Пока Головорез вносил свои правки в жизнь Джейсона Грима, сам он в это время уже был доставлен в следственный изолятор Пэтриал-сити и помещен в камеру.

— Приятного времяпровождения! — улыбнулся один из охранников, закрывая дверь.

— Добро пожаловать. — послышался голос из угла неосвещаемого помещения.

— Кто вы такой? — прошипел Грим.

— Твой новый сосед. — заявил человек, вставая со своей кровати и подходя ближе к решетке, так, чтобы его лицо было видно.

Увидев подошедшего к нему человека, Грим вздрогнул от шока увиденного. Перед ним стоял его лучший друг, Джейкоб Букер. Но в этом мире он выглядел несколько иначе. В мире Грима Джейкоб был интеллигентным коротко стриженым парнем в очках, работавшем корпоративным юристом в большой компании. Сейчас же Джейкоб был похож на главного антагониста любого среднестатистического фильма ужасов.

Очков на нем не было, что придавало его глазам стальной хладнокровный взгляд. Правую половину его лица рассекал длинный красный шрам, проходящий ото лба к подбородку, прерывающийся лишь в области глаза, который чудом не задело ножом, оставившим этот шрам. У Джейкоба были поломанные уши, а вместо легкой щетины его лицо украшала массивная борода.

— Разреши представиться, Джейкоб Букер. — воскликнул Букер. — А ты кто такой?

— Джейсон Грим. — воскликнул Грим. — Очень приятно.

— О, да меня посадили рядом с легендой! — заявил Букер. — Гроза полиции Пэтриал-сити. Вершина криминального мира города! И как только этим недоумкам удалось тебя схватить?

— Сам не знаю. — пожал плечами Грим.

— И по какой статье тебя в итоге взяли? — поинтересовался Букер.

— Ой, да там много всего… — замялся Грим. — Убийства, изнасилования, рэкет, наркотики. Целый букет.

— А меня, не поверишь, взяли за присвоение денежных средств! — заявил Букер. — Я всегда был против насилия. Как-то я работал в компании сбыта электроэнергии, и, как мне казалось, вполне грамотно оставлял себе процент от прибыли компании в качестве компенсации за свой тяжелый труд. Оформлял все чисто, тщательно скрывал денежные переводы, создавал подставные фирмы, проводил деньги через оффшоры, но в итоге, когда у компании возникли вопросы, за меня серьезно взялось ФБР. Это тебе не эти дебилы из главного управления полиции. Это совсем другой уровень.

Лицо Грима скривилось в жуткой гримасе отвращения.

— В конечном итоге… — продолжил Букер. — Меня взяли за яйца. Оказывается, пока я наслаждался свободой, мой телефон прослушивали, мои переписки читали, а за домом и рабочим местом велось круглосуточное наблюдение. Когда я оступлюсь, и совершу ошибку, было лишь вопросом времени. И я ее совершил.

— Кто бы мог подумать… — прошептал Грим, не веря тому, что мир, в котором он гостил, мог быть настолько ужасным.

Тем временем дела у Головореза становились все лучше и лучше. Когда бутылка лучшего вина в баре «Little white paradise», где сидел Головорез с Лорой, закончилась он не задумываясь заказал еще две.

Лора и Головорез настолько увлеклись беседой и друг другом, что Лора и вовсе забыла причину, по которой пришла в бар. Алкоголь неумолимо делал свое дело, и в конечном итоге Головорез наконец услышал фразу, которую ждал весь вечер.

— Ой, кажется на сегодня хватит. — смущенно сказала Лора. — Думаю, пора домой. Завтра же еще на работу! Правда, там темно, холодно, и даже немного страшно. Обычно до дома меня подвозят. Но в этот раз некому…

— Как это некому? — улыбнулся Головорез. — Пойдем. Я, конечно, выпил, а потому за руль сесть не могу, но ничто не мешает мне проводить тебя, а заодно и прогуляться, немного проветриться…

— Прекрасно. — кивнула Лора, и, не без помощи Головореза, одела шубу и, взяв его за руку, последовала за ним к выходу.

Головорез и Лора вышли на улицу, где, к их удивлению, стояла прекрасная погода. Снегопад прекратился, а температура воздуха существенно снизилась. Казалось, сама природа была на стороне Головореза.

