Потом внизу показались сооружения, похожие на теплицы, каких немало было на Земле, пока не научились добывать все на свете из воздуха. Гравилет быстро пошел на снижение.
А Одиссей, похоже, окончательно передумал умирать. На его впалых щеках заиграл румянец, в глазах появился блеск интересующегося жизнью человека. Он проворно откинул одеяло, сдернул со спинки гравилета уже совсем привыкшие к нему серебристые опорки, рубаху. Надел все это на себя, подумал, что одежда за последние дни стала катастрофически вырастать из него. «Куда идти-то?» — спрашивал его нетерпеливый взгляд.
— Пошли, — коротко бросил координатор и двинул первым сквозь какие-то заросли.
Оказалось, что «теплицы» очень строго охраняются. Несколько раз их останавливали и люди, и роботы, причем, роботы были старинной, известной Одиссею конструкции. Николай вполголоса произносил пароль, предъявлял какой-то пропуск, вставлял в ходячие компьютеры специальные пропускные карточки.
Наконец, они вошли внутрь специального сооружения. Там их встретила строгая женщина в прозрачном гермошлеме, она заставила посетителей тоже надеть такие шлемы, заставила расписаться в какой-то ведомости и только после этого повела по узкому проходу, по обеим сторонам которого плотно-плотно стояли прозрачные саркофаги. В шесть ярусов до самого потолка. И в каждом саркофаге находился человек. И каждый саркофаг имел табличку с указанием потомкам и порядковым номером.
Одиссей и Николай переглянулись. Им было явно не по себе среди такого большого количества заживо замороженных. А женщина шла и шла вперед, как ни в чем не бывало.
— Часто у вас бывают посетители? — насмелился вступить в радиосвязь Одиссей, вероятно, ему было невмоготу молчать в этом крайне невеселом заведении.
— У нас вообще не бывает посетителей! — ответствовала хозяйка «теплицы», не повернув головы.
— А родственники? — не отставал старик.
— Три века прошло, какие родственники могут быть?
Одиссей снова глянул на координатора. «Вот так!» — читалось в его глазах.
«Тебе-то какое до этого дело?» — отвечал также глазами Николай.
— А кто тут заморожен? — еще раз насмелился Одиссей после паузы, — что за контингент?
— Есть всякие, эта идиотская мечта попасть в будущее была болезнью века, но, в основном, здесь, конечно, исследователи иномиров. Ждут свои копии, словно так можно продлить драгоценную жизнь.
Вскоре отыскался нужный номер. Он находился на последнем, шестом ярусе. Напряжение достигло максимума. Одиссей волновался ужасно. А Коля выражал полную солидарность с ним.
Подкатил кран-штабелер, подхватил нужный груз за специальные петли, поволок в особую комнату, которая так и называлась: «Комната для встреч и разлук».
— Раньше-то, — вдруг сочла нужным пояснить служительница, — в древности, замороженных навещали близкие, была такая традиция, так что комната, в основном, рассчитывалась на них.
Наконец, саркофаг был установлен на большом, покрытом пластиком столе. Дверь в хранилище затворилась.
Одиссей во все глаза глядел на себя — земного. За какие-то секунды туча мыслей пронеслась в его голове. Даже не удалось ни одну запомнить. Все смешалось. Отпечаталось только: Одиссей-один — вовсе не точная копия Одиссея-два! В этом не было и тени сомнений. Выходит, бытие определяет не только сознание, но и внешность.
— Размораживать-то будем, — спросила служительница, — или поглядите только?
Одиссей вопросительно уставился на координатора. В его глазах была мольба.
— Тебе решать, — пожал плечами координатор, — этика не воспрещает. Думаю, вам будет полезно поговорить, погулять, залежался, небось, твой родственник. Впрочем, хозяин — барин…
Служительница включила какой-то рубильник на стене, замигали лампы, защелкали реле.
— Процесс размораживания продлится около часа, зрелище не из приятных, — проинформировала она. — Можете, если хотите, выйти на воздух…
— Ничего, мы лучше посмотрим, — ответил старик за себя и за координатора. Вспомнил его решительное «Тебе решать!» и решил.