Еще один современный вид левого противоположного берега.

Современный вид с вершины горы Лепешка на Молодецкий курган и Девью гору.

Благо он хоть немного рассеялся в отношении расположения войск противник в радиусе десяти километров, с постоянным расширением радиуса, благодаря работы пары дронов. 'Орел 1' отрабатывай переднею полусферу, 'Сокол 1' работал по задней полусфере, в которой он и обнаружил на Волге, скрытых от глаз переселенцев излучиной реки, за Девичьей горой, на расстоянии полтора километра от каравана, собирающегося противника, численность не менее двух-двух с половиной тысяч татарских всадников. Пока спокойно стоящих, ждущих отставшие отрядики, но в любой миг могущих мощным ударам не менее четырех тысяч тел прорвать вражескую оборону и стоптать безумцев, посмевших встать на их пути. Вот от этого и будем плясать. Впереди наступать, сзади обороняться. Главное использовать уверенность переднего противника в защищенности своих флангов. Про пулеметы и снайперки на флангах, на господствующих позициях в этом веке еще не то, что не слышали, даже в мыслях не фантазировали. Вот два десятка 'витязей' и пошлем на эти позиции. Пора раздавать приказы, начали.

- Славомир Велиславович твоих Еремина и Иванова срочно ко мне. Майор Полухин вы командуете боем с фронта, капитан Слепцов за вами отражение атаки с тыла. Подполковник Басманов на вас общее командование артиллерию. Капитан Крупнов обеспечение связи и технической разведки. Обеспечить командиров всех отдельных подразделений рациями. Подполковник Пирогов соответственно вы с вашими девушками отвечаете за медобеспечение. Золотой на тебе обоз и гражданские. Прикрой их от стрел, нам дурацкие лишние потери не нужны. И выдай группам Еремина и Иванова сухпайки НЗ на пару дней. 'Гуляй-города' с первого по четвертый поступают под командование майора Полухина. 'Города' с пятого по десятый идут под командования капитана Слепцова. Действуем в соответствии с разработанным планом.

-Есть тов полковник. Доставим.

- Слушаюсь командир.

- Есть принят тыловой фронт.

- Есть тов полковник, принять общее командование.

-Есть тов полковник, обеспечить связь и техразведку. У кого нет раций к БТРу на получение.

-Исполним тов полковник, там я местных еще по Ямму привлек к обеспечению санитарии, обучили их немного, перевязать смогут, за санитаров сойдут. Их так же задействуем.

- Сделаю Мечеслав, навесы мужики все себе наплели, животных, кроме трофеев, попонами прикрыли. Если не подпустите сильно близко, от случайных стрел прикроемся. И пайки выдам, пусть подходят.

-Товарищ полковник прапорщик Еремин по вашему приказу прибыл.

- Товарищ полковник старшина Иванов по вашему приказу прибыл.

-Товарищи все за исключением Еремина и Иванова свободны и Слепцов пришли ко мне на время Полуянова, потом он к тебе на 'гуляй-город' вернётся. Не отберу у тебя командира.

- Так теперь с Вами орлы. Смотрим на карту. Вот мы. Вот здесь и здесь татары в общей сумме не менее пяти-шести тысяч. Путь у нас один по руслу Усы, далее на перешеек, через него на Волгу и по ней уж к устью Самары. На карту смотрите, видите, что обойти засаду не можем, горы правого берега подпирают, слева высокий берег и лес. Уйти сейчас назад на Волгу и через неё степь, не можем, противник сзади подпер тоже. Да и если прорвемся на левый волжский берег, в степи, без дороги по целине пойдем, так татары как волки на хвосте и боках каравана повиснут, рвать начнут. Скорость и так упадет, а с ними практически на месте топтаться будем. Время упустим, весна начнется со всеми её прелестями. Путь по рекам для нас будет закрыт. Да и эту стаю за собой к Самар притащим, а там наши основные склады сена с остальным фуражом и продуктами. Сами понимает, им и штурмовать не надо. Пожгут стрелами все на х..... Как не крути здесь их бить надо и так бить, чтобы не вздумали за нами в след идти. То есть нужно их всех оставить в этих местах. - Увидев скептическую гримасу на лице Еремина, Черный дополнил.

- Во всяком случае, большую часть. Вот этим Вы и займетесь. Сформируете из наших, находящихся в моей резервной сотне два десятка, с вами в группах будет по одиннадцать бойцов. У Полуянова, получите по 'Печенегу', по СВД, по седьмому РПГ, гранат десятка по два возьмите термобарических и осколочных. Всем остальным 'калаши' взять, если кто умеет, то и подствольники навесить. Соответственно ВОГи, по десятку монок возьмите, ими с суши свой тыл прикроете. Патронов сколько унесете. Их обычно сами знаете, много не бывает. У Крупнова рации получите, как минимум по три-четыре, он Ваш Камаз раскулачил на предмет связи, рации есть. У Золотого пайки Ваши же получите из расчета на пару дней. РПГ Вам, как и монки для обороны от нападения с суши нужны, по руслу, чтобы у меня ни одного выстрела. А то расколете лед, а как нам после по нему идти, и так чувствую, проблемы с проходом будут. Здесь как прошлый раз по бережку не объедешь.

- Так тащполковник, если осколочной, там заряд то слабоват, всего 400 граммов, и тот весь на осколки уйдет.

- Если не повезет то и 400 грамм прорубь прошибут. Так, что лучше не рисковать, ну если только в исключительных случаях. То можно. Но только в исключительных. Теперь опять внимание карте, да и так назад оглянитесь, с слева-сзади от нас, а так на правом берегу Усы, находится гора Лепешка. Да-да, это вон тот каменный утес. Но он от нас утес, а со стороны суши вполне пологий холмик. Если бы не снег, пройтись подняться на его вершину одно удовольствия. Но мы с нею как на ладоне, да и противник так же отлично виден. Короче, это господствующая высота в данной округе и нам надо её занять. Вот Ваши группы должны пройти по этому маршруту, найдете маршрут лучше, идите по нему. На этой и этой позиции сядете. Это основные. Вот здесь запасные. На месте мы не были, так, что вы парни опытные, если места не подходят, то меняйте. Но доклад о смене чтобы был. В то мы посматривать на верхотуру будем. И постреливать по появившимся целям. Не попадите по свой огонь. Ваши задачи: первая- из пулеметов, СВД и 'калашей' по команде отработать по противнику. СВД использовать в основном по командирам, сами разберетесь, кто есть кто у атакующих. Десяток Еремина держит русло со стороны Усы, десяток Иванова обороняется по руслу со стороны Волги. Про свой тыл не забывайте, там суша, могут и подойти. Вторая задача не допустить противника на гору, под ней на льду весь наш обоз прятаться от степняков будет. Сами понимаете, сверху они как на ладони, на выбор расстреливай. Противника туда ни в коем случае не допустить. Выдвигаетесь через полчаса. Еще раз, встанете на позиции, доклад, смена позиции доклад, любое передвижения, даже в туалет, доклад. А вот и Андрей Васильевич идет.

Карта описываемой местности для общего представления. -Товарищ полковник старший прапорщик Полуянов по Вашему приказу прибыл.

- Вольно, вольно, да не тянись ты Андрей Васильевич, здесь все свои, почтения старшему боярину выказывать перед местными не надо. Вот выдай из своих запасов орлам по паре 'Печенегов', СВД и РПГ-7. Монок два десятка подкинь им. Ну и соответственно боеприпасов подкинь к стволам, они на два дня уходят, в отрыве работать будут. И работать будут активно, но на гору, хоть и не высоко, но придется лезть. Вот из этого и расчета и выдай. И нам внизу монки пригодятся, посмотри у себя на ноуте карту и прикинь, куда и сколько поставить. Потом поставь. Вид взрывателя согласуй со старшими на направлениях: Полухиным - фронт и Слепцовым - тыл. Все свободны.

- Есть тащ полковник. Есть тащ полковник. Есть товарищ полковник.

За такими заботами и делами прошло три часа с момента пробуждения стоянки и не менее двух с момента обнаружения противника. И наконец, обоз тронулся в путь. Порядок движения немного изменился. Сразу за передовым дозором, практически в одном строю с ними, пошли не все 'гуляй-города', только четыре из десяти, остальные пошли в хвосте обоза, прикрываемые с тыла только арьергардной дозорной полусотней. Зато вместе с четырьмя передовыми 'гуляй-городами' двигались авангардные пять сотен в сопровождении своей конной батареи 'единорогов'. За авангардными подразделениями шла большая часть пехотинцев из непосредственной охраны обоза. Вместе с которой передвигались 'Тигр' - 'Орел' и эрзац броневик на базе Батовского УАЗа. Второй 'Тигр' - 'Сокол' в сопровождении БТРа пристроился в хвосте колоны, вместе с меньшей частью непосредственной пешей охраны обоза. Сразу перед основной частью арьергарда и его конной батарей орудий. Пока не прошли воины, четыре пары воинов, по доспехам видно принадлежащие к 'витязям' порскнули к береговым утесам правого берега Усы, начав что-то быстро и умело прилаживая в выемках и расщелинах, щедро рассыпанных по береговым кручам, где-то на высоте полутора метров от речного льда. Каких-то полчаса и они закончили свою непонятную для большинства воинов деятельность, и вскочив на коней направились в голову каравана. Вот весь обоз переместился ближе к Лепешке, прижавшись к её скалистому боку как можно ближе и компактнее, огородившись от остального пространства возами и прикрывшись сверху плетенными из лозы щитами. Сразу по правому берегу взметнулись ввысь береговые утесы. Назвать поднимающиеся по берегам скалы холмами, как то не поворачивался язык, может из-за камня, из которого были сложены береговые кручи, может от общего впечатления при взгляде с русла реки на вздымающие слева от переселенцев скалистые берега. Назвать это можно только горами, горы и только горы. По левому более пологому берегу тянутся заросли кустарника, за ним виднеются кроны деревьев. Впереди русло Усы ссужается и составляет вместе с поймой каких-то шестьсот-семисот условно проходимых для возов метров. Сжатые с правого берега скалистым холмом, поросшим на вершине дубами, с левого невысоким обрывистым, не проходимым не только для возов но и для конницы и трудно преодолимый даже пехотой, берегом, поросшим стройными соснами, стволы которых тянущиеся вдаль, насколько хватает взгляда. Вот и встала татарва в этом месте образовав своеобразным 'замком' от этих природных 'ворот', этаким дверным засовом, который необходимо вынут, желательно при этом окончательно сломав его. Через шестьсот метров от Лепешки задние 'гуляй-города' стали разворачиваться и выстраивать сплошную стену щитов, пропустив за свою линию дозорную полусотню. К этому времени и шесть 'единорогов' конной батареи арьергарда присоединили свои стволы к шести десяткам 'единорогов' 'гуляй-городов'. Подошедшие пешцы из охраны обоза, совместно с 'гуляй-городскими' полусотнями занимали места за щитами, ставя рядом с ними простые пехотные щиты, для прикрытия себя любимых от навесно падающих с неба стрел. Татарские лучники быстро научили переселенцев уважать себя. На фланги, тихо урча на малых оборотах двигателями, занимали позиции БТР и 'Тигр' - 'Сокол', хоть и кратковременная, но ежевечерняя проверка - прогревка моторов дала о себе знать, хоть и с задержками, но двигатели завелись у всех четырех бронеавтомобилях. Трата дефицитного горючего себя оправдала. Кавалерия отошла от щитовой линии метров на триста и встали, многие всадники спешились и держали своих коней под уздцы, чтобы раньше времени не утомлять их. Обоз все это время продолжал укрываться от возможного обстрела, используя для этой цели все попавшие под руку предметы. А авангард продолжал движения и стал разворачивать 'гуляй-города' в пределах прямой видимости татарского войска, когда между противниками осталось не более пяти сотен метров. Происходили почти зеркальные действия с действиями арьергарда. Так же те же четыре пары воинов, что ранее что-то ковыряли в береговых кручах в тылу колоны, опять споро бросились к правобережным уступам, быстро и ловко начали закладывая в их выемках и расщелинах круглые железные блины и изогнутые плоские прямоугольники выкрашенные в зеленый цвет, где-то на высоте метра - полутора метров от уровня русла. Каких-то полчаса и они закончили свою непонятную для большинства воинов деятельность, и бегом вернулись за линию щитов. Единственное отличие, что их прикрывали своими телами и щитами воины дозорной полусотни. Прикрывали в основном не только от стрел, которых пока татары пускали не много, а главное от взглядов вражеских воинов, чтобы они не смогли точно определить места, около которых крутились русские пехотинцы и что они делали около этих мест. После отхода пехотинцев, всадники так же оттянулись за линию щитов. И конная орудийная батарея авангарда, присоединилась со своими шестью стволами к сорока 'единорогам' передовых 'гуляй-городов'. Так же, тихонько, не спеша, без ненужной газовки, заняли свои позиции на флангах бронеавтомобили. Только это были 'Тигр' - 'Орел' и БА УАЗ Батова. Подошедшая пехота совместно с полусотнями 'гуляй-городов' занимали отведенные им их командирами места и так же прислоняли к щитам 'городков' свои личные щиты, для защиты от падающих из выси вражеских стрел. Так же оттягивалась подальше от линии щитов конница, останавливалась и воины подобно своим товарищам с тыла колоны, сходили с коней, сохраняя их силы для боя. Все почти, так же как и в тылу. Но с большими отличиями со стороны противостоящих им врагов. И если у Слепцова враг еще не появился. То перед Полухиным он уже стоял в полной боевой готовности. Вражеские пехотинцы, полностью перегородив не широкое усинское русло несколькими рядами, укрывались за поставленными с промежутками деревянными щитами, наподобие щитов 'гуляй-города' противостоящих им гяуров. За пехотой темнела конная масса. Всадники горячили коней, намереваясь бросить их, на мерзких пришельцев посмевших топтать землю ханства. Если урусы посмеют сами атаковать славных воинов степей, то их достойно встретят и добыча, ждущая победителей в обозе урусов, станет достойной наградой для храбрых воинов.

Но надеждам, в отношении добычи, татарских воинов или кто их знает, какой они были национальности, не суждено было сбыться. Полухин атаковал первым. И начал он с классической артиллерийской подготовки, почти полсотни орудий в едином первом залпе, выбросили в сторону противника ядра. Дистанция в пятьсот метров, для 'единорогов' была 'детская', при их заявленной предельная дальность стрельбы в 2500 метров. Даже с учетом несоблюдения попаданцами всей технологии производства стволов, из-за чего применять повышенный заряд не рекомендовалось, возможен был разрыв ствола, и все равно предельная дальность не могла уменьшиться более чем на 1000 метров. А тут какие-то 'смешные' пятьсот метров. Ядра на вылет пробивали щиты и попадали в стоящих за ними пехотинцев, пробивая и их тела и телах стоящих за ними товарищей, при этом теряя свою убойную силу, застревая где-то в тушах и телах расположившейся за пехотным строем кавалеристов. Залпы орудий следовали с интервалом от минуты до полутора минут. Снеся практически все щиты, и почти полностью уничтожив три первых ряда пехоты, основательно проредив четвертый и последующие ряды взяв не мало жизней и у всадников. Степняки смогли выдержать только шесть залпов. Потом повинуясь команде своего предводителя конная тысяча, практически не пострадавшая от обстрела, переместилась между остатками щитов, за их линию и постепенно набирая скорость, переходя с рыси в галоп помчались на русские позиции. Обрушив на уросов рой стрел. В след за кавалерией в атаку бросились и ошметки пехоты. Все равно их осталось еще много, чуть более тысячи. За пятьсот метров артиллеристы успели дать один залп ядрами и примерно чуть более чем с сотни метров перешли на картечь по готовности. С ста пятидесяти - ста метров к ним присоединилась и пехота, мушкетными пулями, пищальной картечь, арбалетными болтами и стрелами, внося свой посильный и судя по результатам не малый вклад в дело отражения атаки. Но, несмотря на стрельбу, конная лава продолжала накатываться на линию русских щитов. Завал из трупов и раненных затормозил галоп кавалерии, всадники пытались, преодолеет эту живую баррикаду, но сами попадали под пути и картечь или их кони оступались на телах несчастных, в боевом безумии наступая на мягкие человеческие тела и туши своих собратьев, падали, ломали ноги, увеличивая собой эту жуткую баррикаду. Даже подошедшая пехота не смогла переломить ход этой бойни. С трудом пехотинцы и спешившие всадники переползли кровавый завал и смогли добежать до русских щитов, но практически ни кто из них не вернулся назад, остался лежать перед щитами с рубленными, колотыми и стрелянными ранами. А когда к ним присоединился фланговый огонь двух пулеметов бронемашин, остроносые пули которых, калибра 7.62 сантиметра, выпушенные практически вдоль строя, прежде чем остановиться, пробивали три-пять человеческих тела или до двух конских туш и застревала в следующей жертве, выводя и её из строя, то атака захлебнулась окончательно и жалкие остатки атакующих, менее четверти от первоначального количества откатились на прежние позиции.

Но и там им не было покоя. С кручи горы Лепешка раздались хлопки и шипящий звук. В скопления неприятия, на пределе дальности, ударили пара огненных стрел, это группы Еремина и Иванова, не смогли удержаться и отработали по скоплению противника, над которым развивался бунчук, парой осколочных ОГ-7В, за что в последствии получили от Черного по полной. Но усинский лед к счастью для переселенцев оказался крепок и взорвавшиеся гранаты не пробили его. Видимо этими взрывами и были уничтожены или выведены из строя последние командиры, которые могли управлять и командовать этой толпой, в которую превратилось еще недавно грозное войско. Степняки побежали, бежали чудом уцелевшие пехотинцы, обгоняя их скакали остатки конницы, и все они желали одного, как можно скорее покинут это место, вдруг ставшее для них ловушкой. Те утесы и обрывы, которые еще недавно не давали урусам вырваться из приготовленной воинами Аллаха ловушки, теперь вынуждали самих кочевников бежать только в одном направлении, строго следовать всем изгибам речного русла.

Целых полчаса пехотинцы растаскивали трупы в сторону, что бы можно было пройти всадникам и провести конную батарею. Так что фора у противника была, которой он и воспользовался. Сперва конный отряд степняков, бросив остатки пехоты и раненных всадников на растерзание урусам, которых походя и вырубила преследующая их русская конница, ушел вверх по Усе, а потом беглецы юркнули в первый подходящий правобережный овраг и ушли в степь, где русским в данной ситуации искать местных было бессмысленно, все равно за имеющее время их было не догнать. Четыре сотни с артбатареей вернулись вниз по реке к месту, где наезженная дорога виляла в распадок между двумя холмами и выводила на перешеек в смешанный лес, попав в который всадники как будто попадаешь в сказку. Мощные дубы и вековые сосны, обсыпанные искрящимися на солнце хлопьями снега, покрывающие высокий берег, полностью затеняют засыпанную белым землю, не давая вырасти молодой поросли и кустам, оставляя землю без подлеска. Между, на вид вековыми деревьями, петляло продолжение дороги, не смотря на все свои изгибы, ведущуей на юг. Вот в этом сказочном лесу и остановился отряд, перекрыв путь ворогам к обозу и приходящим в себя от схватки товарищам. А остальные воины оставшись у сворота противника со льда на сушу, стали сторожкой у оврага, по которому остатки кочевников ушли от погони. Пехотинцы в это время, оказав помощь раненным и сложив отдельно своих убитых, с помощью, пришедших из обоза мужиков начали методический сбор трофеев и очищения завтрашнего пути.

Бой у Слепцова прошел по иному сценарию, чем у Полухина. Видимо опиравшийся на предыдущий опыт атак на урусов, татарский военноначальник не стал бросать своих воинов в лоб на орудия русских, а затеял истинно степную забаву конную 'карусель' со стрельбой из луков. И у него все бы могло получиться, даже не смотря на щиты 'гуляй-городов' по фронту и пехотные щиты сверху над воинами. В конце концов, но законы математики, ни кто не отменял. И большое количество стрел, за приличный отрезок времени, упавших сверху на ограниченной территории, способны поразить почти всех воинов укрывавшихся за щитами. Стрел у нападавших было запасено с избытком, территория была жестко ограничена с трех сторон, и менее жестко, на первый взгляд с четвертой стороны, тыла для защищающихся. Но любая попытка выйти из-под защиты щитов, при таком плотном обстреле, была гарантированная смерть. Но человек предполагает, планирует, а бог располагает и противник контрпланирует. По времени командир степняков явно просчитался, рассчитывая, что передовой отряд свяжет урусов боем очень надолго. Но самыми катастрофическими его просчетами являлись: не знание предельной дальности стрельбы русских пушек, непредвиденные пулеметы и РПГ на флангах, на неприступном для атаки со стороны реки утесе и порхающие в вышине 'птички' с радиосвязью. И первый его просчет аукнулся кочевникам почти сразу. Как только на расстоянии четырех - трех с половиной сотен метров закрутилась эллипсовидная степная карусель из всадников и в сторону обороняющихся взмыли к небу первые стрелы, в ответ рявкнули почти семь десятков русских пушек. И здесь, в отличие от Полухинского фронта, в неприятеля полетели не только ядра, но и дефицитные гранаты, что их жалеть в такой обстановке, когда или пан или пропал. Сперва татары пробовали огрызаться, посылая в артиллеристов особо густые стаи стрел, но орудийные залпы с интервалом в полторы-две минуты, быстро поставили точку в этой забаве. Потеряв не менее трех- четырех сотен степняки откатились до самого Молодецкого кургана. Но и там русская артиллерия доставала врага, и её гостинцы постоянно выхватывали жертвы для Мары. Продержавшись полтора десятка залпов, атакующие откатились за курган, выйдя их устья Усы на волжский лед. На какое-то время орудия 'витязей' смолкли, чтобы через пятнадцать-двадцать минут приступить к одиночной пристрелочной стрельбе гранатами по руслу Волги. После пристрелки одиночными выстрелами, успевали дать один, редко два, шести орудийных залпа, после чего опять приходилось пристреливаться к новому месту сосредоточения противника, ибо с предыдущего места всадников, как ветром сдувая, но каждый раз на этом месте оставались трупы людей и лошадей. Навесной огонь гранатами, по спрятавшимся за береговым утесом татарам, вели только шесть 'единорогов' конной батареи, которые по конструкции своих лафетов, могли круче задирать в зенит свои стволы, чем 'единороги' 'гуляй-городов' установленные на лафеты, конструкция которых не позволяла высоко поднимать стволы при стрельбе. Корректировали огонь кружащиеся в вышине 'Соколы'. Ни кто из нападавших не смотрел на небо, а если бы и посмотрел, то вряд ли он мог заметить кружащуюся на пятисотметровой высоте по километровому радиусу 'птичку'. Которая посменно со своей товаркой исправно передавала изображения с телекамер на пульт управления в 'Тигр' - 'Сокол', а он транслировал его в БТР, где за экраном ноутбука Басманов по разрывам рассчитывал поправки и выдавал новые данные на батарею, орудные расчеты которой исправно выполняли приказы подполковника. Раз за разом, хоть и со снижением интенсивности огня, поражая укрывшегося за береговым изгибом Волги врага. С вершины Лепешки шелками выстрелы СВД, целенаправленно выбивая из конной массы всадников, выделявшихся более добротным и богатым доспехом. Татарский военноначальник продержался чуть более часа и опять поменял тактику, а может и не менял. Возможно, какая-то особо удачно выпущенная граната или пуля нашла свою особенную цель, в виде вражеского командующего. Как было, ни кто специально впоследствии не устанавливал, а не специально истина так же не открылась. Но как бы то не было, всадника начали быстро накапливаться на волжком льду, что бы неукротимой лавой выплеснутся на усинский лед. И даже пристрелявшиеся и перешедшие на беглый огонь 'единороги' переселенцев не смогли разогнать эту густеющую прямо на глазах волну. Взрывы, вырывавшие из рядов кавалеристов по одному-три их товарища, не смогли поколебать боевой дух степняков, все же они были достаточно закаленные воины, тем более что гибель этой тройки бойцов, могли видеть только их соседи. А для остальной массы всадников уменьшение войска на эту малость было не заметно.

К этому времени у Полухина с нападавшими было покончено и Черный дал указания группе Еремина полностью сосредоточится на тыловом отряде степняков. При необходимости перейти на позиции, с которых они могли бы поддержать огнем бойцов Слепцова. Перемена позиций прошла без происшествий, и хотя к началу крайней в этом сражении татарской атаке они не успели, но поучаствовать в её отражении смогли и внесли не малую лепту в эту победу.

И вот, наконец, либо построения войска было закончено, либо банально не выдержали нервы у командира или бойцов, но вся масса конницы, еще не менее полутора-двух тысяч сабель, единым организмом выплеснулась из-за кургана на усанское русло, почти мгновенно заполнив его во всю ширину. И сразу пустив коней в намет, постепенно, по мере набора скорости, переходя в карьер. Почти сразу, как только основная масса степняков вырвалась на усовской лед, в воздух взвились сотни стрел, за ними ещё, и ещё, и ещё. Когда первые стрелы пали с выси на русские позиции, на прямую линию атаки, выскочило все войско, добавив своих остроклювых посланниц к их товаркам, уже летящих в воздухе. Опять на отлично сработала 'птичка', и татарская атака не застала обороняющихся врасплох. И первые стрелы забарабанили в заранее поднятые и укрепленные над головами пехотные щиты. Хотя без потерь не обошлось. На встречу атакующим плюнули огнем шесть десяток орудийных стволов, отправив им 'подарки' в виде ядер. 'Подарки' останавливались свалив не менее пяти-шести всадников, но пока вошедшие в боевой азарт люди и кони, не обращали на это внимания, практически мгновенно занимая места павших. Часть ядер рикошетила от льда, врезалось в тела, опять билась об лёд и уходила в рикошет находя следующую цель. По задним рядам кочевников продолжали вести огонь гранатами конно-батарейные 'единороги'. Пятьсот, четыреста, триста, двести пятьдесят метров и пушки 'гуляй-городов' перешли на картечь. Со ста пятидесяти-ста метров к ним присоединилась пехота, поддержавшая артиллеристов своими пулями, картечью и стрелами. Группы пешцев, отложив мушкеты с пищалями, арбалеты с луками, взялись за бердыши и копья. Заработали пулеметы бронеавтомобилей, четка выделялось рыканье кротких очередей 'крупняков', с утеса раздались пулеметные и автоматные очереди, тренированное ухо выхватывало щелчки СВД. Вот раздались хлопки, шипения и взрывы в тылах атакующих, где вспухли огненно-темные шары, на местах, куда угодили гранаты РПГ. Белый, местами даже искристый до боя снег, лежащий у береговых откосов, все больше превращался в грязно-красное месиво, кровавую кашу, в которой зарывались кони и люди, утопали, падали и задыхались под грудами убитых и раненых воинов и лошадей. Про цвет льда на середине русла, про снег уже и нечего было говорить, его просто разметали копыта пронесшихся лошадей, и растопила горячая кровь погибших, ни чего конкретного сказать было нельзя. Невозможно передать словами эту смесь красного, зеленого, черного, бурава, коричневого, желтого и еще массу других оттенков цветов. Но татары, как берсерки, дошли до линии щитов и рубились с пехотой. Последнюю победную точку в битве поставила русская кавалерия. После последовательных серий подрывов монок, расчистивших пространство на правом для 'витязей' фланге, рухнули щиты, и конные сотни одна за другой устремились в образовавшиеся бреши, на опешивших врагов. И над заснеженным, скованным льдом, руслом Усы и далее по Волге и окружающими утесами, холмами и лесами разнеслись громкие звуки кровавой битвы: стук, грохот и звон схлестнувшихся мечей и сабель, копий и щитов, ужасные крики раненных людей и лошадей, еле слышные стоны раненых, храп уставших и еле передвигающихся татарских коней. И степняки не выдержали и как то враз, что-то видимо надломилось в них и они, поворачивая коней, бросились назад, откуда пришли, провожаемые в центре и слева в спину картечью и жалами копий и лезвиями сабель по правому флангу. Русская кавалерия преследовала разбитого противника еще с десяток верст, проносясь по усанскому, а потом и волжскому льду, как ангелы мести для зарвавшихся врагов. Но всему бывает предел и выносливости коней тоже. Если татары гнали своих коней ни сколько не жалея их, то переселенцам приходилось думать и об завтрашнем дне. Да и сильно зарываться в преследовании, заходя далеко от своего стана, не стоило. Дроны, дронами, но и они могут проморгать засаду. Посечь стрелами неосторожных, на это татарским лучникам много времени не надо. И о трофеях пора начинать заботится. Ведь место расположения заводных коней этого вражеского отряда самолетики давным-давно установили, и не стоит давать коноводам много времени на прихватизирование имущества своих погибших товарищей. Оно пригодится и победителям.

Все время битвы в воздухе, сменяя друг друга, постоянно висели пара 'птичек', операторы которых вели непрерывный мониторинг окружающей территории в радиусе десяти километров, с центром - обоз переселенцев. Докладывая на ПКП Черному о малейшем изменении обстановки. Благодаря чему русские всегда опережали противника в действиях, хоть на немного, но успевали усилить тот участок обороны, который в настоящее время подвергался наибольшему давлению. Радиосвязь и БПЛА попаданцев во многом предопределили исход сражения. Отлаженный механизм прохождения разведывательной и управленческой информации не притормозило, даже разделение экипажей 'Тигров'. Сами броневики с пультами управления БПЛА, операторами, водителем и старшим машины - пулеметчиком, участвовали в отражении атак. А выпускающие 'птичек' и их охрана с компактными ручными электрогенераторами для зарядки аккумуляторов, комплектом запасных аккумуляторов, ЗИПами по уходу за оптикой и парой носимых раций из МВДешного КАМАЗа, были высажены во временном лагере обоза. Откуда и проводили запуск дронов, их прием после посадке и техобслуживание. Мальчишки малолетки показали себя настоящими мужчинами. После этого боя их стали допускать на собрания 'витязей' с правом голоса, чем пацаны очень гордились перед другими детьми - попаданцами.

И вот Победа, но закончено сражение, но не закончена воинская работа. Теперь необходимо помочь мужикам собрать трофеи, прикрыть их за этим занятием от недобитков-врагов, присмотреть за самими мужиками, чтобы чего ценного не 'забыли' сложить в общие кучи, чтобы не нарушали приказ боярина Пирогова, по бережению от всяких хворей. В общем, дел хватало до самого вечера и ещё на следующий день оставалось. Вот и встали вои рати 'витязей' как говорится в летописях, 'стали на костях', хороня своих убитых, обдирала чужих и оттаскивая их к берегам, собирая добычу и стараясь облегчить участь своих многочисленных раненых. И проявляя милосердие к чужим, добивая их.

21 февраля обоз переселенцев встретил и провел в трудах. Поставили пару палаток, впервой расположился штаб обоза. Вторую Пирогов занял под операционную. Победа дорого обошлась 'витязям'. Только раненных было более сотни, из них не менее трех десятков тяжелых. Вот за жизнь последних и боролся Пирогов со своими девчатами студентками и медсестрами. И сумел в итоги вытащить почти всех, за исключением четверых с пробитыми легкими и ранениями живота и печени. Из самих 'витязей' снова ни кто не пострадал, опять сказалось качество одетых на них броней. Погибло сорок три воина, гражданские в этот раз не пострадали. Видимо сказался нагоняй полученных главами семейств после крайней гибели детей, расстоянии от лагеря до мест боестолкновений и меры предпринятые Золотым по защите от стрел, которые хоть изредка, но долетали до лагеря. Но эта цена по большому счету стоила выгод, полученных победителями. Первое они освободились от постоянной опасности нападения, разбив почти наголову шести с половиной тысячный отряд князя луговых черемисов Мамыш-Берди. Что подтвердили взятые 'языки'. К сожалению самому Мамыш-Берди, хоть и раненому осколками гранат РПГ, удалось уйти с отрядом личных телохранителей и остатками конницы усинского отряда. С учетом воинов из волжского отряда, сумевшихся спастись от гибели, у черемисского князя оставалось едва ли более пяти сотен деморализованных, оглушительным разгромом бойцов. Как говорится, шли по шерсть, а вернулись стриженными. И о каких либо враждебных действий в отношении обоза ему придется забыть. Тем более что царские воеводы тоже не дремлют и потихоньку наводят порядок в охваченных бунтом землях. И Мамыш-Берди они займутся однозначно, ведь он является одним из главарей бунта. А за караваном охотился только он один. Остальных охотников за добычей он отучил перехватывать его призы, раз и навсегда, очень результативным способом, пятнадцатью сантиметров стали в тело претендента на его добычу. И за всеми нападениями на обоз, с самого начала стоял этот князь и его люди. Все это поведали пленные при допросе. Один сказал одно, другой другое, третий иное и так далее. И уж из этих пазлов Воротынский с Брусиловым и сложили целостную картину прошедших дней и установили движущие силы, стоящие за постоянными нападениями на обоз. Заодно узнали и необычную остервенелость черемисов в бою. Ведь они в прямом смысле шли грудью на картечь, не пригибаясь, обрекая себя на смерть. К этому оказались причастны русские карательные отряды, которые по обычаям этого времени весьма эффективно подавляли мятеж, исходя из принципа, нет человека, нет мятежника, и нет мятежа. Вот и собрал Мамыш-Берди в свои отряды многих воинов потерявших в этих 'контртеррористических операциях' 16 века свои семьи. И готовых от ненависти в буквальном смысле зубами рвать ненавистных им урусов, заряжающих в бою своей ненавистью и окружающих их воинов, превращающихся от злости и ненависти в своеобразный берсерков черемиского 'разлива'. Во-вторых, получили большие по местным меркам трофеи. Лошадей захватили столько, что наметился огромный их переизбыток. И если бы это не были бы степные лошади, то возникла бы проблема с их кормлением. А так лошади, согнанные в табун, после прибытия к Самар, самостоятельно питались в степи сухой травой, добывая её из-под снега. Оружие, брони, одежда убитых, и припасы санного обоза, неожиданно оказавшегося у врага, все перешло к победителям. Пирогов и сейчас строго следил за соблюдением санитарно-эпидемиологических требований при мародерке и использованием трофеев. Пока, слава богу, ни одного подозрительного трупа обнаружено не было и болезней вызывающих опасения с эпидемиологической точки зрения не выявлено. Не отставал от Пирогова и Швидко. Только его требования распространялись на трофейных коней и иных животных. Но и здесь все обстояло превосходно, все трофейные животные чувствовали себя хорошо и были здоровы.

Про то, что вернувшиеся с выхода группы Еремина, Иванова и другие 'витязи', сразу после боя почистили оружие, провели по мере возможности ТО автомобилям и БПЛА, не стоит даже и описывать. Эти действия ими в большинстве выполнились на автомате. А не использованные в бою МОНки сняли и сдали опять на хранение Полуянову.

К вечеру работы по сбору, сортировке и упаковке трофеев закончился и обоз, подготовившись в дорогу с завтрашнего утра, потихоньку засыпал, кроме часовых и патрульных, которым, так же как и в предыдущую ночь досталось, все ночь отгоняли от стоянки волков, сбежавшихся на дармовое угощение, но постоянно пытающихся проникнуть в лагерь. Благо, что предполагавший подобную ситуации Золотой, приказал на ночь перегородить русла реки с обеих сторон, сплошной стеной щитов 'гуляй-города' и удвоить стражу. И только эти меры, не позволили наглым аборигенам местного животного мира, пробраться не званными, в 'гости' в лагерь переселенцев.

Волга в районе Переволока зимой, современный вид.

В путь тронулись только после полудня 22 февраля, вступив на перешеек., пройдя его на сквозь. К Волге спускались по хорошо накатанной дороге, видимо довольно часто используемой, выходящей по береговому оврагу на русло Волги. Волжский берег у Переволока очень высок и обрывист, с каменистой береговой линией, которая местами исчезает, уступая место утесам, отвесно уходящим в воду. С высокого берега открылся просто захватывающий вид на Волжские просторы, усыпанные островами и протоками. Пройдя за перешеек и выйдя на Волгу, где обоз и заночевал, встреченный проводником с сопровождением из крепостицы Самар, на одном из многочисленных островов разбросанных по волжскому руслу. На этот же остров к прибытию всего каравана перевезли и запасы продуктов, фуража и топлива, ранее запасенных на почти соседнем острове, расположенном километрах в десяти в стороны самарского устья. 23 февраля обоз переселенцев встретил и провел в трудах. О том, что в этот день полагается выходной, местные не знали, а попаданцы им не говорили. Хотя, сами собрались утром в штабной палатке, где в своём кругу и отметили его легонько, пока остальные путешественники готовились к очередному броску для окончания Волжского отрезка пути. Основное празднование перенесли на вечер, опять-таки в своём узком попаданцеском кругу, по прибытию в Самар. Да и поводы были реальные. Победа, 23 февраля и фактическое окончания одного из участков пути. С утра 23 числа обоз с соблюдением мер предосторожности, вышел со стоянки и направился дальше вверх по Волжскому руслу к устью реки Самара, около которой в крепости Самар их ждали слады с фуражом, продуктами и металлами. Однако день прошел на удивление спокойно, погода стояла ясная, весело светило солнце, дул слабенький попутный ветерок, словно и не 'дурной', метельный февраль на дворе, а весенний март. Остановились на ночлег, опять не дойдя до намеченного места ночевки, но зная об этом заранее, отправили конную полусотню с самарцами за припасами, которые и перевезли до прибытия обоза на новое место ночевки. Попаданцы собрались в штабной палатке и не смотря на усталость посидели по вспоминали о прошлом, по мечтали, о будящем, по планировали его, и все это под кое-какую выпивку и хорошую закуску. Утро крайнего дня пути 24 февраля началось стандартно, после выход в путь. Однако и крайний день перехода прошел на удивление спокойно, только на севере темнели тучи, предвещая непогоду. И действительно настоящий степной буран разразился к ночи, но к этому времени уже все возы прибыли к крепостице и люди и животные были накормлены, напоены и по возможности укрыты от разразившейся непогоды.

Самар-Самара-переволоченск. Объединенный обоз. 24 февраля- 05 марта по новому стилю 1553 года РХ.

Прибыв к вечеру 24 февраля под стены, а вернее частокол крепостицы Самар, после Жигулевской битвы, обоз остановился отдохнуть, привести себя в порядок, освоить трофеи, похоронить убитых. Макарий Козлобород сразу убыл в поселение к сотнику наемной охранной сотни и старшему кормщику, зазимовавших здесь команд малых лодий и насадов. По настоянию Пирогова, поддержанного и остальными 'витязями', переселенцы встали лагерем на лугу около восточной стены Самар. Решив дать отдохнуть людям и животным два дня. За это время переформировать обоз, перераспределив людей по возам, количество которых должно вырасти за счет фуража, продуктов и запасов зерна, а так же небольшого количества забираемого металла. На складах оставался почти весь металл и небольшое количество зерна (рожь, пшеница, овес, ячмень), а так же круп (пшена, гречи и совсем немного риса). Так же необходимо было выделить часть мужчин в табунщики для выпаса табуна трофейных коней, которых не смогли всех запрячь в возы, не было необходимости в таком количестве возов. Выход каравана назначили на 26 февраля.

На утро 25 числа Черный и Золотой совершили визит вежливости к сотнику и старшему кормчему, а заодно необходимо было проинспектировать склады на предмет наличия хранимого и условий его хранения. Хотя многочисленные скирды сена, тут и там разбросанные по заснеженному левому берегу реки Самары были видны и так, без всякой ревизии.

'Ревизионная комиссия' оделась соответственно моменту, по принципу 'встречают по одежки, провожают по уму', благо после заезда в Москву, было, во что оденется в соответствии с требованиями местного этикета почти на все случаи жизни, не умаляя своего статуса. Вот и одевшись, как полагается, Черный с Золотым в сопровождении четверых боевых холопов, выглядевших по представительней и наряженных во все новое и богатое, на конях направились с визитом в поселение.

Проехав через ворота, утроенные прямо в окружающем поселения вале, с частоколом по его верху и охраняемые двумя небольшими деревянными башенками, друзья попали в Самар. Ни чем эта крепостица не отличалась от видимых ранее путешественников деревушек. Этакая смесь русской деревни (курные избы окруженные сараюшками), степных аулов (глинобитные домишки в окружении таких же глинобитных хозяйственных развалюх), воинской слободы (слева от ворот явственно виднелись глинобитные здания одним своим видом напоминавшие об армии, очень уж они походили на казармы и армейские конюшни), все это засыпано серовато-белым снегом. Кстати товарищам и их сопровождения видимо туда, к этим казармам. Вон около одной из казарм виднеется очень знакомая фигура Козлоборода, вместе с двумя незнакомыми 'витязям' мужиками. Видимо заранее предупрежденный посыльным, Макарий вышел встречать деловых партнеров своего работодателя с местным руководством представительства купца Бугрова. Точно он, вон увидал, замахал руками. Подъехав к встречающим, спешились, передав коней сопровождающим, поздоровались с встречающими, по приглашению Макария прошли в здание, которое и правда оказалось казармой, только не армейской, а охранников и корабелов. Прошли в отдельный отгороженный от общей комнаты угол, где уже дожидался накрытый стол, за который помолившись, все, по приглашении приказчика, видимо выступающего в качестве хозяина и сели. За столом Макарий представил собеседников друг другу. Чернявый, с не большой подстриженной бородкой и усами, не высокого роста, но жилистый, видимо имевший в своей крови не малую толику степной кровушки, на вид где-то около 30 лет, Иоанн Хлынович был сотником наемной охраны, а кряжистый, не высокий, русобородый, на вид около 40 лет Агапий Костромич являлся старшим кормчим. За столом посидели не долго, часа два не более. Ни о чем конкретном не говорили. И так всем были ясны свои обязанности. По весне дождаться каравана судов их Нижнего Новгорода и присоединившись к нему, подняться вверх по Самаре, потом волоком в Чаган из него в Яик, по которому подняться до городка нанимателей. Сдать груз, получить оплату и вернутся домой. А пока до весны проживать здесь, заодно охраняя от разграбления товары нанимателя, хранившиеся в складах - времянках. Золотой намекнул Макарию, что неплохо бы посмотреть, как и где хранится товар. На правах хозяина Козлобород поднявшись из-за стола, пригласил дорогих гостей пройти и посмотреть, как хранятся их припасы. Все пятеро встали из-за стола, и вышли на свежий воздух. На улице вовсю светило солнце, отражаясь от сероватого, блестящего снежного наста покрывшего сугробы около южных стен и после полумрака помещения, все вокруг казалось ярким и резким. Дав привыкнуть глазам, несколько минут постояли на ступеньках дома охраны и направились к стоящим невдалеке времянкам складов. Еще по пути приказчик стал рассказывать, где, что, сколько храниться. 'Витязи' не поленились, зашли в каждый склад. Там где хранился металл, проверяли, не пошла ли от сырости ржа. В зерновых складах Золотой заглядывал в плетеные лари, засовывал руку в зерно и крупу, вытаскивал образцы, рассматривал их, клал в рот и разгрызал, пробуя на вкус. Больших претензий не было. Металл хранился в относительной сухости. С такой же влажностью хранилось и зерно с крупой, они не были побиты мышами или крысами и не заплесневели. Во всех складах, хоть и времянках, была неплохая вентиляция. Пройдя все склады, Золотой обратился к приказчику:

-Макарий, службу люди Бугрова несли исправно. Вот раздай им премию. - передал в руки приказчика пару мешочков с позвякивающими в них серебряными монетами. После чего продолжил.

- Мы забираем весь овес и ячмень. Три четверти ржи, пшеницы, просо и гречи. Половину из имеющегося на складе сарацинского зерна. Ну и железа с медью и оловом прихватим тонн по десять. Это где-то возов шестьдесят о двуконь. Да для фуража с зерном и крупой более сотни саней нужно. Вот и подскажи, где их тут можно взять.

- Трудную задачу задал боярин. Вот так сразу две сотни саней, а то и поболе надобно за день сыскать. Как думаете Агапий, Иоанн, где можно сыскать требуемые сани. -обратился приказчик к спутникам.

Те сразу не стали отвечать, потом Костромин ответил: - Так здесь в городке около южной стены частокола, я по осени видел сложенные друг на друга сани. Правда, лежат уже давно. Мне помнится, что местные говорили, что прошлой весной пришел из-за моря Хвалынского по суше большой караван. Дошел досюда, здесь и остался дожидаться лодий. Товар перегрузили по весне на лодии, пришедшие из Астрахани и пошли вверх по Волге. Возчики, лошадок да верблюдов позабирали и тоже восвояси подались. А сани так в крепостице и остались. Только места занимают. Но они уже могли и погнить за столько-то время.

- Так, так. Сколько они будут стоить - спросил, вмешавшийся в разговор Черный, у Костромина.

Но ответил вместо него Хлынович, видимо, как наиболее знающий по этому вопросу.

-Да почти совсем даром боярин. Только забери. А если еще и за их ремонт местным заплатишь. Так и в правду даром отдадут. Они же у них в крепости только место занимают. Самим не нужно, а выбросить жалко.

-Ну вот и славно, ты уж Макарий прямо сейчас займись этим вопросом- озадачил приказчика Золотой. - Нам завтра к утру уже нужны возы.

- Хорошо боярин сейчас и иду.

Простившись с хозяевами, гости прошли до своих коней, которых им подвели их сопровождающие и поехали к себе в лагерь.

Козлобород выполнил возложенное на него поручение. Правда, возы были получены в конце дня 25 числа. Многие из них действительно подгнили и нуждались в ремонте. Но силами самарцев и переселенцев сани были подготовлены в количестве двухсот сорока трех и направлены на стоянку путешественников. Правда и серебра пришлось заплатить как самарцам, в качестве вознаграждения за ударный труд, так и Козлобороду за блестяще выполненное поручения, Костромичу за поданную идею, Хлыновичу за активное участие в переговорном процессе с руководством крепости по передачи ненужных саней и хорошее знание местных реалий.

На следующий день с утра, началась погрузка дополнительных возов вывозимым имуществом. Для перевозки сена использовали простые срубленные березы, на крону которых перекидывали из скирд сено, а комли использовали в качестве своеобразного передка воза, для крепления конской упряжи. И ни чего кроны деревьев неплохо держали сено, не давая ему растеряться по дороге. Весь день прошел в погрузке и в предвыездных хлопотах. Наконец день закончился, за стеной из щитов затихай переселенческий табор. Завтра выход на предпоследний отрезок пути.

27 февраля, как всегда рано утром, после подъема и завтрака, запустили дрон. В окрестностях все спокойно. Но правила есть правила и вперед уходит на конях дозорная полусотня, 'гуляй-города', авангардные кавалерийские сотни, сам обоз, запасной табун лошадей, арьергардные конные сотни, снимающиеся 'гуляй-города, и замыкает этот все арьергардная дозорная полусотня всадников.

Река Самара, текущая с востока на запад по ширине хоть и уступала Волге, но в своем нижнем течении давала возможность обозу идти десятью колонами, как и по волжскому руслу. Но по мере продвижения к её верховьям, количество колон приходилось сокращать и к месту выхода с речного льда на зимник, количество колон уменьшилось до четырех. Так же как и на Волге по левому берегу, с юга, на всём протяжении русла шли пологие склоны, переходящие в классическую степь. По правому берегу, с севера, речное русло было ограничено возвышенностью, по которому тут и там были, разбросаны не большие рощи каких-то лиственных деревьев или не великие заросли кустарника, вербы, тальника и еще каких-то кустов, с русла невозможно было разобрать, какие точно кустарники разрослись на береговых возвышенностях. Все это было покрыто на обозримом пространстве, белым, поблескивающим в лучах солнца снежным покрывалом, еще нетронутым человеческим следом. Иногда по его поверхности ветер гнал снежную пыль, но по счастью, каравану переселенцев опять повезло, как и на Волге, в настоящий степной буран они, ни разу не попали. Пару раз бураны слегка захватывали их своими краями, прилетев из степи на речное русло уже после прохода обоза и только слегка подталкивая путешественников в спину.

Первые четыре ночевки были еще более-менее подготовлены. На месте стоянок стояли копны сена и лежали кучи сухих дров. А вот начиная с пятого дня пути, путешественники перешли на полное самообеспечение. Животные и люди кушали только, то, что везли с собой. Сильно сокращало расход сена наличие в обозе огромного количества степных лошадей. Эти лошадки хоть и малорослые и малосильные, но они обладали одним достоинством, таким необходимым переселенцам в это время, лошади сами искали пищу и поедали траву, какую находили. А ежесуточная их подмена, давала им возможность подкормится в табуне и отдохнуть. В связи, с чем табун 'витязи' были вынуждены пустить по левому берегу Самары. С ним кроме табунщиков, всегда находилась одна из четырех резервных конный полусотен. Но пока обоз шел без приключений.

На шестые сутки пути почти сразу после начала движения, ибо отвлекать командира от забот при выдвижении не комильфо, а по-простому можно и на мат под горячую руку нарваться. Оно и понятно, человек озабочен неожиданно свалившимися заботами, а тут ещё одна. Басманов подъехав к задумчиво едущему Черному, обратился к нему:

-Командир, мы выбились из графика и явно не успеваем дойти на места до весны. В районе Оренбурга весна начинается, где-то в конце марта, а Урал вскрывается в начале апреля. Ледоход как раз прихватить нас на уральском льду.

- Да мы все уже понимаем это. Но что можем сделать. Не в наших силах задержать приход весны. Выскочим из Самары и переждем распутицу в подходящем месте.

-Да не надо Командир ни чего и ни кого задерживать. Моё предложение, изменить маршрут. От будущего Переволоченск идти зимником не на Чаган, а идти прямо на Оренбург. Там в наше время по трассе было семьдесят два километра. Учитывая, что мы будем идти не по трассе, а местность там не дай бог для путешествия с нашим обозом в зимнее время, берем сто километров. За сутки по такой местности мы пройдем максимум километров двадцать. Итого на этом отрезок мы затрачиваем порядка пяти суток, а не пятнадцать, если идти по Чагану и Уралу. Там путь легче, но зимой, а не весной. Напрямик намного трудней, но быстрее, укладываемся в сроки, даже с запасом.

- Понял тебя Константин Илларионович. Толково. Только ты же сам упираешь, на то, что напрямик местность не сильно располагающая зимнему к путешествию с обозом. Будем там кружит. В конец коней, волов и людей измотаем. И время потеряем. Нам бы идти по уже известному пути.

- Так Командир ты же меня до конца не дослушал. Я предлагаю сегодня сформировать, а завтра с утра отправить конную сотню дальней разведки. Отберем сотню наиболее лучших всадников из псковичей и боевых холопов, снабдим их припасами дней на пятнадцать. Назначим командиром сотни Петина, он разведротой командовал, справится. Посадим их на степных лошадок, одну под седло, пару заводных и вперед. С задачей оторваться от обоза, разведать и пройти самим по самому удобному пути для обоза от Переволоченска до Оренбурга по прямой через сырт.

- Вызывай Петина, Илларионыч, я сейчас Золотого крикну, пусть обеспечить припасами и конями. Крупной рацию пусть помощнее выдаст. Я там у него видел вроде 'Северки' мелькали, из МВДного груза, вот его пусть и даст. На место Петина, в 'гуляй-городе', думаю Еремина назначить. Справится прапорщик. А кавалеристов пополним из остатков пешей охраны обоза, за время пути они все неплохо научились держаться в седле.

Сказано, сделано. На формирования сотни, её слаживание на живую нитку, получения припасов, снаряжения и лошадей, передачи дел в 'гуляй-городе' от Петина Еремину, ушел весь день.

Сотня всадников дальней разведки вышла из лагеря утром следующего дня, и сразу взяв высокую скорость, быстро оторвалась от обоза и вскоре скрылась из глаз. Лишь протоптанная, на снегу речного русла сотнями копыт дорога, указывало, что недавно по ней прошли разведчики каравана. Обоз двигался в том же размеренном ритме, по пути запасая дрова для ночлега, искать в темноте, под снегом дрова, ещё-то удовольствие. Так без происшествий прошел этот и следующий день.

6 марта началось, как и утра других дней. Подъем, завтрак людей, кормежка животных и их же поение теплым питьём. Выпуск БПЛА, выход авангарда, 'гуляй-городов', обоза, выгон табуна на степной берег, выход арьергарда. Около полудня на степном берегу, на расстоянии порядка одиннадцати километров на юг от русла и пяти с половиной километров по ходу движения на восток происходила какая-то кутерьма. Подогнанный поближе аппарат передал на экран слежения картинку как какие-то всадники, порядка четырех- пяти сотен легкой степной конницы, по виду явные монголоиды-кочевники, на что конкретно указывали их лица, взятые крупным планом, одежда, оружие и практическое отсутствие брони, нападали на становище таких же как они степняков. Становище обороняли хорошо, если две сотни воинов, прячущихся между юртами и повозками с саблями, копьями и луками в руках. Но в основном из луков стреляли женщины и подростки, почти дети, это было хорошо различимо на экране, разрешение камер позволяло рассмотреть даже лица людей. С начала, дежурившая на пульте Ивушкина, посмотрев на картину передаваемую камерой дрона, отвела взгляд и начала передавать по рации полученную информацию о стычки двух групп кочевников на юго-востоке от каравана на расстоянии тринадцати километров. Доложив и получив приказ продолжить разведку окружающей территории по маршруту, она стала отводить 'птичку'. Но что-то неуловимое резануло ей глаз. Отпустив самолетик лететь по маршруту, она, решила уточнить, что же привлекло её внимание. Отмотала немного назад запись на компе, Алена начала просматривать еще раз те кадры, которые зафиксировали камеры дрона.

Что же задело моё внимание? Что? Так, вот степняки, одни нападают на других. Вот рожи нападавших. Вот обороняющиеся. Вот их женщины и подростки, вот они же крупным планом их лица. Вот опять общие планы. Стоп. Назад. Лица обороняющихся степняков. Точно. Явные европеоиды. Тогда как нападавшие были ярко выраженные монголоиды. Срочно связаться с КП. Пусть они решают.

- 'Коробочка', 'Коробочка' ответь 'Орлу 1'. Прием.

- Слышу тебя 'Орел 1'. Прием.

-Примите файл с изображением по степнякам. Там вроде монголы русских бьют. Прием.

- Какие русские? Где мы и где Русь? Прием.

- Отправляю, принимайте. Сами посмотрите. Прием.

- Приняли, сейчас просмотрим. Прием.

- 'Орел 1' 'Коробочке'. Прием.

- На связи 'Орел 1'. Прием.

- Сейчас 'Меч' найдем, пусть он принимает решение. Прием.

- Принято. Жду. Прием.

Прошло минут пять, не более и опять ожила рация в 'Тигре'.

- 'Орел 1' ответь 'Мечу'. Прием.

- 'Меч' я 'Орел 1' слушаю. Прием.

- Гони 'птичку' назад к кочевью, еще посмотрим, что там и как. Картинки транслируй сразу к нам на ноут 'Коробочки 2'. Прием.

- Принято. Возвращаю 'птичку' к кочевью. Принимайте картинку. Какое качество? Прием.

- Картинка пошла. Качество хорошее. Пока конец связи.

- Поняла. Конец связи.

Дальше Черный и приглашенные в БТР Басманов, Брусилов и Воротынский, просматривали парами изображение, предаваемое с камер БПЛА. На экранах ноутов было видно, как степные всадники, на своих низкорослых лошадках закружили карусель вокруг полутора- двух десятков юрт и разбросанных на первый взгляд между ними в беспорядке саней. Проносясь по кругу в двух - полутора сотнях метров от крайних юрт, нападавшие засыпали стоянку ливнем стрел. Оборонявшиеся, прячась за санями и юртами отвечали им из луков. Но явное численное превосходство сказывалось. Не менее полусотни тел защитников уже лежали без движения со стрелами в различных частях тела или пытались отползти в юрты. Периодически то один, то другой из нападавших вываливался из седла. Но пока даже в количественном отношении лидировали нападавшие, выбившие большее количество оборонявшихся. Еще с час, максимум, кочевье продержится, но скорее меньше, и все. Перебив воинов, разбойники ворвутся на стоянку и пустят в дело сабли. А где же кони и другие животные кочевья.

- 'Орел 1' ответь 'Мечу'. Прием.

- На связи 'Орел 1'. Прием.

- Покажи, где табун и стада обороняющихся. Прием.

- Сейчас переведу. Вот пожалуйста, переключила на лобовую камеру. Прием.

И действительно на экране сменилось изображение, стал, виден небольшой табун лошадей и ещё меньшее стадо коров, которые мирно стояли, паслись с километр восточнее от становища, и по-видимому уже отбитые разбойниками. Уж очень спокойно вели себя табунщики. Да и те темные бугорки, видевшие на истоптанном снегу степи, скорее всего, были трупы бывших табунщиков, хозяев атакуемого кочевья.

- Так товарищи офицеры. Что будем делать? Судя по кадрам, перед нами какие-то европеоиды кочевники, атакуемые кочевниками монголоидами. Притом, что по виду и те и другие типичные степняки. Такого в это время не может быть. Загадка. Откуда степняки европейцы взялись в этих предазиатских степях. Если бы не это, то прошли бы мимо, не останавливаясь. А так как то не хорошо оставлять за спиной непонятки. Прошу высказываться. По старшинству. Валерий Глебович, прошу.

- Командир - начал первым как самый младший по званию Брусилов.- Предлагаю проскочить и проверить, что там за европейцы и откуда. Прошу поручить командование разведотрядом мне.

- Поддерживаю Валеру- согласился с Брусиловым Воротынский. - Прошу мне так же разрешить участвовать в этом рейде.

- Я тоже не против, что бы пройтись к кочевью. Поможем им, возможно, получим в будущем союзника. Я за. Только идти туда нужно не малым разведотрядом. А Полухину с его полутысячей и артбатареей.

- Ну, значить решено - подвел черту Черный - Идут Полухин со своим авангардом. И Вы оба - поймав взгляды 'особых' офицеров, продолжил Мечеслав- на время операции прикомандировываетесь к авангарду. Провейте, кто, что, почем. И на предмет врагов и союзников так же посмотрите там. Всё все свободны.

Офицеры один за другим покинули не сильно просторное нутро БТРа. Черный повернулся к операторам связи.- Дайте мне 'Орла 1' и 'Святого'. -это был позывной Полухина ещё из 21 века.

- Мечеслав Владимирович 'Орел 1' на связи.

- Мечеслав Владимирович 'Святой' на связи.

- Давайте первой 'птичку. 'Орел 1' здесь 'Меч'. Прием.

- 'Орел 1' на связи. Прием.

- Держи 'птичку' на месте. Сейчас к туда 'Святой' со своими 'орлами' подтянется. Будет колотит посуду. Вы с ним связь держите. 'Коробочка' будет ретранслировать. Прием.

- Поняла. Вести 'Святого', ретранслятор 'Коробочка'. Прием.

- Правильно девонька. Конец связи.

-Принято. Конец связи.

- Давайте бабоньки мне Георгия. - 'Святой' ответь 'Мечу'. Прием.

- 'Меч' 'Святой' на связи. Прием.

- Сейчас к тебе 'Главком' и 'Погранец' выехали в командировку. Как они прибудут, выдвигаешься со всеми своими на юго-восток на левом берегу километров десять. 'Орел' тебя наведет, их 'птичка' над районом висит. Там свалка у степняков случилась. Нужно помочь обороняющимся. Потом пусть прикомандированные поработают. Ну и ты там подмоги им. Опыту тебе в этих делах не занимать. Прием.

-Понял, после прибытия 'Главкома' и 'Погранца', выдвинутся всем подразделением на юго-восток левый берег десять километров. Наводка от 'Орла'. Там принудить к миру нападающих. После принуждения помочь прикомандированным. Прием.

- Верно. До связи.

-Принято. До связи.

Итогом этого рейда и операции по принуждения агрессора к миру, стало фактическое присоединение к каравану остатков одной из семей рода гэрэй-кыпчак башкирского племени Кыпчак, на которых и налетели их давние недруги ногаи. И если бы не вмешательства всадников Полухина, то многовековое существование этой семьи прекратилось бы. Ногаи только заметив несущихся в их направлении сотни кованой конницы, с явно не мирными намерениями, бросив табун и стадо, подхватив только своих раненных и убитых, ушли в степь, на юго-восток. Преследовать легкую конницу Полухин не стал. Ни какой необходимости в этом не было. Кочевью был нанесен страшный урон. Погибли вождь семьи, семьдесят три воина, более трех десятков женщин и не менее двух десятков детей и подростков. В кочевье осталось триста двадцать человек. Из них взрослых мужчин-воинов и табунщиков девяноста три человека, к ним же отнесли и оставшихся подростков от 14 лет и старше, более полутора сотен женщин и девушек детородного возраста, остальные были дети и старики со старухами. Из их не малых прежде табуна лошадей и стада коров остались какие-то жалкие огрызки. Прищучившие семью, на своих землях ногаи еще ранее отбили большую часть животных. Отбитый у разбойников скот, было последним имуществом степняков-европейцев. По строению лица и цвету кожи, волос этой действительно были европеоиды, только у нескольких человек проглядывали некие малые доли крови монголоидов. Брусилов, Воротынский и присоединившиеся к ним Полухин с переводчиком, из числа пришедших в обоз в Нижнем Новгороде молодых ремесленников, достаточно хорошо знавший татарский и башкирские языки, уже не менее полутора часов сидели в юрте погибшего вождя. Вместо погибшего главы семейства, со спасителями общался один из трех имевшихся в кочевье стариков. Высокий, высохший, он в своём не сильно чистом и новом халате и в потертой меховой шапке производил впечатление почему-то заговорившего пугала, так висела на нем одежда, как на палке, из-за его крайней худобы. Но выгладивший явной развалиной дедок еще довольно бодро передвигался, его глаза не утратили молодцеватый блеск, который он пытался, скрыт от 'витязей', постоянно прикрывая их, словно в изнеможении. Но его мимолетные взгляды, бросаемые из-под кустистых бровей на собеседников, приученные подмечать все мелочи в поведении собеседника, офицеры спецслужб замечали. Вот он то и пояснил, кто они. Что их род кочует в отрогах Южного Урала. Но за каким лешим они пошли в чужую степь, старик не говорил. Что-то бормотал, прикидываясь совсем старым, дряхлым, почти вжившимся из ума стариком. А остальные его родичи, отговаривались, что они не знают, знал вождь семьи и знает старый дядя вождя, по совместительству семейный шаман, с которым беседуют начальника славных воинов. Про свою внешность и внешности своих родичей, так отличающуюся от внешности остальных местных обитателей, старик начал рассказывать какую-то длинную и запутанную легенду. Затянувшуюся настолько, что Полухин, как старший в этом рейде, не вежливо прервал старшего по возрасту и предложил рассказать её их товарищу, который с удовольствием выслушает это повествование до конца. А пока необходимо решить насушие проблемы. Например, как уважаемый шаман думает покинуть это место. И как выедут с этой стоянки его родичи. Ведь коней у них нет. А пасущийся невдалеке табун и стадо его воины отбыли у разбойных ногаев. И по праву добычи они принадлежат ему и его воинам. Вот тут дедку и впрямь поплохело. Бледность покрыла его лицо, бисеринки пока выступили на лбу и над бритом верхней губой. Слова Полухина были правдой, и согласно обычаю он был в своем праве. Видимо хитрый дед, хотел заговорить их, может они бы и забыли о находящихся не на глазах табуне и стаде. Оставаться на месте означало однозначную смерть всем родичам. Даже если ногаи не вернутся, что само по себе не правдоподобно, то смерть от голода грозила кочевью. Отсутствие скота кормильца, не давало почти не единого шанса выжить данной семье в зимней степи. Видя реакцию собеседника и правильно её истолковав, Полухин продолжил свою речь далее:

-Но уважаемый в настоящее время нам Ваши животные не нужны, своих хватает. И я предлагаю Вам выкупить их у нас. Думаю предложение справедливое.