Головорез был счастлив. Впервые в жизни девушка, в которую он влюбился, была с ним рядом не потому, что он приковал ее к батарее, а просто по собственному желанию. И ему не хотелось этого менять. Он решил для себя, что впервые в жизни попытается выстроить отношения по-человечески. Во-первых, ему уж слишком сильна понравилась Лора, и он не хотел причинять ей боль. А во-вторых, Лора была полицейским, а значит могла легко застрелить Головореза, или просто избить его до полусмерти безо всяких усилий.

Но сейчас Головорез не хотел даже думать об этом. Впервые за много лет он почувствовал себя счастливым, и даже немного пожалел о том, что в своем собственном мире избрал столь неправильный путь насилия и жестокости.

— Скажи, Джейсон… — начала Лора. — Как так вышло, что у такого потрясающего парня как ты нет девушки?

— Ну… — замялся Головорез. — Мне всегда было не до этого. Я женат на своей работе. Ты же знаешь, наша работа, если выполнять ее добросовестно и с полной самоотдачей, несовместима ни с чем другим.

— И все? — удивилась Лора. — Только из-за этого?

— Ну не совсем… — протянул Головорез. — Есть еще кое-что. Думаю, ты меня сможешь понять.

— Конечно. — кивнула Лора. — Что же это?

— Мое прошлое. — серьезно заявил Головорез. — Если взглянуть на статистику, в моей личной жизни никогда не было ничего, кроме предательств, измен, обмана, манипуляций и использования меня моими девушками. Поэтому в какой-то момент я перестал верить людям. Я посчитал, что больше никогда и никому не смогу доверять, чтобы больше никто не смог причинить мне боль. Но знаешь, Лора, сегодня я понял, что из любого правила могут быть исключения. Я понял, что в мире есть девушка, которой я еще могу поверить. Девушка, которая понимает меня, и принимает меня таким, какой я есть. Девушка, готовая всегда меня выслушать, поддержать и помочь в трудную минуту. И эта девушка — ты.

В глазах Лоры начали наворачиваться серебристые слезы радости.

— Господи, Джейсон… — улыбнулась сквозь слезы Лора. — Это самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышала в жизни. Спасибо тебе.

— Нет, это тебе спасибо. — оборвал ее Головорез. — Ты изменила мой мир. Всю мою жизнь. Я…

— Тссс… — прервала его Лора, жестом показывая Головорезу необходимость молчать. — Я все понимаю и без слов.

После этой фразы Лора прижалась к Головорезу и страстно поцеловала его в губы. Головорез тут же обнял Лору и поддержал ее в этом внезапном намерении. Они стояли так около пяти минут, не замечая весь мир вокруг. Когда они наконец отпрянули друг от друга, они медленно пошли дальше в обнимку, не говоря ни слова. Каждый из них был счастлив.

— Вот мы и пришли. — пожала плечами Лора. — Черт, так не хочется расставаться.

— Да. — кивнул Головорез. — Я уже жду — не дождусь завтрашнего дня, чтобы увидеть тебя снова.

— Джейсон… — промолвила Лора. — Не уходи. Останься со мной сегодня. Пожалуйста.

— С удовольствием. — улыбнулся Головорез. — Сегодня и всегда, если попросишь.

Лора вновь поцеловала Головореза, а после они вместе поднялись в ее квартиру, из которой по непонятным для соседей причинам потом еще половину ночи доносили весьма странные звуки.

Пока Головорез активно притворялся романтичным поэтом, Джейсон Грим тем временем «наслаждался» всеми прелестями тюремной жизни.

Условия в его камере были ужасные. Помимо невыносимого соседа с лицом лучшего друга Грима, который говорил без умолку, не давая спать, было еще множество неудобств. Камера была не отапливаемым помещением, в котором температура в лучшем случае доходила до 12 градусов Цельсия. Заключенным приходилось укутываться в одеяла, чтобы не замерзнуть от холода.

Тюремное меню также оставляло желать лучшего. На ужин Гриму принесли гороховый суп, лишь от вида которого просто воротило. Запах этого супа, разносившийся по всему тюремному блоку, чуть было не вывернул наружу все содержимое желудка Грима. Но, преодолевая отвращение, Грим все-таки заставил себя поесть, просто для того, чтобы не умереть с голоду.

Камера Грима и Букера была не только холодной, но и тесной. Их кровати плотно прилегали друг к другу по вертикали, но при этом занимали половину свободного пространства. Единственным развлечением у двух заключенных были только вечные дискуссии.

