пола бутылку и бокалы и прошел на кухню. Часы размеренно отбивали ритм, покалывая тишину секундной стрелкой. Мужчине не хотелось включать свет и менять что-то в звуковом сопровождении. Он бы один на один с мыслями, которые рождали в нем светлую грусть и вдохновение. В голове все еще звучали последние слова Лизы, оставляя на коже след от мурашек.

Поль вернулся в гостиную, грузно повалился на диван и откинул голову. После ухода Лизы прошло минут двадцать, но он никак не мог прийти в себя. Новое для него ощущение ускользало, словно песок, просыпающийся сквозь пальцы, и Полю никак не удавалось понять, нравится ли оно ему или нет.

Резкий звонок разрезал тишину. Поль вздрогнул, уставился на светящийся дисплей с незнакомым номером и с тревогой поднял трубку.

– Здравствуйте, старший лейтенант Севрюгин Валентин Семенович, пятый отряд ГИБДД Московской области. С кем я разговариваю?

Поль сдвинул брови.

– Поль Григье де Женотье, добрый вечер. – Он взглянул на часы. – По какому поводу, простите?

– Где вы сейчас находитесь?

– Я дома, – непонимающе ответил Поль.

– Мы недалеко от трассы М-10, в районе Спас-Заулок, и у нас тут неприятная ситуация, возможно, с кем-то из ваших знакомых.

– В каком смысле? – растерянно выдавил Поль.

– Телекомпания… Секунду, – в трубке раздались голоса и шум. – Телекомпания «Не Тэ Вэ» вам знакома?

– Да, я генеральный продюсер этой компании. А что случилось?

– Тут машинка ваша слетела с трассы, регистрационный номер: «Александр триста восемьдесят девять Тимофей Рита», сто девяносто девятый регион.

Поль резко встал с дивана.

– Да-да, я слушаю вас! Слетела? Когда слетела?

– Секунду, – мужчина переадресовал вопрос кому-то другому и, получив ответ, вновь появился в эфире. – Давно – вчера ночью или ближе к утру. Мы пока не знаем точно. Алло?

– Да-да!

– Вы можете приехать? Вы сейчас где?

– Я дома, в Москве.

– Как, вы говорите, вас зовут?

– Поль Григье де Женотье.

– А отчество?

– Нет отчества, просто Поль.

– Поль, тут у нас неприятная новость для вас.

– Да, я слушаю, говорите! Кто-то пострадал?!

– Да, есть труп.

Поль побледнел и закрыл глаза. Ему стало понятно, о ком идет речь. Старший лейтенант вновь отвлекся разговором, но Женотье не прерывал его. Он ходил по комнате, вколачивая пятки в пол. Это было неожиданно, но многое, что предстояло решить, теперь в корне изменилось. Он понимал, что без Слима весь этот сложный вопрос уладится сам собой, но от этого легче не стало.

– Алло, прошу прощения, – вновь заговорил Севрюгин. – Вы знакомы с… – Он зашуршал в трубку. – Одну секунду, я пытаюсь прочитать имя и фамилию… с Петровой Елизаветой Андреевной?

– Да. – Поль остановился. – При чем тут Лиза?

– Мы нашли в машине паспорт на ее имя.

– А… Ну да, знаком.

– Вы родственник?

– Нет, она работает у меня в компании.

– А родственники есть? Вы их знаете? Нужно связаться с ними для опознания.

– В Москве их нет. Простите, а при чем тут ее родственники?

– Нам нужны родственники или друзья…

– Я друг, но я не понимаю, при чем тут Лиза! – перебил Поль.

– Боюсь, что погибшая и есть Елизавета Андреевна.

Поль глупо уставился в стену.

– Стоп, тут ошибка какая-то…

– В машине труп женщины, и мы нашли паспорт на имя Петровой Елизаветы Андреевны. Насколько я вижу, внешность погибшей совпадает с фотографией в документах, но нам в любом случае нужны родственники или друзья для опознания. Вы можете приехать или сообщить нам координаты ее ближайших родственников?