Старик, выслушав перевод, ни чего не ответил, повисло молчание, длившееся не менее десяти минут. Было видно, что исполняющий обязанности вождя, о чем то думал, прикидывая различные варианты. Отметая их, выдвигая новые, опровергая эти, строя другие. Как не силился старик, но он не смог скрыть свои мысли и эмоции, которые проскакивали на его лице, и прекрасно читалось профессионалами 21 века. Наконец он заговорил:

- Я согласен воин выкупить у Вас Вашу добычу с этого похода. Но у нас нет столько золота, серебра или других ценных вещей, за которые мы могли бы купить этих лошадей и коров, а с ними и саму жизнь нашего рода. Но у меня есть кое-что иное. Но я хочу говорить об этом с вашим самым старшим. Я вижу, что ни ты, ни твои товарищи не являете самими старшими у Вас. Отведите меня к Вашему старшему, я буду говорить с ним.

- Хорошо отец, мы отвезем тебя к полковнику Черному - ответил, вставала Полухин. За ним поднялись остальные офицеры и направились вслед за Георгием на выход. Выйдя на воздух майор, отойдя со своим конём подальше от юрт и прикрываясь его тушей, связался с Черным, и передал просьбу о встрече с ним местного шамана, дяди погибшего вождя и И.О. вождя в настоящее время, все в одном флаконе. Полковник ответил согласием. После чего вскочив на коня, майор подъехал к юртам, около одной из них стоял шаман и пригласил его проехать с ним к их Командиру. Выслушав перевод, старик что-то прокричал по-своему. Вскоре парнишка, на вид не более 12-13 лет, привел под уздцы уже заседланного коня, с десяток которых на момент нападения ногаев находились в кочевье и потому не были захвачены разбойниками и каким-то чудом уцелели при обстреле становища. Шаман лихо взлетел в седло, словно и не он недавно изображал из себя развалину, увидевшее это офицеры, усмехаясь, переглянулись. Ни кого с собой в качестве сопровождающего шаман не взял. Зато Полухин увел весь свой отряд, оставив около кочевья одну из резервный кавалеристских полусотен, прибывшей сменить его подразделение. На рысях они вернулись по своим старым следам в речное русло и стали догонять обоз, отошедший к этому времени километров на пять вверх по реке и вставший на обед. При проезде мимо БТРа, около которого практически всегда на марше находился Черный, Полухин с офицерами, переводчиком и шаманом направились к бронемашине, а остальной отряд пошел дальне в голову колоны, где их ожидали походные кухни с горячим обедом. При подъезде к Черному, Полухин только собрался доложить о прибытии, как его опередил шаман. Который на достаточно понятном русском языке, с учетом местного времени, обратился к Черному.

- Я хочу говорить с тобой один на один, старший воевода не рожденных воинов, о цене за жизнь моих родичей. Где мы можем поговорить?

Подъехавшие офицеры, переводчик и сам Черный, который по докладам Полухина знал, что переговоры ведутся через переводчика, были в немалой степени поражены не тем, что шаман заговорил на довольно хорошем русском языке. Этому-то могло, имеется достаточно правдоподобное объяснение, русские земли находятся не так уж и далеко, чтобы местные не знали бы русский язык. А тем как шаман обратился к Черному и кем он назвал его и других 'витязей'. Но удивление длилось не долго, буквально через считанные секунды, взыгралось другое чувство- любопытство, и Мечеслав не говоря ни слова махнув приглашающе рукой шаману, дескать, следуй за мной, отъехал к левому берегу реки, под которым остановился, поджидая своего будущего собеседника. Шаман правильно истолковал пантомиму полковника и поехав за ним, остановился рядом с Черным и начал свою речь. О чем шел разговор ни кто не слышал. Ибо собеседники отъехали на достаточное расстояние. Но беседа длилась три часа, при этом обоз начал движения и собеседники начали двигаться с обозом не прекращая беседы. По истечению трех часов, Черный объявил Брусилову и Воротынскому, Полухин к этому времени уехал к своему подразделению, что они берут под свою защиту, практически присоединив к себе род шамана. Возвращают им без выкупа всех отбитых животных и поручают степнякам гнать свой табун до самого МПД, вернув в обоз своих табунщиков. При этом разрешено кочевникам использовать лошадей из табуна 'витязей' для перевозки своего хабара. Для охраны табуна и кочевья, каждые сутки будет выделяться одна конная резервная полусотня, как было и ранее при перегоне табуна силами переселенцев. На все вопросы Брусилова и Воротынского, а впоследствии и других попаданцев, Черный отвечал, что со временем они все узнают, а пока он сам разберется с тем, что наговорил ему шаман. Да и даже то, что они будут иметь на своих северных границах дружелюбно настроенных к ним соседей башкир, а в лице семьи шамана и прямых союзников, оправдывало все затраты и потери, понесенные в настоящее время и возможно в будущем. Но это все материальные блага, а союзники из соседних степняков, знающих местность и местных обитателей, да при этом не плохо понимающих и говорящих по-русски, в их положение дар богов. Еще одним итогом спасения гэрэй стала отправка десятка их воинов в разведсотню Петина. Для оказания помощи в разведке и прокладке пути, как знаюших местность намного лучше, чем переселенцы. Они повезли письмо Черного, в котором он кратко обрисовывал сложившуюся ситуацию и сообщал о цели прибытия десятка степняков под командования капитана. По радиосвязи Мечеслав, после выхода десятка, предупредил Петина о скором прибытии к нему подкрепления и уведомил, что у них имеется к нему письмо, в котором он более подробно пояснял сложившуюся ситуацию.

Так и прошли одним караванам, русские переселенцы и их вновь объявившиеся башкирские союзники до самых берегов Урала - Яика, на одном из прибрежном холмов которого и заложили новый русский город. Ногаи вернулись на следующий день, но видя огромный обоз, под охраной большого количества воинов, помаячили день вдалеке и так, не отважившись, напасть, ушли восвояси.

8 марта началась как обычно, подъем, прием пищи, охранные мероприятия. Но имелось и отличие, попаданцы, их мужская половина с раннего утра приступили к приятным действиям, поздравление милых дам попаданок с женским днем, со вручением подарков, для чего специально выбранная комиссия, ещё в Самар перетрясла казну клуба и выбрала для каждого милейшего создания по подарку, ювелирному изделию. А потом стол, вечером, на ночевке, на месте будущей крепости Переволоченск, в штабной палатке, на котором из напитков был не только квас. А потом танцы, песни и продолжения банкете некоторых пар в более интимной обстановке. Хотя интим был в сильно походно-военно-полевом варианте. Но 'за неимением гербовой, пишем на простой'.

На утро подъем и в путь по крайнему отрезку этого маршрута, пути переселения русских людей.

Переволоченск - Общий Сырт -МПД 'витязей'. Объединенный обоз. 09 марта - 14 марта по новому стилю 1553 года РХ.

Этот переход крайнего отрезка большого пути переселения, запомнился участникам не нападениями кочевников, которых не было, а изнурительной дорогой от одного увала до другого, через слежавшиеся и уже чуток подтаявшие сугробы снега. Местность через которую шли переселенцы в 21 веке называлась Общий Сырт, она была в 21 веке и есть в веке 16, холмисто-увалистая возвышенность или коротко сырт, протянувшаяся на юго-востоке современных попаданцам Европейской части России и Казахстана. Протягивается в широтном направлении, то есть с запада на восток или наоборот, откуда считать, на пятьсот километров. На востоке примыкает к горам Южного Урала. Самая высшая точка сырта- гора Медвежий лоб или Арапова гора высотой 405 метров. По Общему Сырту проходит водораздел между бассейнами рек Волги и Урала. Этим и объясняется первая часть топонима - 'Общий', сырт разделяет воды двух бассейнов на всем своем протяжении. Холмы и возвышенности сырта сложены из песчаника, глины. Общий Сырт. Для Общего Сырта характерны платообразные водоразделы и ступенчатость склонов. Местами встречаются куполообразные останцы, называемые местными шиханы. На склонах холмов много карстовых пустот. На территории сырта в основном расположены степи, с преобладанием дерновинно-злаковых. Вот по этим холмам, логам, увалам и ложбинам, с редкими вклаплениями ровных участков степи и пришлось идти каравану. И если бы не наличие в разведке и караване гэрэй-кыпчаков, то крутился бы обоз между холмами и ложбинами дней десять- пятнадцать. А так с помощью спасенных прошли путь за шесть дней. Но и то намучались, то продираясь через слежавшиеся снеговые сугробы в логах и ложбинах между шихами, помогая выбивающимся из сил лошадям и волам вытаскивать застрявшие возы. То шли, скрежеща полозьями по обнажившимся из-под снега, на склонах и вершинам холмов, камням. Подталкивая возы, что бы облегчить лошадям и волам их перевозку. Местами, на склонах сопок, поддерживая эти возы от опрокидывания. Особенно тяжко приходилось передовым возам, которые приходилось через каждый пройденный километр менять местами со следующими за ними санями. И это притом, что идущие впереди разведывательные и авангардные сотни копытами своих коней разбили основные сугробы. И то появились первые павшие кони. За весь переход пало не менее трех десяток лошадок, к счастью попаданческие кони на этом участке пути в упряжки не впрягали и дошли благополучно, не потеряв даже ни одного жеребенка. Вот так и шли, теряла коней и коров, проходя за день менее двадцати километров, благо идти, пришлось менее ста километров. Узнав со слов шамана, что высшая точка Общего Сырта -Арапова гора, или гора Медвежий Лоб, расположена в верховьях реки Самары, находится не так уж далеко. Группа 'витязей' под командой Басманова с проводником, внуком шамана, отделились от обоза и через три часа въехали на верх горы. Общий сырт, верховья реки Самара.

С этой вершины открылась величественная панорама степей, называемых в мире попаданцев оренбургскими. То спокойно-волнистых, то усеянных сопками, то круто обрывающихся в сторону приречных долин в виде лбов. Южный склон Араповой горы, подмываемой одноименной речкой, дал второе название этой горе- Медвежий Лоб, которое и прижилось на географических картах. В широком смысле Медвежий Лоб- обширный сыртово -холмистый массив с несколькими увалами и сопками, на котором выделяется несколько урочищ. Огромными глыбами, присутствующий Молот определил их как кварциты, и их развалами усыпана вершина горы и ее западные склоны. На относительно пологих северных склонах сыртового массива приютились две березовые рощицы. Особенностью которых являются многочисленные муравейники высотой около полутора метров и диаметром три - четыре метра. На длинном северо-восточном склоне на десятки гектаров раскинулись непролазные заросли степных кустарников, в последствии идентифицированных как чилиги, спиреи, степной вишни, бобовника, шиповника. На вершинах увалов и сопок, их покатых склонах развита каменистая степь с преобладанием другой растительности, которую в последствии попаданцы опознали как грудницы шерстистой, астрагала яйцеплодного, оносмы простейшей, остролодочника ярко-цветного, кузмичевой травы. В расщелинах кварцитовых глыб, засыпанных снегом, с трудом можно было разглядеть миниатюрные березки. И все это покрыто белым ковром снега, уже блестящего на солнце боками снежных наносов на южных склонах, заметно ставших оседать от лучей весеннего светила. Но делу время, а потехи час. Съездили в турпоездку, пора возвращаться в караван. Еще четыре часа езды и вот он лагерь, обоз встал на ночевку.

И ещё два дня такого адского пути и перед полуднем второго дня, вот он Яик. Теперь определится с местом, на что ушло с час, потраченный остальными переселенцами на обед и опять в путь, недалеко уже осталось до конечной точки пути.

И вот она точка, приличная сопка между русел двух рек. Все, прибыли на постоянное место жительства. Успели вовремя. Еще с десяток дней и беда, попали бы на начало весны. Ведь весна в этих краях, на месте города, так ни когда и не названного в этом мире Оренбургом, наступает к концу марта. Лошади и волы, и так ранее не блистающие упитанностью, но и не выгладившие загнанными клячами, в конце пути отощали и выбились из сил, за эти шесть дней дороги, сбросившие без всяких фитнесов остатки жира, оставив только кости и жилы обтянутые шкурой. Люди так же выглядели не лучше животных, измученные крайним переходом до отупения. Ну что же, сегодня отдых, а завтра срочно отделится рвом и валом, с временно установленными на нем щитами из ставшими пока не нужными 'гуляй-городами', от пока чужой и негостеприимной степи. А по склонам холма со стороны рек, быстренько установить железобетонный забор из Курковки, что зря его тащили. Его ширина в сто восемьдесят сантиметров и высота в три метра с учетом высоты обрывов, усиленная фланкирующими орудийными деревянными башнями и насыпными площадками для орудий, давала неплохую защиту от нападения степняков. Но это все начнётся завтра. А сегодня выставить караулы и всем отдыхать. Ибо это все, окончание долгого, трудного, опасного пути, все-таки ими пройденного. И вот он долгожданный КОНЕЦ.

Часть вторая. Урал.

Урал- Яик. Будущий город 'Святого Петра град' или Петроград (Питер). 14 марта - 31 мая по новому стилю 1553 года РХ.

Закладка первого камня нового города и это была не метафора, Черный собственноручно положил первый булыжник в вырытую траншею фундамента под боярский клуб, произошла 15 марта по новому стилю 1553 года от рождества Христова в 12 часов 00 минут. Точное время было установлено по часам, которые имелись на руках в механическом исполнении у большинства попаданцев и были в прекрасном работоспособном состоянии. С выбором как назвать город ни каких разногласий не возникло, единогласно проголосовали, что сей ново возводимый град наречь 'Святого Петра град' или коротко Петроград или совсем кратко, то Питер.

Еще сразу после прибытия разослали во все стороны ежесуточно сменяемые дозоры в количестве от десятка до полусотни, в каждый из дозоров входил один воин из семьи шамана, который так и остался вождем семьи, совместив на добровольной основе обе власти и светскую и духовно-идеологическую. К моменту закладки уже успели расконсервировать оба экскаватора и бульдозер, но пока не приступили к работе, Владимиров с добровольными помощниками из числа своих боевых холопов, проводил разметку будущего рва с валом. Заодно изучая грунт на участке строительства, чтобы случайно уже построенные сооружения не поплыли в сторону, в самый не благоприятный момент, на радость подступившего врага. На плоской вершине сопки, раскинули все имеющиеся палатки, используя в качестве эрзац палаток снятые с авто тенты. Все 'домики грудничков' составили в одно место, образовав из них подобие улиц, стали рыть землянки и ставить шалаши. В ближайшие рощи ушли бригады лесорубов, под охраной наемных псковичей и боевых холопов 'витязей'. Всех коней, коров и бедных сохранившихся овец выгнали в окрестную степь, пусть сами кормятся, под присмотром тех же евростепняков и табунщиков, из числа бывших замковых конюхов. Старшими уходили бывшие конюхи ООО 'Альфа' в сопровождении части своих боевых холопов. Хотя каждый вечер волов, коров и лошадей, за исключением степных, загоняли за щиты 'гуляй-городов', которые образовали временную сплошную стену, отгородившую закладывающийся город от степи, где и подкармливали остатками сена, выдавая пайки запаренного ячменя или овса. Начали рыть ямы под фундаментные блоки железобетонного забора из Курковки. Пока не началась распутица ушли поисковые партии вверх по Яику, под руководством Молота, Кортышева и на юг, не плохо знающего геологию Слепнева в составе их боевых холопов и проводников из спасенной семьи, как их уже успели назвать 'живые', так как название их семьи звучало для русского уха как 'умрэш'. И с учетом истории знакомства с ними, достаточно говорящее новоназвание. Обе дальние поисковые партии снабдили парой радиостанций 'Северок К' с комплектом запасных батарей. Поиски происходили не вслепую, с этой стороны попаданцам было легче, чем их предкам. Примерные места расположения ресурсов они знали, а координаты залегания золота, железных, медных и оловянных руд знали точно, в ноуте Золотого информация по крупным месторождениям была заложена, только до большинства из них в настоящее время исходя из сложившейся ситуации, добраться, было затруднительно. Чета Курковый ушла одной партией, так же с парой проводников из 'живых' и тремя десятками наемных 'скобарей'. Их задачами было подыскать на Сакмаре и Уралу - Яику, как можно ближе к строящемуся городу, места для установки водяных колес. Этим занимался, глава семьи, как ни как тридцать лет проектировал и строил гидроэлектростанций, по сути плотины. А его вторая половина, как агроном, хотя и не с сильно большим стажем реальной работы по специальности, но с большим желанием заниматься любимым делом, находила и размечала места под усадьбы новых бояр и деревни крестьян, осуществляла их привязку к местности, с учетам пригодных под пашни земель. Еще отдельной партией ушел Швидко так же с проводником из 'живых' и собственными воинами. Его задача была подобрать места для расположения конских табунов попаданцев, с учетом особенностей обороны подобных объектов, усадьб - острогов бояр-коннозаводчиков, крестьянских деревушек, так же с фактической привязкой строений к местности, пашнями для крестьянской деревни, лугами под сенокосы и выпаса элитных лошадей для их разведением. Держать всех лошадей посчитали рискованно, решив разделить их на одиннадцать микро табуны по одному жеребцу и девятнадцати кобыл. Хотя в действительности это деление и было еще в 21 веке. Каждый из конюхов отвечал за свою группу из двадцати лошадей. Для поддержания порядка в группе имелся один жеребец. Пять групп состояли из буденовской породы, пять из владимировских тяжеловозов и одна из десяти советских тяжеловозов, попавших в прошлое в качестве тягловой силы реконструкторских повозок, взятых для создания псевдоисторического антуража.

К концу первой недели прибытия на Яик, над рекой засеребрился весенний воздух. Весело зашумело в ближайших от холма рощах. С глухим шорохом садился жухлый наст. Солнце все выше поднималось над степью. С крыш, от успевшего выпасть снега, застучала капель, вызывая на сердце томление. Отзвенели хрусталем сосульки, подрезанные лучами весеннего солнца. На березке, выросшей почти около самого яра, маленькая синичка завела свою бодрую весеннюю песенку. Разошлись серые тучи, и заголубело небо. Зачернели проталины, во времянки на сапогах принесли первую грязь.

Уже через неделю вершина сопки преобразилась. Над обрывами взметнулась ввысь на три метра железобетонная стена толщиной почти двадцать сантиметров, с внутренней, городской стороны на полтора метра присыпанной землей, ширина присыпки составляла порядка трех метров. Там где естественные обрывы отсутствовали, по земле пролег ров глубиной десять и шириной все двадцать метров. За рвом высился вал высотой в пять метров, на котором стационарно установили щиты от 'гуляй-городов'. Остальные щиты перекрывали периметр над естественными обрывами, для которых не хватило железобетонных панелей забора.

План Оренбурга (1760 г.) Планировку и руководство строительства города сразу взял на себя Семенов, вспомнивший о своей профессии, архитектор. Задача захватила Виктора, ведь не многим удаётся спроектировать и построить город собственными руками. К нему присоединилась чета Владимировых, так же не забывшие свою профессию инженеров-строителей. Архитектурно-строительный совет сразу решил, что ни каких узких, только телеги проехать и извилистых улиц и переулков с проулками в их городе не будет. Будет как в родном Питере покинутой реальности или Оренбурга, так же из их мира. В основе генерального плана города лежал принцип линейного строительства, а именно - возведения зданий вдоль определенных линий, считавшихся границами улиц; симметричное расположение зданий; наличие главной центральной площади, на которой планировалось возвести дворец клуба; смыкание фасадов желательно каменных или кирпичных домов, хотя в первое время возможны и деревянные, и даже глинобитные домишки, стоявших вдоль улиц и так же на будущее стилевое единство каменных и кирпичных зданий. И вот теперь, согласно плану, на окруженной стеной территории споро поднимались дома-времянки, по типу казарм в Ямм-на-Желче. Было решено возводить их, как для экономии времени, так и для экономии ресурсов. Все равно лес сырой и тем более весенний, который даже если и высушишь, то года через два-три постройки сгниют, ибо лес рубили весной, с соками. А так времянки года два-три простоят, а потом и из хорошего, сухого леса можно построить или камня с кирпичом. К этому времени должен выйти из производства и кирпич с природным камнем, которые и пойдут на строительство. Вот и рубили лесорубы в ближайших рощах тонкомер, не трогая строевые деревья, но часть из них все же срубили и приволокли в Питер. Логунов выполнил поручение Черного и за время пути совместно с женой и при помощи Сенявина, Ушакова, Лазарева, Батова и Монахова рассчитал и начертил чертежи двух видов судов. Парусно-дизельного красавца для открытого моря-окияна и небольшого двух мачтового судна типа река-море или вернее большое озеро, если за реки брать Урал и Волгу, а за море Каспий. Первое условно можно было отнести к классу клиперов, второе к классу шхун. Вот для постройки этих уральских шхун и рубился строевой лес. В сушилках высушат месяца за три-четыре, и с год-два прослужат. А там пусть гниют. Но к лету, хотя бы к его концу, кораблики были нужны. Без них и их артиллерии отбиваться от степняков будет тяжелее. А так шхуны с реки пальбой своих пушек всегда при необходимости помогут отбиться от супостатов. Заодно и технологии строительства судов отработаются. Кроме жилья, отстраивали амбары и сараи для хранения семян, еды и других припасов, в том числе и воинских, без которых нарождающейся колонии московитов не выжить. Не забывали возводить конюшни для лошадей- попаданцах с их одновидовыми товарищами из ливонских боевых или выездных коней и хлева для не многочисленных коров, овец и свиней. Кузни и прочие промышленные здания пока не возводили, перенеся их постройку на лето, ограничившись постройкой десятка временных навесов для кузнецов, под которыми последние и развернули свою работу. Без поковок при строительстве, да и при ведении хозяйства не обойтись.

Через полторы недели после прихода переселенцев на место, подули теплые южные ветры, светило стало ощутимо сильнее пригревать землю и еще недавно плотные, слежавшиеся, покрытые искрящейся на солнце снежной корочкой сугробы стали заметно оседать, с каждым днем все видимее и видимее. Сперва на южных, а за ними и на восточных и западных склонах снег полностью исчез, обнажив землю с засохшими кустиками травы. Словно ни откуда, появились лужи и бегущие в низины ручейки талой воды. В самом строящемся городе и в его окрестностях, обнажилась местами простая почва, а местами вязкая глина. Благо ночами это безобразие замерзало и оттаивало к полудню. Но и полдня хождения по этой субстанции, ни у кого, ни какого энтузиазма не вызывало.

На яркой зорьке, на вершине дубка, раскинувшегося свои ветки около недавно возведенной времянки, встрепенулась синичка, встряхнулась, разбрызгала серебристые искорки утреннего инея и запела. С ветки на ветку поднялась и, будь здоров, вспорхнула и потонула в сиянии утра. - Вот оно веснянка-вестница! Теперь близко весна, ой и близко! - вздохнул плотник Авдей, из нижегородского пополнения переселенцев, выходя их двери временного жилья.

Однако несмотря, а иногда и благодаря наступавшей весне, необходимо было работать, быстрее отстраивать город, обустраивать и вести хозяйства. Выполнить необходимый задел по обороне города, возведения жилья для людей, содержанию скотины и хранения припасов, до наступления весенних полевых работ.

В начале распутицы стали возвращаться поисковые экспедиции, обследовавшие ближайшие окрестности Питера. Поиски у всех прошли без потерь и увенчались успехом. Каждая группа привезла информацию об обследованной территории, обнаруженных на ней ресурсах.

3 апреля после полудня жители Петрограда были встревожены орудийными выстрелами, раздавшимися со стороны Яика. Все кто мог, бросились в сторону пальбы. Забежав на боевые площадки, бросились к стенам и вдруг сразу, за линией стен, распахнулся яр. Под ним, ломая ледяной покров, разлился Яик. По руслу реки с большой скоростью неслись, сталкиваясь друг с другом, крошась, разламываясь, вставая на бока и переворачиваясь, выталкивая друг друга на пологие берега реки, белые, ноздреватые свержу и темные, плотные снизу, разновеликие льдины. В затоне, под яром и в устье Сакмары, где ледяной доспех лежал на вид крепко, раздавался треск, звуки которого были похожи на мушкетные и пушечные выстрелы, которые и выгнали населения городка на стены яра. С мушкетно - пушечным треском по ледяному полотну пробегали змейки трещин, которые разламывали на глазах зрителей, еще мгновение назад целое белое ледяное поле, на отдельные льдины. Несущиеся по основному руслу льдины, как бильярдные шары выбивали отколовшиеся льдины и вовлекали их в общий поток. На смену выбитых 'шаров', этого водно-весеннего бильярда, вытеснялись новые, свежее отколовшиеся льдины, вскоре присоединявшиеся к своим товаркам, плывущим по Уралу. А ведь еще вчера и сегодня утром ни чего похожего не было. В русле закипали студеные воды в ревущем, под броней льда, Урале, выплескивая синюшную накипь на ледяную твердь. А там, где течение билось с особенной яростью, распахнулись дымящие полыньи, будто река, оборвав застежки ледяного тулупа, выставила свою богатырскую грудь, готовая вырваться на простор, поиграть силушкой. Но вся гладь реки была покрыты, хотя и ноздреватым, но еще в основном крепким, белым ледяным панцирем. И вот теперь между этими же берегами, со скоростью несущейся в галоп лошади, вниз к Каспию, бежала белая лента разломанного льда, в которой мелькали льдины размером от пяти - десяти метров, до мелкого крошева в два - три сантиметра. С редким вкраплением темных бурунов открытой воды, мелькавшими на льдинах и в их мешанины веток кустарников, деревьев и целых древесных стволов. Хотя причина тревоги была выяснена, и не представляла ни какой опасности расположенному на яру поселению, люди, толпившиеся на стене, не уходили. Смотрели на завораживающую картину буйства воды у их ног. Вид проплывающих мимо, громоздящихся с треском друг на друга льдин, притягивал взгляд, не отпускал его. Только после не однозначных напоминаний руководства, с использованием слов 'русского командного', об остановившейся работе, взрослые зрители покинули боевой ход и разошлись, приступив к делу. А детишки так и проторчали на ветру, до самого вечера, смотря на проносившуюся под яром белую ледяную ленту, периодически кидая в неё камни, пытаясь забросить их как можно дальше от обрыва в реку. На следующее утро сплошного ковра битого льда на Яике уже не было. По руслу проплывали разрозненные, в основном не большие льдины, вперемешку с ветками и прочим прибрежно-лесным мусором. О вчерашнем напоминали только лежащие на обоих берегах искрившиеся на ярком весеннем солнце своими гранями льдины, да заторы этих же льдин, в устье Сакмары и в затоне под яром. Утром 5 числа освободилась от ледяного плена и Сакмара, весело неся свои темные, замусоренные воды навстречу Яику. А лежащие льдины еще долго таяли под солнцем, некоторые из них, лежащие в тени продержались почти до конца апреля.

Ярило разгулялся во всю, согнав снег не только с возвышенностей но и в степи. Снежные кучки сохранились только на южных склонах оврагов и логов, где они смогли спрятаться от жарких лучей светила. И в степь пришла распутица со своей подругой грязью. Выгнанные на пастбище волы, коровы и овцы просто ложились на землю и сами не могли подняться на ноги из-за налипающих на них глиняных 'башмаков'. Их приходилось поднимать, очищать копыта от 'обуви'. Но вскоре они опять ложились и операция повторялась снова и снова. Кони с трудом передвигали ноги с налипшими на их копыта комьями грязи, но хоть как-то, особенной степные, могли передвигаться по степи в поисках прошлогодней травы. Но использовать их в качестве средства передвижения было невозможно. В этом случае лошади сами не могли поднять ног из-за налипающих на них глиняных 'башмаков' - не то что волочь что-либо за собой. Грязь налипала на колеса в таких количествах, что в крутящемся коме грязи узнать изделие человеческих рук было совершенно невозможно. Приходилось постоянно очищать колеса от глины, просто обрубая её саблями или кинжалами. При попытках ступить на землю обувь всадника едва ли не вмиг обрастали такими же бурыми комьями, да так, что потом у него не хватало сил забраться, назад в седло. Та же самая беда поджидала и пешехода. Грязь, схватывая его ноги как цемент и вырваться можно было, только принеся ей в жертву свою обувь. В лучшем случае приходилось таскать на ногах грязевые 'колодки', постоянно пытаясь сбросить их с обуви, но очистка, ни чего не давало, буквальна через десяток шагов на ногах опять оказывалась вторая 'пара обуви' из грязи. Любое передвижение вне городка было сущим мучением. Город выручали вовремя брошенные вдоль будущих улиц жерди и ветки деревьев с кустарниками, которые хоть и утоптались в грязи, но свою службу сослужили, на период распутицы позволили передвигаться по Питеру и выполнять работы, в основном строительные. Эта же распутица 'съела' и основные остатки запаса сена и овса с ячменем, привезенных из Самар. Скот, за исключением степных лошадок, в эту неделю в степь не выгоняли и кормили старыми запасами сена, да и степнячкам приходилось раз в день выделать малую толику сена, иначе и они могли бы не пережить это время.

В связи с распутицей пришлось свернуть работы до максимума, работали по укреплению города и его строительству, да обычная работа по уходу за скотом. В деятельности попаданцев образовалось естественное окно и 7 апреля они собрались в так и не снятой штабной палатке на ставшее уже традиционное собрание - совещания. Уж очень много вопросов накопилось у всех. И главный из них, что делать дальше. В общем, то понятно как жить. Не понятии, а что конкретно, какую работу, с какой цель, кто и за что будет отвечать.

Так же традиционно открыл собрания Черный, коротенько сообщивший одноклубникам о наличи, присутствии попаданцев, отсутствовали только ушедшие с поисковыми партиями на северо-восток, Молот и Кортышев, о сложившейся общей ситуации. Потом слово взял Золотой:

- Итак, господа одноклубники я хотел бы в первую очередь доложить о нашем финансовом состоянии. Всего в Ливонии нами взято 15400 монет золотом и 445 000 монет серебром. Драгоценностей в ювелирных изделиях на сумму 83500 серебреных талеров. Плюсом к драгоценностям идет посуда из драгметалла, в основном тоже серебреная на сумму 138 000 серебреных талеров. Разных товаров набралось по ценам Раквели почти на 800 000 серебреных талеров. Но прошу учесть, что часть товаров пришлось отдать купцам за услуги, по заниженной цене. За трофейные кораблики выручили порядка 100 000 талеров серебром. Но пока, ни полушки не получили. Причину все знают, чума в Новгороде и Пскове. Если купцы не помрут, дай бог им здоровья, то своё серебро получим. Так же они нам и за проданный товар 53 000 серебреных талеров должны. Предвижу вопрос- а не кинут ли они нас? Отвечаю, купцы новгородские из Пятницкого товарищества сто, только вступительный взнос в товарищества составляет сорок гривен серебра и сверх того необходимо жертвовать на церковь Пятницы на торгу. То есть, беднякам в товарищества хода нет. Это товарищество объединяет так называемых 'заморских купцов', тех купцов новгородских кто выезжает торговать за границу. Вот они и сорганизовались в своеобразную гильдию, построили церковь Пятницы, поблизости от вечевой площади. Да и хранят в её подвалах свои расчетные книги, договора, да особо ценные товары. Сами видите, абы кого в сотню не примут, вступление в неё автоматически повышает авторитет купца и указывает на его кредитоспособность. Ни один из этих купцов в здравом уме и доброй памяти и не подумает, не выполнить взятые на себя обязательства или не рассчитаться по долгам. Он ведь не только себя опозорит, он товарищество подставить, подорвет его авторитет. А такое не прощается. Подобному идиоту и его семье жизни не будет. Так, что пока они живы они с нами рассчитаются. Да и с 'европейского' каравана мы еще прибыль не получили. Привезут не раньше конца этого лета. Так, что реальных денег в монетах у нас было 531 500 серебреных талеров и 15400 монет золотом. На данный момент осталось 6900 золотом и 132 700 талеров. Остальное ушло на расчет с наемниками, оплату найма новых, выплат поверстанным боевым холопам, на гдовские и московские 'подарки'. Но основные расходы мы понесли на организацию и проведение перехода на Урал. Вот на них-то мы и потратили просто огромную сумму, почти полмиллиона талеров, можно образно сказать, что вымостили свою дорогу серебром. Справедливости ради стоит сказать, что не вся сумма пошла на оплату переезда. Немало ушло и на привлечение новых работников и крестьян, оплату им подъемных, заказ и оплату аванса по необходимым нам материалам и продуктам. Только одних мельничных жерновов пришлось заказать два десятка пар. Ибо здесь нам их взять пока просто не где, а жернова нужны для мельниц, как обычных для зерна, так и для пороховых и бумажных. В общем, монет у нас под самый обрез. Где-то в конце апреля - начале мая прибудет караван с заказанными товарами и с ново нанятыми работниками, рассчитаемся за товар, его доставку, авансируем заказ новых товаров, выдадим подъемные и аванс работникам и все, садимся практически на ноль. Пока промышленность заработает, пока она даст прибыль. Да и в неё вкладывать надо. Нужны живые деньги- монеты или высоколиквидный товар, который легко обратить опять-таки в эти монеты. Выход я вижу один. Опять кого-то надо грабить. Хотим мы или не хотим это наиболее быстрый способ получения монет, отнять их у кого нибудь. Думаю, информация о том, на сколько дней у нас осталось муки, зерна и иной еды для нас или количество оставшегося сена и фуражного зерна для скота, так и количество самого скота вам не интересно. Единственное, что могу заверить, голода не будит, запасов продуктов хватит до нового урожая. Так же и сколько имеем металла, материи, сельхоз, пром и строй инвентаря. Есть желающие послушать об этом. - спросил Степан, перекладывая у себя в руках пару листов, меняя их местами. Ни кто не захотел интересоваться этой в общим то не нужной для большинства собравшихся информацией. Кому было нужно, знали цифры до учетной единицы каждого изделия, необходимого в его деятельности. А загромождать ненужной информацией мозг ни кто не хотел. А вот вопрос о финансировании касался всех напрямую. Ведь деньги были нужны всем как для оплаты поставок на развития его направления, так и для оплаты труда наемных работников.

- Значить констатирую, вопросов ко мне пока нет. Тогда все, я закончил доклад.- произнес Золотой, складывая листки в четвертушку и проходя на свое место.

- Так товарищи - поднялся Черный - теперь попрошу отчитаться начальников наших экспедиций. Прошу, Юрий Ильич - обратился он к Швидко.

Последний поднялся и вышел к председательскому раскладному столику.

- Мне было поручено - начал Ильич свой доклад - установить будущие места нахождения наших конских табунов, попавших вместе с нами. Для подстраховки мы их раздели на одиннадцать табунков. В общем, такое деление у нас и в 'Альфе' было. Просто десяток 'Советских тяжеловозов' выделили в отдельный табун, и я взял его на себя. Проводник из 'живых' показал мне в радиусе дня пути от Питера, на нашем, правом берегу Урала подходящие места. Часть я забраковал, но все одиннадцать точек все же установил. На местности предварительно привязал места нахождения острожков бояр-коннозаводчиков, пары их деревенек, да для каждого места для пары острогов их детей боярских и деревушек сервов боярских детей. У меня пока детей боярских нет, но все равно на будущее и им присмотрел места. Как подсохнет степь необходимо выдвигать бригады строителей и в первую очередь строить остроги для бояр, коней держать здесь больше нельзя, можем погубить их. Строить конюшни сразу предлагаю из камня. Дерево использовать только для внутренней отделки конюшен. Да и сами остроги так же из камня нужно строить, понадежнее будет. И выделить пушки для защиты. И связь, какую нибудь с ними наладить. У меня все, более не чего сказать. Все остальные вопросы решаются в рабочем порядке.

- Спасибо Ильич.- произнес Черный- прошу Павел Валерианович- обратился он к Куркову.

- А после Вас Ваша Ирина Викторовна расскажет про свою поездку.

Курков вышел на место, где до него стоял Швидко и произнес:- Место для установки водяного колеса в окрестностях Петрограда я нашел. Это с километр вверх по Сакмаре. Чуток подзапрудить, поставив небольшую плотину и пожалуйста Вам, перепад высот, став на нем хоть пару колес.

- Павел Валерианович - обратился к докладчику Золотой - а что эти колеса крутить могут.

- Так сразу на Ваш вопрос Степан Эдуардович и не ответишь. Это рассчитывать надо. Сначала надо определиться хотя бы с высотой плотины, размерами колеса. Вот когда поставите конкретную задачу, для чего нужно колесо, тогда я Вам точно и поясню все. А пока извините, общие слова у меня. Но в принципе может крутить все, вплоть до не больной гидротурбины. Построить можно за месяц-два, главное были бы люди и материалы. У меня в принципе все. Если есть еще вопросы, задавайте. Если вопросов нет, то я уступаю место супруги.

Куркова встав, заняла место мужа и развернув лист бумаги начала речь.

- Я вместе с Павлом Валериановичем объехала округу Питера в радиусе полтора дня пути, по нашему берегу Урала. Проверила почву. Могу сказать одно, приложив руки, без хлеба и каши не останемся. Но сразу хочу предупредить, чтобы мы не повторили, ошибки освоения целины в СССР. Здесь такие же степи, разбавленные лесостепью. Если начнем так же бездумно пахать, то года через два-три выдует ветром весь плодородный слой и останемся мы без почвы. А мы уже начали вырубать рощи. А это природные ветрозащитные полосы. Нам не то, что вырубать рощи нельзя, нам наоборот необходимо высаживать деревья и кустарники полосами, для защиты посевов от суховеев.

- Ирина Викторовна - перебил её Мечеслав- извините, что перебиваю, но выборочная вырубка в окрестных рощах это вынужденная мера. Мы, через месяц полностью прекратив рубку деревьев и даже кустарников в округе. Но сейчас у нас просто нет иного выхода. Необходимо срочно, прямо вчера, укрепить периметр города и дать людям и животным хоть какую-то крышу над головой. Да и припасы негоже держать под открытым небом, ибо и они имеют нехорошую привычку портиться. Но в целом по поводу вырубки, я с Вами согласен. К лесам нам надо в этой местности относиться бережно. Тем более от морозов не умрем. Имеется альтернативный источник тепла. Позже Григорий Порфирьевич Слепнев нам доложить по этому вопросу. Продолжайте Ирина Викторовна, еще раз извините, что перебил Вас.

- Так я и продолжу. Мы с мужем определили места будущих поселений, так же предварительно привязали к местности боярские остроги и крестьянские деревни. Всего нами намечено пять десятков таких мест. После того как степь подсохнет необходимо отправить на эти места крестьян для разработки участков. Сама я с частью крестьян поеду чуть подальше на северо-запад, там по моему мнению пока наиболее благоприятная обстановка для земледелия. И сразу же нужно вводить трехполье, внесение удобрений, хотя бы тот же навоз. После поднятия целены плугом, желательно перейти на без отвальную вспашку. Но это как наши кузнецы справятся с изготовлением новых лемехов. И волов уже нужно готовить к пахоте, подкормить их. А то я их видала, уж больно тощи. Я права Юрий Ильич, Степан Эдуардович.

- Правы Ирина Викторовна, нужно подкормить - ответил Швидко.

Его поддержал Золотой: - Ирина Викторовна мы же специально для них овес с ячменем придерживаем на посевную. Дана команда даже немного ржи размолоть в комбикорм и подмешивать им в пойло.

- Ну, если так, то я закончила. Но подчеркиваю, крестьян к выезду пора начинать готовить уже сейчас, а не гнать их в поле, когда начнется пахота. Заранее выедут на место, на месте сами и разберутся когда начинать пахать.

После этих слов Куркова прошла к своему месту, около мужа и села.

- А теперь, как я и обещал, прошу Вас Григорий Порфирьевич - обратился Черный к Слепцову.

Последний вышел к нему и обернувшись к остальным собравшимся произнес.

- Я по профессии инженер-маркшейдер, а не геолог. То есть я работаю в шахтах. Но по роду своей деятельности геологию знаю и не сложные геологические изыскания провести могу. Вот меня и послали во главе поисковой партии на юг от нашего города. Могу сразу обрадовать. Километрах в пятнадцати-двадцати от нас на юг, я наткнулся на выходы, прямо на поверхность пластов бурого угля. Таким образом, проблема отопления в холодный период снимется. Так же и иные проблемы по топливу исчезают. И тревога уважаемой Ирины Викторовны, по поводу вырубки лесов в округе, без почвенная. По моим предварительным подсчетам залежи угля представляет собой полосу шириной около одного - полтора километра и протяженностью порядка двадцати пяти километров. Но это повторяю предварительные расчеты. Пласт может быть и больше и меньше. Но нам на наш век и век наших детей, внуков, при нынешнем планируемом потреблении хватит. Еще, со слов проводника из 'живых', узнал, что на противоположном берегу Урала, на расстоянии около ста километров от Петрограда, находится месторождение каменной соли. Местные добываю её прямо из земли, где она лежит в виде огромной неправильной глыбы, у нас в горном деле это называется соляным штоком.Таким образом, информация Степана Эдуардовича, и по соли и по месторождению угля полностью подтвердилась. У меня все.

Окончив речь Слепнев, так же как и его предшественники по докладам прошел на своё место.

- Я скажу больше - поднявшись из-за стола произнес Мечеслав- подтвердилась и другая информация Эдуардовича по иным месторождениям. Вчера пришла радиограмма от Молота Игоря Глебовича. Они с Кортышевым Сергеем Павловичем возглавили дальние поисковые партии. Ушли вверх по Уралу. Так согласно радио Молота им только в районе будущего города Орска обнаружены месторождения железной руды, на месте, где у нас стоит город Новотроицк. Руда практически на поверхности, грунта от полуметра и до десяти метров, в самом глубоком шурфе. Там же невдалеке от будущего Новотроицка нашлась глина, идущая на производство цемента. В полутора километрах к западу от будущего Новотроицка выявлены богатейшие залежи известняка. Огромное медно-колчеданное месторождение найдено в местности, где в будущем построят город Гай, там же нашли и цинк. Так же перед Орском, имеется большое месторождения меди найденное в район будущего города Медногорска. А в черте самого будущего города Орска имеется несколько месторождений яшмы. Этой яшмы там целая гора, Молот назвал её гора Полковник. В горе залежи какой-то уникальной пестроцветной пейзажной яшмы. Кортышев так же отличился, его партия прошла восточнее Орска, и по наводке он уже нашел и предварительно оценил месторождения свинца, расположено в трех километрах к юго-востоку от будущего поселка Теренсай. Там же найден каолин, а это фарфор. То есть не сам фарфор, а сырье для производства фарфора и фаянса. И надо сказать прекрасное сырье, сырье сорта "экстра". В будущем Ясненском районе обнаруженный песок, пригоден для производства стекла высокого качества, уже можно на будущее об оптике подумать. Там же находятся и разнообразные, декоративно-облицовочные и поделочные камни, как передал Молот это туфы, опалы и другие. А на месте у не построенного ещё поселка Речной этого же района пролегают пласты мрамора. То есть, строить нам есть из чего, и есть чем украшать дома и дворцы. В районе километрах - двух от будущего поселка Кумак найдена огнеупорная глин, а это огнеупоры для домен. Соответственно металл. И на десерт там же у Кумака найдено рассыпное золото. Вот такие у нас хорошие новости. По приходу каравана, большую часть полона необходимо направить в этот район. Там и образуем наш первоначальный промышленный район. Уголь поднимем по Уралу, изделия спустим вниз. Как подсохнет нужно туда подкрепление перебросить из наших и местных. Взять сервов, чьих потом решим в рабочем порядке, крестьян к ним старостами и кузнецов, медников, гончаров да плотников для работы. Пусть пока оборудуют свои рабочие места.

- Павел Валерианович - обратился Мечеслав к Куркову - Вам там обязательно нужно быть, присмотреть площадки для плотин, да и начать подготовку к их возведению. Как прибудет, караванам с полоном. Вот тогда и начнете строить плотины и там и около Питера.

- Я обязательно съезжу туда, Мечеслав Владимирович. Но я не согласен с предложением уважаемого Степана Эдуардовича о грабеже соседей. Если с ливонцами там все более менее понятно и можно оправдаться перед собой, что мы сперва защищались от их нападения, а потом мстили. Хотя месть, как причину экспроприации жителей Ливонии, в этой ситуации можно принять с большой натяжкой, но все-таки принимается. То в данной ситуации, ни какого оправдания этим разбойным действиям с нашей стороны нет.

- Павел Валерианович - подал голос Золотой- а что Вы предлагаете взамен моего 'разбойного' предложения?

- Производить изделия, торговать ими.

- Чем торговать? У нас Павел Валерианович, и Вы об этом прекрасно знаете, нет ни какой промышленности, ни чего мы произвести не можем. Мы пока только тратим, как Вы выразились 'добытые разбоем' деньги на оплату всяких 'ништяков' для развития нашей промышленности и просто для выживания нашей колонии. Так ответь те мне, чем торговать? Если сами ни чего пока не производим.

- Так вот хотя бы солью. Григорий Порфирьевич - указав рукой на Слепнева, продолжил Курков - подтвердил наличие больших залежей прекрасной каменной соли. И не так уж далеко. Нарубить соли и продать её. Насколько помню соль в настоящее время в цене.

- И потерять свою голову в течении года. -продолжил речь Куркова Золотой- Позволю Вам напомнить такое понятие как государственная монополия. Так вот в настоящее время имеется государственная монополия на добычу соли. Насколько помню, только Строгановым царь, толи уже дал добро, толи даст его позже, на добычу соли на севере Урала. Вот на этом семейство Строгановых не плохо 'приподнимется'. А вы предлагаете в наглую нарушить царёву монополию. По нынешним простым и прямым временам штрафом не отделяем. Головой ответим, в прямом смысле слова, положим её на плаху. Для себя добывать соль, это сколько угодно. Всегда 'отмажемся, что у степняков купили. А вот торговать солью, при торговле такая 'отмазка' не пройдет. Приедут 'ревизоры' и быстро дебет с кредитом сведут вместе, а заодно и голову с плеч снесут. Если Вы хотите терять свою голову, то я нет, у меня запасной нету. И другим положить голову под топор я не советую.

- Ну не знаю, но ведь и грабить соседей это не выход. - ответил на отповедь Курков.

- Ладно, мы все поняли Вашу позицию Павел Валерианович - поднявшись из-за стола, произнес Мечеслав. - Но у нас опять возникает острая необходимость в притоке свежих денег. Так что будем грабить. Тем более учитывая отношения в данное время к этим делам, в них нет ни чего предосудительного с точки зрения местной морали. Ведь мы не своих грабим, а идем за 'зипунами' за границу, на соседей. А соседей добрых по определению нет. Если не сейчас вражина, то завтра им будет. Вот и надо его ослабить сегодня, чтобы завтра он нас не ослабил, ограбив. Про поход ставлю на голосования. Кто за. Семьдесят семь. Кто против. Шесть. Воздержавшиеся. Понятно. Принято. Идем в набег. Теперь определится на кого.

- Разрешите Мечеслав Владимирович - подняв руку как в школе, произнес Ивлев-младший.

-Прошу Александр.

- Я предлагаю просто пройтись по следам Степана Разина, повторить его 'поход за зипунами' в Персию.

- Хм. Заманчиво конечно. Но в Москве нам ясно указали, шаха персидского не задирать. Сунемся, отгребём не хуже чем за соль. А вот про противоположный берег Каспия ни чего такого не говорили. Про Туркестан подумать можно. Александр Эдуардович, что сказать можете про каспийские берега.

Поднявшийся Граббе, сразу не ответил, минуты три он постоял с задумчивым видом, потом стал говорить.

- Я Средней Азией ни когда плотно не занимался. Так помню общие сведения. На 1553 год на восточном берегу Каспия имеются два государства, в которых правят ханы из династии Шейбанидов. Первое государство, Хорезм, потом, в конце этого века, переименуется в Хивинское ханство. Если не изменяет память там с 1547 года правит Агатай-хан. Второе Бухарское ханство, наверное большинству более известно как Бухарский эмират. Возможно, в настоящее время, с 1551 года в нем правит Науруз Ахмед-хан. Но соваться в Хорезм или Бухару нам нельзя. Просто не пройдем. От побережья до городов, расположенных в оазисах, путь пролегает по пустыням и полупустыням, перемрут лошадки без воды, а за ними и мы. Прецеденты были, при завоевании Россией Туркестана.

-Так что Александр, на восточный берег нам не соваться.

-Так я про берег ни чего не говорю. Я про внутренние территории ханств рассказываю. А про побережье ни чего не говорил. По побережью пройтись нам можно. На нем наиболее перспективные места для экспроприации Красноводский залив и полуостров Мангышлак, особенно Тупкараганская бухта, в которой находится поселение под местным названием Кетыккала. Через него идет основная торговля ханств, один из отростков сухопутного шелкового пути обрывается в этом поселении. Так же не мешает зайти и в Кабаклыкское пристанище, на этом же полуострове. Да и вообще не мешало бы пройтись по побережью и в глубь полуострова немного зайти. Там туркмены проживают, а это кони, как сейчас их называют - аргамаки. В 21 они ахалтекинцами зовутся, вот вижу, Юрий Иванович понял, о чем речь веду. Есть большая вероятность, что они и на Мангышлаке в настоящее время имеются. Ну не совсем эталонные ахалтекинцы 21 века, но их близкие предки. Теперь по западному побережью. Сразу назову два порта Дербент и Баку. На 1553 год относятся к Персии, в которой правит шах Тахмасиб I из династии Сефевидов. Достаточно адекватный правитель. Вот пока и все, что вспомнил.

- Спасибо Александр. Присаживайся. - поблагодарил оратора Мечеслав. - Кто, что еще может сказать.

-Командир разреши - произнес, вставая Слепцов.

-Прошу Славомир - разрешил Командир.

- Конечно, на западный берег сходить будет выгоднее, чем на восточный. Но царево запрещение открыто сделать это не позволить. А если по-тихому, да перевести стрелки на других.

- На кого переводит-то Славомир?- спросил Гуров.

- Да хоть на тех же хивинцев и бухарцев с прочими туркменами. Просто нужно обдумать, и провести дезинформирующие мероприятия для Москвы.

- Вот и давайте подумаем, хотя бы в общем плане. - поддержал Слепцова Мечеслав.

- Если в общем, то пожалуйста, есть некоторые мысли - подал голос с места Воротынский.

-Так поделись с нами - попросил Полухин.

-В общем так. Завтра засядем писать письмо в приказ Казанского дворца о том, что воровские казаки, обосновавшиеся в устье Яика, пограбили пару наших деревенек. Постоянно задирают ногайских людишек, а так же людишек шаха персидского и ханов Хорезма и Бухары. И просим мы разрешить нам их призвать к ответу. Ибо многие беды они нам могут своим воровским поведением принести. Где-то вот так. Потом в первую очередь на восточный берег сходить. Там оборона по слабее должна быть. При отходе судов, обозначить уход в сторону Баку, на юго-запад. Пускай думают, что их персы пограбили. В море потом развернёмся. А потом и в Персию наведаться. Да одежду и брони в рейде использовать, взятые в набеге на восточный берег. При отходе так же перевести стрелки на туркестанцев. От берега уходить строго на восток, к туркестанскому берегу. В море потом развернёмся, да к себе и пойдем. Если всплывет, что русские в набегах были, переведем стрелки на казаков. Дескать это они неслухи персов да туркестацев обижают. А мы ни-ни, мы белые, пушистые и очень добрые. А с казаками все равно что-то решать надо. Они реально в дельте Урала поселились. Их нужно либо под себя подмять, либо выгнать. Не решим, проблемы будут.

- Хм. Как скелет дезы пойдет. Потом обдумаем, у кого еще какие мысли имеются? - Задал вопрос Черный. Оглядывая собравшихся. Ни кто более не высказывался.

- Значить берем за основу предложение Слепцова с Воротынским. Голосуем. Так кто 'за', Против. Воздержались. Большинство. Переходим к ....

В это время его перебил голос Граббе, который встав, заявил:

-Бояре я тут вспомнил, у персов с бухарцами и с турками сейчас войны идут. В 1554 году турки с крымчаками должны Дербент захватить. Дату не помню, но год точно. Персы Дербент отобью. И в 1555 году невыгодный для себя мир с турками заключать. Там еще лезгины воевали против всех. И персов и турок. Ну, это обычное на Кавказе дело, все против всех. Вот собственно и все, что я хотел добавить. - произнеся это Александр опустился на свою место.

-Спасибо Александр, если турки в 54 году Дердент раздербанят, то нам это на руку. Сведения учтем при разработке плана. Да по информации, капитан - обратился Черный к Брусилову- займись целенаправленно сбором информации по персам, бухарцам, хивинцам и кто там на Мангышлаке рулит. Да и все, если, что узнаете по данной теме, сразу к Валерию инфу несите. Нужна, не нужная, потом разберемся. Главное, чтобы было что разбирать и классифицировать.

-Так переходим к последнему пункту нашего собрания - продолжил Мечеслав.

- На последок прошу уважаемого Андрея Васильевича Полуянова доложить о проведенной им инвентаризацию оружия, боеприпасов, спец техники, спец средств и иного имущества выброшенного с ними из 21 века, в КАМАЗе МВД. Прошу Андрея Васильевича. - обратился Черный к Полуянову.

Последний поднялся, одернул полу камуфляжной куртки и быстрым шагом вышел к столу и повернувшись лицом к остальным попаданца, развернул лист бумаги стал зачитывать: - При инвентаризации установили наличие выше указанных предметов: автоматы АКМС сто единиц; пулеметы РПК пятнадцать единиц; пулеметы ПКМ со сменными стволами десять единиц; пулеметы 'Печенег' шесть единиц; винтовки СВД двадцать единиц, винтовки ОСВ-96 пять единиц, патроны к ним 12,7-мм марки Б-32, БЗТ, БС полторы тысячи штук; патроны калибра 7,62-мм в цинках, упакованных в ящики двести сорок тысяч штук; патроны к ПКМам и 'Печенегам' триста сорок тысяч штук, так же в цинках и ящиках; патроны к СВД две тысяч восемьсот штук, упаковка аналогична выше указанных патронов; винтовки 'Винторез' двенадцать единиц; автоматы 'Вал' тоже дюжина единиц; 9-мм патроны к ним марки СП-5 и СП-6 в количестве соответственно четырех и трех тысяч штук, в одних цинках; крупнокалиберные пулеметы 'КОРД' пять штук; патроны к ним 12,7-мм в цинках, упакованных в ящики десять тысяч штук; гранатометы РПГ-7 четыре штуки, сто восемьдесят семь выстрелов к ним, разных видов; одноразовые гранатометы 'Муха' тридцать единиц; десяток одноразовых огнеметов РПО-А 'Шмель'; пистолеты ПМ сто пятьдесят единиц; пистолеты 'Стечкина' двадцать единиц; 9-мм патроны к ним в цинках и ящиках упакованы, десять тысяч штук; ручные гранаты Ф-1 сто единиц. Светошумовые гранаты 'Заря' и 'Пламя' по сто двадцать и сто пятьдесят единиц соответственно. Мины МОН-50 осталось пять ящиков, то есть тридцать штук и МОН-200 то же еще в ящиках, этих имеем полсотни штук. Взрывателем разных видов более полутора сотен, огнепроводного шнура двести пять метров. Из взрывчатки только 'пластилин' в разновесовой упаковки, общим весом в два с половиной центнера, если точнее, то двести пятьдесят три килограмма. Двадцать комплектов носимых, индивидуальных ноктовизоров. Спецбронекомплект 'Витязь' МРШ пятьдесят единиц. Шлем типа 'Сфера' шестьдесят две единицы. Пять комплектов радиостанций Р-105Д 'Астра-3', еще в заводской упаковки, сняли со складского хранения старьё и отправили в к нам в бригаду, извиняюсь в войска. Шесть упакованных и четыре снятых с консервации армейских переносных радиостанций 'Северок-К'. Сорок единиц радиопереговорный устройств для спецназа для действия в полевых условиях с усиленной дальностью переговоров. Да на руках дюжина. Три десятка единиц говорилок - ходилок, радиостанций УКВ 'Кенвуд' в комплекте. И десяток 'Кенвуд' Степана Эдуардовича на руках. Два экспериментальных комплекта тактической воздушной разведки ZALA-241. Теперь перехожу к остальному имуществу находящегося на момент переноса в КАМАЗе и его прицепе, БРТе и 'Тиграх'. Десять спец ноутбуков, с походным зарядным устройством и запасным аккумулятором. С учетом восьми взятых Степаном Эдуардовичем для настройки в них программ Крупновым и гражданских ноутов студентов и пенсионеров, у нас теперь практически все снабжены персональными ноутбуками. В том числе и женщины, работающие в различных направлениях нашего хозяйства. По оружию, боеприпасам, взрывчатке и средствам связи все. Теперь по остальному имуществу. От комплектов ОЗК остались пятьдесят пар сапог, плащи розданы. Медикаменты практически не тронуты, имеется хирургические наборы мединструментов в количестве двух единиц. Но по медикаментам и мединструментам лучше меня товарищ подполковник знает, я ему все, что имел по медчасти передал. Сухпайки осталось сорок пять штук. Обмундирования и обувь, могу собрать порядка ста-ста десяти комплектов, но не уверен что всем подойдёт. По размерам уже подбирать трудновато. Нужно пополнить запас одежды и обуви. Так же и НЗ сухпаев. Понимаю, что таких какие были больше не где взять, но что-то местное надо сообразить. Вот прошу помощи в этом деле, чем из местных продуктов можно заменить наши сухпаи. И на последок имеется передвижная походная электронная типография. К ней в комплект прилагался запас краски, бумаги для печати широкоформатной газеты и дизельный генератор для подачи электроэнергии. Что с ней делать я не знаю. И выбросить жалко, а куда пристроить ума не приложу. Так, что товарищ полковник решайте по ней тоже. У меня все. Доклад окончил.

- Вопросы к Васильевичу будут. Нет. Все ясно. Все закрываем собрание. Степан Эдуардович, что у нас с полевыми лафетами для 'единорогов'?

-Строим. Дюжину успели сделать. Думаю, к концу месяца справимся, закончим все заказанные лафеты.

-Хорошо. Но и про запас не забудьте.

-Георгий, Константин задержитесь - окликнул Мечеслав собравшихся выходит Полухина и Басманова.

Дождавшись, когда окликнутые подошли от входа в палату к нему, продолжил: - Георгий как формирования ударных сотен идет? Кость с артиллерий у них что?

Функции 'ударных сотен' у 'витязей' были сравнимы с функциями мото - маневренных групп, формируемых в войсках, покинуто ими времени. В состав входила сотня кованой конницы усиленная четырех или шести орудийной батареей четверть пудовых 'единорогов' конной артиллерии. Поняв, что прикрыть все занятие ими земли они не могут, попаданцы и начали формировать эти отряды. Хоть так, но имеется возможность отразить набеги степняков на пока не защищенные деревни, рудники, поселки рабочих и не отстроенные боярские остроги.

- Формируем командир - первым ответил Полухин. Как и обговаривали в основном из псковичей. Пока из шести запланированных сформировал три. Сотниками пошли офицеры-запасники Котов, Ляхов и Петин. На остальные планирую своих поставить Гурова, Седых и Белых. Пушки держат. В три сотни батареи имеются, а на остальных пока нет.

- Командир там пока с лафетами и зарядными ящиками была задержка. И так пришлось с шести, до четырех пушек в батареи уменьшит. Но сейчас лафеты пошли. Расчеты переподготавливаются на конных артиллеристов. Три батареи по шесть орудий к концу той недели будут готовы, и в первые три еще по два расчета введем. - доложил Басманов.

-Хорошо. А то неделя-полторы и степь подсохнет. После чего и 'гости' могут нагрянуть. С обучением дозорных десятков как дело продвигается?

Снова стал отвечать Полухин.

- В соответствии с учебным планом. Мои этих пацанов гоняют по тактики дозоров, по маскировке, по рукопашке, по огнестрелу и холодняку. Кавалерийскую подготовку им Беркут из 'живых' преподаёт. Он хоть и не до конца оправился после ранения, и то всем нам фору даст. В седле как продолжения коня. Хорошо пацанов учит. Хотя молодняк у аборигенов в основном лучше новое воспринимает, чем люди уже успевшие прожить, хотя бы до двадцати - двадцати пяти лет. А вот 15-18 летние пацаны все новое на ура запоминают. Единственный минус, силушки пока нет, да она им в дозоре и не нужна. Там скорость важнее, а малый вес тут им в этом в плюс идет. Учеба идет без происшествий, а вот проблемка одна наметилась. Пороха маловато осталось. А как научить стрелять, если ни разу не выстрелить. Теория, теорией, но и практические занятия надобны.

- Так Ивлев - старший мельницу на воловьей тяги собрал и как он мне доложил, с завтрашнего дня приступить к выделке пороха. Много, не много, но кое, что он сумеет выдать и на имеющихся материалах. А там уголька нажжем, серу с Волги привезем и селитру в Нижнем закупим. Да и большую мельницу построим. А там и кислоты пойдут, можно и о бездымном подумать. Так что Георгий пускай твоим дозорным по два выстрела разрешат. Пороха не так уж критично потратят, а толк будет, хоть глаза при выстреле закрывать не будут.

В это время у входа в палатку, появился отец Герасим и позвал Черного на освещения закладки фундамента собора святого Петра.

-Все бояре, все, пора нам на богоугодное дело. Пойдемте.

Вся троица вышла из палатки и направилась к планируемой центральной площади города, на которой собрался народ. Пришла пора закладки храма. Решили не мелочится и сразу закладывать собор, не размениваясь на церкви или часовенки. Временно службы служили все трое батюшек в выданной под походную церковь одной из пятерых штабных палаток. Через десять минут эквилибристики на эрзац пешеходных мостках и практически не измазав в грязи обув трое 'витязей' подошли к отрытому котловану, в который вели сходни. В котловане уже находились кроме отца Герасима, и когда он успел опередить их и надеть праздничное одеяние, отец Георгий и отец Михаил, так же сверкающих золотом праздничных служебных одежд. Посмотрев на глину с песком, из которых состояло дно котлована, Мечеслав вздохнув, не хотел пачкать сапоги, а приходится, стал, придерживаясь за перила сходен, спустился к батюшкам. За ним последовали все 'витязи'. Итогом этих мероприятий стала не только вымазанная в грязи обувь и одежда 'витязей', но и закладка фундамента с последующим освящением, как самого фундамента, так и земли, на которой будет стоять собор.