— Когда мы отсюда выйдем… — начал Букер. — Приглашаю тебя к себе в гости. Посадить-то меня посадили, но имущество, слава Богу, не конфисковали. У меня остался прекрасный загородный особняк, записанный на жену. Ох и погуляем мы, когда освободимся.

— Освободимся? — покачал головой Грим. — Это следственный изолятор. Сейчас мы ждем своего судебного заседания, на котором, даю тебе слово, нам вынесут самый строгий из всех возможных обвинительных вердиктов. И если ты, можешь быть, выберешься отсюда лет через десять, то мне уж точно дадут пожизненное, а то и приговорят к смертной казни. Ты же знаешь список моих подвигов.

— Да, наслышан. — кивнул Букер. — Что ж, тогда остается только один вариант. Бежать.

— Бежать? — переспросил Грим. — Отсюда? Это самый охраняемый следственный изолятор штата. Если ты забыл, я тебе напомню. Мы находимся на острове, который окружает пучина ледяной воды, а сам остров связан с сушью только одним единственным мостом, на котором охраны больше, чем в самом, мать его, Белом доме! И даже если снайперы не застрелят тебя после того, как ты раздерешь себе брюхо на колючей проволоке, пока будешь перелазить забор, то уж натасканные на такой особый случай служебные овчарки просто разорвут тебя в клочья. Бежать некуда. Побег обречен на провал.

— Значит, бежать надо не отсюда. — заметил Букер. — Ты же сам сказал, мы здесь будем не вечно. Так или иначе, рано или поздно нас доставят на судебное заседание, а потом в другую тюрьму. Из самой тюрьмы сбежать практически невозможно. Значит, нужно попытаться сделать ноги в процессе транспортировки. Да, это тоже определенный риск, но тебе-то что терять? Даже если тебе дадут еще 20 пожизненных, жизнь-то у тебя все-таки одна, и она обречена на вечные страдания в тюремной камере. Что ты теряешь?

Грим задумался. Уже прошло более недели с момента его исчезновения, но в свой мир почему-то он никак не возвращался. Так долго он еще никогда не отсутствовал в своем измерении. Грим начал бояться, что может остаться в чужом мире навсегда. И если существовала хоть малейшая вероятность того, что это возможно, Грим не мог допустить, что его жизнь окончится именно так. А потому Грим принял решение во что бы то ни стало сбежать на свободу, вне зависимости от того, на что ради этого придется пойти.

Головорезу понравилось в мире Грима. Его жизнь с каждым днем становилась все лучше и лучше. Теперь, когда у него была Лора, он больше не чувствовал себя одиноким. На работе дела шли прекрасно, так как контроля за его действиями со стороны начальства практически не было, так как лейтенант Джейсон Грим в свое время завоевал довольно объемный кредит доверия своего руководства, включая доверие его наставника Манфреда.

Жил Головорез вместе с Лорой в ее квартире. Сосед Грима, Эндрю Бахрейн, ничуть не огорчился исчезновению Грима, так как теперь позволял себе абсолютно все, что ему придет в голову, начиная от спонтанных вечеринок и заканчивая банальным тунеядством в гордом одиночестве. А еще Эндрю не особо спешил искать соседа постольку, поскольку квартира была оплачена на несколько месяцев вперед.

В очередной раз Головорез вместе с Лорой ехал на работу в машине Грима.

— Зайка, вот скажи мне… — начал в процессе Головорез. — Почему мы шифруемся от всего управления? Что такого, если мы всем скажем, что встречаемся?

— Джейсон, дорогой… — протянула Лора. — Мы ведь это уже проходили. Ты же знаешь, руководство сочтет это непрофессиональным. Наша работа несовместима ни с чем иным, а уж тем более, когда главный отвлекающий от работы фактор находится в двух метрах от твоего рабочего места.

— Главный отвлекающий фактор? — обиженно произнес Головорез. — Вот кем ты меня считаешь?

— Прости, я не так выразилась. — поправила себя Лора. — Это то, как к этому отнесется наше начальство. Но лично я безумно счастлива, что вижусь с тобой практически круглые сутки. И я не хочу этого менять. Просто сейчас не самое лучшее время для огласки. Нас не поймут. Нам не дадут спокойно работать, пока не рассадят нас по разным кабинетам. Ну согласись, если бы в нашем кабинете не было бы Манфреда, мы бы занимались вовсе не расследованием преступлений.

— Это да… — понимающе улыбнулся Головорез. — Но прятаться ото всех мне тоже надоело. Мы заходим через разные входы, выходим из офиса в разное время и ждем друг друга на улице, замерзая на морозе… Это детский сад какой-то.