– Товарищ старший лейтенант, я не совсем вас понимаю, – растерянно заговорил Поль, – тут какая-то ошибка. У нас действительно была машина в тех краях и она не вернулась в Москву, возможно, из-за этого ДТП, но погибшей не может быть Лиза, поскольку полчаса назад я видел ее у себя дома.

Тот внимательно выслушал Женотье, но никак не отреагировал.

– В общем, тогда нам нужно связаться с кем-то из родственников, – снова заладил старший лейтенант. – Мы позвонили вам, поскольку тут ее телефон, и вы последний, кому она звонила незадолго до аварии.

– Я могу перезвонить вам через минуту? – холодно произнес Поль.

– Да, конечно.

Поль торопливо прервал общение и тут же набрал Лизу. «Абонент не отвечает, или находится вне зоны действия сети».

Поль набрал снова, но услышал то же самое. Он сел на край дивана и задумчиво посмотрел в потолок.

– Что за чушь? – Он вновь набрал Лизу. – Ну же, бери трубку.

«Абонент не отвечает, или находится вне зоны действия сети».

– Так, думай… Думай! – Он зажмурил глаза, пытаясь понять, как можно ее сейчас найти, и идея тут же вильнула своим хвостом. Не медля, он набрал консьержа.

– Алло, здравствуйте еще раз! – быстро заговорил Поль. – Это Поль. Вы можете узнать у диспетчера номер телефона таксиста, который приезжал сейчас на вызов?

– Хм… – замялся тот. – Машина уже подъехала, ожидает. Могу сейчас выйти и узнать личный телефон водителя, если нужно.

Поль растерянно смотрел в никуда.

– Разве машина еще не уехала?

– Нет, ждет.

– А девушка?

– Какая девушка?

– Со мной была девушка, с которой я приехал сегодня, – высокая, красивая… Разве она еще не выходила?

– Н-нет… – задумчиво произнес консьерж. – Вообще никто не выходил из подъезда за последний час.

– Может, она в лифте застряла? – С этими словами Поль открыл входную дверь, выскочил на площадку и вызвал лифт.

– Не знаю… Вы о какой девушке?

Поль не торопился отвечать. Лифт поднялся, открылись металлические двери, но в нем оказалось пусто. Женотье вернулся в квартиру.

– Так, в лифте ее нет…

– Ну, слава Богу.

– Сегодня я зашел в подъезд с девушкой, вы еще выглянули и о чем-то спросили меня, помните?

– Помню, – неторопливо ответил консьерж. – Но мне показалось, что вы мне что-то говорили, поэтому…

– Точно!

– Да, но вы были один, мне и показалось, что вы спрашиваете меня.

– Как один? – Женотье покачнулся. – Я был не один!

– Нет, Поль, вы были один. Вы что-то говорили, но потом я понял, что, видимо, по телефону, ну, в наушник или как это называется? Не помню.

Сердце Поля колотилось, как сумасшедшее. Он ничего не понимал.

– Но я ведь был не один… – вяло возразил он и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Похолодевшими пальцами Женотье набрал номер начальника охраны, который все еще должен был быть в том заброшенном доме.

– Да, слушаю, – сразу ответил тот.

– Сергей, привет.

– Да, Поль.

– Прости, что отвлекаю, вопрос срочный. На какой машине вы приехали сегодня к дому?

– Сюда? На «мерине», ну, на нашем стандартном минивэне, а что?

– Его угнала Лиза?

– Да, – тот сбавил тон. – Здесь уже полиция часа два как… Тут плохо ловит.

– Какой номер у машины, на которой вы приехали?

Сергей задумался, затем крикнул, чуть отстранив трубку:

– Какой был номер у «мерина», на котором мы приехали?!

Вдали послышался мужской голос:

– Триста восемьдесят девять!

– Триста восемьдесят девять, – повторил Сергей. – А что?

Поль был оглушен. Хаос, возникший в его голове, беспощадно пожирал все рациональные мысли. Ничего не понимая, Поль сбросил собеседника и набрал старшего лейтенанта.

– Да, слушаю, – Севрюгин сразу поднял трубку.

Поль кашлянул.

– Прошу прощения, это Поль.

– Ну, что вы решили?

– Я пока не могу понять, что происходит, но этого не может быть.