В середине апреля в Петроград пришел шаман 'живых' Абель, который добился встречи с Черным. После полутора часового разговора, Черный передав временно все свои полномочия Золотому, выехал с Абелем на север. Из этой поездки он вернулся только к середине мая. После чего с шаманом уехал Курков, вернувшийся к 18 июня. Его на какой-то не понятной для окружающих, таинственной вахте сменила его супруга. В дальнейшем старичок Абель, ежемесячно приезжал в Питер с кем-то из попаданцев и уезжал с очередным сменщиком или сменщицей из реконструкторов в место, ведомое ему и тем, кого он уже свозил туда.

К концу апреля степь просохла и в окрестностях запылали огни. Языки пламени жадно пожирали высушенную траву и только проснувшиеся от зимней спячки небольшие молоденькие кустики кустарника. Но развернуться во всепожирающую огненную стихию, нарождающимся пожарам не дали. Сильно разгоревшееся пламя, присматривающие за огнем сервы, сбивали, давая огню дойти только до установленных человеком границ, пламя гасили. Затаптывая и заливая малейшее подозрение на остатки огня. Таким быстрым и эффективным, но в то же время и опасным, в случае выхода огненной стихии из под власти человека, способом, переселенцы расчищали себе места для будущих пашен и сенокосов. Тем более выбирались дни, когда помощника огня, ветра либо не было, либо он был очень слаб.

В одно апрельское утро караульные на питерской стене увидали не виданное ими ещё в этом месте зрелище. Яик плескал свои волны под самым крутояром города, затопив все низины берега по обеим сторонам реки. По самому руслу неслись потоки мутной воды, местами разбавленные бурунами, с верхушек которых срывались комья темной пены, что бы тут же раствориться без следа в подхвативших их водных потоках. В массе воды мелькали какие-то деревья, кустарники, иногда даже не возможно было узнать, что за темный предмет кувыркается в мутном потоке. Не отставало от старшего собрата и младшенькая Сакмара. Вздувшаяся от массы воды, затопившая берег до самого городского яра, практически в трое раздвинув ширину своего устья. Увеличивая своими водами и так не малый поток в русле Яика. К счастью продолжалось такое не более недели. Отступающая вода оставляла после себя лужицы, лужи и маленькие озерца воды под яром Питера. А так же большое количества различного лесного мусора, застрявшего в прибрежных кустах.

Пока природа буйствовала город стал приобретать свои будущие черты. От имеющихся четырех ворот (Урайские, Самарские, Сакмарские, Орские) шли прямые, достаточно широкие улицы, по сторонам которых выросли времянки. На окраине в районе Орских ворот появилась временная кирпичная мастерская, работающая на привозимой глины с песком и буром угле, добыча которого началась маленькими партиями в самом близком от Питера месте. Выходивший кирпич пока имел большой процент брака, но как известно первый блин всегда комом выходит. Так и здесь. Но и брак не выбрасывали, пригодится в будущем для добавки в бетон. Весь прошедший ОТК кирпич шел на возведение воротных башен. Лишь малая часть кирпичей уходила на строительство собора, только-только не давала остановиться работам. При этом размеры кирпича сразу заложили в соответствии с ГОСТОм 20 века. Кроме психологического удобства для попаданцев, привыкших к десятичной системы мер весов, объемов и расстояния, имелась и практическая составляющая. Современный реконструкторам кирпич удобнее при кладке. Каменщик берет одной левой рукой кирпич, правой накладывает раствор, после чего устанавливает кирпич. Производимую в это время плинфу так же можно взять одной рукой, но установить ее одной рукой не получится, нужно отложить мастерок и устанавливать ее двумя руками, потом снова отвлекаться брать мастерок. То есть время на операции увеличивается на 30-50 %. Размеры кирпича по ГОСТу 20 века, значительно сокращают время на возведения построек. Что и продемонстрировали пара нижегородских каменщиков. Практически возведя башню Орских ворот, правда все подсобные работы выполнялись не ими. Они только накладывали раствор и укладывали кирпич на стену. Из плетенных щитов, обмазанных глиной, построили сараи, в которых заложили на сушку бревна, предназначенные для строительства первенцев Уралско-капспийского флота Московского царства. Приступили к изготовлению и частичной сборке первого водяного колеса и механизмов привода. По окончательному спаду воды, запланировали строительства плотины в выбранном Курковым месте. После окончания половодья на Сакмаре, начали ладить причальные мостки, сразу размахнувшись на прием большого количества судов. Мостки заняли расстоянии почти от самого устья Сакмары по её левому берегу вверх более чем на километр.

Вскоре эти мостки пригодились. Буквально на следующий день после возвращения в Петроград Черного, из своего похода с Абелем, к городу вышел караван судов из Нижнего Новгорода с присоединившимися к нему ушкуями, насадами и ладьями из Самар, загруженных товарами хранящимися в этом поселении, полностью освободив склады от товара. Караван прибыл под предводительством Кузьмы Бугрова. С приключениями и трудностями но караван благополучно дошел до конечного пункта назначения и приступил к выгрузки живности, людского полона и вольных переселенцев, уж очень им всем надоело находится в трюмах и палубах суденышек. Все прибывшие сразу были разделены на группы и расселены в построенные тут же, почти на берегу, шалаши. Общение между группами было запрещено. Эти же ограничения касались и экипажей судов, только последние проходили карантин на своих судах. Для избежания каких либо конфликтов и недоразумений всем прибывшим разъяснили цель этого мероприятия. При этом сделали упор, что карантин проводится не только из-за опасения занесения заразы переселенцами, но и то, что сами переселенцы могут заразится какой-либо лихоманкой. А пока они акклиматизируются и поживут под присмотром лекарей. Ворчания и бурчания были но в общем ни кто активно не возмущался. Тем более сразу в первый день все по очереди перемылись в банях, выстроенных по берегу Сакмары, чуток на возвышенности, куда не достало половодье. Охрану переселенцев, грузов и судов осуществляли пока подразделения 'витязей', тем более, что дозорные отряды ушли в окружающую степь сразу, как только подсохла почва и стало возможно передвигаться не приобретая ненужную 'обувь' на ноги и копытам. И пока ни от одного из них не поступило ни каких тревожных сообщений. Да и БПЛА три раза в день, после восхода, в полдень и перед закатом облетали периметр до 45 километрах на скорости 100 километров в час. А Кузьма свет Никифорович, сразу после прибытия был препровожден в баню, отпарен, отмыт, переодет во все чистое, предоставленное любезными хозяевами и зван за стол. Только после которого и состоялся его разговор с Черным и Золотым. Отойдя от обеденного стола, установленного в штабной палатке к письменному столу, находящемуся в той же палатке и рассевшись вокруг него, попивая морс из остатков брусники, приступили к серьёзному разговору. Первым беседу начал Мечеслав.

- Давай рассказывай Кузьма Никифорович, не томи, как добрались, что привез?

-Неплохо дошли боярин, только на переволоку из Самары в Чаган басурманы из луков стрелы пометали, но по благодарению божьему, ни кого не поранили. Мы в ответ из пищалей пальнули они и ускакали. А так легко прошли. В другой раз путь намного труднее получается.

-А много ли басурман была то и куда они отскочили от Вас- спросил Мечеслав.

- Да сотни не было боярин. А подались они на закат. А куда потом могли податься, то я не ведаю.

-Больше не видели поганых?- продолжал допытываться Черный.

-Нет не видели. -ответил Бугров.

-Продолжал Кузьма, продолжал. -подбил купца на продолжения рассказа Золотой.

- Так я и говорю. Прибыли. Все что на сохранении было, и все что заказывали, привез. А так же серебро из Новгорода Великого от Ваших знакомцев за проданные корабли и товар. И грамотки от них. Но и серебро и грамотки у меня на ушкуе. Вот только полон перемер. По весне Нил, собачий сын не усмотрел и какая-то лихоманка в полоне приключилась. Вот и померли более полутора сотен душ. Но ты не сумлевайся боярин. За всех, кто сверх оговоренного количества помер, я заплачу.

-Ну померли и бог с ними, земля пухом. Остальные то здоровы - спросил Мечеслав.

-Здоровы боярин, здоровы.

- Что еще за люди с тобой прибыли, кроме полона -задал свой вопрос Золотой.

- Так это псковкие каменотесы с семьями к Вам прибыли, с десяток крестьянских семей с тех земель, да корабельная артель со своими женами и чадами от туда же перебирается к Вам. У них там уже второй год мор идет. Вот они, и бегут.

- Нам они заразу не принесли? Когда они в Нижний Новгород приехали. -встревоженно спросил Черный.

-Не волнуйся Мечеслав Владимирович, они еще в начале марта к нам в город пришли. Нашли меня, говорят боярин Свиридов ко мне общаться велел по прибытию в Нижний Новгород. Вот они и обратились. Уговор наш с тобой боярин, по людишкам помню. Вот я их в деревеньку дальнею и спровадил от греха подальше. Так ни один из них, слава тебе Господи - перекрестившись продолжил повествование купец- не заболей и не помер. Еще наших из Нижнего с полсотни привез. И крестьяне и плотники, и кузнецы и иной ремесленный люд. Да сотни полторы охочих людишек пришли. Вот по ним ни чего сказать не могу. Не знаю я их. Сами смотрите их.

- Ладно, по людям, после окончания карантина, пусть боярин Воротынский разбирается. А мы с тобой вот о чем хотим переговорить Кузьма Никифорович.- ответил на купеческую речь Черный. И продолжил далее: - Есть у меня со товарищами пара задумок прибыльных, да люди верные из купеческого сословия нужны. Во и не посоветуешь ли кого из своих знакомых, с кем дела вести. Нужны главное не болтливые и слову своему очень верные, даже на дыбе.

Услышав слова полковника, купец сделай вид, что задумался, однако глаза выдали его. Ни кого из знакомых он предлагать и не думал, единственный кандидат у него был он сам. Еще ни одна сделка с участием попаданцев не прошла без очень хорошего прибытка для Бугрова. И теперь он думал, как бы одному вписаться в предлагаемые боярином Черным планы. А дыба, что дыба. Все под богом ходим. Жизнь купеческая такова, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь. И риск попасть в застенок не больше, чем погибнуть где-либо в пути от разбойной стрелы или стали. Наконец купчик решился и заговорил.

-Тут боярин Мечеслав Владимирович дело такое, что и не знаю, кого присоветовать. Поручится в таком деле, я могу только за себя. А там тебе решать, брать меня в коммерцию - блеснул знанием 'заморского' словечка Кузьма - или не брать.

- В тебе-то Кузьма ни я, ни Степан Эдуардович, ни кто-то иной из моих бояр товарищей не сомневаемся, но один ты это не потянешь. Решили мы с боярами, за море Хованское сходит, посмотреть, как люди там живут. И с собой от них кое-какой товар домой привезти. А государь наш, дай бог ему здравия - перекрестившись продолжил Мечеслав- не одобряет таких походов, особенно к людишкам языка персидского. А товара много будет. Вот и надо его продать, да в монету обратить или в иной нужный нам товар. Сам видишь не справиться тебе одному. Сотоварищи нужны, кумпанию создавать нужно по примеру аглицкой, коя у нас на Руси от короля ихнего, по разрешению нашего Великого Государя торгует с Индией и Китаем. Вот и мы будем торговать товаром индийским, да китайским, да и русским, да в Европу его возит. А в Индию с Китаем наш и европейский товар возит. Думаю, разрешит государь нам это дело. И нам прибыток и казне государевой прибыль. Вот боярин Золотой с тобой обратно и проедет до Москвы. И еще направь кого-либо из своих приказчиков в Холмогоры. Нужно найти место, где можно построить большой корабль. Вот он пусть найдет место, если надо заплатить за него. Начнет строит большой сарай, рисунок ему с размерами дадим. Пускай пока закажет паруса и канаты. Размеры и количество так же в грамотке отпишем. Потом нашего боярина встретить и пусть помогает ему во всем. Есть такой человек?

-Как не быть, вот пусть Нил Тимофеев и отрабатывает причиненный убыток. Так он то сообразительный и грамотный, а тут что-то не доглядел за полоном. Уж он то и винился, винился. Вот и случай представился убыток возместить.

-Хорошо Кузьма, как закончится карантин, так ты пришли Нила ко мне. Я ему объясняю все и с боярином, который позже в Холмогоры приедет, познакомлю.- согласился с предложением купца Черный.

-А пока давал, продолжим далее. Большую часть полона и груза, после окончания карантина, нужно будет поднят еще вверх по Яику верст на двести. Там мы мануфактуры ставим, рудники, и кузни с домнами строим. Вот там и нужно будет выгрузиться.

-Понятно боярин.

- И какую сумму мы тебе должны за поставленный товар и привезенных людей- спросил Золотой.

-Да не очень то и много боярин. - ответил Бугров.

-Вот ты и подсчитал на бумаге, да и принеси мне, после карантина, вместе и посмотрим и пересчитаем. Долг заберешь из серебра великоновгородского.

-Не извольте сумлеваться боярин, все в точности подсчитаю и напишу.

-Вот и прекрасно - перехватил разговор Черный - ты пока Кузьма Никифорович отдыхай здесь в шатре от дороги. Завтра продолжим разговор, что и в каком количестве привез. А пока ешь, пей, спи. Для услужения тебе девку сейчас пришлют. До завтра прощай.

С этими словами Мечеслав поднялся из-за стола и выслушав ответные слова прощания, вместе с Золотым, который так же попрощался с купцом и получил от него в ответ пожелания здоровья, вышли из палатки. Минут через шесть в палатку проскользнула молодая, симпатичная девица лет семнадцати, из бывших замковых служанок.

Но на завтра запланированный разговор не состоялся. С утра Бугров еще отсыпался, в обществе приставленной к нему служанки. А перед полуднем в юго-западной стороне поднялись вверх столбы дыма. Минут через сорок, когда две ударные сотни под общим командованием Слепцова успели выйти в направлении сигнальных дымов, пришло радио от Володина Сергея Григорьевича, поместье - конезавод которого находилось как раз в той стороне. В котором он сообщил, что отряд, по всей видимости, ногаев численностью от одной до полутора сотен, налетел на его поместье. Через пятнадцать минут вдогонку за отрядом Слепцова в сопровождении третьей ударной сотни ушел на конной тяги 'Тигр'- 'Орел' со своим экипажем для разведподдержки объединенного отряда. По радио, благо он не успел далеко отойти от Питера, Слепцову была доведена уточненная информация о поместье Володина.

Как в последствии рассказывал сам Володин, к счастью для него и других обитателей поместья, перед рассветом его поднял наследник боярского сына Дитриха Иоганна фон дер Реке - Георг, который сообщил, на уже не плохом русском языке, что к их недостроенному дому- острогу, примерно с час назад вышел дозорный десяток герцога Шварца, сообщивший, что на них идут в набег ногаи численностью свыше сотни всадников. Более точно сосчитать налетчиков было не возможно, так как они были обнаружены дозором по огням костров, разведенных на месте ночевки километрах в десяти от усадьбы фон дер Реке. После передачи информации дозорные ушли, десятник передал для вручения боярину Володину грамотку. С этими словами Георг протянул листок бумаги, развернув который Сергей увидел стандартный рапорт дозорного десятника Тимофея Ульянина о появлении на границах воеводства воинского отряда ногаев численностью от одной до полутора сотен всадников идущих в набег на земли воеводства. Заканчивался рапорт сообщением о том, что десяток остался выполнять поставленные задачи по дозору на границе. Долго ждать себя налетчики не заставили. Хотя боярин и разослал гонцов для оповещения о набеге и сборе всего населения четырех деревень и двух поместий боярских детей в своем поместье, которое пока единственное но имело хоть какие-то стены, составленные из деревянных щитов на подобии 'гуляй-городских', установленных на вершине плоского холмика, из поместья и деревни фон дер Реке ни кто не прибыл. А около девяти часов из района нахождения строящегося острога фон дер Реке, земли которого как раз и прикрывало Володинские владение с юга, поднялся сигнальный столб дымы, сигнализирующий о нападении на боярского сына. Видимо кочевники, наткнувшись на его поместье с деревенькой, напали на них. Зажженный сигнальный костер дер Реке, был продублирован в поместьях Сергея и его второго боярского сына барона Иохима Дитриха фон Корфа, который к этому времени вместе с сервами, замковыми слугами и кнехтами - боевыми холопами прибыл в поместье господина окрестных земель, оставившего у себя в поместье для дублирования дымового сигнала своего старшего острожного слугу. Сигналы не пропали даром, в течении получаса в видимой части с севера и востока вверх так же поднялись дымные столбы. От фон Реке так ни кто в поместье боярина, кроме его старшего сына и наследника, а возможно и уже и владельца поместья фон дер Реке - Георга фон дер Реке, не прибыл. Георг пробовал выехать к семье, но был задержан стражей и прекратил попытки выехать за стену щитов только после того, как боярин Сергей, напомнил ему о вассальной присяге его отца от имени его семьи ему, и обязанности вассала в первую очередь защищать своего сюзерена. Все-таки лекция о взаимоотношениях в современном обществе, которую буквально перед выездом прочел свежим боярам - помещика Граббе, сослужила хоть какую-то службу. И Володин уже не сильно боялся совершить что-либо противоречащие принятым сейчас нормам поведения.

Ближе к полдню к стенам поместья пожаловали и 'гости'. Из-за небольшой березовой рощи, прикрывшей с юга невысокий холмик с плоской вершиной, на котором и расположился боярский острог, высившегося на берегу маленького ручья, медленно несущего свои воды в Сакмару, вылетел конный отряд в количестве чуть больше сотни легковооруженных воинов, и взял направление на поселения. Но видимо разглядев, что их ждут, всадники стали осаживать коней и закруживать их в 'степную карусель', на расстоянии от ста до двухсот метров от стены щитов. Проносившиеся всадники выпускали в сторону крепостицы стрелу и уносились дальше, освобождая очередь следующим, чтобы вскоре вернутся и метнут в урусов другую стрелу. 'Карусель' крутилась уже более двух часов. За этот отрезок времени дождь стрел накрыл всю территорию, занимаемую временным укреплением, и должен был бы перебить и перекалечить за это время всех имеющих возможность сопротивляться. Однако опыт полученный Володиным во время переселения не пропал даром и принес свои плоды. Зная любовь степняков к навесной стрельбе из луков, он заранее озаботился о защите от падающей из выси смерти. Кроме вертикальных щитов были изготовлены и закреплены над вертикальными горизонтальные щиты. Временные хлева и конюшни были поставлены из трех слоев, плетенных из все того же тальника щитов, обмазанных глиной. Такие же трехслойные щиты с глиняной обмазкой покрывали и крыши строений. Всех находящихся в поместье баб, детей и сервов загнали в недостроенный, но уже покрытый ещё сырым тесом боярский дом или к укрытым в хлевах и конюшнях животным. Сам боярин с воинами в бронях и с оружием стояли у стен под защитой навесных щитов. Из гражданских около стены, также оружные и бронные находились только боярский управляющий, старосты обеих боярских деревень и поместный кузнец. Да еще пара десятков 14-16 летних пацаном, одетых в легкие и явно многим не по размеру, хотя и немного пригнанным по фигуре бронях, крутились около двух 'единорогов' и их расчетов, приглядываясь и помогая последним. Пацанам было обещано, что те, кто смогут сдать экзамены по владению орудием, возьмутся боярским клубов на воинскую службу артиллеристами и как первая ступень начала службы для них, они будут обслуживать имеющиеся в боярском остроге, пока пару, а в дальнейшем и более 'единорогов'. И вот теперь они из кожи лезли, чтобы отличится. Да так, что вскоре, у не намного их старше орудийных номеров уже заболели ладони, от постоянно раздаваемых подзатыльники, за излишнею браваду и пренебрежением техникой безопасности при работе с ВВ (порохом).

Между тем ногаи видя, что предпринятая ими тактика не приносит результата, попробовали, собравшись в тесную толпу пойти на штурм. Отъехав метров на четыреста, они бросились плотным подобием строя по явно видимой, уже успевшей натоптаться и наездится дороге к воротам укрепления. Но лишь начавшийся штурм практически тут же и прекратился, когда с двухста метров они получили в лицо двух орудийный залп картечи, которого хватило для обращения атакующих в бегство, в спину убегающих догонял заряд картечь одного орудия. Третий выстрел гранатой, так же из одного орудия, заставил кочевников держаться подальше от вершины холмика, что исключало с их стороны какую-либо стрельбу из луков. Лишь изредка какой нибудь 'храбрец' выскакивал из толпы всадников и приблизившись не ближе чем на двести метров, выпускал стрелу в сторону русских и быстро ретировался на безопасное расстояние, при этом безжалостно погоняя коня.

Хотя ногаи и не могли штурмовать и даже обстреливать укрепление русских, но ни что не мешало им блокировать осажденных, препятствуя тем выйти за радиус поражения пушечной картечи. Оставив на охране укрепления урусов полусотню всадников, остальные налетчики рассыпались по окрестности, разыскивая, чтобы можно взять у неверных в качестве добычи. Но в этом их поджидала большая неожиданность, за исключением каких-то тряпок и поломанной, битой посуды в брошенных селениях, ни чего ценного найдено не было. Осажденные успели перегнать в своё основное укрепления весь скот и перевезти все более ценное имущество. Побегав и проездив бестолково по округе весь день, и не найдя ни какой добычи, незадачливые степные 'джентльмены удачи' вернулись под стены осажденного поселения. За время их отсутствия, к валяющимся на подступах к холмику четырем десяткам жертвам первого и единственного штурма, присоединилось еще шестеро неудачных соплеменников, которых проклятые урусы каким-то образом смогли подстрелить из своих пищалей, даже на казавшемся ранее безопасном расстоянии. Из-за чего храбрым богатурам пришлось отойти от злой крепости еще метров на триста. На новом месте и заночевали, благо для выпаса лошадей место было прекрасное. Свежая трава, рядом чистый, прохладный ручей. Огородившись от окружающего мира караулами, ногайцы удалились в царство Морфея.

Однако их пробуждение нельзя было отнести к приятному. На рассвете спящую ногайскую сотню без каких-либо изысканных воинских маневров, просто стоптали три сотни кованой конницы русских. Перед этим, правда, немного размялись бойцы из дозорного десятка, первыми засекшие налетчиков. Без шума сумевшие снять караулы с северной и восточной стороны.

Тяти были разбиты, но все-таки один прокол у победителей был, вернее даже два. Первый выявился сразу, в пылу атаки и рубки ни кто из ратников не озаботился взятием полона, а Слепцов с командирами просто не успели отреагировать на факт отсутствия 'языков', как при зачистке добили и тех не многочисленных раненых, которые остались на месте стоянки кочевников. Это был все-таки первый рейд на выручку своих и Слепцов первым делом проехал в боярский острог, чтобы убедится в целостности своего брата попаданца. А потом и в благополучии остальных жителей этого кусочка русской земли на окраине степного моря. Ущерб от набега был бы минимальный, тем более что свои табуны попаданцы пока держали в Петрограде, ждали, пока не отстроятся остроги бояр - коннозаводчиков с возведением в них капитальных конюшен для своих элитных коней. Если бы не полностью разоренное имение фон дер Реке, труп которого с телами оруженосцем и четырех боевых холопов, раздетых до гола, нашли около недостроенного семейного дома. Это и был второй прокол. Ни вдовы, ни младших детей, ни прислуги, ни сервов из расположенной по близости деревни, ни какого-либо имущества или скота найдено не было, как и чьих либо трупов. Напрашивался только один вывод, часть напавших, сразу после захвата добычи угнала её в степь. Вывод подтвердили и проводники из 'живых', входящие по одному человеку в каждую ударную сотню. Они же и определили племенную принадлежность напавших, указав примерное место кочевья этого племени. Идти в погоню, даже имея в проводниках природных степняков, после суток форы не имело смысла. Тем более прятать следы в степи умели всегда и увозившие хабар ногайцы не были новичками в дело запутывания следов. Запущенные 'птички' не принесли ни какого результата по поискам напавших, видимо они успели выйти за радиус действия дронов или уж очень хорошо замаскировались. Как бонус была обнаружена еще одна группа ногайцев в количестве до двух сотен всадников, идущая к соседнему поместью Комина, две деревни которого только что отсеялись и начали отстраивать боярский острог и свои жилища. Отряд налетчиков перехватили на подходе, в распадке между холмами организовали артиллерийскую засаду, и буквально тремя залпами снеся степняков с земли. Их остатки добили и доловили ударившие с флангов конные сотни питерцев, при этом учли первую ошибку допущенную на земле Володина и оставили с десяток налетчиков в живых, для дальнейшей вдумчивой беседы с ними в спокойной обстановке Петрограда. Так и закончился первый боевой выход ударных сотен.

По возвращению тревожного отряда в Петроград, на следующее утро состоялось совещание 'военного сегмента' попаданцев, из носящих погоны присутствовали все находящиеся на тот момент в городе. Хотя 'тревожники' вернулись с победой, однако потеря боярского сына и пятерых воинов, полностью уничтожение поселение с угоном всех остальных жителей в плен, такие последствия нельзя было назвать бесспорной победой. Вот и обсуждали, спорили о причинах понесенных потерь и мерах по их не допущению в будущем. Причины выявили сразу тут и низкая подготовка воинов дозорных десятков, того месяца, в течении которого они обучались явно было не достаточно. Да и сама программа подготовки дозорных границы нуждалась в переработке, все-таки охрана границы и охрана иных объектов отличается в мелких деталях, а дьявол, как известно и кроется в мелочах. Вот и пришлось исправлять в программе то, что выявила практика. Вторым пунктом шло большая протяженность участков патрулирование и плохое знание местности дозорными. Было решено уплотнить сеть дозоров, за счет переброски дозорных десятков с пока тихой северо-западной и северной границы анклава на южный и юго-западные участки. Благодаря чему, участок патрулирования десятка границы с ногаями сократиться до двадцати пяти километров. Правда, при этом сильно возрастают участки патрулирования погранцов на противоположной стороне анклава, но за все надо платить. По мере привлечения новых бойцов и их обучения, планировали хотя бы до конца года закрыть бреши на северо-западном и северном участках, а так же укрепить западный и северо-восточные участки, путем уменьшения участков патрулирования. Третьим по счету, но первым по важности шел вопрос своевременности предупреждения о нападении. Но все упиралось в связь, основу любой системы управления, её нервную систему. По состоянию связи выступил Крупнов, как начальник связи 'Витязей'.

- Обеспечение связи у нас отвратительное. Того количества более менее серьезных радиостанций могущих обеспечить связи хотя бы в радиусе пятидесяти километров явно не хватает. Конечно, было бы идеально снабжения всех десятников пограничных дозоров радиостанциями. Но такого количества раций, данного типа, в распоряжении анклава просто не было, нет и в ближайшие время, года два-три вряд ли будет. Да, даже при наличии данных раций, давать невосполнимый ресурс в руки местных, мне, например, просто боязно. Мы с трудом наскребли одиннадцать аппаратов для конезаводов, пустив на них, пять автомобильных, пять третьих 'Астр' и один 'Северок К'. Четыре 'Северка К' ушли в строящийся Орский промрайон. Один зарезервировали для Соль-Илецкого острога, четыре по очереди работаю в Петрограде, обеспечивают связи с другими абонентами. Эти же четыре рации являются и резервом для планируемых к возведению укреплениям. Девяносто восемь портативных раций, из них сорок 'Кенвудов', остальные армейские из МВДшного КАМАЗА и его сопровождения. Хороши для связи в пределах видимости, максимум до десяти километров. Сейчас пробуем увеличить и их дальность в стационарном режиме. Но пока не сильно продвинулись. Про ноуты не говорю, и так все про них знаете. Из радиоаппаратуры еще иметься, то, что вывезли из усадьбы Курковых. Пять телевизоров, пара еще черно-белых, но работающие. Три магнитофона, один еще бобинный, магнитола, радиоприемник 1970 года выпуска, четверо транзисторных приемника, пара СВЧ-печек. Да радиодетальки в разброс. Умерший брат Ирины Викторовны, Геннадий, ранее проживал в их доме и увлекался радиоделом, вот от него и остались детали. Их вместе с инструментами сложили в один ящик, да и вытащили в амбар, где они и пролежали вместе со старой радиоаппаратурой, так же вытащенной в этот амбар на хранение. К радиоаппаратуре плюсуем еще тридцать шесть сотовых телефонов, пробуем и их приспособить для связи. Пока у нас нет в необходимом количестве раций, предлагаю развивать телефонию. Медь у нас имеется, проволоки натянет. Для изоляции пойдет та же материя, пропитанная смолой. Телефонные аппараты, хотя бы уровня 'Барышня дайте Смольный', произвести тоже можем. Вот и раскинем в округе Питера и Орска телефонные линии. Для погранцов можно так же попробовать линии пробросить. Как на границы, линия от заставы до розетки, прошли, отметились и дальше пошли. Если какая заварушка, отзвонились с ближайшей розетки. Так и мы сделаем. От ближайшего острога линии к розеткам на границе. У дозоров аппарат в снаряжение десятка внести. Проехали, отзвонились, что там то, там находятся, без происшествий. При обнаружении противника так же с ближайшей позвонили, доложили. Линии километров на двадцать-сорок от острогов необходимо протянуть. Получится ли или нет, честно сказать не знаю. Но попробовать можно. А уж в городах протянуть провода, это просто. И отпадет необходимость посыльных посылать и людей для беседы к руководству дергать. Если вопрос можно решить в телефонном режиме, вот и нужно решать его в нем. Из острогов уже в Питер доложили о набеге, или по рации, или при отсутствии по телефону, до них уж по своей-то земле легче линию протянуть. А для округи острожной предлагаю оставить костры. Даже если в каждую деревню проведем телефон, то и тогда сразу всех не оповестим. А так дым все увидят и узнают про набег. Имея в запасе хотя бы двадцать километров, это почти полдня конного пути, успеют приготовиться кто к отражению набега, кто укрыться. У меня пока по связи все.

-Присаживайтесь Игорь. - подал голос Черный. - продолжаем дальше по прошедшему набегу. Прошу, у кого какие ещё есть предложения?

-Разрешите товарищ полковник- поднялся Иванов.

-Прошу Иван Иванович.

-У меня предложение наладить дальнею разведку в степи. Наших бойцов в степь посылать нельзя, это все равно, что на смерть послать. Ни местности не знают, ни необходимой подготовки у них нет. А информация о ситуации в степи нужна. Вот и предлагаю сформировать из 'живых' разведгруппу, благо и шаман их у нас в городе пока сидит. Мы дозорные десятки обучали, с нами кавалерийскую подготовку пацанам преподавал Беркут из 'живых'. Я и другие парни....

-Иван Иванович, ведь предупреждали. - раздался голос Слепцова.

-Все понял товарищ капитан, другие бояре с ним общались, мнение по Беркуту, моё и других бояр одинаково, хороший воин и человек порядочный. От ранения от уже оправился, в физическую форму вошел. Мы с ним переговорили, он в принципе согласен возглавить разведку в степь. Но без разрешения вождя-шамана ни куда не пойдет. Вот и надо получить у шамана добро на формирование из его соплеменников группу и её отправки в степь на разведку.

-Предложения, понял, хотя и надо еще подшлифовать, только после этого можно и опробовать в деле. Абеля беру на себя, переговорю, думаю, не откажет. Не за так в конце концов, оплатим железом. - ответил на предложение Иванова Черный.

Когда Иванов сел на своё место поднялся Слепцов и обратился к присутствующим:

-Товарищи у меня ещё одно предложение. Как показала практика применения четверть пудовых 'единорогов' в прошедшем рейде тревожного отряда, их мощь против данного противника явно избыточная. Предлагаю на будущее комплектовать батареи конной артиллерии шести или даже меньшего калибра, трех фунтовыми 'единорогами'. Во первых они по легче, значить расчету им легче управлять. За счет экономии веса орудия с лафетом, можно захватить больше боезапаса, в отрыве от баз это будет существенный плюс. Во вторых их заряд фактически оптимален для применении против легкой степной конницы. Нужно срочно давать задание промышленности на изготовления шести и трех фунтовых и ядер с гранатами к ним. Лафетов, передков и зарядных ящиков.

- А если столкнемся с кованой конницей?- спросил с места Батов.

- Так я Владимир и не предлагаю убирать другие калибры, в конной артиллерии оставить и четверть пудовые, их них и полупудовых формировать и пехотные полевые батареи. Если сойдемся с тяжелой конницей, то они пригодятся. Да и при штурме укреплений так же лишними не будут.

- Ладно, с артиллерией понятно, закажем промышленности легкие 'единороги'- продолжил Батов- но что делать с позавчерашним набегом степняков. Если спустим, придут другие, посчитают слабыми и заклюют. В степи слабости не прощают. Нужно ответно в гости к ногаям идти, даже если своих сервов и семью фон дер Реке не найдем, то дадим понять местным кто мы и что из себя представляем.

-Ты Владимир Данилович не спеши- ответил Мечеслав- отомстить мы им все равно отомстим. Но о походе и его времени надо решать на общем собрании. Эдак можно и в войну с большими ногаями влезть. Нам длительная война не нужна, прямо таки противопоказана. Для быстрых, точных ударов по кочевьям, нет информации. Так что пока хотим или не хотим, но подождем. Исключение сделаем той семье или тому роду, которые нас ограбили. Вот к ним визит сделаем в ближайшее время. И так подводим итоги. Первое - необходимо изменить программу подготовки дозорных десятков и увеличить время обучения. Ответственный Слепцов. Второе - увеличить плотность дозоров на наиболее угрожающих направлениях, за счет более спокойных участков. Ответственные я и Слепцов. Третье- связь. Ускорить разработку и производство материалов для телефонизации. Параллельно активизировать усилия по созданию местных аналогов радиостанций и средств их электропитания, короче аккумуляторы нужно создавать как можно скорее. Ответственные Крупнов, Золотой. Четвертое - привлечь союзных башкир к проведению дальней разведки в окрестной степи и сбор информации о ногаях. Ответственные я и Брусилов. Пятое - начать производство легких десантных шести и трех фунтовых 'единорогов', комплектования ими батарей конной артиллерии. Производства к ним боеприпасов, лафетов, передков и зарядных ящиков. Ответственные Басманов, Золотой. Воротынский, Брусилов на Вас допросы пленных. Завтра после полудня доложите. Все на этом думаю можно заканчивать совещания. Послезавтра общее собрание по поводу карательного рейда в степь. Отсутствующие выскажутся заранее по радио. Спасибо. Все свободны.

После полудня, как и было, оговорено на утреннем совещании Черный встретился с шаманом 'живых' Абелем. Предложение 'витязей' было встречено Абелем с явным одобрением, ведь как не суди, его союзники будут в итоге бить старинных врагов его семьи - ногаев. Через два дня он обещал, что под команду 'витязей' прибудет полтора десятка воинов его семьи, командование над которыми примет находящийся в Питере Беркут. После чего отряд уйдет в степь, где и будет искать стоянку рода и семьи, приходивших в набег на земли попаданцев. На этом стороны и расстались, весьма довольные друг другом.

Вечером этого же дня состоялся еще один разговор Золотого с Черным. Инициатором беседы выступил Золотой, обратившийся после ужина к Мечеславу со словами: - Когда ты планируешь повторно встретиться с Бугровым?

- Завтра точно нет. Общий сбор. А вот послезавтра, возможно, что и можем встретиться. А ты что интересуешься? Все равно в твоём присутствии разговор вести, ибо я в этих ваших торговых делах ориентируюсь плохо.

- Да у меня Мечеслав одна мысль появилась. Понимаешь, надоело до чертиков возить с собой килограммы серебра. Вот сейчас в Москву ехать, и опять серебро грузить 'бочками'.

- Так, где Степан здесь электронные платежи я тебе возьму. Это лет пятьсот ждать нужно. И как минимум для безналички нужна межбанковская сеть. Где ж мы банки сейчас возьмём.

- Командир межбанковская сеть нам на первое время и не нужна. Да и банки в той же Европе уже появились. А я предлагаю организовать свой, клубный банк. Открыть по Руси отделения, хотя бы по-первости у нас, в Нижнем и Великом Новгороде, Москве, Твери, Рязани, Смоленске, Пскове, Торжке. Потом в Холмогорах, как туда полезем. Завоюет царь Астрахань и в ней, после устаканивания обстановки, возможно и в той же Казани. А там и за границу пройдем. Вот и хотел с Бугровым об этом переговорить. Особенно по заграничным отделениям банка. У него после тестя покойника связи и конторы во многих приморских городах Европы имеются.

-Стой, стой. Не уходи в прожекты. Так банк наш. Понятно. В одном отделении отдал монеты, в другом серебро в том же количестве и получил. А прибыль где?

-Так можем и кредитную линию под залог и с поручительство открыть. С наличкой у торговцев проблема. Вот мы и решим её. Проценты посмотрим, посчитаем какие ставить. Но рвать не будем, по-божески выставим процент.

-А кого на это дело поставим?

-Вот тут нужно думать. Профессионала финансиста у нас нет. Пока предлагаю председателем правления кого-либо из наших утвердить, а местного, подберем, проверим и главой совета директоров назначим. Главное получить согласия Бугрова и других наших знакомцев купцов. Привлечь их к созданию банка. И в товарищество знакомцев так же привлекать надо. Бугров сбывать наши трофеи из-за моря будет. А кому сбывать наш товар, который к осени уже должен пойти с наших предприятий, да по миру развозить. Сами не потянем. Ни специфики местного рынка, ни особенно зарубежного ни их обычаев не знаем. Пока не осмотримся и не подберем людей, свою сеть сбыта создавать не будем. Да и купчин к себе ближе привяжем. Их у нас, если не ошибаюсь одиннадцать?

- Тринадцать Эдуардович, ты видимо двоих из Рязани забыл.

- Вот и говорю, больше дюжины, можно и нужно два товарищества организовать. Одно для добычи соли в составе клуба и Адашева, второе для торговли, состав клуб и 'наши' купцы.

- Понял тебя. Вопрос по банку и товариществу-компании в беседе с Бугровым поддержу, но беседуешь ты. У тебя лучше получается.

- Да куда я денусь. Раз назвался груздем, полезай в кузов. Да по завтрашнему собранию, с Орского района как считают, воевать со степью или нет?

- В общем, все за войну. Вот по срокам расхождения имеются. Ну это не принципиально в данном случае. Они за бой. А когда это будет, я и сам с 'генштабом' решу.

- Понятно. Тогда до утра, уже поздно. Спокойной ночи Мечеслав.

- И тебе хороших снов Степан.

Утром после завтрака, стали собираться на совещания, ожидали еще не подъехавших 'витязей' находящихся в окрестностях Петрограда, в своих острогах-поместьях. Часа через два подъехали и они. И совещание началось.

На обсуждение вынесли три вопроса. Образование клубного банка. Образование пары товариществ-компаний для торговли и по добыче соли. И об ответном карательном походе в степь. Первые два вопроса прошли без какой-либо большой полемики. Золотой доложил о ситуации подвигнувшей его на вынесения этих вопросов, на обсуждения общего собрания. Цели создания данных учреждений, задачи ставящиеся перед ними. Его поспрашивали, по уточняли. Внесли несколько дополнений. Часть из них приняли, часть отвергли. В общем прозаседали до обеда. После обеда приступили к обсуждению третьего вопроса. Первым взял слово Мечеслав. Он для начала выступил с краткой обзорной речью о сложившейся ситуации.

-Товарищи 'витязи' не для кого из Вас не секрет, что буквально на днях на поместья Володина и его боярских детей налетела шайка степняков. По имеющейся информации это один из ногайских родов, семьи которых кочуют в степи между Волгой и Уралом. Родовое становище находится примерно в двух днях пути от нашей границы. Они не только задержали строительство у Володина, но и разори у него, только начавшуюся строиться деревеньку. Угнав при этом целых пять семей сервов, а это не много не мало пять работных мужиков, пять баб, две девки на выданье и одиннадцать детей. Так же угнали семью одного из боярских детей Сергея, убив при этом самого боярского сына фон дер Реке и его пятерых воинов. Пропал, видимо тоже пленён и один боевой холоп фон Реке. Такое товарищи прощать нельзя, иначе заклюют к такой матери. Нужно жестко ответить кочевникам. Предлагаю спланировать и совершить поход в степь, в гости к ногайцам. И там так оттянуться, чтобы надолго запомнили и сами зареклись и детям, внукам запретили грабить наши земли и обижать наших людей. Да и трофеи в виде скота не помещает нашим хозяйствам. Этот поход и для экономики прибавление и лицо сохраним. Не мы первые начали, мы только защищались, своё забирали ну и по мстили маленько. Я за скорейший рейд. А теперь прошу высказываться.

Как не странно, но возражать начала ранее не замеченная в активности на собраниях Кротова Ирина, бывшая до переноса учителем русского языка и литературы. И сейчас, вместе в другими перенесшимися педагогами, взявшая под свою опеку привезенных Курковой из поездки по Руси беспризорников, вместе с прибывшими с обозом вдовами, присматривающая за сиротами. В организованной школе перенесшиеся учителя начали обучать не только сирот но и детей-попаданцев и мальцов из семей ремесленников, крестьян, сервов и замковых слуг. Всего в своеобразный детский дом и школу-интернат собралось порядка пяти сотен детей в возрасте от пяти до десяти лет, и там были не только русские беспризорники, но и дети из Ливонии, либо сироты, либо отданными родителями - полоняниками господам.

-Мечеслав Владимирович из курса истории я помню, что в степи кочевники всегда побеждали. Налетали как ветер на русские поселения, грабили, убивали, жгли, захватывали полон. А потом с полоном и добычей уходили назад в свою степь, и их ни какие русские воины не могли ни догнать, ни найти. И попробуй найди его вольного и быстрого как ветер в бескрайней степи. Так как мы сможем в степи отомстить ногайцам, которые те же степняки-кочевники. Ушли в свои степи и растворились в них. Где их найдешь.

-Вы немного не правы Ирина Валерьевна - ответил ей Черный. - На самом деле вольного беззаботного степняка-кочевника никогда не существовало, не существует, и существовать не может. Степь хитра, жестока и непобедима. Кочевник не мчится по ней во весь опор, а нудно ползет со скоростью пяти-шести километров в сутки - по мере поедания травы его скромными отарами, стадами табунами. Это они - ленивые, коротконогие и упитанные овцы, медлительные коровы или неприхотливые степные лошадки - являются истинными хозяевами просторов. Все остальные - всего лишь слуги. Степняки оберегают их от волков и иных хищников, степняки ищут для них водопои, степняки покорно снимаются всей семьей и следуют на новое место жительства, когда животные выщипывают весь травяной покров и уходят слишком далеко от старого кочевья. Степь делает степные племена, образно выражаясь, похожими на волчьи стаи. И как волки не способны жить поодиночке, так и степные народы кочуют малыми семьями. Как волки никогда не собираются в большие непобедимые лавины - так и кочевники не способны соединиться в единые народы. Стремление волков к стаям ограничивают возможности их охотничьих угодий - количество добычи в пределах одного двух переходов от норы. Надежды степняков стать едиными обрубает степь, способная прокормить всего несколько сотен голов скота в пределах одного двух переходов от кочевья. Соберутся вместе две-три семьи - и на дальние пастбища становится слишком далеко ездить, мужья покидают юрты на много дней, жены и дети тоскуют, тянутся к ним, уезжаю. Вот и распадается общий поселок на привычные фрагменты в две-три юрты и несколько водопоев вокруг. Жизнь и смерть кочевника определяются не его желаниями, а волей степи. Если способны источники воды, колодец, родник, пастбище дать жизнь некоему числу коней, коров и овец - так и будет это навеки, и не добавишь к своему богатству ни одного лишнего ягненка. Он все равно умрет от голода или жажды. А раз ограничены стада - то и людей в семье не может быть больше неизменного предела. И лишний обязан уйти. Степь обожает ловушки. Пустыни в ней не похожи на выжженные плеши или мертвые солончаки. Ее пустыни обширны, зелены и заманчивы - но лишены рек, родников и колодцев на десятки километров. Если ты не знаешь страшной тайны, нахождения источников воды - то обречен умереть от жажды среди сочных трав. Еще более хитры ловушки вокруг сезонных озер. Полные воды после снеготаяния, они полностью пересыхают к середине лета, и горе путнику, свернувшему на утоптанный тракт, ведущий к такому месту; горе кочевнику, если озеро шутки ради пересохнет раньше времени, а он пригонит к нему стада и привезет свое кочевье. Степь не выносит людской гордыни и жестокости. Она не позволяет собираться на своих просторах армиям. Ведь любая армия - это тысячи лошадей и тысячи голов скота. А чтобы выпасти тысячные стада, их нужно разводить на сотни километров в стороны. И грозная рать опять превращается в привычную россыпь кочевий. Степь не позволяет людям иметь оружие: в ней нет лесов, которые можно превратить в уголь. Там, где нет топлива, - никто не ставит городов, никто не развивает горячих, огненных ремесел. В степи даже мелкий ремонт железного инструмента превращается в большую проблему, а уж настоящее оружие можно достать, лишь купив у оседлых соседей, украв или добыв в бою - самому его не сделать. Но оружие дорого - а степняки никогда не бывают, богаты, ибо степь жестока и держит их на грани выживания. Каждый родник, каждое пастбище, каждый клочок пригодной для выпаса земли сосчитан, известен, помечен и обязательно кого-то кормит. И когда в поисках куска хлеба степняк время от времени приходит отнять его у засевшего за городскими стенами соседа - этот сосед вовсе не горит желанием вооружать будущего врага. Покупать приходится у купцов издалека - и смертоносные клинки удесятеряются в цене. Потому-то и воюют дети степей в основном налегке: без брони, в кожаных или войлочных панцирях или стеганых халатах, которые можно сделать самому; потому и обходятся лишь мечом и пикой - даже на это мало у кого хватает золота, а у многих и на это не хватает монет и они как и их предки вооружаются деревянными или костяными дубинами-булавами; потому никогда не имеют единого оружия - нет у степняков выбора, они согласны даже на совсем старые, никому другому не нужные клинки - лишь бы получить хоть что-то. Потому степняки и любят луки - их тоже можно сделать самому, а против бездоспешного соседа сгодится, и стрела с наконечником из бараньей кости. Именно поэтому нигде и никогда в истории человечества кочевники не одерживали побед над оседлыми народами, никого никогда не завоевывали и не покоряли - а истории о подобных нашествиях на поверку неизменно оказываются мифами. Однако та же самая степь веками надежно защищает своих подданных от завоевания чужаками - ибо любому пришельцу приходится следовать ее правилам. Вот и нужно ловить их по одиночным кочевьям, около источников воды. Налетели конными, порубали кочевье, пастухов около стад и отар. Разграбили кочевье, захватили стада. Быстренько отогнали их к себе и в новый набег. А в ответ степнякам трудновато совершить визит к нам домой в наше отсутствие. Мы ушли в степь. Оставив свои семьи и имущества за стенами укрепленных острогов и городов. Попробуй ещё наши поселения возьми. Скольких воинов положишь при штурме. И не факт что возьмешь хоть маленькую усадебку. А кочевье степных обитателей, как ранее уже говорил, это две-четыре юрты в голой степи, либо в какой-нибудь балочке. Налетай со всех сторон, руби, кого хочешь, бери, что надо и уходи куда пожелаешь. Не уязвимы не сами степняки, а их воинские отряды. Но что бы собрать достаточно крупный отряд даже сотни в две, не говоря уже о тысячах, необходимо время от недели до двух месяцев, в зависимости от количества планируемых для сбора воинов и мест нахождения кочевий. Так, что пока ногайцы соберутся нанести нам ответный визит, мы сможем раза три-четыре сходит к ним в гости безответно. И то если кого-либо упустим при набегах. Так что в рейдах необходимо обеспечить особую скрытность не только передвижения, но и боевых действий. Ни каких пожаров, ни каких погромов. Брать под чистую все, как бы сами ногаи поступили при откочевывании. Просто кочевье куда-то пропало. Мало ли куда и почему оно могло уйти. Вот такая ситуация в степи.

-Я поняла Вас Мечеслав Владимирович - ответила Кротова.- Но Вы же сами только, что сказали, что брать степняков нужно в кочевьях, около воды. А где эти источники находятся ни Вы ни другие не знают. Бродить по степи в их поисках, себе дороже. Перемрут воины все от жажды или ногайских стрел. Да и со сбором армии у степняков не понятно. Ведь всем известна империя Чингисхана.

- Слушать надо старших товарища до конца Иринушка. Не все ногайцы ушли с земли Володина. Десятка полтора всего, а остальные остались в ней навечно. Георгий с конными сотнями успел перехватить их оба отряда. Так что пленные имеются, вот с некоторыми из них мы побеседовали не торопясь, вдумчиво, обстоятельно. Вот они и порассказали нам много интересного. В том числе и про степные дороги, и водные источники, и кочевья на десять дней конного хода в округе. В основном на юг и юго-запад. Дороги знаем, пройдем. Ну а обмануть они нас не могли, мы ведь не только на их данные полагаемся. Как положено и группу в степь на разведку отправили. Наши союзники 'живые' согласились оказать нам эту услугу. Теперь что касается Чингизодовой империи. Была такая империя. Но кочевники монголы стояли только в начале её образования и дали ей правящую династию и название. А так империю строили китайские и чжурчжэнейские чиновники, армию создавали и обучали их же военные. А по поводу монголов, им просто повезло. В тот период сильно изменилась погода. И около ста лет в монгольской степи как по заказу шли дожди. Степь соответственно расцвела, даже деревья стали расти, археологи подтверждают эту информацию, вот и пищевая база для скота увеличилась. Значит стада животных стали больше. И людей они могли прокормить больше. Вот и размножились монголы, да так, что пришлось им в конце на соседей войной идти. А тут еще одна плюшка, китайское государство в упадке находилось. Результат предсказуем когда на слабого да старого, набрасывается молодой да сильный. Разбили, включили побежденных в своё государство и как итог побежденные построили победителям империю. Я тебе ответил.

-Вполне Мечеслав Владимирович.- ответила Ирина Валерьевна.

-Еще вопросы имеются.

Вопросы посыпались часто, как горох из прохудившегося мешка. Но в принципе, ни кто не возражал против самого похода. Задавались разнообразные уточняющие вопросы. Итогом данного совещания стало решение о создании собственного банка клуба и открытия его представительств в других городах. Создания компании по добыче соли в Соль-Илецке в составе боярского клуба 'Витязь', который легко было объяснить для московских подьячих распространенными в это время боярскими братчинами, и царева ближника Алексея Адашева. Создание торговой компании в составе опять-таки боярского клуба 'Витязь', купцов Бугровых и других, решившихся присоединится к новой компании. Поход в степь на ногаев одобри. Решили проводить операцию в два этапа. Первый этап рейд против семей рода напавших на поместья бояр. Примерное место расположения становишь известно. Но информация нуждается в уточнении и дополнении. Чем и занимается отряд 'живых' под командой Беркута. Второй этап запланировали на зиму. До зимы собрать наиболее полную информацию о местах зимних стоянок остальных ногайских родов и нанести по ближайшим из них мощный удар. Чтобы последствия от него могли обезопасить переселенцев хотя бы на год-два.

С этими решениями почти к ужину и закончилось совещание.

Но и на следующий день, как планировали Черный с Золотым, встретиться с Бугровым не получилось. С утра Куркова повезла Черного показывать свои сельхоздостижения. За прошедшие с начала строительства Петрограда два месяца, прилегающая к городу местность сильно изменилась. Со всех сторон холм и стоящий на нем строящийся город, вместо девственной степи, окружали распаханные участки полей и огородов, перемешанные с полосами и клочками не тронутой плугом степи. Даже под яром около Яика и Сакмары виднелись участки распаханной земли, на которых уже зеленели какие-то растения. Стараниями Курковой на распаханных делянках высадили привезенный из Курковки семена, в том числе и картофель, и пшеницу с овсом и ячменем находящихся в фураже 21 века. В загашниках запасливой хозяйки Курковки нашлись и пара десятков початков прошлогодней, по меркам 21 века, кукурузы. Поселяли и её. По словам Ирины Викторовны в этом году подняли много целины, но заселяли из неё очень мало. Только чтобы не пропали семена. По расчетам своего хлеба переселенцам, при их неизменном количестве, должно хватить до новин. Но если прибудут новые переселенцы, хлеба не хватить однозначно. Необходимо его закупать и заказывать нужно уже сейчас, что бы осенью зерно было доставлено в анклав. Высказала беспокойство, успеют ли кузнецы обеспечить все деревни конными косилками и граблями, ведь не успеешь оглянуться вот и время покоса настало. А там и уборка урожая. Успеют ли поступить крестьянам обещанные конные жатки и веялки. Заодно показала строительство плотины, на месте, выбранном её мужем. Плотина была практически готова, около неё начиналось строительство лесопилки. Так и проездил по округе, осматривая разрастающее хозяйство переселенцев.

С утра новые заботы. В том числе встреча с сотником наемной охраны складов в Самар Иоанном Хлыновичем и старшим кормчим суденышек, зимовавших там же, Агапием Костромичем. Об их желании встретится с воеводой Черным, передали Мечеславу сразу после завтрака. Отказываться от встречи он посчитал не приличным, и назначил беседу в летней времянки медпункта, на берегу Сакмары. Перед полуднем Мечеслав зашел в времянку медпункта, где его уже ожидали предводителя обеих ватаг. Разговор произошел короткий, но очень информативный. Начал разговор Хлынович, поздоровавшись с зашедшим Мечеславом, за ним пожелай здоровья воеводе и Костромич. Получив в ответ свою долю вежества от Черного, беседу продолжил сотник: - Воевода прими под свою руку меня и ватагу нашу. Вои добрые, в степи не новики, бою против степняков обучены, не впервой с ними биться. И от них оборонялись, и к ним в становище наведывались за добычей. Обузой не будем. И пешими, и конными, и на ушкуях ходить в походы на брань можем.

- А много ли вас в ватаге Иоанн?- спросил полковник сотника.

- Сто двадцать воев со мной будет.

- Так у вас же ряд на охрану с Бугровым? - задал следующий вопрос Хлыновичу Черный.

- Так заканчивается с ним ряд воевода. Вот через две седмицы и заканчивается.

-Хорошо, как окончится карантин, приходи со своими воинами, посмотрим, что можете, там и условия службы обговорим. Устраивает.

- Придем воевода.

- А у тебя Костромич, что за нужда во мне? - обратился Мечеслав к кормчему.

- Да у нас тоже ряд с Кузьмой Никифоровичем заканчивается. Вот кормчие и судовые ватаги и решили спросить у тебя воевода, не нужны ли тебе команды корабельные, да и ушкуи наши с насадами не помешают.

- Много ли судов у вас имеется?

-Не так уж и много, но с десяток ушкуев речных, да с полдесятка насадов, да пара лодий малых. Ну и команды их с кормчими. Остальные назад вернутся. Не хозяева кормчие своим кораблям, на хозяина работают.

-Ну что ж, нужны нам корабли. Так же как карантин окончится, так и приходи с кормчими, которые захотят наняться к нам на службу. Там и обговорим условия ряда.

-Благодарствую воевода. Придем. А теперь прощевай. - окончил разговор кормчий.

-Прощай воевода. Как закончится этот карантин, так и подойду с воями. - так же попрощался с Мечеславом сотник.

-И Вам дай бог здоровья. Прощайте - попрощайся с переговорщиками Черный.

Дождавшись, когда представители ватаг вышли из медпункта, Мечеслав направился в город, предварительно окликнув находящегося невдалеке дежурного по медпункту. Дежурный оказался из аборигенов, которого привлек и обучил азам работы санитара Пирогов. Передав ему времянку, Мечеслав продолжил путь. А там решения насущных вопросов опять перенесло встречу с нижегородским купцом на 'потом'.

Только через десять дней, после первой встречи прошла вторая беседа Черного и Золотого с Кузьмой Бугровым. В этот раз беседу с купцом вел в основном Степан, Мечеслав только поддакивал в нужном месте и делай значительное лицо. Идея создания банка и расширения торговой компании нижегородцу понравилась. О наличии и деятельности подобных учреждениях в Европе Кузьма был наслышан и даже сталкивался с торговыми компаниями в своих коммерческих походах. Так, что суть идей он уловил сразу и отсталость только ответить на его дополнительные вопросы и обговорить кадровые назначения. Председателем правления решили назначить Куркова Павла Валериановича, хотя и не имеющего специального финансового образования, но по жительски опытного и мудрого, тем более ему приходилось работать с банками в его бытность начальником строительства ГЭС. Председателем совета директоров Бугров рекомендовал своего старшего брата Пантелея Никифоровича, занимавшегося в Нижнем Новгороде торговлей специями. О других кандидатах на работу во вновь организуемый банк и о сумме его первоначальных активах решили побеседовать позже, совместно с предполагаемым высшим руководства банка. О привлечении в торговую компанию раквелинских знакомых Кузьма так же не возражал. Тем более что сбыт трофеев от каспийских походов, было обещано проводить только через него. Но даже ему прямо не назывался источник планируемого поступления товаров. Хотя всякий видящий и сам увидит и поймет, откуда пришел товар. Обговорили отправку Бугровым судов в персидскую землю 'за земляным маслом'- нафта -нафтол-нефтью и 'китайским снегом'- 'емчугом' - 'ямчугом' - селитрой. Уточнив при этом особые условия транспортировки данных грузов. Сам Кузьма за море не пойдет, и на Руси дел много, но одного из своих приказчиков с десятком судов отправить обещал. На этом и расстались.

Через четыре дня закончился карантин и большая часть приезжих опять погрузилась на суда и пошла вверх по Уралу до будущего Орска, где и планировалась их высадки и дальнейшее проживание и работа на мануфактурах, рудниках и других предприятиях так называемого Орского промышленного района.

На следующий день, с утра, их место занял караван из Твери, приведенный тверским купцом Провом Афанасьевым. В основном с ним пришли добровольные переселенцы из ремесленников, вольных людей и закупленные им холопы. Из других грузов были доставлены два мельничных жернова. Черный с Золотым встретились с Провом почти сразу, прошло не более полутора-двух часов с момента прихода судов к пристаням. Справились о здоровье, как добрались, объявили о карантине. Предложили пока отдохнуть с дороги, попариться в баньке. Об остальных делах поговорят позже, когда купец отдохнет с дороги. Попрощавшись с Афанасьевым 'витязи' вышли из гостевой палатки. Тут же в палатку проскользнула еще одна девица, из бывшей замковой прислуги, благо подобных девиц реконструкторам досталось изрядно при захвате ливонских замков, которая и повела уставшего путника Прова в баню и скрашивала его ожидание в последующие дни. Вечером к ним присоединились шесть насадов рязанских купцов Панкратия Куньева и Фаддея Мокшанина, так же привезших в основном людей, большая часть из которых были либо польские, либо литовские полоняники, либо местные бедолаги холопы. С ними так же соблюли вежество, встретили, переговорили, объявили о карантине, предложили отдохнуть, попрощались и вышли. На их место в наспех поставленный шатер, прихваченный по случаю в одном из рыцарских замков, зашли уже пара девиц для помощи в помывке и оказания иных услуг. Рядом с этим шатром установили другой, взятый в другом захваченном ливонском замке, чуть поменьше размером, но с более красивой отделкой, в который после бани и перешел Мокшанин. К полудню следующего дня дозорные в городе опять увидели паруса судов, поднимающихся с низовья Яика. Через три часа Мечеслав и Степан уже беседовали в наспех поставленной юрте, трофее Жигулевской битвы, с москвичом Рукавишниковым Михаилом, лично приведшим пять лодий с заказанным товаром и с вольными и невольными переселенцами. Короткая беседа, пояснение о карантине для людей и животных из каравана, приглашения в баню и очередная 'банная дева' для услуг и отдыха уважаемому гостю.

Через двое суток после прихода московского каравана, глазастый караульный снова углядел четыре суденышка, подымавшиеся по Яику к Петрограду. По виду это были небольшие речные ушкуи, и как пояснил караульный, сам родом из Великого Новгорода, поднявшемуся на башню Черному, все ушкуи были новгородской постройки, хотя и не новые, но еще довольно крепкие и ходкие. Тут и гадать не надо, кто идет. Новгородские знакомцы. Но они вроде передали серебро, хотя осталась еще европейская выручка за проданный товар, вот её и могли везти. А пока выслать лодочку на встречу и принять караван на правом берегу Сакмары, благо и там построили пару мостков-пристаней. И самому переодеться и на правый берег, встретить и побеседовать с гостями.

Часа через полтора-два Мечеслав уже беседовал на правом берегу Сакмары с Юрьевым Василием, который и поведал, что в Амстердаме они с Павлом Тимофеевым удачно рассторговались привезенными товарам, заодно сбыли и большую часть судов, оставив для себя только пару кораблей. Да вернутся до зимних штормов не успели и остались в Амстердаме до весны. А пока жили сумели познакомиться с голландскими купцами да прикупили в городе в складчину домик недалеко от порта. По весне вернулись с товаром и серебром в Новгород, а там мор. Благо их семьи во время из города в загородные усадьбы перебрались, и Слава Богу не пострадали от 'черной смерти'. Но болезнь, поутихшая по зиме, с приходом весны опять стала свирепствовать. Вот и пришлось купцам загружать оба судна хранившимися на семейных складах товарами и уходить опять в Европу. Караван повел Тимофеев, а сам Василий на лично ему принадлежащем ушкуе повез причитающуюся 'витязям' серебряную казну и заказанные товары. Второй ушкуй принадлежащий семье Тимофеевых был загружен брусками олова. На остальных двух наемных ушкуях пришли переселенцы из Новгорода. Не было бы 'витязям' счастье, да несчастье новгородев помогло. Продолжающая уже второй год чума вынудила сильно пострадавшие от мора артели корабелов и каменщиков решиться на переселение в чужедальние края. Люди решили больше не испытывать судьбу, ведь эта зараза была частой 'гостьей' в этом великом торговом городе, постоянно приходя в него из грязной, вшиво-блохастой Европы. Вид умирающих от чумы близких и знакомых людей очень способствовал принятию решения на переселения. Вот и добрался караван из охваченных эпидемией земель на край земли Русской, к счастью и божьим произволением без потерь и происшествий. Мечеслав молча, внимательно выслушал Юрьева, пообещал принять всех желающих переселится в новые земли и даже выдать им подъемные продуктами и товарами. Но предложил купцу и пришедших с ним людям в течении двух седмиц пожить на этом берегу в карантине и ни как не контактировать с местными жителями. Продукты и дрова клуб прибывшим предоставить, а так же в течении сегодняшнего дня построить на этом берегу пару бань. Так, что уже послезавтра можно будем начинать мыться. По окончанию карантина они еще раз встретятся и обсудят совместные дела и планы по дальнейшему сотрудничеству.