— Это те ограничения, через которые мы должны пройти, если хотим быть вместе. — заявила Лора.

— Как скажешь. — вздохнул Головорез, останавливая машину у здания главного полицейского управления. — Я знал, на что иду, когда решил быть рядом с тобой. И для меня самое главное, что мы с тобой вместе.

С этими словами Головорез наклонился к Лоре и горячо ее поцеловал. А после Лора вышла из машины, и, многократно оглядываясь по сторонам, вошла в здание главного полицейского управления.

Время тянулось, как казалось Гриму, целую вечность. Каждый день был похож на предыдущий, как брат-близнец. Понемногу Грим уже начал привыкать к такому образу жизни. Но в один из дней случилось нечто, вновь оживившее в Гриме надежду на получение долгожданной свободы.

— Джейсон Грим. — сурово обратился к Гриму охранник. — Руки!

Эта команда означала, что Грим должен был просунуть руки в открывшееся в железной двери отверстие, где на его кистях защелкнутся браслеты наручников, а после его выведут из камеры.

Эта была стандартная процедура безопасности, призванная минимизировать риск для охранников следственного изолятора. Грим послушно протянул руки в раскрытое отверстие двери, и наручники звонко захлопнулись у него на кистях. После металлическая дверь со скрипом отворилась, и охранник вытолкнул Грима из камеры, ведя его в сторону выхода.

— Помни, Грим… — сказал напоследок Букер. — Жизнь всего одна.

Грим понимающе кивнул и подмигнул Букеру, с которым он сдружился уже во второй раз в жизни.

— В чем дело? — спросил Грим. — Куда меня ведут?

— На электрический стул. — улыбнулся охранник.

— А если серьезно? — удивился Грим.

— Ты вызван детективом главного управления полиции для проведения очной ставки. — воскликнул охранник. — Хотя, как по мне, в твоей вине может сомневаться только идиот.

— Как мило… — прошипел Грим. — Ну что ж, поехали…

Грима конвоировало двое охранников. Они усадили его внутрь бронированного грузовика, такого же, как и у большинства инкассаторов банков США, и сели вместе с ним назад. Водитель грузовика также был полицейским. Всего у Грима было трое стражей, вооруженных дубинками, электрошокерами и огнестрельным оружием, а сам Грим был скован наручниками. Попытаться сбежать сейчас было бы самоубийством, поэтому Грим решил оттянуть этот момент на потом.

— Джейсон Грим. — воскликнул один из охранников. — Живая легенда! Сейчас мы должны доставить тебя детективу в целости и сохранности, так что потерять свой товарный вид ты не можешь. Пока что… Но вот когда мы повезем тебя обратно, ты ответишь нам за каждую невинную душу, которую ты загубил, ублюдок.

— Что-то мне подсказывает, что это не очень законно… — прошипел Грим.

— У таких мерзавцев как ты не должно быть прав человека! — заявил второй охранник. — Ты и вовсе не человек. А потому бить мы тебя будем как животное.

— Превышение должностных полномочий. — возразил Грим. — Плюс ко всему, ответственность в зависимости от нанесенного вреда за само посягательство. Вы, ребята, отправитесь в тюрьму вслед за мной.

— О, да брось! — улыбнулся водитель. — За то, что мы тебе подправим пару ребер нам еще орден надо дать! Общественно-полезный поступок!

— Жаль что вы сами общественно-бесполезны… — помотал головой Грим, не удивляясь тому, что полиция в этом мире осталась абсолютно такой же.

Бронированный фургон подъехал к здания главного управления полиции. Охранники вытащили Грима и поволокли его внутрь.

— Доброе утро, мистер Худ. — прошипел Грим, видя все такого же толстого седого охранника Томаса, все так же спящего на рабочем месте.

— Разговорчики! — крикнул один из охранников. — Говорить будешь, когда я скажу!

— Синдром вахтера. — отметил Грим. — Именно так я называю болезнь, когда никчемному червю дают немного полномочий, и он начинает играть в Бога.

— Когда мы тут закончим… — огрызнулся охранник. — … ты мне ответишь за каждое сказанное тобой слово, ублюдок.

— Я держу ответ за свои слова. — кивнул Грим. — Главное смотри, не нарушь свое собственное. Жизнь, знаешь ли, штука непредсказуемая.