– Я понимаю… Такие вещи всегда неожиданны. Вы близко знали погибшую?

– Она не погибшая! – выкрикнул Поль. – Она полчаса назад была у меня дома! Вот буквально только что уехала! – Поль осекся, вспомнив, что такси так и стоит у подъезда в ожидании. Он выдохнул, пытаясь сосредоточиться. – Простите, Валентин… ммм…

– Семенович.

– …Валентин Семенович… Я сейчас далеко от вас и не совсем… Вернее, совсем не понимаю, что происходит. Пожалуйста, поймите меня.

– Да-да, я понимаю, конечно, мои соболезнования.

– Да… – Поль нервно махнул рукой, словно отмахиваясь от его слов. – Я могу попросить вас кое о чем?

– О чем?

– Для того, чтобы я приехал, мне нужно понимать, что это… – Поль запнулся, – …что это действительно Лиза. Вы можете прислать мне сейчас фото погибшей?

– Как это? – удивленно воскликнул тот.

– На этот номер, на который вы звоните сейчас. Пожалуйста, это очень важно!

– Нет, я не могу такое проделывать. Исключено.

– Пожалуйста, очень прошу вас, иначе я не могу поверить, что это она.

– Приезжайте и удостоверитесь.

– Нет, так не получится.

– Ну, тогда ищите в морге, что я еще вам скажу?

– Стоп, стоп! – Женотье выставил руку вперед, словно собеседник мог его видеть. – Я прошу прощения, но это очень важно. Просто сфотографируйте и пришлите, пожалуйста. Я в долгу не останусь…

Тот замолчал.

– Алло, – негромко произнес Поль.

– Да, слушаю.

– Я в долгу не останусь, обещаю вам.

– Что значит: «В долгу не останусь»?

– Вы меня понимаете.

– Это взятка?

– Нет, ни в коем случае! Это личная благодарность! Это ведь не запрещено? – Тот молчал. – Поверьте, я не пытаюсь вас спровоцировать, мне это не нужно. Просто по-человечески прошу вас помочь. Сделайте всего лишь одно фото и пришлите мне – и все! Об этом никто не узнает, даю вам слово. Представьте, что вы ехали по делам, увидели аварию и сфотографировали ее. А потом прислали другу, мол: «смотри, какой ужас», вот и все… Таких фото в Интернете миллион, это же не так сложно, – повторил Поль.

– Мне нужно поверить на слово? – Тон лейтенанта изменился на более вкрадчивый.

– На данный момент – да, но уверяю вас, я щедро отблагодарю вас за помощь.

Валентин Семенович задумался и через полминуты негромко вздохнул:

– Это поможет вам?

– Конечно! Это поможет мне что-то понять! Сейчас все слишком неправдоподобно… У меня есть причины сомневаться в том, что дела обстоят именно так, как вы говорите.

Старший лейтенант помолчал немного, но вскоре появился вновь.

– Хорошо, через минуту, – тихо произнес он и положил трубку.

Эта минута длилась вечно. Шестьдесят секунд тянулись как резиновые, и секундная стрелка никак не могла пройти всего лишь один круг маленького циферблата. Зато пульс Женотье бился так быстро, что все вены в его теле содрогались при каждом ударе.

В комнате было прохладно, но Поль был мокрым, словно только что окунулся в воду. Ледяной пот изредка скатывался по шее большой каплей, собирая по пути десятки маленьких. Поль неотрывно смотрел на телефон, крепко держа его в руках. Он был настолько напряжен, что подпрыгнул на месте, когда раздалось оповещение о том, что пришло новое ММС. Женотье торопливо разблокировал телефон и нажал на ссылку. Экран на секунду потемнел, и по центру забегал ползунок загрузки файла. Когда круг электронной шкалы сомкнулся, на экране появилась яркая фотография. Поль не сразу смог понять, что на ней изображено, но через миг закрыл глаза и тяжело выдохнул. Абсурдность ситуации граничила с сумасшествием, мозг вскипал, а сердце колотилось с такой частотой, что было невозможно сделать глубокий вдох. В растерянности Поль откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками. Это была Лиза.