На утро прибывшие ранее караваны ушли вверх по Уралу к городу-крепости Орск, попаданцы решили не заморачиваться с названиями, и называли поселения основанные ими, в основном их названиями которые они имели в их мире или времени. Хотя прибывшие на этих корабликах люди и не прошли весь карантин, но они не одну неделю шли на Урал, постояли в карантине у Питера, да и вверх им идти не один день, так что время карантина они выдержать, не на земле, так на воде, еще более жесткого в плане общения с другими людьми. На караванах в Орск уходили большая часть переселенцев и грузов прибывших на этих судах в Петроград. И все равно людей было мало, их не хватало и не хватало катастрофически. Нужно было строить сразу много и быстро, при этом сразу переходя на выпуск продукции на промышленных объектах. И везде были нужны работники и нужны были здесь и сейчас, а то уже и 'вчера'. Привлечение добровольных переселенцев из Московского царство пока слабо помогало, та тоненькая струйка московского люда решившего покинуть старые, отцами и дедами обжитые места и переселится на опасные украины московской земли ни как не обеспечивали потребности попаданцев в работниках и воинах. А подневольных пока в округе взять было не где. Вот и вынужденны были 'витязи' откомандировать двоих добровольцев в сопровождении полусотни бойцов в Прибалтику за полоном и в Киев и Приднепровье за переселенцами и партией волов, уж очень эти медлительные, но сильные и выносливые 'работники' пришлись ко двору осевших на целинных землях Приуралья землепашцам. К орденцам вызвался идти во главе полсотни наемных псковитян Монахов. На месте планировалось набрать для набега еще сотню-две бойцов. 'Витязям' нужны были только люди, что поделаешь такое время и им пришлось осваивать, хотя и невольно, не очень то привлекательную для выходцев из 21 века 'профессию' людоловов. Вся остальная добыча оставлялась привлеченным бойцам. Правда если попалось бы очень ценное имущество или деньги, то их так же планировалось забирать себе, оставив остальную добычу в счет оплаты за поход сторонним воинам. Даже угроза заражения чумой не останавливала попаданцев, уж очень люди были нужны. Для подстраховки Монахову передали небольшое количество антибиотиков, из имевшегося в распоряжени и реконструкторов их ограниченного запаса. Пирогов проводил обучение со всеми идущими в поход воинами, особенно упирая на признаки заражения чумой, как при самодиагностике, так и у посторонних лиц. Принял зачет по применению антибиотиков у Монахова, снабдил его инструкцией по правилам применения препаратов и отправил двух своих учеников из местных, приставших к попадацам двух пятнадцатилетнего и шестнадцатилетнего пацанов братьев-погодков из вымершей псковской деревеньки, уже отлично могущих ставить все виды уколов, знающих на зубок признаки чумного заражения и могущих на уровне профессионального медбрата оказать помощь раненным. Снабдив их одним из имевшихся в его распоряжении шприцем с иглами и стерилизатором. На Украину вызвался идти Подопригора. Официально московский боярин с полусотней боевых холопов шел для закупки волов. Задача по привлечению для переселения работников как селян, так и ремесленников ему была поставлена так сказать не официально. Не стоило так уж явно 'светит' перед властями Великого Княжества Литовского намерения пришлых увести из под их власти подданных Великого Князя. Действовать надлежало не явно, лучше всего чужими руками и языками. Единственно, что можно было сделать официально, кроме покупки волов, это привлечь на службу запорожских казаков. Для охраны каравана с животными в пути. Но пока обе экспедиции остались на месте, воины срочно временно понадобились для другого дела.

Не забыл Черный и своё обещание принять на службу обе ватаги пришедшие к ним из Самар. Корабельщики ушли с караванов в Орск, а сотня охраны осталась в Петрограде. В день ухода объеденного каравана, к вечеру, Мечеслав встретился с Хлыновичем и дюжиной его десятников. Обговорили условия службы, оплаты, долю в добыче. Все это сотник и десятники от своего имени, и имении своих воинов приняли, все было таким же, как и у наемных псковитян. В обязанности вновь принятых на службу воинов входила охрана границ анклава. По соглашению уже через неделю опытные в степи воины, разбившись на двенадцать десятков, усиливали прикрытие южной и юго-западной границы.

За заботами по сбору и подготовки экспедиций на Украину, в Прибалтика, в Курковку и в Холмогоры быстро и не заметно прошли дни. И в один день в середине июня из степи вернулась дальняя разведка 'живых' во главе с Беркутов, который и принес в 'клюве' сведения о местонахождении становишь проштрафившихся ногайским семей и путях подхода к ним. Ну что ж, поход решен, значить карательном походу быть.

Приуральская степь - Петроград-Орск. Июнь- сентябрь по новому стилю 1553 года РХ.

И потянулась открытая степь, поросшая высокой травой, насколько хватало глаз. Мощной волной благоухали травы, вязкий аромат которых, смешанный из сотен запахов, висел над степью, словно тяжелое покрывало. Слабый ветерок не столько разгонял эти ароматы, сколько перемешивал, рождая все новые и новые сочетания, словно заправский парфюмер. Вот из под копыт коня порхнула малая птаха и стремглав, над самыми верхушками трав понеслась в сторону от этих больших и страшных созданий, людей с их конями. А вот вдали взлетела какая-то более крупная птица и набирая высоту, то же устремилась подальше от проходящего отряда. Слева на склоне холма зашевелился, против ветра, колышущийся травяной ковер, на каменистой проплешине мелькнули одно, за другим два серых поджарых тела, это волчья семья уступает дорогу человекам, уходя в сторону от смертельно опасного противника. Более трех сотен кованной, полсотни леткой конницы при поддержки двух шести орудийных батарей конной артиллерии 'витязей' и в сопровождение 'Тигра' - 'Сокола' на конной тяги, скоро шли по степи в карательный рейд против напавших на их земли ногайских семей. Сотни вели два десятка проводников из степных союзников 'витязей', из башкирской семьи, прозываемой русскими пришельцами 'живые', под командой двоюродного племянника погибшего вождя, Беркута. Проводники хорошо знали путь, не зря они почти месяц крутились, мотались по степи, разыскивая обидчиков своих союзников, устанавливая места нахождения их становишь, табунов с отарами и стадами, наличия людей, в том числе и сколько воинов осталось у семьи. Ранее эти семьи были сильные, каждая могла выставить в поход более трех сотен воинов. Вот и решили главы семей пограбить жирных и ленивых 'земляных червяков', которых то ли Аллах, то ли Тэнги пригнали в их края. Но кто же из семейных глав знал или мог предположить, что пойдя за шестью, сами вернутся стриженными. Из ушедших в набег, только в одну семью вернулись два десятка воинов, приведших полон и кое какую добычу. Больше из похода не вернулся ни один воин, все пропали и видимо на всегда. Сперва кочевья насторожились, ощетинились воинскими разъездами во все стороны, но прошло уже две луны, а враг в ответ за набег не появился в степи. Видимо не решился идти против степных богатуров. Да и держать большие массы животных в окрестностях становишь долгое время нельзя, вся трава за две луны была выбита до самых корешков и волей не волей пришлось отгонять живность на дальние пастбища и снимать мужчин-воинов с разъездов, опять превращая их в мирных пастухов и то работников не хватало, пришлось выгнать на пастбище рабов под присмотром подростков. Но за все надо в жизни платить, а за ошибки вождей расплачиваются не только они но и весь их народ, племен, род, семья. Пройдя мимо отар, отрядив к месту каждого выпаса животных по два-три десятка всадников с проводников, основные силы карателей скрытно к концу дня подошли к первому становишу, воины которого понесли наибольшие потери в весеннем набеге.

Глубокая ночь. Кругом бескрайняя степь, редкие кустики, пожухлая, вытоптанная трава и ни одного огонька до самого горизонта. Только впереди в неприметной балочке, по дну которой змеиться не глубокий ручеёк, мерцают огни десяти-двенадцати костров, между которыми передвигаются фигуры женщин, мужнин, детей и подростков. А так же над головой, в прозрачном безоблачном ночном небе, светятся неисчислимые звездные россыпи. Бесконечная светящаяся бездна. В глубине черного пространства сверкали необычайно яркие миллионы небесных светлячков. Откуда-то сбоку лилось голубоватое сияние, в котором тонули и блекли огни далеких миров. Это светились отраженным, рассеянным солнечным светом верхние слои земной атмосферы. Почти полная луна вместе с россыпью звезд ярко освещая затихшую степь. Всё ночь находники скрывались в окрестностях кочевья. Под утро, когда ярко светившие всё ночь звезды подернулись дымкой и даже луна уменьшила свою яркость, а сидевшие у четырех костров, горящих по углам становиша, караульные перестали клевать носам, а тихо заснули, к юртам кочевья скользнули с десяток размытых, лохматых теней. Мелькнув перед окулярами ноктовизора Мечеслава один или два раза, бесплотные тени исчезли совсем. Зато минут через десять в ночной тишине раздались тихие, на грани слышимости щелчки и глухие удары, звуки которых полковник и не услышал бы, если бы не ждал бы именно эти звуки. После глухих ударов сидевшие у костров караульные практически одномоментно покачнулись и завалились около костров. К ним, к каждому костру, в освещенный круг метнулась лохматая тень и быстро наклонившись перед каждым телом взмахнула верхней конечностью, после чего бросилась дальше к юртам и повозкам становиша. В 'горошинке' наушника рации Черного раздались три коротких и один длинный тон-вызовы. Все можно остальным вступать в дело, бойцы Полухина своё дело сделали, по-тихому расчистив путь основным силам. Махнув рукой, смотрящим на него всадникам, полковник направился к коноводу, удерживающего его лошадь, а мимо него на рысях проходили десяток за десятков две сотни всадников, втягивающихся в лощину занятую юртами и повозками степняков. Как такового боя не было. Хотя нападавшие и явно пытались взять как можно больше полона, но если хозяин или кто из обитателей юрты пытался оказать вооруженное сопротивление, то эти попытки пресекались скоро и безжалостно, остро отточенной полоской стали по голове или двадцать сантиметров этой же стали в туловище защитника кочевья. За каких-то час-полтора все становише было захвачено, найденные живые обитатели раздеты догола, связаны и снесены в центр кочевья. Потом до рассвета упаковка добычи, прочесывание балочки и её окрестностей. Проверка результатов прочесывания через тепловизор с помощью поднятой в небо 'птички' 'Сокола'. Нашли только троих одиночек, десяти-одиннадцатилетних пацанов, сумевших ускользнуть из разгромленного кочевья и спрятаться от прочесывающих окрестности врагов. Но не сумевших прятать свое горячее тело от всевидящего ока дрона. Согнав до кучи и спрятавшихся беглецов, дождались рассвета и при свете взошедшего солнца произвели осмотр захваченного полона и раздетые трупы ногаев. К счастью ни каких признаков чумы или какой иной заразы у кочевников не обнаружили, только не мытые, дурно пахнущие тела, но это по большому счету и не так заразно. Лечение этой болезни попаданцы знают и уже опробовали на ливонских пленниках. Весь день сворачивали кочевье, припахав для этого дела и захваченных женщин, для подстраховки не вернув им одежду, голышом далеко в степи не убежищ. В этом же не привычном для находников деле им оказывали помощь и бывшие в кочевье рабы, особенно старались бывшие рабы из русских земель. Их так же поголовно осмотрели на предмет выявления заразных болезней, ни чего смертельно не нашли, а лишаи можно и позже вылечить. В течение дня стали подтягиваться воины с проводниками, ушедшие на захват стад разгромленной семьи. Все прошло по плану, штатно. Стада охраняемые одним-двумя десятками воинов при помощи оказавшихся со стадами рабов медленно пошли в сторону русского анклава. Вечером кормежка, туалет для пленных, выдали пищу освобожденным рабам, перекусили сами, потом ночевка. С утра кочевье тронулось в путь к Петрограду, в сопровождении полусотни русских всадников, которым дана инструкция, остановить на правом берегу Сакмары и обеспечить охрану пленных и имущества, вместе с санитарным карантином. С собой они увозили и трупы погибших при обороне кочевья ногаев, для сокрытия причины исчезновения семьи. На месте стоянки так же провели маскирующие битву работы, а остальное скроет степная живность и ветер, солнце и возможно вода.

Для основных сил бросок ко второму кочевью. Вышли к становишу утром, остановившись на ночевку километрах в десяти от стоянки ногаев. С раннего утра, запустили 'птичку', с её помощь осмотрели само кочевье и местность около него. В нем неожиданно оказалось много воинов, с раннего утра они расхаживали между юртами, собирались в кучки, что-то обсуждали. Другие чистили или седлали коней, часть коней уже было под седлами и мирно стояли у передвижных коновязей на окраинах стоянки. Само становише расположилось между двух холмов, находящихся на северной и южной сторонах, около вырытого неведома когда и кем степного колодца. Северный холм продолжался на восток не высокой но длинной, более километра горбиной. Вот эту особенность местности и нахождения основной воинской силы противника в этом месте и решили использовать 'витязи', попытавшись заманить вражеских воинов в артиллерийскую засаду. Решение принято, его нужно исполнять. Благо сами они располагались на северо-востоке, по отношению к кочевью. Под прикрытием всевидящего ока дрона на обратный, по отношению к стоянке кочевников, склон горбины выдвинулись обе батареи с прикрытием в полсотни воинов, расположившись в одну линию. Одна сотня ушла в обход, что-бы ударить на становише с тыла, полусотня с 'витязями' осталась в резерве, а две полусотни расположились с фронта. Одна кованной конницы встала в засаду за горбиной, а вторая легкой конницы, поздним утром и понеслась в открытую атаку на кочевье, вдоль горбины. Как и предполагали 'витязи', кочевники заметили атакующих издали, да и трудно не заметить орущую, визжащую, завывающую, поднимающую пыль до небес конную полусотню. Считать ногаи умели и как видимо быстро, ибо не успела полусотня выпустить по одной стреле и только завернули коней в 'карусель', как пришлось улепетывать от вырвавшихся галопом из становиша отряда степняков не менее чем в полторы сотни сабель. На дистанции в километр выносливости и скорости коней русских всадников хватило, тем более, что последние и не берегли их силы, для того что-бы уходить от ногаев компактной группой, прикрывая свои спины заброшенными на них щитами. Потери тоже были приемлемы, менее десятка легко пораненных стрелами, видимо противник берег коней преследуемых, не хотели портить свою добычу. А преследователи растянулись в глубину не менее чем на полсотни метров. Не все сразу бросились на встречу напавшим, кто заканчивал седлать коня, кто подтягивал подпруги, кто оканчивал одевания доспеха. Камера БПЛА бесстрастно фиксировала разворачивающую картину преследования и когда передовые степные всадники достигли установленной границы, полковник передал по радио команду о выдвижении на огневую орудий и открытия огня по готовности. Расчеты при помощи пары воинов из прикрытия практически на руках внесли свои шестисот килограммовые 'единороги' на вершину горбину, за секунду преодолев разделяющие их и вершину метр-полтора. И через десять-двадцать секунд загрохотали орудийные выстрелы. После выстрела, три- две с половиной минуты на перезарядку и опять 'единорог' готов выплюнуть во врага заряд картечи. Но второго залпа не понадобилось. Выпущенная сверху вниз картечь на ста - ста пятидесяти метрах просто смела все живое, что оказалось на её пути. Пологие склоны с обеих сторон горбины и её не большая высота не выше десяти метров, позволили артиллеристам спустить с вершины горбины орудия, передки, зарядные ящики и конские упряжки на сторону обращенную к стоянке кочевников. И в сопровождении полутора сотен всадников направились не сильно спеша к становишу, давая время для оставшихся в кочевье воинам вооружится и собраться на восточной стороне их стоянки для отражения врага. И ногаи опять не подвели попадацев. Остатки находящихся в кочевье мужчин и подростков, могущих держать в руках лук или копье, в количестве не более сотни человек, собрались на восточной окраине стоянки, сбившись в плотную толпу, изображающую строй, ощетинившийся иглами копий, наподобие дикобраза. Вот по этому состоящему из людей 'дикобразу', по стоящими за их спинами лучниками и по лучникам прятавшимися за перевернутыми телегами, закрывающих большую часть проезда в кочевье и дали с сотни метров залп картечью 'единороги', а через минуту - две добавили второй залп ядрами по устоявшим под картечью повозкам и уцелевшим и прячущимся за ними лучниками. После этого залпа в атаку пошла сотня кованной конницы, а с тыла в кочевье ворвалась вторая сотня кованных всадников, Обе сотни буквально через три-четыре минуты соединились в черте становиша, в легкую, играючи подавив остатки разрозненного сопротивления степняков. После чего бой закончился и началась традиционная зачистка жилищ и лагеря противника со сгоном, раздеванием и вязанием всех оставшихся в живых врагов.

Сразу после захвата кочевья почти сотня всадников разбившись на мелкие в два-три десятка отряды в сопровождении проводников брызнула в разные стороны для захвата основного богатства кочевников - скота.

И опять на осмотр пленных и освобожденных рабов, ни чего из опасных болезней слава богу не обнаружили. В становише обнаружили и всех своих людей, уведенных налетчиками в полон, в том числе и семью фон дер Рёке. На сбор трофеев, их упаковку, свертывание кочевья, маскировку следов битвы с вывозкой трупов, ушел весь день и половины ночи. С утра и второе кочевье пошло в свой последний путь. Вместе с ним пошли и основные силы русских, выслав во все стороны щупальца конных разъездов-десятков. Прикрываясь время от времени 'небесным глазом', выпуская дронов на весь радиус их действия.

Разведка уже на второй день пути принесла свои плоды. Сперва дроны, а после и наземные дозоры доложили, что на пересечению пути каравана и стад движутся ногаи, видимо какая-то семья решила в свой не счастливый час переселится на другое становише, поменять под выеденные пастбища на свежие. Избежать встречи не удастся, либо их разъезды увидят двигающийся караван и его стада, либо увидят след от каравана, и все равно пошлют воинов по следу, что-бы узнать, что надо на землях их семьи соседям, и почему они уничтожают своим скотом их пастбища. Так и так боя не избежать.

Решили не ждать боя, а дать его самим. Благо и место подходящее нашлось. Не высокий оплывший курганчик, перед ним, слева и сзади ровная степь, справа не глубокая но широкая и длинная балочка, заросшая кустарников. Вот на курганчике и замаскировали одну батарею с сотней спешенных воинов. Вторая сотня с другой батарей пошли в обход становиша, что-бы связать боем арьергард кочевников. Сводная третья сотня осталась в резерве.

На утро разошлись согласно плана на предписанные места и стали ожидать. Ногаи не заставили себя долго ждать. Первыми появился дозор в составе полусотни легких всадников, идущих в полутора-двух километрах впереди кочевья. Командир дозора, видимо посчитавший, что с утра на пути ни каких неприятностей не будет, ведь они только что выехали с места ночевки, допустил фатальную для себя, своих воинов и для всей семьи ошибку. Не послал ни кого из своих воинов на невысокий курганчик, что-бы даже с такой не высокой возвышенности оглядеть окружающую степь и заодно проверить господствующую над этой местностью высоту. Три двух орудийных залпа, слившиеся практически в один для сторонних слушателей, во фланг полусотни не оставил воинам ногайского дозора ни одного шанса. Бросок сотни к месту расстрела дозора, поставил окончательных крест на судьбе уцелевших. Всех раненных добили, а не раненных не было. Не пожалели и раненных коней, что-бы они своим ржанием не демаскировали засаду. Споро, уволокли за курганчик трупы людей и туши лошадей. И опять затаились в засаде. Расчет на то, что расстояние немного приглушить звук артиллерийской пальбы и на то, что ногаи не сталкивались с применением артиллерии в полевых сражениях и не смогут идентифицировать раздавшийся, где-то впереди грохот как опасность для кочевья, оправдался. Да и от дозора не поступило ни какого сигнала опасности, а вырубить мгновенно и без шума полсотни опытных воинов в принципе не возможно. Вот и не принял глава идущей в западню семьи мер для дополнительной охраны каравана. И авангардная сотня нарвалась на пару фронтальных залпов картечью. До места предыдущего боя авангард решили не допускать. Хоть и убирались, но много чего осталось на этом месте и главное плотный, сильный запах свежей крови выдавал это место, а кони авангарда могли при приближении почувствовать его. А их волнение передаться всадникам, которые тоже могли приблизившись еще к месту бойни, уловить запах пролитой крови. Насторожится, чем и сорвать неожиданность первого залпа. Вот и решили не рисковать, а открыть огонь по приблизившимся на сто метров конникам спереди, во фронт. Но даже фронтальная стрельба снесла почти всех всадников передовой сотни. Заряд картечи летящий сверху вниз в лицо, не забываемые осущения для тех, кто смог выжить после этого 'аттракциона' смерти. Атака русской сотни довершила разгром ногайского отряда. Вслед за конницей пошла и артиллерия. Орудия на передок и вперед, сразу за шеренгами кованных всадников, зарядные не отставать, быстрее. Вот и команда, выскакиваем вперед, орудия с передков и картечью по повозкам, всадникам, зарядные ближе, перезарядка опять картечью по ближним целям. Теперь переход на гранаты с ядрами и так стрелять пока не будет приказа о прекращении огня.

В тылу ногаев тоже прошло как и задумывалось. Когда из балочки, после артиллерийской пальбы, раздавшейся в голове ногайской колоны, выскочила пара десятков одоспешенных всадников и выстроивших в две шеренги по десять всадников в ряду, бросились на хвост каравана, арьергардная полусотня степняков смело бросилась на перехват наглецов. При этом не увидев скрытых за спинами русских всадников шесть упряжек с 'единорогами'. А когда заметили было уже поздно. Брызнувшие в стороны русские конники открыли взорам кочевникам на расстоянии не более сотни метров, шесть орудий готовых к открытию огня, которые и не замедли его открыт. И опять картечь рулит, её пули прорубили в плотном строю ногайских всадников просеки, полностью положив два передних ряда. Смешавший ряды атакующих, затормозивших перед завалом тел своих родичей и их коней. Пока ногаи аккуратно перебирались через кровавый завал, не решаясь топтать своих, может быть и живых родственников, чем дали время питерским артиллеристам время на перезарядку. Через пару-тройку минут второй залп с расстояния в пятьдесят метров, добивший третий ряд. Окончательно добила ногайский арьергард сотня кованной конницы, не спешно выехавшая из балочки построившая, вобрав в себя и первые два десятка прикрывавших батарею от взора противника, и атаковавшая жалкие ошметки бывшей полусотни.

К хвосту ногайской колоны подходили в ставшем привычном построении, впереди конница, за ней вплотную артиллерия. С семидесяти метров 'единороги' открыли картечный огонь по телегам и конникам ногайцев. После трех залпов, пришлось перейти на ядра и гранаты, так как в пределах поражения картечного выстрела не имелось боеспособного врага. Через полчаса не сильно спешного и плотного артиллерийского обстрела смещавшегося каравана ногайской семьи в кучу-мала, по рации прозвучала команда на прекращения орудийного огня и конную атаку остатков каравана. Еще через полчаса все было окончено. Деморализованные артиллерийской стрельбой и внезапным нападением остатки кочевников не оказывали ни какого сопротивления. Они просто сидели за земле, охватит голову руками и молча смотрели в одну точку. Как не странно орудийная стрельба не принесла большого урона каравану. Правда передовые и замыкающие воинские отряды были выбита напрочь, так же разгромлены находящие в голове и хвосте колонны повозки и погибли находившиеся в них люди. Но ядра и гранаты, выпущенные в центр каравана, производили скорее психологический эффект, чем реальные разрушения. От каждого выстрела погибал один степняк, но и то это было не все время обстрела, а только в начале, когда они метались толпой по каравану. В последствии когда их большая часть тупо уселась на землю или упали ничком на землю, только десятая часть выстрелов привела к смерти кого-либо из обитателей обоза.

После захвата основной колонны семьи начались ставшие уже обыденные для находников мероприятия. Рассылка по округе отрядов для захвата скота и пастухов, сбор, раздевание, осмотр, связывание разбитого врага. Освобождение рабов, их осмотр. Осмотр трофеев, их сбор, упаковка, погрузка, заметание следов боя, ночевка и выход на следующее утро в путь, к Питеру.

Долгий путь наконец закончился, рейдовый отряд добирался с трофеями до своего города чуть ли не два десятка дней и наконец добрался до конечной цели своего пути. Но путешествие еще не окончено. На две недели все стали в карантин и только после его окончания были подведены итоги карательного похода.

Итогом рейда стала месть налетчикам, отбитие всех своих людей, а так же многочисленные трофеи. Добычей стали не только большие табуны лошадей, значительные стада коров, огромные отары овец. Но и захваченных в качестве пленных почти две тысячи степняков обоего пола, из которых около двухсот было детей в возрасте от трех до шести лет, сразу переданных попаданческим дамам для зачисления и обучения в своеобразный дом-интернат, пока не получившего своего полного официального статуса. Освобождено чуть менее трехстах русских обоего пола, бывшими рабами кочевников. А так же были освобождены свыше семи сотен рабов других национальностей. Среди бывших рабов был проведен опрос с целью установления лиц владеющих, какой либо профессией. Среди русских нашлось три кузнеца, пятеро гончаров, семь столяров, тридцать плотников, трое каменщиков. Остальные освобожденные мужики были крестьянами. Им всем было предложено остаться на жительство в анклаве, пообещав выделить подъемные и освободить от податей, кроме выплачиваемых царю, на три года. Практически остались все, в том числе и все ремесленники, куда им было идти, хозяйства были порушены, да и угнали большинство уже давно. Бывшим рабам других национальностей были предложены такие же условия как и русским. Из них согласились остаться все. Так как переправиться через Яик и пройти зауральскую степь и степняков и возвратиться домой им было не возможно. Забрали бы опять в рабство. В основном это были жители Средней Азии, узбеки, таджики, туркмены. Но встречались и уйгуры, и китайцы и другие нации. Среди них так же нашлись мастера: и кузнецы, и гончары, и каменщики, и столяры, и даже три ювелира. При набеге потерь убитыми со стороны петроградцев не было, легко раненых было не более двух с половиной десятков. Забегая вперед можно сказать, что ответного набега ногайцев до конца этого года не было. Просто ни кто не мог понять куда в одночасье исчезли три семьи вместе со своим многочисленным скотом. Трупы погибших степняков с камнями привязанными к ногам и шеям устлали дно Урала ниже по течению от Петрограда, рыбкам тоже надо что-то есть. А по степи пошла гулять страшилка, запущенная Брусиловым с Воротынским, что разгневанные духи забрали в нижний мир недостойных вместе с их скотом, за то, что они посмели пойти против их воли и напали на русских, находящихся под их покровительством. На освободившиеся пастбища пришли новые хозяева не нашедшие ни каких следов своих предшественников. Как и рассчитывали попаданцы степное зверьё, солнце, ветер и прошедший в степи в конце июля дождь надежно скрыли правду. А из шахт и карьеров, куда в большинстве своем попали плененные ногайцы, вырваться, а тем более убежать трудновато. Во всяком случае ни кому из членов этих семей этого не удалось сделать.

Пока Черный ходил в ответный набег на степняков, закончился карантин у новгородцев, из Орска вернулись судовые караваны нижегородцев, тверичей, рязанцев и москвичей, привезя с собой первенцев нарождающейся промышленности питерцев, двенадцать трех фунтовых 'единорогов', картечь и ядра с гранатами для них и четверть пудовых 'единорогов'. К ним прилагалось более пяти тонн пороха, новой, уральской выделки. Часть пришедших с ним судов Кузьма Бугров, выполняя договоренность с Черным направил в Персию, за нефтью и индийской селитрой. С купеческим объединенным караваном же вернулся из Орска Полухин, который и доложил оставшимся в Петербурге одновременникам об итогах начального этапа строительства будущей промышленности попаданцев. Разработали месторождения железной и медной руды, начата промышленная добыча руд и выплавка из них металлов. Получена первая уральская медь, свинец, чугун, большая часть которого была переделана в сталь. Хотя и не инструментальную, но для нужд анклава может быть использована. Певцов утверждает, что к осени он выдаст оружейную сталь для огнестрелов и воссоздать производство златауского булата для 'холодняка'. Используя станки передвижной мастерской с автомобиля и мастерской Куркова, началось производство станков, получив электроэнергию для перенесенный станки от имеющихся в распоряжении 'витязей' дизель генераторов. В первую очередь начали изготовление сверлильных и токарных станков, первые образцы которых были уже собраны и даже сверлильный станок для сверления орудийных стволов опробовали при изготовлении первой партии 'единорогов'. С целью обеспечения вновь выпускаемых станков энергией для работы, поставили плотины и на них установили водяные колеса. От этаких же источников получали энергию и пилорамы, и мельницы, как обычные, так пороховые и бумажные. Запустили тройку кирпичных заводиков, один из которых специализировался на производстве огнеупорных кирпичей, благо месторождения огнеупорной глины были разработаны в первую очередь. Остальные два заводика выпускали не только кирпич двух видов, но и черепицу, вся продукция которых тут же уходила на строительства, развернувшиеся в самом Орске и в его округе. Но все равно кирпича не хватало, и ломали камень, сразу же вывозя его на строительные площадки. Благо нехватки в извести не было. Проводились опытные работы по производству цемента и соответственно бетона. Но пока технология была не отлажена. Качество желало бы быть лучше. Со временем и эти помехи преодолеют, Полухин предположил, что к августу у переселенцев может появиться цемент. Отладили производства бумаги, первые образцы которой были так же привезены в Питер вместе с стеклянной посуды из зеленоватого, мутноватого стекла, так пока и не подобрали состав для плавки стекла. Но даже и такую посуду купцы забрали с удовольствием. Однако главное было сделано, запущено производство стекла, а технологии его производства по видам со временем отработаются. Гончары начали производство чашек, плюшек, в общем, разнообразной посуды, полностью уходящей для внутренних нужд анклава. В проекте, через годик, другой планировалось наладить производства фаянса и фарфора, благо высококачественная каолиновая глина была найдена и по проведенным анализам, каолин относился к классу 'экстра'.

В самом Питере и его окрестностях строительные и иные хозяйственные дела так же шли хорошо. Вдобавок к имевшейся в черте города кирпичной мастерской, начал работать кирпичный завод, расположенный около глиняного карьера. Для данного времени это был достаточно крупный завод. Выпускаемый им один вид кирпича отгружался не только в Петроград, но шел и на строительства острогов окрестных бояр, которые уже все сошли с нулевого цикла и приступили к возведению стен и башен, куда и вывозилось больше половины продукции завода. Благодаря поступлению кирпича с двух предприятий стены и башни Питера росли просто как на дрожжах. И если бояре при возведении своих острогов обходились своими силами, имея одного профессионала каменщика, в основном надзирающего за качеством кладки, то в Петрограде работали аж две артели каменщиков из Великого и Нижнего Новгородов, псковские артели в полном составе ушла в Орск, где и им хватало работы с избытком. Городские и острожные стены с башнями возводились в бастионной манере, толстые кирпичные или каменные стены, связанные между собой в шахматном порядке кирпичными либо каменными перемычками, прерывались грунтовой засыпкой. В Петрограде засыпке грунтом стен очень способствовали вывезенные из Курковки бульдозер, экскаватор и 'петушок'. Конечно, топливо для них практически закончилось, а нефть пока еще не привезли, и они неплохо работали на смеси очищенного растительного масла, привезенного купеческими караванами и первача, местного производства, и проблем по большому счету не создавали. 'Самовар' для перегонки нефти уже монтировался в Орске, и к прибытию ожидаемой нефти должен был быть готов к работе. Оставшийся в Петрограде Петров из заготовок, еще из того мира или времени, златоуского булата ковал сабельные и шашечные клинки, изготавливал бахтерцы и ерихонки, используя имеющиеся пластины титана и рулоны кевлара. Материалы пока все были не местные, а попавшие вместе с ними из 21 века. В сельском хозяйстве тоже не было ощутимых провалов. Как не странно, но все перенесшиеся кобылы оказались жеребыми, что повлияло на это ни кто пояснить не мог, но факт оставался фактом. Ходили не праздные даже те, у которых имелись жеребята. Высаженные Ириной Викторовной растения попаданцы, прижились и так же обещали дать по осени отличный урожай. От них не отставали и растения аборигены. Опасения Курковой, что может сорваться заготовка сена, не оправдались, к покосу местные кузнецы под руководством Петрова сумели обеспечить все боярские вотчины хотя бы одним экземпляром конной косилки и конных граблей. С жатками кузнецы так же обещали не подвести. Пилорама работала без простоев, снабжая, хотя и сыроватыми досками развернувшиеся строительства, доски еще чуток подсушивали на самой стройплощадке и пускали в дело. Вот в общем приближении и все хозяйственно-строительные новости за почти месячный срок отсутствия Мечеслава в городе.

Вечером состоялась встреча Черного и Козлова Степана с Кузьмой Бугровым и его приказчиком Нилом Тимофеевым. Козлова и Тимофеева познакомили, сообщив Нилу, что он вскоре выедет в Холмогоры, где ему необходимо присмотреть и при необходимости купить место пригодное под строительства верфи для закладки большого морского корабля, не менее пятидесяти метров длины. Там же присмотреть места, где можно построить плотины и поставить лесопилки. Познакомится с кораблестроителями, с целью их найма на строительство судна летом следующего года. Уже зимой этого года приступить к заготовке сосны для строительства корабля, особенно найти деревья для трех мачт судна. К осени к нему прибудет боярин Козлов, вот они вдвоем, Козлов старшим, а Нил у него в товарищах, будут командовать возведением верфи и работами по организации закладки и строительству корабля. После чего Бугров и Тимофеевым ушли, а Степан еще более часа выслушивал указания пришедшего после ухода аборигенов Логунова о необходимых подготовительных работах и количестве с качеством запасаемого материала для строительства рейдера. Это касалось не только дерева, но и парусины для парусов и тентов, различных канатов всевозможного сечения, необходимых условий, которым должны соответствовать выстроенные здания и еще многое и многое иное.

На второй день, как и было договорено Агапий Костромич пришел с владельцами ушкуев, лодий, стругов и насадов обговаривать условия найма судов с командами и кормчими-владельцами. Встреча прошла плодотворно и пришла к обоюдовыгодному соглашению. 'Витязи' приобрели флотилию речных судов сроком на два сезона, а владельцами- кормчими со своими командами гарантированную работу и заработки на этот же срок. И корабелы тут же получили свои первые поручения от работодателя. Три лодии ушли с Молотом на Волгу за серой на гору Серная Жигулевских гор. Еще три ушкуя направились на Неву везя в Курковку Тищенко и Козлова. Четыре ушкуя так же присоединились к шести первым судам, из которых одна пара увозили Подопригору с его полусотней на Украину, а вторая пара Монахова и с ним пятьдесят воинов на Чудское озеро. Остальные суда пошли в Орск увозя всех пленных степняков, отправленных в шахты и рудники Орского промрайона, где уже трудились пленные кочевники захваченные во время волжского 'турне'. В Петрограде остались только дети ногаев переданные в интернат. К этому каравану присоединились лодки питерцев и купеческие кораблики загруженные каменным углём, добытым в окрестностях Питера. С судами идущими на Волгу, ушел и личный ушкуй Кузьмы Бугрова, увозящий в Холмогоры его приказчиком Нила Тимофеева, который переезжал туда на долго и должен был забрать в Нижнем Новгороде жену с детьми и семейным скарбом.

Сами купцы после ухода своих судов с углём в Орск, не теряли времени даром. Ежедневно их собирал Золотой и обговаривал с ними условия образование первого русского торгового товарищества 'Московской-Туркестанской торговой компании'. Купцам и хотелось участвовать и кололась новизна дела. Вот и обговаривали все вопросы функционирования товарищества, взаимоотношения членов товарищества внутри компании друг с другом, с внешними субъектами. Сколько вкладывать в пай, какова будет прибыль. Что делать рядовым членам товарищества и их права с обязанностями, а так же руководства компании. В общем вопросов и ответов было множество. При отсутствии ответа на вопрос, 'отцы основатели' сами находили ответ на заданный вопрос. Хотя в принципе ни кто из присутствующих не был против идеи организации компании и все вступили в неё, но почти две недели уточняли, переуточняли, до уточняли полученные сведения. Сообщение об образовании 'Русско-Азиатского коммерческого банка' прошло практически не заметно, на фоне образования товарищества. Золотой с Бугровым информировали, что боярский клуб 'Витязь' вместе с братьями Бугровыми решили просить у государя разрешения на организацию банка и открытию его представительств - филиалов в Петрограде, Москве, Рязани, Нижнем Новгороде, Твери, Пскове, Великом Новгороде, Торжке, Холмогорах, Казани и в Астрахани, вместе с просьбой об организации купеческого товарищества. Руководить новым банком будет старший из братьев Бугровых, Пантелей Никифорович. Ни кто из присутствующих негоциантов не возражал против такого соединения просьб, тем более, что это им ни чего не стоило. Итогом этого длиннющего собрания акционеров стало согласие и соответственно фактическое создание 'Московской-Туркестанской торговой компании' и одобрение на организацию 'Русско-Азиатского коммерческого банка'. Другие договоренности, достигнутые участниками друг с другом, на индивидуальном уровне, в итоги собрания не вошли, ибо это касалось только две договаривающиеся стороны и не касалось вновь организованных учреждений. И уже под самую 'занавесь' собрания, пришедший Черный, обратился к присутствующим с предложением, за отдельную плату организовать на Руси постоянный сбор детей- сирот и привозить их в Петроград, для передачи беспризорников в интернат. А так же провести в Московском царстве набор мужиков и парней в боевые холопы или наемники. Не забывая при этом привлекать для переселение на Яик ремесленников и крестьян, обещая им по приезду подъемные и освобождения от боярских податей на три года. Кроме того привести по осени товара, согласно переданным каждому торговому гостью списка. Помня, что за предыдущие привезенные товары и людей местные бояре хорошо рассчитались, все купцы выразили свое искренне желание выполнить запрос главного местного воеводы. На этом учредительное собрание 'свежеиспеченных' членов вновь образованного купеческого товарищества и закончилось. А на второй день все торговые гости собрались уезжать к себе домой.

Все восемь купцов собрались в один караван, в котором суда будут идти до самого Нижнего Новгорода, где и разойдутся их дороги. В вернувшиеся из Орска кораблики погрузили хотя и не большое количество, но не обидев ни кого из гостей первую продукцию предприятий анклава, дешевую посуду из плохонького мутновато-зеленого стекла, но дешевенькая она была в глазах попаданцев, а для местных вполне хорошая и дорогая посуда. И пачки листов приличной для 16 века бумаги. Так же купеческие лодии и ушкуи увозили за своими бортами серебряные монеты- испанские реалы, германские, швейцарские и датские талеры, полученные за проданный в Амстердаме товар и корабли. Уходили с намерением вернутся по осени с заказанными товарами, в том числе и с зерном, крупой, овощами нового урожая. В сводном караване уходил в Москву и ушкуй с Золотым, Граббе и Медведевым с Волковым, где делегации 'витязей' предстояло решить ряд проблем, в том числе и получить разрешение у царя на организацию трех коммерческих учреждений 'Русско-Азиатского коммерческого банка', 'Московской-Туркестанской торговой компании' и 'Московской соляной компании' организованной для добычи соли на месте современного попаданцам города Соль-Илецк и её торговлей. В связи с чем решено было предложить Алексею Адашеву 50% паев в соляной компании, остальные 50% попаданцы решили оставить за собой, а вернее за боярским клубом - братчиной 'Витязь'. Терять 50% прибыли от такого доходного дела было жалко, но лучше отдать самим половину, чем не получить ни чего, в том числе могли зарубить создание и двух других учреждений. 'Подарки' в мире были, есть и будут всегда и во всех государствах, как говориться не подмажешь не поедешь. Вот и подмазывали жирным слоем первого царского ближника, благо дорожка была уже протоптана и застолблена двумя предыдущими 'подарками'.

Ушел судовой караван от сакмарских пристаней, благополучно прошел самарский переволок, Самару, Волгу и добрался до Нижнего Новгорода, где распался и дальше пошли кораблики сами по себе или сошлись опять таки в сборные караваны.

К началу августа вернулся Молот на своих суденышках, привез серу, добытую как и предполагали в Жигулевских горах. Во второй рейс эти суда пошли уже без Молота, ибо нашлось ему другое поручение по его профилю, а где, как и что добывать и как перевозить команды лодий уже знали. А геолог отправился в степь на правый берег Урала на Илецкое месторождение каменной соли для организации её добычи и строительства острога для защиты работников соляного промысла. Под его командой на судах шли сперва по Уралу, потом по Илеку две сотни воинов, из них одна сотня конная, шести орудийная конная батарея трех фунтовых 'единорогов' и крепостная батарея в два десятка шести фунтовых 'единорогов', выпуск которых и ядер с гранатами к ним уже освоил орский пушечный завод. Везли полторы сотни рабочих, строительные материалы для строительства острога, продукты, боеприпасы.

Пока суд да дело заложили на Сакмаре с десяток мини верфей с одним стапелем, для строительства уральских шхун. Начав окружать их эллингами, хотя какие они эллинги, простые широкие и высокие, щелястые сараи, сложенные из не пригодных для строительства бревен и жердей, покрытых снаружи тальниковыми циновками, обмазанными глинным раствором. На крышу использовали тот же материал, в таком же исполнении, как и для стен, покрыв сверху для гидроизоляции кусками древесной коры. Стену от предполагаемой кормы шхуны, обращенную к воде, сделали разборной, с более редкими жердями и вместо слоя глиняной замазки использовали второй слой тальниковых циновок.

На острове, расположенном на Яике, напротив города, затеяли строительство причалов, времянок для жилья, кухни, сараев для приема пищи, амбарушек для хранения припасов на три-четыре тысячи человек. Готовили место для размещения полона, который должен был привести из Ливонии Монахов. Своеобразный карантинный городок, строения которого планировали после окончания карантина и переселение его населения в другие места, сжечь, для гарантированного уничтожения какой-либо заразы могущей остаться во времянках после жильцов. Для чего и не использовали для утепления стен и потолков землю и глину. Вместо них с набивали в стены и укладывали на потолок сухую траву с высохшими прошлогодними листьями, кучи которых нагребли еще по весне при расчистке площадок под строительство, но так и не удосужились их вовремя сжечь.

Басманов с Батовым и Ляховым начали подготовку канониров и абордажников для рейдера и шхун. В пойме Урала, под городским яром вырубили кустарник, пошедший в основном на строительство времянок в карантинном городке, расчистили он речных наносов лесного мусора, выкосили траву, где необходимо заровняли ямки, срезали бугорки, сбили кочки, подсыпали и утрамбовали грунт. Вкопали разновысокие столбы, навесили на них и между ними канатов и веревочных лестниц- трапов. Понастроили заборов, заборчиков и лабиринтов, деревянных лестниц, как вертикально, так и горизонтально, да еще лежащих под различными углами к поверхности на высоте не менее двух метров от земли. И теперь под яром весь световой день, частенко и вечером, а иногда и ночью, раздавалась пушечная и ружейная пальба, доносились слова команд, невнятные звуки, издаваемые занимающимися бойцами, слышался звон и лязг клинков. В начале стрельбища вкопали четыре больших качели, с которых, забегая вперед, уже к концу октября лихо палили из трех фунтовых 'единорогов' морские канониры Басманова, а из пистолей и пищалей с ружьями морские пехотинцы Батова с Ляховым. Попадая в мишень, хотя и редко, но достаточно ловко управлялись с орудиями и ружьями, не то, что в начале, не могли не то, что перезарядит, но и выстрелить. То порох сдувало с полки, то пальник не попадал в отверстие, или руки поворачивали ствол пистоля либо пищали в любую другую сторону, кроме мишени. Однако терпение и труд все перетрут. Научаться со временем и попадать в мишень с первого выстрела из любого положения. Не отставал от товарищей и Лазарев, отобрав дюжину двадцатилетних парней, начал с ними заниматься отдельно от остальных бойцов. Чему и как он учил своих будущих гидродиверсантов, ни кто особенно и не видел. Так бегают, как и все по штурмовой полосе, постреливают на полигоне. Потом уходят в укромное место и чему-то, как-то учатся. Тем более что и сами не рассказывают и не показывают, чему научились.

В первых числах августа вернулись ладьи Бугрова, ходившие в Персию за нефтью, а дня через четыре другие суда привезли закупленную на южном берегу Каспия индийскую селитру. Что же значить без пороха и дизельного топлива анклав не останется. А там и огнесмесь при необходимости можно быстренько на коленке смешать. Хотя дизеля неплохо работали и на биотопливе, но это пока тепло, по зиме начнутся проблемы, замерзнет топливо. Вот и приходится летом думать о зиме, как в поговорке готовь сани летом, а телегу зимой.

Корабли с нефтью и селитрой прогнали транзитом мимо Петрограда к Орску. В окрестностях, которого уже возвели 'нефтяной самовар' или ректификационную колонну, принцип работы которой, был идентичен принципу работы самогонного аппарата. Просто в самогонном аппарате отбирали одну необходимую фракцию, а в колонне несколько. Вот по итогам деятельности химических исследований и связался по радио из Орска с Петроградом Ивлев -старший, коротко доложивший о проделанной работе и её результатах в химической 'промышленности' анклава.

-Питер ответь Орску. Прием.

- Орск, Питер на связи. Прием.

-Здесь Ивлев -старший. Пригласите Командира. Прием.

-Принято. Минут через десять будет у аппарата. Прием.

Через десять минут связь возобновилась.

- Орск ответьте Питеру. Командир на связи. Прием.

-Здравствуйте Мечеслав Владимирович. Прием.

-Здравствуйте Сергей Глебович. Пришли ли суда? Ни каких происшествий нет? Прием.

-Суда дошли благополучно. Нефть получили. Загрузили партию в 'самовар', провели пробную перегонку. Результаты приемлемые, 'самовар' работал штатно, без сбоев. Прием.

- Вот Сергей Глебович по перегонки и поясните, коротенько сам процесс, а то я в нем конкретно 'плаваю', а знать-то необходимо хотя бы в общих чертах. Прием.

-Коротко, так коротко. Привезенную нефть мы загружаем в перегонный аппарат. Помешенную в 'самовар' нефть, нагреваем в змеевике до 320-390 градусов Цельсия, откуда подаем в ректификационную колонну в виде смеси горячей жидкости и пара. В колонне предусмотрен подвод тепла в нижнюю часть колонны и отвод тепла с верхней части колонны, в связи, с чем температура в аппарате постепенно снижается от низа к верху. В результате сверху колонны отводится бензиновая фракция в виде паров, а пары керосиновой и дизельных фракций конденсируются в соответствующих частях колонны и выводятся, мазут остаётся жидким и откачивается с низа колонны. Соответственно в колонне пары тяжелых, а потом легких фракций последовательно конденсируются и оседают на специальных тарелках - их может быть от 30 до 60. В результате получили прямогонный бензин, температура кипения 30-160 градусов Цельсия, нафту, которую еще называют лигроином, 105-160 градусов Цельсия, керосин, 160-230 градусов Цельсия, газойль, 230-400 градусов Цельсия и мазут, остающийся после отделения остальных фракций. Выше названные, полученные при перегонке продукты охлаждаются в теплообменниках, в которых нагревают поступающую на переработку сырую нефть, за счет чего мы экономится уголь, привозимый из Петрограда. Вот из газойлья и получаем дизельное топливо. В общем, ни чего сложного для получения низкокачественного прямогонного топлива нет. Но получаемый бензин и дизельное топливо, при его применении вскорости однозначно выведет из строя и топливную аппаратуру двигателей, и сами двигатели. Что бы этого не случилось необходимо очищать полученный продукт. Вот тут-то у нас и возникла проблемка, как и в случаи с разработкой и производством радиоламп, нет платины. Вопрос о её добычи встал остро тогда, сейчас он еще более обострился. Из Орска еще в середине июля на её поиски ушел Кортышев со своими боевыми холопами и рабочими, но пока, ни каких видимых результатов нет. Тем временем нам приходится с 'примкнувшими' к нам аборигенами заниматься теорией, теоретически разрабатывать способы очистки бензина, керосина, дизельного топлива, проверять теорию опытами. Хотя мы в теории и знаем, как перерабатывать нефть, но практически сами этого, ни когда не делали и делать не умеем, вот и приходится теоретизировать и проверять теоретические выкладки на практике. Прием.

-Спасибо Сергей Глебович теперь в принципе понял, как и что делается. Активизируйте работу по поиску платины. В настоящее время она нам нужнее, чем золото и серебро, не говоря уж об остальных металлах. Если нужна Сергею Павловичу какая-то помощь, срочно окажите. Что еще новенького пустила в производство в последнее время. Прием.

- Можете поздравить, мы практически вышли на производство бездымного пороха и пироксилина. Азотную и серную кислоту мы получили, спасибо Леве Костину, ему геологи передали свои наработки по варке стекла, наладил производство хорошего стекла для лабораторной посуды. Кстати он заканчивает отрабатывать технологию варки и литья оконного стекла. Все опять-таки очень просто. Расплавленное стекло выливает на поверхность расплавленного олова, которое в свою очередь находится в железной ванночки прямоугольной формы с размерами три на четыре метра и глубиной два сантиметра. Весь смысл процесса в том, что поверхность расплавленного олова абсолютно ровная и нижняя поверхность стекла также будет очень ровной, а верхняя- почти ровная, к сожалению неоднородности состава самого стекла этому помешают. При этом главная фишка в том, что стекло температурой около 1500 градусов Цельсия выливается на расплавленное олово температурой 240 градусов Цельсия. Для того, чтобы стекло оставалось пластичным, ему требуется хотя бы 370 градусо Цельсия, то есть теоретически стекло можно снимать еще с жидкого олова и отливать следующий лист. К сожалению фактически, ни о каком непрерывном литье речи нет: одна ванночка - один лист стекла. Зато сразу можно задать размер листа, обрезков не будет, при необходимости можем и контролировать размеры стекла, заливать в ванночки определенной формы. Здесь есть несколько тонкостей, вот Лев над ними и работает. Еще плюс, одна поверхность листа стекла будет ровной. Ровной настолько, что можно серебрить зеркало. Оно будет уступать зеркалу полированному, что поделаешь оконное стекло, но все же зеркала небольшого размера из него делать будет очень просто. А цену зеркал, даже таких маленьких Вы представляете не хуже меня. Имеются у Льва Игоревича наработки по оптическому стеклу. Если все пойдет хорошо, то к весне будем иметь, бинокли не бинокли, но отличные подзорные трубы однозначно. Ну и большие зеркала тоже имеется возможность производить, правда, сейчас трудозатраты огромные. Я переговорил с механиками по поводу шлифовальных и полировальных станков. Они обещали подумать и изготовить. Если получим станки, то зеркала начнем производить уже к сентябрю этого года. И сразу, предлагаем зеркала делать с серебряной, а не ртутной амальгамой. Как то иметь в комнате открытую ртуть, кому как, а мне не охота. Так возвращаемся к нашим баранам, то есть к бездымному пороху. Смешали безводную азотную кислоту и концентрированную серную кислоту и пропитав этой смесью простую хлопковою, правда, отлично очищенную вату, получили из ваты нитроцеллюлозу. Промыли, высушили и вот вам и практически готовый бездымный порох и пироксилин. Так осталось несколько мелких технологических вопросиков решить и можно, при наличии промышленных объемов отлично очиненного хлопка, приступать к промышленному выпуску пироксилина и пороха. Так же передайте Никите Николаевичу Пирогову, что его просьбы мы не забываем. И пару уже выполнили. Превосходно очищенный эфир может получить в любое время и практически в неограниченном количестве. Медицинский кетгут тоже готов. Но тут то же одна заковырка имеется, пока мы так и не смогли решить проблему хранения стерилизованного кетгута. Но работаем, есть наметки на стерилизацию газом. Пока эксперименты положительного результата не дали. Зато механики, когда узнали про него и подержали в руках, так просто рвут его у нас из мастерской. Из кетгута выходят лучшие приводные ремни для паровых машин, первый экспериментальный паровичок они уже склепали и лучшим вариантом передачи крутящего момента оказались кетгутовые ремни. Но, слава богу, баранов с их кишками мы у ногаев много взяли, должно для всего хватить. Кстати Командир, в свете этих фактов, бараньи кишки стали для нас стратегическим сырьем. Необходимо озаботиться сборов во всем анклаве полуфабрикатов на кетгут. Для изготовления полуфабриката, сначала очищенные кишки промыть, замочить на один-два часа в холодной воде для удаления растворимых белков, это придает кишкам эластичность. После чего для полного удаления остатков слизистой оболочки кишки вымочить в слабом растворе поташа. После поташи с помощью острого ножа, лезвие которого протягивается через кишку, расщепляют кишки на две продольные половинки. Полученные полосы нарезают кусками по два с половиной метра. И положив летом в густой соляной раствор, а зимой можно и так везти, только не переморозит полуфабрикат, доставить по быстрому к нам в мастерскую. Дальше уж мы сами будем обрабатывать полуфабрикаты, и решать из которых сделать медицинский кетгут, а из которого промышленный. Вот пока и все наши достижения. Прием.

-Что же не плохо. И у нас есть чем прихвастнуть, о достижениях в области химии. Ивакина Ольга постаралась, поставила на поток производство мыла, пока хозяйственного, но уже имеются пробные партии и туалетного и шампунь крапивный для волос. Дамы опробовали шампунь, хвалят, говорят, не хуже чем дома был, а по компонентам, все только натуральные, экологически чистые, даже лучше. К вам с последним угольным караваном пошла партия хозмыла с полным пакетом техдокументации на его производства и подарок нашим дамам, шампунь и туалетное мыло двух видов, жидкое и кусковое. Со временем Ольга обещала разнообразить мыло по цвету, запаху и самого мыльного состава. Да и сорта шампуней будет разнообразить. Пока косметикой занимается, а именно кремами и медикаментами. Салициловую кислоту, тфу черт, уже по писанному говорить начал. Аспирин, из жидкого состояния перевела в твердое, знакомые нам порошки и таблетки начали штамповать. Вместе с Пироговым с плесенью экспериментируют, все пенициллин пытаются получить. Но пока безрезультатно, но с таким подходом год-два и точно первый антибиотик местного производства получим. По анестетикам не чем обрадовать. Ольга обещает к концу года синтезировать новокаин. Про лидокаин то же не забыла, ячмень поселяли, значить желто стебельных мутантов без хлорофилла в листьях найдет, из них она экстракт получит, но и это, то же не завтра, результат опять на тот год переносится. Из опия у неё имеются пока наработки технологии получения морфина, про промедол она пока и не заикается. Да и понятно, где она все одна успеет, хорошо шестерых местных привлекла, хоть какая-то помощь, не все одной мешать и смешивать. Пока болеутоляющих местного производства у нас в настоящее время нет. Прием.

-Понял, будем вместе с коллегами думать, чем можем помочь. Заранее спасибо за шампунь от наших дам. А то они местными средствами замучились волосы мыть, долго для них. А сейчас как дома, шампунем помыла и все. Прием.

- У Вас еще, что имеется для передачи. У нас новостей и указаний нет. Прием.

- У нас тоже новости закончились. Прием.

-Тогда до свидания Орск. Конец связи.

-Принято Питер. До свидания. До связи.

Жизнь не стояла на месте и в Петрограде. Строительство строительством, промышленность промышленностью, но необходимо думать и на перспективу. Без грамотных, порядочных, преданных помощников из местных попаданцам не обойтись. В настоящее время реконструкторы могли доверять единицам из большой общей массы окружающих их аборигенов. А для развития и роста их анклава необходимы тысячи и тысячи грамотных специалистов, достойных доверия людей. Но взять их сейчас просто неоткуда. К счастью в настоящее время объемы деятельности 'витязей' таковы, что пока они справляются и сами при помощи местных, при этом не сильно им доверяя. Но что будет через пять, десять лет, когда объемы работ вырастут многократно и на все виды деятельности попаданцев элементарно не хватить. Вот и озадачились 'витязи' с легкой руки Ирины Викторовны Курковой выращивать и воспитывать для себя помощников самим. Обучая и формируя их мировоззрение в закрытых учебных заведениях интернатского типа. Беря в них беспризорников без различия их национальности, но с одним ограничением, русских сирот принимали до 12 лет, а сирот иных кровей не старше 6-7 лет. Сейчас таких детей набралось в питерском детдоме более двух тысяч человек, и привезенные самими 'витязями' при переезде на Урал, и из ливонского полона, и из ногаев побитых, и купцы по весне расстарались, навезли бросового по их мнению товара, беспризорников набранных на Руси, где сирот в деревенских общинах, слободах и городах хватало. Вот и пришла пора переформировать его. Придав учебному заведению более структурированный вид, разбив обучение по различным видам деятельности, правда, в основном пока военной. Но с прицелов в будущем перевода выпускников из армии в гражданские отрасли, но только после выслуги необходимого срока службы в вооруженных силах питерского анклава. Дамы-педагоги были против такого милитаризированного подхода к обучению, но мужская часть участников этого 'педагогического' совещания, уломали их, пообещав им выбор выпускникам самостоятельно своей специальности, но только после обязательной пятилетней воинской службы в вооруженных силах анклава. Структура новых переформированных интернатов стала такова. Кадетский корпус для мальчиков с тремя отделениями: морским в составе навигационного, артиллерийского и на перспективу механического курсов, сухопутным в составе артиллерийского, саперного, кавалерийского и пехотного курсов и специальным в составе курсов морской пехоты, разведывательно-диверсионного, разведки и контрразведки. Институт благонравных девиц святой Ирины с педагогическим, медицинским, химико-провизорским, агротехническим, и ветеринарным отделениями. Пока корпус и институт располагались в Петрограде, но со временем их решили перевести в другое место. Подобрать, где-либо в предгорьях Южного Урала подходящую долинку, самой природой предназначенной для обороны и проживания людей. Укрепить её дополнительными фортификационными сооружениями. И построить учебные, жилые, административные и промышленно-хозяйственные здания. Оборудовать необходимые полигоны и учебные поля. В общем, создать полноценный учебный город закрытого типа. А пока у Сакмарских ворот начали строить учебно-жилой дом для размещения корпуса и института. Но главная проблема возникла с преподавательским составов. Его просто не было. Самих попаданцев на преподавания всех предметов не хватало, а местных учителей нет. Выручали пока рискнувшие переселится на Урал вдовы. Они присматривали за своими детьми и заодно за сиротами, обучали девочек женским рукоделиям, умению вести хозяйства. Мальчиков взяли под своё крыло пара десятков пожилых воинов из наемных псковичей. Среди поручений московской делегации, кроме главных, были и пожелания найти старых или калеченых бывалых воинов и пригласить их в Петроград для преподавания кадетам воинской науки и обучению их пешему и конному бою. Так же необходимо найти священников, желающих перебраться в новый приход, нужно не менее сотни попов, забирать с собой травников, лекарей и знахарей обоего пола. Увозить всех согласившихся на переселение, по приезду отсеем зерна от плевен. Про рудознатчев, ремесленников и крестьян даже и не напоминали, все и так знали людской, кадровый голов анклава, перевозить этих без всяких раздумий, обещая стандартные условия для всех русских переселенцев. А вот на воинов из 'подлого сословия' специально акцентировали внимание, указав привлекать на службу, как в качестве наемников, так при их желании и боевыми холопами.

Медицинская составляющая попадаческого анклава тоже не толкла воду в ступе, хотя и неспешно, почти не видимо для окружающих, но она развивалась. К концу августа в каждое поселение был направлен специально обученный абориген, прошедший пусть хоть и минимальную, но все-таки медицинскую санитарно-эпидемиологическую подготовку, что-то вроде медбратов и медсестер санитарно-эпидемиологического контроля. За три месяца интенсивной зубрежки разбавленной практическими занятиями ученики твердо усвоили, на уровне армейских санитаров, первичные действия при ранениях, переломах. Затвердили и взяли с собой методички с цветными иллюстрациями по симптомам наиболее опасных заболеваний: все виды чумы, оспы, тифа как брюшного, так и сыпного, сибирской язвы, холеры и дизентерии. В основном их обучали не лечению этих болезней, а санитарно-гигиеническим мероприятиям по их предотвращению, распознанию их симптомов, первичных карантинных действиях при подозрении на появление данных заболеваний. Но и простое лечение они могли также назначить, в основном простудные заболевания, могли принять роды. Более углубленные знания местным так же давали. Так Пирогов совместно с попавшими с ним тремя врачами продолжили обучение студенток, упирая в основном на практику, получилось, что-то похожее на знакомую всем врачам интернатуру. Фельдшера и медсестер общими усилиями в ударном темпе подтягивали до уровня студенток, слава богу, среднемедицинское образование и кое-какая практика у них была. И все вместе они получали от Никиты Николаевича более обширные знания по военно-полевой хирургии, в связи со сложившейся ситуацией выдвинувшейся сейчас в основное направления деятельности мед подразделения 'витязей'. Обучаясь сами, попаданцы в тоже время обучали и местных парней с девчатами. Каждая взяла себе на обучение по паре 'студентов', были такие 'студенты' и у Пирогова, вот их то он и отправил с полусотней Монахова в Ливонию. Большинство обучающихся были парнями лет по 16-18, и только у Бастиной и Свиридовой обучались пары девчат, но это из-за специализации самих учителей - педиатрия и гинекология, направлять таких больных к лекарю мужчине явно не стоило. В общем, учеба этих учащихся шла, хотя и не без проблем, но и без срывов, а спокойно и методично. Вот и отловил Пирогов, по своей привычки Черного вечерком 29 августа и опять вывалил проблемы на бедную полковничью голову, правда, проблему давно назревшую, которую необходимо начать решать уже сейчас, однако от этого головняки у руководства не стали меньше. Начал Никита Николаевич свою речь с рассуждений о не боевых и санитарных потерях в современных им сейчас войсках. Продолжил о санитарно-гигиенических мероприятиях в армии, с предложением о введении запрета на питье в походах сырой воды, об обязательном кипячении этой воды. Введение индивидуальных фляжек, котелков, кружек, ложек для каждого воина. Обязательного мытья их горячей водой и ошпаривания кипятком. По возможности покрывать внутренние поверхности фляжек, котелков и кружек серебром, а ложек так и вовсе штамповать из серебра. Запустить в производство и поставить в войско походные кухни из расчета одна кухня на сотню. При переходе на Урал походные эрзац - кухни очень помогли сберечь жизни и здоровья переселенцам.

Выслушав главного эскулапа, полковник в ответ спросил: - Никита Николаевич, а от меня ты что хочешь?

- Так указания о проведении высказанных мной мероприятий.

- Кто у нас отвечает за все вопросы, связанные с медициной. Ты. Вот тебе и карты руки. Твои предложения по медицинской части, указанные тобой в васкнарвском докладе мы выполняем. Так вот и 'роди' ещё одну бумагу, обзови её хотя бы каким-нибудь наставлением по санитарии в войсках, а то в этой области каждый сотник сейчас делает, то во что горазд. Ни какого единообразия. А по серебру, явно не потянем. Нам серебра на оплату закупок не хватает, а ты предлагаешь его на полевую посуду потратить. Нет, в настоящее время даже и не мечтай, придумай какой нибудь другой способ обеззараживать посуду. Переговори с Ивлевым-старшим и его химиками. Вот когда встанем на ноги, тогда и к серебряному покрытию и драгоценным ложкам вернемся.

- Командир написать такое наставление, о санитарии и гигиене в войсках, не сложно. Но как его в жизнь провести. Деньги нужны.

-Ты Никита напиши наставление, приложи к нему смету на её реализацию. Полевые кухни, индивидуальная посуда, только без серебра, и иное я поддержу. Да и другие, я думаю, не будут возражать.