— Скорее ад замерзнет, чем что-нибудь спасет сегодня твою гнилую бандитскую задницу. — взъерошился второй охранник.

— Я смотрю, тебе не дают покоя задницы твоих заключенных. — улыбнулся Грим. — Я, конечно, все понимаю, свободная страна, демократия, 21 век и все такое, но побойтесь Бога, сэр, вы же полицейский…

Второй охранник подошел к Гриму и резко ударил его в солнечное сплетение. От внезапно сбитого дыхания и резкой боли Грим согнулся пополам.

— Держи язык за зубами, сволочь! — прошипел водитель. — Тащите его в кабинет, парни.

Охранники приволокли буквально висящего в воздухе Грима в комнату для допросов. Его усадили за продолговатый серый металлический стол и молча встали позади него.

— Свободны! — послышался знакомый голос, доносившийся сзади.

В комнату для допросов вошел Манфред. Его лицо было злым, а глаза, казалось, вот-вот лопнут от ярости. Охранники испуганно закивали и вышли из помещения.

— Добрый вечер, мистер Грим. — прошипел Манфред.

— Давно не виделись! — воскликнул Грим. — Решили не навещать меня в следственном изоляторе, а привели к себе лично? Это вы такой ленивый, или просто «в гостях хорошо, а дома лучше»?

— У тебя еще сохранилось чувство юмора? — удивился Манфред. — Похвально. Но это ненадолго. Итак, сегодня у нас очная ставка. Тебя привели сюда для проверки твоих показаний, что ты дал в день своего задержания. Не приведи Господь, если я узнаю, что ты солгал хоть слово. Тебя повезут обратно в изолятор на машине скорой помощи.

— Все что угодно, только не эти трое любителей пончиков. — улыбнулся Грим.

— Смейся-смейся. — злобно воскликнул Манфред. — Тебе недолго радоваться осталось. Введите второго заключенного!

В этот момент совершенно другие охранники приволокли в комнату для допросов изрядно побитого, растрепанного, но все еще живого Карлсона.

— Бахрейн? — пробормотал Грим. — Что за черт?

— Итак, неуважаемые дамы и господа… — начал Манфред. — А хотя нет, просто дамы. Сегодня вы участвуете в процессуальном действии под названием «очная ставка». Оно проводится для устранения противоречий, имеющихся в ваших показаниях. Никто из вас не покинет этот кабинет, пока мы не поймем, кто из вас двоих врет.

— В чем разногласия в показаниях, детектив? — задал вопрос Грим.

— Всему свое время. — ответил Манфред. — Начнем с вас, мистер Бахрейн. Итак, Эндрю Бахрейн, знаете ли вы сидящего рядом с вами человека, и, если да, кем он вам приходится?

— Знаю. — коротко ответил явно запуганный Карлсон. — Это Джейсон Грим. Одна из главных фигур криминального мира Пэтриал-сити, преступный авторитет и в прошлом непосредственный руководитель организованного преступного сообщества, в котором я состоял.

— Испытываете ли вы к нему личную неприязнь? — поинтересовался Манфред. — Имеются ли у вас основания для его оговора?

— Неприязни никакой не испытываю. — отметил Карлсон. — Но, признаюсь, я его всегда боялся. Однако нет, оснований для его оговора у меня не имеется.

— По какой причине вы боялись Джейсона Грима? — поинтересовался Манфред.

— Всем известно, на что способно это чудовище! — завопил Карлсон. — Он убивал людей за малейшее неподчинение, любое неосторожное слово, или даже за то, что они приносили ему плохие новости. Что уж говорить о тех бедолагах, которые попытались открыто выступить против него? Они все сейчас на городском кладбище, или просто где-нибудь на дне реки!

— То есть вы утверждаете, что по приказу Джейсона Грима неоднократно были убиты множество человек? — уточнил Манфред.

— Не просто по его приказу! — продолжил испуганный Карлсон. — Иногда он лично расправлялся с непокорными, причем делал это публично, на глазах всей банды. Перед убийством он часами мучил своих жертв, истязал их, глумился над ними, а убивал их жестоко и безумно долго. Это были не просто показательные чистки. Это были настоящие публичные казни!

— Вы слышали показания свидетеля Бахрейна? — спросил Манфред у Грима.

— Свидетеля? — удивился Грим. — С каких пор соучастник в совершении множества преступлений становится свидетелем.

— С тех самых, как этот соучастник активно сотрудничает со следствием, помогая разоблачить гораздо более опасных криминальных элементов, чем он сам. — пояснил Манфред. — Не уклоняйтесь от ответа, обвиняемый Грим. Вам понятны показания свидетеля Бахрейна? Можете их пояснить?

— Показания понятны. — кивнул Грим. — Но пояснить их не могу.

— По какой причине? — грозно прошипел Манфред.

— Я не помню того, о чем он говорит. — честно ответил Грим.

— А что вы можете сказать по поводу руководства вами единолично целой преступной группой? — продолжил Манфред.

— Такого я тоже не помню. — заявил Грим.

— Это вы не помните, то вы забыли… — взъерошился Манфред. — У вас что, проблемы с памятью?

— Просто это было очень давно. — вставил Грим. — Я затрудняюсь ответить. Сделайте об этом пометку в протоколе.

— Не смей указывать мне, как я должен проводить свое собственное мероприятие, щенок! — завопил Манфред.

— Напоминаю вам, что в соответствии с вашими должностными инструкциями, оскорбление допрашиваемых строго запрещено. — спокойно сказал Грим. — Такое поведение может не только послужить основанием для увольнения, но и содержит в себе состав преступления.

— Не учи меня работать! — крикнул Манфред. — Я с тобой только начал.

— Зато я с вами уже закончил. — гордо ответил Грим. — Согласно Конституции США, я имею право не свидетельствовать против себя самого. Так что можете увести меня и отправить обратно в изолятор. Больше ничего я не скажу. А ты, Эндрю… Ты просто трус.

— Простите, шеф. — покачал головой Карлсон. — У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда. — заявил Грим. — И свой ты уже сделал.

Довольный собой Головорез уже порядком вжился в роль детектива, а потому начал ходить на работу с улыбочкой и горящими от предвкушения своего очередного произвола глазами.

— Доброе утро, мистер Худ. — воскликнул Головорез, показывая охраннику свой значок и проходя к себе в офис.

Внутри уже сидел Манфред, как всегда мрачный и серьезный, а также Лора, которая, как всегда, приехала вместе с Головорезом, однако зашла на пару минут раньше для отвода глаз.

— Всем привет! — воскликнул Головорез.

— Здравствуй, Джейсон. — улыбнулась Лора.

— Приветствую, Грим. — неожиданно встал Манфред, протягивая ему руку.

Манфред немного замялся, откашлялся, а потом торжественно начал свою речь.

— Сегодня у нас особенный день. — заявил Манфред. — Джейсон Грим, ты уже несколько лет подряд доказываешь нашему отделу свою преданность и непримиримость в войне с преступностью и коррупцией, а твои последние достижения и вовсе не смогли оставить никого равнодушным.

— Это вы о чем, шеф? — непонимающе улыбнулся Головорез.

— Я о твоем подвиге на обыске у Кэрролл. — пояснил Манфред. — Сегодня ты будешь награжден за свой героический поступок.

— А, вы про ту сумасшедшую тетку с ружьем? — понимающе кивнул довольный Головорез. — Всегда пожалуйста.

— Начальство рассмотрело мой рапорт и решило тебя наградить. — добавил Манфред. — Через полчаса ждем тебя в главном холле. Не забудь одеть парадную форму.

— Хорошо. — ответил Головорез. — Обязательно буду.

Головорез мысленно проклинал себя, даже не представляя, где Грим мог спрятать свою форму и как она вообще выглядит.

— Мистер Манфред… — остановил уходящего Манфреда Головорез. — Слушайте… Тут такое дело… Я постирал парадную форму. Сейчас дома, сушится. Могу я попросить, к примеру, вашу?

— С ума сошел? — удивился Манфред. — У меня форма капитана полиции, а ты младший лейтенант.

— А у нас в управлении есть еще младшие лейтенанты? — спросил Головорез.

— Не время для шуток, Грим! — возмутился Манфред. — Ладно, пойдешь так. Думаю, сегодня тебе простительно.

С этими словами Манфред вышел из кабинета.

— Джейсон, ты слышал? — обрадовалась Лора. — Тебя награждают!

Лора подбежала к Головорезу, крепко его обняла и горячо поцеловала.

— Поздравляю тебя, дорогой. — улыбнулась Лора. — Ты это заслужил.

— Да уж… — кивнул Головорез. — Джейсон Грим еще никогда не был так крут.

Спустя полчаса, Головорез подошел в главный холл управления полиции. Войдя в помещение, он опешил от неожиданности. Ровным строем внутри стояли абсолютно все полицейские и детективы главного управления полиции, отдавая честь Головорезу.