-Я еще не все рассказал. Не высказал свою идею о сортировки раненых, для чего создать отдельные подразделения, именно для оказания помощи, тем раненым, которых после боя смогут привезти на пункт их товарищи, или которые сами смогут туда добраться на своих ногах, то есть легко раненным и с ранениями средней тяжести. Хотя какая она моя. Сортировать раненых кому можно помочь, а кому уже нет, начали еще в 19 веке. Но для нынешнего времени она новинка. Вот и предлагаю, начать создавать что-то похожее на наши медсанбаты и мед роты. Начнем с полков, в них рота, в дивизии уже батальон будет. Однако опять упираемся в кадры. Мы готовим пару десятков более менее подготовленных специалистов на уровне фельдшеров нашего времени. Но выпуск не ранее чем через год. Набрали второй набор санитаров. Эти поскорее, но знания минимальные. Вот- протянул хирург Мечеславу пачку исписанных чернилами листков, по виду уже местного производства- моя программа подготовки войсковых лекарей-хирургов, рассчитана на минимальное время в три года, но при интенсивной круглогодичной подготовке с ежедневными практическими занятиями. С октября уже нужно начинать. Мы с девочками отобрали полторы сотни кандидатов, в основном молодых мужиков. Но имеются и прелюбопытные кандидаты в студенты. Немного, но с десяток уже пожилых, для местных естественно, сорокалетних мужиков и баб, занимавшихся лечением и до нас. Познакомились с нашими методами и возможностями и не смотря на возраст загорелись овладеть новыми знаниями. Все-таки мы русские не угомоный народ. Вроде уже и в годах, а подвернулась возможность узнать что-то новое и вот переселились на край земли.

- Ты так Коля и до университета у нас в Питере договоришься.

-А что нужная организация. Смотри - загоревшись, заговорил хирург - медицинский факультет мы уже имеем, на базе моих курсов военных лекарей- хирургов. Хотя в настоящее время первым надо делать богословский. Но медицинский второй однозначно. Потом механический, Свиридов со своими мехами поддержит. Ивлев с химиками, химический протащат. Швидко со своими не отстанут, пока ветеринарный не откроете. Геологи за геологический факультет будут, стоят горой. Металлурги и кузнецы с Певцовым во главе не успокоятся пока факультет металлургии и металлообработки не откроют. А там и строители подтянутся со своим архитектурно-строительным. За ним и кораблестроительный факультет открывать потребуется. Ирина Викторовна за сельскохозяйственный-агрономный ратовать будет. Там и до электротехнического и связи не далеко. Степан Эдуардович уж жалуется, что ему бухгалтеров, финансистов, экономистов и даже местных юристов не хватает. Вот и еще пара факультетов финансово-экономический и юридический. Ну и основа основ педагогический, без учителей ни куда не денемся. Это я по обучение штурманов и армейцев не вспоминал. Они, скорее всего и у нас будут обучаться отдельно от остальных. И что у нас в итоге, получается четырнадцать факультетов, только так навскидку насчитал.

-Да не хилый ты Никита Николаевич университет замыслил. Идея хорошая. Но к сожалению на данное время для нас не осуществимая. Ни денег, ни преподавателей нет. Лет через пять или позже, как появятся деньги, свои грамотеи подрастут, выучатся, чужих пригласим. Вот глядишь, и откроем альма матерь в нашем городе. А пока открывай училище военных лекарей и продолжай набирать людей на санитарно- гигиенические курсы.

-Так что по моим предложениям?

-Оформляй в идее армейского наставления и программы обучения, приложи смету расходом, обсудим. Утвердим, ну может не без замечаний и урезания, и профинансируем, поможем. А по кухням и посуде уже сейчас можно давать поручения металлообработчикам и химикам на разработку образцов, отработку технологии их изготовления. И все давай уже закругляйся, спать пора. И что у тебя в привычку вошло вылавливать меня, где ни попади. Нет бы как другие, встречаются в рабочее время и обсуждают свои мысли и прожекты. Ты же всегда перед сном норовишь меня озадачить.

30 числа случилось сразу два события. С утра прибыл гонец с письмом от Подопригоры, в котором он сообщал, что остался на Хортице зимовать, на Урал пойдет в конце весны следующего года. Приведет с собой не только стадо волов, но и не малое число переселенцев, которые по весне перейдут в русские пределы и дождутся его со стадом и нанятыми для охраны черкасскими казаками. А после полудня возвратился Монахова из набега в Ливонию, приведя с собой свыше четырех тысяч взрослого полона, который и загнали на карантинный остров почти на месяц. Убрали людей с острова только в конце октября и уже по застывающей реке большинство из них перебросили в район Орска к месту их постоянного проживания и работы. В окрестностях Петербурга осталось чуть более сотни семей сервов, распределенных по деревням бояр. Вот по поводу возвращения Монахова и собрались оказавшиеся в Петрограде и его окрестностях 'витязи' в только, что отстроенном зале собрания своего клуба, где отчетом-рассказом о походе выступил Монахов.

Ямм-на-Желче- Ливония западный берег Чудского озера. Июнь- сентябрь по новому стилю 1553 года РХ.

-Товарищи бояре докладываю по итогам рейда в Ливонию.- начал свою речь Монахов, перед собравшимися в зале собраний дворца боярского клуба 'Витязь' в г. Петрограде, друзьями попаданцами.

- Да брось Ильич ты так официально, все ведь свои, просто расскажи как сходили- перебил докладчика Батов.

- Так товарищ капитан я ж о проделанном отчитываюсь, как же иначе - начал было возражать бывший ротный старшина.

- Ильич, Данилыч прав, мы теперь одна семья и нечего официоз и службу разводить, не среди местных и не в бою - поддержал бывшего ротного Черный.

- Как хотите. Так я продолжу- согласился с ними Монахов и продолжи рассказ о Ливонском рейде.

- Вышли мы из Петрограда одиннадцатью кораблями. На Волге Молот с тремя ладьями ушел к Жигулевским горам, в Нижнем отстал от нас Бугровский ушкуй с его приказчиков. Дальше вверх по Волге пошли семью ушкуями. Прошли Тверь, за ней чуток поднявшись ушли на правый берег в её приток Вазуза, по которой поднялись до волока, по нему перешли в Вязьму, по ней вниз до Днепра. В районе Смоленска Подопригора с парой ушкуев ушел от нас вниз по Днепру. А мы пятью судами пошли на Катынь, с неё на волок и в Касплинское озеро. Так и шли, чередую реки, озера да волоки, пока не вошли по Ловати в озеро Ильмень, где и разошлись с тремя ушкуями Тищенко и Козлова. Они пошли к Волхову и далее по Неве до Курковки, а я на своей паре ушкуев вошел в Шелонь. Из неё в Узу, потом волоком в Черех и вот она Великая. А там и Псков. В него правда не заходили, прошли мимо, высадив десяток добровольцев для вербовки наемников, а сами пошли через озера к Желче в Ямм-на -Желче.

Пришли в слободу, как не странно ни чего не порушено, как уходили, закрыли двери и ворота, подперев их, так и стоят закрытие, подпертые. За неделю обжились, карантинные шалашики построили на лугу, пункт питания оборудовали, отхожие места выкопали. В общем, подготовились к встрече бойцов, сидим, ждем. На восьмой день начали прибывать люди, шли не то, что по одиночки, а партиями человек по десять - двадцать. Прибывших твои 'медики' Николаевич, осматривали, такие важные, значительные лица делали, интересно на них было посмотреть. Но дело знали, как ты сказал, так и делали, ни на йоту от твоих указаний не отступили. Всех вновь прибывающих сперва серной мазью измажут, потом часика через два-три в баню, а вещички на прожарку. И все бы хорошо, кабы часть новеньких семьи свои с собой не поволокли. Вот тут проблемы начались. Как чужой мужик да баб с девками в неглиже смотреть будет и лапать их. Хорошо, что они по возрасту еще и бороды не брили, с трудом в конфликтах протаскивал их как малых дитяток. Но если бы не угроза отказа в службе, этот бы финт у меня однозначно не прошел бы. Очень уж хотели поступить к нам на службу и уйти из Пскова. Чума уже второй год свирепствует. По зиме поутихла, а с весны опять усилилась, но в этом году людей меньше померло, чем в прошлом. Вот в пятьдесят втором, десятки тысяч закопали. Нет, все-таки вовремя мы с псковщины ушли. И до нас могла бы зараза добраться, не смотря на карантинные мероприятия Николаевича. Дня за четыре все навербованные бойцы прибыли к нам, вернулся и десяток вербовщиков. Вербовщики отработали на отлично, Командир, их поощрить не мешало бы. Всего у меня под командой оказалось триста шестьдесят четыре бойца, из них со мной полсотни пришло, остальных на месте наняли. Пока пару недель сидели в карантине, да неделю сбивали ватагу в боевое подразделение, вот и август настал. 1 августа мы и пошли в первый рейд на западный берег Чудского озера. Для нас сходили удачно, прихватили почти пятьсот душ полона. Высадились с лодочек перед рассветом сразу в пяти местах, да и прошлись 'частым бреднем' по береговой полосе. Вычистили подчистую все приозерные деревеньки. К обеду уже назад пошли. Разгрузились в слободе и 3 числа опять в рейд, оставив с полоном шесть десяткой воинов для охраны и обороны. На очищенном от жителей берегу, одним отрядом, высадились ночью часика в три, перевезли на сушу прихваченных с собой десяток лошадок, и пошли сторожко вглубь Прибалтики, к четырем заранее установленных объектам. На рассвете вышли к башне. По отработанной нами схеме взяли башенку на саблю. Я из 'Винтореза' угомонил часового, скобари большую баклажку пороха к входной двери присоединили и рванули. Дверь вынесло качественно. Вот в свободный вход, прикрывшись щитами, и рванули боевые пары наших бойцов. Я даже и не вмешивался. Сразу пошел на кониках с сопровождением к другому отряду, обложившему следующий замок. Он так же оказался небольшим вассальным замком. Я опять отработал часовых, на конь и на третью точку. Благо расстояние в той Ливонии плевые, километрах в пяти, максимум в шести друг от друга те замки стояли. Третий уже более менее на замок был похож, но только маленький. Хотя как для меня, так больше на трех этажный домик размерами метров десять на пятнадцать, с парой надстроенных на крыше по углам башенками. Там опять 'Винторезом' по охране поработал. На четвертый объект не пошел, там и без меня с укрепленной мызой справится, должны были, и справились. В общем, по этим замкам ни чего интересно. Взяли на рассвете, сонных, часовых в тихую постреляли, единственное, что потом пришлось, лично по чердакам башен лазить на карачках и искать пару пуль, вылетевших из черепов часовых, в одном случае и шлем не помог, насквозь пробила. Двери открыли 'универсальным ключом', порохом. 'Пластилин' конечно лучше, но где его было взять. Трофеи не плохие взяли, одиннадцать боевых коней, полтора десятка выездных и рабочих, монет серебряных почти пять тысяч прихватили, как полагается кубки, тарелки, чашки из серебра не забыли, да и от другой посуды не отказались. Замки выгребли подчистую, напоследок перед уходом подпали и их и сервские халупы. В округе наловили почти две тысячи человек, в основном сервы и их домочадцы. Но смогли прихватить и хозяина одного из замков Анно фон Зангерхаузен фон Розена вместе с его семьей. Остальные владельцы либо отсутствовали, либо успели схватиться за меч и легли в замке со сталью в теле. Вдов с детьми я с собой привез, может, на что и эти ливонские дворяночки с отпрысками сгодятся. Побережье почистили основательно, после нас только обгорелые руины и пепелища остались, да редкие людишки уцелели. Правда погибших и с полсотни не насчитать, в основном всех с собой забрали для переселения. После полудня отошли от ливонского берега и к вечеру уже были у русского побережья. В третий и крайний в этом походе рейд вышли 6 августа, оставив в слободе совсем мало воинов, усиленный десяток, только для обороны поселения. Для охраны полона баб и мальцов лет по 13-14 использовали, благо к полону успели присмотреться, тихий, послушный контингент попался. По-моему в Ливонии других сервов и не бывает. Решительных да свободолюбивых немчура видать уже вырезала, своеобразную селекцию провели, может быть рабом, пусть живет, не может, пусть умрет. И систематически поддерживали сложившийся порядок в популяции сервов. Решил в этом рейде пройтись по реке Омовжа или Эмбах по ихнему, на ней, как бусинки на нитке были нанизаны пара вассальских и три епископских замка, сам Дерпт, резиденция епископа и застежкой выступал монастырь аббатство Фалькентау, находящийся дальше всех из укреплений от Чудского озера. С озера вошли в реку, по ней опять до рассвета подошли к первому замку, я остался с полусотней для штурма, остальные пошли выше и осадили оставшиеся четыре ливонских твердыни. С первым замком справились в легкую, опять попался вассальский. Убрал из безшумки часового, бойцы дверь вынесли пороховым зарядом. За полчаса управились. Два десятка оставили для мародерки и охраны трофеев, а с остальными тридцатью бойцами пошел на струге вверх по реке. У следующего замка остановились, посмотрел, управились без меня. Замок Дерптского епископа, укреплен явно слабо. На мой взгляд, так это двух этажный каменный дом с двумя входами, выходящими на противоположные стороны, закрытые деревянными сбитыми из плах дверями, даже не оббитыми железными полосами. Узкие окна на уровне второго этажа, штук по пять-шесть на стену, практически плоская крыша крытая черепицей. Вот и вся епископская твердыня. Скобари и не стали заморачиваться с осадой. Окна-бойницы взяли под прицел, прикрылись щитами и за полчаса вырубили топорами обе двери. Потом вошли в замок. Сопротивления, ни какого и не было. Забрал из этой полусотни два десятка и дальше в ушкуи со стругами, подниматься до следующего замка. Опять оказался вассальный, и опять без меня эту четырех этажную башню взяли. Даже и штурмовать не пришлось. Владельца с семьёй и большей частью кнехтов дома не было, говорят, что в Ригу отъехал. А оставшейся паре пожилых кнехтов, прислуга не дала оказать сопротивления, заблокировали их и открыли дверь. Да и сами кнехты видно было, что не сильно-то рвались в бой. А слугам без разницы кому служить. Да и слух прошел, как после узнал, что московиты ни кого без надобности не убивают, а забирают с собой на Москву. Рубят только тех, кто за оружие хватается и на них набрасывается. Мне в этой башенке делать было нечего и увеличив свой отряд еще на тридцатку мечей, продолжил путешествие вверх по реке. Подошли до четвертого замка Варбеке, этот, как и следующий за ним в верховьях реки Ольденторн, принадлежал Дерптскому епископу. Вот их то с наскоку взять то и не получилось, хотя и выделялось на их захват по сотне штыков, в отличии от полусотен, выделенных для захвата трех предыдущих замков. Подошли, осмотрелся в течении получаса, пригласил отцов командиров наемников, изложил свой план, приказал идти к своим бойцам и готовиться. Еще через полчаса приступил к работе. Пару магазинов истратил, но подавил арбалетчиков в бойницах, ни кто из них не решался больше соваться к ним из под защиты стен. Как только перестали лететь болты со стен в скобарей, те скоренько подбежали к воротам и подсунули под них пороховую колбаску. Итогом их деятельности стали вырванные из проема ворота. В открывшийся проход и устремились почти две сотни воинов. За час и с этим замком закончили. Почти весь этот час я трупы осматривал, сортировал. С моими пулями в сторонку отложили, да с собой дал команду забрать. Потом на обратном пути, с другими телами, помеченными винторезовскими пулями, с камнями на шеи и ногах посередь озера потопили, для страховки. Мало ли, что, а так трупы однозначно не найдут. А и найдут, то рыбки к этому времени тела объедят и пульки повытаскивают. На мародерку три десятка оставил, остальные полторы сотни к крайнему в этом рейде замку повел. Около него мы в почти правильную осаду сели, только траншеи и минные галереи не рыли. Обложили и проторчали остаток дня, ночь и только в конце ночи, часика в четыре, по туману, снял я с часовых. А псковичи подобрались к воротам и опять 'колбасой' из пороха угостили ливонцев. Пробуждение для обитателей замка было однозначно не приятное. Сперва мощный взрыв, были бы в окнах замка стекла, повылетали бы напрочь, потом московиты с обнаженным оружием около ночного ложа. И эта цитадель не устояла, пала через сорок минут после начала штурма. Я оставив полсотни сабель в замке для его окончательной зачистке, сбору трофеев и при необходимости обороне, с остальными двумя сотнями быстрехонько побежал на ушкуях и стругах к монастырю Фалькентау, где к этому времени собрались почти все людишки из окрестностей, укрывшись за его стенами от нас. Пользуясь туманов и предрассветной мглой чуть ли не на цыпочках прокрались мимо дерптских стен. Уключины салом забили, весла тряпками замотали, с себя все оружие сняли, что-бы ни что не брякнуло, не звякнуло, не плеснуло. Прошлись по реке как в том анекдоте, медленно и печально, но еще можно добавить аккуратно и осторожно. С первыми лучами солнца были уже у стен аббатства, и ливонцы не обманули наших ожиданий. Не зря тянул я со штурмом Ольденторна, давая время разойтись вести о нашем появлении по окрестным деревушкам и на переезд в монастырь под защиту его стен населения округи. Вот народишко то и ломанулся спасаться от находников за стенами монастыря. В общем, оправдали наши надежды, сами собрались практически все в одно место. Нам и бегать по округи разыскивать их не надо стало. Вот они за стеночкой, заходи, да забирай. Денек постояли под стенами, почистив огнем округу от строений, а под утро по обычно схеме, принесшей мне опять полчаса поиска пуль с лазаньем на коленках около бойниц, зашли и в течении сорока минут забрали всех кто находился в монастыре. И уже после полудня, оставив за спиной пылающие развалины монастыря, отплывали от монастырских причальных мостков, пока рыцари с кнехтами местного епископа из Дерпта не подошли, путь для них короток. Мы чуток сам город, резиденцию епископа, владельца этих земель не штурманули и по всему пришло время уносить ноги, время прошло достаточно и вассалы должны были начать собраться по требованию епископа у него в замке. В любой момент могли подняться к нам снизу или спуститься сверху до оставшихся моих отрядов воины местного владетеля. Вот и пришлось срочно уходить, хотя предлагали 'орлы' - скобари задержаться еще на денек, мало им добычи еще больше захотелось. Пришлось рявкнуть, приструнить. Чувствовал, что все, вышло время, если не уйдем, простоим, хотя бы еще сутки, зажмут нас на реке. Мимо Дерпта, прижавшись к противоположному левому берегу, прошли с боем, отделавшись малой кровью, с нашей стороны не менее десятка раненных, с немецкой не знаю, но наверное тоже потери имелись. Постреляли друг в друга из луков да арбалетов и разошлись. Видимо то, что мы с верховьев придем, новостью оказалось для епископских командиров. Не успела до них вовремя дойти информация о осаде и падении Фалькентау, вот и не ждали нас, не подготовили встречу. Да видимо и войско еще не собралось, времени-то прошло не много. Первые сутки еще не знали о нашем рейде, вторые только узнали и разослали приказы о сборе. Дня два-три на сборы, день на организацию, вот и не успевали нас перехватывать. А выйти не в полном составе видать их военноначальник не рискнул. Так и скатывались вниз по реке, вбирая в караван суденышки и плоты с полоном и иной добычей, оставляя за спиной горящие господские замки и хижины сервов. На ночь остановились на чудском берегу, переночевали, утром вышли в озеро, благополучно пересекли его и ближе к вечеру подошли к Ямму-на-Желче. Шли так тихо по причине низкой скорости плотов, на которых везли захваченный скот, в том числе и три десятка волов, забранных в монастыре. Вот они то сильно и тормозили караван. Хоть и вели их на буксире, но скорость упала сильно. Вот и шли через озеру почти весь световой день. Дня через три узнал, вовремя ушли, на следующий день вышла из Дерпта рать числом более тысячи ратников, из них боли пятидесяти рыцарей, остальные кнехты епископа и его вассальных рыцарей. Но мы к этому времени уже были в озере и нагнать им нас ни как не получалось. В этом рейде потеряли порядка двух десятков убитыми, это при первичных штурмах двух крайних замков, да раненных три дюжины, к счастью все выжили, во всяком случае уезжал, все были живы. Зато с добычей вернулись, только полона не менее двух тысяч человек привезли. Коней, не считала сервских кляч, часть которых оставил в слободе, как часть оплаты за поход, двадцать три головы из них шесть рыцарских коней. Коров, овец, свиней и кур, так же передал в оплату за рейды, с ними же ушла и другая добыча. Себе, по согласию с наемниками, кроме полона, забрал золото и серебро в монетах, посуде и ювелирных изделиях. А так же волов и часть коней, которых отправил в Курковку, будет, на чем товарищам в Петроград возвращаться.

Командир твое поручение выполнил. Письмо бургомистрам и магистрату города Нарвы о выдачи подателю сего письма, как представителю его светлости герцога фон Шварца пятидесяти тысяч полновесных серебряных талеров за охрану города и обязательства не захватывать город Нарву, его граждан и их имущества, согласно обязательства, заключенному между герцогом фон Шварцем и бургомистрами и магистратом города Нарвы от 5 октября 1552г., вручил. Сперва направил в Нарву письмо-напоминание от своего имени, для чего пришлось отпустить в качестве 'почтальона' фон Розена, назначив им встречу около Гдова 16 августа. Перед уходом на Урал, зашел в Гдов к Плещееву, поклонился подарком в тысячу серебряных талеров, наместник обещал поддержать нашу слободу, с окружающими её новыми деревеньками, принять ласково и не обижать назначенного в слободу боярина. Как обговаривали, пообещал каждый год по пять сотен талеров за поддержку нашего форпоста на Желче, ему передавать будет Ямскожелченский боярин. Так что оставшимся в слободе дал указания запасать за зиму бревна, доски, камень, кирпич с известью, а по весне кто-либо из нас туда придет и организует строительства каменных бастионов и казарм в слободе. Вот и будет нам оперативная база для набегов в Ливонию. Там же, около Гдова, встретил представителей нарвского магистрата, привезших оговоренную сумму, к переданной через фон Розена дате и месту. Привезли в серебряных монетах, в основном в талерах. Так, что принимай Командир денежку 'дань' нарвскую. Заодно проводил и десяток наемников, перегоняющих в Курковку волов с конями. Так что в Гдове за раз три дела сделал.

Вернулся в слободу и 16 августа отошли караваном от пристаней, начав путь к конечной его точкой в Петрограде. По рекам с озерами и волокам прошли без каких-либо излишних проблем.

-Как совсем без проблем? - не поверил Воротынский.

-Да нет, как не без них- возразил Монахов и продолжил - С полоном по первости на волоках намучились. Ни чего потихоньку научились как себя вести. На третьем уже как рота морпехов и высадку и посадку на плавсредства производили почти в идеальном порядке. А на переволоке из Самары в лодии и иные посудины садились даже с перекрытием нормативов и ни кто за борт не сверзился. Пока переходили, вдалеке все время приличный отряд ногаев маячил. Очень, знаете ли, способствовал скорости и порядку среди полоняников. Особенно когда предварительно все дорогу, так не навязчиво объяснять, что дикие кочевники в Тартарии, куда они едут, делают с попавшими к ним в руки европейцами. Так и дошли до места. Сейчас полон на карантинном острове обитает, а экипажи судов и охрана с семьями на том берегу Сакмары проживают. Хотя карантин по моему излишен, если бы что было, уже в дороге проявилось бы.

- Владимир Ильич, лучше перестраховаться, чем получить какую-либо заразу. -возразил на последнею тираду рассказчика, Пирогов - Так что недельку еще минимум в шалашиках поживут, благо днем температура нормальная. Ночью примораживает слегка, так 'буржуйки' благодаря Певцову с Петровым, в шалашиках имеются, проживут.

- Вот именно- поддержал своего доктора Черный- Все равно у нас нет пока готового жилья для всех вновь прибывших. Через недельку как раз и у нас и в Орске доделают домишки. Вот и обновят новоселы новую жилплощадь. Извини, что перебил Ильич, продолжай.

-Да я уже почти закончил. - продолжил далее свой рассказ Владимир- Осталось подвести итоги. Итог, потерь для нас нет, убитые и раненные наемники для разовых рейдов, я считаю, к нам не относятся. Имеем некоторые расходы на организацию и проведения похода, перекрытые доходами, полученными от рейдов. Приобретения триста сорок девять нанятых уже на пять лет воинов, пока ходили в рейды еще семьдесят человек пришли в слободу, почти все переселились к нам с семьями. Значить это практически наши воины до конца их жизни. Приведено свыше четырех тысяч душ пленников, а именно четыре тысячи двести шестнадцать человек, для нашей экономики вливание такое количества рабочих рук очень большое подспорье. Привезено сто тридцать семь тысяч талеров серебром, из них пятьдесят тысяч 'дань' из Нарвы, шестьдесят две тысячи в монастыре взяли, двадцать две тысячи в замках при третьем рейде и пять тысяч в замках при втором рейде. Серебряной и золотой посуды и ювелирных изделий еще на двенадцать тысяч с гаком. В Курковку перегнали тридцать ливонских волов, помельче будут, чем малороссийские, но груз везут такой же как и их малороссийские собратья и сто восемь лошадей, отобрали лучших, сервских кляч не брали, их, а так же сорок человек замковой прислуги и тридцать семей сервов, оставили в Ямме-на-Желче, с гарнизоном в полсотни воинов. С воинами в слободе и их семьи остались жить. Так, что у нас имеется оперативная база на границе с Ливонией для набегов, при необходимости, на её территорию. Нужно назначить кого-то из наших бояр командиром, привезти крепостные пушки для обороны стен и полевые с морскими, припасы к ним, укрепить поселение и можно не сильно бояться за судьбу слободы, отобьются от приличного отряда. Вот и весь мой рассказ.

С этими словами Монахов промочил горло стоявшим на столе поостывшим сбитнем и сел на табурет, с которого он встал при начала рассказа. Обстановка в зале собраний была еще спартанская, откровенно бедная и простые табуреты использовались одноклубниками постоянно, не мало не заморачиваясь их простотой и откровенной бедной отделкой.

- Спасибо за информацию о походе и благодарю за его отличные результаты- поднявшись со своего места заговорил Мечеслав- теперь у нас остался на повестке дня крайний вопрос. Кто пойдет на боярство-воеводство в Ямм-на-Желче? У кого какие предложения?

- Разреши Командир- спросил слова Золотой, буквально за час до собрания прибывший в Петроград из Орска, где он в последнее время проживал почти постоянно.

- Прошу Степан Эдуардович- разрешил полковник.

- Я вижу единственную среди нас приемлемую кандидатуру на занятие этой должности. Я думаю самый подходящий кандидат на должность коменданта нашего форпоста на псковщине это старший прапорщик Тищенко Аркадий Степанович. Обосновываю своё предложение- человек уже в годах, опытный, рассудительный, грамотный, военный и в то же время не чужд хозяйственной деятельности. Может самостоятельно осмыслить полученную информацию и принять по ней решения, а так же выполнить это решение. И опять-таки он один из немногих их нас, кто пока не закреплен за конкретным делом. Так, что предлагаю, по его приезду зимой, обговорить с ним этот вопрос и при его согласии весной 1554г. отправить его с пушками, припасами и монетами в Ямм-на-Желчи на боярство-воеводство.

-Есть другие предложения по кандидатам. Нет. Хорошо. Голосуем. Кто за назначения в Ямм-на-Желче Тищенко, голосуем. Против. Нет. Воздержавшихся нет. Принята. Будем уговаривать Степановича на эту должность. Все официальная часть закончена. А теперь прошу к столу и начнем не официальную часть.

После этих заключительных слов Черного, остальные попаданцы-бояре поднялись, задвигали разнокалиберной мебелью для сидения и потихоньку направились в столовую клубного дворца.

Русский анклав 'витязей'. Октябрь-ноябрь по новому стилю 1553 года РХ.

Хозяйственные дела у 'витязей' шли не сказать, что прекрасно, но хорошо. Окончилась начавшаяся в сентябре уборка урожая, давшая не плохие результаты. Очень большую помощь в экономии времени при жатве зерновых оказали изготовленные и переданные в каждое боярское хозяйство конные жатки, в каждую усадьбу передали как минимум одну жатку, в некоторые смогли выдать и по две. Крестьяне в работе смогли оценить механизацию уборки урожая и заготовки сена. Туже картошку реконструкоры уже смогли включить в свой рацион, пока в качестве праздничного блюда. Но еще один такой урожай и можно передавать семена картофеля аборигенам для высадки и учить их работе с новой культурой и способам её употребления в пищу. Своего зерна, как и предполагали, при увеличении населения не хватало. Выручил пришедший с зимовкой в Петрограде, караван, привезший среди прочих товаров и ранее заказанное зерно и крупы. Под будущие посевы вспахали огромные площади целины, оставив её в зиму не засеянной. Не зная точно годовую погоду, с посевом озимых в этом году решили не рисковать. Сперва присмотреться к природе, а потом и начинать озимые сеять. Необходимость в резком увеличении засеваемых площадей была обусловлена грядущей засухой, которая должны была случиться в 1555 или 1556 годах и продлится три года, усугубленной зимней гололедицей покрывшей степь. Вот и готовили землю под засев зерновыми и крупами, для создания больших запасов круп, зерна, как пищевого для людей, так и фуражного для скота. Как спутница неурожая и засухи с зимним гололедом и последующим голодом, должна была прийти чума. Для противодействия будущей эпидемии Пирогов с девчатами -медиками, засели за составления подробного плана профилактики именно этой конкретной эпидемии. В рамках этого плана решено было создать специальные противочумные посты, подготовку персонала для которых начинали с января следующего года на медкурсах, набор на которые так же увеличили. Для выпускников курсов, уже работающих в поселениях анклава, разрабатывались дополнительные методички именно по приходу чумы от степняков во время засухи. Подобные методички, о профилактики чумы и о поведении в очаге эпидемии, если не повезло, подготавливались и для населения с войсками. Сена на зиму заготовили для всех своих не маленьких табунов, стад и отар переселенцев вдоволь, даже больше чем нужно, для этого были у руководства анклава свои причины.

Механизация заготовки сена дала, кроме экономии время и увеличения количества заготовленного сена еще и высвобождения мужских рабочих рук, которые были использованы для строительства боярских острогов, в первую очередь стен с башнями по бастионному типу и ворот. Благодаря чему к октябрю были возведены стены и другие защитные сооружения во всех боярских острогах. Дома бояр так же были возведены практически во всех фортах к началу октября, во всяком случае, под крышу были заведены все строящиеся здания. В конце октября все не доделанные внутренние работы были в домах закончены. Для работ в жилых усадьбах бояр-коннозаводчиков были направлены дополнительные бригады строителей, которые и помогли местным возвести не только боярский дом, окружающие его стены, башни, но и построили капитальные конюшни по внутренним периметрам острогов для коней-попадацев, с учетом увеличения первоначальных табунков. Пристроив к каменно-кирпичных засыпным стенам восьми метровой толщины, деревянные, из хорошего толстого леса, стены конюшен, обложив их со стороны двора кирпичом. На бревна стропил и обрешетки положили толстую волнистую черепицу. На покрывающую крышу черепицу дополнительно еще насыпали метр грунта и сверху по грунту, обложили камнем, как для тепла, так и для защиты от огня в виде горящих стрел и гипотетических артиллерийский ядер, гранат и бомб. Завезли дополнительно 'единороги' на крепостных лафетах, из расчета как минимум пара стволов на одну из сторон стены. Подбросили и боеприпасы, а орудийные номера за лето худо-бедно подучили в самих усадьбах из числа парней 16-18 лет, обитателей боярских вотчин. Таким образом, боярские остроги, окруженные прямыми стенами шириной и высотой минимум по шесть метров, с орудийными башнями бастионного типа, с орудиями в башнях и на стенах, опоясаны рвами, где сухими, а где и с водой, являлись непреодолимыми твердынями для кочевых орд. И даже турецкая армия и армии европейских государств, имеющие на вооружения артиллерию, если бы они каким-либо неведомым образом оказались бы на берегах Урала, с ходу не смогли бы захватить эти укрепленные поселения русских бояр в приуральских степях.

Времени, да и леса с камнем и кирпичами для строительства крестьянских подворий не хватила, но не идти же в зиму без жилья. Пошли на возведения времянок по малорусскому образцу, хаты-мазанки. Учитывая при этом особенности Уральских степей, все-таки в них холоднее, чем в приднепровских просторах. Хаты делали из двух рядов плетенок, обмазанных с обеих сторон глиняным раствором. В метровый зазор между плетнями затрамбовывали грунт, смешанный с сеном, вставляла коробы окон и дверей. Крышу так же покрывали двойным рядом тальниковых циновок, обмазанных раствором глины, между ними для тепла прокладывали разнообразные старые ненужные шкуры, кошмы, оставшиеся со времен перехода или полученные в качестве добычи у ногаев, перекладывая из сухой полынью, чтобы не превратить этот слой утеплителя в рассадник блох, вшей и клопов с тараканами. Сверху покрывали либо корой, либо камышом. Внутри хаты выкапывалась по периметру стен, с отступом около двадцати сантиметров от стены- циновки метровая яма, стенки которой так же укреплялись тальником. Билась русская печь, выводилась от неё на улицу так же глинобитная труба, в которой вставляли новшество, чугунную печную заслонку для сохранения тепла. Выравнивалась и утрамбовывалась на дне ямы глина, вот вам и пол. Навешивались двери, вставлялись в окна рамы, с каким-либо заменителем стекла, или без него, зато с прикрепленным на железный шарнир ставнем. Хлев и другие хозпостройки ставились либо таким же способом, либо по традициям соседнего Туркестана возводились из самана- кирпича сырца высушенного на солнце. При этом амбар для хранения зерна и других припасов, что из самана, что мазанка, возводился на метровых столбиках-сваях, для защиты от грызунов. В обязательном порядке ставилась баня для каждой семьи. И старосте деревни, всегда назначавшемся из русских крестьян переселенцев, вменялось в обязанность следить, чтобы каждую субботу все жители вверенному его попечению поселения ходили в баню и мылись. Нерадивых он имел право наказывать своей властью, не тревожа боярина и старосты властью пользовались-секли при нарушениях без долгих разбирательств. В дальнейшем, при возведении капитальных подворий, решено было строить все постройки под одной крышей, взяв за пример поморские избы. Местная особенность климата с ландшафтом, степь с её зимними буранами да метелями и летними бурями, сама подталкивала к этому решению. Жилые дома строились из бревен, которые, опять-таки из-за климата, обкладывали кирпичом или камнем, да потолще. Остальные постройки, кроме бань, которые так же возводились из дерева и откладывались как и дома, воздвигали из кирпича или камня, так же не экономя на толщине строений, особенно внешних стен.

Перед самым ледоставом для усиления охраны строительства Соль-Илецкого острога и впоследствии руководства крепости, соляными шахтами и окрестной территории направился на стругах и ушкуях боярин Котова Валерия Вячеславовича, имея под командой сотню пеших стрельцов, два десятка шести фунтовых 'единорогов' на крепостных лафетах с полностью укомплектованными номерами расчетов и большим количеством боеприпасов и пороха к ним. И это в дополнение к имеющимся на месторождении войскам: сотни стрельцов, конной сотни, шести орудийной конной батареи трех фунтовых 'единорогов' и крепостной батареи в два десятка шести фунтовых 'единорогов', с расчетами. С Котовым во вновь выстроенный Соль-Илецкий острог отправили резервный 'Северок-К'. А к середине ноября в Петроград вернулся Молот в сопровождении сотни кавалерии и конной батареи, приведя первый караван самостоятельно добытой соли, которая пришлась как нельзя к месту, ибо приспело время заготовки мяса. В возведенном родовом остроге боярина Котова, остался сам основатель рода с двумя сотнями пехоты и сорока 'единорогами' на стенах и башнях форта. Через неделю сотня кавалеристов и конная батарея ушли к месту своей постоянной дислокации - острог Котов- Соль-Илецкий. В дальнейшем вывоз соли для нужд анклава планировалось производит по рекам судами ранней весной и поздней осенью. Эта же соль использовалась и в конце декабре, когда после 'замирения' ногаев и 'принуждения их к миру', в низовья Яика, но все равно под большой охраной, направилась рыбная экспедиция, для лова 'красной' рыбы - белуги, осётра, севрюги. В основном добывали рыбу довольно оригинальным способом, хорошо опробованным в мире попаданцев уральскими казаками, багренье, то есть лов 'красной' рыбы баграми, который производился под льдом на так называемых зимовальных ямах-ятовях. Артель-бригада от шести до пятнадцати человек быстренько спускалась на лед и, прорубала его, артельщики опускают в воду багор и подцепляют им крупную 'красную' рыбу - белугу, осётра или севрюгу, лежащую в ятови или поднимающуюся из неё. Так же ставили под лёд и сети. Но больший улов и лучшую рыбу добыли все-таки при багренье. Выловленную рыбу тут же сортировали, какую просто заморозит, какую к посолу, какую для копчения. Провозились более недели, до конца декабря. Но это того стоило. Теперь анклав и так-то не бедствующий из-за отсутствия пищи, в том числе и рыбной, был обеспечен рыбой, если удастся сохранить улов, до самого лета. Многие из переселенцев, только сейчас и здесь смогли попробовать вкус 'царской' рыбы. И даже бывшие ливонские сервы, обельные холопы уральских бояр, попавшие в холопство к последним как пленники, возблагодарили свою судьбу, Христа и своих племенных и родовых богов, что попали в плен к московитам и были вывезены ими в эти, хоть и опасные, но благословенные края. Имея на столе каждый день мясное или рыбное блюда, они до конца не могли поверить в это. У себя в ливонии мясо они пробовали в лучшем случае считанные разы в год. Рыбка и то самая мелкая, 'сорная', на столе появлялась почаще, но тоже, если удавалось её поесть раз месяц, считали, что семья хорошо питается. Теперь, даже если бы их хозяева попытались бы по каким-то причинам отправить сервов назад в Прибалтику, то эта весть стала бы поистине черной для них, с паданием на колени ниц перед господином всей семьи с бабским воем и причитаниями-просьбами глав семейств о милости оставить их на уральской земле.

В конце ноября хорошие вести пришли из Орска, наконец-то вернулась поисковая партия Кортышева нашедшая в районе будущего Нижнего Тагила на реках Ис, Тура, Сухой Висисмус россыпи платины. Местные людишки за ножи из хорошей стали, показали и помогли собрать самородки и шлих ненужного им 'белого' металла, в том числе уникальный самородок весом 6250 грамм. Однако это уже земли Сибирского хана, а он ни какого разрешения 'витязям' на пребывание на своей территории не давал. Геологической партии просто повезло, что местные мурзы и сам хан просто не успели отреагировать на вторжение в свои земли. Если организовывать добычу, то опять война. Нужно ставить острог, посылать воинов с артиллерией, организовывать охрану рабочих на приисках, снабжения их и бойцов питанием, боеприпасами, инструментов и той же одежной. Все завозить под охраной сильного конвоя. На местные ресурсы рассчитывать нельзя, окрестные князьки по приказанию своего мурзы не дадут заняться заготовкой той же рыбы и мяса, будут из-за деревьев и кустов стрелы пускать да по ночам на станы наскакивать. И если прииск можно оградить секретами, и оборонить фортом, то охотники и рыболовы этого будут лишены в связи с экономической невыгодностью данного мероприятия, охраны будет больше чем работников и не возможностью перекрыть весь промысловый район тех же охотников. Кортышев привез с собой почти центнер сырой платины. На основе этого количества уже стало возможным производить экспериментальные экземпляры радиоламп. Технология изготовления стекло для них уже была отработана и ждала своей очереди. По отработки способов и условий изготовления остальных компонентов радиостанций разных генераторов, конденсаторов, диодов, триодов, Крупнов со своей группой так же не стоял на месте, и хоть и не быстро но технологии экспериментальным путем создавались и отрабатывались. Если так пойдет дело, то в полнее возможно в 1555 году лавры Попова и Маркони уйдут к Игорю. Да и каталитический риформинг (улучшение качества и повышение октанового числа того же бензина) прямогонных нефтепродуктов наконец-то сдвинется с мертвой точки.

Поставили на поток производства дульнозарядных ружей и винтовок с кремневым замком, прозванных аборигенами 'Сакмарочкой' и 'Уралочкой'. В качестве пуль в них использовали новинку для данного времени, так называемые пули Нейслера и Минье, прозванные кем-то из попаданцев 'Инь' и 'Янь', за их формы, при взгляде на которые, при определенной фантазии, можно увидеть схожесть с женским и мужским началом. Ружейный завод пока не вышел на расчетную мощность, продолжалось еще строительства ряда его цехов и других зданий, но уже на ноябрь месяц он ежемесячно выдавал до трехсот разнообразных длинностволов и до сотни короткостволов-пистолетов. Расширили 'модельный ряд' выпускаемых 'единорогов'. Для осады крепостей и их обороны и отработки технологии изготовления, выпустили экспериментальную партию пудовых и двух пудовых орудий, так же прошли партии двух, одна и полупудовых морских стволов. Ради эксперимента изготовили пока в единственном экземпляре и огромный 320-мм калибра трех пудовый 'единорог'. Ко всем новинкам соответственно разработали и изготовили лафеты. Заодно и решили вопрос с изготовлением орудий для московского войска. Передавать в Москву 'единороги' и соответственно не такой-то уж и сложный секрет их изготовления, 'витязи' не рискнули. Для царского войска изготовили три экспериментальных партии чугунных орудий по восемнадцать стволов с лафетами. Полковые 3 фунтов пушки калибром в 72-мм для конных полков и 6 фунтов пушки калибром в 94-мм для стрелецких полков. Предназначенные для стрельбы ядром до 600 - 700 метров, картечью до 300 - 350 метров. Со стволом длиной в 12-ть калибров. А так же полевые 12 фунтовые пушки калибром в 120-мм., со стволом в длину 18-ть калибров, весов в полторы тысячи килограмм. Начальная скорость снаряда достигала 400 м/с, дальность стрельбы до километра. Однако стрельба на большие расстояния не рекомендовалась, так как рикошеты были возможны только при стрельбе на треть максимальной дистанции. Стрельба картечью из полевых орудий велась на дистанцию до 400-500 метров. Пушка делала, как и хороший мушкетер 1 - 1,5 выстрела в минуту, а картечью со 150 -200 метров могла пробивать кирасы. Их испытания показали результаты худшее, чем у 'единорогов', но дешевизна материала, чугуна, перекрывала эти несколько худшие показатели. Все равно пушек с подобными характеристиками у окружающих Россию государств пока не было. Вот такие пушки с ружьями и пистолетами и решили преподнести в дар царю на следующий год, при поездке в Разрядный приказ, пора было потихоньку засвечиваться перед московским государем.

Идея изготовить минометы пока была отложена. Корпуса мин из чугуна отлили, но тормознуло все дело отсутствие достаточно мощной взрывчатки и бесшовных труб. А при проектировании казнозарядных нарезных пушек и гаубиц, еще и отсутствие специально оружейной стали для стволов и казенников с замками. Да и производство гильз для унитаров промышленность попаданцев пока еще не могли потянуть, просто не хватало мощностей, оборудования и обученных работников. Вопрос отложили на потом, но теоретически-экспериментальные работы велись активно. Те же самые причины заставили отложить на потом и выпуск магазинной винтовки с гильзами для её патронов. Хотя системы митральез типа Реффи и Гатлинга под патрон в твёрдой бумажной гильзе, могли быть изготовлены в ближайшее время, пока отсутствовало промышленное производство капсюлей, но экспериментальные образцы взрывались и инициировали основные заряды отлично. При изготовлении необходимого оборудования, постройки цехов и обучению работников, можно было начинать промышленный выпуск митральез под названием 'автоматическая картечница' или коротко 'автокар'.

На ранее построенных стапелях заложили десять не крупных суденышек типа река - море. Из них три уральские шхуны для эксперимента начали изготавливать из смешанного набора. Киль, шпангоуты и поперечные бимсы из стали, корпус, мачты и остальной рангоут, деревянные. Заодно опробовали и механические новшества по управлению парусами: паруса, у которых рифы берутся путем наворачивания их на рей, а не подтягиванием парусов к реям матросами, как делается в настоящее время, ручные лебедки с зубчатой передачей, винтовые рулевые приводы, помпы с маховым колесом и другие механизмы. Потренировавшись на 'кошках', сорские мастера приступили к изготовлению киля, шпангоутов, поперечных бимсов для первого рейдера. Лебедки, винтовые рулевые приводы, помпы и другая механика вместе с металлическими частями рангоута и такелажа также были запущены в производство. Приступили к отливке и проковке винтов, валов, оснований под двигатели и других шестеренок для пары КАМАЗовских дизелей, планируемых к установке на рейдер. Отливались на орудийном заводе, после проверки экспериментальных партий, двух, одно, полупудовые и четверть пудовые морские 'единороги', изготавливались для них корабельные лафеты. Заготавливали боеприпасы, ядра, бомбы с гранатами, мешочки с картечью и картузы с порохом.

И еще произошло одно замечательное события в жизни анклава 7 ноября. Состоялся разговор между Черным и Кротовой Ириной Валерьевной. Утром, после проведения планерки с руководством подразделений анклава в Петрограде и его окрестностям, в кабинет Мечеслава зашла, заранее приглашенная Кротова. Встав и попросив посетительницу присесть, полковник сел, после Кротовой, на свое место и начал беседу.

- Ирина Валерьевна Вы по образованию у нас филолог, если не ошибаюсь?

-Да Мечеслав Владимирович.

-Вот и хорошо. Не буду, ходит долго вокруг. Хочу поручить лично ВАМ, возглавить работу по созданию и выпуску газеты нашего анклава. А то у нас начался своеобразный информационный 'голод'. Вроде бы информация поступает, но как-то не так и не та. Мне и самому, если честно не хватает телевизора, хотя дома и смотрел-то его редко, радио, да тех же книг, журналов и газет на бумаге. Вот Вы и будете, кроме преподавания русского языка в кадетском корпусе и девичьем институте, еще и главным редактором и директором газеты, а в дальнейшем и нашего издательства.

-Так типографии нет, бумаги нет, специалистов и то нет.

-Дорогая Ирина, у нас у всех ни чего нет. Вспомните, как вы обучение организовывали. То же ни чего не было. Кстати, и в школу буквари с азбуками и прочими учебниками нужны. Вот и займитесь. Певцов лично приедет в Петроград и поможет Вам со шрифтом, наборными станками, печатным станком и прочей металлической машинерией. Кстати делайте сразу два вида шрифта наш и современный, для настоящего времени, то есть для 16 века. А бумага у нас имеется, газетной так просто много, еще из дома. Да и нашего производства отличная бумага пошла уже в промышленном масштабе, спасибо за это огромное Льву Симонову. Кстати, у нас имеется электронная походная типография, топлива у нас появилось, вот и её забирайте и в первую очередь распечатывайте имеющие у 'витязей' учебники, инструкции, наставления по всему, что найдете, не менее чем по сотни экземпляров. В том числе и все карты с лоциями, какие найдете, выведите на бумагу. А то мы с товарищами опасаемся, что вскоре наша электроника начнет 'скисать', ни что не вечно. Лет через двадцать у нас уже ни одного электронного устройства из нашего мира не останется. Вот и нужно успеть перенести на бумагу всю информацию, хранящуюся на дисках 'витязей' и у других владельцев ноутов с компами. Печатников с наборщиками подберите из местных, можно и женского пола, главное, что бы усидчивые, внимательные были и память хорошую имели бы. А на возраст, пол и физическое состояние не обращайте внимание. На все про все Вам с Певцовым отводится пара-тройка месяцев. На Новый год жду от Вас подарок - первый номер нашей газеты, название, как первый её главред, придумайте сами. И еще, для работы на электронной типографии привлекайте наших женщин, аборигенов не привлекать ни в коем разе, еще сломают. Наши хоть какое-то понятие имеют, и в потрохах типографии копаться не будут. А то местные очень любопытные, большинство все хотят узнать, как устроен тот или иной механизм, и бывает, ломают. Короче надо. Уговорил я Вас уважаемая Ирина Валерьевна.

-Даже я и не знаю, как быть и что сказать Мечеслав Владимирович.

-Да что знать, что говорить. Соглашайтесь. Не боги горшки обжигают. Ваше образование мы, если честно только в педагогике и в издательской деятельности использовать может. Да и мы все, чем можем, поможем. Разве не так мы другие задачи решаем. Навались все и глядишь, стронулась гора проблем с места, а дальше ответственный за направление рулит.

-Да я ранее нигде и ни кем не руководила.

-Я что ли войсками командовал или областью руководил. Из нас ни кто многие дела, которыми сейчас пришлось заниматься, ни когда не делай. У всех по два-три направления в работе, и еще пару-другую ответвлений от основных направлений курируют. Договорились. По рукам.

-Согласна. По рукам. Но вы уж помогите если что.

-Да куда и я, и все мы денемся с этой подводной лодки, конечно поможем.

На этом беседа с первым руководителем свежее образованного издательства реконструкторов, по её назначению на эту должность, закончилось.

Русский анклав 'витязей'. Степь в междуречье Волги и Урала. Сарайчик. Декабрь по новому стилю 1553 года РХ.

Декабрь начался хорошей новостью, 1 числа, вернулась московская делегация, а с ней и Тищенко привел из Курковки обоз и боевых холопов Куркова Павла Валериановича, остававшихся в невской усадьбе своего боярина.

Из Москвы вернулись не все, только Золотой и Медведев с Волковым. Историк Граббе остался в столице в представительстве Яицко-Уральских бояр. Делегаты сумели по случаю приобрести в Китай-городе за недорого выморочную усадебку. Находящуюся на участке развалюху, именуемую боярским теремом, снесли и успели выстроить из дерева нормальный дом в четыре жилья. На следующее лето, планировалось обложить дом, надворные хозяйственные постройки, да и сам заплот кирпичом и камнем, перекрыть крыши и представительства и хозяйственным постройкам черепицей, создать на всякий случай мини-форт, да и огню меньше пищи будет, в случае чего, что при частых в Москве пожарах очень актуально. Сама миссия увенчалась успехом. Алексей Адашев ухватился за предложение о создании 'Московской соляной компании' по добычи соли на Яике и её дальнейшей продажи. Тем более что половина прибыли от её деятельности будет течь ему в карман, и это без малейших расходов с его стороны. Он так захотел получить большую прибыль, что протащил через царское разрешение не только добычу и торговлю солью на землях Московского царства, но и продажу соли за границу. На фоне этого, царские разрешения на организацию двух остальных коммерческих учреждений 'Русско-Азиатского коммерческого банка' и 'Московской - Туркестанской торговой компании' прошли мимо его внимания, и почти не встречая какого-либо сопротивления. И не дорого обошлось, подьячим да писцам раздали не более двух десятков талеров серебром. Зато каждому предприятию выдали по отдельной льготной грамоте. Грамота для 'Московской соляной компании' давала право добычи, перевозки, свободной и беспошлинной торговли оптом и в розницу солью на землях Московского царства и за границей его земель. Грамота для 'Московской-Туркестанской торговой компании' давала право свободной торговли оптом и в розницу катайскими, индийскими, персидскими и другими сарацинскими товарами на землях Московского царства и вывоз их транзитом за границу. А так же права торговли русскими и транзитными товарами в чужих государствах. Грамота для 'Русско-Азиатского коммерческого банка' давала разрешение построить дворы банка в Москве, Петрограде, Казани, Нижнем Новгороде, Рязани, Твери, Смоленске, Пскове, Великом Новгороде, Торжке и в Холмогорах. В которых принимать и выдавать золотые, серебряные и медные деньги по заемным грамоткам (векселя и аккредитивы); давать деньги в рост нуждающимся, но реза-процент не должна была превышать десятой части от выданной суммы; хранить деньги бояр, детей боярских, купцов и иных людишек, выдавая их владельцам по их требованию, за что имел возможность временно пользоваться вложенными суммами. За использования обязался выплачивать владельцам вкладов один процент от суммы за год её хранения в банке.

Заодно Граббе возобновил связь с Сильвестром, который, оказывается, помнил боярина просившего у него священников для миссионерской деятельности среди диких кочевников и для окормления паствы во вновь организованных приходах. В ходе двух бесед он пообещал пересылать на Яик пресвитеров и частично выполнил своё обещание, с караваном прибыли пятеро попов, уже рукоположенных епископом Рязанской и Касимовской епархии на вновь образованные приходы. Привезших с собой большое количество икон и церковного убранства, часть из которого передал лично сам Сильвестр от своего имени, а список иконы Божьей матери от имени Ивана IV. Так же он обещал и выполнил и своё второе обещание, засветил перед царем попаданцев, рассказав ему о странных заморских боярах, которые пришли на Русь из-за моря и попросились на службу, попросив направить их на восточные украины, где и обосновались, укрепляя Московское царство и неся свет православия диким кочевникам. Царь заинтересовался этим рассказом, о чем свидетельствовал факт передачи иконы, но пока не велел прибыть к нему на аудиенцию, ни одному из своих украино-яицких бояр.

Привлечение новых боевых холопов, наем воинов, работников и привлечение переселенцев-крестьян, прошли то же не плохо. Крестьяне и большая часть ремесленников прибудут весной по воде. Пока для крестьян, решивших переселится на новые земли, подновили землянки в Нижнем Новгороде, оставшиеся от полона и начали их сбор в этом лагере. Конечно, лучше бы было им дождаться переезда в своих избах, но Юрьев день строго ограничивал сроки перехода землероба от одного боярина к другому, и кто не успел в отведенное время уйти со старого места, обязан был остаться до следующего Юрьева дня. Тем более что и шли в основном молодые семьи, бобыли и вдовы, априори не имевшие большого хозяйства и много имущества. С собой делегация привела сто шестьдесят три нанятых воинов, в основном из черносотенцев, ходивших с царем на Казань и теперь оставшихся без дела. От своей мирной профессии они отошли, привыкли к воинской работе, а по окончанию войны стали не нужны. Вот и ищут работу по новой специальности. Пятьсот семьдесят пять 16-20 летних парней, запродавшихся в боевые холопы, сорок пять старых-пенсионеров и калеченых воинов, в качестве отделенных 'дядек' для воспитанников кадетского корпуса, набрали в основном в монастырях, где последние просто подыхали от скуки и три с половиной десятков разнообразных ремесленников, четыре артели строителей по паре каменщиков и плотников и пополнение для кадетского корпуса и института благонравных девиц, в количества аж четырехсот сорока одной души обоего пола в возрасти от пяти до двенадцати лет. Кстати и корпус, и институт были через Сильвестра одобрены царем, путем выдачи грамот с царским соизволением на организацию обучения малых чад мужского и женского полу различным наукам и умениям, способствующих процветанию царства Московского и земель русских.

В Нижнем к обозу примкнул и Тищенко со своими возами, везущих с десяток семей великоновгородских переселенцев, пару десятков боевых холопов Куркова и полтора десятка вновь поверстанных уже своих боевых холопов. Приведя в Нижний Новгород караван из Курковки с остатками забора и остальными строительными материалами (брус, доски, кирпич, железобетонные плиты перекрытия и фундаментные блоки, различные трубы, листы металлической черепицы, рулоны кровельной жести, снятый с водонапорной башни бак для воды, ящики оконного стекла, цемент, метизы). Которые оставил в городе до открытия навигации и дальнейшей перевозки груза в Петроград водою. Козлов забрав в Курковке не ГОСТовские рулоны луженой жести, и на трех ушкуях ушел в Холмогоры. Где он должен был встретиться с приказчиком Кузьмы Бугрова, Нилом Тимофеевым, который на личном ушкуе Кузьмы, обязан был переехать туда на жительство с женой, детьми и семейным скарбом, которых и который он должен был забрать в Нижнем Новгороде. Козлов прибывал в Холмогоры для руководства по организации строительства стапеля с эллингом и заготовки древесины, канатов и парусов для планируемой закладке на этом стапеле первого рейдера 'витязей'. Ушкуи благополучно доставили руководителя строительства на место будущей стройплощадки и без происшествие ушли на зимовку в Кострому, откуда были родом все экипажи.

Таким образом, под руководством Золотого образовался не маленький обоз, порядка четырех сотен возов и более двух сотен кованой конницы. По старому пути, по руслу Волги, идти не решились, бунт луговых черемисов и иных инородцев так до сих пор до конца царские воеводы и не подавили. Для обхода области бунта им и посоветовали Бугровы идти по другому пути, по древнему зимнему тракту. От Нижнего Новгорода шли по правому берегу Волги, через будущие Алатырь и Ульяновск-Симбирск, с выходом на Волгу и по ней уже к устью Самары. Путь дался тяжело всем путникам, и хотя взрослые путешественники и болели, но, ни кто не помер, то дети перенесли его намного тяжелее более двух десятков их навеки остались в земле вдоль этого древнего тракта, и дальше до самого Урала, не выдержавших тягот пути и умерших в дороге. Золотой сам зарекся и другим впоследствии не советовал перевозить детей зимой без специально оборудованных фургонов-саней и горячего трех разового питания каждый день. Перевозить только летом и желательно на судах по воде.

Кроме людей и других материальных грузов, Золотой привез, и груз иного рода информацию и грамоту Московского государя с повелением выступить Яицким боярам конно, людно и оружно в количестве сотни кованой конницы. Прибыть на стругах к июню 1554 года в район нынешнего Волгограда, к Переволоку в Дон, где и встретиться с спускающимся по Волге на стругах тридцати тысячным войском под командованием воеводы и князя Юрия Ивановича Пронского-Шемякина и Игнатия Вешнякова, постельничего Ивана IV. Вместе с ними должен находился и претендент на астраханский престол Дербыш-Али. Кроме того, туда же должны подойти и отдельно выступившие части, отряд в две с половиной тысячи человек под руководством князя Александра Вяземского и отряд казаков под началом Даниила Чулкова в количестве более пятисот сабель. Все спокойная жизнь, без московского внимания окончилась, нужно отслуживать звание русского боярина. Нужно так нужно. Сотня так сотня. Но реально 'витязи' решили отправить в Астраханский поход пять сотен кованой конницы при поддержки пяти шести орудийных батарей конной артиллерии, под общим командованием Слепцова.

Еще в середине сентября от агентуры Брусилова и Воротынского в степи и Сарайчике пошла тревожная информация, что бий ногаев Юсуф-бий решил наказать дерзких московитских пришельцев вторгшихся на его территорию и посмевших уничтожить три ногайских семьи на их землях. Осенью этого года ногайский бий Юсуф готовился выступить на помощь своему сыну Али-Акраму, избранному казанскими мятежниками новым казанским ханом и собрал большое войско до ста двадцати тысяч всадников, с которым планировал в этом сентябре напасть на московские владения в рязанской украине. Под Астраханью Юсуф-бий переправился через Волгу. Астраханский хан Ямгурчи приказал своим подданным на судах перевезти ногайцев и выделил на помощь Юсуфу пятьсот своих воинов. Юсуф-бий отправил разведчиков на реки Хопер и Дон. Бий планировал по крымской дороге выступить в донские степи, а оттуда напасть на Русь. Однако этот поход не состоялся, родной брат, бия, нурадин Исмаил-мирза, пользовавшийся большим влиянием в Ногайской Орде, при поддержки ряда родовых мурз ногаев, заявил о своём союзе с Москвой и отказался участвовать в походе на украины Московии, угрожая войной своему брату Юсуфу в случае его похода на Русь. Бию пришлось отступить, так как часть мурз поддержали нурадина и ушли к нему забрав и свои дружины. Под рукой у Юсуф-бия остались войска, численность которых достигала пятидесяти трех тысяч человек, из них порядка тридцати тысяч были наиболее боеспособные войска, его личная гвардия, дружины оставшихся верных ему удельных мурз и беев, а остальные представляли племенное ополчения из простых пастухов вышедших в поход. Поскольку в орде не было сильно развитых в ремесленном плане городов, а вооружение ввозилось, в основном, из Бухары и Самарканда то и основу войска составляла легкая конница, состоявшая из пастухов, годная для дальних походов и засад. Даже среди воинов из дружин мурз и беев преобладали легковооруженные всадники. Тактика ногайских воинов сводилась к маневренным и быстрым ударам конницы, удара кованой конницы она ни когда не выдерживала. Но даже оставшихся сил бию хватала с избытком, чтобы поставить крест на дальнейшем нахождении на уральских берегах русского анклава, в случае удара его конницы по поселениям, шахтам, мануфактурам и другим объектам инфраструктуры воеводства 'витязей'. Попаданцы это отлично понимали и решили ударить первые сами. С этой целью и пришлось людям Брусилова и Воротынского и им самим встречаться с нурадином Исмаил-мирзой и с поддерживающими его мурзами. При этом пришлось довольно щедро сыпать монеты из серебра и золота, которые в самом анклаве опять почти закончилось. Пришлось заняться этаким фальшивомонетничеством, изготовить несколько фальшивых форм штемпелей-штампов разнообразных серебряных талеров и золотых монет- персидский ашрефи и флоринов из Флоренции двух видов. Металл, для которых брали, переплавляя трофейную посуду, а часть золота шло с приисков золоторудного месторождения 'Кумакское', находящегося в будущем Ясненском районе к востоку от Орска в окрестностях еще не построенного поселка Кумак, мира попаданцев. На этих приисках и развернули добычу желтого металла, еще в начале лета. И к началу ноября добытое золото поступило в фальшивомонетническую мастерскую. Хотя назвать выпускаемые мастерской монеты фальшивыми в полной мере было нельзя. Металл, из которого они изготавливались, часто был по содержанию серебра и золота лучше, чем металл в образцах монет. Единственное, что использование форм для их изготовление было несколько не правомерно, но так, то ущерба, ни кому попаданцы этими своими действиями не наносили. А только пользу, увеличивая монетную массу иностранных государств. Лучше бы было свою монету чеканить, но кто же в Москве даст добро на её чеканку помимо царского Московского денежного двора. Дело по привлечению союзников из числа самих ногаев против ногайского бия, хотя и не спешно, но продвигалось к своему логическому концу, и наконец, почти закончилось. Исмаил-мирза дал свое согласие на участии в войне со своим братом бием Юсуфом и обязался лично возглавить ногайское войско, пришедшее на помощь к русским боярам. И вот поступила информация, что конница Исмаила подходит к самарскому переволоку, а Юсуф в Сарайчике начал собирать верных ему мурз и биев с их воинами. Пора, настало время выходит в поход и русскому войску.