— Господи, сколько легавых… — прошептал Головорез.

По другую сторону стояла огромная толпа людей в штатском с микрофонами и видеокамерами. Журналисты никак не могли дождаться небольшой пресс-конференции от героя дня.

— Гип-гип-ура! — троекратно прозвучал дружный крик, напоминавший по своей силе июньский грозовой шторм.

— Спасибо-спасибо-спасибо. — начал благодарить их Головорез, подходя к каждому из полицейский, и начиная жать им руки, либо целовать в щеку, в зависимости от пола сотрудника.

Толпа смотрела на это с удивлением, но старалась не реагировать на эту странность. Попутно с благодарностями, Головорез постоянно смотрел в камеру, и, махая рукой, передавал привет всем, кто его сейчас смотрит.

На небольшой подиум вышел толстый мужчина в черном пиджаке со светлыми короткими волосами и очками на носу. Это был Энтони Салливан, начальник главного управления полиции Пэтриал-сити.

Салливан жестом подозвал Головореза к себе, а после, по-товарищески положив ему руку на плечо, начал свою речь.

— Герои живут в каждом из нас. — начал Салливан. — Все мы бескорыстно боремся со злом каждый день, превозмогая невероятные тягости и порой вынося жуткие страдания. Однако иногда мы сбиваемся с пути, боимся, а наш запал гаснет перед лицом внезапно возникшей опасности. Но среди нас есть человек, который вдохновляет нас своим примером. Человек, смело глядящий в лицо опасности, и улыбающийся ей. Человек, доказавший, что настоящий полицейский не ведает страха и готов к решительным действиям в самых непредсказуемых ситуациях. Дамы и господа, сегодня орденом почета первой степени я именем полиции Соединенных Штатов Америки награждаю Джейсона Грима — храброго героя, отличного полицейского и просто хорошего человека.

С этими словами сотрудники полиции зааплодировали, в то время как вспышкам фотокамер журналистов не было конца. Салливан торжественно достал из-за пазухи красивый орден-брошь и прикрепил его на грудь Головореза.

— Молодец, сынок. — гордо воскликнул Салливан. — Так, а теперь все, живо за работу!

После этих слов буквально за минуту все сотрудники полиции покинули холл, а Грим остался наедине с журналистами.

— Мистер Грим, мистер Грим! — завопили журналисты. — Что вас сподвигло на столь храбрый поступок? Скажите, а был ли иной путь устранения опасностей? Как давно вы практикуете стрельбу? Убивали ли вы раньше людей?

Вопросам не было числа. Головорез встал поближе к журналистам, и все они тут же замолкли.

— Я хочу сказать лишь одно. — начал Головорез. — Недавно я понял, что в каждом из нас существует две половинки. Темная и светлая сторона. Каким бы ты ни был героем, в тебе всегда найдется что-то злое и жестокое, что-то, что заставит тебя в экстренной ситуации совершить плохой поступок. И напротив, каким бы злодеем тебя не считал весь твой мир, все равно нельзя забывать о том, что добро есть в каждом из нас. Любой герой несет в себе частицу зла, и любой злодей прячет в глубине души хоть капельку добра. Так давайте не будем делить мир на черное и белое! Давайте просто будем самими собой! Искренними. Открытыми. Настоящими! Я Джейсон Грим. И я настоящий!

Толпа журналистов расплескалась аплодисментами, даже не представляя, что восхищаются самыми лживыми словами, когда-либо звучавшими в стенах этого управления.

Тем временем очная ставка Манфреда из другого измерения уже закончилась, и, приказав охране увести Карлсона, он остался наедине с Гримом.

— Вот скажи мне, Грим… — начал Манфред. — Какого черта? Почему в день твоего задержания ты с потрохами сдал всю свою преступную деятельность за последний год, а сейчас уходишь в отказ? Чего ты добиваешься? Чтобы я выбил из тебя каждое слово? Так знай, я могу!

Причина у Грима действительно была. Когда он оговаривал Головореза, он еще не подозревал, что застрянет в его шкуре так надолго. Грим пытался опорочить Головореза, обеспечив ему самый большой срок, какой только возможно. Но в итоге, когда Грим понял, что пострадал от собственных решений, он решил минимизировать последствия уже совершенных им действий путем недопущения новых проколов. Грим решил молчать в надежде, что когда-нибудь он снова станет свободным.