5 декабря 1553 года Уральские бояре вышли в свой первый поход с войском организованным, обученным, вооруженным, обмундированным и снабженным иными припасами на новый уральский манер. Основу составил первый стрелковый полк в количестве двух с половиной тысяч бойцов. В составе трех батальонов по пятьсот воинов-стрельцов вооруженных ружьями 'Сакмарочками', бердышами и боевые кинжалы с лезвием длиной пятьдесят сантиметров. В качестве защиты использовали ростовой миндалевидный щит, простеганный стальной проволокой тегиряй, на который надевалась байдана. Голову прикрывала ерихонка с поддетым под неё стеганным из ваты подшлемником. В поход шли верхом на конях, хотя в бою спешивались и бились пешими, этакий уральский вариант более поздних драгун. В полк входил дивизион кованой конницы в количестве пятисот всадников. Вооруженных саблей, кинжалом, булавой, рогатиной, парой седельных пистолетов, кавалерийским гладкоствольным карабинов и либо луком, либо арбалетом. Из защиты имели круглый кавалерийский щит, бахтерец с надетым под него стеганным ватным поддоспешником, руки и голени прикрывали наручи и поножи-бутурлыки. Голову и им прикрывала ерихонка с поддетым под неё стеганным из ваты подшлемником. Коней прикрывал чалдар-конский доспех. Больше подобной кованой конницы, кроме еще одной отдельной сотни, у попаданцев не имелось, не хватало крупных коней под доспешных всадников. Имеющиеся в достаточном количестве степные лошадки просто не могли везти и всадника и свой доспех, не хватало силенок. Но как подменная лошадка для перехода они успешно применялись. Таким образом каждый всадник кованой конницы вел двух лошадей, транспортную-степную и боевую-крупную. Тактика атаки этого вида конницы чем-то походила на тактику западный рейтар. С дальнего расстояния обстрел из луков и арбалетов, со среднего залп из карабинов, потом с близкого разряжались оба пистолета, и завершал начальный этап атаки таранный копейный удар, после которого при рукопашке в дело вступали сабли и булавы. Полутысячу усиливала шести орудийная батарея трех фунтовых 'единорогов' легкой конной артиллерии. В сам полк входили два дивизиона трех батарейного состав, по восемнадцать 'единорогов' трех и двенадцати фунтовых. Так же в полку имелись конная разведывательная сотня, саперная сотня и медико-санитарная полусотня. К каждой сотне, артдивизиону и медико-санитарной полусотне на постоянной основе придавалась полевая кухня. И напоследок в полк входили различные тыловые подразделения, у которых так же имелись свои полевые кухни. Так и набиралось личного состава чуть свыше двух тысяч пятисот человек.

Для усиления полка в выступающее войско включили десять батарей шести орудийных двенадцати фунтовых 'единорогов' и пять батарей так же из шести четверть пудовых 'единорогов', отдельную сотню кованой конницы. Разведка усиливалась сводной конной сотней пограничной охраны под командованием старшего сотника Иоанна Хлыновича и конной полусотней дальней разведки под командованием старшего сотника Беркута Живого. И 'гуляй город', с более чем полутора сотнями саней с парой щитов и полусотней 'единорогов' двенадцати и трех фунтовых. И как изюминка в 'булочке' этого войска, в поход для проверки боеспособности в реальном бою, пошли три полусотни курсантов морской пехоты и полусотня курсантов корабельных артиллеристов с двумя с половиной десятками трех фунтовых 'единорогов' на санях. Всего в поход войско вышло в составе более четырех тысяч бойцов, при более чем двух сотнях артиллерийских орудий, с достаточным количеством боеприпасов к ним. Воины были обмундированные в новую, единообразную по крою и цвету, свежепошитую форму, как и планировали в Ямме-на-Желче, гимнастерка, шаровары, овчинный полушубок и шапка-ушанка или тегиряй и стеганный ватный подшлемник. В основном цвета формы, за исключением полушубка и шапки, был цвета хаки, в этот же цвет были окрашены и щиты.

На охране хозяйства остались гарнизоны городов Петрограда, Сорска, острогов Котов- Соль-Илецкий, Медногорский, Молотовский, Кортышев- Кумакский в общем количестве порядка тысячи воинов, с учетом городских и полевых артиллеристов. Ударные сотни - пять в Петроградском округи и четыре в Сорском округе, дозорные десятки пограничной охраны и пацаны артиллеристы в боярских острогах. Общее число оставшихся бойцов чуть превышало две с половиной тысячи человек.

Войско попаданцев соединились с войском нурадина Исмаила-мирзы в устье Чагана, командование союзных войск встретилось, обсудило сложившуюся обстановку, питерцы довели до Исмаил-мирзы и его мурз план будущего сражения, не раскрывая всех его детали, оговорили сигналы свой - чужой при встрече союзников в степи или на поле боя, за опознавательный знак 'своего' приняли красные треугольные флажки на концах копий, сразу за наконечником и отправили десятитысячный отряд союзников на левый берег Яика, для глубокого обхода противника. Сопровождать нурадина досталось Воротынскому и взявшего на себя работу его зама Седых с сотней кавалеристов из собственных боевых холопов. Пара носимых радиостанций и один 'Северок К' из резерва, помогали в поддержании связи между союзниками и почти гарантировали своевременное вступление засадного полка в бой. Никакого доверия со стороны питерцев к новоявленным союзникам не было, да и ногаи не сильно доверяли русским. Так, что лучше убрать таких союзников подальше и идти в битву не чувствуя их дыхания справа или слева или не дай бог, сзади. Вот постоят в сторонке, а для удара с тыла и преследования разбитого врага их легкая конница, как раз и пригодится. Сойдясь, разойдясь, оба войска последовали к месту битвы раздельными путями. Стрелковый полк с 'гуляй городом' и обозом двигались льду, по течению реки на встречу с врагом, поднимавшегося им навстречу так же по руслу Яика. Шли со всей возможной скоростью, выбросив вперед, на фланги и оставив сзади разведывательные дозоры, прикрываемые сверху парой дронов 'Тигра' - 'Сокола', которого взяли с собой в поход. Встреча движущихся навстречу друг другу войск состоялась на льду Яика в пятнадцати километрах вверх по реке от Сарайчика, во второй половине дня, ближе к вечеру. На месте предстоящей битвы правый берег как обычно громоздился высокими береговыми откосами, левый полого переходил в степь. Питерцы перегородили щитами 'гуляй города' русло Яика и с фронта и с тыла, отгородились от левого и выставили цепочку из щитов на расстоянии двадцати метров от яра правого берега. Единственно, что с правого берега было всего шесть орудий. Основную часть 'гуляй городской' артиллерии забрали на прикрытия тыла и левого берега. Фронт прикрывали в основном орудия полевой и конной артиллерии. Пехота, так же укрывшись за щитами, двумя батальонами держала фронт, третьим батальоном обороняла левый берег и тыл. Оборону правого берега обеспечивали курсанты морской пехоты. Битву начал Юсуф-бий, атаковав конницей 'витязей' с фронта. Орудия попаданцев встретили атаку огнем с большой дистанции, залп гранатами, второй и третий ядрами, на четвертом перешли уже на картечь, рой чугунных картечин из пятого залпа, встретился с ногаями почти вплотную с линий щитов русского 'гуляй города'. И это было уже слишком для степных пастухов, вид тела своего родича разрываемое на куски чугунными каплями, это сильное зрелище. Закономерный итог представления, разворот коня и подальше от этих шайтановых труб, со всей доступной конским копытам скоростью. Пули заключительного в этой атаке шестого залпа, пришлись уже в спину убегающего врага, что ни в коей мере не снизило их смертоносное действие.

Вторая атака началась через полчаса, и прошла, как-то вяло, после первого залпа ядрами, противник отхлынул назад. Еще через полчаса следующая атака, опять залп, но ногаи не отошли, а принялись на расстоянии трехстах метров закручивать 'степную карусель'. Но и здесь кочевникам судьба 'не плясала'. Спешенные разведчики и пограничники, в количестве двух с половиной сотен, имеющие на вооружении винтовки 'Уралочка', под прикрытием щитов и стрельцов, открыли прицельный огонь по 'элементам' 'карусели'. Степные воины продержались не более пяти минут, ровно до первого картечного залпа пары артвзводов. После чего, не отвлекаясь ни на какую ерунду вроде 'карусели' или стрельбы из луков, бросились подальше от щитовой линии, провожаемые точными винтовочными выстрелами разведчиков и пограничников. Да и до картечи винтовки не давали ногаям расслабится, постоянно выхватывая из их числа то одного, то другого бойца, сбивая остальным прицел.

Четвертая атака началась сразу вяловато, хотя прошло полтора часа с последнего нападения. Вскоре на левом берегу появилась и причина вялости, отряд численностью не менее десяти тысяч сабель. Вот тут вся вялость из атакующих с фронта воинов разом слетела и они резво, практически синхронно с подошедшим по левому берегу отрядом кинулись к линии щитов. По фронту прорваться к щитам не удалось, но с левого фланга ногаям не смотря на артиллерийскую и ружейную пальбу, удалось, в двух местах приблизится к щитам 'гуляй города' и навязать русским рукопашный бой. Благо загодя выделенные и подведенные на левый фланг резервы, введенные в бой, смогли легко уничтожить прорвавшегося врага и ружейно-орудийным огнем отбросить подходящие к ним резервы. Эта атака в этот день была крайняя. Противник с левого фланга отошел на расстояние превышающее зону поражения 'единорогов' и разбил лагерь. А с фронта просто вернулся в свой лагерь. Русские, приведя в порядок поврежденные и сбитые щиты, выставив часовых и выделив тревожные подразделения, так же удалились на отдых.

С первыми лучами солнца, войска зашевелились, и часа через три второй день битвы начался. Барражирующие посменно над местом битвы и округой, еще с ночи, пара БПЛА, зорко следили за врагом. Перед восходом дневного светила, 'Сокол-2' передал на пульт управление картинку с тепловизора, а через двадцать минут, когда лучи восходящего Ярило осветили местность и предутренняя мгла стала быстро исчезает, дополнил её кадрами с обычно камеры. На экране ноутбука в 'Тигре' - 'Сокол', оператор Ромашкина рассматривала, как из основного лагеря ногаев, как и вчера, по протоптанному следу на левый берег ушел отряд не мене чем в пятнадцать тысяч всадников. Через полчаса, уже при свете нарождающегося дня на кручи правого берега забрался и ушел пешком к правому флангу русского лагеря, отряд около пяти тысяч человек, который подойдя вдоль правого берега, растянулся по нему в цепь, напротив русских позиций. Ушедший на левый берег отряд, по следам дошел до лагеря ногайского левобережного отряда, часть тысяч в пять, не более, отделилась от него и вошла в готовившийся к бою лагерь. Остальные примерно десять тысяч пошли дальше. В результате глубокого обхода, через два часа они вышли на лед Яика в тылу русского войска. Еще через час началась общая атака московитов ногайским войском.

Сигнал к общей атаке подали стрелы, взвившиеся ввысь в главном ногайском лагере, при этом часть из них свистели и визжали, а часть оставляли за собой хорошо различимый на фоне светлого неба шлейф черного дыма. По этому сигналу, кочевники почти синхронно со всех четырех сторон бросились к линии щитов 'гуляй города' русского лагеря. С трех сторон конные лавы легкой конницы начали накатываться на позиции питерских воинов. На крутоярья правого берега, скрывавшиеся до поры ногаи, высыпали на самый яр. И прикрываемые стрелами, выпущенных их товарищами, стоящих у речного обрыва, густо, как муравьи, лихо съезжали на пятой точки с крутого бережка к урезу речного русла, откуда и пытались броситься с саблями, мечами и окованными железом дубинками на курсантов морской пехоты. Курсанты, укрывшись за щитами, открыли по врагу ураганный огонь из ружей и пистолей. Расстояние в двадцать метров, от берегового уреза до щитов, оптимальное для пистолетов, не говоря уж об ружье. От ружейных выстрелов, многие из находящихся на яру врагов падали вниз и съезжали на уральский лёд, но не на удобной для этого дела пятой точке, а как получится, мертвым или смертельно раненным на удобства как-то наплевать. Да еще и 'единороги' сказали своё слово. И если сбить врага наверху яра они не могли, вертикальная наводка не позволяла задирать ствол на такой угол, то покрошить сыпавшегося прямо под их стволы противника они могли. И они покрошили, особенно удачными получались выстрелы, произведенные наискосок, вдоль фронта атакующего врага, фланкирующий картечный огонь орудий выкашивал попавших под выстрел степняков, практически освобождая место от кочевников, чтобы уже через минуту их место заняли новые воины, соскользнувшие с высоты берега на речной лед. Несмотря на потери, ногаи буквально через пять минут добрались до щитов, и морским пехотинцам пришлось вступить в бой. И их бы смяли, все-таки огромнейший численный перевес сыграл бы свою роль, если бы не сказал своё слово 'Тигр'-'Сокол', вернее установленный в башне его 'Корд' и сменивший 'Печенега', ПКМ. Скупыми, короткими очередями 'Корд', буквально отбросил своими 12,7-мм тяжелыми пулями толпящихся на яру воинов, а стреляющий через боковую амбразуру ПКМ, фланкирующий огнем подмел все пространство между обрывом и линией щитов 'гуляй города'. Одной двухсот патронной ленты ПКМ не хватило и пришлось полностью опустошить и вторую двухсот патронную коробку дефицитных патронов. И только на третьей двухсот патронке огонь прекратился, по причине отсутствие целей, все кончились. У 'Корда' расход патронов был куда скромнее, добив по противнику первую пятидесяти патронную коробку, и только начал опустошать вторую пятидесяти патронную ленту, как огонь прекратился, так же по причине окончания целей, которые либо были разорваны крупнокалиберными пулями, либо в страхе бежали. Впоследствии, по итогам боя насчитали свыше трех с половиной тысяч трупов ногайских воинов, как целых тел, так и их фрагментов, ранее принадлежащих одному человеку.

На остальных направлениях все было не так опасно, чтобы тратить пока невосполнимые патроны 20 века. Накатывающие конные лавы обороняющиеся встретили десяти орудийными картечными залпами 'единорогов' и плутонговым ружейным огнем стрельцов. Под непрекращающимся ни на минуту чугунно-свинцовым шквалом, атаки захлебнулись еще на средних дистанциях в сто - сто пятьдесят метрах. Три попытки наступления и три отхода, сильно подорвали моральный дух ногаев, чему в немалой степени способствовали и огромные потери понесенными ими в первый и во второй дни. По предварительным прикидкам 'витязей' они составили не менее десяти-двенадцати тысяч человек. Русло Яика, где происходила битва, заволокли клубы порохового дыма, буквально скрыв противников, друг от друга. Ветер, гуляющий по речному руслу, вырывал куски дыма, относя их в сторону и развеивая. Основное облако дыма по ветру не спеша скатывалось с русского лагеря и накрывало основной лагерь ногаев. Само собой сражение утихло.

После полудня, видимо отобедав и подкрепив свои силы, Юсуф-бий бросил своих воинов в четвертую атаку, попробовав применить на всех трех направлениях 'степную карусель', которая не смотря на огромные для 'карусельщиков' потери продержались от тридцати до сорока минут, после чего бросив это неблагодарное занятие ногайские всадники, вернее их остатки, принимавших участие в этой кочевой 'забаве', со всей возможной скоростью для их измученных и израненных лошадок убрались подальше от изрыгающих огонь, дым и металл позиций питерцев.

Пятая атака, предпринятая ногаями в пешем строю, под прикрытием конных лучников, завершилась неожиданно для нападавших их полным разгромом и уничтожением больше части их войска. Опять сказалось бесспорное превосходство попаданцев в технической разведке и связи, в результате чего управляемость подразделений на поле боя у 'витязей' была на несколько порядков выше, чем у их врагов. Вот превосходство в связи и сыграло основную роль на заключительном этапе битвы. Отправленный в обход отряд нурадина Исмаила-мирзы сопровождаемый Воротынским и Седых с сотней сопровождения, два дня простояла в неприметных рощицах и балках на левом берегу Яика. Стояли, ждали, кормя лошадей взятым овсом, сами питаясь в сухомятку взятыми в поход продуктами, практически не разжигая огня, небольшие без дымные костерки, разведенные для кипячения воды для питья себе и коням, не в счет. Питерцы каждые два часа выходили на связь и отмечались что у них все в порядке. И вот засадный полк дождался своего часа. По радио поступил сигнал выдвигаться на условленные позиции в русле Яика, расстояние в двадцать километров позволяло легко переговариваться 'витязям' через 'Северки К'. Не спеша, выйдя к окончанию утренних атак на условленное место, в полутора километрах от основного лагеря ногаев, скрытого от глаз засадников изгибом реки, союзники остановились, ожидая сигнала к атаке. И вот дождались, когда практически все воины покинули пешими или конными лагерь, оставив малую часть на его охране и выпасе табуна, через полчаса поступил сигнал к атаке. Десять тысяч всадников в считанные минуты преодолели разделяющие их и лагерь полторы тысячи метров и ворвались на практически ни кем не охраняемую стоянку. Перерубив, переколов, стоптав конями противника, выделив небольшую часть для расправы с коноводами -табунщиками и захвата вражеского табуна, еще меньшую часть для окончательной зачистки неприятельского лагеря и его охраны, основной массой бросились на встречу разрозненно бегущим от московской кованой конницы пеших ногаев. Навстречу своим степным союзников в сомкнутом строю скакали пять сотен питерской кованой конницы, разорвавшей, разметавшей прореженные орудийно-ружейным огнем шеренги пеших и конных кочевников. Попавшие между молотом, в виде тяжелой конницы питерцев и наковальни в виде верных нурадину ногайских воинов, ногайцы, из войска бия, бросив оружия и сойдя с коня на землю, кто был конным, либо садились на землю, обхватив голову руками, либо падали на неё же ниц, так же прикрыв свои головные уборы и то, что находилось под ними, кистями рук. Русская конница прошла мимо этих сидящих и лежащих тушек, но их одноплеменники не оставили эти тела без внимания. Соскакивая с коней, споро и умело, видимо имея в этом деле не малый опыт, вязали сдающихся, обирали их. Добивали раненных, так же шмоная уже их трупы.

Подпустив пеших воинов, наступающих под прикрытием ливня стрел конных лучников, на сотню метров, руссы открыли огонь десяти орудийными залпами и плутонговыми шеренгами пехоты. Выбив многих в рядах наступающих, в иных местах даже образовались разрывы в строю атакующих, питерцы неожиданно контратаковали противника пятью сотнями кованой конницы по правому флангу. Стоптав конями, практически не применяя оружия редкую цепочку врагов, увидев скачущих им навстречу тех же ногаев, но под красными флажками на кончиках копий, союзников, кавалеристы повернули налево вдоль фронта. Пройдя по остаткам ногайского строя, тяжелая конница врубилась в левый фланг левобережного отряда противника, который только что начал отходит расстроенными шеренгами, после очередной неудачной попытки наступления на позиции московитов. Не успевшие как-либо отреагировать на новую опасность воины Юсуфа побежали от нового врага. Но убежать пешему от конного на открытой местности невозможно, притом, что за одоспешенными всадниками, шла многочисленная легкая конница, теперь уже явно нового повелителя ногаев.

И опять конница русских прошла вдоль фронта, по ходу стоптав, переколов, перерубив попавших на её пути врагов. Шедшие за ней легкие всадники разделились почти поровну. Одна половина продолжала скакать за тяжелой коннице, а вторая половина ринулась за бегущим противников в сторону лагеря, который через полчаса и захватила, по пути вырубив сопротивляющихся и полонив сдавшихся.

Командир юсуфского отряда, атакующий русский лагерь с тыла, успел сориентироваться и принять решения, благо время у него было, пока русская кавалерия топтала его соседей с левого берега. Собрав, что можно, он бросил остатки своего отряда навстречу тяжелым всадникам московитов. Принять стоя удар кованой конницы, его легкие всадники не могли, это было сто процентная смерть. А так хоть и не сдержит порыв тяжелой конницы его легкая кавалерия, но появится шанс на скорости пронестись мимо тяжеловооруженных всадников и попытаться оторваться от них и спастись. И это ему почти удалось, кованая конница 'витязей' таранным копейным ударом легко прорвала строй ногайской конницы, пройдя сквозь него как горячий нож сквозь сливочное масло. В тылу вражеского строя повернули налево и прошлись по флангу. По другому флангу ногаев, из-за линии щитов 'гуляй города' нанесла удар отдельная сотня кованой конницы, в легкую, как промокашку, прорвавшая строй легкой кавалерии и разметавшая его на разрозненные группы воинов и отдельных всадников. Часть всадников, обойдя строй атакующих, сумела проскользнуть через их построение и вся эта еще не маленькая масса людей и лошадей со всего маха влетела в летящий им навстречу не менее чем четырех тысячный отряд воинов Исмаил-мирзы. Если и сумел, кто уйти от смерти или плена, то это были единичные всадники, скакавшие на самом правом крае бегущих приспешников Юсуф-бия.

Все основные сила врага разбиты, его жалкие остатки бегут, но и их упускать нельзя. Ни кто не видел еще трупа поверженного правителя Юсуф-бия. Только его голова может более или менее гарантировать окончательную победу союзника 'витязей' и их самих над врагом. Значить в погоню за убегающими отрядами и отрядиками, группами и группками, а так же и за отдельными всадниками. И тут опять помогла 'птичка', выхватившая своей камерой отряд сабель в триста-триста пятьдесят с заводными конями, резво уходящий от места битвы на восток, в зауральские степи. Среди них явно выделялись с десяток богато одетых, в дорогих доспехах всадников. Программа опознавания выдала результат сравнения, что скачущий двадцатым от головы отряда роскошно одетый, в золоченой броне всадник на 90% является разыскиваемым проигравшим правителем орды больших ногаев Юсуф-бий. Минут через пять, после получения результата, опять сказалось превосходства попаданцев в связи и управлении, в погоню за разбитым владыкой пошли Воротынский с Седых и своими полусотнями, им в помощь выделили сводную сотню пограничников, полусотню дальней разведки, две шести орудийные батареи трех фунтовых 'единорогов' легкой конной артиллерии и пять сотен телохранителей нурадина Исмаила-мирзы, под командованием его старшего сына Мухаммада-мурзы. Поменяв своих уставших коней на свежих и прихватив по паре заводных, не забыв и про подмены для орудийных упряжек, погоня бросилась по следам беглого правителя и его охраны.

Погоня длилась до полудня следующего дня. Беглецы уходили хоть и с запасными конями, но на измученных прошедшей битвой лошадях. В отличие от них погоня шла на свежих конях и имела не одну, а две подменные и могла чаше менять их, из-за чего и держать скорость превышающую скорость беглецов. Уже через два часа загонщики разделились, ногаи во главе с Мухаммад-мурзой ушли вперед, и еще до темна буквально повисли на плечах беглецов, преследуя их всё ночь и утро, не давая остановится и передохнуть. И они добились своего, измученные бегством люди и кони вынуждено встали на отдых, где их и окружили превосходящие силы исмаиловых нукеров.

Отставшая артиллерия под прикрытием двух с половиной сотен русской кавалерии, подошла к осажденному лагерю около полудня. На подъезде к лагерю Воротынский, привстав на стременах и достав бинокль, приложив его к глазам, долго разглядывал, открывшуюся перед ним панораму и сценки из боевой жизни кочевников. Опустив бинокль от глаз, Михаил сплюнул и зло произнес: - Жанды камал, б... мать их .... чтоб... Все, встали Исмаилкины нукеры на долго.

-Что Вы сказали товарищ майор - спросил Седых- я если честно понял маты и что исмаиловские ногаи обгадились при преследовании.

-Лейтенант я сказал 'Жанды камал', что переводится с казахского как 'Живая крепость' или еще по-другому 'Жылкылардан жерге жаткызылган шенбер', по-русски это дословно переводится 'Круг из положенных на землю лошадей'. Вот видишь, юсуфовцы положили на землю стреноженных лошадей и лошадиные трупы, а сами, прячась за ними, отстреливаются из луков. Вот это и есть казахско-джунгарская 'Живая крепость'. Я в школе на четвертом курсе реферат по-басмаческому движении в Казахстане и Киргизии писал, вот и запомнил этот их маневр. Он с 16-17 века применяется в степи. Вот и басмачи его вспомнили. Теперь их без пулеметов, а лучше пушек х.... возьмешь. Ну благо артиллерия у нас есть. А так кровью умоешься. Вишь, как Мухамадка обделаться, неча было кидаться на штурм крепости без артподготовки.

И действительно, перед лошадиным кругом лежали не менее пяти десятков недвижимых фигур нукеров нурадина, скольких раненных находилось среди осаждающих 'витязям' было не видно. За тушами лошадей и в самом лагере осажденных можно было так же рассмотреть десятка два недвижимых тел воинов, хотя и тут реальное число погибших и раненных определит точно, было не возможно.

После подхода русских с артиллерией, дело сразу пошло для осаждающих веселей. Еще одно предложение сдаться, и заговорили орудия, с десяток картечных залпов 'единорогов' на почти предельной дистанции, пяток залпов ядрами, подкрепленной огнем сотни 'Сакмарочек' и полутора сотен 'Уралочек', вымели металлической 'метлой' все живое в лагере Юсуф-бия и разметали лошадиные туши, составляющие 'стену' 'Живой крепости'. В течение часа все было кончено. Нукеры, теперь уже единственного и законного бия Исмаила, прошли в лагерь на зачистку, вскоре принеся своему командиру Мухаммад-мурзе отрубленную голову его дяди Юсуф-бия. С места боя вышли только утром следующего дня. За оставшееся время до грабили караван и трупы, разделили между всеми добычу, ногаи делили честно, даже не думая обмануть своих русских союзников. Хорошо поели, благо свежего конского мяса было навалом, отдохнули от предыдущей изнуряющей скачки. Отрубили еще с пяток голов, видимо для отчетности, попались кто-то из знатных и влиятельных ногайцев. Шли не сильно спеша, но и не задерживались, дойдя до Сарайчика за два с половиной дня.

Сарайчик в XVI

Пока сводный отряд ходил за головой Юсуф-бия, объединенное войско союзников заняли Сарайчик и основательно пограбили его. Но ни каких разрушений, убийств жителей или осквернения святых для ногаем мест- могил семи ханов Золотой и Ногайской орды не было. Для одного союзника это был уже его город, его подданные и его святыни, для другого не было ни какой нужды разрывать союзные отношения со своим хотя и временным, но союзником. Лучше плохой союз, чем хорошая война. Тем более и добыча была не малая.

Современный вид Сарайчика.

Сам бий Юсуф, его ближники мурзы Урус-мирза и Ураз-мирза, еще с пяток мурз и десятка полтора беев поддерживающих Юсуф-бия, остались на поле битвы и окрестностях с двадцатью шестью тысячами простых воинов и ополченцев-пастухов, погибших от пуль и клинков руссов и своих одноплеменников. Пятнадцать тысяч сдались в плен, которых новый бий Исмаил, при полном одобрении также вновь назначенного нурадина Мухаммад-мурзы, передал в полон своим союзником вместе с частью кочевий, семей и скота мятежников. Кроме того все трофеи взятые союзниками на поле битвы, Сарайчике и степи полностью оставались у них. Так же бий выдал и подписал, вместе с нурадинов грамоту на передачу своему другу московскому воеводе Черному земли, фактически подтвердив границы территории переданной 'витязем' Иваном IV. С некоторыми изменениями. Так, река Самара от своего устья до истоков, полностью поступила во владения Черного, а так же земля на её левом берегу на полдня конного пути так же отходила воеводе. Территория от правого берега Яика до Чагана и его правый берег на полдня конного пути и далее до его устья. От устью Чагана на десять верст вниз по Яику, с правым берегом на полдня конного пути, передавались боярину Черному. В ведение анклава переходил практически и весь левый берег Яика. От устья реки Илек до устья реки Кумак левый берега Яика на четыре дня конного пути на восток переходил во владения воеводы Черного. Таким образом, бий признал за питерцами право на владения Илецкими соляными промыслами и другими зауральскими землями, особенно важные для переселенцев в Орском промышленном районе. Разрешено было добывать на Яике и его притоках любую рыбу, в любом месте, в любое время года без каких-либо пошлин или иных поборов. Была дарована привилегия беспошлинно проводить, речные, морские и сухопутные караваны и обозы по Каспию, любым рекам и дорогам в Петроград и из него, в любое время года, без установления какого-либо ограничения на количество караванов или их величину.

Величина добычи вызвала не шуточные проблемы среди 'витязей', как её переварить. И если золотые и серебряные монеты, которых взяли 12 000 хорезмийских золотых дирхем и 17 000 персидских золотых ашрефи, 31 000 хорезмийских серебряных таньги и 25 000 персидских серебряных тенги. Иное золото, серебро, драгоценные камни в посуде и ювелирных изделиях, разнообразные товары, то есть не живая добыча легко переваливалась экономикой анклава. То живая - скот, пленные и их семьи создали проблему. В середине зимы семьи пленных и их скот не возможно было перегнать ближе к анклаву, кормов для животных могло, скорее всего, не хватить. Не смотря на заранее заготовленные излишки сена. Оставить на месте, имеется возможность, что попытаются сбежать. И если даже не сбегут, то без мужских рук к весне хозяйство будет сильно порушено. Отпустить в семью табунщиков, так 100% сбегут. Просто откочуют к перешедшим на сторону Исмаила мурзам и все. Не будешь же из-за них, рвать сложившееся неплохие отношения с новым бием. Вывод был найден, как всегда при общем сборе. Вместе с семьями пленных перешло и их имущество, в которое входили и рабы. Рабов как всегда освободили, перевалив их работу на 'свободных' и 'свободолюбивых' ногаев и ногаек. Среди рабов было много русских, которых тут же взяли в оборот, и большинство их согласилось остаться работать в анклаве, рабочие свободные руки были нужны. Но среди освобожденных рабов имелись и старики и калеки, которые влачили жалкое существования в кочевьях, живя впроголодь, ходя весь год в каких-то отрепьях и выполняя самую грязную и неприятную работу. И то над ними всегда висела угроза смерти от хозяина. При любом ухудшении положения степняков этих рабов могли убить или просто выгнать из становища в степь на смерть. Вот и решили отмыть, подлечить, подкормить таких людей и назначить их старшими в становища, можно было и желательно группами по два-три человека, с установлением между ними строгой иерархии. И пригляд есть и спуску своим бывшим хозяевам они не дадут. Но самим старикам и калекам не справится с работой табунщика и иной хозяйственной деятельности по становищу из-за своего физического состояния. Вот и предложили холопам мужикам, ливонским полоняникам, работающих в шахтах, карьерах, кирпичных заводах, перейти на другую работу. Переселиться в степь на освободившиеся места и взять в жены, оставшихся без мужей ногаек. В основном на этих предприятиях работали бывшие кнехты, отказавшиеся поступить на службу к попаданцам, монахи, купцы и прочие бюргеры, а так же часть экипажей захваченных кораблей, отказавшихся в Ливонии перейти на службу новым хозяевам и рыбачки-пираты покойного Якобе фон Таубе из замка Пуртсе. Подумав, многие согласились, таких набралось более тысячи человек. Отдельно отобрали добровольцев из бывших моряков и рыбаков фон Таубе, согласившихся перейти на службу к питерцам на строящиеся и имеющиеся суда. Таких набралось еще порядка трех сотен. Их тут же вывели с работ, заменив в двойном размере пленными ногаями, и отправили тысячу будущих табунщиков под руководством своих управляющих становищ, стариков и калек, к местам новой работы и жительства, к своим новым семьям и обучению, новым навыкам и умениям необходимых пастухам- табунщикам в степи. Управляющим становищ и их замам и помощникам кроме непосредственных обязанностей по управлению семьями пастухов- табунщиков, строго предписывалось наблюдать, чтобы жены и мужья выполняли свои супружеские обязательства друг перед другом, общались между собой только на русском языке, правда соответствующему 16 веку, чтобы на этом же языке общались между собой и другие обитатели становищ - дети, подростки и старики. Все необходимые им полномочия, управляющим и их людям, были предоставлены и подкреплены воинской силой всего анклава.

Эксперимент удался, уже через год, в становищах редко можно было услышать ногайскую или немецкую речь, правда русская речь обитателей семейных стойбищ была с чудовищным акцентом, с вкраплениями ногайских понятий, что поделаешь, специфика деятельности и немецких слов, вот с ними управляющие боролись. Но чем больше проходило время, тем акцент нивелировался, а бывшие малыми на момент пленения дети или рожденные в немецко-ногайском браке отпрыски уже спокойно говорили по-русски и считали себя русскими, подданными русского царя и православными людьми.

Продолжала развиваться и промышленность анклава. К середине декабря достигли определенных успехов по нескольким направлениям деятельности. Благодаря доставленной платины создали и запустили установку по улучшению бензина и дизельного топлива. После которой топливо и бензин стало возможным заливать в баки имеющихся двигателей, без опасения загубить механизмы.

Пошло в промышленное производство оконное стекло, которое тут же уходило на строительства. Нужно было просто огромное количества стекла, ибо окон ждущих его в своих рамах было много. Из остатков расплава стекла, отливались небольшие стеклянные листы , шедшие на изготовления карманных зеркал. Как и планировали зеркала серебрили. Ртуть при изготовлении зеркал в мастерской Костина не применялась. Уже накопился не малый запас карманных зеркал для продажи купцам, при той цене на этот товар прибыль обещала быть очень хорошей. К сожалению шлифовальных и полировальных станков механики еще не создали, просто не хватило время, но к августу следующего года Свиридов клятвенно обещал создать. Эти же станки пригодятся и при шлифовке линз для биноклей и подзорных труб. Лев Игоревич сумел сварить экспериментальную варку оптического стекла и отлить заготовки линз. Пока их шлифовали в ручную бывшие ногайские рабы-ювелиры, экспериментировали с огранкой и шлифовкой, разрабатывали технологию машинной огранки и шлифовки оптического стекла. А это фактически готовый хрусталь и дорогушая посуда из него и просто огромнейшие прибыли. Малыми партиями приступили к производству стеклянных шприцов и иголок. Фактически это все пока была ручная работа, выпускались единицы изделий. Но главное выпускались, а объемы можно со временем и нарастить.

По большому счету производства нитроцеллюлозы и соответственно изготовления из неё бездымных порохов, пироксилина и другой взрывчатки, уже вышло из экспериментальной фазы и перешло в промышленную. Держало как отсутствие для промышленного производства сырья, прекрасно очищенного хлопка, так и не желание попаданцев выкидывать на стол все свои козыри. Если бросать козырь-бездымный порох и мощную по сравнению с черным порохом взрывчатку, то в подходящий момент. А пока принято решение изготовить малой партией пироксилин и начинить им артиллерийские гранаты и бомбы. Со взрывателем тоже проблем не возникло, капсюль уже запустили в промышленное производство, но так же пока придержали в рукаве и этот козырь.

Ивакина Ольга сумела синтезировать новокаин. На подходе был лидокаин, из мутантов ячменя получила экстракт и ведет эксперименты по получению лидокаин. Из опия небольшими партиями нарабатывается морфин, при необходимости хотя бы такое обезболивающее иметь в войсках и медицине.

В середине декабря в Петроград нанес свой очередной визит шаман 'живых' Абель, поменять очередных попаданцев друг на друга. Вести принесенные им не радовали 'витязей'. Видимо они немного не подрассчитали и слух об их богатстве, по меркам степи, разошелся быстрее, чем реконструкторы рассчитывали. Жадность верхушки ряда башкирских племен так же была преуменьшена. Рассчитывали на набег осенью 1554 года, а получили его в январе 1554 года. По сообщенным достоверным сведениям их союзника, Абеля, в середине января следовало ожидать набег на территорию анклава воинов и племенного ополчения племен бурзян и усерган. Шаман скрупулезно выполнял обязанности своей семьи перед союзниками. Он не только указал пути набега башкир, но и рассказал и даже указал на карте места, где расположены родовые кочевья, всех племен, родов и семей, идущих пограбить урусов. Информация получена, осталось дело за малым, перехватить чамбулы налетчиков, обязательно на своей земле, и оставить их всех в этой земле или на земле, но выполняющих общественно полезный для анклава труд. А потом и обратный визит вежливости, в кочевья незваных гостей.

И начались подготовительные мероприятия по организации приема и самому приему наших 'дорогих' башкирских незваных гостей. В конце декабря в степь ушла полусотня дальней разведки Беркута. Для усиления пограничной стражи на северо-запад перебросили так и не расформированную сводную погрансотню Хлыновича. Уведомили всех бояр и их управляющих вотчинами, заводами, фабриками, мануфактурами, мастерскими, шахтами и рудниками, о предстоящем налете с северо-западной границы башкир. Пополнили людьми, лошадьми, вооружением и боеприпасами первый стрелковый полк, поставив перед ним задачу, быть готовым в январе будущего года, выступить в течение часа, в любой момент навстречу чамбулам разбойников. Воротынский съездил в Сарайчик, где встретился с бием Исмаилом. Результатом поездки и встречи было возвращение Михаила Ивановича на территорию воеводства в сопровождении пяти тысячного отряда легкой ногайской конницы, под командованием самого нурадина Мухаммад-мурзы. Пока происходили все эти действа, Черный, Полухин, Басманов и Брусилов выехали в сопровождении сотни бойцов на границу для проведения рекогносцировки местности предстоящих боев. Зная наиболее вероятные пути следования бандитских шаек при набеге, присмотрели и детально обследовали несколько мест пригодных для битвы, на условиях 'витязей'. Составили общий план отражения башкирского рейда, включив в него и планы конкретных действий при боях на выбранных 'генштабом' 'витязей' местностях. По возвращению довели план и его разделы до исполнителей, в частях их касаемых. До января переделали еще кучу всяких дел, по подготовке к отражению агрессии своих северо-западных неспокойных соседей.

Традиционно для попаднцев совместно отметили Новый год, в Петрограде, во вновь построенном дворце боярского клуба - братчины 'Витязь'. В Питер съехались все, за исключением Козлова, надолго обосновавшегося в Холмогорах, реконструкторы. Сперва по традиции собрание, отчет о финансах, промышленности, сельском хозяйстве, армии и достижения за прошедший год. Озвучили общие планы деятельности на будущий 1554 год. Потом застолье, музыка, песни, танцы на всю ночь. Был и первый артиллерийский салют в честь побед и достижений анклава, и первый фейерверк, и народные гулянья. В общем, праздновали не только бывшие заморские бояре, но и аборигены этого времени.

Русский анклав 'витязей'. Январь-март по новому стилю 1554 года РХ.

На Рождество в Петрограде состоялось освящении ново построенного храма святого Петра. Что сказать, домик 'бога', точнее даже дворец, получился на загляденье, белоснежные стены отделанные мрамором взметнулись ввысь на пять стандартных для попаданцев этажей, заканчивалась пятью шлемообразными, горящие на солнце золотом куполами. Большой центральный купол и четыре купола по меньше боковых, были позолочены сусальным золотом, выделка которого принесла такой геморрой. Но результат стоил того, даже с учетом проблем возникших при нанесении позолоты на купола. И если снаружи сам собор и его колокольня поражали белизной стен и золотом куполов, то внутри глаза разбегались от буйства красок разного цвета, с преобладанием все того же золота и дополняющего его серебра. Кроме драгоценных металлов, камней, в украшении интерьера храма использовались полудрагоценные, поделочные и декоративно-облицовочные камни, лучшие сорта местной древесины. Оклады икон сверкали золотом с серебром и драгоценными каменьями. Центральное место в иконостасе занимала икона Богородицы, подаренная 'витязям' Московским царем Иваном IV, украшенная золотым окладом с серебряными накладками и унизанная драгоценными камнями и речным поморским жемчугом. Пол собора выложен уникальной пестроцветной пейзажной орской яшмой. На каменном полу с рисунок в виде светлых, темных красных и фиолетовых струй, с чередующиеся правильными или волокнистыми кольцами, окрашенными в розовые, красновато-бурые и черные тона, а так же в зеленовато-серые тона, стояла литая из серебря купель. Рядом с престолом на полу находится литой из чистого золота семисвечник. У иконостаса, перед иконами стояли на менее полутора десятков, также выполненных из одного золота массивных подсвечников, для жертвенных свечей. Перед каждой иконой горела золотая или серебряная изукрашенная камнями лампада, источая тонкий аромат сгоревшего розового масла. На престоле стояли, посверкивая золотом и украшавших их камнями большое с массивной цепью кадило, дарохранительница и дароносица. С потолка, из центра главного купола на толстых золоченых цепях спускалось много свечное тяжеленное золотой паникадило, так же сверкающее гранями драгоценных камней, украшавших его. Среди всяких дикирий и триктирий со всем остальным металлическим церковным убранством, не было ни одного предмета выполненного не из золота и серебра. Постарались и литейщики анклава, на звоннице храмовой колокольни весело перезванивались небольшие колокола, солидно отвечали им средние и тяжеловесно бомкал самый большой колокол. Содержимое звонницы опровергла утверждения пословицы, что первый блин комом. Первенцы колокольных дел мастеров звучали весело, звонко, приятно, одно слово малиновый звон, разносящийся в радиусе десяти километров от Петрограда, а по руслам Урала и Сакмары и дальше. Настоятелем храма стал отец Герасим, правда из всего храмового причта имелся он сам и диакон Митрофан, но зато последний был с таким мощным голосом, что при его пении, в не полный голос, в храме мелко вибрировали в окнах стеклянные витражи со сценами из святого писания и частенько гасли свечи, попадающие под звуковую волну диакона. Отца Михаила назначили настоятелем строящегося собора святого Николая Угодника в Сорске, а отец Георгий стал главным войсковым священником в анклаве.

Делу время, потехи час. Праздники закончились, попаданцы успели отметить и самый русский праздник 'Старый Новый Год'.

А пятнадцатого января давно ожидаемые события поперли как тесто из квашни у нерадивой хозяйки. Поступило сообщение от Беркута, что воины и племенное ополчение пары башкирских племен вышли в поход на Уральское воеводство Московского царства. Шли пятью маршрутами в количестве более четырнадцати тысяч всадников. Время пришло и уже через полтора часа после получения информации, первый стрелковый полк с подменными конями, почти в полном составе, был в двух километрах от столицы анклава и на рысях шел к северо-западной границе, в сопровождении трех сотен кованой конницы и десяти батарей конной артиллерии усиления. Пять тысяч союзный ногаев, ожидал полк со средствами усиления в лагере, около границы. Пускать в Питер или иной населенный пункт степняков, хоть и союзников, нема дурных, кочевник он и остаётся кочевником. Априори считает оседлых своей законной добычей. И лучше исключить ненужные соблазны для 'природных порывов' степной души кочевника. Там же у границы стоял лагерем и 'гуляй город' питерцев. Ну что же господа башкиры, не хотите жить в мире, тогда мы вас будем бить, и бить сильно, жестоко, но аккуратно, то есть сперва на своей территории, а потом принимайте нас в гости, 'живые' точно определили роды, которые идут в набег и места расположения из кочевий и становишь. После наших 'визитов вежливости' таких родов в степи больше не будет.

Через трое суток, пришли подтверждение от пограничных дозоров о переходе налетчиками границы сразу в десяти местах. Ожидаемо, чем шире 'невод' тем больше в него угодит 'рыбки' - добычи. Еще через сутки полк соединился с ногаями и сразу их легкая конница, разделившись поровну, ушла вылавливать и бить крайние, фланговые тысячи башкир. По двум центральным тысячам находников, в лоб, ударили по четыре сотни кованой конницы московитов при поддержке сотни легкой конницы и четырех легших конноартиллерийских батарей. Одну из легко конных сотен сформировали из союзных 'живых', второй пошла сводная пограничная Хлыновича. Результаты были предсказуемы. Неожиданные удары, в двух случаях противник в два с половиной раза превосходил башкир, а в двух боях тяжелая конница при поддержке дюжины орудий атаковала легкую конницу, принесли ожидаемый результат. И там и там башкирские отряды были разбиты и понеся огромные потери, были вынуждены бежать на соединение к своим собратьям. И так же предсказуемо, как шарики ртути, отряды башкир стали стягиваться друг к другу, стремясь слиться в единое войско.

Маневрами и фланговыми наскоковыми ударами ногайцев, башкирское войско было выведено 'витязями' на одно из присмотренных для генерального сражения полей. Представляющие из себя практически ровный участок степи размерами - в длину с запада на восток четыре километра и в ширину с севера на юг два километра, ограниченное в начале своего восточного участка двумя невысокими около двадцати метров высотой, холмами, скорее даже не длинными, протяженностью около ста пятидесяти метров, гребнями, расположенных на флангах участка. В свою очередь с севера, северный холм прикрывался парой заросшими кустарником, непролазным даже для пешего логами, присыпанных снегом по груд человека и переходящими в густой смешанный лес, с частым подлеском по опушке. Южный холм, с юга прикрывал не глубокий, но зато широкий овраг, с бегущим по его дну безымянным ручейком, очень сильно заболотивший и захламивший дно оврага. По зимнему времени практически полностью заваленный рыхловатым снегом.

Вот между этими двумя холмами, отступив вглубь на сто метров, и встал стрелковый полк, перегородив поле между холмами щитами 'гуляй города' и выставив эти же щиты на вершинах обеих холмов. За щитами кроме орудий самого 'гуляй города', укрыли и полевые и конноартиллерийские 'единороги'. Прикрыли орудия пехотой, по три сотни на холмы, пять сотен встали за щитами в поле. Из полутора тысяч пехотинцев, четыре сотни оставили в резерве. За линией русских войск, расположились союзные ногаи, под присмотром полковой разведсотни и пары легких конноартиллерийских батарей. Восемь сотен кованой конницы и две сотни легкой, пограничники и 'живые', вместе с полковой саперной сотней собрались укрыться в дубовой рощи, находящейся на южном фланге будущего сражения, почти в тылу у наступающих, отрезанной от поля битвы оврагом с ручейком. 'Живые' для помощи своим русским союзникам мобилизовали всех своих мужчин от сорокалетних 'стариков' по пятнадцатилетних юнцов. Правда и оружие, отличные сабли златоуского булата, и наконечники стрел и копий, из хорошей стали, и легкая, но прочная броня, переданная 'витязями' своим союзникам после разгрома Юсуф-бия, из доставшихся им трофеев. Да и сами кони, лучшие из прошлогодней добычи питерцев в походе на Сарайчик. Все отличалось от того вооружения, доспехов и коней, что имелось у семьи до встречи с попаданцами. Саперы за спиной своего войска возвели через овраг временные деревянные мостики, по которым засадная тысяча и должна будет перейти за овраг и далее в рощу. Первыми мостки перешли саперы со своими эрзац понтонами. На широкой и длиной телеге- платформе, перевозимой четырьмя парами лошадей, лежал сбитый из не крупного кругляка штурмовой мост длиной десять и шириной в пять метров. На телеге для перекидывания моста через ров или иное препятствия была прикреплена поворачиваемая стрела на подобии стрел кранов. Система блоков и шестерен давала возможность стаскивать и укладывать мост через ров, с помощью стрелы и ручной лебедки. Вот десять таких телег в сопровождении саперов и дожидались своего часа под сенью дубов, ожидая конницу засадной тысячи.

Под вечер 21 января башкиры появились на западной оконечности поля и встали лагерем. Но еще за два часа до их прихода, о приближении противника командование 'витязей' предупредила 'птичка' 'Тигра'- 'Орла'. С помощью дрона пришельцев пересчитали в походе, после еще раз подсчитали на стоянки, более десяти с половиной тысяч воинов. Что ж с учетом их первоначального количества и потерь в четырех боях в количестве трех тысяч четырехсот человек, где-то это количества сабель и должно было остаться под руководством вожаков набега. Разведгруппы к самому лагерю противника отправить, секреты и дозоры за периметр своего лагеря назначить, часовых по периметру и в самом лагере расставить. Смены утвердить. Остальным отбой. Перед рассветом, обмотав копыта тряпками и заметая след срубленными елочками, через мостки, ушла в рощу засадная тысяча.

Утром 22 января около 9 часов противники изготовились к бою. Первыми нанесли удар башкиры. Порядка четырех тысяч всадников бросив коней в намет, полетели к позициям питерцев, вспарывая копытами коней не тронутую белую простыню снега, раскинувшуюся на поле между двумя войсками. Выпавший под утро снег укрыл пушистым покрывалом все следы оставленные людьми и животные в округе. Подлетев на двести-триста метров, кочевники закрутили свою излюбленную 'карусель'. На их стрелы из-за линии щитов полетели пули из 'Сакмарочек', раз за разом выбивая из седел неудачников. Покрутилась под обстрелом пехоты 'карусель' не более часа и потеряв порядка четырехсот человек убитыми и раненными, степняки отступили, попутно выяснив, что обороняют 'гуляй город' порядка двух-двух с половиной тысяч воинов, вооруженных малыми пищалями. Более крупные пищали так же имелись, но почему-то не стреляли. Может, не чем было? Как бы там не было, но уже через час все башкирское войска почти десять тысяч бойцов, оставив у себя в тылу вожаков набега и их воинов-телохранителей, порядка пятисот - семисот сабель, завывая, устремилось на две тысячи урусов, вставших досадным препятствием между воинами и их добычей, укрытой в поселениях этих глупых московитов.

Вот теперь в бой вступила и русская артиллерия, которая дала первые батарейные залпы ядрами с семиста метров. Шести и трех фунтовые ядра, рикошетя по нескольку раз от земли, врезались в конско-человеческую массу, на минуту вырубая в ней проплешины, которые вскоре затягивались задними рядами всадников. С четырех сотен метров орудия перешли на картечь. Орудийные залпы поддержали огнем плутонгами пехота, пары шеренг стрельцов почти как на параде меняли друг друга. Первая шеренга с колена, вторая стоя, целься, пли. К ноге. Кругом, марш. На их место подходит вторая пара шеренг. И так непрерывно. Пока одни стреляют, другие готовят ружья к выстрелю. Пули Нейслера легко проскакивали, вместе с заранее отмеренными зарядами пороха, в дула ружей. Используя бумажные трубочки с заклеенными обоими концами, в которые на подобии патрона были помешены заряд пороха и пуля, по диаметру меньше, чем калибр 'Сакмарочки'. Все это давало ощутимое увеличение темпа стрельбы и увеличивало, из-за конструкции пули Нейслера, дальность поражения врага. Перед позициями русского войска стал образовываться вал из человеческих и конских туш. Башкиры отхлынули на исходные, но погоняемые своими вождями, примерно через час опять бросились на линию щитов московитов, подгоняемые сзади дружинниками своих вождей, которые частью сами пошли вместе со своими телохранителями, частью ограничились выделением в качестве погонщиков своих воинов. Для чего сократили более чем на половину личную охрану, оставив с собой из семи сотен воинов только триста.

Подгоняемые погонщиками кочевники во второй раз помчались на русский строй. И опять затормозили от непрерывного горизонтального чугунно-свинцового ливня. А когда с холмов открыли фланкирующий огонь, расположенные на них 'единороги', не выдержали и не смотря на погонщиков бросились назад. Находящиеся позади башкирского строя их вожаки со своими дружинниками, бросились вперед и даже смогли затормозить бегство основной массы всадников. Но все их усилия расстроил таранный удар копьями засадного полка питерцев. Восемь сотен кованой конницы переправившись по перекинутым саперами через овраг штурмовым мостам, сосредоточились, построились и прикрываемые с флангов двумя сотнями легкой кавалерии, нанесли удар в подставленную им спину башкирского войска. На скаку сперва дали из луков с десяток залпов по маячившей впереди массе конницы. Потом дали залп из карабинов по этой масс, разрядили в неё один пистолет, взялись за копья и перед самым ударом, метров с десяти, с левой руки, разрядили по коннице второй пистолет. Потом руку привычно дернуло назад от удара жалом рогатины во вражеское тело. Кто сумел вытащить, ударили еще, раз, другой, пока и у них, как у их товарищей еще при первом ударе, наконечники рогатин застряли в телах кочевников или их коней. Отпустить древко из руки и за сабельку, пускай, и она послужит русской славе. Как обычно легкая конница не удержала тяжелую конницу и разлетелась перед ней как кегли от шара в боулинге. Все усилия вождей по наведению порядка пропали всуе, тем более что их большая часть пала под ударами кавалерии 'витязей', удар как раз и пришелся по задним рядам степняков, где в основном и находились вожди. И ополченцы-табунщики побежали в разные стороны, подстегиваемый в спину картечью. А когда из-за русских щитов, после прекращения орудийной и ружейной стрельбы, на поле боя появилась легкая ногайская конница, то пастухов охватила паника, и нукеры Исмаила пошли вдогонку за разбегающимся в ужасе противников. Легко догоняя на своих свежих конях бегущих, под которыми кони уже были утомлены двумя атаками и битвой, рубя сопротивляющихся и связывая сдавшихся, ногаи гнали разбитых шишей километров пятнадцать. С поля боя сумели уйти отдельные группки и одиночные всадники, которых впоследствии в течении двух суток по наводке 'Тигра'- 'Орла' всех выловили. Победа была полная.

Потом был поход по кочевьям налетчиков, затянувшийся более чем на три недели, с цель 'принуждения к миру' не умеющих учится на чужих ошибках кочевников. Расчет за счет проигравших с союзными ногаями. В основном исмаиловцы брали плату скотом, намного уменьшив стада побежденных. Но так же нукеры уменьшили и поголовье самих хозяев стад. Многие башкиры так больше и не увидят свои родные кочевья, уведенные ногаями в рабство.

Пленных башкир, союзным 'живым' в качестве работников - рабов не передавали, а вот три десятка ногайских табунщиков потрусливее, с их семьями, в качестве компенсации за не переданных башкир, передали 'живым'. Кроме того в семью 'живых' влились на правах новых младших родичей пять родов из обоих племен. Из племени бурзян вошли три рода - баюлы-бурзян, бурзян и мунаш. Из племени усерган вошли два рода - усерган и аю. Остальные семь родов обоих племен, что бы избежать уничтожения, признали покровительство 'живых' над собой и поклялись им в верности, обещая передавать им дань. Для чего Черному, Брусилову, Воротынскому и Абелю с Беркутом пришлось разыграть представление, с несколькими актами действий. После победы и сокрушительного для бурзян и усерган ответного визита 'витязей' в их кочевья, Абель обратился к великим и сильным соседям из славного племени руссов-московитов рода питерцев с просьбой не вырезать побежденных и их семьи полностью, а позволить им жить. Черный ответил согласием, но при условии, что Абель возьмет их в свою семью младшими родичами или как минимум они добровольно пойдут под его руку как данники и послушные рабы. Естественно слухи об этом и дальнейших действиях моментально распространялись по степи, особенно между остальными башкирскими племенами. Абель согласился со справедливыми требованиями Великого Воеводы и обратился к старейшинам родов, ибо все племенные, родовые и даже семейные вожди были убиты в битве, или целенаправленно вырезаны 'живыми' уже после битвы. Абелю были не нужны даже гипотетические соперники при общении с пришельцами. Обращаясь к старейшинам с предложением добровольно вступить в его семью на правах младших родичей, шаман уже знал их ответы. Старейшины трех родов баюлы-бурзян, бурзян и мунаш ответили согласием сразу, после часового раздумья и то стоянки этих старейшин находились подальше, чем юрты трех первых, с радостью согласились и старейшины еще двух родов усерган и аю. Тем, чьи юрты стояли еще дальше не повезло. Абель выслушал их согласие через три часа, после переданного им предложения, и отказал. Больше родичей семья Абеля не могла принять, она бы ими просто не смогла бы управлять, защищать и опекать. Но тут же предложил принести ему и его семье клятву- шерть верности данника. Старейшинам последним семи родов ни чего не оставалось делать, как согласиться. Черный от имении Уральского воеводства Московского царства согласился с этими предложениями. Все семьи, большинство скота и половина пленных табунщиков, что не пошли со скотом в оплату ногаям, вернулись в родные кочевья. Однако налог 'кровью' 'витязями' был взять. Все дети мужского пола в возрасте от трех до шести лет были изъяты у побежденных родов и вывезены в Петроград, где их и передали на обучение в кадетский корпус. В связи с последними событиями, семья умрэш ('живые') рода гэрэй-кыпчак племени кыпчак как единая семья практически перестала существовать. Каждый взрослый воин- мужчина, табунщик был вынужден, взяв жену и своих детей переехать жить, одни в становища семьи своих новых родственников присматривать за ними, руководить хозяйством и жизнью новообретенных родичей. Другие перебралась в становища семьи своих данников-вассалов, с теми же функциями, что и первые.

На время попаднцы ликвидировали угрозы своему анклаву с юга, запада и севера. Однако весь февраль и почти весь март приходилось утрясать последствия двух сражений. Весть о двух битвах урусов с их южными и северными соседями быстро разнеслась по степи, и вожди башкир сделали для себя вывод. В степи признают только одно право - право сильного. И сильного соседа уважают, любят и пойдут с ним на заключение неукоснительно соблюдаемого кочевниками договора. Вот и пришлось руководству анклава постоянно встречаться с вождями северных и западных соседей. И вожди башкирских племен, и ногайские мурзы, решившие напрямую договориться с урусами, помимо своего бия, все предлагали союз и дружбу. 'Витязи' ни кому не отказывали, со всеми заключали договора, которые записывали на бумаге. Оба экземпляра грамоты составлялись на русском и арабском языках, в которых особо обговаривалось, что московские бояре из Уральского воеводства не обязаны оказывать какую-либо помощи, в том числе и военную, своему союзнику, если он сам напал на кого-либо. И данный пункт особенно разъясняться вождям и мурзам, акцентирую их внимание на том, что если они сами на кого-то нападут, то пусть на урусов не рассчитывают, а справляются сами. Данная подстраховка в окружении хитроумных степных вождей была необходима. А то сам и глазом моргнуть не успеешь, а тебя уже перессорили со всем окружением и ты уже воюешь со всеми.

Но кроме войны есть и мир. Из достижений мира было постройка к середине марта корпусов всех десяти шхун. Разобрали на времянках- эллингах крыши, установили мачты с реями, загрузили балласт. Осталось спустить на воду, на которой до установить оставшийся рангоут, оснастить такелажем, установить орудия, загрузить боезапас и другие припасы, провести ходовые испытания. На все про все уйдет примерно с месяц и можно принимать суда для эксплуатации. К концу марта изготовлены и упакованные для перевозки киль, шпангоуты и другие металлические части силового набора корпуса рейдера. Отлиты и откованы, валы, винты и другую машинерию с металлическими элементами рангоута и такелажа. Не забыли и про якоря с гвоздями, костылями, скобами и крюками. Всё это вместе с парой камазовских дизелей, так же было упаковано и приготовлено к перевозке. Лежали на складе смазанные салом стволы 'единорогов' как двух пудовых, пудовых, полупудовых и четверть пудовых корабельных, так и крепостных того же калибра и плюс четыре больших трех пудовых и дюжина легких трех фунтовых десантных. С ними стояли на складском хранении и соответствующие лафеты. Почти были готовы и дубовые полубрусья основного борта, осталось проточить в половине из них, для фиксирования между собой паз на одной кромке и гребень на другой кромке, вторая половина уже была обработана, и можно было грузит на лодьи. И по высокой воде перебросить в Холмогоры на верфь. Заодно упаковали в ящик и копию шлифовально-проточно-нарезного станка, для проточки пазов и гребней в сосновых досках и плахах на Холмогорской верфи.

Выпустившая свой первый номер 29 декабря 1553 года газета 'Уральские вести', стала выходить регулярно каждую неделю в пятницу. Газеты имела бешеный успех не только среди попаданце, но и среди аборигенов. Обучении 'русской заморской азбуки' велось не только в армии, в которой каждый боец обязан был уметь читать, писать на заморско- русском письме и считать басурманско-арабским счетом. Эти же требования распространились на претендентов для занятие любой административно-хозяйственной должности. Волей неволей всем мастерам, бригадирам, управляющим пришлось выучить эту азбуку и счет, тем более она и счет были намного легче в изучении, чем русские. Вот эти-то люди и были основной аудиторией газеты. И процесс чтения, и получаемая при этом информация понравился читателя. Глядя на них стали изучать новую азбуку и читать газету и остальные аборигены.

Стеклянная посуда плотно вошла в обиход жителей анклава. Даже в самой бедной семье рудничного холопа имелся хоть один граненый стакан. Как не странно произошел прорыв в изготовлении фаянса и фарфора. Первые фарфоровые сервизы, еще не сильно красивые, толстые и не крепкие пошли в производство. Пока для себя эти сервизы попаданцы не брали, оставляли для продажи купцам, все равно продадут в Европу или на самой Руси какому нибудь богатею. А пока отрабатывалась технология изготовления и производства, экспериментировали с новыми красками, формами и каолиновыми составами. И вскоре усилия экспериментаторов обещали дать результаты в виде прекрасного фарфора. Русский анклав 'витязей'. Апрель-июнь по новому стилю 1554 года РХ.

Как только прошел лёд, тут же спустили на воду со стапелей все десять уральских шхун, доустановили недостающий шпангоут, поставили такелаж, установили по дюжине шести фунтовые 'единороги' и по паре трех фунтовых, загрузили к ним боезапас и остальные припасы. Укомплектовали их командами из числа ливонских моряков, решивших вернутся к своей бывшей профессии, провели ходовые и артиллерийские испытания. Шхуны показали приемлемые характеристики. И стали готовить их к персидскому походу.

Так же после ледохода, по руслу Яика еще неслись отдельные небольшие льдины, собрался огромный караван ушкуев, насадов, лодий, стругов и иной плавающей 'посуды' имевшейся на весну в распоряжении 'витязей' около Петрограда. На суда в спешном порядке, хотя и очень бережно и тщательно, загрузили разобранный киль, шпангоуты и другие металлические части силового набора корпуса рейдера, дизеля, валы, винты, иную машинерия с металлическими элементами рангоута и такелажа. К ним положил порядка восьми десятков стволов 'единорогов' различного калибра, предназначения, с лафетами и боеприпасами к ним. Подготовленные полубрусья борта, якоря, метизы, небольшой сварочный аппарат с остатками электродов, разобранный деревообрабатывающий станок, инструменты. С караваном уходил в качестве его начальника и будущего директора верфи Логунов с женой, Афанасьевым, Опанасюком и Петровым с бригадой кузнецов и новгородской артелью корабелов, набивших руку на строительстве уральских шхун со смешанным набором. Спешили, нужно было выйти пораньше, пока не прошли паводковые воды и по высокой воде с глубоко загруженным караваном пройти верховья Волки и Северной Двины, волоки и мелкие реки между ними. Пора было заложить на стапелях и начинать строительство на Холмогорских верфях первого океанского рейдера 'витязей'. Загруженные суда собранные в единый караван с двумя сотнями стрельцов для охраны 2 апреля отчалили от Сакмарских причалов и вытягиваясь в колону покатились по водной глади Урала вниз до устья Чагана и далее до Волги, волоков, Северной Двины и Холмогор.

В первой декаде апреля начались сельхозработы. Перепахали поля, в том числе и оставленные по весне прошлого года не засеянными. Пахали дисковыми конными плугами, что бы сберечь верхний слой от выдувания. Правда плуги получились не столь производительные как тракторные, но пока и они сгодились. А потом и до тракторов доживем. Перепахав яровые поля и пары, отсеялись и перешли к поднятию новых полей целины, на которых еще в конце марта пустили пал, для выжигания травы и мелкого кустарника. Вот целину уже поднимали классическими для попаданцев отвальными плугами. Засадили огромные поля картофелем, в этом году он пойдет в пищу для всего населения анклава и будет передан крестьянам для его распространения, а то его пока выращивают только на полях Курковской вотчины и пригородных огородах городских советов обоих городов. Развели и 'царицу полей', Куркова в этом году засеяла уже более десяти гектар кукурузой, на следующий год и она пойдет в массовую посадку. Начали высаживать сады, привезенные осенним караваном и перезимовавшие в подвалах усадеб саженцы яблок, груш, слив, вишни и черешни высаживали в распадках и логах, для укрытия будущих плодовых деревьев от степных ветров, а на южных склонах между саженцами разбивали грядки с клубникой. По периметру территорию закладываемых садов обсаживали кустами ежевики, и не проходимый для животных забор и очень вкусная и полезная ягода.