Все, на что мог рассчитывать Грим, это на недоказанность обвинения. Абсолютно каждый человек в этом городе знал, каким чудовищем был Джейсон Грим этого мира, но доказательств тому было мало. И это сыграло Гриму на руку.

Пока Грим молчал, злобно поглядывая на психующего Манфреда, в кабинете раздался телефонный звонок. Звонил мобильный телефон Манфреда.

— Поднимите трубку, сэр. — улыбнулся Грим. — Вдруг это ваша подружка. Или дружок, в зависимости от ваших предпочтений.

— Пошел ты… — прорычал Манфред, поднимая трубку. — Ало. Нет, это не вам, господин прокурор. Да, господин прокурор. Никак нет.

Лицо Манфреда скривилось в виноватой гримасе, что делало его похожим на ребенка, которого родители поставили в угол.

— Мы работаем над этим, господин прокурор. — продолжил Манфред. — Пока ничего, но я уверен…

Грим не слышал, о чем говорил собеседник Манфреда, но то, что с другого конца четко доносился крик, было просто очевидно.

— Простите, господин прокурор. — замялся Манфред. — Постойте, что? Но как? Вы не можете! Мы ведь только…

Грим улыбнулся, понимая, что удача явно не на стороне Манфреда.

— Так точно. — кивнул Манфред. — Будет сделано.

Когда Манфред опустил трубку, он яростно ударил по столу и громко выругался.

— Мать твою, Грим, сукин ты сын, как ты это устроил? — заорал Манфред.

— Не понимаю, о чем вы, сэр. — улыбнулся действительно ничего не понимающий Грим. — А что, собственно случилось?

— А случилось, собственно, то, что тебя, ублюдка, выпускают под залог! — прорычал Манфред. — Уму непостижимо! Немыслимо! И это они называют правосудием? Отпустить на свободу самого опасного выродка в Пэтриал-сити, за которым мы гонялись несколько лет!

— Простите, что? — удивился Грим. — Под залог? Но кто мог внести залог такого масштаба?

— Некто Симона Харрисон. — ответил Манфред. — Еще одна твоя сообщница?

— Не совсем. — удивленно покачал головой Грим.

Удивлению Грима не было предела, ведь от этого человека помощи он ожидал меньше всего. Симона Харрисон из его родного мира была никем иной, как его бывшей девушкой. Девушкой, которую он навсегда оставил в прошлом, но которая, как оказалось, уже стучалась в его настоящее.

Опьяненный своим успехом Головорез вернулся в свой кабинет, и застал там, к своему удивлению, очень странную картину. Лора сидела в своем кресле громко рыдала.

— Зайка, ты чего? — испуганно подбежал к ней Головорез и обнял ее.

— Я… Он… Его нет… Его больше нет… — бессвязно говорила Лора.

— Чего нет? Кого нет? — удивился Головорез.

— Позволь, я объясню. — сурово воскликнул вошедший в офис Манфред. — У нас тут чрезвычайное происшествие. Ну как у нас… У Лоры. Такая трагедия…

— Выкладывайте уже, что там? — сгорал от нетерпения Головорез.

— Дэниэл Кинг. — буркнул Манфред.

Сердце Головореза, казалось, вырвется из груди от страха.

— Что? — удивился Головорез.

— Скончался. — печально произнес Манфред.

Головорез облегченно выдохнул. Лора и Манфред удивленно на него посмотрели.

— Простите, я… — замялся Головорез. — Я не знаю, как реагировать.

— Дэниэл Кинг это жених Лоры. — заявил Манфред. — Вернее, бывший жених.

С этими словами Лора разрыдалась еще сильнее.

— А какова причина смерти? — сделал удивленный вид Головорез.

— Как выяснилось, парень пытался покончить с собой. — начал Манфред. — По неизвестным никому причинам он прыгнул с моста совсем рядом с нашим управлением, но выжил. А после попал в больницу с серьезным воспалением легких. Спасти его не удалось. Он погиб. Мы узнали из новостных сводок.

Заплаканная Лора, вытирая обильно льющиеся слезы, выбежала из кабинета.

— Какая трагедия! — поэтично воскликнул Головорез. — Так жаль, когда достойные люди уходят молодыми…

— Да, жаль. — печально кивнул Манфред.

— Простите. — заявил Головорез, отворачиваясь к окну, делая вид, что плачет.

На самом же деле Головорез просто пытался подавить рвущуюся из глубины души улыбку радости.