В середине апреля начали собирать очередную делегацию в Москву. В этот год старшим шел сам Черный, с ним выезжали Золотой, Седых, для создания сети информаторов и оба волхва, для той же цели. Шли не с пустыми руками. Для Адашева везли авансом сорок тысяч серебряных талеров, якобы его доля от продажи соли, хотя саму соль еще не продавали, не было еще караванов ни с Руси, ни соляного от Котова. Не забыли и Сильвестра, для него упаковали отпечатанные 'Евангелию от Матфея', 'Часослов' и 'Апостол', пару золотых, тонко выделенных, украшенных камнями лампад, кошель для нужд храма с сотней золотых ашрефи и футляр из хорошей кожи с тисненными на нём сценками из Святого Писания с вложенным в него свитком-отчетом отца Герасима о проделанной миссионерской работе и вновь открытых приходах. Но большую часть стругов и насадов с ушкуями и ладьями загрузили царскими подарками. Для царского войска изготовили три калибра чугунных пушек по 180 орудий каждого калибра с лафетами. Загрузили полковые 3 фунтовые пушки калибром 72-мм для конных полков, полковые 6 фунтовые пушки калибром 94-мм для стрелецких полков и полевые 12 фунтовые пушки калибром 120-мм. В дополнение к пушкам в трюмы уложили две тысячи ружей 'Сакмарочка' и тысячу винтовок 'Уралочка', пока без пуль Нельсера и Минье. В специальном сундуке везли подарки лично для царя, богато украшенные печатные книги с ручными рисунками: теологические 'Евангелия от Матфея', 'Часослов', 'Апостол', апокрифы 'Тибетская Евангелии' и 'Послание двенадцати Апостолов', художественные 'Хождение за три моря тверского купца Афанасия Никитина', '1001 и одна ночь' и сборник немного подчиненных былин о русских богатырях. Для своего представительства везли специально сделанную цветную черепицу, как для покрытия кровли самого дома, так и для крыш хозяйственных построек. Тоже, какая ни какая, а преграда для огня при пожаре. После прихода купеческого каравана с Руси и встреч Черного и Золотого с купцами, суда с московскими дарами и делегацией 10 мая, руководство которой отметило 9 числа не понятный аборигенам праздник, вышли в путь до Москвы.

Совместно с московским караваном стали готовить суда, людей, вооружение и припасы для персидского рейда и астраханского похода. В Персию за 'зипунами' отправлялись все десять уральских шхун под командованием Басманова, замами шли Батов по морской пехоты, Брусилов по разведке, Белых по контрразведке, Сенявин по кораблям. С ними уходили сотня морской пехоты, вся полусотня корабельных артиллеристов и четыре сотни стрельцов. Всех переодели, перевооружили холодное оружие и выдали брони из ногайских трофеев. Предупредив, что бы не болтали языком и даже во время боев не орали бы по-русски. Обучили трем-четырем десяткам команд и выражений по-чагатайски и ногайски. Дополнительно для прикрытия Черный с Золотым опять повезли в Москву челобитную с жалобой на воровских казаков, обосновавшихся в дельте Яика и зорящих союзных ногаев, персидские и хорезмийские берега. Имелась и вторая подобная грамота за подписью и печатью Исмаил-бия, которую Воротынский умудрился во время пьянки подписать у ногайского повелителя и заверить его личной печатью. Наметили две цели города и их порты Дербент и Баку. Вот и вроде все подготовительные мероприятия завершены, осталось ждать. Дождались ухода пришедшего купеческого каравана на Русь и 10 июня отошли от Петрограда и взяли курс вниз по Уралу в Каспий, а по нему до первой цели-Дербенту. В последний момент флотилия увеличилась на три речных ушкуя с полусотней бойцов морского спецназа под командованием Лазарева. Персидский рейд за 'зипунами' начался.

В астраханский поход подготовили полсотни вновь построенных стругов. Общее командования осуществлял Слепцов, при трех замах -Ляхов по морской пехоты, Стуликов по разведке, Ушаков по судам. В отряд входили полсотни морских пехотинцев, пять сотен кованой конницы и пять легко-конных артиллерийских батарей в составе шести трех фунтовых 'единорогов' в батареи. Загрузив орудия с передками и зарядными ящиками, разложив боезапас и другие припасы и разместив коней, наконец, экспедиционный отряд расселся по стругам и 20 мая поскользили на уральской струе вниз до Чагана с него в Самару, из которой уже в Волгу, по ней к июню и к переволоку в Дон дойдут. А конные сотни одвуконь пошли сушей на Общий Сырт, по правому берегу вниз по Самаре до её устья, где обождут суда и месте с ними пойдут по левому берегу вниз по Волге, а напротив переволока и переправятся по очереди на стругах на правый волжский берег. На волоке и подождут спускающиеся по Волге на стругах тридцать тысяч войск под командованием воеводы и князя Юрия Ивановича Пронского-Шемякина и царского постельничего Игнатия Вешнякова. Войско сопровождал претендент на астраханский престол Дербыш-Али.

'Тоже та еще самка собаки' - думал о будущем походе и претенденте на престол Слепцов, сидя на носу струга и наблюдая, как вдоль борта скользят волжские воды. 'Поможем ему сгоним Ямгурчи с места, передадим трон ему, а он скот в благодарность к туркам и крымским татарам переметнётся. Нет прав Командир, надо сразу ставить в Астрахани русского воеводу. А с ханёнком вопрос решит надо раз и навсегда. Типа, покушай грибочков и помер болезный, или с коня неудачно свалился и головушкой об камень. Ладно, на месте конкретно решу какой 'несчастный случай' приключится с Дербышкой. А пока дойти до будущего Сталинграда и дождаться Пронского с войском. Кроме того, придется ждать еще пару отцов-командиров - две с половиной тысячи бойцов с князя Вяземским Александром и пятьсот сабель казачков Даниилы Чулкова'. Такие и им подобные думы одолевали походного воеводу уральского поместного ополчения боярина Слепцова.

Параллельно с четырьмя выше описанными караванами собирался и пятый в Ямм-на-Желче. В которую уезжал с двумя десятками пушкарей и полусотней стрельцов личных боевых холопов боярин Тищенко, а в прошлой жизни старший прапорщик Тищенко Аркадий Степанович. Товарищем у воеводы боярина Тищенко шел выросший в чине до младшего сотника Прослав. Кроме своих боевых холопов в десяток ушкуев и насадов погрузили четыре полевых полупудовых 'единорога', к ним по четыре шести фунтовых и десантных трех фунтовых, два десятка крепостных четверть пудовых и полтора десятка корабельных шести фунтовых, с хорошим запасом боеприпасов к ним и с 'Сакмарочкам' с 'Уралочками', да прихватили с собой соли с тонну и самим поесть и соседушкам продать. Для охраны, кроме команд, на судах шла пешая сотня стрельцов, которые проводят караван до места и вернутся назад на этих же судах, привезя на них новую партию 'переселенцев' из Ливонии. К 10 мая суда были загружены и караван вышел в путь, присоединившись к посланникам в Москву.

Но Петроград не только отправлял караваны, но и принимал их. Первым 27 апреля пришел соляной караван от Котова, привезший соль добытую в течении прошедшей зимы. Добрый товар для купцов отправил Валерий Вячеславович, будет что продать негоциантам вскоре приезжающих в город. Значить не зря вступали они в торговое товарищество, вот и первые ощутимые финансовые прибыли-выгоды.

Вторым 29 апреля прибыл объединенный купеческий караван из Руси, в том числе пришли кораблики и из Нижнего Новгорода привезший оставленные зимой на бугровских складах остатки железобетонного забора и строительный материалов (брус, доски, кирпич, железобетонные плиты перекрытия и фундаментные блоки, различные трубы, листы металлической черепицы, рулоны кровельной жести, снятый с водонапорной башни бак для воды, ящики оконного стекла, цемент, метизы), привезенные Тищенко из Курковки. С караваном пришли и собранные во время московской поездки Золотым и компанией, а так же купцами-компаньонами 'витязей' крестьяне в количестве двухсот трех семей, сорока пяти бобылей и ста восьмидесяти вдов с детьми. Особо приветствовалось переселение мастеровых-ремесленников, желательно уже сложивщихся артелей. Прошлышав о наличии хорошо оплачиваемой строительной работы, решили рискнуть и поменять место жительства с семьями еще три плотницких артели и четыре каменщиков. Кроме них прибыли и три с половиной сотни, в основном подмастерьев и учеников ремесленников различных специальностей. Отдельно шли воины, как бывшие, приглашенные в качестве отделенных 'дядек' в кадетском корпусе, таких набралось свыше сотни, так и желающие и могущие послужить в этом качестве, и обученных и не обученных. Вот последних было больше всего, тысяча триста человек. Справедливости ради следует заметить, что свыше тысячи ста из них была молодежь в возрасте от 14 до 18 лет. Но не беда, подучатся, подрастут во время учебы и будут не плохие бойцы. Привлекали не только мужчин, но и женщин, в связи с намечающимся понемногу дисбалансом в пропорции полов. Но дело шло откровенно плохо, баб и девиц прибыло всего то пять с половиной десятков, капля в море по сравнению с прибывшими мужиками. Пока проблему снимали имеющиеся в большом количестве ногайки с ливонками и то, что многие 'мужики' еще не брились и вопрос отношения с противоположным полом у них еще так остро не стоял. Травников, лекарей и прочих знахарей обоего пола в караване набралось порядка семидесяти особей, в дальнейшем Пирогову с Воротынским еще предстояло разобраться с ними, кто из них кто, и кто к чему пригож, и кто, что, сколько знает. Не забывалась и духовная пища, для окормления ею паствы, прибыли православные священники и дьяконы, таковых насчиталось на судах два и три с половиной десятка соответственно. Что особо радовало священнослужители прибывали с семьями, значить на всегда. По всеобщему мнению попаданце было решено на земли своего анклава допускать священнослужителей только русской православной церкви, хотя она на это время юридически еще не оформилась, но фактически уже имелась, и волхвов богов славянского пантеона, на чем настояли Медведев и Волков. Прибытие и просто пребывания служителей всех иных культов на территории анклава не приветствовалось и они по простому изгонялись, делая исключения только для одного Абель Старшегоживого. Православные пресвитеры приехали уже рукоположенные на вновь образованные приходы Рязанским епископом. Приняли всех, при этом расселили, предоставили жильё и работу. Кроме вольных, были и не вольные переселенцы, купленные холопы и опять в своем большинстве литовские и польские пленники, хотя хватало и подданных московского царя. Пристроили и этих. И если у добровольных переселенцев спрашивали кем он бы желай трудится на благо анклава, то холопов посылали туда, где они в настоящее время были необходимее, в промышленность и добывающую отрасль.

Прибыли все купцы, раквелениские знакомцы, за исключением новгородцев Павла Тимофеева, Василия Юрьева и Онисима Бухарина, отбывших по торговым делам в Европу. Не откладывая дела в долгий ящик, сразу после ставшего традиционным медосмотром прибывших и расположения их на карантин, Черный и Золотой встретились с прибывшими торговцами. Долго не рассуждали стразу взяли 'быка за рога', время поджимало, срочно было необходимо выходить в Москву. Просмотрели ассортимент товара привезенного караваном, его цену. Торговцы привезли слитки олова, тюки сукна, полотна, зерно, крупу и немного квашенных овощей, кур да свиней для племени, а то привезенных ранее на все крестьянские дворы в боярских вотчинах не хватало. Но с прибытием новых свинок и курочек они должны появиться на подворьях всех землепашцев. Обговорили перечень товаров передаваемых попаданцами купцам в счет оплаты привезенных ценностей и продаваемых, как за монеты, так и передаваемых под реализацию. Купцы с охотой брали соль, бумагу, посуду из плохонького фарфора, изделия из стекла в том числе посуду и оконные листы, слитки меди, железа и стали, изделия из этих металлов и их сплавов, в том числе на пробу отгрузили отвальные плуги, конные косилки, грабли, жатки и веялки, пару оконных витражей со сценами охоты на тура и медведя. Обговорили порядок, суммы и сроки расчетов. Напомнили о помощи в строительстве представительств 'Русско-Азиатского банка' в городах проживания присутствующих. Получили заверения в оказании всей возможной помощи. Прибывший генеральный директор банка Бугров Пантелей Никифорович ознакомил всех с данными кандидатов на управляющих банковских представительств в городах, предупредив, что управляющие в городах обратятся к купцам по мере их прибытия домой, с вопросами помощи в организации и проведения строительства банковских дворов. Напоследок Черный порекомендовал купцам обращаться по всем возникнувшим вопросам к оставшемуся старшим Полухину и попрощавшись с купцами вместе с Золотым покинул собрания. После его ухода и остальные присутствующие не стали задерживаться и покинули палатку. Простояв как положено две недели в карантине, купцы разошли за товаром, кто ушел в Орск, кто остался в Петрограде. Потихоньку выгрузили свой товар, загрузили товар производства уральского анклава, произвели взаиморасчеты и звонким серебром и на бумаге виртуальными цифрами. Вот все дела окончены пора и честь знать, домой идти. Загруженные суда, традиционно сбившись в караван 8 июня отошли от пристаней и пошли на Русь.

По уходу Черного, Золотого и других 'витязей' на 'хозяйстве' в анклаве остались Полухин, Воротынский и Курков, которые и руководили жизнью и деятельностью поселений и предприятий до самого возвращения воеводы и его первого товарища из Москвы в сентябре, в самый разгар страды. А пока работный люд занимался текущей трудовой рутиной. По окончанию сева и посадки овощей, начался покос. Население боярских вотчин сильно увеличилось, теперь в каждой вотчине имелось не менее шести-семи деревень размерами от десяти дворов и выше. Но конных косилок и грабель, мастерские в Петрограде и Орске изготовили достаточно, даже с запасом. В каждую вотчину дополнительно поступило не менее десяти изделий одного и второго наименования, теперь крестьяне в одном поместье сразу могли работать на одиннадцати-двадцати конных косилках и граблях сразу. Не забывалась и будущая уборка урожая, по расчетам он должен быть в этом году просто огромным. На это влияло и резкое увеличение засеваемых площадей и использования для этого в первый раз подготовленных целинных полей, да и погодка обещала по прогнозам не подкачать. Вот в рамках подготовки к уборке и начали поступать в деревни вотчинников новые конные жатки и веялки. Для хранения нового урожая началось строительства большого количества амбаром-зернохранилищ и крупохранилищ. Изготавливалась тара под зерно и крупу, в качестве которой использовали плетенные из тальника короба с рогожной вставкой, закрываемые так же плетенной крышкой. В обоих городах, во всех боярских-острогах, в промышленных поселках-фортах и слободах-крепостях, как грибы стали вырастать на толстеньких дубовых или лиственных, метровых или полутораметровых ножках-сваях, одно или двух этажные амбары, сложенные из крепких, толстых бревен. С крышами крытых черепицей, с полами из плотно пригнанных друг к другу лиственных или дубовых плах. С широкими, крепкими, отлично пригнанными к входным проемам воротами. С пандусами - ступенями, поднимающимися и опускающими при погрузке-выгрузки коробов с хранимым припасом. Наконец полностью закончили строительство городских стен, башен и ворот в Петрограде и Орске. А так же дворца боярского клуба-бранчины 'Витязи', облицевав его фасад белым мрамором, тыльную часть здания-глазированным кирпичом. Закончили внутреннею отделку и теперь залы дворца радовали глаз членов и гостей клуба рисунками и цветами яшмы, малахита и другого облицовочного и даже полудрагоценного камня. Для отделки использовалась и древесина как местных так и привозных сортов, средств для своего дворца реконструкторы не жалели. Со стен, потолка и даже с пола на присутствующих смотрели персонажи жанровых сценок нарисованных, в технике фрески, и выложенных мозаикой картин. Окна сверкали солнечным светом, отраженным от больших, ровных листов стекла, вставленных в чугунные рамы или переливались всеми цветами радуги в оконных разноцветных витражах, изображающих сценки из повсеместной жизни анклава, битвы, строительства и так далее. Правда в одном зале работы закончены не были, строительство было заморожено, попаданцы решили создать у себя свою янтарную комнату, а необходимого материала в нужном количестве не было. Привезенными листами красной металочерепицы покрыли крышу клубного дворца, настелив на ранее покрывавшие крышу крашенные смолистые сосновые доски, успевшие уже потемнеет под солнцем и дождем. В орском районе, около Кортышев- Кумакского острога открыли еще один кирпичный завод, пятый запустили не вдалеке от Молотовска. Питер так же не отстал от своего младшего собрата, построили и к июню получили продукцию с третьего кирпичного завода в питерской округе.

В конце июня пришел Подопригора, привел стадо волов в триста голов, шестьдесят запорожских казаков, набранных для себя сто два человека боевых холопов и четыреста пятьдесят девять семей переселенцев из Приднепровья и сорок семей из-за Днепра. Люди шли водой, волы берегом под охраной казаков и боевых холопов. До докладу прапорщика, люди были готовы уйти на новое место всем селом, хутором, так их достали постоянные налеты крымских татар и войнушки и беспредел как собственных панов с их подпанками, так и соседей этих панов. Однако их сдерживало как репрессии от панов за уход из под их власти, так и отсутствие мест куда можно было переселится. И ушедшие с Подопригорой селяне были первыми ласточками, разведчиками, которых панские порядки и татарские наезды особенно достали и они были готовы идти хоть куда, но только уйти от этих напастей. Но если у них все сложится хорошо, то по их рекомендации через год или два по протоптанной ими дорожке придут уже тысячи спасавшихся от этой двуединой беды переселенцев. Запорожцы так же были своеобразной разведкой, с прапорщиком, хоть он и завоевал за зиму определенный авторитет на Сечи, все-таки не рискнули идти опытные казаки. В сопровождение каравана пошел в основном молодняк, из шестидесяти рыл, только два были опытными казаками. И тоже, если разведка увидеть, что слова сотника Опанаса Подопригора не расходятся с действительностью, то на будущее можно рассчитывать на воинскую помощь со стороны запорожцев.

Астраханский поход. Июнь-июль по новому стилю 1554 года РХ.

Отряд уральского поместного ополчения прибыл на место встречи с московской ратью первым. Через два дня появились струги с воинами князя Пронского. Подошли, без проволочек высадились, скоро обустроили лагерь. Хочешь не хочешь, но надо идти представятся старшему командиру и Слепцов в сопровождении своих замов прибыл на аудиенцию к шатру Пронского. Князь Юрия Ивановича принял подчиненных ему командиров без проволочек. Да и то, видимо взыграло любопытство, что это за бояре такие заморские, слухи о которых уже около года ходили по Москве, но ни кто точно не мог ответить этот вопрос - кто Вы и откуда бояре? Войдя в шатер Слепцов, представился, представил своих товарищей, коротко доложил о количестве, составе и вооружении своего отряда. Юрий Иванович благосклонно выслушал, задал несколько вопросов, откуда бояре прибыли на Русь, о их родословной. Попаданцы выдали воеводе уже отлично обкатанные свои биографии в рамках официальной версии их появления на Руси. Князь в нужных местах покивал, по мычал и поохал. По окончанию рассказов предложил проехать до места дислокации их отряда. Не задерживаясь покинули шатер и вскочив в седла, шагом направили коней через лагерь московского войска к стоянке уральского поместного ополчения. Проезжая мимо групп бородатых воинов, устанавливающих какое-то подобие палаток около уже весело горящих костров, над которыми повсеместно висели закопченные котелки с закипающей водой или уже булькающим каким-то варевом, кавалькада не торопясь добралась до стоянке питерцев. Лагерь примыкал к небольшой бухточке, в которой тесно, борт к борту стояли два десятка оставшихся стругов уральцев. Вокруг бухточки, неправильным полукругом компактно расположились палатки десятков, дымились шесть полевых кухонь. Периметр ограждала цепь почти непрерывных флешей, за частью которых укрылись орудия конных батарей, направивших жерла стволов на степь. Увидев стоянку своих новых подчиненных воевода удивленно вскинул голову и что-то прошептал, Славомир уловил только одно слово: 'Каструм','укрепленный воинский лагерь', автоматически перевел с латыни воинский термин, капитан. 'Хм, а князюшка то не не так прост, начитан, видимо сведущ в военном деле, раз так спокойно от удивление бессознательно шпарит на латыни. Нужно держать ухо востро и ребят упредить. А то расслабились мы там у себя в медвежьем углу'. Пронский внимательно, видно что со знанием дела осмотрел лагерь, флеши, 'единороги', но в камору не заглядывал, палатки, очень заинтересовался походными кухнями. Походил вокруг них, осмотрел, хмыкнул, буркнул 'Умно'. Тут его взгляд упал на обыкновенный индивидуальных походный котелок воина только в отличии от привычного попаданцам солдатского котелка СА, выполненный не из алюминия, а методом штамповки из луженной тонкой меди, и сам котелок и крышка. Осмотрел и его, опять хмыкнул, повторил 'Умно'. Третий раз он хмыкнул, но при этом промолчал, когда увидел, что из котлов походных кухонь в осмотренный им котелок, имеющийся у каждого воина наливали и жидкое хлебово, в крышку валили кашу, а в вытащенную из этого же котелка также медную луженную кружку наливали какое-то горячее питьё. Осмотр стоянки питерцев занял более часа, так как воевода сошел с коня и пешком обошел всю территорию лагеря. Видимо увиденным Пронский остался доволен, так как садясь на коня для возвращения в свой шатер, обратился к Слепцову: -Хорошие у тебя воины боярин. Ну да посмотрим на Вас в бою. Готовься, через день выступаем на полдень. Вот подойдут завтра князь Александр с воями и Даниилка Чулков со своими казачками, да ногайская конница Исмаила-бия, так на следующий день и выступим.

-Понял я тебя князь-воевода. Все что прикажешь я со своими сотоварищами и воями исполним.- ответил Пронскому Славомир.

И правда на следующий день в основном лагере пару раз поднималась суета, часовые докладывали, что в московский лагерь входили дополнительные войска. А на третий день, со прибытия войск Прозорова, не дождавшись ногайцев Исмаила-бия, конница которого так и не пришла участвовать в этом походе, не смотря на имеющийся договор, все русское войско покинула стоянку и направилось вдоль Волги по её правому берегу вниз по течению, к Астрахани. Уральскому поместному ополчению выпало идти боковым правофланговым дозором, прикрывая основное войско от флангового удара.

Первое столкновение московских войск с астраханскими произошло 27 июня 1554 года у Черного Яра, передовой тысячный отряд астраханцев был разбит наголову. Их легко конная тысяча на свою беду нанесла удар по идущим походной колонной на правом фланге московского войска воинам уральского поместного ополчения. Вылетели во фланг из неприметных балочек и бросили коней в намет по направлению к каким-то не понятным повозкам, по виду, как решили астраханские всадники, не большие арбы, так как все были одноосные, двухколесные и сопровождались не большим количеством легких всадников. Но это была катастрофическая ошибка нукеров Ямгурчея принявших за якобы мирные арбы снабжения лафеты, передки и зарядные ящики трех фунтовых 'единорогов'. Да это было и не удивительно, если ранее ни когда не видал ни зарядных ящиков, ни артиллерийских передков, ни лафетов с лежащими на них орудиями, укрытых, закутанные чехлами от пыли. Когда на походные колоны батарей, помчалась визжавшая лава всадников, расчеты не растерялись, а выполнили тысячи раз отработанные на учениях и в реальных боях действия. Остановились, сняли с передков орудия, сбросили чехлы, навели на мчавшуюся массу врагов и ударили с двухсот метров батарейными залпами картечью, заряд которой всегда находился в каморе 'единорогов'. Пять залпов из шести орудий, всего тридцать зарядов картечи и во фронт и фланкирующий, и вот уже нет плотной конной лавы, желающей смять, растоптать тебя и твоих товарищей. А есть редкая, испуганная толпа коней и людей желающих оказаться как можно дальше от этого места. Но вскоре это желание окончательно пропало и сменилось на ужас смерти, принявшей вид мчавшихся в таранный копейный фланговый удар пяти сотен московской кованой конницы. И опять как всегда, тяжелые всадники играючи прорвали прореженный и расстроенный строй легких всадников и начали избиение младенцев.

После боя пленные показали, что ставка хана Ямгурчея находится в пяти километрах ниже Астрахани, в одном из рукавов дельты Волги на Царевой протоке, и что гарнизон астраханских татар в самой крепости крайне незначителен. Имея эти сведения, часть московского войска, в которую входили и наши бояре со своим отрядом и стругами, во главе с князем Вяземским блокировала ставку хана, а другая часть во главе с князем Пронским без боя заняла незащищенную Астрахань. 2 июля хан Ямгурчей бежал в Азов, на турецкую территорию, бросив ханш, гарем и детей. Конница русского войска стала преследовать ханскую гвардию во главе с ханом и 7 июля настигли беспорядочно отступавшие ханские силы, без особого труда просто перебив их, а частично - захватив в плен. В захвате ханского обоза и рубке с его гвардией участвовали и реконструкторы со своими воинами.

Настигнутые беглецы, видя значительное численное и качественное превосходство преследователей закрутили обоз в своеобразный вагенбург, укрывшись за телегами, арбами и прочими повозками, укрываясь за которыми личные нукеры Ямгурчи решили подороже продать свои жизни. Но их надежде не суждено было осуществиться. Русское войско окружило настигнутый обоз и предоставили ведущее слово 'единорогам' 'витязей', воевода Пронский видел 'работу' 'единорогов' при отражении атаки татар под Черным Яром и видимо очень впечатлилься от их эффективности. Так как при преследовании обоза, призвал к себе Слепцова и беседовал с боярином о при мнении полевой артиллерии в полевых сражениях. А когда настигли и окружили обоз, приказал Слепцову применить орудия и пробить бреши в стене этой импровизированной крепости. Капитан поставив по паре батарей разбивать и выбивать с пути атакующих ядрами возы, еще перед парой поставил задачу разгонять защитников от места прорыва гранатами, а пятой батареи приказал открыть беспокоящий огонь гранатами по территории самой стоянки. Десять залпов и возы разбиты и снесены, отрыв проходы на стоянку. Еще десять минут картечного обстрела места прорыва и прилегающих к нему возов сразу двумя батареями. Потом прекращение всей пальбы и атака. Пара бронированных колон русской тяжелой конницы вломились в лагерь обоза и сопротивление татар практически прекратилось, а через час весь обоз, его обитатели, работники и охранники был в руках московского войска.

Вернуться в Астрахань, и посадили на астраханский престол хана Дервиш-Али, который должен был торжественно присягнул на верность Москве, русским воеводам и войскам было не суждено. К сожалению славная победа была омрачена гибелью в бою от вражеской стрелы славного богатура Дервиш-Али, фактически уже нового Астраханского хана. На исходе сражения прилетевшая из засады стрела пробила славному воину глаз и вышла из черепа, пробив и кость и мех шапки. Даже трупы пары гвардейцев Ямгурчи с луком, остатками стрел, найденных боевыми холопами боярина Стуликова на месте засады, но к сожалению не сумевшие взять тятей живьем, не скрасили горечь утраты. Осмотр трупов и места где они были найдены, следопытами Пронского, подтвердил слова боярина и его воинов. Кто бы из московских служивых людей знай бы, каких трудов стоило боярину Стуликову и его бойцам найти и взять живьем, без видимых повреждений эту пару гвардейцев. Доставить их в укромное место, раздеть, разуть, потом в их одежде потоптаться, полежать, поваляться на месте засады, снайперски выстрелить. Потом в темпе в укромно место к пленникам, там их быстренько одеть и обуть в снято с них ранее. Потом бегом назад дотащить нукеров на место засады, снять аккуратные вязки, что-бы не дай боже не осталось бы рубцов или даже покраснения на коже от этих вязок. Вернуть им все оружие и дав в руки сабли, предварительно постучав ими до заусениц о свои, а потом позвенеть с минуту и зарубить астраханцев в 'бешеной сабельной рубке'. Но результат на лицо, Дервиш-Али ушел к гуриям, за ним ушли и оба 'его убийцы', а московские розыскники подтвердили версию разведки питерцев. После чего поход был объявлен законченным и ополчение распушено с добычей по домам. Из добычи основной её частью стали лошади, коровы с быками, овцы и верблюды, которых в хозяйстве 'витязей' было достаточно, но и эти лишними не стали. Кроме того, с ними, с согласием осесть на их землях, на обычных для русских переселенцах условиях ушли сто двадцать мужиков и триста тридцать баб и девок, ранее бывшими рабами у астраханцев. Напоследок походный воевода уральского поместного ополчения боярин Слепцов со товарищами боярами Ляховым, Стуликовым и Ушаковым, на победном пиру под мед и вино проговорились князю- воеводе, что все что не делается, делается с божьего соизволения. И если Он так решил, что Дервиш-Али должен умереть, то так тому и быть. Это Божий Промысел и все что не делается Им то лучше для царства Московского. А то пошел бы Дервиш по пути своих родственников, бывших Казанских ханов. Одного сгонишь с места, ставишь другого, через год смотришь, а он Крыму предался и опять его нужно сгонять и менять на третьего. А немного погодя видишь, что и этот отложился от государя Московского. И пока не поставили в Казани править русского воеводы с войском, так и приходилось сновать как челнок, с войском из Москвы до Казани, меняя одних своих ставленников ханов, перебегавших в стан врагов Московии, на других. Вроде бы вложили в голову Пронского мысль, что в Астрахани необходимо по гримеру Казани ставить править русского воеводу с войском. Дай бог и Иван IV прислушается к мнению своего победоносного воеводы и повторит казанский вариант правления и в Астрахани.

Ямм-на- Желче. Июнь-август по новому стилю 1554 года РХ.

Суда под командованием Тищенко почти через полтора месяца пути, в третьей декаде июня, прибыли в слободу Ямм-на-Желче. В поселении дожидались нового воеводе чуть более трех сотен воинов, потихоньку пришедших из окрестностей претендентов, прослышавших о боярах, нанимающих за хорошую плату воинов, шли по одному или небольшими ватагами в Ямм-на-Желче и оставались в нем дожидаться приезда нанимателей. В течение недели прибывший боярин разобрался с прибывшими, кого принял на службу, набрал полусотню новичков и оставил на службу в слободе, две сотни отправил с караваном на Урал, единицам отказал, по разным причинам. Но первым делом, сразу на следующий день после прибытия, Тищенко вышел на паре ушкуев к Гдове, где совершил визит вежливости к гдовскому наместнику Плещееву, во время которого и передал обещанный ежегодный подарок в пятьсот талеров серебром, при этом договорились к взаимной выгоде об оказании военной и хозяйственной помощи друг другу. А так же о направлении грамоты-просьбы Плещеева в Москву о передаче в ведение Гдовского уезда части Ремдовской губы из подчинения Кобыльского уезда со всеми деревнями и слободой Ямм-на-Желче, образовав из переданной части новую губу - Яммскую. Границу новой губы провести от устья реки Желча, по её левому берегу в пяти верстах от речного берега, до границ Полянской губы.

По возвращению прапорщика или уже слободского воеводу боярина Тищенко ожидало много дел. Это и организация строительства каменно-кирпичной, бастионного типа, стены и башен, вокруг слободы. Строительство в самой слободе, как обкладка кирпичом комплекса 'господских теремов', так и перестройка других зданий, ибо были они построены времянками и десятилетиями в них жить было нельзя. А значить надо возводить капитальные дома, казармы и другие постройки. Желательно так же прикрывая от огня обкладкой внешних стен кирпичом и камнем. Благо что оставшиеся в слободе поселенцы на отлично выполнили наказ Монахова, и запасли в достаточном количестве стройматериалы. А уже самому Аркадию Степановичу улыбнулась хозяйственная удача, в семье одного из служивого, который был родом из около псковской слободы, оказался его дед, старый мастер-каменщик, уже давно отошедший от дела, но еще довольно живой и резвый дедок. Вот он и стал надзирать за строительными работами, попутно обучая новичков хитрому ремеслу каменщика. И если со строительством он нашел на кого можно было положиться и передать руководства этим направлением, то с воинскими людьми предстояло разобраться лично Аркадию. Из трех с половиной сотен, сотня пришла с ним на судах, полсотни оставил ему в слободе Монахов, а вот свыше двух сотен были абсолютно незнакомые люди, пришедшие наниматься к 'витязям' на воинскую службу. Вот и нужно было просеять последних, нужных принять, не нужных выгнать. Из оставшихся сбить, сколотить за неделю хоть какое-то подобие боевой части и выполнить задачу по отлову холопов на ливонском берегу Чудского озера и отправки их в сопровождении трех сотен бойцов из них двести человек только недавно подписавших ряд на воинскую службу. С помощью Прослава и воинов из полусотни оставленной ему Монаховым, удалось в течении двух дней разобраться с кандидатами на службу, явных психопатов, тятей и всяких подсылов, выгнали из слободы, с остальными заключили ряд найма на воинскую службу сроком на пять лет, на обычных для уральских бояр условиях. Кое-как за полторы недели сумел из поначалу плохо управляемой толпы вооруженных мужиков, сколотить условно боеспособное подразделение. Садится с ними в осаду-оборону укрепления или вступать с линейными частями в полевое сражение не рекомендуется, а вот пограбить внезапно сервов и прихватить их с семьями и имуществом, эта задача подразделению уже по плечу.

Первый выход на западный берег Чудского озера провели 4 июля. В самое хорошее время, перед рассветом, высадились на берег, южнее прошлогодних мест, куда заходили в 'гости' и прошлись вдоль берега не более пяти километров, в полосе порядка шести-семи километров. Нахватали взрослого 'товару' более пятисот душ, малых и старых и не считали, в большинстве сами шли за работоспособными членами семьи, уже попавших в 'бредень' людоловов. Ни каких замком или укрепленных мыз в этот поход принципиально не громили. Пять часов на сбор полона и иной добычи и суда вошли в озеро и взяли курс на устье Желчи. Через пять дней повторили мероприятие, в этот раз навестили полосу берега еще южнее. Привезли опять свыше шести сотен единиц работоспособного, взрослого 'товара'. И опять не считали не отставших от родителей и других взрослых детей и добровольно пошедших за своими родичами стариков. И снова в этот раз вассальные замки, мызы и другие рыцарские и епископские укрепления не захватывали. Не было времени заниматься этим делом, зато оставляемые халупы сервов, при отходе находников жарко пылали, обжигая, при свете хмурого дня, жаром пламени неосторожно приблизившихся. Почему-то погода в дни рейдов стояла хмурая, но без дождей.

Между рейдами на Ливонский берег за 'товаром', немного по пиратствовали, перехватив в озере, около истока Нарвы небольшой когг, тонн на 200 водоизмещением. Команда, из города Ростока, входящего в Ганзейский торговый союз, пошла со всеми пленниками на Урал, товары сукно, гвозди, скобы, с пяток бочек рейнского вина в слободские амбары, сам когг, после окуриванием серой и мойки, был вооружен шестью корабельными 'единорогами' и приступил к несению дозорной службы в основном на Чудском озере. Еще небольшой когг или подойдет и неф, прибрать к рукам и можно жить по спокойней, бездогляда озеро не останется и враг незаметно не подойдет по воде к слободе. Кстати разрушенный замок Васкнарву потихоньку начал восстанавливать Ливонский орден, видимо все-таки отжал у Нарвы развалины. Стройка шла ни шатко ни валко, пока были видны только очиненная часть бывшей территории замка, с пяток метров нового фундамента, два-три десятка рабочих и немного нового кирпича. Так, что во втором рейде участвовал и свежезатрофеенный когг.

Задачу по добычи 'переселенцев' на Урал, выполнена, можно и назад в Петроград. Но карантин, его ни кто не отменял. И захваченный полон жил в лагере еще две недели, при этом весь был обрит либо перемазан серной мазью, не менее трех раз перемыт в банях, отстиран с использованием мыла, силами самих пленников. Про, накормлен, и говорить не стоит, зачем захватывать людей и холопить, что бы потом заморить из голодом. И 25 июля собранный и полностью загруженный более тысячей взрослых человек и столько же или чуть больше, кто их считал, детьми и стариками, караван вышел из слободы в путь через реки, озера и волоки до Петрограда, в который и прибыл к концу сентября. Неожиданно к каравану присоединились и добровольные переселенцы Анно фон Зангерхаузен фон Розен и его брат Иоган фон Зангерхаузен фон Розен с домочадцами, оруженосцами, кнехтами, слугами и другим имуществом, неожиданно прибыли на лодках и баркасах в слободу и попросились на службу к герцогу фон Шварцу. Выяснили причину такого неожиданного поступка братьев, перепроверили, подтвердилась. Оказалась проста, почему-то все соседи, узнав о поездке Анно в Нарву в качестве 'почтальона' и возвращению из плена без выкупа его и членов его семьи, вообразили , что он является приспешником московитов и дружно принялись пригибать его, тем более, что его замок и так был сожжен, а имущество разграблено. И фактически, ответит воинской силой или финансами, своим недоброжелателям он не мог. Заодно досталось и его родному брату, башня и имущество которого хоть и не пострадали, но как младшему, родительского наследства досталось ему меньше, соответственно и финансов с воинской силой у него было меньше чем ранее у брата. Дальше так продолжаться не могло и когда-нибудь какой-либо особенно отмороженный сосед, а может и разу несколько, нападут на них и окончательно решать эту проблему. А тут как раз опять появились на Ливонском берегу воины герцога фон Шварца, тем более, что по замкам уже с год ходят слухи о судьбе рыцарей, согласившихся перейти на службу к их светлости, и ни мало об этом не жалеющих. Говорили, что они написали письма своим родственника и звали их к себе в дикую Московию, но последние пока раздумают, боятся идти под руку московского тирана. Правда и сами письма, да и этих родственников ни кто из рассказчиков и в глаза не видел, что не мешало им об этом рассказывать. В сложившейся ситуации братья посовещались и приняли решения, рискнуть и перейти на службу к герцогу, со всеми своими семьями и оставшимся имуществом. Аркадий Степанович подумал, подумал, да и дал от имении Черного предварительное согласие на наём на службу двух рыцарей с их оруженосцами и кнехтами. После чего и предложил братьям не задерживать караван и по быстрому загрузится на суда. При этом пришлось выдержать бурю эмоций, когда фон Розены узнали, что из всей своей живности они могут забрать с собой только своих боевых и транспортных коней, свиней и кур. А остальных коней, коров и другой скот, оставить в слободе. Успокоились только тогда, когда сам походный воевода герцога дал им слово, что все оставленное здесь, из светлость возместит в двойном размере там, при этом тщательно записав наименование и количестве оставленных животных, с вручением этих списков бывшим владельцам. Ну вот и это препятствие преодолено, теперь только в путь.

А второй небольшой когг, Тищенко все-таки отжал у ганзейского купца из Любека, перехватит того в Чудском озере на пути из Пскова. Рисковать не стали и вся команда с капитаном, самим купцом и его парой приказчиков остались в озере, вернее на его дне, а сам корабль и его груз, штуки льняного полотна, полностью забивших судовой трюм, пошли к поселению победителей. И уже через неделю, окуренный, отмытый и вооруженный шестью 'единорогами', с укомплектованной командой, когг приступил к несению дозорной службы в озере, около устья Желчи.

Москва. Июнь-август по новому стилю 1554 года РХ.

Через месяц с небольшим, в середине июня 1554 года, делегация уральских бояр не спеша добралась до Москвы. Поднимаясь, верх по реке Москва, прошли пристанище в устье Яузы, по берегам более густо пошли строения- бани, мельницы, амбары, сараи иногда сразу и не понять, для чего предназначено и как используется то и иное строеньице, проплывшее перед глазами путешественников. Не доходя до 'живого' моста, пристали к собственно пристани на Заречье и оставив груз с командами судов, делегация захватив с собой сундуки с лично царскими подарками, подношениями для Адашева и Сильвестра и два десятка бойцов, для почета, на с собой привезенных коня, поехала в московскую резиденцию клуба, где их дожидался боярин Граббе. Не спеша, с достоинством въехали на доски настила 'живого' наплавного Москворецкого или Нового моста, лежащих на пригнанных друг к другу больших бревнах уложенный на поверхность воды и связанных толстыми веревками из липовой коры, концы коих прикреплены к Китай-городской башне и к сваям на противоположном, заречном берегу реки. Кони осторожно ступая по слабо колышущемуся настилу 'живого' моста, пошли по нему. С высоты седла всадники осматривали текущие под них воды реки, воротную башню Всехсвятских или Спасских или Водных ворот. Проехав качающийся наплавной Москворецкий мост и с него через красно-кирпичный четырехугольник трехбойных Водяные ворота въехали в Китай-город на Пожар, проехав по краю торга, оставляя по левую руку строительство будущего собора Василия Блаженного, повернули на право на Варварку, а там и в нужный переулок и на свою усадьбу. Летняя Москва опять сумела удивить Черного своей суетой не свойственной остальным городам. В свой первый приезд он мало обращал внимание на уличное покрытие, которое по зимней поре было плотно покрыто укатанным грязным снегом. Сейчас проезжая под сводами Спасской - Водной башни, выезжая на торг, проезжая по его краю мимо множества различных лавок, ларей и мелочных торговцев, торговавших в шалашах, на скамьях, рундуках, прилавках, полках, со снующими между ними торговцами в разнос всякой снедью, питьем и прочей мелочью, с висящими у них на груди и боках коробами с товаром. Хаотично перемещавшихся между рядами и торговцами покупателей и просто зевак. Он смотрел на плотно пригнанные друг к другу бревна, покрывающие всю мостовую, удивляясь тщательности с которой баланы подгонялись друг к другу. Бревенчатое покрытие продолжилось и при повороте вправо, на Варварку, на которой тоже была очень оживленной. В это время на ней располагались: Гостиный двор, Старый Денежный двор, Английский двор, Устюжский Гостиный двор, Знаменский монастырь множество церквей и усадеб московской знати. И с права и слева по бокам дороги вытянулись длинны, выходящие к самой деревянной мостовой ряды лавок, ларей, часовен, церквей, харчевен. Пахло паленым мясом, салом и рыбою. Эти ряды прерывали высокие заборы, а иногда и частокол из врытых в землю, заостренных сверху бревен, за которыми, в глубине двора окруженные огородами с плодовыми деревьями и ягодными кустами, высились нарядные бревенчатые хоромы с маленькими окнами, открытыми по причине летней жары, в два, три, а иногда и четыре жилья, с разноцветными маковками крыш. С пристроенными к ним широкими сенями и выкрашенных узорчатыми рисунками лестниц. В заборах и частоколах виднелись даже на вид мощные, толстые, крепкие ворота и калитки, почти над каждыми воротами или калиткой висела икона, иногда над ними высились маковки крыш, надвратных теремов, а за забором виднелась дворовые часовня. Остальные хозяйственные постройки прятались за плотными и крепкими заборами. Вдоль заплотов и лавок ходят стражники, в железных шапках, в сероватых кафтанах, с бердышами в руках. На каждом перекрестке столб с иконой, а около него нищие, дети, голуби. Сновали метельщики, прихорашивания деревянные мостовые, поднимали тучи пыли, вспугивали голубей, ворон, воробьев и прогоняя нищих. Проехав церковь Бориса и Глеба свернули вправо в переулок, соединяющий Варварку с Вострым концом, вытянувшимся вдоль Москвы близь Васильевского луга. Кони вошли в переулок, по обеим сторона опять потянулись заплоты и частоколы. Но вот, наконец, и клубное подворье. Сразу видно, что хозяева озаботились благоустройством как самого двора, так и переулка перед ним. Часть переулка, проходящего перед забором, была засыпана не менее чем тридцати сантиметровым слоем песка, что лежало под песком, было не видно, но видимо там был насыпан еще какой-то грунт. Ибо проезжая часть между противоположным сторонами переулка, возвышала перед остальными более чем на полметра. Сидящие на этой ровно разровненной куче песка мужики, целенаправленно лупили деревянными киянками по обтесанным с одной из сторон булыжникам, вгоняя их в слой песка, рядом друг с другом, на глазах создавая булыжное покрытие переулка. Уже добрая часть участка, не менее сорока-пятидесяти метров, было замощено камнем, как раз с того конца переулка, от улицы Варварка, по которому ехали делегаты. Подъехали к воротам усадьбы, десятник охраны забарабанил в калитку, которая почти тут же открылась, явив перед путниками высоченного, здоровенного, по местным меркам, мужика с аккуратно подстриженной темно-русой бородой и усами, одетым с явным намеком на воинское ремесло владельца, но ни какого оружия на нем, открыто было не видно. Не успел он открыть рот, как десятник опередил его:- Открывал, что встал, видишь сам воевода уральский со своим первым товарищем приехали и другие их бояре- проговорил он, указывая рукой на Черного и остальных. Видимо привратник был предупрежден о прибытии руководства, потому что, не говоря ни слова, молча, отошел от калитки и стал открывать ворота, открыв которые, так же молча пропусти кавалькаду во двор и закрыл за ней ворота и калитку, заложив их воротным брусом. Во дворе так же кипела работа. Сам двор, в видимой его части, уже был практически весь замощен камнем, только около строений остались не закрытые булыжником метровые полосы, на которых трудились каменщики, споро обкладывая деревянные стены клубной резиденции кирпичом, поднявшись уже до второго жилья, по всему периметру дома. В одном месте виднелась куча обтесанных булыжников, в другом стояли под навесом стопки кирпича и плинфы, а рядом с ними высились ряды обтесанных не больших каменных блоков. С высокого, резного, расписанного по местной моде яркими красками крыльца, сбегал Александр Граббе, на ходу застегивая кафтан из синего, на вид очень дорогого сукна. Черный, а за ним и остальные 'витязи' соскочили с коней, бросив поводья подбежавшей охране и пошли навстречу своему единовременнику. Который, справившись с кафтанов, раскинув руки, летел им навстречу. Первым в его объятия угодил Мечеслав, помяв друга, он передал эстафету приветствия Золотому. Хорошо что 'витязей' было всего пятеро, а то кости Александра могли понести некий урон, от уж очень крепких объятий друзей. По нынешним временам принимать гостей, тем более руководств, практически хозяина усадьбы, на дворе грубейшее нарушение этикета и товарищи по-быстрому прошли в дом, где уже во всю носили блюда и подносы с едой в трапезную и расставляли на стол. Пока гости умылись, привели себя в порядок с дороги, стол уже был сервирован и уставлен кушаньями. По столовым приборам, разложенным на столе, всем стало ясно, что в этой сфере Александр уже в полную занимается прогрессорством. Столовые вилки, ложки, ножи все были отлиты из серебра, своим видом повторяя формы привычных попаданцам предметов столового набора. Сели за стол, попили, поели, опять попили, вот и два часа прошли. Пора и дело делать. Поднялись на второй этаж в кабинет бывшего учителя, так же обставленного мебелью явно не очень-то сочетающейся со стоящим на дворе 16 веком, где дожидались своего часа привезенные сундуки с подарками. Закрыли поплотнее обе двери, закрывающих вход в кабинет, и начался серьезный разговор. Его результатам стала аудиенция 'витязей' у московского государя через пару недель после приезда делегатов. Перед этим были встречи с Алексеем Адашевым с вручением ему его первой доли от деятельности соляной компании, с приложенной просьбой о встречи с царем. На следующий день беседа с царским духовником Селиверстом и тоже вручение подарков, пожертвований на храм, грамоты. В ходе беседы высказали пожелания лично передать Ивану IV подарки и продемонстрировать их. Идею представления 'витязей' лично государю, его духовник поддержал и обещал походатайствовать за них. В итоге оба царских ближника приложили руку и слово к организации приглашения 'витязей' в Кремль. А пока шли переговоры с царским окружением, не спеша, несколькими рейсами с судов перевезли на усадьбу 'витязей' всю привезенную цветную черепицу и другой груз предназначенный для представительства.

Аудиенция состоялась в не Большой или Грановитой палате царского дворца, тихо, скромно, почти по домашнему в меньшей палате, на взгляд попаданцев это скорее всего походило на домашнею библиотеку владельца хором. Вдоль стен, в шкафах и на полках, стояли и лежали книги, свитки, футляры со свитками, как в последствии поделился Граббе, которому хватило его знаний языков что-бы с ориентироваться, не только на старославянском языке, но написанных и по-итальянски, по-латински, по-гречески и по-немецки, видимо Иван Васильевич владел этими языками. Палата была небольшой уютной, убранной пестрыми восточными коврами и шелковыми тканями синего, зеленого и желтого цвета. В 'красном' углу висело с пяток икон, перед каждым образом теплилась лампадка, пахло маслом и церковными благовониями. Из высокого, но не широкого оконца, забранного узорчатой кованной рамой, с вставленными в него большими кусками слюды, падало достаточно света, что бы можно было читать. Сам государь, сидел в удобном, на вид, с мягкими подлокотниками, спинкой и видимо сиденьем, обделанном кожей кресле. Он был в добром расположении духа, мимолетно на его губах проскакивая улыбка, теряющая в густой бороде и усах. Лицо приветливое, глаза искрились добродушием. Одет в лазоревый распахнутый кафтан из дорогого сукна, надетый на голубую шелковую рубашку, синие шелковые штаны заправлены в сафьяновые сапоги темно-синего цвета. На голове небольшая парчовая шапочка, василькового цвета, с оторочкой из какого-то светло-дымчатого, длинного меха. С права с слева от кресла стояли оба покровителя попаданцев, Адашев и Сильвестр. Вошедшие 'витязи' помолились на иконы, потом отвесили низкий поклон московскому царю и приступили к речи и передаче подарков. Неблагодарное это дело описывать речь великого человека и его речь приводится не будет, равно и как речи присутствующих при этом людей. В коротком изложении встреча протекала так- после приветственной речи уральских бояр с приветствием его царскому величеству и пожеланием ему и его семье многих лета и благостей, вручили подарки, занесенными постельными сторожами следом за 'витязями'. Подарки царю Ивану IV явно понравились, он достаточно долго и с интересом рассматривал преподнесенные книги, зачитывал несколько строк. Явно дивился мирским текстам в переданных книгах, да и содержимое апокрифа 'Тибетская Евангелии' так же вызвало его интерес. Но всему приходит конец, окончилось и рассматривание Московским владыкой преподнесенных боярами с дальних украин, таких занятных подарков. Пообещав свою милость своим подданным, сумевших ему угодить, Иван Васильевич собрался отпустить их, когда Черный заговорил вновь, огласив весть о наличии у них второй части подарка и огласил его содержимое и количества. Сказать, что царь удивился это ни чего не сказать, ибо Ивана IV был поражен. До сего дня он сам передавал своим подданным для войсковых нужд пушки, а тут какие-то ни кому не ведомые, недавно только что поступившие на службу и переехавшие в Московию бояре, сами выплавили металл, отлили пушки и ядра, изготовили порох и какие-то неведомые полевые лафеты и это все передают ему в дар. И передают не одну-две пушки, а более полтысячи пушек. А к ним еще и три тысячи ручных пищалей. Такого на его памяти еще не бывало. Но правитель есть правитель, и быстро справившись с изумлением, Иван Васильевич назначил через день, к полудню, испытание привезенных пушек и пищалей на Великом лугу в Заречье. На этом и закончилась аудиенция.

Через день, с утра, попаданцы выгрузили стволы и лафеты, собрали пушки и по очереди погнали орудия своим ходом на луг, где царем намечено было проведение испытаний. Для чего пришлось тряхнуть мощной и арендовать порядка двух сотен лошадок. По приезду на лугу развернулись подготовительные работы. На разном расстоянии вкапывались чурбаки, сбитые из жердин шиты, ложились друг на друга деревянные колоды, должные изображать пеших и конных воинов, артиллерийские орудия и втыкались изготовленные из рванины и обрезков шкур, чучела пехоты и конницы. Рубились срубы, изображающие неприятельские крепости, около них ставился частокол. Для наблюдения Черный с Золотым приготовили еще один подарок, который и не планировался к вручению, а был взять с собой для собственного употребления. Для лучшего наблюдения царю и его пяти приближенным военноначальникам вручались первенцы оптической промышленности попаданцев, подзорные трубы, десяток которых успел изготовить Костин и перед самым отплытием вручивший их в специальных кожаных футлярах главе делегации. Расчеты как обычно потренировались, что бы не ударить в грязь лицом. Стрелки так же дали пару-тройку выстрелов, приноравливаясь к ружьям и винтовкам. Пушки выстроили по линейке, калибр к калибру, дивизион к дивизиону, батарея к батарее.

И вот дозорные оповестили, царский поезд пересек Новый мост и движется к лугу. Последний инструктаж и вроде все готово, ждём.О своем приближении царский кортеж предупредил заранее редкими глухими ударами в барабан. Наконец показалась голова государева выезда. Впереди ехали шагом четверо всадников, постельных сторожей, на темно-коричневых аргамаках, одетых в светло-голубые кафтаны и шапки одного с ними цвета. У каждого из них на луке седла висели барабаны-литавры, видом как полушария, в которые сторожа редко ударяли, что было мочи, короткой деревянной палкой с набалдашником. За ними следовала еще одна четверка постельной стражи, на таких же конях, и в такой же одежде, только со шлемами на головах, бахтерцами на плечах и копьями в руках. За телохранителями на белом аргамаке следовал высокий, бравый, улыбающийся, с ясным взором сам Московский царь Иван IV Васильевич Рюрикович. На государе, не смотря на теплую, даже жаркую погоду был одет расшитый золотом кафтан, правда расстегнутый, под ним виднелась шелковые рубашка и штаны, заправленные в мягкие сафьяновые сапоги. Голову покрывала высокая, блестящая золотой и серебряной нитью, с орлиными перьями мурмолка, опушенная соболем, усыпанная жемчугом и дорогими каменьями. Вся одежда была выдержана в зеленых тонах. Спину повелителю прикрывали еще две пары телохранителей постельной стражи, экипированных так же как передовая охрана. За второй четверкой телохранителей следовал царский возок, обитый зеленой тканью с золотыми узорами, сейчас густо припорошенных дорожной пылью. Возок тянули запряженные цугом шесть серых в яблоках, высоких, сильных лошадей, на каждой паре, кроме кучера на передке, сидело еще по одному царскому ездовому. За возком следовало на вороных аргамаках, два десятка воинов постельной стражи. После них глотала пыль нарядно и дорого одетая, свита, сверкающая золотом и каменьями на оружии и бронях, одетых на некоторых из них, из князей, бояр, боярских детей, на разномастных аргамаках, испанских и турецких скакунах. Замыкали выезд конные царевы конюхи, слуги, челядь свитских и какие-то крытые рогожей возы. Не доезжая метров пятьдесят до шеренг выстроенных пушек, поезд остановился и все, за исключением царя и его телохранителей, незамедлительно охвативших кольцом место нахождения сюзерена, спешились, и направились к стоящим группой Черному и его пятерым товарищам. По мере приближения государя, 'витязи' поклонились глубоким поклонами и Мечеслав обратился с речью к царю, в которой как всегда поприветствовал его, пожелай всех благостей ему и семье и еще раз просил принять в дар от его уральских бояр пушки с пищалями и испытать их. Милостиво выслушав речь, Иван IV, сошел с коня, и прошел в сопровождении четвертки пеших телохранителей, реконструкторов и свиты к рядам пушек. К группе подъехал царский возок, в подъехавшем возке распахнулась дверца и из неё вышла сама царица Анастасия, в сопровождении пары боярыней. Прошествовав к своему супругу, она в дальнейшем шла рядом с ним, внимательно слушая пояснения Мечеслава по пушкам, ружьям и винтовкам, хотя в отличие от своего мужа не брала их в руки, не осматривала, заглядывая в столы и не ковырялась в замках. В отличии от женщины и сам Иван и его окружение не чинясь осматривали пушки и ружья с винтовками, лазили в дула руками и пальцами, смотрели в них, рассматривали, щёлкали замками, примеривались к ручному огнестрелу, вскидывая его к плечу, как показал им полковник. Из всего царского окружения уральский воевода опознал только одного князя Курбского, и то из-за того, что кто-то из свитских назвал его в беседе по фамилии. После осмотра и пояснений, Черный предложил государю провести испытание оружия в условиях максимально приближенных к боевым. Для чего предложил пройти на невысокую разборную трибуну, возведенную плотниками, немного с стороне от предстоящих событий. Для лучшего рассмотрения результатов применения оружия, Черный передал царю, царице, Адашеву и еще пяти воеводам, Курбскому в том числе, подзорные трубы, присовокупив, что трубы он так же дарить. Так и ушел весь десяток, оставшуюся пару после окончания представления, подарили Михаилу Воротынскому и молодому Дмитрию Хворостинина, с которыми познакомился в ходе презентации оружия.

И началась огненная потеха. Легкие пушки, по-батарейно, влекомые парой лошадей, резво выскакивали на позиции, снимались с передков и мгновенно открывали огонь по неприятию-мишеням. Сделав ещё пару залпов, не менее скоро, чем разворачивались, сворачивались, ставили орудия на передок и уносились, освобождая место для других батарей. Чуток помедленней, тянула запряженная цугом четверка лошадей, полевые пушки. Но их расчеты, так же ловко и быстро переводили орудия из походного в боевое положение, точно отстреливались, умело перезаряжали, споро сворачивались и уходили с позиции. Пехота, шеренгами по десять стельцов, метко и быстро стреляла плутонгами. Все это отлично видели стоящие сбоку от позиций, на ветре, царь и его свита, прекрасно рассматривая в поданные Черным и Золотым подзорные трубы, комментирующих производимые их бойцами действия. Даже царица Анастасия, разрумянившись, приложив к глазу подзорную трубу, жадно рассматривала творящиеся перед её глазами огненное представления. Что уж тут говорить про царя Ивана и его свитских, мужики они и есть мужики, большие дети, дай только поиграться игрушкой, посмотреть на неё в действии. Взлетающие в воздух разбитые в щепки ядрами деревянные срубы и бревна, представляющие орудия противника, разлетающие на куски, падающие под действием картечи и тех же ядер врытые чурбаны со щитами и чучела, символизирующих вражескую пехоту и кавалерию. Фонтаны огня и земли, взлетающие от взрывов пушечных гранат, тут правда попаданцы немного с жульничали для зрелищности, начинив гранаты не обычным черным порохом, а новейшим пироксилином, с небольшим количества эрзац напалма, на основе нефти и селитры. От увиденного Иван Васильевич не удержался и толкнув локтем в бок стоящего рядом с ним князя Курбского произнес, четко слышимые полковником слова:- Смотри князь Андрей какие пушки, пищали, вот уж мы покажем ворогам. Ты вскоре и покажешь, как научишь моих пушкарей и стрельцов, так же ловко управляться с пушками и пищалями, как эти воины боярина Мечеслава. По окончанию показательных стрельб, предложили желающим самим пострелять и с пушек, и с ружей и с винтовок, по перезаряжать их, с использование готовых зарядом и железных шомполов. Желающие оказались все. Первым приложил свои руки к выставленным образцам сам царь, стрельнув по два-четыре раз из всех представленных видов огнестрела, самолично перезарядив их. За ним пошли опробовать новые 'игрушки' и остальные свитские. Благо стволов была уйма, и каждый из свитских мог стрелять не дожидаясь своей очереди. Да и инструкторов хватало. В общем за полтора часа наигрались и оставили 'игрушки' в покое.

Презентация товара прошла успешно, государь принял подарок, Курбский и другие воеводы, присутствующие на представлении тоже были явно впечатлены увиденным. До этого артиллерию в полевых сражениях как-то не очень-то применяли. А что бы пушка могла выстрелить за сражение несколько раз, да так часто, при этом быстро менять свою позицию, такого пока они и сами не делали и у других народов и невидали, и даже не слыхали. Московкий повелитель был явно в восторге и пребывал в прекрасном настроении. Милостиво беседовал с уральским воеводой, его первым товарищем, другими боярами из уральского уезда. Не забыл и инициатора сей встречи с этими очень уж полезными для государства заморскими боярами, да какими уже заморскими, московскими, русскими. Тут же подарил Адашеву перстень со своей руки, одарил своими перстнями и воеводу боярина Черного и его первого товарища боярина Золотого. Поручив Алексею Адащеву заказать и оплатить за счет казны у бояр еще столько же пушек и пищалей. По тому как сверкнули глаза Адашеву, этот взгляд был перехвачен только 'старым' опером Черным, Мечеслав понял, что казна потеряет чуток больше, чем могла бы на самом деле. Лёшенька ни как не забудет себя любимого, да и своим понедельникам 'детишкам на молочишко' отвалить не мало. 'Ну хоть наша та доля пойдет в дело на благо стране'- подумалось полковнику. После чего он опять сосредоточил внимание на происходящем, ибо расслабляться было рано и в любой момент можно было попасть в неприятную ситуацию.

Наконец стрельба утихла, и царь с Анастасией направился к раскинутым на лугу коврам, пригласив идти с ним 'витязей' и Адашева, остальная свита сама пошла за царской четой. Проводив жену за её стол, огороженный легкой материей, где она со своим окружением и обосновалась, сам государь сполоснув руки и лицо, уселся на ковре, поджав ноги, приглашающе махнув рукой, присаживаться рядом с ним 'витязям' и не отстающим от них Адашеву. Свита притихла, этакая-то честь, для безродных и незнакомых бояр, сидеть за одним столом с самим Московским государем. Но делать нечего, царь сам пригласил и свитские толкаясь и пока шепотом переругиваясь из-за мест, начали рассаживаться вокруг царского места, по его примеру прямо на ковры, поджав ноги. 'Витязи' сполоснув руки и лицо, выполняя царскую волю, расселись на места указанные им лично Иваном IV. Через некоторое время все расселись и началось царское застолье-пир на лоне природы. Который закончился только к вечеру. Можно было подвести итог: попаданцы засветились перед глазами Московского самодержца с самой положительной стороны и теперь надо было закреплять это достижения, но осторожно, маленькими шажками, что бы не возбудить чью либо зависть из царского окружения.

Только поздно ночью перегнали все пушки и перевезли все ружья с винтовками к своим судам, оставив их там под охраной своих воинов. А на следующий день, прибыли от царя за подарком, трое бояр отправились передавать по описи подарок, а Черный с Золотым и Граббе по приглашению Алексея Адашева направились к нему. Царское повеление было выполнено с завидной оперативностью. Адашев встретил попаданцев приветливо, усадил в кресла, видимо изготовленные по эскизам Граббе, предложил вина, мед, сбитень или квас на выбор. Гости не сговаривавшиеся, после вчерашнего, выбрали квас. И только после этого стал вручать грамоты. В первой царь Московкий и Всея Руси воеводе боярину Черному повелевалось поставить три вида пушек по 180 штук каждого вида, две тысячи обычных и тысячу винтовальных пищалей, а к ним порядка десяти тысяч пустых бумажных картузов для орудий и пятидесяти тысяч пустых бумажных гильз к обоим видам пищалей, к августу 1555 года от Рождества Христова, оплату поручалось произвести за счет государевой казны царскому окольничему Алексею Адашеву. Во второй грамоте Московский государь боярину Черному передавались в Уральский уезд все земли среднего и Южного Урала, Зауралья, на пятьсот верст к восходу (востоку) и Приуралья по южному берегу реки Камы, до её устья и весь восточный берег Волги до устья Самары и на день конного пути после устья. По просьбе Черного, Адашев согласился переписать грамоту, включить в переписываемую грамоту Волжский переволок на Самарской луке с горами и зауральские, черт знает кому принадлежащую степь, на десять день конного пути на восход (восток). Через полчаса новая грамота была готова. В третьей грамоте самодержец Московского царств, милостиво, разрешал уральскому воеводе Черному со товарищами отлучится из уезда и сходить к себе в заморские земли, с целью отомстить католическим гишпанским схизматикам за их коварство и истребление народа и княжества Руси заморской. При этом строго предписывалось не афишировать принадлежность походников к русским. И скрывать что Черный является воеводой Московского царства, а бояре находятся на воинской службе в этом же царстве. То есть предстать перед испанцами частными лицами, сиречь пиратами.

'Мда'-подумал Мечеслав - 'Ну и память у нашего Иванушки. Ведь это я его вчера по пьяни уговаривал отпустить меня с боярами по мстит испанцам, а он вроде же тоже пьян был. А вон как вышло. Все помнить. И решил за чужой счет еще ближе привязать нас лично к себе. Ну что ни делается то и к лучшему. Теперь мы в Карибы почти официально, с царского разрешения пойдем. Ай да Иван Васильевич, ай да царь батюшка, как все-таки провернул дела то. Нет все-таки не зря Москву как преемницу Византии позиционируют, ой не зря. Но нам то это и нужно. И нечего голову ломать. Да не забыть бы царскую долю засылать, как в Англии. Вот тогда и мы Ивана свет Васильевича к себе привяжем'. Но его мысли ни как не выразились на лице Мечеслава и он продолжал слушать Адашева. В четвертой грамоте владыка Московии дал свое разрешение на привлечении розмыслов и на их работу по разысканию всяких руд, золота, серебра и каменьев драгоценных и иных, по всей земле царства, открытие новых пушкарских, кузнечных и иных дворов. Привлечение на земли Уральского уезда и иные земли, на которых будет находится боярин Черный, всяких людей, любого звания, в том числе и гулящих. Приведения под руку государеву новых земель и народов их населяющих, в том числе и за морями. Предъявив все грамоты, окольничий предложил зайти за ними завтра в полдень. Пока на грамотах не было царской подписи и печати. Простившись и пообещав зайти завтра питерцы удалились. На завтра, как и обещал Адашев, он передал подписанные и заверенные печатями грамоты и у него с Черным и Золотым начался торг о стоимости поставляемого оружия и снаряжения к боеприпасам. Торговались не то что ожесточенно и долго, но два с половиной часа на это занятие ушло. Остановились на устраивающей все три стороны -казну, Адашева и 'витязей' цене, обговорили порядок и сроки оплаты, доставки. Монеты за товар передадут в Московское отделение 'Русско-Азиатского банка' по мере доставки товара в Москву. Доставка идет за счет казны, для чего в июле следующего года в Петроград и Орск за оружием и пустыми бумажными картузами с гильзами, прибудет государев караван с царской охраной, который и перевезет груз в Москву. После достижения договоренностей довольные друг другом стороны разошлись.

Так и текла жизнь. Уральское подворье потихоньку благоустраивалось. Все строение снаружи обложили кирпичом и камнем с плинфой, крыши зданий расцвели разноцветьем уложенных на них плиток черепицы. Замостили булыжником весь двор и почти закончили мостить переулок. Ударными темпами возвели кирпичную дворовую церковь, запланировав на будущий год обложить её снаружи и украсит изнутри привезенным уральским мрамором, яшмой и другими декоративно-обделочными камнями. На колокольню прикупили и повесили один средний и тройку не больших колоколов. Выстроили небольшую воротную башню в усадебной стене, приступили к возведению кирпично-плинфо-каменной стены вокруг всего участка представительства. Активно занимались розыском и привлечением желающих переселиться на новые земли. Имея в кармане царскую грамоту, в которой не двусмысленно поручалось привлекать новых жителей на земли Уральского уезда, можно было и не обращать внимание на недовольство некоторых лиц их деятельностью. Так и проводили время в трудах и заботах. Не забывая завязывать знакомство с московской знатью. Которая после однозначно трактуемых действий царя, повернулась лицом к попаданцам, и как докладывали Седых с Волковым и Медведевым, по Москве среди бояр шли активные слухи, пересуды, кто из 'витязей' кому из них приходится родственниками. Уже 'нашли' и 'восстановили' 'родословные' самих оперов, Черного, Золотого, Полухина, Слепцова, Брусилова, Басманова, Воротынского, Лазарева, Ущакова, Батова,Сенявина, Молота. По остальным продолжали поиски. Ведь список всех попаданцев имелся в Разрядном приказе и видимо оттуда разошелся по Москве. Ни кто из оперов не сомневался, что к следующему лету все о'витязи' обзаведутся родственниками среди если не русско-московских бояр, то в среде общерусских бояр родные корни обязательно найдутся. Пользуясь благоприятной обстановкой, все шестеро и мотались с визитами вежливости по Москве и принимали визиты у себя в представительстве. До отъезда успели перезнакомится со всей боярской Москвой. За время проведенное в столице Иван Васильевич еще пару раз приглашал Черного и Золотого к себе, встречи происходили так же в неформальной обстановке в библиотеке. В основном речь шла о истории, географии, военном деле и ремеслах. Как результат этих встреч стала пятая грамота, врученная Мечеславу самолично царем, с повелением начать издавать в своей типографии теологические книги, для чего было решено учредить в Петрограде Уральскую епархию, Черный рекомендовал первым епископом новой епархии утвердить отца Герасима, настоятеля их центрального храма Святого Петра. Государь не отказал, но и не дал согласия. А пока в качестве духовника самого воеводы, к нему прикрепили одного из секретарей митрополита Макария, который в последствии и поехал в Петроград и стал первым цензором издаваемых святых книг. В августе стали собираться в дорогу и 5 числа караван отошел от причалов Заречье и направился к себе на Урал, к ставшим родным Сакмарским причалам.

Персидский рейд. Июнь по новому стилю 1554 года РХ.

Выйдя из устья Урала, флотилия взяла курс к берегам Кавказа. И в этот же день, вечером, прямо по курсу, на горизонте замаячил западный берег Каспия. Потратив сутки на определения место нахождения, скрытное подтягивание к цели и её доразведку, в том числе использовали и БПЛА, питерцы приступили к проведению первой из двух ранее запланированных операции по изъятию персидского злата-серебра. Первой целью в Персидском рейде был город Дербент. Этот старинный богатый портово-торговый город, располагавшийся в районе так называемых Кавказских железных ворот. Он запирал своими стенами проход между Табасаранскими горами Большого Кавказского хребта и берегом Каспийского моря. В городе имелся большой порт, через который осуществлялась вся торговля Северного Кавказа с окрестными землями, Туркестаном и далее Индией и Китаем. И в основном жители города жили за счет торговли и обслуживания заморских купцов и приезжающих покупателей. Город уже длительное время находился под властью государства Сефевидов, утвердившихся в Персии. В связи с этим, учитывая, что Москва не будет ссориться с Персией, имея в своих противниках Османскую Турцию, было необходимо провести рейд как можно менее афишируя участия с набеге русских, для чего и организовали маскарад с переодеванием и перевооружением. Участникам рейда было запрещено в бою кричать или командовать по-русски, для чего они и заучили несколько десятков команд и слов по ногайски и чагатайски. Как можно меньше разговаривать в присутствии местных жителей, купцов или кого-либо, не являющего участником похода, а если и вести разговор, то отделываться заученными фразами. Захват Дербента произошел, как и планировалось, с моря. Вся флотилия перед рассветом, как только опустилась цепь, закрывающая вход в бухту, вошла в гавань и залпами из шести фунтовых 'единорогов' сбила со стен цитадели прикрывавшей вход в порт, её защитников. Из-за отсутствия в крепости артиллерии она уже не представляла ни какой опасности для нападавших и их судов. Тем более фортом занялись, для тренировки, полсотни гидродиверсантов Лазарева, который, за прошедший год, увеличил свой отряд с десятка до полусотни. Его бойцы шли на трех речных ушкуях и не зависели от шхун основных сил флотилии. Да и решение о выходе морских спецназовцев приняли в последний момент, практически перед выходом, по настоянию Лазарева, решившего проверить своих учеников в реальном бою. Вот и подвернулась им эта дербентская 'кошка', как известно на кошках легче всего тренироваться. После расстрела крепости, шхуны подошли в причалам и дождавшись пока на пристань сбежится как можно больше стражников и воинов, собравшихся отражать высадку врага, произвели по ним последовательные картечные залпы из всех имеющихся на борту орудий, которые перенесли на один борт. Залпы в упор картечью из шестидесяти шести фунтовых 'единорогов' произвели сокрушительное опустошение в рядах защитников порта. После стрельбы препятствовать высадке десанта в составе четырех сотен воинов было практически некому. Десант в составе четырехсот латных воинов, поголовно вооруженных огнестрельным оружием в течении четырех часов полностью захватил город, сломив сопротивления его, по правде сказать, не многочисленных оставшихся защитников. При этом две полусотни морских пехотинцев, заранее высаженных за пределами городских стен, блокировали городские ворота с обеих сторон. Не выпуская ни кого из города и перехватывая всех пытавшихся зайти в город. В течении трех дней происходил сбор добычи. Русских пленных в городе оказалось сто сорок человек и то в основном из каравана работорговца, который шел в Баку. Общая сумма добычи составила двести пятьдесят тысяч ашрефи золотом, из которой шестьдесят тысяч составляли серебряные тенги и пятьдесят девять тысяч золотые ашрефи. Пленных из числа местных жителей не брали в связи с возможностью открытия факта участия в набеге подданных Ивана IV Грозного. Загрузив дуван в тридцать шесть захваченных купеческих судна, которые на свою беду находились в порту Дербента, либо зашли в порт в течении трех грабительских дней, захватчики на четвертый день с утра покинули город, как и пришли морем и на глазах ограбленных горожан взяли курс на юго-восток, к Туркестанскому берегу Каспия. Только что 'проводившие незваных молчаливых дорогих гостей' жители Дербента не успели перевести дух, как через два дня случилась другая беда. Разгромленный, без гарнизона город захватило турецко-крымское войско. И вот тут, то горожане были вынуждены теплым словом вспомнит предыдущих захватчиков, ибо все познаётся в сравнении. И сравнение было не в пользу турко-татар. Если первые захватчики только молча грабили, то пришедшие им на смену, уже выбивали свою добычу пытками, город захлестнула полоса изнасилований и убийств, ни кто из жителей не мог поручиться за честь, здоровье и жизнь себя и своих близких.

В течение двух суток, отойдя из пределов видимости берега, эскадра ушкуйников не торопясь следовала в сторону Баку. При подходе к Баку часть бывших рабов, изъявивших желание участвовать в набеге на Баку, вооружили. Так же на шесть купеческих судов перешли морские пехотинцы и водные диверсанты. Используя в качестве маскировки шесть захваченных в Дербенте купеческих судов, так же на рассвете зашли в гавань Баку и, высадившись на ближайшем к цитадели, прикрывающей вход в бухту, пирсе, морская пехота, под командованием Батова, бегом пробежали разделяющее пирс и цитадель расстояния, с разбегу захватили цитадель, ворота которой уже захватили и удерживали бойцы Лазарева, еще ночью подошедшие к берегу, высадившиеся на него и используя ноктовизоры почти спокойно, как при учебном задании взявших ворота крепости. После захвата цитадели, по радиосигналу, шхуны под командование Басманова вошли в гавань и направились к пирсам. Высадившийся десант примерно в течение получаса захватил пирса и стоящих у пирса суда и портовые склады. Десантники, закрепившись на захваченных судах и в цитадели, отбивали постоянные атаки кизилбашей, портовых и городских стражников. Корабельная артиллерия в дело не вступала, дождавшись, когда опять на пирсах скопится огромное количество персов, непрестанно штурмующих стрельцов и морпехов. Шхуны, подойдя к пирсам на расстояние пистолетного выстрела и перетащив все орудия на один борт, открыли стрельбу шести орудийными залпами картечью, произведя, пять полных залпов из шести десятков орудий. Плотная стрельба, сперва картечью, а после ядрами и гранатами отбросили кизилбашей от пирсов, нанеся им ошеломляющие потери. Залпы пищалей так же внести свою лепту в жатву смерти. Контратака десантников довершила дело. Боевой дух защитников города был сломлен и их остатки практически бежали, не принимая боя. Только единичные группы из них оказали сопротивления - на центральном базаре, у ворот городской цитадели, в самой цитадели около казармы и во дворце шахского наместника, около городской тюрьмы, около южных городских ворот. Но эти неорганизованные, слабые попытки сопротивления были сломлены практически на бегу. Залп из пищалей, по приготовившимся к отражению нападения и сбившихся в строй персам, был сокрушительным, после которого оставшуюся работу, по устранению живого препятствия, поручали саблям и копьям. Зачистка города производилась в течение семи часов, после которой в городе не осталось организованной вооруженной силы способной противостоять нападавшим. Выставив стражу у всех городских ворот, ушкуйники приступили к методичному, но спешному сбору добычи. В первую очередь, до темноты, вывезли на шхуны казну наместника, сановников и самых богатых купцов. Кто есть кто и где проживает было установлено еще зимой, при планировании рейдов, путем бесед с купцами бывавших в Баку, в Дербенте. Следующих три дня были посвящены сбору и погрузки на вновь захваченные суда, добычи. Более задерживаться в Баку было опасно. Так как шах Тахмасиб I из династии Сефевидов, уже получил сообщение о захвате Баку неведомым врагом и мог двинуть войска для встречи с этим врагом, да и турки поджимали. Информация о захвате ими Дербента уже достигла Баку. А кизилбаши противником были серьезным, что и доказали в войне с турецкими войсками с её прославленными янычарами. И при необходимости могли передвигаться очень быстро, все-таки не так давно они были кочевниками и навыков кочевой жизни большинство из них, пока не забыли. Хотя 'витязи' и рассчитывали, что Тахмасиб I посчитает их за турецкие войска, которые в связи с войной Турции и Персии, как раз в это время оперировали в данном районе и соответственно потратит время на сбор дополнительного войска. Все добыча оценивалась в шестисот пятидесяти тысяч ашрефи золотом из которой двести тысяч составляли серебряные тенги и сто двадцать пять тысяч золотые ашрефи. В руки ушкуйников попало порядка пятидесяти богато отделанных сабель из 'дамаска' и индийского булата 'тобана', доспехи. Кроме того приняли на корабли шестьсот семьдесят русских, бывших в рабстве у персов. И триста двадцати четырех мужчин и двести шестидесяти шести женщин других национальностей, в основном из Туркестанского края и кавказских народностей, так же бывших рабами. Все-таки Черный не удержался и не смотря на риск, рискнул вывезти из Баку пятьдесят ремесленников с семьями, в основном каменщиков и мастеров по изготовлению знаменитой персидской глазированной плитки. Для вывозки захваченного дувана в порту Баку и лежащих в округе рыбацких селениях пришлось забрать свыше ста судов различного тоннажа. От больших купеческих судов, могущих увести до ста тонн груза до рыбацких судов, похожих на баркасы 20 века. Поздно вечером 23 июня трофеи были полностью погружены на корабли, и утром 24 числа, ушкуйники вышли на судах из порта Баку и демонстративно взяли курс на среднеазиатский берег Каспия, в Хорезм и Бухарское ханство. Как, только удались от берега, весь флот в сто пятьдесят два судна свернул к югу, обходя мели и острова, где в будущем вырастут нефтепромыслы 'Нефтяные камни', обогнув их с юга и востока, флот взял прямой курс на устье Урала. 27 июня флот благополучно прибыл к Граду Петра и приступил к разгрузке.

В результате Персидского рейда 1554г. было добыто золото, серебра, драгоценных камней, дорогого оружия, редкостных доспехов и других товаров на сумму свыше одного миллиона ста семидесяти тысяч золотых ефимок. Захвачено более трех сотен пленных. Освобождено тысяча четыреста рабов. Из них только русских двести семьдесят восемь мужчин и шестьсот двадцать шесть женщин. И других национальностей триста двадцать четыре мужчины и двести шестьдесят шесть женщин. Потерь почти не было- было убито пятеро стрельцов. Ранено двадцать семь человек, из них два тяжело, но благодаря Пирогову, выживших. Вливание такой суммы в хозяйственную деятельность анклава оживило развитие промышленности. Уже в начале августа 1554г. были заложены новые шахты, прииски по промывки золота и карьер по добыче изумрудов (месторождения которых, наконец, нашлись). Началась перестройка металлоплавильных мастерских в полноценные заводы. Перестаивалась и металлообработка, пару мастерских расширяли и перестраивали в заводы. На полную мощность заработали пушечный и ружейные заводы, началась их реконструкция и расширение. Благо такой большой нужды в рабочих руках, как в подневольных, так и в свободных, промышленность больше не испытывала. Вопреки сложившейся практики все освобожденные рабы, были оставлены в анклаве, даже наперекор их желанию, и отправлены на жительства и работу в поселения, куда посторонние ни как не могли бы добраться. В подобные поселения направили и пленных каменщиков с семьями, для плененных мастеров по производству глазурованной персидской плитки, даже организовали в районе Орска специальную слободу.

Не остались в накладе и военные, они смогли в бою проверить своих бойцов, установить как и тому ли они учили их. Выявить недочеты в обучении и тактики, принять меры к их устранению и не допущению в будущем. Плохо что проверка проходила практически без использования штатного вооружения, но бои с ногаями и башкирами проверили выпускаемое оружие и дали им оценку. Так что большой беды нет.

Первый Туркестанский поход. Июль-август по новому стилю 1554 года РХ.

Долго стоять без дела флотилии не пришлось. Пополнив припасы, боезапас и личный состав, переодев бойцов и перевооружив их холодным оружием из персидских трофеев, флотилия увеличившись в количестве, за счет шести трофейных персидских судов 'багала' и под тем же командованием 7 июля сплавилась в низовья Яика из него в Каспийское море, и взяла курс на Среднеазиатский - Туркестанский берег Каспия. В открытом море попали в небольшой шторм, помотало немного, но без серьезных последствий. И на вторые сутки вышли к намеченной точки и повернули к берегу. В отличие от Персидского рейда для посещения были запланированы три объекта и все они находились на современном попаданцам полуострове Мангышлак. Вот и шла флотилия к первой точке высадки и сбора 'зипунов', к так называемой в это время Назаровской или Мангышлакской пристани, расположенной в бухте у мыса Мелового, южнее по побережью современного 'витязям' города Актау, по берегам которой и расположился город Алта. Вторым пунктом шел порт в удобной Тупкараганской бухте, в которой приютилась Караганская пристан, где раскинулся торговый город-крепость Кетык. И третий объект располагался на прилегающем к Мангышлаку, полуострове Бузачи, на побережье, которого стоял город Кабаклы, построившийся у Кабаклыкского пристанища. Этот район замыкался целым архипелагом маленьких Колпинных островов, в изобилии богатом морскими отмелями и мелководными пространствами. Караганская и Назаровская пристании были расположены южнее, в более открытых морских заливах, и таким образом представляли в смысле плавания к ним большие удобства. В описываемое время по Магышлаку кочевали в основном туркменские племена. Туркмены, кочевавшие в эти годы на Мангышлаке, разделялись на два племени: салыр, живших вблизи Караганской и Назаровский пристани, и чавдур, отстоявших от них кочевьями в двух днях степной езды и расположившихся около Кабаклыкского пристанища.

В настоящее время ушкуйники следовали курсом приводящем их прямо в бухту Назаровской пристани, где находился славный город Алта и его дворцы богатых горожан окруженные зеленью садов и виноградников, вдоль улиц которого струились арыки, создавая так необходимую прохладу в обжигающе-жарком климате Мангышлака. Провели доразведку дронами, перебросив, одним лазаревским ушкуем, по отработанной в Персидской рейде схеме, выпускного с охраной и одной 'птичкой' на берег, возвратили БПЛА и бойцов на борт флагманской шхуны. Переночевали в море, и на рассвете, бросок диверсантов к прикрывавшим вход в бухту укреплениям, их захват. Вход в бухту на трофейных персидских 'багала', демонстративный захват, переодетой кызылбашами, морской пехотой пристани, выманивания на берег, к пристаням, как можно большего количества воинов городского гарнизона и их последующий расстрел картечью из орудий. И атака четырех сотен 'персидских латников', поголовно вооруженных пищалями, мушкетами и турецкими длинноствольными фитильными ружьями 'янычарками', довершило разгром гарнизона и фактический захват города. В течение следующего часа весь небольшой городок был взять под контроль 'персов'. Наиб города Ануша-хан был захвачен в своем дворце, где он не смотря на нападения возлежал в саду в подобии беседки увитой виноградом в окружение, жен, наложниц, роз и других цветов. Сам городок был не велик, окруженный глинобитной трех метровой стеной, буквально утопал в зелени, с увитыми виноградными лозами дувалами и стенами домов, садами и цветниками. Многочисленные арыки пронизывали город от главного канала, ныряющего под стену города и таким же образов выбегающего из глиняной теснины людского поселения. В окрестностях на склонах гор зеленели многочисленные виноградники и сады, виднелись купы пустынных тополей - турангий, одиноко стоящие раскидистые чинары, по руслу речки, вернее большого ручья колыхались заросли тугаи, камыша. Три дня на сбор 'зипунов' и с утра на четвертый день осевшая в воду от загруженных трофеев флотилия отплыла увеличившись на два десятка различных судов от вполне больших 30-ти метровых в длину и 5-6 метров в ширину торговых ширванских кораблей персов с приподнятой кормой, вытянутым носом, фок- и грот-мачтами, косыми парусами с наклонными реями, с 15-20 парами весел и могущих загрузить в трюм до 30 тонн груза, до десятиместных боевых 'рыб' персов, так же ширванского изготовления. Остававшийся за кормой город на вид был цел, без проплешин пожаров, без язв вырубок в садах и виноградников, без щербин разрушений в городской стене, дувалах и домах. 'Персы' взяли все имеющиеся в трюмах находящихся в бухте судов и портовых складов товаров, до личному имущества горожан, купцов, их денег и городской казны. Из товаров в основном были зендени-шелка всех названий, выбойки (Выбойка, выбойки - ситец, холщовая ткань с вытисненным рисунком в одну краску), бязи, мели и иная хлопчатобумажная материя. Набрали ковром, немного дорогого оружия из булата и 'дамаска', богато отделанных шлемов и кольчуг с металлическими щитами. Очень обидели самого наиба и других богатых и уважаемых жителей города, забрав у них всех молодых жен и наложниц, заодно присоединив к ним и молодых баб с девками по симпатичнее, из простых горожанок. Курск вдоль берега, в общем на север. И потянулись прибрежные отвесные бело-розово-серого цвета скалы состоящие из наследие древнего океана, ракушечника и песчаника. Если присмотреться в бинокль или подзорную трубу видны раковины многочисленных моллюсков, выглядывавшие из монолита камня. Ракушечно-песчанные скалы сменяются начинающими от самого моря широкими, бело - розовыми, песчаными пляжами, изредка делённые большими, покрытыми тиной валунами. За ними через несколько метров начинается подъём на плато, уступы высотой до десяти-пятнадцати метров, груды валунов и камней поменьше. Далее снова уступы. И опять через десяток метров, холм, высокий, крутой, правда, не отвесный - вершина спуска к морю. За ним другие каменные холмы, обрывающиеся к морю отвесными скалами. Холмы сменяют россыпи камней, разбросанные по береговому урезу. Береговая линия изрезанное глубокими, подковообразными каньонами, по которым берег от моря идёт пологим поднятием. И снова равнинные песчаные и галечные пляжи, пологие и отвесные, причудливо выветренные скалы, завалы валунов, извилистые небольшие каньонами. Вот впереди что-то забелело, как огромная гора родного снега. Все вокруг белоснежное, но не от палящего солнца. Эти блестят снежной белизной горы, сложены из известняка, мергеля и белых глин. Вот они 'Меловые горы', теперь уже скоро и остановка перед второй целью. К вечеру этого же дня вышли ко второй цели, отошли мористие и остановились на ночевку, отправив трофейные корабли с женским полоном в Питер, с наказом разгрузится и вернутся во вторую точку, приведя с собой всех трофейных 'персов'. Перед рассветом запустили дрона, осмотрели, спецназу пройти трудно, много народу, судов в гаване.

Значить идем по другому.

С первыми лучами солнца, нового дня 15 июля 1554 года, вырывающихся из-за прибрежного ракушечника и песчаника, в гавань Караганской пристани стремительно вошел десяток кораблей не знакомых очертаний. За ними шли полдюжины знакомых кызылбашких 'багала'. Те из обитателей Кетыка и членов команд стоящих в бухте судов, успевших проснуться до этого события, стали свидетелями, как 'багала' уже в акватории порта, обошли остановившийся не вдалеке от пристаней вошедший первым десяток кораблей, подошли к швартовочным мосткам и высадили на них стрельцов - 'персидских латников'. Десантники рывком захватили пристань, пришвартованные к ней суда, стоящие около неё шесть каменных портовых складов, где и закрепились. От стоявших напротив пристаней десятка кораблей, брызнули как мальки от щуки в стороны к стоящих в бухте судам, спущенные на воду шлюпки, ялы и прочие лодки. 'Мальки' подойдя к торговому судну выбрасывали на него десяток-два, в зависимости от размера атакуемой 'калоши', морпехов, которые брали под свой контрой суденышко. Навстречу им, от горловины бухты двигалась тройка юрких речных ушкуев, которые выбрасывали с той же целью пятерки и десятки 'гидродиверсантов' на суда, мимо которых проходили. Команды судов, подвергшиеся захвату, не смогли оказать достойного сопротивления подготовленным бойцам, тем более, что на многих из них и были только вахтенные или сильно уменьшенный состав экипажа. Остальные по международной матроской традиции, ночевали на суше, предаваясь не очень разнообразным и замысловатым развлечениям. В течение часа все, почти четыре десятка, стоящих в гаване и у причалов судов были в руках ушкуйников, находящиеся на борту члены команд связаны и помещены в трюм, при его наличие или просто усажены на дно своих 'посудин'. Этого времени хватило наибу Кетыка Саид Мухаммад-хану собрать городской гарнизон и выгнать его на пирс, для спасения прибывших в находящуюся под его защитой Тупкараганскую бухту купцов, их имущества, товаров и судов. Отсутствие инициативы со стороны наиба по защите торговых гостей очень, очень не понравится хану Хорезма Агатай-хану и городскому главе пришлось выгонять воинов в порт для защиты находившихся в нем торговцев и ханских монет, которые торгаши внесут в казну правителя Хорезма в качестве налогов. И опять как три предыдущих раза, десантники притянули к себе практически всех воинов гарнизона, подставив их под жерла корабельных орудий. И артиллеристы ушкуйников не заставили себя ждать. Перемешенные на один бор, обращенный к берегу, 'единороги', последовательными залпами из трех стволов на корабль, выплюнули по суетящимся на берегу хорезмийским бойцам снопы картечи. Шестьдесят орудийных зарядов картечи врезавшиеся в нестройные ряды узбеков и туркмен, практически выиграли сражения, полегли почти все воины находящиеся на набережной. Только единицы из них, пользуясь дымом, закрывшим корабли ушкуйников, сумели сбежать из порта, и считанные из них, этих счастливчиков можно пересчитать по пальцам, достигли ворот крепости. Остальным не удалось добежать до спасительного барбакана, дым закрыл обзор только экипажам шхун, но не стрельцам, которые и воспользовались возможностью и начали расстрел бегущих к крепостным воротом сарбазов.

С подошедших шхун на берег сгрузили остатки стрельцов и по одному шести фунтовому 'единорогу' с боезапасом с каждого корабля. Вскоре три сотни 'персидских латников' с десятком пушек блокировали крепость Кетык, а сотня 'латных кызылбашей' начали методично захватывать находящие за городскими стенами дома и склады города Кетык. Минут через сорок к десанту присоединились полторы сотни морпехов, так же одетых в персидские одеяния и латы, закончившие захват судов и передавшие их под охрану матросов из утроенных экипажей шхун. Сотня Лазарева осталась в резерве у Басманова.

Осада крепости на долго не затянулась, буквально на втором залпе, ворота перекосились, на третьем они вывалились расцепленной деревяшкой из воротного проема, четвертый залп выломал воротную решетку. Стрелки так же не стояли без дела пулями из своих пищалей, мушкетов и 'янычарок' они практически согнали немногочисленных защитников крепости с городских стен и подавили оборону. После четвертого залпа, вынесшего решетку из воротного проезда, сотня стрельцов осталась для прикрытия, а две сотни с 'единорогами' не спеша, с осторожностью направились к крепости, вступили в раздолбанную арку барбакана, вошли в сам проезд, перед выходом хорезмийцы успели накидать импровизированную баррикаду из пары арб, чем то наполненных каких-то корзин и мешков, мебели, бревен. Рявкнули пять заряженных ядрами орудий, разнеся эту боевую импровизацию, за ними харкнули зарядами картечи вторая пятерка, очистив и остатки барикады и прилегающую к ней территорию от противника. В дело вступили плутонги пехоты, отстреливая залпами защитников, как на стенах, с тыла они были как на ладони, так и скопившихся у домов и за дувалами города. Перезаряженные картечью орудия, ударили в разнобой двух-трех стволовыми залпами, по преграждавшим путь в город толпам вооруженных горожан и остаткам сарбазов гарнизона. Загрохотали плутонги пехоты, подошли подкрепление, оставшаяся на прикрытие сотня и полторы сотни морпехов и началась зачистка города, ибо организованное сопротивление в городе-крепости было подавлено. Не прошло и трех часов как городская крепость была взята на саблю, зачищена от противника и населения. Пленников связали, согнали на площадь перед барбаканом и приступили к очищению городских зданий от имущества. При этом частенько обращаясь за 'консультациями' к владельцам домов и городским должностным лицам с 'просьбой' пояснить, где и что у них лежит в тайниках и захоронках. В том числе был пленен и наиб Кетыка Саид Мухаммад-хан со всем его многочисленным семейством и гаремом, у которого так же 'спрашивали' место нахождения городской, личной казны и всяким иных личностных и казенных заначек. Саид Мухамед-хан не стал разыгрывать из себя героя и по простому без изысков показал где находится искомое и рассказал все что знал о финансовых делах горожан и гостей города, а знал он не мало и предоставленная им информация сильно способствовала обогащению попаданцев и усилению финансов уральского анклава Московского царства.

И если в крепости и в порту все прошло штатно, по плану, то в пригороде, занимающейся его захватом сотне стрельцов крупно не повезло. Командир сотни и его бойцы видимо расслабились от трех предыдущих 'прогулок' и элементарно нарвались на туркменский род бег племени салыр, как назло в самом начале сражения пришедшего на новые пастбища в окрестностях города. Услышав звуки битвы воины собрались в отряд и при поддержки отряда соседнего род сакар этого же племени, пришедшего к городу по призыву наиба города, ударили объединенными силами числом более шести сотен сабель по вышедшим на окраину пригорода и сунувшихся в массивы зарослей черного саксаула, растущего на границе каменистой степи и прибрежных обрывистых песчано-ракушечных холмов. В течении пяти минут в сабельной рубке сотня потеряла полтора-два десятка воинов, в том числе и сотника. И только решительные и грамотные действия полусотника Потапа Кожемяки спасли оставшихся от полного истребления. Применив неожиданный для противника тактический прием 'драп от врага', остатки сотни сумели оторваться от противника и построившись встретили его плутонговой стрельбой, дав два-три залпа, отступали назад с задымленного места и опять постреляли выскочивших из дыма туркменов, отошли с задымленного позиции на новую. По выданной перед операцией всем сотникам и полусотникам 'ходилки-говорилки', и.о. сотника связался с Басмановым и доложил о сложившейся ситуации. На вопрос сколько они продержатся, Кожемяка ответил, что сколько угодно, только бы хватило зарядов, тем самым подтверждая слова еще не родившегося Наполеона, что один мамлюк однозначно одержит вверх в схватке с одним французским пехотинцем, а вот десяток французских пехотинцев без проблем отобьются от сотни мамлюков. В свою очерет сотня французских пехотинцев однозначно одержит вверх в схватке с тысячей мамлюков. На практике подтверждая аксиому, что порядок всегда бьёт класс. Вот и сейчас отступившее, оторвавшиеся от враги и успевшие перегруппироваться и построится русские стрельцы непрерывным залповым огнем, отступая после двух-трех залпов на новую позицию, сдерживали атаку более шести, вернее уже чуток менее пяти сотен, по счастью пеших воинов двух туркменских родов. Сарбазы туркменских родов, зная что бой предстоит в городе, где коннице негде развернутся, по приказу своих беков пошли в бой пешими. Увлеклись преследованием 'персов', отступающих по направлению к крепости, туркмены пропустили подошедший русский резерв под командование Лазарева с его сотней и пяти десятком матросов из команд шхун с шестью трех фунтовыми 'единорогами' с расчетами, которыми командовал Ушаков. В запале преследование беки родов подставили свой правый фланг отряду русского резерва и получили фланирующий огонь из орудий и ручного огнестрела. Попавшие в два огня отряды родов остановились и беки допустили ещё одну ошибку, они попробовали атаковать резерв русских, при этом потеряв время и дав питерцам возможность перезарядить 'единороги'. Два трех орудийных залпа, отбросили две толпы-колоны родовых сарбазов, а снайперская стрельба спецназа отбила всякую охотку испытывать судьбу в повторной попытке наступать на позиции обоих отрядов 'кызылбашей'. И туркменские воины стали отступать, тем более, что в непродуманной атаке на русский резерв вместе с простыми воинами погибли о оба родовых вождя- Курбан-Мамед-бек из рода бег и Хаджи-Мурад-бек из рода сакар. Но в намерения их противника не входило отпускать их с поля боя в живых. Картечь орудий и пули стрелков заставили остатки обоих родовых отрядов укрыться в стоящей на окраине пригорода выстроенной из ракушечника сыроварни. Московиты- 'персы' окружили сыроварню и пресекали чугуном и свинцом любые попытки осажденных покинуть их 'твердыню'. А когда из крепости притащили десяток шести фунтовых 'единорогов', то их ядра быстро разобрали стены 'твердыни' на их составляющие, то есть ракушки. Из под развали строения в свою последнею в жизни атаку бросились выжившие воины, порядка трех-четырех десятков, которые все полегли под орудийной картечью, даже не пришлось разряжать по ним все шестнадцать стволов. С избытком, за глаза, хватило и половины 'единорогов'. Оказав 'скорую помощь' раненным врагам и передав своих тяжело раненных на попечения легко раненных и подошедшим пятнадцати матросам из экипажей шхун, Лазарев и Ушаков, пополнив свой отряд прибывшей из крепости полусотней морпехов, скорым шагом направились на поиски кочевья туркмен, которое вскоре и нашли за зарослями черного саксаула в ложбине между двух невысоких пологих холмов покрытых пучками солянки, полыни, тамариска, обрамленных колючими кустами боярышник, шиповники ежевики. Вдоль узкого ручейка истекающего от небольшого родника бьющего из подножия правого холма и проложившего русло по ложбине к большему ручейку, питающего своими водами Кетык, стояло порядка трех десятков разнообразных и разноцветных от просто огромной юрты белого цвета до маленьких какого-то неопределенного серо-коричневого оттенка цветов. Между ними виднелось с десяток кибиток и десятка полтора арб. В пределах видимости паслось с десяток табунков стройных поджарых коней, разнообразных мастей но с одной особенностью, в не зависимости от окраса, для всех мастей характерен яркий золотистый или серебристый оттенок шести. Размеры табунков были разные от двух-трех десятков голов до полутора сотен лошадей. Вдали паслись отары овец, виднелся гурт коров и бродили группы верблюдов. Взятие кочевья и захват скота не составил труда. Все боеспособные мужчины ушли в город с беком, оставив кочевье на стариков, калек с больными и подростков с женщинами. Три десятка выстрелов, два десятка ударов или тычков саблями и оставив после себя с полсотни свежих трупов, бывших ранее людьми рода бег разного возраста и пола, ушкуйники подавили сопротивление. И за все из труды питерцев ждал сюрприз-награда, отбитые лошади общим числом более семи сотен были туркестанскими конями либо еще называемыми на Руси аргамаками, предками известных попаданцам по 20 веку ахалтекинцев или текинцев, выведенных туркменским племенем теке в оазисе Ахал, тянущегося вдоль северного подножия Копет-Дага от Бахардена до Артыка только через два века. Но и сейчас на взгляд не специалистов Лазарева и Ушакова они ни чем не отличались от виденных ими в своём времени-мире ахалтекинцев-текинцев. Быстрый отбор перспективных 'языков' и их экспресс допрос, дал еще один бонус. Оказывается километрах в тридцати на юго-восток вглубь полуострова находится кочевье второго рода - сакар, воины которого участвовали в нападении на питерцев. Все пришедшие воины, а родовой бек привел их по требования наиба Кетык почти всех, оставив в кочевье минимум, понадеявшись на природную охрану становища, все, как и все воины рода бег, во главе со своими родовыми вождями Курбан-Мамед-бек рода бег и Хаджи-Мурад-бек рода сакар, остались лежать на камнях у Кетыка и некому стало защищать оба рода. А аргомаков у сакар было больше чем у бег. О полученной информации доложили Басманову, обдумав и все взвесив командующий походом принял решение. И на следующий день две сотни стрельцов на трофейных текинцах, захватив пару сломленных 'языков'-бег в качестве проводников вышли в набег за аргомаками.

Жарко, душно, медленно тянется время, взору всадников открывается унылая, темно-серая каменистая равнина, разнообразящая только песчаными полосами и проплешинами, усеянная множеством разнообразных белых полос и пятен самой причудливой конфигурации. Это соры-солонцы, такыры и меловые отложения, вышедшие на поверхность. Где-то на грани зрения видны либо горы, либо холмы. На скудных пятачках почвы, а то и прямо на россыпях камней растут пучки солянки, полыни, тамариска. Нет нет да промелькнет на горизонте или проедут мимо массивов зарослей черного саксаула, очень характерного для песков кустарники. С утра можно было увидеть медленно ползущую куда-то по своим делам черепаху или мелькнувшее между камней гибкую ленту змеи. По мере разгораживания дня и усиления зноя, исчезли и они, и только следы на песке всяких песчанок, тушканчиков, сусликов и прочих мелких мышевидных грызунов, выдавали наличие жизни, предпочтительно ночной, в этом краю изнуряющего солнца. Присутствие живых существ выдавали и изредка мелькающие вдалеке зайцы, лисицы и волки. Стремительно проносящиеся еще дальше, почти на пределе видимости небольшие стада джейранов, муфлонов и довольно крупные стада сайгаков. Нет нет да разнобразит окружающую действительность пролетевшая в выси птица и периодически начинавший кружится над отрядом то ли орел, то ли коршун, то ли ещё кто из подобных охотников, высота не позволяла точно определить видовую принадлежность парящего в вышине хищника. Наконец почти через три часа езды впереди показались горы, вроде бы потянуло прохладной влажностью. По склонам холмов появилась более густая и даже на вид более сочная трава, нет нет да мелькнет одиноко растущий куст боярышника, шиповника, ежевики, жестера или одинокий пустынный тополь - туранги. И чем дальше, тем трава становится гуще, кустарники собираются в заросли, а тополя в мини рощи. Не смотря на то, что Мангышлак пустыня, тут не редкость источники пресной воды, выходящие наружу в виде родников. В этих местах, как правило, образуются оазисы, с большими деревьями и разнотравьем. Вот в одно из таких мест, прозываемое Тамшалы, находящемся не далеко от Кетык и направились за живым трофеем питерцы. Еще немного езды на захваченных коньках и питерцы на месте. Искомый оазис -это большой каньон, который огромной трещиной тянется вглубь полуострова в котором с отвесной скалы сочится вода, образуя озеро. Рядом растут деревья, урчат лягушки, зрелище для пустыни, более чем необычно. Добраться к источнику можно, шагая по каньону или двигаясь вдоль обрыва параллельно его отвесным стенам, состоящим из разноцветных слоев скалистой породы. Краски выгорели на солнце, потеряли свою яркость. Вдруг впереди открывается большое зеленое пятно. Оно все ближе, ближе... Русские подходят к одиноко стоящему большому дереву, чинаре, далее видны видимо два искусственно созданные крохотные водоема, заросли камыша, мяты. Слева в гроте полумрак, около него пышная растительность. Из скал выступают капли воды, они как слезы падают вниз. Сотни сверкающих прозрачных стеклянных струй, словно серебряный занавес сказочного театра, звенят, издавая неповторимые звуки, сливающиеся в завораживающую мелодию. Кажется, что скала тихонько шепчет: "Та-а-ам-ша-а-лы... Та-а-ам-ша-а-лы-ы. За тем открылось небольшое озеро. Около озера стоят три- четыре десятка юрт, штук двадцать кибиток, торчали задранные в зенит дышла арб, видно что это ставовище мощного, большого, богатого туркменского рода. Род может выставить много воинов. К счастью для находников большая их часть легла под картечью русов еще в Кетыке. Их остатки в количестве не полной сотни попробовали ударить по пришельцам, но картечь и пули и тут стали 'править балом'. Хватило одного залпа чтобы чугунные 'осы' положили молодцев на камни ущелья, а их свинцовые товарки добили уцелевших. Затем зачистка стана, подавления сопротивления, взятие и 'упаковка' полона, сбор 'зипунов', в том числе скота и причины этого похода ахалтекинцев. Искомый табун в общем количестве почти девяти сотен аргамаков, обнаружился тут же в ущелье-оазисе и в его округе разбитый на дюжину табунков по пятьдесят-сто голов, которые и собрали в одно место, походу дела повязав или порубив охранявших табунки табунщиков. На все это ушел весь остаток дня, а на сбор с упаковкой и навьючиванием добычи потратили второй день и только на утро третьего дня вышли в обратный путь. Вот тогда то 'витязи' и поняли почему ахалтекинцев называют 'борзыми среди лошадей' и какой они обладают чрезвычайной выносливостью. Навьюченные большущими вьюками с юртами и иным имуществом разбитого рода, со связанными членами этого рода на своих спинах, они очень резво шли весь тридцати километровый путь, преодолев его за какие-то четыре- четыре с половиной часа, не смотря, что их скорость сдерживал остальной караван из верблюдов, кибиток, арб и табун их собратьев. Отары овец и гурт коров, два десятка конных стрельцов - 'персов' пригнали к городу только вечером, через четыре часа после прихода основного каравана, привезшего остатки рода сакар, без стариков и старух, оставленных за ненужностью на месте стоянки на произвол судьбы.

Пригнанных коней собрали в одно место, но не соединяя табунки для предотвращения драк между жеребцами. Все питерцы и участвующие в набеги и пришедшие вскоре матросы с транспортных судов, хоть один раз но сходили и полюбовались на этих красавцев и красавец. Стоящие или медлено идущие грациозные кони различной окраски просто притягивали к себе взгляд. Масти аргамаков разнообразные, помимо обычных и встречающихся повсеместно гнедой, вороной, рыжей и серой, встречаются редкие буланая, соловая, изабелловая, караковая, бурая. Для всех мастей характерен яркий золотистый или серебристый оттенок шерсти. Кроме того ахалтекинцы имеют своеобразную форму головы и шеи. Лицевая часть головы утонченная и несколько удлиненная, лоб немного выпуклый, профиль головы - прямой, но иногда может быть горбоносым. Глаза глубоко посажены, выразительны, немного раскосые, удлиненные - 'азиатский глаз'. Длинная и тонкая шея имеет развитый затылок. Спутать их с лошадьми других пород даже для непрофессионала трудно. Вот и не путали, любующиеся ими питерцы.

21 числа вернулись транспортные суда, из алталских трофеев, приведя с собой все плавающие трофеи персидского рейда, укомплектованные командами из полоненных ливонских матросов и русских переселенцев. В течении этого дня на все более менее крупные суда загружали захваченных аргамаков. С утра в путь, через сутки в дельте Яика, еще полтора суток по руслу Яика и Сакмарские пристани Петрограда, на которые и выводились дрожащих, с затекшими, онемевшими ногами, от трехсуточного стояния на одном месте, не имевших возможности лечь в тесноте судна из-за длины поводья, которым лошадь была привязана к борту корабля, очумевших туркестанских красавцев и красавиц. И еще три подобных рейса, в сопровождении более мелких 'лайб' загруженных менее объемным и нежным грузом. К сожалению не все ахалтекинцы перенесли этот путь, порядка сотни жеребят погибли из-за перевозки. Морское путешествие плохо сказалось на состоянии лошадей, вырванных из их привычной среды обитания и вынужденных стоять в темных, узких, сырых и душных помещениях. Слава высшим силам и природе, что во время рейсов стояла достаточная тихая погода и не разразилась хоть какая-нибудь буря. Видимо молитвы людей дошли до небожителей. В непогоду грохот волн, вероятно, вселял в животных ужас и тяжелые погодные условия однозначно увеличили бы процент убыли в перевозимом конском поголовье.

А пока ждали результатов похода в оазис Тамшалы и возвращения транспортов с новыми судами, Брусилов и Белых, каждый от разных независимых источников получили информацию, о приходе в Кабаклы, буквально в день взятия Кетык, большого каравана, не менее трехсот верблюдов, с грузом перца, гвоздики, шафрана и прочими пряностями - специями. Стоимость груза по нынешним временам огромна, да и самим пригодится в хозяйстве. И 17 июля шхуны имея на борту две сотни стрельцов в сопровождения шести 'багала' с полуторами сотнями морпехов вышли проведать третью цель похода- город Кабаклы, стоявший у Кабаклыкского пристанища. Оставив для защиты Кетык сотню Лазарева при шестнадцати снятых со шхун орудиях и расчетах. Зашли в район архипелага крошечных Колпинных островов, который в изобилии богат морскими отмелями и мелководными пространствами, и замыкал целый залив Бузачи, на побережье которого и находилось Кабаклыкское пристанища. Проходя мимо островов, на которых обосновались многочисленные птичьи базары, путешественники были просто оглушены громкими птичьими криками. И кого только не было на этих базарах- и саджу, горлицы, голуби, кеклики, пеганки, огари, колпицы, каравайки, чайки, бегающие по береговому урезу кулики, степенно плавающие в небольших бухточках казарки нырки, лысухи, кряквы, гуси, пеликаны, лебеди, и даже бродившие на морском мелководье фламинго. На каменистых пологих берегах островов видны многочисленные лежбища каспийского эндемика - каспийских тюлений, как эти обитатели арктических морей попали и прижились в этом жарком краю ни попаданцы, ни аборигены не знали.

Затратив двое суток, из них большую часть на лавирование между островами и мелями архипелага, флотилия подошла к бухте, в которой и находилось Кабаклыкское пристанища, а на берегу выросли строения городка Кабаклы. Гарнизон и жители городка встретили не званных гостей не приветливо. На мостках пристани выстроились в первой линии группы одоспешенных копейщиков, из-за их спин, в подходящие корабли густо полетели стрелы, это находящиеся во второй линии лучники поприветствовали подходящих кызылбашей, отправив им приветствие в виде роя стрел. Видимо до наиба Кабаклы Эренг-хана дошли слухи об 'персидской' флотилии бесчинствующей на побережье Мангышлака и получив сообщение от рыбаков о появлении у Колпинных островов неизвестных кораблей, явно ширванской постройки, идущих курсом на вверенный его попечению город и порт, решил принять меры, которые и вылились в 'очень горячею и радушную' встречу приближающихся 'персов'. Корабли отвернули и отошли подальше от негостеприимного берега, легли в дрейф, выбросив плавучие якоря. По схеме дрон в воздух, роль ушкуя и его команды, в этот раз выполнял один 'багала' и его экипаж, доразведка. И сюрприз, в лице более трех сотен всадников туркмен, прячущихся на правом фланге, за дувалами близ стоящих от пристани домов. 'Птичка' пролетела дальше и из окрестностей городка, её камера передала на экран пульта картинку мирно раскинувшегося, на расстоянии трех с половиной километров от окраины Кабаклы , у небольшого озерка, скорее даже прудика, так как русло бегущего ручейка перегораживая явно рукотворная плотина, юрты и кибитки родового кочевья туркмен. Не далеко от них паслись их табуны коней, отары овец, стадо верблюдов и гурт коров. Левее их, ближе к левой окраине городка, если смотреть от моря, ходили верблюды еще одного большого, на вид более трехста голов стада, стояли шатры их пастухов, это видимо и есть транспортное средства искомого каравана под охраной караванщиков-погонщиков, а юрты с кибитками родовое стойбище прячущихся за дувалами всадников, пришли к решению 'витязи', наблюдающие картинки на экране пульта. На улицах городка, в глинобитной теснине между параллельными рядами двух дувалов толпились кучки плохо вооруженных и практически бездоспешных людей, в количестве примерно не более четырех-пяти сотен, видимо городское ополчение, решили Батов, с Лазаревым и Ушаковым. Смазка для мечей десантников, ибо что может противопоставить плохо обученный, вооруженный, почти безбронный горожанин, лавочник, тот же купец или матрос торгового корабля, прекрасно обученному, хорошо вооруженному отличным оружием, в том числе огнестрельным, одетому в крепкие латы воину. Ничего, так чуток задержать его в пути и все. Около самого большого караван-сарая и на его дворе стояли, ходили и сидели сотни две-две с половиной хорошо вооруженных и одоспешенных воинов, а это видимо купцы и охрана каравана, а значить и сам груз находится в этом караване-сарае, решило руководства набега. На самой пристани выстроились рядами сотня копейщиков и чуть более полусотни лучников. Более вооруженных людей на улице камеры дрона не заметили, если и есть то в зданиях, а много их в этих домишках быть не может по определению. Около пристаней судов не было. Все суда, представляющие обычную для Мангышлака сборную 'солянку', порядка полутора десятков, сбились в кучу в правой стороне бухты, перекрыв собой весь береговой пляж, спускавшийся в этом месте к морю. И видимо экипажей на них не было, может по паре вахтенных, которые попрятались. А остальные члены команд, во главе с капитанами, наверное стояли сейчас в толпе с городскими ополченцами. Повинуясь видимо команде, из глинобитных городских 'ущелий' повалили группки ополченцев, сбивающихся в куче подобные ряды вдоль береговой черты. С левого фланга, прикрывая караван-сарай с грузом пряностей, выстроились пара ровных шеренг, которые образовали подавляющее большинство охранников и купеческих слуг, покинувших охраняемый объект, на охране которого остались единицы, видимо сами купцы и их приближенные слуги. Ну что же все что могли увидели, пора действовать. Благо противник сам подставился, а 'единороги' опять все перетащены на один борт и заряжены картечью. Прикрывшись щитами, от усилившегося ливня стрел, падающих на суда из голубой выси, шхуны повторно подошли к причалам на сто метров и выстроившись в колону, отдав якоря, открыли стрельбу, трех орудийными с каждого корабля, залпами. Хватило пары перезарядок орудий, что бы скосить передние ряды, в том числе воинов городского гарнизона и охранников каравана и основательно проредить толпу ополченцев, которые бросились под защиту стен домов и дувалов города, основательно потоптав друг друга в тесноте городских улочек. Гребная мелочь, спущенная с 'багала', споро доставила на мостки пристаней морских пехотинцев, севших в эти 'душегубки' с ширванских судов. Только десантники успели вступить на берег, пробежав по мостикам и отдалится от береговой линии не более чем на десяток метров, как на них с правого фланга начал накатываться визжащий вал из конских и человеческих туш и тел. После битвы 'витязи' узнали, что это родовой вождь игдыров, входивших в туркменское племя чавдур или по иному човдур, Эши-бек, без приказа наиба Кабаклы Эренг-хан, бросил подчинены ему родовых сарбазов в конную атаку на высадившихся пехотинцев врага. Итог этой не продуманной атаки закономерен, картечные залпы, поверх залегших морпехов, сперва затормозили, а потом и совсем остановили перед валом теперь уже мертвых человеческих тел и конских туш, завывающую конную лаву туркменских воинов. Остатки еще не опомнившихся и не сбросивших боевое безумие воинов- игдыров, добили из пищалей, мушкетов и ружей морпехи и высадившиеся к ним со шхун на помощь стрельцы или как их воспринял противник 'кызырбашкие латники'. После чего уже стало и нечего описывать. Ибо начался обыкновенный грабеж захваченного населенного пункта. Редкие очаги сопротивления, у караван-сарая со специями и в самом здании, у дома наиба города, в домах тройки городских купцов и у дома городского судьи-кази, в кочевье игдыров и около их табунов, отар, стада и гурта, у верблюжьего стада и в стане караванщиков-погонщиков, давились быстро и без сантиментов, с расстояния расстреливали из огнестрелов сопротивляющихся и брали уцелевших в сабли, вырезая их в боевом запале без всякой жалости. Потеряв с десяток раненных и четверых убитых, через два часа порт со стоящими в нем судами, город, обе стоянки кочевников с их животными были захвачены. Добыча стояла того что бы идти за ней, кроме шестьсот двадцати тюков-мешков с пряностями, взяли находившиеся в этом же караване тридцать шесть тюков с китайским чаем, на судах, в портовых и городских складах забрали большое количество различных редких, дорогих тканей -зендени-шелка разных сортов, изорбафы, кисеи индийские, бархат черный и красный, камки золотные, парчи белые, киндяки арабские и простой хлопчатобумажной ткани хорезмского и бухарского производства. За 'зипуны' пошла посуда из превосходного китайского фарфора, чеканные блюда, чаши, пиалы и кувшины из серебра и меди производства хорезмских, индийских, персидских мастеров и простая керамическая глиняная посуда их Туркестана и Персии и деревянные плошки и чашки- 'шепьё' из Руси. Хотя и раненный но вполне пригодный к беседе достался 'персам' и Эренг-хан, который не запираясь сразу передал обе казны, городскую и личную победителям, подсказал где, у кого и сколько можно еще взять монет. И монеты взяли. Заодно забрали и из гаремов горожан и самого наиба, оставив ему правда за хорошее поведение парочку особо любимых наложниц, молодых и симпатичных жен и наложниц, присовокупив к ним большинство молодых женщин и девушек из города. Собрали из домов и домовых складов ковры, заодно не побрезговав и иным имуществом горожан. У игдыров забрали табуны их аргамаков, которые собрав в один табун примерно в три сотни голов, сразу же погнали полусотней стрельцов в Кетык, присовокупив к конькам и симпатичных вдовушек и девушек, передав им на временное попечительство их малолетних родичей общим числом в шестнадцать десятков, налог 'кровью' брался с побежденных неукоснительно. Загрузив под завязку взятыми в городе трофеями и свои и захваченные в порту купеческие суда и прихваченные по необходимости 'посудины' рыбаков, посадив на них в качестве экипажа мужиков из числа освобожденных русских рабов к количестве сорока мужчин и пятидесяти пяти женщин, флотилия на четвертый день после налета вышла к Кетыку, бросив на берегу всю живность, кроме текинцев, захваченную в рейде. Через два дня не спешного хода, как обожравшиеся коты, корабли вошли в Тупкараганскую бухту, из которой в это время как раз выходил очередной караван малых судов, загруженных захваченной добычей.

И еще долго до самого 28 августа, вывозили уральцы в свой анклав собранные трофеи. А 'зипуны' были огромны кроме упомянутых аргамаков и полона, освободили из рабства порядка пяти сотен православных душ и не менее четырех сотен другого вероисповедания. На суда загружались тюки-штуки с различными редкими, изысканными, дорогостоящими тканями -зендени-шелка разных сортов и шелка-сырца, изорбафы, кисеи индийской, бархата черного и червчатого-красного, миткали объяренной киндякой, камки золотной, парчи белой, синей, зеленой, красной, арабские, дараги кашанские вместе с кушаками золотыми и простыми кушаками бумажными. И штуки простой хлопчатобумажной материи производства среднеазиатских мастеров. Тюки кожи бабровые, барсовые и сафьяны красные и белые. Рулоны дорогих восточных ковров, туркменской, таджикской, персидской, ширванской, индийской и даже арабской выделки. Большие свертки с дорогими шитыми индийскими шатрами, кожаные сундуки с позолоченными шлемами и саблями, полными наборами лучного снаряда, так называемые "саадаки", с позолоченным лубьем или налучьем и редкими дорогими мешхедскими луками, а так же отдельные отличной персидской и индуской выделки луки золотые. Щиты, оправленные золотом с каменьями же, сабли булатные и дамасские всячески разукрашенные. Шкатулки с драгоценными камнями - лалы, яхонты, изумруды, лалово каменье бодокшаново- бадахшанские рубины и фенихвны лазоревые- ляпис-лазури и сундучки с золотыми украшениями изукрашенными этими каменьями индийской и персидской работы. Дорогая посуда - из превосходного китайского фарфора и нефрита, а так же фигурки людей и зверей их этих материалов, менее дорогая, но тоже хорошая китайская посуда из фаянса и лакированного дерева, чеканные, украшенные драгоценными и полудрагоценными камнями блюда, чаши, пиалы, кубки и кувшины из золота, серебра и меди производства хорезмских, индийских, персидских мастеров, позолоченные чаши, кувшины и другая посуда этих же мастеров и простая керамическая глиняная посуда их Туркестана и Персии. Мешочки с различными красками, для различных нужд из Индии и Персии. И отдельные дорогие редкие вещи, упакованные во все возможные кожные и деревянные сундуки, сундучки, шкатулки и футляры- рога индриковые, тулунбасы золоченые с каменьями и простые медные (тулунбасы - род музыкальных военных инструментов на манер литавр или барабанов). И на последов с пяток клеток с редкими для России животными, как говорящие попугаи и черные обезьяны. Заодно загрузили в трюмы и реэкспортировали на территорию России и московский товар- кожи и разные принадлежности конской упряжь, юфти кож красные, черные, зеленые и лазоревые, всякого рода деревянная посуда, так называемое "щепье", немного моржовой кости, меха- соболя, лисицы черные или чернобурые, горностаевые, шубы бельи. Оружие - панцыри, сабли московские и тверские, стрельная стружа, стрелы, железцы стрельные, пищали, и огненное зелье к ним. Слитки железа, меди, олова, ящики с гвоздями, в том числе и с "подбойное гвоздье", скобами, топорами и полотном пил. Шкатулка с двадцатью небольшими разными зеркалами разных рук и пара зеркал больших, футляры из бересты с пуговицами, иголками, булавками. Штуки различного, в том числе и отличного дорого западноевропейские сукна и атласы. Мешки и лари с ржаной мукой. Семнадцать клеток с птицами - соколы, кречеты и чеглики ценою от 20 до 200 рублей серебром И наконец редкие вещи, как пара здоровых напольных часов и даже одни условно карманные часы, не большой орган и тройка цимбал (цимбала - струнный ударный музыкальный инструмент, который представляет собой трапециевидную деку с натянутыми струнами). А напоследок ясырь литовский, польский, ногайско-крымский мужской и женской в количестве семьсот восемьдесят шесть голов.

А пока загружали трофеи и потом ожидали возвращения порожних транспортов развлекались охотой на джейранов, муфлонов, сайгаков, зайцев, лисиц, волков. Отлавливали в зарослях тугаи и камыша бархатных котов, котов манулов. Ездили на острова пострелять по казаркам ныркам, лысухам, кряквам, гусям. Выходили в море порыбачить, брали все от ерша, окуня, бычка, до лосося, белорыбицы, осетра, белого амура. Не брезговали и сельдью - черноспинкой, сазаном, судаком, жерехом. В общем развлекались как могли, что бы скоротать время до отбытия в Петроград. А Брусилов на одной шхуне имея на борту полусотню морпехов и прихватив с собой один из ушкуев Лазарева, ушел вдоль Туркестанского берега на юг, для проверки неожиданно полученной информации. Из экспедиции он вернулся к Кетык без потерь, 27 августа, почти к отходу последнего каравана на Яик.

28 августа с утра ушкуйники покинули Тупкараганскую бухту и через трое суток уже были в Петрограде. И 1 сентября приступили к к разбору и оценки привезенных трофеев. В Первом Туркестанском походе были освобождены из рабства 231 русских мужика и 311 баб с девками. С ними заодно вывезли 312 мучин и 114 женщин бывшими рабами на Мангышлаки из других стран. Перехватили в гаванях проданный русскими купцами ясырь литовский, польский, ногайско-крымский к количестве 424 мужиков и 362 женщин. Сами нахватали полона 102 души мужского пола, в основном туркмены табунщики и 2568 женских душ. Всех людей как и по итогам Персидского рейда, оставили у себя в анклаве, разогнав по медвежьим углам, а баб и девок из ясыра и полона раздали мужикам переселенцам, чем резко прибавили работы и так немногочисленным пока попам, приходилось венчать конвейерным способом по несколько пар за раз. Повезло захватить более тысячи девяти ста голов ахалтекинцев. Показали аргамаков Швидко и то пояснил, что 'витязи' привезли текинцевили их предков двух подвидов. Первого легкого подвида насчитали более тысячи шестиста голов, а более тяжелого подвида свыше трех сотен. Добыто сорок три тысяч золотых дирхем и сто семьдесят тысяч серебряных таньги. Кроме того, привезли золото, серебро в слитках, драгоценные камни россыпью, а так же в ювелирных изделиях и посуде. Затроферили огромное количество знаменитых туркменских ковров, а также таджикские, хоросанские, индийские, персидские и арабские ковры, как новых, так и бывших ранее в употреблении. Горы тюков и штук разнообразного зендень-шелка и шелка-сырца, различного хлопкового и льняного полотна, всякие виды европейского сукна, многочисленные сорта парчи и атласа. Большое количества различного русского меха, воска, выделенной кожи, высококачественные кожаных сапог, седел и других шорных изделий конской упряжи. Огромная куча мешков с дорогушими пряностями. А так же дорогое и качественное оружие и доспехи. Этих товаров вывезли на двести сорок три тысячи золотых дирхем. Оценили и разделили дуван в соответствии с принятыми клубом принципами, ни кто из участников не остался не доволен переданной ему суммой, по четверти доли досталось даже матросам транспортов, вывозящих добычу в Петроград. Табуны аргамаков передали в ведение Швидко, отвечающего за выращивание и воспроизводство лошадей. К нему же ушли и все захваченные туркмены табунщики с семьями и часть вызволенных русских пленников, научившихся за время пребывания на Мангышлаке обращению и ухаживанию за аргамаками. И за лошадками присмотрят, а за одно и за невольниками, как бы не сбежали или не попортили бы коников. Потерь понесли чувствительные убито двадцать три стрельца, ранено тридцать шесть, но опять слава Пирогову и его помощницам и помощникам, потихоньку к весне следующего года все вернулись в строй. Дополнительное вливание туркестанской добычи в хозяйственную деятельность анклава дало еще больший толчок к усилению деловой активности его жителей. Что вместе с золотом и серебром от Персидского рейда надолго обеспечило жизнедеятельность Уральского воеводства. Русский анклав 'витязей'. Июнь-декабрь по новому стилю 1554 года РХ.